*2403. Дело полковника Буданова. Последняя экспертиза

[Гиппократ]

http://www.npar.ru/journal/2003/3/budanov.htm

Некоторые уроки судебно-психиатрической экспертизы полковника Буданова
Последняя, во всяком случае пока что последняя, шестая экспертиза по делу полковника Буданова закончилась очередной сенсацией: последовательность «ограничено вменяем» - «невменяем» - «недееспособен» - закончилась не наиболее вероятным компромиссным решением – вернуться к ограниченной вменяемости (как и сейчас предлагали 6 из 9 экспертов), а неожиданным – «вменяем»!

За три с лишним года (с мая 2000 г.) было проведено шесть судебно-психиатрических экспертиз, из них три были стационарными, а четыре последних – комплексными психолого-психиатрическими, первоначально в Новочеркасской психиатрической больнице, затем в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. Сербского, потом в Центре им. Сербского силами руководства отечественной психиатрии под эгидой Минздрава России и, наконец, последняя – в Ростове-на-Дону в зале суда. Для этого в профессиональном плане простого и типового случая уже одно это – откровенное свидетельство вмешательства посторонних сил. Последние четыре акта экспертизы превышали объем обычных актов в 5-8 раз, а 70% текста предпоследних трех экспертиз были заняты грубо тенденциозно подобранными показаниями тенденциозно подобранных свидетелей, акцентирующими второстепенные, с точки зрения главного вопроса суда, подробности. Все показания были даны не в цитатах, а в пересказе, а все противоречия в показаниях, данных в разное время, устранены. О грубой тенденциозности экспертов свидетельствует принятие ими на веру показаний обвиняемого, что «убийство было спровоцировано угрозой «намотать на автомат кишки его дочери», хотя маловероятно, что 17-летняя чеченская девушка умела так выражаться, тем более по-русски, который почти не знала. Как выяснилось, она была скромницей, только что оставившей куклы. Тем контрастнее выступает игнорирование ключевого для ответа на центральный вопрос суда обстоятельства – поведения непосредственно после убийства. Буданов зовет солдат, говорит, что убитая созналась, что она снайперша, и приказывает под угрозой убийства тайно закопать труп. Только сделав эти распоряжения, он засыпает. При сумеречном состоянии сознания, которое квалифицировали эксперты Центра им. Сербского, так не бывает. Не бывает такого и при психоорганическом синдроме, который диагностировала экспертная комиссия Минздрава. Акты содержат явный перебор в отстаиваемую сторону, вплоть до подсказок суду решений, являющихся прерогативой суда, и целый ряд грубых профессиональных ошибок.

Достаточно сказать, что изнасилование и алкогольное опьянение не были приняты судом к рассмотрению. Мой комментарий относительно алкоголизации Буданова был в последний момент снят в газете «Известия», а четкая аргументация ведущего психиатра-прозектора доктора медицинских наук И.А.Ойфы, убедительно показывающая полную несостоятельность отказа от обвинения Буданова в изнасиловании, не была приобщена судом к делу.

Профессионала отличает, прежде всего, хорошее знание типовых ошибок и типовых фальсификаций, бытующих в их предмете. Суд, реально озабоченный поисками истины, не может обойти необходимость предупреждения и нейтрализации заранее известных приемов фальсификаций, по крайней мере, основного из них – подбора экспертов.

Последняя экспертиза осуществила, наконец, настояния сформировать комиссию из экспертов всех заинтересованных сторон. В результате, сформировалось три группы экспертов, каждая из которых представила свое экспертное заключение. Заключение от потерпевшей стороны представил президент Ассоциации психиатров, наркологов и психологов Чеченской Республики Муса Дальсаев, оставшийся один из шести заявленных членов. Заключение от гособвинения представили два эксперта из трех заявленных: профессор кафедры клинической психиатрии Российского педагогического института (СПб) Анатолий Алехин и начальник амбулаторно-психиатрического отделения III-го Центра судебно-медицинской и криминалистической экспертиз Министерства Обороны Юрий Логинов. Третье заключение представили шестеро экспертов из девяти заявленных защитой Буданова, в том числе опять трое сотрудников Центра им. Сербского. Первые два заключения засвидетельствовали психическое здоровье Буданова: в первом отмечалась аггравация, во втором – психопатические черты личности. Третье фактически вернулось к выводам новочеркасской экспертизы относительно «некоторого ограничения психики Буданова в момент инкриминируемого ему деяния». Таким образом, все эксперты оказались согласны в главном: решение двух последних экспертиз о неспособности Буданова осознавать свои действия и руководить ими в силу сумеречного состояния сознания в момент убийства (экспертиза Центра им. Сербского), либо в силу психоорганического синдрома (экспертиза Минздрава) являются несостоятельными. Если на министерскую комиссию заключение Стюарта Тернера, крупнейшего британского специалиста по посттравматическому стрессовому расстройству, категорически отвергнувшего flashback у Буданова, впрочем, так же как органическое заболевание головного мозга, произвело такое впечатление, что она в тексте своего заключения в свою очередь категорически утверждала отсутствие «какого-либо временного болезненного расстройства психической деятельности» в момент инкриминируемого деяния, то эксперты последней комиссии со стороны Буданова вернулись не только к посттравматическому стрессовому расстройству, но и органическому поражению головного мозга. Единодушие экспертов со стороны Буданова соответствует стилю предыдущих экспертиз. Практика Независимой психиатрической ассоциации России богата примерами полного несогласия с пригласившей стороной. Суд счел более убедительной аргументацию заключения экспертов потерпевшей стороны, мнение которых эксперты стороны защиты назвали «наименее вероятным», т.е., менее вероятным, чем мнение двух предыдущих экспертиз!

Экспертиза Буданова – наглядный урок нам всем во многих отношениях. Отметим лишь несколько.

Первый урок состоит в том, что въяве вернулись прежние времена, что психиатрию снова используют по совсем еще не старым и не забывшимся сценариям. Более того, что это делают ветераны, те самые антигерои нашего предмета, которые сделали было кульбит вперед, публично каясь в признании «политических» сумасшедшими, а потом сделали его обратно. В психиатрии это все тот же Государственный Центр им. Сербского. В деле Буданова ему пришлось сделать у всех на глазах три кульбита - это и есть политизация психиатрии, когда административное управление переходит все границы: профессиональную, научную, этическую, послушно следуя внутриполитической конъюнктуре.

Второй урок – любые несообразности, любые грубые натяжки и передергивания проводятся теперь без всякого смущения, а оппоненты уже не преследуются, а игнорируются или лишаются всяких средств для оппонирования. Государственный Центр им. Сербского, вытесняя НПА России, выступает в ее роли, прикрываясь той же риторикой и пытаясь таким образом «устранить дубляж» государственных и общественных структур. Когда мы узнали про экспертизу полковника Буданова в Центре им. Сербского, мы обратились к директору Центра акад. Т.Б.Дмитриевой с предложением «разделить ответственность в этом нелегком деле» и допустить кого-либо из членов НПА России на экспертизу в качестве наблюдателя (экспертами может назначить только суд), но получили грубую отписку. Мы повторили просьбу через депутатский запрос Сергея Адамовича Ковалева, на который последовало вежливое согласие при условии, что сам Буданов не будет против. Но уже через неделю узнали, что экспертиза состоялась без нас.

Хорошо знакомым с давних пор аккордом прозвучало по ТВ объяснение акад. Дмитриевой нашей отрицательной рецензии: «Ах, эти «независимые», от кого и от чего независимые? Они ведь существуют на западные деньги, а по агентурным данным – на деньги ЦРУ». Как видим, Дмитриева убеждена, что после такого «объяснения», доводы по существу уже не нужны. Сходный прием (а ведь это тест на порядочность) уже использовал вместо полемики с нами в статьях, выступлениях в прессе и судах частый соавтор Дмитриевой проф. Ф.В.Кондратьев, руководитель группы по изучению негативного влияния деструктивных культов в Центре им. Сербского, многократно уличенный нами в фальсификациях. Что оставалось Дмитриевой, когда через неделю после ее публичного политического доноса заключение Центра им. Сербского было отклонено судом? С тех пор на все вопросы корреспондентов о позиции НПА России Дмитриева и ее пресс-служба отвечают: «без комментариев».

Третий урок состоит в ответе на вопрос, возможна ли полноценная судебно-психиатрическая экспертиза в раскаленной ситуации? На примере судебного процесса против буддийской организации «Учение Истины АУМ» сама действительность ответила на него еще в 1995 г. Оба всероссийских психиатрических общества засвидетельствовали научную несостоятельность основного тезиса обвинения – причинения вреда психическому здоровью этой организацией, но данные об этом были фальсифицированы судом, который объявил нас сторонниками прямо противоположной версии.

В деле Буданова атмосфера понятного всем заказа была настолько тяжелой, что почти не нашлось желающих принять в нем добровольное официальное участие. Мы видим в этом очевидную форму протеста профессионального сообщества против давления. Продекларированное в законе право врача на независимую профессиональную позицию лишено каких-либо гарантий. Некоторые отказы были непосредственно связаны с открыто заявленной позицией руководства и опасением потерять свое место. Но еще сложнее было добиться включения в состав экспертной комиссии заявленной кандидатуры потерпевшей стороны. Судьи без объяснения причин отказывали в этом или не приобщали к делу их заключения. И все же сама многозвеньевая растянутая во времени система повышает шансы на успех в самой, казалось бы, невыигрышной ситуации. Таким образом, выяснилась огромная дистанция между заключением независимых специалистов и его дальнейшей собственной судьбой. Хотя высказать строго взвешенное мнение профессионалы могут в любой ситуации, но практическая возможность окончательной реализации этого в условиях грубого давления быстро приближается к небольшой величине. Современная (синергетическая) парадигма основывается как раз на высокой вероятности решающего значения малых факторов в кризисной ситуации. Мы не призываем коллег к геройству. Известно, что «несчастна страна, которая нуждается в героях». Мы призываем их к отстаиванию записанных в законах и кодексах положений. В деле Буданова в конечном счете удалось добиться фактически состязательной экспертизы. В своем отрицательном заключении на акт экспертизы Центра им. Сербского мы предлагали организовать очередную комиссию из экспертов, представляющих обе стороны, и не занимающих высокого должностного положения. Однако очередная экспертная комиссия Минздрава России была укомплектована сплошь из генералитета отечественной психиатрии. Не случайно ее заключение оказалось еще более, до гротескности тенденциозным. И только последняя экспертиза вплотную приблизилась к состязательности, когда суд предоставил реальную возможность обеим сторонам выдвинуть свои кандидатуры.

Четвертый урок состоит в понимании того, чего достигает власть, инициирующая заказную экспертизу? Она достигает желаемой тактической цели без всякого труда: есть Центр им. Сербского, монополист судебной психиатрии, чуть ли не единственное в мире учреждение такого рода, которое гарантирует требуемое заключение. Но в деле Буданова с полной очевидностью выяснилось, что население, независимо от своего сочувствия к Буданову, не сомневалось в его психическом здоровье и смотрело на усилия экспертов, как исполнительность, т.е., очень трезво. – Хороший урок заодно профессиональному снобизму. В результате, репутация судебно-психиатрической экспертизы никогда еще не падала так низко. Такие дела девальвируют используемый инструмент без всякого проку, более того – даже остатки доверия к нему улетучиваются. Даже ловко придуманная и раскрученная психологами Центра им. Сербского версия снайперши послужила только удобным способом психологически оправдать преступление Буданова для его сторонников. Но каково у всех этих экспертов, психологов и психиатров, на душе потом? Каково их самоуважение? Так порождается и закрепляется этический релятивизм, манипулятивность, цинизм. А у совестливых – алкоголизация. Наконец, обманывая других, власть в конце концов обманывается сама. Она обманывает саму себя еще и тем, что перестает адекватно понимать и ситуацию, и то, какая тактика для нее оптимальна. В результате, мы постоянно видим, как с точки зрения государственного интереса, государственной выгоды тактика властей не выдерживает критики, как она мелка и ограничена. Итак, использование грязных технологий неизбежно мстит за себя нередко с самой неожиданной стороны.

Пятый урок состоит в четком напоминании четырьмя качаниями дела Буданова, что точка в таких делах не ставится, и пребывать в самоуспокоении от выигранного дела не приходится: политизация – это обреченность качаться на волнах меняющейся политической конъюнктуры, независимо ни от каких профессиональных, научных, этических ценностей. Технологичность в таких условиях не просто дегуманизируется, она вырождается.

Следующий шестой урок состоит в поразительном самом по себе факте: несколько бригад опытных специалистов, профессионалов с большим стажем, руководителей государственной психиатрии, располагая беспредельным во всех отношениях протекционизмом, позицией карт-бланш, не сумели создать заключения, убедительного не только в глазах коллег, но даже в глазах непрофессионалов. Это ли не значит, что истина ощутима интуитивно, что она существует и что это реальная сила.

И, наконец, еще одним, седьмым уроком, далеко не последним, но уроком, которым мы хотим кончить, является ярко проявившееся бессилие чисто силового давления, даже когда оно преобладает и, кажется, правит бал. В деле Буданова безусловный монополист судебной психиатрии – Центр им. Сербского – уверенный в послушности суда и благоволении властей, собственно сам выступающий как представитель власти, тем не менее, в лице Дмитриевой чувствует, что его возможности ограничены одним этим измерением и организует утечку информации из своего Центра: она жалуется всем в Центре на оказываемое на нее сильное давление. Мы видим здесь не просто попытку спасти лицо, мы видим признание силы общественного мнения и репутации в профессиональном сообществе.

Ю.С.Савенко

Определение
о назначении комиссионной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (12 мая 2003 г.)
Северо-Кавказский окружной военный суд в составе:

Председательствующего Букреева В.В.,

народных заседателей Иванниковой Т.В. и Течиевой Т.В.,

с участием государственных обвинителей помощника Главного военного прокурора полковника юстиции Милованова В.В., старшего военного прокурора Управления Главной военной прокуратуры подполковника юстиции Расторгуева В.В.,

подсудимого Буданова Ю.Д.,

защитника Дулимова А.Г., ...

с участием потерпевших Кунгаева В.У., Бошаевой Р.А.,

представителя потерпевших адвоката Хамзаева А.М.,...

представителей ответчиков – Министерства финансов РФ Сиротенко А.Н.

и переводчика Дакаевой А.М.,

рассмотрев материалы уголовного дела в отношении Буданова Ю.Д., обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных п. «в» ч.2 ст.105, ч.3 ст.126, п.п. «а», «в» ч.3 ст.286 УК РФ,

установил:

В ходе судебного разбирательства представитель потерпевших адвокат Хамзаев А.М. заявил ходатайство о назначении повторной комиссионной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы...


По данному уголовному делу в связи с возникшими сомнениями во вменяемости Буданова проведено пять судебно-психиатрических экспертиз:

1.В мае 2000 года амбулаторная экспертиза, проведенная внештатной судебно-психиатрической комиссией в составе психиатров-экспертов СКВО и психолога ЮРЦ СЭ, выявила у Буданова признаки «органического поражения головного мозга с эмоционально-волевыми нарушениями и невротическими проявлениями» и признала необходимым проведение стационарной судебно-психиатрической экспертизы в условиях психиатрического стационара специализированного типа.
2.По постановлению органов предварительного следствия с 31 июля по 30 августа 2000 г. проведена стационарная комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза экспертами-врачами Новочеркасской областной психоневрологической больницы.
Согласно заключению экспертов от 30 августа 2000 г. Буданов в период инкриминируемых ему деяний страдал и страдает в настоящее время органическим расстройством личности и поведения в связи с травмой головного мозга, которое не лишает его возможности правильно прогнозировать свои действия и предвидеть их последствия; при совершении противоправных действий в отношении Багреева он находился в состоянии простого алкогольного опьянения, мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, а в момент совершения убийства Кунгаевой – находился в кратковременном, переходящем, ситуационно-обусловленном психоэмоциальном состоянии кумулятивного аффекта (вариант физиологического аффекта), не мог в полной мере осознавать фактический характер и значение своих действий и осуществлять их произвольную волевую регуляцию и контроль.

3.В ходе судебного заседания, в период с 19 апреля по 9 июля 2001 г., судебно-психиатрическим экспертом отдела судебно-психиатрической экспертизы Центральной судебно-медицинской лаборатории министерства обороны РФ Буданову проведена судебно-психиатрическая экспертиза.
Эксперт-психиатр в своем заключении посчитал, что в связи с неопределенностью, противоречивостью и неполнотой данных, содержащихся в материалах дела, а также для определения годности Буданова к военной службе необходимо проведение повторной стационарной судебной комплексной психолого-психиатрической экспертизы.

4.24 сентября 2001 года согласно определению суда была завершена повторная стационарная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза, производство которой поручалось врачам специалистам отдела СПЭ ЦСМЛ министерства обороны и государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского.
Экспертная комиссия пришла к заключению, что у Буданова имеется состояние неустойчивой компенсации органического поражения головного мозга травматического генеза с психопатизацией личности, сочетающееся с посттравматическим стрессовым расстройством. В период совершения правонарушения по ст.286 УК РФ (эпизод с Багреевым) и ст. 126 УК РФ (похищение Кунгаевой) он не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В период, относящийся к убийству Кунгаевой, у Буданова развилось временное болезненное расстройство психической деятельности в форме острой психогенной декомпенсации психотического уровня. Указанное болезненное состояние характеризовалось сумеречным расстройством сознания, возникшим на высоте аффективного возбуждения, что лишало его способности сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

5.3 июля 2002 года определением суда назначена повторная стационарная судебная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. При этом суд в определении указал, что в заключении от 24 сентября 2001 года отсутствует полный анализ всех материалов дела, в частности не даны оценки влиянию на действия Буданова предшествующего употребления алкоголя, а также его поведению после совершенного деяния; не получили должного отражения ответы на вопросы суда; не вполне соответствует требованиям закона прямое предложение экспертов признать подсудимого невменяемым и игнорирование ими методики классифицирования болезней, установленной Международной классификацией болезней, адаптированной для использования в Российской Федерации.
Проведя экспертизу, эксперты в своем заключении от 18 сентября, 14 ноября 2002 г. пришли к выводам о том, что Буданов страдал ранее и страдает в настоящее время хроническим психическим расстройством в форме органического поражения головного мозга травматического генеза с выраженными и стойкими изменениями личности в сочетании с посттравматическим стрессовым расстройством, в период совершения инкриминируемых ему деяний он не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и не мог руководить ими, в материалах уголовного дела, в том числе относящихся к судебному разбирательству, нет достаточных данных для клинической верификации у Буданова в исследуемых ситуациях состояния острой алкогольной интоксикации.

Между тем данное заключение вызывает сомнения в своей обоснованности.

В частности, подробно приведя обстоятельства, подтверждающие, по мнению экспертов, их выводы о психическом и психологическом состоянии подсудимого, они фактически оставили без какой-либо оценки те обстоятельства, внимание на которые обращал суд, трижды назначая психиатрические экспертизы. В заключении не содержится экспертного анализа обстоятельств, характеризующих объективную сторону вмененных подсудимому деяний по отношению к потерпевшим Багрееву и Кунгаевой, а именно: характеристики места происшествия (в отношении Багреева – безосновательное требование Федорова применить артиллерийское вооружение по дому на окраине села под видом проверки боевой готовности, способ выяснения Будановым причин претензий Федорова к Багрееву, предпринятые им меры к Багрееву; в отношении Кунгаевой – насильственный захват потерпевшей, перемещение ее на боевой машине и удержание в ночное время на территории полка в закрытом пространстве автомобильного кузова, отсутствие в кузове других лиц, наличие вокруг вооруженной охраны, оружия у подсудимого). Оставлены без внимания указания суда о необходимости соотношения личностей подсудимого и потерпевшей (различия полов, физического статуса, соотношения сил, возраста, жизненного опыта). Некоторые данные, использованные экспертами, прямо противоречат другим имеющимся в деле доказательствам, которые также оставлены без надлежащей оценки. Со слов Буданова Кунгаева характеризуется как физически крепкая девушка, оказавшая сопротивление подсудимому, общавшаяся с ним на русском языке и угрожавшая ему расправой с использованием выражений, присущих человеку, хорошо знающему язык. Между тем, из показаний потерпевших и свидетелей следует, что Кунгаева была хрупкой девушкой невысокого роста, которая во время захвата от страха упала в обморок, к тому же она не знала русского языка. Подобную избирательность в использовании материалов дела суд пытался предотвратить, предложив экспертам оценить состояние Буданова в зависимости от различных вариантов развития ситуации и поведения. Однако эксперты не выполнили указание суда.

При оценке психического и психологического состояния Буданова в период с октября 1999 года по март 2000 года эксперты оставили без внимания, что в этот период Буданов, исполняя служебные обязанности, успешно командовал вверенным ему полком, участвовал в боевых действиях, продвигался по службе, был удостоен наград, присвоения воинского звания «полковник» досрочно и вел себя в этой обстановке с объективной стороны вполне адекватно, не проявляя признаков каких-либо нарушений своего сознания, осмысления происходящих событий, интеллектуальной обработки поступающей к нему информации, в том числе и в ходе непосредственно самих боевых действий. Его поведение характеризовалось как продуманное, логически последовательное, мотивированное, в том числе и по сокрытию следов убийства Кунгаевой.

В ходе исследования консультанты терапевт и невролог, обнаружив признаки заболеваний, рекомендовали провести более тщательное обследование Буданова, однако их рекомендации не были выполнены, в силу чего автор ходатайства выразил обоснованные сомнения в объективности установленного диагноза.

Суд соглашается и с доводом о не достаточной обоснованности данного заключения в части отрицания экспертами факта алкогольного опьянения подсудимого на момент совершения инкриминируемых деяний, поскольку его можно было доказать расчетным путем.

В ходе судебного разбирательства по ходатайствам сторон суд назначил экспертизы для определения характера и степени тяжести травм головы у подсудимого и концентрации этилового спирта у него в крови, результаты которых подлежат исследованию при оценке психического и психологического состояния Буданова.

С учетом изложенного суд полагает, что описанные противоречия в заключениях экспертов преодолеть путем их допросов невозможно и приходит к выводу о необходимости назначения повторной комиссионной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы...

Определение
о формировании комиссии экспертов для проведения повторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы (4 июня 2003 г.)
Северо-Кавказский окружной военный суд установил :

12 мая 2003 года Северо-Кавказским окружным военным судом по настоящему делу назначена повторная комиссионная комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза.

При обсуждении вопроса о том, кому надлежит поручить формирование состава комиссии, стороны предложили суду принять на себя полномочия по определению состава комиссии экспертов.

С целью формирования состава комиссии стороны предложили кандидатов.

Так, государственный обвинитель Милованов В.В. предложил в состав комиссии начальника амбулаторного психиатрического отделения 111 Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны РФ Логинова Ю. Е., начальника психологического отдела Санкт-Петербургского университета МВД России, доктора психологических наук, доктора медицинских наук профессора Рыбникова В.Ю., консультанта-невролога ЗАО «Медвенчур» кандидата медицинских наук, старшего научного сотрудника Коваленко И.Ю., профессора кафедры клинической психологии Российского Государственного педагогического университета им. А.И. Герцена, доктора медицинских наук, доцента Алехина А.Н.

Потерпевшие Кунгаев В.У., Бошаева Р.А. и их представитель адвокат Хамзаев А.М. предложили включить в состав комиссии главного врача Республиканского наркологического диспансера Чеченской Республики, президента Ассоциации психиатров, наркологов и психологов, кандидата медицинских наук, доцента Чеченского государственного университета Дальсаева М.А., заведующего кафедрой Кабардино-Балкарского государственного университета Теммоева Д.Ч., профессора Метелицу Ю.Л., профессора Московского научно-исследовательского института психиатрии доктора медицинских наук Гофмана А.Г., заведующего отделением психоневрологического диспансера г. Набережные Челны Республики Татарстан Комиссарова А.Г. и Манкиева А.Д.

Защитник адвокат Дулимов А.Г. предложил в состав комиссии заведующего амбулаторной экспертизой Волгоградской областной психиатрической больницы №2 Завражнова Ю.М., заведующего кафедрой психиатрии, наркологии и клинической психологии Белгородского государственного университета, доктора медицинских наук, профессора Руженкова В. А., руководителя лаборатории судебной сексологии Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, доктора медицинских наук, профессора Ткаченко А. А., руководителя отделения экзогенных психических расстройств Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, доктора медицинских наук, профессора Вандыш-Бубко В. В., старшего научного сотрудника Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, кандидата психологических наук Савину О. Ф., заведующего Курским региональным центром судебной психиатрической экспертизы при Курской психиатрической больнице Жардецкого А. Н., главного врача Вологодской областной психиатрической больницы Прахова В. Е., врача-эксперта Пензенского объединения «Психиатрия и наркология» Сапегина В. П.

К назначенному судом сроку 3-4 июня 2003 года (по приглашению суда) для участия в формировании комиссии прибыли Завражнов Ю.М., Руженков В. А., Ткаченко А. А., Вандыш-Бубко В. В., Савина О. Ф., Жардецкий А. Н., Дальсаев М.А., Гофман А. Г., Логинов Ю. Е., Рыбников В.Ю., Коваленко И.Ю., Алехин А.Н.

Приглашенные Прахов В.Е., Сапегин В.П., Теммоев Д.Ч. сообщили о невозможности участия в производстве экспертизы по различным основаниям.

В связи с неявкой Метелицы Ю.Л. представитель потерпевшего адвокат Хамзаев А.М. заявил, что просит суд обеспечить кандидата в экспертную комиссию визой для прибытия в Российскую Федерацию из Канады, и предложил не спешить формировать комиссию. Кроме того, 3 июня 2003 года адвокат Хамзаев предложил включить в состав комиссии Комиссарова А.Г., а 4 июня 2003 года – Манкиева А.Д. и продлить срок формирования комиссии до 10 июня 2003 года.

При обсуждении кандидатур стороны выразили следующие мнения.

Государственный обвинитель Милованов В.В. поддержал кандидатуры Руженкова В.А., Дальсаева М.А., Рыбникова В.Ю., Коваленко И.Ю., Алехина А.Н., Логинова Ю.Е.

Государственный обвинитель заявил отводы: Жардецкому А.Н. – как лицу, в отношении которого возникли сомнения в возможности объективного и всестороннего изучения материалов уголовного дела, и зависимому от диссертационного совета Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского, в который входят эксперты, принимавшие участие в прежних экспертизах, Завражному Ю.М. – как находящемуся в прямом подчинении главному психиатру Южного федерального округа Косенко В.Г., который принимал участие в предыдущей экспертизе и комментировал в средствах массовой информации ее результаты как единственно верные, Ткаченко А.А., Вандыш-Бубко В.В., Савиной О.Ф. – как сотрудникам Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В.П. Сербского, подчиненным его директору Дмитриевой Т.Б., которая, не будучи экспертом по настоящему делу, вместе с тем, выразила в средствах массовой информации осведомленность о содержательной стороне имеющихся в нем материалов и мнение о правильности выводов экспертов, кроме того, пресс-служба Центра комментировала будущие результаты возможного экспертного исследования, Метелице Ю.Л. как лицу, не отвечающему требованиям, предъявляемым к эксперту в соответствии с ФЗ от 31 мая 2001 г. «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», к тому же, не прибывшему в установленный срок в судебное заседание и не имеющему возможности в обозримом будущем прибыть в Российскую Федерацию из-за отсутствия визы.