*309. Вторая мировая война

[Waralbum.Ru]

Танк «Матильда» 7-го танкового полка на марше (19 декабря 1940 года).

[История. РФ]

3 авг. 1941 санинструктор полка НКВД Кокорин, крикнув: «Чекисты в плен не сдаются!», взорвал гранатой себя и врагов

3 авг. 1941 к званию Героя представлен повар Середа – с топором остановил немецкий танк и взял в плен его экипаж

[Будем помнить!]

http://thefireofthewar.ru/1418/index...349-01-08-1941
Одновременным ударом группы войск генерал-майора К.К. Рокоссовского с востока и частей 16-й и 20-й армий Западного фронта с запада фронт окружения советских войск в районе Смоленска был прорван. Завязались ожесточенные бои по обеспечению вывода советских войск из окружения. [3; 40]

Войска Резервного фронта вели бои с сильной группировкой противника, перешедшей в наступление в направлении на Рославль. [3; 40]

Торпедные катера Краснознаменного Балтийского флота под командованием старшего лейтенанта В.П. Гуманенко нанесли удар по отряду боевых кораблей противника у о. Эзель, потопили два тральщика и повредили один миноносец противника. [3; 40]

ЦК ВЛКСМ принял Постановление «О работе комсомольских организаций по обслуживанию раненых бойцов Красной Армии, эвакуируемых в тыловые госпитали». ЦК ВЛКСМ обязал ЦК комсомола союзных республик, крайкомы и обкомы создать в пунктах, предназначенных для остановки эшелонов с ранеными бойцами, комсомольские женские санитарные дружины. Обслуживание раненых бойцов должно было проводиться дружинницами без освобождения их от основной работы на производстве. [3; 40-41]

Хроника событий в Ленинграде

Враг подтягивает силы, чтобы начать решительное наступление, но город готовится не только к боям. 1 августа в крупнейших вузах начались приемные экзамены. Количество заявлений, поданных, например, в Ленинградский университет, значительно превысило норму приема.

Абитуриенты держали первые испытания, а студенты в тот же день приступили к занятиям. Одновременно началась также учеба молодежи, принятой в ленинградские ремесленные училища. Среди 11 тысяч новичков много девушек.

В Кавголове приступили к занятиям руководители партизанских отрядов, сформированных по решению обкома и горкома партии, принятому 25 июля. Здесь овладевают подрывным делом, топографией, изучают тактику борьбы во вражеском тылу.

Началось также обучение будущих партизанских радистов, подрывников, санитаров.

А партизаны, уже действующие в тылу врага, продолжают наносить ему удары. Военно-строительный поезд, выведенный из строя 28 июля, сегодня вновь подвергся нападению партизан. В результате в пяти километрах от Плюссы движение по железной дороге опять застопорилось.

Академик Е.Н. Павловский внес в фонд обороны 16 тысяч рублей — свою долю Сталинской премии, присужденной коллективу научных сотрудников за работы по борьбе с тяжелой болезнью — эпидемическим энцефалитом. [5; 33]

Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"

В сводке Советского Информбюро сообщается: «Особенно упорные бои развернулись на смоленском направлении, где наши войска контрударами отбрасывали противника с занимаемых им позиций, наносили ему тяжелые потери, захватывали пленных и трофеи».

Упорное сопротивление, стойкость в обороне, переход в контратаки, нанесение контрударов... Этим и разрушался план гитлеровского блицкрига. Нетрудно себе представить, как постепенно менялось настроение у немецких солдат и всяких там унтеров и оберов, которым Гитлер обещал приятную увеселительную прогулку по Советскому Союзу и которым пришлось захлебываться в собственной крови.

Еще не пришло время, когда немцы начнут добровольно сдаваться в плен, и не скоро оно придет. Но и в первые недели войны отдельные такие случаи бывали. Например, на Ленинградском фронте вышел с белыми платками навстречу нашим бойцам весь 428-й отряд связи 28-го армейского корпуса. Об этом рассказал в первом своем выступлении в «Красной звезде» Николай Тихонов.

Все полосы газеты заполнены статьями и корреспонденциями, созвучными сообщению Информбюро, о чем можно судить даже по заголовкам:

«Как была разгромлена 5-я немецкая дивизия»;

«Стремительный удар с тыла»;

«Блестящая операция 14-й стрелковой дивизии»;

«Разгром 253-й немецкой пехотной дивизии»;

«Ночные контратаки советской пехоты»;

«Гибель двух немецких полков»...

Конечно, сорок лет спустя этим никого не удивишь. Что значит разгром одной какой-то дивизии или гибель двух немецких полков в сравнении с масштабами Сталинградской битвы, Курской битвы, Корсунь-Шевченковской операции... Но всему свое время. В то горестное лето и такие частные успехи наших войск имели большое значение. Сообщения о них воспринимались тогдашними читателями «Красной звезды» совсем по-иному.

Радовало нас, что в газете стали выступать боевые командиры всех родов войск. До того нам удалось напечатать, кажется, только одну статью командира из сухопутных войск да две-три статьи авиационных командиров. А в первом августовском номере появились статьи командиров стрелковых и танковых соединений, артиллеристов. Затем в числе наших авторов окажутся и такие крупные военачальники, как Рокоссовский, Ватутин, Говоров, Еременко, Москаленко, Петров, Федюнинский, Ротмистров.

Вот только Г.К. Жукова привлечь не удалось, хотя попытка такая была. В первые же недели войны я позвонил Георгию Константиновичу, напомнил, с каким интересом была встречена когда-то его статья о Халхин-Голе, и попросил написать для «Красной звезды» статью об активной обороне. Жуков согласился, обещал, что статья будет через пару дней. А спустя два дня позвонил мне и объявил:

— Статьи не будет. Нет ни одной свободной минуты.— И тут же добавил: — Но тема важная, ищите другого автора...

Несколько позже я узнал истинную причину отказа Жукова от своего обещания. О нашей просьбе Георгий Константинович как-то сказал Сталину. Верховный тут же заметил, что писание статей не самое главное для начальника Генштаба. Затем добавил нечто более резкое: дескать, ему, Жукову, надо заниматься фронтами, а не сочинительством. Эта реплика Верховного, брошенная, видимо, под горячую руку, лишила «Красную звезду» очень нужного ей автора. Насколько мне известно, за всю войну Жуков так ни разу и не выступил в печати. Очевидно, по той же причине не печатался и новый начальник Генштаба маршал А.М. Василевский...

Статьи командного состава из войск появлялись в газете по-разному. В одних случаях мы получали от автора готовый текст, в других — более, пожалуй, частых — автору требовалась квалифицированная журналистская помощь на месте. И надо отдать должное нашим спецкорам: они шли на это безотказно, ни на что не претендуя.

В этой связи не могу не вспомнить опять о Савве Дангулове. Он еще в предвоенные годы, представляя «Красную звезду» на Щелковском аэродроме, накопил богатый опыт работы с авторами из числа выдающихся авиационных специалистов и летчиков; в ту пору этот аэродром был одним из центров передовой авиационной мысли и средоточием самых именитых наших авиаторов.

Незадолго до войны, вопреки нашему желанию, Дангулова перевели в отдел печати Наркомата иностранных дел. А когда началась война, мы, уже вопреки желанию наркоминдельцев, призвали Дангулова на военную службу и вернули в «Красную звезду».

Он облачился, конечно, в авиационную форму с голубыми петлицами, отлично сидевшую на его плотной фигуре. Заметно было, что рад возвращению в родные «пенаты».

— Чем намерены заниматься? — спросил я его.— На раздумья могу дать день, от силы — два...

— Уже подумал, — неожиданно ответил он и тут же принялся излагать свою ближайшую программу: — У немцев пока превосходство в воздухе. Чтобы ослабйть его, надо нащупать в их технике наиболее уязвимые места.

Кому такое дело по плечу? Прежде всего, мне думается, испытателям нашей авиационной техники. Надо привлечь их к сотрудничеству в «Красной звезде». Готов заняться этим немедленно.

Я одобрил его намерения. И очень скоро на страницах «Красной звезды» появились одна за другой статьи М. Громова, П. Стефановского, И. Петрова, В. Шевченко. Каждой из них сопутствовал необыкновенно широкий резонанс.

Но вернемся к текущему номеру «Красной звезды».

Где была разгромлена 5-я немецкая дивизия? А как раз на смоленском направлении. Разгром этот учинила наша танковая дивизия под командованием подполковника Шемякина. Он же в «Красной звезде» и описал тот нелегкий, но победоносный бой. Поделился опытом, попытался сформулировать некоторые общие выводы о действиях танков против пехоты противника.

Столь же поучительна статья начальника штаба стрелковой дивизии майора И. Даниловича «Ночные контратаки советской пехоты». Между прочим, именно в этой статье впервые мелькнуло на страницах «Красной звезды» имя Александра Утвенко, которое многократно повторялось потом разными нашими авторами на протяжении всей войны.

«Блестяще сражается ночью полк, которым командует тов. Утвенко, — писал Данилович.— Он часто идет в штыковые атаки, заканчивающиеся, как правило, вытеснением немцев. Кроме того, командир полка широко практикует засылку в тыл врага мелких групп танков и пехоты, а также конных разъездов...»

Позже в газете будет рассказано, как полк Утвенко отличился при разгроме ельнинской группировки врага. Читатели «Красной звезды» узнают, что после боев за Ельню Утвенко был назначен командиром дивизии. Узнают также, что ему, тогда майору, сразу было присвоено звание «полковник» через одну ступень, и не по вине телеграфистки, как Мишулину, а вполне преднамеренно.

Забегая вперед, укажу, что в сентябре сорок второго года мы с Константином Симоновым встретили полковника Утвенко в Сталинграде. Газета посвятила его гвардейской дивизии целую полосу. Затем уже в звании генерала Утвенко командовал стрелковым корпусом и, хоть весь был иссечен осколками и пулями в результате шести ранений, все же дошел до Берлина.

Он подружился со многими журналистами и писателями, работавшими в «Красной звезде». Но особенно большая дружба установилась у него с Симоновым. Можно сказать, что Симонов с первого взгляда влюбился в этого рослого, круглолицего украинца. Константину Михайловичу нравился его живой ум, веселый характер, солдатская прямота в отношениях с людьми. Еще в Сталинграде Симонов сказал мне, что Утвенко — прекрасный прототип для героя романа — «прямо хоть с натуры пиши». Так оно и получилось впоследствии: черты характера Утвенко нашли свое отражение в образе генерала Проценко из повести Симонова «Дни и ночи».

До самого конца войны при любой возможности Симонов старался завернуть к Утвенко. Два письма, сохранившиеся в архиве писателя, написанные ввиду цензурных ограничений военного времени эзоповским языком,— убедительное тому подтверждение. Вот небольшие выдержки из них.

Константин Симонов — Александру Утвенко:

«...В последнее время я работал над романом о войне, главным образом, на материалах о Сталинграде. Должен тебе сказать, что в этом романе хотя и нет прямых фотографий, но в значительной степени участвуешь ты и некоторые из твоей части, как прообразы героев романа. Думаю, со временем тебе будет интересно это прочитать. На фронт я, наверное, поеду, кончив роман, примерно через месяц. Хочу попасть к тебе. Поэтому прошу сообщить мне в том виде, в каком это можно сделать по почте, работаешь ли ты теперь севернее, чем раньше, или южнее? Если севернее, то на одного хозяина севернее или через одного?..»

Александр Утвенко — Константину Симонову:

«В самый разгар боя получил от тебя письмо. Работаю в распоряжении того самого товарища, квартира которого была в том городе, куда возил тебя мой Вася. Не привык говорить о себе, но тебе, как другу, скажу: гвардейцы воюют хорошо. Ехать ко мне так: сначала доедешь к тому товарищу, о котором я сказал выше, а он покажет тебе мою хату...»

Непосвященному никак не разобраться, где обитал в ту пору Утвенко. Но Симонов разобрался безошибочно.

Что еще обращает на себя внимание в этом номере «Красной звезды»? Это — «Обращение к воинам Красной Армии личного состава Краснознаменной 99-й дивизии». Помню, прибежал ко мне с этим обращением Карпов, показывает строку «Презрение к смерти рождает героев и обеспечивает победу!».

— Это ведь из нашей передовой!

Я понимаю и разделяю его радость. Подумал: значит, на фронте читают наши передовые, значит, они оставляют свой след в умах и сердцах защитников Родины. Но ему сказал, пожалуй, несколько суховато:

— Так уж из нашей передовой! Эти слова жили и живут в сердцах наших воинов и без этой передовой...

Опубликовано стихотворение Лебедева-Кумача:

Провожала сына мать
На святое дело,
По-геройски защищать
Родину велела.

— Я наказ тебе даю:
Не жалея жизни,
Послужи, сынок, в бою
Матери-отчизне.

— Ты врага земли родной
Бей до истребленья!
Вот тебе наказ святой
И благословенье!

В последний момент мы заверстали на вторую полосу короткий репортаж из одной авиачасти. Шестерка наших истребителей под командованием капитана Каштанова штурмовала колонну немецкой мотопехоты и, когда уже легла на обратный курс, попала в зону плотного зенитного огня. Получил повреждение самолет старшего лейтенанта Гришина и резко пошел на снижение. Из облаков вынырнул немецкий истребитель. Еще мгновение — и он добьет Гришина. Но на выручку вовремя подоспел капитан Каштанов — атаковал и уничтожил фашиста. Затем он же проследил, где сядет Гришин. Тому не удалось перетянуть через линию фронта. Приземлился на территории, оккупированной противником. Из самолета не вылез. «Очевидно, ранен», — догадался Каштанов.

Вернувшись на свою базу, он пересел на «У-2» и уже в темноте стартовал к месту посадки Гришина.

Гришин действительно оказался раненным в обе руки и ногу. Много потерял крови, ослаб. Этим еще больше осложнялась и без того нелегкая задача по спасению товарища. Тем не менее Каштанов блестяще выполнил ее.

Обзор этого, с моей точки зрения, очень удачного номера газеты был бы неполным, если бы я умолчал об очередной миниатюре Ильи Эренбурга. Называется она «Индюк».

Позволю себе воспроизвести ее здесь целиком, поскольку нам еще придется вернуться к ней.

Итак, «Индюк».

«Индюк, как известно, птица чванливая. Она надменно цадувается перед индюшкой. В конечном счете, это его птичье дело. Хуже, когда индюк командует танковым корпусом. А у командующего 47-м танковым корпусом генерала Лемельзена характер индюка. Генерал Лемельзен хвастливо говорил, что его корпус лучший в мире, что он, генерал Лемельзен, всем генералам генерал и что солдаты его обожают. Но индюка разозлили — оказывается, солдаты его попросту не замечают. Генерал издал «Дневной приказ № 2 по корпусу». Вот что мы находим в этом приказе:

«Я видел войсковые части, которые совершенно не считали нужным обратить на меня внимание, хотя меня легко было узнать на моем командирском танке со штабфлагом».

Ведь до чего обидели беднягу! Он говорил, что солдаты его боготворят. А они и глядеть не хотят на пышного генерала. Индюк надулся. Но здесь его ждало горшее испытание: он вдруг увидел своих солдат с красными шарфами на шее. Индюки не выносят красного цвета, и генерал Лемельзен завопил: «Крамола!» Он в ярости дописал свой приказ № 2:

«Я неоднократно запрещал носить красные шарфы. Однако мой запрет не возымел действия. Вчера я снова видел в большом количестве красные шарфы. Я был вынужден констатировать, что даже офицеры данных соединений не проявляют воинского отношения к этому делу. Могло быть понятным и без моего приказа, что нужно вмешаться и пресечь такую безнравственность, ибо красный шарф является в известной степени символом большевизма. Теперь, когда мы воюем с нашим смертельным врагом, красный шарф никак не подобает национал-социалистскому солдату. В будущем я буду привлекать к ответственности командиров соответствующих рот».

Я не изменил ни одного слова в этом примечательном документе, признаюсь — такого и не придумаешь...

Генерал Лемельзен долго гневался. Потом, несколько успокоившись, он сообщил, что скоро возьмет Москву. Читатели, наверное, догадываются, чем кончилась эта поучительная история. Вояки 47-го танкового корпуса получили по шеям. Они оставили на поле брани приказ № 2, танки и другие безделушки. А генерал Лемельзен мечтал об одном — чтобы никто его не узнал. Он даже снял штабфлаг со своего командирского танка».

Читатель, порывшись в комплекте «Красной звезды» и перечитав ее номер за 1 августа 1941 года, может недоумевать: как же так, мол, — «разгром», «контратаки», «блестящая операция», а Красная Армия отходит, оставляя все новые города? Противоречия здесь нет. Если бы наши войска не громили противника, не наносили ему чувствительных ударов, иначе говоря, если бы оборона Красной Армии не была активной, неизвестно, как далеко могли бы продвинуться немецко-фашистские захватчики, нацелившиеся на Москву! [7; 69-74]

Из донесения политуправления Юго-Западного фронта Главному управлению Красной Армии о боевых действиях войск и состоянии обороны Киева

1 августа 1941 г.

Войска Юго-Западного фронта в течение 1 августа 1941 г. вели упорные бои, сдерживая продвижение противника на всем фронте.

Противник на ряде участков ввел в бой свежие дивизии, пытаясь при помощи их выйти к переправам через р. Днепр у Триполья, Ржищева и Канева.

Все попытки противника вклиниться в расположение наших войск были отбиты с большими для него потерями.

Только 171, 175, 199-я стрелковые дивизии и 6-й стрелковый корпус отошли на новые, более выгодные рубежи обороны.

Военно-воздушные силы Юго-Западного фронта продолжают наносить удары по аэродромам и мотомехколоннам противника, прикрывают наземные войска, коммуникации, важные железнодорожные узлы и переправы через р. Днепр.

Все авиачасти работают с полной нагрузкой. Каждый самолет совершает несколько вылетов в день.

За время военных действий 18-я авиационная дивизия произвела 602 самолето-вылета, совершила налет 1525 часов.

Части 19-й авиационной дивизии за этот период произвели 1603 самолето-вылета, сбросили 5684 бомбы разного калибра, общим весом свыше 388 т.

Хорошо работает 62-я авиационная дивизия, которая наносит большие потери пехоте, мотомехколоннам и тылам противника. Части дивизии с 22 июня по 1 августа 1941 г. сбили 51 самолет.

С начала войны по 1 августа 1941 г. наша авиация уничтожила в воздушных боях 678 фашистских самолетов...

Личный состав ВВС фронта с исключительным подъемом и самоотверженностью выполняет боевые задачи.

Особенно хороших результатов в выполнении боевых задач достиг 94-й скоростной бомбардировочный полк 62-й авиационной дивизии (командир полка полковник Николаев, военком батальонный комиссар Карпов). Полк за период войны совершил 613 самолето-вылетов, сбросил 272 т авиабомб, в воздушных боях сбил 30 самолетов противника. Полком сброшено до 3 млн. листовок в тылу врага.

Ст. лейтенант Аврамчук и лейтенант Рычков (89-й истребительный авиационный полк 15-й авиационной дивизии), прикрывая своими самолетами мост у Канева, вступили в бой с 9 бомбардировщиками противника. Подбили 2 самолета, остальные бежали, беспорядочно сбрасывая бомбы.

Мл. лейтенант 36-й авиационной дивизии Егунов в воздушном бою сбил 2 самолета противника...

Продолжаются работы по дальнейшему совершенствованию системы обороны Киева. Подготовлены сектора обороны. В основном закончены оборонительные работы, сооружены баррикады, набиты мешки для закладки проходов. В секторах созданы батальоны народного ополчения до 4 тыс. человек, среди которых значительное число коммунистов и комсомольцев.

Комиссарами батальонов назначены секретари райкомов КП(б)У г. Киева.

Во всех частях подобраны политические руководители и созданы партийные и комсомольские организации...

Все части Киевского укрепрайона и отряда народного ополчения проводят напряженную учебу. Изучается стрелковое оружие, способы его применения в бою, тактика ближнего боя, средства защиты от химнападения.

Беспрерывно ведется партийно-политическая работа. На высоком уровне прошли партийные и комсомольские собрания. Политотдел Киевского укрепрайона проверил состояние партийно-политической работы в секторах и степень их боеготовности. После проверки проведено совещание военкомов секторов и батальонов.

Политико-моральное состояние войск, обороняющих Киев, здоровое. Части проникнуты желанием до последней капли крови защищать Киев и подступы к нему.

В соединениях и частях Киевского укрепрайона растет число бойцов и командиров, вступающих в партию и комсомол. За один день 29 июля 1941 г. в 147-й стрелковой дивизии подано 27 заявлений в партию и 32 — в комсомол. В 3-й воздушно-десантной бригаде за день принято в партию 9 человек.

Заместитель начальника политического управления
Юго-Западного фронта полковой комиссар (Зиновьев)

ЦАМО СССР, ф. 2:29, оп. 213, д. 12, л. 248—1254, 257. Копия.

[12; 44-45]

Из донесения Политотдела 15-го механизированного корпуса Политуправлению Юго-Западного фронта об авангардной роли коммунистов и комсомольцев в боях в районе Радехова, Золочева с 22 июня по 1 августа 1941 г.

Не ранее 1 августа 1941 г.
Датируется по содержанию документа.

...Части 15-го механизированного корпуса, как и вся наша героическая Красная Армия, наносили врагу сокрушительные удары и выводили из строя лучшие дивизии противника.

Боевая деятельность частей 15-го механизированного корпуса с 22 по 29 июня 1941 г. характеризуется беспрерывными боями наступательного и оборонительного характера. В 21.00. 22 июня 1941 г. передовые отряды 10-й танковой дивизии столкнулись с передовыми и главными силами противника. Отряды приняли неравный бой со значительно превосходящими силами врага и нанесли ему большие потери.

25, 26 и 28 июня 1941 г. были предприняты атаки сильно укрепленных противотанковых районов противника в направлениях Холоюв, Радзехув, Лопатынь, сопровождающиеся нанесением больших потерь противнику. После атаки 20-го танкового полка в одном районе начсоставом укрепрайона было найдено 56 раздавленных орудий ПТО.

Части 37-й танковой дивизии в этот период выполняли боевые задания на отдельных участках фронта, уничтожая группы фашистских войск. 28—30 июня 37-я танковая дивизия вела бой в районе сел Монастырек — Станиславчик. Ведя смертельный огонь по врагу, бойцы и командиры этой дивизии ожесточенно дрались за выполнение поставленных задач. С 30 июня по 3 июля 1941 г. части корпуса методом подвижной обороны задерживали продвижение частей противника и прикрывали отход частей 6-й армии. В период с 1 по 3 июля части корпуса вели ожесточенные оборонительные бои в районах Белый Камень, Золочев, Олеюв, Золосце, Збараж, Подволочиск. С 8 по 15 июля сводный отряд вел бой за оборону Бердичева. Упорство в обороне позволяло сдерживать превосходящие силы противника.

Боевые действия потребовали исключительного напряжения сил у личного состава, командиров и красноармейцев, которые, не имея отдыха по несколько суток, выполняли боевые задачи самоотверженно. Особенно отличились артиллеристы своим исключительным мужественным поведением на огневых позициях, отражая танковые атаки, расстреливая пушки противника прямой наводкой. 2-я батарея 10-го артиллерийского полка в бою под м-ком Лопатин 28 июня 1941 г. под командованием командира батареи, несмотря на ураганный огонь противника, выкатила из леса 122-мм орудия на открытые позиции и прямой наводкой уничтожила 2 батареи противника. Отвагу и геройство проявили расчеты зенитных батарей 10-й танковой дивизии, которые четырьмя орудиями при крайне ограниченном количестве снарядов в условиях ожесточенных атак с воздуха за 6 дней сбили 18 самолетов противника.

Наши славные танкисты всегда стремились прорваться вперед в глубь обороны противника и наносили ему смертельные удары. Танкисты дрались до последнего снаряда, гранаты, патрона. Только частями 10-й танковой дивизии за период боев с 22 по 30 июня 1941 г. уничтожено 128 танков противника, 198 орудий ПТО, 117 пушек, 20 самолетов, 26 минометов и до 2000 человек пехоты.

Коммунисты и комсомольцы показывали авангардную роль в деле проявления мужества, отваги и увлекали за собой весь личный состав. Многие коммунисты и комсомольцы, как правило, дрались самоотверженно и храбро, не зная страха в бою. Например, коммунист ст. лейтенант Юнацкий, майор Киселев, ст. лейтенант Петин, мл. лейтенант Мормуль, политрук Нетесин, младший командир Федоров и др.

Особенно отличился при выполнении боевой задачи коммунист ст. лейтенант Кожемячко. Он со своим экипажем в составе 6 человек в течение трех суток в районе Бердичева, оставаясь с одним танком, продолжал упорно оказывать сопротивление противнику — уничтожил несколько танков и ПТО противника. Несмотря на то, что имел до 15 пробоин в танке, с поля боя не уходил до выполнения своей задачи.

Коммунист полковник Пшеницын (10-й мотострелковый полк) и Терлянский (20-й танковый полк) мужественно и стойко организовывали атаки на противника, нанося ему каяедый раз большой урон.

Коммунист капитан Асланов и военный техник Удодов выводили автомашины из-под артиллерийского обстрела, проявляя при этом спокойствие и отвагу.

Механик-водитель 74-го танкового полка т. Гусев Александр Степанович служил примером храбрости и увлекал товарищей на разгром врага. Узнав о тяжелом ранении командира батальона, т. Гусев под градом вражеских пуль, пренебрегая смертью, вынес капитана из боя, перевязал ему раны и отправил на эвакуационный пункт.

Кандидат в члены ВКП(б), ефрейтор Калинин Иван Дмитриевич, находясь на поле боя, показал образец бесстрашия и отваги, он со своим расчетом с 23 по 30 июня сбил 4 вражеских самолета.

Коммунисты и комсомольцы в боях с фашистами занимали подлинно авангардную роль, за что командованием только по одной 37-й танковой дивизии представлено к правительственной награде 79 членов и кандидатов ВКП(б) и 14 членов ВЛКСМ.

Политработники показывали геройство при выполнении боевой задачи, например, заместитель командира 74-го танкового полка 37-й танковой дивизии батальонный комиссар Турулев при получении боевого приказа ставил конкретно задачу перед каждым заместителем командира роты, перед секретарями партийных и комсомольских бюро. В боях т. Турулев своим примером увлекал бойцов на разгром врага. При наступлении под с. Монастырек его танк в числе первых пошел на переправу через реку, был подбит артиллерией противника и в течение шести часов находился под обстрелом, ведя огонь по противнику.

Заместитель командира артбатареи 37-го мотострелкового полка политрук Врублевский при получении боевой задачи проводил краткие митинги, доводил до бойцов поставленную задачу и всегда при выполнении боевых приказов находился на батарее при орудийных расчетах и личным примером воодушевлял бойцов. В боях под с. Станиславчик под командой т. Врублевского орудие было выкачено на огневую позицию и прямой наводкой артиллеристы уничтожали огневые точки противника. Затем в районе Котлув т. Врублевский в момент нападения противника на колонну вступил в бой с противником, уничтожил трех фашистов, увлек в бой остальных бойцов, чем обеспечил возможность отхода нашим частям.

Тов. Томашевич совместно с ротой участвовал в трех боях. В бою Томашевич всегда был впереди и своим примером увлекал в бой остальные экипажи. 2 июля 1941 г. рота действовала в обороне на западном берегу р. Стырь, при этом отбила три атаки противника, уничтожив 5 орудий ПТО, 2 бронемашины и до одной роты пехоты.

Батальонные комиссары Тихонов и Дагелес, старший политрук Шевченко 10-й танковой дивизии в боях показывали образцы героизма, нанося большие потери противнику, выводили горящие танки с поля боя, спасая отдельные экипажи и подразделения наших частей.

Уже десятки товарищей из числа вновь принятых в партию и комсомол за проявленную доблесть и геройство в первых боях с германским фашизмом указом Президиума Верховного Совета СССР награждены орденами и медалями. В числе награжденных кандидаты в члены ВКП(б) тт. Ракчеев В. С., Бубырев Н. П., Надирадзе С. В., Лазериди А. К., Морозов и др. а также комсомольцы тт. Пешехонов, Чадин, Васюхно, Роев и др.

За период с 22 июня 1941 г. по 25 июля 1941 г. по частям корпуса подано заявлений о принятии в ряды партии:

10-я танковая - 37-я танковая - Корпусные - Всего
дивизия дивизия части

В кандидаты ВКП(б) 72 56 3 131
В члены ВКП(б) 40 24 5 69

Подача заявлений и рассмотрение их партийными комиссиями продолжается.

Наряду с общим политическим подъемом среди личного состава и вступлением передовых людей в партию, наиболее передовая молодежь выражала желание бороться с врагом находясь в рядах Ленинского комсомола. Красноармеец отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона 10-й танковой дивизии Заутошвили М. М. в своем заявлении пишет: «Прошу первичную комсомольскую организацию принять меня в члены Ленинского комсомола, так как я хочу драться против озверелых фашистов в передовых рядах нашей молодежи, буду идти в бой и громить фашистов так, как требует Родина».

В ряды ВЛКСМ по частям корпуса подано заявлений, принято комсомольскими организациями и выдано комсомольских билетов:

10-я танковая дивизия 148
37-я танковая дивизия 57
Корпусные части 30
Итого 235

Начальник политического отдела 15-го механизированного корпуса
полковой комиссар (Бичеров)

ЦАМО СССР, ф. 229, оп. 213, д. 25, л. 321—325. Копия.

[12; 45-48]

[Будем помнить!]

http://thefireofthewar.ru/1418/index...350-02-08-1941
В Вашингтоне заключено Соглашение и произошел обмен нотами между послом Союза ССР в США К.А. Уманским и исполняющим обязанности государственного секретаря США Самнером Уэллесом о продлении действующего между СССР и США торгового соглашения, сроком на один год, до 6 августа 1942 г. [3; 41]

На порховском, смоленском, коростенском, белоцерковском направлениях, эстонском участке фронта советские войска вели ожесточенные оборонительные сражения. [1; 61]

Войска Южного фронта вели ожесточенные бои с противником, который к исходу дня вышел в район Первомайска и перерезал пути отхода на восток войскам 6-й и 12-й армий. Одновременно велись бои с войсками 17-й немецкой армии, прорвавшимися южнее Умани и охватившими эти армии с юга. Часть войск 6-й и 12-й армий Южного фронта оказалась окруженной. Выход подвижных войск противника в район Первомайска создал угрозу охвата и остальных войск Южного фронта. [3; 41]

В Ленинграде создана группа по руководству партизанским движением на территории области. [1; 61]

В Киевской области сформированы и начали боевую деятельность Смелянский, Черкасский, Ржищевский, Бориспольский, Выше-Дубечанский, Уманский, Христиновский, Кагарлицкий, Ротмистровский партизанские отряды. [3; 41]

В газете "Звязда" впервые опубликован текст партизанской присяги народных мстителей Белоруссии. [1; 61]

Опубликовано сообщение о том, что коллектив одного из цехов Уралмашзавода принял решение установить ежемесячно три оборонных дня, в которые организовывать самую широкую и разностороннюю помощь фронту, а весь заработок этих дней вносить в фонд обороны страны. [3; 41]

Хроника событий в Ленинграде

Создана тройка по руководству партизанским движением на территории Ленинградской области. Возглавил ее секретарь обкома партии Г.X. Бумагин.

Кировский завод получил партизанский заказ — изготовить 10 тысяч так называемых «якорцев». Эти металлические «колючки» будут разбрасываться на дорогах в тылу врага.

Завод медицинских инструментов начал делать для партизан финские ножи. Необычный заказ получили также макетная мастерская «Ленфильма» и картонажный цех парфюмерной фабрики — они начали изготавливать партизанские мины-«сюрпризы».

Приступил к боевым действиям созданный из ополченцев Свердловского района 5-й истребительный полк особого назначения под командованием инженера К.Н. Воловича. Впрочем, теперь он более известен как «дед Яков». Такова его партизанская кличка. В ночь на 2 августа 62 бойца этого полка атаковали станцию Локоть на линии Псков — Порхов. Бесшумно сняв часовых, они нанесли врагу внезапный удар. Полностью уничтожен гарнизон станции, состоявший более чем из 50 солдат и офицеров, разрушено железнодорожное полотно и нарушена связь. [5; 33-34]

[Будем помнить!]

http://thefireofthewar.ru/1418/index...351-03-08-1941
Войска Резервного фронта вели ожесточенные бои с ударной группировкой противника, вышедшей к исходу дня в район Рославля. В ходе этих боев противнику удалось выйти в тыл нашей 28-й армии. С востока эта армия была охвачена двумя пехотными дивизиями противника, наступавшими вдоль правого берега р. Десна в южном направлении. Некоторые дивизии 28-й армии оказались в окружении и понесли большие потери. [3; 41]

Состоялся массовый воскресник железнодорожников, в котором участвовало свыше 1 млн. человек. Весь заработок, полученный в результате воскресника, — около 20 млн. рублей — был передан в фонд обороны. [3; 42]

Опубликовано сообщение о том, что в станицах Дона, на родине Первой Конной армии, началось создание казачьего ополчения, в которое вступали все, кто мог стрелять, держаться в седле, владеть клинком. [3; 42]

Немецкие войска оккупировали в Эстонии г. Пайде; г. Первомайск Николаевской области; г. Рославль Смоленской области; г. Холм Новгородской области. [1; 61]

Хроника событий в Ленинграде

Впервые под Ленинградом — на кингисеппском участке фронта — дала залп батарея реактивных минометов. Командовал ею выпускник Ленинградского артиллерийского училища имени Красного Октября старший лейтенант П.Н. Дегтярев. За пять-шесть секунд шесть установок батареи выпустили 96 реактивных снарядов. Каждый из них весил 42,7 килограмма. Захваченные впоследствии пленные показали, что от «новых русских орудий, обладающих неимоверной силой», немецкие войска несут большие потери.

Весь день шел тяжелый бой за высоту близ станции Хитола на Карельском перешейке. Оборонявшая эту высоту 6-я рота 14-го мотострелкового полка войск НКВД несла тяжелые потери. Прибывший сюда пропагандист полка старший политрук Николай Руденко увидел, что тут не до бесед, и лег за пулемет. Бой не затихал ни на минуту, и на исходе дня Руденко остался единственным, кто еще в силах был защищать высоту. Потом, эвакуировав раненых в безопасное место, к нему присоединился санинструктор Анатолий Кокорин. Руденко приказал ему держаться в стороне и все время менять позиции, чтобы у противника создалось впечатление, будто высоту обороняют многие.

Сгущались сумерки. Во время одной из атак вражеским солдатам удалось окружить Кокорина. Они хотели захватить его в плен. Тогда санинструктор выхватил гранату и с возгласом: «Чекисты в плен не сдаются» — взорвал себя и окруживших его врагов. [За этот подвиг А.А. Кокорин посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.]

Не так уж далеко от Ленинграда идут тяжелые бои, а в самом городе, хотя война и вражеское наступление круто изменили его жизнь, по-воскресному людно. Чтобы попасть в кинотеатр, надо постоять в очереди. Нет свободных мест в Театре драмы имени А.С. Пушкина, где идет спектакль «Дворянское гнездо» с участием народной артистки СССР В.А. Мичуриной-Самойловой.

Много народа в саду Госнардома, где на всеобщее обозрение выставлен вражеский самолет. Он пытался прорваться к Ленинграду, но, сбитый зенитчиками, превратился в трофей. [5; 34]

Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга,
ответственного редактора газеты "Красная звезда"

К порховскому и смоленскому направлениям прибавились два новых: коростеньское и белоцерковское. Это уже совсем близко к Киеву...

В «Красной звезде» напечатана очередная статья Алексея Толстого. Обычно Алексей Николаевич присылал статьи без названий, давая нам право самим «помучиться» над заголовком.

— У вас это получается лучше, чему меня,— говорил он.

Наверное, лукавил, хотя иногда нам действительно удавались «стреляющие» заголовки. Но чего это стоило! В редакции как-то сама собой возникла группа «специалистов по заголовкам». В нее входили: мой заместитель Григорий Шифрин, заместитель секретаря редакции Герман Копылев, несколько литературных работников. Принесут, бывало, торжественно вариантов 10—12 названий для одной какой-нибудь статьи, и начинается привычная процедура. Один вариант вычеркивается, за ним летят другой, пятый, десятый... Все!

— Давайте еще!..

Приносят еще десяток. Снова колдуем, пока не «прижмет» время.

Признаюсь, нас грызла ревность, если в других газетах появлялись не только «гвоздевые» материалы, но и отличные заголовки. Отголоски этой ревности я ощущаю в себе и поныне. Смотрю на теперешние газеты — и завидки берут. Эксцентричная со всевозможными выдумками верстка полос, огромные — даже, кажется, чересчур — заголовки и подзаголовки, много «воздуха»... У нас было поскромнее. Надо было экономить газетную площадь.

Дефицит бумаги не позволял роскошествовать. Даже тиражи газет урезались немилосердно. Теперь они миллионные, а тогда «Красная звезда» выходила тиражом в 300 тысяч экземпляров. Наркомы присылали в редакцию письма, прося выделить для них лично хотя бы один экземпляр газеты.

Не могу забыть такого случая. Получили мы однажды телеграмму секретаря Ленинградского обкома партии члена Политбюро А.А. Жданова с настоятельной просьбой: выделить дополнительно для блокадного города 20 тысяч экземпляров «Красной звезды». Сам я этого вопроса решить не мог. И никто не смог. Позвонил Сталину, доложил о просьбе Жданова. Ответ последовал категоричный:

— Бумаги нет. Пусть перепечатывают, что им надо, в своих газетах...

Вернусь, однако, к статье Толстого. На этот раз он сам дал ей название — «Русские воины». Главная мысль — стойкость, непоколебимость в борьбе с врагами Отечества, решимость стоять насмерть!

Мы уже немало публиковали на эту тему статей, очерков, стихов. Но Толстой нашел свою грань в той же теме, свою интонацию, свои убедительные слова:

«Англичанин Флетчер, ездивший в Россию в конце XIV века, говорил о русских воинах, что они жестоко бьются на поле брани и, окруженные врагом или раненые, не сдаются в плен и никогда не молят о пощаде, но умирают молча, как бы покоряясь судьбе.

Так англичанин объясняет свойство русского воина мужественно принимать смерть. Но мы знаем, что не покорность судьбе заставила русского воина рубить мечом по насевшим врагам, покуда смертельная тьма не застелет глаза. Не смерть страшна ему в бою, но стыд. Держава русская велика, и не годится русскому человеку, если послали его оборонять честь державы, пятиться ради своего живота. Умирать никому не хочется, но что ж поделаешь! — вышел на бранное поле не для того, чтобы петь песни. Надо биться, и биться надо жестоко».

О подвиге Николая Гастелло он писал: «Стыдно ему было бы перед своей чистой совестью зашагать, подгоняемому концами фашистских штыков, в германский плен...»

Словом, это был прямой, откровенный, честный разговор большого писателя с защитниками Родины.

Днем явился в редакцию Толстой, увидел газету со своей статьей и сказал:

— Заголовок-то хороший, но, пожалуй, можно было бы дать и другой — «Стыд хуже смерти»...

Летом 1942 года, в дни нашего отступления, когда тема стойкости вновь выдвинулась на передний план, статья Толстого была выпущена отдельным изданием именно с этим названием. Кроме того, Алексей Николаевич дописал концовку и завершил статью былинными строками:

Горят очи его соколиные...
Боевые рукавицы натягивает,
Могутные плечи распрямливает.
Не шутку шутить, не людей смешить
К тебе вышел я теперь, басурманский сын,
Вышел я на страшный бой, на последний бой...

В таком виде вошла эта статья и в Собрание сочинений Толстого.

С Юго-Западного фронта получили наконец долгожданные материалы о 99-й Краснознаменной стрелковой дивизии: статью ее командира полковника П. Опякина, репортаж «Новые победы дивизии», пачку фотографий особо отличившихся в боях красноармейцев, командиров, политработников.

Дивизия эта еще перед войной считалась одною из лучших в Красной Армии. Не уронила она своей высокой репутации и в военное время — с честью выдержала суровое испытание в боях за Перемышль.

В этом городе были зимние квартиры 99-й. А когда началась война, полки ее находились в лагерях. Захватив Перемышль, немцы двинулись на Львовское шоссе, стремясь отрезать группировку советских войск, действовавшую северо-западнее. Полковник Опякин получил приказ: отбить Перемышль. На другой день, предприняв мощную контратаку, дивизия изгнала фашистов из города и заняла оборону по берегу реки Сан. Как ни старался враг сбить ее с этих позиций, успеха он не достиг. Дивизия оставила город лишь по приказу, когда этого неумолимо потребовала осложнившаяся обстановка на других участках фронта.

Много интересного содержится в статье командира 99-й. И не просто интересного, а и практически важного. Особенно в отношении тактики противника. Очень важны такие, например, наблюдения и выводы:

«Ночью немцы не проявляют активности. У них даже заведено определенное расписание: в 10 часов вечера они заканчивают действия и отдыхают, с тем чтобы наутро вступить в бой с новыми силами. Может быть, им удавалось выдерживать это расписание в боях на Западе и Балканах. Здесь же их расписание срывается. Советская артиллерия нарушает их сон беспокоящим огнем, а стрелковые подразделения совершают частые ночные налеты на неприятеля. Недавно, во время одного из таких налетов, батальон старшего лейтенанта Валеулина разгромил штаб немецкой части».

В этом же номере опубликовано восьмое по счету сообщение о налетах немецкой авиации на Москву. Существовало два варианта таких сообщений: «попытка налета» (это означало, что вражеские самолеты были рассеяны на подступах к столице) или такие: «...в город на большой высоте прорвалось несколько одиночных самолетов... Несколько возникших небольших пожаров жилых зданий были быстро потушены...»

Воздушные налеты противника на столицу совершались обычно в ночные часы. Пока лишь однажды — 25 июля — немцы пытались бомбить Москву в дневное время. Это был так называемый «звездный налет» — вражеские бомбардировщики ринулись к Москве со всех сторон. За 20—30 километров от столицы они были атакованы нашими истребителями, понесли потери, сбросили свои бомбы где пришлось и повернули обратно.

К воздушным тревогам и налетам мы уже как-то привыкли. Все меньше и меньше сотрудников редакции спускалось в бомбоубежище. И даже наш дотошный комендант смотрел теперь на это сквозь пальцы.

Обычно каждое сообщение о налетах немецкой авиации на Москву «Красная звезда» дополняла корреспондентским репортажем. А на этот раз под сообщением появилась обстоятельная статья подполковника П. Стефановского — «Заметки о тактических приемах фашистской бомбардировочной авиации». Добыта она стараниями Саввы Дангулова.

Выжимать ее он начал еще в ночь на 22 июля. Всю эту памятную ночь Дангулов провел на Центральном аэродроме, рядом со Стефановским, на его стартовом командном пункте (СКП). Видел, как подполковник управлял своей группой истребителей, слушал его команды. И сразу после отбоя воздушной тревоги завел речь о статье.

— Подождем, — ответил Стефановский.— Налеты будут повторяться. Присмотримся к ним хорошенько, тогда и выступим со статьей.

И вот она напечатана. О чем в ней речь? О многом. О действиях немецких разведчиков перед массированным налетом. О типах боевых машин противника, летающих бомбить Москву, их скорости, их высотности. О его излюбленных маршрутах при подходе к столице. Не без юмора рассказывается о тактических приемах — вражеских и наших — в облачную погоду:

«В том случае, если небо покрыто облаками, немецкие самолеты предпочитают лететь в Москву вне видимости земли и лишь при сбрасывании бомб выходят в так называемые «окна». А мы стараемся держать своих воздушных часовых ближе к таким «окнам». Как раз при попытке вломиться в «окно» уложил фашистского полковника капитан Титенков... Лазать в наши «окна», даже в поднебесье, становится все опасней...»

Стефановский — крупный авторитет в нашей авиации. Лично испытал в небе свыше 300 моделей самолетов. И в группе истребителей, над которой он принял командование с началом войны, тоже виднейшие летчики-испытатели. Появление в «Красной звезде» статьи такого автора было в своем роде событием. К его голосу не могли не прислушаться защитники московского неба.

На четвертой полосе скромно прилепился очерк Александра Полякова «В тылу врага. (Дневник корреспондента «Красной звезды»)». В конце — пометка: «Продолжение следует». Тогда мы, в том числе и сам автор, не знали еще, что продолжение растянется на двадцать, номеров газеты; очерки шли в набор прямо из-под авторского пера. И, откровенно говоря, мы никак не предполагали, что они вызовут такой резонанс не только в армии и стране, а и за рубежом.

Вспоминаю, что Евгений Петров, сотрудничавший тогда в Совинформбюро, почти каждый день передавал для иностранной прессы содержание очередного очерка Полякова. Вначале он делал это по публикациям в нашей газете, а потом стал приходить в редакцию за гранками и даже иногда составлял свои передачи по листкам оригинала, выхваченным прямо из рук автора. Дневники Полякова были изданы за рубежом на 14 языках. Печать союзных и нейтральных стран отзывалась о них так: «Сильная книга, неслыханные события»; «Одна из наиболее волнующих книг об этой войне, написанная очевидцем и явившая нам замечательную картину величия духа у наших русских союзников».

Высокую оценку получили очерки Полякова и в нашей литературной периодике. «Литературная газета», например, в одной из передовиц характеризовала их автора как замечательного военного писателя.

Александр Поляков — человек героической и трагической судьбы. Можно сказать, парень из песни «Комсомольцы двадцатого года». В свой срок пошел служить в армию, стал командиром артиллерийской батареи. Был влюблен в эту свою профессию. Но при одном несчастном случае на артполигоне его контузило, он был признан непригодным к военной службе и уволен из армии, как говорится, «подчистую». Пошел учиться в «Свердловку», окончил факультет журналистики, вместе с Михаилом Кольцовым принимал участие в полетах агитэскадрильи имени Горького. В 1938 году поступил в «Красную звезду» на скромную должность репортера. Для журналиста талант важнее должности, а талант Полякова проявился в полной мере уже на финской войне.

Работая тогда вместе со мной в газете «Героический поход», Поляков показал себя не только как боевой газетчик, но и как мужественный командир. В одном из батальонов 420-го стрелкового полка он заменил в бою погибшего комбата, лично повел роты в атаку и был награжден орденом Красного Знамени.

Начало Отечественной войны застало Полякова за Минском, недалеко от границы, куда он выехал на войсковые учения. Ему было рукой подать до района боевых действий, и мы не сомневались, что уж Поляков-то обеспечит редакцию материалами со своего участка фронта. Действительно, 24 июня от него поступила первая корреспонденция. Но прошли неделя, вторая, третья — нет вестей от Полякова. Запрашиваем нашего собкора по Западному фронту, что он знает о Полякове? Отвечает: ничего. Неизвестно, где находится. Неизвестно, жив ли. В таких случаях по законам военного времени считается, что человек пропал без вести.

Вдруг, уже в конце июля, раздается радостный крик редакционной стенографистки Жени Елыпанской:

— Звонят из Гомеля! У телефона Поляков!..

Бегу на наш узел связи. За мной целый хвост редакционных сотрудников. Хватаю трубку. Да, и впрямь Поляков. Не успел его спросить, где он пропадал, как здоровье. Слышу, докладывает:

— У меня много материалов...

Ни словом не обмолвился, что ранен, что еле ходит. Об этом мы узнали, когда его доставили самолетом в Москву. Предстал передо мной, опираясь на суковатую палку, вырубленную где-то в белорусском Полесье. Худющий, с воспаленными глазами, безмерно уставший. Не человек, а тень. Но с аэродрома явился прямо в редакцию, иначе не мог. И опять — ни жалоб, ни просьб. От госпиталя категорически отказался.

Выяснилось, что с момента исчезновения он все время находился в 24-й Железной Самаро-Ульяновской дважды Краснознаменной дивизии генерала К.Н. Галицкого. Той самой, которая в 1918 году послала Ленину широко известную телеграмму: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие вашего города — это ответ на вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!» Той, которой Ильич отвечал: «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все жертвы. Ленин».

26 июня передовые части этой дивизии столкнулись с 19-й танковой дивизией из армейской группы генерала Гота. Поляков оказался в 300 метрах от гаубичной батареи лейтенанта Попова. Свыше тридцати фашистских танков атаковали ее. Батарейцы повели огонь прямой наводкой. Поляков пробрался к ним. Насчитал перед огневой позицией батарей 18 уничтоженных танков. Спрашивает:

— Чья работа? Кто столько подбил?

Командир батареи, не спуская глаз с недалекой опушки леса, ответил:

— Счет у нас общий...

Два дня длился почти непрерывный бой. Не сумев сокрушить нашу действительно железную дивизию, немцы решили обойти ее и продолжать свое движение вперед.

Вскоре с вражеского самолета посыпались листовки: «Вы окружены со всех сторон. Ваше положение безнадежное. Сдавайтесь в плен...» На обороте каждой листовки имелась схема окружения.

— Ну, что ж, за ориентировку спасибо,— сказал спокойно Галицкий и поставил задачу разведчикам: — Проверить правильность схемы.

А ночью он собрал начальствующий состав дивизии и объявил:

— Мы оказались во вражеском тылу. Надо прямо и открыто сказать это всем бойцам. Да, в тылу — и никакой паники! Будем с боями отходить в сторону фронта, чтобы соединиться с главными силами Красной Армии! Сегодня мы переходим на положение войск, действующих в тылу врага. Будем бить фашистов, не давая им покоя ни днем, ни ночью...

Комдив тут же изложил законы боя и жизни в тылу врага, «законы генерала Галицкого», как их окрестили в дивизии.

— Вот так и воевали,— сказал Поляков,— и это главное, о чем я хочу написать.

Писать свои очерки он взялся немедленно. И вот — первый из них, сверстанный подвалом на шесть колонок. Прочитал я его в присутствии автора. Понравились. Но редактор есть редактор. Ему положено не столько восторгаться хорошим материалом, сколько с максимальной строгостью вчитываться в каждую строку и «вырубать» все лишнее. Лишними мне показались и были тут же «зарублены» начальные строки очерка. Начинался он так:

«С утра я прямо направился к палатке генерала. Он сидел за картой, продумывая донесения начальника разведки...

Вот удобный момент. Сейчас сразу узнаю все на свете...

— Доброе утро, товарищ генерал-майор!

— Доброе утро! — хмуро ответил генерал, не глядя на меня.

— Можно около вас немного поориентироваться?

— Оставьте меня! Мне надо воевать, а не корреспондентов ориентировать. Ступайте!

Ошеломленный, я пробормотал, что хочу поближе познакомиться с обстановкой...

— Я повторяю: ступайте! — грозно взглянув на меня, отрезал генерал.

Я решил немедленно уехать от Галицкого. Я чувствовал себя несправедливо обиженным... Нет, ни минуты больше не останусь здесь! Поеду к Закутному...»

А спустя час-два развернулся встречный бой дивизии Галицкого с немецкими танками. Поляков увидел людей в бою и сказал: «Нет, никуда я отсюда, от Галицкого, от этих чудесных людей, не поеду!..»

Как раз эти строки я снял, сказав автору:

— Вот что, товарищ старший политрук: это, конечно, интересно, так сказать «конфликтная» ситуация. Но сейчас она ни ко времени, ни к месту. Сохраните, когда-нибудь напечатаете...

Я предполагал, что всего будет пять, от силы — шесть очерков. Но с каждым новым очерком все шире разворачивалась одиссея героического похода дивизии по тылам врага. Интерес читателей к этим очеркам нарастал, как снежный ком. Когда случались перерывы, немедленно раздавались нетерпеливые телефонные звонки: читатели торопили автора, сетовали на редакцию.

Однажды позвонил мне М.И. Калинин, вручавший Полякову орден Красного Знамени за подвиг на финской войне:

— Я помню вашего Полякова... Почему нет продолжения его очерков?..

— Не успевает писать, еле держится на ногах,— объяснил я и рассказал Михаилу Ивановичу о состоянии здоровья корреспондента.

Помолчав минуту, Калинин сказал:

— Хорошие очерки, очень нужные... Передайте это Полякову.

После звонка всесоюзного старосты я сказал Полякову, чтобы он не комкал, не ужимал материал, которым располагает.

— Будем печатать ваши очерки хоть месяц,— пообещал я.

Так и получилось. Лишь 6 сентября был опубликован последний трехколонник. В него мы заверстали и портрет автора.

Очень мне нравится этот портрет. Столько невзгод пережил человек, а взирает на мир с пожелтевшего газетного листа таким добрым, таким спокойным взглядом. Прекрасно его молодое лицо, с тонкими, удивительно правильными чертами. И во всем остальном такая же правильность. Строго соответствует тогдашним армейским требованиям короткая стрижка густой, темной шевелюры. На гимнастерке — ни единой морщинки, как влитые лежат на обоих плечах ремни.

Просто не верилось, как мог Кузьма Никитович Галицкий, обожавший бравых, подтянутых командиров, так нелюбезно обойтись с Поляковым при первой встрече в окружении. Впрочем, чего не случается в лихую минуту. Потом-то генерал сменил гнев на милость. Они искренне полюбили друг друга. А после ранения Полякова даже, можно сказать, подружились.

Ранило его на одной из переправ. Осколком немецкой бомбы вырвало вместе с куском сапога кусок мышцы. Когда ему делали первую перевязку, он еще нашел в себе силы для шутки: вот, мол, и под Ухтой и здесь в одну и ту же ногу ранение получил, а говорят, что по законам баллистики двух попаданий в одно место не бывает.

Но вскоре стало не до шуток: на раненую ногу ступить нельзя. Разволновался, конечно, начала одолевать тревога: оставят где-нибудь в деревне лечиться, а там, глядишь, немцы и вылечат...

В такую минуту горестного раздумья и подошел к нему Галицкий. Спросил участливо:

— Ну, как, товарищ старший политрук? Теперь, надеюсь, вы и без моей помощи прекрасно ориентируетесь в обстановке?

Поляков сидел на стволе упавшего дерева. Извинился, что не может встать.

— Сидите, сидите,— сказал генерал, сам подсаживаясь к нему.— И тревожиться не надо. Я ведь чую, о чем вы думаете. Так вот знайте: любая машина, любой конь — для вас. Вы очень нужный нам человек...

И действительно, как бы тяжело ни складывалась обстановка, Галицкий не забывал о Полякове.

Однажды корреспондент с другими тремя командирами ехал из полка на командный пункт дивизии. По пути напоролись на немцев. А тут, как назло, иссякли в машине остатки горючего. Надо скорее уходить пешком. Поляков же и шага ступить не может. Товарищи предложили вынести его на руках. Он наотрез отказался:

— Проваландаетесь со мной и сами пропадете. Не теряйте времени, идите. Если будет возможность, вернетесь за мной ночью...

И, запасшись гранатами, залег в кустах.

Когда об этом доложили генералу Галицкому, он тотчас организовал поиски корреспондента и спас его.

— Было такое дело,— подтвердил Кузьма Никитович много лет спустя после войны, на одной из встреч с московскими литераторами.

Мы тогда искренне поблагодарили его за это, на что последовал такой ответ:

— Но и Поляков много сделал для нашей Железной...

И, наверное, Галицкий прав. Повествование Полякова увековечило подвиг дивизии, многих его бойцов, командиров и политработников.

Наша печать в ту пору отмечала, что очерки Полякова останутся историко-художественным документом целого этапа войны с гитлеровцами. Следует отметить, что это была первая документальная повесть о войне. Написана она была мастерски. Немногословно и точно донес Поляков суровую правду войны, четкими штрихами рисовал людей, товарищей по боям, красочно писал живые сценки, колоритные диалоги, точно подмечал детали фронтовой жизни и быта:

«Ездовые забрались с передками в сторону от дороги, в густой осинник. Человека три охраняли, человек тридцать спали. Но как спали? В обнимку с лошадьми. Бойцы говорят, что это для большей боевой готовности: вскочил по тревоге — и уже на коне, можно мчаться к орудиям. Некоторые откровенно признаются: с конем на земле спать теплее...»

Или такой эпизод:

«Дед походил на сказочного водяного, только что вылезшего из своего омута. С косматой непокрытой головы и с плеч свисали клочья мха и длинные водоросли. Насквозь мокрая полотняная рубаха и штаны плотно облегали его еще довольно крепкое тело. На лице, обросшем негустой окладистой бородкой, даже в ночной темноте выделялись живые с хитрецой глаза.

Корпяк — тоже мокрый до нитки, но и в этом виде не терял своего командирского облика.

— Где так вымокли?

— Пришлось в одном месте вести наблюдение из... пруда,— ответил комиссар».

Иные словечки, шутки были подслушаны в самые драматические моменты:

- «Каждый избрал себе дерево или куст... Одному лишь Вайниловичу нет дерева по его росту — так высок этот самый длинный человек в нашей дивизии. Над ним шутят:

— Ты во время бомбежки становись во весь рост и замри — сверху трудно будет отличить тебя от дерева. Сам — сосна!»

Очерки Полякова сыграли также в своем роде роль «науки побеждать» врага в условиях окружения. Они учили войска в труднейшей обстановке чувствовать себя не обреченными, беспомощными «окруженцами», а «боевой частью, действующей в тылу врага», как правильно сформулировал командир легендарной дивизии.

Воинский и литературный подвиг Александра Полякова был отмечен вторым орденом Красного Знамени. И этот орден вручал ему опять-таки Михаил Иванович Калинин. [7; 75-82]

[Совинформбюро]

http://www.pomnivoinu.ru/home/calendar/8/3/2520/
УТРЕННЕЕ СООБЩЕНИЕ 3 АВГУСТА

В течение ночи на 3 августа наши войска продолжали вести бои с противником на СМОЛЕНСКОМ, КОРОСТЕНСКОМ, БЕЛОЦЕРКОВСКОМ направлениях и на ЭСТОНСКОМ участке фронта.

На остальных участках фронта существенных изменений в положении войск не произошло.

Наша авиация, продолжая взаимодействовать с наземными войсками, наносила удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника.

У села Ж. кавалеристы подразделения капитана Юрина ударили во фланг румынскому кавалерийскому полку. Румыны не выдержали и бросились бежать. Пять километров преследовали наши бойцы вражескую конницу. На поле боя остались сотни зарубленных солдат и офицеров. Хорошо действовали в бою красноармейцы кавалеристы Синцов и Горюнов: каждый из них зарубил нескольких солдат. Командир эскадрона лейтенант Солохов уничтожил 4 солдат и 2 офицеров. Среди трофеев — 211 лошадей, 11 пулемётов и боеприпасы.

Немецкие моторизованные войска, переправившись при помощи понтонных мостов через реку Н., атаковали нашу Энскую часть, расположенную в районе Д. Решительным контрударом противник был отброшен. Наша часть перешла в наступление и оттеснила противника к реке. В это время бойцы подразделения лейтенанта Снегирёва, действующего в фашистском тылу, взорвали плотину, находившуюся в одном километре выше вражеской переправы. Потоки воды сорвали понтонный мост и залили большое пространство. Путь отступления немцам был отрезан. Пулемётчики Энской части в упор расстреливали живую силу противника и выводили из строя вражеские автомашины и огневые точки. Бой закончился полным разгромом противника. Убито и утонуло в реке не менее 400 немецких солдат и офицеров, выведено из строя более 40 грузовых автомобилей. В плен взято 120 человек, в том числе 6 офицеров.

Отряд советских торпедных катеров под командой старшего лейтенанта Томилина потопил в Балтийском море танкер и два транспортных судна противника общим водоизмещением в 18 тысяч тонн.

В боях на Северо-Западном направлении красноармейцы Нечаев и Артемьев подбили из противотанкового орудия три вражеских танка и четыре бронемашины. На днях т.т. Нечаев и Артемьев захватили два фашистских противотанковых орудия со снарядами и открыли из них огонь по отходящему противнику.

Большой урон фашистским танковым частям наносят бойцы-истребители танков подразделения тов. Мороха. Только в одном бою они уничтожили связками гранат тринадцать немецких машин.

Всё разрастающееся в фашистском тылу партизанское движение вызывает беспокойство и тревогу командиров немецких частей и подразделений. Об этом свидетельствуют, например, захваченные нашими частями приказы командира второго батальона 212 немецкого пехотного полка майора Вольфа. В одном из приказов говорится: «В районе действуют русские партизаны. Предлагаю проинструктировать часовых, расставить их согласно прилагаемой схеме и усилить караулы пулемётами». Несколько дней спустя майор Вольф приказывает принять дополнительные меры предосторожности: «Предлагаю командирам рот вторично оповестить весь личный состав о том, что с наступлением темноты можно отпускать людей из расположения лагеря только вооружёнными и группами не меньше чем по 7-10 человек». Пленный солдат второй роты 260 немецкого пехотного полка Иосиф Райнер рассказал: «Бой, во время которого я был взят в плен, был первым для моей роты. Но уже до этого боя нас по дороге обстреляли партизаны и убили и ранили больше 20 наших солдат». Пленный солдат пятой роты 268 пехотного полка Ганс Ритгель заявил: «Нас часто обстреливали на маршах, мы несли большие потери убитыми и ранеными. Один раз во время такого обстрела в колонне возникла паника, началась стрельба по своим, в результате которой было убито много немецких солдат».

Частями Красной Армии захвачен приказ командира 18 германского пехотного полка, по которому можно судить о распространении и поощрении со стороны командования мародёрства в немецко-фашистской армии. Командир полка предлагает офицерам «следить за тем, чтобы солдаты обходили магазины и дома в захваченных сёлах и городах не в одиночку, а группами в 5-6 человек». В приказе приводятся факты пропажи без вести унтер-офицера Рудольфа Келлер и стрелков Шмаль, Кунц и Рейнгардт, которые «в течение целой недели бродили по деревням и местечкам и забирали у жителей всё, что казалось им ценным». Фашистский полковник нисколько не осуждает мародёров, ибо, как сказано в приказе, «надо трезво смотреть на дело и понять, что ничего предосудительного нет в том, что солдат стремится облегчить положение своей семьи, помочь ей посылками и обеспечить себя на будущее». Полковник призывает только к одному: «помнить об особенностях восточного театра войны и не забывать о мерах предосторожности». В конце приказа полковник предупреждает против «чрезмерного стяжательства и непомерно развившейся жадности у некоторых солдат, что чревато большими опасностями. Погоня солдат за лёгкой наживой отвлекает их от исполнения своего служебного долга. Солдат, обременённый большим скарбом, лишён подвижности и думает не о победе, а о том, чтобы сохранить в целости своё добро. Отрыв отдельных солдат от своих частей на длительное время приводит не только к ослаблению воинской дисциплины, но и к пагубным последствиям для самих солдат».

В Париже в связи с очередной годовщиной национального праздника — дня разрушения Бастилии — состоялась огромная патриотическая демонстрация. Около миллиона парижан вышло на Большие Бульвары и на площадь Этуаль. Вопреки грозным распоряжениям германских оккупационных властей, сотни тысяч демонстрантов принесли с собой национальные флаги. Тысячи парижанок вышли на улицы группами по три, одевшись в белые, синие и красные платья, воспроизводящие цвета национального флага. Первая колонна демонстрантов шла с пением «Марсельезы» от Страсбургского бульвара до площади Бастилии. Вторая колонна демонстрировала на Севастопольском бульваре. Демонстранты освистали германские броневики и отряды мотоциклистов, появившиеся на улицах. Только на перекрёстке улицы Ришелье германским войскам, действовавшим вместе с полицией, удалось разогнать демонстрантов.

Богатый урожай собирает в дни Отечественной войны колхозное крестьянство. Колхозы Анапского района, Краснодарского края, получили урожай ячменя и пшеницы от 120 до 135 пудов с гектара. Урожай вдвое больше прошлогоднего получают колхозники Котельнического района, Кировской области. Каждый гектар, в колхозе «Перемога», Валковского района, даёт по 110 и больше пудов пшеницы. Высокий урожай собирают колхозники Новохопёрского района, Воронежской области. В колхозе «Красный Восток» урожай зерновых с каждого гектара посева составляет не менее 180 пудов.

В Днепропетровской области рекордную выработку дал комбайнер Никопольской машинно-тракторной станции Александр Величко. Сцепом двух «Сталинцев» он убрал за один день в колхозе имени К. Маркса 65 гектаров озимой пшеницы и намолотил около 1.000 центнеров зёрна. Огромную помощь в уборке урожая оказывают колхозникам трудящиеся городов, учащиеся школ, студенты, учителя, домашние хозяйки. Более 15 тысяч рабочих, служащих и их семей вышли на полевые работы в 23 районах Орджоникидзевского края. Небывало обильный, сталинский урожай будет убран своевременно и без потерь.

ВЕЧЕРНЕЕ СООБЩЕНИЕ 3 АВГУСТА

В течение 3 августа наши войска продолжали вести бои с противником на СМОЛЕНСКОМ, КОРОСТЕНСКОМ, БЕЛОЦЕРКОВСКОМ направлениях и на ЭСТОНСКОМ участке фронта. Существенных изменений в положении войск на фронте не произошло.

Наша авиация во взаимодействии с наземными войсками продолжала наносить удары по мотомехчастям, пехоте и артиллерии противника.

В течение 2 августа в воздушных боях нашей авиацией уничтожен 31 самолёт противника. Наши потери — 19 самолётов.

Во время налёта немецких самолётов на Москву в ночь с 2 на 3 августа сбито 2 немецких самолёта. Наша авиация потерь не имела.

В Балтийском море потоплена немецкая подводная лодка.

При налёте наших самолётов на порт Констанца в ночь с 1 на 2 августа установлено, что бомбы попали в плавающий док, в котором находился миноносец противника, и на суда, стоявшие в гавани.

Танковая часть майора Ленючёва, прорвавшись в глубокий вражеский тыл, уничтожила фашистскую автоколонну из 240 машин с боеприпасами и продовольствием. Шоссейная дорога на протяжении пяти километров усеяна изуродованными немецкими машинами.

Три советских бомбардировщика, пилотируемые т.т. Васякиным, Богатовым и Лазо, обнаружили вражеский аэродром. На бреющем полёте наши лётчики разбомбили аэродром. 10 немецких самолётов подожжены и около полутора десятков самолётов повреждены.

Артиллерийский дивизион капитана Синяговского подвергся нападению колонны немецких танков. Метким орудийным и пулемётным огнём дивизион отбил несколько ожесточённых атак противника. Фашисты, оставив на поле боя 37 разбитых танков, повернули обратно.

Советская подводная лодка потопила вблизи норвежского порта Варде немецкий пароход водоизмещением в 8.000 тонн. Пароход вёз оружие и боеприпасы для немецко-финской армии.

Крупные советские танковые части и два полка мотопехоты Энского соединения, действующего на Житомирском направлении, внезапным и стремительным броском обошли с фланга два немецких полка и вклинились в расположение противника. Когда приказ командования о расчленении и изолировании вражеских частей был выполнен, на первый фашистский полк были брошены танковая рота и около полка пехоты. После 6-часового боя полк противника, окружённый с трёх сторон нашими частями, был разгромлен. Подоспевший к этому времени следующий эшелон нашей ударной группы смял второй вражеский полк. Остатки войск противника, бросив массу оружия и боеприпасов, в панике бежали. В бою особенно отличились: командир группы танков старший лейтенант Баранов, уничтоживший своими танками батарею тяжёлых орудий, две батареи противотанковых орудий и пулемётный взвод противника; командир мощного танка лейтенант Кириллов, подавивший гусеницами и орудийным огнём до 10 миномётов. На поле боя фашисты оставили больше 1500 убитых и раненых немецких солдат. Наши части захватили 120 лёгких пулемётов, 35 станковых пулемётов, три 150-миллиметровых пушки, 18 миномётов и 15 противотанковых орудий. В плен сдалось 340 немецких солдат и офицеров.

На днях в тылу наших войск близ города Я. немцы высадили крупный воздушный десант, в состав которого входило несколько десятков танкеток. Наша истребительная авиация немедленно изолировала вражескую группу и не дала фашистам подбрасывать по воздуху пополнения и боеприпасы диверсантам. Танкетки, оставшиеся без горючего, немцы закопали в землю и превратили в ДОТы. Последовательными ударами нашей бомбардировочной авиации во взаимодействии с танками, пехотой и артиллерией вражеский воздушный десант полностью уничтожен.

Многие немецкие солдаты занимаются мародёрством, грабят убитых и раненых, в том числе и своих солдат и офицеров. Об этом неопровержимо свидетельствует рапорт командира 3 батальона 24 немецкого полка Рихарда Дернбурга командиру своего полка. В этом рапорте, перехваченном одним из наших подразделений, доносится: «Стрелок Мейснер на поле боя снял серебряные ручные часы с убитого ефрейтора, чтобы присвоить их себе. Стрелок Зиберт шарил в карманах убитых и раненых и найденные деньги и папиросы присвоил себе. Стрелок Вернер отрубил с руки убитого офицера пальцы, стащил 2 золотых кольца, чтобы присвоить их себе». Далее Рихард Дернбург в своём рапорте пишет: «Чтобы ценные вещи, деньги и провиант не пропадали, следовало бы официально разрешить стрелкам после боя очищать сумки, ранцы и карманы убитых. Всё найденное должно быть передано командирам рот, которые будут награждать наиболее отличившихся в бою солдат. Это — наиболее разумный и справедливый выход, который будет способствовать повышению боевого духа немецкого солдата». Таким образом, немецкие офицеры не только не пресекают мародёрство своих солдат, но поощряют и организуют его в широком масштабе.

Среди польского населения оккупированной немцами территории широко распространяются листовки с текстом советско-польского соглашения. Воодушевлённые соглашением, партизаны с новой силой развернули свою боевую деятельность. За последние три дня вблизи городов Скажиско, Конске и Томашёв произошли нападения на воинские составы с боеприпасами.

Партизанская борьба трудящихся Югославии против немецких оккупантов принимает всё более широкий размах. Партизаны нападают на мелкие немецкие гарнизоны и обозы, разрушают железнодорожные пути, телеграфную и телефонную связь. В связи с усилившейся деятельностью партизанских отрядов, командование германской армии спешно потребовало от итальянцев переброски в Югославию новых воинских частей для борьбы с партизанами.

Советские патриоты зорко охраняют от фашистских налётчиков каждую пядь родной земли. Сотни тысяч трудящихся вступили в пожарные команды, в группы самозащиты, в санитарные дружины, в команды по охране железнодорожных путей и сооружений. Смелость, находчивость и боевую смётку проявляют бойцы московского молодёжного полка пожарной охраны во время разбойничьих налётов фашистской авиации на Москву. На участок, охраняемый взводом бойцов А. В. Белкина, упало около 30 зажигательных бомб. Командир и бойцы взвода быстро потушили все бомбы. Самоотверженно работал боец взвода Л. Е. Раппопорт. Он один обезвредил несколько зажигательных бомб, попавших в жилой дом, и потушил начавшийся пожар. За боевую работу по предупреждению пожаров и проявленную при этом смелость тов. Белкин награждён медалью «За отвагу», а тов. Раппопорт — медалью «За боевые заслуги».

Фугасная бомба разрушила небольшой жилой дом. Все бойцы взвода тов. Шмырёва, в том числе и несколько бойцов, получивших ранения, остались на своём посту: они самоотверженно боролись с огнём и быстро ликвидировали начавшийся пожар. Командир взвода т. Шмырёв, контуженный взрывной волной, остался на крыше дома и оттуда руководил ликвидацией пожара. Боец Н. И. Тишкин вынес из загоревшегося дома раненую девушку. Бойцы взвода тов. Тимошина обезвредили больше двадцати зажигательных бомб и ликвидировали очаги пожаров в жилом доме и в больнице им. Морозова.

[ПОМНИ ВОЙНУ]

http://www.pomnivoinu.ru/home/calendar/8/3/5160/

3-го августа 1941 года ближе к ночи шифровальные аппараты Ставки Верховного командования в Москве приняли совершенно секретное донесение Военсовета Южного фронта.

Выселить с треском

"Шифрограмма командования Южного фронта
3 августа 1941 г.
Боевое донесение 28/оп
Штаб фронта Вознесенск
3.8.41 21.55 Карта 500 000 и 200 000
Совершенно секретно
г. Полтава
Ставка Верховного командования
Тов. Сталину
Главкому тов. Буденному

1. Военные действия на Днестре показали, что немецкое население стреляло из окон и огородов по отходящим нашим войскам. Установлено также, что вступающие немецко-фашистские войска в немецкой деревне 1 августа 1941 года встречались хлебом-солью. На территории фронта имеется масса населенных пунктов с немецким населением.
2. Просим дать указания местным органам власти о немедленном выселении неблагонадежных элементов.

Тюленев, Запорожец, Романов".

[Бессмертный полк]

https://polkrf.ru/memory/war_chronicle/3
22 июня 1941 г. — 29 июня 1941 г.


При вынужденном общем отходе войск Северо-Западного фронта в ходе приграничных боев в Прибалтике, ожесточенное сопротивление противнику оказали защитники города и военно-морской базы Лиепая, которую немецкое командование планировало захватить в первые же сутки войны. Только за 22 июня на Лиепаю было совершено 15 воздушных налетов.

Против немногочисленного гарнизона, состоявшего из частей 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. А. Дедаева и военно-морской базы, возглавляемой капитаном 1-го ранга М. С. Клевенским, действовала 291-я немецкая пехотная дивизия, усиленная танками, артиллерией и морской пехотой. Командование всеми подразделениями Лиепаи взял на себя генерал-майор Дедаев, на М. С. Клевенского была возложена задача обороны военно-морской базы и города с моря. Лиепая была спешно подготовлена к круговой обороне.

Для предотвращения нападения со стороны моря в 10 км от берега было установлено минное заграждение. Командующий Балтийским флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц отдал приказ эвакуировать из Лиепаи все, что не было связано с обороной базы и имело возможность двигаться. При проведении эвакуации в результате атаки немецких торпедных катеров была потоплена одна подлодка С-3, остальные корабли благополучно прибыли в Рижский залив.
Взорванный в Лиепае советский эсминец

Вечером 22 июня немецкие части подошли к Лиепае с юга, однако, не добившись успеха в прорыве обороны, 23 июня обошли город с востока и перерезали железную дорогу Лиепая — Рига. Однако попытка врага войти в город вновь провалилась. На следующий день противник обошел Лиепаю с севера и блокировал гарнизон. Однако, несмотря на тяжелые потери и недостаток боеприпасов, защитники Лиепаи продолжали героически обороняться в окружении. Борьба шла буквально за каждый дом. В ходе боев 25 июня погиб командующий обороной города генерал-майор Н. А. Дедаев.

Вместе с войсками сражались и жители Лиепаи, руководимые штабом во главе с первым секретарем Лиепайского городского комитета Компартии Латвии Микелиса Буки. В городе были созданы батальоны и отряды из рабочих, партийного и советского актива, милиции и членов Осоавиахима. Добровольцы из молодежи объединились в специальный комсомольский отряд под командованием члена ЦК ЛКСМ Латвии Иманта Судмалиса, впоследствии Героя Советского Союза.

Лишь по приказу командования Северо-Западного фронта, войска которого к тому времени ушли далеко на восток, в ночь на 28 июня защитники оставили город и, выходя из окружения, пробивались к отходившим советским войскам. Отдельные группы, не сумевшие вырваться из окруженного города, сражались до 29 июня.
Немецкий патруль прочёсывает улицы Лиепаи, 1941 г.

Перед оставлением Лиепаи большинство кораблей и судов удалось перебазировать в Таллин, а неисправные — затопить. Защитники Лиепаи сумели на трое суток задержать продвижение противника к Риге. В боях за город и военно-морскую базу Лиепая неприятель потерял более 2000 человек, 2 железнодорожных эшелона с войсками и техникой, свыше 10 танков, 20 бронетранспортеров, 15 самолетов.
Руины Лиепаи. 1941 г.

В статье были использованы материалы из следующих источников:

Великая Отечественная. История Великой Победы. 1941- 1945 гг. М., 2005.
Трибуц В.Ф. Балтийцы сражаются. М., 1985.
Хлебников М.Н. Под грохот сотен батарей. М., 1974.
Великая Отечественная. История Великой Победы. 1941- 1945 гг. М., 2005.

[BDSA.RU]

http://bdsa.ru/avgust-1941-god/183-3-194150

[BDSA.RU]

Танк «Матильда» 7-го танкового полка на марше (19 декабря 1940 года).