http://antisocialist.ru/papers/mizes...viteljstvo.htm
Все, кто находится у политической власти: правительства, короли и республиканские руководители, всегда косо смотрели на частную собственность. Любой правительственной власти присуще стремление не признавать никаких ограничений на свои действия и распространять сферу своего господства как можно дальше. Управлять всем, не оставлять никакого простора для того, чтобы что-либо свершалось собственным путем, без вмешательства властей, - вот цель, к которой тайно стремится каждый правитель. Если бы только на пути не стояла частная собственность! Частная собственность создает для человека сферу, где он свободен от государства. Она ставит пределы осуществлению воли властей. Она позволяет другим силам действовать бок о бок и в оппозиции к политической власти. Частная собственность становится, таким образом, основой всех видов деятельности, которые свободны от насильственного вмешательства со стороны государства. Она является почвой, на которой вырастают зерна свободы и в которой коренится автономия человека, а в конечном счете - весь интеллектуальный и материальный прогресс. В этом смысле частную собственность даже назвали фундаментальной предпосылкой развития человека. Но эта последняя формулировка может быть принята лишь со многими оговорками, потому что обычное противоречие между индивидом и коллективом, между индивидуалистическими и коллективистскими идеями и целями есть не более чем устаревшее поверье.
Таким образом, никогда не существовало политической силы, которая бы добровольно воздерживалась от того, чтобы препятствовать свободному развитию и деятельности института частной собственности на средства производства. Правительства терпят частную собственность тогда, когда они вынуждены это делать, но они не принимают ее и не признают ее необходимости добровольно. Даже либеральные политики, завоевав власть, обычно отодвигали свои либеральные принципы в большей или меньшей степени на задний план. Тенденция налагать жесткие ограничения на частную собственность, злоупотреблять политической властью и отказываться уважать или признавать любую свободную сферу - вне пределов господства государства - слишком глубоко укоренилась в менталитете тех, кто управляет правительственным аппаратом принуждения и насилия, чтобы они когда-либо были способны добровольно ей противостоять. Либеральное правительство - это contradictio in adjecto (внутреннее противоречие, логическая нелепость, (лат.) - Прим. пер.). Правительства должны быть вынуждены принять либерализм силой единогласного мнения народа; и не стоит ожидать того, чтобы они стали либеральными добровольно.
Легко понять, что могло бы принудить правителей признать права собственности их подданных в обществе, состоящем исключительно из фермеров, где все в равной степени богаты. При таком общественном устройстве каждая попытка ограничить право собственности немедленно встретила бы сопротивление объединенного фронта всех подданных против правительства и таким образом привела бы к падению последнего.
Однако ситуация коренным образом отличается в таком обществе, где существует не только сельскохозяйственное, но и промышленное производство, и особенно там, где существуют предприятия большого бизнеса, предусматривающие крупномасштабные инвестиции в промышленность, добычу ресурсов и торговлю. В таком обществе тем, в чьих руках правительство, вполне удается предпринимать действия, направленные против частной собственности. В действительности, нет ничего более политически выгодного правительству, чем нападки на права собственности - это всегда было простым средством подстрекания масс против владельцев земли и капитала. Поэтому с незапамятных времен идеей всех абсолютных монархов, всех деспотов и тиранов было объединение себя с "народом" в союз против классов собственников. Вторая империя Людовика Наполеона была не единственным режимом, основанным на принципе цезаризма.
Прусское авторитарное государство Гогенцоллернов (Hohenzollerns) также подхватило идею, введенную в германскую политику Лассалем во время конституционной борьбы в Пруссии, о завоевании поддержки рабочих масс для борьбы с либеральной буржуазией посредством политики этатизма и интервенционизма. Это было основополагающим принципом "общественной монархии", столь высоко превозносимой Шмоллером и его школой.
Однако несмотря на все преследования, институт частной собственности уцелел. Ни злоба всех правительств, ни враждебная компания писателей и моралистов, церкви и религий, ни возмущение масс - само по себе коренящееся в инстинктивной зависти - не смогли добиться его уничтожения. Каждая попытка заменить его каким-нибудь другим способом организации производства и распределения всегда быстро оказывалась абсурдной и неосуществимой. Людям пришлось признать, что без института частной собственности не обойтись и вернуться к нему, независимо от того, нравился он им или нет.
Тем не менее до сих пор люди отказываются понять причину возврата к институту свободной частной собственности на средства производства. Ее следует искать в том факте, что экономическая система, служащая нуждам и целям жизни в обществе, в принципе неосуществима иначе, как на этой основе. Люди оказались неспособны заставить себя избавиться от идеологии, к которой они привязались, а именно веры в то, что частная собственность есть зло, без которого невозможно до поры до времени обойтись, - по крайней мере, до тех пор, пока человечество в достаточной степени не разовьется этически. Несмотря на то что правительства - конечно, вопреки своим намерениям и стремлениям, свойственным каждому организованному центру власти, - смирились с существованием частной собственности, они по-прежнему продолжают твердо придерживаться (не только внешне, но и в своем мышлении) идеологии, враждебной правам собственности. В самом деле, они считают непринятие частной собственности в принципе правильным, а каждое отклонение от него с их стороны - связанным только с их собственной слабостью или с учетом интересов влиятельных групп.
Людвиг фон Мизес, из книги "Либерализм в классической традиции"