462. Статьи

[ОГФ]

13.01.2012
Власть и "оппозиция" в России

Федор Крашенинников. Фото с сайта kp.ru

Оппозиция — всегда часть власти, даже если обе стороны это отрицают и занимаются взаимным уничтожением. Более того, при нормальной ситуации и власть, и оппозиция — это части гражданского общества, если под данным словосочетанием понимать совокупность активных граждан разных политических убеждений.

В нашей стране эта формула усложняется (а может, упрощается, как посмотреть) спецификой власти. Власть в России сегодня представляет собой замкнутую и закрытую группу высших чиновников и их бизнес-окружение. По сути, эти люди обладают очень условной легитимностью, а большинство из них вообще никогда никуда не избирались. В самом общем смысле власть в России в настоящий момент — это самоназначенная диктатура Путина и его окружения.

Вертикально-клановое устройство власти вносит поправку во все: решения принимаются узким кругом лиц и исходя из ее, власти, практических интересов. Никакого учета мнения нижестоящих нет, а все процедуры легализации права вышестоящих говорить от имени всех нижестоящих постановочные, и их результат заранее оговорен (см. праймериз в "ЕР" и их практические результаты, а также практику распределения мандатов).

К сожалению, оппозиция в России (здесь мы говорим о прослойке политически активных граждан, участвующих в борьбе с властью) болеет теми же болезнями, что и власть.

Самая тяжелая из них — готовность и даже желание воспринимать себя как некую вертикаль, где все решения должны приниматься узким кругом на самой верхушке.

Между тем разница существования власти и политической оппозиции в современной России делает невозможным перенесение в практику политической оппозиции наработок властной вертикали.

Власть в России — это колоссальные и почти бесконтрольные организационные и материальные возможности. Интересы власти защищены законами, подзаконными актами и всей ее вертикалью. Играть с ней по ее правилам, но без ее ресурсов — заведомо гиблое дело.

Порочная логика и ее последствия

Чрезвычайно важно разделить понятия "оппозиция" и "гражданское общество".

Гражданское общество — это общее название широких слоев социально и политически активных граждан. Причем активность эта становится оппозиционной только в том случае, если власть перестает устраивать общество.

Оппозиция — это всего лишь термин для обозначения несогласия каких-то слоев гражданского общества с властью. Ну и, кроме того, общее название всех несогласных с властью политических активистов и их организаций.

Нам упорно навязывают такую вот порочную логику: все те, кто не согласен с властью, — это оппозиция, а значит, это те самые политические активисты, которые всегда были против власти, плюс примкнувшие к ним люди, не разбирающиеся в политике.

Трудно сказать, на самом ли деле власть верит в эту концепцию, или она используется просто потому, что с ней очень просто работать. Проще допустить, что самая неумная часть правящей группировки действительно в это верит, а более искушенные люди соглашаются с тем, что концепция крайне удобна для поворота нынешней ситуации в удобное русло.

Применение этой логики имеет ряд последствий. Обозначим проблемы, которые значительно искажают реальное положение дел и ведут гражданское общество России в тупик.

Итак, первая проблема — восприятие оппозиции как целостной, внутренне непротиворечивой структуры и вытекающее из этого требование предъявить понятную власти (то есть максимально ей уподобленную!) иерархию. Соответственно, отсутствие иерархии используется как повод для дискредитации всей идеи. Власть и ее клевреты, анализируя нарисованную ими же картину, злорадствуют, а обыватель сокрушается: "Оппозиционеры опять перессорились!"

Появляется разочарование и бесконечные сетования: "Почему вы не можете договориться?" Однако реальная ситуация гораздо проще и отнюдь не требует от недовольных властью граждан тратить энергию на создание своей вертикали.

Если люди объединились вокруг идеи защиты, например, Химкинского леса, должны ли они иметь общую экономическую программу? Нет, не должны. Они объединились вокруг идеи сохранения зеленого массива рядом со своими домами и вполне могут стать оппонентами в разных других вопросах. Грубо говоря, если двое граждан судятся между собой по какому-то имущественному спору, но оба участвуют в акциях по защите Химкинского леса — это не позволяет сделать вывод о том, что защитники Химкинского леса судятся между собой, а значит, и разговаривать с ними не о чем. Зачем же тогда заламывать руки из-за того, что в стотысячной толпе одной из множества фракций националистов не нравятся ораторы от одной из множества либеральных или левых фракций?

Ораторы могут не нравиться, но люди собрались не из-за любви к конкретным ораторам, а для того, чтобы добиться соблюдения общих для всех прав на участие в управлении своей страной.

Вторая проблема — требование безусловного признания старых заслуг, в том числе и некогда занимаемого внутри власти положения, как решающего фактора для определения партнеров в случае возможных переговоров.

С точки зрения гражданского общества Кудрин или Прохоров никак не могут считаться лидерами оппозиции (как общности недовольных властью граждан) просто потому, что они еще не сделали ровным счетом ничего, чтоб им доверяли в этом качестве. Но с точки зрения власти (и разделяющих властную логику людей) высокий статус Кудрина или Прохорова уже делает их первейшими кандидатами на лидерство в оппозиции. Ведь с точки зрения власти у оппозиции нет никакой иерархии, кто их лидеры — непонятно, а те, кто обладает признаками лидерства по критериям власти (условно говоря, Горбачев, Немцов, Касьянов, Рыжков), давно известны, в том числе с не самых лучших сторон. Между тем реальные лидеры общественного мнения игнорируются или, в крайнем случае, упоминаются через запятую после всего списка сановных оппозиционеров, которые и навязываются обществу в качестве лидеров.

С другой стороны, когда власти это выгодно, лидерами оппозиции могут признаваться руководители каких-то оппозиционных организаций, то есть наличие за человеком любой, даже виртуальной иерархии приятнее и понятнее власти, чем признание авторитета Алексея Навального широкими массами. Почему? Да потому что власть-то прекрасно знает, сколько в какой оппозиционной организации реальных членов и на какой коленке писались протоколы о выборах кого-нибудь кем-нибудь. Все это ждет своего часа и в случае чего будет обнародовано.

Третья проблема — навязывание выгодного власти темпа: давайте быстро договоритесь и сформулируйте свои требования, определитесь, кто у вас там главный, и быстрее начнем переговоры! В действительности спешка выгодна только власти — это ей надо к 4 марта всех утихомирить и протащить Путина на 6 лет, а потом уже можно будет выдохнуть и вернуть себе все утраченные позиции. Гражданскому обществу некуда торопиться: выборы 4 марта заведомо нелегитимны, так как проводятся по правилам, делающим неизбежной победу Путина. Это значит, что для стратегических целей гражданского общества (возвращения власти народу, проведения честных выборов на всех уровнях и формирования прозрачной и ответственной перед народом власти) узких временных рамок нет, а значит, и спешить некуда.

Что делать?

Все описанное выше — лишь разные аспекты одной системной ошибки, суть которой в присвоении властью права устанавливать критерии и правила игры для оппозиции и всего гражданского общества. Власть почему-то требует от нас играть по ее правилам даже тогда, когда мы пытаемся с ней бороться!

Собственно говоря, потому ситуация и кажется запутанной, что правила игры специально так составлены. Ближайшая аналогия — это действующий закон о политических партиях, по которому никто не смог зарегистрировать партию в Минюсте. И неудивительно, ибо в закон изначально заложены нормы, которые не могут быть соблюдены оппозиционными группами.

В такой ситуации единственный шанс победить — это перестать играть с властью по ее правилам и на контролируемых ею площадках. Иначе вся протестная активность ничем не кончится.

Путинскую вертикаль можно победить, но для начала надо перестать смотреть на самих себя глазами власти и играть в ее игры.

1. Никакой структурированной оппозиции в России нет, а есть гражданское общество, возмущенное поведением власти.

2. Гражданское общество — это совокупность всех активных людей, которые имеют право на разные мнения, не обязаны отвечать друг за друга в разных частных ситуациях и по первому требованию предъявлять кому-то подробную и общепризнанную программу.

3. Раз никакой четкой иерархии у гражданского общества в России в настоящее время нет, нет пока и никаких общепризнанных лидеров. Более того, их и не должно быть — в каждом конкретном случае мы будем выдвигать лидера под идею и ситуацию.

4. Любой, кто призывает играть по правилам власти и задним числом признать свои прошлые заслуги и полномочия, где-то когда-то от кого-то полученные, должен восприниматься как сознательный или оказавшийся таковым в силу стечения обстоятельств агент власти. Надо держать в уме известную цитату из фильма "Крестный отец": "Кто придет предлагать переговоры, тот и предатель". Вместе с тем переговоры с правящей верхушкой нужны. Но их ни в коем случае не могут вести сомнительные лидеры каких-то отдельных оппозиционных организаций. Кто у нас в стране олицетворяет власть, мы все знаем. Это Путин. Соответственно, все прочие переговорщики с той стороны неинтересны. Какой смысл разговаривать с Сурковым, если он сегодня на одной должности, а завтра на другой или, как Кудрин, вообще не у дел? Переговорщики со стороны гражданского общества должны быть не менее однозначны.

Гражданское общество должно и может выдвинуть из своей среды группу авторитетных переговорщиков, получивших мандат сейчас, а не когда-то раньше, и для переговоров по данной конкретной ситуации, а не вообще обо всем. Это должны быть не господа, которые станут сводить свои старые счеты или подыгрывать Путину, а люди, представляющие на переговорах всех нас, ну, или большинство из нас. Мандат этих людей может и должен быть немедленно аннулирован, как только их деятельность начнет вызывать вопросы.

Трагедия Февральской революции 1917 года состоит в том, что у общества не было никаких авторитетных и однозначных лидеров, а само общество фактически не имело никаких механизмов для их выдвижения. В итоге сначала власть оказалась в руках случайных людей, которые или были связаны с прошлой властью (и потому их полномочия как лидеров оппозиции очень быстро подверглись сомнению), или представляли маргинальные подпольные политические группировки, в ситуации всеобщей политизации быстро оказавшиеся на обочине жизни. Сформированное на стыке этих тенденций Временное правительство оказалось неавторитетным и стремительно потеряло влияние, чем и воспользовались маргиналы, сумевшие создать новую иерархию и выдвинуть лидеров, адекватных ситуации и запросам большинства населения, при том что само население, по сути, никогда не выбирало Ленина лидером России и ни на что его не уполномочивало.

Можно ли решить обозначенные выше вопросы сегодня?

Да, технологически и практически все это решаемо.

Все оппозиционные группы — и традиционная политическая тусовка, и гражданские активисты, и просто недовольные ситуацией в стране граждане — должны выбрать понятное всем пространство для координации своих усилий.

На сегодняшний момент таковым пространством является Интернет. Социальные сети уже играют существенную роль в организации массовых протестов, но работа там все еще воспринимается как второстепенная.

Идея, которую мы предлагаем, проста, понятна и очевидна. Все те, кто недоволен Путиным (и те, кто доволен Путиным и готов обосновать его право на лидерство в дальнейшем) должны встретиться на интернет-площадке, где острые вопросы общества будут открыто и гласно обсуждаться, а по итогам обсуждений посредством всеобщего прямого голосования будут выработаны требования и выбраны лидеры гражданского общества. Не какой-то фюрер, который получит все права делать что угодно от имени всех, а лидеры текущего момента, которые будут уполномочены вести конкретные переговоры с властью о выходе из сложившегося положения гласно и под контролем всего общества.

Никакие иные иерархии, никакие иные полномочия не должны признаваться и не могут быть признанными. Любой, говорящий от имени сотен, тысяч и тем более миллионов, должен предъявить своих сторонников, иначе его слова теряют смысл.

Технически все это реализуемо на платформе проекта "Демократия2". Открытые коды и политическая нейтральность самой структуры проекта позволят любым силам и любым лидерам получать легитимность от людей напрямую и быстро. С другой стороны, утрата авторитета и следующая за ней утрата легитимности должны фиксироваться также быстро и очевидно.

Мгновенная утрата легитимности — это чрезвычайно важный пункт, по которому не должно быть компромиссов. Любой "лидер оппозиции" может перестать быть таковым, сделав один неверный шаг. Все должно зависеть от того, как его поведение оценивает гражданское общество, и только от этого. Делать вид, что какой-то человек, некогда бывший выразителем протестных настроений, остается таковым, даже оказавшись в структуре власти или пойдя на личный компромисс, — большая ошибка.

Как только оппозиционный деятель начинает сотрудничать с властью, спрос с него мгновенно возрастает и он утрачивает всю набранную легитимность как лидер оппозиции и может заново легитимизироваться только как эффективный чиновник.

Это ситуация Рогозина и Кудрина: Рогозин некогда считался оппозиционером, но сейчас он должен восприниматься исключительно как вице-премьер путинского правительства, то есть как представитель власти. Кудрин, бывший во власти совсем недавно, сможет считаться лидером оппозиции только после того, как таковым его признает общество, а не власть.

Обсуждение стратегии и тактики процесса, выдвижение лидеров гражданского общества и принуждение власти к переговорам с ними — вот реальная и достижимая цель гражданского общества сегодня. Все это должно быть неанонимным и гласным, и осуществить это можно на платформе проекта "Демократия2".

Спешить нам некуда, но нельзя позволить заболтать все дело в бесконечных посиделках узкого круга московского политактива. Поэтому все дискуссии, всю оргработу, все голосования и выборы надо переносить на эту общую для всей России интернет-площадку, где гражданское общество должно структурироваться и договориться как минимум о тактике, а как максимум — и о стратегии для нашего общего блага и для блага нашей страны.