5600. Российская политология

[Василий Измайлов]

http://polit.ru/article/2016/10/03/politolog/
03 октября 2016, 11:08 политология

Политология существует. Но является элитарной наукой

VII Всероссийский конгресс политологов. 2015 год.
www.mgimo.ru

Многочисленные прогнозы российских исследователей в области политологии удручают и наталкивают на размышления о необходимости существования политологов. Об этом рассуждает журналист известного финансово-экономического журнала. Наш аналитик Василий Измайлов делится собственными размышлениями на эту тему: «Ничто так не располагает к рефлексии, как осень и время окончания выборов. По счастливому совпадению, наладившемуся в последние годы, мы имеем то, что имеем, и наши рефлексии увеличиваются многократно. Возможно, с этим и связано появление в журнале Forbes статьи, посвященной феномену российской политологии. Прочитать ее можно здесь, а вкратце ее содержание можно изложить так: первая часть статьи говорит о том, что российская политология не нужна, потому что российские политологи исследуют то, чего не существует, а именно государственные институты; во второй части статьи автор говорит о том, что раз к существующим политическим реалиям невозможно применить количественные методы (собственно, традиционный инструментарий западных политологов), то, наверное, надо искать какой-то качественный инструмент.

Первое, что приходит в голову — это то, что первая и вторая части статьи находятся в некотором диссонансе между собой, поскольку раз нечего исследовать, то какие количественные методы? А раз есть что исследовать, то, наверное, и количественные методы подходят определенным образом только препарированными. Автор справедливо ссылается на достаточно авторитетного в среде политологов-количественников, если есть такое слово, Сергея Шпилькина, который является автором двух очень важных для российской политической мысли исследований выборов в 2011 году и недавней статьи в «Новой газете», которая исследует феномен голосования в нынешнем 2016 году.

Это то, что мы имеем по сути, а дальше мы имеем повод для рефлексии, поскольку о чем можно разговаривать? Первое — можно разговаривать о том, что что-то нехорошее и неправильное происходит с журналом Forbes в его русской версии, поскольку, наверное любое слово может быть сказано, и, вероятно, многие слова могут быть напечатаны, но Forbes до последнего времени казался чем-то отличным от журнала, не в обиду будет сказано, «Профиль», от журнала, не в обиду будет сказано, «Деловые люди», и от журнала, не в обиду будет сказано, Maxim. Здесь же мы имеем дело с каким-то особым взглядом на сущность социально-политических процессов, который, если говорить серьезно, для аспиранта, да, наверное, имеет право существовать, так думать и так говорить, и писать так имеет право, да и любой человек имеет право писать, а вот должен ли это публиковать журнал Forbes — большой вопрос. Это первая часть рефлексии.

Вторая часть рефлексии, хотя можно ли рефлексию разделывать на части? Хороший вопрос. Так вот, второй повод для рефлексии — это разговор о том, а что такое российская политология в широком смысле этого слова. Вспоминаются мне наши не то, чтоб многочасовые, но достаточно напряженные и интенсивные споры с научным редактором «Полит.ру» Борисом Семеновичем Долгиным. Когда мы заговаривали о том или ином авторе политической аналитики, он говорил «вот это политолог, а вот это политконсультант, а это политтехнолог, а это политаналитик». Ну, Борис Семенович — известный радикал, поэтому, собственно, политологов у него в России оставалось 2-3, с чем я категорически не согласен, но оставим это на его научной совести. Факт остается фактом, и действительно те, кого в России называют политологами, в традиционном смысле очень мало когда политологами являются. В нашем случае это зонтичное обозначение для групп профессий, так или иначе связанных с политическим процессом.

Материалы съезда политологов. Фото: ЧГПУ

Мне бы не хотелось ни в коем случае, да и кто я такой, Василий Измайлов, чтобы давать кому-то какие-то определения. Но как частное лицо я имею право думать о том, что вот это, наверное, больше политолог, поскольку он исследует некоторые закономерности, а это, наверное, больше политический журналист, поскольку он извлекает сиюминутные полемические смыслы, а это, наверное, политический аналитик, потому что он работает с цифрами и почти не делает своих выводов и более того, не пытается как-то аппроксимировать свои цифры в каком-то более глобальном смысле, на процессы в целом. И это тоже очень важная история, поскольку, что называется, товарищи, давайте определяться. Смешно, может быть, даже неуклюже, и это такая типичная история всех не очень профессионально искушенных гуманитариев, когда они начинают разговор с того, что «а давайте сначала определимся в терминах». Пока вы будете, господа, в терминах определяться, столько времени пройдет, что можно будет определяться заново. Но безусловно, необходимость такая существует.

Но и не это главная рефлексия. Я бы две главные рефлексии определил бы следующим образом. Первая из них и, по-моему, уже третья или четвертая, о которой я говорю, это то, чему посвящена первая часть рецензируемой статьи, это то, что в России нет институтов, это то, что политика в России — это удел личностей, а значит и заниматься ей должны не политологи, а психологи. Это не так, и все мы понимаем, что это не так, может быть, просто не до конца формулируем себе это самое «не так».

Актором политического процесса в России, да, являются личности, но эти личности, собственно, и есть институты. Дальше можно сколько угодно смеяться, показывать пальцем, говорить о неразличении глобальных смыслов и магистральных тенденций, но, по сути, если отбросить наукообразные оболочки, речь идет именно об этом. Скажем так, предприниматель Р. — он кто? Он просто человек, который близок к определенному лицу, или же он является, скажем так, квинтэссенцией и реализацией интересов некоторой финансово-промышленной группы, которая в значительной степени институционализирована во власть? То же самое можно сказать про предпринимателя К., то же самое можно сказать и про предпринимателей П., А., группу компаний Х. и вертикально интегрированный холдинг Y, каждый из которых, безусловно, персонализирован в сознании тех людей, или, будем честны перед собой, того человека, который принимает решения.

А дальше начинается другая история, и она очень интересно связана с тем, а кто собственно политолог. История очень простая: а располагаешь ли ты достаточной информацией для того, чтобы понимать, что реализует предприниматель К. в данный момент, какую именно игру играет предприниматель П. в том, что сейчас происходит вокруг месторождения С.Л, о чем и с кем беседует в настоящее время некогда подававший надежды младший научный сотрудник, а ныне миллиардер А.? И если мы задаемся этим вопросом, то оказывается, что у нас политология существует, но она является элитарной наукой, поскольку людей, которые хоть сколько-нибудь погружены и интегрированы в эти процесс и при этом являются носителями научного дискурса, единицы, и их всех можно пересчитать по пальцам.

Ну, а раз так, а я надеюсь, что я достаточно доказательно изложил свою точку зрения, то если в прошлый раз мы вспоминали Николая Васильевича Гоголя, то сейчас вспомним, что и на что надо пенять, коли лицо находится в таком состоянии. Значит, ты недостаточно крут, чувак, раз у тебя не хватает информации для того, чтобы делать правильные выводы и верно анализировать ситуацию. Пользуясь знаменитым изречением Станиславского, это не проблема политологии в тебе, это проблема тебя в политологии. В этом месте можно умывать руки, но я бы руки умывать не стал, а сказал бы о том, что есть дефицит адекватности, и я в данном случае не о дефиците статей или журналов, а о дефиците методов. Мы находимся в такой реальности экономической, социальной и политологической, с чего мы собственно начали речь, что дефицит методов к ее изучению просто вопиет. Мы не располагаем адекватными способами анализа действительности и ее претворения в некоторые логические или околологические, научные или околонаучные темы.

Мы обладаем, и здесь я готов согласиться с автором статьи в Forbes, то есть волшебным образом мы делаем кульбит и оказываемся в противоположном лагере, действительно количественные методы в наших условиях зачастую не работают, поскольку количественные методы являются прямым и последовательным следствием того позитивистского дискурса, который с легкой руки наших западных коллег (здесь я безоценочно говорю, это ни хорошо, ни плохо) утвердился в нашей экономико-социальной аналитической культуре. А мы-то точно знаем, что позитивизм не отвечает на большую часть вопросов, стоящих перед человеком и обществом. Откуда? Ну, почитайте Конта, почитайте критиков Конта и критиков критиков Конта. Это то место, которое мировая научная мысль прошла 150 лет назад. Мы же странным образом (хотя это и не странный образ, поскольку когда-то мы имели возможность об этом говорить) оказываемся в какой-то очень удивительной точке мыслительного умаления, в которой первенствуют люди, умеющие в данный конкретный момент должным образом прилагать к делу свой ограниченный, но утвержденный в общественном мнении инструментарий. Может быть, здесь и кроется главная проблема, та самая задача, которую русская политологическая, да и в целом русская гуманитарная мысль, хотя, наверное, уже не русская, а российская и даже отечественная гуманитарная мысль, должна разрешить в том случае, если она хочет остаться мыслью, а не умственным упражнением для аспирантов и кандидатов наук», — сказал Василий Измайлов.

Смотрите также:

О квалификации современных политтехнологов

О будущем внутренней политики России

О причинах высокого результата ЛДПР на выборах