*82. Ведомости. От редакции

[Павел Аптекарь, Андрей Синицын]

http://www.vedomosti.ru/opinion/arti...rasivaya-borba
Статья опубликована в № 4205 от 17.11.2016 под заголовком: От редакции: Безопасная борьба

Противодействие коррупции в России дает только телекартинку, но не результат
17 ноября 01:29

Государственная борьба с коррупцией в современной России возможна только в виде шоу, зрелища. Граждане должны обсуждать высокий пост задержанного и светящийся спецсостав на руках, спорить, сколько миллионов долларов влезает в кейс, поражаться обувным коробкам с деньгами. Поскольку борьба с коррупцией в России не предполагает улучшения жизни простого гражданина – он никак не ощущает пользы от нее, – то заслуги «борцов» сравнимы с заслугами хороших кинорежиссеров. Граждане будут платить своими голосами за красивую картинку и сюжет.

Transparency International опубликовала новый «Барометр восприятия коррупции» на основании опроса десятков тысяч жителей в 42 государствах. Методология исследования по сравнению с аналогичными работами прошлых лет (2013 и 2010 гг.) изменилась. Тем не менее некоторые вопросы совпадают. В 2016 г. 62% опрошенных считают, что власть плохо борется с коррупцией (в 2010 г. – 52%, в 2013 г. – 77%). 61% респондентов полагают, что коррупция за последние годы выросла (в 2010 г. – 53%, в 2013 г. – 50%).

Список ведомств, которые россияне считают наиболее коррумпированными, изменился мало. В 2010 г. самыми нечистоплотными россияне назвали милиционеров, за ними следовали госслужащие и судьи, в 2013 и 2016 гг. пальму первенства перехватили чиновники. При этом россияне чаще жителей других стран стремятся уклониться от оценки коррупции в институтах и высших эшелонах власти, отмечает гендиректор ТИ-Р Антон Поминов.

Наши сограждане значительно реже европейцев считают приемлемым сообщение о фактах незаконного обогащения. Лишь 16% готовы сообщать о коррупции, 57% – не готовы.

В странах ЕС сообщение о коррупции нормой считают 45%, а в странах СНГ – 27%. Дело вряд ли только в исторически сложившемся негативном отношении к доносительству. Многие россияне опасаются ответных действий тех, о чьих злоупотреблениях они сообщат, считает Поминов. Из национальной стратегии борьбы с коррупцией исчез пункт о защите информаторов. Кроме того, люди видят, что, несмотря на громкие заявления первых лиц, борьба с коррупцией в высших эшелонах власти остается в основном ритуальной, по закону преследуются избранные казнокрады, а ряд фигурантов громких дел остались безнаказанными. Такой подход позволяет подменять системную борьбу с коррупцией ее избирательным применением для внутриэлитных чисток и в предвыборных целях.

В 2013 г. в свою способность повлиять на положение дел верили 45% опрошенных россиян, сейчас – всего 21% (для сравнения: в странах Евросоюза – 47%, в государствах СНГ – 31%). Более важными, чем коррупция, для россиян являются проблемы в экономике и здравоохранении. Но решить их сегодня власти не в состоянии, поэтому борьба с коррупцией, очевидно, будет важнейшей частью предвыборной повестки – 2018. У режиссеров впереди много работы.

[Николай Эппле]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...inogorodnih-ne
Статья опубликована в № 4213 от 29.11.2016 под заголовком: От редакции: Ничьи дети

Межбюджетные отношения против детей-сирот
29 ноября 00:19

Минтруд направил во все российские регионы письма с разъяснением о том, что отказ в пособии по инвалидности детям, взятым в опеку из детдомов в других регионах, незаконен (сообщил «Коммерсантъ»). Это реакция на участившиеся жалобы приемных родителей, юристов и представителей Общественной палаты.

Между тем ситуация с выплатами на детей-инвалидов – часть более общей проблемы. В конце прошлого года правительство Москвы приняло постановление (точнее, внесло поправки в два уже существующих), регламентировав выплаты детям из региональных детских домов, переданным под опеку или в приемные семьи в Москву. Согласно поправкам, «получателями ежемесячного вознаграждения <...> являются лица <...> принявшие в приемную семью <...> ребенка, имеющего место жительства в городе Москве». Под местом жительства чиновники понимают постоянную регистрацию, раньше это требование относилось только к приемным родителям или опекунам. Дети же в таких ситуациях сохраняют прописку в детдомах.

Отказ органов опеки в выплатах, в заключении договора о приемной семье, во временной регистрации и т. д. вызвал многочисленные судебные иски от опекунов и приемных родителей, а затем и судебные решения, признающие отказ в выплатах незаконным. Ноу-хау Москвы начали следовать и другие – например, Московская область и Санкт-Петербург.

Чиновники говорят о «приемнородительском туризме». По некоторым оценкам, за последние годы Москва, размер выплат в которой превышает региональные в 2–3 раза, приняла из регионов более 100 семей с большим количеством приемных детей (10–16). Это серьезная нагрузка на московский бюджет. Но эта проблема решаема, один из предлагаемых механизмов – сохранение выплат из бюджетов «регионов-доноров» плюс доплаты из бюджета «региона-реципиента», с учетом разницы в стоимости жизни.

Постановление московских властей – в принципе, часть общей проблемы с социальными выплатами, которые прикреплены к региональным бюджетам, говорит президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская. В итоге страдают социально наименее защищенные граждане – прежде всего внутренние мигранты. Сейчас приемные родители пробивают важную брешь в этой системе, потому что они в основном способны постоять за свои права. Решение может быть найдено путем резервирования средств на приезжих в региональных бюджетах или выделения специальных средств в бюджете федеральном.

Минтруд совершенно правильно ссылается на Конституцию и Гражданский кодекс, согласно которым граждане свободны передвигаться по стране, а местом жительства малолетних детей считается место жительства их законных представителей. Однако, похоже, этих норм недостаточно и суды не всегда выносят решение в пользу родителей и детей. И сейчас опять вся надежда на внимание к проблеме общества и возможное принятие некоего специального закона.

[Николай Эппле]

Статья опубликована в № 4316 от 05.05.2017 под заголовком: От редакции:Тотальный диктант

Стартовавший в преддверии Дня Победы ежегодная акция «Георгиевская ленточка» в этом году сопровождантся спорами о том, как следует и как не следует ее носить. Общественное движение «Волонтеры Победы» предлагает запретить ношение ленточки где-либо помимо лацкана пиджака, представители молодежной палаты при Мосгордуме собираются проводить рейды для выявления случаев неэтичного использования символа, спикер петербургского заксобрания отчитывает депутата, надевшего вместо георгиевской ленточки ленту медали «За оборону Ленинграда», а пресс-секретарь президента отстаивает свое право носить ее на сумке.
Регламентация вовсе не ограничивается этим атрибутом, первоначально призванным выражать спонтанное патриотическое чувство. После митингов 26 марта администрация многих школ и вузов страны рассказала учащимся о недопустимости участия в митингах оппозиции и пригрозила наказаниями. Российская библиотечная ассоциация подготовила проект «Правил поведения в социальных сетях», рекомендующих воздерживаться от обсуждения политики, религии, национальных отношений и от негативных высказываний о библиотеке и ее читателях. Всероссийский сьезд адвокатов принял поправки в Кодекс профессиональной этики, формализующие поведение адвокатов вне работы.
Стремление регламентировать то, что обычно регламентации не подвержено,- свидетельство экспансии бюрократического дискурса за пределы своей исконной сферы, говорит Алексей Левинсон из «Левада-центра». Этот дискурс по природе своей тотален, он уже заполнил все по праву принадлежащее ему пространство, но его специфика в стремлении подобно газу заполнять весь доступный обьем. Госслужащие, прежде всего чиновники и силовики,- самая быстрорастущая страта российского общества в последние два десятка лет. Бюрократия-основа сегодняшнего политического режима, органичный для нее способ взаимодействия с окружающим миром-запретить то, что представляет непосредственную опасность, и регламентировать, переводя с живого языка на бюрократический, все остальное.
Инициатива «Бессмертного полка» была здоровым явлением общественной жизни. Но бюрократическая логика требует подчинение таких инициатив себе, и «Бессмертный полк» был перехвачен у томских общественников, огосударствлен и регламентирован-портреты павших родственников приобрели стандартные размеры, а готовые «транспаранты» можно купить в ближайшем «Ашане».
Кодексы поведения школьников, адвокатов и библиотекарей, не спускаемые сверху, а инициируемые внутри профессиональных сообществ, пример того, что корпорации стремятся подстроиться под этот претендующий на тотальность язык. Любопытно, что по-прежнему в ходу советские практики: наказывать внутри группы тех, кто высовывается, поскольку есть опасение коллективного наказания для всей группы. И показательно различие поколений: школьники искренне не понимают своих учителей, охранический инстинкт которых сформирован консервативной профессиональной средой.

[Николай Эппле]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...protiv-svobodi
Статья опубликована в № 3839 от 27.05.2015 под заголовком: От редакции: Патриотизм vs. свобода

Как общество отстаивает у спецслужб право на тайну переписки
26 мая 2015 23:42

В начале июня, спустя ровно два года с начала скандала вокруг разоблачений Эдварда Сноудена, должен наконец решиться вопрос о праве АНБ перехватывать и хранить данные о телефонных звонках граждан. В июне истекает срок действия положений (прежде всего речь идет о пункте 215) «Патриотического акта», пользуясь которыми спецслужбы получали право бесконтрольно слушать телефоны и читать переписку в интернете. На смену этим положениям должен прийти «Закон о свободе», согласно которому АНБ сможет прослушивать телефоны лишь с санкции суда. В середине мая апелляционный суд Нью-Йорка признал превышение прав со стороны АНБ. «Закон о свободе», принятие которого может означать серьезную реформу спецслужб и победу гражданского общества, одобрен палатой представителей, но пока блокируется республиканским большинством сената. Решающее заседание пройдет 31 мая. Если закон не будет принят, а сенат не проголосует за продление действия пункта 215, АНБ лишится прежних возможностей, не получив ничего взамен, – этот вариант в целом устраивает сторонников ограничения прав спецслужб (преимущественно демократов) и не устраивает их противников (преимущественно республиканцев).

Тема прослушки телефонов и чтения интернет-сообщений граждан емко описывает драму взаимоотношений спецслужб и общества. Сравнение этих процессов в США и России иллюстрирует и состояние общества в этих странах, и зрелость политической системы.

Согласно американскому закону о прослушивании СALEA (или европейскому телекоммуникационному стандарту ETSI) спецслужба получает судебный ордер, по предъявлении которого оператор связи предоставляет необходимые данные, и только их. Вся интрига вокруг АНБ связана с тем, что общество вдруг выяснило, что как минимум с 2006 г. разведка следит за ним без специальных судебных разрешений – эту возможность спецслужбы получили, излишне широко толкуя тот самый пункт 215 «Патриотического акта».

По российскому закону об оперативно-розыскной деятельности ограничение тайны переписки также возможно только с санкции суда. Однако возможность бесконтрольного доступа к данным граждан заложена на техническом уровне. Российская система технических средств прослушки телефонов и контроля интернет-трафика (СОРМ) выстроена и регламентирована таким образом, что соответствующая аппаратура устанавливается у каждого оператора и провайдера. Подключение ими СОРМ (причем за свой счет) – необходимое условие получения лицензии. Провайдер не имеет доступа к включению системы, она включается местными управлениями ФСБ. Как сказано в одной из работ, посвященных сравнению российского алгоритма и его западных аналогов, «данная особенность, с точки зрения спецслужбы, значительно повышает ее оперативность <...> так как нет необходимости дополнительно запрашивать через суд (как в CALEA или ETSI) любое изменение в параметрах СОРМ для определенного абонента, что позволяет экономить большое количество административных, временных и людских ресурсов» (Елагин В. С., Гольдштейн Б. С. Законный перехват сообщений: подходы ETSI, CALEA и СОРМ // Вестник связи. М., 2007). СОРМ развивается вслед за интернетом, сейчас вводится в строй третья версия системы, которая предполагает внедрение «глубокой фильтрации» контента (технологии DPI), позволяющей не только определять внешние характеристики контента, но и заглядывать внутрь пакетов данных.

Ситуация, когда спецслужбы обладают технической возможностью включать прослушку по своему усмотрению, а внешний контроль отсутствует, неизбежно приводит к злоупотреблениям. По словам юристов, судьи штампуют разрешения, не требуя для этого реальных обоснований, нередко необходимые имена пользователей или номера телефонов добавляются в судебный ордер постфактум. Кроме того, спецслужбы крайне широко толкуют право в исключительных случаях получать санкцию суда постфактум. О принципиальности судов косвенно свидетельствует статистика. По данным судебного департамента Верховного суда, в 2013 г. из 420 000 ходатайств об ограничении конституционных прав граждан на тайну связи (переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений) было удовлетворено 416 000, а в 2014 г. из 513 000 – 509 000.

В России защита обществом своих прав на контроль за спецслужбами свелась фактически к единичным искам. В 2000 г. петербургский журналист Павел Нетупский подал в суд на Минсвязи и Минюст, требуя признать незаконными ряд ведомственных писем и приказов. Верховный суд отменил положение, освобождавшее следственные органы от необходимости предъявлять операторам решение суда и сообщать имена абонентов, однако не обязал их это делать. На практике операторы не могут требовать такого разрешения, потому что это воспринимается как допуск к гостайне. Наличие у спецслужб технической возможности бесконтрольно включать прослушку оспаривает в суде с 2003 г. петербургский журналист и правозащитник Роман Захаров. Он требует отобрать у спецслужб «тумблеры» прослушки и передать их операторам. Российский суд не признал Захарова потерпевшим, не найдя доказательств прослушивания именно его телефона, и отказал в иске, после чего тот обратился в ЕСПЧ. В сентябре прошлого года дело было заслушано на большой палате ЕСПЧ, как имеющее особое правовое значение. Решение по нему пока не вынесено.

О том, что вопрос о «праве на тумблер» ключевой, свидетельствует вполне независимый пример Грузии, драматическая судьба тамошнего закона об электронных коммуникациях, определяющего порядок доступа спецслужб к электронной переписке граждан. По мнению парламентского большинства, «тумблер» должен находиться в руках спецслужб, а президент, парламентская оппозиция и правозащитники настаивают на модели «двух ключей», при которой МВД и общественные контролирующие органы не имеют возможности действовать независимо друг от друга. Закон обсуждался в парламенте с мая по ноябрь прошлого года, после принятия президент тут же наложил на него вето, на следующий день парламент преодолел вето и закон был подписан. В начале 2015 г. закон был опротестован в конституционном суде Грузии. Если суд признает противоречие конституции, парламент будет вынужден вернуться к вопросу о «двух ключах».

Спецслужба любого государства по определению борется за максимальную неподконтрольность обществу и за максимальный контроль со своей стороны. Вопрос наличия «двух ключей», лишения спецслужб монополии на прослушку и постановки их действий под контроль общества – лакмусовая бумажка зрелости той или иной политической системы. И в США, и в России его решение зависит от того, насколько общество готово отстаивать свои права. Если в США и Грузии борьба идет на уровне не только правозащитников и общественных активистов, но и парламента и президента, то в России государство и спецслужбы выступают единым фронтом, а интересы общества отстаивают одиночки.