*676. Двадцать лет исканий

[Георгий Бовт]

http://www.gazeta.ru/comments/column/bovt/5674577.shtml

30 сентября 2013, 09:39

«Как же вы нам все надоели» — примерно так можно трактовать результаты опроса Левада-центра на тему возвращения в избирательные бюллетени графы «против всех». За высказались 74% опрошенных. И хотя не все из них будут голосовать именно за этого «кандидата» — многие имеют в виду сам принцип, считая его демократическим. Но реакция на недавнюю инициативу спикера Совета Федерации Валентины Матвиенко показательна. И отражает она скорее усталость, скажем мягко, от всей нынешней политической тусовки, внутри которой избирателю уже порядком надоело выбирать из двух зол меньшее. Тогда как идеального «рыцаря на белом коне», спасителя отечества и освободителя обывателя от тягот жизни и бремени свободы и выбора, все нет и нет.

Установившейся единой трактовки голосования против всех нет. Разнится и практика в разных демократических государствах. В некоторых европейских странах графа существует, но часто сопряжена с обязательностью самого голосования. А, скажем, во Франции формально графы нет, но есть техническая возможность проголосовать пустым бюллетенем (точнее, опустить в урну пустой конверт). Пустой бюллетень засчитывается как поданный против всех и в Испании. Форма узаконенного протестного голосования есть в Индии, но там надо специально заявить о таком намерении избирательной комиссии. В США, где вообще многие вопросы по формам и способам организации голосования отданы на откуп штатам, графа «никто из перечисленных кандидатов» существует на всех выборах в Неваде и на муниципальных выборах в Массачусетсе. Однако в Неваде она не ведет ни к каким последствиям: если даже большинство проголосуют против всех, то должность займет следующий по числу голосов кандидат. Есть штаты, где фамилию кандидата можно вписать самому. Иногда в разных странах прибегают к такому методу, как смена фамилии, чтобы включить в нее словосочетание «против всех». Но не везде это разрешается (так, в Британии есть прямой запрет).

Россия отменила эту графу в 2006 году. Как тогда говорили — следуя рекомендациям ОБСЕ, а также в целях сделать выбор более осознанным. В то же время тогда многие считали, что вкупе с отменой минимального порога явки это должно сработать в тех конкретных условиях на правящую партию.

Теперь, видимо, кто-то считает, что для правящей партии что-то пошло не так, и графу предлагается отменить.

Скорее всего, идея навеяна результатами выборов в Москве и Екатеринбурге, где Навальный и Ройзман для многих стали «протестными кандидатами». И будь графа «против всех», они, предположительно, не набрали бы столько голосов. В то же время большинство высказавшихся представителей правящей партии относятся к идее пока скептически, не понимая, в какие конкретно последствия это может вылиться.

Впрочем, дело, в конце концов, не в самой графе. Дело в том, что российская избирательная система напоминает некоего непоседливого человека, который не может никак устроиться на одном месте. Ему постоянно что-то мешает: то там чешется, то там зудит или свербит, то одно неловко, то другое. Он вертится как егоза, а комфорта все нет. После каждых выборов производится «подстройка» избирательной системы под текущий политический момент. И трудно отделаться от ощущения, что всякий раз это происходит с целью создать наиболее выгодные условия для партии власти. За таким мельтешением все сложнее усмотреть некие единые незыблемые принципы самой системы, а бесконечная «прыготня» не дает сформироваться прочным избирательным традициями и стабильной практике правоприменения бесконечно меняющихся правил.

Дошло до того, что отдельные новеллы избирательного законодательства воспринимаются как «настройка», направленная уже даже не против оппозиции в целом, а против отдельных представителей этой оппозиции. Так, «криминальный фильтр» многим обывателям кажется придуманным специально и конкретно против Навального. Принятый Мосгордумой накануне выборов мэра закон (аналогичный федеральному) о запрете кандидатам на выборные должности иметь иностранные счета — направленным конкретно на недопущение Прохорова на мэрские выборы и т. д.

Избирательной системе нашей аккурат в эти дни ровно 20 лет: 29 сентября 1993 года Борисом Ельциным был подписан указ о формировании ЦИК и избиркомов в регионах.

С тех пор, кажется, ни одни выборы у нас не проводились по одним и тем же правилам. Что только не менялось.

Многажды менялось законодательство по выборам президента, депутатов законодательной ветви власти и муниципальных органов. Думу мы избирали по смешанной и по пропорциональной системе. Проходной барьер варьировался от 5% с 1993 по 2003 год до 7% в 2007–2011 годах. В 2016 году будет снова 5%. С 1995 по 2011 год число партий, имеющих право участия в федеральных выборах, уменьшалось: в 1995 году их было 273, в 1999-м — 139, в 2003-м — 64, в 2007-м — 15, в 2011-м — семь. Сейчас число зарегистрированных партий снова близится к сотне. Но самое большое число преодолевших 5-процентный барьер было 20 лет назад — восемь партий.

Менялись требования к представляемым подписям избирателей при регистрации кандидатов. Сегодня процесс сбора и проверки подписей доведен, кажется, до иезуитского совершенства. Изменился порядок формирования Совета Федерации. И, возможно, изменится опять, если вернутся к прямым выборам сенаторов. Отменено право на образование избирательных блоков. Но сегодня опять говорят, что, может, и их вернут, а то избиратель запутается в десятках названий партий. Ужесточены требования к организации досрочного голосования и порядку использования открепительных удостоверений. Но хитрый ум фальсификаторов все время придумывает новые проделки. Вроде бы приняты законы о гарантиях равного освещения деятельности парламентских партий на государственных теле-, радиоканалах в период между выборами, но до их эффективного применение еще, мягко говоря, далеко. В то же время запрещена прямая критика конкурентов в ходе избирательной кампании, что трудно воспринимать иначе как абсурд. В общем, всего не перечислишь.

Любой другой демократической стране всех этих перемен хватило бы на два столетия.

В результате сегодня наше избирательное законодательство выглядит вполне прилично с формальной точки зрения. По многим параметрам — к примеру, по учету избирателей — оно чуть ли не самое передовое вообще. Некоторые наши новшества (использование веб-камер на участках) уже перенимают за границей — к примеру, на Украине и в Бразилии. Более того, если взять какие-нибудь примеры неоднозначного применения избирательной практики во вполне демократических странах и попытаться «пересадить» на нашу почву, то выяснится, что с точки зрения формального законодательства, да даже и правоприменительной практики они у нас просто невозможны.

К примеру, недавно прошли в Германии парламентские выборы. Так вот из 67 партий, заявивших о намерении участвовать в выборах, в избирательный бюллетень были включены списки лишь 34. Из 58 непарламентских партий на федеральном уровне и отдельных земель ровно половина — 29 партий — не были допущены к выборам. 12 обжаловали отказ в Конституционном суде, который восстановил на выборах только одну. Досрочно и по почте проголосовали около 25% избирателей. Социологические опросы публиковались в день голосования. В России сегодня, при всех недостатках наших выборов, такое уже просто невозможно. И если бы вдруг случилось в подобных масштабах, то поднялся бы страшный вопль о фальсификациях и нарушениях. Скорее всего — оправданный.

Если сравнивать по формальным признакам, то наша избирательная система выглядит на бумаге также куда совершеннее американской, которую глава ЦИК Владимир Чуров вообще называет «архаичной». Там, скажем, в разных штатах возможно голосование чуть ли не вообще без документов, проценты досрочного голосования — огромны (подчас более половины). Не говоря уже о том, что на федеральных выборах, скажем, президента «вес» голосов избирателей разных штатов отличается в разы.

Однако — вот же удивительно! — тамошний обыватель, и немецкий, и американский, по большей части считает избранных с помощью столь несовершенных избирательных систем политиков легитимными, а выборы — более или менее честными. У нас картина обратная: недоверие к самому институту выборов, неверие в него — чудовищное.

Все дело в том, что избирательную систему невозможно рассматривать отдельно от общего уровня политической культуры, правовых традиций, правоприменения, эффективности судебной системы, влияния общественного мнения и свободной прессы на власть. Скажем, кого у нас посадили (хотя уголовная ответственность есть) за фальсификацию выборов за 20 лет? Никого. Или другой пример. У нас институт наблюдателей и членов избиркомов проработан во всех, казалось бы, мельчайших деталях. Для грамотной подготовки наблюдателя, чтобы продраться сквозь всю казуистику, нужны специальные курсы, с кондачка эту юридическую крепость не возьмешь. А во Франции, скажем, подсчетом голосов на выборах занимаются самые обычные волонтеры. И люди со стороны, все имея те или иные политические пристрастия, считают честно. Без тонн инструкций. Возможно ли это у нас?

Сбор подписей для выдвижения на выборах существует во многих странах, но только у нас он столь чудовищно дискредитирован. Когда даже предъявление в суде живьем самого подписанта не дает оснований этому суду признать его подпись действительной, когда по указке сверху «проверяющие» бракуют тысячи подписей под совершенно иезуитскими предлогами. В США избирательный участок можно, по желанию, организовать хоть в собственной пиццерии — добровольно. И это, как и немыслимые с нашей точки зрения вольности по части многообразия организации голосования, не приводит ни каким массовым фальсификациям. Хотя, скажем, еще несколько десятилетий назад по этой части там творилось примерно то же самое, что у нас сегодня творится в национальных республиках.

Высокий уровень политической культуры, традиций гражданского общества, свободная пресса, сила общественного мнения (которой бывает достаточно для добровольной отставки оскандалившегося политика), получается, сглаживают многие формальные несовершенства избирательного законодательства. В этом смысле демократия, выборы — это всегда диалог. Между теми, кто избирает, и теми, кого избирают. Если его нет — система не работает, зато работает непременный принцип всякой власти (даже самой демократической) — она всегда стремится к абсолюту. И, будучи не ограниченной, не сдерживаемой со стороны общества — к авторитарности.

Спящее, безразличное, аполитичное общество приводит к тому, что даже в рамках очень развитой и проработанной на бумаге избирательной системы возможны массовые фальсификации выборов.

Зрелость общества также является единственной гарантией против прихода к власти очередного популиста, претендующего на звание мессии, избавляющего от всех проблем. Который, придя к власти, быстро становится ее узурпатором. Идеально прописанная на бумаге избирательная система от этого не спасет: как известно, всенародным голосованием вполне честно побеждал даже Гитлер.

Однако власть все время пытается настроить, придумать какой-нибудь очередной «фильтр», страховку от неправильного, как ей кажется, выбора народа, манипулируя ради этого в том числе судебной системой. Последнее является самой вредоносной «забавой» с точки зрения долгосрочных интересов самого государства. И, вместо того чтобы дать вызревать гражданскому обществу — расширяя права местного самоуправления, позволяя работать всевозможным НКО, гарантируя свободу слова и собраний, а не шугаясь опасливо даже одиночных пикетов, выдавливая из общественного пространства всякую инициативу, нестандартное поведение и прочее, у нас постоянно переписывают избирательное законодательство.

А надо всего лишь просто гарантировать его беспристрастное соблюдение. И это было бы как раз тем самым постоянством, которое и становится основой прочных и здоровых традиций.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

[Георгий Бовт]

http://www.gazeta.ru/comments/column/bovt/8100089.shtml
Начальству виднее!

29.02.2016, 09:07

— Выборы в России надо отменить, Михалыч. Это все навязано треклятым Западом. Мы веками жили ведь не как электорат, а как люди.

— Что ты несешь?! Так во всем мире принято. Народ выбирает представителей, они принимают законы. Возникает, понимаешь, легитимность власти. Которая не сидит, как супостат-узурпатор, а опирается на волеизъявление народа.

— Слово «легитимность» — фуфел, придуманный политтехнологами, чтобы деньги рубить на выборах. Ты выйди на улицу, спроси про легитимность. Хорошо, если в морду не дадут за такой вопрос. Народу по барабану. Легитимность-нелегитимность. Есть власть — хорошо, есть Россия. Нет власти — нет России. Мы без власти баловать начинаем, как дети. За нами пригляд нужен, да страх чтобы был. Если не Сталин, то хоть Путин. Хотя он, считаю, мягковат. Сажает мало.

— Когда до тебя доберутся, начнешь вопить про свои права да Конституцию. А будет поздно. А когда Дума очередную дурь примет, скажешь: я, мол, за них не голосовал. Так надо было, дружок, утрудить себя походом на избирательный участок.

— А то ты не знаешь, что не на участках вопросы решают. Как скажут, так и посчитают.

Пустое это все, суета с голосованием. Надо отменить, наплевав на то, что про нас в Страсбургах скажут да в Вашингтонах.

Слышал, как Владимир Владимыч выступал для коллег по Конторе?

— А то! Бдите, говорил он им. Не надо, чтобы с Запада совались в наши выборы. Пресекайте происки. Для такой аудитории — самые те речи. Какие выборы без Конторы?

— А слышал, что Дума приняла очередное ужесточение выборного законодательства? По журналистам на избирательных участках, про наблюдателей?

— И? Обычное дело: у нас ни одни выборы после советской власти не проходили по законам предыдущих. Рихтуют все да подрихтовывают, чтобы так приспособить, чтобы кто надо всегда побеждал, притом все легче и легче.

— Ну и к чему все эти ужимки? Что ни выборы, то полуосадное положение. Напряжение административных и полицейских сил. Чтоб все предусмотреть. Чтоб в списки попали те, кто надо. А кто не надо, у того бы оказались подписи фальшивые за регистрацию. Чтоб без подписей имели право выдвигать кандидатов только правильные партии, у кого есть представители в региональных заксобраниях. Таких уже 14.

Ты прикинь: со всеми побеседовать, внушить правильные мысли, чтоб за флажки — ни-ни в ходе агитации. Чтоб решить, кого можно на телевизор, а кого — на пушечный выстрел. Чтоб в списках — только люди, умеющие дозировать критику «кровавого режима». Чтоб не возмущались сильно, когда в Думу не пройдут. Она ж не резиновая. Там случайностей быть не должно. Вот захочет, скажем, «Родина» или партия Титова попасть туда, а за счет кого? Не за счет ЕР же. Или что, старика Зю обижать? Или Жирика? За что? Они ж верой и правдой все пять лет. За Крым и против «пиндосов». А Михалыч? Тот, что справоросс. Разоружался перед партией (известно какой) и в хвост и в гриву. От карбонариев в своих рядах самоочистился. Задвигал такие речи, что не всякий единоросс отважится вслух молвить. Что же его теперь, как использованный гаджет, в политический утиль, чтоб место освободить новобранцам? А у него молодая жена. Не по понятиям так. И претенденты должны понять. И простить.

Вот уйдет поколение, тогда допустят ближе к законодательному корытцу. А пока — получите 3%, да бюджетное финансирование ваших дурилок картонных.

— Ты циник. Невозможно все места заранее расписать со Старой площади. Всегда есть элемент непредсказуемости. На местах тоже фантазий хватает. А управлять процессом надо, на самотек не пускать.

— Надо все довести до логического конца. Чтоб совсем без самотека. К чему это напряжение сил, непонятно, ради чего? Чтоб и козням Запада противостоять на последние деньги, и пятую колонну в стойле кошмарить, и придумывать новые трюки, один чуднее другого, по поводу прессы да наблюдателей. Да еще процентовку по мандатам, чтобы никому не обидно, соблюдать. Ни к чему это.

Отменить выборы — так дешевле и честнее будет.

— Никто нас в мире не поймет. Это неприлично. И потом, а как определить народных, так сказать, избранников? Чтобы принимаемые ими законы не обзывали творчеством самозванцев.

— Во-первых, на весь мир нам давно надо накласть. Если в одном уже наплевали, сами определив, что правда за нами — это я про Крым, — то и в остальном тоже можно наплевать. И правда опять будет за нами. Она в том, что у нас свой путь, а англосаксонская демократия со всяким там голосованием, придуманным в свое время протестантами да баптистами, выбиравшими своих попов в приходах, нам, православным, не указ. Во-вторых, отмени ты выборы, народ это, если вообще заметит, одобрит. Уж точно на улицы никто не выйдет. Тем более если по телевизору рассказать, в какие суммы обходятся навязанные нам игры в демократию и сколько можно на эти деньги построить детских садиков и школ.

— Черчилль говорил, что демократия — отвратительная форма правления, но все остальные еще хуже. Ты не ответил на вопрос, как отбирать тех, кто будет от имени народа принимать законы?

— Ты мне Черчиллем в морду не тычь. На вашего Черчилля у нас есть свой Суворов. Говорят, он первый подметил: «Что русскому хорошо, то немцу — смерть». Надо понимать, что и наоборот. Не выбирать, а назначать! Нынешние выборы — все равно не выборы в вашем либеральном понимании, а извращение. Так не надо усугублять и мир смешить своими потугами совместить чуждую нам форму с трюками от старика Чурова. Пусть лучше книжки про войну и историю пишет.

Сейчас все равно практически всех кандидатов проходных пропускают через управление внутренней политики АП. Пусть оттуда всех и назначают. Честно и открыто. Как в Общественную палату. Там часть как раз честно назначают, а часть якобы выбирают электронным голосованием, которое, по сути, то еще посмешище с подкруткой «кликов». Цукерберг обзавидуется.

По какому, спросишь ты, принципу назначать? По простому. Называется «начальству виднее».

У нас ведь, в отличие от твоего любимого Запада, не было периода цензовой демократии. Когда голосовали только люди ответственные, ибо богатые и местные (ценз оседлости и имущественный). А без этой школы никуда. Не может быть такого, чтобы нищеброды, веками поротые, на кол сажаемые и к ГУЛАГу душой и умом прикипевшие, вдруг стали сознательными избирателями, взвешивающими последствия своего голосования. То, что сейчас у нас, — это квазицензовая демократия, замутненная ненужными ухищрениями. А надо ввести настоящий Ценз. Пусть начальство само определит «лучших людей страны». А если они народу станут поперек горла, то пусть он как-то об этом даст понять. А если не станут или не даст понять, значит, пусть терпит.

— Вот тут ты попался. Чем система более замкнутая, тем больше ошибок при принятии решений.

— У нас наоборот: если темный народ начнет все решать, он такого нарешает. Охлократия это. Власть толпы. Хуже любой диктатуры.

— Ну а кто же определит само начальство? Сейчас есть Путин. А потом как выбирать?

— Точно не надо нам выбирать, как в Америке в этой. Их праймериз — чисто тараканьи бега, притом в цирке. Не наше это. И потом смотри. Маленький штат Айова, людей три миллиона, треть Москвы. Зима, снег, что для янки — суть бездорожье и коллапс. И что ты думаешь? На праймериз демократов выбирать кандидата в президенты приперлись 240 тысяч человек, 40% от зарегистрированной как избиратели партии. У республиканцев нынче абсолютный рекорд по числу участников праймериз — 180 тысяч. У нас в мае на праймериз «ЕдРа» по всей стране сопоставимое число наберется, как думаешь? То-то и оно.

Посему не надо пока нам с этим тужиться. Лет через сто. А пока — терпеливо «стричь газон». «Газонокосильщики» лучшие как раз на Старой площади, в АП. Как Путина Второго выбирать? Как Путина Первого. Путем номинации от Первого лица.

Причем Путин Первый должен сидеть в Кремле пожизненно. Не надо нам этих «проблема 2008 года», «проблема 2018 года». Только Пескова можно иногда ротировать. Скажем, на Канделаки и обратно. И то не факт. Если упростить процесс, как я предлагаю, он справится с объяснением того, что он не в курсе подробностей.

Медведевы могут быть преходящими, а Путины — это навсегда. По крайней мере до тех пор, пока народ не повзрослеет.

— Как же он повзрослеет, если ему никого не доверять выбирать?

— Почему никого? Пусть «на котиках» тренируется: научится выбирать себе хотя бы домоуправляющую компанию, чтоб не из воров, самое низовое местное самоуправление тоже.

— А после такой «номинации» от Первого лица кто его должен в должности утверждать? Должна ж быть церемония. Не Средневековье, ХХI век на дворе.

— Церемония будет в Кремле на Соборной площади. С патриархом и колокольным звоном. В постановке Михалкова. Народ пусть поддерживает, но безмолвствует. Если приспичит, можно СМС-голосование провести по телевизору, совместив с «Евровидением» и Малаховым, чтобы нескучно было. А так, пусть назначенные лучшие люди и голосуют. Как боярская дума или выборщики в США. Не зря Чуров на них кивает. Мол, нет прямой демократии в хваленой Америке. А коли там нет, то нам подавно не надобно.

— А как сместить такого правителя, выбранного в рамках шибко цензовой демократии? Не нынешнего, конечно. Боже упаси! Он хорош, как никто и никогда, а чисто теоретически.

— В твоем вопросе чудится мне фронда. Что значит смещать правителя? Ересь. Его можно только обожать, иначе нарушается суть вещей, скрепы рухнут. Хотя изволь, и тут есть ответ.

На Руси как повелось? Без всякой демократии. Сидит на троне человек, никто его не трогает, народ доволен или привычно терпит. Ничто не предвещает. А потом вдруг что-то такое повиснет в воздухе, повисит-повисит — и начинаются такие перемены, что никто не понимает, откуда что взялось. А того, кого превозносили, даже не заметили, как ниспровергли. Но нам пока до этого далеко. В любом случае перемены у нас настают не в результате выборов, а сами собой сверху и в ходе тектонических перемен в обществе. Поэтому выборы — отменить и жить в ожидании, пока все само сделается. Одно уйдет, а другое настанет.

— Не убедил. Давай лучше выпьем. Чтобы все уже наконец нам настало…

[Андрей Бузин]

http://echo.msk.ru/blog/mrabuzin/1750174-echo/
15:19 , 18 апреля 2016

автор
руководитель Межрегионального объединения избирателей, сопредседатель движения «ГОЛОС»

То, что власть в России использует административный ресурс для достижения желаемых для себя результатов, — это притча во языцех. Настолько, что мы не обращаем внимание на главный вывод из этой притчи: использование административного ресурса на выборах ОБЕССМЫСЛИВАЕТ сам институт выборов. Общественные ресурсы (которые и составляют основу административных) переданы власти народом добровольно для реализации общественных интересов (так, по крайней мере, предполагает наша Конституция) и не могут использоваться самой властью для самовоспроизводства. В противном случае будет нарушаться тот самый народный суверенитет, который упомянут в третьей статье Конституции вместе с инструментом поддержания этого суверенитета – свободными выборами.

Иначе говоря, использование административного ресурса — главный признак отсутствия свободных выборов. Заметьте: не отсутствие добровольности голосования и не фальсификации при подсчете голосов, которые, впрочем, тоже являются признаком несвободных выборов, а именно использование административного ресурса на выборах. В США один президент поплатился своей должностью за использование в предвыборной борьбе государственных органов. В странах, где есть настоящие выборы, граждане давно осознали, что государству – государево, и в выборах должны участвовать политики, а не государство. И любое вмешательство государства, его исполнительных органов (администрации) в предвыборную борьбу недопустимо.

У нас это положение тоже записано в законах, но – по российской традиции — нарушается повсеместно. Более того, нарушения стали настолько традиционными, что граждане привыкли им не удивляться, а чиновники даже не считают их нарушениями. Наши организаторы выборов борются – когда хотят и как могут - с фальсификациями и другой явной уголовщиной, а на использование административного ресурса (будь то полиция, пожарная инспекция, здания и помещения, массированная агитация под видом информирования или просто временный прием на работу в государственные и муниципальные органы коммерческих политтехнологов) просто не обращают внимания. При этом они вместе с записными пропагандистами выборов искренне удивляются, если критика выборов начинается до того, момента, как фальсификаторы будут пойманы за руку, а тем более, когда выборы критикуют при правильном подсчете голосов.

После массовых протестов 2011 года власть поняла, что с выборами надо что-то делать. Что хорошо бы изменить тактику и перестать заниматься очевидной уголовщиной. Мы увидели несколько выборов без прямых фальсификаций и даже с конкуренцией.

Но от использования административного ресурса действующая власть не может отказаться в принципе. Московская власть, резко изменившая с 2012 года свое отношение к прямым фальсификациям, в 2016 году активизировала своё участие в выборах на новых направлениях.

Итак, встречайте: ОБЩЕСТВЕННЫЕ СОВЕТНИКИ МОСКОВСКОЙ ВЛАСТИ.

Я – не про то, что московская власть пытается найти общий язык с жителями, поняв, что местные муниципальные Собрания, избранные на псевдовыборах, – мертвые образования. И депутатов там мало, да и не годятся они для агитационной работы. Совсем неплохо то, что перед выборами можно отхватить у местной власти ремонт подъезда или озеленение двора. Но будьте добры, граждане советники: мы – вам (из госбюджета), вы нам – на выборах.

В каждой префектуре и управе Москвы есть ответственные государственные служащие, отвечающие за советников, то есть – за выборы. Советников постепенно переориентируют с вопросов благоустройства на вопросы выборов. Их учат проводить «соцопросы» об отношении населения к выборам и агитационную работу. Их стали чаше собирать на собрания, чаепития и праздники. Некоторым по секрету сказали, что может даже и заплатят тысяч по 30. За пару, говорят, посещений ваших соседей, с небольшими вопросами о выборах.

Понятное дело, что глава управы не будет платить из собственного кармана. На то есть бюджет. Оказывается в каждом московском районе выделены немалые (порядка 750 тысяч) бюджетные деньги на «соцопросы». Соцопросы скрыты под названием «Оказание услуг по формированию электронных баз данных оперативной прикладной информации от первоисточников, зарегистрированных на территории района» или «Оценка эффективности работы территориальных органов исполнительной власти в жилых массивах района».

То есть, если говорить прямо, — это расходование средств с целью достижения определенного результата на выборах помимо избирательного фонда. Тут целый букет нарушений: и нарушение запрета госорганам проводить агитацию, и нарушение многочисленных строгих запретов на оплату агитации исключительно из избирательного фонда. Со строгими наказаниями как по административному, так и по уголовному кодексу. Но похоже, что чиновникам это даже в голову не приходит, они не считают, что государство может что-то нарушать.

Шила в мешке не утаишь. Советников слишком много (пара сотен на район), да и не вдаются они в политические дебри, поэтому подобная деятельность становится известной довольно широкому кругу людей. А некоторые не очень дальновидные местные руководители даже не стесняются об этом развешивать объявления. Так, в одном из московских районов на доске объявлений зафиксировано такое замечательное откровение: «Уважаемые жители! Доводим до вашего сведения, что в связи с предстоящими выборами в Государственную Думу 2016 года, по поручению управы района….будет совершаться поквартирный обход для сбора статистической информации на праймериз….»

Здесь мы привели пример не самого заметного, но широкомасштабного использования административного ресурса. Как это ни странно звучит для многих наших сограждан, а тем более для государственных и муниципальных служащих, эта технология дезавуирует результаты выборов. Да, да, заранее.

Нашим правителям в силу их привычек, воспитания и желаний кажется, что в нашей стране есть выборы. Многим нашим согражданам так не кажется. Даже не зная точно, какие законы нарушаются, когда действующая власть использует общественные ресурсы на собственное воспроизводство, граждане кожей чувствуют, что это не выборы. Даже если честно посчитают.