7157. Публикации Николая Петракова

[Николай Петраков]

https://web.archive.org/web/20000930.../34/sd/sd1.htm

У НАС не соскучишься. Только сбили инфляцию до 2-3 процентов в месяц, тотчас началась раскрутка цен на бензин. И главное, под каким благовидным предлогом: мол, мировые цены растут! Но, казалось бы, "дорогие россияне", живущие в стране - экспортере нефти, должны этому известию радоваться. Страна ведь богатеет. Глядишь, и зарплату не только выплатят, но и повысят, пенсии и пособия всякие подтянут до достойного уровня. Держи карман шире. Это у них в Арабских Эмиратах стоит человеку родиться, ему уже счет открывают в банке, а на счете сразу пять тысяч долларов. Чтобы знал, что Аллах нефтью одарил всех благоверных граждан. На Руси все наоборот. Вырос спрос на мировых рынках на нашу нефть, а россиянин должен раскошеливаться, как будто он грек какой-нибудь или японец, которые нефть видели только в заморских танкерах. Если хочешь заправить машину - плати мировую цену, а то весь бензин утечет в ближнее и дальнее зарубежье. Такова логика продавцов-монополистов, королей бензоколонок.

Но есть и другая логика: монополист не имеет права по своему усмотрению устанавливать цены. На то есть антимонопольное законодательство. Однако все мы на собственном опыте убеждаемся, что законы при неэффективной исполнительной власти превращаются в пустые декларации. Вот и на бензиновом фронте правительство, похоже, шаг за шагом отступает, теряя свое лицо. Причем особенно быстро - в период смены правительств, пользуясь временным вакуумом власти. Так, если за весь апрель розничные цены на бензин выросли в среднем на 6,6 процента, то в мае в период замены Примакова на Степашина они подскочили на 23,4 процента. Августовская рокировочка премьеров привела к удорожанию литра бензина почти на рубль.

Политические игры бьют не только по карманам автовладельцев. Они закладывают мощную инфляционную бомбу под всю экономику. Цены на горюче-смазочные материалы напрямую влияют на уровень издержек по уборке и транспортировке зерна, а следовательно, на цену хлеба. Энергетическая и транспортная составляющая себестоимости готовых хлебо-булочных изделий достигает 20 процентов. И этот "бензиновый удар" по цене хлеба уже начали ощущать многие регионы. Но это только цветочки. Рост цен на жидкое топливо как снежный ком скажется на росте транспортных тарифов и тарифов на электроэнергию (через топочный мазут и дизельное топливо); а дальше поползут вверх цены на металл и продукцию машиностроения. А это трубы, оборудование для бурения скважин и нефтепереработки, то есть все, что входит в издержки добычи и переработки нефти. Значит, новый рост цен на бензин. Инфляционная спираль, если дать ей волю, раскручивается очень быстро. Для населения это будет означать еженедельную смену ценников на прилавках магазинов. Цены будут прыгать вверх на 15-20 процентов в месяц. Таким образом, мы будем иметь по полной форме картину 1993 - 1994 годов. Напомню, между прочим, что именно в тот период галопирующей инфляции (сочетавшейся с политикой стабилизации курса рубля) и были сколочены финансовые капиталы, которые "таинственным" образом исчезли из России после прошлогоднего 17 августа. Может быть, кто-то хочет устроить второе "первоначальное накопление", а заодно вернуть западным импортерам позиции, утраченные ими на российском рынке? Такой разворот событий стратегически невыгоден нефтегазовому сектору, поскольку опять приведет к падению рентабельности экспорта углеводородного сырья. В этой точке интересы топливных отраслей совпадают с интересами экономики всей России. Значит, можно и нужно договориться.

Первая попытка договориться провалилась. 57 крупнейших предприятий России заключили картельное соглашение, призванное сдержать цены на нефтепродукты. Но многочисленные посреднические фирмы по перепродаже бензина это соглашение, естественно, не подписывали. Их активная деятельность на рынке (поощряемая производителями бензина) превратила картельное соглашение в пустую бумажку. Почему-то никого в России не удивляет, что подавляющее большинство "королей бензоколонок" не имеет никакого отношения к производству бензина. А вот на Западе, который нам не устают ставить в пример по каждому поводу и без повода, над каждой бензоколонкой красуются эмблемы "Шелл", "Бритиш петролеум" либо иных крупных производителей нефтепродуктов. И там каждому ясно, какую ценовую политику проводит та или иная нефтяная компания. Никто не прячется за спины посредников.

Чтобы поставить реальный заслон грядущей ценовой вакханалии, участники бензинового рынка должны научиться мыслить стратегически, а не исходить из сиюминутной выгоды. Не требуется большого ума, чтобы, уловив благоприятную конъюнктуру мирового рынка, открыть на всю катушку заслонки на экспортной трубе и посадить собственного потребителя на голодный паек. Точно так же не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы поднять экспортные пошлины на нефть и обчистить до нитки нефтепромышленников. Ну, а дальше что? Ведь реальные экспортные возможности страны определяются не столько колебаниями мировых цен, сколько объемами добычи нефти. А они у нас упали за последние семь лет на четверть, что составляет без малого сто миллионов тонн нефти ежегодно. Скрываются от широкой общественности и данные о катастрофическом обветшании производственного оборудования в этой отрасли. Износ основного капитала в нефтедобыче достиг 51 процента, а в нефтепереработке - 80 процентов. Как у нас любят резать именно тех кур, которые несут золотые яйца!

В свете вышесказанного напрашивается очевидное решение. Экспортные пошлины заморозить, а всю остальную сверхприбыль, образующуюся как разница между высокими мировыми и низкими внутренними ценами, обязать использовать целевым образом на производственные инвестиции в расширение нефтедобычи и нефтепереработки. Но как-то не принято у нас принимать очевидно эффективные и взаимовыгодные решения

[Николай Петраков]

https://web.archive.org/web/20000930.../mat/sd1.shtml

ЧЕМ БЛИЖЕ выборы, тем чаще политики вспоминают о народе, о его нуждах и чаяниях. Неискренность и фальшь этой озабоченности народными бедами как раз и проявляется в «сезонности» суеты вокруг этих проблем, а также в их нескрываемом ни от кого формально-ритуальном характере. Например, вызывает президент к себе «социального» вице-премьера В. Матвиенко и напоминает, что зарплаты и пенсии у россиян низкие и не худо бы их поднять, а еще не забыть и выплатить в срок. Организаторы этого политического мероприятия, очевидно, полагали, что весь народ должен прослезиться от умиления. Но результат получился обратным. Особенно когда стало известно, что единственно ощутимый итог беседы – это повышение с 1 сентября в полтора раза окладов госслужащим.

Конечно, с приближением даты выборов и пенсионеры, и учителя, и другие бюджетники дождутся своего часа. Правда, этот час «звездным» никак не назовешь – планируются 10–15-процентные надбавки. Но, как говорится, «с паршивой овцы хоть шерсти клок». Беспокоит иное: подачки чиновникам (побольше), пенсионерам (поменьше) – едва ли тянут на понятие «социальная политика». Закрадывается подозрение, что никакой социальной политики у нашей власти не было и нет. Более того, власть едва ли представляет суть социальных проблем, накопившихся в последние годы, а также доставшихся в наследство от коммунистического режима. Уже несколько лет работает схема: «туши, что загорелось сегодня, и не думай, почему загорелось и как сделать, чтобы снова не горело». Легли шахтеры на рельсы – вези вагон денег, забастовали учителя или врачи «Скорой помощи» – клейми их «аморальное» поведение, голодают тульские рабочие – держи информационную блокаду. Но и для боевых действий, и тем более для налаживания партнерских отношений с народом неплохо бы знать суть и глубину социальных проблем. Ну, коль политикам скучно в этом разбираться, то, думаю, интересно нам, избирателям, хотя бы для оценки степени демагогичности предвыборных посулов.

Итак, социальная проблема номер один – бедность. Бедные есть везде, даже в США и Швейцарии. Российская проблема – в масштабах бедности. Средняя величина прожиточного минимума в стране (сразу оговоримся – по официальной методике, впитавшей, как губка, оптимизм госчиновников) составляет 950 рублей в месяц. Ниже этого уровня в России живут 52 миллиона человек, то есть каждый третий. До дефолта в таком положении находился каждый пятый, а до шокотерапии – каждый десятый гражданин России (СССР). Россия скатилась по показателю бедности населения на уровень отсталых африканских и азиатских стран. В этом скатывании заключена социальная бомба огромной силы. Нищие жители Африки и Азии не знали, что значит жить лучше. Они веками жили плохо. А у нас после дефолта прошлого года количество людей, имеющих доход ниже прожиточного минимума, увеличилось на 20 миллионов человек! И создается впечатление, что власти просто не видят этой проблемы. Все разговоры идут по заезженной колее: «решится ли правительство прибегнуть к печатному станку или будет сопротивляться; если решится – катастрофа, если нет – процветание». Почему? Количество наличных денег за первое полугодие увеличилось всего лишь на десять процентов, а индекс потребительских цен вырос на 25 процентов. Можно предположить (и не только по этому примеру), что связь между эмиссией наличных денег и инфляцией более сложная. Но хотелось бы получить ответ на наивный вопрос: почему полуторное повышение окладов не очень бедным, но многочисленным чиновникам не связывается с инфляционной катастрофой, а прибавка к зарплате, скажем, научным работникам якобы ставит страну на грань хаоса денежной системы? Ответа не будет, потому что нет социальной политики, а есть страшилки многоразового пользования. Однако сколько же можно страшилками подменять реальные проблемы пятидесяти миллионов нищих граждан России?

Вторая по значимости социальная проблема страны – старики. Средний размер назначенных месячных пенсий со всеми начислениями и компенсациями составляет 448 рублей 70 копеек. «Назначенных» – это еще не полученных. Это понимают все. Но даже по этому показателю средний пенсионер не дотягивает и до половины прожиточного минимума. Следовательно, пенсионер, живущий вне семьи, обречен на быструю голодную смерть. В большинстве своем этот пенсионер создавал то, что теперь поделили между собой молодые политики, идущие на выборы с лозунгом, что «они люди небедные».

Третья по важности среди социальных проблем нынешней России – это проблема дифференциации доходов населения, пропасти между богатыми и бедными. В первом полугодии 1999 года на долю 10 процентов наиболее обеспеченного населения приходилось 36 процентов общего объема денежных доходов, а на 10 процентов бедных всего 2,4 процента. Разрыв между богатством и бедностью составил 15-кратную величину. Такого разрыва не было ни в одной стране, соблюдавшей (хотя бы в минимальном объеме) приверженность к демократическим принципам. Подобная дифференциация доходов характерна для буквально людоедских африканских режимов и наркоимперий Азии и Южной Америки. Пока не похоже, что Россия способна убежать из этой компании.

И, наконец, четвертая из числа наиважнейших социальных проблем – проблема оплаты интеллектуального труда. Наша страна веками удивляла мир деспотизмом властей и интеллектуальным потенциалом. Утечка российских мозгов десятилетиями оплодотворяла западную науку и культуру. Рахманинов, Сикорский, Набоков, Шагал и тысячи других выходцев из России обогатили мировую цивилизацию. Похоже, что «социальная программа» власть имущих включает в себя блок стимулирования дальнейшего оттока уникальной части генофонда России в дальнее зарубежье. Иначе как объяснить тот факт, что уровень зарплаты в сфере образования составляет всего 52 процента от среднего уровня в промышленности, а средняя зарплата в науке в 30 раз меньше, чем у ученых из Западной Европы?!

[Николай Петраков]

https://web.archive.org/web/20010121.../mat/sd1.shtml

МНОГОПАРТИЙНОСТЬ ласкает слух власть имущих до тех пор, пока существует сильная «партия власти». Но как только власть оказалась без партии, способной сохранить статус-кво, разговоры о демократии становятся скучны верхним эшелонам и грядущий «новый политический год» перестает восприниматься как праздник. После неудавшейся попытки объединить все правое, что есть в России, сопровождавшейся скандалом вокруг гибкости позвоночника Рыжкова-младшего, демаршем Бориса Федорова, не согласившегося быть четвертым или пятым, и в конечном счете бегством Степашина в «яблоневый сад», стало ясно, что власть может опереться только на верного Жириновского, который уже исчерпал все арсеналы политической демагогии. Такой предвыборный расклад заставляет педалировать уже не вариант «честных выборов», а ситуацию (конечно же, исключительно вынужденного) чрезвычайного положения. И даже открыто обсуждаемая отставка президента стала подаваться в контексте необходимости более «сильной руки» (очевидно, для рукопожатий с пресс-секретарями).

Однако вспомним, что нам в последние годы твердили и рыночники-либералы, и рыночники-пиночетовцы: бесплатен только сыр в мышеловке. Значит, чтобы объявление чрезвычайного положения не превратилось во вторую серию фарса ГКЧП, нужны деньги. И существенно большие, чем для содержания российского парламента. Демократы-антикоммунисты многократно публиковали впечатляющие суммы бюджетных расходов на содержание демократических институтов власти, поскольку им было обидно, что народ их в эти институты не продвинул в достаточном количестве. Но «чрезвычайщина» стоит стократно дороже. Ведь не могут же из месяца в месяц работать в двенадцатичасовом режиме правоохранительные органы, милиция, ФСБ. Невозможно без конца перебрасывать одни и те же воинские соединения вдоль границы между Чечней и Дагестаном. Да и создание санитарной зоны по периметру административной границы с Ичкерией (на что потребуется около 4 миллиардов долларов) отнюдь не подменяет вопроса об обустройстве всей границы нынешней России. То, что чрезвычайщина стоит хороших денег, понимали еще большевики в семнадцатом году. Провал корниловского мятежа, бессилие правительства Керенского определялись безденежьем, священным страхом перед правом частной собственности банкиров и их клиентов. Большевики экспроприировали все банковские вклады, ввели по сути ЧП и создали на эти деньги ЧК. Кто нынче согласен профинансировать чрезвычайное положение в добровольном или «добровольно-принудительном» порядке?

Последнее время модно рассуждать о потере авторитета власти. Большинство аналитиков связывают этот процесс с нарастающей «непредсказуемостью» главы государства, с мельчанием людей, кучкующихся у трона. Но на Руси всегда было так. Корни потери авторитета федеральных властей в том, что они не имеют средств на выполнение своих элементарных функций, зафиксированных в Конституции. И это касается не только финансирования правоохранительных органов, но и социального обеспечения граждан, их минимальных гарантий в части получения образования, медицинских услуг. Под предлогом борьбы с бюджетным дефицитом за период 1992–1999 годов в семь – десять раз (в долларовом эквиваленте) сократились расходы на государственное обеспечение безопасности граждан, включая защиту личности от грабежей, насилия, мошенничества, гарантии неприкосновенности, компенсаций ущерба от производственного травматизма, экологических катастроф и т.д. Но и те крохи, которые остались в статьях бюджетных расходов и утверждались Федеральным собранием в качестве закона, затем подвергались секвестру. Из года в год исполнительная власть сознательно и цинично нарушала закон о государственном бюджете. Вот данные об исполнении федерального бюджета в процентах к утвержденным расходам. 1996 год: национальная оборона – 78,4 процента, правоохранительная деятельность и обеспечение безопасности государства – 81,2 процента; 1997 год: соответственно 73,1 и 93,6 процента; 1998 год: 69,4 и 73,8 процента. Таким образом, исполнительная власть не только давала своим гражданам наглядный урок неисполнения законов, но и рубила финансовый сук, на котором сама же сидела. Эффективность государственного управления определяется не пышностью министерских кабинетов и кремлевских палат, а размером пищевого и денежного довольствия солдат, офицеров, работников милиции, боевой подготовкой личного состава. Голодные армия, спецназ и милиция никогда не обеспечат выполнение президентского указа о чрезвычайном положении, никогда не наведут порядка в стране.

Ведь в прямом смысле взрывоопасная ситуация в стране возникла на почве массового воровства и распродажи оружия и взрывчатки. Армию и органы правопорядка практически сняли с федерального финансирования, и они вынужденно, подчеркиваю, вынужденно пошли в рынок. А чем могут торговать военные люди, известно. Так и не справившись с бюджетным дефицитом, государство теперь не может справиться с несколькими тысячами бандитов, вооруженных в основном нашим оружием, не может защитить население от взрывов гексогена, добытого на армейских складах. Круг экономического безумия замкнулся полным унижением российской государственности.

Власти, обдумывающие ныне возможность своего самосохранения путем введения чрезвычайного положения, не хотят понять, что своей политикой они уже давно создали чрезвычайное положение в обществе. Оказывается, они давно знали, сколько надо платить солдату и офицеру, чтобы те эффективно выполняли свои функции, но не делали этого. Зачем держать в стране почти два миллиона голодных вооруженных мужиков? Зачем нужна милиция, которая не может прокормить свои семьи, не подрабатывая в коммерческих и полукриминальных структурах? Зачем преследовать ученых, продающих свои разработки на Запад, если государство не хочет их оплачивать? Вот она, настоящая чрезвычайщина! Чрезвычайно полное, абсолютное банкротство власти.

[Мария Хубер]

http://www.panorama.ru/gazeta/1-30/p18petr.html

В начале этого года крупный советский экономист Николай Петраков – экономический советник Горбачева, народный депутат СССР, заместитель председателя планово-бюджетной комиссии ВС СССР – дал журналистке западногерманской газеты "Die Zeit" Марии Хубер интервью, в котором он довольно подробно изложил некоторые азбучные истины экономики. Нам кажется, что это интервью представляет интерес и для отечественного читателя – хотя бы потому, что в нем дается сжатый обзор основных проблем советской экономики. В сокращенном переводе выделены высказывания Петракова, находящиеся в явном противоречии с программой экономических реформ правительства Рыжкова.
– Когда, наконец, в Советском Союзе действительно начнутся экономические реформы?

[Николай Петраков]

– Сейчас практически все считают, что переход к рынку необходим. Дискуссии идут не по вопросу о том, ч т о нужно сделать, а о том, к а к это сделать. Во всяком случае, надеяться на успех у нас "польского" варианта не только экономически, но и политически неверно. Во-первых, в Польше существует частная собственность в сельском хозяйстве; во-вторых, поляки уже долго живут в условиях галопирующей инфляции. Еще до прихода к власти правительства Мазовецкого цены подскочили в 40 раз. Поэтому поляки думают: пусть цены растут, раз они все равно растут, но так мы по крайней мере сможем сбалансировать спрос и предложение.

[Мария Хубер]

– Вы говорите: поляки...

[Николай Петраков]

– Действительно, правительство Мазовецкого и, соответственно, политику радикальных реформ поддерживает от 90 до 95 процентов поляков. У нас исходная ситуация совершенно иная. Нам чужда психология рынка. Я имею в виду не идеологические клише, а психологию среднего человека. Люди согласны стоять в очередях. Опросы общественного мнения показывают, что 40% населения выступает за карточную систему. Советский потребитель еще не готов к переходу на рыночную экономику. Большая часть населения считает: цены устанавливает государство, значит, если надавить на правительство, то цены снизятся. Это результат многолетнего государственного контроля за ценами. Люди у нас считают, что если цены высокие – государство плохое, а если низкие – государство хорошее.
К сожалению, тезис о том, что население ни в коем случае не должно нести ущерб от повышения цен, продолжает существовать. Сейчас очень популярна идея компенсации: дискуссия о ценах все время сопровождается высказываниями о том, что необходима социальная защита, что повышению цен должно соответствовать повышение зарплаты. Есть предложение при повышении цен на хлеб и мясо, например, компенсировать разницу за счет прибавки к зарплате, что привело бы, разумеется, к дополнительному скачку инфляции.

[Мария Хубер]

– Вы считате, что компенсацию должны получить только бедные?

[Николай Петраков]

– Только самые бедные. Кстати, никто не знает, сколько у нас таких людей. По некоторым оценкам, до 40 млн.
Я против таких этикеток, как "социалистический рынок" или "социалистическое предприятие". Это все равно, что социалистическое солнце или социалистическое небо. А вот социалистическая инфляция действительно есть. Это деформированный вариант инфляции, потому что государство всегда считало лучшим средством от инфляции контроль за ценообразованием. В результате эта политика привела к тому, что цены росли, а предложение товаров – нет.

[Мария Хубер]

– Вы выступили с резкой критикой советской инвестиционной политики на Съезде народных депутатов. Что вы хотите сделать для ее изменения?