[Вадим Телицын]

Автор, старший научный сотрудник Института Российской истории РАН

ПОСЛЕ окончания трехлетней братоубийственной бойни жители России ожидали социальных послаблений – отмены продразверстки, разрешения свободной торговли. Но, увы, напрасно... Тиски политической и экономической диктатуры сжимались. Дело в том, что политика «военного коммунизма» не была вынужденной и временной, а закономерно вытекала из марксистской доктрины. «Военный коммунизм» и был на самом деле истинным коммунизмом, поскольку включал в себя все элементы разрабатываемой большевиками уравнительной системы.

Кронштадт был ответом тех, кого в Кремле называли «пролетариями» (матросы на 99% были выходцами из рабочей среды), практикам коммунистического строительства.

После двух с половиной недель осады крепости и двух штурмов мятеж бывших союзников жестоко подавили. Однако другие восстания полыхали в губерниях Западной Сибири, Поволжья, Центральной России, Украины.

В этот момент Ленин, удивительнейшим образом сочетавший в себе догматизм с прагматизмом, пошел на отступление от первооснов марксизма. Х съезд РКП (б) по его настоянию принял решение отказаться от продразверстки и заменить ее продналогом. Это стало началом освобождения экономики от пут государства. Сделав первый шаг, большевики были вынуждены пойти дальше: натурналог заменили денежным, провели финансовую реформу, укрепившую рубль, объявили амнистию торговле, приняли Земельный кодекс, который восстановил рыночные отношения в деревне. В стране появились частные предприятия, издательства, газеты и журналы, частные учреждения в сфере услуг. Все это вошло в историю под названием новой экономической политики.

Однако нэп обставили рогатками: коммерсантов обкладывали драконовскими налогами, наиболее ретивых отправляли по чекистским «путевкам» на Соловки. Опасения скептиков, что нэп лишь временное отступление от основ марксизма, подтвердились.

Нынешнее десятилетие напоминает времена нэпа: либерализм в области экономики и культуры, появление частной собственности, независимых средств массовой информации, формирование «среднего класса», экономически не зависимого от государства... Разумеется, сейчас общество прошло по пути свободы куда дальше: ликвидирована монополия одной партии на власть и на идеологию.

Но Россия – страна непредсказуемая. Кто может гарантировать, что у высшей российской власти не возродится желание управлять государством, исходя из принципов марксистской уравниловки? И кто поручится, что это не позволит ей сделать российский народ? Во всяком случае большинство опрошенных нынешней весной ВЦИОМом наших соотечественников заявили, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось таким, как до 1985 года...