1915. Публикации Константина Сонина

[Константин Сонин]

Мы с Олегом Замулиным, деканом факультета экономики Вышки, написали (полу-)популярную статью для "Вопросов экономики" - для первого номера 2019 года - про современную теорию роста, за которую получили нобелевские премии Пол Ромер и Уильям Нордхауз. И в этой статьей есть невошедший кусок - невошедший, потому что ненаписанный. Про работы Нордхауза о том, как можно спасти-перестроить разваливающуюся советскую экономику.
Не было никакой возможности вписать это в статью ВЭ, потому что это имеет мало отношения и к теории роста, и к тому, за что в теории роста премию получил Нордхауз. В конце 1980-х многие экономисты, не занимавшиеся ни советологией, ни практикой, заинтересовались темой перехода от социализма к рынку - шанс обсудить фундаментальные вопросы в прикладном режиме у экономистов выпадает раз в жизни, если выпадает. Кто-то действительно помог (тот же Нордхауз), кто-то сделал что-то фундаментальное, думая о прикладных вопросах. (Да, трудно поверить, но "условие однократного пересечения" - важнейший инструмент в современной экономической теории - было сформулировано в статье Эрика Маскина о приватизации.)
Нордхауз сыграл важную роль, потому что именно он, наряду с Ричардом Купером, был интеллектуальным лидером кружка-конференции в Вене-Шопроне в 1990-91-ом, где была сформулирована программа выхода из штопора, в какой-то мере осуществлённая командой Гайдара, Авена и Ко. Вот что сам Нордхаус писал в 1990-м году. Это, конечно, не истина в последней инстанции - как показало дальнейшее развитие событий, но хотя бы какая-то адекватность наблюдается. Ну, по сравнению с тем, что произносилось тогда в российской публичной дискуссии (я как-то писал мини-обзор этой дискуссии для НЛО). Видно, что именно взгляд Нордхауза стал основной для рекомендаций этой группы. Можно сколько угодно критиковать авторов за наивность или неинформированность, но это был с запасом самый внятный и чёткий план действий - который всего через десять месяцев пришлось осуществлять в гораздо более тяжёлых условиях, чем предполагали авторы.

[Константин Сонин]

Почтеннейшая публика научилась рассуждать о том, как академическая наука не помогает в практической жизни... Ну что ж, те, кто послушался Пола Кругмана про пузырь на рынке биткойнов (https://ksonin.livejournal.com/659582.html) или множество других академических экономистов, которые об этом предупреждали - те, кто послушался, заработал огромные деньги.
Те, кто послушался моего предупреждения в колонке в "Ведомостях" (https://ksonin.livejournal.com/646902.html) - о том, что рынок вступает в стадию пузыря - и не бросился играть, сохранил кучу денег - то есть заработал, по сравнению с альтернативным сценарием.
Напоминаю, что если вы купили биткойнов по 6 тысяч, а теперь они стоят 3 тысячи - то вы половину денег потеряли уже навсегда. Конечно, Вы можете разбогатеть - по сравнению с сегодняшним днём - если биткойн снова станет стоить 6 тысяч, но если сравнить с "идеальной альтернативой" - не покупали по 6, оставили в банке, купили по 3, то денег у вас было бы вдвое больше. Потерянное в пузыре уже не вернётся.
Но, хочу сказать, иллюзии не разбиваются от столкновения с реальностью. Это деньги могут кончиться, а запас нерационального оптимизма - никогда. У меня были знакомые, которые годами проигрывали на спортивных ставках и жили в уверенности, что в среднем выигрывают. Я тут встречал родителей, дети которых "стабильно выигрывают" в онлайн-покер... (Ещё больших таких детей среди "знакомых знакомых".) Так что от инвесторов в биткойн я не ожидаю изменений в поведении - меньше вкладывать они теперь будут от того, что денег стало меньше, а не от того, что прибавилось ума..

[Константин Сонин]

По поводу юбилея

14 января 2019 года

Пятнадцать лет назад, в январе 2004 г., мне написал Максим Трудолюбов, редактор отдела мнений и комментариев «Ведомостей», и предложил писать постоянную колонку. И хотя моя научная карьера в этот момент только началась, я без раздумий согласился – и это были прекрасные 15 лет.

Было много хороших колонок. В марте 2004 г. написал об опасности третьего срока – тогда, когда все-все-все были уверены, что ничего подобного не будет, а в 2005–2006 гг. уже писал об этой перспективе с уверенностью. В 2005 г. написал, что определился курс на масштабную национализацию, в 2006 г. – о том, как остро встанет вопрос об «оптимальном размере России». В том же 2006-м – как опасно будет втянуться в гонку вооружений. (Лучшим последствием этой колонки стали первый перевод и издание великой книги Томаса Шеллинга «Стратегия конфликта», написанной в 1960 г.) В декабре 2008 г. мы с Олегом Замулиным внятно написали, почему ЦБ должен отказаться от фиксированного курса рубля, – это было правильно, нас поддержали все вменяемые экономисты, и уже с января 2009 г. ЦБ прекратил политику, приведшую предыдущей осенью к резкому росту безработицы и спаду производства. В 2012 г., единственный, кажется, из российских защитников капитализма, я написал о том, что национализация «Роснефти» – это неправильно. В 2017 г. – вопреки единодушному мнению интеллектуальной элиты – о том, каким чудесным праздником будет чемпионат мира по футболу.

Были позорные провалы. В сентябре 2008 г. я не только сделал неправильный прогноз по поводу перспектив рубля, но и обосновал его совершенно неверной логикой. В октябре 2016 г. колонка называлась «Почему проиграл Трамп». Однажды «Ведомости» опубликовали чужую колонку под моим именем, один раз – колонку, которая была уже опубликована за несколько месяцев до этого. Но это же за 15 лет, более чем за 400 колонок.

Зато никогда ничего не было отцензурировано. Ни разу за 15 лет редакторы не говорили мне, что что-то нужно убрать или даже перефразировать. Ни когда я писал о том, что закон о запрете «пропаганды гомосексуализма» неправильный, гомофобский, отбрасывающий нашу страну назад и замедляющий развитие. Ни когда юристы РАН требовали убрать мою колонку, в которой упоминались «академики», у которых плагиат – норма научной жизни. Ни когда в марте 2014 г. цитировал Талейрана про Крым – «хуже, чем преступление». Про критику президентов, премьеров и министров я не говорю – это же в каждой второй колонке... Зачем вообще нужна колонка, если не критиковать? (Есть, для полноты картины, несколько колонок, в которых деятельность президентов, премьеров и проч. оценивается вполне положительно.) Один раз матерное слово было заменено – когда я написал, что российские школьники не развратятся от того, что прочтут в газете матерное слово. (Вот еще раз заменили 😄.)

Конечно, писать регулярную колонку в ведущей газете страны – это удовольствие. «Я бы тоже писал колонку! – сказал мне один миллиардер, обладающий, к слову, изрядным литературным даром. – Если бы...» Он замялся, а я продолжил про себя: «...если бы не хотел быть миллиардером». Однако и результаты большие. Пусть не всегда удавалось переубедить тех, кто принимает решения, по конкретным вопросам экономической политики – обменному курсу, аукционам, регулированию – и никогда, кажется, по глобальным – национализации, милитаризации, протекционизму, – что-то менялось. Была реакция, и были изменения – на что еще может рассчитывать экономический публицист? Зато скольких российских экономистов – серьезных ученых, публикующихся в международных журналах, удалось убедить в том, что публицистика – это важно и нужно. Скольких журналистов и редакторов – в том, что научные статьи могут быть основой для интересных материалов. Скольких читателей – в том, что стоит читать грамотных экономистов и не стоит – неграмотных. Прекрасные 15 лет, говорю же.

Читать этот же текст на сайте "Ведомостей"

[Константин Сонин]

Так, у меня намечается юбилей — ровно пятнадцать лет назад меня позвали писать регулярную колонку в «Ведомости». Пятнадцать лет — это примерно четыреста колонок, правильно? Раз в две недели — это около 20 в год, три месяца я однажды пропустил, но четыре года, кажется, писал каждую неделю — то есть эти потери скомпенсированы с избытком. Конечно, их можно просто посчитать на сайте, но там нужно будет убрать случаи, когда «Ведомости» меня просто цитировали — тоже раз сто, наверное.

В завтрашней колонке я немного пишу про то, что было написано правильно и что неправильно — и тогда поставлю ссылки. А сейчас, в честь юбилей — просто пятнадцать колонок, по одной на каждый год. Это не то, что самые лучшие — просто некоторые я хорошо помню и особенно люблю.

2004: «На голой вершине» — по поводу победы президента Путина на выборах. Альтернативными названиями для этой колонки были «Стоит одиноко» и «На Севере диком»...

2005: «Настоящая политика» — колумнист открыл для себя нового политика. Для себя? У многих ли есть колонка тринадцатилетней давности про Навального?

2006: «Газовое оружие» — не надо втягиваться в новую гонку вооружений, а то опять получится то же самое. Самое лучшее последствие этой колонки — её прочёл Юрий Кузнецов, узнал что «Стратегия конфликта» не переведена на русский язык, перевёл, издал, привёз Шеллинга в Москву...

2007: «Фирменный аукцион» — моя первая научная тематика в экономике была — аукционы, мои любимые популярные лекции — про аукционы, и колонки про них я тоже писал каждый год. А тут интересно пересеклись и теория аукционов, и политическая экономика.

2008: «Свободу обменному курсу» — в этой колонке мы с Олегом Замулиным первыми, кажется, точно сформулировали — что нужно немедленно поменять. ЦБ последовал нашему — к нему присоединились все вменяемые экономисты — через месяц.

2009: «В защиту глобализации» — год публициста прошёл под знаком борьбы с протекционизмом.

2010: «В защиту науки» — Господи, сколько среди этих четырёхсот колонок написано в защиту науки — не экономики, а всей — от проходимцев, плагиаторов, жуликов, бытовых идиотов...

2011: «Год эффективного хомячка» — в 2010-11 трудно было писать« колонки, потому что все как-то разинтересовались, выдыхая после кризиса. Но важные события были.

2012: «Важные полшага» — Еврозона спасена.

2013: «Гирьки на ногах страны» — десять лет поиску хорошей метафоры, чтобы объяснить, насколько всякая ерунда мешает движению вперёд.

2014: «Экономический смысл свободы прессы» — на эту тему за пятнадцать лет написано много колонок, по паре в год, я думаю. С цифрами, именами и без цифр и имен, обращаясь к царю, обществу и самому себе. Это бесконечно важная тема и на этом фронте не бывает, слава Богу, окончательных побед.

2015: «Силовые решения» — наша страна тратит слишком много на оборону и безопасность. Это такая же постоянная тема моих колонок как защита науки, курс рубля и свобода прессы. Но вот ощущения, что мне удаётся многих убедить, в том что это важно, у меня нет.

2016: «За что ругают либералов» — обращаю внимание думающей публики, что «охранители» и «государственники» хорошо устроились. Уже пятнадцать лет как продолжается их непрерывный пир в области государственной политики, а они всё винят в сегодняшних бедах сегодняшних (давно несуществующих) либералов во власти.

2017: «Футбол и море позитива» — сейчас трудно поверить как мне досталось за колонку, в которой всего лишь написано, что приближающийся чемпионат мира будет огромным праздником.

2018: «Навстречу юбилею дефолта 1998 года» — это было большое дело.

Почему некорректно ссылаться на опыт развитых стран при повышении пенсионного возраста

[Константин Сонин]

Во вторник 23 апреля буду выступать в UCL на семинаре по экономической теории.

Наша статья "Persuasion on Networks" совсем новая - про "Байесовское убеждение" в ситуации, когда получатели информации связаны сетью. Каждый субъект может купить подписку ("потратить время на включение телевизора", издержки могут быть минимальными), а может получить ту же самую информацию от соседей по сети. Получается, что наличие соседей по сети для реципиентов снижает возможности пропагандиста - если сделать сигнал (газету или передачу) слишком пропагандистской (то есть малоинформативной), то потенциальный подписчик не станет подписываться (не включит телевизор) и не подвергнется влиянию. Получается, что пропагандист может быть не заинтересован в том, чтобы подписчик был кто-то, у кого мого связей - ему лучше, чтобы подписчиками, прямыми получателями, были периферийные участники сети.

Конечно, эта модель является дополнительной к множеству работ, в которых участники сети получают разные сигналы и информация агрегируется, распространяясь по сети. (См. краткий обзор литературы в статье, а также "кирпич" Джексона про сети десятилетней давности.) Мы говорим про дополнительные к описанным там эффектам. И тем не менее это интересно - не слишком ли много внимания в популярном дискурсе уделяется тем, кто является "центральными" узлами в сети? У нас, в отличие от работ, в которых информация распространяется как жидкость по трубам, соблюдаются ограничения, связанные с экономическими стимулами. Во-первых, информация потребляется только тогда, когда её выгодно потреблять. Во-вторых, одна и та же информация, полученная разными путями, не меняет информированности получателя. (Модель с "жидкостью по трубам" нарушает оба эти ограничения.)

[Фонд Егора Гайдара]

https://www.youtube.com/watch?v=fHBIOXMFLHI

6,511

[Константин Сонин]

https://ksonin.livejournal.com/681733.html

2018-12-10 00:31:00

10 декабря 2018 года


Когда говорят о причинах российской стагнации – производство и доходы граждан уже десять лет остаются практически неизменными – говорят прежде всего о том, что снижает темпы роста. Неправильные приоритеты и безвольная экономическая политика правительства, растущая роль государства в экономической деятельности, высокий уровень коррупции, внешнеполитические авантюры, приведшие к значительному ухудшению условий торговли – всё это, конечно, сказывается отрицательно. Если бы правительство активно проводило необходимые реформы, избавлялось бы от активов, которыми управляет неэффективно, добивалась бы снижения международной напряженности, темпы роста были бы выше. Возможно, отставание от ведущих экономических держав не увеличивалось бы с каждым годом, а сокращалось. Это всё правильно. Но! Никто не говорит о положительных внешних факторах – о том, что, возможно, удерживало российскую экономику от многолетнего спада. В частности, о том, что последние пять лет были очень успешными для мировой экономики в целом.

А говорить об этом нужно потому, что мировые темпы роста замедляются. Предсказывать рецессии точно очень трудно, но американская экономика после рекордного периода роста показывает признаки замедления. При том, что «кашляет и чихает» и китайская экономика, второй локомотив мирового роста и испытывает проблемы с ростом Европейский союз, третья экономика в мире, для глобального роста наступают сложные времена.

Уже шесть лет российская экономика растёт медленнее, чем мир в целом, оставая не только от лидеров, но и от «среднего». Отчасти это связано с тем, что мировые темпы роста уже девять лет не опускались ниже 2,5% в год, а в 2017-2018 будут выше 3,5%. В какой мере это завязано на темпы роста в США – оценить очень сложно (это обычно выясняется, когда наступает кризис), но совершенное точно, что связь положительная. Чем быстрее растёт американская экономика, тем лучше мировой и тем лучше российской. В средние темпы российского роста за годы стагнации (чуть ниже 1% в год) зашит «плюс» от того, что американская росла в среднем чуть быстрее 2% в год.

Признаки подступающей американской рецессии пока, надо признаться, довольно мутные. Одна из причин, по которой все ищут признаки рецесии – это то, что нынешний подъём продолжается очень долго, почти десять лет. Средние темпы подъёма были невысокими по исторически меркам, но безработица опустилась до уровня, невиданного с 1960-х. (Возможно, что, в результате недавнего снижения налогов – до «слишком низкого», по сравнению с естественным, уровня.) Сама по себе продолжительность подъёма не означает скорого спада, но заставляет вглядываться в цифры внимательнее. Доля корпоративного долга в ВВП стала выше, чем была перед кризисом 2008 года. Рынок недвижимости замирает. Фондовый рынок трясёт все сильнее – весь 2018 года пока прошёл впустую, да и торговая война с Китаем, начатая президентом Трампом добавляет волатильности...

Что это всё означает для России? Да только то, что активная работа правительства, приватизация, борьба с коррупцией, улучшение международных отношений скоро могут понадобиться не для того, чтобы перейти к росту, а для того, чтобы защитить экономику от серьёзного спада.

Читать этот же текст на сайте "Ведомостей"

[Константин Сонин]

Когда меня - да и любого грамотного экономиста, по-моему - спрашивают про то, может ли помочь в России мягкая денежная политика, "дешёвые деньги" - я сразу указываю на один параметр, который этому чётко противоречит. А именно - в России сейчас низкая безработица. В этой ситуации мягкая денежная политика стимулировать рост не может. (Или, точнее, не видно механизма, через который она могла бы его стимулировать.)

И тут же начинается разговор о том, что в России на самом деле высокая безработица, просто "скрытая". Понятно, сторонникам печатания денег нужно придумать что-то, что можно было бы "подогнать под ответ". Но серьёзно, откуда это ощущение "скрытой безработицы"? Вот откуда - в России очень много низкооплачиваемых работающих. Не безработных нет, но живущих бедно и плохо.

Как это всё устроено можно прочитать в новой работе Гимпельсона и Капелюшникова, крупнейших специалистов по российскому рынку труда, написанной в соавторства с Анной Шаруниной "Низкооплачиваемые рабочие места на российском рынке труда". Или, кому скучно разбираться цифрах, есть краткий пересказ - в колонке Павла Аптекаря в "Ведомостях". Важно, что это очень устойчиво и очень институционализировано - это не работа студентов репетиторами, а бабушек нянями. Это - устойчивое состояние миллионов (и десятков миллионов) людей.

И эту устойчивость нельзя недооценивать. Те, кто любит рассуждать про "скрытую безработицу", по-книжному представляют себе человека - он у них, как в теоретической модели, всё время готов сорваться с места и перейти на новое, лучше оплачиваемое место. Опыт 1990-х прекрасно показал, насколько это неадекватное представление о реальном мире: миллионы людей поменяли работу, но десятки миллионов продолжали делать в точности то же самое, несмотря на упавшую зарплату. И годами мечтали о том, чтобы за эту, уже ненужную в новой экономике работу, платили больше, а не о том, чтобы найти другую.

Отчасти эту ситуацию - практически повсеместную доступность низкооплачиваемой постоянной работы - можно интерпретировать как форму социальной защиты. Как, например, масштабное "псевдостуденчество" - когда студенты работают на полный рабочий день, считаясь дневными студентами вузов. Но здесь масштаб гораздо больше. Реально, по факту, Россия - это страна с масштабной, развитой системой социальной защиты, только бедная относительно этой системы. Отличие от скандинавии не в том, что покрыто социальными гарантиями, а то, что на каждую гарантию куда меньше денег.

С одной стороны, истоки этого явления восходят к советским временам. Но я бы эту "колею" не переоценивал. В кризис 2008-09 года безработица резко скакнула вверх вслед за внешним шоком (и валютной политикой). Вот те меры, которыми она была ликвидирована - раздувание госсектора, искусственное увеличение занятости в госкомпаниях, давление на бизнес, особенно в моногородах, в сторону поддержания занятости создали эту "социальную защиту".

Хорошо это или плохо? Как посмотреть. В вопросе: что лучше - чтобы 80% имело хорошую работу, а 20% - никакой или 100% плохую? - нет "правильного" ответа. С одной стороны - система, в которой все, кто хочет, заняты на низкооплачиваемой пстоянной работе - это препятствие для ускоренного развития. С другой - и Гимпельсон и Ко это подчеркивают: намного лучше иметь низкооплачиваемую работу, чем никакой.

[Константин Сонин]

https://ksonin.livejournal.com/670694.html

Пишет Константин Сонин (ksonin)
2018-08-05 17:29:00

Хайп про биткойн и ему подобные валюты потихоньку спал и, слава Богу. Хочу заметить, что среди профессиональных экономистов его никогда не наблюдалось. И то, что разные образовательные учреждения бросились предлагать курсы и научно-популярные лекции про блокчейн, было так себе. Конечно, научпоп движется интересом публики, но всё-таки это дело учёного – определять, о чём и что ему рассказывать тем, кто хочет его слушать.

В хайпе самом по себе нет ничего плохого. Наоборот. Собственно, даже в «пузырях», которыми сопровождаются хайпы, есть большая польза. Технологические «пузыри» - это совсем не то же самое, что «чистые» финансовые пирамиды. Когда лопнул интернет-пузырь конца 1990-х, множество людей потеряли деньги, и деньги огромные, но множество технологий, профинансированных этими инвестициями (в том числе и совершенно неокупившимися), остались и внесли вклад в развитие.

Спору нет, блокчейн – остроумная и замечательная технология и я уверен, у неё будет много интересных применений. Идея децентрализованного реестра – тем более, хотя энтузиасты пока часто путают теоретическую модель (и её практическое воплощение) и реальность. Например, блокчейн-технологии предлагается использовать для регистрации собственности – например, на недвижимость. Конечно, это было бы круто – разбить монополию тех структур, которые занимаются составлением реестров сейчас. Но при этом надо понимать, что ключевой элемент в регистрации собственности на дом – это что когда у тебя есть запись в реестре, что дом твой, то кто-то (полиция, частная охранная фирма) приходит и выкидывает того, кто занимает дом и смотрит за тем, чтобы тебя оттуда не выкинули. То есть реестр-то может быть совершенно децентрализованный, но «монополия на насилие», которое требуется для того, чтобы право собственности стало реальным, на практике по-прежнему нужна.

Но вот перспектива биткойна, эфериума и чего угодно, базирующегося на блокчейне в качестве валюты? Помимо финансирования разных мафиозных операций (а это не перспектива валюты и экономисту неинтересно) – не видно этой перспективы. Маркус Бруннемейер с соавтором только что выложили статью "Blockchain Economics" по этому поводу, очень сложную. Там даже «популярный» пересказ на VoxEU толком не перескажешь. Нужно понимать разница между статическим и динамическим контрактом, но суть в том, что невозможно в конечном счёте быть биткойном, если нет больших издержек на его производство, и нет шанса стать важной валютой, если есть эти большие издержки.

Вот Пол Кругман это очень внятно объясняет (пропуская всю часть про динамические контракты, на которые он, конечно, опирается). Вся мировая история денег – это история снижения издержек при осуществлении расчётов. (Пользуясь случаем – читайте «Восхождение денег» Нейла Фергюссона! Отличная первая книга по экономике.) Удобнее расплачиваться расписками на серебряные слитки, чем серебряными слитками, ещё удобнее расплачиваться купюрами. Это снижение издержек идёт за счёт централизации – мы уже давно не проверяем содержание серебра в слитке или платежеспособность того, кто написал расписку. Децентрализация, которую предлагают блокчейн-технологии – это десять шагов назад, потому что эта децентрализация – за счёт искусственного создания издержек при расчёта. Вот этот весь «майнинг», на котором кто-то помешался. Экономически это просто издержки, предотвращающие фальсификации. Но это, и вправду, абсурд – что-то новое за счёт того, что оно стало намного более затратным?

Конечно, и Кругман это упоминает, хотя и косвенно - есть то, что может сделать биткойн валютой. Настоящей, реальной, которую будут использовать миллионы людей. Решение правительства принимать налоговые платежи в биткойнах. Да, это сделает биткойн валютой (а если будут принимать налоги в кедровых шишках, так и кедровые шишки), но в чём, извините, будет выигрыш? Это будет тогда просто переименование долларов, рублей, франков в биткойны. Зато можно будет отменить весь этот «майнинг» со всеми его мегаиздержками, потому что верификация валюты будет проходить в момент сбора налогов...