552. Елена Лукьянова

[Елена Лукьянова]

http://www.novayagazeta.ru/politics/67715.html

К вопросу о верховенстве права в контексте российской внешней политики, или Почему, согласно закону Российской Федерации, Крым все-таки не совсем наш

19.03.2015

Фото: Евгений Фельдман / «Новая»

К сожалению, в истории обычно остается приговор истории, а не приговор права. Тем важнее вовремя проанализировать события на предмет их «правовой чистоты». Чтобы в обстоятельствах другой правовой реальности дать возможность потомкам войти не в закрытую, а в только полуприкрытую дверь нового международного доверия…

Право и его верховенство как яблоко раздора

Комментируя высказывания президента России Владимира Путина по поводу Украины, президент США Барак Обама сказал: «У президента Путина, вероятно, другой набор юристов. Может быть, у него другой набор интерпретаций». Надо сказать, что Обама был весьма деликатен. Канцлер ФРГ Ангела Меркель высказалась жестче: «Россия во время кризиса на Украине действовала по закону джунглей, актуальному для XIX—ХХ веков». Что это — нападки геополитических конкурентов, стремящихся к мировому господству? Или дело действительно в праве?

Российские юристы действительно иначе, нежели их европейские и американские коллеги, понимают право. На вопрос о том, что такое право, большинство из них довольно быстро и без запинки ответит, что право есть совокупность санкционированных государством правил поведения, нарушение или неисполнение которых влечет за собой применение юридической ответственности. Но мало кто уточнит, что есть еще целый набор требований к содержанию и форме этих правил, к тому, как они формулируются, каким образом принимаются и — главное — как работают.

Это обусловлено тем, что в России, начиная с последних десятилетий XIX века и до 20-х годов XX века, активно разрабатывалась позитивная теория права. Тогда это были новые идеи, имевшие западноевропейские корни, а правовой позитивизм был мировым трендом.

За прошедшие полтора века взгляды на государство и право в мире сильно изменились в пользу естественно-правового подхода, где помимо права, создаваемого государством, существует еще «естественное право», имеющее бо́льшую силу, чем позитивное, и включающее в себя представления о справедливости и общем благе и социальные институты, защищающие свободные обмены и позволяющие пресекать агрессивное насилие. В России же, наоборот, произошла консервация позитивистских взглядов на право. Потому что авторитарной советской власти позитивный подход к праву был выгоден, и советские ученые, отвергая враждебные «буржуазные» исследования, продолжали изучать постулаты позитивистской теории права. В итоге единственным научным содержанием права стало изучение законов, а юриспруденцию подменили легистикой.

По наследству от СССР традиции юридического позитивизма образца столетней давности перешли к современной России как господствующее направление в науке. Господствующее, но, к счастью, не единственное. Потому что в настоящей российской науке есть много современного и интересного. Но в целом массовая российская наука и школа, готовящие специалистов для судебной и правоохранительной системы, не рассматривают право как сложную социально-политическую науку с огромным количеством неотъемлемых друг от друга тонких внутренних взаимосвязей и взаимозависимостей.

Противореча сама себе, массовая российская юриспруденция декларирует, что материальным источником права является жизнь, но при этом единственными и достоверными источниками считает формальные. В отличие от англичан, которые давно уже не употребляют слово «право» в чистом виде. У них в юридическом дискурсе оно называется «law and morality» (право и мораль).

…Присоединение России в 1998 году к Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод» одномоментно внесло в официальную юридическую лексику огромное количество новых, не свойственных ей раньше понятий. Самым сложным для российского восприятия оказался термин «верховенство права». Его попытались перевести дословно, и... получилось «верховенство закона». Потому что словосочетание «rule of law», которым в английском языке обозначается верховенство права, при не слишком качественном переводе переводится на русский одинаково — и как верховенство права, и как верховенство закона. Но в английском law означает скорее не форму и не текст нормативного правового акта, принятого парламентом, а некое особое правовое предписание, отличающееся высшим смыслом, что не совсем соответствует русскому слову «закон» с формальной точки зрения. Слово «law» вообще не аутентично слову «право» в его российском понимании, и переводить его как «право» нельзя.

В итоге английское rule of law и его русский перевод — это совершенно разные философские понятия. Потому что верховенство права помимо строгого соблюдения закона, юридической силы и иерархии нормативных актов в первую очередь означает верховенство смыслов, а в России трактуется как верховенство буквы закона. В докладе Венецианской комиссии «О верховенстве права» разнице между понятиями «верховенство права» и «верховенство закона» уделено специальное внимание. «В недавнем прошлом, — говорится в нем, — суть верховенства права в некоторых странах была искажена до того, что она стала равнозначной таким понятиям, как «верховенство закона» («rule by law»), или «управление на основе законодательства» («rule by the law»), или даже «закон на основе норм» («law by rules»). Такие формы толкования позволяют оправдать авторитарные действия правительств и не отражают истинного значения понятия «верховенства права».

…Еще большую путаницу в российскую трактовку принципа верховенства права внес закрепленный Конституцией России термин «правовое государство», который является континентальной альтернативой англосаксонского «верховенства права». Однако за двадцать лет в России так и «не сложилось того единства, которое позволило бы говорить о наличии в российской юридической науке общепризнанной доктрины правового государства» .

Не сложилось и не могло сложиться. Потому что все определения российских учебников, в которых государство является формой организации общества, устарели. Они неверны по отношению к любому современному государству, и вдвойне неверны для характеристики правового государства. Ведь правовое государство может быть определено не само по себе, а через его взаимоотношения с гражданским обществом, без которого не может существовать. Так же как и гражданское общество не может развиться в полном масштабе, если государство не является правовым.

[Елена Лукьянова]

http://echo.msk.ru/blog/elukyanova/1942134-echo/
17:02 , 10 марта 2017

автор
профессор факультета права НИУ Высшая школа экономики, Директор Института эффективности правоприменения

По сообщению портала URA.RU президент Владимир Путин дал поручение Правительству рассмотреть законопроект, подготовленный бывшим депутатом свердловского ЗакСо, лидером общественного содействия «За Урал» Владимиром Коньковым о лишении депутатов региональных Законодательных собраний их мандатов за невыполнение обещаний, данных во время избирательной кампании.

«Любой народный избранник может во время предвыборной кампании наобещать с три короба, а, попав в Думу, об обещаниях попросту забыть. Необходимо восстановить справедливость. Отсутствие отчетности и ответственности в период между выборами порождает безответственность и бесконтрольность, заведомо невыполнимые обещания в ходе избирательных кампаний, практику обмана избирателей со стороны отдельных депутатов», — объяснил «URA.RU» автор законодательной инициативы.

Предлагаемый им документ предполагает внести в соответствующий Федеральный закон поправки, которые бы позволяли досрочно прекращать полномочия депутатов-одномандатников в связи с утратой доверия избирателей. Подтвердить этот факт можно будет подписями в количестве не менее 5% избирателей по округу. Будучи, видимо, крупным специалистом по конституционному праву, г-н Конькова сумел-таки сообразить, что процедура снятия с должности депутата — партсписочника гораздо сложнее: в этом случае за кандидата поручалось общественное политическое объединение, которое и давало обещания. Тем не менее, он продолжает разрабатывать механизмы воздействия и на таких избранников. Коньков считает, что такие поправки повысят явку на выборах и их значимость в обществе, так как избиратели будут знать, что в случае чего у них будет возможность отозвать того или иного депутата за бездействие. Последние же, в свою очередь, боясь быть уволенными, начнут более эффективно работать, подчеркнул Владимир Коньков.

Ну вот что делать с такими самоделкиными и с чиновниками, которые прямо подставляют президента-юриста подобными поручениями? Несть им числа. И множатся, и множатся!

Итак, я имею что сказать по вопросу.

Первое. Для сведения г-на Конькова примерно в половине субъектов федерации у нас уже есть затерявшиеся в массе всякого ненужного законодательства региональные законы об отзыве депутатов. Это такой советский атавизм, вытащенный нынче наружу как крупное законодательное открытие. Подобные законы в современном мире мало где остались (например, в Китае, в Северной Корее и на Кубе). Они являются непременным атрибутом так называемого императивного депутатского мандата, малоуспешно практиковавшегося в СССР и иже с ним. Такой мандат не вписывается в теорию парламентаризма и не отвечает принципу независимости парламента. Все претензии к депутатам пустобрехам должны решаться в ходе выборов (если таковые имеют место быть в действительности), а не между ними.

Второе. При чем тут правительство и поручение президента? Речь идет о представительной власти, региональные парламенты имеют право законодательной инициативы, и исполнительная власть здесь вообще ни при чем никаким боком.
Третье. Если даже все же отзЫв (так это называется), то его процедура всегда должна быть сложнее процедуры выборов. В противном случае любого депутата о очень просто подставить, оболгать и ликвидировать как публичное лицо, наделенное государственно-властными полномочиями. То есть если наделение этими полномочиями происходит путем голосования, тог и лишение их должно происходить, как минимум, в том же порядке.

Четвертое. Право быть избранным носит длящийся характер в течении срока полномочий выборного органа. Оно трансформируется в право представлять интересы избирателей. И лишение депутата этого права путем сбора подписей нелигитимно. Это же, кстати, относится и к самороспуску представительных органов.

Пятое. Почему подписей-то 5%? Давайте уж тогда соответственно числу набранных депутатом голосов. А то оксюморон получается.

Шестое. Возникает неравенство депутатов одномандатников и партсписочников при остальном равенстве статуса. Как с этим быть, г-н Коньков?

Ну и последнее седьмое. Лично я вижу в этой странной новации превосходный способ расправы с неугодными депутатами и новый ротационно-коррупционный механизм. Отлично будут продаваться освободившиеся депутатские места. Как горячие пирожки.

В общем, с пламенным профессорским приветом к вам, господа псевдо-специалисты.

Искренне ваша Елена Лукьянова.

[Елена Лукьянова]

http://echo.msk.ru/blog/elukyanova/1974454-echo/
14:11 , 03 мая 2017

автор
профессор факультета права НИУ Высшая школа экономики, Директор Института эффективности правоприменения

Предлагаю не судить пока и не рядить по вопросу о том, может ли Алексей Навальный выдвигаться в Президенты после вступления в силу приговора по Кировлесу. Рано пока. Во-первых, говорить об этом надо будет, когда начнется президентская кампания. А она еще не завтра. Во, вторых, есть еще Верховный суд, который отправил дело на пересмотр по серьезным основаниям, а основания эти проигнорированы. В третьих, есть Конституционный суд (надежды на который немного, потому что если кто дело и затянет, то именно он). Ну и, в четвертых, как мы помним, ЕСПЧ вынес очень четкое решение по Кировлесу, в котором однозначно указано, что ребят судили в уголовном порядке за действия, практически неотделимые от обычной хозяйственной деятельности. Приговор остался без изменений вплоть до мотивов. А, следовательно, решение ЕСПЧ по факту не исполнено. И поэтому второе обращение в ЕСПЧ не займет много времени — решение уже готово.

Конечно, все понимают, что идет игра, не имеющая ровно никакого отношения к закону и законности. Но это наш нынешний повседневный удел. Не только по делу Кировлеса, а в сотнях и тысячах других гражданских и уголовных дел. И раз уж нам эту игру навязывают, то надо выигрывать. Во что бы то ни стало.