*8653. Мы и наша история

[Владлен Сироткин]

Мой тезка Владлен Логинов приводил множество фактов-о потерях и так далее. Это самое страшное-когда переходишь на цифры, сколько убили, где….. Абсолютно такая же дискуссия, что по Великой Отечественной, идет по Отечественной войне 1812 года. Потому что все командиры писали, даже, даже Кутузов написал: «война закончилась за полным истреблением неприятеля». Полным? Значит, 650 тысяч пришло наполеоновских солдат, все и уничтожены? Но 60 тысяч корпуса Нея ускакали. Молодая и старая гвардия через Березину прошла. И вообще порядка 150-200 тысяч-спаслись. Другое дело, что 200 тысяч попало в плен… И этот спор бесконечен.
Но есть все-таки, мне кажется, некоторые закономерности. Здесь задавали вопрос: почему 75% народа требуют крепкую руку, и так далее. Сейчас среди историков стал модным такой термин-«аномалия».То есть Россия развивается аномально-как и Китай, Индия.
Раньше об этом говорил такой немодный сейчас человек, как Карл Маркс,-об азиатском способе производства. Что является здесь основным и как это отражается на избирателях, на истории. Если в Западной Европе основной конфликт-человек и государство, человек и власть, то у нас человек и природа. Посмотрите репортажи из Приморья, и вы увидите, что это так. Поэтому всегда российский человек инстинктивно спасался на шести сотках. И спасается до сихз пор! Я не могу обьяснить студентам в западных университетах, что такое шесть соток. Они говорят: почему они не могут купить банки в магазине? Я говорю, нет, жена закатывает сама, собирает и закатывает. Начало третьего тысячелетия, и точно так же было сто, двести, триста, пятьсот лет назад. На Западе-человек и государство, у нас-не то. До Бога высоко, до царя далеко, то есть до Путина. Поэтому надо спасться, закатывать банки.
Другое отличие-неразделенность власти и собственности. Никогда до сих пор в России власть и собственность не были разделены, в отличие от Западной Еврпорпы. На Западе, если ты политик, это совсем не означает, что у тебя собственность. У нас же кто начальник-у того собственность. И все, кто рвался к власти, начиная с декабристов и кончая Владимиром Ильичем, это понимали. Потому что никогда принцип частной собственности не был священным в России. Никогда не был священным принцип: мой дом-моя крепость. Поэтому у нас избушка на курьих ножках, поэтому Иванушка-дурачок, печка, скатерть-самобранка. Что было написано в манифесте Емельяна Пугачева? «Я пришел освободить вас от гнета». Какого гнета-помещиков? царя? Нет, работы. Работы! Потому что работа очень тяжелая, тяжелые условия труда, в этом-то вся механика.
И третий аспект-о средствах массовой информации, телевидении и так далее. Мне тоже предложили поучаствовать в передаче о том, стреляла ли Каплан. Но я знаю, что Николаев из любого исторического события будет делать детектив. А этим можно заниматься бесконечно. Тот стрелял, этот стрелял, у того шубу украли… Господствует облегченность. Раньше была железнобетонная схема, и сврху следили за ее соблюдением. А теперь кто в наших СМИ определяет все? Пять-семь человек на каждой программе. И совсем не Гусинский с Березовским. Определяют люди, которые вчера еще были просто исполнителями.
В завершение скажу: теперь уже НТВ не пускает меня в эфир. Я сделал с ними тридцатисерийный фильм «Неизвестная Россия», по 26 минут каждая серия, примерно то, о чем мы здесь говорим. Фильм был пущен в СНГ и дальнее зарубежье-на экспорт. А здесь-не пустили. И не пустят, потому что это не сопадает ни с «Гласом народа», ни с расследованием Николаева. Хотя я там многие интересные вещи рассказываю. Наверное, историки партии, бывшей КПСС, знают, как первый Совнарком назывался? Второе Временное правительство, в скобках Совнарком. В подтверждение принес я им пленку, снятую двумя шведскими кинооператорами 8 ноября по новому стилю. Эту пленку на Западе все видели, и мой коллега Марк Ферро-он показывает серию «Паралльльная история»-сказал: у вас ее не покажут. Потому что….. понимаете, рушится все. Если я вам скажу, что не было штурма Зимнего дворца, меня сейчас закидают чем-нибудь. Не было штурма Зимнего дворца!

Голоса. Знаем! Не было!

Но и штурма Бастилии не было! Не было. А тем не менее-попробуйте скажите французам! И литографии есть, и все…. Это к вопросу о восприятии. Есть история, а есть мифология истории. Это отдельная наука, у нас она совершенно не изучается. Дело в обьективном восприятии, которое не всегда есть сознательная фальсификация.

[Виталий Третьяков]

Наша дискуссия, конечно, далеко ушла от темы истории, мы, в общем-то, говорили о сегодняшнем дне, об интеллегенции, о проклятых реформаторах…. Кроме Гачева, который сказал, что все это ничто в сравнении с пустой кухней, когда ты там один и тебе никто не мешает, и даже история не мешает, как-то катится там сама по себе….. Главное, что ты один, жив и можешь думать. Это замечательный подход. Я пока на такое не способен. Поэтому в завершение несколько тезисов, которые кажутся мне важными.
Я считаю, что Россия в советское время не выпала из истории, а впала в свою особую историю, в которую она периодически, а потом опять присоединяется к евроатлантической средиземноморской цивилизации.
Возможно, мы сейчас опять впадаем в эту особую историю…… Может быть, это наша ниша, мы, как медведь, в ней спим периодически, в этой берлоге, потом выходим, шатаемся по Европе, потом опять назад…… Может быть, это наша судьба, и может быть, такова наша история.
И, конечно же, российская история ХХ века не просто не ничтожна-она великая, она величайшая. И в этом смысле, конечно, люди, которые утверждают прямо противоположное,-либо идиоты, не знающие ничего, и потому им нельзя давать возможность управлять страной никоим образом, либо сумасшедшие в физиологическом смысле слова, невменяемые, и тогда им тоже нельзя давать управлять страной.
Я все-таки не понял из спора насчет фальсификации истории доброкачественной и злокачественной, что недопустимо. Когда Нурсултан Абишевич Назарбаев, которого я хорошо знаю, понял, что что-то нужно делать-нет у Казахстана истории, государство есть, а истории нет,-он дал своим дипломатам поручение, выделил деньги, и они по всем университетам мира, по всем архивам скупили документы, где упоминаются слова «казах», «Казахстан» все остальное в этом духе. Он все это получил, ему перевели, он сел и написал историю Казахстана, тысячелетнюю историю. Ее превратили в учебники, и отныне история Казахстана существует. Если это государство сохранится, то надо думать, через сто лет, через тысячу лет историю Казахстана будут изучать по тому, что сочинил Нурсултан Назарбаев. Я хотел услышать здесь, хорошо это или плохо, а услышал, что в одних случаях хорошо, а в других-плохо. Если я напишу, что это хорошо, а если он, то это будет плохо. Мне казалось, что все-таки история-это более абсолютная наука.
Еще одно. Мне кажется, что вся история России с присущим ей чередованием либерализма и авторитаризма,-как песочные часы. Мы их переворачиваем, и пошел сыпаться песок. Досыпался до конца-ах, черт возьми, время-то остановилось…. Взяли, перевернули часы в обратную сторону. А нужно две пары часов поставить, и чтобы все время и в ту сторону. А нужно две пары часов поставить, и чтобы все время и в эту сторону сыпалось, и в другую. И поставить, чтобы кто-то за этим процессом следил,-парламент, президента, я не знаю, кого еще….. Впрочем, это уже политика, а не история.
Самое принципиальное и последнее. О том, что я вновь услышал от Вадима Михайловича Межуева,-эту ужасную, на мой взгляд, историю о русской интеллегенции. О том, что она там чего-то двигала, хотя из класса правящего, то есть имела право и не страдать. Словом, просто такие советливые люди, которые за народ переживали, а потом двигали историю. Я утверждаю, основываясь, по крайней мере, на знании последнего пятнадцатилетнего периода российской истории, что это абсолютная неправда. Именно интеллегенты были самыми страдающими. Народ не осознавал своего страдания, он не понимал и сейчас не понимает, что за такую работу, которую он сейчас выполняет, можно получить тысячу долларов. С Александром Жуковым, председателем думского комитета по бюджету, у меня был короткий разговор, и он сказал: «Почему мы вышли из кризиса 1998 года и сейчас до сих пор выкручиваемся? Потому что у нас удивительный народ. За работу им платят сто долларов в месяц-и они счастливы. Любой другой давно бы восстал, даже сейчас, при высоких ценах на нефть». А интеллегенция, она знала, что в Европе за такую же работу получают больше. И она страдала сильнее всех. Она не за народ страдала, она страдала за себя. Но поскольку было неудобно сказать, что нам плохо, она говорила: «а, кстати, смотрите, народ-то совершенно в нищете!». Как только наступала некая реформа, именно интеллегенцию вводили в комиссию по составлению нового уложения, давали всяческие пайки, оклады и прочее, что в 1991 году при Ельцине и случилось. И о народе забыли, сказали-«должны все потерпеть, пока реформы закончатся, тогда станет хорошо всем». Когда реформы показали, что им самим, интеллегентам, стало плохо, они сказали: «опять страдает народ! что же это такое?» И Ельцин оказался снова плохим. Я не историк, но пятнадцать лет нашей жизни, извините, это тоже история. Не может быть, чтобы триста лет жизни русской интеллегенции при власти она была одна, а в эти пятнадцать лет-совершенно другая. Я предполагаю, что интеллегенция не делает историю, ибо мешает власти дружить с народом. Они бы вдвоем уже давно договорились, ибо в противном случае народ уже давно власть поставил к стенке, как он делал иногда…. Интеллегенция-самая совестливая? Да самая жадная она просто. Она жаднее, чем олигархи, но не умеет схватить, искусства нет. Правда, мы должны договориться, что мы определяем словом «интеллектуал».

[Вадим Межуев]

Только одно замечание! Какие основания заподозрить князя Волконского или Трубецкого в том, что им недостаточно платили?

[Виталий Третьяков]

Нет, они не чувствовали недостатка денег. Но они не хотели быть холопами царя, они не хотели быть рабами, ибо дворяне в Европе холопами уже не были…. Так это просто другое ощущение. Не материальное. Они не хотели быть такими же холопами, да и народ, который они не очень то стремились отпустить, между прочим, из холопства. А если и хотели, то потому, что в Европе это уже не было. А быть немодным-для интеллегенции это тоже страдание. Конечно, и это по-своему двигает историю.

[Владлен Логинов]

К сожалению, положение более трагично в том смысле, что образуется как бы замкнутый круг. Сначала мы плохо учим историю. Потом наши самые плохие ученики идут в политическую элиту. И затем они заказывают нам, как писать историю. О сервильности интеллегенции вообще и историков в частности здесь говорили правильно. Но происходит это не так прямолинейно. Вот две фигуры-Тарле и Манфред. Оба писали о Наполеоне, но это биографии двух разных людей. Почему? Потому что Тарле писал свою эпоху, а Манфред-свою. Элемент заказа присутствует как «вызов времени». Сначала в определенных «сферах» возникла некая потребность в «сильном государе», Сергей Эйзентштейн с «Иваном Грозным», Алексей Толстой с «Петром I» и так далее.
Насчет интеллегенции. Ныне почему-то нередко полагают, что в прежние времена, когда число образованных людей в
России было невелико, все они составляли достаточно однородное целое. Между тем уровень образования сближал отнюдь не всегда. И вполне образованный граф Михаил Николаевич Муравьев, дабы не путали его с еще более образованным декабристом Сергеем Ивановичес Муравьевым-Апостолом, любил повторять, что он «не из тех Муравьевых, которых вешают, а из тех, которые вешают». И позднее, когда судили Софью Перовскую, главным ее обвинителем, настаивавшим наповешении, выступал внук Михаила Николаевича Николай Валерьянович Муравьев. А ведь лет за двадцать до этого Сонечка Перовская, дочь петербургского губернатора, а Николенька Муравьев, любимый сынок псковского губернатора, были соучастникамивеселых детских игр, ибо их высокообразованные семьи дружили междусобой. И, наконец, в 1887 году прокурором по делу Александра Ульянова, требовавшим его повешения, был не кто иной, как Николай Адрианович Неклюдов, который буквально обожал своего учителя в Пензенском дворянском институте Илью Николаевича Ульянова….. После казни Александра он даже занемог нервным расстройством. Но скоро выздоровел. И дослужился до высокой должности товарища министра внутренних дел.
Совсем не обязательно полагать, что некий «заказ» может исходить лишь от начальства. Я задумался как-то над тем, в чем причина той популярности, которую имела книга Струве «Критические заметки…..», вышедшая в 1894 году тиражом всего в 200 экземпляров. Дело в том, что при всем разачаровании в народничестве оно по-прежнему-с 60-х годов-оставалось некоей «моральной максимой», определявшей многие нравственные ценности, принятые в интеллегентной среде. Начиная с «опрощенства» во внешнем облике, и кончая демонстративным презрением, как выражался Глеб Успенский, к «господину Купону». Не то чтобы все неукоснительно следовали данным нормам, но, во всяком случае, их учитывали, определяя, «чтотакое хорошо и что такое плохо».
Между тем развитие капитализма, с его потребностью в «умственном труде», открывало для интеллегенции новые возможности. И не только на традиционной и относительно низкооплачиваемой ниве просвещения и народного здравоохранения, но и в правлениях солидных банков, акционерных обществ и компаний, на новых индустриальных гигантах.
Перпспектива стать-совсем как в Европе-рекспектабельным интеллектуалом была заманчива. Но она попахивала изменой принципам народолюбия и нестяжательства, признававшимся, пусть зачастую лишь на словах, 60-80-е годы. А, как известно, интеллегентный человек не может совершить низкого поступка, предварительно не оправдав его самыми высокими мотивами.
Книга Струве давала выход, ибо он доказал, что народничество-вздор, что оно ненаучно и что прогресс связан с развитием капитализма. А посему образованный человек, желающий блага России, должен «признать свою некультурность и идти на выучку к капитализму». Ну прямо как гора с плеч. И не надо носить бороду, как Мамин-Сибиряк, и не надо демонстрировать свою «бессребренность».
Нечто похожее произошло у нас в 1991 году, когда стало очевидно, что можно неплохо устроить свою жизнь, соблюдая определенные «правила игры». Главное-быть готовым в любой момент доказать, что белое-это черное, а черное-это белое.
Всякий раз, когда что-то случается, мы обращаем свой взор к истории. Но извлекаем из нее лишь те уроки, которые вроде бы оправдывают наше сегодняшнее поведение. Где же выход? Он может быть лишь один: ощущение твоей собственной связи с судьбой своего народа и страны. Пусть это определяет внутреннюю позицию и выбор. Все остальное-производно.

[Валентин Толстых]

Не так безмятежно и простодушно, как Георгий Гачев, но я тоже спокойно и оптимистично смотрю на будущее России которая в своей истории пережила и переборола не одну смуту. «Зело крепок орешек»-Россия, со своим опытом выживания, подпочвенными силами своей культуры и накатами пассионарности в кризисных ситуациях. Если прав Лев Гумилев, что срок исторической жизни этноса-1500 лет, то, значит, у нас есть минимум 400 лет, чтобы возродился новый русский суперэтнос, уже без вселенских амбиций, найдя свое достойное место среди других миролюбивых народов и стран. Надо только избавиться от двух разрушительных крайностей нашей российской ментальности-самодовольства и самоедства.
Могут спросить: а как же быть с самокритикой, покаянием? Недавно один высокий интеллектуал сказал мне в беседе, что пока Россия не покается, ей ничего не светит. Зная, как благополучно сложилась его жизнь и судьба в советское время, я ему посоветовал: «А вот ты и начни…..» А он мне в ответ: «Лично мне каяться не в чем». Странно, история для нас-это нечто, произошедшее с другими, а не со мною, не с нами. Может быть, потому так просто ее коверкать, переиначивать и переписывать. Но, как давно известно, от себя далеко не уйдешь, и рано или поздно опять влипнешь в какую-то «историю», только с обратным знаком. Что с нами и приключилось сегодня.

[Яблоко]

https://www.youtube.com/watch?v=uaO4_E1kt8o