*3536. Теленеделя с Ириной Петровской

[Ирина Петровская]

Я согласна, что общенациональное ТВ не может придерживаться какой-то одной политической линии Но это же не значит, что у него вообще не должно быть никакой концепции в освещении тех или иных проблем и событий, как нет ее сейчас. С экрана практически изчезли публистические передачи и, возможно, как результат-значительный процент населения не понимает, что происходит в стране….

[Егор Яковлев]

-Неужели вы считаете меня таким нахалом, который скажет, что сам что-то понимает?

[Ирина Петровская]

-Так публицистика и есть способ разобраться, что происходит.

[Егор Яковлев]

-А вы полагаете, что на телевидении сидят боги, которые в состоянии все обьяснить?

[Ирина Петровская]

-Допустим, обьяснить не в состоянии. Но показать-то в состоянии-и не только горы трупов и пробоины в стенах, но и просто жизнь. Мне, например, вдруг безумно захотелось увидеть, КАК сеют, ЧТО сеют т ЧТО мы есть зимой будем. Нашему зрителю, который живет в постоянном ожидании голода, мора и войны, на мой взгляд, очень важно видеть: несмотря ни на что, жизнь продолжается, люди как-то живу и выживают. Вот этого на телеэкране фактически нет. Зато-огромное множество всяческих шоу, уровень которых столь удручающ, что наводит на мысль: до содержательной, творческой части вещания никому нет дела.

[Егор Яковлев]

-Выяснить, что происходит, очень трудно. Показать жизнь как она есть еще труднее. В «Останкино» сегодня очень мало людей, которые могли бы это делать: покажут сев, по которому вы соскучились, так, что завтра придете и в меня плюнете. Но и мне самому не хватает в наших программах того, что вы называете просто жизнью. Иногда это получается у авторского ТВ, у Леонида Парфенова. Я очень дорожу «Темой» Листьева. Он первый, как мне кажется, сделал передачу, которая касается тех или иных сторон взаимодействия людей. То есть вы правильно говорите, что совершенно ушла с экрана жизнь-крупного предприятия, маленького города, села, семьи. И у нас действительно много провальных программ. И мы топчемся на месте….. И творческие наши дела оставляют желать лучшего.

[Ирина Петровская]

-Уж год скоро, как вы председатель. Чем же вы, простите, занимались?

[Егор Яковлев]

-Старался спасти компанию и найти хоть какой-то выход из положения. Вообще я все чаще с грустью думаю: куда же меня засунули в августе прошлого года, в какую чудовищную организацию я попал! Я всегда ужасно гордился, что работа мне в радость. А здесь буквально тащу себя на работу, потому что….. далек от творческого процесса, которым очень бы хотел заниматься, но пока не имею возможности…. Еще в декабре Ельцин подписал указ о переходе «Останкино» под юрисдикцию России и реорганизации компании. И вот только сейчас, полгода спустя, я могу сказать: наконец-то утверждены все документы, без которых компанию в любой момент могли признать недействительной. Но сколько потребовалось сил, нервов, а главное-времени. Так что же удивляться тому, что ТВ буксует, а Яковлев творчеством не занимается? Я уж не говорю о том, что первые месяцы этого года «Останкино» вообще не финансировалось, а его зарубежные корреспонденты попали в долговую яму. Да добавьте к этому общий политический кризис Центрального ТВ, судьба которого оказалась под угрозой. Две российские компании-бессмыслица, я это понимал. Меня стали подозревать, что я хочу их соединить. Но я действовал, как врач, который говорит: «Лечитесь-или умрете». Когда я предложил создать межгосударственную компанию СНГ, я был тем врачом, который советует лечиться. Все это время я работаю на то, чтобы сохранить единое телевизионное пространство,-вот мое главное гражданское желание.

[Ирина Петровская]

-Но последняя встреча глав правительств в Минске показала, что ваша идея непопулярна среди рукоговодителей СНГ. Или я не права?

[Егор Яковлев]

-Не правы. Откуда-то пошла эта дезинформация. На самом же деле в Минске наконец-то было принято решение о создании межгосударственной компании, и сейчас готовятся все учредительные документы. Эта идея не просто жизненна, но и как никогда, близка к реализации. Просто ее трудно осуществить в одночасье. Это большая, серьезная работа.