[Никчемный гном]

С.Брилёв: Ну как? Несостоявшийся политик на правом фланге, который, как казалось многим, был симпатичен Вам идеологически.

Д.Медведев: Слушайте, кто-то может состояться, кто-то не состояться, но деньги-то у него никто не отнимал. Есть у человека деньги – он покупает.

С.Брилёв: Мы сейчас не про Прохорова. Потом Баумгертнер возвращается в Россию, тут выясняется, что следственные органы им интересуются. «Уралкалий», не «Уралкалий», но в принципе хочется понять, что произошло и где Вы и Правительство, кабинет, видите в этой, конечно, очень непростой трёхмерке российской политики..?
«Разговор с Дмитрием Медведевым». Интервью пяти телеканалам

«Разговор с Дмитрием Медведевым». Интервью пяти телеканалам

Д.Медведев: Этот казус действительно непростой, хотя я бы и не усложнял его избыточно, я бы отделил здесь юридическую сторону от политической. В чём состоит юридическая сторона? Были отношения между российским бизнесом и белорусским бизнесом, в какой-то момент они распались по экономическим соображениям. По мнению белорусской стороны, были совершены противоправные действия. Это их право – считать так. Они предъявили претензии нашим гражданам. В этом случае с правовой точки зрения российское государство должно вмешиваться и говорить о том, что в отношении наших граждан, включая и руководителей этой самой компании, мы сами будем проводить соответствующие мероприятия. Поэтому мы способны разобраться с тем, что произошло, и с точки зрения уголовного процесса, и с точки зрения вообще событий. Не сразу, но в целом белорусская сторона эту позицию приняла и передала одного из тех, кто был арестован, – этого генерального директора, – в Российскую Федерацию. Сейчас должны быть проведены все следственные мероприятия и установлена объективная истина по делу: нарушал он что-то по белорусским или по нашим законам или не нарушал. Самое главное, что этим занимаемся теперь мы, а не пусть даже самые близкие, но всё-таки наши партнёры, другая страна.

С.Брилёв: Это юридическая часть. А политическая?

Д.Медведев: Теперь политическая часть. Политическая часть была здесь, может быть, избыточной, потому что целый ряд событий, которые происходили, действительно придал этому делу избыточное политическое звучание, что, наверное, в отношениях между Россией и Белоруссией не очень хорошо. Мы самые близкие союзники, самые братские страны, поэтому не нужно здесь было, как принято говорить, гнать волну, нужно было изначально проинформировать нас о претензиях, которые существуют, и мы бы в партнёрском стиле с этим всем разобрались. Я надеюсь, что в будущем так и будет происходить. Это в конечном счёте никак не отразилось на наших отношениях с Республикой Беларусь.

С.Брилёв: А внутри России политика в данном случае не имеет никакого..?

Д.Медведев: Имеет значение, потому что каждое событие, естественно, приобретает резонанс. Именно этого и нужно было избежать, нужно было просто сказать, что у нас есть претензии, мы собираемся преследовать таких-то людей за такие-то правонарушения, и этого было бы достаточно, а не устраивать из этого такого политического шоу. Но в конечном счёте, я уверен, всё будет нормально.

В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, о политике как раз подковёрной и публичной. Не надо быть, как сказал Сергей, политическим гурманом, чтобы заинтересоваться вот каким вопросом. Все мы помним недавние заголовки газет, мол, Медведев раскритиковал законопроект Владимира Путина по налоговым преступлениям, которые, как известно, предложено перевести в ведение правоохранительных органов. Что ответил Президент на это? Если кто-то с чем-то не согласен, как Кудрин в своё время, он может перейти в экспертное сообщество. Напомню, что Кудрина как раз Вы уволили из-за того, что он был с Вами не согласен. Судя по тому, что Вы по-прежнему глава Правительства, если мы всё знаем…

Д.Медведев: На эту минуту так.

В.Такменёв: Вы согласились с Президентом, Президент с Вами согласился или натянулась струна в ваших отношениях и она до сих пор натянута?

Д.Медведев: Вадим, у нас с Президентом всё в порядке, никакой струны нет.

Д.Медведев: «Есть очень сложные составы преступлений, в которых очень трудно разбираться, к их числу относятся налоговые, потому что, когда речь идёт о преступлениях против личности, они тяжкие, но они в этом смысле проще. Налоговые преступления – это экономика, погружённая в уголовное право, поэтому подходы могут меняться».

Теперь в отношении самой темы. Эта тема тоже и юридическая, и экономическая. Мы все заинтересованы в том, чтобы у нас было эффективное уголовное законодательство. Есть очень сложные составы преступлений, в которых очень трудно разбираться, к их числу относятся налоговые, потому что, когда речь идёт о преступлениях против личности, они тяжкие, но они в этом смысле проще. Налоговые преступления – это экономика, погружённая в уголовное право, поэтому подходы могут меняться. Ровно два года назад, 6 декабря 2011 года, был подписан закон об изменении в Налоговый кодекс в части, касающейся налоговой ответственности, уголовной ответственности, по которой было введено правило о том, что для привлечения к уголовной ответственности нужно специальное резюме со стороны налоговых органов. Это возможный приём, он создал и определённые дополнительные защитные меры для бизнеса, и, наверное, создал определённые сложности для привлечения по налоговым составам. Мы знаем, что эти составы, ещё раз говорю, очень сложные и в то же время важные, потому что каждый человек должен платить налоги.

Посмотрев на практику применения этого законодательства, внесли другой законопроект, который в настоящий момент рассматривается Государственной Думой и который в настоящий момент совершенствуется. Там нет этого самого прямого указания на позицию налогового органа, но в процессе совершенствования этого документа Президентом было высказано поручение подготовить определённые изменения с тем, чтобы следственные структуры, Следственный комитет мог опираться на мотивированное заключение налогового органа по поводу налогового правонарушения. Поэтому эти подходы очень близки, в конечном счёте надо посмотреть, как будет работать новый уголовный закон. В этом мире нет ничего вечного. Нужно создавать эффективное, как я уже сказал, налоговое и уголовное законодательство. Именно этим занимается Президент, именно этим занимается Правительство.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, я хотела спросить у Вас о самом, наверное, злободневном и самом грустном – недавней катастрофе «Боинга». Снова поднимается вопрос о безопасности полётов, снова говорится о том, что все инициативы, в том числе и Ваши, ушли в песок. Снова вспоминаем Петрозаводск, Ярославль, Пермь, теперь уже Казань. Что ещё должно произойти, чтобы система нормально заработала? Потому что если мы просто будем лишать лицензий региональных авиаперевозчиков, не на чем будет просто летать. Сегодня пришли новости о том, что разрешено иностранцам быть пилотами, но это же не панацея.

Д.Медведев: Ирада, вообще нет никаких панацей, мы просто должны создать нормальную авиационную отрасль в нашей стране. Это связано и с производством самолётов, и с их эксплуатацией. Действительно, катастрофа Боинга – очень печальное событие, погибли люди. Сейчас идёт расследование, занимаются этим и наша структура, и Межгосударственный авиационный комитет. Занимается несколько стран: США, потому что они производители, Франция, потому что они двигателями занимаются, естественно, наша страна занимается тоже. Результаты должны быть предъявлены, с тем чтобы сейчас не строить предположений. Естественно, анализируются все данные, включая речевой и параметрический самописцы. Надо в этом разобраться, потому что случай странный. Я вчера получил доклад очередной, но пока здесь рано выводы какие-то делать.

Что же касается системы, то вы правы. Эта система, к сожалению, за определённый период деградировала. У нас стало меньше нормальных самолётов, но в то же время больше перевозчиков. Мы же не в первый раз с этим сталкиваемся. Я сейчас не хочу сказать ничего плохого в адрес той компании, которая эксплуатировала этот самолёт, пусть с ней разбираются. Нужно – значит, сохранят её, не нужно – отзовут лицензию. Вопрос в чём? Вопрос в том, что эти компании должны быть безопасными. Вот об этом думают наши люди. У нас было 400 авиакомпаний, осталось чуть более 100. Сколько нам нужно, нужно определить на самом деле исходя из потребности страны. А у нас очень большая страна, у нас очень много перевозок потенциальных – было, есть и будет, но их должно быть разумное количество. Ряд наших авиакомпаний входит в лучшие мировые рейтинги. Я назову две, которые вы все знаете. Из мирового, так сказать, топ-60 в нём есть две наших компании – «Аэрофлот» и, соответственно...

С.Брилёв: «Трансаэро»?

Д.Медведев: «Трансаэро».

И.Зейналова: Но получается, что у остальных-то просто пилотов нет…

Д.Медведев: Сейчас, секунду. Но в основном эти компании как раз и перевозят значительную часть наших пассажиров. Я, кстати, удивился – я посмотрел: «Трансаэро» занимает 16-е место среди всех авиакомпаний мира, это очень хороший показатель.

Д.Медведев: «Люди наши в какой-то момент перестали идти работать на воздушный транспорт, и у нас образовался дефицит пилотов, образовался дефицит командиров кораблей, при том что зарплата сейчас у командиров воздушных судов, у лётных экипажей весьма и весьма конкурентоспособна. Мы сравнивали – она такая же, а иногда выше, чем в европейских странах. Но это абсолютно штучный товар, людей нужно выучить, нужно подготовить для того, чтобы они могли принять на себя такую ответственность за людей, которые в самолёте сидят».

Теперь в отношении пилотов, и это проблема. К сожалению, люди наши в какой-то момент перестали идти работать на воздушный транспорт, и у нас образовался дефицит пилотов, образовался дефицит командиров кораблей, при том что зарплата сейчас у командиров воздушных судов, у лётных экипажей весьма и весьма конкурентоспособна. Мы сравнивали – она такая же, а иногда выше, чем в европейских странах. Но это абсолютно штучный товар, людей нужно выучить, нужно подготовить для того, чтобы они могли принять на себя такую ответственность за людей, которые в самолёте сидят. Поэтому мы пошли на сложное решение, которое обсуждали и с профсоюзами лётными, и с другими структурами, – приглашать на соответствующие позиции, пока мы не восполним этот дефицит, наиболее квалифицированных лётчиков из других стран. Кстати, так во всём мире. Во всём мире можно приглашать иностранцев. Поэтому работа должна быть продолжена, системная работа по наведению порядка и с перевозчиками, и с требованиями по безопасности, и, естественно, с теми самолётами, которые принимаются в эксплуатацию.

М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, можно ещё о грустном – о Думе?

Д.Медведев: Это для вас грустная тема?

М.Максимовская: Для кого-то да.

Д.Медведев: Для некоторых она вполне такая весёлая…

М.Максимовская: Судя по опросам, не только для меня, не очень хорошие результаты соцопросов граждан об их отношении к Государственной Думе. За этот год депутаты снова приняли целую кучу запретительных законов, причём если начинали с политической сферы, с политических запретов, то теперь перешли к частной жизни граждан: знаменитый антигейский закон, защита чувств верующих. Буквально на днях за одну неделю депутаты внесли шесть законодательных запретительных инициатив – от запрета бесплатных абортов до запрета почему-то детских конкурсов красоты. В каком-то регионе изымают пособие по половому воспитанию подростков, в другом регионе запрещают книги русских классиков и так далее. И, знаете, многие думают, что Россия начинает выглядеть уже не традиционалистской страной, а страной ханжеской и отсталой. Вы сами чувствуете это изменение атмосферы в стране? Вам это нравится?

Д.Медведев: «Государственная Дума – наш парламент, наша нижняя палата парламента, и её нужно уважать – как уважать необходимо суды, необходимо уважать другие власти, иначе порядка не будет».

Д.Медведев: Давайте начнём вот с чего. Нам могут не нравиться законы, которые принимаются, отдельные депутаты или чиновники, любые начальники. Это нормально, каждый человек имеет право на свою позицию, но мы всё-таки должны, если хотим быть правовым государством, уважительно относиться к институтам власти и парламенту в том числе. Государственная Дума – наш парламент, наша нижняя палата парламента, и её нужно уважать – как уважать необходимо суды, необходимо уважать другие власти, иначе порядка не будет. Другое дело, что в каждом парламенте всегда есть инициативы системные, а есть экзотические, они могут быть разными, некоторые из них не находят никакой поддержки. Вы упомянули целый ряд инициатив, но исполнительная власть или Президент к ним не имеют никакого отношения. Это было сформировано самим парламентом.

Второе, о чём я всё время слышу и что мы обсуждаем. Да, наш парламент, как и любой парламент, структурирован на фракции и партии, но это люди, живые люди. Это не винтики системы, у них могут быть свои представления о нравственности, о хорошем и плохом, и то, что они подчас формулируют довольно специфические инициативы, вы знаете, это их отношение к жизни. Это не значит, что я это всё поддерживаю. Наоборот, я не сторонник ханжеских подходов к современной жизни: жизнь не стоит на месте. Абсолютное большинство вещей, которые для нас являются привычными, три столетия назад были бы объявлены крамольными, и мы к этому относимся нормально. Но ещё раз подчёркиваю: это люди, которые принимают решения и формулируют свои предложения. К этому нужно относиться с определённым уважением, но это не значит, что это нужно поддерживать. И из того, что вы упомянули, далеко не всё мне тоже симпатично. Но такая экзотика есть во всём мире: парламент – это всё-таки то место, где сталкиваются мнения огромного количества людей.

М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, эта экзотика становится законами, эти инициативы многие становятся законами.

Д.Медведев: Далеко не всегда всякая экзотика становится законами. Я могу прокомментировать некоторые вещи из того, что вы сказали. Очень много инициатив, которые наши коллеги-депутаты вносили или законодательные органы субъектов Федерации, так и не стали законами и вряд ли станут.

М.Максимовская: И слава богу.

Д.Медведев: Но в других странах такие вещи существуют. Я приведу в пример те же самые американские законы в отдельных штатах. Мы над ними смеёмся, но не считаем, что после этого возникла какая-то удушающая атмосфера. Например, законодательство о том, что нужно обязательно 10 долларов в кармане иметь, иначе ты не имеешь права выйти за пределы своей квартиры, или о том, что нельзя спать голым в кровати. Мы же не считаем, что у них затхлая атмосфера в результате этого создалась. Там это действует, это часть их прецедентной системы права. Ничего, живут как-то с этим. Я не к тому, чтобы тиражировать такие законы. Ещё раз говорю: парламент должен быть ответственным. Тем не менее это не отражает основной линии, которая должна проводиться и Президентом, и Правительством, и ведущей политической силой.

М.Максимовская: То есть линия основная всё-таки другая?

Д.Медведев: Линия, конечно, другая. Линия в том, чтобы развивать нашу страну, вот какая линия, а не в том, чтобы погружаться в какие-то частности.

М.Максимовская: И в средневековье.

Д.Медведев: И в средневековье.

И.Зейналова: В комендантский час.

В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, продолжая тему Думы и запретов. Реально это многих очень интересовало, и очень громко обсуждали эту тему. Вы следили за продолжением громкого запрета на усыновление детей американцами?

Д.Медведев: Конечно, следил.

Д.Медведев: Безусловно, мы должны сделать всё для того, чтобы те дети, кто не попал в американские семьи, нашли свою новую семью в России или за границей. В общей сложности у нас таких детей, которые должны были уехать в Америку, было 259 человек. В настоящий момент не попали в новые семьи, не получили устройства в новую семью – 95. Мы обязательно этот процесс доведём до логического завершения.

В.Такменёв: Вы знаете, мы все это видели и помним, как чиновники и депутаты с высоких трибун кричали, мол, наши дети, не отдадим, не оставим в беде и так далее. Прошёл год и есть конкретный пример. В Санкт-Петербурге из того количества детей… 33 ребёнка должны были отдать американцам, не отдали 33 ребёнка, в результате только одного усыновила российская семья. Вот мне интересно, у Вас какая-то другая статистика есть?

Д.Медведев: Сначала про моё отношение, потом про статистику. Безусловно, это наша боль, это наша проблема. Можно по-разному относиться к этим законам, которые были приняты, но нельзя не признать непреложного факта: нашими детьми мы должны заниматься сами, не рассчитывать на добрых дядь и тёть из разных стран, хотя спасибо тем, кто проявляет милосердие, это нормально. Но мы должны сами этим заниматься в качестве системной работы, потому что у нас слишком много этих проблем. И вот это, мне кажется, главное, на что мы должны быть нацелены. Проблема возникла только в отношении одной страны, по которой был принят известный документ, в связи с тем, каковы были события и какие трудности, иногда преступления совершались в отношении наших детей на территории Соединённых Штатов Америки. Такое решение было принято. Этот закон по-разному оценивают. Безусловно, мы должны сделать всё для того, чтобы те, кто не попал в эти американские семьи, нашли свою новую семью в России или за границей. В общей сложности у нас таких детей, которые должны были уехать в Америку, было 259 человек. В настоящий момент не попали в новые семьи, не получили устройства в новую семью – 95. Мы обязательно этот процесс доведём до логического завершения. Вы Питер упомянули, там, по-моему, 33, вы сказали. Я просто тоже наводил справки, как происходит процесс усыновления, там осталось 11 человек. 11 человек – у меня такая статистика, но дело даже не только в этом. Эта тема позволила активизировать процесс усыновления и устройства в семью в стране, потому что в этом году за определённую часть года (по-моему, за девять месяцев) у нас на 5 тыс. усыновлений и устройств в семью больше, чем это было в прошлом году. Это хороший результат, это означает, что мы определённые, если хотите, моральные механизмы привели в действие, потому что наша задача была в том, чтобы привлечь внимание наших людей. Я согласен с тем, что эта тема трудная, очень болезненная, но мы должны сделать всё, чтобы наши дети, которые находятся в детских домах, нашли свои новые семьи.

И.Зейналова: Дмитрий Анатольевич, ещё один вопрос о законодателях и исполнителях. Громкий скандал последних недель – арест мэра Астрахани Столярова, причём это не первый мэр, попавший за решётку из тех, кого поддержала «Единая Россия» на выборах. Вопросы к Столярову, судя по тому, что заявляют правоохранительные органы, были и до того, как он на эти выборы пошёл, но поддержку «Единой России» он получил. Скажите, а как в партии обстоят дела с партийным контролем и работой с кадрами? Такие скандалы наносят невероятный репутационный урон.

В.Такменёв: Последний скандал можно добавить?

И.Зейналова: И последний скандал – золотые пистолеты. То есть то золотые кренделя, то золотые пистолеты.

В.Такменёв: Драка депутатов, и все обсуждают этот золотой пистолет «Единой России» – так его называют.

М.Максимовская: Выпавший из кармана.

И.Зейналова: Да, выпавший из кармана. Джеймс Бонд пролетал.

Д.Медведев: Партия – это кусок нашей страны, часть нашей страны. Там люди такие же, как и везде, со всеми достоинствами и недостатками.

М.Максимовская: И с пистолетами.

Д.Медведев: Секунду. В отношении тех, кто попался. Они должны отвечать независимо от того, какой партийный билет у них лежит в кармане. «Единая Россия» тем более должна отвечать, потому что эта партия сейчас отвечает за ситуацию в стране, она находится у власти. Возможно ли это исключить в принципе? Невозможно, потому что, к сожалению, власть всё равно провоцирует злоупотребление. Такова природа, к сожалению, властных полномочий. И, к сожалению, такие правонарушения совершает не тот, кто планирует когда-то войти во власть и так далее, а тот, кто власть получил, именно поэтому сама власть с этим и должна бороться. Если бы у власти была не «Единая Россия», а какая-нибудь другая партия (давайте по-честному друг другу ответим), вы считаете, что в этом случае все злоупотребления ушли бы в прошлое? Почему же они тогда не уходили в советские времена, в царские времена? Разные политические силы были, поэтому, конечно, нужно разбираться с такими случаями.

По Астрахани. Идёт следствие, оно должно быть доведено до конца, но партия, здесь я с вами согласен, должна обязательно уделять этому внимание в смысле того, чтобы люди, в отношении которых есть какое-то подозрение, просто не попадали в списки для избрания. Это правильно. Сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы ввести так называемую предварительную рекомендацию на соответствующие партийные и государственные позиции. Если ты кого-то порекомендовал, ты за него должен нести ответственность, пусть не юридическую, но, во всяком случае, моральную, как это было в определённые исторические периоды. Ничего в этом особенного нет. Это первое.

Второе. Мы ввели специальный институт – приостановление членства в партии. Этого не было. То есть если в отношении человека только возникло подозрение (подчёркиваю: подозрение) и он проходит по какому-то уголовному делу, он приостанавливает своё членство в партии. Если он доказал, что всё в порядке, то он восстанавливается в партии, если нет, то, соответственно, исключается. Поэтому, естественно, мы будем реагировать на все подобные проявления. Но не нужно идеализировать партию. Партия – это совокупность людей, среди которых есть кристально честные, приличные люди, которые очень много занимаются государственной деятельностью, помогают людям, решают очень сложные социально-экономические задачи, но есть и проходимцы. От них нужно освобождаться, их нужно к ответственности привлекать. Это нормально.

И.Зейналова: Личные дела же в партии изучают? Если к Столярову были вопросы?..

Д.Медведев: Знаете, личные дела – вещь, конечно, хорошая. Может быть, вы в меньшей степени, а я в большей степени помню, как было в советские времена. Как человек, который работал на различных государственных позициях, я неоднократно видел разные справки, которые готовятся различными структурами. Что там написано? Что в отношении имярека есть неподтверждённая информация о том, что он контачил с таким-то и таким-то. Как вы считаете, это достаточное основание для партии или для государственного руководителя – cказать: знаете, есть информация о том, что он с кем-то встречался, с кем-то разговаривал, что он имеет к ним какое-то касательство? Это всегда очень тонкий момент. Это же судьба человека. Понятно, когда есть, простите, оперативная информация, съёмка, что он взятки берёт. Всё, понятно: нужно уголовные дела возбуждать, процессуальные мероприятия проводить, брать, арестовывать и так далее. А если есть просто информация… Мы знаем, как на основе такой информации у нас тысячи людей шли в определённом направлении, а потом признавались невиновными.

Д.Медведев: «Конституцию вообще не нужно переписывать под какие-то даты, Конституцию нужно менять только в случае крайней необходимости, когда мы считаем, что какие-то положения Конституции либо не выдержали проверку временем, либо ослабляют общую государственную конструкцию».

М.Зыгарь: Давайте продолжим про этот кусок нашей страны, как Вы назвали партию. Скоро 20 лет Конституции, и не так давно член другой партии депутат Мизулина предложила внести поправки в преамбулу Конституции и внести туда упоминание православия как основы национальной культурной самобытности. Её поддержали и члены «Единой России», например Сергей Железняк, новый идеолог этой партии. Во-первых, поддерживаете ли Вы инициативу вписать упоминание о православии в Конституцию и вообще считаете ли нужным переписать, как-то изменить Конституцию под 20-летие?

Д.Медведев: Конституцию вообще не нужно переписывать под какие-то даты, Конституцию нужно менять только в случае крайней необходимости, когда мы считаем, что какие-то положения Конституции либо не выдержали проверку временем, либо ослабляют общую государственную конструкцию. Причём это, конечно, не касается основополагающих прав и свобод человека, там и отдельный порядок изменения, и там в целом можно считать, что вообще всё выписано в соответствии с мировыми канонами. В отношении православия, знаете, опять же у каждого человека может быть своя точка зрения: у Мизулиной одна точка зрения, у Железняка похожая точка зрения, у кого-то иная точка зрения. Я, например, в церковь хожу, но хожу туда не как премьер-министр. Я туда ходил и до того, как приехал в Москву работать, и буду туда ходить после того, как закончу свою государственную карьеру, и какие бы ни были нормы в отношении свободы совести, я туда буду продолжать ходить, даже если Конституция изменится. Мне кажется, это абсолютно нормально. У нас, кстати, в «Единой России» есть не только представители тех, кто относится к православной конфессии, есть люди, которые себя идентифицируют как мусульмане, есть представители других конфессий. Это нормально абсолютно. Наше религиозное чувство не должно быть связано с нашим партийным билетом, это, на мой взгляд, абсолютно очевидно. Поэтому, на мой взгляд, установление каких-либо специальных преференций недопустимо. В соответствии с нормами Конституции у нас, вообще-то, провозглашена свобода совести: каждый выбирает себе церковь по своим ощущениям или говорит о том, что он является атеистом. Это и есть цивилизованный подход к этим отношениям.

Д.Медведев: «Наше религиозное чувство не должно быть связано с нашим партийным билетом, это, на мой взгляд, абсолютно очевидно. В соответствии с нормами Конституции у нас, вообще-то, провозглашена свобода совести: каждый выбирает себе церковь по своим ощущениям или говорит о том, что он является атеистом. Это и есть цивилизованный подход к этим отношениям».

В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, 20 лет Конституции. По этому случаю, как мы слышали на днях, Президент Владимир Путин согласился с предложением и собирается сам внести законопроект в Госдуму об амнистии. И сейчас многие знаете о чём гадают – станет ли эта амнистия широким жестом власти, то есть коснётся ли она людей, в приговорах которых многие видели политический подтекст. Речь сейчас не о тех сотнях и тысячах, которые сидят за какое-то мелкое воровство. Я понимаю, что это вопрос, наверное, не столь Вашей компетенции, поэтому хочу спросить Вас не как Председателя Правительства, а как просто человека, политика, председателя правящей партии, в конце концов. Почему бы не воспользоваться этой датой и не амнистировать Ходорковского, Pussy Riot, узников «болотного дела»? Перелистнуть эту страницу и начать общаться с частью общества с чистого листа?

Д.Медведев: Вадим, я действительно сейчас эти вопросы не решаю, это компетенция Президента и парламента. Тем не менее, раз вы спрашиваете, я, конечно, прокомментирую. Я действительно какое-то время назад принимал такие решения и поэтому знаю, о чём говорю. Во-первых, не нужно путать амнистию и помилование. Помилование – это индивидуальный акт, и он может осуществляться в отношении конкретных людей. Это делает Президент, глава государства, на основании мотивированного заключения и, как правило, обращения соответствующего лица. В отношении амнистии всё сложнее. Это освобождение из-под стражи, снятие уголовной ответственности с людей, которые отбывают наказание по конкретной статье. Вот вы упомянули некоторый набор людей, известных в нашей стране по разным причинам…

В.Такменёв: И не только в нашей стране.

Д.Медведев: И не только в нашей стране. Но на самом деле не стоит забывать про почти 700 тыс. человек, которые в настоящий момент находятся в местах не столь отдалённых. Мне кажется, думать нужно при принятии решения об амнистии о всей совокупности людей, которые находятся вот в этих трудных условиях.

Д.Медведев: «Не нужно путать амнистию и помилование. Помилование – это индивидуальный акт, и он может осуществляться в отношении конкретных людей. Это делает Президент, глава государства, на основании мотивированного заключения и, как правило, обращения соответствующего лица. В отношении амнистии всё сложнее. Это освобождение из-под стражи, снятие уголовной ответственности с людей, которые отбывают наказание по конкретной статье».

Почему мы всё время думаем только о тех, кому посчастливилось попасть под лучи юпитеров или по которым есть какой-то международный спор? А о других-то кто будет думать? У нас есть несовершеннолетние, которые сидят в тюрьме, у нас есть беременные женщины, которые находятся в местах лишения свободы, у нас есть пенсионеры, которые отбывают наказание. Им что, легче жить, чем упомянутым людям, о которых вы сказали? Очевидно, что нет. Поэтому амнистия – это акт, который должен проводиться в отношении целой категории людей. И, насколько я понимаю, сейчас готовится Президентом проект соответствующего постановления Государственной Думы, которое будет распространяться на целый ряд категорий – тех, кто прежде всего нуждается в защите государства в этих условиях, тех, кто прежде всего может быть государством прощён. А амнистия в конечном счёте – это, конечно, акт такого государственного прощения. И вот это мне кажется гораздо более важным для конкретной ситуации.

Если же говорить о том, кого амнистировать, – это всегда вопрос выбора, но при этом государство должно всё-таки слушать общество, а не просто так: хочу – помилую этого, хотим – амнистируем вот этих. Люди на самом деле не очень расположены к тому, чтобы, например, проводить акты амнистии в отношении лиц, совершивших насильственные преступления, в отношении лиц, которые совершили преступление против общества, в том числе хулиганство. Люди не очень расположены правильно принимать решения об амнистировании лиц, совершивших крупные государственные преступления, хищения. Поэтому общественные настроения и Президент, и парламент обязаны слышать. Иными словами, при принятии этих решений нужно ориентироваться не на фамилии, а на степень общественной опасности этих правонарушений и на судьбу конкретных лиц, оказавшихся, как правило, по своей собственной вине в этих очень сложных условиях.

М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, но государство могло бы дать урок гуманизма обществу, тем более что у нас в стране не так много политзаключённых. Это признают и правозащитники.

Д.Медведев: Марианна, знаете, это вопрос точки отсчёта. Если вы считаете, что у нас есть политзаключённые, то я не считаю, что они у нас есть. У нас были в стране политзаключённые в определённый период. В советский период в нашей стране были политзаключённые, которые сидели за свои политические убеждения, такие люди у нас были. У нас сейчас таких людей нет. Все, кого мне обычно приводят в пример, это люди, которые, да, наверное, оппозиционно относятся к власти, у них есть свои политические убеждения, но за это не сидят. Они, простите, отбывают наказание или находятся в предварительном заключении, потому что они грубо нарушили общественный порядок. Какие бы у тебя ни были политические убеждения, полицейских (я об этом, кстати, говорил в этой же самой студии) нельзя бить. Они сидят не за то, что у них политические воззрения, отличающиеся от политических воззрений Путина, Медведева, «Единой России» или кого-то, а за то, что они били полицейских. Это неприемлемо ни в России, ни на Украине, ни в Европе, ни в какой-либо другой стране. Вот это мне кажется очень важным. Поэтому говорить о наличии неких политических заключённых могут только те, кто на самом деле либо вкладывает в это идеологический смысл, либо грешит против истины.

Д.Медведев: «У нас были в стране политзаключённые в определённый период, которые сидели за свои политические убеждения. У нас сейчас таких людей нет. Все, кого мне обычно приводят в пример, это люди, которые, да, наверное, оппозиционно относятся к власти, у них есть свои политические убеждения, но за это не сидят. Они, простите, отбывают наказание или находятся в предварительном заключении, потому что они грубо нарушили общественный порядок».

С.Брилёв: Коллеги, хочу обратить внимание, что согласно опубликованной телепрограмме у нас остаётся примерно минут 15–17 в эфире, зрители ждут и других программ.

Д.Медведев: Не будем их утомлять долгими разговорами.

С.Брилёв: Я со своей стороны обещаю, что сейчас будет мой последний вопрос.

Дмитрий Анатольевич, я хотел к Вам обратиться как к юристу, которого наверняка интересует сюжет, связанный с предстоящим объединением (похоже, уже предстоящим, всё к тому) Верховного суда и Высшего арбитражного суда. Два вопроса.

Первый. Президент Путин буквально накануне сказал, что арбитраж как таковой никуда не денется, но Высший арбитражный суд исчезает. В этой связи не жалко ли Вам председателя этого суда – Вашего однокурсника Антона Иванова?

И вопрос номер два. Поговаривают, что вся эта идея, связанная с объединением Высшего арбитражного суда и Верховного суда, – это идея под Вас, чтобы Вы возглавили объединённую судебную структуру. И на уровне подсознания Вы сейчас (я записал) такую фразу кинули: «когда закончу свою государственную работу». Это случайность или закономерность в данном контексте?

Д.Медведев: Сразу вам отвечу: «когда закончу государственную работу»… Работа в судах – это тоже государственная работа.

С.Брилёв: Она всё равно государственная. Тогда вернёмся к судам.

Д.Медведев: Теперь по сути, в отношении судебной системы. Тема очень важная. Наша судебная система имеет свои преимущества и недостатки. Мы её развивали тоже последние 20 лет. В силу сложившегося правового порядка у нас, как и во многих странах Европы, были и остаются суды общей юрисдикции и так называемые торговые суды, которые у нас называются арбитражными судами, так было ещё с дореволюционных времён. Во многих странах функционирует единая система. В ней есть плюсы, заключающиеся в том, что практика как минимум более унифицированная. Обязательные рекомендации, которые принимает пленум Верховного суда, естественно, распространяется на всё – не нужно принимать двух решений, а иногда они не согласованы и так далее.

Мы эту тему довольно давно обсуждаем, скажу откровенно, и с Президентом, и с коллегами, как нам нашу юридическую судебную систему улучшить. Эта модель поэтому выбрана, и надеюсь, что её реализация приведёт к положительным эффектам. Хотя при этом я могу отметить, что система арбитражных судов действительно никуда не девается, эти суды останутся внутри системы, будут принимать решения по экономическим спорам. Это очень сложные дела, арбитражный суд за эти 20 лет рассмотрел порядка 20 млн дел, то есть он проделал огромную работу. И все коллеги, которые там работали, очень важные дела и делали, и занимались ими, и очень важными вопросами занимаются до сих пор.

Вы упомянули моего коллегу, с которым я когда-то работал и учился. Я считаю, что он хорошо работал и работает на этой позиции. Надеюсь, что он ещё пригодится государству, я имею в виду Антона Александровича Иванова – очень грамотный юрист, это все признают, и хороший руководитель судебной системы.

Теперь в отношении персональных вещей, я вот тут себе даже записал. Если это попытка, так сказать, всё-таки вытащить из меня информацию, когда я собираюсь куда-то уйти, то хочу вам сказать, что мне нравится то, чем я сейчас занимаюсь, это интересная работа. До тех пор пока я могу этим заниматься, пока есть соответствующее президентское решение на сей счёт, я этой работой буду заниматься, потому что она и очень важная, и очень сложная, хоть и не очень популярная, как вы справедливо сказали. На самом деле она мне приносит не только какие-то отрицательные эмоции, которые есть у любого человека, но и много положительных ощущений, потому что видно, что ты делаешь, видно, во что воплощается твоя работа. Это очень важно для любого человека, кем бы он ни был. Поэтому я работаю Председателем Правительства Российской Федерации.

М.Максимовская: А всё-таки после того, как Вы закончите работать Председателем Правительства (это многих интересует), Вы снова хотите стать Президентом?

Д.Медведев: У нас, видимо, здесь такая добрая традиция образовалась. Мы, по-моему, уже в седьмой раз в разных составах встречаемся в студии и это всё обсуждаем. И практически каждый разговор на эту тему, ещё когда я Президентом работал или в последние два года, заканчивался этим: а вы собираетесь работать Президентом или нет? Уважаемые коллеги! Я сейчас занимаюсь тем, чем занимаюсь. Это очень важная работа. Я в прошлом году, кстати, комментарии давал. Я ни от чего не отказываюсь. Но я хотел бы ещё поработать, а потом уже по совокупности обстоятельств принять для себя необходимое решение, и не более того.

М.Зыгарь: У нас осталось примерно 10 минут. Давайте блицем таким я задам вопросы, которые мы собирали через наш сайт tvrain.ru и через «Твиттер» от наших зрителей.

Д.Медведев: Пожалуйста.

М.Зыгарь: У Вас буквально 150 символов на ответ.

Д.Медведев: То есть я должен очень быстро отвечать?

М.Зыгарь: А я буду очень быстро задавать. От зрителя, который называет себя Иван Иванов: почему Россия не ратифицирует 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции? В двух словах объясню зрителям: она предусматривает, что чиновники обязаны объяснять, откуда у них деньги на ту или иную собственность, которая превышает их уровень заработка. Например, если у них дворец в товариществе «Сосны», надо было бы объяснить обязательно обществу. Почему Россия не ратифицирует эту статью?

Д.Медведев: Михаил, вы специально задаёте эти вопросы в формате блица? На этот вопрос невозможно ответить в формате блица. Мне придётся дать занудный юридический ответ, ну уж извините. Что такое статья 20? Статья 20 – это статья, по которой публичные должностные лица могут привлекаться к уголовной ответственности за коррупционные действия. Вопрос только в одном: почему мы сделали оговорку? Я думаю, это всем понятно, хоть здесь и не юристы собрались. У нас вообще-то отвечают за вину, у нас есть презумпция невиновности. У нас нет объективного вменения, как это, кстати, иногда практиковалось в Средние века или в некоторых странах существует. А статья 20 исходит из предположения, что лицо предполагается виновным в совершении коррупционного правонарушения и должно само оправдываться, доказывать, что оно не коррупционер. Это вопрос выбора, на это можно пойти. И сейчас, кстати, предложение по статье 20 Минюстом готовится, сразу скажу. Но мы должны взвесить все за и против. За – борьба с коррупцией, это хорошо: пусть объяснят, откуда дворцы, как вы говорите, это нормально для всех. Но есть и аргумент против: мы же с вами понимаем, что наша правоохранительная система несовершенна, и если речь идёт о том, что лицо сначала предполагается виновным, а потом должно доказать, что оно не совершало этого, это вообще-то выход за те основополагающие принципы уголовного права, которые у нас сложились.

М.Зыгарь: Спасибо. Вопрос от зрителя по имени Олег Кашин. Есть информация, что один из отставленных правительственных чиновников по имени Василий Якименко числится сотрудником Сбербанка и получает там зарплату порядка 500 тыс. долларов, хотя на работу не ходит. Как Вы относитесь к системе, при которой отставленные чиновники получают такую пенсию, причём, возможно, из государственных или окологосударственных средств. Таких случаев у нас немало, фамилию Сердюкова можно было бы вспомнить.

Д.Медведев: Я ничего не знаю по поводу того, кто что получает, во всяком случае, в этой ситуации. Я готов навести справки, кто где работает и какие бонусы получает, потому что эти бонусы, конечно, должны быть основаны на принципах справедливости и прозрачности. Но бывшие чиновники – это, простите, тоже люди. Люди, которые работали на страну, которые многое сделали, поэтому я не вижу ничего страшного в трудоустройстве тех или иных чиновников в коммерческие структуры, если это не происходит в нарушение существующих правил. А какие это правила? Есть ещё конфликт интересов. На мой взгляд, не очень хорошо, когда, например, министр энергетики сразу же начинает заниматься энергетическими проблемами, наверное, в этом есть какие-то нюансы, но это не правонарушение, даже в сегодняшних условиях.

В том, что вы сказали, я, если говорить о самом трудоустройстве, не усматриваю никакой особенной проблемы. Что же касается вознаграждения, это, во-первых, дело банка, какое вознаграждение кому платить, но раз этот вопрос возник, я готов уточнить у председателя правления Сбербанка, с чем связана выплата того или иного вознаграждения.

М.Зыгарь: Умный и последний короткий вопрос – зритель Евгений Пахомов. Такой вопрос – да или нет, по сути. Господин Медведев, будете ли Вы участвовать в президентских выборах как кандидат или Вы опять давно договорились?

Д.Медведев: Я думаю, что я на этот вопрос…

М.Максимовская: А Вы удивляетесь.

Д.Медведев: Ничего удивительного. Я только что ответил на этот вопрос, мне кажется, вполне исчерпывающим образом.

И.Зейналова: Зря ты потратил наши 30 секунд.

М.Зыгарь: Ответ на вопрос, не договорились ли вы – нет?

Д.Медведев: Я на этот вопрос только что ответил.

Вам как самому молодому предлагаю закончить.

В.Такменёв: Концовка была на самом деле хорошая. Но, знаете что, хочу на самом деле спросить у Вас? Вот я смотрю, что Вы без айпада (без планшетника, о’кей, не будем ничего рекламировать), и это удивляет. Вы в последнее время почему-то перестали им пользоваться. Но вопрос у меня про другое. Не выбросили ли Вы случайно свой айфон, потому что буквально на днях появилась информация, что президенту Обаме запретили пользоваться айфоном, потому что он слишком уязвим перед прослушкой. Они-то знают, о чём говорят, ведь мы слышали и знаем, как слушали Ангелу Меркель. И про Вас, кстати, говорили, что на «восьмёрке» в Британии Вас тоже слушали.

И.Зейналова: И Ангела Меркель звонила Вам.

В.Такменёв: Да, наверняка. Так вот, не снятся ли Вам по ночам вообще кошмары, что Вас слушают, SMS-переписку читают и когда-нибудь возьмут и обнародуют это всё?

Д.Медведев: Айфон я, конечно, не выбросил. Вы знаете, я действительно технику различную люблю, но у нас появился свой.

В.Такменёв: У меня такой же есть, кстати.

Д.Медведев: Он, наверное, пока ещё в чём-то не дотягивает до других приборов такого плана – до телефонов, до смартфонов, но имеет и свои преимущества, потому что у него два экрана. Будем надеяться, что он лучше защищён от соответствующих операций, чем айфон или какая-либо другая техника.

Если говорить серьёзно, во-первых, неплохо, что у нас что-то появляется. Я показал, что мы это сделали и у нас такие телефоны уже есть, получил массу откликов типа «он всё равно никуда не годится, он дорогой» и так далее. Слушайте, коллеги, всё правильно. Значит, нужно его совершенствовать. Но хорошо, что у нас появляются такие смартфоны, появляется новая техника. Этим надо заниматься. В этом будущее.

Теперь серьёзно. Что должен делать руководитель государства? Руководитель государства должен понимать меру ответственности, на него возложенной. Я никогда по мобильному телефону (неважно, как он называется, – айфон, йотафон, «самсунг» или ещё что-то) не обсуждаю серьёзных государственных проблем. Я обсуждаю только совершенно бытовые вещи. Мне кажется, это абсолютно нормально. Не всем – на самом деле.

И.Зейналова: На этом, кстати, тоже можно много выводов сделать.

Д.Медведев: Они вполне нейтральные. Поэтому в этом смысле всё в порядке, а нашим американским коллегам и Бараку Обаме я рекомендую не бояться.
«Разговор с Дмитрием Медведевым». Интервью пяти телеканалам

«Разговор с Дмитрием Медведевым». Интервью пяти телеканалам

С.Брилёв: Замечательный финал. Спасибо. Час тридцать, по-моему, секунда в секунду, да?

Д.Медведев: У меня 1 час 30 минут. Если мы не очень всех утомили, значит, мы уложились.

И.Зейналова: Прекрасно, мы снова уложились.

В.Такменёв: Дмитрий Анатольевич, а какая у вас заставка на йотафоне?

И.Зейналова: Покажите, он хотя бы звонит?

Д.Медведев: Да, он звонит, но я сейчас, естественно, его выключил. Здесь два экрана. На этой стороне у меня сейчас такая заставка…

В.Такменёв: Абстрактная?

Д.Медведев: Абстрактная, да. Я вам покажу потом.

М.Максимовская: Это самая крутая презентация российской разработки.

Д.Медведев: Безусловно, она российская, что уже хорошо.

М.Максимовская: Вы как-то используете служебное положение сейчас…

С.Брилёв: Нормально, нормально. Мы как раз по этому телефону поняли, что наступило 13.30.

Д.Медведев: Да. И я, уважаемые коллеги, хотел бы вас поблагодарить тоже за возможность в очередной раз пообщаться, пожелать и вам, и всем нашим телезрителям хорошего декабря и хорошего наступающего Нового года.

С.Брилёв: Спасибо, Дмитрий Анатольевич. И на этом трансляция на каналах «Россия 1», «Россия 24», «Дождь» и «Вести FМ» завершена. Всего доброго!

* * *

Интервью Дмитрия Медведева ведущей телеканала «Рен ТВ» Марианне Максимовской
Интервью ведущей телеканала «Рен ТВ» Марианне Максимовской

Интервью ведущей телеканала «Рен ТВ» Марианне Максимовской

М.Максимовская: Дмитрий Анатольевич, не могу не воспользоваться случаем и не задать самый-самый эксклюзивный вопрос...

Д.Медведев: Про инопланетян!

М.Максимовская: Нет, на этот раз не про инопланетян.

Д.Медведев: Тем более про инопланетян я уже ответил всё, теперь все знают, где они.

М.Максимовская: Кстати, да, этот вопрос заинтересовал аудиторию едва ли не больше, чем все остальные.

Д.Медведев: Ещё бы. Тем более когда открыта такая государственная тайна.

М.Максимовская: Ну конечно.

Нет, сейчас хочу спросить Вас о другом. Буквально на прошлой неделе, после грандиозного скандала, с Красной площади убрали чемодан известного бренда. И многие стали говорить о том, что Красная площадь – это сакральное место, где уж точно такой чемодан, даже в виде павильона для выставки, находиться не должен. Как Вам кажется, может быть, тогда с Красной площади следует убрать не только чемодан, но и мумию большевистского вождя Владимира Ленина, так сказать, для баланса, и Красная площадь станет действительно таким светлым, сакральным местом для всей страны, для всех россиян?

Д.Медведев: Как известно, определение «красный» у нас имеет тот же корень и, по сути, ту же самую этимологию, что и слово «красивый». Красная площадь на самом деле красивая, её желательно не утяжелять. Я сейчас не буду говорить в отношении различных промоакций, это вопрос меры, вкуса и ответственности тех людей, кто в конечном счёте принимает эти решения. Ничего, кстати, не имею против соответствующей продукции, но каждому овощу, что называется, своё место.

Теперь в отношении более серьёзной темы – может ли Красная площадь быть местом погребения. Знаете, это такой же тонкий и очень сложный этический момент. Наверное, было бы лучше этого избежать в определённый период, но так произошло. Не мы эти решения принимали.

Во-вторых, нужно уважительно относиться и к представлениям людей и к тем символам, которые были у целого поколения наших людей. И поэтому решение о том, что куда переносить, должно быть по преимуществу консенсусным, то есть оно должно отражать мнение большинства людей, оно не должно разорвать общество. Но если вас интересует моя позиция, то я считаю, что, конечно, Красная площадь должна быть красивой, а всё, что касается праха людей, которые там были в определённый период захоронены, это решение должно быть принято, ещё раз говорю, путём обсуждения огромным количеством людей, но в конечном счёте сообразуясь с принципами морали, в том числе христианской морали. А эта мораль исходит из того, что люди после своей кончины должны находиться, их тела, на кладбище. И мне кажется, что в этом есть определённый моральный смысл. Но ещё раз повторяю, что такие решения могут быть приняты только после обсуждения, и эти решения не должны разрывать наше общество, мне кажется, спокойствие в этом смысле важнее.

М.Максимовская: То есть когда-нибудь тело Ленина с Красной площади уберут, захоронят, предадут земле, но не Вы будете инициатором этого, в общем, в каком-то смысле абсолютно знакового события для страны.

Д.Медведев: Я вам ни того, ни другого не сказал. Я не знаю, как будут происходить события, ещё раз подчёркиваю, это очень тонкий вопрос для нашей страны. У нас разные поколения людей и разное отношение к государственным символам. Не очень хорошо, что, может быть, эти символы стали государственными в какой-то момент, но мы должны уважительно к ним относиться. А когда это произойдёт – поживём-увидим.

М.Максимовская: Вы создали сейчас интригу, между прочим.

Д.Медведев: Ну это нормально, вы всегда задаёте вопросы, а я создаю интригу. Мне кажется, мы здесь с вами хорошо распределили обязанности.

М.Максимовская: Спасибо Вам.