9000. Ивдель

[Е. Велтистов, Ю. Кривоносов]

http://magzdb.elibrary.keenetic.pro/...84%96%2029.pdf

Огонек № 29 (1622) 13 июля 1958 года

Поезд не торопится в Ивдель;
полтысячи километров из Свердловска он преодолевает за тридцать часов. Ждешь, ждешь, когда в таежном, черном от болот
коридоре покажется Ивдель, и
думаешь: неужели город с ласковым, мелодичным именем такой
же полусонный, нерасторопный и
жители его могут похвастать
лишь пушечкой шестнадцатого века, найденной недавно в лесу, старинным орудием размером не
больше домашнего пылесоса?..
Июньский Ивдель ослепляет
снегом, мокрыми маскарадными
хлопьями. Вот каков Северный
Урал и его окраинный город!
Обозреть пешком Ивдель трудно, он расположился привольно,
и где-нибудь на западе такого
места хватило бы для нескольких
городов. Улицы то покажут потемневшие избы, то нырнут в тайгу,
то приведут к новеньким домам
гидролизников и геологов. Ездят
по улицам с особой осторожностью: две узенькие деревянные
колеи — «лежневки» — опасная,
настораживающая дорога. Зато на
площадках для разъездов торжествует шоферский темперамент:
споры, разговоры о футболе.
Ивделец — настоящий футбольный
болельщик. В разных концах города мальчишки, которых здесь
смешно называют «бурундуками»,
кричат нашему шоферу Володе
Шванову: «Дядя, здорово играешь!» А железнодорожники дружно являются на стадион всем станционным персоналом и подбадривают своих игроков свистками паровозов, маневрирующих рядом с
полем.
Где же оно, неторопливое прошлое Ивделя, начинавшееся с малютки-пушечки, с коей казачий
атаман и соратник Ермака Иван
Кольцо, основавший Ивдель, шел
завоевывать Сибирь? Четыре столетия истории Ивделя угомонились в небольшом доме — в краеПолуночное.
ведческом музее. Собирал его
учитель ботаники и музыки
Иван Евлампиевич Уваров, теперь
директор музея, пожилой человек с орденом Ленина и значком
отличника народного просвещения
на груди.
Уваров приехал сюда полвека
назад. Были тогда в Ивделе две
улицы. Интеллигенцию составляли
шесть учителей, два лекаря да
единственный агроном-самоучка.
Убогое селение, далекое от больших дорог, привлекало к себе
лишь очумелых от нескончаемых
поисков золотоискателей...
Всего пятнадцать лет, как Ивдель стал городом. Это были годы, полные делового ритма жизни. Он ощущается, этот ритм, едва
минует светлая ночь: ивдельцев
будят моторы самолетов и вертолетов. Исполнительные «воздушные таксисты» разлетаются по
окрестностям — в далекие мансийские селения и поселки геологов, куда попасть можно только
«с неба». Вертолеты спасли в октябре прошлого года тяжело раненного медведем охотника-манси
Степана Курикова, разыскали потерявшихся в тайге людей, расселили по речушкам бобров. Чего
только не перевозит каждая машина за день: всегда спешащих
пассажиров, почту, приборы, мороженое мясо! Главные заказчики
авиации — геологи, люди, пробудившие и взбудоражившие ивдельцев, показавшие им будущее
города.
— Начнем с курьеза,— рассказывает нам начальник Северной
экспедиции Яков Варфоломеевич
Минченков.— Вы видели на ивдельских улицах старые канавы?
Старатели в поисках золота перекопали когда-то весь город и не
подозревали, что он стоит на
марганце. Марганцевые руды залегают по меридиану на двести
километров и по своим запасам
равны никопольским. А сколько
разного добра нашли в последние
годы наши партии под болотами:
железную руду, мрамор, марга-ней, уголь. Проектируется рудник,
который будет снабжать железняком Саровский комбинат. На севере открыт миллиард тонн бурого угля— -Северо-Сосьвинский бассейн. Разведка там продолжается, но запасы уже достаточны для
промышленности Северного Урала. Поезжайте в Полуночное, и
вы увидите, что Ивдель перестал
быть окраинным городом...
У Ивделя шумный и веселый сосе д— поселок Полуночное. Как
неожиданная улыбка, предстает в
краю действительно пушкинской
«угрюмой полуночи» новый поселок: нарядные крепкие дома с
резными наличниками, прямые
улицы, копры шахт. Возник он в
глухомани в начале войны, выручая сталелитейные заводы марганцем.
Новое Полуночное — это школа-десятилетка, больничный городок, хлебозавод, бытовой
комбинат, жилые дома. И если в
сорок первом году, при основании поселка, когда в глухом лесу
стояло несколько домиков, Ивдель
казался для строителей Полуночного чуть ли не столицей, то сейчас поселок выглядит симпатичнее, чем город-сосед, и жителей
у него не меньше.
...Как и прежде, с Полуночного
поезда везут железную и марганцевую руду, лес. Как и прежде,
при подъезде к Полуночному
проводник объявляет: «Конечная
остановка». Но жители поселка
уже поговаривают о том, что эта
станция скоро перестанет быть
железнодорожным тупиком, рельсы протянутся дальше, в тайгу,
по направлению к поселку Толья.
Туда, в самую отдаленную от
Ивделя партию Северной экспедиции, мы летим с первым после
весенней распутицы самолетом.
Ведет его Николай Иванович Аксенов, человек спокойный и строСемья забойщика В. Номина.
гий. Когда летчики уже приготовились к постоянным рейсам и черемуха со дня на день должна
была забрызгать берега рек белой
пеной, выпал мокрый снег. Черемуха так и не распустилась. А Аксенов ждать не мог, вылетел на
разведку посадочной площадки.
Внизу петляет по зеленой со
снежными пятнами тайге водяная
дорожка — трасса на Толью, опасная и очень нужная. Действует
она только зимой. Едва наступают холода, отправляется по ней
санно-тракторный поезд с тысячью
тонн груза. Впереди поезда —
трактор-разведчик, или вездеход,
на долю которого выпадает самое тяжелое. Болото под снегом
подчас не замерзает, и трактор
ухает в трясину. Водители приноровились к болотным каверзам,
но все-таки сомнительные места
переезжают «на вожжах»: привязывают к рычагам веревки, сами
садятся на сани, прицепленные к
трактору, и с них управляют машиной «вожжами» через заднее
окошко. Затонувший трактор выручают всей наличной механизацией. А если она оказывается
бессильной, люди высоко рубят
березу, надевают на кол тракторное колесо и вытягивают машину
вручную.
А сверху — очень красивое зрелище. Плюшевым зеленым ковром расстилается тайга со своими узорами и плешинами. Отраженное солнце бежит впереди
самолета по земле, вернее, по
воде: между деревьями — сплошные болота. Вдалеке сверкают
снега восточных склонов Уральских гор. Впереди два массива:
зеленый — кедровник и фиолетовый— березняк. Только-только
пролился дождь, и вот разноцветные лесные поля замкнулись радугой. Самолет ныряет под семицветную дугу, и снова под нами
уральская тайга. Урман...
Через два часа полета показалась маленькая прогалина в лесном массиве, бревенчатые домики— Толья. «А Н -2 » садится не просто на кусок твердой земли, где
обычно в предрассветных сумерках токуют глухари, самолет садится «прямо на миллиард»:
Толья— тот самый поселок, под
которым во все стороны простирается миллиард тонн бурого
угля.
Ивдель называют в далеком
поселке «Большой землей». Но
оказалось, что, улетев с «Большой
земли», мы снова приземлились
на «Большую землю». На пятьдесят километров к северу и на сто
к югу от Тольи разбросаны по
тайге отряды. Для десятка людей, которые круглосуточно ведут
бурение и ютятся в двух — трех
домиках среди топи, бурелома,
черных елей, поселок Толья —
тоже «Большая земля».
Уверенно ступает теперь по тайге манси Василий Номин. Манси,
населяющие Ханты-Мансийский
национальный округ и север
Свердловской области, многие века проводили в заболоченной тайге. Они дружили с лесом,
который давал им прочную юрту,
легкие нарты, тугой трехметровый
самострел; они не могли заплутать в тайге: манси знали ее, как
горожанин свой переулок.
В юртах родного селения Василия Номина уже давно ужились
камин-чувал и никелированный
чайник, душистые полотенца из
тончайшей еловой стружки и тарелки, берестяная люлька — апа —
и гуттаперчевые зайчата. А сам Номин не только использует, как и
его предки, в своем повседневном бьггу дары леса,— он стал
разведчиком неожиданных богатств, забойщиком. Кто из шаманов мог предсказать при рождении Василия Номина, что он достанет из-под земли уголь?1.
Когда выяснено расположение
«миллиарда», когда первый уголек уже опробован не только в
лаборатории, но и на местной
электростанции, нетрудно представить, как протянутся сюда
стальные рельсы от Полуночного,
как встанут вокруг Тольи большие
поселки и в карьерах закивают
ковшами экскаваторы.
В Толье кончается всякий транспорт. Дальше, на участки, путь —
пешком. И человек уходит в тайгу, чтобы утвердить там новые
города, шшахты, новую «Большую
землю».
Первый уголь из Северо-Сосьвинского «миллиарда».