*96. Дмитрий Орешкин

[Дмитрий Орешкин]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=3982
6 ИЮНЯ 2006 г.
«Надо мечтать!» — учит великий Ленин. Ну раз надо, давай попробуем.

К примеру, вот так. Встаю, стало быть, я рано утречком и босиком по росе – на высокий берег могучей русской реки. Чтоб полной грудью вдохнуть живительные запахи. А за спиной светлый терем из сосновых бревен. (Крупный план: капелька смолы так и искрится, так и играет!) В тереме, понятно, синеокая жена-красавица. Такая она у меня хлопотунья – и корову уже подоила, и хлебов напекла. Засветила богу свечку, затопила жарко печку, ...иль башку с широких плеч у татарина отсечь ...или вытравить из леса пятигорского черкеса… (ох, пардон, похоже, сбой в цифровой записи).

...Так о чем бишь я? Да, о мечте. Дальше, натурально, в тереме полати, а на полатях семеро детишек. Как один русоголовые, посапывают так сладко. Рань же несусветная! Особенно хороши меньшенькие — они у нас двойняшки. Одного я прочу по дипломатической части. Фемистоклюсом звать. Второй, Алкид, тот не так быстр...

...И-эх! Что ж я, дурак, живу в душном городе, в панельной девятиэтажке, раньше восьми не просыпаюсь и до берега могучей русской реки добираюсь раз в год — пивка с друзьями попить в Лужниках? Все дом да работа, компьютер да телефон. Жена в джинсах вместо сарафана. Вместо коровы собака сомнительной породы. Дети, правда, хорошие. Только взрослые совсем – черта с два на полати загонишь и уговоришь посопеть.

— Дарлинг! – говорю. – Голубка моя! Почему бы нам ни родить третьего ребеночка? Чтоб с русой головкой и вообще? Тебе президент Путин выдаст жилищный сертификат на три квадратных метра московской недвижимости. И еще две или три тысячи рублей ежемесячно — я не врубился. В общем, удвоит твою кандидатскую зарплату. А? А я, ей-богу, расшибусь, но на дом из сосновых бревен заработаю!

— Дурачина – отвечает, – ты простофиля! Ступай к государыне рыбке. Поскреби с ней по сусекам, слепи Колобка... (Тьфу, пропасть, опять сбой в цифровой записи.)
Нет, не так она отвечает. Вот как (оторвавшись от глажки с одновременным прослушиванием «Эха Москвы»):
— Меньше бы в интернете сидел. Ты знаешь, сколько мне лет? Столько же, сколько и тебе. Найди себе аспирантку из провинции, с ней и рожай.

В общем, не получается у нас жить по мечте. Этим печальным обстоятельством мы очень раздражаем продолжателей дела Ленина-Сталина-Путина. Они нам: «Мечтайте, сволочи!» А мы не то чтоб прямо отлыниваем. Мы стараемся! Но не выходит.

К счастью, с тех пор, как у Администрации появились углеводородные деньги, ударными темпами растут ряды профессиональных мечтателей. Они быстро и умело мечтают за всех – в том числе и за тех, у кого заколодило. Спасибо им сердечное и земной поклон. Перестал смотреть телевизор, появилось больше времени на книги.

Да, что-то мы погрязли в реальности. Город у нас вместо села, бездушный автомобиль вместо Сивки-Бурки, карьера и заработок вместо православной соборности и светлых слез на груди у митрополита Кирилла. По официальной статистике, в России 73% горожан. И понятно почему. Зарплата получше, работа поинтереснее, жизнь поразнообразнее. Детям, опять же, образование, перспектива. Это только в мечтах – прочь от индустриального пейзажа, скорей на берег могучей реки! А в реальности — наоборот. Уж извините.

Ну раз город – значит, и городская модель семьи с одним-двумя детьми. Хотя мечталось бы (мне, например) о трех-четырех. Но – нереально. Тому масса причин, и каждый назовет свою. У кого-то жилье. У кого-то зарплата. У кого-то амбиции скорее профессиональные, нежели родительские. У кого-то медицинские противопоказания. А большинство просто скажет: куда больше-то? Да и неважны персональные оправдания/объяснения. Главное, есть социальный факт: в городах больше двух детей в семье – редкое и драгоценное счастье. И, между нами говоря, тяжелый родительский крест. Потому что современный ребенок требует несравненно больше внимания, любви, времени, денег и прочих социальных и духовных ресурсов, чем сто лет назад. Причем деньги стоят в этом списке вовсе не на первом месте.

Это тоже реальность. Она изменилась. Но есть ведь и мечта! Она меняться не хочет. Она предпочитает перемены в реальности либо игнорировать, либо выкорчевывать. Так бывает всюду, но в наших условиях это особенно опасно, потому что у России слишком богатый опыт принесения реальности в жертву мечте.

Не надо мечтать?

Пишу это не ради Г.А. Зюганова и его замечательной мечты, на пути к которой Россия расплескала треть демографического потенциала — суммарный недобор, включая неродившихся детей от безвременно погибших родителей, превышает 100 миллионов человек. Нет, проблема, пожалуй, серьезнее. Мы, как мне кажется, переживаем сейчас катастрофу не какой-то конкретной мечты – будь то мечта о коммунистическом завтра, о соборной симфонии народов Евразии, о буйном русском национализме или о либеральном союзе России с Западом.

Россия переживает кризис понимания мечты вообще. Любой. Мечты как объединяющей силы, как монокультурного феномена, во имя которого можно и должно идти на жертвы, на произвол и на душегубство. Устали мы мечтать таким сугубо центростремительным образом.
В этом смысле правы эмигрант-консерваторы третьей волны, которые покаянно признались: «Целили в коммунизм, а попали в Россию!» Вопрос: а могли не попасть?

Монокультурный централизм России как раз коммунистами, и в первую очередь Сталиным, был доведен до предела. Даже загнан за предел. А когда этот дивный цветок духовности увял – то что?
Православие? Оно бы много лучше. Хотя бы потому, что за сотни лет научилось эволюционировать и приспосабливаться к меняющейся реальности. И умный физиолог Павлов, и умный глобалист Вернадский, и умный князь Дмитрий Шаховской (Иоанн), архиепископ Калифорнийский, могли искренне, глубоко и благородно верить в бога. А вот в коммунизм честные и умные люди в 70 – 80-х годах верить уже не могли.

Да, если по совести, и до того тоже. Кто-то раньше дозревал до понимания, кто-то позже. Дозревших вырезали. Вот и православие, как конкурент в борьбе на центральную позицию, было унижено и истреблено. «Марксизм, – учил Сталин своего биографа В. Молчанова, — это религия рабочего класса». Точнее было бы сказать – религия всего советского народа. Ну раз религия, да еще и молодая, с кучей неофитов – значит, костры с еретиками, гонения на иноверцев, доносы и весь сопутствующий инструментарий искоренения крамол.

То, что религия официально числилась наукой, на инструментарии ничуть не отражалось. А когда научное советское мировоззрение (оно же – религиозная догма) вошло в смертельный клинч с действительностью, ничего другого у нас за душой уже не оставалось. Центральное место в российской государственной идеологии было выжжено дотла.

Осознать эмпирический факт крушения «мечты вообще» как центра духовной и политической жизни наши профессиональные мечтатели в большинстве своем не готовы. Наоборот! Они буквально фонтанируют идеологемами, рецептами, душеспасительными сказками о единстве. Не отдавая себе отчета, что как раз изобилие их единственно правильных выдумок и есть симптом необратимого заката монокультурной эпохи.

Правы эмигрант-консерваторы: кончилась прежняя Россия. В нее, сердешную, вместе с коммунизмом, они и угодили всем зарядом. Но каяться нечего: не было у них альтернатив. Сталин так крепко сплавил нас с этой гирей, что по сей день не разберешь, где кончается чугун, и начинаются мозги.

Только подлец может бурно радоваться такому итогу. Только слепец может не видеть его неизбежности и не ценить накопленного страной социального и ментального опыта времен распада. Только варвар может пытаться загнать ее назад в монокультурное состояние. Понятно, подлецов, слепцов и варваров у нас достаточно. Ну и что? Пусть живут и взаимодействуют. Для новой действительности это органично.
Продолжение следует...

[Дмитрий Орешкин]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=4004
7 ИЮНЯ 2006 г.
Россия стала другой. А центростремительные идеологи живут еще в той, моноцентричной России. Перебирают варианты, тужатся, рожают национальную идею. Реальности, конечно, в упор не видят. Более того, очень раздражаются, когда им на нее указывают. С их теоретической точки зрения, ее не должно быть. И, следовательно, как бы и нет. Как нет глобализации, урбанистического перехода, демографического перехода, перехода от индустриального к постиндустриальному обществу, к информационному и т.д. Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году. Исключительно, чтобы нам нагадить.

all-photo.ru/Стас Куровский
Они верят, что мы живем в тереме на берегу широкой реки и воспитываем семерых по лавкам. А если не живем и не воспитываем, то лишь оттого, что Россию кто-то предал или продал.

Фрустрация и агрессия по отношению к своим и к чужим — верный признак такого отставшего от реальности мышления: мол, мы, безусловно, танцуем лучше всех в мире. По крайней мере, в мечтах. Но в реальности нам постоянно что-то мешает. Если это «что-то» твердой рукою отсечь, у нас запляшут лес и горы и великая наша мечта привольно разольется по белу свету...

«Что-то» — не обязательно евреи. Раньше были царь и помещики. Капиталисты и предприниматели. Буржспецы. Кулаки и середняки. Сначала правые октябристы, затем левые кадеты, потом родственные эсеры, классово совсем близкие меньшевики… А когда никого из этих не осталось, пришлось взяться и собственно за большевиков: троцкисты, бухаринцы. Те, эти, внешние, внутренние... Космополиты, врачи, абстракционисты, пидарасы, диссиденты, волюнтаристы...
Сколько их поотрезано, зарыто или изгнано ради мечты о единстве и безальтернативности.

Почему во всех приличных странах эта сомнительная публика как-то уживается друг с другом и у них в результате что-то положительное вытанцовывается? Может, потому, что нет монокультурной мечты, той самой центральной точки, где сидит царь горы, владеющий ключом от самой главной, единственно возможной и обязательной для всех веры?

Трудный вопрос. Но отечественным мечтателям не до него. Они пихаются со своими единственно верными учениями вокруг остывшего сакрального органа Родины. В надежде согреть, вдохнуть жизнь, духовно оплодотворить. Такой истеричный нерест всухую. Нисколько не эротично и неинтересно. Потому что сама Родина тем временем ушла куда-то далеко, равнодушно бросив пустой алтарь на проселочной обочине. Что-то иное в ней созревает, и не в одной фокусной точке, а сразу в нескольких. Это, может, наше главное завоевание за 20 прошедших бестолковых лет. И, конечно, масса желающих нас этого завоевания лишить. Но не получится: невосторженные москвичи трусят себе мимо кербелевского Ильича к метро «Октябрьская». Как и мимо всех партийных лозунгов и призывов. Все это — неактуально. Ильич в сознании сограждан настолько периферичен, что не заслуживает ни поношений, ни приношений. Так, деталь ландшафта.

Это правда. Как правда и то, что теоретически невозможно в христианской стране держать на главной площади столицы мумию предка в качестве объекта поклонения. Теоретически невозможно, а на практике – пожалуйста. Из чего следует простой вывод: страна не христианская. Но страна и не коммунистическая! Ей просто в достаточной степени наплевать. Она – сама по себе, вне единой идеологической доминанты. Ей приятно думать, что она верует – но… Но на самом деле она уже научилась и привыкла быть разной.

Вовсе не хочу сказать, что это замечательно. Однако предложения, основанные на возрождении моноцентрической духовности – еще хуже. Во-первых, потому что моноцентризм без расстрелов уже не возродишь, а с расстрелами он вряд ли будет целителен. Во-вторых, он фальшив. В-третьих, не нужен, если мы всерьез говорим о многомерном развитии страны, а не о концентрации ресурсов ради еще одной узко специализированной экспансии. Например, военной. В-четвертых, он может сделать неожиданно актуальным для нас югославский сценарий, мимо которого мы с грехом пополам проскочили в недавнем прошлом.

Конечно, есть маргиналы, которые уперто твердят: нет, страна коммунистическая! Или нет, страна православно-христианская! Самые прогрессивные из них предлагают генно-модифицированный гибрид: страна, оказывается, православно-коммунистическая. Пятая империя... красный проект... Некий повредившийся умом священник в газете «Завтра» предлагает причислить Сталина и Ивана Грозного к лику православных святых.

Отлично, дедушка. А как быть с тем, что святой монарх Иван Четвертый был того — слаб по части мальчиков? Не вы ли только что били геев хоругвями?

Да флаг вам всем, господа, в руки! Ни в чем себе не отказывайте. Хотите – поклоняйтесь Ильичу или Виссарионычу. Хотите – святому императору Николаю Второму. Хотите – Дзержинскому. Хотите – Путину... Всем сразу или каждому по очереди. Православный чекист в такой мультикультурной обстановке – уже не анекдот, а эмпирическая реальность. Вызывающая симпатию у большинства населения. Люди согласны, что в принципе любая вера (допустим, она искренняя) лучше безверия. А если сразу две веры, так оно даже и надежней: шампунь и кондиционер в одном флаконе. Проявитель и закрепитель. Слабительное и снотворное.

Такая противоречивая реальность. Но ведь только она и позволяет сегодня сохранить цельность российского народа и российской государственности. Ценой компромиссов и отказа от монокультурной доминанты. Например, Церковь упорно делает вид, что не замечает язычества в мавзолее. И правильно. А президент Путин делает вид, что вовсе и не собирался объединять Адыгею с Краснодарским краем. И тоже правильно.

Или вот, слышу, организуется фестиваль православного рока. Круто. Верным курсом шагаете, товарищи! Демократия и плюрализм в действии. Давно ли ваши сказочники называли рок порождением западного растлевающего влияния и сатанизма?

Все это касается и сказаний о демографии.
Не вина реальности, что былинная детородная программа обанкротится в ближайшие два-три года. Это вина кремлевских мечтателей — и самого президента в том числе. Уже к 2008 году приток молодежи на рынок труда сократится. Бизнес и региональные администрации замельтешат в поисках гастарбайтеров. Призыв в армию обвалится минимум на 20%. Это не теоретические прогнозы, посчитано специалистами буквально по головам. Гадать-то нечего: сегодняшние 15-16-летние школьники к достижению призывного возраста в числе никак не умножатся.

Хотите-не хотите, в реальности кризис будет нарастать. Рождаемость в два раза никак не подскочит: не было в мире такого прецедента. Значит, абсолютное сокращение трудовых ресурсов будет продолжаться. В ближайшие годы – ускоряющимися темпами. Потому что даже если вдруг народится могучее и сказочно изобильное путинское поколение (что весьма маловероятно), то ему все равно понадобится 18-20 лет, чтобы вырасти.
Если, конечно, мы не в сказочной бочке, где младенец растет не по дням, а по часам.

Бочка как опора государственности

Бочка, вообще говоря, вещь идеологически полезная. Помогает защититься от внешнего мира, почувствовать себя сильным и смелым. Но на демографию даже она не в силах повлиять.
Подобные идеологические емкости как источник групповых пристрастий широко распространены в новой нашей реальности. Из них редко получишь что-либо свежее, но зато в каждой бочке по своей сказке. В этом фундаментальное отличие неосоветской эпохи от классически-советской: тогда бочка была одна на всех. Не так важно, что именно в этих бочках хранится; важно, что по-хорошему назад в единую тару их содержимое уже не слить.

Из уважения к реальности прислушаемся к бочковым сказаниям. Из каждой веет убежденностью, что именно в ней и должна уместиться вся Россия без остатка. Но это – словеса. На практике жители бочкотауна хорошо знают о существовании соседей. И в глубине души отдают себе отчет, что Россия – это как раз пространство не внутри каждой конкретной бочки, а между ними. Общая для всех территория.

Страшно вымолвить, но это значит, что современное ценностное пространство страны выстроено по принципу реального либерализма. Хотя наивно было бы ожидать от каждого теоретизирующего Диогена признания этого факта. Тем более что в общем ряду бочкотары стоит и отдельная небольшая емкость либеральных мечтаний, куда всякий уважающий себя патриот почитает долгом плюнуть погуще.

Рассказывают, что замечательный русский поэт Афанасий Фет, известный консервативными убеждениями, проезжая мимо Университета, всякий раз останавливал извозчика и справлял малую нужду на ограду рассадника русского либерализма. Ну и что? Фет остался хорошим поэтом, Университет остался университетом. Пространство, в котором эта символическая коммуникация осуществлялась, осталось нашей любимой Россией. В ней (тогда) хватало места и для того, и для другого.

Почему же потом наша идеологическая территория скукожилась до размеров партийной кепки? Среди многих факторов еще и потому, что дореволюционные элиты не сумели выстроить и сохранить эффективную систему межгрупповой (межбочковой, в нашем случае) коммуникации. Не смогли понять и принять, что сама эта система важнее, чем конкретные передающиеся по ней месседжи. Потому что она обеспечивает целостность в разнообразии, позволяет согласовывать интересы и находить выход. Система сообщающихся бочек важней для растущей России, чем наличие одной, безраздельно доминирующей.
Хотя многие думают иначе. И это нормально.

Тот же Фет, крайне правый в теории, был большим либералом в конкретной поэтической практике. Собратья пеняли ему за неразборчивость в журнальных связях. «Если бы сапожник Шмидт (самый скверный и дешевый сапожник Петербурга) взялся издавать листок под названием «Х...», я бы дал стихи и туда, – гордо отвечал поэт. – Стихи облагораживают!»

Во-во. Если есть хорошие стихи, если есть мысли, то почему бы не довести их до читателей по всем доступным каналам? И зачем бы Фету требовать закрытия гипотетического листка Шмидта, если Фет – это Фет, он знает цену себе и любой из идейных бочек, в которые направляет стихи?

Вот если мыслей и слов нет – тогда совсем другое дело. Чувствуете разницу? Допустим, у Фета и у генерала Макашова общая склонность к лечению России методами уринотерапии. Только от Фета в российской истории остались еще стихи, а от генерала Макашова — исключительно запах. По этой самой причине генерал Макашов не устает требовать закрытия неприятных ему свободных СМИ — и власть к нему благосклонно прислушивается, а, скажем, г-н Немцов (при всем неоднозначном к нему отношении), когда государственники из Думы пытались закрыть газету «Завтра», немедленно подписал открытое письмо в ее защиту. Надеюсь, не надо объяснять, что Немцов не есть аналог Фета по всем прочим параметрам. Просто речь об асимметрии отношений.

Ныне у нас второй, спустя сто лет, шанс. Надо сберечь коммуникационную систему, которую власть опять довольно тупо, довольно бессмысленно, во вред России и даже себе самой, пытается вытоптать.
А что конкретно соотечественники говорят друг другу из конкретных бочек – это уже вопрос второй.
Продолжение, начало статьи смотрите здесь!
Обсудить "Надо мечтать! Часть II" на форуме(http://www.rusliberal.com/showthread.php?t=173169)

[Дмитрий Орешкин]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=4024
12 ИЮНЯ 2006 г.
Борис Кустодиев
О чем переговариваются из бочек, если вернуться к демографии? О главном, конечно. Например, из ресурсной емкости под названием «Кирилл и Мефодий» спрашивают: как это демограф Вишневский (кстати, один из лучших в стране) смеет писать о проблемах русского народа, если раньше у него была фамилия Рабинович?!

Аналогичный вопрос из соседнего ресурса народной мудрости: как это эксперт по трудовым миграциям Жанна Зайончковская (тоже одна из лучших) дерзает рассуждать о привлечении гастарбайтеров на Дальний Восток, если депутат-патриот от ЛДПР Курьянович лично внес ее в список врагов русского народа?! Потом, правда, убоявшись суда и партийного гнева В.В.Жириновского, снял список с сайта – а зря. Ей-богу, зря. Не от желчности — было интересно с чисто познавательной точки зрения. Например, почему-то там были журналисты Радзиховский и Панюшкин, но не было, скажем Минкина, Хрюна со Степаном или Чебурашки. Ладно, если Чебурашка неинтересный враг, то возьмите хотя бы демографа Виктора Переведенцева, который Жанне Зайончковской приходится супругом и пишет примерно о том же, что и она.
А то неполнота какая-то. Или он у вас проходит как член семьи врага народа?
Словом, хотелось бы понять систему отбора.

Впрочем, какая система? Чай не в Германии. Натура же! Подвернулась грамотная дамочка под горячую руку — к стенке ее. Не подвернулась – ну гуляй, наука, до следующего раза. Смотри, не кашляй. Мы ж ребята в принципе не злые, просто достали вы нас, умники яйцеголовые!
…В белом венчике из роз впереди Исус Христос.

Вот ее, широкую эту отечественную натуру, я и люблю. И, отчасти, изучаю.
А Блока – нет. Не люблю почему-то Блока. Зря, наверное.

Прелестный пример асимметрии отношений. С одной стороны — десятки квалифицированных специалистов, кандидаты и доктора наук (вынужден напомнить, самых разных национальностей), которые всю жизнь ведут расчеты, сравнивают методики, спорят, нервничают – и в конце приходят к некоторому выводу. Вот это, мол, абсолютно точно; вот это весьма вероятно; а вот это очень может быть, но все же лучше лишний раз проверить...

С другой стороны — охотнорядцы из бочкотауна, которые не только не разбираются в методиках и расчетах, но даже писать по-русски не всегда умеют. У депутата Госдумы и члена Союза журналистов Курьяновича на персональном сайте орфографические и стилистические ошибки: «В течении 15 лет…» и т.д. Однако это нисколько не мешает ему все расчеты и муки специалистов отшвырнуть одним широким движением руки. А чего цацкаться, если у человека национальное чутье?!

Это ж сколько душевного здоровья и непосредственности надо иметь! Махнул рукавом – белые лебеди поплыли… Нет, я, конечно, понимаю, что Курьянович звучит гораздо красивее Рабиновича (депутат специально подчеркивает, что он коренной белорус – чтобы никто не подумал), но все-таки хотелось бы услышать нечто более содержательное. Поближе к сути.

Однако сути нет. И быть не может. Не берусь судить о Кирилле и Мефодии, но у депутата от ЛДПР значимых демографических трудов не имеется. Зато есть погоны подполковника, бритый налысо череп с оттопыренными ушами и звание кандидата в мастера спорта по биатлону. И еще одно, по какому-то другому физкультурному искусству. Плюс несколько членств в разного рода экзотических академиях. Знаете, которые выдают такие красивые нагрудные жетоны.
В общем, основательный такой мужчина.

Г-же Зайончковской одной с ним точно не справиться. Я бы советовал ей обратиться за помощью в соседнюю, еще более национально озабоченную бочку. Зачерпнуть погуще да и выпустить на волю: «Что ты, бульбаш белобрысый, в русском народе понимаешь? Тебя чучмеки прибайкальские избрали, которые белку в глаз бьют, а сами задницу хвоей подтирают. Ты под кем бабло пилишь? Под Жириком, который с пидарами по ночным клубам шастает и своего мертвого папу в Израиле прячет. Вот и сиди себе у параши, очисток картофельный, жидовский подголосок, молись на Лукашенку и не дыши чесноком на великий русский народ, который дал миру Александра Семеновича Пушкина и Диму Билана!»

Соотечественники! Родненькие! Не иначе, опять сбой в системе цифровой записи. Невозможно же так! Мы, эксперты, и слов-то таких не знаем. Черт ведает, откуда их занесло. И уж совершенно точно никак они не могут иметь отношения к всеми уважаемому народному депутату.
Дискутировать, получается, эксперт совершенно не в силах. Так что гром победы раздавайся, веселися, храбрый росс. Твоя сказка победила, товарищ Курьянович!
Вот тебе меч.

Победить-то победила. А как быть с проблемой?
А кого это занимает? Кого, вообще, занимает действительность, когда идет последний бой за веру? Жизнь как шла, так и будет идти. Вот, ужо, кончится у г-на Курьяновича четырехлетний срок в Госдуме, и вцепится он, наряду с прочими, зубами и всеми четырьмя конечностями в казенную московскую жилплощадь. Вместо того чтобы вернуться в Восточную Сибирь, в привольный Усть-Ордынский Бурятский автономный округ, к широкой и чистой русской реке, к таежному дому из толстых бревен...
...Или, может, к офицерскому общежитию с клопами, засаленными стенами и дощатым сортиром на дворе. Для справки: 19 миллионов горожан (горожан!) у нас в стране по сей день не имеют канализации.

И опять: не гневайтесь, сограждане. Не берите грех на душу. Это — реальность. Люди хотят жить, где лучше. И депутат Курьянович, благо неглупый человек, тоже подчинится этим антирусским закономерностям. Более того, сочтет их совершенно естественными для себя, как для заслуженного патриота и уважаемого депутата. И будет потом из города Москвы с удвоенным пафосом трубить об обезлюдении любимого Прибайкалья, о необходимости повысить рождаемость среди русского народа и о наветах агентов влияния.

Потому что одно дело обычная человеческая жизнь, и совсем другое – патриотические сказки из бочки. И еще, потому что если человек патриот – как сказано в замечательном советском фильме, – то это надолго.

Русский народ с одобрением будет эти обильные, страстные речи выслушивать, кумекая меж тем, как бы ему половчее тоже выбраться из провинции поближе к крупному городу. Да желательно бы еще и столичному. А в отдельных экстремальных случаях — так и до самой до заграницы…

Последнее особенно вероятно, если его, народ то есть, товарищ Курьянович с соседями опять начнут утрамбовывать в свою моноцентричную тару, отрезая лопатой все лишнее.
Начнут, конечно. Уже полегоньку начали. Но сильно далеко не продвинутся.

Народ у нас тертый и далеко не глупый – в отличие от отдельных его представителей. Ведет себя примерно так же, как американский, канадский или, скажем, китайский. Не любит платить лишнего, не любит власть, хочет жить побогаче, заботиться о семье, говорить на своем языке и думать о себе чуть лучше, чем того заслуживает. Немного падок на грубую лесть – ну да, кто ж без греха. Но более всего он не любит, когда начинают отбирать ранее выданное довольствие. А при идеологической утрамбовке такое неизбежно.

Идеология русской централизации всегда означала концентрацию власти и ресурсов под рукой государства – за счет общества. Так идеи сталинской гиперцентрализации вылились в удушение НЭПа и в рывок военно-промышленного комплекса на демографических ресурсах и костях крестьянства. Цена – около 8 миллионов голодных смертей.

Внимательно следите за событиями в Приднестровье и Южной Осетии. Как только нам скажут: братья и сестры, доколе?! Кругом враги, настала пора сплотиться и потуже затянуть ремни – так, значит, начальство созрело для перехода от идеологической фазы реставрации к практической. То есть по славной отечественной традиции нас хотят пригласить работать больше, но за меньшую плату. И, само собой, еще выставлять бесплатных рекрутов.

Так вот, мне кажется, не пройдет это сценарий. Мы его слишком хорошо знаем. Чтобы обрубить народу память, репрессии в адрес носителей памяти – то есть элитных групп – должны по масштабу стать близкими к сталинским. Элитам этого, ох, как не хочется. А главное, им совершенно неинтересно терять те немаленькие преимущества, которые они нажили.
То есть и отдельные представители нашего народа (тот же г-н Курьянович) тоже далеко-далеко не дураки. Особенно когда речь о личных интересах. Тут частнособственническая смекалка и либеральная инициатива у них прямо фонтаном бьют – смотри, на пути не попадайся.

Именно личная смекалка не позволит им дойти до края. Вне зависимости от грозных песен, которые они распевают в своих бочках, их объединяет живой интерес к курсу акций, к счетам в надежных банках (страшно сказать – не только в отечественных), желание съездить в Париж…
Каков бы ни был градус идиотизма, градус варварства у них давно уже не тот.

В общем, если кто-нибудь встретится с депутатом Курьяновичем, спросите по-доброму, что это он, такой крепкий мужчина, не родил семерых? Ну хотя бы пятерых? Неужели ему, советскому офицеру, спортсмену, комсомольцу, жиды и геи ухитрились помешать даже в этом самом деле?

Все труднее рассказывать людям сказки в наше нелегкое время. Народ стал какой-то недоверчивый. Все больше о себе да о семье. Плохо дело у казенных патриотов.
А будет еще хуже.

[Дмитрий Орешкин]

О массовых антикорупционных акциях, перспективах Алексея Навального и о рисках, которые его ждут

Воскресная акция, организованная Алексеем Навальным, стала, пожалуй. самым серьезным успехом оппозиционнера за всю его политическую карьеру — в первую очередь, за счет мощной региональной поддержки. Теперь глава ФБК, уже заявивший о президентских амбициях, без всяких сомнений может считаться политиком федерального масштаба: вряд ли в России найдется еще хотя бы пять человек, способных мобилизовать в свою поддержку такое количество сторонников по всей стране.

Сумеет ли Алексей Навальный использовать этот успех? Какие опасности подстерегают его в новом статусе? Изменится ли политика Кремля в отношении протестующих граждан и в отношении самого популярного оппозиционера России? На этот и другие вопросы Открытой России ответил политолог и политический географ Дмитрий Орешкин.
— Каково политическое значение антикоррупционных протестов, которые произошли в России в выходные?

— Эти протестные акции оказались для Алексея Навального успешнее, чем можно было ожидать. Он становится политиком федерального уровня. Это значит, что о нем стали говорить в курилке, в автобусе, на улице люди, которые живут не только в Москве. Несмотря на то, что по федеральным телеканалам об этих акциях не будут говорить ничего, местная пресса, так или иначе, будет вынуждена реагировать — потому что люди вышли, люди показали, что есть какой-то альтернативный лидер.

Состав протестующих изменился. Навальный вывел на улицу новое поколение. Там было очень много молодых, причем совсем молодых, которые только-только вошли в возраст избирателя. Это не советские люди, у них другое восприятие мира.

Навальный сейчас формирует повестку дня. Не Кремль формирует, а Навальный. Его могут не регистрировать на выборах, его могут снимать с дистанции, но он все равно будет вести свою избирательную компанию, и весьма успешно, как он ее уже сейчас ведет. Он будет присутствовать в головах людей. Может быть, он не будет присутствовать на телевидении, но он будет присутствовать в интернете, и люди будут следить. Навальный — политик до мозга костей. Он не такой мастер разговорного жанра, как Григорий Явлинский, но он заточен на результат, он делает конкретные шаги и заставляет о себе говорить. Сейчас он очень правильно выбрал тему, очень правильно на ней сконцентрировался, ведет очень правильную, последовательную и смелую политику. Это то, что для него хорошо.
— А что для Навального плохо?

— Плохое для Навального следует из того, что для него хорошо. Навальный ломает предвыборную стратегию Владимира Путина, которая заключается в том, что люди должны выбирать между Путиным, который есть «символ России», «символ всего народного» и людьми, которые «никто и звать никак». Никто же всерьез не будет говорить о том, что Жириновский, Зюганов или Явлинский способны выиграть у Путина. Это плебисцитарное голосование, когда вопрос очень простой: «Ты за Россию и Путина?», потому что в общественном сознании эти понятия слились. Или ты против, и тогда уже не важно за кого ты, потому что все остальные на порядок ниже Путина.

И эта концепция в головах многих людей теперь ломается. Появляется второй игрок — Навальный. Это для Путина недопустимо. Теперь не Путин против условного «нуля», а Путин и Навальный друг против друга. А уже 15 лет задача всей кремлевской политики заключалась в том, чтобы рядом с Путиным никого не было, а было выжженное поле. И вдруг на этом поле вырастает Навальный. Это опасно. Прежде всего для самого Навального.

Мы имеем дело с властью, которая такой расклад не приемлет. Поэтому Навального будут пытаться нейтрализовать, убрать из политического пространства. Я думаю, что в связи с этим полицейскому пробили голову на митинге, чтобы специально обученные люди могли навесить уголовку на Алексея, или что-нибудь найдут у него в офисе, и пришьют какой-нибудь экстремизм. В общем, его будут изолировать, направлять против него весь арсенал средств подавления, уничтожения, закатывания в асфальт.

Наверное, он к этому готов, у него есть какая-то стратегия защиты. Но у него будут очень серьезные трудности.
— А разве у Кремля в этой ситуации есть хорошие сценарии? Не получится ли так, что чем сильнее будет давление на Навального, тем крупнее будет становиться его фигура в русской политике?

— Это очень европейский взгляд. Так, конечно, будет, но в той части общества, которое можно назвать европейски-ориентированным. Это крупные города, крупные агломерации.

Но нужно понимать, насколько искренне, глубоко и беспредельно кремлевская власть презирает демократию и собственный народ. Нормальному человеку это трудно себе представить. Они просто считают, что народ — это тростник, это лес, который можно рубить, заготавливать, добывать березовый сок и тому подобное. Но никакого права голоса это население, которое растет на земле, не имеет.

Поэтому ну и что с того, что будет расти поддержка Навального? А если этого Навального не будет, кому эта поддержка будет адресована? Где-то, как-то у значительной части миллионов населения будут разговоры о том, что «с Навальным обошлись несправедливо», «если бы был Навальный в политике, выборы были бы интереснее», или «если бы Навальный пришел к власти, страна пошла бы правильным путем». Но это будет пассивное бурчание под слоем асфальта, в который закатают весь этот политический пейзаж.

Да я согласен с вами в том, что у Кремля хороших сценариев нет. Но Кремль довольно смело решается на плохие сценарии, когда это необходимо.

Навальный пошел на риск, создал новые правила игры, и там играют жестко. Борис Немцов тоже был ярким политиком. Теперь его нет. Да, это нанесло некоторый ущерб нынешней модели власти. Но не фатальный ущерб. Навального достаточно просто посадить, выслать, изолировать.

Но то поколение, которое Навальный начал будить — оно потребует альтернативы. Но это будет не в 2018 году точно. Это через несколько лет проявится. Конечно, Навальный — политик завтрашнего дня, а Путин — уже вчерашнего. Но от этого Навальному не легче, и от этого России не легче, потому что мы живем сегодня.