*3152. Аристотель и Перипатетики

[Александр Марей]

https://www.youtube.com/watch?v=6fl076eFPIg

[Российский гуманитарий]

https://www.youtube.com/watch?v=F9iiE0lhMvY

[Андрей Зубов]

https://www.youtube.com/watch?v=daMyhGxMOzw

[Тeach-in]

https://www.youtube.com/watch?v=20gFeWaQ-eQ

[365 дней]

https://www.youtube.com/watch?v=0dKsl11ytIE

[Чистый исторический интернет]

https://w.histrf.ru/articles/article/show/aristotiel

Величайший греческий философ.

Родился в греческом городе на восточном побережье п-ова Халкидика недалеко от Афона, колонии Халкиды на о. Эвбея, в семье Никомаха, врача из рода Асклепиадов, лейб-медика и друга македонского царя Аминты III, сын которого Филипп II был сверст*ником А. В 367—366 до н. э. прибывает в Афины (см. Афины Древние), где, вероятно, на короткое время попадает в школу ритора Исократа. Затем переходит в Академию Платона и остается членом академического кружка вплоть до смерти Платона в 347 до н. э. После этого А. (вместе с Ксенократом) отправляется в Малую Азию (Лидию) к Гермию, правителю Атарнея и Асса, знавшему Платона и членов Академии, и 3 года проводит в кружке платоников в Ассе, который вынужденно покидает в связи с гибелью Гермия. В 343—342 до н. э. принимает приглашение Филиппа II участвовать в воспитании его сына Александра (в Пелле и Миезе). После смерти Филиппа и вступления на престол Александра Македонского в 335—334 до н. э. и вплоть до его смерти в 324—323 до н. э. А. живет в Афинах и ведет занятия в школе, организованной им в Ликее. После смерти Александра и победы антимакедонской партии в Афинах А. удаляется в Халкиду на о-в Эвбея до конца жизни. О сочинениях А. мы знаем по спискам, сохраненным у Диогена Лаэртского, приведшего названия 139 трудов, из «Жизнеописания Аристотеля» Гезихия, содержащего 197 названий, а также по восходящему к Андронику Родосскому (I в. до н. э.) сохраненному в арабских источниках так называемому «cписку Птолемея» (см. Düring, 1957, p. 41—50, 83—89, 145–193, ср. p. 221—231). Сочинения А. дошли до нас в более чем 1000 греческих рукописях, более 2000 — на латыни; помимо этого сохранилось множество сирийских, арабских, армянских и других переводов, а также многочисленные комментарии и толкования. В 1891 среди папирусов Британского музея была обнаружена «Афинская полития», древние папирусные фрагменты А. собраны в Corpus dei papiri filosofici (Firenze, 1989). В издании Андроника сочинения А. были классифицированы по 4 разделам: логика, которая рассматривалась и самим А., и его последователями не как самостоятельная часть философии, а как введение и необходимый инструмент философии (трактаты «Категории», «Об истолковании», «Первая аналитика», «Вторая аналитика», «Топика», «Софистические опровержения»); этика (в 3 сочинениях: «Большая этика», «Эвдемова этика», названная по имени редактора Эвдема Родосского, ученика А., и «Никомахова этика», названная по имени Никомаха, сына А., вероятно подготовившего текст к изданию) вместе с «Политикой» входила в практическую философию и дополнялась «Риторикой» и «Поэтикой» (которые в курсах аристотелевской философии, а потому и у комментаторов чаще следовали за логикой); физика относилась к теоретической философии, представленной сочинениями, излагавшими учение о «природе» в широком смысле слова, включая биологию: «Физика», «О небе», «О возникновении и уничтожении» и «Метеорологика» посвящены неживой природе, а живой — «О душе» и корпус биологических трудов («История животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных»), а также «Малые естественнонаучные сочинения» — собрание текстов, включающее трактаты «Об ощущении и ощущаемом», «О памяти и воспоминании», «О сне и бодрствовании», «О сновидениях», «О прорицании на основании снов», «О долголетии и краткости жизни», «О дыхании»; первая философия, или «метафизика»: собрание материалов в 14 книгах, получившее в издании Андроника Родосского название «Метафизика» (т. е. «то, что после физики»), сам А. относил к науке, которая, по его словам, есть умозрительная наука о причинах и началах, или мудрость. Первая философия исследует сущее как сущее, это наиболее божественная и драгоценная наука, какая «могла бы быть или только, или больше всего у бога»; «все другие науки более необходимы, нежели она, но лучше — нет ни одной». В «Метафизике» А. излагает учения о четырех причинах: таковы сущность, или «чтойность», суть бытия; материя, или субстрат; источник движения; «то, ради чего», или благо, т. е. цель всякого возникновения и движения; специально анализирует категории «сущности», «природы», «единого» и пр. В частности, А. рассматривает неподвижную и существующую отдельно сущность божественного ума, понимаемого как целевая причина движения. Ум вечно мыслит, предмет его мысли прост, и этот предмет — он сам. Его сущность — деятельность, у него нет материи, и движет он как предмет желания и мысли, т. е. так, как предмет любви движет любящим. Первое движение — вечное круговое движения неба в целом, а от него — все остальные движения. При этом для планет, движущихся сложными движениями, также должны быть неподвижные двигатели, каждый из которых задает круговое движение определенной сферы, а все вместе они создают то сложное движение звезд и планет, которое мы наблюдаем. В соответствии с моделью Евдокса — Каллиппа, число сфер и неподвижных сущностей должно быть 49; в тексте А. их 47. А. анализирует учения прежних мыслителей с целью показать, что ни один вид причин им не упущен, а все причины вместе определенно и отчетливо сведены впервые. При этом А. специальное внимание уделяет критике платоников и пифагорейцев. В списках сочинений А. есть и тексты, относящиеся к математике («О монаде», «Астрономия», «Оптика», «О движении» «О музыке»), которая также включается в теоретическую философию; однако ни один из них (кроме двух незначительных фрагментов «Оптических проблем») не сохранился. У А. философия впервые оказывается строго продуманной системой дисциплин. Однако перед новоевропейской историко-философской наукой очень поздно встал вопрос об эволюции его взглядов. Только начиная с работ В. Йегера (1912, 1923) стало очевидно, что без понимания генезиса дошедших текстов А. невозможно уяснить философскую эволюцию А. и структуру самих текстов. Чрезвычайная важность генетического подхода для корректного понимания текстов А. не отменяет преимуществ систематического изложения его философии. А. дает первый в истории европейской философии пример школы систематически развитой философии как науки в смысле реального исследования отчетливо выявленных предметных областей. В отличие от пифагорейцев, впервые осознавших специфику философии как рационально контролируемой в рамках школы сознательной ориентации человека в мире чувственного опыта и наличных социальных и духовных ценностей, что привело к открытию самой сферы научного знания и реальных успехов в математике; в отличие от софистов и Платона, развивших институт философской школы и практически разрабатывавших философию как пайдейю, т. е. как систему воспитания и дисциплинарно дифференцированного образования, А. впервые в рамках данного института занят научной разработкой отдельных дисциплин. Именно благодаря А. была установлена и предметная область самой философии как науки о первых началах, о сущем как таковом (первая философия) и как системы прочих наук, занятых исследованием первых начал в каждой так или иначе установленной области бытия и знания о нем. А. впервые систематически разработал инструментарий и методологию философского исследования, создав логику, упорядочив терминологический и понятийный аппарат философии и введя жанр прагматии — философского трактата, посвященного систематической разработке определенной темы. А. ограничивает философское рассмотрение сферой бытия, представленного разного рода сущностями: от неподвижного вечно деятельного (актуального) ума, первой целевой причины всех изменений в мире, до преходящих индивидуальных вещей. Между ними сверху вниз: надлунная область — вечно движущаяся первым естественным движением состоящая из эфира сфера неподвижных звезд и система сфер, обеспечивающая движение планет; подлунная область, в которой высшую иерархическую ступень занимают одушевленные, чувствующие, разумные существа, низшую — неодушевленные предметы, состоящие из четырех элементов и находящиеся в одном из естественных движений или покоящиеся в своем естественном месте; промежуточные ступени заняты растениями и животными, имеющими от одного (осязание) до пяти чувств. Впервые у А. приобретает значение понятие природы, «которая ничего не делает напрасно». Разные уровни бытия изучаются разными науками, составляющими определенную иерархию: от первой философии, или мудрости, до практической философии, базирующейся на наблюдении за реальными фактами социальной жизни и не претендующей на всеобщность, свойственную теоретическим наукам. Логика и творческие науки заняты областью искусно (технически) построенной речи, при этом первая вырабатывает правила ведения диспута и построения доказательства, а вторые ориентированы на наблюдение за реальной практикой составления политических и судебных речей и поэтических произведений, хотя и предполагают пользование силлогизмами (риторика) и понимание общего (поэтика). У А. нет платоновского блага-единого, превосходящего бытие; неизбежной двойственности предела-беспредельного в качестве границы между ним и бытием и нет досягающей бытия материи: его универсум целиком помещается в пределах иерархически устроенного бытия, вопрос о границах которого А. не рассматривает. Поэтому перед А. не стоит проблема возникновения мира и отсутствует стремление генетически объяснить его современное состояние. Описания внешнего мира, занятия биологией, изучение государственного устройства, сводка мнений предшественников по разным вопросам остались свидетельством интеллектуальной открытости и восприимчивости А. к реальному многообразию данных чувственного опыта. А. дал существенное развитие самому институту философской школы, созданной Платоном, и именно поэтому оказался востребован в последующей философской и богословской традиции, прежде всего в позднеантичном платонизме и христианстве, но также у арабов и евреев. Этим и определяется его роль главы школы, авторитета, к которому неизменно обращаются ради укрепления складывающейся традиции школы, но который стремится оспорить всякая новая эпоха, существенно расширяющая свой интеллектуальный горизонт. Учение А. остается в ХХ в. важной точкой отсчета во многих областях знания. Аристотелевская силлогистика занимает свое почетное место в качестве введения в любой курс современной «неклассической» логики. Демократические изменения в странах Европы, крушение монархий и тоталитарных режимов постоянно стимулировали интерес социологов к политическим концепциям А.

Сочинения:

Аristotelis Opera, ex recensione Immanuelis Bekkeri edidit Academia Regia Borussica [183l], editio altera quam curavit Olof Gigon, accedunt Berolini apud W. de Gruyter, 1960.

См. также новые издания текстов в сериях: Bibliotheca Teubneriana. Oxford Classical Texts, Loeb Classical Library. Collection de Universités de France (Budé);

Аристотель. Сочинения. В 4 т. / под ред. В. Ф. Асмуса, З. Н. Микеладзе, И. Д. Рожанского, А. И. Доватура, Ф. Х. Кессиди. М., 1976—1984 (Философское наследие);

Англ.: [J. A.Smith et al.] W. D. Ross (ed.), The Works of Aristotle Translated into English, Oxford, 1908—1962. 12 V.;

Также в серии: Loeb Classical Library;

Фр. в серии: Collection de Universités de France (Budé);

Нем.: E. Grumach, H. Flashar (hrsg.).

Авторы статьи: Шичалин Ю.А., Глухов Ю.А.

© Российская Историческая Энциклопедия

Литература

Зубов В. П. Аристотель. М., 2000
Лукасевич Я. Аристотелевская силлогистика с точки зрения современной формальной логики, М., 1959
Серия отчетов с конференций: Symposia Aristotelica 1957, 1960, 1966, 1969, 1972, 1975
Cherniss H. Aristotle’s Criticism of Plato and the Academy, 1944
Chroust A. H. Aristotle. New Light on His Life and on Some of his Lost Works. 2 vol. London, 1973
Düring I. Aristoteles. Darstellung und Interpretation seines Denkens, 1966. Idem. Aristotle in the Ancient Biografical Tradition, 1959
Guthrie W. K. C. A History of Greek Philosophy. T. VI. Cambridge, 1980
Flashar H. Aristoteles // Überweg Fr. Grundriss der Geschichte der Philosophie. Völlig neubearbeitete Ausgabe. Die Philosophie der Antike. B. 3: Ältere Akademie — Aristoteles — Peripatos / hrsg. Von H. Flashar. Basel-Stuttgart, 1983
Jaeger W. Aristoteles. Grundlegung einer Geschichte seiner Entwicklung. Berlin, 1923
Idem. Studien zur Entstehungsgeschichte der Metaphysik des Aristoteles, 1912
Moraux P. D’Aristote à Bessarion. Trois exposés sur l’histoire et la transmission de l’Aristotelisme Grec. Quebec, 1970
Idem (hrsg.). Aristoteles in der neuen Forschung. (WdF 61), 1968
Robin L. Aristote. Paris, 1944
Ross W. D. Aristotle. London, 1945
Wehrli F. Die Schule des Aristoteles. Texte und Kommentar, 8 Hefte. 1944—1956

[Виктор Лега]

https://pravoslavie.ru/88155.html
Аристотель
Часть 1. Зачем отцы Церкви обращались к его учению?

Виктор Лега

Почему некоторые из святых отцов попали под влияние древнегреческого философа Аристотеля, и в чем оно заключалось? Как возникло понятие «метафизика», и зачем оно понадобилось философу? Как его учение помогло в споре с еретиками? Об Аристотеле, его учении и его влиянии на христианский мир рассказывает преподаватель философии Виктор Петрович Лега.

Аристотель Аристотель

Святые отцы и Аристотель

Аристотель оказал влияние не только на философию, но и на богословие. Хотя отцы Церкви по-разному относились к этому мыслителю.

Вообще всех богословов первых веков христианства можно условно разделить на три категории: те, которые не любили философию и не попали под влияние ни одного философа; те, которые попали под влияние Платона, и те, которые попали под влияние Аристотеля. Есть, конечно, и те, кто в той или иной мере усвоил учение скептиков или стоиков, но таких гораздо меньше.

Наиболее известные святые, бывшие под влиянием Аристотеля, – преподобный Иоанн Дамаскин и отцы-каппадокийцы

Наиболее значительный и известный из святых отцов, бывший под влиянием Платона, – блаженный Августин; наиболее известные святые, бывшие под влиянием Аристотеля, – преподобный Иоанн Дамаскин и отцы-каппадокийцы.

Философствовать, прогуливаясь

Аристотель родился на северо-востоке Греции, недалеко от Халкидики, в городе Стагиры, и отсюда происходит его прозвище: часто его называют Стагиритом – по месту рождения. Его отец был придворным врачом царя Македонии Аминты III. Когда Аристотель подрос, то поехал в Афины, где познакомился с Платоном и на 20 лет стал его учеником. Платон отзывался об Аристотеле очень высоко, хотя и критиковал его за слишком свободный ум. Вот как он говорит о двух своих наиболее талантливых учениках: «Аристотелю нужна узда, а Ксенократу – кнут».

После смерти Платона Аристотель ожидал, что возглавит школу своего учителя, но главой школы избрали племянника Платона Спевсиппа, не самого выдающегося философа. И разочарованный Аристотель уезжает в Малую Азию, в город Ассос. Правитель этого города Гермий был страстным любителем философии, мечтал стать учеником Платона, но… плохо знал математику (а тех, кто был не в ладах с математикой, Платон к себе просто не брал). Попав к правителю Ассоса, Аристотель сообщил ему, что математика совсем не нужна для философии. Гермий так обрадовался, что даже выдал за Аристотеля свою племянницу.

Философ стал учить правителя философии, но, к сожалению, продлилось это недолго: два года спустя Ассос был захвачен персами, Аристотель сумел спастись, а Гермий после долгих мучений был казнен персами. Его последними словами были: «Передайте друзьям: я никак не опорочил светлое имя философа», то есть принял мучения стойко и мужественно.

Аристотель вернулся в Грецию, и по старой памяти его призывает к своему двору другой царь Македонии, сын Аминты III Филипп, чтобы тот учил его сына Александра. И четыре года Аристотель воспитывает будущего царя – Александра Македонского! Когда юноше исполнилось 16 лет, он стал соправителем Филиппа, и уроки Аристотеля ему были уже не нужны. Он всегда очень высоко ценил философа и как-то даже сказал: «Я чту Аристотеля наравне со своим отцом. Если отцу я обязан жизнью, то Аристотелю обязан всем, что дает ей цену».

Аристотель возвращается в Афины, где создает свою школу в саду в честь Аполлона Ликейского – отсюда пошло ее название «Ликей», отсюда же пошло наше слово «лицей». Школу называли перипатетической – от слова «перипатео» – «прогуливаться», потому что, говорят, обучение Аристотель вел, прогуливаясь с учениками по саду. Однако скучные историки философии эту легенду подвергают сомнению, поскольку, действительно, преподавать, прогуливаясь, не очень удобно – тем более такую сложную философию, как у Аристотеля. Скорее всего, говорят они, преподавание велось в перипатосе – это нечто вроде веранды: крытая галерея вокруг храма, где можно укрыться от солнца, где дует ветерок и потому не так жарко, как в самом помещении.

Работы Аристотеля, которые мы знаем сегодня, – это как раз лекции, что читались в «Ликее». Потому они и написаны сложным языком, что предназначались только для учеников: Аристотель не писал для широкого круга читателей.

Александр Македонский, как известно, умер слишком рано, и после его смерти вся империя стала трещать по швам. В Афинах взяла верх антиалександровская партия, которая стала сводить счеты со своими противниками. Тут и вспомнили, что Аристотель был учителем Александра Македонского. Спасаясь от преследований, Аристотель сказал: «Я не хочу, чтобы афиняне обагрили свои руки кровью еще одного философа», намекая на Сократа, и уехал на остров Эвбея. Там несколько месяцев спустя он скончался от болезни желудка.

Аристотель – личность, рядом с которой мало кого можно поставить. Он написал работы во всех областях знаний, и в каждой области оставил такой мощный след, что до сегодняшнего дня его воззрения не утрачивают своей актуальности. Пожалуй, исключение – математика. Но о том, почему Аристотель не любил и не ценил математику, мы поговорим позже.

Логика – результат борьбы с софистами

Самый мощный и никем не оспариваемый вклад Аристотеля в науку – это вклад в логику. Он создает науку о мышлении. Точнее, сам он наукой ее не называет. Любой ученый пользуется логикой, поэтому она скорее орудие, инструмент, как впоследствии и стали называть логику, – «органоном», что по-гречески значит «орудие». Формально логика была создана Аристотелем в его борьбе с софистами. Почему софисты совершали свои ошибки? Потому что – показывает Аристотель – они нарушали некоторые законы мышления, о которых раньше никто не знал.

Продолжая линию Платона и Сократа – особенно в этой борьбе с софистами – Аристотель показал, что существуют законы мышления, которые нарушать нельзя, иначе мы не откроем истину.

Самым важным из них является закон непротиворечия. Его нельзя доказать, но им пользуется любой человек. Мы бы сейчас сказали просто: «А» не равно «не-А», то есть некая вещь или белая, или не белая – третьего не дано. У Аристотеля закон о непротиворечии формулируется следующим образом: «Невозможно, чтобы одно и то же было и не было присуще одному и тому же в одно и то же время в одном и том же отношении».

Вот вопрошают: я человек высокий или низкий? Софисты бы сказали: и высокий, и низкий. Но, извините, в разном отношении и в разное время – по-разному. В детстве я был маленького роста, сейчас подрос; по сравнению с кошкой я высокий, а по сравнению с жирафом – низкий.

Основоположник… всех наук

Конечно, Аристотель написал и множество других работ, став основоположником практически всех наук: им создан комплекс работ по физике (собственно, Аристотель поэтому и считается основателем физики, и на 2000 лет он будет самым крупным физиком – до Галилея и Декарта), биологии (его труды «О частях животных», «О движении животных» и др.), экономике, политике, риторике, поэтике, этике. И, разумеется, у него были работы по философии (по метафизике, как мы часто называем). Самая известная работа Аристотеля из этого ряда получила название «Метафизика», но на самом деле философ это слово не использовал – оно возникло случайно. И вот как это было.

Андроник положил эти рукописи на полку после работ по физике, сделав надпись: “После физики” – по-гречески “Та мэта та фюсика”

Нам это непонятно, но в античности философов – даже великих – часто забывали, и на несколько столетий Аристотель просто будет мало кому интересен: его рукописи будут валяться в домах его верных учеников… А в I веке до Рождества Христова некий последователь философа, Андроник Родосский, решил эти многочисленные свитки как-то упорядочить. Он разобрал их и сгруппировал по областям знаний: вот работы по биологии, по этике, по физике… Осталось небольшое количество работ, которые он не знал, к какому разделу отнести. И Андроник положил их на полку после работ по физике, повесив надпись: «После физики» – по-гречески «Та мэта та фюсика». Это словосочетание превратилось в слово «метафизика», и позже его нашли очень удачным: физика занимается предметами материального, чувственного мира, а метафизика – сверхчувственного мира. Вот такое случайное попадание «в десятку».

Метафизика Аристотеля – это 14 небольших работ, друг с другом не связанных, иногда даже в некоторых положениях друг другу противоречащих. Поэтому и последующие споры об Аристотеле часто были вызваны тем, что философ, всегда находясь в поисках истины, размышляя о ней, иногда отказывался от своих предыдущих взглядов и выводов.

Нужно познавать чувственный мир!

Чтобы понять Аристотеля, надо уяснить, что, прежде всего, двигало им на протяжении всей его жизни.

Есть замечательная картина Рафаэля «Афинская школа», где художник изобразил всех античных философов, собрав их в одном месте, хотя в реальности их разделяли сотни лет. И в центре этой картины – Аристотель и Платон. Платон показывает рукой вверх: истина – в мире идей; а Аристотель показывает на землю: вот здесь она, истина, нужно познавать чувственный, материальный мир! Эту мысль Рафаэль замечательно понял.

Платон и Аристотель. Фрагмент картины Рафаэля Платон и Аристотель. Фрагмент картины Рафаэля


Поняли ее и христианские богословы, отцы Церкви, которые часто говорили: «Как сказал великий греческий богослов…», имея в виду Платона, понятно, без упоминания имени, или «Как сказал философ…» – и тогда имелся в виду Аристотель. Философ для них только один: Аристотель. Все остальные – его ученики. Философ – исследователь материального чувственного мира. И в этом главный интерес Аристотеля! Фактически он – ученый в современном смысле этого слова, человек, которому интересно всё в нашем мире: физика, биология, поэтика, политика, экономика – всё! Он не пытается построить идеальное государство, он никого не учит, как жить, – он изучает. А чтобы изучать, надо четко всё упорядочить. Именно поэтому Аристотель производит классификацию всех видов знания, которая на многие века, вплоть до нашего времени, определила структуру науки.

Что общего у поэта и сапожника

Философ выделяет знание теоретическое, практическое и творческое. Сразу заметим: знание творческое, или по-гречески «поэтическое», – это не то, что наверняка нам всем первым делом приходит в голову. Это знание ремесленника, который понимает, как из муки сделать пирог, из железа – подкову, из глины – горшок, из ткани – одежду; и знание творческого человека, который делает из слов – поэму, из звуков – музыку. Он знает, как что-то создать! Такое знание для Аристотеля – самое примитивное. Причем он не проводит серьезных различий между ремеслом и творчеством в современном смысле этого слова.

Знание практическое – это знание, касающееся действия людей, их поведения среди других. Аристотель делит его на три группы: этика, экономика и политика. Этика касается отношений человека к самому себе и к другому человеку; экономика – отношений в малых группах, прежде всего в семье («ойкос» – это семья), ведения хозяйства (и богословское значение слова «домостроительство», или «икономия», и аристотелевское значение слова «экономика» означают одно и то же – «ведение домашнего хозяйства»). А политика (от слова «полис» – «город-государство») рассматривает поведение людей в больших группах.

Эти два вида знания – не самые важные для Аристотеля. У него был совершенно иной, чем у современного человека, подход к знанию. Для нас самое важное знание – то, которое полезно, а то, которое бесполезно, никому и не нужно. Аристотель говорит: нет, то знание, которое полезно, как раз не важно, потому что, если оно полезно, значит, оно показывает, что я в нем нуждаюсь, а если я нуждаюсь, значит, я не совершенен. Вот Бог ни в чем не нуждается – ни в экономике, ни в политике, ни в творчестве; ремесленника нужно обучать, а Бога не нужно… Поэтому эти виды знаний – примитивные. А вот теоретическое знание – это, собственно, и есть наука. Оно божественно, поскольку человек прекрасно может без него обойтись, и поэтому занимается им не по нужде, а совершенно свободно. «И так же, как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя». И именно «такая наука могла бы быть или только, или больше всего у бога».

Три вида теоретического знания

Аристотель выделяет три вида теоретического знания: философия, физика и математика. Отличаются они по предмету изучения. Физика изучает предметы подвижные и существующие самостоятельно, то есть объективно, независимо от человека. Философия изучает предметы, тоже существующие самостоятельно, но при этом – неподвижные в принципе. Я часто прошу студентов привести пример этого, и после двух секунд размышления несколько из них тут же говорят: «Бог». Да, Аристотель называет философию «теологией». Конечно, Бог – самый первый, самый важный предмет ее изучения, но философия занимается и другими метафизическими сущностями, которые не могут двигаться, потому что движение есть только в чувственном мире.

И, наконец, математика изучает сущности, существующие не самостоятельно, то есть в уме человека, придуманные и потому неподвижные. Мысль ведь нематериальна – поэтому и не движется.

Физика – вторая философия, это наука качественная, а не количественная. Физика, скорее, ближе к лирике, а не к математике

Следовательно, математика Аристотелю неинтересна, потому что она не изучает реальность. Что она изучает? Для грека математика – это, прежде всего, геометрия: прямая линия, плоскость, окружность, точка – но разве они существуют в действительности? Их нет в природе – их придумали люди как некую абстракцию. И, сравнивая предметы физики и математики, в одном случае самостоятельно существующие и подвижные, в другом – несамостоятельно существующие и неподвижные, Аристотель делает вывод: математика и физика – абсолютно разные науки. Физика – это наука качественная, а не количественная, это тоже философия, только вторая, ибо изучает не вечное, а временное. Физика, скорее, ближе к лирике, а не к математике. Вплоть до XVII века доминирует такое мнение, и Галилею придется приложить много усилий, чтобы показать, что математика – это язык физики, и в этом спорить с Аристотелем, у которого к тому времени будет 2000-летний авторитет. То, что нам кажется очевидным, для того времени было, наоборот, сумасшедшим.

Учение о четырех причинах

Главные вопросы философии: из чего? каким образом? что это такое? для чего?

Главный предмет изучения для Аристотеля – чувственный мир, а главный вопрос разделяется на четыре части. Для того, чтобы мы познали какую-нибудь вещь, утверждает Аристотель, мы должны ответить на четыре вопроса: из чего эта вещь состоит? каким образом эта вещь возникла? что это такое? для чего она существует? Ответив на эти вопросы, мы выясним всё, что нас интересует! То есть мы выясним четыре причины: материальную (из чего?), движущую (каким образом?), сущностную (что это такое?) и целевую (для чего?). Философ скромно говорит, что почти всё это было открыто до него: материальную причину открыли древние философы, рассуждая, из чего всё состоит, и предлагали разные варианты: из воды, огня, воздуха или из земли; движущую причину открыли Эмпедокл и Анаксагор, которые утверждали, что кроме материи должна быть еще некая движущая, божественная причина, приводящая неподвижную материю в движение; сущностную открыл Платон: он говорил, что у каждой вещи есть некоторая сущность в виде идеи этого предмета.

В качестве своего скромного вклада Аристотель выделил еще и целевую причину: он утверждал, что Платон, к сожалению, целевую причину не отделил от сущностной, а это все-таки разные вещи.

Вся философия Аристотеля, по сути, раскрытие этих четырех причин.

Аристотель и спор с еретиками

Рассмотрим сущностную причину – здесь Аристотель в некоторых положениях резко не согласен с Платоном. Прежде всего, он не согласен с тем, что, по Платону, сущностная причина существует отдельно от предмета. Этот взгляд приводит к разным проблемам и противоречиям. Есть вещь, скажем, стол, и есть идея стола где-то там, в занебесной области, в отдельном, идеальном мире. Аристотель говорит, что это не так, это лишь уход от ответа, вызывающий массу проблем: если есть идея стола, значит, должна быть и идея у идеи стола и так далее до бесконечности. А если стол причастен идее стола, а не идее табуретки, значит, должна быть причина, по которой стол причастен идее стола. Следовательно, должна быть идея причастности стола идее стола или, как говорит Аристотель, идея причастности человека идее человека. Ведь должна же быть причина того, что я человек, а не, скажем, собака. А если есть причина, значит, она выражается на языке идеи.

Но самый главный недостаток теории идей для Аристотеля в том, что идея не объясняет движения! Ведь идея сама по себе неподвижна и вечна. Сказать: «идея движения» примерно так же нелогично, как сказать, что квадрат круглый. Поэтому сущность, по Аристотелю, существует в самом предмете и составляет его форму или вид. И чтобы ее выявить, надо дать определение.

Когда я говорю, что стол – это мебель, предназначенная для того, чтобы за ней обедать, писать или выполнять какие-либо другие операции, я тем самым провожу отличие стола от табуретки, которая тоже является мебелью, но предназначена для того, чтобы на ней сидеть. Мы определили сущность каждого предмета, выделив сущностное свойство из какого-то общего абстрактного вида «мебель».

Мысль, что сущность предмета существует в нем самом, а не отдельно от него, станет аргументом в споре с несторианами и монофизитами

В богословской литературе эпохи Вселенских Соборов эта мысль Аристотеля – о том, что сущность предмета существует в нем самом, а не отдельно от него, – примет вид выражения «не существует сущности без ипостаси» (под ипостасью, по терминологии святителя Василия Великого, подразумевается индивидуальный предмет или личность). Одни будут делать на основании этого вывод, что, поскольку во Христе существуют две природы, то и ипостасей, или лиц, в Нем тоже две (так возникнет ересь Нестория). А другие будут утверждать, что, наоборот, поскольку во Христе одна ипостась – Божественная, то и природа в Нем тоже одна – Божественная (ересь монофизитства). Казалось бы, отцы Церкви должны признать ошибочным учение Аристотеля, раз из него вытекают такие следствия. Но нет, Леонтий Византийский в споре с несторианами и преподобный Иоанн Дамаскин в споре с монофизитами укажут, что еретики совершенно исказили и неправильно поняли Аристотеля, и на основании этого же тезиса – что «нет сущности без ипостаси» – защитят православное учение о двух природах и одном Лице в Иисусе Христе. Настолько велик был авторитет Аристотеля среди этих православных богословов!

Дело в том, что и несториане, и монофизиты слишком буквально поняли мысль Аристотеля и стали утверждать, что сущность может существовать только в своей ипостаси. Преп. Иоанн Дамаскин в работе "О вере против несториан" на это возразил: «Как не бывает ипостаси без сущности, но каждая ипостась не обязательно имеет свою собственную сущность, так нет и сущности без ипостаси, и не обязательно для соединяющихся иметь каждому свою частную ипостась». Иначе говоря, некая сущность может быть воипостазирована в иной ипостаси. Поэтому, продолжает преп. Иоанн Дамаскин, «у Христа, говоря о двух природах, нет необходимости давать каждой природе собственную ипостась, но две природы имеют одну общую ипостась Сыновства, то есть [ипостась] Сына Божия, и поэтому мы говорим, что две природы суть одна ипостась»

«Первая материя» и «нетварные энергии»

Вторая Аристотелева причина, на которой мы остановимся, – материальная причина. Материя – это то, «из чего». Фактически материальная причина противоположна сущностной. Ведь если каждый предмет, имеющий сущность, форму, – это уже некоторая действительность, то до своего возникновения предмет обладал возможностью стать. Скажем, пирог прежде был мукой, стол прежде был древесиной; вот мука, древесина – это и есть материальные причины. Но, говоря «мука», мы понимаем, что это не древесина – из древесины я пирог не испеку. То есть это тоже некоторая сущность. Не совсем материя: если я понимаю, что такое мука, что такое древесина, то, значит, у них есть некоторая сущность. Аристотель говорит, что это вторая, последняя материя. А есть первая материя, существующая лишь в абстракции, – это то, из чего может возникнуть всё: и пирог, и стул, и автомобиль… всё что угодно. Другими словами, это чистая возможность.

Аристотель вводит два очень важных понятия, чтобы отличить материальную причину от сущностной: сущностная причина – это действительность. Да, древесина действительно стала столом, мука действительно стала пирогом, у них теперь нет возможности стать чем-то другим. А материальная причина – это возможность: есть мука, есть древесина – они могут стать пирогом, хлебом, блинами; табуреткой, стулом, шкафом… это пока еще только возможность.

По-гречески возможность – «дюнамис», а действительность – «энергия».

Когда православные отцы говорят о Божественных энергиях, они часто имеют в виду Божественное присутствие, действительное присутствие Бога в нашем мире. Под нетварными энергиями Божества имеется в виду присутствие действительное, это не «дюнамис», это не «возможность», но, как говорил святитель Григорий Палама, реальное Божественное присутствие в нашем мире. И Фаворский свет – это не просто возможность увидеть какое-то атмосферное явление, это реальное Преображение Господа нашего Иисуса Христа, действительное явление Его Божества.

Так что даже терминологически язык Аристотеля помогает нам понять многие богословские вещи.

(Продолжение следует.)



26 ноября 2015 г.