*3878. Австро-русско-турецкая война. 1735 год

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/digest/14877/


280 лет назад, в 1735 году, началась очередная русско-турецкая война (её ещё называют австро-русско-турецкой). Три великие державы (Россия, Австрия и Турция) надеялись изменить расстановку сил в Причерноморье и на Балканах. Ни одна из сторон не смогла добиться выполнения поставленных задач, однако расстановка сил в регионе действительно изменилась. Война привела к ослаблению Австрии, которой пришлось уступить османам Сербию с Белградом, часть Баната и Боснии и способствовала усилению Российской империи. Русская армия взяла ряд сильных крепостей и временно заняла Крымский полуостров, по сути сокрушив Крымское ханство. Стратегический успех не был закреплен, но русские войска показали свою силу, предвосхитив будущий триумф. Османская империя сумела возвратить значительную часть владений на Балканах, но потеряла военно-стратегический перевес в Причерноморье.
Крымское завоевание: как это было
Положение внутри России

В правление Петра I Россия два раза воевала с Турцией. Борьба шла с переменным успехом. В ходе Азовских походов Россия смогла получить Азов и начать строительство военной флотилии в Причерноморье. Однако этот успех был перечёркнут Прутским походом 1711 г. Россия вернула Турции Азов, ликвидировала крепости на юге, флотилия была уничтожена. В царствование Екатерины I и Петра II отношения с Турцией были мирные. Россия была занята внутренними проблемами.

Вступление на престол в 1730 г. курляндской герцогини, племянницы Петра Великого Анны Иоанновны, стало следствием ожесточенной борьбы за власть. Анна при поддержке гвардии, выражавшей интересы основной части дворянства, отвергла ограничения наложенные верховниками. Верховный тайный совет был распущен. Анна Иоанновна начала правление с наказания своих реальных и мнимых противников. Сначала она действовала весьма осторожно. Отцу несостоявшейся царицы А. Г. Голицыну приказали жить безвыездно в имении, а прочих видных представителей рода разослали губернаторами по окраинам империи. Князь Дмитрий Михайлович Голицын и его брат фельдмаршал Михаил Михайлович Голицын сохранили на некоторое время свои высокие чины и звания. Однако вскоре начались репрессии. Род Голицын был разгромлен. А. Г. Голицына вместе с семьей сослали в Соловки, а его сына Ивана, друга покойного императора — в Березов. Фельдмаршал М. Голицын, измученный тревогами за свою судьбу, скончался от сердечного приступа. Другой фельдмаршал, В. В. Долгорукий в конце 1731 г. был заточен в Шлиссельбургскую крепость, хотя он в свое время протестовал против попытки возведения на престол Екатерины Долгорукой. В 1736 г. Д. М. Голицына обвинили в злоупотреблениях по службе, взяточничестве и «произнесении богомерзких слов». Дмитрия Голицына отправили в Шлиссельбург, где он и умер в 1737 г. Еще через два года началось новое следствие по делу Долгоруких, в результате которого князь Иван Алексеевич был подвергнут в Новгороде мучительной казни «через колесование», а Василию Лукичу, Сергею и Ивану Григорьевичам Долгоруким отсекли головы.

Анна Иоанновна

Уничтожив Верховный тайный совет, Анна Иоанновна создала в октябре 1731 г. Кабинет министров, сходный с Советом по функциям, но еще более узкий по составу. Первоначально в него вошли три сановника: А. И. Остерман, князь А. М. Черкасский и граф Г. И. Головкин. В 1735 г., после смерти Головкина, членом кабинета был избран П. И. Ягужинский, а еще позже, в 1738 г. — А. П. Волынский. Фактически Кабинетом министров руководил Остерман. Он сделал головокружительную карьеру в России, начав службу в 1708 г. переводчиком в Посольском приказе. Энергичный дипломат, Остерман проявил себя, как хитрый и даже коварный царедворец. При Екатерине I он всячески демонстрировал свою верность Меньшикову, при Петре II активно способствовал падению бывшего фаворита и возвышению Долгоруких, а при Анне Иоанновне преследовал уже самих Долгоруких. Он также отличался тем, что никогда не покровительствовал никому из своих друзей и не был алчным, не нажил больших богатств, хотя мог.

Кроме того, ведущие позиции в империи занимали генерал-фельдмаршал Б. К. Миних, который в 1730 г. занял пост президента Военной коллегии и фаворит императрицы Э. И. Бирон. Руководитель вооруженных сил Российской империи Бурхард Кристоф фон Миних начал службу у Петра Великого в 1721 г. Царь Петр I поручил Миниху составить новый план укреплений Кронштадта, затем послал его инспектировать Рижскую крепость и остался доволен выполненной работой. В 1722-1725 гг. Миних принимал участие в сооружении Ладожского канала. Его настойчивость и исполнительность очень понравились государю. При одном из посещений строительства царь Петр даже заявил: «Он скоро приведет Ладожский канал к окончанию; из всех иностранцев, бывших в моей службе, лучше всех умеет предпринимать и производить великие дела». Прусский посланник Аксель фон Мардефельдт заметил как-то о Минихе, что он «постигнул дух Петров». И действительно, подобно императору, этот генерал не просто старался достичь поставленной цели, но шел к ней неуклонно, не щадя ни себя, ни других.

Несмотря на очень натянутые отношения с Меньшиковым, Миниху удалось избежать опалы при Екатерине I. При Петре II Миних возвысился. Царь пожаловал Миниху графское достоинство и назначил его на пост генерал-губернатора Санкт-Петербурга, Ингерманландии и Карелии. Как и Остерман, Миних проявил осторожность и гибкость. Во время подготовки верховниками кондиций, занял выжидательную позицию, а после явного провала их планов, встал на сторону Анны Иоанновны. Опала фельдмаршалов М. М. Голицына и В. В. Долгорукого расчистила ему путь к самым высоким воинским постам и чинам. Императрица Анна Иоанновна назначила Миниха президентом Военной коллегии и генерал-фельдцейхмейстером (начальником всей артиллерии), дала ему чин генерал-фельдмаршала. В 1734 г. во время Войны за польское наследство Миних взял Данциг.

Историк Д. М. Бантыш-Каменский дал Миниху следующую характеристику: «Граф Миних был роста высокого, величественного. Глаза и все черты лица показывали остроумие, неустрашимость и твердость характера; голос и осанка являли в нем героя. Он невольным образом вселял в других уважение к себе и страх; был чрезвычайно трудолюбив и предприимчив; не знал усталости, мало спал, любил порядок, отличался, когда хотел любезностью в обществах, стоял в ряду с первыми инженерами и полководцами своего времени; но вместе был горд, честолюбив, лукав, взыскателен и жесток; не дорожил для своей славы кровью вверенных ему солдат; казался другом всем, не любя никого».

Фаворит императрицы Анны Иоанновны Эрнст Иоганн Бирон официально находился на придворной службе (он был обер-камергером), но при этом оказывал сильнейшее влияние на все государственные дела. Он был человеком низкого происхождения, но смог стать камер-юнкером при дворе Анны Иоанновны. Вскоре ловкий курляндец превратился в возлюбленного Анны. Вскоре после восшествия Анны Иоанновны на престол, Бирон был утвержден в дворянстве, а затем возведен в графское достоинство Священной Римской империи. В 1737 г. он получил титул герцога Курляндского и Семигальского. Никакими особенными качествами Бирон не отличался. При этом смог сохранить своё положение и безжалостно расправлялся с противниками. Кроме подозрительности, Бирон отличался большим тщеславием, тягой к казнокрадству, мотовством, и неоднократно участвовал в различных темных махинациях. Одним из сообщников Бирона был обер-гофмаршал Карл Рейнгольд Левенвольде, который пользовался также покровительством Остермана.

К собственно военной элите принадлежал также генерал-поручик (с 1736 г. — генерал — фельдмаршал) Петр Петрович Ласси, ирландец по происхождению. Он поступил на русскую службу ещё в 1700 г., участвовал в войнах Петра Великого. По оценке Д. М. Бантыш-Каменского, Ласси «с просвещенным умом сочетал доброе сердце, возвышенные чувства... был решителен в военных предприятиях, осторожен в мирное время; не знал придворных интриг...». Не вмешиваясь в придворные дела Ласси нередко бывал оттеснен от решения важных государственных вопросов и редко выходил за границы своей профессиональной деятельности.

Таким образом, во главе России в годы войны с Турцией стояли, как откровенные паразиты, временщики вроде Бирона и Левенвольде, так и талантливые дипломаты и военные вроде Остермана, Миниха и Ласси. Они не обладали высокой духовностью, но дело своё знали и неразрывно связали свою судьбу с судьбой России. Императрица Анна особыми государственными талантами не блистала.

Бирон

Состояние вооруженных сил

Сразу после прихода к власти новой императрице и её приближенным пришлось решать сложные проблемы, касавшиеся вооруженных сил Российской империи. Во время правления Екатерины и Петра II они пришли в упадок. Петр II в течение своего кратковременного царствования армией и флотом почти не интересовался, занимался только охотой. После отставки в 1727 г. А. Д. Меньшикова, Пётр II даже не потрудился назначить нового президента Военной коллегии. Больших парусных кораблей при нём вообще не строили, а сооружали одни лишь гребные суда. В апреле 1728 г. на заседании Верховного тайного совета император приказал, чтобы из всего российского флота постоянно выходили в море лишь четыре фрегата и два флейта, да еще пять фрегатов были готовы к крейсированию. Прочим кораблям, для «сбережения казны» надлежало оставаться в портах. На доводы военных моряков о необходимости постоянно держать флот на море, царь ответил: «Когда нужда потребует употребить корабли, то я пойду в море; но я не намерен гулять по нем, как дедушка».

В июне 1730 г. императрица Анна Иоанновна распорядилась учредить специальную Воинскую комиссию, целью которой было наведение порядка в армии. Комиссию возглавил Миних. Основу русской армии к началу царствования Анны Иоанновны составляла регулярная пехота. Она включала два гвардейских полка (Преображенский и Семеновский), сорок армейских полков и семнадцать полков отдельного Низового корпуса, созданного на случай войны с Персией. Одной из первых мер стало создание в 1730 г., в Москве, нового гвардейского полка, названного Измайловским (названный так по имени подмосковного поселения Измайлово, в котором жила императрица). Анна Иоанновна и её любимцы с недоверием относились к «старым» Преображенскому и Семёновскому гвардейским полкам, в которых служили представители знатнейших родов российского дворянства, и которые отличились в дворцовых переворотах. Новый гвардейский был набран из однодворцев (потомков служилых людей, живших на границах страны, «окраинцев-украинцев»), не связанных с аристократией. Полковником и шефом измайловцев стал генерал-адъютант Левенвольде, а помощником к нему назначили Якоба Кейта, шотландца по происхождению. В 1731 г. полк перевели в Петербург.

[Солдаты Преображенцы.jpg]

В 1731 году два армейских полка расформировали. В 1733 г., в связи с подписанием союзного договора с Персией, полки Низового корпуса были возвращены в Россию и присоединились к армейским, причем пять полков расформировали. В результате к началу войны с Портой, русская пехота насчитывала три гвардейских и пятьдесят армейских полков.

Согласно выработанным Воинской комиссией штатам, армейский полк в мирное время должен был насчитывать 1406 человек: 38 офицеров, 68 унтер-офицеров (сержантов, капралов и т.д.), 1152 рядовых и 148 нестроевых солдат. В военное время численность полка увеличивалась до 1556 человек. Каждый армейский полк делился на два батальона, а каждый батальон — на четыре роты. Гвардейские полки были многочисленнее армейских. Преображенский полк включал четыре батальона, а Семеновский и Измайловский — по три батальона. Пехотинцы именовались фузилерами. Они были вооружены кремневыми ружьями (фузеями) и шпагами. В 1731 г. для них была принята фузея нового образца. Она, как и прежняя, взятая на вооружение еще при Петре I, имела калибр 19,8 мм, но отличалась несколько большой длиной (147 сантиметров вместо 142) и большим весом (5,7 кг вместо 5,5). Прицельная дальность стрельбы не превышала трехсот шагов. Каждый рядовой имел при себе двадцать пуль, которые носил в двух патронных сумках. Еще по тридцать пуль на человека полагалось возить в ящиках на специальных фурах. Для ближнего боя ружья были снабжены трехгранным штыком длиной 44,5 см. В 1737 г. фузеи решили вновь укоротить. Кроме того, ствол стал крепиться к ложу не железными шпильками, как у фузей образца 1715 и 1731 гг., а с помощью ложевых колец, что очень упростило изготовление оружия и удешевило его. Однако снабдить все армейские полки единообразным оружием в царствование Анны Иоанновны не удалось, и часто даже в одном полку соседствовали фузеи, отличавшиеся друг от друга.

Кроме фузилеров в состав пехоты входили гренадеры, солдаты вооруженные, помимо фузей, ручными гранатами. Ещё при Петре I были созданы специальные гренадерские полки, но в 1731 г., по инициативе Миниха, их расформировали, а гренадеров распределили по пехотным полкам из расчета по десять человек на роту. Так как гранаты в то время были довольно тяжелыми (2,5 кг), в гренадеры отбирали наиболее крепких и рослых солдат.

Сержанты пехотных полков вооружались алебардами — небольшими топориками на длинных древках. Нестроевые солдаты вместо шпаг носили полусабли прусского образца. Офицерам полагалось иметь шпаги и эспантоны. Эспантон — это короткое копье с плоским и широким наконечником и был оружием скорее церемониальным, нежели боевым. В 1736 г. Миних распорядился, чтобы офицеры в поход эспантонов не брали «ибо в них против нынешнего неприятеля нужды не признается». Вместо бесполезных копий офицеры получили короткие ружья со штыками. По инициативе Миниха, для борьбы с татарской конницей пехотные полки стали снабжаться пикинерными и рогаточными копьями. Первыми вооружали, при развернутом строе, солдат второй шеренги. Вторые, более тяжелые, закреплялись в специальных брусьях и превращались в своего рода противокавалерийские ежи. В каждом полку, идущем в поход, должно было быть 288 пикинерных копий, 1200 рогаточных копий и 48 брусьев.

Явно неудачным новшеством было введение в 1730-е годы для солдат напудренных причесок с косами. Эти прически отнимали у воинов много времени и оказались очень негигиеничными, тем более что в некоторых полках за неимением пудры использовали муку, смешанную с квасом.

Кавалерия

Подверглась серьёзной реорганизации кавалерия. К 1730 г. регулярная конница состояла только из драгун, которых насчитывалось 33 полка. Драгуны были своего рода «ездящей пехотой» и обучались ведению боя, как в пешем, так и в конном строю. Однако драгуны, хотя и могли выполнять роль пехоты, не были полноценной кавалерией. Миних составил новые штаты для армии, заменившие старую «табель» 1704 г., ввёл в армии корпус тяжёлой конницы (кирасир). Кирасиры должны были стать ударной силой русской кавалерии. Они снабжались защищавшими грудь доспехами (кирасами), получали самых лучших лошадей и проходили усиленную подготовку. Кирасиры должны были выдержать удар тяжелой кавалерии противника и действовать против турецких войск. К сожалению, из-за финансовых затруднений к началу войны с турками успели создать всего три кирасирских полка.

Кроме того, в начале 1731 г. императрица Анна Иоанновна издала указ, гласивший: «Бывший Лейб-Регимент назвать Конная гвардия, а в ранг быть против гвардии, а быть в полку унтер-офицеров и рядовых тысячу человек». Так появился Лейб-гвардии Конный полк, один из наиболее привилегированных в русской армии. Себе царица присвоила звание полковника этого полка, а подполковником назначила Ягужинского. Таким образом, после всех переформирований русская кавалерия включала один гвардейский, 3 кирасирских и 29 драгунских полков, насчитывающих почти 36 тысяч человек. По штату 1731 г. численность одного драгунского полка составляла 1093 человек в мирное время и 1225 человек в военное время. Численность кирасирского полка не менялась, всегда равняясь 974 человек. Каждый драгунский или кирасирский полк делился на десять рот. Драгуны были вооружены ружьями со штыками, палашами и пистолетами. Кирасирам вместо фузей предписывалось иметь укороченные карабины, а палаши у них были заметно длиннее и тяжелее драгунских.

Артиллерия во времена Анны Иоанновны делилась на полевую, осадную и крепостную. В каждом пехотном армейском полку, по штатам 1731 г., необходимо было иметь две пушки, бившие ядрами весом по три фунта (1,2 кг). Драгунам полагалось только по одной пушке на полк, но не все полки их имели. Имелся также отдельный Артиллерийский полк численностью в 1046 офицеров и нижних чинов. Как отдельное соединение он не действовал, но в полевых условиях из его десяти рот формировались бригады произвольной величины, которые в зависимости от обстановки придавались войскам. К Артиллерийскому полку, по штатам 1731 г., приписывалось 63 орудия. На вооружении полевой артиллерии находились пушки калибром в три, шесть, восемь и двенадцать фунтов, пудовые и полупудовые гаубицы, а также мортиры — особые артиллерийские орудия, предназначенные для ведения навесного огня. Трехфунтовые пушки были наиболее употребительными и составляли до четверти артиллерии. Стреляли пушки ядрами, разрывными гранатами, [металлическими пульками — картечью и брандскугелями (специальными зажигательными снарядами). На каждую трехфунтовую пушку, например, полагалось иметь 120 ядер, 25 гранат и 30 картечных зарядов.

В 1737 г. Миних пришел к выводу о необходимости усиления полковой артиллерии, чтобы усилить огневую мощь армии. По его предложению императрица Анна Иоанновна приняла именной указ, который предписывал иметь при каждом пехотном полку по четыре трехфунтовые пушки, а при каждом драгунском полку — по две. В результате огневая мощь полевой артиллерии увеличилась вдвое, что принесло большую пользу в боях с османами и крымскими татарами. Увеличение артиллерии было достигнуто за счет трехфунтовых пушек, самых легких в то время, поэтому подвижность полков практически не снизилась.

Осадная артиллерия делилась на три корпуса. Ее основу в описываемое время составляли мортиры, а не крупнокалиберные осадные пушки, как при Петре I. Крепостная артиллерия находилась в гарнизонах и крепостях и включала, наряду с орудиями, которые соответствовали требованиям времени, большое количество устаревших моделей. Штаты осадной и крепостной артиллерии претерпевали многократные изменения, но ни один из выработанных Комиссией вариантов так и не был утвержден. Основные ее базы располагались в Петербурге, Брянске, Осереде.

В русской армии также имелся Инженерный полк и минерная рота. Кроме того, существовали гарнизонные войска, предназначенные для внутренней службы. Они также состояли из пехоты и драгун. К 1730 г. гарнизонные войска насчитывали сорок девять полков и два отдельных батальона пехоты, четыре полка и два отдельных эскадрона драгун. В 1734-1736 гг. к ним были добавлены еще три драгунских полка. Кроме основной функции, гарнизоны занимались первоначальной подготовкой новобранцев перед отправкой в полевую армию.

Наряду с регулярными воинскими частями в состав русской армии входили многочисленные иррегулярные формирования. В основе это были казаки: донские, малороссийские, чугуевские, яицкие, слободские и пр. Количество реестровых (т.е. официально взятых на учет властями) донских казаков в царствование Анны Иоанновны составляло около 15 тысяч человек. Миних очень высоко оценивал донцов и писал в одном из своих приказов, что они «так верно и радетельно к службе и отечеству поступали, как более требовать невозможно». Казаки чаще всего выполняли роль легкой кавалерии и войсковой разведки. Лошадей, оружие и одежду они приобретали на свой счет. Вооружение казака состояло из пики, сабли, ружья без штыка, но, в силу отсутствия регулярности, отличалось большим разнообразием. Казаки заказывали ружья и сабли на русских мануфактурах, покупали у отдельных ремесленников, использовали трофейное оружие. Отправляясь в поход, они объединялись в полки разного состава.

Стоит отметить, что казачество ещё сохранило часть внутренней автономии. С особенным подозрением власти относились к малороссийским казакам (численность реестровых малороссийских казаков составляла около 50 тыс. человек — целая армия). Еще при Петре I, в 1722 г. была ликвидирована выборность гетманов, а управление всей Левобережной Украиной передано Малороссийской коллегии. Но, постоянная угроза войны с Османской империей заставила власть пойти на уступки казакам. В 1727 г. царь Петр II упразднил Малороссийскую коллегию и разрешил выборы гетмана, которым стал миргородский полковник Данила Апостол. К гетману для контроля был приставлен «министр» Федор Наумов. В январе 1734 г. Апостол умер и, по решению Кабинета министров, власть перешла к Правлению гетманского уряда — коллегиальному органу из царских чиновников и представителей казачьей старшины. Это решение вызвало сильное недовольство казачества, которое мутила старшина. Старшина была своеобразной социальной группой, впитавшей худшие качества польской шляхты — непомерную спесь, глупость и жадность.

Поэтому во время войны с Турцией 1735-1739 гг. русское командование относилось к малороссийским казакам с большим подозрением. Так Миних в 1739 г., будучи проездом в Глухове и узнав о невыгодном для него решении местного суда, кричал на судей: «Таких судей повесить надо или, бив кнутом, в Сибирь сослать!» Об украинских законах фельдмаршал выразился с военной прямотой: «Шельма писал, а каналья судил».

Наиболее организованными в военном отношении были слободские и чугуевские казаки. Слободские казаки и в мирное, и во время войны объединялись в пять полков, которые составляли бригаду, подчиненную командиру Украинской дивизии. С 1729 по 1731 г. в четырех из пяти слободских полков было сформировано из казаков по одной регулярной роте. В 1736 г. таких рот стало по две в каждом полку, а в 1739 г. все десять регулярных казачьих рот были сведены в Слободской регулярный полк. Чугуевские казаки были объединены в один полк пятисотенного состава, причем три сотни составляли собственно казаки, а две сотни — крещенные калмыки. В 1734 г. в русское подданство вновь были приняты запорожские казаки, поселившиеся в Новой Сечи при устье реки Бузувлук. Большой опыт борьбы с османами делал их очень ценными для русской армии, но, привыкшие к вольнице запорожцы отличались также крайней недисциплинированностью, что раздражало командование.

В составе русской армии также были гусары. Еще царь Петр I поручил своим дипломатам привлекать на службу сербов, хорватов, венгров, которых расселяли в Малороссии и обеспечивали жалованием «как они оное получали от цесаря римского». К 1731 г. числилось около четырехсот гусар, в основном сербов. В 1737 г., уже в ходе войны, полковник Стоянов смог сформировать Сербский гусарский полк, а еще год спустя полковник Куминг привел из Венгрии две роты кавалеристов, которые свели в Венгерский гусарский полк. В 1739 г. князь Мамуков-Давыдов получил разрешение сформировать Грузинскую гусарскую роту в составе 74 человек. Все гусары, на прежних основаниях, получая от правительства жалование и участки земли в приграничных районах, должны были содержать себя сами.

В 1731 г., Миних предложил для защиты Малороссии от татарских набегов устроить «между Северским Донцом и Берестовой и Орели реками и по Северскому Донцу линию и, усмотря, где опасные места к проходу неприятельскому, сделать крепости». Оборона этой линии возлагалась на ландмилицию, реорганизацию которой поручили полковникам Тараканову и Дебриньи. В результате их деятельности было создано двадцать ландмилицейских полков, из которых девять (четыре пехотных и пять конных) поселили на линии, а прочие собирали только в военное время. Милиционеры жили в своих домах и имели хозяйство, но, при этом постоянно (а не периодически, как большинство казаков) несли службу. В летнее время их собирали на учения в специальных лагерях.

Кроме того, в состав русской армии входили отряды калмыков, которыми руководили свои старшины. Они были вооружены луками, саблями, копьями и другим оружием.

Флот

Наряду с сухопутной армией в 1730-е годы активно развивался военный флот Российской империи. При Петре II его развитие фактически остановилось. В 1728 г. шведский посланник доносил своему правительству из России: «Несмотря на ежегодную постройку галер, русский галерный флот сравнительно с прежним сильно уменьшается; корабельный же приходит в прямое разорение потому, что старые корабли все гнилы, так что более четырех или пяти линейных кораблей вывести в море нельзя, а постройка новых ослабела. В адмиралтействах же такое несмотрение, что флот и в три года нельзя привести в прежнее состояние, но об этом никто не думает».

Под руководством новой императрицы всё изменилось. Уже в июле 1730 г. был принят указ, в котором «наикрепчайше подтверждалось Адмиралтейств-коллегий, чтобы корабельный и галерный флот содержаны были по уставам, регламентам и указам, не ослабевая и не уповая на нынешнее благополучное мирное время». В декабре 1731 г. на Адмиралтейской верфи заложили новый 66-пушечный корабль. Тогда же императрица Анна Иоанновна распорядилась возобновить на Балтийском флоте регулярные учения с выходом в море, дабы «иметь сие и людям обучение и кораблям подлинной осмотр, ибо в гавани такелаж и прочее повреждение невозможно так осмотреть, как корабль в движении».

В 1732 г. была учреждена специальная комиссия, целью которой провозглашалось «приведение в надлежащий, постоянный и добрый порядок флота, как корабельного, так и галерного и адмиралтейства и всего, что к тому принадлежит». Председателем Морской комиссии стал Остерман, а в её состав вошли опытные моряки, контр-адмиралы Т. Сандерс, Н. Сенявин, П. Бредаль, В. Дмитриев-Мамонов и граф Н. Головин. Комиссия приняла решение срочно возобновить строительство на Балтике крупных парусных кораблей. К 1736 г. Балтийский флот включал 20 линейных кораблей, 17 фрегатов, 2 шнявы, 2 бомбардирских судна и 8 пакетботов. Кроме того, существовала самостоятельная и довольно многочисленная Гребная флотилия. За все царствование Анны Иоанновны только для Балтийского флота построили около 100 боевых кораблей, в том числе 20 линейных кораблей и 10 фрегатов.

При Анне Иоанновне была также реформирована руководившая военно-морскими силами Адмиралтейств-коллегия. Вместо прежних одиннадцати контор в ее составе создали четыре экспедиции, что значительно упростило делопроизводство, уменьшило переписку и позволило улучшить денежную и материальную отчетность. Реформировали и штаты личного состава флота в целом. Все офицеры и матросы корабельного и галерного флота были сведены в 36 рот. В дополнение к ним в 1733 г. были сформировали два морских солдатских полка по двенадцать рот каждый. Кроме того, в 1734 г. появился корпус морской артиллерии, также в составе двенадцати рот. Свидетель реорганизации флотских штатов датчанин П. фон Хавен, отмечал в своих записках: «Все матросы (галерного флота) получили оружие, как солдаты, а именно шпаги, ружья и багинеты, и теперь должны помимо морского дела обучаться еще и военному. Это явно сделано с целью более успешно применять их на флотилиях против турок. Весь офицерский штат был также изменен и устроен по английскому образцу в лучшую для офицеров сторону...». Флотская служба была очень тяжелой, даже по сравнению с армейской, поэтому дворяне поступали в Морскую академию, готовившую флотских офицеров, неохотно, особенно после открытия Шляхетного корпуса. Однако большинство кадров были природными русскими.

С обострением отношений между Россией и Портой заметно усилился интерес Петербурга к строительству кораблей на Дону и Днепре, благо положительный опыт уже был. Весной 1733 г. на Дон был отправлен вице-адмирал Змаевич, которому поручалось «с поспешением» приступить к строительству 20 галер, 23 ботов и 400 будар (небольшое казачье судно, др. названия — долбленая лодка, однодеревка, долбушка, дуб и т. д.). В 1735-1736 гг. эти суда, по мере изготовления, сосредоточивались в Павловске и Таврове и вошли в состав Донской флотилии. В январе 1738 г., по инициативе Миниха на Днепре, на острове Хортица была основана Запорожская верфь.

Таким образом, в правление Анны Иоанновны армия и флот России были значительно укреплены. Руководство российскими вооруженными силами стало более централизованным. В составе кавалерии появились кирасирские полки. Были уточнены и усовершенствованы правила ведения боя пехотой. Для подготовки офицеров был открыт Шляхетный корпус, что положило начало полуторавековой истории кадетских корпусов в России. Расширилась сеть школ для солдатских детей. Фактически возродилось кораблестроение. Правда, Миних насаждал прусскую систему обучения, сводившуюся к муштре и увеличивающую тяжесть службы для солдат. Однако в целом вооруженные силы Российской империи серьёзно окрепли.

Крымское ханство

Угасание военного могущества и эпоха тюльпанов в Османской империи

Период царствования османского султана Ахмеда III (1703 по 1730 год) послужил прологом к войне с Россией, историки нарекли «эпохой тюльпанов». Действительно и сам султан, и его соратник великий визирь Невшехирли Ибрагим-паша, а за ними и многие представители турецкой элиты, чрезвычайно любили эти изысканные цветы, тратили большие деньги на их приобретение и даже сами выводили новые сорта. Однако дело было не только в этом. По-турецки слово «тюльпан» звучит, как «ляле» и имеет символическое значение из-за созвучия со словом «Аллах». Правление Ахмеда III было временем, когда Османская империя изо всех сил пыталась отстоять позиции великой державы свои в стремительно менявшемся мире и сохранить результаты своих прежних побед, свой «поцелуй тюльпана». Правительство Ахмеда III приняло меры по преодолению становившегося все более очевидным отставания Османской империи от европейских держав и провело ряд реформ.

Правда, траты султана и вельмож на строительство роскошных дворцов и парков, организацию увеселений на новый, «европейский», лад, которые в «эпоху тюльпанов», стали ещё более безудержными, и попытка вестернизации Османской империи (во многом этот процесс был похож на вестернизацию России), которая была ведущей державой исламского мира, не смогли вернуть империи былую мощь и славу. Вестернизация несколько обновила экономику, вооруженные силы, центральный аппарат, но в итоге усилила зависимость Турции от Запада. Постепенно экономика и финансы попали под полный контроль западных стран, а Турция стала играть роль тарана в борьбе с Россией, регулярно выставляя пушечное мясо в интересах Англии, Франции, а затем и Германии с Австрией (Первая мировая война).

Султан Ахмед III

Интерес турецкой элите к достижениям Запада, в первую очередь военным, был связан с постепенной внутренней деградацией, которая привела к утрате военного превосходства Османской империей, ранее бывшей ведущей военной державой в Европе. Османы потерпели сокрушительное поражение в войне 1683-1698 гг. Карловицкий мир принес большие территориальные потери Османской империи. Почти все венгерские земли, принадлежавшие Порте, отошли Австрии. Австрийцы получили Трансильванию и почти всю Славонию. Польше досталась часть турецких владений в Правобережной Украине-Малороссии и Подолия. Морея осталась за Венецией. Венецианцы также получили ряд крепостей в Далмации и несколько островов Архипелага. Турция потеряла большие доходы, поступавшие с этих территорий. Военному престижу Порты был нанесен огромный урон. Османская империя перестала быть грозой для своих европейских соседей. Теперь её рассматривали как возможную добычу.

В 1714-1718 гг. Порта воевала с Венецией и Австрией. Сначала турки одерживали вверх в борьбе с венецианцами. Но когда на стороне Венеции выступила Австрия, Порта стала терпеть поражение. Австрийский полководец Евгений Савойский несколько раз бил османов в Венгрии и Сербии. Австрия заняла часть Сербии с Белградом и некоторые другие территории. Под дипломатическим давлением Англии и Голландии, которые опасались усиления Австрии, был заключен Пожаревацкий мир. К Австрии отошла часть Сербии (включая Белград), Банат, Северная Босния и часть Валахии. Австрийцы получили в Порте капитуляционные права (преимущества и льготы), подобные тем, которые раньше приобрели французы и англичане. Правда, Венеция вернула Порте Морею и ряд остров, но это было слабое утешение для Стамбула. Кроме того, предприимчивые венецианцы смогли добиться новых льгот для своих купцов.

Не удачно сложилась для Порты и очередная война с Персией-Ираном (1724-1736). Турецкая элита надеялась на фоне ослабления сефевидского Ирана взять на Востоке реванш после тяжелых поражений на Западе. Турецкие войска вторглись в Закавказье, захватили Ереван и Тбилиси. Это едва не привело к войне с Российской империей, которая в это время получила согласие персидского шаха на уступку ей западного и южного побережья Каспия. Кроме того, Россия издавна выступала в качестве покровителя единоверных грузин и армян. Однако Россия была истощена длительной войной со Швецией и не решилась начать новую войну с Турцией. В конце концов, летом 1724 г. в Константинополе был заключен русско-турецкий договор о разделе персидских владений в Закавказье. Порте отошли восточные области Грузии и Армении, Тебризское Казвинское и Шемахинское ханства. Россия получила прикаспийские города и провинции.

После подписания этого соглашения османские войска начали наступление в западной части Персии и заняли Хамадан. В 1725 г. турки взяли Казвин, затем, после тяжелой осады, Тебриз. В 1726 г. персидские войска отбили османов на подступах к Исфахану. По договору 1727 г. Персия уступила Османской империи чуть ли не половину своей территории. Однако этот успех Порты оказался недолговечным. Талантливый и жестокий персидский полководец Надир, который в конце 20-х годов стал фактическим правителем страны, добился перелома в войне в пользу Персии. Надир изгнал османов из Хамадана, Керманшаха и Южного Азербайджана. В 1734-1735 гг. персидские войска заняли Северный Азербайджан, Восточную Грузию и Северную Армению. Закавказье было опустошено страшной войной. Десятки тысяч мирных жителей были убиты и уведены в рабство. Турция вынуждена была заключить мир. В 1736 г. в Эрзеруме был заключен мир. Порта вернула Персии все ранее захваченные области. Политическому и военному престижу Порты снова был нанесен большой урон. Кроме того, длительная и неудачная война истощила финансы державы, вызвала резкий рост налогового и другого бремени на население.

Неудивительно, что турецкая элита стала искать пути восстановления и укрепления мощи османской империи, прежде всего военной. Прежде всего у османов возник интерес к жизни и достижениям передовых для того времени европейских держав. В 1720 г. по повелению султана Ахмеда III во Францию было направлено посольство во главе с Челеби Мехмед-эфенди. Инициатором отправки посольства и наставником посла был великий визирь Ибрагим-паша (он занимал этот пост в 1718-1730 гг.). Ибрагим был одним из первых крупных османских государственных деятелей, который осознал необходимость сломать барьер предубеждённости против всего европейского, начать серьёзно знакомиться с достижениями европейских стран в организации государственных и военных дел, в развитии науки и техники. Послу поручили внимательно ознакомиться с экономикой, культурой и наукой Франции. Посольство пробыло во Франции два года. Члены посольства изучили государственное устройство и общественно-политическую жизнь Франции осмотрели предприятия и крепости, побывали на военном смотре, посетили королевскую Академию и другие учреждения. Всё увиденное Мехмед-эфенди изложил в «Книге о посольстве». Этот труд во многом способствовал зарождению идеи «европеизации» Османской державы в среде турецкой феодально-бюрократической элиты и дал толчок к первым изменениям. По сути, османы повторили опыт посольство русского царя Петра, который также начал коренную вестернизацию России.

Поступивший на турецкую службу и принявший ислам француз граф Бонневаль основал в Стамбуле артиллерийскую школу. Это было первое в Турции светское учебное заведение, где преподавали точные науки. Крупным событием стало введение книгопечатания на турецком языке. В 1727 г. султан издал указ об открытии первой типографии. В Турции начали печатать книги написанные как мусульманскими, так и европейскими авторами. Это было исключительно важное событие в жизни Османской империи, в развитии образования, науки и культуры в целом.

Ибрагим-паша пытался упорядочить дела в административном аппарате Османской империи, улучшить финансовое состояние, повысить боеспособность вооруженных сил. Центральные власти пытались упорядочить налоговую систему, привлекали отдельных иностранных военных советников, стремились создать новые части артиллерии, строить новые корабли. Но реформаторы не имели ясной программы и цели, реформы были непоследовательными, бессистемными. В результате реформы не дали тогда сколько-нибудь заметных результатов.

Великий визирь Невшехирли Дамад Ибрагим-паша

Более того, недовольство консервативных кругов и горожан, раздраженных высокими налогами и коррупцией, привело к восстанию населения Константинополя. Непосредственной причиной восстания стало военное поражение в войне с Персией. Известия о поражениях 1729-1730 гг. стали поводом к восстанию. Почва к восстанию была подготовлена коррупцией режима. Русский резидент в Константинополе И. И. Неплюев отмечал в своих донесениях: «Салтан Агмет… с начала своего государствования и до окончания был побеждён ненасытимою страстью сребролюбия. Во удовольствие тому министры его, оставя правду и суд, всякими мерами и нападками от подданных деньги похищали и ненасыть салтанскую исполняли. За что народ турецкий и всякого рода подданные от излишних вновь налагаемых пошлин и напрасных нападений в немалом озлоблении находились и ропоты о лихоимстве салтанском и министерском умножались».

Недовольство жителей Константинополя резким ухудшением их положения подогревалось раздражением, которое вызвали у них разнузданная роскошь и безумные траты султанского двора, пышные празднества и развлечения элиты во время войны, когда вся страна бедствовала. Историки Мехмед Рашид Эфенди и Исмаил Асым Эфенди позже писали: «… гнев народа только усиливался и вскоре перерос в беспорядки; несмотря на финансовые трудности в стране днём и ночью проводились празднества, а когда праздники заканчивались великий визирь и султан отправлялись в сад дворца Давутпаша слушать пение соловья». Историк Шем’даны-заде писал об Ибрагим-паше: «… расточитель и мот, день и ночь он развлекается, обманывая народ изобретениями, установленными в дни праздников на площадях: люльки, карусели, качели; смешивая тем самым мужчин и женщин, замутняя из разум лживыми песнями». Понятно, что недовольством народа воспользовались политические противники визиря, недовольные его политикой.

В конце сентября 1730 г. население столицы империи было взбудоражено известием о сдаче Тебриза и военном бунте в Эрзеруме, который подняли отступающие войска. Это накалило обстановку в столице до крайности. Началось восстание ремесленников и городской бедноты. К ним присоединились янычары, которые были активными участниками городской торговли и ремесленного производства и также страдали от чрезвычайных военных налогов. Янычар возглавил Патрона Халил, по происхождению албанец. Вечером 29 сентября восставшие захватили Терсане — морской арсенал. Затем основные янычарские части, которые два дня занимали выжидательную позицию, присоединились к мятежникам, и их общее число увеличилось до 60 тыс. человек.

Это заставило султана начать переговоры. 30 сентября восставшие освободили из тюрем заключенных. К вечеру восставшие блокировали султанский дворец. Ахмед попытался спасти свой трон и приказал казнить визиря Ибрагима и нескольких сановников, вызывавших особую ненависть бунтовщиков. Однако это не спасло его. В ночь на 2 октября султан был вынужден уступить трон своему племяннику. Новый султан Махмуд I вскоре восстановил порядок. Чтобы успокоить народ султан поклялся отменить новые налоги и ликвидировать надбавки к обычным налогам. Многие мятежники получили высокие должности. Сам Халил вошёл в диван (высший орган власти). Одновременно султан активно готовился к ответному удару. Он применил испытанный способ — подкуп. Махмуда поддержали крымский хан, новый визирь, муфтий и офицеры янычар, недовольные возвышением Патрона Халила. В результате воздействия мусульманского духовенства ряды восставших сильно поредели.

В ноябре Патрон Халил и другие руководители был убит по приказу Махмуда I прямо на заседании высшего совета. Их тела выбросили в море. Многих активных деятелей восстания арестовали и сослали. Затем началась охота за повстанцами. За три дня было убито более 7 тыс. человек. Однако выжившие и их товарищи попытались отомстить. Последовавшее в марте 1731 г. восстание было утоплено в крови.

Восстание Патрона Халила. Жан-Батист ван Мур

Проекты реформирования турецкой армии

Военному делу Ахмед III придавал особое значение. Первые проекты реорганизации османской армии появились у султана еще до назначения визирем Невшехирли Ибрагима-паши. В конце 1710 г. австрийский посланник в Константинополе фон Тальман сообщал своему правительству, что некий поляк Станислав Понятовский через французского посла графа Дезальера передал визирю Балтаджи Мехмед-паше проект, предусматривавший, «как в короткое время сделать турецкие войска регулярными и непобедимыми».

Следующий проект военной реформы османам предложил венгерский князь Ференц Ракоци, руководитель антигабсбургского восстания 1703-1711 гг., что вызвало особенные опасения в Вене. Предлагалось сформировать регулярный корпус из солдат-христиан и мусульман под командованием князя. Ракоци принял предложение и переселился в Турцию в 1717 г.. но план не был реализован. Затем по приказу Ибрагима Невшехирли был составлен еще один трактат о необходимости военных реформ. Одни исследователи приписывают текст Ракоци, другие — выходцу из Трансильвании, основателю первой турецкой типографии Ибрагиму Мютеферрике.

В конце 1717 г. в Константинополь приехал французский военный инженер Рошфор. Он установил контакты с Ибрагимом Невшехирли и предложили переселить в Турцию французских гугенотов, а затем создать при турецкой армии корпус военных инженеров. Проекты Рошфора, однако, не были реализованы, как из-за давления со стороны Франции, так и из-за недовольства янычар, не желавших служить с «гяурами» («неверными»). В 1720-е годы Ракоци предложил Порте создать регулярный корпус из венгров, албанцев и запорожских казаков. Сам визирь Ибрагим-паша был горячим сторонником реформирования армии по европейскому образцу. В докладе Ахмеду III в 1718 г. он писал: «Состояние наших войск известно, даже если у неприятеля будет десять тысяч человек, сто тысяч наших воинов не могут им противостоять и бегут».

В 1730-е годы попытался сдвинуть дело с мёртвой точки француз Александр Клод Бонневаль, который служил прежде в австрийской армии, но из-за конфликта с венскими властями покинул службу и предложил свои услуги визирю Ибрагим-паше. После гибели визиря, Бонневаль (принявший ислам и взявший имя Ахмед-паши) некоторое время находился при Ракоци, а в начале 1732 г. снова был востребован правительством. По приказу нового визиря Топала осман-паши он занял должность главного артиллерийского командира и приступил к реорганизации бомбардирского корпуса по европейскому образцу. В 1732-1735 гг. в артиллерийскую школу набрали людей, которых обучали европейцы (в основном французы, принявшие ислам). Однако первые выпускники погибли в войне с Россией и Австрией и школу через некоторое время закрыли.

Таким образом, в правление Ахмеда III все проекты создания регулярной армии так и остались проектами. Главная причина этого заключается в яростном сопротивлении янычар и духовенства. Янычары очень дорожили своим привилегированным положением и были готовы отстаивать его с оружием в руках. Сами янычары, как, впрочем, и сипахи (турецкая тяжелая кавалерия), категорически отказывались учиться новым приемам ведения боя. Из-за этого военное дело в Османской империи замерло на уровне XV-XVI веков. Перед сражением османская армия обычно становилась в три линии: впереди конница, за ней пехота, а позади все артиллерия. Конница делилась на отдельные группы неопределенного состава и численности. Излюбленным приемом турецкой кавалерии было заставить врага ложной атакой сосредоточиться на одном фланге, а затем нанести удар по другому, смять строй противника. Пехота была очень мало подвижна и лишь поддерживала кавалерию, заняв оборонительные позиции. При обороне пехота отбивала натиск врага, давая коннице возможность перегруппировать силы и контратаковать. Вообще османы предпочитали нападать, имея численный перевес, стремились добиться успеха быстрой атакой, смять первые ряды противника и развить наступление. Однако при упорном сопротивлении противника теряли боевой дух, также быстро отступали.

В начале XVIII в. корпус янычар уже утратил былую боеспособность. Система комплектования янычарского корпуса «девширме» («налог кровью») часто нарушалась. В янычары проникали дети торговцев, мелких чиновников-мусульман, которые стремились войти в привилегированную корпорацию. В списки корпуса было внесено множество посторонних людей и просто «мертвых душ» для получения жалования. Большое жалование, привилегии, щедрые подарки султанов, возможность выдвинуться на высокие военные посты, все это делало янычар замкнутой кастой, которая яростно отстаивала свои права. Любые покушения на свои привилегии янычарский корпус встречал ожесточенным отпором и очень скоро превратился не сколько в опору султанского престола, а в угрозу для тех правителей, которые относились к ним без должного почтения. Неслучайно, что в XVII — XVIII вв. изобилуют примерами янычарских мятежей, жертвами которых стали многие султаны.

Другая важнейшая составная часть османской армии — сипахи, также выродилась. Конное ополчение, состоявшее из владельцев военных ленов, пожалованных за военную службу, пришло в упадок. За несколько столетий качественно изменился состав землевладельцев. С конца XVI века перестал соблюдаться запрет на сосредоточение нескольких ленов в одних руках. Возникали обширные поместья, владельцы которых произвольно увеличивали повинности крестьян и не интересовались военным делом. На смену патриархальному феодалу, которого интересовали в первую очередь война и военная добыча, пришёл гораздо более прижимистый землевладелец, который стремился выжать максимальные доходы из крестьян и старательно избегавший военной службы. Всеми правдами и неправдами лены приобретали гражданские чиновники, купцы и ростовщики. Многие дворяне-сипахи, напротив, разорялись. В середине XVII в. писатель Кочи-бей с возмущением отмечал, что если раньше «села и пахотные поля были в руках мужей сабли и сынов очага», то теперь их захватывает «всякая сволочь».

Понятно, что это привело к падению военной мощи державы. Сипахийская кавалерия уменьшалась количественно и резко ухудшилась по качеству, боеспособности. Если при султане Сулеймане Великолепном сипахи насчитывали более двухсот тысяч человек, то на рубеже XVII-XVIII столетий их численность, по данным побывавшего в Турции графа Марсильи, составляла немногим более пятнадцати тысяч. Выучка кавалерии резко ухудшилась. Современник Марсильи английский дипломат Поль Рико (1628-1700 гг.) отмечает в своей книге о Турции, что в бою сипахи «не что иное, как смущенное множество людей». Сходную оценку дает дубровчанин С. Градич: «Отличавшиеся прежде воинственностью, силой, терпеливостью, скромностью, воздержанностью и бережливостью, ныне они (сипахи) стали вялы, трусливы, сладострастны...».

Более того, уже в XVII веке сипахи постоянно участвовали в смутах и мятежах, который сотрясали империю изнутри. Для борьбы с ними османское правительство всё чаще использовало янычар, попадая от них в ещё большую зависимость. В Османской империи также существовало множество различных иррегулярных ополчений, но их боеспособность была ещё ниже. Они в основном «отличались» грабежами и резнёй мирного населения. Таким образом, к началу войны с Российской империей Турция была не в лучшем состоянии. Она утратила внутреннее единство и силу, потерпела ряд поражений от соседних держав. Ядро армии, янычары и сипахи, находилось на стадии разложения. Необходимые реформы не удалось провести из-за отсутствия четкой цели и программы, а также сопротивления консервативной части элиты и общества. Однако Порта по-прежнему была мощной региональной державой с огромным мобилизационным потенциалом. Турция была способна выставить большую армию и контролировала обширные территории в Азии, Африке и Европе. Османский флот хозяйничал в Черном море и имел сильные позиции в Средиземноморье.