[Вероника Куцылло]

Газета "Коммерсантъ" №70 от 16.04.1993
Власти перед референдумом

Еще вчера большинство наблюдателей сходились на том, что в оставшиеся до референдума дни противоборствующие стороны вряд ли предпримут какие-либо кардинально новые шаги, способные серьезно изменить политическую ситуацию. Однако после того, как Борис Ельцин пообещал своим указом изменить порядок подсчета голосов по первым двум вопросам референдума и существенно урезал права вице-президента, можно допустить, что обстановка резко обострится. Но, скорее всего, это произойдет уже после референдума.

Первая из новых "инициатив" президента была оглашена им во время вчерашней встречи в Кремле с представителями демократических движений. Борис Ельцин пообещал после 20 апреля подписать указ о том, что подсчет голосов по доверию президенту и поддержке его социально-экономической политике будет проводиться в соответствии с Законом о референдуме.
Как известно, этот закон устанавливает, что для принятия положительного решения по вопросам, не требующим изменения Конституции, достаточно 50% голосов от принявших участия в референдуме — а не от внесенных в списке для голосования. Видимо, по мнению президента, съезд и Конституционный суд уже переплелись до степени гордиева узла, и нет никакой надежды, что он развяжется по собственной инициативе.
На той же встрече Борис Ельцин сообщил о своем намерении лишить вице-президента права руководить аграрной реформой. И примерно в то же время пресс-служба Александра Руцкого в лице его помощника Андрея Федорова подтвердила информацию о том, что вице-президент действительно впал в опалу: он лишен персонального "мерседеса", большей части охраны и личного врача (см. стр. 15).
Такой маневр Бориса Ельцина был вполне предсказуем, поскольку Конституция не предусматривает механизма отставки вице-президента. И поскольку последний, критикуя направо и налево собственного патрона, явно намеревался занять его пост — в случае отстранения президента, Борису Ельцину оставалось действовать моральными, вроде предложения уйти в отставку, и материальными, — типа вчерашних, способами. Вторые, впрочем, тоже носят больше моральное значение и, если учесть "офицерство" Руцкого, напоминают вызов на дуэль.
Вместе с тем атака Бориса Ельцина на Руцкого выглядят несколько мелочной и, несомненно, вызовет соответствующе окрашенные обвинения в адрес президента. Нетрудно предположить, что первый мощный шквал негодования обрушится на Ельцина сегодня утром — если президент после столь болезненных для вице-президента действий пойдет, как задумывал, на съезд Союза промышленников и предпринимателей.
Кстати, на состоявшейся уже после встречи Ельцина с демократами пресс-конференции Российского движения демреформ его председатель Гавриил Попов отметил, что институт вице-президента вообще надо упразднить. Возможно, что по проекту новой Конституции, активная агитация за который началась накануне, должности, которую занимает сейчас Александр Руцкой, и нет.
Публично высказанное вчера же Ельциным недоверие всему Конституционному суду, авторитет которого в глазах президента "сильно упал", опять-таки не способствует стабилизации обстановки перед референдумом. Подобная постановка вопроса, похоже, вызвана двумя причинами: либо президент действительно из своей вчерашней встречи с Валерием Зорькиным сделал вывод о непреклонности судей и бесполезности "всех и всяческих" запросов с непарламентской стороны, либо Борис Ельцин сознательно обостряет ситуацию перед референдумом с простой целью — скандал всегда привлекает множество любопытных, которые заодно могут и проголосовать.
Действия президента, обижающие не только Руцкого и Конституционный суд, но и весь депутатский корпус, естественно, провоцируют парламентариев на принятие ответных мер. Понимая это, Борис Ельцин попытался вчера предвосхитить их — он сказал, что допускает отмену парламентом голосования 25 апреля.
Однако большинство наблюдателей полагают, что такой поворот событий маловероятен: слишком громоздкая машина запущена в ход. Парламентарии, скорее всего, только попытаются использовать последние шаги президента в предреферендумной кампании — например, как доказательство склонности президента к противоправным действиям, и, следовательно, диктатуре.