http://ksonin.livejournal.com/374568.html
Боюсь, что если выскажу своё мнение – мнение просто зрителя – о споре Шендеровича с Кохом по поводу 10-летия разгрома НТВ, то вызову нарекания вообще со всех сторон. Дело в том, что Кох у меня по-человечески вызывает симпатию (это, видимо, вызовет нарекания у примерно всех возможных читателей, кроме одного), а прав, я считаю, Шендерович (и этот один потерян...).
В этом и тогда, десять лет назад, было что-то привлекательное - из зрительского кресла, конечно. Герой (Кох) сам, как в первобытные времена, как в американском блокбастере, своими руками-зубами перегрызает горло тому, кто нанёс ему несмываемую кровью обиду. Делает ему настоящий тру грит. Да, конечно, хороший сценарист бы начал с того, что Гусинский убил отца Коха, героического полицейского и даже мать, а маленького Коха бы пощадил, а то и не заметил. Жизнь скучнее хорошего сценариста, так что в жизни Гусинский просто разрушил политическую карьеру Коха. Не за что-нибудь, к слову, а за чуть ли не единственный в российской истории приватизации честно проведённый аукцион, аукцион «Связьинвеста». Правило простое – если проводится открытый восходящий аукцион, там легко поддерживать сговор. Аукцион «Связьинвеста» был аукционом первой цены, в котором участники не могут, по существу, сговориться. Но я отвлёкся.
Альфред Кох – речь, конечно, не идёт о реальном человеке, а о публичном персонаже – идеальное воплощение индивидуализма. Для него действительно нет ничего святого, но в эту неспособность воспринимать что-то как святое входит и неспособность смириться со своим местом в жизни, заданным происхождением и воспитанием, неспособность воспринимать мир – политическое устройство, экономическое устройство – таким, как он есть. Из таких людей выходят прекрасные революционеры – так, собственно, Кох и был одним из тех повивальных бабок, которые принимали страну, рождённую из коллапса советской системы. Именно такие люди защищают город, когда все остальные уже сбежали или сдались. Именно они, после победы везут домой не знамёна побеждённых, а трофейное барахло.
А Шендерович прав. Разгром НТВ весной 2001 года – не последний и не решающий шаг в разрушении российской прессы, но это хорошо различимый и широкий шаг туда, где мы находимся сейчас. Дело не в том, что российское телевидение сейчас несвободно. Оно просто по-настоящему, ощутимо хуже. Даже те новости, которые никак не попадают под какие-то ограничения, сообщаются медленнее и менее профессионально. Корреспонденты, ведущие, редакторы ощутимо хуже разбираются в происходящем. Основной цензор сейчас – не какой-то сотрудник администрации, а просто низкое качество. Этот шаг можно было не делать. И уж, конечно, Кох мог бы прекрасно воздержаться от участия в плохом деле.
Разговоры же о том, что разгром НТВ не был разгромом свободной прессы, кажутся мне разговорами для бедных, или, точнее, для глупых. Кто говорит, что «свобода слова» - это что-то приятное, тёплое, уютное? Свобода прессы – это когда твой кумир может оказаться в грязи в любую минуту. Свобода прессы – это когда ты вынужден разбираться в сортах грязи, которой обливают друг друга политические оппоненты. А как иначе происходит политическая конкуренция? В этом и смысл слова «выборы» - чтобы выбирать, нужно чтобы кто-то покопался за нас в грязном белье и выложил, чтобы мы могли выбрать… Один канал выложил одно, другой - противоположное, но, когда у нас больше информации, выбор будет лучше.
Да, и ещё одно. Евгений Киселёв, вечер за вечером рассказывающий, как плохи мэр и президент – это свобода прессы. Когда по телевизору политиков, которые в этот момент находятся у власти, хвалят – это не свобода прессы. А когда ругают – это свобода. Никакой симметрии тут нет. Частный телеканал, участвующий в информационной войне – это свободная пресса. А государственный канал, участвующий в информационной войне – это не свободная пресса. Никакой симметрии нет. Кох не прав.
Так, в итоге что у меня получилось? Симпатичный герой Кох выступил на стороне зла. Убивая убийцу полицейского, убил несколько замызганных и шумных, но хороших и добрых детей...