*256. Когда бы речь шла о Прохорове и его коллегах, то не больно-то и жалко, но Россию жалко, и весьма

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/05/29/abstract/
29.05.2017

Популярность Навального показывает, что некоторые россияне так и не научились проводить параллели между граблями и ударом по лбу

Огорченный, очевидно, тем, что публика (не вся, конечно, были и находящие особый вкус в зауми) утомлена дубовым языком его феноменологий и трансценденций, Г.-Ф.В. Гегель написал увлекательный фельетон “Кто мыслит абстрактно?”, совершенно свободный от названных вещей, трудных для восприятия.

Смысл фельетона в том, что мыслит абстрактно, т. е. привязываясь к одному факту, все сводя к нему и выводя из него, вместо того, чтобы рассмотреть проблему во всей ее полноте, вовсе не всемирно-ученый муж, как многие думают, но, напротив, человек сугубо простой, сроду не занимавшийся такими упражнениями, который ум в порядок приводит.

После чего доказывает этот тезис наглядно. “Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами! – говорит покупательница торговке. – Что? – кричит та. – Мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять тебе в нарядах! Порядочные-то за своим домом следят, а таким – самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала! – Короче говоря, она и крупицы доброго в обидчице не замечает. Она мыслит абстрактно и все – от шляпки до чулок, с головы до пят, вкупе с папашей и остальной родней – подводит исключительно под то преступление, что та нашла ее яйца тухлыми. Все окрашивается в ее голове в цвет этих яиц, тогда как те офицеры, которых она упоминала, – если они, конечно, и впрямь имеют сюда какое-нибудь отношение, что весьма сомнительно, – наверняка заметили в этой женщине совсем иные детали”.

Немудрящая базарная торговка, несомненно, принадлежит к “абстракцистам” (С) Н. С. Хрущев. Но анализ такого феномена современности, как популярность А. А. Навального, показывает, что и ныне интеллектуальных наследников этой дамы, решительно отказывающихся видеть предмет в его многообразии, можно встретить в самых неподходящих для этого социальных стратах

Разумеется, есть такие группы населения, которым ставить в вину абстрактное мышление по Гегелю откровенно глупо – у них другого и не бывало. Например, излюбленные агитаторами А. А. Навального школьники-подростки, в это самое время мыслят абстрактно, – или дамы-энтузиастки. “Кричали женщины: “Ура!” и в воздух чепчики бросали” – а что же им еще делать при виде такого интересного мужчины.

Но мыслителям, профессорам, лидерам общественного мнения или претендующим на таковое лидерство – всем думающим над тем, как в корне исправить и улучшить российский быт (и вправду весьма несовершенный), странно не замечать некоторые особенности А. А. Навального.

Претендент на трон, провозгласивший своим лозунгом “не врать и не воровать” манипулирует истиной, как дышит, а источник доходов, позволяющих ему пространно жить, содержать столичные и провинциальные структуры поддержки себя, глубоко неясен.

Неясно даже то, что у него с образованием и первоначальной профессией. На все вопросы о подробностях студенческих лет, а равно и о службе адвокатом ответа не было, а приверженцы юриста лишь отвечают вопросом на вопрос, намекая, что и сам вопрошающий тут глубоко нечист. Между тем, герой столь неоднократно был уличен в правовой безграмотности, что вопрос “Как же он служил в очистке?”, как минимум, имеет право на существование. Тем более, что речь идет о пробелах в биографии не рядового и ни на что не претендующего Ивана Ивановича, а человека, домогающегося руководства ядерной державой.

В сущности, перед нами тип профессионального революционера, который не кончил курса (или как-то очень невнятно кончил), нигде не работал, а посвятил себя исключительно борьбе. Подобный тип в качестве примера описан еще Лениным, но почему-то об этом нельзя сказать.

О редкостной снисходительности отечественной юстиции к герою, уже нечего и говорить, при том, что с другими людьми эта юстиция порой бывает гораздо более сурова. Хотя, конечно, почему Азефу было можно, а другим нельзя

Профпригодность эвентуального президента тоже не сказать, чтобы очень. Об отсутствии чего-то похожего на программу говорят и другие оппозиционеры – не то что лоялисты. Команда сформирована исключительно по принципу личной преданности, а о выдающихся качествах сподвижников стесняются говорить даже сами горячие приверженцы. Желание (искреннее или лицемерное – все равно) душу положить за своих соратников также общеизвестно и сводится к особо не скрываемому “бабы новых нарожают”.

Наконец, когда политик умеет скандалить за письменным столом (т. е. в Ютюбе), но заикается на людях и любой диалог в режиме реального времени повергает его в ступор – не самая лучшая рекомендация для державного мужа.

Собственно, все вышеприведенное и есть причина того, что КПД всей бурной деятельности и обильных, скажем так, пожертвований крайне низок. Если не брать подростков и экстатических дам, а посмотреть на отклик среди тяглового сословия, он будет весьма невелик.

Возможно, по той причине, что сословие, безусловно недовольно нынешним положением дел (а кто доволен? – я хочу видеть этого человека), сословие видит, что вельможи ленивы, алчны и перед престолом криводушны, но вместе с тем мужик сер, да ум-то у него не черт съел. Когда мужику предлагают руководствоваться принципом “Осердясь на вшей, да шубу в печь”, его способности к живому созерцанию, рекомендованному Гегелем, оказывается достаточным (пока) для того, чтобы не желать променять нынешнюю скверную, но хоть какую-то стабильность на лихую скачку по буеракам под водительством весьма неясного персонажа.

Опять же прошло меньше тридцати лет с момента предыдущего “Хлеб съедим, а булочные сожжем”, что привело не к самым лучшим последствиям для многих представителей тяглового сословия. Память о приключении еще жива. И это при том, что и сам Б. Н. Ельцин и птенцы гнезда Борисова – при всех своих грехах – по степени неясности – кто он и откуда? — и рядом не стояли по сравнению с нынешним героем.

Но склонность к живому созерцанию, являемая людьми простыми и некнижными, вполне чужда интеллигентным властителям дум, мыслящим по Гегелю, сугубо абстрактно. Если описанная философом торговка выводила абсолютно все свойства дамы-покупательницы из того факта, что она подвергла сомнению свежесть ее товара, то и освободители-абстракцисты мыслят точно так же. Поскольку, с их точки зрения, В. В. Путин совершил много негодных дел, а оставшись у власти, совершит еще больше, то все негативные свойства А. А. Навального не существуют.

Он – не Путин, и этого достаточно, чтобы желать его восшествия на престол. “Сынку, хто йде? – Чорт! – Добре, сынку, абы не москаль”

Поскольку, с точки зрения либеральных освободителей, путинский режим не просто несовершенен (впрочем, венцом творения, его, кажется, никто не считает), но является абсолютным злом, то всякая альтернатива, включая А. А. Навального, eo ipso является добром. Примерно, как в какую бы сторону не двинуться с Северного полюса, пойдешь на юг, wo die Zitronen blühn. Вот что значит мыслить абстрактно, и куда там торговке несвежими яйцами.

Прогрессивного интеллигента не остановит ничто. Он будет рассуждать, что хуже быть уже не может, при том, что достаточно вспомнить времена даже не Сталина – не к ночи будь помянут, – но всего лишь вегетарианского Л. И. Брежнева, чтобы в том сильно усомниться. Или светлые интеллигенты для получения выездной визы уже проходят ветеранскую комиссию в районной управе? Наверное невнимание к таким очнвидным деталям это тоже торжество абстрактного мышления.

При этом носители такового мышления не замечают логического следствия из тезиса о нынешнем режиме, как абсолютном зле. архизлодействе. Если зло абсолютно, и всё лучше, чем нынешняя власть, очевидно, иностранная оккупация и режим внешнего управления также лучше. Но почему-то представители статусной фронды этого не говорят. Наверное, страха ради иудейска.

Оттого абстрактное мышление применительно к А. А. Навальному и его антагонисту выглядит не просто как политически неприемлемое – для одних неприемлемое, для других приемлемое, все люди разные – но еще и как интеллектуально совершенно убогое.

Что в исполнении напыщенных властителей дум выглядит даже и комично.

Иллюстрация: KOZYREV OLEG, Shutterstock

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/06/05/big-seven/
05.06.2017

“Большая семерка”, Давос и другие форумы – как наркотики – польза неочевидна, но отказаться нет сил

Расхожее мнение гласит, что приверженность традиции, духовным скрепам, убежденность в том, что не ты устраивал, не тебе отменять и даже в безличной форме – “не нами заведено, не нами и кончится”, присуща консерваторам и архаистам. Тогда как новаторы и модернисты лишены почтения к традиции просто потому, что она традиция –

Ненужный хлам
Столь милый вам
Мы шлем к чертям собачьим.
Что было так,
То станет сяк,
Мы все переиначим

После чего, естественно, настанет вожделенье.

Однако наблюдение за институциями новаторов, реформаторов и даже целого сообщества передовых стран, показывает, что приверженность к традиции присуща им не в меньшей степени.

Хрестоматийный пример – G7 (точнее G6/7/8/7). Учрежденный по инициативе французского президента Валерии Жискар д’Эстена съезд державцев полумира впервые собрался 15 ноября 1975 г. в замке Рамбуйе, чтобы обсудить животрепещущий вопрос: как державам Запада выйти из стагфляционной ловушки и обустроить взаимную торговлю. Что-то действительно было решено.

После чего съезды стали ежегодными, но их КПД монотонно падал, покуда к 90-м годам эти съезды не превратились в чисто ритуальное мероприятие на тему “мы за все хорошее, против всей <…>”. В каковом качестве мероприятие пребывает и по сей день.

СБ ООН ведет свое происхождение от трех военных совещаний “Большой тройки” (Тегеран, Ялта, Потсдам), где в самом деле принимались серьезные решения. Первоначально предполагалось, что постоянные члены СБ ООН продолжат эту практику мирового полицейского. Однако крайне скоро выяснилось, что этому многое мешает, и СБ ООН (равно как и ООН в целом) превратился в говорильню, с которой не очень-то и считаются.

В этом смысле он mutatis mutandis повторил судьбу Священного Союза

После действительно важного для судеб Европы Венского конгресса было решено учредить Священный Союз, дабы проводить подобные мероприятия на постоянной основе. Было в самом деле проведено три конгресса, последний – в Вероне в 1822 г., после чего Священный Союз тихо ушел в небытие. Тогдашние европейские монархи были недостаточно консервативны и рассуждали по принципу “умерла – так умерла”. Принципу совершенно чуждому нынешним прогрессивным лидерам.

Сходная картина наблюдается и на формально неправительственных экономических форумах. Всемирный экономический форум, проводящийся в Давосе с 1971 г. давно уже не волнует, не греет, не заражает. То же самое – “Наш форум не море, не печка, не чума” – могли бы сказать и устроители подобных отечественных мероприятий. Торжество рутины видно невооруженным глазом. Из года в год произносится одно и то же в буквально тех же словах, воз и ныне там, что a la longue прискучивает.

Картина, описанная еще Булатом Окуджавой в стихотворении “Чудесный вальс” (1961 г.) –

Целый век играет музыка. Затянулся наш пикник…

Так давайте успокоимся! Разойдемся по домам!..

Но Вы глядите на него… А музыкант играет…

Такая приверженность лидеров XXI в. традиции получает разные объяснения.

Говорят о полезности регулярной “сверки часов”. В принципе, если у А есть часы, которые ходят, и у Б есть часы, которые ходят, сверить их показания полезно, чтобы не случилось недоразумений. Но это – если ходят. Тогда как выступления, например, наших знатных экономистов на последнем форуме наводят на мысль, что часы им подарил старик Хоттабыч. Прекрасный хронометр из чистого золота, но с одним небольшим изъяном. Стрелки не движутся, потому что внутри нет механизма, приводящего их в движение. Смысл сверки часов, полученных от Хоттабыча, не вполне понятен.

Другие говорят о разных коммерческих сделках, заключаемых в ходе форумов. Сделки – вещь полезная, но точно ли крупные дельцы, т. е. мужчины серьезные, взвесившие все “за” и “против”, не пошли бы на соглашение помимо форума? Или имеется в виду, что они даже и не знали о выгоде интересной, а вот послушали, допустим, Г. О. Грефа и тут же поняли, какой прекрасный гешефт подворачивается? Но крупные контракты заключались и при Л. И. Брежневе без всяких помпезных форумов и, кстати, тоже в условиях серьезных ограничений со стороны Запада (те же санкции).

Возможно, не следует недооценивать ни основательность иностранных дельцов, ни присущую им тягу к наживе, ни важность предварительной кулуарной проработки соглашений со стороны соответствующих инстанций

Думается, причина проще. Полезность многих институтов довольно не очевидна, картина того, как наши министры ездят по такого рода мероприятиям ровно с повальным обыском, вызывает порой непонимание (премьер-министр В. В. Путин в 2008 г. заметил: “Разъезжать по различным мероприятиям — это важное, конечно, дело, но надо смотреть, и чем люди живут!”), но сказать: “Так давайте успокоимся” – никак невозможно.

Получится, что много лет время, силы и средства тратились впустую, причем инициатору успокоения доброжелатели тут же припишут банкротство его прежней политики. Это относится и к G7, и к Давосу, и к разным прочим форумам. Не исключено, что и к таинственному и всемогущему Бильдербергскому клубу.

Пойти на такое никак не возможно, так что скорее всего эта музыка будет вечной. Или, по крайней мере, просуществует до таких крупных потрясений, когда всем станет не до грибов.

На фото: канадский премьер-министр Пьер Трюдо танцует позади королевы Елизаветы во время встречи клуба G7 в Лондоне 7 мая 1977 года

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/06/21/fun-revolution/
21.06.2017

Птенцы Навального так и не навострились летать, но уверены, что все остальные достойны только ползать

В гевалте, произведенном сторонниками А. А. Навального 12 июня на главной улице Москвы, главная странность была в том, что они искренно не ожидали негативной реакции публики. Казалось бы, нетрудно было предугадать, что людям, пришедшим в праздничный день целыми семьями погулять по историческому базару, устроенному на Тверской, скорее всего, не понравится устроенное революционерами действо в жанре “Сказания о граде Китеже” – на базарной площади толпится народ, вдруг вбегают революционные монголо-татары, и мирному веселью приходит конец.

Тем более, что прецедент такого непонимания имелся. 7 мая 2004 г. в Большом театре на премьере оперы “Мазепа” на сцену вбежали революционные нацболы, стали жечь фейерверки и протестовать против антинародного режима. Продолжение спектакля было задержано на час – нужно было проветрить залу от дыма. Расфуфыренной публике, явившейся на премьеру, а вовсе не на национал-большевистскую акцию, все это совершенно не понравилось.

Информационным спонсором акции был мужественный журналист О. В. Кашин, удивительно кстати оказавшийся в театре, как рояль в кустах – при том, что ни до, ни после он не был замечен в любви к оперному пению. Когда ему было замечено, что негоже портить людям культпоход, он тоже искренно не понимал – “А что такого?”. Думать об интересах мирного обывателя, когда тут героическая борьба, а для Кашина слава – еще чего.

Люди прогрессивные склонны видеть ситуацию бинарной – то есть они и есть злочинная влада, тогда как в действительности она тернарна. Кроме злочинной влады и юных (а равно и старых) борцов, есть еще мирные обыватели, попадающиеся под руку и этим не слишком довольные. Человек аполитично пришел на выставку ремесел и хотел купить изготовленные при нем средневековые стеклянные бусы – а тут такой реприманд неожиданный

Но такой бинарный взгляд типичен для рыцарского этоса. А также для этоса еще более архаического. Дружинник ищет себе чести, а князю славы, вследствие чего у него происходят регулярные стычки с дружиной враждебного князя. Поскольку стычки имеют место быть не в безвоздушном пространстве, а на грешной и – что важно – населенной земле, достается и аполитичным смердам (вилланам). Фуражировка, изъятие съестного, грабежи, насилия – войны без этого не бывает. Тем более в рыцарские времена.

При этом бывали, конечно, случаи сознательной и жестокой расправы с мирным населением, но в большинстве случаев грабеж и насилие имели чисто фоновый характер. Пограбили и пошли дальше искать себе чести, а князю славы, на смердов вовсе не обращая внимания. И если бы кто-нибудь сказал средневековому рыцарю, что с подлыми вилланами как-то нехорошо получилось, он бы даже не понял, о чем речь идет. Как не понимают этого нынешние борцы с духовными скрепами и архаическим сознанием.

Когда в фильме Милоша Формана “Волосы” главный герой является на чинный буржуазный обед и танцует на столе среди кушаний и приборов, сперва несколько оторопевшая публика затем проникается его удалью и радостно приветствует пляску. Это молодецкий праздник, подобный празднику на Сечи в “Тарасе Бульбе” с комически летающими в воздухе жидками.

“Полны чудес сказанья давно минувших дней

Про славные деянья былых богатырей”.

А кто не понимает этого, тот пошлый дурак и “реак” (из жаргона парижских студентов 68-го года).

Все это феодально-дворянское мироощущение, однако, работает, покуда не встречает серьезных возражений – или если возражения смердов принимают характер бессмысленного и беспощадного бунта, без внятного выражения претензий. Если же такое выражение имеется – а сегодня оно вполне имеется, освободителей не берут в дреколье, но объясняют, что их поведение никуда не годится, – просто считать, что смердов не существует в природе, не получится. Надо как-то объясняться.

Первая попытка сообщить, что “право имеем” была предпринята по свежим следам неведомой доселе юной активисткой. В журнале “Сноб”, что вполне уместно для выражения рыцарского этоса, дружинница князя писала: “Опять вспоминается ахматовская фраза про то, как “две России заглянули друг другу в глаза”. Только сейчас это не “та, которая сажала и та, которую сажали”, а “та, которая сажает и та, которую сажают” – недаром среди ряженых был мальчик в синей НКВД-шной форме, стоящий рядом с хрестоматийным черным воронком. И вот 12 июня эти две России не поделили Тверскую, бывшую Горького. В то же время первая с как будто отрепетированной легкостью уступила сцену второй: вот только что по улице шли нарочито жизнерадостные семьи, как будто выпрыгнувшие из соцреалистических картин, поедали бесплатную гречку, разносимую официантами в военных гимнастерках поверх джинсов (сколько увжения к павшим!), фотографировались рядом с танками и самолетами, катались на лошадках (прелесть-то какая! дайте кто-нибудь платочек..)”.

Но тут явилась дружина без князя: “Настал час икс, и участники “праздника” куда-то исчезли, уступив место истории. Оно вообще всегда так происходит – когда люди инстинктивно понимают, что они, выражаясь языком Троцкого, “должны быть выкинуты на свалку истории”, они добровольно ретируются. Все, что происходило до трех часов на Тверской, этот костюмированный сюрреализм – было просто бэд трипом; то, что происходило после – реальностью”.

То есть пришли те, кто заслуживает звания человека – и симулякры (они же мирные обыватели) растворились, уступив место величавой Истории

При знакомстве с автобиографией автора – “Где и чему учился – Лить воду в МГИМО; Где и как работал – Разночинствовала; Ученые степени и звания – Профессор кислых щей; Что такого сделал – Проштудировала “Краткий курс ВКП(б)”; Мне интересно – Какие формы принимает Бог; Люблю – Led Zeppelin” – остается только повторить совет духовно опытного священнослужителя: “Замуж, дура! Срочно замуж!”. И тем самым исчерпать дискуссию.

Проблема в том, что затем рассуждения юной девы про ряженых и Историю дословно повторили старые мужи. Президент фонда “Перспектива”, телезвезда Л.Я. Гозман поименовал реконструкторов “липовыми ректонструкторами” (даже так, телесный низ – наше все), и сообщил, что власти специально их согнали на Тверскую, чтобы не дать свободно маршировать сторонникам Навального. Галерист М.А. Гельман указал: “Молодые люди творили историю, а какие-то люди изображали историю… Нарисованные человечки обиделись на настоящих… Мы все должны отодвинутся и смотреть, как в России начинается новый исторический протест”.

Профессор-культуртрегер А.Н. Архангельский также противопоставил ряженых и историю. В этих трех случаях совет священнослужителя уже, скорее всего, не поможет

С другой стороны, что им было еще делать, если Бог не дал смирения мудрого В. С. Черномырдина, сказавшего: “Где-то мы нахомутали” – только воспроизвести статью Блока “Интеллигенция и революция” написанную в январе 1918 г., – “Дух есть музыка. Демон некогда повелел Сократу слушаться духа музыки. Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию”.

Вот и все. Ста лет – как не бывало. Чтобы отстоять свой рыцарский этос, т. е. свое право копытить подлых вилланов, можно и забыть, чем это столетие было наполнено. Будут снова искать себе чести, а князю славы.

Фото: Коллаж из кадра youtube-ролика фестиваля “Времена и Эпохи” и иллюстрации Depositphotos

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/06/13/colour-revolutions/
13.06.2017

Россию не будут уважать, пока мы не поймем, что цветные революции у соседей в белых перчатках не делают

Официальное описание революционных событий всегда является сильно мифологизирующим, в духе “Падет произвол и восстанет народ великий, могучий, свободный”

Таков “Краткий курс” в той его части, которая касается событий 1917 г., такова фашистская версия “Похода на Рим” в 1922 г., таково описание мюнхенского пивного путча в версии НСДАП, а равно и обоих майданов – 2004 и 2013-14 гг. – в нынешнем украинском “Кратком курсе”.

Для политической мифологии характерно полное замалчивание материальной и организационной стороны дела. Энгельс в речи на похоронах Маркса сказал, что усопший “Открыл закон развития человеческой истории: тот, до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями, простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.”.

Открытие Маркса, очевидно, применимо и к политической пехоте – они тоже люди. Да и задолго до классиков маршал Джан-Джакопо Тривульцио сообщал Людовику XII, что “Для войны нужны три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги”. Для гражданской войны, очевидно, тоже

Для бархатной (оранжевой) революции, под которую, кстати, вполне подходит и “Поход на Рим”, и 25 октября 1917 г., как для всякой массовой операции, необходимо эффективное интендантство (еда, питье, палатки, знаки различия, отхожие места, оружие, система подвоза живой силы и средств ведения гражданской войны) и эффективное командование. То есть не только гениальный вождь – это хорошо, но мало – нужен еще и хорошо обученный офицерский и унтер-офицерский корпус, управляющий ландскнехтами, ибо, предоставленные самим себе, они стремительно разложатся. Всякая армия без командовании и дисциплины превращается в стадо свиней, неспособное выполнить боевую задачу.

Но официальная мифология упорно игнорирует эти очевидные соображения. Отчасти, наверное, ввиду их прозаичности, отчасти потому, что дело уже сделано, революция победила, а новых революций нам не надобно – и зачем же раскрывать всю машинерию?

Однако людское любопытство оказывается велико, а официозный миф уж слишком неправдоподобен, и на следующем этапе дозволяется больше правды. О существовании эффективной интендантской структуры уже можно говорить, победа объявляется результатом либо мощной самоорганизации гражданского общества (включающей и щедрое участие купечества), либо искусного и всеобъемлющего заговора патриотов/прогрессистов, у которых оказывалась и интендатство, и командование.

Это так похоже на правду, что порой правдой и является. Приход фашистов к власти в 1922 г., да и деятельность большевиков во второй половине 1917 г. вполне укладывается в эту схему. Тем более, что итальянский фашизм был чисто внутренним явлением. Походом на Рим не руководили из иностранного посольства, расположенного на виа Венето, и инстранные политики не раздавали чернорубашечникам кантуччини. Большевики тоже ушли в полную отвязку и играли свою игру сами – как и НСДАП в 1923 г.

Казалось бы, и можно, и разумно подверстать оранжевые революции под эту модель – “Да, мощно организовывались, иначе прогнившие режим не свергнешь, но организовывались чисто внутренним образом, иностранные интересы тут и рядом не лежали”

Просто бывают походы на Рим и пивные путчи нехорошие и неправильные, а бывают хорошие и правильные. Все дело в конкретных внутренних предпосылках. Довольно убедительно, ловко, в ступе не утолчешь.

Но болтливость политических мыслителей беспредельна, и сейчас можно наблюдать следующую объяснительную фазу.

Распоряжением президента РФ от 2 февраля 2010 г. было создано некоммерческое партнерство “Российский совет по международным делам”, деятельность которого “направлена на укрепление мира, дружбы и согласия между народами, предотвращение международных конфликтов и кризисное регулирование”, а миссия партнерства – “Содействие процветанию России через интеграцию в глобальный мир. РСМД — связующее звено между государством, экспертным сообществом, бизнесом и гражданским обществом в решении внешнеполитических задач”.

Эксперт столь превосходной организации проф. В. Л. Иноземцев сообщил: “Сегодня умение влиять на политику государств-сателлитов является столь же несомненным признаком великой державы, как и наличие ядерного оружия, — только намного более функциональным. Однако Россия не перестает клеймить подобное влияние как вмешательство и посягательство на суверенитет. Причина такого нашего «консерватизма» до банальности понятна. За ней не стоит ничего принципиального. Просто способность Запада менять режимы в ходе относительно мирных народных выступлений так уязвляет нас потому, что в Кремле понимают: у нас самих кишка тонка повторить подобные эксперименты…

Мы не любим “цветные революции” по одной простой причине: мы просто не умеем их готовить”

В переводе с экспертного на простонародный язык – “А чо такого?”. То есть у американцев сила, а сила тождественна праву, все же российские упреки – не более, чем жалкие возражения бессильного. Такой апологии Machtpolitik давно уже не приходилось слышать. Направленность на укрепление мира, дружбы и согласия между народами, предотвращение международных конфликтов и кризисное регулирование тут самая выдающаяся.

До сих пор в высоком западническом кругу – то есть мы не говорим о Каспаровых, Пионтковских и прочих украинствующих и новгородствующих, а только о beau-monde – существовала давняя и почтенная традиция лицемерия. “Английское правительство хотело повести это дело очень деликатно. Самое бы лучшее, если б можно было устроить, как в 1801 г. с Павлом Петровичем, собиравшимся в Индию: т. е. по мере сил, исподтишка помогая делу, иметь затем формальную возможность корректно выразить соответствующее соболезнование, как в свое время была выражена скорбь по поводу «апоплексического удара», постигшего русского царя в его спальне, когда русский посол Воронцов официально известил англичан об этом печальном медицинском случае”.

Равно как и великобританский посол лорд Уитворт, считающийся одним из главных авторов апоплексического удара, отнюдь не говорил (тем более публично): “А чо такого?”.

Но то было в старые времена, а теперь у нас transparency без границ. Остается понять, это индивидуальное экспертное достижение проф. Иноземцева или же он чутко уловил новый тренд, в рамках которого стесняться уже совсем не принято.

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/06/27/aleksievich/
27.06.2017

Западные ценности сегодня настолько потеряли в цене, что не востребованы даже задаром

Интервью нобелевского лауреата по литературе С. А. Алексиевич, опубликованное ИА “Regnum”, стало предметом бурного обсуждения, что и немудрено: Алексиевич слишком много наговорила такого, что лучше было бы держать при себе.

Но во всех этих дебатах пропущенным оказался один важный момент. Сама персона лауреата не слишком интересна. Ну, брякнула и брякнула, с кем не бывает. Плюнуть и забыть. Но можно ли забыть также и Нобелевский комитет, венчающий лаврами столь выдающихся людей?

Это уже труднее. Прежде – и довольно долго – лауреаты Нобелевской премии по литературе были подобны “бессмертным”, как принято именовать членов Французской Академии. Иммортель – это не жук начхал, это механизм национальной репутации. Нобелевские “бессмертные” на той же линии, только в мировом масштабе.

Это было, но прошло. После лауреата Алексиевич института “бессмертных” больше нет. Мировая культура понесла непоправимый урон

Можно было бы сказать, Бог с ней с культурой. Но как быть с правами человека? Одновременно с литературным скандалом отличился и страсбургский суд по правам человека, предписавший российским властям отменить административную ответственность за пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних.

Свобода слова должна быть без границ, тем более что в Европе более серьезных проблем, кроме запрета сверхъестественной пропаганды среди малолеток, давно уже не существует, все они успешно разрешены

Между тем, ЕСПЧ по идее тоже весьма важный институт. Где он видит несправедливость, тут же вмешивается. Судя по тому, какой был найден повод для вмешательства, а какие поводы были сочтены маловажными, этого института тоже больше нет. Нет, разумеется, там и дальше будет хороший прокорм для стряпчих, процесс производства писанины будет и далее неостановим – как у Лиги Наций, формально закрывшейся только в 1946 г. А ведь тоже было превосходное начинание.

О свободе прессы после президентских выборов в США и Франции тоже нельзя говорить без слез

Впрочем, что там пресса, когда первая держава мира уже полгода находится в ступоре, и конца этому не предвидится. Если происходящее в Вашингтоне по-прежнему называется “всем ребятам пример”, то это какие-то очень странные ребята.

То есть важнейшие институты западного мира находятся в жестоком кризисе – если не вовсе лежат в руинах.

Естественно, сразу воспоследует возражение: а в России? На себя посмотрите.

То, что в России дела тоже обстоят не блестяще (и это еще очень мягко сказано) – спору нет. С времен державинского “Властителям и судиям” мало что изменилось.

Но возражение бьет мимо цели. Дело не в том, чтобы мериться добродетелями с нашими партнерами, хотя, конечно, занятие увлекательное. Дело в том, что западничество покоится на убеждении в превосходстве западных образцов. “Живут же люди чисто и пристойно, вот бы и нам такие порядки завести”. Как в “Пловце” Языкова –

“Там, за далью непогоды,

Есть блаженная страна:

Не темнеют неба своды,

Не проходит тишина.

Но туда выносят волны

Только сильного душой!..

Смело, братья, бурей полный

Прям и крепок парус мой”

Когда с блаженной страной обнаруживаются большие проблемы, охота мужествовать с бурей как-то пропадает. Нет номинального якоря, того догмата, который светит путеводной звездой. Не Алексиевич же, в самом деле. А равно не рехнувшиеся вашингтонские политики.

Такое уже неоднократно бывало в истории. Успех большевизма, наряду с прочим, был связан с тем, что Европа в 1918 г. была очень сомнительным образцом. Миллионы трупов, гнивших в долинах Фландрии, плохо воодушевляли в духе “Вот и нам бы так”.

Равно как изоляционизм эпохи Михаила Феодоровича легче понять, если вспомнить, что в сердце Европы бушевала Тридцатилетняя война, тоже слабо годящаяся в образцы.

Разумеется, изоляционизм отнюдь не всегда бывает целебоносен. Взять хотя бы большевизм, который оттолкнулся от западных образцов и вместо того явил такие собственные образцы, что не к ночи будь помянуты

Тем не менее, если хочется благоустроить российский быт – а кому же не хочется? – если “Преобразования необходимы, но как их исполнить, как приступить”, то полезно осознавать, что за далью непогоды нет блаженных стран. Надо думать своей головой, не обращая внимания на самозваных учителей, которым дай Бог сперва разобраться с тем, что они наворотили.

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/07/04/stalin/
04.07.2017

Когда у В.Р. Соловьева в обсуждении персоны Сталина совокуплялись В.Т. Третьяков и Л.Я. Гозман, последний сообщил, что “если бы Сталин горел в аду по минуте за каждого погибшего из-за него человека, то он горел бы непрерывно 200 лет”.

Вообще-то в аду времени нет, муки там вечные, но тем не менее один из зрителей телешоу не поленился и взял калькулятор. При перемножении числа лет на количество минут в году получилось 105 120 000. Столько человек – 105 миллионов, – согласно Л.Я. Гозману, погубил Сталин.

В очередной раз можно было наблюдать странное явление. Тов. Сталин никак не относится к таким особам, про которых можно сказать: “И стелется пред нами жизнь его без пятнышка, как снежная равнина”. Даже в официальных документах КПСС признается, что за ним есть много скаредных дел. Казалось бы, ничто не мешает изобличать прегрешения тов. Сталина, приводя неопровержимые факты, коих много и даже слишком много

Но десталинизаторы не ищут легких путей и постоянно погрешают против точности, обвиняя Сталина в таких делах, где виновность его достаточно трудно доказуема. Упорное желание повесить на вождя решительно всех собак – как будто имеющихся недостаточно – поражает.

Но случай сей другой пример на память мне приводит.

Сейчас уже мало кто помнит Галича (А. А. Гинзбурга), между тем в 60-70-х гг. слава его была велика, причем из всей тогдашней бардовской плеяды он был наиболее политизированным и наиболее антисталински настроенным. Пороки ушедшей эпохи он обличал непримиримо и открытым текстом. Если у Высоцкого и Окуджавы все это было относительно завуалировано, то Галич был прямее некуда – “А начальник все спьяну о Сталине”.

При музицировании во фрондерских компаниях часто исполнялись именно его песни.

Именно тогда, лет сорок назад я столкнулся с тем, что песня “Мы похоронены где-то под Нарвой” мне – вполне вольнодумному юноше – отчего-то режет слух

При том, что стихи от имени погибших – вещь довольно распространенная. “Я убит подо Ржевом”, “Мы мертвецы, вчера мы жили, смеялись, пели и любили, сегодня мы лежим недвижно в долинах Фландрии” – вот и Галич о том же.

То, что пехота в этой песне погибла “без толку, зазря” – вещь, к сожалению, на войне обыденная. Причем далеко не только отечественная пехота гибла впустую. Война ведется в обстановке идеального порядка разве что в схемах сражений, составленных кадетом Биглером. В реальности “туман войны”, неверный расчет командования, желание въехать в рай на чужих плечах и любой ценой отрапортовать о победе – это присуще всем армиям мира. Смысл гибели миллионов в долинах Фландрии до сей поры глубоко не ясен. Смысл гибели британской пехоты в галлиполийской операции 1915 г. тоже. То же и с конницей – “Атака бригады легкой кавалерии” под Севастополем.

Поэтому меня смутило не это, а одна-единственная строка – “Где полегла в сорок третьем пехота без толку, зазря”. Потому что под Нарвой в 1943 г. мог погибнуть только пьяный немецкий унтер, свалившись с моста в речку, причем действительно его смерть была бы “без толку, зазря”. Дело в том, что линия фронта, на которой и гибнет пехота, с сентября 1941 г. по январь 1944 г. проходила под Ленинградом. Блокада, знаете ли.

Причем это не пуническая, не греко-персидская война, где даты и места помнят только два всемирноученых профессора. Великая Отечественная война закончилась всего за 17 лет до написания этой песни, и уж, взявшись обличать командование РККА, можно было бы не погрешать против столь недавней истории.

Тем более со сплошным фронтом от Ладоги до Черного моря не представляло трудности подобрать более соответствующий топоним. Слово “Нарва” важной смысловой нагрузки не несет, и без ущерба может быть заменено, например, на Мценск, Курск, Льгов, где в 1943 г. пехоты полегло немерено

Когда я сорок лет назад задавал этой вопрос тенорам и баритонам, исполняющим песню, ответа я не получал. Вероятно, они смыслового диссонанса не ощущали – это же лирика, а не учебник истории.

Нечто подобное получалось и с другой песней. Геннадий Шпаликов написал в 1959 г. стихотворение “У лошади была грудная жаба”, а в 1961 г. Галич придал несколько безыдейному шпаликовскому стихотворению остро-идеологическую боевитость, добавив еще одну строфу:

“Нам этот факт Великая Эпоха

Воспеть велела в песнях и стихах,

Хоть лошадь та давным-давно издохла,

А маршала сгноили в Соловках!”.

Про лошадь ничего не знаем, но репрессированных маршалов за всю историю СССР было только трое: Блюхер, Егоров и Тухачевский. Блюхер умер под пыткой, Егоров и Тухачевский были расстреляны в Москве. Четвертый, Г.И. Кулик, арестованный в 1947 г. и казненный в 1950 г., был разжалован из маршалов еще в 1942 г.

Здесь опять же все по Гозману. Репрессированные военачальники были реабилитированы в самой первой волне, их судьба с конца 50-х гг. не была секретом, а уж о трех маршалах можно было узнать даже в советском подцензурном справочнике. Но поэт сочел излишним такой труд. “Я так вижу: маршал, Соловки, сгноили”. Главное, чтобы было звучно.

Опять же, если бы столь вольно описывалась судьба военачальников при Ксерксе или Юстиниане, никто бы не возразил. Но в начале 60-х, “на возврате дыхания и сознания” казалось очень важным, чтобы о недавнем прошлом говорилось со знанием, а не просто фантазировалось на тему репрессий. “А все было именно так”. Про Велизария – Бога ради, слух не режет, диссонанса не возникает. Про репрессированного маршала – возникает и весьма.

Галич уже порядком подзабыт – что жаль, ведь у него были и очень удачные песни, например, про Клима Петровича, – но его отношение к исторической акрибии живо по сю пору. “А зачем?”. Не потому что коммунисты таили свои преступления, источники были недоступны, – про Нарву и про маршала что там скрывалось? – но просто “А зачем?”. Для целевой аудитории и так сойдет.

Прошло более полувека, а воз и ныне там – Л.Я. Гозман в том порукой.

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/07/07/war/
07.07.2017

Наблюдения над современной международной жизнью показывают, что ныне вполне принято обвинять партнеров в агрессивных действиях, за которые по прежним нормам если не объявляли войну (хотя могли и объявить), то уж точно разрывали дипломатические отношения, делая еще один шаг к тому, чтобы пустить в дело последний довод королей. Заявления о русских хакерах, вмешивавшихся в президентские выборы в США с целью подрыва американской демократии, раньше вполне было достаточно, как минимум, для того, чтобы послы Кисляк и Тефт потребовали паспорта. Если не для еще более роковых решений.

Вместо этого межгосударственные отношения строятся по принципу “Брань на воротах не виснет”. Обвинения в акте агрессии сами по себе, формальные сношения сами по себе. Аналогично и с Францией, где русские хакеры также подрывали демократию. Тяжкие обвинения произнесены, соответствующих действий – вплоть до последнего довода – отнюдь не наблюдается. Что, с одной стороны, вроде бы хорошо, с другой – ставит вопрос о том, сколь серьезны и значимы такие обвинения. Создается впечатление, что речь идет не о самых серьезных претензиях, влекущих не менее серьезные последствия, а о простой брани – не той, которая на поле, а бытовой. “Я твою маму…”, “Ты мой дом труба шатал” etc.

Между тем важное отличие – сейчас, правда, все более утрачиваемое — бытовой ругани от важных политических заявлений состоит в том, что ругань в большей части случаев не влечет за собой роковых последствий, тогда как заявления влекут и самые серьезные. Вплоть до объявления войны

Безусловно, в войне мало радости – “вce эти мepтвыe тeлa, злoвoнныe paны, cкoплeния мнoжecтвa грyбыx и грязныx людeй, пpeкpaщeниe нopмaльнoгo пopядкa жизни, paзpyшeниe пoлeзныx здaний и yчpeждeний, мocтoв, жeлeзныx дopoг, тeлeгpaфoв” – вряд ли могут быть кому-то приятны.

Иное дело, что драчливость, судя по всему, неизменно присуща роду человеческому, и так останется до скончания веков. Во всяком случае, наблюдения над современной международной жизнью не внушают большого оптимизма.

Тем не менее – хотя это обстоятельство остается незамеченным – после 1945 г. сделан изрядный шаг в деле символической делегитимизации войны. То есть воюют по-прежнему, только Соединенные Штаты с 1945 около трехсот раз приходили с войной на чужую территорию, да и другие державы не совсем безгрешны. Но все это без форменного объявления войны. Последним формалистом был т. Сталин. В полном соответствии с международным правом и Гаагской конвенцией 1907 г. “Об открытии военных действий”, предписывающей, что “Военные действия не должны начинаться без предварительного и недвусмысленного предупреждения, которое будет иметь или форму мотивированного объявления войны, или форму ультиматума с условным объявлением войны”, 8 августа 1945 г. он объявил – “Советское Правительство заявляет, что с завтрашнего дня, то есть с 9-го августа, Советский Союз будет считать себя в состоянии войны с Японией”. С тех пор, т. е. уже семьдесят с лишним лет принято открывать военные действия без лишних формальностей.

До этого даже в случае вероломного нападения, как 22 июня 1941 г., post factum форменное объявление войны имело место, происходил размен посольствами etc. Ялтинский, а равно и нынешний послеялтинский миропорядок уже ничего такого не предусматривает. Воюют, как в средние века, когда один феодал, открывая усобицу против другого феодала, действовал по факту

Сложилось такое устройство дел после 1945 г., когда Устав ООН фактически ограничил суверенитет держав, изъяв из него право мира и войны. До этого данное суверенное право считалось неоспоримым. Каждая держава могла при желании объявлять войну другой державе, естественно, что на свой страх и риск. Устав ООН вообще не предусматривал такой опции. Державы могли либо принимать участие в коллективных действиях по поддержанию мира (Корейская война), либо реализовывать свое право (ст. 51 Устава) на индивидуальную, а равно и коллективную самооборону (в последнем случае, очевидно, имеется в виду casus foederis), пока Совет Безопасности ООН думает. Когда придумает, надобность в самочинной обороне уже отпадает, и приходит время коллективных действий по решению СБ.

Война ни в том, ни в другом случае не объявляется – и самооборона, и коллективные действия не требуют процедуры, когда посол с постной миной является в МИД страны пребывания и вручает министру ноту об объявлении войны.

Конечно, вряд ли дело только в Уставе ООН – это был бы выдающийся правовой позитивизм по принципу “нарисуем, будем жить”. Здесь сработал ряд обстоятельств.

Усталость и страх после II мировой войны. И вожди, и подданные были в массе своей не готовы к новой серьезной войне.

Создание систем и подсистем коллективной безопасности, несколько снижающих драчливость. Может быть, и хотелось бы проучить шкета, но связываться с паханом хотелось уже менее/

Тем более, что к началу 1950-х годов атомная бомба была уже у трех держав, что тоже не способствовало откровенной драчливости. Подгадить державному брату исподтишка – это всегда, но воевать в открытую – могилой пахнет. А для мелких пакостей объявление войны не требуется.

Но, может быть, самое важное – упразднение прежнего обычая сообщать “иду на вы” (к чему сводится акт объявления войны) державцам даже и понравилось. Форменное объявление – с 03.00 такого-то числа такое-то правительство будет считать себя в состоянии войны с такой-то державой – означает ясность и ответственность. После такой ноты всем понятно, что дело приобрело совсем нешуточный оборот

Довольно многим державам новый порядок даже понравился. Одно дело, как встарь, вступать в форменную войну со всеми ее рисками, не только внешними, но и внутренними. Объявление войны есть акт публичный, его не спрячешь, а политические противники долго будут его припоминать при случае. Другое дело – братская помощь, а равно продвижение демократии, гуманитарные бомбардировки, антитеррористическая операция etc. Такие эвфемизмы прежнего сурового понятия “война” позволяют вести военные действия без осознания серьезности этого занятия.

Все это было бы очень мило, если бы державные вожди сами понимали, где только эвфемизмы с применением армии, авиации и флота, а где сползание в настоящую войну, когда многоглаголание о продвижении демократии etc. уже ничему не поможет и никого не успокоит. Державные вожди ведут себя подобно лягушке в медленно нагреваемой воде и уже не понимают, когда пора выскакивать.

Утратилась мера вещей, отсюда и чудеса дипломатии, которые являют не только ошалевшие великие державы, но и маленькие блохастики. То, что последние позволяют себе теперь, невозможно было представить себе прежде, когда войны объявлялись, и все volens-nolens помнили, что блюдите, как опасно ходите.

3 сентября 1939 г., когда правительство Ее Величества объявило войну Германии, рейхсмаршал Геринг сказал: “Да поможет нам Бог, если нам суждено проиграть эту войну”. В мире, где войны не объявляются, внезапное (хотя и кратковременное) здравомыслие рейхсмаршала более не имеет места.

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/07/11/digitals/
11.07.2017

Бывший минфин, а ныне разработчик различных стратегий и глава Комитета гражданских инициатив А. Л. Кудрин, возможно, услышал от И. И. Шувалова, что “президент заболел цифровой экономикой”, и тут же поспешил откликнуться, подав на высочайшее имя программу перехода России к цифровой экономике.

Сделавшиеся достоянием гласности детали программы впечатляют. “При президенте предлагается создать два новых полномочных органа: федеральное агентство или центр по трансформации госкомпаний и президентскую комиссию по переходу к цифровой экономике. План предполагает подчинение деятельности госкомпаний и госкорпораций целям «цифрового перехода» под давлением «президентской ветви власти», а также через приватизацию и вовлечение их в создаваемые технологические консорциумы…”. Предлагается преобразовать РАН в институт развития, а также создать группу целевых фондов и специальных институтов по поддержке высокорисковых разработок и исследований (вероятно, по образцу Сколково и Роснано).

Но самая впечатляющая часть цифрового проекта – это его цифровая, в смысле денежная часть. “Совокупные средства, которые из всех источников предлагается потратить в процессе, составляют в 2018–2024 годах 185 трлн руб., или около 30,8% ВВП в год… До 40–45% активности государства, госкомпаний и их партнеров из частного сектора в избранных секторах экономики (это почти все ключевые сектора, включая АПК и транспорт) необходимо осуществлять в рамках проекта рывка к новому типу экономики”.

Мы сейчас не будем обсуждать вопрос о том, насущна ли такая сверх-сверх-цифровизация или же это более похоже на очередную хрущевскую кукурузу. Полезная, кстати, культура, но не везде плодоносящая и добродеющая

Вообще же ход мысли понятен. Еще Ленин говорил, что “Коммунизм – это есть советская власть плюс электрификация всей страны”, а у Есенина в “Стране негодяев” комиссар Рассветов объясняет:

“Здесь одно лишь нужно лекарство —

Сеть шоссе и железных дорог.

Подождите!

Лишь только клизму

Мы поставим стальную стране,

Вот тогда и конец бандитизму,

Вот тогда и конец резне”.

Спустя 95 лет в условиях нового технологического уклада стране предлагается поставить уже не стальную, а цифровую клизму, но результаты будут не менее благодетельны.

Но более всего это напоминает сталинскую сверх-сверх-сверх-индустриализацию: и по сжатым срокам, и по предполагаемому радикальному изменению структуры экономики, и по доле средств, направляемых на накопление.

В принципе, т. е. если отвлечься от всех частностей, от всех деталей реализации, от непомерной цены и взять только абстрактную концепцию, изложенную т. Сталиным в публичных речах, против индустриализации как таковой мало кто возразит

Основания для великого перелома были разъяснены вождем 4 февраля 1931 г. в выступлении на Первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности “О задачах хозяйственников” – “Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут”. И в связи с этим о межстрановой конкуренции – “Волчий закон капитализма. Ты отстал, ты слаб – значит ты не прав, стало быть, тебя можно бить и порабощать. Ты могуч – значит ты прав, стало быть, тебя надо остерегаться”.

Итоги же первой пятилетки были подведены 7 января 1933 г. в речи на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б):

“У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.

У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь

У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.

У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.

У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь.

У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.

В производстве электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест и т. д., и т. п.”.

Против рассуждений 1931 г. о межстрановой конкуренции возразить трудно. В речи 1933 г. об итогах великого перелома многое было сильно приукрашено, но в главном т. Сталина трудно оспорить: структура экономики действительно сильно поменялась

Как это было достигнуто, тоже известно. Западные кредиты для индустриализации были исключены, оставалось крестьянство, как объект сверхэксплуатации посредством неэквивалентного обмена, общее резкое снижения уровня народного потребления (=нищета населения), система принудительных займов и поддержание энтузиазма и трудовой дисциплины мерами внеэкономического принуждения (=репрессии).

Одни говорят, что антропофагия при всей своей эффективности все равно не может быть средством усиленного питания, другие отмечают, что индустриализация во всех странах не была маслом сливочным, а в конкретной обстановке 30-х гг. – и внутренней и внешней – рассчитывать на гуманную модернизацию не приходилось.

Но что было, то было. Интереснее то, что сегодня предлагается осуществить сходный большой скачок, имеющий целью радикально изменить структуру экономики. Может быть, это необходимо, но все же как это будет выглядеть на практике, откуда возьмутся колоссальные средства, а равно организационные ресурсы, обеспечивающие форсированную цифровизацию? Предполагается ли воспользоваться методами т. Сталина или, согласно стратегической разработке, граждане сами добровольно и с песнями охотно цифровизируются? – впрочем, по официозной версии, граждане и в 30-е гг. тоже все делали добровольно и с песнями – “Не спи, вставай, кудрявая!”.

Или по Маяковскому:

“Сливеют губы с холода,

Но губы шепчут в лад:

“Через четыре года

Здесь будет цифросад”.

Не дает ответа.

Самое же странное, что столь впечатляющее перераспределение казенных денег в пользу цифровизации предлагает тот самый А. Л. Кудрин, который в бытность свою минфином исповедовал принцип “И кроватей не дам, и умывальников”. Негоже тратить деньги ни мосты, ни на дороги, ни на поддержку промышленности, потому что все разворуют, а если даже не разворуют, то все равно произведут голландскую болезнь. Надо как можно больше денег тезаврировать и вкладывать в US Treasuries, тогда рынок все расставит по своим местам, и наступит вожделенье.

То ли глава КГИ испытал внезапное духовное перерождение – “И я сжег все, чему поклонялся, поклонился всему, что сжигал”. То ли духовно переродились чиновники, которые прежде неистово воровали на строительстве моста через какую-нибудь незнаменитую речушку, а теперь будут перераспределять по 30 трлн. руб. в год и ни одной копейки не прилипнет к их чистым рукам.

Вот загадка моя, хитрый Эдип, разреши.

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/07/14/sale/
14.07.2017

Если в 90-е годы либералы “всю Россию продали”, то сейчас готовы просто подарить

Член научного совета Российского совета по международным делам, миссия которого – “Содействие процветанию России через интеграцию в глобальный мир”, – проф. В. Л. Иноземцев опубликовал в “Московском комсомольце” статью под названием “Купите Россию”.

Призыв, тем не менее, обращен не к читателям популярной газеты. Потенциальными покупателями (“Предложенный проект выглядит фантастическим, но имеет целый ряд очевидных преимуществ”, – указывает профессор) в состоянии быть лишь совсем другие лица.

Имеется в виде разовая покупка всех стратегических активов России (кустари и лавочники могут не беспокоиться) за 2 триллиона ам. долл. Цифра получена так, чтобы продавцы (=российская элита) не могли устоять перед гигантской суммой – “А теперь представим, что на их активы находится покупатель по двойной цене, равной 30-кратному размеру годовой прибыли”.

Покупатель тоже легко вычисляется: “Напомню: когда американцам потребовалось спасать свои банки в 2008 г., баланс Федерального резерва вырос на 1,45 трлн долл. всего за два меся*ца. Сложно ли «нарисовать» немного большую сумму еще раз? Не думаю. С какой стороны ни посмотреть на цену устранения самого наглого геополитического соперника западного мира, она не кажется непомерной”.

Очевидно, тот, кто может рисовать доллары в ФРС и кто сильнее всех заинтересован в устранении наглого соперника, тот и покупатель

После покупки настанет вожделенье, причем почти всеобщее.

“Глобальный бизнес на десятилетие нашел бы новую точку роста, внедряя в России цивилизованные правила игры и получая от этого баснословные прибыли. При этом полученные российской элитой средства немедленно выплеснутся на западные рынки недвижимости и активов, по сути вернувшись в те экономики, из которых они были выведены. И даже простые россияне бы не проиграли: с одной стороны, граждане распростились бы с беззаконием и плутократией… Проигравшими окажутся лишь никого не интересующие маргиналы”.

При этом речь пойдет даже не о косвенном диктате новых хозяев (который был бы в любом случае, ибо власть денег никто не отменял), а о совершенно прямом: “Но можно ли быть уверенным в том, что подобная сделка даст желаемый результат? На мой взгляд, да: если внешние инвесторы получат контроль над большей частью ныне формально государственной собственности, чиновничество в России утратит свою историческую роль. Преодоление такой ситуации создаст совершенно новую страну, европейскую и современную.

Наконец, деньги для выкупа собственности бюрократии могут быть зарезервированы на escrow-счетах до того момента, когда госорганы примут ряд законов, делающих изменения политической системы необратимыми”.

То есть продавцов (= нынешних нотаблей) к тому же, скорее всего, кинут. Всегда можно сказать, что изменения политической системы еще не сделались необратимыми и поэтому еще рано получать 30 сребреников.

Все познается в сравнении. Приватизацию 90-х и особенно залоговые аукционы критикуют жестоко и не сказать, чтобы так уж несправедливо. Реформаторы наделали делов. Но посмотрим на вопрос с другой стороны

Кривоколенный способ приватизации, кроме всего прочего, объяснялся еще и тем, что реальных живых денег в стране не было. Живые деньги были только на Западе. Надо было или впрямую распродавать стратегические отрасли западным владельцем, т. е. еще четверть века назад реализовать план Иноземцева “Продайте Россию”, или пытаться сохранить контроль над важными отраслями за российскими структурами. Было избрано второе, сделано это было безобразно, но полная сдача всего и вся была неприемлема. Даже для столь ругаемых ныне гайдарочубайсов.

Приведу эпизод из опыта личного общения с Е. Т. Гайдаром. Он рассказывал, и его рассказ подтверждается документами, как еще при М.C. Горбачеве Тенгизское нефтегазовое месторождение было готово к продаже “Шеврону” за бесценок и на совершенно кабальных условиях. Е. Т. Гайдар, тогда консультироваший ЦК, вмешался, с большим трудом сделку удалось остановить, но сам Гайдар пережил довольно неприятный период в своей жизни. Выяснилось, что неформальными разборками могут заниматься не только простодушные бандюки, но и респектабельнейшие западные корпорации.

По словам Гайдара, это сильно подорвало его веру в то, что Запад только и мечтает о том, как бы произвести в России всеобщее процветание. А также правовое государство и гражданское общество.

Но не все так малодушны. В отличие от Гайдара, вера проф. Иноземцева не ослабевает, а напротив, все укрепляется. “Мы так вам верили, священный Запад, как, может быть, не верили себе”.

Сам профессор мало интересен. Живущий в стране далекой, оттуда подающий полезные советы и ни за что не отвечающий – таких много, на каждый чих не наздравствуешься

Вопрос в другом. Представление столь откровенных взглядов в популярных отечественных СМИ – это торговля фриками, “чтобы цепляло”, а сам Иноземцев есть титулованная разновидность славного Ковтуна, или дело в другом.

Собственно, и смысл торговли Ковтунами, Амнуэлями, Сытиными, Гозманами и пр. не всем понятен. Оттачивать свои взгляды можно и оппонентами получше.

Но если это не просто цирковой номер, а доведенное до логического конца миросозерцание лиц, значительно более влиятельных (и потому более осторожных), это уже серьезно. Готовятся ли они тоже отринуть всякий стыд, или они хотя бы задержались на уровне 90-х годов, когда такое было все же немыслимо.

Имело бы смысл публично поспрошать этих значительных лиц, что они думают о славном ученом и о его полезных советах. Любой вариант ответа будет познавателен.

[Максим Соколов]

https://um.plus/2017/07/21/reform/
21.07.2017

У эффективной реформы всегда много отцов, а вот провал – сирота. Максим Соколов – о российской политической “безотцовщине”

В “Войне и мире”, описывая совет в Филях, граф Лев Толстой вкладывает в уста полководца Кутузова слова “Je vois que c’est moi qui payerai les pots cassés” – “Стало быть, мне платить за разбитые горшки”.

По прошествии двух веков обычай платить за горшки утратил свою актуальность.

Четыре года назад было объявлено о реформе РАН. Реформа упраздняла прежний трехсотлетний статус академии, превращая ее в клуб, лишенный полномочий, реальное управление деньгами и маетностями было передано новоучрежденному ФАНО, возглавленному молодым эффективным менеджером.

Сама академия подверглась тому, что сейчас называют допэмиссией, а во времена Цезаря и Октавиана называли “разбавлением сената” – в РАН на равных с прежними “бессмертными” правах были зачислены члены медицинской и сельскохозяйственной академий. С соответствующим уничижением прежней курульной знати

Наконец, применительно также и к науке была провозглашена любимая идея идеологов из ВШЭ – “Учиним все как в Англосаксонии”. Научные изыскания должны быть перенесены вместе с финансированием в университеты, а прежнюю систему академических институтов надобно сдать в архив

Хороша или не очень хороша была такая решительная реформа (лишь немного смягченная по итогам хождения академиков к Владимиру Путину) – но она состоялась. Кажется, четыре года – достаточный срок для того, чтобы проявились достоинства и недостатки принятого решения, стало понятным, что получилось, что не получилось, в чем проявилось очевидное небрежение исполнителей, а что было мертворожденным с самого начала. Разбор полетов имел бы очевидную ценность.

Дмитрий Ливанов, наиболее горячий приверженец принципа “Карфаген должен быть разрушен”, уже год не глава Минобра, теперь он занимается экономическим сотрудничеством с Украиной и так занят этим сотрудничеством, что о нем ничего не слышно. Другие высокопоставленные реформаторы академии, однако, при прежних должностях – Ярослав Кузьминов, Андрей Фурсенко, Владимир Мау, Анатолий Чубайс четыре года назад выражали реформе горячую поддержку, а иные сами принимали в ней непосредственное участие. Но и от этих важных лиц разбора полетов мы не услышали. Как будто реформы РАН и не было – или это такая маловажная вещь, о которой что же и вспоминать.

Пять лет назад Россия вступила в ВТО. Срок тоже приличный для того, чтобы взвесить, что наша страна от этого членства приобрела и что потеряла. И здесь в точности та же картина – важные персоны, полагавшие душу за это членство, теперь молчат, как стойкий румынский комсомолец

Список реформ, сперва навязываемых как картофель при Екатерине, а затем вовсе не упоминаемых, как если бы речь шла о чем-то неприличным, можно множить и множить.

Что наводит на две мысли.

Во-первых, если бы мероприятия были благодетельны и принесли бы пользу народу и государству, гробовое молчание вряд ли имело бы смысл – напротив, своими неоспоримыми заслугами скорее бы похвалялись. “У победы всегда много отцов, и только поражение – сирота”. Сиротство реформы есть показатель ее качества.

Во-вторых, если отцы реформы с такой легкостью от нее отрекаются – “Я – не я, и лошадь не моя” – это говорит о степени их ответственности и представляет собой важную рекомендацию на будущее. Если прежние реформы оказались сиротами, а папаша не при чем, то не постигнет ли точно такая же судьба и грядущие реформы? Тем более, когда коллективный папаша все тот же.

Бесспорно, не то, что политики – люди вообще – не слишком любят вспоминать прошлое (особенно если воспоминания им неприятны и хвалиться нечем) и производить работу над ошибками. У политиков к тому есть еще то соображение, что признаешь ошибку и тебя тут же заклюют соперники – “Вот видите! Вот видите! Сам сказал!”

Поэтому лучше молчать или даже бодриться, как это сделал бывший президент Франции Франсуа Олланд, феноменально протративший все полимеры, а вместе с полимерами и родную соцпартию – он заявил, что по итогам его правления французам жить стало лучше, жить стало веселей, не то что при Николя Саркози.

Что же до признания ошибок, здесь парадоксальным образом отличаются скорее правители авторитарного склада. 2 марта 1930 г. в “Правде” была опубликована статья тов. Сталина “Головокружение от успехов”, где он (на словах, по крайней мере) давал коллективизации задний ход, а 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле признал: “У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941-1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города”.

Здесь, правда, есть небольшая тонкость. Иоанн IV, прозванный за свою жестокость Васильевичем, тоже время от времени каялся и называл себя душегубцем, злыднем, псом. Однако среди бояр не находилось желающих поддержать его в самокритике: “Верно, ты, царь-батюшка, еси пес-душегубец”. Не находилось по вполне понятной причине. То же самое и с тов. Сталиным.

С другой стороны, по свидетельствам мемуаристов, еще в 1934-35 гг., то есть когда уста номенклатуры еще не были окончательно запечатаны смертным страхом, в своем кругу и, разумеется, не для печати ответработники признавали, что коллективизация была страшным делом, но что же теперь об этом – “мертвых с погоста не носят”.

У нынешних ответработников не хватает духу даже на такой аргумент в пользу необратимости реформ. Сколь можно понять, даже в своем кругу и не для печати

При таком уровне готовности – “Да что вы? О чем вы?” – платить за разбитые горшки, следует удивляться не тому, что некогда волшебное слово “реформа” полностью утратило прежний магнетизм, а тому что за него еще не бьют в морду.

Единственным исключением был покойный Борис Ельцин. Можно сколько угодно острить в духе “Я устал, я мухожук”, но тем не менее 31 декабря 1999 г. он произнес с экранов телевизоров:

“Я хочу попросить у вас прощения. В чем-то я оказался слишком наивным. Где-то проблемы оказались слишком сложными. Мы продирались вперед через ошибки, через неудачи. Многие люди в это сложное время испытали потрясение. Но я хочу, чтобы вы знали. Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью во мне, в моем сердце. Я ухожу”.

Может быть, и мухожук. О Ельцине многие сейчас не могут говорить без ругательств, а его симпатизанты отнюдь не намерены подражать ему в данном вопросе – в принесении покаяния за смелые реформы. Тем не менее на всю Россию лишь один такой нашелся.

Прочие ответработники рассуждают о реформе в духе Лепорелло, вспомнившего о бедной Инезе – “Что ж, вслед за ней другие были. А будем живы, будут и другие”.