http://slon.ru/economics/vse_prokruc...-1196780.xhtml
1998 год. Клиенты банка стоят в очереди в надежде получить свои вклады. Фото: Ираклий Чохонелидзе / ТАСС
Это был август 1998-го. Мы сидели на берегу «Ямы», большого проточного пруда в заводях Волги, где-то в 30 км от Волжского, что под Волгоградом. Мы собирались там всей нашей тубовской компанией (ТУБ – Тверьуниверсалбанк) уже третий август подряд. Жили семьями в палатках. Жены, дети, солнце, арбузы. Лодка, удочка и тишина. Костер, уха, песни под гитару. Мы были счастливы.
Проблемы ТУБа были уже далеко, мы все работали и зарабатывали в других банках и компаниях. Я был в тот момент формально председателем правления МФК, а неформально отвечал за весь рынок долговых обязательств МФК «Ренессанс» вместе с Ричардом Дитцом. Точнее, мы ревниво делили с ним это место. Я хотел занять его как выдвиженец от МФК, а Ричард хотел того же как выдвиженец от «Ренессанса». Эти две структуры: Потанина – Прохорова, с одной стороны, и Йордана – с другой – находились тогда в стадии слияния. Все были поглощены процессом: ведь мы создавали ведущий инвестиционный банк страны!
Я сидел в лодке, наслаждаясь природой и рыбалкой, когда мне позвонили с работы: Кириенко объявил… ДЕФОЛТ!
Прежде я о таком не слышал. Нет, я, конечно, понимал, о чем речь, но лишь теоретически. Происходящее было для меня новой реальностью. Был понедельник, начало рабочей недели. Мы все сразу решили валить обратно в Москву. Стали срочно сворачивать палатки, собирать манатки. Жены одевали детей и вскоре отправились домой через Волгоград на самолете. А мы погнали в Москву на четырех джипах. До нее было свыше 1000 км. Я хорошо помню ту дорогу. Все прокручивал в голове: сколько я потерял, что нужно срочно продать, сколько денег в кэше?
Первое, что требовалось сделать: продать эти чертовы векселя «Сиданко», которые я купил вот только неделю назад. Понятно, что 60% годовых – это было круто, хотелось заработать. Но сейчас, если курс упадет, сколько я потеряю в долларах? Ладно с векселями «Сиданко», их я продам самой МФК, у банка есть на это лимит. А что делать с другими бумагами, которые я купил в свой портфель? На них у МФК лимита нет. С этими я попал.
А что будет с самим банком? У нас, МФК, вроде бы деньги есть, но что будет с огромным «Онэксимом» и «Ренессансом»? Я точно не знал и не понимал их ситуации с ликвидностью. Мобильная связь не брала. Урывками контакт пробивался в районе Тамбова, но толком поговорить ни с кем не удалось. Где-то уже в Московской области, где выстроилась огромная пробка возвращающихся в столицу, стало ясно: встало все, все банки, все компании.
Все решили остановить платежи хотя бы на день, чтобы перевести дыхание. Утром, во вторник, в огромном трейдинговом зале бизнес-центра «Усадьба-Центр», куда вот только пару месяцев назад переехал «Ренессанс», все гудело. Одна группа собралась около нас, казначейства МФК, нужно было решать, кому мы платим, а кому нет. В этот день МФК должна была платить нескольким банкам. Одному банку маленькую сумму, другому большую. Стали узнавать всю нашу платежную ведомость на предстоящую неделю. Выяснилось, что нужно платить по разным межбанковским кредитам, РЕПО, сделкам, делать кучу платежей то ли десяти, то ли двадцати банкам. Но и нам, в свою очередь, были должны другие банки. Сальдо выходило в нашу пользу. Вопрос: будут ли все эти банки платить нам?
А что, если все эти банки решат обанкротиться? Мы размышляли, созванивались со всеми, с кем могли. Другие банки пребывали в таком же замешательстве. И никто не хотел платить первым. Все говорили: начните платить вы, а мы за вами. Подумав, мы решили сделать только один маленький платеж. Большой отложили.
Далее я пошел во вторую группу совещающихся. Это было в кабинете Ричарда Дитца. Он был мрачен, сидел и бросал об стену баскетбольный мяч. В кабинете собралась вся его экспатовская и русская команда. Все переговаривались, что-то обсуждали, но было видно, что никто уже никаких решений принимать не будет. Было ясно, что это конец. Только в этот момент я узнал, что Ричард был перерепован под завязку. И реповал он в основном ГКО. И реповался он у западных банков, которым нужно было платить. Ричард Дитц просто не знал, что такое не платить. Он понимал, что платить было нужно. Но если всем заплатить, «Ренессанс» – банкрот.
В кабинете у Йордана заседал основной костяк: сам Борис, Дженнингс, Гарднер, Рожецкин, Бакатин и еще пара человек. Обстановка была более расслабленной. Борису все время звонил Джордж Сорос, хотел из первых уст услышать, что и как. Борис честно рассказывал, что жопа. Но при этом, возможно, цены на все упадут и можно будет все скупить по дешевке. Нужно делать recovery fund, с ходу набрасывал Борис мысли. Но Соросу, думаю, было точно не до этого. Он понимал, что потерял в моменте $1 млрд, который вложил по рекомендации «Ренессанса» в «Связьинвест». Леня Рожецкин знаками показывал Борису, что его в кабинете нет, если вдруг о нем спросит Сорос. Именно Леня делал для Сороса эту сделку.
Все вокруг ругали, просто материли Дитца. Выяснилось, что только сейчас Борис Йордан и Стив Дженнингс узнали, какую позицию в РЕПО взвалил на компанию Ричард Дитц. Как он мог?! Почему никто из нас об этом не знал? Но главный вопрос был все тот же: платить или не платить западным банкам по долгам?
Позиции разделились: Борис говорил, что нужно платить! Но это путь к банкротству. Но если не заплатить, то имя компании попадет в «черный список» и никто больше не будет работать с «Ренессансом». Стивен стоял на том, что платить не нужно. Мол, весь рынок встал, Минфин в дефолте, и мы тоже можем пойти тем же путем. Борис спорил, что инвестбанк не может пойти на дефолт. После него инвестбанк уже не инвестбанк. В тот день в кабинете Йордана к общему решению в итоге не пришли.
Через пару дней я поехал на совещание к Владимиру Потанину, он собрал всех у себя в офисе на улице Маши Порываевой. Вопрос был ожидаем: что будем делать? На сей раз разговор и обстановка были более четкими и конкретными. Особых обсуждений не велось. Был представлен план. Платить будем только нашим, русским. «Сургутнефтегазу» и всем остальным. А западникам не платим. На всех все равно не хватит. Нужно выбирать. Нам тут продолжать жить и потому будем платить только нашим. «Онэксим банк» пойдет на реструктуризацию вместе с долгами перед западниками. А всех русских клиентов нужно переводить в какой-нибудь новый чистый банк. Кажется, тут же, на этом совещании, родилось и новое название: Росбанк. Банк для российских клиентов.
На следующий день никто из банков-контрагентов МФК не заплатил. Все выжидали, как и мы. Все ждали каких-то решений от Минфина по ГКО, и только после разъяснений Беллы Златкис платежи постепенно пошли. Постепенно МФК со всеми рассчиталась, как и наши контрагенты с МФК. Йордан с Дженнингсом так и не нашли общей позиции по вопросу, платить или нет. Борис взял себе какие-то активы, Леня взял другие, а Стивен остался разгребать проблемы «Ренессанса» с неоплаченными перед иностранцами долгами.
Автор – первый заместитель председателя правления акционерного коммерческого банка «Международная финансовая компания» (МФК) в 1997–1999 годах. Исходным материалом для колонки послужил пост автора, размещенный на его личной странице в Facebook