5374. 100 главных документов российской истории

[Чистый исторический интернет]

http://doc.histrf.ru/10-16/pouchenie...ira-monomakha/

Поучение» — уникальный памятник древнерусской письменности. Его автор, князь Владимир Всеволодович (1053–1125), внук Ярослава Мудрого, получил прозвище Мономаха по матери — родственнице византийского императора Константина IX Мономаха. Он был князем черниговским, затем переяславским (Переяславля Южного), а с 1113 г. — киевским. «Поучение» состоит из собственно наставления детям, написанного около 1100 г. В завершающей части «Поучения» наиболее ярко проявилась авторская позиция Мономаха: текст представляет собой своего рода «княжеское зерцало» — свод нравственных и практических заповедей правителя.

Князь Владимир Всеволодович, один из выдающихся государственных деятелей эпохи Киевской Руси, родился в 1053 г. Он был старшим сыном Всеволода, сына Ярослава Мудрого, и византийской принцессы — родственницы (возможно, дочери) императора Константина IX Мономаха. Из-за происхождения по материнской линии Владимир также получил прозвание Мономаха. При жизни своего отца Владимир в качестве его наместника княжил в Ростове Великом, затем, вероятно, во Владимире-Волынском, позднее в Турове, Смоленске. В молодости Мономах не раз исполнял поручения отца и своих дядей — киевских князей: например, по приказу князя Святослава Ярославича он в 1074 г. заключил мир с польским князем Болеславом II, а осенью следующего года участвовал вместе с двоюродным братом Олегом Святославичем в походе в Чехию.

После смерти отца (13 марта 1093 г.) Мономах, хотя и располагал значительным авторитетом и военными ресурсами, отказался занять киевский великокняжеский стол, уступив его старшему двоюродному брату — туровскому князю Святополку Изяславичу. В этом поступке впервые отчётливо проявилось стремление Мономаха следовать традиционному порядку наследования стола от старшего брата к младшему. Эта верность традиции стала одной из характерных черт его политического кредо. Так, в 1094 г., когда Олег Святославич, вынужденный покинуть Русь после смерти отца, потребовал вернуть себе отцовский Чернигов, Мономах добровольно уступил город старшему родственнику. В 1096 г. Олег Святославич отказался от совместного похода русских князей против кочевников-половцев. Это привело к кровопролитной междоусобице, в которой Мономах поддержал киевского князя Святополка против Олега. ЧЧтобы предотвратить повторение подобных печальных событий, Мономах вместе с другими князьями организовал в 1097 г. в крепости Любеч съезд князей-Рюриковичей со всей Руси. На съезде князья провозгласили принцип единства и династического мира под лозунгом «каждый да держит отчину свою». Тем самым, фактически, закреплялось распределение княжеств-волостей, сложившееся к 1094 г.

В результате Мономах закрепил за собой Переяславль-Русский, Ростов, Смоленск, а также Новгород, где княжил его старший сын Мстислав (от англосаксонской принцессы Гиды, дочери короля Харальда Годвинсона). В результате Любечского съезда на Руси сложился своеобразный «дуумвират» — соправление Мономаха и Святополка Изяславича. При этом Мономах пользовался даже большим влиянием и авторитетом, чем Святополк. Именно Владимир Всеволодович стал главным организатором походов русских князей в степь для совместного активного отпора набегам половцев. Именно противостояние угрозе со стороны степи являлось важнейшей военно-политической задачей того времени. В результате победоносных походов 1103, 1107, 1111 и 1116 гг. половецкая опасност
князь Владимир Всеволодович (1053–1125), внук Ярослава Мудрого, получил прозвище Мономаха по матери — родственнице византийского императора Константина IX Мономаха. Он был князем черниговским, затем переяславским (Переяславля Южного), а с 1113 г. — киевским. «Поучение» состоит из собственно наставления детям, написанного около 1100 г. В завершающей части «Поучения» наиболее ярко проявилась авторская позиция Мономаха: текст представляет собой своего рода «княжеское зерцало» — свод нравственных и практических заповедей правителя.

Князь Владимир Всеволодович, один из выдающихся государственных деятелей эпохи Киевской Руси, родился в 1053 г. Он был старшим сыном Всеволода, сына Ярослава Мудрого, и византийской принцессы — родственницы (возможно, дочери) императора Константина IX Мономаха. Из-за происхождения по материнской линии Владимир также получил прозвание Мономаха. При жизни своего отца Владимир в качестве его наместника княжил в Ростове Великом, затем, вероятно, во Владимире-Волынском, позднее в Турове, Смоленске. В молодости Мономах не раз исполнял поручения отца и своих дядей — киевских князей: например, по приказу князя Святослава Ярославича он в 1074 г. заключил мир с польским князем Болеславом II, а осенью следующего года участвовал вместе с двоюродным братом Олегом Святославичем в походе в Чехию.

После смерти отца (13 марта 1093 г.) Мономах, хотя и располагал значительным авторитетом и военными ресурсами, отказался занять киевский великокняжеский стол, уступив его старшему двоюродному брату — туровскому князю Святополку Изяславичу. В этом поступке впервые отчётливо проявилось стремление Мономаха следовать традиционному порядку наследования стола от старшего брата к младшему. Эта верность традиции стала одной из характерных черт его политического кредо. Так, в 1094 г., когда Олег Святославич, вынужденный покинуть Русь после смерти отца, потребовал вернуть себе отцовский Чернигов, Мономах добровольно уступил город старшему родственнику. В 1096 г. Олег Святославич отказался от совместного похода русских князей против кочевников-половцев. Это привело к кровопролитной междоусобице, в которой Мономах поддержал киевского князя Святополка против Олега. Чтобы предотвратить повторение подобных печальных событий, Мономах вместе с другими князьями организовал в 1097 г. в крепости Любеч съезд князей-Рюриковичей со всей Руси. На съезде князья провозгласили принцип единства и династического мира под лозунгом «каждый да держит отчину свою». Тем самым, фактически, закреплялось распределение княжеств-волостей, сложившееся к 1094 г.

В результате Мономах закрепил за собой Переяславль-Русский, Ростов, Смоленск, а также Новгород, где княжил его старший сын Мстислав (от англосаксонской принцессы Гиды, дочери короля Харальда Годвинсона). В результате Любечского съезда на Руси сложился своеобразный «дуумвират» — соправление Мономаха и Святополка Изяславича. При этом Мономах пользовался даже большим влиянием и авторитетом, чем Святополк. Именно Владимир Всеволодович стал главным организатором походов русских князей в степь для совместного активного отпора набегам половцев. Именно противостояние угрозе со стороны степи являлось важнейшей военно-политической задачей того времени. В результате победоносных походов 1103, 1107, 1111 и 1116 гг. половецкая опасность была устранена более, чем на полвека. Половцам отныне оказалась отведена подчиненная роль союзников тех или иных русских князей в их междоусобной борьбе.

После кончины великого князя киевского Святополка (в апреле 1113 г.) по приглашению киевлян Мономах беспрепятственно занял киевский стол. Вскоре, однако, ему пришлось подавлять волнения и беспорядки, вызванные притеснениями администрации умершего князя и деятельностью ростовщиков. По-видимому, именно в это время Владимир Всеволодович издал некоторые законы, направленные на ограничение доходов ростовщиков. Эти установления сохранились в составе Пространной редакции Русской правды под заглавием «Устав Володимерь Всеволодича». Княжение Мономаха в Киеве стало временем внутриполитической стабилизации на Руси. Под властью Владимира Всеволодовича с 1118 г. находилась бóльшая часть русских земель, за исключением Чернигова и Полоцка.

Важнейшим элементом внутриполитической программы Мономаха стало решение вопроса о передаче по наследству киевского великокняжеского стола. Владимир Всеволодович мечтал, что «мать городов русских» останется в руках его старшего сына Мстислава Владимировича, а затем и его потомков. Подготавливая осуществление своего плана, Мономах в 1117 г. перевёл Мстислава из Новгорода на княжение на юг, в Белгород Киевский. Одновременно он добился, чтобы Мстислав и следующий по старшинству сыном Мономаха — Ярополк (у которого не было наследников), заключили договора, по которому после Ярополка киевский стол должен был перейти к Мстиславичам.

Эти меры шли резко вразрез сложившейся на Руси так называемой «лествичной» системе, по которой великоняжеский престол должен был занимать старший в роду. Вероятно, в знак протеста против подобных радикальных преобразований владимиро-волынского князь Ярослав Святополчич, к которому по традиционным правилам должен был перейти Киев после Мономаха, в 1117 г. выступил против Владимира Всеволодовича. В военном конфликте Мономах одержал победу и присоединил Волынь к своим владениям. Это привело к военному конфликту Руси с Венгрией и Польшей, правители которых – король Иштван II и князь Болеслав III Кривоустый – поддерживали Ярослава. Конфликт завершился лишь в 1123 г., после гибели Ярослава Святополчича под стенами Владимира-Волынского. Два года спустя скончался и сам Владимир Всеволодович. Его замыслам о единстве Руси не суждено было сбыться. Уже в 30-е гг. XII в. вражда между Мономашичами (Ярополком, Юрием Долгоруким, Андреем) повергла Русь в череду усобиц, практически не прекращавшихся вплоть до монгольского нашествия. Время правления Владимира Всеволодовича вскоре стало восприниматься как своего рода «золотой век» Русского государства. Это нашло отражение в некоторых позднейших летописях, а также написанном во 2-й четверти XIII в. «Слове о погибели земли Русской». Мифологизация его фигуры повлияла в XVI в. на формирование предания о византийском происхождении так называемой шапки Мономаха как коронационной инсигнии Русского государства.

Как бы предчувствуя грядущие потрясения, Владимир Всеволодович адресовал своим детям «Поучение», в котором призывал хранить единство и не искать чужого. Этот уникальный памятник древнерусской литературы сохранился в единственном (частично поврежденном) списке — в составе Лаврентьевской летописи XIV в. Там он помещен под 1096 г., между рассуждением о происхождении половцев и рассказом летописца о беседе с новгородцем Гюрятой Роговичем. Сразу за «Поучением» следуют еще два произведения Владимира Всеволодовича: своеобразная автобиография князя («рассказ о путях и ловах») и его послание черниговскому князю Олегу Святославичу. Список «путей» представляет собой перечисление военных походов и административных поездок Мономаха. Он несомненно основан на каких-то ведшихся князем или сопровождавшими его лицами летописно-дневниковых записях и содержит ряд сведений, дополняющих или уточняющих летописи. Как и «Поучение», список был первоначально составлен около 1100 г., а позднее дополнен в 1117 г. или несколько позднее.

Большой интерес представляет вопрос об источниках, которыми пользовался Мономах при создании своего сочинения. «Поучение» начинается призывом князя Владимира к своим преемникам «не лениться, а трудиться», иметь «страх Божий в сердце своем» и «милостыню подавать нескудную». Следуя этому принципу Мономах не захотел участвовать в предложенной ему другими князьями клятвопреступной — то есть нарушавшей достигнутые на Любечском съезде 1097 г. соглашения — войне против своих двоюродных племянников: сидевших на юге Волыни сыновей князя Ростислава Владимировича, старшего внука Ярослава Мудрого. От нахлынувших грустных мыслей князь сталь искать утешения в Псалтири, из которой он приводит пространную подборку цитат. Далее князь обращается к «Житию святителя Василия Великого», составленному в VIII или IX в. анонимным византийским автором, известным как Псевдо-Амфилохий Иконийский. В этом агиографическом памятнике Мономаха привлекают слова о скромности и послушании старшим. Славянский перевод этого жития известен только по одному русскому списку 2-й половины XIV в., но памятник, вероятно, имел хождение на Руси в составе Миней (сборников житий святых) уже в XI-XII вв.

Последующие нравственные сентенции Владимира Всеволодовича представляют собой парафраз одного из поучений уже самого святителя Василия Великого (IV в.), вошедшего в православные богослужебные сборники: «Пролог» (под 21 января) и «Триодь Постную» (среди паремийных чтений в первый день Великого поста).

Далее Мономах обращается к мысли о величии Бога и Его творения. При этом он вновь приводит многочисленные цитаты из Псалтири, а также «Триоди Постной», в основном из песнопений 1-й великопостной недели. Возможно, в этой части Мономах использовал также популярный в средние века богословский трактат «Шестоднев» Иоанна, экзарха Болгарского (болгарского книжника Х в.), хотя прямых заимствований установить не удается.

Завершающая часть «Поучения» (перед списком «путей», княжеских походов и поездок) – представляет собой наиболее самостоятельный текст, принадлежащий самому Владимиру Всеволодовичу. Это своего рода «княжеское зерцало» — свод нравственных и практических заповедей правителя. Прежде всего, Мономах призывает во всякое свободное время совершать индивидуальную молитву; далее следуют краткие и емкие наставления о покровительстве слабым, недопустимости убийства ни при каких обстоятельствах, об осмотрительности при принесении клятв и необходимости их строгого соблюдения, о почитании и покровительстве духовным лицам, о погибельности различных грехов (гордыни, лжи, пьянства и блуда). По мнению Монмаха, князь должен и у себя дома, и в военных походах лично следить за всеми делами, не пролагаясь на слуг и приближенных, контролировать дисциплину в своем войске, соблюдать неприкосновенность иноземных купцов и послов, учиться, в особенности — знать другие языки, но главное — иметь «страх Божий».

Послание к черниговскому князю Олегу Святославичу было написано в 1097 г. Оно стало откликом на события в Муроме 6 сентября 1096 г., когда в битве с Олегом был убит один из старших сыновей Мономаха — князь Изяслав Владимирович. Вина Олега усугублялась тем, Изяслав был не только его родичем, но и крестником. Несмотря на это, в послании, отмеченном чистотой и искренностью, Мономах прощает князю Олегу гибель сына, призывает черниговского князя к миру, удивляется тому, что Олег не раскаивается в совершенном грехе, и, наконец, указывает на суетность земных приобретений. В заключительных молитвах к Святой Троице, Христу, Богоматери и святителя Андрею Критскому (автору знаменитого покаянного канона, который читают на православном богослужении в начале Великого Поста) Мономах, как и в «Поучении» обильно использует цитаты из «Триоди Постной», а также покаянного канона Андрея Критского.

ПОУЧЕНИЕ

Я, худой, дедом своим Ярославом, благословенным, славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом возлюбленным и матерью своею из рода Мономахов... и христианских ради людей, ибо сколько их соблюл по милости своей и по отцовской молитве от всех бед! Сидя на санях, помыслил я в душе своей и воздал хвалу Богу, который меня до этих дней, грешного, сохранил. Дети мои или иной кто, слушая эту грамотку, не посмейтесь, но кому из детей моих она будет люба, пусть примет ее в сердце свое и не станет лениться, а будет трудиться.

Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра. Если же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил.

Ибо встретили меня послы от братьев моих на Волге и сказали: «Поспеши к нам, и выгоним Ростиславичей, и волость их отнимем; если же не пойдешь с нами, то мы – сами по себе будем, а ты — сам по себе». И ответил я: «Хоть вы и гневаетесь, не могу я ни с вами пойти, ни крестоцелование преступить».

И, отпустив их, взял Псалтырь, в печали разогнул ее, и вот что мне вынулось: «О чем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня?» — и прочее. И потом собрал я эти полюбившиеся слова и расположил их по порядку и написал. Если вам последние не понравятся, начальные хоть возьмите.

«Зачем печалишься, душа моя? Зачем смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо верю в него». «Не соревнуйся с лукавыми, не завидуй творящим беззаконие, ибо лукавые будут истреблены, послушные же Господу будут владеть землей». И еще немного: «И не будет грешника; посмотришь на место его и не найдешь его. Кроткие же унаследуют землю и многим насладятся миром. Злоумышляет грешный против праведного и скрежещет на него зубами своими; Господь же посмеется над ним, ибо видит, что настанет день его.

Оружие извлекли грешники, натягивают лук свой, чтобы пронзить нищего и убогого, заклать правых сердцем. Оружие их пронзит сердца их, и луки их сокрушатся. Лучше праведнику малое, нежели многие богатства грешным. Ибо сила грешных сокрушится, праведных же укрепляет Господь. Как грешники погибнут, — праведных же милует и одаривает. Ибо благословляющие его наследуют землю, клянущие же его истребятся. Господом стопы человека направляются. Когда он упадет, то не разобьется, ибо Господь поддерживает руку его. Молод был и состарился, и не видел праведника покинутым, ни потомков его просящими хлеба. Всякий день милостыню творит праведник и взаймы дает, и племя его благословенно будет. Уклонись от зла, сотвори добро, найди мир и отгони зло, и живи во веки веков».

«Когда восстали бы люди, то живыми пожрали бы нас; когда прогневалась бы на нас ярость его, то воды бы потопили нас».

«Помилуй меня, Боже, ибо попрал меня человек; всякий день нападая, теснит меня. Попрали меня враги мои, ибо много восстающих на меня свыше». «Возвеселится праведник и, когда увидит отмщение, руки омоет свои в крови грешника. И скажет человек: “Если есть награда праведнику, значит есть Бог, творящий суд на земле”». «Освободи меня от врагов моих, Боже, и от восстающих на меня защити меня. Избавь меня от творящих беззаконие и от мужа крови спаси меня, ибо уже уловили душу мою». «Ибо гнев в мгновение ярости его, а вся жизнь в воле его: вечером водворится плач, а наутро радость». «Ибо милость твоя лучше, чем жизнь моя, и уста мои да восхвалят тебя. Так благословлю тебя при жизни моей и во имя твое воздену руки мои». «Укрой меня от сборища лукавых и от множества делающих неправду». «Возвеселитесь все праведные сердцем. Благословлю Господа во всякое время, непрестанна хвала ему», и прочее.

Ибо как Василий учил, собрав юношей: иметь душу чистую и непорочную, тело худое, беседу кроткую и соблюдать слово Господне: «Есть и пить без шума великого, при старых молчать, премудрых слушать, старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь, без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свиреповать словом, не хулить в беседе, не смеяться много, стыдиться старших, с нелепыми женщинами не беседовать, глаза держать книзу, а душу ввысь, избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью, ни во что ставить всеобщий почет. Если кто из вас может другим принести пользу, от Бога на воздаяние пусть надеется и вечных благ насладится». «О владычица Богородица! Отними от сердца моего бедного гордость и дерзость, чтобы не величался я суетою мира сего» в ничтожной этой жизни.

Научись, верующий человек, быть благочестию свершителем, научись, по евангельскому слову, «очам управлению, языка воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавлению, иметь помыслы чистые, побуждая себя на добрые дела, Господа ради; лишаемый — не мсти, ненавидимый — люби, гонимый — терпи, хулимый — молчи, умертви грех». Избавляйте обижаемого, давайте суд сироте, оправдывайте вдовицу. Приходите да соединимся, — говорит Господь. – Если будут грехи ваши как обагренные, – как снег обелю их», и прочее. «Воссияет весна поста и цветок покаяния; очистим себя, братья, от всякой крови телесной и душевной. Взывая к Светодавцу, скажем: “Слава тебе, Человеколюбец!”»

Поистине, дети мои, разумейте, что человеколюбец Бог милостив и премилостив. Мы, люди, грешны и смертны, и если кто нам сотворит зло, то мы хотим его поглотить и поскорее пролить его кровь; а Господь наш, владея и жизнью и смертью, согрешения наши превыше голов наших терпит всю нашу жизнь. Как отец, чадо свое любя, бьет его и опять привлекает к себе, так же и Господь наш показал нам победу над врагами, как тремя делами добрыми избавляться от них и побеждать их: покаянием, слезами и милостынею. И это вам, дети мои, не тяжкая заповедь Божия, как теми делами тремя избавиться от грехов своих и царствия небесного не лишиться.

Бога ради, не ленитесь, молю вас, не забывайте трех дел тех, не тяжки ведь они; ни затворничеством, ни монашеством, ни голоданием, которые иные добродетельные претерпевают, но малым делом можно получить милость Божию.

«Что такое человек, как подумаешь о нем?» «Велик ты, Господи, и чудны дела твои; разум человеческий не может постигнуть чудеса твои», — и снова скажем: «Велик ты, Господи, и чудны дела твои, и благословенно и славно имя твое вовеки по всей земле». Ибо кто не восхвалит и не прославит силу твою и твоих великих чудес и благ, устроенных на этом свете: как небо устроено, или как солнце, или как луна, или как звезды, и тьма, и свет, и земля на водах положена, Господи, твоим промыслом! Звери различные, и птицы и рыбы украшены твоим промыслом, Господи! И этому чуду подивимся, как из праха создал человека, как разнообразны человеческие лица; если и всех людей собрать, не у всех один облик, но каждый имеет свой облик лица, по Божьей мудрости. И тому подивимся, как птицы небесные из рая идут, и прежде всего в наши руки, и не поселяются в одной стране, но и сильные и слабые идут по всем землям, по Божьему повелению, чтобы наполнились леса и поля. Все же это дал Бог на пользу людям, в пищу и на радость. Велика, Господи, милость твоя к нам, так как блага эти сотворил ты ради человека грешного. И те же птицы небесные умудрены тобою, Господи: когда повелишь, то запоют и людей веселят; а когда не повелишь им, то и, имея язык, онемеют. «И благословен, Господи, и прославлен зело!» «Всякие чудеса и эти блага сотворил и совершил. И кто не восхвалит тебя, Господи, и не верует всем сердцем и всей душой во имя Отца и Сына и Святого Духа, да будет проклят!»

Прочитав эти божественные слова, дети мои, похвалите Бога, подавшего нам милость свою; а то дальнейшее – это моего собственного слабого ума наставление. Послушайте меня: если не все примете, то хоть половину.

Если вам Бог смягчит сердце, пролейте слезы о грехах своих, говоря: «Как блудницу, разбойника и мытаря помиловал ты, так и нас, грешных, помилуй». И в церкви то делайте и ложась. Не пропускайте ни одной ночи, – если можете, поклонитесь до земли; если вам занеможется, то трижды. Не забывайте этого, не ленитесь, ибо тем ночным поклоном и молитвой человек побеждает дьявола, и что нагрешит за день, то этим человек избавляется. Если и на коне едучи не будет у вас никакого дела и если других молитв не умеете сказать, то «Господи помилуй» взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всех лучше, — нежели думать безлепицу, ездя.

Всего же более убогих не забывайте, но, насколько можете, по силам кормите и подавайте сироте и вдовицу оправдывайте сами, а не давайте сильным губить человека. Ни правого, ни виновного не убивайте и не повелевайте убить его; если и будет повинен смерти, то не губите никакой христианской души. Говоря что-либо, дурное или хорошее, не клянитесь Богом, не креститесь, ибо нет тебе в этом никакой нужды. Если же вам придется крест целовать братии или кому-либо, то, проверив сердце свое, на чем можете устоять, на том и целуйте, а поцеловав, соблюдайте, чтобы, преступив, не погубить души своей. Епископов, попов и игуменов чтите, и с любовью принимайте от них благословение, и не устраняйтесь от них, и по силам любите и заботьтесь о них, чтобы получить по их молитве от Бога. Паче же всего гордости не имейте в сердце и в уме, но скажем: смертны мы, сегодня живы, а завтра в гробу; все это, что ты нам дал, не наше, но твое, поручил нам это на немного дней. И в земле ничего не сохраняйте, это нам великий грех. Старых чтите, как отца, а молодых, как братьев. В дому своем не ленитесь, но за всем сами наблюдайте; не полагайтесь на тиуна или на отрока, чтобы не посмеялись приходящие к вам, ни над домом вашим, ни над обедом вашим. На войну выйдя, не ленитесь, не полагайтесь на воевод; ни питью, ни еде не предавайтесь, ни спанью; сторожей сами наряживайте, и ночью, расставив стражу со всех сторон, около воинов ложитесь, а вставайте рано; а оружия не снимайте с себя второпях, не оглядевшись по лености, внезапно ведь человек погибает. Лжи остерегайтеся, и пьянства, и блуда, от того ведь душа погибает и тело. Куда бы вы ни держали путь по своим землям, не давайте отрокам причинять вред ни своим, ни чужим, ни селам, ни посевам, чтобы не стали проклинать вас. Куда же пойдете и где остановитесь, напоите и накормите нищего, более же всего чтите гостя, откуда бы к вам ни пришел, простолюдин ли, или знатный, или посол; если не можете почтить его подарком, — то пищей и питьем: ибо они, проходя, прославят человека по всем землям, или добрым, или злым. Больного навестите, покойника проводите, ибо все мы смертны. Не пропустите человека, не поприветствовав его, и доброе слово ему молвите. Жену свою любите, но не давайте им власти над собой. А вот вам и основа всему: страх Божий имейте превыше всего.

Если не будете помнить это, то чаще перечитывайте: и мне не будет стыдно, и вам будет хорошо.

Что умеете хорошего, то не забывайте, а чего не умеете, тому учитесь — как отец мой, дома сидя, знал пять языков, оттого и честь от других стран. Леность ведь всему мать: что кто умеет, то забудет, а чего не умеет, тому не научится. Добро же творя, не ленитесь ни на что хорошее, прежде всего к церкви: пусть не застанет вас солнце в постели. Так поступал отец мой блаженный и все добрые мужи совершенные. На заутрене воздавши Богу хвалу, потом на восходе солнца и увидев солнце, надо с радостью прославить Бога и сказать: «Просвети очи мои, Христе Боже, давший мне свет твой прекрасный». И еще: «Господи, прибавь мне год к году, чтобы впредь, в остальных грехах своих покаявшись, исправил жизнь свою»; так я хвалю Бога и тогда, когда сажусь думать с дружиною, или собираюсь творить суд людям, или ехать на охоту или на сбор дани, или лечь спать: спанье в полдень назначено Богом; по этому установленью почивают ведь и зверь, и птица, и люди. А теперь, поведаю вам, дети мои, о труде своем, который нес я, в разъездах и на охотах, с 13 лет. Сначала я к Ростову ходил, через землю вятичей; послал меня отец, а сам он пошел к Курску. И еще второй раз ходил я к Смоленску, со Ставком Гордятичем, который, затем, повернул на Берестье с Изяславом, а меня послал в Смоленск; а из Смоленска я пошел во Владимир. Той же зимой послали меня в Берестье братья на пожарище, где поляки пожгли, и там соблюдал я город в тишине. Затем, ходил в Переяславль к отцу, а после Пасхи из Переяславля во Владимир в Сутейске мир заключить с поляками. Оттуда опять на лето во Владимир.

Затем, послал меня Святослав в Польшу: ходил я за Глогов до Чешского леса, и проходил в земле их 4 месяца. И в том же году и сын родился у меня старший новгородский. А оттуда ходил я в Туров, а на весну в Переяславль, потом в Туров.

И Святослав умер, и я опять пошел в Смоленск, а из Смоленска той же зимой в Новгород; весной — Глебу на помощь. А летом с отцом — под Полоцк, а на следующую зиму со Святополком под Полоцк, и выжгли мы Полоцк; он пошел в Новгород, а я с половцами на Одреск, войною, и в Чернигов. И опять я пришел из Смоленска к отцу в Чернигов. И Олег пришел туда, из Владимира выведенный, и я позвал его к себе на обед с отцом в Чернигове, на Красном дворе, и поднес я отцу 300 гривен золота. И еще раз, из Смоленска же придя, пробился я через половцев с боем к Переяславлю, и отца там застал, вернувшегося из похода. Затем ходили мы опять в том же году с отцом и с Изяславом к Чернигову биться с Борисом, и одержали победу над Борисом и Олегом. И опять пошли в Переяславль, и стали в Оброве.

И Всеслав Смоленск пожег, и я с черниговцами погнал, захватив поводных коней на перемену, и не застали в Смоленске. В погоне за Всеславом пожег землю и с боем прошел до Лукомля и до Логожска, затем на Дрюцк с боем же, а потом в Чернигов.

А в ту зиму разорили половцы Стародуб весь, и я, идя с черниговцами и с половцами, на Десне взяли в плен князей Асадука и Саука, а дружину их перебили. И наутро за Новым городом рассеяли сильный отряд Белкатгина, а семечей и пленников всех отняли.

А в Вятичскую землю ходили две зимы на Ходоту и на сына его, и к Корьдну ходил первую зиму. И опять ходили мы и за Изяславичами за Микулин, и не настигли их. И тою весною — к Ярополку на совет в Броды.

В том же году ходили за Хорол реку в погоню за половцами, которые взяли Горошин.

И тою осенью ходили с черниговцами и с половцами — читеевичами к Минску, захватили город и не оставили там ни челядина, ни скотины.

В ту зиму ходили к Ярополку на совет в Броды и дружбу великую заключили.

И весною посадил меня отец в Переяславле впереди всей братии и ходили за Супой. И на пути к Прилуку городу встретили нас неожиданно половецкие князья, с 8 тысячами, и мы бы и рады были с ними сразиться, но оружие было отослано вперед на повозках, и мы вошли в город. Только семца захватили живым одного да смердов несколько, а наши половцев побольше убили и захватили, и половцы, не смея сойти с коней, побежали к Суле в ту же ночь. И на следующий день, на Успение, пошли мы к Белой Веже, и Бог нам помог и святая Богородица: перебили 900 половцев и двух князей взяли, Багубарсовых братьев, Осеня и Сакзя, и два человека только спаслись бегством.

И затем, на Святославль мы гнались за половцами, и потом на Торческ город, и потом на Юрьев за половцами. И опять на той же стороне, у Красна, половцев победили, и потом с Ростиславом же у Варина вежи взяли. И потом я ходил во Владимир, вторично Ярополка там посадил, и Ярополк умер.

И вновь, после смерти отца и при Святополке, на Стугне бились мы с половцами до вечера, бились у Халепа, и потом мир заключили с Тугорканом и с другими князьями половецкими, и от Глебовых людей отняли дружину свою всю.

И потом Олег на меня пришел со всеми половцами к Чернигову, и билась дружина моя с ними 8 дней за малую греблю, и не дала им проникнуть в крепость. Жалеючи христианских душ и сел пылающих и монастырей, я сказал: «Не быть тому, чтобы поганым похваляться». И отдал брату отца его стол, а сам пошел на стол отца своего в Переяславль. И вышли мы в Борисов день из Чернигова и ехали сквозь полки половецкие, около 100 человек, считая детей и женщин. И облизывались на нас точно волки, стоя у перевоза и на горах, Бог и святой Борис не выдали меня им на поживу, невредимы дошли мы до Переяславля.

И сидел я в Переяславле 3 лета и 3 зимы с дружиною своею, и много бед натерпелись мы от войны и голода. И ходили на воинов за Римов, и Бог нам помог, перебили их, а иных взяли в плен.

И опять Итларевых людей перебили, и вежи их взяли, зайдя за Голтав.

И к Стародубу ходили на Олега, потому что он перекинулся к половцам. И на Буг ходили с Святополком на Боняка, за Рось.

И в Смоленск ходили, с Давидом помирившись. Также ходили во второй раз с Вороницы.

Тогда же и торки пришли ко мне с половцами — читеевичами, мы ходили им навстречу на Сулу.

И потом еще раз ходили к Ростову на зиму, и три зимы ходили к Смоленску. Из Смоленска пошел я в Ростов.

И опять со Святополком гнались за Боняком, но убили, и не настигли их. И потом за Боняком же гнались за Рось и не настигли его.

И на зиму в Смоленск пошел я; из Смоленска после Великого дня вышел; и Юрьева мать умерла.

В Переяславль я вернулся летом, собрал братьев.

И Боняк пришел со всеми половцами к Кснятину, мы пошли за ними из Переяславля за Сулу, и Бог нам помог, и полки их разбили, и князей их взяли в плен лучших, и после Рождества заключили мир с Аепою, и, взяв у него дочь, пошли в Смоленск, и потом я пошел в Ростов.

Вернувшись из Ростова, вновь пошли мы с Святополком на половцев на Урубу, и Бог нам помог.

И потом снова ходили на Боняка к Лубьну, и Бог нам помог.

И потом ходили к Воиню со Святополком, и потом опять на Дон ходили со Святополком и с Давидом, и Бог нам помог.

И к Вырю пришли было Аепа и Боняк, хотели взять его; к Ромну пошли мы с Олегом и с детьми на них, и они, прознав об этом, бежали.

И потом к Минску ходили на Глеба, который захватил наших людей, и Бог нам помог, и успели в том, что задумали.

И потом ходили к Владимиру на Ярославца, не вытерпев злодеяний его.

А из Чернигова в Киев около ста раз ездил к отцу, выезжал утром и приезжал к вечерне. А всего переездов было 83 больших, а остальных и не упомню меньших. И миров заключил с половецкими князьями без одного двадцать, и при отце и после отца, а передал много скота и много одежи своей. И отпустил на волю из оков лучших князей половецких столько: Шаруканевых 2 братьев, Багубарсовых 3, Осеневых братьев 2, а всего других князей лучших 100. А самих князей Бог живыми в руки передавал: Коксусь с сыном, Аклан Бурчевич, Таревский князь Азгулуй, и иных кметей молодых 15, этих я, приведя живых, зарубил и бросил в ту речку Сальню. А врозь перебил их в то время около 200 лучших мужей.

А вот как я трудился, охотясь, пока сидел в Чернигове; а из Чернигова выйдя и до этого года по сту загонял и брал без усилия, не считая другой охоты, вне Турова, где с отцом охотился на всякого зверя.

А вот что в Чернигове я делал: коней диких своими руками связал я в пущах 10 и 20 живых коней, помимо того, что, разъезжая по степи, ловил своими руками тех же диких коней. Два тура поднимали меня на рогах, вместе один меня ногами топтал, другой рогами бодал. Вепрь у меня на бедре меч оторвал, медведь мне у колена потник укусил, лютый зверь вскочил мне на бедра и коня вместе со мной повалил. И Бог невредимым меня сохранил. И с коня много раз падал, голову себе разбивал дважды, и руки и ноги свои я повреждал, в юности своей повреждал, не дорожа жизнью своею, не щадя головы своей.

Что надлежало делать отроку моему, то сам я делал — на войне и на охоте, ночью и днем, в зной и в стужу, не давая себе покоя. На посадников не полагаясь, ни на биричей, сам делал, что требовалось, отдавая распоряжения, и в доме у себя поступал так же. И в отношении ловчих и конюхов, и в отношении соколов и ястребов весь распорядок держал я в своих руках.

Также и бедного смерда и убогую вдовицу не давал я в обиду сильным, и за церковным порядком и за службой сам следил.

Не осуждайте меня, дети мои, или кто другой, это прочитав: не хвалю ведь я ни себя, ни смелости своей, но хвалю Бога и прославляю милость его за то, что он меня, грешного и дурного, столько лет оберегал от смертного часа и не ленивым меня создал, бедного, на всякие дела человеческие годным. Эту грамотку прочитав, подвигнитесь на всякие дела добрые, славя Бога и святых его. Смерти ведь, дети, не боясь, ни войны, ни зверя, мужской долг исполняйте, как вам Бог пошлет. Ибо, если я ни от войны, ни от зверя, ни от воды, ни от падения с коня не пострадал, то и никто из вас не может пострадать или лишиться жизни, пока не будет от Бога повелено. А если от Бога придет смерть, то ни отец, ни мать, ни братья не могут вас отнять от нее. Но если и хорошее дело — остерегаться самому, то Божия охрана лучше, чем человеческая.

© Российская национальная библиотека (РНБ)
F.п.IV.2. Ф. 550 - Основное собрание рукописной книги, инв. 219

Библиотека литературы Древней Руси / Под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. Т.1. СПб., 1997.

Гиппиус А.А. Сочинения Владимира Мономаха: Опыт текстологической реконструкции // Русский язык в научном освещении. 2003. № 2. 2004. №2.

Кучкин В.А. «Поучение» Владимира Мономаха и русско-польско-немецкие отношения 60–70-х гг. XI в. // Советское славяноведение. 1971. №2.

Назаренко А. В. Владимир Мономах и киевское столонаследие: традиция и попытки реформ // Древнейшие государства Восточной Европы, 2004 г. М., 2006.

Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237). СПб., 1996.

Свердлов М.Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси в VI – первой трети XIII вв. СПб., 2003.

Какие из советов Владимира Мономаха можно считать актуальными в наше время?

Обращение Владимира Мономаха к памятникам церковной письменности: проявление искренней религиозности или литературные клише?

Что означает выражение «на санях» в начале «Поучения»?

Какие качества Владимир Мономах считает наиболее важными для правителя?

[Чистый исторический интернет]

Первоначально он был составлен на греческом языке, но сохранился только русский перевод в составе «Повести временных лет». Статьи русско-византийского договора 911 года посвящены главным образом рассмотрению различных правонарушений и мерах наказания за них. Речь идет об ответственности за убийство, за умышленные побои, за воровство и грабежи; о порядке помощи купцам обеих стран во время их плавания с товарами; регламентируются правила выкупа пленных; есть пункты о союзной помощи грекам со стороны Руси и о порядке службы руссов в императорской армии; о порядке возвращения бежавшей или похищенной челяди; описан порядок наследования имущества умерших в Византии руссов; регламентирована русской торговли в Византии.

Отношения с Византийской империей уже с IX в. составляли важнейший элемент внешней политики Древнерусского государства. Вероятно, уже в 30-е или самом начале 40-х гг. IX в. русский флот совершил набег на византийский город Амастриду на южном побережье Черного моря (современный город Амасра в Турции). Достаточно подробно греческие источники рассказывают о нападении «народа росов» на византийскую столицу — Константинополь. В «Повести временных лет» этот поход ошибочно датирован 866 годов и связывается с именами полумифических киевских князей Аскольда и Дира.

К этому же времени относятся и известия о первых дипломатических контактах Руси с южным соседом. В составе посольства византийского императора Феофила (829-842), прибывшего в 839 г. ко двору франкского императора Людовика Благочестивого, были некие «просители мира» от «народа Рос». Они были направлены своим правителем-хаканом к византийскому двору, а теперь возвращались на родину. Мирные и даже союзные отношения между Византией и Русью засвидетельствованы источниками 2-й половины 860-х годов, прежде всего — посланиями константинопольского патриарха Фотия (858-867 и 877-886). В этот период усилиями греческих миссионеров (их имена до нас не дошли) начался и процесс христианизации Руси. Однако значительных последствий это так называемое «первое крещение» Руси не имело: его результаты были уничтожены после захвата Киева пришедшими из Северной Руси дружинами князя Олега.


Это событие знаменовало консолидацию под властью северной, скандинавской по происхождению, династии Рюриковичей земель вдоль транзитного волховско-днепровского торгового пути «из варяг в греки». Олег, новый правитель Руси (его имя представляет собой вариант древнескандинавского Хельги — священный) прежде всего стремился утвердить свой статус в противостоянии с могущественными соседями — Хазарским каганатом и Византийской империей. Можно предполагать, что первоначально Олег пытался поддерживать партнерские отношения с Византией на основе договора 860-х гг. Однако его антихристианская политика привела к конфронтации.

Рассказ о походе Олега на Константинополь в 907 г. сохранился в «Повести временных лет». Он содержит ряд элементов явно фольклорного происхождения, и поэтому многие исследователи выражали сомнения в его достоверности. К тому же, практически ничего не сообщают об этой военной кампании греческие источники. Имеются лишь отдельные упоминания «росов» в документах времени императора Льва VI Мудрого (886-912), а также неясный пассаж в хронике псевдо-Симеона (конец Х в.) об участии «росов» в войне Византии против арабского флота. Главным аргументов в пользу реальности похода 907 г. следует считать русско-византийский договор 911 г. Подлинность этого документа не вызывает никаких сомнений, а содержащиеся там усл





с Византией принадлежат к числу древнейших письменных источников русской государственности. Как международные договорные актами, они зафиксировали нормы международного права, а также правовые нормы договаривающихся сторон, которая, таким образом, оказалась вовлечена в орбиту другой культурно-юридической традиции.

К нормам международного права можно отнести те статьи договора 911 г. и других русско-византийских соглашений, аналоги которых присутствуют в текстах ряда других договоров Византии. Это относится к ограничению срока пребывания иноземцев в Константинополе, а также к нормам берегового права, отраженным в договоре 911 г. Аналогом положений того же текста о беглых рабах могут быть пункты некоторых византийско-болгарских соглашений. Византийские дипломатические соглашения включали в себя пункты о термах (банях), сходные с соответствующими условиями договора 907 г. Документальное оформление русско-византийских договоров, как неоднократно отмечалось исследователями, во многом обязано византийскому канцелярскому протоколу. Поэтому в них нашли отражение греческие протокольные и юридические нормы, канцелярские и дипломатические стереотипы, нормы, институты. Это, в частности, обычное для византийских актов упоминание соправителей наряду с правящим монархом: Льва, Александра и Константина в договоре 911 г., Романа, Константина и Стефана в договоре 944 г., Иоанна Цимисхия, Василия и Константина в договоре 971 г. Таких упоминаний обычно не было ни в русских летописях, ни в кратких византийских хрониках, напротив, в формуляре византийских официальных документов это был обычный элемент. Определяющее влияние византийских норм сказалось в использовании греческих мер веса, денежных мер, также византийской системы летосчисления и датировки: указание года от Сотворения мира и индикта (порядкового номера года в 15-летнем цикле налоговой отчетности). Цена раба в договоре как 911 г., как показали исследования, близка к вилке средней цены невольника в Византии того времени.

Важно, что договор 911 г., как и последующие соглашения, свидетельствовали о полном юридическом равенстве обеих сторон. Субъектами права выступали подданные русского князя и византийского императора, независимо от места их проживания, социального статуса и вероисповедания. При этом нормы, регулирующие преступления против личности, в них были основаны главным образом на «законе русском». Вероятно, имеется в виду свод юридических норм обычного права, действовавших на Руси к началу Х в., то есть задолго до принятия христианства.