*7190. СТО ДНЕЙ ОДНОГО ВЕКА

[Леонид ШЕБАРШИН]

«Шах рафт!»-«шах бежал». Холодным январским днем 1979 года несметное людское множество заполнило улицы Тегерана, Исфагана, Тебриза, всех иранских городов. «Шах бежал!» Плакатики с этими словами облепили городские стены, автобусы, такси; тысячи автомобилей украшенных теми же плакатами, радостно и непрерывно гудели.
Бежал из страны Мохаммед Реза Шах, второй и последний представитель недолговечной династии Пехлеви, бежал от собственного взбунтовашего народа. Надежда на вооруженные силы-самые мощные на Среднем Востоке-оказалась напрасной: армия отказывалась стрелять в народ; сгинула в грозовом воздухе страшная тайная полиция САВАК. Вслед за бегством шаха начался массовый исход из Ирана придворной чиновничьей, военной верхушки. Назначенный шахом на пост премьер-министра Ш.Бахтияр вел бесконечные переговоры с командированным в Тегеран американским генералом Хозейром. США не рискнули вмешаться вооруженной рукой в иранские события. Монархия была обречена.
1 февраля 1979 года радостно возбужденные толпы заполнили улицы, ведущие к тегеранскому аэропорту Мехрабад. На родину после многолетнего изгнания возвращался аятолла Рухулла Мусави Аль-Хомейни, воплощенный дух исламского сопротивления пехлевийской монархии и иностранному засилью. К этому времени Хомейни уже именовался высочайшим титулом шиитского ислам.
Через несколько дней имам Хомейни назначил премьером революционного правительства М.Базаргана, человека, известного в иранских деловых кругах, набожного и, как вскоре выяснилось, с немалыми политическими амбициями. Ш.Бахтияр бежал вслед за шахом. Общий враг был побежден. Мощная антимонархическая коалиция стремительно разваливалась, возникли бессмысленные революционные комитеты под знаменами ислама. Исламского социализма, просто социализма. Недавние союзники вступили в полосу братоубийственной кровавой борьбы, которая затянулась на несколько лет. «Именно тогда-то,-считает иранский биограф имамам Ансари,-и началась сплоченная сплочение против Иранской революции всех, кто был предан шахскому режиму, членов САВАК, коммунистов и народных муджахеддинов (мунафикинов-лицемеров)». Общество раскалывалось на хомейнистов и антихомейнистов. Хомейнисты опирались на авторитет имама и его сподвижников из числа шиитского духовенства. Они превратили в центр политической и организационной работы бесчисленные мечети, не медля приступили к созданию исламских комитетов и Корпуса стражей исламской революции. Имам декларировал: «Ислам политическая религия, обладающая властью. В исламе не меньше политических предписаний, чем религиозных».
У антихомейнистов обьединяющего стержня не оказалось. Приход хомейнистов к власти нанес сильнейший удар по интересам США на Среднем Востоке, однако не оправдались и бытовавшие некоторое время в Москве надежды на то, что устойчивая неприязнь Хомейни к США заставит его обратиться за поддержкой к Советскому Союзу. «Ни Запад, ни Восток»-такова была простая основа внешней политики хомейнистов.
Американцы не отказываются от попыток контакты с новой иранской властью. В Тегеране активно работала резидентура ЦРУ США, шли настойчивые поиски тайных сторонников, в первую очередь в вооруженных силах. Премьер Базарган и его сподвижники, именовавшиеся в ту пору «буржуазными либералами» стали претендовать на самостоятельную роль и искать внутренних и внешних союзников.
Находясь с визитом в дружественном Ирану Алжире Базарган провел тайные переговоры с помощником Президента США Бжезинским.
Хомейнисты не упустили возможности нанести сокрушительный удар по Базаргану и показать США, что американский разворот иранской политики необратим. Способ для этого неожиданно дерзкий даже для революционных времен.
4 ноября 1979 года большие группы вооруженных людей, назвавших себя «Студенты-последователи линии имама» штурмовали посольство США в Тегеране, смели его охрану и взяли в заложники весь его персонал. Имам одобрил акцию студентов.
«Разговоры о неизбежном военном вмешательстве пустая болтовня. Как США могут нанести военный удар? Это невозможно!»-сказал он тогда.
Имам оказался прав. Шиитское духовенство, сплотившееся вокруг имама, начало планомерное наступление на своих оппонентов. В Иране стало создаваться исламское государство на основе разработанной Хомейни «доктрины-факих», правления праведных законоведов. Заложники же были освобождены лишь через 444 дня, в канун инаугурации президента Рейгана в январе 1981 года. Изгнанный шах Мохаммед Реза к тому времени скончался от рака.
Леонид ШЕБАРШИН
Генерал-лейтенант в отставке,
в 1979-1983 гг.-резидент КГБ СССР в Иране

[Общая газета]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 14 – 20 сентября 2000 ГОДА №37 (371)
1968: Танки в Праге
Из событий 1968 года 14 из 15 экспертов и читатели выбрали вторжение войск стран Варшавского договора в Чехословакию. В нем приняли участие помимо Советской армии вооруженные силы ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии. Это случилось в ночь с 20 на 21 августа, после того как чехословацкое руководство во главе с Александром Дубчеком провозгласило курс на «социализм с человеческим лицом».

[Вадим Эрлихман]

Из программного заявления ЦК КПЧ от 15 апреля 1968 г.: «Мы должны проложить путь через неизвестность, не бояться экспериментов, придать новый облик социалистическому развитию Чехословакии… Социализм должен давать для осуществления личности больше, чем дает любая буржуазная демократия».
Из газеты «Известия» от 30 июля 1968 г.:
«Империалисты и антисоциалистические силы в Чехословакии делают ставку на «тихую» контрреволюцию… Некоторые газеты из дня в день приводят полемику против социалистических братских стран. Говорят даже о «свободе печати»… буквально не оставляют живого места от коммунистической партии, оспаривают ее руководящую роль и топчут в грязи все ее добрые традиции».
Из Заявления ТАСС
от 21 августа:
«Партийные и государственные деятели Чехословацкой социалистической республики обратились к Советскому Союзу и другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженными силами… Советские воинские подразделения вместе с воинскими подразделениями союзных стран вступили на территорию Чехословакии».
Из книги члена Президиума ЦК КПЧ Зденека Млынаржа «Холодом веет от Кремля» (Нью-Йорк, 1988):
«После четырех утра здание ЦК окружили бронемашины и танки. Из них выпрыгнули солдаты в беретах и тельняшках, с автоматами в руках… Автоматчики ворвались в здание, окружили нас и нацелили автоматы на наши затылки. Вошли два офицера. Дубчек что-то сказал, и офицер заорал: «Не разговаривать! По-чешски не говорить!»
Из газеты «Нью-Йорк таймс»: «Чехи избирают свои методы сопротивления. Ночью с улиц Праги исчезли указатели и номера домов. Их место заняли надписи вроде такой: «Иван, уходи домой! Не то твоя Наташа найдет себе другого!»
24 августа 1968-го приехавший в Москву президент Свобода добился освобождения находящихся под арестом чехословацких руководителей в обмен на гарантии восстановления «истинного социализма». Сотни тысяч граждан Чехословакии были исключены из партии, уволены с работы, изгнаны за границу. Реформатор Александр Дубчек уступил пост руководителя партии Густаву Гусаку.
Вторжение в Чехословакию вызвало возмущение во всем мире, в том числе и в СССР. 25 августа 1968 года восемь советских граждан вышли на Красную площадь в Москве. Лариса Богораз, Павел Литвинов, Константин Бабицкий, Вадим Делоне, Владимир Дремлюга, Виктор Файнберг, Наталья Горбаневская и Татьяна Баева подняли плакаты «Руки прочь от ЧССР!», «За нашу и вашу свободу!». Им пришлось расплачиваться за свою акцию протеста годами лагерей. Но остановить диссидентское движение в СССР власти оказались не в силах.

[Сергей Юрский]

20 АВГУСТА мы отмечали в Праге выход романа «Мастер и Маргарита» на чешском языке. Елена Сергеевна Булгакова, вдова Михаила Афанасьевича, со своей сестрой, переводчица Алена Моравкова-вот и вся кампания, если добавить туда меня и профессора Григория Хайченко. Мы проводили вечер у Алены Моравковой-не скажу очень радостно, потому что напряжение между СССР и Чехословакией в то время было крайне велико. И все же мы были растворены в театральном фестивале, на который приехали, во встрече с Еленой Сергеевной и в самой Праге… Проводив Елену Сергеевну в отель, мы решили сидеть до утра.
Но тут неподалеку начали ежеминутно реветь самолеты-они пикировали один за другим, как будто прямо в окно. Алена позвонила своим друзьям: «Что происходит?» Друзья посоветовали включить радио. И мы услышали срывающихся на крик чешских дикторов: «Запомните наши голоса! Нас сейчас подменят. Вас будут обманывать (были слышны стуки и крики). В городе идут аресты! Запомните наши голоса!» Передача оборвалась. Захлебнулась.
Гул в небе стал стихать. Послышался сперва отдаленный, а потом уже близко, на соседней улице, лязг танковых гусениц.
На рассвете, выйдя на улицу, мы увидели изменившийся город. Подходы к мостам перекрыты танками. Возле каждого танка-толпа людей. В последующие дни и ночи я не спал ни минуты. Сильное возбуждение давало возможность не спать много ночей подряд и почти не есть. Возбуждение сменялось унынием. И чувством стыда, за то что происходит.
К нашим солдатам, которые торчали во всех подворотнях и высовывались из танков, я не мог относиться как к врагам. Но в еще большей степени не мог воспринимать как врагов чехов, которые либо ходили, опустив головы, обхватив ладонями лица, и плакали, либо потрясали кулаками и произносили гневные тирады, либо пытались разговаривать с солдатами. Если все мое тогдашнее состояние свести к одному слову-этим словом будет беспомощность. Оно угнетало меня впоследствии много лет, и я с огромным трудом выходил из этого состояния острого недовольства собой и окружающими. Впрочем, о том, как я себя вел тогда, какие это дало психологические последствия в моей жизни, я подробно рассказал в повести «Западный экспресс».
В 1988 году, в дни 30-летия событий, о которых речь, я принимал участие во встречах с руководством Чехии и нашими героями-диссидентами, вышедшими в августе 68-го на Красную площадь. Эти герои во многом отрезвили большие собрания, сказав: «Что вы отмечаете? Все было настолько постыдно, что мы не хотим принимать в этом участие!» Заявление было обжигающим сильным и страшным. Но вот что, полагаю, следовало тогда ответить: мы отмечаем не подавление Чехословакии в августе 1968 года. А взлет духа во время Пражской весны! Я видел этот поразительный взлет театра, кино, взлет духа общения-зимой и весной 1968-го…
И сейчас, спустя много лет, часто думаю о тех событиях. Однажды познакомился с советским офицером, полковником, одним из тех, кто участвовал во вторжении. Понятное дело, мы оба начали вспоминать. «Какое счастье, что мы тогда вошли в Прагу!-воскликнул он. –Ведь через каких-нибудь два часа туда вошли бы западные немцы и американцы. А дальше-мировая война. Мы спасли мир…»
Он думает так до сих пор! Рассказывает мне то, чего я не видел,-про готовившееся вторжение империалистов: а я ему рассказываю другое, чего не видел он,-о взлете духа. Результат нашего разговора нулевой. Мы живем рядом и совершенно по-разному видим это событие. И соответственно иначе видим перспективу страны и нашего существования. Вот в чем штука.
На днях в ночной телепередаче «Наше дело» участвовал политик Митрофанов. Обратясь к присутствующим в студии генералам и адмиралам, он сказал: «Армия, конечно же, плохо снабжается, государство перед ней в долгу. Но и к вам вопрос: сможете ли вы, когда придет приказ, использовать атомное оружие против нашего врага, нажать кнопку без раздумий и разговоров?» Зал был потрясен. И я тоже. Сказанное Митрофановым-слова варвара, держащего в руках чудовищное оружие. Он напомнил мне о Праге 68-го, где действовали люди, не имевшие достаточного ума, просвещенности, но обладавшие оружием страшной силы.
Тогда в Праге, советские солдаты, которые высовывались из танков, на вопрос чехов «Зачем вы сюда пришли?» отвечали: «Вас защищать!»- «Нас защищать? Но мы же вас не звали!» «А кто вы?»-спросил один из солдат. «Как кто? Мы чехи!» «А какой это город?»-удивленно спросил он.
У нас сверхразные глаза, сверхразные вкусы. Отсюда-сверхразная перспектива существования в наших головах, хоть мы и живем в одной стране и называемся одним словом «россияне». А еще у нас разное представление о том, насколько опасно происходящее вокруг. У нас нет единого обьяснения прошлому. И выводы из прошлого нами, обществом,-не сделаны. Вот это меня тревожит. Вот почему я вновь и вновь вспоминаю Прагу.
Записал
Илья МЕДОВОЙ

[Общая газета]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 12-25 октября 2000 ГОДА №42 (376)
1973: «Чилийская модель» в действии
Из событий 1973 года 9 из 15 экспертов и читатели выбрали военный переворот в Чили, в ходе которого был свергнут режим президента-социалиста Сальвадора Альенде. Это случилось 11 сентября.

[Вадим Эрлихман]

Из статьи Габриэля Гарсиа Маркеса в газете «Нувель обсервер» за 4 марта 1974 года: «В сентябре 1970-го Сальвадор Альенде, социалист и франкмасон, был избран президентом республики. Правительство Народного единства немедленно приняло закон о передаче в распоряжении нации без всякой компенсации всех залежей меди, принадлежавшим американским кампаниям…. Это вызвало экономическую блокаду со стороны США и внутренний саботаж….»
Из книги Пола Джонсона: «Современность» (М., 1995): «Через несколько месяцев после прихода Альенде к власти началась гиперинфляция. Банки прекратили кредитование, сельское хозяйство потонуло в хаосе, национализированные фабрики производили все меньше продукции. Когда магазины опустели, средний класс вышел на улицы. Рабочие, увидев, что их реальная зарплата падает, тоже начали бастовать».
Охваченная кризисом страна шла к гражданской войне. Альенде одобрил план создания рабочей милиции из 30 тысяч человек, в то время как чилийская армия насчитывала всего 26 тысяч. Опасаясь левого переворота, военное командование решило нанести упреждающий удар.
На рассвете 11 сентября танки мятежников окружили президентский дворей «Ла Монеда». После артиллерийского обстрела и бомбардировки дворец был взят. Сальвадор Альенде погиб.
Из статьи Джулиана Барнса
в журнале «Ньюсуик»:
«В морге Сантьяго передо мной предстала страшная картина: на первом этаже лежало 150 мертвых тел, ожидавших опознания родственниками…. Это были молодые люди, в основном из рабочих, судя по мозолистым рукам. С момента переворота через морг прошло 2796 трупов-не считая тех, кого бросили в воду или тайком зарыли. Порой трупы просто оставляют валяться на улице, чтобы усилить эффект устрашения».
Потенциальных врагов режима арестовывали по спискам, сразу убивали или отвозили на стадионы, превращенные в центры допросов и пыток. Приведшую к власти военную хунту возглавил 57-летний Аугусто Пиночет.
Из интервью члена хунты адмирала Хосе Медино журналу «Ньюсуик» за 24 октября 1973 года: «Жалкое состояние экономики, разрушенной марксисткими экспериментами, требует решительных мер. Наш план реорганизации основан на широком привлечении капиталов, в том числе из-за границы…. Как ни печально, на первом этапе чилийцам придется терпеть немалые трудности».
Иностранным монополиям не только вернули национализированные предприятия, но и предоставили широкие налоговые льготы. В Чили хлынул поток инвестиций, что позволило оживить национальное хозяйство.
Из доклада Всемирного банка за январь 1980 года: «В исключительно неблагоприятных условиях мирового кризиса чилийские власти осуществили экономический прорыв, которому не было равных в истории Латинской Америки… К настоящему моменту уровень роста ВВП в Чили является одним из самых высоких в мире, а уровень потребления почти сравнялся с развитыми странами Запада».

[Леонард Косичев]

УТРОМ 2 сентября 1973 года, за завтраком я слушал музыкальную передачу, вместе с которой для многих чилийцев начинался день. И вдруг всеми любимая программа неожиданно прервалась на мягкой лирической мелодии. В эфир вторгся бравурный марш и голос незнакомого диктора: «В эфире-обьединенная сеть вооруженных сил и карабинеров. Сформированная ночью правительственная военная хунта потребовала от президента немедленно сложить свои высокие полномочия. Во избежание невинных жертв жителям Сантьяго оставаться в своих жилищах до особого распоряжения»….
Я стал лихорадочно крутить ручку радиоприемника. Комок подступил к горлу, когда на волнах радиостанции «Мегальянес» я услышал голос Сальвадора Альенде из осажденного путчистами президентского дворца «Ла Монеда»: «Соотечественники! Наверное, это моя последняя возможность обратиться к вам… Перед лицом этих событий мне остается сказать одно трудящимся-я не уйду в отставку. На этом перекрестке истории я готов заплатить жизнью за доверие народа». Фоном его речи были звуки боя. Через несколько минут радиостанция «Мегальянес» смолкла на полуслове…. Как стало потом известно, Альенде занимал боевую позицию у окна второго этажа и стрелял из автомата по атакующим мятежникам. И лишь после того, как самолеты хунты стали бомбить дворец и в бой вступили танки, дворец пал.
После падения «Ла Монеды» в Сантьяго начались повальные облавы, обыски аресты. 16 сентября шесть вооруженных автоматами полицейских схватили меня в моей квартире в Сантьяго и без всяких обьяснений отвезли в тюрьму. Меня поместили в холодную цементную камеру с оконцем под самым потолком. Допрашивал меня некий «инспектор Паредес». На его столе рядом с кипой бумаг лежал автомат. Он обьяснил мне, что я арестован как корреспондент Московского радио за распространенную на его волнах информацию о генерале Карлосе Пратсе, якобы выступившим в защиту Альенде. Мне пришлось доказывать, что сообщение исходило не от меня. К утру наше посольство добилось моего освобождения….
На самом деле ни одна дивизия, ни один полк, ни один батальон и даже рота не выступили в защиту законного президента Чили. Поэтому в своем последнем обращении Альенде не призвал чилийцев подняться на борьбу против хунты, а попросил народ «не приносить себя в жертву».
Армия насильственно прервала проводившийся в Чили на протяжении трех лет необычный для Латинской Америки социальный эксперимент. Альенде надеялся осуществить программу смелых преобразований с социалистической перспективой, но в рамках действовавшей конституции. Человек благородный, искренне желавший людям добра, он во многом заблуждался, за что его называли «доверчивым гуманистом».
В результате переворота погибли 3200 человек. Пиночет наводил порядок в политической сфере «железной рукой». Но экономику он полностью отдал на откуп лучшим чилийским специалистам-рыночникам. Им удалось вывести Чили в число латиноамериканских стран с высоким уровнем экономического роста.
Расхожая версия об «экономическом чуде», совершенном в Чили при Пиночете, побудила некоторых российских либеральных реформаторов рекомендовать чуть ли не в качестве образца опыт тех лет. В речах иных политиков слышится тоска по русскому Пиночету, который мог осуществить «силовое прикрытие реформ». На мой взгляд, у них нет четкого представления о чилийских реалиях. Чили развивалась динамично и до прихода к власти Альенде. Это была страна с рыночной экономикой и массой социальных проблем. Правительство Альенде серьезно подорвало свободный рынок. Экономическая команда Пиночета восстановила его и сделала рывок вперед. Но стабильный экономический рост в стране отмесчался лишь за последние десять лет, то есть за период правления демократической власти. Возможно, какие-то элементы рыночной экономики Чили применимы в России, но именно как элементы любой развитой рыночной экономики, а не «пиночетовской модели» с ее жестким автритарным режимом, при котором вся страна жила в страхе.
Пиночету, наверное, и в самом кошмарном сне не могло придвидиться, что он доживет до нового восшествия на пост президента Чили социалиста. Более того-политического деятеля, которого сам Альенде накануне переворота назначил послом в СССР. Победивший на президентских выборах 2000 года Рикардо Лагос поведет страну в ХХI век. Когда-то непримиримые соперники, христианские демократы и социалисты вот уже десять лет в едином союзе; вместе выступают против пиночетизма и выдвигают единого кандидата на пост президента. Это прозрение далось дорогой для Чили ценой-семнадцатилетним господством диктатуры.

[Общая газета]

ОБЩАЯ ГАЗЕТА 23-29 ноября 2000 года №47 (381)
1978: Трагедия в Джонстауне

Из событий 1978 года 9 из 15 экспертов и читатели выбрали гибель в Джонстауне членов движения «Народный храм», возглавлявшегося Джимсом Джонсом. Это случилось 18 ноября.

[Вадим Эрлихман]

Из последнего выступления Джима Джонса в изложении Д.Бойла («Иностранная литература», 1967, №6):
«Говорят, я стремлюсь к власти,-и обвел в сверкающих перстнях свою улыбающуюся паству. –О какой власти может идти речь, когда я уже на пороге смерти? Я ненавижу власть. Ненавижу деньги. Я хочу только покоя. Мне все равно, за кого меня принимают. Но всякую критику Джонстауна нужно прекратить,-заявил он неожиданно резко.-Если бы мы сами могли прекратить эти нападки! Но раз мы не можем, то я не поручусь за жизнь тысячи двухсот своих людей…»
Из книги Джонатана Вэнкина и Джона Уэллена «Трагедия Джонстауна», 1995:
«Джонс был марксистом, часто встречался с представителями Кубы и Советского правительства…. ЦРУ, скорее всего, присутствовало в Гайане. И могло интересоваться контактами Джонса с Советами… Сам Джонс симпатизировал Советам, собирал деньги для избирательной кампании Ричарда Никсона и в то же самое время обьявил себя воплощением одновременно Иисуса и Ленина. Большинство рядовых членов Народного Храма были черными. Большинство руководителей были белыми… Басня о массовом самоубийстве могла прикрывать ужасный правительственный эксперимент, расисткий план, подобный нацисткому-истребить негров».
Из статьи Робина Беда в газете «Лимонка»№428:
«Джонс обращается к советскому послу в Гайане с просьбой о предоставлении всем членам «Храма» политического убежища в СССР. …ЦРУ приступило к решительным действиям. Был разработан план ликвидации коммун, под видом суицида. ….120 вооруженных людей ворвались в поселок. … Джим Джонс и близкие ему люди погибли одними из первых. Оставшихся насильно кормили таблеткамис цианистым калием или делали смертельную иньекцию. … трупы были разложены в убедительных позах.»

[Новомосковск]

http://www.nmosktoday.ru/u_images/1118.h13.jpg
18 ноября 1978 года в 122 км от столицы Гайаны в небольшом сельскохозяйственном поселении, основанном священником Джимом Джонсом, совершено ритуальное самоубийство - самый массовый суицид в ХХ веке.

Секта «Народный храм» возникла в 1957 году в Калифорнии, но в середине 70-х перебралась в Гайану, где в непролазных джунглях образовала посёлок, названный в честь «преподобного» Джонса - Джонстауном. Райской идиллии в джунглях у секты не получилось. Джим Джонс даже написал письмо в СССР, попросив предоставить там его секте место для переселения. Однако ответа не дождался. А тут к нему в Джонстаун нагрянула проверка комиссии конгресса США, намеревавшейся расследовать слухи о жестоком обращении священника Джонса со своей паствой.

Комиссии не понравилась деятельность секты, сектантам - деятельность комиссии. Конфликт перерос в преступление. Конгрессмен от штата Калифорния Лео Райан и четверо его помощников были убиты по распоряжению Джонса, когда попытались вывезти из джунглей 14 пожелавших оставить секту «ослушников». Понимая, что следующий визит к нему нанесут уже не конгрессмены, а солдаты, «духовный отец» решил устроить для своей общины конец света. И, пользуясь своим влиянием на паству, устроил.

Все члены «Народного храма», включая 276 детей, в едином порыве выпили по стаканчику лимонада с цианистым калием, после чего в страшных конвульсиях отправились в мир иной. Сам Джим Джонс, проконтролировав, что все умерли, пустил себе пулю в голову. Когда в Джонстаун вошли солдаты, они обнаружили там страшное зрелище - лежащие рядами 914 трупов сектантов.