918. С новым счастьем, Ходорковские!

[Илья Пономарев]

https://forum-msk.org/material/politic/6308.html
Опубликовано 29.12.2005

14 декабря на базе дискуссионного центра Союза Русского Народа прошел круглый стол "Экспансия с Юга", посвященный проблемам межэтнических отношений в России.

Основная масса собравшихся представляли взгляды от черносотенных до неонацистских, хотя были и исключения. Основная идея была представить позиции разных политических сил по национальному вопросу. Очень познавательно было послушать г-на Якушева-старшего, выступавшего от "национал-социалистов". Он заявил, что русским надо брать пример с чеченцев, что народ, который не имеет вкуса к войне, не имеет права на существование. Вполне в унисон с ним прозвучало выступление от монархистов (представленных православным священником). Он призвал к созданию трудовых армий по образцу Троцкого, т.к. только таким образом можно заставить русский народ работать. Да, естественно, все это нужно, чтобы противостоять инородцам) .

В общем, большей русофобии я давно не слышал. Как всегда, с любопытством выслушал Сергея Шаргунова, который толкнул на удивление правую речь, с классическим дискурсом "Родины" о разгуле этнической преступности и т.д. Жаль, что Андрей Бабушкин, который должен был представить взгляд либералов, не приехал, хотя и обещал. Поэтому эту позицию в виде конспекта высказываний Гайдара, Ясина и др. зачитал С.Кучеров - в целом верно, хотя и с небольшими передержками.

Моя точка зрения довольно сильно отличается от вышеприведённой либеральной, хотя некоторые базовые позиции у нас совпадают. Позиция марксистов заключается в том, что всё проистекает из экономики и любые политические вопросы – есть выражение экономических интересов. Взять вопрос о компенсациях переселенцам на Кавказе, о которых только что говорилось представителем казачества [до этого было рассказано, что русским беженцам в Ставропольском крае платят в 3-4 раза меньше, чем чеченским в Ингушетии - И.П.]. Убежден, что это не злонамеренный заговор отдельных лиц, и происходит не потому, что кто-то хочет заменить одну нацию на другую, что в конкретном регионе, что в России в целом. Просто, с точки зрения нынешних буржуазных властей, если одни люди работают недостаточно эффективно, их надо заменить на других, в данном случае, на мигрантов. А касательно Ставрополья, раз там народ не выходит на вооружённые акции сопротивления, значит, можно дать компенсацию поменьше. Чеченцы бунтуют, значит, надо дать компенсацию побольше. И дело вовсе не в том, что кто-то в правительстве не любит русских, и любит чеченцев. Думаю, что они вообще относятся к людям, как к досадной помехе для своей деятельности.

Марксисты вообще понимают национальный вопрос довольно радикально. Мы считаем, что у пролетария НЕТ ОТЕЧЕСТВА и вообще, ставить вопрос о национальной идентичности – это значит отвлекать людей от борьбы за свои социальные права. В этом отношении вопросы, связанные с миграцией, являются вторичными, а первичны – условия жизни граждан страны. Межнациональные и межэтнические конфликты являются проявлением тех или иных экономических процессов или инструментом политической борьбы. В качестве иллюстрации мои коллеги часто приводят пример СССР, где острота национальных противоречий была несопоставимо ниже, что являлось следствием принципиально иного, чем сегодня, экономического устройства общества, а не следствием особо выстроенной национальной политики. Напротив, развал СССР был связан с тем, что буржуазные круги начали разыгрывать национальную карту, чтобы перевести внимание трудящихся с заботы о хлебе насущном на национальные проблемы, стравить их между собой.

Одна из важнейших задач, которая впрямую формулировалась во времена СССР, и которую мы считаем очень важной вновь – это вопрос о формировании единой советской нации. Фактически, это основное достижение Советского Союза – построение бесклассового общества. К сожалению, оно просуществовало недолго, народился новый класс: класс номенклатуры и бюрократии, который в итоге и составил основу новой российской буржуазии.

Однако неправильно считать марксистский подход догматичным и однобоким. Игнорировать социальные различия, существующие в обществе – неправильно, потому что, в конечном итоге, их игнорирование приводит к появлению национальных конфликтов и только способствует отдельным политикам их использовать в своих корыстных целях. Нет никакой причины воспринимать Россию как страну, существование которой представляет некую самостоятельную, «сакральную» ценность. В то же время, весьма вероятный распад страны только отодвинет нашу цель – совершение социальной революции и установление другого общественно-политического строя.

В этом смысле мы не видим различий между миграцией с юга, с запада (есть и такая: к нам, например, едут западные менеджеры) или с востока. Я много езжу по стране и не вижу системной угрозы существованию страны со стороны народов юга (сколь бы много дискомфорта это бы иногда не доставляло на бытовом уровне). Зато очевидна большая проблема, исходящая из Китая, т.к. уровень китаизации территорий за Уралом растёт очень быстро. А это угрожает опять же не какой-то там русской нации (которой, по моему глубокому убеждению, просто не существует как таковой). Это угрожает потерей контроля за природными ресурсами Сибири и Дальнего Востока, которые критически необходимы для реализации наших социально-экономических задач.

Кстати, следует заметить, что мнение многих «патриотов» о том, что Сибирь есть «исконно русская» земля, и тем более несет какое-то значение для сохранения русской нации, является принципиально неверным. Ровно так же, как сейчас происходит миграция туда китайцев, они были когда-то завоёваны русскими. И говорить, что наши предки принесли туда только процветание и справедливость – неверно. Можно взять примеры разных национальных регионов, например Ханты-Мансийского АО и Якутии, и увидеть, что ханты и манси сведены до уровня в несколько тысяч человек (а русских в регионе – несколько миллионов); в то же время якуты – переживают национальный подъем. И причины этого лежат исключительно в экономической сфере.

В экономической сфере лежит и проблема Чечни. Эта проблема не национальная, а, скорее, криминально-политическая. Одним выгодно существование постоянно тлеющей горячей точки, которую можно регулярно разыгрывать во внутрикремлевских раскладах; другие банально зарабатывают на этой войне. В той же сфере лежит и проблема гастарбайтеров в Москве. Те, кто больше всего выступает за борьбу с гастарбайтерами, является и основным источником нелегальной их миграции в Москву. Работа наших комсомольцев на стройках Москвы показала, что строительные компании сами спонсируют националистов и сами же используют рабский труд. Людей завозят в Москву, они работают несколько месяцев без зарплаты, в долг, а потом на них натравливают милицию и скинов, и тут же депортируют под предлогом отсутствия регистрации, не заплатив ни копейки. Не согласных – закатывают в бетон (случаи физического насилия, увы, не единичны). Национальными проблемами тут и не пахнет, тут голый дикий капитализм и бессовестная эксплуатация одними гражданами бывшей великой страны других граждан той же страны.

И главная предпосылка, то, что дают возможность работодателям поступать именно таким образом – это как раз чрезмерно жесткая и абсолютно неадекватная политика по ограничению миграции. Необходимость проходить антиконституционную процедуру регистрации вкупе с искусственно созданными административными барьерами, тотальная коррупция в органах правопорядка приводит к возникновению рабского труда, к появлению национальных гетто в российских городах, к росту преступности и межнациональным конфликтам.

Кстати, здесь звучала статистика, говорящая, что большинство преступлений совершают приезжие, а большинство банд имеет этническую природу. Оба утверждения верные. Оторванные от привычной среды обитания вообще гораздо легче криминализируются, это показывает статистика всех стран мира. Кроме того, преступления в родном городе, где тебя все знают, совершать безусловно труднее. Но я не понимаю, почему из существования банд чеченцев, азербайджанцев, татар, действующих наравне с бандами тамбовских, подольских или солнцевских, надо делать вывод о необходимости этнической сегрегации внутри страны. Надо заметить, что, скажем, в США тоже такая же проблема (она вообще характерна для капиталистического общества); и самые жестокие банды за океаном – русские.

Раз уж зашла речь о международных делах, вспомним недавние примеры волнений во Франции и в Австралии. Они показывают, что и там корни лежат не в национальных проблемах. В Париже бунтуют не сами иммигранты, а их дети. Человек, который только приехал, ведёт себя тихо, ощущает себя как гость, а вот их дети не могут найти нормальную работу, получить нормальное образование, такое же денежное вознаграждение, как их белые сверстники, и это вызывает чувство протеста. Они не понимают, чем они отличаются от французов, ведь по телевизору и в школе им каждый день твердят, что любой человек с французским паспортом – француз.

Кроме того, статистика правоохранительных органов показала, что в них участвовали не одни только арабы: их было только 40% из задержанных полицией, еще столько же было негров и 20% - белых. Это вполне отражает структуру населения окраин Парижа.

Кстати, в России похожая ситуация в небольших городах, построенных вокруг одного крупного предприятия. Представители младшего поколения не могут найти работу, что толкает их на протест; да и старших часто сокращают, хотя они и остаются менее радикальными. Так что у нас вполне возможны такие волнения, как в Европе, и по форме, и по существу – с одной только разницей, что цвет кожи у всех будет одинаков.

Что касается англосаксонских стран (Англии и США), то там в силу местной специфики столкновения всегда провоцируются белым населением. В этих странах используется другие модели ассимиляции иммигрантов (в Великобритании это проживание в виде отдельных национальных общин; в США – «плавильный котел»). И не случайно в Австралии главными бунтовщиками были именно белые, выступавшие (в отличие от митингующих в Европе) под ярко расистскими лозунгами. В США также спусковым крючком волнений всегда являются действия преимущественно белых чиновников или полицейских.

Нельзя обойти и тему т.н. «исламского фактора». Ислам, с точки зрения миграции – это больше, чем религия. Это, прежде всего, инструмент социально-экономического влияния. Подчеркну: социально-экономической экспансии, а не религиозной. Распространение ислама всегда несёт оттенок победы исламской улицы над мировым истэблишмента, над глобальным Западом. Так было во времена Великого Арабского Халифата, так остается и сейчас. И для меня проблема «мирового терроризма» воспринимается именно в этом контексте – в виде асимметричного ответа бедного Востока на давление капиталистического, империалистического Запада.

Резюмируя, два слова о предлагаемых шагах. Во-первых, я глубоко убежден, что не нужно никаких ограничительных законов для иммиграции извне, а тем более для внутренней миграции. Потому, что если законы о внешней миграции ещё можно интерпретировать как защиту русских, то законы, ограничивающие внутреннюю миграцию – точно русофобские, и ударяют в первую очередь по русскому населению, по единству страны. Хотя, кстати, и с точки зрения иммиграции, подавляющая часть въезжающих в страну – этнические русские или, как минимум, считающие русский язык родным.

Во-вторых, необходима государственная демографическая политика, которая должна поддерживать рождаемость и приток населения, причём не везде, а в первую очередь там, где это необходимо для развития экономики, например, на Дальнем Востоке.

В-третьих, необходима качественная модернизация экономики, т.к. в сложившейся ныне сырьевой модели такое количество людей, которое сегодня живет в России, просто не нужно. Когда Маргарет Тэтчер говорила об оптимальной численности населения страны в 50 миллионов, она показала, что не могла предположить столь стремительную деградацию нашего экономического потенциала. Для обслуживания нефтянки вполне достаточно и 10 миллионов. Зато при национальной модернизации, при подъёме производства эта проблема решится сама собой. Надо только верить в свои силы и любить свой народ.

[Илья Пономарев]

https://forum-msk.org/material/fpolitic/8632.html

Опубликовано 07.03.2006

Написанное в этой статье навеяно впечатлениями от XIVАссамблее Совета по Внешней Оборонной Политике (СВОП), на которой обсуждались тезисы «Россия и Азия». Редкий документ СВОП вызывал столь неоднозначную реакцию среди членов Совета. Что касается до меня лично, то я даже не стал брать слово – так как поспорить хотелось буквально с каждым предложением, вынесенным на рассмотрение экспертов. Чего стоит хотя бы призыв вернуться к политике Британской Империи, фактически ограничив политический суверенитет азиатских стран!

В то же самое время, тема взаимоотношений всего мира, и особенно России, со странами Азии как никогда актуальна. Катализатором этого стали действия США в этом регионе, резко обострившие и без того многочисленные противоречия между западным и восточным социальными, экономическими и политическими укладами.

Методологически я склонен согласиться с авторами тезисов СВОП, предложившими разделить азиатские страны на две группы: условно говоря, к востоку и к западу от линии Каспий-Афганистан-Пакистан (возможно выделить еще в отдельную группу страны Центральной Азии – бывшие республики СССР + Афганистан + может быть, Пакистан, но для простоты пока этого делать не будем). Правда, подобное разделение целесообразно не по той причине, на которую указывают авторы (говорится о деградации «Расширенного Ближнего Востока» и ускоренной модернизации остальной Азии). Скорее, оно удобно потому, что как для одной, так и для другой группы стран можно выделить общие принципы, которые можно было бы положить в основу российской политики в этих регионах.

В этой статье остановимся на наиболее горячем регионе – Расширенном Ближнем Востоке (страны Персидского залива + мусульманские страны Средиземноморья + возможно, Азербайджан). Следует начать с того, что не только на официальном уровне, но даже и в документах, подобных обсуждавшемуся членами СВОП, ни разу внятно не формулировались задачи внешней политики России в данном регионе. Предложим свою версию того, как они могли бы выглядеть:

Минимизировать конкуренцию на рынке нефти и нефтепродуктов для российских компаний, прежде всего – на европейских и азиатских рынках. В качестве подзадачи – поддерживать высокие цены на нефть (но не сделать ее запредельной, иначе возможно резко ускорить процесс поиска альтернативных источников энергии);
Минимизировать распространение нестабильности вообще и террористической угрозы в частности на мусульманские республики России;
Обеспечить доступ российским компаниям на рынки РБВ;
Максимально ослабить возможных геополитических соперников России и, напротив, повысить собственное влияние на мировую политику и экономику.
Если принять эти задачи, то следует признать, что нынешние агрессивные действия США в регионе нам крайне выгодны. Во-первых, благодаря им цены на нефть устойчиво удерживаются на высоком уровне. Даже если ситуация в Ираке будет урегулирована (в чем можно выразить большие сомнения), еще долгое время безопасность трубопроводов будет под угрозой. Во-вторых, у радикальных исламских групп благодаря американскому присутствию есть смысл жизни, и их внимание отвлечено от других потенциально конфликтных регионов, в частности – от России. В‑третьих, необходимость поддерживать значительный воинский контингент на Ближнем Востоке напрягает и без того разбалансированный бюджет США, ослабляет американские позиции как мирового лидера, заставляет искать союзников, в т.ч. – обращаться за помощью к России.

Неуклюжая политика Америки в регионе провоцирует рост влияния и даже приход к власти исламистов. Необходимо отметить, что нам этот процесс выгоден по следующим причинам:

Исламские режимы будут, вне всякого сомнения, более стабильными (и, следовательно, более надежными партнерами), т.к. они опираются на реальную массовую поддержку;
Приход к власти исламистов будет означать резкое снижение уровня коррупции, захлестнувшей государства РБВ, и откроет путь к их модернизации (хотя и не по западному образцу);
Вопреки расхожим стереотипам и популярности халифатистской идеи среди населения стран РБВ, во всех случаях исламисты выступали носителями демократических преобразований в своих странах. В Иране они принесли слом монархии и установление теократической республики со свободными выборами и разделением властей. В Палестине ХАМАС выиграл выборы с лозунгами развития гражданского общества и местного самоуправления. В Саудовской Аравии исламисты борются с абсолютистской монархией. Примеры можно продолжать – в то время как все без исключения светские режимы демократические свободы ограничивают, устраняя население от возможности контролировать власть.
В этом смысле американские инициативы по искусственному насаждению демократии на Ближнем Востоке следует только приветствовать – на свободных выборах неминуемо будут побеждать зеленые (и, в любом случае, резко антизападные силы – что также создаст для России дополнительные возможности для проведения самостоятельной политики в регионе).

Особо стоит вопрос о получении Ираном атомной бомбы. России это очевидно невыгодно по следующим причинам:

это усилит Иран как региональную державу и уменьшит его зависимость от других стран, прежде всего – от России;
это стабилизирует ситуацию в регионе и может привести к падению цен на нефть (увеличение стабильности можно прогнозировать, т.к. при появлении иранской бомбы резко ослабнут позиции Израиля, который вероятно будет принужден к миру на значительно менее выгодных для себя условиях, чем в настоящее время);
это создаст новые угрозы нарушения режима нераспространения.
Однако следует признать, что практически не существует причин, которые бы могли помешать Ирану создать свою бомбу. Разумным представляется, во-первых, максимально оттянуть этот момент, а во-вторых, уже сейчас вести себя с Ираном так, как если бы он уже обладал ядерным потенциалом. В конечном итоге, ядерный Пакистан представляет гораздо большую угрозу для всего региона, чем ядерный Иран.

Резюмируя, хотелось бы отметить, что одна из больших проблем российского внешнеполитического планирования заключается в противоречии между разумом, чувствами и желанием следовать политической моде. Нельзя одновременно исповедывать те же принципы, которыми руководствуются американские неоконсерваторы, и заявлять о курсе на особую политическую линию в регионе. Это выглядит как попытка угодить «патриотам» среди читателей доклада - т.к. линия США представляется вполне последовательной (с поправкой на неизбежные огрехи в ее реализации), и направленной как раз на реализацию главной установки авторов тезисов СВОП: на установление западного протектората над РБВ, на вестернизацию восточного общества и преодоления с западной помощью того, что авторы называют «веймарским синдромом». Выражение в этом случае открытой солидарности с усилиями Америки – вполне допустимая стратегия, которую не обязательно в экспертном докладе, не предназначенном для широкой публики, маскировать антиамериканскими выпадами.

Однако представляется, что у России есть сегодня уникальная возможность воспользоваться плодами чужих усилий на Ближнем Востоке, и не только вернуть себе в этой регионе то влияние, которым пользовался СССР, но и занять качественно новые позиции. Для этого нужно даже не столько проводить собственную активную политику, сколько не бояться отойти от западных стереотипов и решительно воспользоваться чужими ошибками.