**2637. «Спартак». Москва

[Спартак. НISTORY]

26 октября 00:13|Блог Спартак Онлайн

В Глазго была зафиксирована боевая нулевая ничья.

[Максим Никитин]

https://www.sports.ru/tribuna/blogs/...i/2213768.html
27 октября 2018, 16:47 Спецпроект

Осенью 2000-го «Спартак» казался сильным. Баранов еще бежал, Ковтун отбирал мяч и много где успевал, а Титов творил магию перед штрафной почти любого соперника. В атаке рвал Робсон, которого болельщики «Спартака» любили не меньше Титова. Его даже хотели вызвать в сборную, но не срослось.

Романцев курил «Мальборо» на скамейке, но имел здоровый вид и взгляд оптимиста. Его команда провалила июльский отрезок, за который проиграла трижды подряд (ЦСКА, «Локомотиву» и «Крыльям Советов»). Романцев тут же отпустил Бузникина, Мора и Мелешина в «Сатурн», а Хлестова – в «Бешикташ».

В начале августа «Спартак» проиграл «Факелу» и пошли разговоры, что команда не готова к Лиге чемпионов и даже впервые за пять лет может проиграть чемпионат. Тихонов проводил слабый сезон, трансферы Алешандру и Маркао казались не слишком удачными. Попали только с Тчуйсе, который взрывал правый фланг. Правда, к концу августа красно-белые разгромили «Ротор» и показали, что жизнь есть.

Лига чемпионов тогда игралась в два групповых этапа, и в первом красно-белые сыграли почти идеально. Дома обыграли всех (даже «Реал» и «Байер» с Баллаком), а на выезде слопали «Спортинг» и вышли из группы следом за «Мадридом».

Перед жеребьевкой второго группового этапа в «Футбольном клубе» предсказывали результаты. Василий Уткин выдал «Спартаку» «Арсенал», «Баварию» и «Барселону» и почти угадал – только вместо «Барселоны» выпал «Лион». Первый матч играли дома с «Арсеналом».

***

В 1996-м «Арсенал» вывез Венгера из Японии. Арсен изменил тактику, стиль, систему тренировок, питание, работу с молодыми игроками и на второй сезон выиграл золотой дубль. От него кайфовали болельщики, которые придумали лозунг «Arsen knows best» («Арсену виднее»), а игроки понимали с полуслова.

К Лиге чемпионов-2000/2001 «Арсенал» уже снова был топ-клубом. В 1999-м им не хватило всего пары очков, чтобы лишить «МЮ» требла, а противостояние Венгера и Фергюсона определило эпоху в английском футболе. В составе лондонцев по-прежнему творили Анри, Виейра и Бергкамп. Правда, летом в «Барселону» ушли Овермарс и Пети, но Венгеру купили Вильтора и Пиреса, которые только что выиграли чемпионат Европы.

«Арсенал» выиграл первую группу с «Лацио», «Шахтером» и «Спартой», но побеждал тяжело, а в начале ноября в премьер-лиге случился провал. Из-за травм Бергкампа и Виейра разладилась игра в атаке, и до Анри мяч доходил слишшком редко.

«Арсенал» проиграл «Эвертону», «Лидсу» и сыграл вничью с «Дерби Каунти». Венгер только встраивал в игру Робера Пиреса и Сильвена Вильтора, которые только выходили из эйфории победного чемпионата Европы. Но это не главное.

В первые годы работы Арсена команда здорово играла в защите, но к концу века великая линия Диксон – Адамс – Киоун (Боулд) – Уинтерберн постарела и начала распадаться. Уинтерберна и Боулда в команде уже не было, Диксон играл не всегда, а Киоуну и Адамсу на двоих исполнилось 67. К тому же вратарь Дэвид Симэн перед матчем со «Спартаком» травмировался и отправил в основу молодого Алекса Маннингера.

***

Игра случилась 22 ноября 2000-го. Термометры за окнами теплых московских квартир показали -10, но люди, второй месяц чередовавшие простуду с гриппом, все равно забили «Лужники».

На матч приехал даже президент УЕФА Леннарт Юханссон, который лично следил за тем, чтобы условия позволяли играть в футбол, а на территории стадиона разрешили продавать спиртное. Это согрело многих отчаявшихся.

У Венгера поводов для отчаяния еще не было. Несмотря на травмы, в Москве у мужчины в пуховике оставались варианты, чтобы забивать много и красиво – Анри, Кану, Юнгберг, Пирес в основе и Вильтор на скамейке.

У Романцева в атаке опций почти не осталось: Ширко травмировался, Штолцерс взял билет в Лондон, а форма Николая Писарева не мешала играть только на игровых автоматах.

Тренер поставил в состав Робсона и Маркао, но на второго почти не надеялся, хотя тот почти в одиночку уничтожил «Спортинг»: «С Маркао контракт подписан на 3 года, но мы не уверены, что он соответствует уровню нашей команды. Ему надо много работать».

Но «Спартаку» помогло другое: 81 тысяча на трибунах и поле, похожее на полосу испытания для элитного спецназа, на котором Анри за двадцать минут растерял почти всю легкость и пластику.

Судил Пьер Луиджи Коллина. От его безволосой шевелюры поднимался пар, а свисток фиксировал непопулярные решения: в середине первого тайма Маннингер срубил Титова, но итальянец свистнул симуляцию.

Это случилось уже после того, как Анри наказал Ананко, оголившего огромную зону в штрафной. В нее ворвался Сильвиньо и легко пробил Филимонова.

«Арсенал» мог забить еще, но это был не день Кану. Нигериец запорол выход один на один после очередного суперпаса Анри и схватился за голову. В этот момент камера поймала Романцева. Он казался спокойным и снова не курил.

«При счете 1:0 в пользу «Арсенала» соперники могли сразу же забить нам еще один гол. И не факт, что мы бы отыгрались с 0:2. Но потом у нас пошло, начали забивать», – вспоминал потом Романцев.

Через несколько минут Сильвиньо в своей штрафной срезал мяч на Маркао, который с левой пробил в угол – 1:1.

В перерыве замерзшие зрители танцевали и пили коньяк, а Романцев накачивал своих. Красно-белые чуть не пропустили после рикошета от Парфенова, но к середине тайма все поменялось.

Необычно простая тактика тренера «Спартака» заработала в полную силу (Романцев просил доставлять мяч вперед простыми передачами и собирать отскоки). Тчуйсе прорвал фланг, подал на Робсона, тот скинул вдоль ворот, а Маркао забил – 2:1.

Через несколько минут бразилец отдал на Титова, который сделал счет 3:1, а за пять минут до конца Робсон обыграл Маннингера и оформил разгром. Температура в «Лужниках» подскочила на сотню градусов и больше не подчинялась законам природы.

***
https://youtu.be/NXrwCCM4d6M
Разгром «Арсенала» не единственный и точно не самый простой способ спастись от простуды русской осенью. Препарат «Трекрезан» принимают на любой стадии ОРВИ и гриппа, он способствует укреплению иммунитета и повышению работоспособности.

На весь курс лечения достаточно одной упаковки «Трекрезана».

Имеются противопоказания. Перед применением необходимо проконсультироваться с врачом или ознакомиться с инструкцией.

***

Романцев наконец закурил, а через несколько мгновений пожал руку Венгеру и пошел на пресс-конференцию, где с невозмутимым видом рассказал об игре: «Я видел, как двигались мои игроки. У них было по два варианта в каждой атаке и нужный настрой. Поэтому я полностью верил в победу, даже когда мы могли пропустить второй мяч».

Все ждали, что Венгер сошлется на плохое поле, но Арсен похвалил соперника: «Спартак» выиграл справедливо, а поле было одинаковое для всех. Поздравляю хозяев. Это был классный матч для них».

После Романцев немного поругал Безродного и Баранова за то, что они слабо расширяли атаки и объяснил, что тактика отличалась от обычной: «Я просил играть просто. Навесы, забросы. Центральные защитники «Арсенала» классно играют головой, поэтому мы старались играть на подборе. Это получилось».

Дальше у «Спартака» получаться перестало. Москвичи проиграли четыре следующих матча, только в последней игре добились ничьей с «Лионом» и заняли последнее место в группе.

Мартин Киоун в интервью Daily Mail рассказывал: «Они обыграли нас 4:1. Тогда я подумал: «Эти парни могут выиграть турнир». Но в результате они заняли последнее место».

Атмосфера в команде испортилась. После гостевого матча с «Реалом» Романцев назвал Тихонова «отработанным материалом» и выставил из команды. Вскоре «Спартак» посыпется и утратит все, что строилось годами. Матч с «Арсеналом» стал последним великим матчем романцевской эпохи.

***

Маркао так и не заиграл стабильно и ушел в «Санкт-Паули» летом 2001-го за полтора миллиона немецких марок, а через полгода в Японию уехал Робсон. Он вскоре закончил карьеру, поработал скаутом, а чуть позже открыл небольшой мясной комбинат на родине.

В 2002-м Парфенов в матче с «Динамо» попал под Гришина. Хруст ломающихся костей услышали все, а врач «Спартака» Зураб Орджоникидзе признался, что такого не видел никогда – двойной перелом ноги и сломанная карьера. После этого Дмитрий еще играл за красно-белых, но мало и слабо, а в середине нулевых ушел из клуба.

Филимонов играл еще год, но после перехода Левицкого сел в запас и почти сразу ушел в киевское «Динамо», а через 10 лет выиграл все в пляжном футболе.

В 2003-м команду покинул Василий Баранов. Он совсем потерял скорость и поссорился с Андреем Чернышовым, немного поиграл во Владикавказе и пропал в белорусских лесах.

В 2001-м Титов почти ушел в «Баварию», но что-то не срослось, а потом в Мюнхен переехал Баллак и заменил сдавшего Эффенберга. Через пару лет Титова обвинили в употреблении бромантана и забанили до 2005-го. Он вышел, но все стало другим: «Спартак», футбол и сам Егор. Он еще забивал важные мячи и брал серебро чемпионата, но после ухода Романцева «Спартак» перестал быть уникальным.

Калиниченко и Титов в 2007-м поругались с Черчесовым, вылетели в дубль, и больше в «Спартак» игроками не вернулись.

В мае 2002-го Романцев продал контрольный пакет акций «Спартака» Андрею Червиченко, со страшным треском вылетел из группы Лиги чемпионов, выиграл Кубок в 2003-м и ушел из клуба. Потом попробовал в «Динамо», но ничего не вышло.

Андрей Тихонов доиграл до 2011-го и стал тренером.

«Арсенал» быстро забыл о том, что случилось в Москве, и все-таки вышел из той группы. Для Арсена Венгера все еще только начиналось.

Фото: РИА Новости/Дмитрий Коробейников, Владимир Федоренко (2,11); Gettyimages.ru/Graham Chadwick /Allsport, Ross Kinnaird/Allsport (4,5,7,9,10); REUTERS/John Sibley/Action Images; Gettyimages.ru/Sandra Behne/Bongarts; РИА Новости/Александр Вильф, Антон Денисов

[Сергей Егоров]

https://www.sports.ru/tribuna/blogs/...m/2224390.html

Блог Спартак Плюс
26 октября 2018, 17:51

Пресс-конференция

В среду вечером Каррера давал пресс-конференцию, а после нее более часа раздавал автографы и фотографировался в пресс-зале "РИА Новости" – насколько понимаю, по громкой связи или по рассылке сотрудникам объявили, что желающие могут прийти за селфи, и народ ломанулся.

Выстроилась очередь, но Каррера не уходил, пока не удовлетворил всех. Потом началось совершенное безумие на улице: толпа болельщиков встретила итальянца скандированием "A tutti! Avanti! Massimo Carrera!" ("Вместе! Вперед! Массимо Каррера!", итал. - Прим. "СЭ"), он минут пять раздавал автографы у выезда из офиса агентства, но если бы не сотрудники правоохранительных органов, которые аккуратно свернули акцию, все длилось бы довольно долго.

Феномен карреромании еще предстоит изучить. Вот есть, например, мнение экс-хавбека "Спартака" Максима Калиниченко, которое украинец опубликовал в своем Твиттере: "Я не знаю, был ли у руля СМ более ПОРЯДОЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК? Не говорю о профессионализме. Мужчина на абсолютно все не очень удобные вопросы ответил КАК НАДО! Ничего кроме огромного УВАЖЕНИЯ! Наверное этому нельзя научиться, но нужно пробовать... Удачи, Массимо!"

Напомню, что Максим работал в команде под руководством Олега Ивановича Романцева, добившегося наибольших успехов в клубе.

Трудился Калиниченко и у великолепного Владимира Григорьевича Федотова, о человеческих качествах, доброте которого говорят все. Но бывший полузащитник красно-белых, сам став сейчас тренером, выделяет именно Карреру.

Повторю: историю Массимо еще предстоит изучить – через некоторое время игроки станут героями рубрики "СЭ" "Разговор по пятницам", выскажется Денис Глушаков.

Я для себя выделяю человечность Карреры. Он ни разу не отказал болельщикам в фото и автографе, ни разу не убегал от фанатов. Не говорил гадостей – итальянец был и остается хорошим человеком. Это подкупает людей, память хранит доброе. Но не у всех.

Визы Глушакова и Ещенко

К памяти с оценками еще вернемся, а пока об одной важной детали. О ней надо сказать особо, потому что "Спартак" сделал специальное заявление, указав, что оформление британских виз двум отстраненным Каррерой от основы футболистам, Глушакову и Ещенко, начато задолго до того, как обоих перевели в молодежку. Наверное, процесс оформления действительно небыстр. Но около двух недель назад, когда вся команда на автобусе поехала в посольство Великобритании сдавать биометрию, Глушакова и Ещенко вместе со всеми не было – оба приехали отдельно. В тот момент Каррера оставался главным тренером.

Полагаю, в "Спартаке" давно готовили уход Массимо – недовольство тренером и, самое главное, его окружением копилось очень давно. Полагаю, контакты с Кононовым впервые произошли тоже около двух недель назад. А о том, что решающий разговор состоялся сразу после матча "Арсенал" – "Спартак", в футбольной тусовке говорят вполне уверенно. Подчеркну, что в таких переговорах нет ничего страшного. Можно, разумеется, рассуждать, что нехорошо идти на живое место, а можно – о том, что клуб обязан защищать свои интересы и страховаться.

Увольнять тренера на эмоциях и не иметь кандидатов – недальновидно. У "Спартака" и Леонида Федуна они имелись. Основной, как сейчас уже понятно – Кононов.

Право Романцева и право "Спартака"

Вернемся к откликам на отставку Карреры. Романцев – легенда "Спартака" и что бы ни говорили о том, что титулы Олег Иванович завоевывал в неконкурентное время (еще до мощного "Зенита" и до эпохи Гинера в ЦСКА) – это все равно победы. Тот "Спартак" сделал много хорошего для российского футбола.

Но в словах легенды читаются нехорошие чувства, а очередная история про багаж Дмитрия Аленичева не нуждается ни в каких комментариях.

Сам Аленичев около года назад в интервью "СЭ" все сказал по этой теме: "Нет, чемпионство – полная заслуга Массимо и футболистов, которые объединились и поняли, что болельщиков подводить нельзя. Плюс в пользу спартаковцев оказались отъезд Халка, смена тренерского штаба в ЦСКА – это все тоже повлияло на успех. Как бы то ни было, тогда "Спартак" заслуженно взял золото".

Все сказал и Каррера, закрыв за собой дверь на пресс-конференции, назвав себя "прошлым "Спартака" и призвав помочь новому тренеру. Подобное, возможно, проходили в "Зените", когда после ухода Петржелы казалось, что рушится мир. Народ пана Властимила любил, а уволивших его менеджеров – ненавидел.

Но прошло время, наступила эпоха Дика Адвоката, потом Лучано Спаллетти и сине-бело-голубые взлетели так, что место Петржелы с его "Зенит" никогда не будет чемпионом" осталось там, где и должно быть – в ряду бывших, в файлах ностальгии.

Дайте Каррере занять свое место в истории. Ничего плохого он "Спартаку" не сделал: возглавил красно-белых в безвыходной ситуации, когда сорвались переговоры с Бердыевым. Потом взял титул. Потом выиграл Суперкубок и одержал яркую победу над "Севильей" – 5:1. В конце концов, в прошлой Лиге чемпионов Каррера набрал после трех туров больше очков, чем Виктор Гончаренко и Юрий Павлович Семин, о котором принято говорить только с придыханием и с верой в непременном исправлении ситуации. У Массимо было 5 очков, у Гончаренко и Семина – 4 в сумме.

"Спартак" правильно поступил с обоснованием отставки – уволен за неудовлетворительные результаты, что сам Массимо косвенно подтвердил. Такая профессия: нет результата – пройдите на выход. Это жестко, но честно. Как говорит Игорь Шалимов: "В футболе неважно, каким ты был вчера и каким будешь завтра. Главное, каким ты есть сейчас".

По результату Каррера сейчас плохой тренер. Третье место по итогам прошлого сезона, когда все решалось в одной игре с "Динамо" – это неудовлетворительный итог. Вылет из Лиги чемпионов от ПАОК еще до начала группового турнира (еще с Промесом и Жиго в составе) – тоже.

"Спартак" имел полное право на свое решение, хотя и принималось оно в каких-то сериальных условиях. Говорят, один из членов Совета директоров клуба в качестве аргументации говорил, что надо убирать Массимо сейчас, иначе потом итальянец начнет выигрывать.

Приняв верное решение по сути, "Спартак" вчистую, на мой взгляд, проиграл на информационном поле и в плане PR. Массимо, сам того, возможно, не желая, разгромил клуб. Массовые благодарности игроков, прощальный ужин, ответы футболистам на русском языке… А с другой стороны – фото стадиона в новости об увольнении, видео с последнего матча, где ни разу в кадре нет Карреры, дикое интервью Рауля Рианчо, роль которого в нынешней команде нуждается в отдельном материале.

"Спартаку" необходимо извлечь уроки из этой истории. Обратите внимание на "Локо" – Семин, мягко говоря, не очень любит гендиректора Илью Геркуса, но пиар функционера и самого клуба выстроен так, что напряженности в соцсетях в критических эпизодах мы не видим. И уж тем более там нет слов вроде "паскуда" и "мразь", которыми полны в эти дни аккаунты спартаковских фанатов.

Иностранный язык

Романцев говорит о том, что не смог работать в "Депортиво" из Ла-Коруньи из-за незнания языка, но есть и другая трактовка. Она содержится в книге известного спортивного агента Владимира Абрамова "Футбол. Деньги, еще раз деньги".

"Тогда дело было так. Президент "Депортиво", находясь под впечатлением громкой победы "Спартака" над "Реалом" в Кубке УЕФА 1991 года, принял решение: если его клуб пробьется в высшую лигу чемпионата Испании, то он обязательно попробует пригласить Романцева поработать с "Депортиво". Испанцы связались с югославским агентом – хорошим другом Алексея Прудникова (проведшего свои лучшие годы как раз в московском "Спартаке"), чтобы тот (с крайней степенью конфиденциальности) вывел их на Олега Ивановича. В августе 1991 года Алексей пригласил Олега Ивановича приехать к нему в Белград на три дня, как будто в гости (в нашем чемпионате как раз был небольшой перерыв). За десять минут Романцеву выдали испанскую визу (в посольстве Испании в Белграде), и он вместе с Прудниковым вылетел по маршруту Белград – Вена – Мадрид – Ла-Корунья буквально на одни сутки. Приехали поздно ночью, но Олег Иванович от ужина отказался, попросив лишь для просмотра три видеокассеты с матчами "Депортиво": одну – с любым победным матчем, одну с проигранным (по игре), и одну с ничейным. Президент был приятно удивлен таким профессиональным подходом русского тренера. Романцеву команда приглянулась, и утром был подписан контракт на сезон-1991/92, на общую сумму в 200 тысяч долларов. Кроме того, Олегу Ивановичу причиталась премия в 100 тысяч, если бы "Депортиво" сохранил по итогам сезона место в высшей лиге. Ну а уж если бы Романцеву удалось поднять команду до 7-го места в чемпионате, то причиталось еще 100 тысяч долларов. Ничего не могу сказать – более чем достойное по тем временам предложение! Поскольку Олег Иванович не говорил по-испански, договорились с клубом о приглашении Рината Дасаева в качестве переводчика, а заодно и тренера по вратарям. Кроме того, Романцев обещал привезти с собой двух спартаковцев, а именно – Пятницкого и Кулькова.

На следующий день по такому же сложному маршруту Романцев благополучно, нигде не "засветившись", вернулся в Москву. Нужно было согласовывать в "верхах" свои нежданные намерения. И Шляпин, и Николай Петрович Старостин были в курсе еще заранее. Но, как говорит Леша Прудников (просидевший тогда два дня в Мадриде в ожидании приятных известей), в самых верхах нашей номенклатуры намерения Романцева не одобрили. Сперва воззвали к его патриотическим чувствам, а потом и просто отказали, сославшись на действующий до декабря контракт Романцева со "Спартаком" (дескать, вот в январе и езжай!). Олег Иванович остался в Москве. А "Депортиво" неплохо заиграло в высшей лиге и со старым тренером, и к декабрю 1991 года острая необходимость в приглашении Романцева отпала. Хотя, как говорит президент испанского клуба, у него до сих пор, на память, хранится подписанный Олегом Ивановичем контракт…"

Так в незнании ли испанского дело?

Думается, сообщество спартаковских ветеранов могло бы терпимее относиться – нет, даже не к самому Массимо, а к успехам клуба под его руководством. Это часть истории клуба и далеко не самого плохого периода. Надо, в конце концов, простить Массимо то, что он:

– не знает русский язык;

– не имеет опыта продолжительной работы на должности главного тренера;

– не пригласил на роль консультанта никого из носителей духа;

– с игроками, считавшимися лузерами, взял чемпионский титул и выиграл Суперкубок России.

А к словам Олега Ивановича о том, что назначение Каррерой было ошибкой, хочется добавить: "Леонид Арнольдович, пожалуйста, ошибитесь так еще раз".

[Никита Котов]

https://www.sports.ru/tribuna/blogs/...y/2229565.html
31 октября 2018, 13:23

Можно по-разному относиться к Массимо Каррере, но невозможно спорить с тем, что с его уходом российский чемпионат лишился яркой и харизматичной личности. Он навсегда останется в сердцах фанатов красно-белых, подарив им долгожданное «золото» РПЛ. А многие из цитат итальянца стали культовыми и достойны того, чтобы золотыми буквами быть выбитыми на стенах базы клуба.

Massimo Carrera

«Ты не побеждаешь только потому, что тебя зовут «Спартак». Ты побеждаешь лишь в случае, если доказываешь на поле, что ты «Спартак».

Фраза, достойная стать девизом клуба. И философия, которую нужно прививать молодым футболистам еще в спартаковской академии. После тотального доминирования «Спартака» в России в 1990-е и самом начале 2000-х в последующие годы он представлял собой противоречивое, а порой и вовсе жалкое зрелище. А болельщиков красно-белых высмеивали за разговоры о непоколебимом «спартаковском духе». Настрой Карреры после назначения на пост главного тренера москвичей можно описать лозунгом предвыборной кампании Дональда Трампа, где во фразе Make America great again («Вернем Америке былое величие») нужно заменить «Америку» на «Спартак». В первый же год Массимо успешно справился с этой задачей.

«Я не любитель тики-таки. Люблю интенсивный и быстрый футбол. Мне нравится строить игру от обороны. Если мы хороши в защите, то создаем пространство для нападающих»

Главное впечатление от первого сезона Карреры в «Спартаке» — достижение баланса между атакой и обороной. Москвичи нередко играли в прагматичный, итальянский футбол. Выжимали максимум из немногочисленных опасных моментов, резко убегали в контратаки. Но особое внимание Каррера уделил налаживанию игры в обороне. На это указывает и статистика. По итогам сезона-2016/17 ровно половину матчей «Спартак» отыграл на ноль, ни один из них не завершив нулевой ничьей. А в 11 играх москвичи одержали победу со счетом 1:0.

Каррера

«Мы стали командой. Но прежде чем стать командой, мы стали семьей»

После того как «Спартак» одержал гостевую победу над ЦСКА за четыре тура до конца сезона, сомневающихся в том, что красно-белые возьмут долгожданное «золото», практически не осталось. И даже сдержанный итальянец на послематчевой пресс-конференции не смог удержаться от сентиментальных слов. Но стоит признать, что в сезоне-2016/17 в РПЛ не было более сплоченной и уверенной в себе команды. А памятуя о репутации «Спартака» последних лет как одной из самых скандальных российских команд, это было особенно ценно.

«Тренер должен быть великим мотиватором, чтобы игроки пошли за ним»

Ни одна семейная жизнь не проходит в постоянной гармонии, мире и согласии. Одна из ее неотъемлемых составляющих – ссоры и разговоры на повышенных тонах. В отношениях Карреры и «Спартака» первый серьезный разлад наступил на старте сезона-2017/18. Команда раз за разом упускала победу и барахталась в середине таблицы. Соцсети игроков красно-белых больше не пестрели командными фотографиями из раздевалок, а особо впечатлительные поклонники клуба призывали к отставке итальянца. Каррера сохранил хладнокровие и уверенно преодолел кризис в отношениях. Подтверждением стали победы над «Зенитом» и ЦСКА на финише осеннего отрезка сезона.

РПЛ. 5 тур. «Спартак» — «Динамо» — 2:1. Москва. «Открытие Арена». 25 августа 2018 г.

«Футболисты, которые есть у меня, – сильнейшие для меня. Я никогда не буду ныть, потому что мои игроки выкладываются, оставляют душу на поле»

После чемпионского сезона многие болельщики «Спартака» были недовольны селекцией в клубе. Москвичам явно не хватало глубины состава, для того чтобы оставаться одинаково конкурентоспособными как во внутреннем первенстве, так и на европейской арене. Они почти настигли лидировавший «Локомотив» во второй половине сезона-2017/18, но на финишный спурт сил попросту не осталось. Все это время Каррера не подвергал критике трансферную политику клуба, выжимая максимум из имеющихся ресурсов. Чем выгодно отличался на фоне истерившего в «Зените» Манчини.

«Никогда не говорил о судействе и не буду. Говорить о нем после плохих матчей – значит, давать алиби своей команде. Если команда проигрывает, в этом виновата она сама»

За все время работы в России Массимо ни разу не позволял себе критику в адрес арбитров. Даже если на то были основания. Поначалу к такому поведению итальянца некоторые относились с иронией: мол, когда-нибудь и у него сдадут нервы. Ругать судей в России – старинная забава, которой рано или поздно увлекаются все без исключения тренеры клубов РПЛ. Причем некоторые настолько, что по привычке критикуют их даже после побед своей команды. Но Каррера так ни разу и не изменил своим принципам. Российские судьи будут скучать по нему не меньше болельщиков.

Массимо Каррера

«Настоящий лидер не прикрывается игроками из-за своих поражений»

Далеко не каждый умеет признавать свою вину. И еще меньше людей пойдут на это, чтобы уберечь от удара кого-то другого, даже близкого человека. Такие примеры характерны и в футболе. Взять хотя бы Жозе Моуринью. Тот скорее удавится, чем признает собственную вину в неудаче своей команды. Каррера же, напротив, неоднократно подчеркивал, что в случае поражений сначала виноват тренер и только потом – игроки. И это одна из причин, почему болельщики «Спартака» до последнего поддерживали его.

«Я вовсе не стыжусь того, что любил даже тех людей, которые оказались лживыми. Наши игроки всегда останутся в моем сердце»

В «Спартаке» итальянец пал жертвой жестокой иронии. Ведь именно те, кого он всегда так старательно оберегал и поддерживал, вонзили ему нож в спину. Но даже на прощальной пресс-конференции Каррера оставался максимально тактичным, отказавшись обсуждать подробности своих разногласий с отдельно взятыми игроками: «Поскольку я не змея, я все это унесу с собой. Для меня это станет уроком, как работать и жить».

Каррера

«Федун дал мне возможность стать тренером и поверил в меня. Я всегда буду благодарен ему за то, что он предоставил мне эту возможность»

Отношения между Каррерой и Федуном можно описать всего лишь одним словом: «рабочие». Ни больше и не меньше. Успехи итальянца были весомым аргументом в пользу того, чтобы владелец «Спартака» не задумывался о его увольнении в кризисный отрезок на старте прошлого сезона. Но когда история повторилась год спустя, Федун не стал думать дважды. Как известно, к хорошему быстро привыкаешь. И если ситуация меняется, в попытке все исправить многие из нас нередко поддаются эмоциям.

«Я никогда не видел таких болельщиков, которые были бы так преданы своему тренеру. Они навсегда останутся частичкой меня, до конца моих дней»

Болельщики красно-белых всегда были главной опорой Карреры в «Спартаке». После чемпионского сезона-2016/17 они практически возвели его в ранг небожителей. Их благодарность за успехи клуба не была сиюминутной, и они продолжали поддерживать его даже в кризисные моменты. Фанаты почти два часа ждали на улице Карреру после его прощальной пресс-конференции и провожали чантом: A tutti! Avanti! Massimo Carrera! («Вместе вперед, Массимо Каррера!»). Эта любовь была искренней и взаимной, и они еще долго будут вспоминать друг друга.

Текст: Никита Котов

Фото: Global Look Press, Сергей Дроняев

[Sports.Ru]

https://www.sports.ru/football/1372373.html
За четыре тура до финиша футбольного чемпионата страны «СПОРТ сегодня» обратился к такой важной событийной составляющей сезона, как тренерские отставки. У каждой из семи – своя история, свои действующие лица, свои последствия.

1. «СПАРТАК». Федотов вместо Старкова,

26 апреля, после 6-го тура

Причина отставки. Ей предшествовало скандальное интервью «СЭ» капитана «Спартака» Дмитрия Аленичева. После него стало ясно, что латвийский тренер надолго в Москве не задержится. Сор из избы озвучил конфликт тренерского штаба с игроками. После 6-го тура «Спартак» занимал 10-е место с 7 очками. Болельщики вывешивали баннеры с требованиями отставки. Газеты с методичностью конвейера штамповали статьи с вопросом: нужен ли «Спартаку» лишенный харизмы тренер, прозванный в народе «Кабычегоневышло»?

Повод для отставки. Странный матч с «Москвой». Выиграв 3:0 первый тайм, во втором команда чуть ли не демонстративно встала и позволила сопернику отыгарться. Стало ясно, что Старков командой не управляет. Он «подал» в отставку, которую руководство клуба «приняло». Официальная формулировка звучала так: «Слабые турнирные показатели и плохая психологическая атмосфера». На место Старкова пришел спортивный директор Владимир Федотов, уже исполнявший обязанности тренера в 2004 году.

Что изменилось. Снятие психологического напряжения стало для контактного и добродушного Федотова задачей вполне посильной. Из кадровых решений отметим отказ от часто игравших при предыдущем тренере Йенчи, Дедуры и Пьяновича. В тактике стало применяться построение в два нападающих, от которого в последнее время приходится отказываться из-за травмы Баженова и малой полезностью Кавенаги. Федотов ввел в состав большую группу молодых игроков, из которых наиболее ярко проявил себя 19-летний Роман Шишкин.

Чего добились. Многого, но не главного. «Спартак» не смог навязать ЦСКА борьбу за золото. При этом начиная с 7-го тура Федотов набрал 41 очко. Это больше, чем у любого другого тренера на этом турнирном отрезке. Но качественного прорыва по сравнению с прошлым годом не произошло. Это наиболее ярко проявилось в матчах Лиги чемпионов. Перед стартом в ней руководство «Спартака» либо не смогло, либо, что вероятнее, не захотело именно «под Федотова» раскошелиться на реальное усиление.

Что дальше. Федотову приходится постоянно идти на компромиссы с «австрийским» менеджментом, что не добавляет ему веса в структуре «Спартака». Учитывая амбиции владельцев клуба, он, весьма вероятно, уступит место Станиславу Черчесову, но останется на одной из должностей в клубном штабе.

[Sports.Ru]

https://www.sports.ru/tribuna/blogs/...n/2225011.html
Блог ПроСпартак
27 октября 2018, 10:45

Начну издалека.

Недавно (ну, как недавно) прочитал замечательную книжку примерно столетней давности под названием «Американское кредо» — полуюмористическое собрание фактов, в которые верит «средний американец», с серьезным предисловием, превышающим по объему собственно собрание фактов раза в четыре. И есть в этом серьезном предисловии одно замечательное противопоставление — между «людьми чести» и «людьми нравственности».

Человек чести — это тот, кто просто делает то, что обещал сделать, если вторая сторона тоже придерживается договора. Нельзя представить, чтобы он начал юлить, цепляться к словам или искать отговорки; его особенная черта состоит именно в том, что он никогда не ищет отговорок — сама потребность в этом заставляет его ощутить невыносимый стыд. Ретвит

Массимо Каррера — как раз типичный «человек чести». Постоянно подчеркивал, что «мне платят за то, что я принимаю решения», не искал отговорок ни в судействе, ни в селекции, просто — действительно — «делал то, что обещал сделать, если вторая сторона тоже придерживается договора».

Проблема Карреры — в том, что мир «Спартака» и «около-Спартака» уже довольно давно населен в основном людьми нравственными. В чем между ними разница — описано в следующем фрагменте.

Любое человеческое действие, считает нравственный человек, может быть либо добрым, либо злым — и в подавляющем своем большинстве они злы. Он точно знает, какие действия злы, распознает их немедленно и безошибочно благодаря некой вдохновенной интуиции и считает, что они должны быть наказаны автоматически и со всей возможной суровостью. Никто никогда не слышал, чтобы человек нравственный не замечал изъяна или просил извинений за ошибку. Подобный акт он счел бы слабостью одержимого дьяволом. Ретвит

Вот именно так многие, особенно, конечно, ветераны «Спартака», и рассуждают. Все, что «не по-спартаковски», согласно их вдохновенной интуиции, — зло и должно быть наказано автоматически и со всей возможной суровостью. Начиная еще с Аленичева, сокрушавшегося о «где же забегание, с которым при Романцеве всех обыгрывали?», и заканчивая сегодняшним прекрасным заявлением Олега Ивановича Романцева о том, что чемпионство полуторагодичной давности — полностью заслуга того же Аленичева, а Каррера просто «не испортил». Ведь в «Спартаке» не по-спартаковски выигрывать нельзя, значит, неспартаковец просто не успел своим злым и греховным началом пропитать все, что успел построить праведный и нравственный спартаковец.

Человек чести Каррера для людей нравственности вокруг «Спартака» был злом изначально. Ну, вы же понимаете — «не то», и «играет как-то непонятно». А уж когда посмел выиграть чемпионат и Суперкубок, стал и вовсе неслыханным грешником. Его победа — неспартаковская и безнравственная.

В частности, человек нравственности согласен с теорией, что мешать грешникам жить — это добродетель, а грешником он называет любого, чье поведение нарушает заповеди в том виде, как он знает и понимает их. Ретвит

Именно поэтому сейчас после его отставки руководство и SMM-службы усиленно делают вид, что никакого Карреры вообще никогда не было (совершенно не удивлюсь, если даже в музее его экспозицию уберут куда-нибудь в дальний угол), а спартаковские легенды — причем даже реальные легенды, вроде Гаврилова и Романцева — с высот своей спартаковской нравственности плюют ему в спину. А Каррера со своей неспартаковской честью отвечает — «Я принадлежу прошлому «Спартака» и считаю, что не должен мешать новому тренеру». Вы что-то подобное слышали хоть от одного экс-спартаковца?

Человек чести всегда ставит формальности выше морали; если вы с ним съели вместе пуд соли, то он будет относиться к вашей дочери так же, как к своей, но если у него нет никаких особенных обязанностей по отношению к вам, то будет опасным доверять ему даже вашу уборщицу или тещу. А нравственный человек, оказавшись в нравственной ситуации, обычно совершенно бесчестен. Отправьте его в суд давать показания против женщины, и он расскажет все, что о ней знает, — даже все, что узнал о ней в приватной обстановке будуара. Более того, он расскажет все это не с неохотой и стыдом, словно извиняясь, а с гордостью и добровольно, подчиняясь своему высокому нравственному долгу. Такой человек просто не может лгать как джентльмен. Он, конечно, лжет, как и все мы — и, может быть, даже чаще, чем те из нас, кто находятся на другой стороне, — но он делает это не для того, чтобы защитить грешников от закона нравственности, а для того, чтобы их наказание по законам нравственности оказалось еще более неотвратимым, быстрым и эффектным. Ретвит

Чуть ли не единственными людьми чести во всем спартаковском мире остались болельщики. Именно отсюда лозунг «Массимо — один из нас», баннеры, «А тутти аванти». Да, Каррера выиграл чемпионат скорее «формально», чем красиво, как «морально обязан» любой спартаковец. Но он выиграл его без красивых слов об «игре» или «духе», просто дав рекордный в XXI веке результат и для «Спартака», и для Премьер-лиги в целом. Спартаковские болельщики настолько истосковались по человеку, у которого в «Спартаке» просто слова бы не расходились с делом, что они уцепились за Карреру, как мальчик Лайнус из старого комикса про «Мелочь пузатую» — за «утешающее одеяло». Нет, конечно, среди болельщиков тоже есть люди «нравственного» типа, но давайте сейчас о них не будем.

Image result for linus blanket

У болельщиков, как говорил когда-то Андрей Петрович Старостин, сейчас «потеряно все, кроме чести». Но вот в клубе и вокруг клуба, к сожалению, потеряно все, кроме… нравственности. И здесь, возможно, кроется еще одна проблема, за которую люди нравственности вокруг «Спартака» тоже никогда не простят Массимо Карреру. Он ведь не просто чемпионат выиграл, не будучи плоть от плоти порождением спартаковского духа. Он показал, что даже в такой почти религиозной организации, как футбольный клуб «Спартак» (Москва) после ухода Романцева, можно добиться спортивного результата не благодаря ритуальным назначениям «своих» тренеров и не менее ритуальным словам о «духе», а просто благодаря тому, что каждый в клубе занимается своим делом. Ну, знаете, работает, а не устраивает 234712309-й сезон «Игры престолов». Появился новый эталон для сравнения, который сработал в новейшее время модерн-футбола, а не полтора десятка лет назад, когда в российском футболе не было ни Гинера, ни «Газпрома», ни Галицкого, а дело Босмана еще не окончательно убило европейские соревнования.

Ну а что нас ждет дальше? А чорт его знает. Долгосрочные планы развития в «Спартаке» меняются еще чаще, чем тренеры. Может быть, даже когда-нибудь снова сойдутся звезды, и красно-белые наконец-то выиграют еще и нравственно правильноечемпионство, с истинным спартаковцем во главе, стеночками и забеганиями. Нас ведь к этому еще со времен «Старкова — тупика для Спартака» и приучили: не просто выигрывать, а надеяться, что когда-нибудь снова выиграем так же, как выигрывали давным-давно…

Автор
Макс Кун

[Евгений Ловчев]

https://www.sports.ru/tribuna/blogs/...n/2228232.html

Блог Спорт от А до Я
30 октября 2018, 01:30

Потрясающе, конечно! «Спартак» даже в таком состоянии, даже с такой игрой мог победить. Это красноречиво говорит о нашем футболе.

«Спартак» разрушен. Вот почему: кто-то с пренебрежением играет, кто-то наоборот очень нервозен (помните, как Джикия вспылил), кто-то слишком молод, кто-то вообще не едет на матч, как иностранцы. Кто молодцы, так это болельщики. Приехали в Казань, поддержали. И баннер по делу. Тренеры приходят и уходят, «Спартак» остается. Все правда.

Но все равно «Спартак», какие бы времена ни были, всегда жив и опасен. Даже сейчас, когда безтренерье. Говорят не только про Кононова, но и про Карпина. Это нормальные тренеры. Карпин прибавил по сравнению с тем спартаковским периодом, когда наошибался, когда не хотел учиться. Да, он такой же задиристый, но уже опытный тренер.

Но мне было бы интересно видеть Кононова в «Спартаке». А как быть Карпину, который много наговорил про Федуна после того, как все закончилось со «Спартаком» в тот раз, не знаю. Как ему себя вести?..

Что касается Рианчо, однозначно на сегодня это не спаситель для «Спартака». Хотя ведь в свое время он был в штабе у Бердыева, который абы кого не возьмет в помощники. Но поведение Рианчо... Солиднее должен быть тренер «Спартака».

И пропущенный на последних минутах гол «Спартаком» - во многом тренерский. Выходит игрок, которого никто не держит, нет своевременной подсказки. Потому что видно, как высокий Боккетти держит высокого Наваса, а по Сорокину не играет никто.

Упускать на последних минутах свое - это тоже «Спартак».

[Олег Кучеренко]

http://october20.ru/site/21-10-82_ss.html
Как сообщили синоптики, самая низкая температура в Москве 20 октября, по данным многолетних наблюдений, была в 1898 году – 12 градусов мороза. Вчерашний день едва не вышел на этот рекордный уровень холода. В прошлом веке, однако, в столице в футбол ещё не играли, по крайней мере не проводили календарных встреч, а тут пришлось играть не простой матч, а официальный, международный – матч одной шестнадцатой розыгрыша Кубка УЕФА. Как ни сакраментальна фраза о том, что футбольный матч состоится при любой погоде, приходится её повторять.

Замечено, что, как только футболисты приезжают на стадион, они первым делом идут посмотреть футбольное поле. И это понятно, ведь от его качества зависит качество игры. Когда я спросил капитана спартаковцев Олега Романцева, совершившего эту экскурсию, как ему показалось футбольное поле, он ответил, не задумываясь: - Вполне хорошее, мягкое, а в такую погоду этого трудно было даже ожидать.

Руководители стадиона в Лужниках объяснили мне, как готовилось поле. Снег, который выпал за день с небольшим до матча, сразу не убирали, и поле находилось под ним, как под одеялом, согревалось. Расчистили его прямо перед игрой, и поэтому-то качество газона оказалось вполне приемлемым. Оба соперника перед встречей внимательно изучали друг друга. Тренер голландцев посетил Москву, где наблюдал за встречей «Спартак» - «Арарат», а один из спартаковских тренеров побывал в Голландии. Это – Ф. Новиков, который в своё время также выезжал просматривать и «Арсенал». Интересуюсь его мнением о «Хаарлеме». Он говорит: - Эта команда понравилась мне больше, чем «Арсенал». Она очень мобильна, игроки отлично взаимодействуют друг с другом, у них хорошее взаимопонимание. Особенно сильна оборона. Но это были всё, так сказать, предварительные впечатления. И вот начался сам матч.

Обе команды для игры изрядно утеплились. Все игроки надели лёгкие тренировочные рейтузы, а многие были в перчатках. Погода вынуждала к этому. Такая экипировка, естественно, мешала футболистам легко и быстро передвигаться по полю. Однако, несмотря на всё это, игра получилась живой, интересной, боевой. Сразу скажу, что «Хаарлема», хотя клуб и не из знаменитых, подтвердил высокое реноме голландского футбола. Его игроки техничны, хорошо держат мяч, изобретательны, тактически грамотны, особенно при игре в обороне. Гости, видимо, знали, что самое сильное оружие «Спартака» - это быстрые атаки. Поэтому голландские футболисты очень умело перекрывали все возможные зоны прорыва к своим воротам, и москвичи никак не могли, что называется, разбежаться. То и дело кто-либо из наших игроков, владевших мячом, упирался в соперника. Нужны были неожиданные ходы. И вот Поздняков делает длинный острый пас вперёд на свободное место, куда уже устремился Гесс. Тот врывается в штрафную с мячом, но вратарь гостей, разгадав комбинацию, в ногах у спартаковца овладевает мячом. Спартаковцы продолжают атаковать, и вот уже Гаврилов делает неожиданный и отличный пас на выход Швецову, того сбивают невдалеке от штрафной площади. Судья, разумеется, назначает штрафной удар. Расстояние до ворот чуть больше двадцати метров. Арбитр строг и заставляет «стенку», выстроенную гостями, отодвинуться на положенное девятиметровое расстояние. Швецов, Гаврилов и Гесс «колдуют» у мяча. Первым разбег начинает Гаврилов, но пробегает мимо, за ним движутся Швецов и Гесс, удар наносит Гесс, свой коронный, с левой ноги. Мяч летит над «стенкой», ударяется в перекладину, затем в спину вратаря Метгуда и отскакивает в ворота, 1:0 повёл «Спартак». До конца тайма спартаковцы провели ещё несколько интересных атак. Но очень удачно на выходах действовал вратарь «Хаарлема». В свою очередь, голландская команда также неплохо и остро атаковала. Гости подолгу разыгрывали мяч, ища удобный момент для удара. Дважды их наносил (и очень опасно) Клетон, но в обоих случаях мяч пролетал рядом со штангой. А в один из моментов гости ловко вывели к воротам Кёра, но тот в последний момент поскользнулся и упал. Словом, весь первый тайм шла упорная борьба. После перерыва накал борьбы оставался таким же высоким. Как ни странно, но второй тайм более уверенно начали гости. Они надолго осадили ворота «Спартака» и действовали, я бы сказал, обстоятельно, к счастью для москвичей, играли они, что называется, без ворот, другими словами, практически не били по воротам.

Спартаковцы в эти моменты отвечали лишь контратаками. Голландцы демонстрировали отличную физическую подготовку, действовали в обороне плотно, большими силами, и москвичам поэтому приходилось очень и очень нелегко. К тому же спартаковцы в поисках выгодных моментов для нанесения ударов часто передерживали мяч. Так, к примеру, Швецов и Черенков оказывались в очень выгодных ситуациях, когда можно уже было нанести, казалось бы, верный удар, но они хотели ещё улучшить свою позицию, делали лишнее движение и теряли мяч. Постепенно инициатива полностью перешла к хозяевам поля. Голландцы, однако, оборонялись умело, удачно действовал их вратарь Метгуд. Москвичи к тому же упустили ряд выгодных моментов, в частности, Родионов из выгодных положений по крайней мере дважды не сумел (или не смог) поразить ворота.

К чести спартаковцев надо сказать, что они вели борьбу до самого конца: да, упускали выгодные моменты, но команда рук не опускала и шла вперёд. И в конце концов энтузиазм москвичей, их настроенность на борьбу принесли желанный результат. На последней минуте встречи спартаковцы подавали угловой, в штрафной гостей завязалась жаркая воздушная хватка, и Швецов, которые в последние месяцы стал лучшим бомбардиром «Спартака» и на этот раз выручил свою команду. Его точный удар головой принёс спартаковцам желанный второй гол. 2:0 – с таким запасом поедет теперь «Спартак» на ответный матч в Голландию. Он состоится 3 ноября. Думается, что у москвичей есть все шансы, чтобы добиться общего успеха по сумме двух встреч.

«Советский спорт», 21 октября 1982 г.

[Алексей ШЕВЧЕНКО]

https://www.sports.ru/football/1372529.html
31 октября 2006, 03:48

В Тарасовке прошла открытая тренировка «Спартака» перед матчем с «Интером». Главный тренер Владимир Федотов удивил тем, что похвалил игроков за игру против «Шинника». А сами футболисты поразили хорошим настроением.

За несколько минут в зал для пресс-конференций вошли два человека, не говорящих по-русски, и потребовали показать им видеокамеру того канала, который транслирует матчи Лиги чемпионов.

- Давайте мы посмотрим, какой вы взяли план, - предложили они журналистам.

Оператор глянул на них с плохо скрытой ненавистью и прорычал:

- Смотрите.

Увиденным те остались довольны. Раньше на предматчевых встречах красно-белых таких проверок не было. Видимо, «Спартак» после какого-то случая (о котором, станет известно в одной из следующих книг, посвященных убийству клуба) утратил доверие.

Разрядили обстановку Владимир Федотов и Роман Павлюченко, вошедшие в зал.

- Вот, мы искали бомбардира, - улыбнулся тренер. – Искали сильно и нашли.

Форвард сразу же доказал, что прятался тщательно.

- Мне вопросы не задавайте, - попросил он репортеров.

Естественно, первый вопрос адресовали Роману:

- Какие выводы вы сделали после первого матча с «Интером»?

- Выводы? - растерялся футболист. – Никаких выводов мы не сделали. Нас предупреждали, что в первые десять минут итальянцы побегут…

- Я говорил про первые тридцать. Не будем мелочиться, - уточнил Федотов.

- Ну, в тридцать, - пожал плечами игрок. – Что же делать, постараемся завтра показать лучший футбол.

- А вы забьете завтра? – поинтересовались у Павлюченко, который уже пожалел о своей просьбе не задавать вопросов.

- Я? – вздрогнул Роман. – А что мне говорить? Сказать Владимиру Григорьевичу: не ставьте меня, пожалуйста?

- Пожалуйста?! – удивленно приподнял брови Федотов.

- Нет, я, конечно, завтра забью, - спохватился нападающий.

Главного тренера допрашивали на предмет того, как на команде сказалась неудачная игра с «Шинником».

- А как она могла сказаться? Конечно, приятного мало, - махнул рукой Федотов. И сразу же выдал сенсационную информацию. – Мы же с «Шинником» играли неплохо. Просто не забили. А у них три удара - и гол. Обидно.

Футболисты тоже не напоминали людей, потерявших два очка во встрече с командой, которая покинет дивизион. Войцех Ковалевски позировал фотографам, обуваясь.

- Это новая марка бутс, - комментировал он.

- С пружинками?

- С кирпичом. И вообще мы сейчас пойдем в снежки играть, а не тренироваться.

- Войцех, снег уже растаял.

- А нам сейчас завезут еще. Что нам остается, кроме как в снежки играть?

На тренировку едва не опоздали Дедура и Калиниченко. «Украина вечно последней приходит!» - выкрикнул кто-то из спартаковцев. Федотов наблюдал за ними с улыбкой.

- У вас еще полторы минуты, - успокоил он ребят. – Готовьтесь.

- Что за погода, что за погода? - бормотал по-русски Радослав Ковач. – И что, теперь всегда так будет?

- Будет хуже, - хотелось успокоить легионера. – Это прекрасная погода для конца октября.

- Боже мой, боже мой, - снова запричитал чех.

Занятие начали с игры в футбол мячом для регби. Все смеялись. А Алексей Зуев умудрился даже пропустить гол. Затем инвентарь сменили. Игрокам выдали гандбольный мяч. Забивать можно было с лету, а передачи делали руками. До футбольного мяча дело так и не дошло.

- Вы состав для себя уже определили? - поинтересовались у Владимира Федотова.

- Да.

- Скажете?

Федотов замер и стал грозно смотреть на журналиста. Но было совсем не страшно.

- Вы деньги у «Интера» взяли, чтобы за нами шпионить?

Всюду этому «Спартаку» чудятся угрозы. Неспроста, знать, проверяющие в Тарасовке были…

[Кирилл Шулика]

https://www.sports.ru/tribuna/blogs/...d/2228307.html
http://www.memorial.krsk.ru/memuar/K...a/06/Netto.htm
30 октября 2018, 05:47

Старший брат Игоря Нетто Лев Александрович был одним из лидеров восстания в Норильлаге. Его не стало 13 сентября 2017 года в возрасте 92 лет. Остались его бесценные воспоминания.

Лев Нетто был одним из лидеров первый в СССР политической партии после КПСС. В лагере в 1949 году он стоял у истоков "Демократической партии России". Попал в ГУЛАГ он по причине плена во время войны и того, что его освобождали американские войска.

"Этот «концерт» длился около двух месяцев. Я уже готов был подписать все, что угодно. Но недели на две меня оставили в покое. Появился новый следователь — капитан Дроздов. Он доходчиво разъяснил, что выход отсюда у меня только один — тюрьма или лагерь, и предложил подписать новую легенду: будто я предал наш отряд, убил командира и тому подобное. «А не подпишешь, вызовем сюда твоих отца и мать, пусть полюбуются на изменника Родины!» — пригрозил он. Очередная встреча с капитаном закончилась тем, что я согласился поставить свою подпись под любой версией обвинения, лишь бы не трогали моих стариков. Заседание «тройки» было кратким. Присутствовавший на этом спектакле капитан Дроздов не спускал с меня глаз. Вскоре в моем деле появилась запись, что 22 мая 1948 года военный трибунал воинской части 70465 по статье 54-1 «б» УК УССР «наградил» меня 25 годами лишения свободы плюс 5 годами поражения в правах. В тюрьме г. Ровно я написал кассационную жалобу и через два месяца, как положено по закону, получил ответ. С меня сняли все обвинения, кроме одного — в лагере для военнопленных якобы я выдавал немцам своих друзей, готовившихся к побегу. Приговор оставили в силе, и никаких смягчающих обстоятельств".

Как он вступал в "Демократическую партию России". Кстати, в этой же партии состоял Андрей Петрович Старостин, с которым Нетто познакомился как раз в Норильске.

"Незаметно начал свой бег 1949 год. В один из майских дней мы беседовали со Смирновым у барака на солнцепеке, и Федор мне открылся: в стране существует подпольная политическая организация, цель которой освобождение России от коммунистического гнета, смена власти. Только мирным путем, методами ненасилия — словом, убеждением. Ячейка организации была и у нас за колючей проволокой. Мне было предложено вступить в члены подпольной Демократической партии России (ДПР). И я с радостью согласился, как будто ждал этого давным-давно. Дни и месяцы раздумий о том, что делать, привели к однозначному выводу: надо быть в единстве с друзьями, которые рядом. Федор Смирнов на следующий день сам принял меня в члены ДПР. На небольшом листке бумаги была написана клятва, которую я тихо прочел вслух и подписал. Потом сделал на руке небольшую ранку и скрепил клятву кровью, а Смирнов этот листок у меня на глазах сжег. Он же дал мне партийную кличку Налим, назвал и свой псевдоним — Чайка. Через него я получал впоследствии все партийные поручения. Первое — переписывать для распространения письма-листовки. В них Александр Гусев и Александр Мамонтов излагали свои взгляды на китайские события 1949 года, приход к власти Мао Цзэдуна. По каким адресам рассылались эти письма, кто и как их передавал за зону — этого я не знал. У нас было не принято задавать лишние вопросы".

Далее три главы воспоминаний Льва Нетто о восстании в Норильлаге, опубликованные в серии книг "О времени, о Норильске, о себе..." Красноярским обществом "Мемориал".

«Черт умер!»

5 марта 1953 года началось необычно — с плохо скрываемой радостью мы передавали друг другу главную новость: «Черт умер!» Лица заключенных как-то просветлели. Видно было, что теперь их будоражат иные мысли, чем вчера. Мы гадали о ближайшем будущем страны и, конечно, о возможности нашего возвращения домой. У многих трагедия жизни связывалась с именем тирана, которого теперь не стало.

Конечно, открыто проявлять свою радость мало кто решался, только два грузина в нашей бригаде то и дело изображали что-то вроде лезгинки. Но радостное возбуждение, которое охватило заключенных в первые дни после смерти Сталина, скоро сменилось тревогой. Амнистия не коснулась политузников. Мы почувствовали, что нас ожидают новые испытания: МГБ проявило стремление ужесточить режим лагерей для политзаключенных. Ведь наследники Сталина мало чем от него отличались — Берия, Молотов, Каганович, Маленков тоже подписывали расстрельные списки. А весной 1953 года они санкционировали необузданный произвол в особых лагерях. Конвоирам и охране на вышках даже давали отпуск за совершенно беспричинную жестокость: автоматные очереди то и дело уносили жизни заключенных, причем во всех лаготделениях. В Горлаге начался самый настоящий разгул террора.

Это было время провокаций, попыток поссорить национальные группы — в лагере их было много: кавказцев с казаками, русских с украинцами и так далее. Откуда-то появились сомнительные личности, которые с таинственным видом нашептывали, что от верных людей слышали и точно знают о якобы готовящихся актах неповиновения лагерной администрации. В бараках усиленного режима все чаще возникали стычки с участием уголовников. Все это создавало атмосферу крайней психологической напряженности, в которой призыв к бунту мог разжечь не искру костра, а по-настоящему большое пламя: настолько все уже были ожесточены, так наболело у всех. Провокации общими усилиями подпольных центров все же удавалось пресечь. Мы понимали: когда толпа никем не организована, она может пойти в любом направлении — самом глупом, непредсказуемом, безрассудном.

25 мая 1953 года я встретил, как обычно, за токарным станком в производственной зоне Горстроя. Работу прервали неожиданные гудки котельной. Мы уже привыкли к тому, что прерывистый гудок служил сигналом об окончании трудового дня. Но тут звучали необычные, длинные и непрерывные, гудки, к тому же совсем не вовремя: до конца рабочей смены было еще далеко. Гудок настойчиво звал куда-то, и я выбежал на улицу, чтобы через другую дверь попасть в инструменталку, где находился Смирнов. Его не было на рабочем месте. Я пробежал по территории, наконец увидел, что идет Федор и с ним целая группа заключенных. Я быстро его спросил: «Что случилось? Как действовать дальше?» Смирнов ответил, что в жилой зоне 5-го лаготделения была очередная провокация — стрельба без причины и есть жертвы. Поэтому принято решение остановить работу.

«Необходимо всем собраться в этом недостроенном здании, ждать указаний, держать связь», — приказал Федор. Здание стояло уже под крышей, с готовыми окнами, только в эксплуатацию его еще не сдали. Видимо, такие же команды последовали и по бригадам на других объектах, потому что очень скоро в помещении сосредоточились заключенные из 4-го и 5-го лаготделений — все, кто в тот день работал в производственной зоне Горстроя. И уже тут мы узнали подробности о том, что в пятой зоне сержант-охранник очередью из автомата ранил отдыхавших после смены семерых заключенных, один из них (Петр Климчук) умер от ран. А накануне другой охранник убил заключенного при этапировании из четвертой зоны в пятую.

Не помню, кто именно выступал, но на этом собрании впервые я обратил внимание на Евгения Грицяка, украинца из карагандинского этапа: как-то сразу, с первых минут восстания, он действовал очень активно ради того, чтобы все прекратили работу и собрались вместе. Он сразу показал себя отличным организатором. Пока другие, негодуя в душе, обдумывали ситуацию, он проявил инициативу, чтобы заявить протест по поводу очередного злодейства охраны, расстрела товарищей в пятой зоне: «Сколько можно терпеть, хватит, работу прекращаем!» Нет, он не организовывал восстание или забастовку, но вот эту вспыхнувшую искру протеста, которая появилась, тут же начал распространять, стал ее носителем, не давал ей погаснуть и поддерживал в душах огонь. Поэтому я про себя назвал его «факелоносцем восстания». Такие, как он, были в каждой зоне. Их призывы зажигали сердца людей, которые давно этого ждали. У них внутри тоже давно уже все кипело. Эти ребята открыто взяли на себя ответственность за судьбу товарищей, «бросили перчатку» в лицо власти хотя бы в виде смелых просьб и мирных претензий. Не думая о том, что их ожидает, они скандировали лозунг: «Свобода или смерть!»

Так на моих глазах началась забастовка политзаключенных особого Горного лагеря в Норильске в мае 1953 года. Митинг добавил уверенности в правоте наших действий. А решение остаться в оцеплении, не возвращаться в жилую зону мы встретили прямо-таки на ура. Пока мы здесь, вывести из лагеря на работу другую смену невозможно.

Восстание душ

После нескольких дней переговоров с лагерной администрацией было все же принято ее предложение о нашем возвращении в жилую зону, чтобы всем заключенным вместе встретиться с московской комиссией. В лагере тем временем жизнь организовывалась силами самих узников. В ожидании московской комиссии многие самостоятельно проявили инициативу: составляли листовки, обращения к товарищам, писали призывы в прозе и стихах. Это были самодельные листы с разъяснениями, что нам нужно держаться вместе, потому что уже хватит терпеть это насилие: многие из нас не знали, за что сидят, нас оклеветали и превратили в рабов, а в последнее время вообще стали стрелять, как какую-то дичь. Благодаря этим листовкам, картинкам нашей жизни, воззваниям люди становились явными сторонниками забастовки. Общая атмосфера в зоне в те дни была приподнятой, исчезли уныние и апатия, не было даже страха перед будущим.

Заключенные сразу же организовали собственную внутреннюю охрану по периметру зоны. Это было необходимо для ведения внешнего наблюдения и, конечно, для пресечения попыток каких-либо бесчинств в лагере. Мы патрулировали выделенный нам участок с северной стороны. Николай Шибенков, Михаил Резников, Борис Суворов отвечали за посменное дежурство. Каждый старший смены подобрал себе надежных ребят, с кем вместе работал, дружил, кому доверял. Дежурство поручалось не только подпольщикам, но и тем, кто даже не подозревал о существовании нашей партии.

Принципиальные решения, касающиеся всех, принимались на встречах представителей подпольных русского, украинского, литовского центров с участием других национальностей. Восточные украинцы, белорусы, российские немцы объединялись и действовали через русский центр. А западные украинцы и литовцы создали свои организации, у них там народу было побольше. Все новости и принятые решения распространялись потом по цепочке. Обычно совещания проходили в помещении медсанчасти, где у нас работали верные люди — Карл Карлович Денцель, Петр Михайлович Сериков и другие. Федор Смирнов тоже нередко приходил в центр, и я его всегда сопровождал. Моя задача состояла в том, чтобы замечать, нет ли хвоста, осуществлять наблюдение за входом и выходом людей. Случалось подключаться и к стихийно возникавшим конфликтам. Как-то зашли в медсанчасть западные украинцы и, увидев в комнате за письменным столом какую-то группу (Чабуа Амирэджиби, Роман Брахтман, Макс Минц и другие писали воззвание к заключенным), отнеслись к малознакомым людям с подозрением. Мне поневоле пришлось вмешаться, несмотря на строгий приказ Смирнова никуда не лезть и не светиться. Но у меня оказались знакомые в обеих группах, и я объяснил им, что тут все свои.

Смирнов сообщил, что в зоне создан забастовочный комитет, от нас в него вошел Володя Недоростков. Я не понял тогда, от нашей партии или от русских? Комитет был интернациональным. Увидел их всех за столом переговоров с московской комиссией, которая приехала к нам 6 июня. Ожидание первой встречи нашего забастовочного комитета с московской комиссией было очень напряженным.

Круглые сутки светило июньское солнце, поэтому мне трудно сказать, вечер это был или день. Хорошо помню, как метрах в пятидесяти от вахты поставили большой стол, накрыли его какой-то материей, кажется красной. К той стороне, что была ближе к вахте, подошли генералы, полковники и другие офицеры. А на другой стороне наши ребята сели, почти все мне знакомые. Грицяка я уже знал, Недоросткова тоже, Ивана Кляченко, верного ленинца из бывших партийных работников, с Григорием Климовичем, поэтом-белорусом, тоже знал. Климович подошел к столу, когда все уже расселись. Было четко слышно, как большой начальник из Москвы громко заявил заключенным, что его прислал в Норильск лично Лаврентий Павлович, чтобы разобраться, что здесь происходит. Не иначе это событие века! Забастовочный комитет предъявил насущные требования заключенных. Они были спокойно приняты. Комиссия разрешила снять с бараков решетки и замки, а с одежды — номера, разрешила переписку без прежних ограничений и даже свидания с родными. Заявила об упорядочении рабочего дня и предоставлении выходных, пообещала, что инвалидов вывезут на материк, а остальные наши просьбы рассмотрят в Москве.

Комиссии люди поверили и вышли опять на свои производственные участки. Но было сомнение: прочны ли все эти изменения в лагерной жизни, насколько они долговременны? Из различных источников мы знали, что кадры в лагерной администрации остались прежние, а генералов Семенова и Царева просто поменяли местами. Неужели и практика поддержания режима вернется вновь после очередного призыва к повышению бдительности? Что делать?

Старые, видавшие виды лагерники убежденно доказывали, что уже сделано очень многое. ГУЛАГ еще не знал такого примера единства, такой организованной сплоченности. Надо теперь показать власти, что наши требования действительно мирные, что мы готовы трудиться. Одним из сторонников такого подхода был Иван Кляченко. Смирнов называл его прозревшим ленинцем, ценил логичность его рассуждений, но с выводами не соглашался. Но была и другая крайность — отчаянные парни, которые не хотели мириться с выходом на работу, выдвигали идею вооруженного выступления. Лозунг забастовки «Свобода или смерть!» они восприняли по-своему: лучше смерть в борьбе, чем рабский труд. Таких было относительно немного, но их приходилось постоянно вразумлять. Тон задавали заключенные Жиленко и Касьянов.

Приходили они и к нам, в мастерскую Горстроя. Их решительные речи, рассуждения о возможных успехах «боевых действий» заключенных, безусловно, вселяли бодрость. Но дисциплина, сложившаяся не за один день, не позволяла терять разума.

В дни перемирия с администрацией холодное оружие в мастерской больше не изготовляли, но отдельные заказы выполняли. Так, Федор Смирнов попросил сделать для Володи Недоросткова небольшой кинжал. В жилую зону проносить его пришлось мне. На вахте в это время досмотр проводился чисто формально, так что сложностей не возникло.

Перемирие длилось недолго. И вновь забастовка началась в 5-м лаготделении. Поначалу отправка небольшого этапа из этой зоны в другую не вызвала беспокойства привычным явлением, так как это было в лагерных условиях. Но бдительность заключенных помогла установить, что из этапа посреди тундры выдернули группу активистов и увели в неизвестном направлении. А ведь московская комиссия заверяла, что никаких преследований за участие в забастовке не будет. Значит, договоренность нарушена? Мирное время закончилось.

В этот день опять наша смена работала на горстроевской площадке. И снова возник вопрос: что делать? Возвращаться в жилую зону или остаться в производственной? Логика подсказывала, что надо уходить, чтобы всем быть вместе. Но наши горячие головы (Жиленко, Касьянов и др.) даже слышать об этом не хотели. Эти отчаянные ребята готовы были лезть на проволоку: «Лучше примем смерть, чем станем опять рабами, ведь ясно, что нас ожидает!» С ними велись и одиночные, и групповые беседы. Бесполезно. Смирнов принял решение вклинить в эту группу «героев» наших ребят, которые заставят их изменить свою точку зрения. Федор спросил меня: «Кого можешь выделить?» Из своей цепочки я предложил Бориса Суворова и Николая Шибенкова. Оба хорошо знали Славку Жиленко по горячим спорам в нашей мастерской.

Потом еще пять-шесть ребят было вброшено в группу, они «героям» сказали: «Или вы идете в лагерь, или одни тут останетесь и ни на какую проволоку не полезете!» После нашего общего возвращения в зону вскоре прибыла и «ударная» группа. Прежнего пыла в ее речах уже не ощущалось.

Возникшее чувство недоверия к московской комиссии слилось с тревогой ожидания: что будет дальше? Русский и украинский подпольные центры вместе разъясняли массе заключенных сложившуюся обстановку. Я присутствовал на одном из таких митингов перед клубом. Выступали члены забастовочного комитета. Вдруг раздался чей-то громкий возглас: «Стреляют!» Вся площадь инстинктивно пригнулась. Люди, стоявшие перед клубом, попадали на землю, повалились друг на друга. Но тут же стали вскакивать и оглядываться с недоумением. Хорошо было видно, что и солдаты охраны (это было рядом с запреткой) беспорядочно забегали, не понимая, что случилось. То ли крик «Стреляют!» был злой шуткой, то ли кому-то пулемет на вышке показался и вправду готовым открыть огонь. К чести ребят из комитета, они не растерялись и митинг довели до конца.

Провокации являлись обычным методом воздействия лагерной администрации на заключенных. В дни забастовки делалось все, чтобы вызвать раскол в наших рядах и бегство слабонервных из зоны. При непосредственном общении офицеров с группами заключенных звучали угрозы и призывы выходить за вахту. По местной радиосети шла постоянная трансляция обращений работников администрации и выступления беглецов-заключенных из лагерной обслуги, которые кричали: «Выходите из зоны, в вас не будут стрелять!»

Хорошо, что разные люди были среди вольных, даже среди солдат охраны. Помню, еще до забастовки я как-то видел один раз: подошли к вышке трое военных, вниз спустился солдат, который стоял на вахте, и эти трое увели его, уже без оружия, как арестованного. Не знаю, что случилось, может, он заключенным записку бросил или поговорил с кем-то, а с соседней вышки это заметили. За связь с заключенными карали строго. Но я точно знаю, что у Федора Смирнова связь с волей была через офицеров, то ли непосредственная, то ли по какой-то цепочке. И это тоже доказывает, что вольнонаемные были неоднородной массой и многие нам старались помочь, хотя бы передать информацию.

В производственной зоне Горстроя Смирнов получил сообщение, что московская комиссия готовит силовое воздействие на заключенных, чтобы прекратить «волынку» — так МГБ называло нашу забастовку. Чего именно ждать, где и когда, было неясно. Члены забастовочного комитета чувствовали, что ответственный момент приближается. В последних числах июня стало известно, что в 5-м лаготделении попытка силового подавления забастовки с привлечением пожарных машин и офицерского корпуса была предпринята, но провалилась. Внутренняя охрана лагеря успешно отбила атаку.

Но наступило 1 июля 1953 года, и пятой зоне пришлось принять на себя новый жестокий удар — даже у нас в лагере были слышны автоматные и пулеметные очереди оттуда. Людей охватило беспокойство. Стало ясно, что силовое воздействие проявилось в самой жестокой форме, что система и не мыслила сдавать позиции, а лишь меняла методы насилия и террора.

Уже 2 июля Федор Смирнов сказал, что с одной из охранных вышек бросили в сторону ребят из нашей внутренней охраны небольшой камень с запиской: «В пятой зоне много убитых и раненых». Мы не гадали, что это: провокационный шаг или акт сочувственного предупреждения. Мы приняли это как послание друга.

Ночи, как таковой, не было: летом заполярная ночь светла, как день. Большинству из нас было не до сна. Ждали, что предстоит резкое изменение ситуации: вчера расстреливали людей из 5-го лаготделения, а что будет с нами? В такой напряженной обстановке мы невольно старались держаться ближе друг к другу. Собирались мы все вместе на втором этаже барака, в отсеке, где жили ребята из нашей мастерской, и, что удивительно, — дружно, с душой, вполголоса пели свои любимые песни. Казалось бы, с чего? Не от радости и не от воспоминаний, а в преддверии грозных событий, возможных жизненных изменений душа хотела слиться с другими, как-то выразить себя, высказаться в песне. Тогда впервые в лагере я увидел, что русские поют. До этого в течение предыдущих лет не помню, чтобы такое было. Обычно, собираясь группами, беседовали, вспоминали что-то, спорили. Пели свои песни только украинцы и литовцы, всегда и всюду, где бы ни оказались. А тут и россиянам захотелось вспомнить песни «Ревела буря...», «Раскинулось море широко...», «Стенька Разин» и другие всем известные народные песни. Наверное, это было естественное стремление людей скрепить связавшую нас дружбу, может, протянуть общую нить сквозь поколения и времена. Мы все уже хорошо знали друг друга и понимали, что впереди нас ждут новые испытания лагерной жизнью и, конечно, новые пути-дороги. Моя записная книжка, как и у других ребят, пополнилась адресами родственников, через которых можно было бы найти друг друга.

С Федором Смирновым встречи были практически каждый час. В предыдущие несколько дней он чаще обычного выходил на связь с членами подпольного центра. Держался спокойно, уверенно, — видимо, ясно понимал, как следует дальше поступать.

И вот по нашей внутренней цепочке поступила команда быть готовыми покинуть лагерь. Забастовочный комитет активно настраивал людей на окончание забастовки: «Надежды на милость властей уже не может быть. Как только прозвучит их ультиматум, все моментально выходим из зоны». При создавшейся обстановке это был самый разумный выход.

После восстания. Мы стали иными

Когда начальство объявило ультиматум, предложив выходить с вещами на вахту, 4-е лаготделение вновь отличилось своей организованностью. Из всех бараков, собрав пожитки, заключенные дружно двинулись навстречу администрации.

На вахте отсчитывали сотни и отводили в тундру. Каждую сотню фильтровали однотипно. Начальство указывало, кому куда следует двигаться, причем быстро. Если вправо или влево, то на пути к новому конвою стояли лагерные подонки и остервенело пускали в ход палки, железные прутья и отработанные кулачные приемы. Если указывалось идти в лагерь, то можно было спокойно проходить через знакомые ворота даже без шмона. Мне был указан такой путь. Я быстро добрался до своего места на нарах, прилег, осмотрелся. Из наших ребят увидел только Сашу Анохина, Михаила Резникова, эстонца Аарну. Но уже через полчаса в барак заглянул наш нарядчик Гриша и вызвал меня:

— Нетто, ты здесь? Бери вещи, пойдем.

По пути к вахте дружелюбно спросил:

— Ты кому насолил? Почему велели тебя вывести из зоны?

— Понятия не имею, — ответил я.

Гриша, большой болельщик футбола, сочувственно посоветовал:

— Ладно. Как только перейдешь линию ворот, сразу беги к ближайшей группе под конвоем, иначе могут сильно побить. Давай!

Спасибо Грише. Меня миновала участь многих наших ребят.

На следующий день наш этап, человек около трехсот, прибыл на «Надежду». Стоял солнечный день. Для обыска приказали раздеться догола, вещи положить перед собой у ног, руки заложить за голову. К счастью, шмон был не слишком усердный. Дело в том, что я держал в кулаке программу Демократической партии России и опасался, как бы ее не обнаружили. Краткая программа ДПР была написана на тонкой бумаге и сложена гармошкой, потому она и не привлекла внимания солдата. Я готов был съесть ее, если бы меня заставили открыть ладонь. Но все обошлось.

В августе, когда я оказался уже на «Купце» и встретил здесь много знакомых ребят, в том числе Федора Смирнова, то при рукопожатии передал ему экземпляр нашей партийной программы. Федор сразу понял, что за сюрприз я вложил ему в руку, даже слегка оторопел, но тут же одобрительно произнес: «Ты настоящий Налим! Пойду к старику Дикареву и покажу».

Жизнью на «Купце» управляли сами заключенные, в том числе и выходом на работу. Примерно в двух километрах от зоны строили двухэтажные кирпичные здания. Федор мне сказал: «Будешь бригадиром». Я взмолился: «Никогда не пробовал...» «Так надо!» — коротко прозвучало в ответ. Пришлось заниматься оформлением нарядов, следить за соблюдением порядка. В бригаде было человек 60-70. Конвоиры — один впереди, двое позади колонны — позволяли идти неспешным шагом, не соблюдая строгого построения по пятеркам. В жилой зоне после работы каждый занимался своими делами. Ясно было, что «Купец» — это промежуточное звено общей сложной фильтрации политзаключенных — участников норильского восстания, что впереди будут еще этапы.

В ноябре нашу небольшую колонну направили в незнакомую зону ИТЛ, где были отгорожены три барака и медпункт. Мы с Федором попали туда вместе и встретились с Петром Зиновьевичем Дикаревым, которого отправили на этап раньше нас. А в медпункте хозяином оказался Карл Карлович Денцель, российский немец, хирург, еще недавно работавший в медсанчасти нашего, 4-го лаготделения Горлага. Собирались вечерами у него пять-шесть человек, в этом кругу Петр Зиновьевич Дикарев вспоминал дни своей жизни, пел с большой душой: «По диким пустыням Китая, с тоской в наболевшей груди...» Рассказывал о том, как покидала Родину Белая гвардия...

Новый, 1954 год я встретил в лаготделении «Западный». Раньше там находился большой лагерь ИТЛ, а теперь собрали нас из всех мужских зон Горлага. Здесь уже подробно мы пересказывали друг другу летние события, анализировали ход и методы подавления этой вспышки неповиновения режиму, какие свойственны обычно при вооруженном восстании. Вспоминали о жертвах расстрела в 5-м лаготделении. Сценарий подавления протеста силой должен был повториться и в 4-м, но законопослушные заключенные успели покинуть зону и начальство осталось с носом. Можно предположить, что генералы решили не допустить повторения подобного в 3-м (каторжанском) лаготделении. Там тоже пролилась кровь, автоматы и пулеметы стреляли по безоружным людям 4 августа 1953 года.

Да, это было восстание. Но не вооруженное восстание, продуманное, подготовленное, имеющее целью свержение, захват власти. И не бунт невольников, жаждущих получить хотя бы кратковременную свободу, надышаться этой волей, погулять. И неспонтанное выступление, спровоцированное как ответ на жестокое угнетение человеческой личности. В Горлаге с 25 мая по 4 августа 1953 года было восстание человеческих душ. Заполярный Норильск объединил тех, кто вобрал в себя боль и страдания предыдущих лет — от октябрьского переворота до расцвета авторитаризма на землях СССР, кто прошел горнило Великой Отечественной войны, кто осознал великую силу солидарности и понял, что единение, сплоченность — это самое мощное и надежное оружие в борьбе за свободу.

Новая зона — «Западная» — стала демократической республикой, рожденной восстанием. Здесь уже был нормальный рабочий день, вокруг зоны не устанавливались усиленные огневые точки, никто не ждал высоких комиссий для решения наших проблем.

На «Западной» столько собралось своих ребят! Трудно всех и перечислить. Начальником колонны, то есть администратором от заключенных, стал Тихон Петров. Клубом заведовал Владимир Иванович Венгеров. Пищеблоком управлял Петр Сериков, баней — Николай Абраменко. Я тоже состоял в обслуге лагеря — доставлял в зону продукты.

Ветерок грядущей свободы сделал лица узников светлей. Ребята из Западной Украины пели свои любимые, задушевные песни, мечтая о возвращении домой. Художественная самодеятельность в клубе стала потребностью, а неподконтрольной «воспитательной работой» с обязательным присутствием лагерной администрации. Здесь ставили спектакли по своему усмотрению. Тихон Петров, в прошлом артист цирка, организовал кружок спортивной акробатики. Сам обычно был нижним и держал на себе четыре-пять человек. Я должен был подниматься на самый верх пирамиды. Но все обходилось благополучно — ни разу не падал!

Инициатором бесед о построении общества будущего, как правило, являлся Владимир Иванович Венгеров. Он рассуждал о том, что Россию ожидает третий путь развития, поскольку ни капитализм, ни социализм с переходом к коммунизму не соответствуют обществу, основой которого является народовластие.

Из верных ленинцев на «Западной» никого не оказалось. С них, как позднее выяснилось, практически началось массовое освобождение людей, отбывавших срок по 58-й статье, когда в Норильске стала работать комиссия по пересмотру дел политзаключенных. Наш мастер Петрович — бывший комбриг Василий Петрович Бархонов — в начале 1954 года, после 17 лет лагерей, вернулся в родной Ленинград. Освобождались с реабилитацией и другие старые лагерники. Их возвращению в родные края способствовали бурные события 1953 года, хотя они в них и не участвовали.

Лагерным центром подпольной Демократической партии России было принято решение изложить письменно не только устав, но и «Программу действий», как нам конкретно реализовать теорию, как построить тактику и стратегию, каким путем идти дальше.

Наша ячейка не только уцелела, но и выросла. Членами ДПР в моей цепочке стали давние друзья Александр Анохин и Борис Суворов, москвич Виктор Тараскин, украинец Михаил Бережанский, белорус Глицевич, эстонец Нурк, российские немцы Герберт Филяуэр и Мартин Нойбауэр. Все они зачитывали клятву и скрепляли ее своей кровью, как предусматривал ритуал вступления. Петров и Сериков приняли в члены ДПР таких активных ребят, как литовец Нос (так его между собой звали, фамилию не могу вспомнить), латыш Ян, немцы Герман Калюза и Роот, которые образовали свои цепочки. Требования конспирации продолжали строго соблюдаться.

Мне памятна одна из общих встреч, где собрались человек пятьдесят. Это были не только члены партии, но и просто надежные ребята, хорошие знакомые: Николай Абраменко, Роман Брахтман, Ганс Утсал и др. Мы исполняли в полный голос любимые песни, декламировали стихи. Кто-то читал собственные сочинения, а кто-то Пушкина, только немного переделав на иной лад:

Во глубине норильских руд

Храните гордое терпенье,

Не пропадет ваш скорбный труд

И дум высокое стремленье...

Товарищ, верь: взойдет она,

Звезда пленительного счастья!

Россия вспрянет ото сна,

И на обломках большевизма

Напишут наши имена...

Зашли к нам в гости даже два надзирателя, поинтересовались: «По какому поводу собрались?» — «Отмечаем день рождения!» Это было 1 апреля 1954 года — мой день рождения. Налили надзирателям даже по кружке браги (ее приготовили наши немцы), и те, довольные, ушли восвояси. Тоже поняли, что «республика заключенных» живет уже по иным законам.