*353. Октябрь 1993 года

[Борис Вишневский]

http://www.echo.msk.ru/blog/boris_vis/1168608-echo/

02 октября 2013, 06:20
Те, кто до сих пор полагает события 20-летней давности «красно-коричневым мятежом» и «попыткой коммунистического реванша» - не читайте этот текст.
Те, кто до сих пор с радостью вспоминает о горящем Белом доме, и картинно сокрушается, что не успел тогда набить морду ненавистным депутатам – не читайте этот текст.
Те, кто до сих пор уверен, что друзьям – все, а врагам – закон, и цель обязательно оправдывает средства - не читайте этот текст.
Он - не для вас.
Он - для тех, кто понимает, что мир рушится не тогда, когда торжествует закон, а когда законом бесстыдно пренебрегают во имя «целесообразности»
Для тех, кто способен к невосторженному образу мыслей, и не колеблется вместе с линией.
Для тех, кто считает, что быть в меньшинстве не стыдно – стыдно быть в стаде.

***********

Двадцать лет подряд нам рассказывают, как «реакционный и консервативный» Верховный Совет «тормозил реформы», проводимые демократическим президентом Борисом Ельциным, а потом поднял мятеж, который пришлось подавлять силой. Про то, что парламент пошел «против воли народа, выраженной на апрельском референдуме 1993 года», и президент имел право его разогнать. Про то, как Белый дом защищали отморозки и бандиты. Про то, что и вовсе не было никакого «расстрела парламента»…

Вранье. Циничное и наглое. Но повторямое двадцать лет подряд – и потому, многим кажущееся исторической правдой.

Однако, еще живы те, кто (как автор) помнят, как все было на самом деле.

Да, в рядах разогнанного парламента хватало малосимпатичных персонажей (хотя, например, Макашов его депутатом не был). Вот только нынешнюю Госдуму я бы лично обменял на тот парламент, не задумываясь. И тот парламент был абсолютно легитимен – не менее, чем президент, - поскольку был избран гражданами на самых свободных за всю советскую и постсоветскую эпоху выборах. Вспомните: для участия в выборах 1990 года было достаточно выдвижения от самого маленького «трудового коллектива» (включая лаборатории в НИИ и кооперативы), и никто тогда не вбрасывал бюллетени, и тем более – не переписывал протоколы…

Теперь – о «мятеже». Он и вправду был. Но вовсе не тот, о котором нам рассказывают.

Мятежниками были президент Борис Ельцин и те, кто его поддержал после «указа 1400». Ибо в тогдашней российской Конституции было черным по белому написано: президент не имеет права распускать или приостанавливать деятельность любых законно избранных органов государственной власти, а если он это сделает – его полномочия прекращаются НЕМЕДЛЕННО. А потому путчистами осенью 1993-го были Ельцин с Лужковым, Гайдаром и Черномырдиным, а не Хасбулатов с Руцким, Бабуриным и Ачаловым. Первые персонажи приятнее вторых? Возможно. Но тот, кто одобряет беззаконие, которое творят симпатичные ему персонажи, теряет право возмущаться беззаконием несимпатичных. Впрочем, путчем, - как я (простите за самоцитату) писал еще в 1994-м, - называется неудавшийся мятеж. Удавшийся мятеж называется «поэтапной конституционной реформой».

«Расстрела не было», «стреляли болванками», «пожар возник из-за того, что болванки раскалились», - продолжают вдохновенно твердить сторонники «указа 1400», презрительно намекая на «депутатов с мокрыми штанами». Во-первых, посмотрел бы я на штаны ярых «ельцинистов» в тот момент, когда даже и болванками стреляли бы по месту их пребывания. А во-вторых, они опять врут: по Белому дому стреляли не только болванками, но зажигательными снарядами. И свидетель тому – их кумир Егор Гайдар (книга «Дни поражений и побед»).

Парламент можно было распустить, опираясь на результаты референдума? И снова вранье: на референдуме в апреле 1993 года не было принято никаких решений, имевших юридическую силу. Досрочные выборы парламента поддержали 43% избирателей страны, президента – 32% (а нужно было – более 50%), из чего следовало прямо противоположное ельцинскому мифу: президент и парламент, извольте работать вместе, как бы это ни было вам противно.
Парламент защищали отморозки? А что это меняет? Делает указ Ельцина законным? Историк и бывший политзаключенный Александр Скобов в своем блоге резонно замечает: не хотите, чтобы парламент защищали отморозки – не издавайте указов, растаптывающих Конституцию. И констатирует: пока сторонники «указа 1400» называют государственный переворот «законным подавлением путча», все их прочие слова будут восприниматься как ложь и манипуляция. «Можно вести диалог с заклятыми врагами. Его нельзя вести с жуликами», - считает Скобов, и я не могу с ним не согласиться…

Ну, а росказни о «реакционном парламенте», который «тормозил реформы» - и вовсе детский лепет на лужайке. Эти же депутаты выбирали Ельцина своим председателем, голосовали за постановление о суверенитете России, защищали Белый дом в 1991 году, принимали законы о приватизации, и наделяли президента «особыми полномочиями». Когда же это они успели стать реакционерами? Два года тщательно это скрывали – а затем сбросили маски, став непримиримыми оппонентами проводимых президентом реформ? Или верна более простая гипотеза – о том, что не все эти реформы были правильными, а стремление президента проводить их, невзирая на закон, и в упор не видя парламент, не могло не столкнуться с сопротивлением?

Кстати, совершенно блистательно миф о «торможении реформ» разоблачил Андрей Илларионов http://www.svoboda.org/content/article/25121094.html (тогда, заметим, бывший на стороне президента) – очень советую почитать, как жульничали «реформаторы», да еще и хвалились тем, как «ловко» они вели себя с парламентом.

И не могу еще раз не задать два простых вопроса, ответ на которые адепты «указа 1400» не могут дать уже два десятка лет.

Первый вопрос: какие конкретно прогрессивные реформы «тормозились»? Что из крайне необходимого для общества не было принято из-за парламентских злоумышленников, «связывавших руки» (любимая метафора радикальных реформаторов, непрерывно жаловавшихся на отсутствие у них нужной «свободы рук») президенту и правительству? Сколь мне известно, «торможение» сводилось к отмене нескольких президентских указов о приватизации, как противоречащих закону – но эти указы немедленно выпускались заново под новыми номерами…

Второй вопрос: какие необходимые для общества реформы были проведены после осени 1993 года, когда руки у президента и правительства были развязаны полностью и никто и ни в чем им уже не мог помешать (как не может и по сей день – а рамках написанной победителями Конституции)? Огласите, пожалуйста, список этих великих достижений!

Не можете? Зато я могу привести другой список: война в Чечне и сосредоточение доходов от природных ресурсов в руках узкой группы приближенных к президенту лиц. Отказ государства от большинства социальных обязательств и превращение качественного образования и здравоохранения в привилегию обеспеченного меньшинства. Избирательная система, обеспечивающая несменяемость власти, и криминальная приватизация. «Залоговые аукционы» и дефолт 1998 года. Каким бы не был парламент – он вряд ли бы это допустил. Но после декабря 1993 года, в рамках «ельцинской Конституции», парламент в России уже очень мало что значил. Собственно, для этого она и была написана – чтобы исполнительная власть избавилась от парламентского контроля и получила упомянутую «свободу рук».
Наконец, две главные реформы «послеоктябрьской поры»: разрушение парламентаризма и уничтожение правового государства.

Всевластие администраций всех уровней сменило мифическое «всевластие Советов», о котором так любили стенать президентские пропагандисты – исполнительная власть отныне была выведена из-под контроля законодательной, а во многом смогла взять ее под контроль, и поняла, что ей позволено почти все. Ну, а правом в России с тех пор стала воля президента, возведенная в закон (а то и воля его наместников и подчиненных).
Результат – повсеместное принятие решений без малейшего учета интересов общества и без малейшей ответственности перед ним.

К чему, заметим, и стремились наши «реформаторы», ужасно любившие рассказывать сказки о том, как неразумный народ, не понимающий своего счастья, надо силой тащить в светлое будущее. Которое обязательно наступит после «переходного периода» временных (конечно же) трудностей – надо только немного потерпеть.
Правда, время шло, а трудности не заканчивались – а реформаторы процветали вопреки собственным реформам, но мало кто мог им об этом напомнить, поскольку большинство СМИ находилось под их же надежным контролем…
Нынешняя политическая система, в которой власть избавлена от общественного контроля, коррумпирована, некомпетентна и почти несменяема, справедливо не нравится очень и очень многим.

Но она появилась не вчера. И не позавчера. И не при Путине.
Ее основы были заложены двадцать лет назад во время «черного октября».
Путин только лишь развил ее основные положения.
Забавно, но те, кто поддерживал Ельцина в 1993-м, и те, кто выступает против Путина в 2013-м, во многом – одни и те же люди.
Которые за эти двадцать лет ничего не забыли и ничему не научились.
Которые всегда готовы потребовать раздавить очередную «гадину» и поддержать очередного вождя.
Если они хотят увидеть главных виновников нынешнего положения дел – им стоит просто подойти к зеркалу. И не пенять на него.

[Валерия Новодворская]

http://grani.ru/opinion/novodvorskaya/m.219651.html
03.10.2013

Что удивляться тому, что героями школяров шестидесятых стали неуловимые мстители, красные дьяволята, матросня с "Авроры", Щорсы, Чапаевы, комиссары и комиссарши, железный Феликс и дедушка Ленин? Та гражданская (увы, не единственная) закончилась в начале 20-х годов. Память о ней запылилась, как шлемы ее комиссаров. Нам врали 40 лет, это если считать только до песенки Булата Окуджавы, а потом еще 29 лет.

Наша вторая гражданская началась и закончилась в октябре 1993 года, 20 лет назад. И почти все ее участники живы кроме главных победителей - Бориса Ельцина и Егора Гайдара. Но побежденные врут так, как будто не осталось очевидцев. Кроме Марианны Максимовской никто даже не попытался хотя бы вспомнить факты.

Телеканалы воют гиенами, путинисты из газет тявкают со своих златых цепей из европодворотен с улучшенной планировкой, потому что ненависть к Борису Ельцину, к реформам, к свободе, к западничеству у нынешней чекистской власти зашкаливает. И как им не вздыхать над тем кадром, где с Белого дома слетает триколор, где его топчет толпа, пришедшая защищать "парламент", то есть Дом Советов, то есть старый мир, а на фронтоне взвивается флаг мятежа, реакции, преступлений и бандитизма: красный, с серпом и молотом. Флаг Руцкого, Хасбулатова, Макашова, Анпилова и Путина с Черкесовым, флаг советской власти, красного террора, ГУЛАГа и КГБ.

Уже неделю с канала на канал шляются живые и здоровые жертвы мертвых Ельцина и Гайдара: плаксивый Хасбулатов, усатый, как Сталин, Руцкой, старый провокатор, интриган и ветеран советских спецслужб Джульетто Кьеза.

"Папа и царь, Меттерних и Гизо", левые радикалы и функционеры нашего полицейского государства – все объединились для священной травли этого призрака: Бориса Ельцина, благословенных девяностых, приватизации, гайдаровских реформ, надежды на путь в Европу. Хоть цитируй дословно "Манифест". У нас он тоже есть, почище марксистского. Так что дайте сказать антикоммунистам, хорошо?

Про вторую гражданскую мы знаем все: мы очевидцы, мы комбатанты, мы участники. Верховный совет, глубоко социалистический по своей сути, висел у страны на шее как жернов. Это они остановили реформы, заставили Ельцина убрать Гайдара, не давали и шагу ступить вперед – от имени народа, как это принято у всех левых.

А Борис Ельцин уступал, потому что, вопреки всем сегодняшним версиям, не хотел силового варианта и боялся, что придется кого-то подавлять. Это он не умел и не хотел делать, по крайней мере, со своими (чеченцев, боюсь, он своими не считал). Указ №1400 появился не на пустом месте. Уступали сколько могли. Это мы на Васильевском спуске просили у Ельцина разрешения взять депутатов за руки и за ноги, вынести из "парламента" и положить на газончик. Это у меня на шее висел лозунг с цитатой из поэмы Иосифа Уткина: "Дай Бог сгореть Советам, провалиться депутатам".

Ельцин предлагал парламентский путь: перевыборы. Мы вместе выиграли референдум: "Да-да-нет-да". А что он не хотел уходить вместе с Верховным советом – так это правильно. Безвластие, смутное время, разбой, беспредел, да еще в стране с ядерным оружием? Не имел Ельцин права уходить. Но чем мягче были с распущенным Верховным советом (жалование за три месяца вперед), чем яснее становилось, что Ельцин не хочет крови, тем больше наглели "осажденные", тем больше баркашовцев, приднестровцев и других вооруженных экстремистов скапливалось в Белом доме. Они шли убивать, они шли вешать. Сотрудника мэрии Александра Брагинского избили и изувечили до полусмерти. Завели проскрипционный список, расстрельный список для демократов (напечатанный потом "МК"), где есть и моя фамилия. Потом они заявят, что список составили мы сами. Ну, а где же список для их стороны, с их фамилиями? Что же "Завтра" потом не опубликовало?

Руцкой и Бабурин сварганили документ о смертной казни для тех, кто поддержит Ельцина (см. "Огонек" того времени). А документа от Ельцина – не было. Не угрожал он тем, кто поддержит Руцкого.

Эти ребята, Руцкой, Хасбулатов и иже с ними, действительно хотели власти. В отличие от Бориса Ельцина, который 31 декабря 1999 года добровольно ушел в отставку под наши горькие слезы. Они были согласны властвовать при полной реставрации советских порядков. Правда, они были настолько глупы, что не поняли, что им тоже светит расстрел за Август 1991 года. Баркашовцы и Анпилов их не предупредили.

Но не Руцкой с Ельциным выясняли отношения, а будущее в очередной раз схватилось с прошлым. Советский Союз полез назад из могилы, чтобы утащить в нее живых. И мы этот тур выиграли. Безоружные ополченцы 1993 года, закрывшие собой беззащитную, брошенную милицией и спецслужбами Москву, легшие на амбразуру Второй гражданской войны. Просто Гайдар, который привел к Моссовету свою семью, и мы все готовы были умереть, а Руцкой с Хасбулатовым для себя это не планировали. Белых было меньше, но белые были храбрее.

Оказалось, что ОМОН не выдерживает натиска озверевшей толпы с железными прутьями (это вам не вежливые "болотники"). Оказалось, что армия будет ждать, пока не станет ясно, за кем победа. Наша ставка была – 30 000 трупов, наших трупов в центре Москвы, что исключало легитимность для мира "той" стороны.

И армия пришла к Ельцину, который навсегда останется нашим однополчанином. Кто пойдет прощаться с Хасбулатовым, Анпиловым и Руцким? А к Егору Гайдару в двадцатиградусный мороз шли пять часов подряд, шли 10 000 человек, которые тогда первыми стали на Тверской. А ко гробу Ельцина стояли в очереди целую ночь. Вот вам и народ (не чернь!), который сказал свое последнее слово.

И не было никакого расстрела парламента. Во-первых, там, где красный флаг и баркашовцы, там нет парламента. Было театрализованное представление, хеппенинг для слабонервных Хасбулатова и Руцкого. Много копоти, много шума, много эффекта. Стреляли болванками, а не снарядами, устроили "психическую атаку", и никто за циклопическими стенами не пострадал. "Альфа" всех собрала в кошелку, и они пошли с охотой, потому что, в отличие от нас, очень хотели жить.

Цена нашей победы – роскошная Конституция, одна из лучших в мире, приватизация (надо было обессилить самодержавное государство), вывод последних войск из Восточной Европы и стран Балтии. И даже Путин всего этого не успел отобрать.

От 1993 года до 2000-го мы катились по наклонной плоскости. А в 1993 году страна сорвалась бы в пике - с виселицами и конфискациями.

Победитель Ельцин был великодушен сверх меры: мятежники просидели только 4 месяца, не было ни стадионов, ни других арестов, даже Баркашова не взяли. Он до сих пор удивляется. Конечно, надо было напугать, как это делали другие победители: Маннергейм, Франко, Пиночет. Но ни Ельцин, ни мы не оказались способными к роли усмирителей и палачей. Вместо арестов были честные выборы – и здесь побежденная чернь свела с нами счеты, и сводит их под руководством Путина до сих пор. Но пока в стране еще остались белые антисоветчики, есть кому вставлять палки в Красное Колесо.

[Mister Parker]

http://izvestia.ru/news/558132
3 октября 2013, 15:21
О том, надо ли праздновать годовщину путча 1993 года

Осенью 1993-го мне было 22 года. 21 сентября, когда Ельцин издал указ 1400, мне было, честное слово, глубоко наплевать и на президента и на его указы. Потому что 15 сентября, всего за шесть дней до этого, в серой, дождливой, унылой, потерянной Москве состоялся концерт Майкла Джексона. И я был на этом концерте, стоял в первых рядах перед сценой и, разумеется, весь мой разум был занят только этим переживанием. Я, честно говоря, не помню даже инфляцию.

3 октября мы с моей девушкой сидели у нее на даче в Баковке и смотрели телевизор. А потом телевизор погас. В 1993 году, как вы понимаете, никаких телефонов на дачах не было, поэтому, оставшись без телевизора, мы отправились в спальню.

4-го утром, в понедельник, телевизор работал. Показывали, как стоящий на мосту танк стреляет по Белому дому. Я поехал устраиваться на работу. Мои потенциальные работодатели сидели перед маленьким телевизором и смотрели, как по Белому дому стреляет танк. Мне просто махнули рукой: принят.

5-го утром я пошел на работу.

Остальные воспоминания фрагментарны. Да, я помню, что был на стороне Ельцина. Я помню, как мне хотелось, чтобы поскорее уже вошла армия и прекратила это вот безобразие с захватом мэрии, убийством милиционера, вонючими баррикадами и этим вот мерзейшим, отвратительнейшим антисемитом Макашовым. Я воспринимал мир эмоциями, а вовсе не разумом.

Однако сейчас, через 20 лет, я все равно остаюсь на стороне Ельцина. Хотя, разумеется, и считаю его метод решения проблемы варварским и тупым. Ну да разве когда-нибудь в своей истории Россия решала что-нибудь не тупо и варварски? Да никогда. Качество политики у нас что при царе, что при большевиках, что сейчас — как качество «Жигулей». Русское качество.

И тем удивительнее мне видеть, как на протяжении всех этих лет постоянно растет количество тех, кто считает разгром Верховного Совета какой-то политической катастрофой (еще раз — абстрагируемся от катастрофы человеческой, от погибших людей). Еще более интересно, что в голове у этих поборников Конституции теперь удивительным образом сочетаются какой-нибудь Сталин, Верховный Совет и сильная власть.

В то время как сильная власть была как раз на стороне президента.

Ну смотрите сами. Есть две противоборствующие стороны: президент и парламент. Правительство на стороне президента. Армия на стороне президента. Полиция на стороне президента. Мэрия на стороне президента.

Кто на стороне парламента? Сейчас принято говорить, что народ. Однако даже если забыть о результатах весеннего 1993-го года референдума достаточно просто вспомнить, сколько людей вышло на тот самый митинг в поддержку Верховного совета на Октябрьской площади 3 октября, с которого всё началось. Несколько тысяч человек. До 10. И это в многомиллионной Москве! Справедливости ради стоит заметить, что сторонников президента у Моссовета в ночь на 4 октября собралось тоже немного. Можно объяснить это тем, что на стороне президента и так были армия и полиция. Но лично я для себя объясняю это иначе: народу было, в общем-то, все равно. Народ за минувшие два года видел столько всего, что в конечном итоге ему было наплевать, кто победит в этой глупой войне. Жили бы при любой власти.

Прекрасным индикатором этого равнодушия было количество зевак, наблюдавших за расстрелом Белого дома. Их было едва ли не больше, чем на митинге 3 октября и уж точно больше, чем собралось у здания Моссовета.

Сторона президента без малейшего труда полностью блокирует здание Верховного Совета и отключает его от всех коммуникаций. Что может им противопоставить Верховный Совет? Да ничего. Лишь отчаянный призыв Руцкого «Поднимайте боевые машины», сделанный им, вы не поверите, в эфире «Эха Москвы» по мобильному телефону Алексея Венедиктова.

Так что же это тогда было тогда? Восстановление порядка при вооруженном мятеже? Антиконституционный переворот? Формально и то и другое. Но концептуально это было значительно более важным событием. Далеко выходящим за рамки противостояния Ельцина с Верховным Советом.

На самом деле выстрел из танка Таманской дивизии стал ответом на выстрел крейсера «Аврора». Разгром Верховного Совета был той самой контрреволюцией, восстановившей в России ее исторический ход развития. Окончательно покончившей с советской властью. То, что началось в 1917-м, закончилось не в 1991-м. А 4 октября 1993-го. Именно тогда большевики окончательно проиграли.

Это была мутация. Мутация как движущая сила эволюции. Вряд ли наша страна окончательно излечилась от злокачественной мутации 17-го, но я все же надеюсь, что это излечение произойдет — нужно лишь время.

И именно поэтому я считаю, что сейчас у нас праздник. Да, со слезами на глазах, потому что люди погибли.

Но праздник. Праздник окончательно избавления от большевистского морока.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/558132#ixzz2glIrbT2u

[Владимир Милов]

http://www.echo.msk.ru/blog/milov/1170374-echo/
04 октября 2013, 13:13
Удивительно, как 20 лет пролетели со дня трагических событий 3-4 октября 1993 года. Я все это помню как вчера – выключенный эфир телеканалов вечером воскресенья, комендантский час в Москве. Мы жили с видом на развилку Ленинского проспекта с проспектом Вернадского, было абсолютно дикое зрелище, как неделю или больше (не помню) оживленные магистрали по ночам были абсолютно пустыми. Друзья, живущие в центре, рассказывавшие, как боятся к окнам подходить из-за снайперов.

За эти годы многое изменилось. Если 20 лет назад я был безоговорочным сторонником Ельцина в тех событиях, то сейчас считаю, что виноваты в вооруженном конфликте были обе стороны, что кровавых столкновений можно было избежать. И страна пошла развиваться далеко не по тому пути, как мы хотели в 1993-м. И я, и многие мои коллеги, поддерживавшие тогда Ельцина, очень сожалеем, что пролилась кровь, были жертвы. Искренне сожалеем.

Но я читаю сегодня отзывы о тех событиях от сторонников Верховного совета – изобилующие фразами типа «узурпатор Ельцин», «расстрелянный парламент», «растоптанная демократия» - и возникает сильное желание кое-что вам объяснить. Нечто, чего вы так и не поняли за 20 лет.

Мне в 1993-м был 21 год. Последний год учебы в институте. Что дали мне, моим друзьям, знакомым ельцинские реформы? Если в конце 80-х шла элементарная борьба за еду с драками в очередях, то при Ельцине эта проблема просто исчезла. Просто исчезла. Можно стало поздно ночью, возвращаясь домой, спокойно зайти по дороге купить нормальной еды себе. Фрукты стало можно купить в магазине любые в любое время года (молодежь не жила в советские времена и не знает, что фрукты в советских магазинах продавались строго по сезонным месяцам, и то были не самого лучшего качества). Одежду нормальную стало можно купить – посмотрите на фотографии советского периода, как убого люди одевались в результате усилий «лучшей в мире легкой промышленности». А какие дикие очереди были у советских магазинов, когда «выбрасывали» какие-нибудь одинаковые югославские сапоги, в которых потом целыми районами ходили. Не говоря уже про музыку, фильмы – не нужно было больше таскаться к друзьям видео смотреть, можно стало купить себе нормальный видеомагнитофон домой и крутить все что хочешь. Никто в этом не мешал – это сейчас в блогах перепощивают со смешками советские комсомольские циркуляры о запрете Pink Floyd, Queen и прочих, а для нас в 80-е это были совсем не шутки.

У нас исчезла перспектива быть отправленным по распределению на шахту трудиться в какой-нибудь Кустанай (слава Богу, и Кустанай к тому моменту технически стал неактуальным местом для таких штук). Появилась свобода выбора. Дорого вещи и продукты в магазинах стоили? Так не было никаких проблем заработать, работы было навалом. Исчезла напрочь тема, что если ты как-то не так похвалишь коммунистическую партию, то тебе напишут в характеристику и потом никуда не пустят и никуда не возьмут. Полностью исчезла, политическое руководство страны стало можно открыто ругать как хочешь.

Открыли границы, появилась невиданная для советского человека возможность поехать посмотреть мир – я себе загранпаспорт сделал и за границу поехал только в 1995-м, но все равно, сам факт. Раньше все это было доступно только сынкам советских партработников, генералов и дипломатов, а теперь – нам всем.
Вот скажите, почему после всего этого мы должны были в 1993-м не любить Ельцина и любить вас?!... Какие у нас были для этого причины?

Мы смотрели на вас тогда и думали – ага, у них красные флаги в руках, значит, они хотят обратно затащить нас в совковую казарму. Нетушки, думали мы. Вот это никогда у вас не получится.

Что вы сделали, чтобы заставить уважать себя и тот самый расстрелянный «парламент»?

Может, вы сделали его местом для дискуссий в решающие моменты исторических развилок страны? Нет, осенью 1991-го, в октябре, на V Съезде народных депутатов РСФСР, вы с результатом 98% голосов (878 депутатов за!!!) поддержали ельцинский план экономических реформ, предусматривавший первым пунктом форсированную либерализацию цен с декабря. Против было всего 16.

На этом же Съезде вы дали Ельцину дополнительные сверхполномочия на год, из которых потом взялась та самая «авторитарная» суперпрезидентская конституция – она не из воздуха взялась, Ельцин просто оставил себе то, что вы ему уже и так бесплатно подарили осенью 1991-го, проголосовав как послушное стадо. Как послушное стадо с результатом в 97% вы ратифицировали Беловежские соглашения. Против было всего 7.
Где же тогда была ваша независимая позиция? Нет, тогда вы вовсе не вели себя как «независимый парламент».

Вот тогда мы и перестали вас уважать. Вот в эти решающие моменты вам надо было проявлять себя, если вы были такие из себя все несогласные.

А начать пинать Ельцина, когда у него пошел рейтинг вниз и начались трудности – так это любой дурак мог. Ну правда, рост цен, гиперинфляция – все это нам тогда тоже очень не нравилось. Но вы-то тут были при чем?!... Что, вы спасли бы ситуацию? А где можно посмотреть на ваши чудесные рецепты спасения? Мы не видели. Вы в основном предлагали накачивать убогую советскую промышленность напечатанными деньгами (еще больше гиперинфляции) или что-то в этом роде.

Вот ровно поэтому мы вас и перестали уважать, и не считали вас никаким «парламентом». Считали стадом – маятник качнулся в одну сторону, все туда. В другую – все обратно.

Вы думаете, мы должны были вас уважать за то, что в апреле 1993 года, получив на референдуме 67% голосов пришедших на участки в поддержку требования о роспуске вашего Съезда и Верховного совета (это требование, как видно, поддержала даже значительная часть противников Ельцина!!!), вы остались сидеть, наплевав на мнение народа? Вы думаете, это вызвало у людей уважение и поддержку?

Да если бы состоялись новые парламентские выборы, еще до столкновений октября, то можно было и крови избежать, и еще противники Ельцина имели все шансы в этом новоизбранном парламенте получить большинство!

Но вы, уж извините, просто струсили перевыборов. Так что, вы реально ждали за это уважения?

Может, у вас была какая-то ужасно привлекательная линейка лидеров, которых можно было предъявить как альтернативу, уж что там говорить, неидеальному Ельцину? Так нет, настоящий Хэллоуин-парад. Мефистофелеобразный чеченец Хасбулатов (трагическая кстати фигура в российской истории, уверен, что этот провокатор и интриган несет прямую ответственность и за чеченскую войну, и за кровавые столкновения октября 1993-го)? Солдафон Руцкой? Генерал Альберт Макашов, клеймящий направо и налево инородцев, но сам при этом, мягко говоря, не обладающий внешностью былинного русича? Анпилов, словно сошедший с кадров фильма «Собачье сердце», на одно из героев которого он похож как две капли воды?

Вы вот это Хэллоуин-политбюро нам хотели продать вместо Бориса Николаевича?..

Ну и последнее – про танки, расстрел и прочее. Это, конечно, очень плохо все выглядело, мало кому из нас нравилось то, что были жертвы, была стрельба в прямом эфире по зданию парламента.

Но есть такая простая и банальная история – когда школьники нападают на слабого одноклассника, а он идет и приводит своего старшего брата с товарищами и они всей этой компании отвешивают крепких люлей. История чрезвычайно распространенная и хрестоматийная. Есть некоторые аналогии, не находите? Вы, ребята, именно вы сознательно взяли руки оружие. Автоматы раздавали на глазах у всей страны. Грозно призывали под свои знамена боеспособных мужчин. Штурмовать там шли.

А потом – «ой, мама, нас бьют, узурпаторы нас расстреляли».

Расстреливать не надо было. Но ваши жалобы тоже звучат неубедительно. Вы начали войну. Взяли в руки оружие. Имейте мужество принять все последующие события как произошедшие по законам военного времени. На войне как на войне.

Сейчас можно много услышать – вот, «расстрел парламента» и последующее принятие Конституции с введенным ей институтом суперпрезидентства стали первыми шагами к формированию системы, приведшей к власти Путина.

В этом есть правда, но только часть правды. А вторая часть, неприятная для вас, состоит в том, что, хотя Путин укрепил свою власть при помощи ельцинской Конституции и наработанных в ельцинское время технологий применения админресурса, но по сути-то своей он – целиком и полностью ваш. Президент – бывший советский разведчик, советский гимн восстановлен, антиамериканская, антизападная внешняя политика, сильная рука государства в экономике, многие активы олигархов национализированы, православие в школах, восстановление Великого и Могучего СССР в объятиях с Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией – слушайте, а разве не за это вы боролись в октябре 1993-го? Разве это не ваш парень сейчас у власти? Что, что-то не нравится? Ну надо же, как удивительно. И так не нравится, и этак.

Те события остались далеко позади, но выводы из них должны уметь делать мы все. Национальное примирение – это не дорога с односторонним движением.

Я общаюсь с большим числом тех, кто поддерживал Ельцина в 1990-е. Так вот, подавляющее большинство этих людей горько сожалеет о трагических ошибках ельцинского периода. В том числе и о конфликте октября 1993-го, о жертвах. Вот у нас например на учредительном съезде «Демократического выбора» выступал Илья Константинов, один из лидеров антиельцинского сопротивления октября 1993-го. Мы активно боремся за освобождение его сына Даниила Константинова, арестованного по сфабрикованному обвинению по политическим мотивам. Нормально общаемся и работаем и с националистами, и с левыми, которые выступали против Ельцина в 1993-м. Для нас национальное примирение и признание ошибок – не пустой звук.

Очень жаль, что с противоположной стороны – со стороны противников Ельцина – мы в годовщину октябрьских событий 1993 года слышим только все те же надрывно-пафосные нотки про «расстрелянный парламент», «диктатора Ельцина» и т.п.

Ребята, поймите – у вас нет монополии на правду в той истории. Чем скорее вы прекратите навязывать нам свою версию событий, игнорируя объективные моменты, о которых я вам сказал выше – и чем скорее вы признаете, что противники Ельцина в 1993-м воздуха тоже во многом не озонировали – тем проще нам будет вместе найти конструктивный путь движения страны вперед. Делить нам нечего, Россия у нас одна. Просто услышьте наконец другую сторону. Если вы действительно, не на словах, хотите демократии и против авторитаризма – то слышать другую сторону это просто необходимое условие.

[Эдуард Лимонов]

http://izvestia.ru/news/558053
3 октября 2013, 10:05 | Политика
21 сентября 1993-го, вечером, Ельцин ещё дочитывал с ядовитого экрана телевизора указ № 1400 о роспуске парламента, а я уже уложил в армейский рюкзачок бульонные кубики, шоколад, пару блокнотов, смену белья и вышел.

В Доме Советов, его тогда усиленно называли «Белый дом», вскоре он станет чёрным от пожаров, я оказался среди первых девяти добровольцев. Целых два генерала выстроили нас в вестибюле вдоль раздевалки, скомандовали: «Направо-о!» и пошли разводить нас по постам.

Меня определили на пост № 1 — это главный вход в здание с набережной Москвы-реки. Пост неудобный для защиты, потому что выходит на реку не просто дверьми, а целой стеклянной стеной, которая осыпется от первой автоматной очереди. Так как я уже имел боевой опыт в Сербии и Приднестровье, мне это было ясно с одного взгляда.

Нас оказалось на посту четверо: два милиционера, я и ещё хромой парень. На всех — один пистолет у дежурного милиционера.

На мой вопрос: «Стволы дадите?», генерал в шляпе и кожаном пальто ответил: «Дадим, когда начнётся!»

— А успеете?

Генерал указал на на обычную дверь неподалеку: «Вон оружейная комната!»

Я подошёл к стеклянной стене, вгляделся в темноту. Там, где заканчивались ступени, ведущие к нам в здание, увидел плотные цепи военных.

После полуночи в той части здания Верховного Совета (ВС), что возвышается, как башенка, над общим массивным туловищем его, я от имени только что созданной партии нацболов подписал документ, бросавший вызов указу Ельцина. Подписал седьмым, чем и горжусь сегодня.

Мы отказались подчиниться.

И потянулись тревожные две недели конфронтации.

ВС не спал совсем, по коридорам ходили потоком люди, в комнатах спорили.

В зале заседаний ВС шло непрерывное голосование: депутаты круглосуточно свергали министров и назначали новых. Лучше бы они разъехались по заводам и воинским частям, подняли бы народ, думал я. Но я был рядовым участником, на ход их повлиять не мог.

Россия проявила тогда свой твёрдый характер, сказав «нет» президенту Ельцину.

Начавшись с конфронтации двух ветвей власти (напомню, что спикер ВС Хасбулатов был изначально, при избрании, ставленником Ельцина, а Руцкой — его вице-президентом) в течение двух недель протест превратился в столкновение двух Россий: буржуазной, победившей в 1991 году, и народной, советской ещё.

К Дому Советов пришли тогда во множестве левые, коммунисты, анархисты, новые комсомольцы и «патриоты», как их тогда называли. Были среди них и баркашовцы.

Люди приходили тысячами. Из них даже сформировали полк те самые генералы, что разводили меня в первый вечер после указа.

Но все они пришли без оружия.

А воинские части, командиры которых при различных обстоятельствах обещали когда-то Ачалову и Макашову присоединиться, своих солдат не привели и сами не появились.

Вначале их страстно ждали, затем уныло перестали ждать.

Оружейная комната — Господи, в ней обнаружилось лишь табельное оружие милиционеров из обычной, полагавшейся ВС охраны. С полсотни пистолетов и от 10 до 15 автоматов.

Армия безнаказанно осадила ВС. Были отключены телефоны, свет, водопровод.

Здание было окружено четырьмя кольцами военных.

Всю ночь армейские репродукторы предлагали осаждённым сдаться.

Зловеще выглядело всё это.

Неожиданно, 3 октября днём народ, собравшийся у метро «Октябрьская», у памятника Ленину в немыслимом количестве нескольких сотен тысяч человек, прошёл по Садовому кольцу, гоня перед собой силы милиции, и снял осаду с ВС одним наскоком.

Я поехал с народом в Останкино брать телевидение.

Нас встретили шквальным пулемётным огнём спецназовцы отряда «Витязь».

Стреляли из окон технического центра телестанции, продолжили трассирующими из-под крыши основного здания, затем на улицу Королёва выкатились бэтээры и безжалостно застрочили из пулёметов по безоружной толпе. Стоны. Срезанные очередями падали в изобилии ветки деревьев.

Когда на выручку прибыл генерал Макашов с отрядом, я насчитал у них жалкие 11 автоматов. Захватив первый этаж технического центра, они вынуждены были позднее отступить.

Силы были вопиюще неравны. В те дни ельцинская сторона усиленно распространяла дезинформацию, будто бы подземелья здания ВС были забиты оружием. Свидетельствую, что это была коварная ложь. Только скромное содержимое оружейной комнаты имелось в наличии у сторонников Верховного Совета.

У телецентра погибли тогда десятки, в их числе были иностранные журналисты. Мне посчастливилось, даже ранен не был. Несмотря на то что в один момент увидел красную точку ночного прицела на своём бушлате.

К утру по зданию ВС стали стрелять танки. Расстрел из танков парламента в европейской столице — факт неслыханного злодейства, признаем это.

Известны имена 173 человек погибших тогда.

В истории России 3 и 4 октября 1993 года останутся как печальная дата.

Русские стреляли в русских.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/558053#ixzz2glNtmfKH

[Правда.ру]

http://www.pravda.ru/society/fashion...6528-ruzkoi-0/

Первый российский вице-президент Александр Руцкой два года назад побывал в видеостудии Pravda.Ru и рассказал о событиях 1993 года: что предшествовало противостоянию между президентом Борисом Ельциным и Верховным советом, был ли расстрел парламента в 1993 году неизбежным, отдавал ли он приказ штурмовать "Останкино" и кто сбежал из Белого дома при первой угрозе.

Александр Руцкой. Фото: Fotodom.ru/Фотодом

— Предопределен ли был вооруженный конфликт в 1993 году?

— Я далек от мысли, чтобы оправдываться, но давайте открою книгу Ельцина "Записки президента. Исповедь на заданную тему".

И мы увидим — сам Ельцин рассказывает, как это готовилось, начиная, по сути дела, с апреля — встречи с руководящим составом и личным составом Таманской дивизии, Кантемировской дивизии, дивизии имени Дзержинского, проведение совещания, как он пишет, со своими соратниками. А соратниками были министр безопасности, министр внутренних дел, министр обороны. Кроме этого, привлекались к совещаниям Барсуков — начальник службы безопасности Кремля, начальник службы охраны президента — Коржаков.

И обсуждали (они) предстоящие действия при роспуске парламента страны. То есть сам Ельцин рассказывает, что готовился именно заведомо силовой вариант.

Когда готовится силовой вариант, исключать кровь не представляется возможным. Потому что те дивизии, в которых бывал Ельцин, они не палками вооружены, они вооружены современным оружием. Поэтому это все планомерно готовилось.

После выступления 20 марта по телевидению со знаменитым опусом — определенным порядком управления страной — было решение Конституционного суда, где однозначно определено, что грубо нарушены статьи Конституции. В связи с чем Конституционный суд определил, что президент России подлежит отстранению от занимаемой должности.

И после выхода указа 1400 о поэтапной конституционной реформе опять есть решение суда. То есть судебный орган выносит решение, что за нарушение законодательства Российской Федерации и действующей Конституции, президент подлежит отрешению от занимаемой должности. Вот и все.

Поэтому выхода у той стороны просто не было. Либо они распускают парламент, в соответствии с Конституцией высшей властью был съезд народных депутатов, законодательным органом был Верховный совет. Либо придется складывать свои полномочия, потому что есть решение суда.

Соответственно в этой связи все выстраивалось именно таким образом. А дальше, чтобы применить силу, нужны были провокации.

Ну давайте опять обратимся к первоисточникам. Журнал "Столица", Марк Дейч берет интервью у генерала ФСБ, который рассказывает, что начальник службы охраны президента — Коржаков — во Внуково встретил спортивного телосложения ребят в возрасте до 30 лет, поехал с ними в Софринскую бригаду и получили снайперское оружие. Вот вам снайпера, которые убивали сотрудников милиции, военнослужащих внутренних войск, вооруженных сил на улицах Москвы, И гражданское население тоже. А в средствах массовой информации шло красной полосой, что снайпера Верховного совета убивают сотрудников милиции. Тем самым провоцировались правоохранительные органы, органы безопасности страны, в том числе и вооруженные силы.

Далее, нападение на штаб СНГ на Ленинградском проспекте — штаб вооруженных сил СНГ — некто Терехов. При поимке этих людей было изъято оружие со спиленными номерами, в Верховном совете все табельное оружие было с номерами. Со спиленными номерами там не могло и быть.

Далее, постоянно муссировалось в средствах массовой информации, что красно-коричневые фашисты, уголовники, вооружены до зубов, и не только автоматическим оружием, но и минометами, крупнокалиберными пулеметами. Чистой воды ложь.

Служба безопасности Верховного Совета была создана председателем Верховного совета Ельциным. А раз службы безопасности создана, то предусмотрено табельное оружие. И табельное оружие — а здесь был жесткий контроль, выдавалось следующим образом. Вы заступаете, допустим, на смену дежурить, приходите в оружпарк, сдаете паспорт, в журнале записывают номер оружия, которое вам выдали, вы закончили смену, приходите в оружпарк, сдаете оружие — в журнале отмечается "Сдано", и вам возвращается паспорт. Поэтому там самовольного владения оружием просто не было. Но средствам массовой информации подавалось, что вооружены до зубов.

— Из-за чего началось противостояние?

— Дело в том, что в отличие от президента Ельцина, я принимал присягу на верность служению Родине. И вице-президентом я был не уволенным из вооруженных сил, а откомандированным. А раз я принимал присягу, и когда я видел, что нагло и цинично грабят страну под лозунгом реформ, когда я видел, что приватизация направлена на присвоение национального достояния определенным кругом лиц… Я не знаю, как на это на все можно спокойно смотреть.

Ведь весь конфликт, который был между Ельциным, съездом и Верховным советом заключался именно в том, что съезд и Верховный совет, в том числе и вице-президент категорически не были согласны с теми реформами, которые проводил Ельцин.

Начнем с первой реформы — обнуления сбережений населения страны. Какое имели право президент, Гайдар отобрать сбережения населения страны? Человек всю жизнь вкалывал, работал, копил деньги, может быть, дом построить, может быть, дачу построить, может быть, квартиру отремонтировать. Да даже на черный день, "похоронные" деньги оставляли. И вот эти вот жулики, иначе их не назовешь, карманники, взяли — отобрали у людей их сбережения. Кто давал это право?

Кто давал право приватизировать национальное достояние? Например, порт "Находка" ушел за 120 тысяч долларов. Приличный автомобиль стоит дороже, а это порт за 120 тысяч. Или "Уралмаш" за 450 тысяч. Это грабеж чистейшей воды.

Мы же предлагали альтернативную приватизацию. В чем смысл ее был? Смысл заключался в том, что она была разбита на три этапа: сфера обслуживания — первый этап — откатать механизмы приватизации. Имеются в виду ателье, столовые, рестораны, кафе, булочные — зачем они государству нужны? Но там был предусмотрен механизм — именные ваучеры и участие в конкурсе. Вы выиграли конкурс, получили в управление — траст — столовую, государство посчитало, сколько стоит реально эта столовая, и вы в ипотеку выплачиваете собственность объекта, который стал вашей собственностью. После того, как вы выплатили, это становится вашей собственностью.

Куда должны были идти эти деньги? Вот как раз эти деньги шли на программу президента Российской Федерации, когда президент и вице-президент избирались. То есть на решение социальных вопросов и социальных проблем населения страны и развитие инфраструктуры страны.

А куда пошли эти деньги от той безумной приватизации? Они туда же и пошли — в карманы тех… Их можно увидеть — откройте журнал "Форбс", вот кому сегодня принадлежит страна. Но вы меня извините, десятки поколений создавали промышленный потенциал, сельскохозяйственный потенциал, и все это в одночасье взяли и растащили. Кто с этим будет соглашаться?

А кроме этого, в отличие от всех других, я еще больше знал, потому что Борис Николаевич меня назначил своим указом руководителем Межведомственной комиссии по борьбе с преступностью и коррупцией, рассчитывая на то, что я себе в этой теме сверну голову. Потому что, вы понимаете, хватать за горло тех, кто грабит страну, в конечном итоге они же могут и ответить.

— Призывали ли вы идти на штурм Останкино и московский мэрии?

— Давайте посмотрим так: у меня окна Верховного совета, которые выходят на здание мэрии (в то время бывшее здание СЭВ), и как раз виден угол проспекта Калинина, сейчас — Нового Арбата.

После провокации, которая была совершена на Октябрьской площади, милиция, ОМОН спровоцировал драку там, вот эта вся демонстрация, вся эта масса людей пошла к Верховному совету снять блокаду. А блокада была — три кольца.

Я смотрел, как люди идут. С 16-17 этажа открывается пулеметный огонь по этим людям. Вот я — исполняющий обязанности президента. Меня в соответствии с решением Конституционного суда на эту должность назначил съезд народных депутатов. И у меня на глазах убивают людей. Вот какие мои действия? Смотреть на это все? Конечно, я дал команду захватить мэрию, я от этого не отказываюсь — поймать этих моральных уродов.

Не удалось поймать. Почему? Потому что к зданию мэрии примыкает гостиница "Мир". В гостинице "Мир" находился штаб оцепления Верховного совета, то есть штаб МВД и внутренних войск. Так вот, эти стрелявшие ушли через гостиницу "Мир". Естественно, могли бы, допустим, какие-то уголовники, которые стреляли по людям, уйти через гостиницу "Мир". Значит, стреляли из МВД или милиция, или внутренние войска по людям.

Когда приехали в Останкино, была одна цель — выйти в средства массовой информации, чтобы не допустить кровопролития — рассказать людям, что происходит в Москве. И если бы это удалось сделать, Ельцин бы никогда в жизни не дал команду стрелять. Никогда в жизни. Но не пускали в здание, оно было блокировано полностью внутренними войсками и милицией. И когда не пустили, разгоряченная толпа начала бить и вышибать дверь (здания) машиной. И оттуда началась стрельба.

Опять давайте возьмем архивные записи, чтобы ничего не выдумывать. Стоп-кадр. Смотрим, откуда стреляют. Даже трассерами. На вооружении оружпарка службы безопасности Верховного совета патронов с трассерами не было. И дальше смотрим, куда стреляют. Стреляют по людям, находящимся на площади перед Останкино. Не по тем, кто в машине пытается пробить дверь, а по людям — по зевакам, журналистам, операторам. Стреляют из здания. Теперь дальше, боевая техника — боевые машины пехоты, крупнокалиберный пулемет КПВТ, опять берем стоп-кадр и смотрим, куда стреляют — стреляют по тем людям, которые находятся на площади перед Останкино. Понимаете?

Нас знакомили с дактилоскопической экспертизой. Ни одного человека, из оружия, изъятого из Верховного совета, не убито. Естественно, вопрос, а кто убивал людей?

И амнистия не случайна. Кстати, я ее не подписывал, потому что подписание амнистии — это признание своей вины. Какая моя вина, если я соблюдал Конституцию и законодательство России? Какая моя вина? И я не подписывал.

Почему они такими темпами быстро-быстро сделали амнистию? Первое, был приглашен к Ельцину генеральный прокурор Российской Федерации Казанник. Ему была поставлена задача — он сам об этом рассказывает, быстро — в течение 3-4 дней — закончить следствие и по статье 102 к высшей мере наказания. Что сделал Казанник? Написал заявление и сложил полномочия генерального прокурора. Говорит: "Я это делать не буду!" Потому что он был знаком с материалами следствия. Был знаком и прекрасно понимал, что вины тех, кто находился в Верховном совете, нет, потому что мы действовали в соответствии с законодательством Российской Федерации и в соответствии с решением Конституционного суда, судебного органа власти.

— Расскажите, пожалуйста, о роли КПРФ в событиях 1993 года.

— На съезде и в Верховном совете была фракция КПРФ, фракцию возглавлял Иван Рыбкин. После этих трагических событий Рыбкин кем стал? Секретарем совета безопасности администрации президента.

Теперь, что касается Геннадия Андреевича Зюганова. Он лично подошел ко мне 24 сентября и сказал: "Александр Владимирович, я и фракция КПРФ выходим, найдем возможность выйти из окружения Верховного совета. Мы идем поднимать народные массы". И слиняли. И больше я их не видел.

А через две недели после расстрела Верховного совета Зюганов, Жириновский и другие лидеры партий подписали в Кремле договор о взаимопонимании и сотрудничестве с Борисом Николаевичем Ельциным. И первые выборы в Государственную Думу в 1993 году, пользуясь вот этими трагическими событиями в предвыборной компании, фракция КПРФ стала большинством в Государственной Думе. И пошли дальше печь законы по приватизации — законы, позволяющие разворовывать страну. А теперь послушайте, что они сегодня говорят…

[Правда.ру]

http://www.pravda.ru/news/world/08-06-1999/903349-0/
08 июн 1999 в 13:41

- Служба безопасности Российского телевидения задержала подполковника спецназа, командира разведроты, якобы посланной нам на поддержку, - сказал директор информационной программы "Вести" Александр Нехорошев. - По крайней мере, так он говорит. А во взводе милиции, который обороняет все здание на 5-й улице Ямского поля, считают, что не исключена провокация боевиков. Мол, пропустим внутрь будто бы разведроту, а они нам тут устроят...

Мы сидели в кабинете дирекции, где, как и во всем здании, свет был потушен, а окна плотно зашторены. Горели лишь несколько свечей у столика с телефонами. Две ночи с 3-го на 4-е и на 5-е октября 1993 года я был корреспондентом "на подхвате" в "Вестях". Дежурил. Во время путча всем штатным сотрудникам объявили, что на работу приходить не обязательно, пока идет заваруха, это дело добровольное. Съемочные группы то и дело уезжали на улицы Москвы и возвращались от Моссовета, от Останкино, от бывшего здания СЭВ, от Белого Дома. В Останкино было особенно горячо, там свистели пули. Но все работники "Вестей" эвакуировались оттуда сразу после тарана грузовиком стекол вестибюля. И выходили в эфир из этой, запасной студии. Здесь пока было тихо и журналисты удивлялись, почему. Еще говорили, плохая у путчистов разведка... Кажется, накаркали.

- Постарайся выяснить, что это за офицер, кто его действительно прислал, - попросил А.Нехорошев. - Звони в МВД, в ФСБ, куда только сможешь дозвониться...

Спустившись вниз, я попросил в безопасности взглянуть на документы подполковника. Такой-то такой-то, войсковая часть такая-то.

- После выступления Е. Гайдара нас послали к вам на усиление от московской мэрии, - рассказал задержанный офицер. Держался он спокойно. - Мы пришли, не зная обстановки. Рота лежит вокруг здания в кустах, держит окна на прицеле. Откуда мы знаем, ведь пока дошли, миновало тридцать-сорок минут, кто внутри, может, уже путчисты? Договорились так: я иду на переговоры без оружия, выясняю обстановку. Если через полчаса не возвращаюсь, спецназ действует по обстановке -открывает огонь и идет на штурм.

Он был одет не в кумуфляжную, а в "песочную" форму. Запыленные сапоги, усталые глаза, лицо покрыто копотью. Руки испачканы машинным (оружейным?) маслом. Держался с достоинством. Попросил выяснять его личность поскорее - никто не заинтересован в кровавом недоразумении.

Взяла жуть. Что такое разведрота спецназа против тридцати милиционеров, хоть они и в бронежилетах с автоматами? Шарахнут по окнам, забросают гранатами... Как мог, я начал рисовать "штурм Рейхстага" своими же нашему милицейскому полковнику в полной тьме его штаба.

- Все знаю, что ты хочешь сказать, - перебил суровый голос. - Он боевик. Будет сидеть до утра. Иди.

Быстрее быстрого я взмыл на четвертый этаж, в кабинет "Вестей" к аппарату кремлевской "вертушки". В голове бешено тикал секундомер. Без паники, говорю. На ходу рассказываю, что к чему. Замечаю, народ застыл. Но ненадолго - "Вести" постоянно идут в прямом эфире, а он не знает, что значит ждать. Ответ из МВД: никого туточки нету, все отложили до утра, комментариев не даем. Сволочи, роняет кто-то из журналистов. Министерство обороны молчит. Диктуй быстрее твои данные, отзывается Лубянка. Проверим, перезвони через десять минут. Милицейский полковник с автоматом внизу только хмыкнул. Не через десять, через пятнадцать минут горячий голос в трубке кричал: - Все в порядке! Подполковник такой-то, вэ-че такая-то - это наши! Да, посланы от мэрии! Кто передал? Степашин! Меня зовут Сергей Степашин!

...Документы командиру разведроты вернули при мне. До рассвета оставался час. Из студии вышел взмокший ведущий Валера Виноградов (теперь собственный корреспондент программы "Вести" в Японии - А.Ф.). Какая-то фирма-меценат прислала на телевидение продовольственные пайки. Сыр, пакеты с соками, колбасу, шоколадки, маслины. Одинаково голодные, мы пожевали "гуманитарную помощь". За этим занятием узнали, что путч так и не смог взять власть. Останкино отстояли, но было много стрельбы. Кончался комендантский час, открывалось метро. Я заторопился домой - живу рядом с телецентром, стекла бы не расколотили шальными пулями.

- А ведь космонавты-то совсем близко живут от ТТЦ имени 50-летия Великого Октября, - не то подначил, не то подсказал кто-то из коллег. - Представляешь, ты на орбитальной станции. Летишь. Уже полгода в невесомости. А тут, на Земле, под окнами твоего дома, где жена и дети - бой. Таким переживаниям не позавидуешь. И как их успокаивают?

Поскольку я представлял ответ на этот вопрос яснее других, - три года, как никак, отработал специалистом в ЦУПе, затем, до "Вестей", спецкорром по ракетно-космической тематике в ТАСС и в "Литературной газете", отбирался в отряд космонавтов для полета журналистом на ОК "Мир" еще до японца Т. Акиямы - у меня не возникло вопросов, что делать. Созвонился с Центром управления полетом, поросил назначить время, чтобы выйти с экипажем на связь. Рассказать, что видел сам и как это было... Вот так я и начал, будучи журналистом, постоянно сотрудничать с группой психологической поддержки экипажей станции "Мир".

В первом послепутчевом сеансе я рассказал экипажу примерно то, что вы только что прочитали. - Одно дело, когда видишь все эти ужасы по телевизору, - на экранах мониторов специалисты Главной оперативной группы управления тогда наблюдали, как вслушивались космонавты в речь журналиста, доносившуюся по радиосвязи с Земли. - Другое, когда пули пробивают окно на этаже телевидения и впиваются в штукатурку над твоей головой. Интересно, что здание Всероссийской телерадиокампании на Ямском поле, где разместили "Радио России" и "Вести", раньше принадлежало Министерству по строительству в удаленных районах Севера и Дальнего Востока. По-народному - тот самый ГУЛАГ. Сразу понимаешь, насколько это серьезно. То есть пули и, в случае поворота колеса истории вспять, удаленные районы. Кстати, в рядах путчистов генерал МВД Баранников. Тот самый, который долгое время занимал пост начальника милиции всего подмосковного Калининграда, ныне города Королева, где расположен ЦУП, откуда мы с вами разговариваем.

- Если Баранников, это очень серьезно, - присвистнул тогда, как сейчас помню, находившийся на орбите в качестве бортинженера длительной экспедиции летчик-космонавт Александр Серебров. - Вот что бывает, когда генералы вместо своих прямых обязанностей начинают заниматься политикой.

- Саш, работай спокойно, особо не волнуйся, - вмешался в нашу связь главный оператор ЦУПа. - У тебя дома все нормально, наши ребята заезжали вчера. Рядом стоят, обеспечивают порядок посты бригады "Витязь"...

Тогда Александр Серебров был просто одним из лучших космонавтов планеты. Теперь он советник Президента Российской Федерации и иначе, чем Сан Саныч, его как-то и не называют.

х х х

Длительный полет, орбитальную смену на станции "Мир", упрощенно, в первом приближении, со стороны лучше всего представить следующим образом. Трое мужчин в состыкованных "зонтиком" шести железных бочках, каждая размером с железнодорожную цистерну, кружатся на высоте 400-450 километров над планетой, за сутки оборачиваясь вокруг нее 15-16 раз. Долгие четыре-шесть месяцев космонавты внутри этого сложнейшего инженерного сооружения выполняют, находясь в экстремальных условиях невесомости, функции операторов в системе "человек - орбитальная машина". Их деятельность считается достаточно монотонной, а условия работы требуют неординарных психоэмоциональных затрат от каждого члена экипажа. Поэтому так важны положительные психические импульсы с Земли.

Летающие экипажи очень чутки к общественному мнению на Земле, оценивающему их работу. Особенно к тому, что рассказывают и показывают средства массовой информации.

А у последних свои сложности в поддержке ребят на орбитальной станции. На первых порах работы в "Вестях" я столкнулся с непредвиденными трудностями. Предсказать, предвидеть которые с помощью логики и материализма не представлялось возможным. Обычно они исходят от личностей, которых наследники С.П. Королева в ЦУПе прозвали "ченемопосами", что расшифровывается как "человек немотивируемых поступков". Традиция давняя, видно и в золотые для космонавтики времена разум вел ожесточенную борьбу с, так сказать, энтропией, и его торжество наступало не сразу. Посудите сами.

...Спустя несколько дней после путча мне сообщают дату очередного выхода в космос Василия Циблиева и Александра Сереброва. Для бортинженера это рекордный, 10-й по счету, тогда его рекорд еще никто не побил (теперь, в 1998 году он у Анатолия Соловьева, этот космонавт 16 раз одевал скафандр и выходил за жилой объем станции).

Приношу новость в дирекцию "Вестей" и прошу выделить для съемки сюжета группу и камеру. Вижу, сидит на месте продюсера политический обозреватель М, женщина, только что награжденная орденом "За личное мужество" - такие она делала репортажи из Белого Дома. И грустит о чем-то, по-девичьи подперев ладошкой щеку. Выслушала она меня и говорит так строго:

- Нет. Это не новость. Ты и так уже два раза недавно передавал о выходах в космос. Сколько можно? И вообще, Гагарин в космос уже летал, никого этим не удивишь, это все зрителю давно надоело. Какая тут информация?

- А такая, - пытаюсь достучаться я, - что это же новый выход в космос. Предстоит монтаж на внешней поверхности станции уникальной конструкции. Прообраза скелета будущих больших космических аппаратов...

- Тебе не говорили, что ты ужасный зануда? - перебивают меня. - Разговор закончен. Как продюсер Светланы Сорокиной, я твое предложение не принимаю. Иди.

Что ж, со Светланой Иннокентьевной, с таким шумом и трескотней перелетевшей в конце минувшего года на телеканал НТВ, они были подружки. На телевидении квазифеминизм большая сила. Делать было нечего, доказывать, что геройские на орбите мужики - бесполезно.

- Что у тебя с лицом? - удивились режиссеры и операторы, когда мы курили в уголке лестничной клетки. - А, не дала камеру! Расслабься. Понимаешь, очень они у нас расстроены нынче. Ведь что было? В ночь путча девушка сказала, что ей хочется домой. А то прямо засыпает на ходу. Устала, ведь все время из Белого Дома привозила репортаж за репортажем! Ей говорят, подожди, мол, потерпи, пожалуйста, до конца комендантского часа. Осталось всего ничего. А то на улице стреляют по всему, что движется, и свои, и чужие. Вот, говорят, тебе диван... А она - что? Мне - диван?! Короче, дали ей машину. А по дороге у ТАСС их обстрелял патруль. Шофер поздно стал тормозить. Погоняла она его, что ли? Теперь мужик ранен, увезли в больницу. - Подставила, - роняет кто-то и злобно плюет в урну.

Раз на Земле такие дела, до того ли, чтобы рассказывать, что творится в космосе? По большому счету, мне кажется, да. Помните, как у Михаила Булгакова? В финале романа "Белая гвардия"? Звездное небо - как занавес бога. Глядя на него, кажется, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служат всенощную. В алтаре зажигают огоньки и они проступают на занавесе целыми тестами, кустами и квадратами. Звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

...В дальнейшем я не уставал объяснять предубежденным начальникам, что цивилизация вступила в ту фазу своего развития, когда космос начинает завоевываться так, как еще недавно осваивалось воздушное пространство. Это так, ибо нам нужно развивать системы связи, расширять инфраструктуру ноосферы. На Земле места для тоннелей с проводами и столбов-опор для кабелей уже не хватает. Взять хотя бы телефонизацию, эти трубки с антеннами, которыми попискивают не только "новые русские", разъезжающие в джипах - она сейчас немыслима без спутников. И снимать, и писать про космос надо не только, когда там авария или нештатная ситуация.

Иначе ерунда получается. Ну представьте: вы приходите к продюсеру и говорите: ура! Завтра В. Чкалов, Г. Байдуков и А. Беляков стартуют в новый перелет Москва - Северный полюс - Ванкувер, что в США! Дайте камеру! Классный сюжет!

А тебе в ответ: а зачем это снимать? Ведь мы уже показывали раньше, как они сверхдлительно перелетали из Москвы на остров Удд. Нет, эту новость мы у тебя не берем, что ты, что ты, окстись, ты совершенно ничего не понимаешь в том, что называется "новости - наша профессия"! Хоть стой, как говорится, хоть падай.

Впрочем, чего там, дело прошлое... Нынче-то картина во взаимоотношениях космос-пресса новая. Принципиально иная.

[Илья Константинов]

http://www.svpressa.ru/society/article/74702/
24 сентября 2013 года 12:27 |

октябрь 1993 года был неизбежен

Только сейчас, через 20 лет после кровавых событий 1993 года, я, пожалуй, могу относительно спокойно думать и говорить о причинах и последствиях сентябрьско-октябрьского кризиса, едва не подведшего черту под тысячелетней российской государственностью.

Первые годы это было психологически невозможно: перед глазами сразу вставали инфернальные картины останкинского расстрела, мученическая смерть безоружных людей под гусеницами БТРов у Белого дома, в ушах стоял визг пуль и стоны умирающих...

Скажу честно, при этих воспоминаниях руки и сегодня сжимаются в кулаки, сжимается и сердце, а дыхание перехватывает от острого чувства несправедливости – ведь точки над «i» не расставлены до сих пор, ни палачам, ни жертвам, ни героям должное мы так и не воздали.

Некоторые из палачей до сих пор во власти, а те, кто отошел на покой, наслаждаются достатком (нажитым, разумеется, непосильным трудом) и благостно рассказывают молодежи о «героическом подавлении мятежа».

Годы идут, и становится понятно, что справедливость восторжествует не завтра, если восторжествует, поскольку в российской истории до сих пор действует некий механизм, своего рода проклятье, обрекающее на неудачу все попытки вырваться из заколдованного круга диктатуры и революции, и снова диктатуры.

Слово «диктатура» в моих устах в данном контексте – не ругательство, а «революция» - не восхваление, это стадии одного и того же процесса подстраивания отношений власти-подчинения под изменяющийся характер общества.

А общество в России меняется, и в последние 150 лет меняется быстро, но механизм корректировки властных отношений остается все тем же – диктатура и революция.

При этом следует понимать, что диктатура вовсе не обязательно должна быть жестокой, а революция – кровавой. Диктатура – всего лишь форма осуществления власти, при которой действующие нормы права (писанного или неписанного) регулярно нарушаются узкой группой лиц из соображений целесообразности. А революция – то же самое, только осуществляемое большинством или значительной частью общества.

И эти две формы осуществления власти легко и естественно перетекают одна в другую.

Революция 1905 года вызвала к жизни Октябрьский манифест, гарантирующий населению Российской империи «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов»

И тот же самый революционный процесс, развиваясь, спровоцировал столыпинские репрессии, (при всем уважении к этому государственному деятелю), перечеркнувшие все эти «начала» и установившие диктатуру узкого клана придворной аристократии. Вспомните статью Льва Толстого «Не могу молчать».

Сегодня слово «диктатура» кажется неуместным, применительно к «мягкому» правлению Николая II, но это следствие аберрации восприятия, связанной с ужасами последующих войн и революций. Для жертв «Кровавого воскресенья» и последующих событий (многочисленные смертные приговоры) тогдашний политический режим не был ни мягким, ни гуманным.

События 1991-1993 годов, вне всякого сомнения, также следует считать революцией, причем не только в политико-юридическом, но и в социально-экономическом смыслах этого слова. Они пробудили к политической активности огромные массы населения, как в столице, так и в большинстве союзных республик. И, хотя, старый советский мир, как показали последующие события, отнюдь не был разрушен «до основания», но глубина и радикализм перемен вполне заслуживают этого громкого названия.

Правда, характер катаклизма 90-х не до конца понятен не только широкому кругу читателей, но и специалистам-обществоведам. Не вдаваясь в детали, скажу лишь, что в событиях того времени переплелись черты традиционной буржуазно-демократической, национально-освободительной и социалистической революций.

Не удивляйтесь последнему положению: напомню читателю, что так называемая «перестройка» начиналась под лозунгом «Больше социализма», да и в риторике Ельцина на первых порах преобладали левые лозунги (борьба с привилегиями, с коррупцией и пр.).

Еще одной особенностью революции 1991-1993 гг. был ее изначально верхушечный, номенклатурный характер. Не для кого ни секрет, что перемены были инициированы сверху, и хотя впоследствии и вышли из-под контроля «отцов перестройки», так и не вовлекли в себя абсолютного большинства населения.

Особенно заметным это было в российской глубинке, масса жителей которой и по сию пору с глубоким непониманием взирают на стремительную трансформацию общества.

Тем не менее, значительная часть элит, интеллигенции, да и вообще горожан на первых порах с энтузиазмом поддержала радикальных реформаторов во главе с Ельциным. Именно его фигура удивительно органично воплощала в себе противоречивый характер революции 90-х: выходец из низов, но до мозга костей номенклатурный человек, коммунист и антикоммунист в одном лице, коренной русак и одновременно человек «советской национальности», азиатский деспот, при этом преклоняющийся перед либеральным Западом и много чего еще в одном флаконе. Здесь это и «рекламная идиома», и намек, потому что в России алкоголизм - штука в народе простительная.

Такая особенность: о промилле при управлении автомобилем будем спорить, а о деградации личности, управляющей огромным государством - нет. А если сказать народу, что у ирландцев уже во всех официальных словарях появилось выражение «кружить над Шенноном» (Circling over Shannon), означающее «быть вдребезги пьяным» - ведь только улыбнутся.

Не удивительно, что Ельцин быстро стал народным любимцем.

Однако народная поддержка начала таять, как только команда Ельцина обнаружила свои истинные цели, главной из которых была, конечно, номенклатурно-криминальная приватизация. Сам-то Борис Николаевич стремился главным образом к абсолютной власти, но достичь ее оказалось, проще всего потакая стяжательским инстинктам элиты.

Я хорошо помню, как еще на Первом съезде народных депутатов РСФСР в июне 1990 года, «демократ» Ельцин завоевал расположение «начальников» всех рангов и мастей, инициировав отмену существовавших ранее ограничений на заработную плату руководящих работников. Кстати, тогда же был ликвидирован Народный контроль, вызывавший раздражение у коррумпированных «красных директоров».

А знаменитое: «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить»! Только крайне наивные люди полагали, что этой фразой Ельцин отдавал должное праву наций на самоопределение. На самом деле речь шла о прямом призыве к растаскиванию страны и всего национального достояния, обращенном к номенклатуре. И этот призыв был услышан.

Сила Ельцина была в поразительной гармонии его безудержной властности с безграничным эгоизмом элит, которым он отдал на разграбление страну, как взятый штурмом вражеский город.

Следует прямо сказать, что на первых порах Съезд народных депутатов России эту политику в основном поддерживал. Отчасти это было связано с атмосферой всеобщей эйфории и безграничной популярностью Ельцина, отчасти с непониманием последствий демонтажа СССР и плановой экономики.

Те самые «красные директора» (многочисленная фракция «Промышленный союз» на Съезде), которые поначалу радовались возможности стать полновластными хозяевами своих предприятий, скоро столкнулись с огромными экономическими трудностями, а многие из них оказались на грани разорения. Все сливки с «шоковой терапии» снимали финансовые структуры, спекулянты и криминал, а реальный сектор экономики хирел и загибался. Быстро портилось и настроение избирателей, на которых депутаты (100% одномандатники) вынуждены были ориентироваться.

Но главным камнем преткновения, пожалуй, стала приватизация.

Сразу должен сказать, что противников приватизации как таковой, в российском депутатском корпусе было совсем мало. Споры шли о порядке, методах и сроках приватизации. На Съезде и в Верховном Совете преобладали сторонники постепенного осуществления этого процесса, с сохранением за государством контроля над ключевыми отраслями. Кроме того, депутаты настаивали на выпуске именных приватизационных чеков, которые можно было вложить в бизнес, но нельзя продать. Такая схема позволяла формировать массовый средней класс, и препятствовала концентрации собственности в руках олигархов.

Команда Ельцина (прежде всего Чубайс) продавливала быструю, обвальную приватизацию с использованием безымянных чеков, которые в условиях экономического кризиса неизбежно должны были молниеносно обесцениться (что и произошло в последующем). Выгодополучателями в этом случае являлись крупные спекулянты, быстро сколачивающие целые состояния.

Конечно, этими пунктами перечень противоречий президента и депутатского корпуса не ограничивался: разногласия касались всех направлений внутренней и внешней политики и усиливались буквально с каждым днем. Одних Ельцин отпугивал своей социально-экономической политикой, других безразличием к интересам русских в бывших республиках СССР, третьих - бесхребетным внешнеполитическим курсом.

Съезд и Верховный Совет мешали президенту, и чем дальше, тем больше. А конституционных механизмов роспуска этих органов власти он не имел, более того, по действовавшему тогда Основному закону Съезд был вправе объявить президенту импичмент.

Такая попытка и была предпринята весной 1993 года и едва не увенчалась успехом (за импичмент проголосовало 618 депутатов при необходимых 699 голосах).

После этого был знаменитый референдум о доверии президенту и Верховному Совету, вошедший в историю благодаря знаменитому слогану «Да-Да-Нет-Да», придуманному пиарщиками Ельцина.

Должен сказать, что вся эта история с референдумом носила заведомо спекулятивный характер: вопросы о досрочном переизбрании президента и народных депутатов вступали в противоречие с действующей Конституцией, и для того, чтобы решения референдума носили обязательный характер, за них должно было проголосовать большинство от зарегистрированных избирателей, а не от числа проголосовавших. Изначально было понятно, что такой высокой явки добиться не удастся.

Тем не менее, команда Ельцина настояла на референдуме, надеясь на абсолютную поддержку СМИ.

Их резоны были понятны: если не юридически значимые, то политические результаты они должны были получить. И получили – большинство от проголосовавших, поддержали Ельцина и его политику (58% и 53%), но политический кризис в результате референдума только усугубился.

Назревала развязка.

Мне часто задают вопрос, можно ли было избежать столь жесткого противостояния, найти какой-то компромисс?

Отвечаю: только одним способом – капитулировать перед исполнительной властью. Но и в этом случае, он нашел бы себе врага.

Дело в том, что «шоковая терапия» больно била по миллионам простых граждан, и, несмотря на личную харизму президента, его популярность быстро падала. Чтобы удерживать ситуацию под контролем, Ельцину обязательно нужен был козел отпущения, внутренний враг, на происки которого можно было свалить все неудачи. Сначала это было руководство СССР во главе с Горбачевым, потом российские депутаты, затем чеченские сепаратисты (на которых он и сломал политические зубы).

Замечу, кстати, что «добрую традицию» поиска козлов отпущения унаследовал и Владимир Путин, добавивший к многочисленным «врагам унутренним» еще и внешнюю угрозу в лице «сатанинского Запада». Ельцин был лишен такой свободы выбора, поскольку остро нуждался в кредитах и гуманитарной помощи – углеводороды были еще сравнительно дешевы. И, безусловно, он был небезразличен к похвале и чистой лести, а это на Западе он получал в большом количестве, безвозмездно, а часто и как искреннюю поддержку «демократа и реформатора».

Так что пушки обязательно должны были заговорить.

[Илья Константинов]

http://www.svpressa.ru/society/article/74837/
26 сентября 2013 года 14:41 |

О «наших» и «ваших» в октябре 1993 года

Первая часть его воспоминаний, напомним, была опубликована 24 сентября.

О готовящемся перевороте разговоры ходили давно, да, собственно, президент неоднократно прямо заявлял о намерении «разогнать съезд к чертовой матери», но о том, что это точно произойдет в конце лета – начале осени я узнал в мае 1993 года от политолога Андроника Миграняна, уговаривавшего меня «смириться с неизбежным».

Чуть позже похожий разговор состоялся и с Борисом Немцовым, считавшимся тогда любимцем Ельцина и занимавшим должность нижегородского губернатора. Борис прямо сказал, что депутатов «раздавят танками» и советовал перейти на сторону будущих победителей. В качестве компенсации «морального ущерба» предлагалось какое-нибудь губернаторство. Я, разумеется, отказался, но разговор этот на ус намотал, а заодно запомнил, что сторонники президента больше всего опасаются массовых народных выступлений.

Все знали о предстоящем перевороте, а он все равно случился неожиданно.

Днем 21 сентября кто-то из коллег сообщил мне о предстоящем в ближайшие часы подписании указа, и я сразу поехал в Верховный Совет. Там все были уже в курсе, хотя и не знали подробностей.

Помню совещание у Хасбулатова, на котором присутствовали члены Президиума ВС и лидеры фракций, где встревоженный Руслан Имранович говорил о перевороте, как о свершившемся факте, а Сергей Степашин (в то время – Председатель комитета по безопасности) давал «слово офицера», что «ничего подобного не случится, расходитесь по домам». Понятно, что слово офицера в наш продажный век недорого стоит, но тогда еще для многих оно звучало в первозданном смысле. Однако по домам не разошлись.

Срочно собрался политсовет Фронта национального спасения, исполком которого я тогда возглавлял. Оперативно был сформирован штаб ФНС, начали оповещать активистов. Должен сказать, что лично я в этот штаб не вошел: среди членов политсовета преобладало мнение, что «штаб» по определению – структура полувоенная, и должен состоять в основном из офицеров. Я не возражал, тем более, что вокруг моей скромной персоны в руководстве ФНС разгорелись нешуточные баталии (выходец из демократической среды), и мне не хотелось в такой драматический момент становиться поводом для раздоров.

Забегая вперед, скажу, что ФНС был не только страшным сном Ельцина и Ко, но и лакомым куском для некоторых наполеончиков от оппозиции. Уже в 1994 году я узнал, что отдельные «товарищи» пытаются пользоваться этим «брэндом». Фамилий называть не буду, не хочу лишних склок. Ничего, конечно, из этого не получилось, и не могло получиться: ФНС был точно так же расстрелян, как и Белый Дом. Но вернемся в 1993.

А тут и выступление Ельцина по телевизору подоспело, вполне себе как официальное объявление войны.

В тот же вечер к Белому Дому стали подходить люди. Сухая констатация фактов: пришли люди самых разных политических взглядов, от коммунистов до монархистов, немало было и тех, кто в августе 1991 уже строил баррикады вокруг Верховного Совета. Люди пришли, в большинстве своем, именно защищать Конституцию, а не преследовать какие-либо узкопартийные цели, все догадывались, что бороться предстоит голыми руками. Это не высокопарные слова. Многие из тех, кто пришел в первый же день, оставались на месте до самого конца, до своей гибели. Впрочем, о смерти тогда никто не помышлял.

Для того, чтобы оценить настроение этих людей, нужно понимать, что революционная эйфория начала 90-х еще не выветрилась из общества, москвичи помнили гвоздики на броне танков, и в глубине души не верили, что в самом центре столицы кто-то может устроить настоящую бойню.

Надо сказать, что о социальном составе и идеологическом облике защитников ВС до сих пор ходит немало легенд. Как-то мне случилось просмотреть интервью небезызвестного Коржакова, любимого телохранителя Ельцина, принимавшего самое непосредственное участие в расстреле парламента. Такое ощущение, будто окунулся в нечистоты. По сию пору когда-то всевластный (и много из той власти сохранивший, я уверен) человек считает, что тот, кто не холуй при вечно пьяном хозяине - тот бомж.

А я помню многих из этих людей: не только москвичей, образованных, бескорыстных, чистых. Было много молодежи, студентов. Помню разговоры о будущем, конечно замечательном, которые велись тогда у костров, помню песни, искренний смех.

Но нужно понимать, что это Москва. Здесь еще протесты оказались довольно массовыми, на митинги порой собиралось до 20-30 тысяч человек. А вот остальная Россия слабовато откликнулась на московские события.

Вдуматься только: в столице решались самые что ни на есть насущные вопросы: о том, как дальше жить, в какой стране, кому и как делить советское наследие, а большинство «наследников» осталось к этой дележке совершенно равнодушно.

Думаю, отчасти сказалась традиционно свойственная России отчужденность провинции от жизни столиц, этакая глубинная неприязнь колонизируемого к колонизатору (независимо от национальности последнего).

Но главное, конечно, сильнейшее разочарование, даже не в результатах (они были еще туманны), а в самом направлении преобразований.

Если сторонники либерального западничества тогда еще надеялись на реализацию своей утопии (к ним трезвость пришла значительно позднее, уже при Путине), то многочисленные адепты социалистического уравнительства (помните, «больше социализма»?) чувствовали себя глубоко обманутыми. Причем, обманщиками они считали не только президента, но и депутатов, открывших дорогу рыночным реформам.

Не лучшим образом на имидже Верховного Совета сказалось и то обстоятельство, что его председателем был Руслан Хасбулатов. Самое поганое (а было бы даже смешно, если бы не трагедия за трагедией) - это то, что тогдашняя «прогрессивная либеральная общественность» позволяла себе далеко идущие намеки удивительной нетолерантности. Ах, чеченец, а вот-вот его собратья всех перережут. Правда, очень скоро, уже через несколько дней с победой Ельцина поздравит чеченский президент Дудаев, а еще через год начнутся военные действия в Чечне, и тогда чеченцы станут для этой общественности святыми. И никакого когнитивного диссонанса!

Должен признаться, что я также не был в восторге от председателя ВС, хотя отдавал должное его интеллекту и волевым качествам. Руслан Имранович действительно вовсю манипулировал депутатами, используя не только возможности спикера («Отключите правый микрофон»), но и административный ресурс, имевшийся в распоряжении председателя.

У меня несколько раз случались конфликты с Русланом Хасбулатовым, как до описываемых событий, так и во время обороны Белого дома. Первый раз мы с ним схлестнулись в декабре 1991 года, во время обсуждения Беловежского соглашения.

Хасбулатов грубо проталкивал немедленную ратификацию этого документа, пытался это сделать, даже не открывая прений. В итоге, вся дискуссия по этому вопросу общегосударственной важности заняла что-то около часа.

Меня он прервал на полуслове в тот момент, когда я начал говорить о том, что ВС не имеет конституционного права решать подобные вопросы (это была чистая правда – такими полномочиями располагал только Съезд). Прозвучала его любимая фраза «Отключите левый микрофон». Я возмутился, Хасбулатов сказал, что не слышит меня. Тогда, используя всю силу легких, я прокричал на весь зал слова, оказавшиеся пророческими: «Есть люди, которые начинают слышать только тогда, когда им отрезают уши». К чести Руслана Хасбулатова, этот инцидент не сильно повлиял на наши дальнейшие отношения.

Не секрет, что среди депутатов периодически возникали разговоры о желательности смены Председателя, обсуждалась такая возможность и после подписания Указа № 1400, но в той чрезвычайной ситуации это было уже совершенно неуместно.

Наконец, самое главное. То, что человек остался в Белом Доме ночью с 3 на 4 октября - показатель немалого мужества. Тут можно больше ничего не говорить, если мы еще сохранили возможность понимать слова в изначальном смысле. Мужество.

Часто ли мы можем применить это слово сейчас к человеку из властных структур? Не к обычным людям, терпящим сейчас разные бедствия, не к тем ребятам, которые своими телами сдерживали натиск амурских волн, а к человеку из верхнего эшелона власти?

Я не часто вижусь с белодомовцами. А Хасбулатова и Руцкого за эти 20 лет встречал несколько раз. Можно сотни раз говорить о каких-то ошибках, что тоже достаточно глупо: подите-ка попробуйте противостоять обезумевшему властителю и своре его еще не наевшихся вдоволь олигархов, тогда и поговорим об ошибках. А вот о мужестве я говорил и говорить буду.

Вице-президент Александр Руцкой (назначенный в ночь с 22 на 23 исполняющим обязанности президента) пользовался куда большей популярностью в народе, чем Хасбулатов. Это и не удивительно: бравый военный летчик, герой Советского Союза, пламенный оратор и обаятельный человек – он имел, казалось, все данные, чтобы стать общенациональным лидером.

Но это именно «казалось»: Александру Владимировичу не хватало широты политического кругозора, да и опыта аппаратных интриг, без которых в политике никуда, ему явно не доставало.

В итоге, он так и не сумел выйти из тени своего патрона – Бориса Ельцина, так и остался в восприятии общества взбунтовавшимся «вице», но никак не президентом.

Вот поэтому и получилось, что исполнительная власть имела единоличного лидера (что чрезвычайно важно в экстраординарной ситуации), а оппозиция так и не смогла сплотиться вокруг одной харизматической фигуры.

Парламент - на то и парламент, чтобы все были разными, чтобы все были спорящими. Это сейчас наш так называемый «парламент» - не место для дискуссий. Монолит. Но если до этого якобы монолита долетит хоть один маленький отзвук недовольства сверху - он не просто рассыплется, он атомизируется. И побегут они все предавать друг друга, пламенно и взахлеб. За исключением, естественно, нескольких достойных людей.

Первый парламент России - самый свободный, самый ответственный, самый независимый от рыка исполнительной власти. И еще раз скажу о мужестве. Напомню, что это одни и те же люди два раза за три года напрямую сталкивались с танками. Одни и те же. Только во второй раз танки стреляли. Среди бела дня, в центре одной из мировых столиц и по живым людям. В принципе, после такого никакое гражданское общество - не жилец.

Оставались люди, которые еще это понимали. Меня совсем не удивляет, что среди них оказались старые диссиденты, отсидевшие в советских тюрьмах, такие как писатели Вл.Максимов, Андрей Синявский, Петр Егидес, написавшие в октябре де 1993 года пророческий текст:

...И наконец - не забудем, что трагедия началась с президентского указа, и спросим хотя бы себя: неужели глава государства настолько близорук, что не мог рассчитать последствий, когда нарушал закон, по которому стал президентом? И каков в этих событиях процент президентской близорукости, а каков - расчета? Но не называется ли такой расчет провокацией?

И еще: откуда появилось это странное убеждение, что демократия - это Ельцин и ничего, кроме Ельцина? Живут себе народы разных стран, Франция, скажем, или Германия, без всякого Ельцина, но вполне при демократии... И опять же - без президентов демократии бывают, а вот без парламента, без независимого суда, без свободы слова и неприкосновенности личности - нет...

Как видим, общество или было равнодушным, или раскололось. И это был реальный случай локальной гражданской войны. Самым ярким примером здесь служит то, что брат моего товарища, находящегося все эти дни в Белом Доме, был в те же дни ровнехонько на другой стороне.

Фото: ИТАР-ТАСС/ Александр Шогин

[Александр Балашов]

Газета "Коммерсантъ" №53 от 24.03.1993

Ночное заседание суда смягчило формулировки

Вчера в 7.00 закончилось продолжавшееся почти сутки заседание
Конституционного суда России. Оно было посвящено рассмотрению субботнего
обращения президента России к народу. Незадолго до открывшейся в 16.00 сессии
Верховного Совета был распространен официальный текст вердикта судей. Судя по
этому документу, в целом осуждающему действия президента, судьи приложили
немало усилий для смягчения формулировок.

В 10.00 22 марта Конституционный суд приступил к рассмотрению субботнего
обращения президента к народу и последовавших за ним событий, которые
развивались при активном участии Валерия Зорькина. Еще до начала заседания
председатель Конституционного суда заявил по телевидению, а затем и на сессии
ВС о совершении президентом государственного переворота. По мнению экспертов,
такие действия Валерия Зорькина являются грубым нарушением Закона о
Конституционном суде и должны были (в соответствии с тем же законом) повлечь
приостановление полномочий его председателя (см. Ъ от 23 марта). Вечером того
же дня г-н Зорькин попытался оправдаться перед журналистами на краткой
десятиминутной пресс-конференции. Он заявил собравшимся, что инициатива
последнего выступления исходила не от самого председателя, а от всего
Конституционного суда. Валерий Зорькин также сообщил журналистам, что не
причисляет себя к врагам президента и "не находится в кармане у Хасбулатова".
Тем не менее, решением суда президент России признан виновным в нарушении
основополагающего конституционного принципа разделения властей. Однако, по
мнению экспертов, формулировки судейского вердикта нельзя назвать
категоричными. В решении суда не идет речь о приведении в действие процедуры
импичмента, что значительно затруднит неизбежные антипрезидентские шаги
парламента.
По мнению экспертов, относительная мягкость формулировок в решении
Конституционного суда объясняется стремлением судей уменьшить негативные
последствия гневного выступления своего председателя, прозвучавшего накануне
с телеэкрана.