*256. Когда бы речь шла о Прохорове и его коллегах, то не больно-то и жалко, но Россию жалко, и весьма

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/569843
24 апреля 2014, 15:15 | Политика

О том, почему главный оппозиционный киберактивист утратил былую популярность

Киберактивист А.А. Навальный переживает сейчас не лучшие времена. Сама его киберактивность ограничена по решению суда, отчего ее приходится осуществлять с неясным авторством. То ли это сам Навальный, только усы закрыв плащом, а брови шляпой, то ли его жена, то ли его приверженцы.

Понятно, что такая хитрая модель преследует целью формально избежать ответственности за нарушение судебного постановления — «это бесстрашный я и в то же время не я, и лошадь не моя». Но эффект от такой северной хитрости явно ниже, чем в былые времена, когда А.А. Навальный воплощал собою образ бесстрашного удальца, который не боится ни Бога, ни черта. Петляние более подобало бы его противникам, которых он смело прижучивает, а когда сам герой начинает петлять, образ смазывается. Ведь публика присягала на верность отнюдь не адвокату Пателену, а личности куда более цельной и героической.

Ибо успешный период карьеры героя объясняется вовсе не тем, что в Йельском университете его научали всяким хитростям. Может, научали, может, нет — дело не в Йеле, а в удачном и, скорее всего, чисто интуитивном выборе фольклорного образа для политического воплощения.

А.М. Горький отмечал в своей речи на I Съезде советских писателей: «Я снова обращаю ваше внимание, товарищи, на тот факт, что наиболее глубокие и яркие, художественно совершенные типы героев созданы фольклором, устным творчеством трудового народа. Совершенство таких образов, как Геркулес, Прометей, Микула Селянинович, Святогор, далее — доктор Фауст, Василиса Премудрая, иронический удачник Иван-дурак и, наконец, — Петрушка, побеждающий доктора, попа, полицейского, чорта и даже смерть, — все это образы, в создании которых гармонически сочетались рацио и интуицио, мысль и чувство».

Образ А.А. Навального роднит с образом Петрушки Уксусова чрезвычайная победительность: Петрушка тоже побеждал всех вышеописанных жуликов и воров, но все-таки тут речи не идет о чистом персонаже кукольного театра, потому что и сам Петрушка комичен, тогда как А.А. Навальный в глазах своих приверженцев величав и романтичен.

Более точным было бы указание на то, что киберактивист использовал фольклорный образ благородного разбойника. Тришка Сибиряк, малороссийский Устим Кармалюк, словацкий Яношик, английский Робин Гуд, герой комиксов латиноамериканский Зорро — писаный красавец в шляпе и шелковой полумаске, который еженедельно в новом выпуске побеждает и посрамляет пузатого коротышку сержанта Гарсию, под которым следует разуметь А.И. Бастрыкина, В.И. Якунина, С.В. Железняка и пр.

Обаяние разбойника и даже добродетель разбойника именно в регулярном посрамлении властного антагониста. Что вообще делал доброго Робин Гуд, кроме того что всё время оставлял в дураках шерифа Ноттингемского, понять трудно. То есть можно, конечно, — грабил, время тогда было трудное, но вне его взаимоотношений с шерифом сам грабеж как таковой не очень интересен и не очень привлекателен. Особенно если на минутку выйти из мифологического пространства и вернуться в пространство реальности.

Но эта реальность никого особенно и не интересует, ибо главный и вечный сюжет комикса есть именно посрамление шерифа. Равно как в мультсериале «Ну, погоди!» главным и обязательным является попадание Волка в различные дурацкие положения. Если Волк (как обыкновенно и происходит в реальности) ко второй, много — к третьей серии съест Зайца, а шериф Ноттингемский изловит Робин Гуда и то же проделает сержант Гарсия с Зорро, то комикс кончится. Начнется суровая проза жизни.

Именно сейчас она и началась с А.А. Навальным. Дело не в том, что шериф Ноттингемский оказался кристальным госслужащим, а в том, что он отказался исполнять роль вечного дурака, и еженедельные выпуски комикса со стандартным сюжетом прекратились.

Использование фольклора в политическом творчестве может придать этому творчеству особенную остроту и вкус, но надо понимать, что использование не может быть вечным. Сколь веревочка ни вейся.

[Катехон-ТВ]

[Максим Соколов]

http://expert.ru/expert/2014/22/sove...lnyie-shtatyi/
Москва, 29 май, четверг

«Эксперт» №22 (901) 26 май 2014, 00:00

Четверть века назад, 25 мая 1989 г., в Кремле открылись заседания I Съезда народных депутатов СССР — первого за семьдесят с лишним лет собрания народных представителей, избранных, по крайней мере частично, на основе свободных и конкурентных выборов. До этого в последний раз народные представители явились на заседание Учредительного собрания в 1918 г. в Петрограде, но заседали они недолго.

Народные депутаты СССР оказались более удачливы — хотя бы в смысле длительности их заседаний. Съезд собирался пять раз, последний, фактически ликвидационный — и в смысле учреждения, и в смысле самого СССР, — состоялся в сентябре 1991 г.

Но в мае 1989 г. того еще никто не провидел. Гражданам, прильнувшим к радиоприемникам и телевизорам: заседания съезда шли в прямом эфире, страна две недели не работала, внимая мировой истории в прямой трансляции, — тогда еще были в радость и новы все впечатленья бытия.

Даже многочисленные знамения — или, говоря атеистическим языком, важные события, сопровождавшие съезд, — тогда не воспринимались как свидетельство обреченности или нависшей над СССР тяжкой угрозы. А знамений было немало. За время работы съезда в Фергане произошла национальная резня, в Китае либерализация режима закончилась подавлением танками на площади Тяньаньмэнь, одновременно с Тяньаньмэнь состоялись выборы в польский сейм, давшие сокрушительную победу «Солидарности», — правившая доселе ПОРП фактически приказала долго жить. Наконец, 4 июня случилась небывалая катастрофа. Два встречных, под завязку забитых поезда (лето, курортное направление) № 211 Новосибирск—Адлер и № 212 Адлер—Новосибирск на перегоне под Уфой сгорели от взрыва газа из проходившей рядом магистрали. В огне погибло шесть сотен душ, из них много детей. Гнев Божий был над страной.

Хватило бы и такого сгущения знамений, но было еще одно — историческое. Ровно двести лет назад, 5 мая 1789 г., в Версале собрались на заседание Генеральные Штаты, не созывавшиеся почти два века — с 1614 г. Сословно-представительное собрание (в комплектовании корпуса народных депутатов СССР был также силен сословный принцип — «красная сотня» от КПСС etc.), формально призванное вотировать налоги, де-факто собиралось с целью переучредить и благоустроить королевство, в чем и преуспело.

20 июня по предложению д-ра Гильотена (автора известного впоследствии изобретения, история любит грубые шутки) делегаты, объявившие себя учредительным собранием, в зале для игры в мяч принесли клятву не расходиться, покуда во Франции не будет конституции (конституционное творчество в СССР-России в 1990–1993 гг. тоже достаточно знаменито). 3 сентября 1791 г. (снова рифма с 1991 г.) была принята желанная конституция, 10 августа 1792 г. королевский дворец Тюильри был взят революционным народом, 21 января 1793 г. король был казнен (здесь аналогий, слава богу, нет), и далее бурные события развивались нон-стоп аж до реставрации 1815 г.

Генеральные Штаты 1989 г. поначалу вели себя гораздо более смиренно. Вдохновленные благожелательными авансами общества, народные депутаты стремились показать, что отныне у нас все как у людей, и заложить на века прецеденты совершенной парламентской процедуры. Отсюда различные казусы, ныне забытые, а тогда сильно волновавшие умы: процедура формирования Верховного Совета СССР из числа делегатов съезда, когда прокурор А. И. Казанник великодушно уступил место Б. Н. Ельцину, избрание председателя ВС СССР, когда депутат А. М. Оболенский также захотел домогаться этого поста, но большинство не захотело, и председателем был безальтернативно избран М. С. Горбачев. Были и прочие казусы — ведь все в новинку.

Сам организатор созыва Генеральных Штатов М. С. Горбачев и его тогда верный Личарда (впоследствии менее верный) А. И. Лукьянов смотрели на вещи менее идеалистически. Кроме такой почтенной задачи, как извлечение на поверхность кадров реформы (не будь съезда, кто бы знал о существовании, допустим, проф. А. А. Собчака; да и вообще политический и профессиональный уровень народных депутатов СССР был довольно высок, жаль, что практически все они канули в Лету), была, возможно, менее почтенная, но представлявшаяся М. С. Горбачеву крайне насущной задача передачи верховной власти из своих рук в свои же. Собственно, ради этого и созывался съезд.

Имеется в виду перемена источника. Если весьма обширная власть генсека ЦК КПСС исходила от партии, то М. С. Горбачев задумал, чтобы впредь его власть исходила также и от народа в лице съезда, избранного (хотя, повторимся, лишь частично) на основе почти свободного голосования. Сейчас трудно представить, до какой степени умами и общества, и генсека владели воспоминания о начинаниях Н. С. Хрущева, в 1964 г. просто и грубо оборванных Пленумом ЦК, отправившим его на пенсию по состоянию здоровья. Разумеется, Горбачев об этом помнил и вершил перманентное избиение преданных партийных кадров, пополняя Политбюро и ЦК своими креатурами, но ведь и креатуры могут предать — что в августе 1991 г. и случилось. Приобретение опоры в лице съезда представлялось ему блестящим решением, поскольку ЦК, по предположению, не пойдет против съезда, а представленные на съезде кадры реформ его не сдадут.

В смысле аппаратной логики решение было безупречным, М. С. Горбачев вообще хорошо знал мироздание с этой стороны, и, если бы он стоял во главе мононационального унитарного государства, как знать, возможно, он бы процарствовал гораздо дольше. Беда в том, что он — вместе с политическим классом того времени — мыслил себя удачливым Хрущевым, умеющим не повторить ошибок Никиты. До какого-то момента он действительно их не повторял, но он сумел сделать свои, причем еще более грубые. В мае 1989 г. уже явственно тикало устройство, именуемое Договором об образовании СССР 1922 г., но за громом аппаратных побед тиканье не было услышано.

С момента открытия съезда СССР просуществовал два года и четыре месяца. Французское королевство с мая 1789 г. просуществовало даже на год больше.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/571939
4 июня 2014, 13:32 | Мир |

O традициях и инновациях механизма престолонаследия в европейских монархиях

Самая долгая традиция ухода монарха на покой, когда новый монарх воцаряется не вследствие кончины венценосного родителя (-льницы), а просто по достижении последним пенсионного (для королей — около 75 лет) возраста, существует в Нидерландском королевстве, и в других новшествах зачастую шагающем впереди планеты всей. Там при здравствующем родителе воцаряется уже третий монарх кряду.

В прошлом году новый способ монархического преемства был опробован также в Бельгии, теперь пришел черед Испании — король Хуан-Карлос I уступает трон инфанту Дону Фелипе, который станет королем Филиппом VI.

Оплотом консерватизма пока что остается Великобритания, где королева Елизавета II, царствующая уже седьмой десяток лет, совершенно не готова к тому, чтобы принц Уэльский Чарльз сделался Карлом III еще при ее жизни. То ли сказывается общая приверженность англичан традиции, то ли дело в непростых родственных отношениях внутри королевского дома. Ведь отречение в пользу наследника, совершаемое не в экстренных обстоятельствах, а на ровном месте, просто потому что старому венценосцу на пенсию пора, предполагает, что уходящий монарх уверен в своем наследнике и убежден, что и он борозды не испортит. А в случае с принцем Уэльским такой уверенности нет.

Но как бы там ни было, северные монархии являются достаточно устоявшимися и к тому же вполне декоративными. Фактическое введение в закон о престолонаследии формулировки «выход на пенсию по состоянию здоровья, а равно и по достижении предельного возраста, установленного для данной категории госслужащих» изменит в тамошних монархических институтах только то, что по своей харизме короли будут окончательно приравнены к генералам, профессорам и министрам. Просто будет оформлено положение дел, и так имеющее место.

В Испании несколько иное дело, ибо испанскую монархию нельзя назвать такой же спокойно устоявшейся, как, допустим, нидерландскую. Уже два века она находится в режиме постоянной тряски. Начиная с 1808 года, когда наследник Дон Фернандо провозгласил себя королем при живом отце Карлосе IV, который имел по этому делу совсем другое мнение. Тогда дело закончилось декоронацией и отца, и сына — Бонапарт посадил на престол своего брата. После реставрации король Фердинанд VII изменил закон о престолонаследии, что послужило основанием для длительной монархической смуты в 30-е годы XIX века. Затем смута возобновилась в 70-е годы.

После полувековой передышки в 1931 году монархию низвергли, была провозглашена республика, что спустя пять лет привело к гражданской войне. С победой Франко государственным строем Испании была объявлена монархия, но такая своеобычная, что высшей властью обладал каудильо, а наследники престола (их оказалось разом двое), живя за границей, могли вступить на трон лишь после кончины генералиссимуса. Это произошло лишь в 1975 года, когда королем стал Хуан-Карлос I, а его батюшка, Хуан I, отрекся от прав на престол лишь в 1978 году.

Звездный час молодого короля настал в 1981 году, когда фалангисты подняли мятеж, но твердая позиция монарха, выступившего в защиту конституции, оказалась решающей. В те дни лидер испанских коммунистов С. Каррильо провозгласил: «Боже, храни короля!», что для марксиста довольно необычно. Затем бури улеглись, монарх был любим в народе и занимался автоспортом, а также охотой — в увлечении последней он был подобен каудильо.

По-хорошему следовало бы выждать несколько традиционных циклов «Король умер! — Да здравствует король!», чтобы механизм престолонаследия несколько притерся, и только затем приступать к экспериментаторству. Фактически Хуан-Карлос I является основателем новой династии, а тут спешить с новшествами противопоказано. Но мы живем в эпоху инноваций, и такая осторожность, очевидно, была сочтена излишней.

Возможно, решено было загодя исключить возрастную ловушку британской, а равно и саудовской монархий, когда в связи с современными успехами гигиены и органотерапии правящий монарх живет аридовы веки, а наследник совсем дряхлеет от невозможности ступить на трон. Установление предельного монархического возраста — вот простой и верный способ избежать геронтократической опасности. Если уж Ватикан устами папы Франциска не исключил, что прецедент с отречением папы Бенедикта XVI войдет в обычай, то светским монархиям бог века сего тем более велел.

Некоторая сложность здесь в том, что, взявшись за десакрализацию института монархии, трудно — да и непонятно, зачем — останавливаться на полпути. Прежде считалось, что монарх, пусть и конституционный, всё же является помазанником Божьим, а не простым чиновником, употребляемым на ритуальные обязанности. Как говаривали французские Бурбоны (с которыми испанские в свойстве), «корона христианского монарха снимается только вместе с головой». Если корона передается легко и непринужденно и никаких предшествующих траурных церемоний для этого не надобно, то не очень понятно, для чего эта корона вообще нужна.

В этом смысле манифестация левых в Мадриде, требующих установление республики, достаточно логична. Если новым способом престолонаследия монархия окончательно десакрализована, то не проще ли представительские (президентские) функции отдать чиновнику, избираемому кортесами, — так будет гораздо проще и дешевле. Королевские-де дворцы можно отдать для нужд трудящихся — «Посмотри, Карменсита, как жила буржуазия при старом режиме».

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/572167

9 июня 2014, 12:54 | Культура
О том, что светская слава писателей не равнозначна творческому вкладу в родной язык

Цитируемость ученого автора ныне является важнейшим показателем при оценке его деятельности руководящими и добродеющими инстанциями. Например, так называемый индекс Хирша, представляющий собой интегральный показатель, в вычислении которого важную роль играет количество цитирований, породил в руководстве Минобранауки РФ сущее хиршебесие.

Интересно, однако, что оценка умственной и духовной влиятельности авторов, подвизающихся в иных областях, например в области изящной словесности, совершенно не учитывает цитируемость текстов писателя. Возможно, это потому, что Д.В. Ливанова пока не поставили руководить литературным цехом — тут он сразу бы всем Хирша в фельдфебели дал. Но пока это не произошло, раздача неувядающих лавров происходит несколько парадоксальным способом.

Например — довольно обыденный случай — некий всемирноученый герр профессор указывает, что произведения Акунина, Быкова, Рубинштейна «переживут нас на десятилетия или на столетия». Не менее обыденный случай — некий интернет-ресурс, публикуя интервью в защиту Украины, подчеркивает, что интервьюируемый А.П. Цветков не просто мужчина, приятный во всех отношениях, — такое утверждение вряд ли может быть оспорено, — но еще и «живой классик».

Вопрос о лаврах не имеет прямого отношения к общественной позиции сказанных литераторов. Например, М.Ю. Лермонтов в светском, а равно и в бытовом отношении был довольно неприятным субъектом, а о его общественно-политических убеждениях мы толком ничего не знаем. Это никак не мешает всем знать его строки «Белеет парус одинокий».

Споры о таланте и вековечном значении Б. Акунина, Д.Л. Быкова, Л.С. Рубинштейна, А.П. Цветкова etc. тоже не идут к делу, ибо de gustibus non est disputandum и вообще заходите лет через 200, тогда и поговорим. Насущнее ответить на более простой вопрос: сколько строк сказанных авторов вы в состоянии процитировать. И процитировать вольно, без натуги, в свободной беседе. Результат будет довольно плачевный: светская слава еще не равнозначна творческому вкладу в корпус крылатых фраз родного языка.

Речь не идет даже о тех же Пушкине или Грибоедове, полностью растасканных на цитаты, а равно не о Гёте, удостоенным высшей народной похвалы. Некий простой бюргер, пойдя в театр на «Фауста», выразил возмущение недобросовестностью автора: «Ну и облегчил он себе задачу: пишет одними пословицами».

Ина слава солнцу, ина слава звездам, но даже и неяркие звездочки сумели обессмертить себя, быть может, хотя бы одной строчкой — после чего тоже могли претендовать на свою долю в величии русского языка: «И славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит». Если же нет — значит, нет. Будучи сто раз гением, придется всё же проходить по разряду Потапенко и Боборыкина. Даже не гр. Дм.Ив. Хвостова, который парой строчек — но попал.

Справедливость заставляет отметить, что такая незадача, похоже, не связана ни с талантом, ни с эстетическим, а равно и политическим направлением литератора. У писателей совершенно других направлений незадача та же самая. Очевидно, у народа, у языкотворца что-то разладилось с восприятием своих звонких забулдыг-подмастерий, к какому бы из подмножеств эти подмастерья ни принадлежали. Обогащение языка словами и образами ныне идет через другие сферы — например, через кино, а поэтам остается лишь уныло наблюдать, как постепенно опадают все их рифмы, а величие степенно отступает непонятно куда.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/572244
10 июня 2014, 16:10 | Экономика

О том, что товарные потоки всегда обтекут слишком неумеренного монополиста

История со строительством газопровода «Южный поток», которое (когда оно уже было готово развернуться полным ходом) удалось сбить, выкрутив руки Болгарии, оказавшейся слабым звеном в цепи стран-транзитеров (Болгария, Сербия, Венгрия, Австрия), и обычна, и необычна.

Обычна, ибо все не дети, все понимают, что транзитная монополия на газ, отчасти уже подорванная другими магистралями, которые дают возможность доставлять российский газ в Европу, минуя незалежную, является едва ли не последним политическим и экономическим доводом украинского режима.

С вводом в действие «Южного потока» надобность в украинском транзите — таком романтическом и беспокойном — вообще отпадет, а Украина, лишенная такого сильного средства давления на Россию, может заниматься чем угодно.

Созидать экономическое чудо, поражать весь мир своей духовностью, жить неведомым образом за пограничной полосой чертополоха, — России это будет уже безразлично, как безразличны ей, по большому счету, прибалтийские страны, от которых удалось отвести значительную часть торговых путей.

Ведь что там думает и делает, например, Эстония, Москве без разницы. Прибалтику обтекли, лишив ее возможности наносить ущерб и кормиться за счет русской торговли, а прочее — не наша забота. Если то же самое удастся сделать в отношении Украины, голова будет болеть у еэсовских евроинтеграторов, что уже не является российской печалью — бачили очи, що куповали.

При этом понятно, что такая перспектива, лишающая Украину влиять на российскую политику и переносящая всю нагрузку по поддержанию украинской экономики и государственности на ЕС (США, гораздые на словах, реально платить по счетам Руины не проявляют особого желания, предоставляя это право европейцам), есть нож острый в сердце для Еврокомиссии. Ее политика в отношении России — «Хоть это тебе и немило, тащи хохлов через силу». И если для этого надо сбить важный инфраструктурный проект — собьют, не поперхнутся. Не платить же по собственным счетам и за собственную глупость.

Вместе с тем все уже устали слышать беспрестанные клятвы о приверженности западных держав (а вместе с ними и Украины как державы, идущей европейским шляхом) священным принципам экономической свободы. Между тем, если посмотреть на проблему «Южного потока» с точки зрения этой самой экономической свободы, решительно невозможно понять, что тут не нравится Еврокомиссии.

У нас товар (газ), у вас купец: интересы и продавца, и купца совпадают в том, чтобы транспортировка товара происходила с минимальными рисками и издержками. Если передавать газ по «Южному потоку» будет дешевле и безопаснее, нежели через Украину, — значит, будут качать через «Южный поток». Если лучше и надежнее будет всё-таки через Украину — значит, через Украину, а расходы на «Южный поток» будут списаны по разряду убытков.

Какое до этой экономической свободы дело М. Баррозу и Х. Ван Ромпею — глубоко непонятно. Продавцы и купцы сами в состоянии просчитать выгоды и убытки. Или уж тогда начертать на еэсовских знаменах «Госплан, Госснаб, а на идеологии мы не экономим» — но тогда надо честно так и сказать. Обком так обком.

Дело даже не в том, что украинский кризис довел дурной запах мертвых слов про свободу (не только экономическую) до невыносимого смрада. Только и остается, что, зажимая нос, кивать пламенным евроораторам: «Говори, говори, приятно слушать».

Дело в том, что вся хозяйственная история человечества показывает: монопольное оседлание торговых путей в расчете на то, что монополия сохранится нам веки вечные, — это расчет, который никогда не оправдывался. Вода всегда дырочку найдет, и товарные потоки всегда обтекут слишком неумеренного монополиста. Сработает разница в давлении.

На исходе Средневековья Венецианская Республика крепко держала всю восточную торговлю с Европой — и где сейчас та республика. Это притом что ни брюссельский дож Баррозу, ни тем более свидомый дож Порошенко на властного дожа Энрико Дандоло, ограбившего Константинополь и установившего непререкаемую торговую монополию Венеции, мягко говоря, не тянут.

Мировая история — это еще и кладбище былых торговых путей, и ради чего тут Украине будет сделано исключение из общей судьбы — глубоко непонятно.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/572398
15 июня 2014, 11:49 | Наука
О том, кто должен помочь нашей армии и нашему флоту

Покуда внимание граждан приковано к военным бюллетеням из Донбасса, на образовательном фронте без перемен. Точнее — все перемены в одну сторону.

Необходимый минимальный балл для ЕГЭ по русскому языку понижен на 12 пунктов — с 36 до 24. Причем не вследствие изменения общей методики экзамена, но по более простой причине. Усиление мер контроля — списывать труднее стало — привело к тому, что число экзаменуемых, не способных набрать 36 баллов, грозило дойти до неприлично высокого уровня.

Каковое неприличие теоретически могло бы повлечь за собой неприятные выводы в отношении руководителей Минобрнауки и системы образования вообще. Знание родной грамоты — это все-таки необходимое требование для обладателя аттестата зрелости. Бог бы с компетенциями, портфолио и прочей тарабарщиной, но минимальное владение родным языком — ясно, что без него совсем никак.

Поэтому во избежание громкого скандала планку требований опустили, чтобы неудовлетворительное стало удовлетворительным.

Этим кипучая деятельность министерства не ограничилась. Была проведена очередная проверка эффективности вузов, выявившая, что более половины из них требованиям Минобрнауки не удовлетворяют. В частности, мало денег зарабатывают и имеют недостаточный уровень ученых публикаций на американском языке. К числу козлищ оказались причтены МАрхИ, РГГУ, не считая прочих.

Попутно Минобрнауки оповестило о сокращении штатов РАН и омоложении академических кадров, но для чего же было год назад схарчить РАН, как не именно для этого. В стремлении щедрой рукой поощрять науки, искусства и ремесла даже самый светлый идеалист министра Ливанова давно не подозревает.

При этом публика устала биться лбом об стену, и новые успехи Минобрнауки вызвали откровенно вялую реакция — а чего еще, собственно, ждать. Министерству Ливанова уже третий год пошел… Образование как деградировало, идя к всеконечному торжеству компетенций, так и деградирует. Пора бы и привыкнуть.

Однако неуклонное продвижение к идеалу колониальной школы отчасти противоречит наметившимся в последние месяцы тенденциям.

Тупо либеральные догмы все труднее защищать как единственно верное учение. Они по-прежнему в правительстве господствуют, но нельзя сказать, чтобы всецело. От победоносной и наступательной тактики все более и более переходят к арьергардным боям.

Что объясняется не столько командой сверху (наверху господствует скорее глубокое раздумье, как это мы дошли до жизни такой), сколько тем, что разрыв между учением и грубой реальностью не может быть бесконечным.

Когда в мире явно погромыхивает и на горизонте уже не маленькое белое облачко, а все более черные грозовые тучи, учение, только и умеющее, что заклинать: «Ясно! Ясно! Глобально! Еще яснее! Еще глобальнее! XXI век! Новый человек!», начинает раздражать своей неадекватностью.

Более уместными начинают казаться устаревшие истины. Вроде изречения Александра III о том, что у России есть только два союзника — ее армия и ее флот.

В общем-то так оно и есть, прочие союзы показывают свою ненадежность и преходящесть, но к словам Царя-Миротворца необходимо присовокупить упоминание и третьего союзника. И армия, и флот сами по себе немного значат без такого вернейшего и могущественного союзника, как школьный учитель. Который выиграл битву при Садовой etc.

Не могут ни армия, ни флот, ни хозяйство и культура нации быть сильными и крепкими, доколе в народном просвещении царит откровенный кафешантан с компетенциями.

Советский школьный учитель выиграл Сталинградскую битву и водрузил Знамя Победы над Рейхстагом потому, что еще в 1932 году ЦК ВКП(б) принял постановление о школе, которое положило конец увлекательным новациям 20-х годов, не менее продвинутым, чем сегодня, и возродил — понятно, что в сильно ухудшенном варианте, но уж в хоть каком-то — старую дореволюционную гимназию.

Выпускники этой возвращенной школы и победили Гитлера.

Если положение в мире серьезно и мы не в такой степени окружены друзьями, как нас учит ВШЭ, то продолжение нынешней педагогической поэмы не слишком дальновидно.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/572412
16 июня 2014, 00:01 | Мир |
О том, как России следует реагировать на погром посольства в Киеве

Задолго до подписания формальных Венских конвенций, защищающих дипломатические миссии, нападение на послов и вторжение в здание дипломатических представительств считалось тяжким нарушением международных законов и обычаев, влекущим за собой самые серьезные последствия для двусторонних отношений. В принципе сторона, чья миссия подверглась нападению, вправе рассматривать это даже и как casus belli.

Вследствие того что последствия могут быть крайне неприятными, погромы миссий достаточно редки и по большей части случаются in pertibus imfidelium — в странах, далеких не то что от высот цивилизации, но даже и от лицемерных понятий о некоторых международных приличиях.

Убийство в Тегеране русского посла Грибоедова, захват в Тегеране же посольства США, убийство в Ливии после США, ставшего жертвой революции, свергшей полковника Каддафи. В европейском ареале погромы (или всего лишь попытки погромов) не были распространены даже в случае крайнего — вплоть до объявления войны — обострения отношений между державами.

После 22 июня 1941 года СССР и Германия через третьи страны договорились о размене посольствами, который был осуществлен на советско-турецкой границе. Всё прошло более или менее гладко, и народный гнев не был допущен ни в Берлине, ни в Москве. При очевидных взаимных чувствах.

Германский министр иностранных дел Й. фон Риббентроп в отличие от своего украинского коллеги А.Б. Дещицы, скандировавшего вместе с публикой нецензурные кричалки про главу иностранной державы, также не был замечен возле здания посольства СССР на Унтер ден Линден, кричащим: Stalin — Arschloch!

У Риббентропа была масса прегрешений, за которые он полной мере заплатил в Нюрнберге, но до такого личного участия в советско-германских отношениях он всё же не доходил.

Вообще же украинский политикум — и здесь речь идет не только об инциденте у русского посольства в Киеве, а о политических нравах в целом — всё более может быть сравнен с «вэньхуа да гэмин» на ридной мове. То есть с великой пролетарской культурной революцией второй половины 60-х годов прошлого века. Сейчас по понятным причинам наш официоз старается не вспоминать эту страницу китайской истории (да и сами китайцы тоже), однако некоторые детали не могут не поразить своим сходством. Хунвейбины, спущенные с цепи, — они и в Киеве хунвейбины, и весьма гарные.

Понятно, что всякое сравнение хромает. Фигуры, которую можно сравнить с председателем Мао, хладнокровно и расчетливо развязывающим хаос и подстрекающим хунвейбинов и цзаофаней к погромам, — а сам председатель как бы и в стороне, — в Киеве не просматривается, киевские фигуры слишком ничтожны.

Если аналог Мао Цзэдуна и имеется, то он находится не в Киеве, а в каком-то другом месте. И всё же. «20 августа 1966 года улица, ведущая к зданию посольства СССР, была переименована в Фань Сюлу, то есть — «Борьба с ревизионизмом». Стены окружающих домов и заборы покрылись дацзыбао, авторы которых обрушились с проклятиями и угрозами на всю нашу страну, ее лидеров и самих посольских работников, обвиняя их в «антикитайской» «шпионской» деятельности… «Довольно! Довольно! Довольно! В наших сердцах клокочет вся старая и новая ненависть! Мы не забудем о ней ни через сто, ни через тысячу, ни через десять тысяч лет. Мы обязательно отомстим. Сейчас мы не мстим только потому, что еще не пришло время мщения. Когда же настанет это время, мы сдерем с вас шкуру, вытянем из вас жилы, сожжем ваши трупы и развеем по ветру прах!»

Толпы хулиганов окружили посольство, блокировали выходы из него. Они задерживали наши машины, стучали по ним дубинками, плевали в водителей и пассажиров. Кроме того, на проезжей части проспекта установили портреты Мао, оставив для проезда лишь узкий проход, а поперек мостовой наклеили лозунги, чтобы провокаторы могли вопить: вот, мол, «советские ревизионисты» «оскорбляют китайский народ и его вождя», задевая его портреты и «давя» лозунги.

Невозможно стало выходить из ворот: мгновенно собиралась толпа, в нас летели камни, подростки вопили: «Советский ревизионист — мерзавец! Разбить его собачью морду!» Очевидно, Мао и его приближенным нравилось, когда к нам применяли слово «хуньдань» — «болван и мерзавец» — так вспоминал советский дипломат. «На Днепре слышен голос Янцзы, Бандера и Мао слушают нас».

Для эвакуации членов семей сотрудников миссии члены дипломатического корпуса в Пекине — это была достойная солидарность дипломатов разных стран — выстроились живым коридором на летном поле, защищая женщин и детей от хунвейбинов и давая им возможность подойти к трапу самолета. Посол СССР в Китае С.Г. Лапин (который потом стал начальником Гостелерадио) покинул Пекин в 1967 году.

Новый посол прибыл в Китай только в 1970 году, когда культурная революция пошла на спад, а хунвейбинов, сделавших свое дело, отправили, куда Макар телят не гонял.

В условиях Великой евроинтеграционной культурной революции отъезд миссии был бы не менее уместен. Пора жечь посольские архивы (отчего напоследок не потроллить Порошенко) и паковать чемоданы, ибо возможности для нормальной работы посольства равны нулю, а работа с главой киевского МИДа А.Б. Дещицей и вовсе несовместима с самыми снисходительными понятиями о российской чести.

Симметрия тут даже не обязательна — если Украина оставит свою миссию в Москве, можно и не требовать от украинского посла взять паспорта. Украинский посол в Москве может и далее исполнять свою миссию, которая отныне будет заключаться в том, что ноты от него будет принимать старший помощник младшего референта второго департамента стран СНГ.

На большее уважение и почет нынешняя Украина рассчитывать не в состоянии.

[Максим Соколов]

http://expert.ru/expert/2014/25/shly...avuhodonosora/
Москва, 17 июн, вторник

«Эксперт» №25 (904) 16 июн 2014, 00:00

Первой жертвой всякой войны (в том числе формально не объявленной, ибо бьют не по паспорту, а известно по чему) является правда: никогда так не врут, как в суровый час борьбы. Но стихия вранья особенно неодолима и безбрежна, когда в ходе военных действий происходит полное освобождение от химеры, именуемой совестью. И во время конвенциональных войн прошлого люди «совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления». Но украинская Руина сопровождается таким простосердечным попранием всех законов и обычаев борьбы, что это лишает всякой возможности как-то отличать злейшую клевету от ужасной правды. Еще в апреле мало кто мог поверить, что в центре миллионного европейского города могут массово сжигать людей. После одесского погрома границы возможного так расширились, что, когда приходят известия о все новых случаях нарушения обычаев войны (о применении фосфорных бомб против мирного населения, например), заведомо отрицать такие известия уже невозможно. Можно лишь говорить, что нет несокрушимых доказательств таких запредельных нарушений, и ограничиваться тем, что оставлять украинские власти в сильном подозрении. Это максимум доброжелательства, которого они заслуживают.
Реклама

Но последнее заявление и. о. министра обороны Украины М. В. Коваля, сделанное под запись и растиражированное в интернете, уже не дает возможности объявить его пропагандным изобретением Д. К. Киселева и иже с ним. Не случайно проукраинские, а равно общечеловеческие СМИ в России предпочли это заявление замолчать. У них были на то веские причины, ибо дословно генерал Коваль заявил следующее: «Будет проводиться полная фильтрация людей. Специальные фильтрационные мероприятия. Когда смотрят, чтобы среди людей, в том числе среди женщин, не было связанных с сепаратизмом, которые совершили преступления на просторах Украины, преступления, связанные с террористической деятельностью. А это все может быть, у нас информации очень много. База очень мощная. И соответствующие структуры, которые для этого предназначены, они это будут проводить. Кроме того, есть серьезный вопрос, который связан с тем, что людей будут расселять в разные регионы».

В переводе на общепонятный язык: все взрослое население Донбасса в случае победы Киева будет подвергнуто тотальной чистке, чтобы определить, кто благонадежен для будущей украинской демократии, а кто неблагонадежен. Органы знают и могут все. Неясно, правда, как быть с детьми: то ли они должны разделить судьбу вычищенных родителей, то ли отец был злодей, а детки невинны и подлежат передаче в спецдетдома. Режимы, прежде проводившие чистки населения, практиковали оба метода.

Впрочем, решение проблемы с отфильтрованными предлагается отчасти даже гуманное. Поскольку тюремной промышленности такого масштаба, которая позволила бы изолировать предполагаемое количество лиц, связанных с терроризмом (напомним, что терроризм для Киева есть синоним федерализма, т. е. понимается очень широко, в духе национально-революционного правосознания), на Украине не имеется, а Сибири, куда можно высылать целыми эшелонами, тоже нет, то предполагается метод чертовой мешалки. Пособники террористов и сепаратистов будут сосланы в другие регионы Украины, где они будут рассеяны среди местного национально бдительного населения и, очевидно, по мнению генерала, подвергнутся правильной ассимиляции. В Донбассе останутся только граждане, доказавшие свою благонадежность. Конечно, на практике отбор такого рода достаточно случаен, ибо заглот всякой машины имеет свой предел. Никто не утверждает, что в итоге послевоенных высылок в Прибалтике произошла ректификация на верных советской власти, которые остались на месте, и неверных, которые поехали поднимать Сибирь. Целью таких частичных чисток всегда является устрашение, и эта цель была достигнута, вооруженное сопротивление прекратилось, насчет же внутренней лояльности народов Прибалтики особых иллюзий ни у кого не было.

Это, повторимся, при мягком варианте. Если пособники совсем злонамеренны и к тому же их не слишком много — вопрос же, много или мало, каждая революционная власть решает по своему вкусу, — возможен и радикальный вариант, когда в итоге чистки остается регион без населения, в который можно завозить народы по своему вкусу. См. ссылки народов при т. Сталине. Возможно, имеется в виду и этот вариант — в Западной Украине тоже медом не намазано, тамошнее население бедствует, а тут безлюдные города в некогда богатом Донбассе.

Препятствие к такой ректификации, конечно, не в том, что «теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали». Нервы у национальных революционеров крепкие, ненависть к колорадам беспощадная и вообще, если враг не сдается, его уничтожают. То, что они побоятся брезгливого взгляда извне: «Это уже совсем ни на что не похоже», а точнее, похоже, и даже хорошо известно на что, — тоже неважный тормоз. Европа, возможно, испытает некоторую изжогу, но украинский кризис уже показал, что изжога не препятствует влачению в обозе за Соединенными Штатами. США же рассматривают Украину, подобно Ираку и Ливии, как сферу своей национальной безопасности, а на безопасности Штаты не экономят, и рассуждениями «Нельзя же так» их не напугаешь. А победа демократии все спишет.

Реальным препятствием к подвигам в духе т. Сталина и т. Навуходоносора могут стать, конечно же, не гуманистические предрассудки: «Не на таких напали», — а то, что, во-первых, надо еще победить ополченцев, во-вторых, массовая чистка региона с населением в несколько миллионов человек — это очень серьезная операция фронтового масштаба, требующая от проводящих чистку очень высокого уровня дисциплины и организованности1. Руина вполне способна на погромы, причем погромы страшные, но столь слаженную операцию она произвести не в состоянии — тут и. о. военного министра скорее предается садистским фантазиям, нежели говорит как ответственный исполнитель будущих мероприятий. Впрочем, это неважное утешение для жертв погромов.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/572784
22 июня 2014, 14:28 | Мир

О политической беспечности «гегемонов мира», переходящей в безрассудство

Когда вскормленный и вспоенный «Друзьями Сирии», среди которых главным другом были США, исламистский интернационал предпринял блистательный маневр, развернув фронт на 180 градусов и завоевав обширные территории, прежде принадлежавшие проамериканскому Ираку, самое удивительное было в том, что никто этому особенно не удивился.

То, что исламским интернационалистам нет большой разницы, чьи земли предавать огню и мечу, вытекает из самой их глобальной доктрины. Цель — построение мирового исламского государства, и последовательность захвата земель, которые войдут в это государство, не столь важна.

В текущий момент более важно, что на западе, в Сирии войска Б. Асада довольно упорно бьются против интернационала, а на востоке биться было особо некому, притом что добыча обещала быть богатой — гораздо более богатой, чем в Сирии.

Мотивация поворота была очевидной, а обмануть гяуров, то есть «Друзей Сирии», — не грех, а едва ли не добродетель. То, что непосредственно пострадавшие от такого разворота (мосульские христиане, турки, иракские шииты) были не восторге, было тоже очевидно, но их мнение мало кого интересует.

Но примечательно, что такая измена Западу, в результате которой силы мировой демократизации в одночасье получили еще один фронт, не вызвала бурной реакции у самого вождя сил Запада. 15 февраля 1942 года, получив известия о сокрушительном поражении на Дальнем Востоке, премьер Черчилль объявил в парламенте: «Достопочтенные члены палаты, Сингапур пал», — и заплакал.

Президент Обама как ни в чем не бывало продолжил великую миссии демократизации на Украине, а равно и в иных местах, и на челе его высоком не отразилось ничего.

Конечно, было бы чрезмерно требовать, чтобы высшие лица США уподобились героям «Илиады», которые в промежутках между сражениями с охотой пускали слезу. То — древний эпос, а то — современная политика. Деятели последней проявляют гораздо большее мужество.

Но в то же время иракский победительный марш-маневр зеленого интернационала должен быть поставлен в ряд с достаточно сомнительными успехами США в Ливии, Сирии. Египте — да пожалуй что и на Украине. Всюду получается так, что установление демократии in partibus infidelium сразу сопровождается кровавым хаосом, конца которому не видно, тогда как с благами и приятностями, которые в теории должна принести демократия, несколько сложнее, они только в теории и остаются. Причем конца-края этому не видно.

Очевидно, США держатся той точки зрения, что политика «Они оставляют после себя пустыню и называют это демократией» не имеет ограничения ни в пространстве, ни во времени. Хотя даже поверхностное знакомство с мировой историей показывает, что целеустремленно дразнить народы можно лишь до известного предела, после чего гибнут самые величавые империи. Непонятно, почему США считают себя заговоренными от общей судьбы.

Опять же никто не ждет от США существенного пересмотра своей политики: если держава решила ездить верхом на тигре, то главный императив для нее — как можно долее с тигра не слазить. Этим и объясняется неуклонная и отважная решимость демократизировать весь мир до последнего моря.

Если и чего-то и ждут от США, то скорее большей психической адекватности, которую в прошлом при сходно решительной политике демонстрировали даже державы, не могущие служить примером адекватности. 3 сентября 1939 года рейхсмаршал Геринг, получив известие о том, что Великобритания и Франция объявили войну Германии, сказал: «Да поможет нам Бог, если нам суждено проиграть эту войну». Причем конфигурация сил еще далеко не была определена, СССР и США еще не вступили в войну, англо-французские союзники еще долго изображали drôle de guerre, однако уже было ясно — и вряд ли только Герингу, — что ситуация окончательно переходит в режим езды в незнаемое. А при такой езде всякое может быть.

Известная нерешительность вообще была свойственна и державам, и народам — патриотического угара ни в 1939, ни в 1941 году не было, — потому что 1914 год развеял надежды на короткую победоносную кампанию. Урок Первой мировой войны состоял в том, что, возможно, войны не избежать, но дело это в любом случае страшное, долгое и непредсказуемое. Отсюда и это отчаянное «Помогай нам Бог» в устах Геринга.

США, не пережившие крушения Старого Света на своей шкуре, чужды суеверным страхам рейхсмаршала и в своей отважной решительности демократизировать всё и вся более напоминают сумасшедшего с бритвою в руке. Он тоже отважный и тоже решительный.