http://slon.ru/articles/535211/
«Лояльные системе круги устали молчать о фактической стороне дела»
Сегодня министр финансов Алексей Кудрин, выступая в Красноярске, заявил: «Только честные выборы дадут власти мандат доверия, что в свою очередь позволит нам проводить экономические реформы. Без политического доверия населения нам эти реформы не провести». Резкой критике он подверг и систему управления: «Вместо того, чтобы придерживаться буквы закона, мы живем как нам хочется. В результате у нас очень слабая система управления. Все вопросы, касающиеся слияний и поглощений и доступа к ресурсам, частенько решаются в кабинетах чиновников». По мнению политолога Глеба Павловского, жесткие высказывания Кудрина – сигнал политическому классу о поддержке Медведева в ходе грядущих выборов.
– Глеб Олегович, высказывания Кудрина, на ваш взгляд, – это только риторика, или министр все же пытался донести какой-то месседж?
[Глеб Павловский. Фото: РИА-Новости]
– Все-таки Кудрин был основным выступающим, и его высказывания, конечно, имели политический смысл, и смысл этот ясен. Во-первых, Кудрин ясно обозначил поддержку установок Медведева на выборах 2011–2012 годов, что означает по меньшей мере лояльность к Медведеву как к потенциальному кандидату. И это само по себе говорит об укреплении позиции Медведева в политическом классе и является сигналом истеблишменту со стороны Кудрина, в каком направлении двигаться.
Сама концепция Кудрина при этом весьма противоречива, хотя это действительно его личная, честно им выраженная точка зрения. С одной стороны, он выступает – и это справедливый вопль – против нетрудовой экономики, где производство подчинено контролю, воровству, коррупции, бюрократии и задавлено страхом, но предлагает он что? Экономить в ожидании инвестиций. Там нет заявления о том, что предприниматели и все в целом, кто трудится в экономике, должны быть свободными для того, чтобы страна развивалась. Он это как бы имеет в виду, но предлагает другой ход – экономия, ограничение социальных выплат, никаких долгов, дожидаемся восстановления мировой экономики.
– Ну как же, Кудрин напрямую говорит и о свободе, например, упоминая о необходимости свободных парламентских выборов…
– Нет, это, конечно, важный момент, и это то самое, что я имел в виду, говоря о поддержке тезисов Медведева. Ведь идея прекратить лазать руками в избирательный механизм – это позиция Медведева. Но в целом модель, которую он предлагает, – консервативна. Это, в хорошем смысле слова, «стратегия скупердяя». Будем сидеть на кубышке, не дадим ее никому растащить. Но ведь нынешняя коррупционная система сложилась именно вокруг кудринской кубышки. И в этом я не вижу политического решения. То есть, конечно, Кудрин, я думаю, предпочитает бизнесменов вороватым чиновникам, но ничего конкретно он не предлагает.
– Но его заявление о том, что «вопросы о слиянии и поглощении решаются в кабинетах чиновников»…
– Да-да, но это лишь констатация общеизвестного факта, это вопль против бесконечной распределительной экономики, экономики, в которой важен тот, кто распределяет, а не тот, кто производит. Но ведь и кудринская экономическая программа не дает дышать производящему классу, не дает для этого денег в развивающиеся сектора экономики, мотивируя это тем, что «все равно украдут».
– Но разве сами предприниматели неспособны найти средства без использования этой кубышки?
– Иногда способны, иногда нет, но в целом бизнес у нас слаб в поиске инвестиций на мировых рынках, зато гениален и инновационен в построении каналов доступа к пресловутой кубышке. Невозможно же вообще закрыть поступление денег в систему, но если распределение будет доминировать над предпринимательской активностью, то неизбежно будет происходить то, о чем говорит Кудрин: все вопросы будут решаться в кабинетах чиновников, и побеждать будут те предприниматели, которые лучше работают в кабинетах, а не на рынке.
– Нет ли в самой смелости политических высказываний чего-то нового для Кудрина, ведь раньше он себе такого не позволял?
– Это выступление отражает перелом в настроении лояльных системе кругов, которые устали молчать о фактической стороне дела и за которых раньше говорила кучка охранителей. Они говорят о том, что есть, потому что понимают, что сохранить и спасти систему можно, только если открыто обсуждать проблемные вопросы.
– В данном случае «они» – это кто, помимо Кудрина?
– Это политический класс, те, кто заинтересован в действующей системе. До Кудрина заговорил Сурков, ну а громче всех говорит Медведев, но ему не удалось, как он, вероятно, рассчитывал, вернуть речь замолчавшему правящему классу. Ему не поверили, решили, что это какая-то хитрая интрига. Все рассматривали в контексте мнимой борьбы Медведева с Путиным, а не в контексте реальной политической модернизации. Но, я думаю, ситуация изменится, и мы будем видеть скоро все новые примеры, как представители политической элиты, не переходя в оппозицию, будут активизироваться и выступать как генераторы новой политики, – и это, безусловно, будет работать на Медведева.
– Возможно ли, что эта новая гласность выйдет из-под контроля и мы увидим открытую полемику, о которой давно забыли в России?
– Я не вижу ничего опасного в открытой полемике, проблема в другом. Наш правящий класс нуждается в самоочищении, и он должен выделять из своей среды тех, кто ворует, освобождаться от них. И тут потеря контроля возможна лишь в случае безответственного реформирования институтов, как это было при Горбачеве, когда был проведен эксперимент с созданием Съезда народных депутатов, похоронившим сначала СССР, а потом чуть было не похоронившим в 1993 году Российскую федерацию.
Роман Доброхотов