*184. Как нам обустроить Россию

[Лев Трапезников]

Солженицын предлагает постепенно реформировать государственный аппарат управления, но он еще не знает в точности, с чего можно было бы эти реформы начать, потому — он очень осторожен в высказываниях по данному поводу. Но, Солженицын убежден в том, что просто необходимо расширять права местных властей, так как реформу по реконструкции власти необходимо начинать с низов.

Также, в данной главе Солженицыным отмечается, что не сразу наша страна выберет политическую систему управления, она может к ней идти достаточно долго, глупо копируя опыт Западной Европы.

Эта глава называется «Все ли дело в государственном строе». Почему именно так называется эта часть труда Солженицына? Все дело в том, что сам Солженицын был честным и порядочным человеком, и как всякий порядочный человек, он ставил (не знаю уж, хорошо это или плохо) человеческие качества — доброту, честность, справедливость, порядочность и другие качества, выше всяких политических систем. Но, об этом он расскажет сам:

«государственное устройство - второстепеннее самого воздуха человеческих отношений. При людском благородстве - допустим любой добропорядочный строй, при людском озлоблении и шкурничестве - невыносима и самая разливистая демократия. Если в самих людях нет справедливости и честности - то это проявится при любом строе. Политическая жизнь - совсем не главный вид жизни человека, политика - совсем не желанное занятие для большинства. Чем размашистей идет в стране политическая жизнь - тем более утрачивается душевная. Политика не должна поглощать духовные силы и творческий досуг народа. Кроме ПРАВ человек нуждается отстоять и душу, освободить ее для жизни ума и чувств».

Вот так, «нужно отстоять душу , освободить ее для жизни ума и чувств» - я, перелистывая материал Солженицына «Как нам обустроить Россию», ожидал , что могу найти что — то новое, что мог пропустить ранее — проекты, мысли об устройстве местной власти, или земских учреждений, однако — мне открылся совершенно новый Солженицын. Это не просто Солженицын — писатель, или Солженицын — оппозиционер, нет — это Солженицын — гуманист, Великий гуманист и великий человек, хотящий всем своим существом спокойствия и процветания для своего народа. Кто — то сказал из комментаторов моих статей, что - к сожалению, Александр Исаевич уже не с нами, и я — также, разделяю грусть и скорбь тех, кто понимает то, что потеряла русская нация в лице Солженицына. Его труды будут для нас маяком в нашем опасном и не легком пути!

К главе «А сами — то мы — каковы?»

Солженицын пишет: -

« Если в нации иссякли духовные силы - никакое наилучшее государственное устройство и никакое промышленное развитие не спасет ее от смерти, с гнилым дуплом дерево не стоит. Среди всех возможных свобод - на первое место все равно выйдет свобода бессовестности: ее-то не запретишь, не предусмотришь никакими законами. ЧИСТАЯ атмосфера общества, увы, не может быть создана юридическими законами. Разрушение наших душ за три четверти столетия - вот что самое страшное».

Вот здесь сного Солженицын возвращается к той мысли, которая уже промелькнула выше — есть ли у русской нации еще силы? Есть ли еще у нации достойные люди, готовые выйти в первые ряды в минуты опасности для русского народа?

Я позволю себе ответить на поставленный вопрос. Время показало, что есть люди в русском обществе, готовые ценой своей жизни и своей свободы бороться за благополучие нации. Так, сотни русских добровольцев поехали на Донбасс защищать русских Юго — Востока Украины от украинских карателей, это они и сейчас, при сложной политической ситуации на Донбассе, не сложили своего русского оружия, не покинули восставшие русские регионы, и готовы дальше претерпевать тяжести и лишения военной обстоновки, готовы и дальше рисковать своей жизнью ради Великой Русской идеи. Мы помним националиста Жучковского — члена Национально — Демократической партии, мы знаем Родионова — лидера Славянского объединения Возраждения, которые находятся сейчас в рядах русского ополчения Донбасса. А сколько еще их — не известных русских героев — из Санкт — Петербурга и Москвы, Дона и Кубани, Сибири и Срелней полосы страны, с маленькой Вологды или Мурома? Много, всех не перечислишь — но, мы найдем их, и имена их впишем золотыми буквами в историю Русского сопротивления!!!

Так вот, если нация готова сражаться за свою свободу, значит нация готова и творить. Есть еще силы у русских людей.
А вот и еще интереснейшие мысли, выражаемые Александром Солженицыным, он отмечает в своем труде:

« Страшно то, что развращенный правящий класс -- многомиллионная партийно-государственная номенклатура -- ведь не способна добровольно отказаться ни от какой из захваченных привилегий. Десятилетиями она бессовестно жила за счет народа - и хотела б и дальше так. А из бывших палачей и гонителей -- кто хоть потеснен с должностей? с незаслуженного пенсионного достатка? До смерти кохали мы Молотова, еще и теперь Кагановича, и сколько неназванных. В Германии — всех таких, и куда мельче, судили - у нас, напротив, ОНИ же сегодня грозят судами, а иным -- сегодня! -- ставят памятники, как злодею-чекисту Берзину. Да где уж нам наказывать государственных преступников? да не дождаться от них и самого малого раскаяния. Да хоть бы они прошли через публичный моральный суд».

На мой взгляд, очень интересные мысли выражает Солженицын, а главное — очень сегодня актуальные. Ведь сегодня — в 2015 году, сного КПРФ пытается обелить образ убийцы Сталина, сного необольшевики требуют памятников для своего мертвого вождя, и опять в российском обществе идут разговоры об установлении памятника карателю Дзерджинскому на Лубянской площади. Да - неужели общество так и не смогло понять, что убивать людей нельзя, нельзя их сажать в тюрьмы без суда и следствия, нельзя «шить белыми нитками» уголовные дела на политических оппонентов, и нельзя превращать трагические убийства, организованные большевиками в годы советской диктатуры в героический миф. Почему нельзя? Да, потому, что это сного приведет рано или поздно к массовым убийствам ни в чем ни повинных граждан нашей страны — это же так просто!

Александр Солженицын вопрошает: -

«Да удивляться ли и взрыву уголовной преступности - среди тех, кому всю их молодую жизнь были закрыты честные пути?»

И здесь же он продолжает свою мысль: - «У прежних русских купцов было КУПЕЧЕСКОЕ слово (сделки заключались без письменных контрактов), христианские представления, исторически известная размашная благотворительность - дождемся ли мы такого от акул, взращенных в мутном советском подводьи?»

Солженицын в своих вышеуказанных мыслях задается вопросом морали, а то есть — когда же настанет тот день на нашей русской земле, когда русский люд будет руководствоваться внутренним чувством честности и совестливости? Ведь эти времена должны придти, иначе мы все, и наши дети, превратимся в общество хамов. Великая нация потому и Великая, как я считаю, что в ней имеются высокие нравственные и моральные устои, и именно к высокой морали мы — русские, и обязаны стремиться. В высокоморальном обществе, думаю, не будет места политическим проституткам, а значит — и ситуация в стране изменится.

Александр Солженицын пишет и о Русской Православной Церкви. Он выражает мысль о том, что в трудный час для отечества народ мог бы подбодриться благодетельными возможностями РПЦ, однако — он же и с удручением отмечает то, что изменения в политической жизни страны мало коснулись церковной иеархии. Солженицын пишет:

« И во дни всеобщей нищеты надо же отказаться от признаков богатства, которыми соблазняет власть. Только тогда Церковь поможет нам в общественном оздоровлении, когда найдет в себе силы полностью освободиться от ига государства и восстановить ту живую связь с общенародным чувством, какая так ярко светилась даже и в разгаре Семнадцатого года при выборах митрополитов Тихона и Вениамина, при созыве Церковного Собора. Явить бы и теперь, по завету Христа, пример бесстрашия - и не только к государству, но и к обществу, и к жгучим бедам дня, и к себе самой. Воскресительные движения и тут, как во всей остальной жизни, ожидаются - и уже начались - СНИЗУ, от рядового священства, от сплоченных приходов, от самоотверженных прихожан».

2015 год — РПЦ погрязла в стяжательстве, патриарх носит часы за сотни тысяч американских долларов, а в храмах занимаются священнослужители бизнесом. С народом ли с русским РПЦ? Со своей ли русской православной паствой РПЦ? А почему РПЦ молчит тогда, когда в тюрьмы идут русские православные люди, требующие политических прав для русского народа? Еще вчера Солженицын говорил о том, что церковь занимается бизнесом, и молчит, когда православный люд стонет под тоталитарным советским прессингом, а сегодня — В 2015 году РПЦ служит уже другим правителям, получая от них деньги для своих нужд. А где же был голос церкви в защиту Русского народа, когда русских истребляли в Чечне? Где громкие заявления патриарха всня Руси, когда русских бомбят каратели на Донбассе?

Ни чего не изменилось в РПЦ со времен Солженицына — видимо, для РПЦ деньги и благосклонность властей важнее проблем православных русских людей. Однако — я не буду предаваться унынию, и буду ждать того, когда святые отцы опомняться, и открыто встанут на сторону Русского Движения страны, выражающего интересы православного большинства нашей Отчизны! (Должна же быть у них какая — то совесть!?!)

К главе «Самоограничение»

В данной главе Александр Солженицын поднимает вопрос о правах гражданина. Так, он пишет:

«Права человека - это очень хорошо, но как бы нам САМИМ следить, чтобы наши права не поширялись за счет прав других? Общество необузданных прав не может устоять в испытаниях. Если мы не хотим над собой насильственной власти - каждый должен обуздывать и сам себя. Никакие конституции, законы и голосования сами по себе не сбалансируют общества, ибо людям свойственно настойчиво преследовать свои интересы. Большинство, если имеет власть расширяться и хватать - то именно так и делает. Это и губило все правящие классы и группы истории.

Устойчивое общество может быть достигнуто не на равенстве сопротивлений - но на сознательном самоограничении: на том, что мы всегда обязаны уступать нравственной справедливости. Только при самоограничении сможет дальше существовать все умножающееся и уплотняющееся человечество. И ни к чему было все долгое развитие его, если не проникнуться духом самоограничения: свобода хватать и насыщаться есть и у животных. Человеческая же свобода включает добровольное самоограничение в пользу других. Наши обязательства всегда должны превышать предоставленную нам свободу».

Здесь, мысль Александра Солженицына более чем ясна - «свобода — это самоконтроль: контроль за своими действиями, которые не дают нарушать права других членов общества. Да, если мы хотим свободного общества, мы должны научиться уважать мнение другого человека, уважать его политичекие взгляды, если только эти взгляды не призывают к кровавым репрессиям.

Да, свобода всегда подразумевает уважение к правам других людей, и выполнение своих обязанностей перед обществом. Так, например — вы пропускаете автомобиль на красный свет, уважая права водителя, а он пропускает вас тогда, когда светофор показывает зеленый. Мы самоограничиваем себя в своем стремлении перейти улицу побыстрее, если же мы не будем уважать права водителя, то создадим аварийную ситуацию на дороге, которая может привести к жертвам. Все просто — уважайте права других, самоограничивая себя в своих стремлениях, и исполняйте свои обязанности по отношению к обществу, ведь пропустить автомобиль, когда на светофоре горит красный свет — это ваша обязанность.

Свобода — это не хаос, который несет своеволие, свобода — это контроль за собой, строгое выполнение своих общественных обязанностей, и уважение к правам других участников общественных отношений.

Интересно отметить, что Солженицын говорит о том, что нам сами бы нужно было бы смотреть за тем, чтобы наши права не расширялись за счет других. Все верно, человек всегда имеет сверхпреимущества только за счет кого — то другого — и это опасно, а когда сверхправа имеет целая политическая группа в стране, то это ведет к верной диктатуре.

Солженицын заканчивает свою мысль о правах гражданина так: - « Только бы удалось - освоить нам дух самоограничения и, главное, уметь передать его своим детям. Больше-то всего самоограничение и нужно для самого человека, для равновесия и невозмутимости его души».

К главе «О государственной форме»

Данную главу Александр Солженицын начинает высказываниями известных философов:

«Освальд Шпенглер верно указывал, что в разных культурах даже сам СМЫСЛ государства разный и нет определившихся "лучших" государственных форм, которые следовало бы заимствовать из одной великой культуры в другую. А Монтескье: что каждому пространственному размеру государства соответствует определенная форма правления и нельзя безнаказанно переносить форму, не сообразуясь с размерами страны».

Здесь, я соглашусь с Освальдом Шпенглером, и Монтескье, и вот почему — дело все в том, что геополитическое положение той или иной страны, культура народа, его историческое наследие, традиции, и даже характер народа — все это формирует, как ни странно, саму форму государственного управления и территориальное устройство государства. Например, Япония, будучи националистическим государством, имеет унитарную форму территориального устройства, и является конституционной монархией, где монарх гарантирует курс Японии на сохранение и развитие идеи национального развития.

А вот США, которое «выдумало» себе гражданскую нацию, которая является ни чем иным, как обманом — красивым фантомом, является федерацией. В свое время, элиты штатов вынуждены были договариваться между собой, а затем и с федеральным центром, таким образом создав САШ, или США на договорных началах.

Такие договорные начала могли породить только федерацию, и сильный законодательный орган, где представлены сенаторы от штатов. США не может быть унитарным государством, его история — это история колонизации Америки Францией и Англией, это история борьбы штатов за свою независимость с английской короной. Штаты исторически формировались как земли, которые принадлежали или французам, или англичанам. Мало того, в штаты завозились чернокожие рабы, которые приобрели численный перевес по отношению к белым во многих штатах. То есть, то - что возможно в Японии, сохраняющей свою национальную идентичность, то - не возможно в США, с ее разнонациональным и разнорасовым составом населения.

Писатель Солженицын по поводу формы государственного управления пишет следующее:

« Для ДАННОГО народа, с его географией, с его прожитой историей, традициями, психологическим обликом - установить такой строй, который вел бы его не к вырождению, а к расцвету. Государственная структура должна непременно учитывать традиции народа».

Писатель А.Солженицын отмечает, что о будущем он может высказываться только достаточно предположительно. Он говорит о том, что стране придется пройти определенный путь последовательных «приблежений» и проб, пока установится окончательная форма государственного устройства. Хотя, Солженицын выражает уверенность именно в том, что мы не попадем в капкан анархии или тоталитаризма, а выберем демократию.

И здесь же, заканчивая свои рассуждения, автор отмечает:

- « Но, выбирая демократию - надо отчетливо понимать, что именно мы выбираем и за какую цену. И выбираем как средство, а не как цель. Современный философ Карл Поппер сказал: демократию мы выбираем не потому, что она изобилует добродетелями, а только чтоб избежать тирании. Выбираем - с сознанием ее недостатков и поиском, как их преодолевать».

Я посмею добавить к словам Солженицына только то, что демократия не является лучшей формой государственного управления, однако - демократия дает нам всем выбор — мы можем выбирать пути развития общества, чего лишает нас совершенно тоталитаризм и авторитаризм.

К главе «Что есть демократия и что не есть»

В данной главе Солженицын приводит мысли известных философов, которые трактуют понятие демократии со своей точки зрения. Рассмотрим.

Так, «Алексис Токвиль считал понятия демократии и свободы - противоположными, А.Токвиль был пламенный сторонник свободы, но отнюдь не демократии, а Дж. С. Милль видел в неограниченной демократии опасность "тирании большинства", а для личности нет разницы, подчинилась ли она одиночному тирану или множественному, Г.Федотов писал, что демократию исказил атеистический материализм 19 века, «обезглавивший» человечество. Австрийский государственный деятель 20 века Иозеф Шумпетер называл демократию суррогатом веры для интеллектуала, лишенного религии, и предупреждал, что нельзя рассматривать демократию вне страны и времени применения».

Приведены также, здесь и слова русского философа Левицкого, который предлагал различать такие первичные, по мнению Левицкого, признаки демократии, как: 1). свобода личности; 2). правовое государство; и вторичные признаки демократии, по мнению Левицкого — необязательные, как: 1). парламентский строй; 2). всеобщее избирательное право. При этом, Левицкий полагал, что два последние принципа совершенно не обязательны для демократического общества.

Здесь, я выскажу в отношении взглядов философа Левицкого свое мнение. Дело все в том, что правовое государство и свобода личности не «вырастают» на пустом месте, эти понятия выходят из общественных организаций, которые в свою очередь, порождают парламентаризм и всеобщее избирательное право.

Философ Левицкий делает непростительную ошибку в своих рассуждениях, он «приветствует» правовое государство, но не понимает, что правовое государство может состояться только при наличии демократических институтов — всеобщего избирательного права и свободного парламента.

Свобода личности и само правовое государство не возможно при тоталитарном строе, отрицающем демократические институты — свободные выборы и сильный парламент. Именно поэтому, правовое государство устанавливается так: «общественные организации и политические партии формируют свободный и сильный парламент, который, в свою очередь, устанавливает процедуру свободных выборов, вводя во властные кабинеты представителей самого народа — из всего этого складывается ситуация, когда граждане реально принимают участие в деятельности государства. Складывается система, которую мы называем гражданским обществом, а именно гражданское общество, обладающее рычагами воздействия на исполнительную власть через общественный и депутатский контроль, порождает правовое государство (Мысли и проекты А.Солженицына в его произведении (Лев Трапезников).

Александр Солженицын по поводу демократии говорит дословно следующее:

«Уважение к человеческой личности - более широкий принцип, чем демократия, и вот оно должно быть выдержано непременно. Но уважать человеческую личность не обязательно в форме только парламентаризма».

Я выражу свое мнение по вышесказанному Александром Исаевичем, и дополню его. Я не спорю с Солженицыным в том плане, что уважать личность человека нужно, однако — необходимо смотреть всегда глубже, ставя вопрос так - «а кто будет гарантировать уважение к личности?»

Правильно — демократические институты, которые будут отлаженно работать в виде общественных и правозащитных организаций, политических партий и союзов, которые, в свою очередь, и составят парламент страны. Значит, общественные и государственные демократические структуры и должны гарантировать личности уважение и неприкосновенность, иначе, любое уважение к правам человека (личности) в обществе будут попрано. Из чего я делаю логичное заключение — парламентаризм и права человека (уважение к личности) на столько взаимосвязаны друг с другом, что существовать эти понятия раздельно просто не могут

Замечу, что на сегодняшний день, а сегодня 2015 год, наша страна только начинает свое движение к истинному парламентаризму. В стране созданы политические партии, находящиеся под контролем действующей власти в стране, а истинный же парламентаризм подразумевает наличие независимых политических партий.

Оппозиция сегодня не имеет того веса, какой она могла бы иметь в гражданском обществе, при развитых демократических институтах. Наша сегодняшняя, так называемая, «демократия» списана с государственно - политических систем Западноевропейских государств, это не удавшаяся пародия на парламентаризм.

Парламентаризм, в полном смысле этого слова, в стране отсутствует, так как парламентаризм подразумевает в себе не только наличие парламента как такового, но и начличие более значимых моментов в общественном и государственном устройстве страны.

Так, парламентаризм включает в себя — наличие свободных общественных организаций, свободных правозащитных организаций и свободной от давления государства адвакатуры, а также, наличие в обществе независимых политических партий, которые взаимодействуют с общественными структурами и с отдельными гражданами страны, выражая их мнение в государственном парламенте. Парламент, в данном случае, является той площадкой, на которой граждане, по средствам общественных организаций и политических партий, взаимодействуют с верховной властью, и контролируют ее по вопросам общественной и государственной значимости. Это мое мнение.

Далее, А.Солженицын продолжает:

«У нас сегодня слово "демократия" - самое модное. Как его не склоняют, как им не звенят, гремят (и спекулируют). Но не ощутимо, чтобы мы хорошо задумались над точным смыслом его. После горького опыта Семнадцатого года, когда мы с размаху хлюпнулись в то, что считали демократией - наш видный кадетский лидер В. А. Маклаков признал, и всем нам напомнил: "Для демократии нужна известная политическая дисциплина народа". А у нас ее и в Семнадцатом не было - и нынче как бы того не меньше».

К главе «Всеобщее — равное — прямое — тайное»

Здесь, писатель А.Солженицын, затрагивая тему демократического волеизъявления народа, приводит в пример размышления писателя Достоевского. Выглядит это так:

« Достоевский считал всеобщее-равное голосование "самым нелепым изобретением 19 века". Во всяком случае, оно - не закон Ньютона, и в свойствах его разрешительно и усумниться. "Всеобщее и равное" - при крайнем неравенстве личностей, их способностей, их вклада в общественную жизнь, разном возрасте, разном жизненном опыте, разной степени укорененности в этой местности и в этой стране? То есть - торжество бессодержательного количества над содержательным качеством. И еще, такие выборы ("общегражданские") предполагают НЕСТРУКТУРНОСТЬ нации: что она есть не живой организм, а механическая совокупность рассыпанных единиц. "Тайное" - тоже не украшение, оно облегчает душевную непрямоту или отвечает, увы, нуждам боязни. Но на Земле и сегодня есть места, где голосуют открыто. "Прямое" (то есть депутаты любой высоты избираются прямо от нижних избирательных урн) особенно спорно в такой огромной стране, как наша. Оно обрекает избирателей НЕ ЗНАТЬ своих депутатов - и преимущество получают более ловкие на язык или имеющие сильную закулисную поддержку».

Да, много сказано писателями верного, да — избиратели, порой, не знают своих кандидатов, а люди по своему качеству, конечно, разные — верно. Верно и то, что не многие способны прямо выразить свое мнение по тому или иному вопросу, и здесь спасает именно тайное голосование.

Однако — другой системы управления, которая бы более выражала мнение простых граждан — человечество еще не выработало. При всем несовершенстве демократической формы управления, демократия является самым совершенным способом волеизъявления широких людских масс по важным общественным и государственным вопросам.

Если же мы отринем демократические институты, то что у нас останется? Мы сного скатимся в тоталитарное общество, или в общество анархии и хаоса, или — может быть, станем подданными жестокого вождя — диктатора. А ведь диктатура крепнет только тогда, когда общество само отказывается от демократических преобразований, когда общество перестает бороться за право своего голоса, когда оно начинает само скучать по жесткой руке вождя. Так вот, если вы хотите быть свободными, считаю я, вы обязаны требовать для себя свободы, устанавливая свой общественный контроль над государственными институтами, вовлекая в свою общественную деятельность окружающих вас людей.
К главе «Способы голосования»
Мысли Александра Исаевича в данной главе я подаю более обширно, и это стоит того. Здесь Александр Исаевич рассуждает о способах голосования, и дает свою оценку каждой обозначенной им форме волеизъявления народа. Так, он пишет:

- «Цель всеобщего голосования - выявить Волю Народа: ту истинную Волю, которая будет все направлять лучшим образом для народа. Существует ли такая единая Воля и какова она? - никто не знает. Но замечательно, что при разной системе подсчета голосов мы узнаем эту волю по - разному и даже противоположно. Большинству у нас сейчас не кажется важным, как именно устроена система голосования, а между тем она влияет существенно».

Данное высказывание Солженицына актуально и сегодня как ни когда. Сегодня люди даже не задумываются о способах голосования, граждане хорошо знают, что мы дожили до того «светлого» момента в жизни общества, когда за граждан страны вот уже 15 лет все решает только одна партия - «Единая Россия». Все то, с чем Александр Солженицын боролся всю свою жизнь — а боролся он с диктатурой и советскостью, мы можем сейчас наблюдать практически - «Единая Россия» всеми силами стремиться стать новой КПСС, а КПСС свободные выборы не нужны.

Далее, Солженицын продолжает свою мысль:

- «Состязуются в мире по крайней мере три системы подсчета: пропорциональная, мажоритарная и абсолютного большинства. Пропорциональная система почти не проводится иначе, как ПО СПИСКАМ (разумеется, партийным): в каждом округе (на несколько депутатских мест сразу, так партиям удобнее агитировать и контролировать) от каждой партии предлагается список кандидатов, И отдельный кандидат уже тем лишен личной ответственности перед избирателями, а только - перед партией; избиратели же лишены выбрать сами определенного представителя, кому доверяют, а выбирают только партию. Различают две под-системы: "связанных списков", когда избиратель не может переставлять порядок желательности в списке, партия сама отберет, такой способ особенно применяется при малой грамотности населения; и под-система "свободных списков", где избиратель может отдать предпочтение кандидатам внутри списка или даже предложить свой список, что, и правда, очень затрудняет технику подсчета. Есть третий вариант, когда округа делятся на под-округа, лишь с одним именем в каждом, но все равно затем окружная комиссия производит подсчет по партиям и, по пропорции, предоставляет места именно партиям, а не лицам. Во всех случаях выбор ЛИЦ достается в основном партиям».

Рассмотрим третий вариант, указанный здесь Солженицыным - «когда округа делятся на под-округа, лишь с одним именем в каждом, но все равно затем окружная комиссия производит подсчет по партиям и, по пропорции, предоставляет места именно партиям, а не лицам».

Этот вариант, как отмечает сам А.Солженицын, одобрял известный революционер и первый руководитель СССР В.И.Ульянов — Ленин. Именно В.И.Ульянов (партийная кличка — Ленин) назвал указанную систему выборов «одним из самых передовых способов выбирать», когда выбираются «не отдельные лица, а партийные представители».

Здесь, Солженицын отмечает, что пропорциональные выборы по спискам чрезмерно усиливают власть партийных инстанций, которые и составляют списки кандидатов, и дают перевес большим и организованным партиям.

Политическим партиям это выгодно, так как они всегда могут иметь кандидатов по дальним округам, где эти кандидаты не проживают, и обеспечить таким образом их избрание, допустим - на депутатские должности в региональные законодательные органы власти.

Нужно отметить, что при пропорциональной системе малые партии могут получить голос в законодательном органе власти, однако — при такой системе выборов создается множество парламентских фракций, которые не проводят единой политической линии, и поэтому, вынуждены бывают пассовать перед партиями — гигантами. Все это толкает малые партии на учреждение коалиций между собой, или заключение сделок с крупными фракциями парламента, что вынуждает малочисленные фракции поступаться своими принципами и своей программой.

Говоря о мажоритарной системе выборов, А.Солженицын далее отмечает следующее:

« При этой системе партия (или блок), едва опередившая других, получает подавляющее число мест, а едва позади - полный проигрыш: даже получив 49% голосов - бывает можно совсем не получить парламентских мест. А при неточном распределении избирательных округов может случиться и так, что мажоритарная система дает победу меньшинству. Так было, например, во Франции в 1893, 1898, 1902: некоторые победившие депутаты получили меньше голосов, чем побежденные; в двух последних случаях совсем не были представлены в палате депутатов -- 53% избирателей. Зато при этой системе создается устойчивое правительство. Вводимая теперь у нас система выборов по абсолютному большинству (для чего возможен 2-й тур) также выталкивает мелкие партии, но дает возможность торговать голосами между 1-м и 2-м турами. При системе двух партий, как в Соединенных Штатах, независимые кандидаты ничего не решают, избиратель несет свой голос одной из двух партий (обе - с сильным партийным аппаратом и богатейшей поддержкой). Не сразу, не всегда в одну избирательную кампанию, но при этой системе общественное недовольство находит выход, однако негативный: только бы сменить вот эту, правящую, партию - без гарантии, что сделают сменщики Итак, всего лишь от способа подсчета голосов может ошеломительно измениться и состав правительства иего программа, выражающая, разумеется, Волю Народа.»

Солженицын замечает то, что подсчет голосов избирателей еще не выражает всей истины, он говорит о том, что выборы все сводят к простому арифметическому поглощению меньшинства большинством. Солженицын предупреждает, что меньшинство не менее важно в общественной и государственной жизни страны, он призывает к разумному подходу в вопросе выбора власти, или решении значимых общественных вопросов.

Я же, считаю, что так или иначе, но мы обязаны создать в стране устойчивую систему выборов — честных выборов. О вопросе способа голосования я уже писал в более ранних статьях — я считаю, что депутатский состав должен формироваться по партийным спискам, а сама партия обязана отвечать за своих кандидатов. Кроме того, граждане должны иметь право в упрощенном порядке отзывать депутата любого уровня, если он не удовлетворяет запросы граждан, из представляемого им округа.

Да, совершенно верно — меньшинство во многих случаях бывает более прогрессивно чем большинство, и это уже доказано исторической практикой. Рассмотрим этот вопрос в классическом варианте, например — идет референдум по особо значимому государственному вопросу, и от решения этого вопроса, допустим, зависит сама жизнь всех лиц, принимающих участие в референдуме. Далее, допустим, что за один вариант решения вопроса проголосовало 45% населения страны, а за другой вариант проголосовало 55% населения данной страны. Побеждает большинство? Пусть не квалифицированное большинство, но — большинство — 50 + 1 голос.

Так вот, 45% проголосовавших — это, практически, половина страны, а перевес в 5% другой половины страны, получается, решил полностью участь целых 45% населения. Вот на таком примере можно задуматься о том, является ли всегда демократия положительным моментом в жизни общества. Однако — это уже вопрос реторический, и мы в него вдаваться здесь не будем.

Вернемся к Солженицыну. Интересные мысли выражает Александр Исаевич по поводу избирательной кампании, так, он пишет, что телевидение хоть и выявляет внешность кандидата на тот или иной государственный пост, его манеру одеваться, держаться в обществе, однако — мы не можем знать о профессиональных, или государственных способностях кандидата.

Писатель отмечает, что во всякой избирательной кампании происходит вульгаризация государственной мысли, он пишет:

« Для благоуспешной власти нужны талант и творчество - легко ли избрать их всеобщим голосованием на широких пространствах? Сама по себе - такая система (система выборов) не понуждает политических деятелей действовать выше своих политических интересов, и даже наоборот: кто будет исходить из нравственных принципов - легко может проиграть».

К главе «Народное представительство»

«А уж пройдя избрание - кандидат становится НАРОДНЫМ представителем» - так начинается данная глава.

Здесь, А.Солженицын ведет рассуждения по поводу народных избранников, отмечая то, что еще Афинская демократия отвергала всякое «представительство», и считала «представительную» демократию одной из разновидностей олигархии.

Я отмечаю, что такое мнение в Древней Греции было оправданным. Древние Афины могли себе позволить прямую демократию в виду своего свободного малочисленного населения, но прямая демократия затруднительна, и даже не возможна там, где существуют многочисленные сообщества людей.

Интересный факт приводит Солженицын в этой главе, который показывает, что представители не всегда выражают волю их избравшего народа. Так, он пишет:

«французские Генеральные Штаты в 1789, едва собравшись, провели закон, что отныне каждый депутат есть лишь часть этого коллективного собрания, КОТОРОЕ И ЕСТЬ ВОЛЯ НАРОДА. Тем самым каждый депутат отсекался от своих избирателей и от личной ответственности перед ними».

Писатель А.Солженицын отмечает, что первые 4 Государственные Думы в Российской Империи мало выражали интересы русского народа, по большей части они представляли только узкие слои нескольких городов империи.

Так, депутат Государственной Думы В.Маклаков говорил о том, что «воля народа и при демократии фикция: за нее всего лишь принимается решение большинства парламента».

Более того, Солженицын идет дальше, и он выражает такую мысль, что народные избранники — депутаты не могут подняться выше своих личных будущих выборных интересов, выше партийных комбинаций, и служить непосредственно интересам Родины в ущерб себе или своей партии.

Мнение Солженицына в вышеуказанных мыслях, по — моему мнению, слишком предвзято к народным избранникам, Солженицын в своих размышлениях ищет эталон — неуловимый фантом справедливости и честности. Но, фантом является только фантомом — иллюзией, которая не имеет ни чего общего с реальным положением вещей.

Так, допустим, что политическая партия, лидеры и рядовые члены которой истинно выражают интересы граждан, все равно — так или иначе, вынуждены будут лавировать в политических «битвах», чтобы получить для себя более выгодное положение в политической нише, которая и позволит данной партии более лучше удовлетворить интересы своих избирателей. Политический мир не прост - «хорошим» партиям и достойным честным политикам приходится лавировать в этой стихии, строить конструкции, позволяющие победить, или переиграть своих политических противников, ведь без победы над своими «отрицательными» оппонентами не возможно деятельно помогать гражданам, или принимать нужные и своевременные законы. «На войне как на войне»

[Толкователь]

http://ttolk.ru/2017/01/16/%d1%81%d0...3%d0%ba%d1%80/
16.01.2017

В 1994 году до возвращения Солженицына в Россию он дал интервью американскому Forbes. В нём писатель прогнозировал неизбежный конфликт с Украиной, которая должна отдать России южные и восточные земли, Крым и «подаренный Госдепом США (!)» Севастополь. Также Солженицын прогнозировал отделение от Казахстана северных и восточных областей. Несмотря на это Европа и США должны утереться, так как они будут нуждаться в России как союзнике.

Это интервью у Александра Солженицына брал в 1994 году Пол Хлебников, позже — первый главный редактор русского Forbes (интервью вышло 9 мая 1994 года). В сентябре 2008 года его перевод был напечатан в бумажном русском Forbes. Мы приводим его в сокращении.

— Напряжение в отношениях между Россией и обретшей независимость Украиной нарастает на глазах. При этом Запад полностью поддерживает территориальную целостность Украины. По мнению Генри Киссинджера, Россия всегда будет оставаться угрозой интересам Запада — независимо от того, кто ей правит.

— Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский, Ричард Пайпс, многие другие американские публицисты и политики — никто их них не может отделаться от привычного для них, но давно устаревшего образа мыслей. Ослеплённые своим упрямством, они бесконечно повторяют свою теорию агрессивности, присущей России на протяжении всей истории, не желая принять сегодняшнюю реальность.

— А как же Украина? Разве от России не исходили угрозы в адрес некоторых бывших советских республик?

— Вообразите такую картину: в один не слишком прекрасный день два или три штата на юго-западе США одновременно объявляют о своей независимости. они становятся суверенными государствами и принимают испанский язык в качестве единственного официального. Все англоговорящие жители этих областей — пусть их предки жили на этом месте более двухсот лет — обязаны в течение года или двух сдать экзамен по испанскому и присягнуть на верность новому государству. В противном случае им не видать гражданства, они будут лишены прав собственности, гражданских свобод и права на трудоустройство. Какова будет реакция США? У меня нет никаких сомнений: ответом будет немедленное вторжение.

Сегодня Россия находится в точно такой же ситуации. За 24 часа она потеряла от 8 до 10 исконно русских областей, 25 млн. этнических русских, которые в одночасье оказались в незавидном положении «нежелательных чужаков». Там, где жили поколения их предков — отцы, деды, прадеды и многие до них начиная с XVII века, они становятся жертвами преследований на работе и дома, а их культура и язык нещадно подавляются.

Вот в таких обстоятельствах «империалистическая Россия» даже не сделала серьёзной попытки разгрести возникшие завалы. Она не то что не переходила на крик — она могла лишь шептать, в то время как 25 млн. её граждан, крупнейшая диаспора в мире, ускользала из её рук.

— По-вашему, Россия является жертвой агрессии, но никак не агрессором.

— Вы можете мне назвать ещё хотя бы один пример такого мирного поведения? И если Россия идёт на мир в вопросах первостепенной важности, то стоит ли ждать от неё агрессии в вопросах менее судьбоносных? Россия находится во власти хаоса, и видеть в ней агрессора было бы слишком сильным допущением. Но имейте же совесть и не просите, чтобы Россия — исключительно на потребу Америке — и вовсе прекратила переживать по поводу своей безопасности и беспрецедентного крушения, постигшего нашу страну. В конце концов, эти переживания вряд ли могут создавать угрозу для США.

— Збигнев Бжезинский придерживается иного мнения. Он считает, что США должны защищать независимость Украины.

— Когда в 1919 году Ленин распространял большевистский режим на Украину, он, словно пытаясь смягчить чувство обиды, передал ей несколько русских областей. Исторически эти области никогда не принадлежали Украине. Я имею в виду южные и восточные области сегодняшней Украины.

Затем, в 1954 году, Хрущёв, повинуясь характерному для этого царька капризу, «подарил» Крым Украине. Но даже ему не пришло в голову «подарить» Украине Севастополь — он оставался вольным городом в юрисдикции правительства СССР. Это удалось Госдепартаменту США, сначала на уровне заявлений посла в Киеве, а затем и в более официальной манере.

С какой стати Госдепартамент решает, кому достанется Севастополь? Если вспомнить совершенно бестактные заявления президента Буша в поддержку суверенитета Украины ещё до референдума по этому вопросу, вывод напрашивается: главной целью всей этой активности является ослабление России — любыми доступными способами и не задумываясь о последствиях.

— Почему же независимость Украины ослабит Россию?

— В результате внезапного и грубого установления границ внутри славянских народов миллионы семейных и дружеских связей оказались разрушены. Разве это можно принять безропотно? Недавние выборы на Украине явно демонстрируют предпочтения жителей Крыма и Донецка. А демократическая страна обязана уважать мнение своих граждан.

Я сам почти наполовину украинец. Я люблю эту культуру и искренне желаю Украине всяческих успехов, но только в её истинных этнических границах — без прихваченных по дороге российских территорий. И уж точно не в качестве «великой державы», на что сейчас сделали ставку украинские националисты. Они всячески кривляются и приветствуют создание культа силы, убеждённо стараясь слепить из России врага. Повсюду звучат агрессивные лозунги. В украинской армии вовсю пропагандируется неизбежность войны с Россией.

Украина не способна пройти даже культурное испытание на соискание статуса великой державы: 63% населения Украины в её нынешних границах считают своим родным языком русский — это в три раза превышает количество этнически русских на той же территории. Эту огромную людскую массу придётся заново обучать украинскому языку, в то время как самому языку придётся подняться до международных стандартов. Выполнение этого задания займёт более ста лет.

— Как по-вашему, есть ли среди территорий, ранее входивших в состав СССР, территории российские в той же степени, как восточная и южная Украина?

— Да, весь север и восток Казахстана на самом деле является частью юга Сибири. Эти территории в основном населены русскими, которые, так же как другие этнические меньшинства, вместе составляющие 60% населения Казахстана, подвергаются притеснениям как народ со своей культурой и встречают препятствия в деловой и личной жизни. Каким образом меньшинство может управлять большинством? Только с помощью лжи и силы. Именно это мы наблюдали на прошедших в Казахстане «выборах». Казахстанский президент Нурсултан Назарбаев считается на Западе великом демократом. В реальности он уже стал диктатором…

…- И ничто из этого не представляет собой угрозы для США?

— Если вы заглянете в не самое ближайшее будущее, то увидите: в XXI веке настанет время, когда США и Европа будут остро нуждаться в России как союзнике.

— Должен признаться, это заявление приводит меня в замешательство.

— Оно сбивает с толку лишь тех, кто не желает смотреть в будущее и не видит зарождения новых сил в настоящем.

["Ежедневный журнал"]

http://3.3.ej.ru/?a=note&id=8283
6 АВГУСТА 2008 г.
От общества «Мемориал»

UPIНам выпала завидная и нелегкая участь — быть современниками Александра Солженицына. Огромный литературный талант, многообразие форм, в которых этот дар реализовывался, единство биографии и творчества — все это делает Солженицына одной из самых ярких фигур в русской и мировой культуре ХХ века.

Обычно масштаб личности и таланта художника и мыслителя осознается не сразу, иногда — спустя десятилетия. Мы лишь сейчас начинаем понимать, что жили в одно время и на одной земле с Варламом Шаламовым и Василием Гроссманом. С Солженицыным было по-другому: в то ноябрьское утро 1962 года, когда читающая Россия впервые открыла одиннадцатую книжку «Нового мира», всем стало ясно, что начался новый этап в русской литературе.

В 1967, в письме к Съезду советских писателей, читающей публике открылся новый Солженицын: блестящий политический публицист, бескомпромиссный борец за гражданские свободы, прежде всего — за свободу мысли и слова. Правозащитники считали Солженицына своим; в течение нескольких лет в стране и в мире его рассматривали как диссидента № 1. Но Солженицын не был только диссидентом: он умел совместить в себе политического борца с режимом и человека, мечтающего о прекращении двухвекового противостояния правительства и общества, о Великом Примирении российской власти и российской интеллигенции.

С середины 1970-х, своим «Письмом вождям Советского Союза», несколькими эссе, опубликованными в собранном им и его единомышленниками сборнике «Из-под глыб», статьями, написанными в изгнании, Солженицын заявляет о себе как об оригинальном и сильном политическом мыслителе. Его суровая критика механизмов современной демократии, секуляризации западного общества, других основ современной европейской цивилизации создали ему устойчивую репутацию «антизападника» и даже националиста. Но Солженицын, подобно его предшественнику Достоевскому, не вписывается в рамки этих определений. Его поиски «особого пути» для России были не чем иным, как искренней попыткой соединить то, что он считал русскими национальными ценностями, с христианской культурой Европы, продолжением духовных поисков российских религиозных философов конца XIX — начала XX века.

Ни мы, да и никто другой, не можем претендовать на то, чтобы сегодня, сейчас оценить значение интеллектуального наследия Солженицына-мыслителя. Об историософских взглядах, политической философии и публицистике Солженицына будут спорить еще много десятилетий. А может быть, эти дискуссии, подобно спорам вокруг Достоевского и Толстого, будут длиться всегда — по крайней мере, до тех пор, пока существует как социально-культурное явление сама российская интеллигенция. Однако — независимо от отношения современников и потомков к общественно-политическим позициям Александра Исаевича — та невероятная энергия, та яростная убежденность и тот литературный блеск, с которыми Солженицын формулировал и отстаивал свои взгляды, сами по себе делают его публицистику выдающимся явлением культуры.

Для нас, для Международного общества «Мемориал», огромное значение имеет труд Солженицына «Архипелаг ГУЛаг». В этом, по определению автора, «опыте художественного исследования» ему удалось совместить два ранее разделенных потока памяти о государственном терроре: непосредственный личный опыт свидетелей и жертв крупнейшей национальной катастрофы столетия и попытки критического осмысления известных и вновь открывшихся исторических фактов. Основным итогом этой работы стало даже не столько новое знание о терроре, сколько обретение целостности исторического понимания. По существу «Архипелаг ГУЛаг» — это титаническая попытка создать новое национальное историческое сознание, альтернативное лживой, полной умолчаний и фальсификаций официальной версии советской истории.

На многие годы вперед, вплоть до последних лет перестройки, «Архипелаг ГУЛаг» стал одним из наиболее востребованных и наиболее преследуемых текстов самиздата. Его изымали на обысках, за его чтение или хранение выгоняли с работы и отчисляли из вузов, за его распространение и размножение арестовывали и судили. Однако, несмотря на это, экземпляры зарубежных изданий тайно ввозились в СССР, а здесь книгу в сотнях экземпляров печатали фотоспособом, копировали на множительных аппаратах и перепечатывали на пишущих машинках.

На Западе «Архипелаг ГУЛаг» также произвел ошеломляющее впечатление как неопровержимое по достоверности свидетельство цены и итогов коммунистического эксперимента. Канцелярская аббревиатура названия «Главное Управление лагерей» стала метафорой, и слово «Гулаг» вошло во все словари мира как одно из обозначений понятия «гуманитарная катастрофа политического происхождения и национального или глобального масштаба».

С «Архипелага ГУЛаг» начинается новый этап в осмыслении отечественной истории ХХ века. Необходимость работы с прошлым во имя будущего стала очевидной для многих людей. Сначала такие люди насчитывались десятками, потом их стали сотни и тысячи. Попытки независимых исторических исследований в 1970-е, широкое общественное движение конца 1980-х, мемориальская работа, начавшаяся в 1990-е и продолжающаяся по сей день, — отправной точкой для всего этого был грандиозный «опыт художественного исследования», осуществленного Александром Солженицыным.

Теперь многие начнут говорить о «конце эпохи Солженицына». Мы категорически с этим не согласны. «Эпоха Солженицына», эпоха восстановления исторической памяти, не кончается с его уходом.

Москва, 4 августа 2008 г.

[Грани.Ру]

http://anonymouse.org/cgi-bin/anon-w.../m.244854.html
08.10.2015

45 лет назад, 8 октября 1970 года, Александр Солженицын был удостоен Нобелевской премии по литературе "за нравственную силу, с которой он следовал непреложным традициям русской литературы". Кандидатура Солженицына была предложена французским писателем Франсуа Мориаком. Получить премию Солженицын смог только в декабре 1974 года, уже после своей высылки из СССР. Ранее писатель опасался, что в случае поездки в Швецию его могут не впустить обратно в Советский Союз. От литературного дебюта Солженицына - публикации "Одного дня Ивана Денисовича" - до присуждения Нобелевской премии прошло лишь восемь лет, что является абсолютным рекордом в истории премии.

[Максим Соколов]

Журнал "Коммерсантъ Власть" №38 от 24.09.1990

"Камням, лежащим в фундаменте, кряхтеть и вдавливаться - не им увенчивать

здание".

А. И. Солженицын. "Архипелаг ГУЛАГ", ч. 1, гл. VI.

В спецвыпуске "Комсомольской правды" 18 сентября 22-миллионным тиражом были
опубликованы "Посильные соображения" Александра Солженицына о том, "как
обустроить Россию". Выбор издания, по большинству оценок, был не случаен:
вермонтского изгнанника, согласно словам его жены Натальи Солженицыной,
привлекала именно возможность обратиться как бы ко всей России.

Сравнивая "Посильные соображения" 1990 года и "Письмо к вождям" того же
автора 1973 года, наблюдатели отмечают, что если "Письмо" открыло читателям
нового Солженицына, то практически все "посильные соображения" уже были
высказаны в эмигрантской публицистике Солженицына и в "Красном колесе".
Поэтому, вероятнее всего, они и не произвели ожидаемого воздействия на тех,
к кому были обращены.

Однако публичное выступление человека, сыгравшего такую роль в судьбе
России, не могло не вызвать политического резонанса - тем более что уже
несколько лет Солженицын хранил упорное молчание по поводу событий,
происходящих на его родине. Реакцию вождей и общества на солженицынское
послание анализирует парламентский обозреватель "Ъ" МАКСИМ СОКОЛОВ.

В "Письме к вождям Советского Союза" Солженицын призывал распустить
империю, отказаться от непосильных великодержавных амбиций, отказаться от
"мертвой идеологии", допустить частную собственность, возродить крепкое
крестьянское сословие, сосредоточиться на экологических проблемах.

Одна из главных мыслей письма: демократия не такое уж и благо, но отказ от
тоталитаризма в пользу авторитаризма - благо несомненное. Ответом на письмо
была насильственная депортация Солженицына в феврале 1974 года.

Наблюдатели отмечают, что главное в реакции либеральной общественности на
публикацию "Посильных соображений" - успокоение. Либералы обрадовались, не
обнаружив у Солженицына слов в поддержку российского национал-социализма, -
они серьезно опасались этого, памятуя былые привязанности писателя (вроде
одного из идеологов русского нацизма математика Игоря Шафаревича). Но они
же были и огорчены, не увидев в тексте и прямого отмежевания от русских
наци в духе знаменитой фразы из "Архипелага" - "с ВАМИ - мы не русские".

Сами "патриоты" радости, по большинству отзывов, тоже не испытали - слишком
резким в "Посильных соображениях" был отказ от "пространнодержавного
мышления, имперского дурмана", которые, по Солженицыну, суть "при нашем
умирании беззаветная поддержка коммунизма". Этим, по мнению экспертов,
объясняется глухое молчание "патриотов" по поводу послания писателя,
солидарность с которым они прежде всячески стремились подчеркивать.

Широкая публика, на внимание которой, судя по выбору издания, рассчитывал
Солженицын, была в основном слегка шокирована и даже отпугнута вычурным
русским языком писателя - не ясным, классическим языком XIX века и не
современным, а чем-то средним, достаточно тяжелым для чтения.

Но сам характер "посильных соображении", их императивный тон показывают,
что перед нами не столько политическая публицистика, предполагающая широкий
круг читателей, сколько попытка политического действия, что-то вроде
"советов пророка Царю".

В "Посильных соображениях" Александр Исаевич призывает "отрубить в одночас"
траты на военно-идеологический комплекс, "пресечь безоглядные капитальные
вложения в промышленность", "не тянуть взаимное обременение" (республиками
друг друга), "всю номенклатурную бюрократию... кончаем кормить"...

Рядовые читатели вряд ли в состоянии сами осуществить эти рекомендации -
они могут разве что их поддержать. К тому же Солженицын - противник
всеобщих, прямых, равных и тайных выборов, дающих публике возможность
составить правительство из тех, кто пообещает им это сделать. В этом случае
логично предположить, что истинный адресат (как и в 1973 году) - снова
вожди. Или вождь.

Вожди 1973 года - это Брежнев, Суслов, Андропов. Солженицын обратился к ним
с конфиденциальным письмом в сентябре 1973 года и до января 1974 года ждал
ответа. Лишь когда вожди открыли против него откровенно погромную кампанию,
он отдал распоряжение печатать "Письмо", вышедшее за границей.

Российские вожди 1990 года - это Ельцин, Силаев, Хасбулатов. Трудно
предположить, что они принципиально хуже вождей 1973 года, и естественно
было ожидать, что Солженицын будет по отношению к ним по меньшей мере столь
же предупредителен. Ведь сразу взывать к подданным через голову правителей
принято в основном в тех случаях, когда ясно, что правители безнадежны. Или
недоступны.

Однако российских правителей в последнем вряд ли заподозришь: 16 августа
российский премьер Иван Силаев приглашал Солженицына быть его гостем в
любое время и получил отказ. Поставив условием своего приезда широкую
публикацию главных своих трудов в СССР, Солженицын пренебрег возможностью
приватно изложить свои соображения тем же Силаеву и Ельцину.

Объяснение этой неясности, по всей видимости, заключается в том, что, хотя
соображения писателя касаются того, "как обустроить Россию", адресатом
Солженицына, по всей вероятности, является не Ельцин, но Горбачев. Ведь
именно он может объявить, что, как пишет писатель, "три прибалтийские
республики, три закавказские, четыре среднеазиатские, да и Молдавия...
непременно и бесповоротно будут отделены". Именно к нему естественнее всего
обратиться со словами "сегодня президентская власть - никак не лишняя при
обширности нашей страны и обилии ее проблем". Именно Президенту может
прийтись по вкусу проект совещательной Соборной Думы.

В ситуации, когда власть над Россией делится между Ельциным и Горбачевым,
последний, казалось бы, не может не быть благодарен Солженицыну за
готовность косвенно поддержать его своим авторитетом. Тем более что 18
сентября - дата публикации текста, благословляющего учреждение в России
авторитарного строя, - случайно совпала с раздачей ВС СССР проекта
постановления о наделении Горбачева экстраординарными полномочиями. Но 25
сентября, на следующий день после получения этих полномочий, отмежевываясь
от солженицынского монархизма, Горбачев заявил депутатам: "Он весь в
прошлом, прошлая Россия, монархия. Я себя чувствую демократом с
радикальными взглядами".

Однако по мнению наблюдателей, отмежевание Горбачева от предложений
писателя связано не столько с различным отношением к авторитаризму, сколько
с выбором типа авторитаризма.

Для Солженицына, судя по всему, образцом является русская национальная
монархия, близкая к Московскому царству XVII века, симпатией к которому
проникнута его эмигрантская публицистика. Солженицынский "президент" -
всего лишь псевдоним "Царя всея Великия и Малыя и Белыя Руси". Горбачев,
получивший экстраординарные полномочия и пошедший в резкую контратаку
против республиканских суверенитетов, склонен сохранить монархию другого
типа - Российскую наднациональную (на нынешнем языке - интернациональную)
Империю XVIII века "от финских хладных скал до пламенной Колхиды".
Приверженность к такому пониманию Союза ССР Горбачев вновь подтвердил в
своем выступлении на заседании ВС СССР 25 сентября.

А своими советами отделаться от "среднеазиатского подбрюшья" и словами
"Советский Социалистический развалится все равно" вермонтский монархист
явно оказывает 'медвежью услугу союзному Президенту.

Казалось бы, вермонтское послание могло бы укрепить прежде всего позиции
Ельцина, ведь он лидер россиян, к которым, собственно, и обращено послание.
Но и тут оно оказалось не вполне кстати. Дельные и уместные советы о том,
как обустроить духовную и хозяйственную жизнь в России, оказалось возможным
реализовать как раз благодаря отвергаемой Солженицыным "четыреххвостке"
(всеобщему, прямому, равному и тайному избирательному праву) и
парламентаризму. Отказ от этих принципов - в особенности на фоне нынешних
действий союзного руководства - означал бы для Ельцина полный политический
провал.

Прозвучавшее из Вермонта "безоговорочное отвержение слепородной и
злокачественной марксо-ленинской утопии" и призывы "дать простор здоровой
частной инициативе" были бы куда более ценны для того же Ельцина еще
полгода назад. Сейчас они стали общим местом.

И критики и приверженцы Солженицына сходятся в том, что он - большой
писатель и большой политик: то, что "часы коммунизма - свое отбили", в
огромной степени его заслуга. Сегодня большой писатель перестал быть
большим политиком: Россия - в немалой степени благодаря ему - вошла в
новую, буржуазно-демократическую эпоху, а он остался в своей, прежней.
Наблюдатели отмечают, что такая судьба постигла многих других изгнанников,
заслуживающих уважение скорее своей приязнью к изгнавшей их родине, чем
адекватным пониманием ее нынешних проблем.

Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, дважды войти в Россию 70-х,
наверное, тоже невозможно.

Специальное ежемесячное обозрение

[«Ъ Власть» Владимира Яковлева]

https://www.kommersant.ru/doc/266609

Журнал "Коммерсантъ Власть"
24.09.1990, 00:00

Статья Александра Солженицына "Как нам обустроить Россию" вызвала самую

резкую критику украинских "демократов". Официальный орган украинского союза
писателей "Литературная Украина" заявила, что публикация этой статьи
специально приурочена к принятию в Верховном Совете декларации о
государственном суверенитете республики. На западе Украины Львовский
областной совет 24 сентября принял специальную резолюцию с осуждением этой
статьи.

Опубликованная недавно в советской печати статья Александра Солженицына
"Как нам обустроить Россию" вызвала особенно широкий резонанс на Украине,
которой знаменитый писатель определил совместное будущее в составе
"Российского союза". "Уважая Солженицына как писателя, я считаю его
никудышным мыслителем. Оставаясь империалистом, он лезет куда не следует.
Изо всех российских патриотов, на мой взгляд, нет ни одного, который бы мог
искупить грех большевизма, который русские принесли на земли подвластных им
народов", - заявил в Киеве корреспонденту "Ъ" один из лидеров весьма
влиятельной на Украине республиканской партии Сергей Набока.

Украинские оппоненты Солженицына весьма резки в своей критике. Официальный
орган украинских писателей газета "Литературная Украина" заявила, что
отдельные строки этой статьи "могли бы принадлежать послушному хору
обкомовских газет юга и востока Украины", и высказала предположение, что
Солженицын не случайно датировал свою статью июлем - когда Верховный Совет
республики принял Декларацию о суверенитете Украины.

В полемику с Александром Солженицыным включились и новые "демократические"
органы власти на Украине. По сообщению информационного агентства
Postfactum, 24 сентября сессия Львовского облсовета единогласно приняла
"Заявление по поводу посильных соображений Александра Солженицына", в
котором говорится, что "солженицынский панславизм - очередной виток
ассимиляции, очередная попытка поставить Украину вне мировой истории".
Текст заявления был направлен Александру Солженицыну и в редакции газет
"Комсомольская правда" и "Литературная газета".

[Алексей Макаркин]

https://web.archive.org/web/20030516...makarkin1.html

2000 / Сентябрь / 23, Суббота ( # 213 ) / Материал Новости

Идет ли Александр Солженицын по стопам Александра Пушкина?

В РОССИИ второй раз в ее истории создается дуэт правителя и писателя. Правитель правит, писатель вдохновляет. Первый раз правителем был державно мысливший Николай I, а писателем - Александр Пушкин, ставший просвещенным консерватором и противником польской независимости. Сейчас эту пару составляют Владимир Путин и Александр Солженицын - после письма писателя главе государства (переданного, как говорят, через Евгения Примакова) и их последующей встречи в Троице-Лыково. Президент-государственник и писатель-консерватор. Кажется, что история повторяется не только формально, но и по существу. Но это только кажется.
Пушкин стремился к пониманию людей и событий, не облачаясь при этом в судейскую мантию. Он пытался понять Самозванца и Годунова, Пугачева и государыню Екатерину, Аракчеева и Сперанского. Солженицын судит прошлую и сегодняшнюю Россию, горячо превознося одних (Столыпина) и безапелляционно уничижая других (Чубайса с его приватизацией).
Пушкин, любя, зная и понимая историю, не призывал вернуться в эпоху почитаемого им "Петра-титана". Солженицын обращен в прошлое: начиная от идеи назначения губернаторов (как при Столыпине) и заканчивая планом восстановления земства, безнадежно архаичного для нынешних времен. Пушкин старался поддержать все лучшее и европейское по духу, что имело место в противоречивое царствование Николая - цензурный произвол и палочные наказания он не одобрял. Пушкин "был утонченнейшим западником, проникнувшим в сокровенные глубины западной культуры. Ни разу не перешагнув русской границы, Пушкин был европейцем больше, чем каждый отдельно взятый европеец, ибо второй родиной для него были одинаково и Германия, и Франция, и Англия, и Испания, и Италия". Так о нем говорил архимандрит Константин (Зайцев), церковный писатель Русского зарубежья.
Солженицын более двух десятков лет прожил за пределами России, но так и остался "вермонтским отшельником", отторгающим Запад умом и сердцем. Поэтому автор "Архипелага ГУЛАГ" своим авторитетом способен благословить антилиберальное направление в путинской политике, которое противостоит присутствующим в ней же либерально-рыночным росткам и может (в случае своего успеха) поставить Россию вне Европы, "второй родины" Пушкина.

[Mari_batinak]

https://picturehistory.livejournal.com/3824035.html

mari_batinak (mari_batinak) написал в picturehistory
2018-10-08 18:10:00 152

В этот день, 8 октября 1970 года, русский писатель Александр Солженицин был объявлен лауреатом Нобелевской премии по литературе.

Писатель в течении нескольких десятилетий активно выступал против коммунистических идей, политического строя СССР и политики его властей. Помимо художественных литературных произведений, затрагивающих, как правило, острые общественно-политические вопросы, получил широкую известность своими художественно-публицистическими произведениями по истории России XIX — XX веков.

[Александр Верховский]

http://www.panorama.ru/gazeta/1-30/p24solz.html

Он долго молчал. Уже несколько лет, как отказался от публицистики. Наложил запрет на печатание своих статей в СССР до выхода основных произведений. И вот – вернул себе прежний статус: не только писателя, живого классика, но и мыслителя, претендующего быть одним из лидеров общественного мнения.
Александр Солженицын имеет на это больше оснований, чем кто бы то ни было. И все общественные течения, кроме откровенно маргинальных, всячески демонстрируют свое к нему расположение. Особенно – современные демократы, будто забывая о том, что, будь Александр Исаевич в России или они – на Западе, немногие остались бы его союзниками, и, тем более, немногих признал бы союзниками он сам. Больше шансов оказалось бы у умеренных представителей патриотического, а точнее – неопочвеннического лагеря нашей общественности.
И о неопочвенниках наших было сказано Солженицыным немало злых (и справедливых при этом) слов. Но все-таки они имели основания считать его своим. И вот – эта статья. А в ней первая же существенная мысль – о необходимости отказаться от Империи.
Все запомнили, как грозил Распутин выходом России из Союза, и все понимали, что идея эта не органична для неопочвенников. Ведь они стремятся возродить погибающее национальное сознание русских, которое в плане общественном было органически связано с великой державой. Не с подобием Британской колониальной империи, а скорее – с подобием империи Римской. И вот Солженицын предлагает отказаться от этого, стать «обычным» народом. То есть – добивает традиционное национальное сознание.
Не углядели наши неопочвенники разницы между собой и своим естественным, вроде бы, лидером. А дело тут в том, что естественный, вроде бы, термин «неопочвенничество» применительно к ним все-таки неверен: никакие они не «нео», ничего они не предлагают нового, более того – отталкиваются от всего, что хотя бы не очень старо. Солженицын же, при всем своем консерватизме, не только на словах, но и в мыслях принял, что старую Россию не вернешь, что идет на смену нашему качественно новое для России общество.
А ведь это значит, что рождается на развалинах, да что там – на пустыре! – новое самосознание русского народа. И идеология для этого нужна новая, а не почвенничество в духе Распутина – Проханова.
Публикация многомиллионным тиражом обращения Солженицына – событие огромное. И скорее всего, это только начало возвращения писателя в российскую общественную жизнь. (Не зря же он решился на публикацию в «Комсомолке».) Но на пути восприятия обществом всего комплекса солженицынских идей (лишь отчасти затронутого в последней статье) встает весьма серьезное препятствие – чрезмерная политизация самого общества. Во-первых, восприятие подавляющим большинством людей даже совсем не политических мыслей автора будет очень сильно зависеть от степени согласия с мыслями политическими. Во-вторых, освоение обществом всякой новой идеи сильно зависит от прессы, видных публицистов и общественных деятелей, а как раз они политизированы дальше некуда.
Поэтому, не пытаясь оценить меру духовного воздействия публицистики Солженицына на российского читателя, и не разбирая по существу данную статью, необходимо представить возможное взаимоотношение Солженицына с теми общественно-политическими структурами, которые все более определяют самосознание нашего общества.
Например – тема воссоздания России из недр СССР. В перспективе важна и особо сложна не проблема отделения Литвы, Грузии или даже Узбекистана, а сохранения какого-то единства России с Украиной, Белоруссией и русскоязычной частью Казахстана.
Если национал-патриоты не готовы «отпустить» и Литву, то демократы России легко «отпускают» огромные русские области той же Украины, о чем уже существует и совместная декларация российских и украинских демократических парламентариев. Кто же будет охранять хотя бы приблизительное единство той нации, о возрождении которой идет речь?
К кому в сложившейся ситуации обращается Солженицын, какой политической силе может предложить он свой комплекс идей? Уже из приведенного примера ясно, что украинское и белорусское национально-демократические движения, а также русских национал-патриотов можно не рассматривать. Уже отмежевался с трибуны Верховного Совета Горбачев(*). Что остается? Ельцин и правительство РСФСР, демократическое движение России, весь круг демократических публицистов. На них повлиять еще можно. Но не радикально: уже сложились структуры, определились лидеры, устоялся связанный, как пучок ярлычков, комплекс «демократических идей».
Националист и консерватор Солженицын здесь не найдет своего места. Ну разве ж можно так сказать: «…в кипении митингов и нарождающихся партиек мы не замечаем, как натянули на себя балаганные одежды Февраля...»?! С этими словами многие бы, в одиночку, могли целиком или отчасти согласиться. Но то, что легко отдельному человеку, много сложнее общественному деятелю или публицисту, вовлеченному в какую-то структуру, пусть даже совершенно неформальную. Всякая «ересь» будет скорее всею отброшена.
В принципе, нельзя исключить, что авторитет Солженицына вырвет какое-то количество людей из существующих структур, активизирует тех, кто пока в эти структуры не входил. Тем более, что есть и потенциальный центр кристаллизации – «Новый мир» и близкий ему круг публицистов. Можно даже представить себе оформленное политическое течение на базе солженицынских идей вокруг, скажем, небольшого пока Российского христианско-демократического движения.
Но нельзя забывать о том, что серьезное национально-либеральное движение создается уже и без Солженицына: после победы Ельцина в этом направлении эволюционирует «Демократическая Россия». Возглавляющие ее политики осознали (в большинстве своем – просто в связи с республиканскими выборами) необходимость национального аспекта своей демократической программы. Но для этих людей Солженицын чужак. Они лучше обойдутся без него. А случись все-таки сотрудничать – и конкурировать – несомненно окажутся первыми.
Теперь – их время. Уходит эпоха противостояния коммунизму, потому что рушится, и почти уже рухнул, сам коммунизм. И неизбежно – всегда так случалось! – снижаются авторитеты уходящего исторического периода. Новая эпоха – эпоха открытого, бурно протекающего кризиса.
Может быть, наше время – время строительства или хотя бы подготовки к нему, может быть – прелюдия к новой чудовищной катастрофе. Но так или иначе, оно – новое, и у него свои герои. Новая Россия рождается не в белых ризах интеллигентного антикоммунизма, а в пестром и странном тряпье перестройки. А перестройка на нынешнем своем этапе есть не что иное, как интеграция обломков коммунистического общества в некий новый полубуржуазный строй. Если возродится все-таки русское национальное сознание, то ведь произойдет это – и уже происходит – именно в условиях такой перестройки. Эти условия нам во многом не нравятся, они, вероятно, не устраивают Солженицына, но других-то у нас нет!
И все же, вступи Солженицын в наши распри год, а лучше – два, назад, многое могло бы быть иначе. Тогда не оформилось еще размежевание в обществе, открыты были в принципе все пути отступления от коммунизма, да и мы лучше умели прислушиваться к чужому мнению. Тогда Солженицын мог бы очень существенно повлиять на едва формирующееся общественное мнение, а через него – и на политику.
Впрочем, это, конечно, вариант нереальный: бесполезно было бы Александру Исаевичу предлагать какие-то идеи, пока не прочла основная масса активных людей его прозу, а вот проза-то в 87-88 годах напечатана быть не могла.
Получается – тогда было нельзя, а сейчас поздно.
_____________________
* А ведь именно он, загнанный в угол (пусть не к самой еще стенке, но в безнадежный коридор преэидентствования в разваливающейся Империи), остро нуждается в сильной и свежей идее, способной снова придать конструктивный и общепризнанный смысл его власти. (Прим. автора