*1054. Кривосудие

[Борис Синюков]

Пункт 15 «Изложение имевших место… нарушений Конвенции…»

Прежде чем привести требуемую аргументацию я должен заявить следующее. Глава 1 «Основы конституционного строя» и глава 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции РФ, по моему мнению, полностью соответствуют Конвенции, но в ряде случаев освещают вопрос более подробно, поэтому ею пользоваться простому человеку, не юристу, легче. Но, повторяю, любая ссылка на статьи этих глав Конституции РФ находят свое подтверждение и в Конвенции.

По моему глубокому убеждению, в отношении меня и моей семьи, Россией нарушены следующие положения Конвенции.


15.1. Статья 1 Дополнительного Протокола к Конвенции (ранее Протокол №1). Отметив, что согласно Конвенции я «имею право на уважение своей собственности», в состав которого входят «общие принципы международного права», такие как «право владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом», а также то, что «никто не может быть лишен своего имущества», перехожу к ограничениям это права Конвенцией.

Рассмотрим «интересы общества». Кто их может осуществлять, ибо желающих их осуществлять может быть бесконечно много? Поэтому «интересы общества» согласно Конвенции должны быть «предусмотрены законом», в том числе и «таким законом государства, какой ему представляется необходимым». Но, государству, если оно добровольно стало членом Совета Европы, не все подряд можно называть «необходимым», что ему «представляется» вообще, а только чтобы «осуществить контроль за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов». И точка, больше ни по каким критериям даже само государство, не говоря уж о муниципалитете, не может лишить никого имущества.

Российское государство в своей Конституции предусмотрело себе «право принудительно отчуждать имущество для государственных нужд», притом с рядом оговорок: только «по решению суда» и только «после предварительного и равноценного возмещения». Это и есть осуществление «общих интересов», например, надо построить космодром, попадающий по проекту на мой дом, а отнести космодром даже на метр не представляется возможным по глобальным факторам, на которые государство не может влиять. Для объявления государственной нужды у России есть Федеральное Правительство, которое сперва глубоко обосновывает «общий интерес», а потом пишет свое Постановление, которое прямо для отчуждения имущества все равно не имеет силы. Оно годится только для предъявления его в суд вместе с обоснованиями для того, чтобы суд решил, отчуждать мое имущество, или все-таки не отчуждать? Может ли Правительство России обойтись без отчуждения? Кроме того, суд взвесит, получил ли я не только «равноценное», но и «предварительное возмещение»? Впрочем, Правительство России может обратиться прямо ко мне, и мы договоримся «о равноценном возмещении» без суда.

Но и это не простая вещь. Дело в том, что согласно статье 34, пункт 1 Конституции РФ «каждый имеет право на свободное использование своего имущества для экономической деятельности», что соответствует «уважению к собственности» по Конвенции. И согласно этой букве закона никто кроме меня не может назначать цену моему имуществу, а от экономической деятельности на основе моего имущества я имею право, кроме того, на прибыль. Поэтому в Конституции для государственных нужд появилась равноценность, ибо, такие как я, от жадности мог бы разорить самое государство. Из понятия равноценности следует, что даже для «государственной нужды» я не должен потерять ничего, даже моральные потери от переезда мне государство должно компенсировать.

Из изложенного следует, что моя семья со своей собственностью – квартирой никак не подходит под действие отчуждения, оговоренное частью второй статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции. Ибо нет никакого постановления Федерального Правительства России по декларированию «государственной нужды» для отчуждения. «Налогов, сборов и штрафов» в отношении моей семьи также никем не объявлено. Поэтому Правительство России меня и не тревожит, которое только и может согласно Конституции РФ и Конвенции тревожить меня, как я только что показал.

Меня тревожит правительство Москвы, муниципальная власть и, одновременно, субъект Российской Федерации. Поэтому проанализирую на основе ограничительной части второй, статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции и Конституции РФ: имеет ли правительство Москвы законное на это право?

Прежде всего, замечу, что «государственная нужда» декларирована статьей 35 из главы 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина», а глава 2, в свою очередь, не может быть пересмотрена даже Федеральным Собранием – высшим законодательным органом России. Для инициирования ее пересмотра нужно три пятых голосов Законодательного Собрания, а пересмотр может осуществить только специально избранное Конституционное Собрание, притом двумя третями голосов (статья 135).

Указанная глава Конституции РФ в своей статье 35 жестко определяет: «государственная нужда», то есть такая нужда, которая имеет значение для всего государства в целом. Конституция не объявляет ни муниципальных «нужд», ни «нужд» субъектов Федерации «государственными».

Кроме того, абсурдно выглядело бы, если бы тысячи муниципалитетов страны начали бы объявлять государственную нужду. И не менее абсурдно было бы, если бы 89 субъектов Федерации начали объявлять свои нужды государственными. И государственная нужда России в целом была бы только одной из тысяч этих «нужд», совершенно равноправная среди них.

Кстати, статья 12 главы 1 «Основы конституционного строя» Конституции РФ, которую изменить может тоже только Конституционное Собрание, прямо декларирует, что «органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». И если правительство Москвы как муниципальная власть не входит в систему государственной власти, то и нужду государственную объявлять не вправе. И даже в статусе субъекта Федерации Москва более муниципия, нежели субъект Федерации, так как названа в Конституции всего лишь «городом федерального значения» (ст. 65).

Согласно ст. 73 Конституции РФ «вне пределов совместного ведения субъекты Федерации обладают всей полнотой государственной власти». Беда правительства Москвы в том, что согласно пункту «в» статьи 72 Конституции РФ «вопросы владения, пользования и распоряжения землей…» находятся в «совместном ведении РФ и субъектов РФ». Поэтому землей правительство Москвы не может распоряжаться единолично, без ведома Федерации. Между тем, согласно Федеральному закону «Об основах федеральной жилищной политики» земля, на которой стоит наш дом – кондоминиум, находится в совместной собственности Москвы и, в частности, моей семьи. Другими словами, моя семья владеет землей под домом равноправно с Москвой, но ни моя семья, ни правительство Москвы без федеральных властей не можем по Конституции распорядиться ею, как нам заблагорассудится. Так как эта земля – в совместном ведении правительства Москвы и Российской Федерации. И свою «государственную власть» над этой землей без «государственной власти» Федерации Москва проявлять единолично не имеет права. Но правительство Москвы именно хочет распоряжаться землей единолично, без соответствующего постановления правительства России. И без согласования с нами как совместными с Москвой собственниками на землю под нашим домом, абсолютно равноправными с Москвой.

Я вынужден столь многословно все это излагать, чтобы не оставалось сомнения, что насильственное отчуждение имущества моей семьи властями Москвы под видом «государственной нужды» беззаконно. И такое отчуждение имущества никоим образом не может быть обосновано ограничениями части второй статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции.

В дополнение воспользуюсь следующими положениями Конституции РФ. Моя свобода использовать свою квартиру для экономической деятельности с прибылью для себя, защищена частью 1 статьи 34 Конституции РФ. В свою очередь, часть 1 статьи 34 защищена частью 3 статьи 56 Конституции РФ: «не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьей 34 (часть 1)». И это даже в случае «чрезвычайного положения». В то же самое время, мои права и свободы, защищенные частью 1 статьи 34, подвергаются ограничению частью 3 статьи 35 в виде «государственной нужды». Налицо конституционный казус. В разрешении этого казуса может помочь та же статья 56, часть 3. Даже в случае «чрезвычайного положения» она не защищает статью 35 Конституции РФ, тогда как статью 34, часть 1, защищает. Таким образом, даже «государственную нужду» России в целом при отчуждении имущества можно поставить под сомнение. Не говоря уже о муниципальной «нужде».

Между тем, мэр Москвы вместо того, чтобы обратиться к нам, собственникам части дома со своей «нуждой», отнюдь не «государственной», пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северного Бутово (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Затем пишет второе постановление «во исполнение» уже упомянутого. Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)». Самое замечательное, что в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома №16 по улице Грина». Словно этот дом целиком и полностью принадлежит мэру Москвы. Словно мы – животные, которых «переселяют», не испрашивая на то их согласия.

Префект ЮЗАО Москвы послушно написал распоряжение «во исполнение» постановления мэра Москвы, опять же, даже не поставив нас в известность о своем намерении «переселять» нас, и принялся его претворять в жизнь, обращаясь с нами как со скотом. (См. пункт 14.1 настоящего Заявления). Мало того, суды первой, кассационной инстанции и Конституционный Суд РФ стали соучастниками этого беспредельного нарушения Конвенции. (См. также пункты 14.5 и 14.6). Прокуратура всех уровней и даже администрация Президента встали на защиту публичных властей Москвы. (См. пункты 14.2 и 14.3).

Поэтому я считаю, что не только власти Москвы, но и Россия в целом, самым бессовестным образом нарушили статью 1 Дополнительного Протокола к Конвенции в части уважения нашей собственности. Тем самым я и моя семья явились жертвами нарушения прав, признанных в Конвенции (ст.34 Конвенции).

15.2. Статья 3 Конвенции декларирует: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению». Я доказал в пункте 15.1, что мое имущество согласно Конвенции должно «уважаться» властями Москвы. Об этом я заявил в письменном виде властям Москвы, ссылаясь на Конституцию своей страны. Я просил, чтобы власти Москвы заключили со мной равноправный договор, так как только я вправе распорядиться своим имуществом, а они такого права на мое имущество не имеют. (Приложения 1, 7, 10, 12). Притом, мне пришлось объяснять эти простые истины на фоне прямых противоправных действий властей, направивших в суд иск к нашей семье об отчуждении нашего имущества. Притом, все эти объяснения я направляю государственным чиновникам Москвы и всей России почти подряд, начиная с префекта ЮЗАО Москвы, мэра Москвы, прокуратуры Москвы, Генеральной прокуратуры России. (Приложения 3, 15, 17, 19, 23, 25, 27). И чем же мне отвечают?

Мне либо не отвечают вовсе (на Приложение 1). Либо пересылают письма тому, на кого я жалуюсь (Приложения 4, 8, 20, 26), либо отвечают формально, запугивают, либо сообщают совсем не о том, о чем я прошу объяснений (Приложения 6, 9, 13, 14, 16, 18, 21, 22, 24). Общее впечатление от этой переписки с властями – непрерывное унижение человеческого достоинства.

Начальник юридического отдела муниципального жилья ЮЗАО Москвы вручает мне свое письмо и велит его отнести по адресу. Разве он не унижает этим мое достоинство? Я что, работаю у него рассыльным? (Оригинал этого письма до сих пор у меня и я могу его представить).

Или вот что пишет сам начальник указанного Управления (Приложение 6): «В случае Вашего отказа от переезда на предоставленную площадь, Управление будет вынуждено подготовить материалы для подачи искового заявления в Зюзинский районный суд о Вашем принудительном выселении». Он же прекрасно знает, что нарушает Конституцию РФ и Конвенцию в отношении моей собственности и поэтому эта угроза не может восприниматься иначе чем «унижающее достоинство обращение» со мной.

Заместитель префекта пишет мне, в первых же словах, унижая мое достоинство собственника (Приложение 9): «Ваши обращения… по вопросу переселения из дома, подлежащего сносу, рассмотрены». Он что не знает, что нарушает Конституцию РФ и Конвенцию? Он что не знает, что «переселение» меня из моей собственности незаконно, тем более, выражаться о моей собственности как о «подлежащей сносу» не известно по какому праву? Но он продолжает: «Документы о переселении Вашей семьи направлены… в суд».

Этот же заместитель префекта в другом письме пишет мне (Приложение 13): «Ваша семья на основании договора купли-продажи занимает квартиру в доме… дом … подлежит сносу». А это элитный 4-этажный кирпичный дом, притом только что капитально отремонтирован. И это моя собственность как сам зам префекта заявляет, изощренно издеваясь надо мной.

Или следующий факт. Я несколько раз пишу письма на имя мэра Москвы Лужкова о том, что он, мэр, подписывая свое упомянутое постановление №811-ПП, тем самым грубо попирает Конституцию РФ и Конвенцию. Все эти письма г-жа Кочеткова, зав отделом писем правительства Москвы, регулярно переправляет в префектуру ЮЗАО Москвы, то есть тем людям, которые это постановление не подписывали, а только исполняют его как подчиненные мэра. (См. пункт 14.1 настоящей жалобы).

Наконец мне это надоело, и я свое очередное письмо мэру начинаю так: «Г-жа Кочеткова! Я жалуюсь уже прямо на Вас, поэтому не отправляете, пожалуйста, и эту мою жалобу как две предыдущие в Юго-Западный административный округ. Ибо и эта, и предыдущие мои жалобы напрямую касаются распорядительных прерогатив Правительства Москвы, и только в порядке исполнительской дисциплины касаются ЮЗАО. И я жалуюсь не на то, что мне квартиру не дают, а на то, что без моего ведома Правительство Москвы как разбойник грабит мою собственность».

Нимало не смутившись, г-жа Кочеткова пишет мне: «Ваше письмо, поступившее в Правительство Москвы, направлено в Департамент жилищной политики…», как будто этот «департамент» подписывает постановления мэра, а не сам мэр их подписывает.

Я вынужден обратиться и к факту пыток, запрещенных статьей 3 Конвенции. Нет, иголок под ногти не засовывали. Но, есть пытки, которые хуже этого. Это когда нас с женой, пенсионеров, пытали на глазах наших детей, которым нам теперь стыдно смотреть в глаза.

«Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (ООН, 9 декабря 1975 года) в статье 1, пункт 1 квалифицирует: «…пытка означает любое действие, посредством которого человеку намеренно причиняется боль или страдание, физическое и умственное, со стороны официального лица или по его подстрекательству с целью… наказания его действия, которое он совершил…, или запугивания его…». Статья 3: «Никакое государство не может разрешить или терпимо относиться к пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания». Эта Декларация ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы.

«Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Нью-Йорк, 10.12.84) уточняет: «…пытка – любое действие, которое какому-либо лицу умышленно причиняет… страдание, физическое или нравственное, чтобы… наказать его действия, а также запугать или принудить, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такое… страдание причиняется… иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Эта Конвенция также ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы.

Пытка №1. 21.10.02 вслед за решением суда, реквизировавшего нашу собственность (дело №2-2882/02), и сразу же за отказом этого же суда рассматривать мою Жалобу о защите прав человека (дело №2-2390/02) нам, упрямо не подчиняющимся воле властей жителям дома №16 по улице Грина, в том числе и нам:

- отключили холодное водоснабжение;

- попытались отключить электроэнергию, но инвалид Манушин не позволил, встав у электрика на пути;

- отключили телевизионную антенну;

- пообещали в ближайшие дни отключить телевизионную антенну и у нас 1-м подъезде (Приложение 51).

Мы это предвидели, поэтому написали в Дополнении №1 к Кассационной жалобе (Приложение 49): «Такое беспрецедентное, ужасающее судебное давление властей на нашу семью вполне вероятно не может ограничиться только судебным давлением, поэтому мы вправе опасаться за наше здоровье и самую жизнь». Предвидение полностью оправдалось. Власти принялись нас пыткой принуждать к послушанию. (Подробнее в Приложении 52, а также в пункте 14.6 настоящего Заявления).

Пытка №2. В Кассационной жалобе от 03.06.02 (Приложение 35) по моей Жалобе (Приложение 33), отклоненной Зюзинским судом (судья Пименова Г.А.) 27.05.02 (Приложение 34), я просил кассационную инстанцию рассмотреть мою Жалобу по существу. Но кассационная инстанция не стала ее рассматривать по существу, направив ее на повторное рассмотрение в тот же суд, хотя на подобные жалобы ГПК РСФСР дает срок в 10 дней. Со следующей фразой в своем Определении от 20.06.02 (Приложение 36): «При новом рассмотрении… решить вопрос о ее (жалобы – мое) принятии». Как будто кассационная инстанция не знала существа Жалобы и того, что она не может быть не принята к рассмотрению. Заостряю, кассационная инстанция пишет в своем Определении не о рассмотрении моей Жалобы по существу, а как бы ненавязчиво и специально уточняет задачу нижестоящему суду: решить вопрос не по существу, а только лишь о возможности принятия Жалобы к рассмотрению. Думаю, что намек был понят, так как единственное судебное заседание по повторному рассмотрению этой Жалобы в Зюзинском суде состоялось только через 117 дней после 20.06.02, а именно 17.10.02. Срок рассмотрения согласно закону превышен почти в 12 раз. За это время суд, не начинаясь из-за неявки то одного, то другого надлежаще уведомленного ответчика, откладывался 22.07.02 на 15 дней разом, 07.08.02 – на 22 дня, 29.08.02 – на 20 дней, 29.08.02 – на 19 дней, 18.09.02 – на 14 дней, 02.10.02 – на 15 дней. Притом судья Ахмидзянова своим Определением от 08.07.02 назначила Жалобу к слушанию на 22.07.02, превысив при этом разом весь срок рассмотрения Жалобы – 10 дней. Общее же время рассмотрения Жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции из-за этого составило 163 дня (в составе Приложения 35), в 16 раз дольше положенного срока. Притом, состоявшееся, наконец, судебное заседание – чистая формальность на 40 минут, как это следует из выше изложенного. И все-таки – отказ, как и «рекомендовала» кассационная инстанция. Кроме того, суд сделал вид и отразил это в своем Решении, что «рассмотрел более 20 документов». Таким образом, у него вышло по одной минуте на документ до 8 страниц текста в каждом. Притом на составление мотивированного Решения суду потребовалось 8 дней вместо 3 дней по закону. В результате это дело второй раз возвращаю мной на круги своя, в кассационную инстанцию. По-моему, все это – пытка, так как полностью отвечает квалификации по выше изложенным определениям Организации Объединенных Наций.

Пытка №3. Факт этой пытки следует из приведенных в Жалобе (Приложение 33) и первой кассационной жалобе по этому делу от 03.06.02 (Приложение 35) моих попыток подать саму Жалобу (будущее дело №2390), когда меня судьи гоняли из кабинета в кабинет, особенно судья Сухова Н.И., как назойливую муху. Притом судья Сухова Н.И. прямо обманывала меня, нарушая закон.

Пытка №4. Факт обмана меня судьей Пименовой Г.А., когда она выдала мне 30.05.02 оформленное за три дня до этого свое Определение от 27.05.02, или оформленное задним числом в день выдачи 30.05.02. Из-за чего я потерял три дня из десяти для подготовки частной (кассационной) жалобы. (См. пункт 14.6 настоящего Заявления и документы в составе Приложения 35).

Пытка №5. Зюзинский суд принимает к производству иск префектуры ЮЗАО Москвы «О выселении» нас из нашей собственности и прекращении нашего права на эту собственность (дело № 2-2182/02, Приложение 39). Изощренность пытки заключается в том, что суд не имел никакого законного права принимать этот иск к рассмотрению (Приложения 40, 41, 42). В первом же заседании суда сам истец признал, что просил в исковом заявлении выселить нас в неравноценную квартиру и заменил ее другой, потом, на следующем заседании – третьей и так далее. Принуждение суда к нашему согласию продолжалось до тех пор, пока мы не согласились, измученные этой пыткой, на квартиру №7 по улице Шверника, 3. Тогда истец (префектура ЮЗАО Москвы) иск отозвал, и дело судом было закрыто. (Приложение 43).

Пытка №6. Освободившись от этого давления суда, мы поняли, как нас обманули, и так как наше формальное согласие ни к чему конкретному нас не обязывало, от квартиры по улице Шверника отказались. Тогда префектура ЮЗАО Москвы подала второй иск к нам «О выселении» (дело №2-2882/02, Приложение 44), причем «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям» (ст. 220 ГПК РСФСР). Таким образом, кроме нарушений закона судом, упомянутых по пытке №5, прибавилось нарушение судом процессуального права. Это доказано суду в Отзыве ответчиков на иск от 21.08.02 (Приложение 45) и в Дополнении №1 к Отзыву ответчиков на иск от 28.08.02 (Приложение 46). Тем не менее, суд полностью удовлетворяет совершенно абсурдный иск, не указав ни единого, точного и адресного законоположения, на котором он основывается, не указав порядок исполнения решения суда. Мы написали Заявление о разъяснении Решения суда по делу №2-2882/02 от 10.09.02 (Приложение 47), так как исполнить это Решение суда было невозможно. И если это не пытка, когда суд нарушает все законы подряд, заставляя нас выполнить то, что выполнить по закону невозможно, то мы не знаем, что такое изощренная пытка в современных условиях, а не в 16 веке.

Пытка №7. Естественно, мы обращаемся в кассационную инстанцию на Решение суда по делу № 2-2882/02. В Кассационной жалобе от 13.09.02 (Приложение 48), в Дополнении №1 к Кассационной жалобе от 25.09.02 (Приложение 49) и Выступлении Синюкова на слушании дела в кассационной инстанции от 10.19.02 (Приложение 50) самым подробным образом освещаются издевательства суда первой инстанции над нами. В том числе и то, что суд нас заставляет нарушать закон при исполнении его Решения как «мнимой и притворной сделки» (ст.170 ГК РФ), и то, что суд явно нарушает ст. 6 Конвенции. Кассационная инстанция вместо рассмотрения предмета кассационной жалобы по существу, изложенному четко и последовательно в указанных документах, начинает исследовать в судебном заседании 10.10.02 причины нашего отказа от квартиры по улице Шверника, «подаренной» нам судом вместо «конфискованной» нашей собственной квартиры по улице Грина. Получается, что кассационную инстанцию не интересуют многочисленные и вопиющие нарушения законов судом первой инстанции. Ее интересует, почему же мы не хотим выполнять Решение, которое даже выполнять преступно с нашей стороны. Моя жена вынуждена была предъявить фотографии нашей квартиры и той, что присуждена нам судом первой инстанции. А я заметил суду, что вовсе не квартиру, присужденную нам, обжалую, а решение суда первой инстанции, беззаконное и невозможное без нарушения закона к выполнению. На этом пытка была приостановлена до 24.10.02. 24.10.02 вместо того, чтобы отменить решение Зюзинского суда и прекратить производство по совершенно абсурдному и беззаконному делу, кассационная инстанция направляет его вновь на повторное рассмотрение в тот же самый Зюзинский суд, специально затягивая вполне ясное решение.

Пытка №8. При описании факта пытки №2 я сообщил, что моя Жалоба на нарушение моих прав человека «гуляет» по судам с 04.04.02 более 160 дней без окончательного разрешения (должна «гулять» не более 10 дней по закону). И кассационная жалоба Приложение 38) – тому пример. А вот для исков публичных властей против нашей семьи (дела №2-2182/02 и № 2-2882/02, Приложения 39, 44) закон устанавливает в три раза больший срок – 1 месяц. Тем не менее, дело №2-2182/02 назначено к рассмотрению 06.06.02 и 28.06.02 завершено, за 22 дня. Второе дело против нас № 2-2882/02 назначено к рассмотрению 21.08.02 и 28.08.02 завершено, за 7 дней. Притом, именно мы попросили отсрочить суд на 7 дней, так как один из ответчиков, наш сын, отсутствовал дома, и повестка ему не могла быть вручена. Иначе бы суд по разбойному изъятию нашей собственности публичными властями мог бы завершиться в тот же день 21.08, когда и начался. Итого, на два судебных процесса по искам публичных властей против нашей семьи одному и тому же судье потребовалось в общей сложности всего 23 дня. Так что суд не может ссылаться на свою чрезмерную занятость при рассмотрении дела №2-2390/02, моей жалобы на действия публичных властей, так как все три дела рассматривает один и тот же судья Ахмидзянова, причем практически в одно и то же время. Почему тогда моя жалоба на действия публичных властей «гуляет» по судам более 160 дней? В 16 раз превышен законный срок для ее рассмотрения, тогда как для исков публичных властей против нашей семьи законный срок сокращен судом в среднем в три раза.

Но этот факт не только пытка, примененная к нашей семье властями и судом, но и явное нарушение разумного срока разбирательства моей жалобы на нарушение Конвенции «независимым и беспристрастным судом» (статья 6 Конвенции).

Уже 8 месяцев подряд мы просыпаемся и засыпаем с одной мыслью: когда закончатся наши страдания от всевластия властей и несправедливого, беззаконного суда? У нас с женой – четверо детей. Они беспрерывно страдают за нас, видя, как с нами обращается публичная власть и суд. Мы страдаем не только за себя, но и от стыда перед своими детьми за свое бессилие, притом в старости, когда старшей нашей дочери скоро исполнится 40 лет, а младшему сыну только что исполнилось 23 года.

А разве не пытка, когда высокопоставленные прокуроры фальсифицирует закон (Приложения 21, 23, 24, 28), заставляя меня поверить в то, что «власть всегда и во всем права». (См. также пункт 14.3 настоящего Заявления)? Разве не пытка, когда твои заявления на обидчиков направляются этим же самым твоим обидчикам (пункт 14.1 и 14.2)? Разве не пытка, когда власти после признания судом второй инстанции, что они предложили нам неравноценную квартиру, стали нам предлагать еще более худшие квартиры. (См. пункт 14.7 настоящего Заявления).

Все приведенные здесь, как я считаю, пытки, они в точности соответствуют отличительным признакам, приведенным мной выше из документов ООН. Тем более что я привел не один пример, а множество взаимосвязанных примеров. И, тем более что примеры эти можно продолжать, что видно из пункта 14 настоящего Заявления.

И здесь я вновь должен сослаться на статью 34 Конвенции.

Из 2005-го. Я до сих пор считаю, что это одно из лучших моих обоснований нарушений Конвенции. И зря Европейский Суд трактует статью 3 Конвенции несколько узколобо, применяя ее только в отношении заключенных или арестованных. Объясняю.

Во-первых, нахождение под стражей означает всего лишь то, что подвергаемый пыткам человек не может убежать от пыток. Но ведь и я не могу убежать от большинства пыток, только что представленных. Я живу в своем доме, и другого дома у меня нет, меня подвергают пыткам в этом доме. Спрашивается, могу ли я избежать пыток, куда-либо переместившись? Нет, не могу, и этот факт уравнивает меня с человеком, находящимся под стражей.

Во-вторых, цитирую статью 3 Конвенции: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Наказание пока оставим в стороне, хотя меня наказывают именно власти и именно за сопротивление властям в их неправомерных ко мне притязаниях. Но главное, есть ли в статье 3 Конвенции упоминание о людях, находящихся под стражей? Нет, такого упоминания нет. Может ли Европейский Суд толковать объект Конвенции уже, чем Она предусматривает? Например, применяя ее только к заключенным и не применяя к людям, точно так же не могущим убежать как заключенный. Дураку понятно, что не может. Ибо тогда получается сплошная дурость. Например, мэр пригласил меня в кабинет и, пользуясь своей превосходящей физической силой, начал мне загонять иголки под ногти. Что? Это не будет пыткой?

В-третьих, можно представить себе человека, который пишет шесть писем президенту своей страны о пытках, если этих пыток фактически нет? Сумасшедший, конечно, может, но и у президента есть специальный штат, которому он вполне может поручить проверить истинное состояние. Но президент этого не делает, значит, он участвует в пытках. Разве Европейскому Суду недостаточно этих доказательств?

В-четвертых, надо все-таки подать в суд на пытки и получить окончательное внутреннее решение? Так я и это сделал, только позднее. Я об этом еще сообщу.

15.3. В статье 4 Конвенции декларируется: «Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии». А как назвать состояние собственника квартиры, которую он купил в том месте, где ему нравится, в том доме, который ему по душе, потом отремонтировал эту квартиру и собрался в ней закончить свои дни, а его силой выбрасывают туда, куда он не хочет, отбирают то, что он любит, и дают ему взамен то, от чего его тошнит? Причем все это делают вопреки его воле, угрожая судом, и применяя этот суд вопреки Конституции и Конвенции: «Вам предложили, Вы отказались, суд Вас заставит».

Вот что пишет мне прокурор ЮЗАО Москвы (Приложение 22): «Вашей семье предложена квартира… От предложенного варианта Вы отказались. Вопрос о переселении будет разрешен в судебном порядке». Если учесть, что никто в мире не имеет законного права делать со мной и моей семьей этого, и даже суд не имеет законного права принимать такой иск к производству, то моя семья именно находится в подневольном состоянии. Тем более что суд безропотно выполнит эту «волю» прокуратуры.

Прокуратура Москвы (Приложение 24): «…префектурой… в качестве возмещения квартиры, принадлежащей Вам на праве собственности, для переселения предложено другое жилое помещение по адресу… Однако Вы от предложенного варианта отказались. В настоящее время решается вопрос о предъявлении в суд иска о переселении Вас…» Разве это не «подневольное состояние», которое запрещает Конвенция? Очень похоже, что моя семья в рабстве у правительства Москвы, и прокурор это подтверждает.

И еще прокуратура Москвы (Приложение 28): «Поскольку Вы отказались от предоставленной квартиры, вопрос выселения из занимаемого жилого помещения будет рассмотрен в суде». И ведь начальнику управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы нет дела, что у суда никогда не будет законных оснований, чтобы даже принять этот иск к рассмотрению. Прокурор ведь знает, что суд примет, будет рассматривать, и удовлетворит этот незаконный иск. Так оно и вышло. (Дело № 2-2882/02, решение суда по которому, к сожалению, я не могу приложить к настоящему Заявлению, так как мне отказано в предоставлении решения суда. Понятие об этом решении суда дают Приложения 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49,50, 51).

Я привел факты своего «подневольного состояния», объявленного мне прокуратурой Москвы. Но то же самое по отношению к моей семье сделал суд. (Здесь бы надо повторить, как именно это сделал суд. И повторить вновь все мои жалобы публичным властям, включая президента). И даже упомянутое постановление правительства Москвы №811-ПП ставит меня в подневольное состояние (Приложение 53).

15.4. Статья 8 Конвенции провозглашает: «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища… Не допускается вмешательство публичных властей в осуществление этого права».

Мы живем в многоквартирном доме и привыкли видеть своих соседей по дому. Теперь большинство жителей нашего дома отселено, квартиры их стоят пустые, а нам достойную и равноценную квартиру не предлагают. Поэтому мы вынуждены жить практически в пустом доме, пустые квартиры в котором никто не охраняет. То есть муниципальный совладелец дома бросил принадлежащие ему квартиры на произвол судьбы. И тем самым заставил нас терпеть неуважение к нашему жилищу. В муниципальных квартирах выбиты уже стекла, их заселили бродяги. Поэтому как соседство с бродягами, так и жительство в пустом многоквартирном доме нарушают наши права по указанной статье Конвенции.

Покупая квартиру в выбранном месте, в выбранном доме, с выбранной инфраструктурой, мы отремонтировали ее, мы приготовили себе спокойную старость. И вдруг все это насильственно рушится властями Москвы. Притом рушится унизительно для нас, с огромными затратами для нас денежных средств и нравственными страданиями. Разве это не является неуважением к нашему жилищу? Мы вправе рассчитывать на то, чтобы власти Москвы заинтересовали нас каким-либо способом, чтобы мы этого неуважения не почувствовали или бы добровольно примирились с ним. Это и было бы уважением к нашему жилищу, в котором нам отказано властями (Приложения 6, 9, 13, 14).

Из 2005-го. Здесь обоснование звучит хотя и справедливо, но недостаточно ужасно. Но это же только начало. В дальнейшем это положение будет настолько укреплено доказательствами, что можно содрогнуться.

15.5. Статья 13 Конвенции декларирует: «Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе…»

Я прошу прокуратуру Москвы (Приложения 15, 17, 23, 27), чтобы она восстановила законность, нарушенную правительством Москвы в отношении моей собственности. Притом я объявляю свой возраст и пенсионный статус и привожу выдержку из закона о «О прокуратуре», обязывающую ее возбудить иск от моего имени против властей Москвы. Прокуратура Москвы вместо этого переправляет мое письмо в подчиненную прокуратуру ЮЗАО Москвы, а последняя отвечает: «…все споры граждан с префектурой ЮЗАО при предоставлении им жилья при сносе домов, подлежащих сносу, рассматриваются в судебном порядке». Прокуратура как будто не читала в моем заявлении о том, что власти Москвы нарушают Конвенцию и Конституцию, отчуждая мою собственность. Вместо того чтобы начать немедленное расследование объявленных мной нарушений, прокуратура пишет мне совсем не о том, о чем я ее в действительности прошу.

Я прихожу в Генеральную прокуратуру России с жалобой на прокуратуру Москвы (Приложение 19), и эта моя жалоба почти начинается словами: «Статьей 10, пункт 5 Федерального закона от 17.01.92 №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» «Запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются». Но именно это сделала прокуратура Москвы». Прокурор из Генеральной прокуратуры РФ читает эти слова и тут же при мне пишет на бумажке «Ваше обращение по жилью направлено в прокуратуру Москвы» и отдает эту бумажку мне в руки. Разве это «эффективное средство правовой защиты в государственном органе»? Тем более что я в Генеральную прокуратуру не по жилью обращаюсь, которое у меня отличное без прокуратуры, а с жалобой на то, что прокуратура Москвы нарушает все известные мне законы и Конвенцию.

И если бы это было один раз. Собрав 98 страниц документов, доказывающих нарушения Конституции РФ и Конвенции действиями правительства Москвы и прокуратуры Москвы, я вновь направился в Генеральную прокуратуру России (Приложение 25). Но и на этот раз, как и в предыдущий, другой уже представитель Генпрокуратуры России вновь написал мне на бумажке: «в прокуратуру города Москвы». Права у меня на «эффективное средство правовой защиты в государственном органе», как видите, – нет.

Мало того, это так называемое «средство правовой защиты» фальсифицирует самое законы. Заместитель начальника Управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы г-жа Артамонова напрямую, в письменной форме фальсифицирует закон, пытается фальсифицировать мое правосознание. Она пишет мне: «Заявителю одновременно разъясняю, что согласно статье 8 Жилищного кодекса РСФСР принятие решения о сносе жилого дома входит в компетенцию Правительства Москвы». Как будто она не знает, что Жилищный кодекс вступил в силу до принятия Конституции и поэтому согласно Конституции «должен применяться в части, не противоречащей Конституции». Это, во-первых. Во-вторых, в статье 8 этого архаического Кодекса вообще не ведется речи о жилье частной собственности в многоквартирных домах, ибо такой частной собственности вообще не было до принятия нынешней Конституции. Там же, в упомянутой статье, идет речь только о государственной и общественной собственности. Притом сносить жилье можно только по разнарядке Совета Министров РСФСР, которого нет сегодня в природе. Притом сносить можно только ветхое жилье, которое грозит жильцам его смертью. Притом сносить его может не правительство Москвы, на чем настаивает г-жа Артамонова, а «исполнительный комитет московского городского совета народных депутатов», то есть советской властью, каковой тоже ныне нет в природе.

Поэтому я и апеллирую к Европейскому Суду на отсутствие в России для меня «эффективного средства правовой защиты в государственном органе». Из 2005-го. И это только начало. В дальнейшем я докажу, что прокуратура оставила без каких-либо последствий факт покушения на нашу жизнь властями Москвы, расследованный милицией и переданный прокуратуре.

15.6. Статья 14 Конвенции провозглашает «пользование правами и свободами без какой либо дискриминации по признаку… имущественного положения или по любым иным признакам». Обратимся к Постановлению Правительства Москвы, которым оно лишает меня собственности (Приложение 53). И сравним отношение мэра Москвы к нашей семье, в отношении которой нужно «обеспечить переселение» из безапелляционно «сносимого дома», то есть нашей собственности, с отношением мэра Москвы к Всесоюзному институту лекарственных и ароматических растений («ВИЛАР»). У этого института тоже нужно «снести» его собственность – простой одноэтажный барак по сравнению с нашим 4-х этажным кирпичным, жилым 43-летним домом. Другими словами, сравним простую российскую семью с государственным институтом, который в основном заботится о сохранении мумии Ленина от гниения.

О нашей собственности в Постановлении сказано так: «Префекту обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома». Как видно, сантиментов не разводят, несмотря на то что «сносят» мою собственность, а нас «переселяют» словно мы безответные животные. Притом, мы даже не знаем целый год со времени написания этого постановления о том, что нас «сносят». Ведь животных тоже не уведомляют в случае их «переселения».

К ВИЛАРу отношение совсем другое. Цитирую Постановление: «Возложить на Управление… Москвы функции инвестора на проектирование и строительство нового хозцентра ВИЛАР для перебазирования существующего хозцентра. Принять к сведению согласие института ВИЛАР осуществить вывод хозцентра из мкр. 6А во вновь построенный хозцентр. Департаменту… Москвы предусмотреть в инвестиционной программе строительство объекта (этого самого «хозяйственного блока» - мое) за счет средств городских источников финансирования».

То есть, мэр прекрасно знает правила «уважения собственности», не принадлежащей ему. Он знает, что согласно Конвенции и Конституции РФ все собственности, вне зависимости, большие они или малые по размеру, равноправны. И он прекрасно знает, как ему надо поступать в случае, если чью-то собственность ему потребовалось снести. Во-первых, мэр уважительно пишет: «принять к сведению согласие института ВИЛАР осуществить вывод хозцентра…» То есть, прежде чем писать свое постановление мэр получил согласие у института на снос его собственности. Согласие просто так не дается. Нужно возбудить заинтересованность в согласии. Эта заинтересованность ВИЛАР состоит в том, что вместо разваливающегося барака ВИЛАР получает новый «хозблок». У нас же согласия никто не спрашивал и «к сведению» никто ничего «не принимал». Притом мэр пре красно знает, что этот «хозцентр» – барак и не чета нашему дому, у которого в собственниках кроме самого мэра еще куча простых граждан России. Однако мэр не пишет об этом бараке как о нашем доме «сносимый», он называет это ласково - «вывод».

Во-вторых, мэр дает указание: «проектировать и строить новый хозцентр…». Вместо старого барака институт получит новенький. Вот она заинтересованность в согласии. Почему бы и для нас не построить новый дом, точно такой же, как мы имеем, и так же отделать в нем нашу квартиру как она отделана у нас? Скорее новый дом и новая квартира в нем должны быть даже лучше, учитывая сам факт обращения к нам за разрешением снести наш дом, получить наше согласие и «принять его к сведению». Точно так же как новый сарай лучше старого сарая для института ВИЛАР, на что мэр «получил согласие» и «принял его к своему сведению».

В третьих, для ВИЛАР мэр не пожалел и третьего пункта в своем Постановлении, тогда как для нашей семьи и для всех остальных насильно «переселяемых» людей-собст*венников обошелся одним. Вот этот пункт, очень уважительный: «Москомархитектуре в сроки, согласованные с заказчиком (мое выделение), разработать исходно-разрешитель*ную и проектно-сметную документацию на строительство хозцентра ВИЛАР…»

Если все изложенное не дискриминация мелких собственников, таких как я, по сравнению с крупным собственником, таким как институт ВИЛАР, по «имущественным признакам», или по признаку «государственный» и «частный», не говоря уже о «любых иных признаках» статьи 14 Конвенции, то мне будет непонятно, что такое вообще дискриминация.

Кроме того, нас дискриминирует суд по сравнению с публичными властями Москвы, затягивая рассмотрение моей Жалобы, и всячески ускоряя рассмотрение исков префектуры против нас (см. пункт 14.6 настоящего Заявления). А также удовлетворяя ничем не обоснованные иски властей против нас, и не удовлетворяя обоснованную мою Жалобу на беззаконие властей.

Нас дискриминирует прокуратура всех уровней по сравнению с властями Москвы, отмахиваясь от моих жалоб на власти, как от назойливой мухи (см. пункт 14.3 настоящего Заявления). По этому же самому признаку «власть и человек» нас дискриминирует администрация Президента, Конституционный Суд, законодательная власть Москвы. (См. пункты 14.3, 14.2, 14.5, 14.6 настоящего Заявления).

15.7. Статья 17 Конвенции запрещает государству, группе лиц или лицу «совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод или на их ограничение в большей мере, чем это предусмотрено в Конвенции». Правительство Москвы в постановлении мэра Москвы (Приложение 53) упраздняет наше право владеть, пользоваться и распоряжаться нашим имуществом (статья 1 Дополнительного Протокола к Конвенции), так как распоряжается нашим имуществом, даже не ставя нас об этом в известность. Оно же дискриминирует нас при этом по сравнению с институтом ВИЛАР, нарушая статью 14 Конвенции (там же). Россия не предоставляет мне в лице своей прокуратуры всех рангов права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, тем самым способствует упразднению моих прав и свобод, защищенных Конвенцией. Более того, обязанная защищать закон, прокуратура фальсифицирует закон, обманывает меня с тем, чтобы я не мог воспользоваться своими правами, защищенными Конвенцией. (См. пункт 14.3 настоящего Заявления). То есть способствует властям Москвы к упразднению моих прав и свобод.

Суд фактически конфискует нашу собственность и заставляет нас покинуть ее (см. пункт 14.6 настоящего Заявления). Этот же суд заставляет нас силой своего решения принять ту собственность, которая нам не нравится, которая нам и даром не нужна, попутно заставляя нас нарушить закон своей страны о «притворной сделке» (пункт 14.6 и Приложение 49). То есть, суд тоже упраздняет наши права и свободы, защищенные Конвенцией, в большей степени, чем это предусмотрено в Конвенции. Таким образом, как само государство Россия, так и ее указанные власти действуют в направлении упразднения моих прав и свобод, признанных Конвенцией. Из 2005-го: в дальнейшем это нарушение Конвенции будет доказано все новыми и новыми фактами.

15.8. Статья 2 Протокола 4 к Конвенции декларирует каждому право на свободу передвижения и свободу выбора местожительства. Я выбрал это место, купил его, отремонтировал и, так как мне уже 66 лет, мечтал закончить в своей квартире свои дни. Не очень приятно в таком возрасте менять местожительство, тем более что тебя выбрасывают из него как собаку, заменяя твое местожительство тем, к чему ты испытываешь отвращение, тем районом местожительства, к которому также испытываешь отвращение. И все это насильно, через суд, который и принимать-то такие дела к рассмотрению по закону не имеет права. Но принимает (см. пункт 14.6 настоящего Заявления и Приложения 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51). И тем самым попирает мое неотъемлемое право, предоставленное мне указанной статьей Конвенции, на свободу выбора местожительства.

Далее я должен рассмотреть ограничения, которые предусмотрены Конвенцией для этого моего права. Согласно Конвенции это мое право может быть ограничено законом, действовать который может только в демократическом обществе. Притом в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

Государство Российское, любой его орган или должностное лицо, в том числе и муниципалитет, в своем решении об ограничении этого моего права должны мне представить вразумительные предварительные объяснения по перечисленным основаниям ограничений. Этого не сделано. Тогда я вынужден сам ответить на эти вопросы.

[Борис Синюков]

Национальной безопасности мое жительство в своей квартире не угрожало до решения властей Москвы о сносе дома вместе с моей квартирой. Почему эта угроза национальной безопасности может возникнуть? Значит, национальная безопасность исключена как причина. Или ее бы мне объявили.

Об общественном спокойствии можно сказать то же самое. За все свое проживание в этой квартире я никогда не привлекал внимания властей по этому поводу. О том, что надо снести мою квартиру и весь дом «для поддержания общественного порядка» может сказать только сумасшедший. Для предотвращения преступлений – тем более. Об охране здоровья или нравственности в результате сноса моей квартиры говорить даже стыдно. И, наконец, права и свободы каких «других лиц» надо защитить сносом моей квартиры? У меня не хватает фантазии.

Значит, формула Конвенции «пользование этими правами свободы передвижения и выбора местожительства, не подлежащими никаким ограничениям» должна применяться ко мне без всяких ограничений, предусмотренных Конвенцией.

В России все-таки есть закон, по которому меня можно принудить к «выбору местожительства» как животное, насильно. Другими словами, выбросить из своей собственности, предоставив мне взамен то, что посчитают нужным дать мне власти Москвы по своему личному усмотрению. И этот закон Москвы от 9 сентября 1998 года № 21-73 не только попирает почти в каждом своем пункте Конвенцию, но и Конституцию России. Поэтому судить о «принадлежности к демократическому обществу» этого закона я предлагаю Европейскому Суду, так как Конституционный Суд России рассматривать мою жалобу на этот закон на данном временном этапе упорно отказывается. (См. пункт 14.5 настоящего Заявления).

Прямо в преамбуле Закон Москвы «устанавливает порядок и условия» экономической деятельности, каким является переселение (отчуждение прав пользования и распоряжения) из частной собственности, тем самым, попирая Конституцию РФ. Так как обязывает собственника не по свободной собственной воле распоряжаться своим имуществом, а «по решению органов власти города Москвы». И прямо в преамбуле не забывают упомянуть, что действуют «согласно Конституции», хотя эту самую Конституцию попирают. Одновременно попирают статью 1 Дополнительного Протокола к Конвенции и статью 2 Протокола 4 к Конвенции, так как я должен «выбрать» себе местожительство не свободно, а «по решению органов власти города Москвы».

В статье 1 правительство Москвы отождествляет слова «государственное» и «муниципальное», хотя в статье 12 Конституции РФ написано: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Закон Москвы декларирует отделение земли от строения, что запрещено законом России «Об основах федеральной жилищной политики» (статья 8, часть вторая). Затем своим постановлением «изымает» землю, на которой стоит частное домостроение, нарушая попутно пункт 1 статьи 36 Конституции РФ, причем «изымает» абсолютно бесплатно, как пират. Здание начинает висеть в воздухе. Тогда Правительство Москвы, основываясь на своем же незаконном постановлении, пишет второе свое «желание», называемое «Решением», уже априори незаконное, «об освобождении» висящего в воздухе дома от его собственников. И это прямое нарушение статей 2, 3 (ч. 4), 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ. И если учесть, что собственник жилья свободно выбрал свое местожительство, из которого его «выселяют» власти в удобное для властей место, то это является нарушением прав человека на свободный выбор местожительства. В статье 2 критикуемого закона Москвы это выглядит так: «Органы исполнительной власти города на основании Постановления Правительства Москвы принимают Решение об освобождении жилых помещений, принадлежащих гражданам на праве собственности».

Мало того, по статье 4, часть 3 «собственнику жилого помещения» вместо его собственности «предоставляется жилое помещение по договору найма», он из собственника жилья превращается в нанимателя жилья. Притом там, где не сам собственник свободно выберет себе местожительство, а «в районах массовой застройки». И это не безобидный факт как может сразу показаться. «Районы массовой застройки» – это самая окраина Москвы, где преимущественно строятся дома по самым старым проектам, и эти дома предназначены, если так можно выразиться, для плебса, тихой сапой переселяемого из центра на окраины Москвы. Можно в этих условиях говорить о свободе выбора местожительства?

Статья 5 прямо распространяет власть Москвы на частную собственность граждан, отбирая у них свободный выбор местожительства.

Я должен добавить, что этот антиконституционный закон Москвы применен судом к моей семье, к моей собственности, запрещая мне свободу передвижения и свободу выбора местожительства (Приложения 39, 44). Из 2005-го. Закон этот применен, но после того как Конституционный Суд потребовал от районного суда его решение с применением этого закона, районный Зюзинский суд просто вычеркнул этот закон из уже объявленного и написанного решения. Этот факт будет изложен в дальнейшем.

15.9. Статья 6. Право на справедливое судебное разбирательство. Основная мысль этой статьи заключена в следующих словах: «Каждый в случае спора о его гражданских правах… имеет право на справедливое… разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом.

Факт сравнительной продолжительности разбирательства моей Жалобы против властей и иски властей против меня проиллюстрирован на примере пыток №7, №8 в пункте 15.2 выше, а также в пункте 14.6. И если я заявляю о пытках в суде и судом, то о справедливости суда можно только мечтать.

Еще о «справедливости» суда, упрощенно. Мэр Москвы, игнорируя Конвенцию и Конституцию собственной страны, пишет свое официальное постановление, обязывающее меня выметаться из моей собственной квартиры туда, куда пожелал мэр. Притом делает это в тайне от меня, а затем просто-напросто посылает ко мне свои «войска» чтобы осуществить свой произвол. Когда я отказываюсь, он подает на меня в суд, а суд принимает, рассматривает и удовлетворяет этот абсурдный и беззаконный иск (Приложения 45 – 51).

Весомее это выглядит примерно так. Допустим, мэру нравится французская земля, он там хочет построить свои дома. Но на этой земле живут французы в своих домах. Вот мэр и пишет бумагу: землю отобрать, французов переселить в Антарктиду, их дома снести, освободить место для своих домов. Затем посылает ультиматум французам, французы не хотят в Антарктиду и подают на московского мэра в суд. Мэр тоже подает на французов в суд: заставить исполнить желания мэра. Суд отказывает французам, но удовлетворяет желание мэра Москвы. Это точный аналог моей ситуации. Разве можно говорить здесь о справедливости суда?

Еще о справедливости судебного разбирательства. Повторю: перед судьей на столе – два дела. Одно – властей, желающих выбросить меня из моей собственности. Другое – мое, желающего пресечь эти преступные поползновения властей (Пункт 14.6). Получается, что сегодня судья слушает дело, как власти меня собираются беззаконно выселить, а завтра – дело, по которому власти не имеет на это законного права. И таким образом: через день судья рассматривает по делу, не объединяя их в единое производство для всестороннего изучения фактов. Зададимся вопросом: почему судья не объединяет эти дела? Так ведь сразу станет видно, что муниципалитет творит беззаконие, а все законы на моей стороне. В объединенном-то деле это будет нагляднее. Кроме того, судья знает, что он не имеет законных оснований даже принимать иск властей к рассмотрению о моем «выселении». Вот он и рассматривает эти абсолютно взаимосвязанные дела по отдельности. Притом, всячески ускоряя производство по иску префектуры и всячески замедляя производство по моей жалобе. В надежде, что сломит нас.

Суд на меня оказывает прямое давление, чтобы я добровольно согласился с денежной «оценкой» моей собственности префектурой, для меня неприемлемой. А как же я тогда могу расценивать слова судьи «Ну, это Вы уж слишком!» в ответ на мое упоминание Конституции в защиту моего права самому оценивать мою собственность? Или факт неоднократного повторения судьей: «Соглашайтесь на квартиру по улице Шверника, а то и ее можете потерять», то есть явно выступал на стороне префектуры, одной из сторон процесса. И не только выступал на одной стороне процесса, но и запугивал меня.

Я не согласился. Суд удовлетворил иск властей и выбросил меня из моей собственности, а собственность изъял в пользу властей.

Для иллюстрации факта нарушения Конвенции о разумности срока судебного разбирательства я должен еще раз обратить внимание Европейского Суда на несложность, простоту ситуации. Не надо ни дорогостоящих и длительных экспертиз, ни большой юридической учености, невозможно адвокатское крючкотворство, на преодоление которого потребовалось бы много времени и сил. Все ясно как день. Всего-то и надо: отменить незаконное «хотение» мэра. Для этого нужны даже не месяцы, не дни, а – часы. Вот с такой именно позиции я рассматриваю разумный срок.

Первый федеральный судья Сухова, к которой я обратился с жалобой по защите моих прав человека, воспользовавшись моим незнанием правил процесса и финансовой невозможностью нанять адвоката, противозаконно направила меня искать и представить ей то постановление мэра, которое я обжалую. Тогда как представить упомянутое постановление она должна была не меня заставить, а у мэра, который его написал. На поиски я потерял 46 дней, с 04.04 по 20.05.02, тогда как согласно ГПК РСФСР жалоба моя должна быть рассмотрена в 10-дневный срок (Приложение 33).

Второй федеральный судья Ахмидзянова в лице своего секретаря направила меня к судье Пименовой, не объяснив причин.

Третий федеральный судья Пименова, около двери которой я тоже в свои 66 лет простоял в очереди полдня, только глянув на мое заявление, направила меня к судье Мартусову, тоже без объяснения причин.

Четвертый федеральный судья Мартусов, продержав у себя мое заявление 7 дней, с 20 по 27 мая, из положенных 10 дней по закону для его рассмотрения, вновь направил меня к судье Пименовой, даже не рассматривая мое заявление по существу.

Пятый федеральный судья, вновь Пименова, рассматривала мое заявление три дня, с 27 по 30 мая. Но вручила мне свой отказ в рассмотрении задним числом, 30 мая от 27 мая, форменным образом украв у меня 3 дня из 10, предоставленных мне законом для обжалования ее определения в кассационной инстанции (Приложение 33).

Кассационная (шестая) инстанция рассматривала мою жалобу 17 дней, с 3 по 20 июня 2002 г. вместо 10 дней по закону. Мало того, эта инстанция, несмотря на мою прямую просьбу и совершенную ясность дела, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а вновь направила ее на повторное рассмотрение в тот же суд (Приложение 36), который мне отказал в рассмотрении моей жалобы. Тем самым, как я считаю нарочито, превышала разумный срок больше месяца, с 20.06 по 22.07.02, когда суд первой инстанции стал вновь рассматривать мою жалобу. Повторю, что жалоба по закону должна быть рассмотрена в течение 10 дней.

Седьмой по счету федеральный судья Ахмидзянова, уже один раз отправившая меня к другому судье, назначила процесс на 22.07, но ответчики – представители правительства Москвы и муниципалитета – не явились. Не спросив моего согласия рассматривать дело в отсутствие ответчиков, так как дело совершенно ясное, судья Ахмидзянова перенесла процесс на 7.08.02. Через 15 дней, один ответчик, представитель правительства Москвы, вновь не явился. Однако я выразил желание рассматривать мою жалобу в отсутствие ответчика, так как надо было отменить всего-навсего совершенно беззаконное постановление правительства Москвы в той части его, которая касается лично меня. Однако судья вновь отложила начало процесса, теперь уже до 29.08.02. В общей сложности суд откладывался, не начинаясь, с 22.07.02 до 17.10.02. Общее же время рассмотрения Жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции из-за этого составило 163 дня, в 16 раз дольше положенного срока. Притом, состоявшееся, наконец, судебное заседание – чистая формальность на полчаса с тем, чтобы имитировать суд. И снова отказ. И снова кассационная инстанция.

Описанный «неразумный срок» будет выглядеть еще ярче в сравнении со следующими данными. Муниципалитет подал иск к моей семье о прекращении права собственности на квартиру и выселении нас из нее. Судья Ахмидзянова, снижая «разумный срок» для рассмотрения иска властей к нам, 28.06.02 дала нам только три часа для раздумья по поводу предложения нам муниципалитетом заменяющей квартиры. И заседания суда по иску к нам префектуры проходили 21, 26, 28 июня, то есть почти непрерывно. Притом, в то же самое время, когда должна была рассматриваться моя жалоба на нарушение прав человека.

Моя Жалоба на нарушение моих прав человека гуляет по судам с 04.04.02 более 160 дней без окончательного разрешения, тогда как должна гулять не более 10 дней по закону. А вот для исков публичных властей против нашей семьи (дела №2-2182/02 и № 2-2882/02) закон устанавливает в три раза больший срок – 1 месяц. Тем не менее, дело №2-2182/02 назначено к рассмотрению 06.06.02 и 28.06.02 завершено, за 22 дня. Второе дело против нас № 2-2882/02 назначено к рассмотрению 21.08.02 и 28.08.02 завершено, за 7 дней. Притом, именно мы попросили отсрочить суд на 7 дней, так как один из ответчиков, наш сын, отсутствовал дома, и повестка ему не могла быть вручена. Иначе бы суд по разбойному изъятию нашей собственности публичными властями мог бы завершиться в тот же день 21.08, когда и начался. Итого, на два судебных процесса по искам публичных властей против нашей семьи одному и тому же судье потребовалось в общей сложности всего 23 дня. Так что суд не может ссылаться на свою чрезмерную занятость при рассмотрении моей жалобы на нарушение моих прав человека (дело №2-2390/02). Так как все три дела рассматривает один и тот же судья Ахмидзянова Н.Ф., причем практически в одно и то же время. Почему тогда моя жалоба на действия публичных властей «гуляет» по судам более 160 дней? В 16 раз превышен законный срок для ее рассмотрения, тогда как для исков публичных властей против нашей семьи законный срок сокращен судом в среднем в три раза.

О беспристрастности суда к сторонам процесса. Перед судьей лежат два дела. Одно – префектуры против меня, желающей выбросить меня из своей собственности. Другое – мое, желающего пресечь эти преступные поползновения префектуры. И судья в первом случае ведет дело, как будто тушит пожар, а во втором случае дело безосновательно тянется четыре месяца. Хотя на рассмотрение первого дела законный срок – месяц, а для второго дела – 10 дней. (См. также пункт 14.6 настоящего заявления).

Второй пример на «беспристрастность». В статье 221 ГПК РСФСР сказано: «Суд или судья оставляет заявление без рассмотрения, если в производстве этого же или другого суда имеется дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». В производстве Зюзинского суда, у того же федерального судьи Ахмидзяновой до возбуждения дела № 2-2882/02 (Приложение 44) имелась наша Жалоба (Приложение 33), прошедшая кассационную инстанцию и возвращенная на новое рассмотрение (дело № 2-2390/02). По указанным двум делам – те же самые стороны, тот же самый предмет и те же самые основания. Об этом суд информирован нами в Отзыве ответчика на иск № 2-2882/02 от 21.08.02 (Приложения 45, 46) под заголовком «Непредоставление ответчику судом права на справедливое судебное разбирательство». Эта информация оставлена судом без внимания, хотя и сам суд без нашего напоминания должен был применить статью 221 ГПК РСФСР. Но не применил.

Третий факт «беспристрастности». В судебном заседании по делу 2-2882/02 (см. Замечания на протокол судебного заседания от 28.08.02, утвержденный судом и находится в кассационной инстанции – Приложение 54) зафиксирован следующий диалог.

Суд мне: «Как же Вы считаете надо решить вопрос иска, если Вы требуете дело закрыть без рассмотрения?»

Я суду: «Истцу и ответчику надо возвратиться на первоначальную их позицию. Истец должен предложить ответчику заключить равноправный договор о сносе собственности ответчика. Договор этот согласно Конституции РФ заключается без всякого вмешательства и давления извне».

Суд явно озабочен проблемой властей, а проблема эта у властей – выбросить меня из моей собственности как собаку. У суда явно проглядывает забота – угодить властям и не допустить меня решить проблему по Конституции РФ и Европейской Конвенции. И представьте себе, суд решил проблему властей так, как власть затребовала от него. Если бы это было не так, как я написал, моя кассационная жалоба по делу 2-2882/02 (Приложения 48, 49, 50, 51) не лежала бы в кассационной инстанции. А если бы кассационная инстанция, в свою очередь, была бы беспристрастной, то она бы рассмотрела дело по существу и отказала бы властям в иске против моей семьи, как я требовал, а не отправила бы его на новое рассмотрение в тот же суд.

Пристрастность суда первой инстанции охарактеризована также в Заявлении об отводе судьи от 11.11.02 (Приложение 65).

О независимости суда. Во-первых, когда представитель муниципалитета (истец) опаздывал в судебное заседание на 2,5 часа (21.06.02), то не только я, но и трое других ответчиков, ждали его у дверей зала суда по решению судьи. Однако, у этого же судьи, как я показал немного выше, если ответчиком являются власти, то дело непременно откладывается, притом не на часы и считанные дни, а сразу на 22 дня. Во-вторых, разве может независимый судья по телефонному звонку истца – муниципалитета заставить ждать около своих дверей исстрадавшихся ответчиков – простых россиян? В третьих, разве независимый судья способен позвонить одной из сторон процесса, в данном случае властям, а затем направить к этой стороне другую сторону процесса, представителя народа, дескать, я договорилась, идите и послушайте, что Вам скажут. Именно так поступила судья Ахмидзянова по отношению ко мне 28.06 и 22.07.02. И разве может независимый от властей судья рекомендовать мне несколько раз подряд принять заведомо неприемлемое для меня предложение властей, а то я и «это потеряю». А как мне воспринимать восклицание судьи: «Ну, это Вы уж слишком!»? Это воскликнула судья Ахмидзянова 21.06.02 в зале суда, когда я заявил, что согласно Конституции только я определяю цену своему имуществу, и никакой муниципалитет, он же истец, не имеет права это делать в отношении моего имущества.

Заявление о «pending cause» (продолжающемся, «подвешенном» деле) по терминологии Европейского Суда. Из всего того, что я написал выше в пунктах 14 и 15 настоящего заявления следует, что суд общей юрисдикции в угоду властям всячески затягивает рассмотрение моей жалобы в защиту прав человека, и всячески ускоряет два дела, направленные властями против меня и против моих прав, защищенных Конвенцией.

Кассационная инстанция суда не хочет рассматривать дело о защите прав человека, подменяя его как бы материальной претензией. Кассационная инстанция, направляя мою жалобу на повторное рассмотрение 20 июня 2002 г. в суд первой инстанции, не могла не знать, что она обязана решить его тут же, притом сама. До 17 октября 2002 года суд первой инстанции даже не начал рассматривать мою жалобу повторно. Это примерно 120 дней, тогда как по закону решение должно быть принято в течение 10 дней. То есть, кассационный суд прекрасно понимал, направляя мою жалобу на повторное рассмотрение, как об этом уже сказано выше, что ее там будут тянуть, сколько представится возможным. Но стоило бы кассационному суду принять мою жалобу к своему рассмотрению по существу, о чем я настойчиво просил, как решение было бы давно уже принято, примерно до 1 июля, если не еще ранее. Но кассационная инстанция не захотела защитить мои права непосредственно, как только моя жалоба поступила к ней. Мне 66 лет, из которых я 15 лет фактически прожил под землей, в шахте. И неопределенный срок рассмотрения моей жалобы для меня не праздное дело.

Я заявил 20.05.02 четкие и ясные требования суду (Приложение 33). Они перечислены по пунктам. И я вправе был ожидать, что по каждому мной заявленному пункту мне будет дан судом ответ: прав я или не прав? И если не прав, то почему именно? Вместо этого дело до сих пор не решено, сроки, предусмотренные законом, превышены в 16 раз, и дело вновь оказалось в кассационной инстанции (Приложение 38). И ничто не мешает этой инстанции в третий раз отправить дело снова в первую инстанцию, и вновь на полгода. Повторяю еще раз, мне 66 лет и здоровье мое не бычье. Смерти моей ждет кассационная инстанция? Или смирения с нарушением моих прав человека?

Напротив, дела властей против меня по тому же самому вопросу, нарушающему мои права, суд решает как пожарник. Я пишу: объедините эти два дела, рассмотрите их совместно. Не слышат. В отзывах на иски ко мне властей я объясняю, объясняю, объясняю (Приложения 40 – 42, 45 – 52). Не читают. А если и читают, то не реагируют.

Конституционный Суд водит меня за нос как дурачка. (См. пункт 14.5 настоящего Заявления и Приложения 29, 30).

Я хочу заявить о том, что неопределенного срока рассмотрения Жалобы на нарушение прав человека, защищенных Конвенцией, не должно быть. Ибо если неопределенный срок есть, то это – нарушение Конвенции о разумности срока. Тем более что потенциальное нарушение моих прав становится все более реальным. Недаром я описал пытки над моей семьей, которых можно привести не восемь, а еще большее количество.

Формально я не могу обратиться в Европейский Суд ранее, чем получу окончательное решение кассационной инстанции как по моей жалобе, так и по иску властей к моей семье. А эти две судебные инстанции будут играть моими делами как в пинг-понг. И я не получу до смерти окончательного решения. Ничто формально не мешает судам играть в пинг-понг. Таким образом я никогда не получу окончательное решение кассационной инстанции, и никогда не смогу обратиться в Европейский Суд. Во всяком случае, до смерти.

Сделаю некое резюме на элементарном примере из многих примеров пункта 14.6, нарушении статьи 49-3 Жилищного кодекса. Суд первой инстанции, принимая свое решение о нашем «переселении» вопреки нашему согласию, нарушил этот закон, то есть стал преступником. Суд кассационной инстанции, куда мы подали жалобу, в частности и на это нарушение, не стал рассматривать это нарушение, отправив дело вновь в суд первой инстанции, то есть, стал соучастником в данном преступлении.

Поэтому, о каком соблюдении права на справедливое судебное разбирательство (статья 6, пункт 1 Конвенции) может идти речь, когда я прямо и обоснованно обвиняю суд первой и кассационной инстанций в преступлении перед законом?

Все изложенное в пунктах 15.1 – 15.9 позволяет обратиться к статье 34 Конвенции и считать себя жертвой нарушения Высокой Договаривающейся Стороной – Россией моих прав, признанных в Европейской Конвенции и в Протоколах к ней.

Из 2005-го. Вообще говоря, Европейский Суд применяет юридический термин pending cause в несколько ином смысле. Например, какое-либо нарушение Конвенции произошло до вступления Конвенции в силу в отношении России, до ратификации Конвенции в 1998 году. И это же нарушение продолжается после вступления в силу Конвенции, причем заявитель продолжает бороться с российскими властями и, наконец, подает жалобу в Европейский Суд, уже после вступления Конвенции в силу для России. В таком случае Европейский Суд учитывает и продолжительность нарушения, происходившего до ратификации, называя этот случай pending cause, длящимся, продолжающимся нарушением в русском переводе.

Но слово pending более правильно на русском звучит как «подвешенный», то есть «преднамеренно длящийся, продолжающийся», а это, вы сами видите, не одно и то же. В «преднамеренно подвешенном» деле ясна вина того, кто «подвешивает». Именно к этому я апеллировал.

Мне до сих пор неизвестна реакция Европейского Суда по этому поводу.

16. Окончательное внутреннее решение (Досье № 35993/02)

Уверен, что никогда, до самой своей смерти, учитывая мой возраст 66 лет, 15 лет работы под землей и те пытки, которым непрерывно подвергаюсь вот уже 8 месяцев со стороны публичных властей, я не получу в России «окончательного внутреннего решения». Поэтому прошу Европейский Суд рассмотреть мое дело в условиях pending cause (см. предыдущие пункты настоящего Заявления). Из 2005-го. Как видите, дожил. Может быть, и благодаря тому, что написал эту формулу в своей жалобе, так как 100-процентно уверен, что мои жалобы в России кто-то читал перед отправкой заказной почты в Страсбург. На этом я еще остановлюсь.

Нарушены мои права постановлением правительства Москвы в 09.09.01, но я об этом узнал, когда это постановление начала претворять в жизнь префектура ЮЗАО Москвы, выбрасывая меня из моей собственной квартиры, первоначально с 05.03.02 своим требованием, а потом с 06.06.02 и посредством суда.

Я много раз обратился к муниципальным властям, нарушающим Конвенцию, пытаясь их вразумить. Тщетно.

Я неоднократно обратился в прокуратуру Москвы и России. Тщетно.

Моя жена дважды и я трижды обратились к Президенту России. Тщетно.

Я четыре раза обратился в Конституционный Суд РФ. Трижды получил совершенно невразумительный и безосновательный отказ. Четвертый отказ – ожидаю.

Я обратился в суд первой инстанции 04.04.02 с жалобой на нарушение моих прав, декларированных Конституцией РФ. Меня гоняли от судьи к судье 5 раз. И отказали в принятии жалобы к рассмотрению.

Я обратился в кассационную инстанцию. Кассационная инстанция, несмотря на совершенную ясность дела и мою просьбу к ней, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а направила ее на новое рассмотрение в тот же суд первой инстанции. Притом так иезуитски сформулировав задачу нижестоящему суду (пункт 14.6 и Приложение 36), что тот рассматривал это дело 120 дней вместо 10 дней по закону. И отказал мне в восстановлении моих прав человека, гарантированных Конвенцией.

Я вновь 31.10.02 обратился в кассационную инстанцию затем, чтобы получить, как я совершенно уверен, еще 120 дней мучений. Наверное, теперь даже больше. Слушание в кассационной инстанции еще не назначено.

Между тем, власти, пытающиеся меня выбросить из моей собственной квартиры и, несомненно, узнав от судей (власти и суд при мне все время общаются по телефону, наизусть зная номера друг друга), что я направил жалобу на них, встрепенулись. И тут же вчинили иск нашей семье, совершенно ошеломительный для тех, кто читал Конвенцию: собственность нашу отобрать и отдать ее властям Москвы, а нас «переселить» как животных. Послушный суд тут же иск удовлетворил. Я намеренно опускаю подробности, так как фактически было три иска (см. пункты 14.6 и 15.9), как под копирку.

Притом у суда с этими исками получилось так быстро (по сравнению с моей жалобой), что кассационная жалоба на второй из этих исков опередила кассационную жалобу на отказ в рассмотрении моей жалобы на нарушение прав человека, декларированных Конвенцией.

Кассационная инстанция при рассмотрении моей кассационной жалобы поступает совершенно невообразимо. Она вновь не рассматривает существо дела, а чисто формально отправляет дело о грабеже моей семьи властями на повторное рассмотрение в суд первой инстанции. (См. пункты 14.6 и 15.9). Хотя там такие вопиющие нарушения судом первой инстанции всех известных российских законов и самой Конвенции, что в здравом уме их просто невозможно представить.

Кассационную жалобу в кассационную инстанцию об отказе судом первой инстанции в рассмотрении нарушений моих прав человека я направил и уверен, что опять буду ждать полгода. Но она оказалась в кассационной инстанции позже, чем жалоба на действия властей и суда по конфискации моей недвижимости. Хотя возбуждена была намного ранее, точнее 04.04.02 по сравнению с 06.06.02. Повторю еще раз: нарушения Конвенции по моей жалобе настолько явны, что их рассматривать надо не месяцы, не дни, а – часы.

Мало того, кассационная инстанция по делу о выселении моей семьи отменила это выселение первой судебной инстанцией, но письменное это решение до суда первой инстанции еще не дошло. Не дожидаясь поступления этого решения кассационной инстанции для того, чтобы пересмотреть дело, суд первой инстанции вновь возбуждает, уже третье дело о нашем выселении (Приложение 63). Получается, что суд первой инстанции будет одновременно рассматривать два дела между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям: одно вернувшееся из кассационной инстанции, другое – вновь начатое. Но возбужденное вновь дело как раз и показывает, что повторное рассмотрение суд первой инстанции не особенно интересует, так как она уже возбудила новое дело. Получается пинг-понг, а моя семья при этом – шарик.

В этой связи я хочу заявить о следующем.

Я задаю себе вопросы. Способна ли кассационная инстанция быть надежным и эффективным средством правовой защиты, если она видит (я довел до нее) явные нарушения законов судом первой инстанции, но не обращает на них внимания, формально отправляя дело на пересмотр, но не указывая, почему именно? И начинает играть с судом первой инстанции в пинг-понг.

Обязан ли я вновь и вновь прибегать к одному и тому же средству (кассационной инстанции) без надежды на успех? Ведь моя жалоба, уже один раз побывав в кассационной инстанции, вновь вернулась к ней через четыре месяца нестерпимых ожиданий и пыток надо мной, не продвинувшись в защите моих прав ни на миллиметр.

Имеет ли перспективы на успех такое хождение моей жалобы по заколдованному кругу?

Имею ли я право думать о кассационной инстанции, что она не гарантирует рассмотрение жалобы по существу? Думаю, что да. Ибо, когда моя жалоба попала в нее в первый раз (Приложение 35), эта инстанция не только не потрудилась определить своего отношения к существу жалобы, но и сориентировала суд первой инстанции на отказ в ее рассмотрении. (См. пункты 14.6 и «пытка №2» в пункте 15.2). Может быть, в таком случае я не обязан вновь и вновь прибегать к средствам, которые неадекватны, неэффективны и сомнительны? Может быть, хватит трех моих обращений в кассационную инстанцию по одному и тому же делу? И еще два обращения на очереди, так как я в этом уверен на 100 процентов, ибо сам факт возбуждения нового, третьего иска властей в период, когда из кассационной инстанции дело еще не вернулось. Сколько можно ходить по заколдованному кругу?

Жалоба поступила в кассационную инстанцию (Приложение 35). Из нее ясно видно, какие статьи Конвенции я считаю нарушенными. Прямая обязанность кассационной инстанции выразить к этому свое отношение, тем более что я ее об этом прошу. Но кассационная инстанция игнорирует суть жалобы и «рекомендует» суду первой инстанции только рассмотреть «вопрос возможности ее принятия к рассмотрению». Суд первой инстанции, в точности выполнив «указание», отказывает мне. И жалоба второй раз возвращается в кассационную инстанцию, на круги своя. Или это не похоже на пинг-понг?

Я вынужден утверждать, что существует очевидная практика постоянных нарушений кассационного обжалования, несовместимых с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в отношении этих нарушений, в результате чего разбирательства в национальных судах бесполезны. Иллюстрация: выше упомянутые обращения к Президенту и в Генеральную прокуратуру. (Пункты 14.2 и 14.3 настоящего заявления).

Другой иллюстрацией является совершенно бессовестное (да, это так!) и беззаконное решение суда первой инстанции о конфискации моей недвижимости (удовлетворенный судом иск, приложение 44), кассационная жалоба на которое поступила в кассационную инстанцию (Приложения 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51). Замечу, что основа отзывов на иск и кассационной жалобы – невозможность по закону даже принимать судом такой иск властей к рассмотрению. Прямая, несомненная и единственная обязанность кассационной инстанции – решение суда первой инстанции отменить, и дело производством прекратить из-за полной неосновательности иска властей по закону.

А кассационная инстанция что делает? Она возвращает дело в суд первой инстанции на повторное рассмотрение. Она, видите ли, не нашла вопиющих и многочисленных нарушений закона в самом факте принятия судом иска к производству. Она, видите ли, всего лишь немного недовольна тем, что мне вместо конфискованной квартиры дали квартиру, в которой невозможно жить, что она в два раза дешевле. Сам факт конфискации собственности, защищенной Конвенцией, кассационную инстанцию не интересует. (Уже 20 дней я не могу получить это решение кассационной инстанции при сроке не более 3 дней. При получении это решение будет отправлено дополнительно, в виде Приложения 64).

И именно поэтому я озабочен защитой своего права на национальном уровне. И именно поэтому считаю, что использовал абсолютно все возможности своей защиты, доступные мне в России. Не до смерти же мне наблюдать, как два суда играют в пинг-понг. И именно поэтому настаиваю на применении к моему делу правила pending cause.

Впрочем, суд кассационной инстанции еще 20.06.02 принял свое «окончательное» решение, превратив мою жалобу в шарик пинг-понга. (Приложения 35, 36).

Или рассмотрим последствия нарушения (из многих нарушений) судом только статьи 49-3 Жилищного кодекса. Суд первой инстанции, принимая свое решение о нашем «переселении» вопреки нашему согласию, нарушил этот закон, то есть стал преступником. Суд кассационной инстанции, куда мы подали жалобу, в частности и на это нарушение, не стал рассматривать это нарушение, отправив дело вновь в суд первой инстанции, то есть, стал соучастником в данном преступлении. Многие, точно такие же преступления следуют, из пункта 14.6.

В результате получается, что я хочу использовать, и фактически использовал все внутренние средства правовой защиты, но они оказались неэффективными. И неэффективными они оказались потому, что дело может изложенным образом продолжаться вечно. И кто же еще кроме Европейского Суда может остановить этот «пинг-понг»? (Статья 35 Конвенции).

Из 2005-го. Я до сих пор считаю, что это самый сильный пункт в моей жалобе. Я доказал и еще больше докажу в дальнейшем, что в России «сложилась практика нарушения Конвенции, когда обращаться к правосудию бессмысленно, так как государство к этому относится терпимо», хотя я бы сказал – «покровительственно».

Естественно предположить, что для России моя жалоба в такой форме и при таком содержании ни в коем случае не должна быть рассмотрена Европейским Судом.

А вот естественно ли, что Европейский Суд действительно не стал ее рассматривать?

[Борис Синюков]

17. Другие решения

17.1. Муниципальная власть Москвы. В разделе 14.1 настоящего Заявления подробно изложено как я обращался в различные инстанции (вплоть до мэра) муниципальной власти Москвы, пытаясь вразумить их, что они творят беззаконие со «сносом» моей собственности и «переселением» моей семьи туда, куда мы переселяться не хотим ни при каких обстоятельствах. Эта переписка представлена в Приложениях 1 – 14.

Все эти попытки оказались тщетными, что видно из упомянутых пункта 14.1 и Приложений. Более того, власти Москвы вели себя с моей семьей как рабовладельцы. И этим все сказано. Один только факт подачи трех исков в суд о нашем «переселении» и «прекращении нашего права собственности с передачей ее в собственность Москвы» показывает, насколько власти Москвы чувствуют себя рабовладельцами своих сограждан.

17.2. Администрация Президента РФ. Я всегда относился скептически к громкому титулу «Президент – Гарант Конституции». Ибо моего деда и моего отца убила власть, и никто им не «гарантировал» не только Конституции, но и самого права на жизнь.

Жена моя побеспокоила самого Президента Путина (Приложение 55) под названием «Жалоба на ущемление моих конституционных прав». Это письмо секретарь Президента переадресовал мэру Москвы, на которого собственно жена и жаловалась (Приложение 56). Тогда жена во втором письме (Приложение 57) напомнила своему Президенту, что сама еще в состоянии оплачивать пересылку своих писем, и просит Президента не о почтовых услугах, а чтобы прочитал, и гарантировал исполнение Конституции. Секретарь Президента обиделся на назойливость жены (Приложение 58), и во второй раз направил ее письмо «на рассмотрение» тому, на кого жена жаловалась. (См. также пункт 14.2).

Я уже трижды обратился к Президенту, чтобы он защитил меня от пыток (Приложение 52). Пока ответа нет, но я не сомневаюсь, что письма мои будут переадресованы, как и предыдущие тому два письма моей жены.

17.3. Прокуратура. В Конституции РФ не написано, чем должна заниматься прокуратура. Она представлена в Конституции только как «единая централизованная система» наподобие армии. В законе «О прокуратуре РФ» упомянуто в статье 1, что она должна «осуществлять от имени РФ надзор за исполнением действующих на ее территории законов». И хотя всем в нашей стране известно, что прокуратура – карательная власть, я не мог ее обойти, попытался привлечь ее к исполнению этого самого «надзора за выполнением законов», которые непрерывно нарушали в отношении меня власти Москвы.

Эти многочисленные попытки оказались также тщетными, что следует из Приложений 15 – 28 и пункта 14.3 настоящего Заявления. Более того, прокуратура в действительности оказалась карательным органом, хотя и пыталась это скрыть, фальсифицируя на каждом шагу законы, которые призвана охранять.

17.4. Конституционный Суд РФ. Никто кроме Конституционного Суда РФ не может отменить или прекратить действие закона Москвы «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» от 09.09.98 №21-73, который преднамеренно позволяет властям Москвы вопреки Конвенции и Конституции РФ грабить своих граждан и держать их в рабстве.

Об этом я написал свою жалобу в Конституционный Суд (пункт 14.5 настоящего Заявления). Жалоба была отвергнута Секретариатом Суда (Приложение 29). Я направил ее второй раз с письмом, объясняющим Конституционному Суду, что он не вправе жалобу отвергнуть (пункт 14.5). Жалоба вновь была отвергнута Секретариатом Суда (Приложение 30). Я в третий раз направил свою жалобу с письмом (Приложение 31), объясняющим Конституционному Суду, что он не вправе отвергать такие жалобы. Но Секретариат вновь ее отверг (Приложение 61). Тогда я направил жалобу в четвертый раз с письмом (Приложение 62). Теперь Секретариат Суда раздумывает, какую бы каверзу мне теперь устроить.

Замечу, что впустую переписываться с Конституционным Судом до своей смерти я не обязан. Я не обязан до своей смерти метаться между судом первой и кассационной инстанции как шарик пинг-понга вслед за своими жалобами. Поэтому прошу Европейский Суд признать эти мои попытки восстановить защищенные Конвенцией мои права как pending cause, подвешенным делом, намеренно подвешенным делом Российской Федерацией.

19. Изложение предмета жалобы и предварительные требования по справедливому возмещению

Прошу Европейский Суд по Правам Человека признать, что следующие, указанные ниже, административные, правоохранительные, законодательные, правоприменительные и судебные действия и решения противоречат вытекающим из Конвенции обязательствам Российской Федерации и являются нарушением указанных ниже соответствующих статей Конвенции и приложений к Ней:

19.1. Постановление Правительства Москвы от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)» и все последующие решения и действия муниципальных властей Москвы по исполнению этого Постановления – не соответствуют статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.2. Закон г. Москвы от 09.09.98 №21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» - не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.3. Официальные письма Генеральной прокуратуры Российской Федерации от 18.04.02 №24р-7, от 27.05.02 №24р-7 гражданину России Синюкову Б.П. – не соответствуют статье 13 Конвенции.

19.4. Официальные письма прокуратуры ЮЗАО г. Москвы от 18.03.02 № 87ж-02 и от 30.04.02 № 81ж-02 гражданину России Синюкову Б.П. – не соответствуют статьям 13, 34, 3, 4, 8, 17, 6 Конвенции, статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.5. Официальные письма прокуратуры г. Москвы от 25.04.02 № 32-239-02/21602, от 28.05.02 № 32-239-02, от 10.06.02 № 32-239-02/28900, 28903, 28905, 28907 гражданину России Синюкову Б.П. – не соответствуют статье 13 Конвенции, статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 17, 6 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.6. Официальные письма Администрации Президента РФ от 07.06.02 №А-26-08-177294 и от 05.07.02 №А-26-08-191129 гражданину России Синюковой Г.В. – не соответствуют статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.7. Решение Зюзинскогосуда первой инстанции г. Москвы от 28.08.02 по иску префектуры ЮЗАО Москвы к гражданке России Синюковой Г.В. о прекращении ее права собственности и выселении ее семьи из этой собственности с переходом ее права собственности в муниципальный фонд города Москвы (Дело №2-2882/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 13, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции.

19.8. Определение Зюзинского суда первой инстанции города Москвы от 27.05.02 по Жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на ущемление его прав человека властями города Москвы, декларированных Конвенцией, (Дело №2-2390/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции в части «разумности срока», «беспристрастности» и «независимости» суда, «справедливости судебного разбирательства».

19.9. ОпределениеМосковского городского суда кассационной инстанции от 20.06.02 по кассационной жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на ущемление его прав человека властями города Москвы, декларированных Конвенцией, (Дело №2-2390/02) – не соответствует статье 6 Конвенции в части «разумности срока», «беспристрастности» и «независимости» суда, «справедливости судебного разбирательства».

19.10. РешениеЗюзинского суда первой инстанции города Москвы от 17.10.02 по повторному рассмотрению указанной выше жалобы гражданина России Синюкова Б.П., направленной суду кассационной инстанцией, (Дело №2-2390/02) – не соответствует статье 6 Конвенции в части разумности срока судебного разбирательства, беспристрастности и независимости суда.

19.11. Решение (Определение) Московского городского суда от 24.10.02 по кассационной жалобе на решение Зюзинского районного суда от 28.08.02 по делу №2-2882/02 (по иску префектуры ЮЗАО Москвы о прекращении права собственности, выселении из этой собственности и переходом этой собственности в муниципальный фонд города Москвы – не соответствует статье 6 Конвенции.

19.12. Принятие Зюзинским районным судом к рассмотрению исков префектуры к семье Синюкова Б.П. №2-2182/02, №2-2882/02 и №2-3318/02 – не соответствует пункту 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, пункту 1 статьи 4, пункту 1 статьи 6, пункту 1 статьи 8, статье 14, статье 17 Конвенции, пункту 1, статьи 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.13. Производство по делу №2-2390/02 (жалоба Синюкова) в суде первой и кассационной инстанций – не соответствует пункту 1 статьи 6 Конвенции в части разумности срока судебного разбирательства, независимости и беспристрастности суда.

19.14. Действия публичных властей Москвы по преднамеренному отключению в квартире Синюкова воды и электроэнергии подпадает под запрет статьи 3 Конвенции и квалифицируется как пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение.

19.15. Действия судебных властей суда первой и кассационной инстанции по препятствованию доступа к правосудию (дело №2-2390), преднамеренное затягивания разумного срока, очевидные и недопустимые нарушения законов судами, игнорирование четко заявленных Синюковым нарушений Конвенции в определениях и решениях судов – все это также подпадает под запрет статьи 3 Конвенции и квалифицируется как пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

Обязать Российскую Федерацию устранить допущенные нарушения.

Из 2005-го. Ни от одного из этих пунктов я и сегодня не отказываюсь, несмотря на то, что их много. Но они все равно все должны быть рассмотрены Европейским Судом. Ибо, если бы Суд решил, что решения российских судов «о выселении» и по моей жалобе на мэра Москвы не соответствует статье 6 Европейской Конвенции, то это означало бы обязанность России пересмотреть только эти решения российских судов. Весь же остальной ужас, который творили публичные власти, прокуратура и президент над моей семьей, остались бы вне компенсации. То есть, у несправедливо четвертованного признали бы отрубление головы неправильным, а отрубление рук и ног – правильным.

Предварительные требования по справедливому возмещению (согласно статье 41 Конвенции).

1. Я хочу предъявить властям Москвы стоимость нашего имущества – квартиры с тем, чтобы они возместили нам то, что они фактически выбросили на ветер, снося с лица земли собственность моей семьи.

Муниципальные власти Москвы, зная, что наш дом они будут сносить, тем не менее, затратили деньги на капитальный ремонт дома. Значит, если дом капитально отремонтирован, то его нужно считать как бы новым, полностью восстановленным и даже улучшенным по сравнению с состоянием не только до ремонта, но и на момент постройки. Примеров тому в Москве – предостаточно. Старинные кирпичные, невысокие, экологически чистые дома с высотой потолков более 3 метров и с железобетонными перекрытиями в Москве высоко ценятся по сравнению даже с новыми железобетонными коробками. И их с большим удовольствием и успехом капитально ремонтируют. Наш дом – именно такой. И я как инженер с легкостью могу доказать, если потребуется, что наш дом сносится властями исключительно по неумению его вписать в новую застройку. Притом возможность вписывания его в новую застройку теперь уже утрачена, так как власти по глупости закрыли себе к этому путь, что не умаляет их ответственности.

Деньги на капитальный ремонт нашего дома затрачены большие: заменена кровля, реставрированы надкровельные сооружения, полностью заменена система отопления, водопровод, демонтирована система газового подогрева воды, смонтирована система горячего водоснабжения, заменено электроснабжение от подстанции до квартир, заменено санитарно-техническое оборудование, вентиляция. Освещена придомовая территория, заасфальтирован двор и произведен ряд других усовершенствований. Я потребовал от властей отчета о затраченных средствах (Приложение 59), но ответа не получил.

Поэтому делаю расчет затрат по аналогии. Дело в том, что 43 года эксплуатации дома, общий срок службы которого никак не меньше 100 лет, мы платили квартплату, одна часть которой шла на текущую эксплуатацию дома, другая же часть составляла амортизационные отчисления. Амортизационные отчисления делятся на две статьи: на реновацию (восстановление) дома и на его капитальный ремонт. На капитальный ремонт деньги истрачены, наши деньги. Деньги на реновацию остались у властей. Тоже наши деньги. Если власти решили снести дом, то выбрасывают на ветер уже потраченные деньги на капитальный ремонт, и поэтому должны нам их вернуть. Ведь мы их властям заплатили. Оставшиеся же деньги у властей на реновацию – тоже наши деньги, и впустую пропасть из нашего кармана они не должны.

Что означает капитальный ремонт дома? Это значит, что дом принял первозданный вид, как при постройке, только, учитывая научно-технический прогресс, он стал лучше, чем был построен. И должен служить людям, в том числе и нам, еще столько же лет, сколько служил до капитального ремонта. Другими словами, так как власти не хотят давать мне сведений о затратах, то к настоящему моменту можно наш дом считать за новый, расценки за квадратный метр какового общеизвестны, и составляют 1800 американских долларов за квадратный метр. Общая площадь нашей квартиры составляет 68,4 квадратных метра, поэтому рыночная цена квартиры составит 123120 американских долларов.

Снося наш дом, власти должны вернуть нашей семье 123120 USD.

2. Наша семья в период ремонта общей долевой собственности дома муниципальными властями в 1998 году затратила 16257 долларов на капитальный ремонт и отделку своей квартиры, на что имеется смета и документ об ее оплате нами (Приложение 60). 16257 USD нам должно возместить Российское государство.

3. Ни в одну предложенную нам квартиру в многоэтажных домах из железобетонных панелей не входят по высоте платяные и книжные шкафы, высота которых 2,6 м при той же высоте потолков в предложенных квартирах. Наша квартира имеет высоту потолков 3,1 м. Поэтому мы вынуждены заменять спальные гарнитуры и книжные шкафы, в которых нет ни единого следа физического износа, а цена их составляет 6 тыс. долларов.

Кухонный гарнитур, люстры, гарнитур прихожей специально заказаны по размерам нашей квартиры и ни в какую иную квартиру не подойдут. На них нет ни малейшего следа физического износа, а суммарная цена их – 7 тыс. долларов. Итого 13000 долларов. Эти деньги правительство России должно нам возместить. Замечу, что ко времени, когда Европейский Суд будет рассматривать мою жалобу, нас уже сломят власти и мы будем жить именно в таких условиях, затратив эти 13000 долларов. Если это будет не так, а лучше, то окончательный подсчет этой суммы в 13000 долларов может быть откорректирован.

4. Два переезда по русской пословице равно пожару, особенно для двух немощных пенсионеров, живущих на 130 долларов в месяц. Переезд и обустройство, включая упаковку-распаковку и установку вещей, обойдется нам не менее чем в 1000 долларов. Их нам правительство России должно компенсировать.

5. Не имея возможности нанять адвоката на пенсию, я вынужден был купить юридическую литературу и компьютерные диски на общую сумму 1135 рублей, что составляет на сегодняшний день 35 долларов. А также воспользоваться услугами фотокопирования 1400 листов по 4 рубля за лист, что составляет 5600 рублей или 177 долларов. Почтовые расходы составили 50 долларов. Итого 262 доллара.

6. Невозможность нанять адвоката не означает, что я не выполнил работу адвоката. Я ее выполнил, изучив дело, законы и написав более 60 документов, объем некоторых из них достигал 100 листов. И настоящее заявление это подтверждает. Но, эта работа – вынужденная, я ее не сам затеял для своего удовольствия, я защищал себя сам, но защищал вынужденно. И как любая работа она стоит денег. И мне их должен заплатить тот, кто заставил меня работать. Я думаю, что 10 долларов в день – не очень большая для меня плата, тем более что я выходных себе не делал. Итого 8 месяцев по 30 рабочих дней составит 240 рабочих дней, а сумма оплаты за них – 2400 долларов.

Все перечисленное в сумме составляет 156039 долларов. И это только наши прямые потери в результате нарушения наших прав человека согласно Конвенции государством Россия.

В этом заявлении я уже сравнивал наши моральные страдания с пытками, когда твоего ребенка медленно убивают на твоих же глазах, а ты ничего не можешь сделать, крича во весь голос, так что слышно в Кремле. Пытка эта началась 5 марта 2002 года, когда нам сообщили, что нас выбросят из своей собственности туда, куда захотят, не учитывая никаких наших не то что требований, но даже и просьб. Пытка эта непрерывно продолжается по сей день. И неизвестно, сколько она будет еще продолжаться. За эту пытку государство Россия должно заплатить. Я думаю, что 100 долларов в день на каждого члена нашей семьи за все время этих пыток – не слишком большая плата для России. Тем более что Россия элементарно легко могла бы эти моральные истязания прекратить в любой день, в какой пожелала бы, начиная с 4 марта 2002 года, когда префект ЮЗАО Москвы получил мое первое письмо. За прошедшее время сумма составит 8 х 30 х 3 = 24000 долларов.

Общая же сумма справедливого возмещения будет более 180000 долларов.

21. Список приложенных документов (Досье № 35993/02)

1. Письмо префекту ЮЗАО Москвы от 20.02.02 на 3 листах. Плюс уведомление, плюс «Меморандум…».

2. Сообщение властей о «ветхости» нашего дома на 1 листе.

3. Письмо о «не ветхости» нашего дома от 18.04.02 на 3 листах.

4. Ответ мэра от 25.04.02 на мое письмо от 18.04.02 на 1 листе.

5. Письмо префекту от 05.04.02 о предоставлении постановления №811-ПП на 1 листе.

6. Ответ начальника УМЖ от 29.04.02 на мое письмо от 05.04.02 на 1 листе.

7. Письмо мэру от 07.03.02 на 2 листах.

8. Ответ мэра от 15.03.02 на мое письмо от 07.03.02 на 1 листе.

9. Ответ зам префекта от 17.05.02 на мои жалобы на 1 листе.

10. Письмо в УМЖ от 08.05.02 на 3 листах.

11. Письмо заместителю префекта от 29.05.02 на 3 листах.

12. Письмо мэру от 30.05.02 на 2 листах.

13. Ответ префектуры от 17.06.02 на 1 листе.

14. Ответ УМЖ от 20.06.02 на 1 листе.

15. Прошение в прокуратуру Москвы от 07.03.02 на 2 листах.

16. Ответ прокуратуры ЮЗАО Москвы от 18.03.02 на 1 листе.

17. Второе прошение в прокуратуру Москвы от 29.03.02 (01.04.02) на 2 листах.

18. Ответ прокуратуры Москвы от 04.04.02 на мое второе прошение от 29.03.02 на 1 листе.

19. Жалоба в Генпрокуратуру РФ от 18.04.02 на 2 листах.

20. Ответ Генпрокуратуры РФ от 18.04.02 на мою жалобу от 18.04.02 на 1 листе.

21. Ответ прокуратуры Москвы от 25.04.02 на 1 листе.

22. Ответ прокуратуры ЮЗАО Москвы от 30.04.02 на 1 листе.

23. Жалоба в прокуратуру Москвы на прокурора Артамонову от 08.05.02 на 3 листах.

24. Ответ прокурора Артамоновой от 28.05.02 на мою жалобу на прокурора Артамонову от 08.05.02 на 1 листе.

25. Повторная жалоба в Генеральную прокуратуру от 27.05.02 на 11 листах.

26. Ответ Генеральной прокуратуры от 27.05.02 на повторную жалобу от 27.05.02 на 1 листе.

27. Письмо в прокуратуру Москвы от 29-30.05.02 на 3 листах.

28. Ответ прокуратуры Москвы от 10.06.02 на мое письмо от 29-30.05.02 на 1 листе.

29. Первый отказ Секретариата Конституционного Суда от 13.06.02 на 2 листах.

30. Второй отказ Секретариата Конституционного Суда от 16.08.02 на 2 листах.

31. Третья жалоба в Конституционный Суд от 02.09.02 на 5 листах.

32. Первое не принятое судьей заявление в суд от 04.04.02 на 3 листах.

33. «Жалоба о защите прав человека, декларированных Конвенцией…» от 20.05.02 на 9 листах.

34. Определение судьи Пименовой от 27.05.02 по моей Жалобе от 20.05.02 на 1 листе.

35. Кассационная жалоба от 03.06.02 на Определение судьи Пименовой на 5 листах.

36. Определение кассационной инстанции от 20.06.02 на мою жалобу от 03.06.02 на 1 листе с оборотом.

37. Отзыв властей на мою жалобу на 2 листах без даты.

38. Вторая Кассационная жалоба от 31.10.02 на 11 листах.

39. Первый Иск префектуры в суд «О выселении» (Дело 2182) без даты совершения, назначен к слушанию судьей 06.06.02 на 2 листах.

40. Отзыв ответчиков на Иск «О выселении» (дело 2182) от 12.06.02 на 6 листах.

41. Дополнение к Отзыву ответчиков на Иск «О выселении» от 26.06.02 на 3 листах.

42. Дополнение №2 к Отзыву ответчиков на Иск «О выселении» от 28.06.02 на 3 листах.

43. Определение суда по Иску «О выселении» от 28.06.02 на 1 листе.

44. Второй Иск префектуры в суд «О выселении» (Дело 2882) без даты совершения, назначен к слушанию судьей на 21.08.02 на 2 листах.

45. Отзыв ответчиков на второй Иск «О выселении» (Дело 2882) от 21.08.02 на 6 листах.

46. Дополнение №1 к Отзыву ответчиков на второй Иск «О выселении» (Дело 2882) от 28.08.02 на 3 листах.

47. Заявление о разъяснении решения суда от 10.09.02 на 1 листе с оборотом.

48. Кассационная жалоба на решение суда по второму Иску «О выселении» от 13.09.02 на 7 листах.

49. Дополнение №1 от 25.09.02 к Кассационной жалобе от 13.09.02 на 5 листах.

50. Мое выступление в кассационной инстанции 10.10.02 на 2 листах.

51. Заявление в зале суда кассационной инстанции 24.10.02 о пытках на 3 листах.

52. Заявления Президенту РФ о пытках от 7-9.11.02 на 4 листах.

53. Юридический анализ постановления правительства Москвы №811-ПП на 6 листах.

54. Замечания на протокол судебного заседания от 28.08.02 на 2 листах.

55. Письмо Президенту от 16.05.02 на 2 листах.

56. Ответ Администрации Президента от 07.06.02 на 1 листе.

57. Повторная жалоба Президенту от 18.06.02 на 2 листах.

58. Ответ Администрации Президента от 05.07.02 на 1 листе.

59. Письмо в муниципалитет о предоставлении расходов на ремонт дома от 05.08.02 на 1 листе.

60. Смета и ее исполнение на ремонт квартиры на 8 листах.

61. Третий ответ на третью жалобу в Конституционный Суд от 28.10.02 на 2 листах.

62. Четвертая жалоба в Конституционный Суд от 04.11.02 на 4 листах.

63. Третий иск префектуры «О выселении» без даты совершения, представлен нам судом 06.11.02, рассмотрение назначено на 11.11.02 на 2 листах.

64. Решение кассационной инстанции по делу от 24.10.02 № 2-2882 (будет отослано дополнительно, по получении).

65. Заявление об отводе судьи от 11.11.02 на 5 листах.

66. Отзыв ответчиков на иск от 11.11.02 на 3 листах.

67. Дополнение №1 к Отзыву ответчиков на иск от 11.11.02 на 4 листах.

68. Встречный иск «О равноценной квартире» от 11.11.02 на 3 листах.

Дополнение к Заявлению (Досье № 35993/02)

1. Непрерывно подвергаясь со стороны почти всех публичных властей России с 20 февраля 2002 года по настоящий день дискриминации, неправосудию, пыткам, пренебрежению почти всем, что Конвенция предоставила мне, я не могу быть уверен, что публичные власти не воспрепятствуют достижению настоящей жалобы Европейского Суда. Поэтому прошу Секретаря Европейского Суда уведомить меня по указанному адресу о достижении настоящей жалобы Европейского Суда.

2. Учитывая, что меня подвергают третий раз подряд судебному преследованию в отношении моей собственности (квартиры), а моя жалоба о нарушении прав человека, защищенных Конвенцией, вот уже почти 8 месяцев остается не рассмотренной по существу, я могу в любой день оказаться там, где меня никогда не найдет Европейский Суд в связи с настоящей жалобой. Поэтому прошу Секретаря Европейского Суда, если я не отвечу на очередное письмо Секретаря в течение 8 недель, принять меры по подпункту «а» пункта 1 статьи 38 Конвенции. Я, в свою очередь, если мне это удастся, буду немедленно информировать Европейский Суд о том, как со мной связаться.

3. В связи с тем, что суды России предпринимают исключительные меры для того, чтобы пресечь мне возможность обратиться в Европейский Суд по правилу «неисчерпания» внутренних средств правовой защиты (статья 35, п.1 Конвенции), я настоятельно прошу Европейский Суд применить к моей жалобе правило Европейского Суда о pending cause.

4. В связи с приведенным выше пунктом 3 и изложенным в предыдущих разделах жалобы (пункты 14, 15, 16, 17) прошу Европейский Суд рассмотреть отдельно вопрос: обязан ли я неопределенно долго испытывать на себе правило об исчерпании внутренних средств правовой защиты? Тем более что суды первой и кассационной инстанций продолжают и в настоящее время «играть» моим делом, словно шариком пинг-понга. Я настаиваю на утверждении, что средства внутренней правовой защиты для меня неэффективны (статья 35 Конвенции). При этом Россия делает все от нее зависящее, чтобы я никогда не смог обратиться в Европейский Суд по правилу статьи 35 Конвенции.

5. Я не исключаю, что изощренными пытками моей семьи дело не закончится. Я опасаюсь за свою жизнь в связи с направлением настоящего заявления в Европейский Суд. Поэтому прошу рассмотреть мое дело, даже если меня не будет в живых. В таком случае необходимые дополнительные документы будут представлены по запросу Суда моей женой и моим сыном.
15 ноября 2002 г.

В этот же день формуляр был сдан на международный почтамт, что на Варшавке. Однако я сделал небольшую глупость, отправил свою заказную бандероль без почтового уведомления о вручении письма адресату. Мне так посоветовала почтовый клерк, дескать, если Вы сомневаетесь в доставке Вашего письма, то дней через 5-6 можно послать розыск, который Вам ничего не будет стоить, но ответ о вручении или невручении послания будет обязательно. 29 ноября я сделал запрос на том же почтамте. Зачем я это все вам описываю, вы узнаете чуть позже, в следующем разделе. Ноябрь 2005.

[Борис Синюков]

http://www.borsin.narod.ru/download/3chast_.htm
Дополнения № 1 и № 2 к формуляру

(Дело представлено, как казалось, в полном объеме)

Введение

Это дополнение потребовалось потому, что не было направлено в Европейский Суд приложение 64 – окончательное внутренне решение суда «о выселении», которое провозглашено в Мосгорсуде 24 октября 2002, но выдано мне на руки только 25 ноября 2002.

Тогда возникает вопрос, почему я не дождался его, чтобы формуляр отправить вместо этого вот приложения? Потому, что пройдет шестимесячный срок по другим фактам жалобы, сопутствующим этому окончательному судебному решению, и они станут недействительными для Европейского Суда. К тому же я не знал, когда мне суды соизволят вручить судебные решения, ибо по закону положено через три дня, а я их иногда получал и через месяц, и через полтора. Шестимесячный срок все время висит над головой как дамоклов меч, поэтому у меня и вышло в романе шесть глав на шесть судебных дел вместо одной, но – длинной.

Итак.

Дополнение №1

к Жалобе Синюкова Б.П. от 15 ноября 2002 г.

(досье № 35993/02)

Я просил Европейский Суд рассмотреть мою жалобу в порядке pending cause, так как сил у моей семьи терпеть пытки публичных властей больше не осталось. Поэтому докладываю Европейскому Суду, как развиваются события по нарушению моих прав человека, защищенных Конвенцией.

Ниже я буду придерживаться той нумерации, которая существует в заполненном мной формуляре жалобы, приложениях к формуляру и в приложениях к жалобе в целом.

По пункту 14. Изложение фактов.

В пункте 14.6 и приложениях 51 и 52 к нему сообщается о пытках над нами в суде и пытках над нами муниципальных властей, о чем безрезультатно сообщено суду кассационной инстанции и Президенту РФ.

Пытки продолжаются с даты окончания пункта 14.6 моей жалобы. (Приложение 69). Президенту вновь направлены заявления №4 и №5 о пытках, а также телеграмма: «Спасите нас от пыток». Притом последние два обращения писаны при свечах, так как электроэнергии не было, и компьютер не работал. Я написал письмо Уполномоченному по правам человека г-ну Миронову, но перед этим позвонил в его секретариат, из которого мне ответили в смысле, что «пожары не тушат». Поэтому письмо ему и написано так, как написано (в составе приложения 69).

Собственники квартир, оставшиеся в нашем доме и подписавшие мои письма вме*сте со мной (Приложение 69), тоже не имеют возможности переехать в предоставленные властями квартиры по причине невозможности в них жить. Они, в том числе и моя жена, 21.11.02, просидев не одни уже сутки без воды и света, в том числе с грудными детьми на руках, обратились к начальнику муниципальной Управы «Северное Бутово» Юго-запад*ного округа Москвы г-ну Буркотову со слезами на глазах: «Не пытайте нас! Пощадите!» Но им хотя бы определены квартиры, где хотя и плохо, но можно жить. У нас же ситуация еще хуже. Решения суда о нашем выселении, вступившего в законную силу, нет, потому что два судебных дела находятся в кассационной инстанции. Мы не знаем, куда нам можно выехать, чтобы избежать этих пыток.

Так вот, Буркотов, официальный глава муниципальной власти, заявил моей жене: «Снимите другую квартиру и живите в ней пока бегаете по судам», на что жена его спросила: «А кто будет оплачивать эту съемную квартиру?» Буркотов ответил: «Это Ваши проблемы». На вопрос жены: «Как же так? Ведь мы живем в своей собственности, платим за коммунальные услуги, которых Вы нас беззаконно лишаете», Буркотов не стал вообще отвечать, добавив: «Вот я сейчас дам команду, и Вам временно включат воду и свет. Только имейте в виду, что вода и свет будут выключены 24.11.02 или 25.11.02 утром, притом не просто будет все выключено, но все будет отрезано. И можете на меня жаловаться». Он никого и ничего не боится. Счастливый.

С этим «делегация» покинула кабинет Буркотова, а я мог включить компьютер, чтобы писать эти строки. Только вот беда. Наша пенсия с женой составляет в сумме 130 долларов в месяц, а снять квартиру стоит от 400 до 500 долларов в месяц. Мы просто в панике. Мы не знаем, что нам делать? Как нам жить с 24.11.02 зимой в доме без отопления, воды, туалета? Ведь решение суда неизвестно, когда будет. Без этого решения нас, наверное, силой переселять не будут, просто оставят замерзать насмерть.

Я задаю себе вопрос: зачем над нами творят эти пытки? И не нахожу другого ответа: пытки творят затем, чтобы мы пришли к властям с поклоном: «Дайте нам хоть какое жилье, хоть в пять раз хуже нашего собственного, лишь бы мы не замерзли насмерть. Мы подпишем вам все, что вы пожелаете, только не дайте нам умереть. Мы отзовем все свои жалобы из судов, только сохраните нам жизнь». С болью Федор Достоевский назвал свой роман в 19 веке: «Униженные и оскорбленные». Но сегодня-то уже 21 век.

Мы решили, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Потому я и пишу это дополнение к жалобе. У меня очень болит сердце, физически болит, но я не иду в больницу. Я знаю, что меня госпитализируют в прединфарктном состоянии. А что будет с моей женой и моим сыном, которые не в состоянии вести столь многотрудную борьбу? У них просто нет ни сил для этого, ни воли, ни образования. Так что я, наверное, умру, как говорится, на своем посту главы семьи. Но, дай мне Бог продержаться! Без меня погибнет и моя семья. А я за 15 лет работы в шахте много раз был в секунде и в метре от смерти.

В пункте 14.6 своей жалобы я сообщал о двух неоконченных судах: по моей жалобе на нарушение прав человека, защищенных Конвенцией, и по второму иску властей, возжелавших совершенно беззаконно отобрать у нас собственность.

Иск властей был удовлетворен, но кассационная инстанция отменила это решение и направила вновь в суд первой инстанции для повторного рассмотрения. Это определение кассационной инстанции я не мог ранее представить, так как оно было только произнесено в зале суда, но не представлено нам, ответчикам. И одновременно присвоил ему номер приложения 64. В составе настоящего Дополнения я прилагаю отсутствующее ранее приложение 64. Из этого приложения видно, о чем я писал в основной жалобе, что кассационную инстанцию не заинтересовали грубейшие нарушения закона судом первой инстанции при рассмотрении этого дела и удовлетворении иска (Приложения 45 – 51). Кассационную инстанцию заинтересовала только равноценность квартир, притом в довольно примитивной форме. И именно поэтому кассационная инстанция не прекратила дело производством, как того требовали мы в кассационной жалобе, а направила его на новое рассмотрение. И дело это №2-2882/02 по-прежнему лежит в суде первой инстанции, по настоящий день без движения. Только председатель суда велел ему присвоить новый номер, мне пока неизвестный.

В формуляре жалобы я также сообщал, что суд первой инстанции, точнее, все та же судья Ахмидзянова, возбудила новый иск №2-3318/02, совершенно, до последней буквы аналогичный иску №2-2882/02, который, вернувшись из кассационной инстанции на пересмотр, ждет своей очереди. Так вот, вернувшийся на пересмотр иск №2-2882/02 так и лежит и ждет своей очереди, а новый иск №2-3318/02 уже рассмотрен и опять полностью удовлетворен судьей Ахмидзяновой 19.11.02. К сожалению, в письменном виде я не могу пока представить это решение, так как оно произнесено только в зале суда. И, так как мы вновь подали кассационную жалобу (Приложение 70), то выдать решение нам на руки суд отказался. Но, так как иск полностью удовлетворен, то, читая этот иск (Приложение 63), можно иметь полное представление о беззаконии суда. Полную ясность в это дело вносит приложение 70, которое я считаю очень важным для иллюстрации нарушений Россией статьи 6 «Право на справедливое судебное разбирательство» (пункт 1) Конвенции.

Интересна судьба моей кассационной жалобы на решение суда первой инстанции (все та же судья Ахмидзянова) в отказе по моей жалобе восстановить мои нарушенные права человека, защищенные Конвенцией (дело №2-2390/02). Как я сообщал в пункте 14.6 (последний абзац), она была «подвешена» (pending cause), притом так, что ее все время опережали рассмотрения исков властей к нам о конфискации нашей собственности. Сдав 31.10.02 свою кассационную жалобу по делу №2-2390/02 в канцелярию суда первой инстанции, как того требует Гражданский процессуальный кодекс, для передачи ее в кассационную инстанцию (Мосгорсуд) (Приложение 38), я долго ждал повестки в Мосгорсуд для ее рассмотрения. Повестки все не было, и я 19.11.02 пошел в канцелярию суда первой инстанции и спросил: «Моя кассационная жалоба отправлена в Московский городской суд? А то я очень долго жду повестки». Мне отвечают: «Ваша жалоба не только отправлена в Московский суд, но уже и рассмотрена им 18.11.02. Теперь ждите, когда придет к нам это решение». Я чуть в обморок не упал, и спросил: «Как же так, в мое отсутствие рассматривали мою жалобу и приняли по ней решение?», «А мы Вам отправляли повестку, но почта плохо работает», - ответили мне.

Если почта «плохо работает», то почему эта повестка вообще ко мне не пришла? - подумал я. Тогда как другие повестки приходили вовремя, и даже, «опаздывая», все равно приходили. А эта вообще не пришла. Притом, когда суд не надеялся на своевременную доставку повестки по почте, то меня просто вызывали по телефону, извиняясь, что по почте просто не успевают мне сообщить.

Я начал звонить в канцелярию Московского городского суда. Мне ответили: «Да, Ваше дело рассматривалось судом кассационной инстанции, но было отложено на 28.11.02».

И здесь я обращаю внимание на разницу ответов из канцелярий первой и второй инстанций. Канцелярия суда первой инстанции велит мне ждать решения, которое еще окончательно не принято, но, не сообщая мне о том, что решение еще не принято, и дело отложено рассмотрением на тот срок, 28.11.02, к которому я могу вполне подготовиться.

И если бы я не позвонил в канцелярию второй инстанции, то так бы сидел и ждал, и не явился бы уже на второе, отложенное заседание судебной коллегии 28.11.02. Коллегия посчитала бы меня «не заинтересованным» в исходе дела, и вполне могла бы рассмотреть мою жалобу в окончательном решении при моем вторичном отсутствии. Тем более что канцелярия первой инстанции уверила меня, что она сообщила кассационной инстанции, что я «надлежаще уведомлен» по почте. Только «почта плохо работает». Повестку на второй суд, на 28.11.02 я тоже не получил. Наверное, почта вообще перестала «работать» исключительно по моей жалобе о защите прав человека, защищенных Конвенцией.

Этими фактами еще более подтверждается мой пункт 14.7 основной жалобы в Европейский Суд, который называется: «факт продолжающегося (преднамеренно «подвешенного») дела (pending cause). Эти факты подтверждают также мой пункт 14.8. Попытки судебной системы России выдать фактически «окончательное внутреннее решение» под видом формально «неокончательного решения», в результате чего судебное разбирательство становится неэффективным, показным. Этими фактами подтверждается, что судебная система России сама препятствует правосудию.

Я отдаю себе отчет, что составленное мной описание фактов в пунктах 14.6 и настоящем Дополнении № 1 (выше) отягчено многими подробностями, частностями, которые я, тем не менее, считаю важными. Но в этих подробностях и частностях теряется основные глубоко антиконвенционные и антиконституционные действия судебной власти России, которые я хочу довести до Европейского Суда. Об этом сказано в Дополнении №1 к Кассационной жалобе на Решение Зюзинского суда по делу № 2-2390/02 (Приложение 71), но я считаю нужным их повторить здесь.

Четыре судебных дела одновременно рассматривают суд первой и второй инстанции, причем неоднократно, «перекидывая» их друг другу как шарик пинг-понга. Тогда как эти суды должны все эти дела рассматривать в рамках одного дела, первого – моей жалобы о защите прав человека, декларированных Конвенцией.

Дело № 2390. Я пытался 04.04.02 подать жалобу на нарушение властями Москвы моих прав, защищенных Конвенцией. Жалоба не была принята из-за того, что с меня потребовали приложить постановление правительства Москвы, которое я обжалую. Поиски этого постановления отняли у меня почти два месяца, так как власти, к которым я обратился, это постановление мне не представили (см. пункт 14.6 основного заявления). Я добыл, минуя власти, это постановление и вновь 20.05.02 подал жалобу в суд, судье Мартусову. Ровно неделю эта жалоба пролежала у него и на ней появилась виза: «Пименовой. 27.05.02». Определением судьи Пименовой 27.05.02 жалоба отклонена. Это Определение обжаловано в кассационной инстанции и дело вновь возвращено ею на новое рассмотрение в тот же суд судье Ахмидзяновой. Жалоба вновь отклонена ее Решением. Вновь подана, уже вторая, кассационная жалоба на это Решение. 28.11.02 кассационная инстанция оставила решение судьи Ахмидзяновой в силе, то есть вынесла по ней окончательное внутреннее решение.

Для того чтобы было понятна суть остальных трех дел, я исследую процессуальную формулу: «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». Эта формула принадлежит статьям 143, 219, 220, 221 Гражданского процессуального кодекса России и защищена, как я считаю, Конвенцией (статья 6).

В этом первом деле по моей жалобе о защите прав человека

Стороны:

- я от имени своей семьи (истец) и

- публичная власть, в частности префектура ЮЗАО Москвы (ответчик).

Предмет:

- действия властей по отчуждению моей семейной собственности.

Основания:

- решения властей по строительству объекта на месте объекта собственности моей семьи.

В этот же самый период времени, но позднее чем 27.05.02, один и тот же Зюзинский суд, один и тот же судья Ахмидзянова принимает последовательно три иска и рассматривает их между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям.

Стороны: те же самые:

- моя семья, и я в том числе (ответчик);

- префектура ЮЗАО Москвы (истец).

Как видно, в трех последующих делах по сравнению с первым делом истец и ответчик поменялись местами при тех же самых сторонах. Это могло бы произойти только в одном случае, если бы были поданы три встречных иска по первому делу, но таковых не объявлялось. Просто были возбуждены новые дела, как будто судья Ахмидзянова не знала, что она уже имеет в руках мое первое дело, возвращенное ей из кассационной инстанции на пересмотр. В котором черным по белому написано, что первый раз я обратился в суд 04.04.02, потом 20.05.02, определение судьи Пименовой совершено 27.05.02.

Предмет трех исков к моей семье: те же самые действия властей по отчуждению нашей собственности.

Основания: те же самые решения властей по строительству объекта на месте объекта собственности нашей семьи.

Исковые заявления – под копирку (Приложения 39, 44, 63):
- выселить нас из нашей собственности;

- прекратить наше право собственности;

- предоставить нам в собственность…(варианты, см. также в материалах настоящей жалобы, в частности Приложение 70, что это требование истца не может быть предметом иска);

- нашу собственность передать муниципии Москвы.

Перечисляю эти три дела по порядку. Они не могли быть по закону возбуждены, притом одним и тем же судьей Ахмидзяновой, имеющей на руках мою жалобу о нарушении прав человека, защищенных Конвенцией, возбуждаемую мной 04.04.02, 20.05.02 и начатую производством с 27.05.02:

Дело № 2182 начато 06.06.02, закончено 28.06.02 отказом истца от иска. Истец предупрежден в определении суда о статье 220 ГПК РСФСР.

Дело № 2882 начато 12.08.02, закончено 28.08.02 Решением, полностью удовлетворяющим исковые требования. Ответчики (мы) потребовали разъяснить Решения суда и определить порядок его выполнения, так как выполнить это Решение без нарушения законов невозможно. Нам в этом отказано Определением от 02.10.02. 13.09.02 подана кассационная жалоба, 25.09.02 – дополнение к ней. 10 и 24.10.02 кассационная жалоба рассмотрена (Определение Мосгорсуда № 33-14578), Решение Зюзинского суда отменено и дело направлено на новое рассмотрение. До настоящего времени новое рассмотрение в суде первой инстанции не назначено.

Дело № 3318 начато слушанием 11.11.02, перенесено на 19.11.02 в связи с ошибками в исковом заявлении, и 19-го же завершено полным удовлетворением иска. Кассационная жалоба подана, но рассмотрение до настоящего дня не назначено.

Таким образом, все три дела против моей семьи начаты позднее возбуждения упомянутой жалобы о защите прав человека 04.04.02, 20.05.02 и 27.05.02 и поэтому не могли быть по закону возбуждены кроме как в виде встречного иска в рамках моей жалобы.

Кроме нарушения судом первой инстанции упомянутых статей 143, 219, 220, 221 ГПК РСФСР, конкретизирующих положения статьи 6 Конвенции, обращаю внимание Европейского Суда на ситуацию, будто Зюзинскому суду, в частности судье Ахмидзяновой, совершенно нечего делать. И они вынуждены рассматривать одно и то же дело в разных вариациях, чтобы заполнить образовавшийся временной вакуум. Хотя о каком «вакууме» можно говорить, когда первое дело № 2390 о нарушении моих прав человека суды первой и кассационной инстанций «рассматривали» почти 8 месяцев вместо 10 дней по закону?

Это – ответ на первый вопрос о процессуальной формуле: «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».

Но есть и вторая сторона этого вопроса. Статья 145 ГПК РСФСР гласит: «Председательствующий… обеспечивает полное, всестороннее и объективное выяснение всех обстоятельств дела…» О каком же полном и всестороннем, не говоря уже об объективном, выяснении всех обстоятельств дела может идти речь, если взаимосвязанные по обстоятельствам четыре дела специально рассматриваются судами в отрыве друг от друга? А мои напоминания об этом (Приложение 71) остаются вне внимания суда.

О последнем, четвертом деле № 3318 против моей семьи, нарушающем статью 1 (пункт 1) Дополнительного протокола к Конвенции, следует добавить еще одно нарушение статьи 6 (пункт 1) Конвенции при производстве этого дела судьей Ахмидзяновой. Суть в том, что это дело № 3318 завершено ею 19.11.02, то есть после того как она была ознакомлена 14.11.02 с Определением кассационной инстанции по предыдущему делу № 2882, которым она принудила нас к неравноценному обмену (Приложение 64). Ее Решение по этому третьему делу № 2882 кассационной инстанцией отменено и признано, что ею присужденная квартира значительно хуже нашей квартиры, которую она конфисковала.

Итак, судья Ахмидзянова доподлинно знала, что совершила ошибку, я не говорю пока об ее преднамеренности: присудила неравноценную нашей квартиру. Кассационная инстанция ей на это указала. И возбуждение ею четвертого дела № 3318 можно было бы понять только в одном случае: зная определение Мосгорсуда (а она его знала), решила исправить свою ошибку. Тогда бы она по этому четвертому делу № 3318 присудила бы лучшую квартиру, чем та, которую критикует кассационная инстанция по делу № 2882.

Но в том-то и дело, что присужденная ею нам квартира по делу № 3318 (по улице Бартеневской), оказалась несравненно хуже той, которую кассационная инстанция посчитала хуже нашей квартиры. И тогда мы узнали цену словам, неоднократно сказанным судьей Ахмидзяновой при рассмотрении дела № 2882: «Вы еще пожалеете, что отказались от квартиры по улице Шверника». А кассационная инстанция как раз и отменила решение судьи Ахмидзяновой, посчитав квартиру по улице Шверника – хуже нашей квартиры по потребительским свойствам.

Таким образом, налицо факт злопамятности, несовместимой с беспристрастностью. Дескать, я Вас предупреждала, Вы не послушались. Поэтому вопреки Определению кассационной инстанции получите более худший вариант, чем тот, который посчитала плохим для Вас кассационная инстанция! Власть будет довольна мной! Кроме того, налицо преднамеренность действий судьи Ахмидзяновой, ухудшающей наше положение по сравнению с тем положением, которое кассационная инстанция посчитала для нас ущербным.

И только ради этого судья Ахмитзянова затеяла, по моему мнению, новое дело № 3318. Тем более что ни одно из трех исковых заявлений властей к нам не имеет даты его совершения. Эти заявления – из-под одного клише. О степени уважения судьи Ахмидзяновой к кассационной инстанции не мне судить. Но с моей семьей она поступила самым несправедливым образом.

Итак. Я хочу заявить совместным анализом этих четырех судебных дел, между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям о совмещенном их рассмотрении, во взаимосвязи и совокупности согласно требованию статьи 6 Конвенции (пункт 1). И это касается не только конкретного судьи Ахмидзяновой, но и кассационной инстанции в целом. Ибо гонять туда и обратно по несколько раз четыре дела как шарик пинг-понга вместо того, чтобы рассмотреть по существу одно дело, мою жалобу, свидетельствует о преднамеренном затягивании разумного срока рассмотрения моей жалобы на 8 месяцев вместо 10 дней по закону.

Кроме этого, я вынужден просить при этом Европейский Суд рассмотреть мою жалобу как можно скорее. Я в свои 66 лет действительно чувствую себя очень плохо, особенно у меня плохо с сердцем. Я вполне бы мог еще ждать свершения российского правосудия, если бы не пытки, которым столь жестоко подвергают меня и мою семью. И безысходность. Снять другую квартиру мы не можем по финансовому состоянию. Нас не переселяют силой, так как нет окончательного решения суда. А в нашей собственной квартире нас пытают так, что врагу не пожелаешь. Скорее всего, следующее послание я буду опять писать при свечах, авторучкой, в заиндевевшей квартире, грязный и обросший как бродяга, забитый и запуганный как самый последний нищий.

Между тем, я – кандидат наук, университет закончил с отличием, имею научные труды и патенты на изобретения, правительственные и ведомственные награды, являюсь членом научного совета государственного комитета по науке и технике. Я в возрасте четырех лет остался без отца, погибшего в сталинских лагерях. Мой дед тоже погиб, лишенный из-за сына и моего отца «благонадежности». Я всего достиг сам, в том числе и знаний законов. Теперь страдают наши четверо детей, и это самое горькое для нас с женой бремя.

Окончательное внутреннее решение по моей жалобе о нарушении прав человека, защищенных Конвенцией (Дело № 2390, Приложения 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 71). 28.11.02 официальный глава муниципальных властей района не отключил свет, воду и тепло. Может быть, потому, что Президенту направлено 5 писем и телеграмма об этих пытках. Хотя ответ его Администрации не говорит о том, что эта Администрация сильно озабочена нашими пытками (Приложение 72).

28.11.02 состоялось отложенное 18.11.02 заседание суда кассационной инстанции. Ответчиков, то есть властей на процессе не было. Я выступил (Приложение 71). Суд, не задав мне ни единого вопроса, только временами прерывая меня словами «нам все это известно, что Вы говорите», удалился на совещание. Весь процесс занял не более 5-6 минут. Через три минуты суд провозгласил свое Определение: «Решение Зюзинского районного суда первой инстанции об отказе в удовлетворении жалобы Синюкова Б.П. на действия правительства Москвы и префектуры ЮЗАО Москвы оставить без изменения».

Я был так ошеломлен, что дважды переспросил, плохо соображая от удивления, тоски и испуга: «Вы отказываете мне?» На что дважды следовал ответ: «Решение суда первой инстанции оставлено без изменения», то есть, в силе, как, наконец, понял я.

На этом завершилась моя почти 8-месячная эпопея в попытке защитить с помощью российской судебной системы моих прав человека, провозглашенных Конвенцией.

В связи с этим я считаю нужным заявить, что из этих 8 месяцев вместо 10 дней по закону общее время, когда я находился в залах судов при непосредственном рассмотрении дела, то есть в процессе его непосредственного рассмотрения, составило всего:

- первый отказ судьи Пименовой – 3 минуты;

- первое рассмотрение дела в кассационной инстанции – 5 минут;

- второе рассмотрение дела в суде первой инстанции (судья Ахмидзянова) – 40 минут;

- второе рассмотрение дела в кассационной инстанции – 6 минут.

Итого 54 минуты, менее часа на четыре судебных процесса. Поэтому я спрашиваю себя: разве можно в среднем за 13,5 минут беспристрастно и справедливо в чем-либо разобраться? Этого времени едва хватит, чтобы съесть «биг-мак» в «Макдоналдсе».

Поэтому для меня не подлежит сомнению, что суды действительно играли моими правами человека, защищенными Конвенцией, в «пинг-понг», с заранее известным им результатом. Им надо было наказать не публичные власти, попирающие все известные законы, а – меня, законопослушного гражданина своей страны. И эту свою задачу они «блестяще» выполнили. Окончательное внутреннее решение по моему делу провозглашено.

К сожалению, я не могу его сейчас приложить к настоящему Дополнению №1 к формуляру жалобы в Европейский Суд в письменном виде. Дело в том, что я смогу его получить не ранее месяца со дня провозглашения. Об этом говорит моя практика общения с судами, изложенная в пункте 14 моей жалобы. И я очень обеспокоен тем обстоятельством, что как только эта «бумага» мне будет вручена, начнутся препятствия в переписке с Секретариатом Европейского Суда. Власти и суды пока я не получил «окончательного решения» надеются, что я еще не обратился в Европейский Суд, тогда как я отправил первое заявление и формуляр с приложениями. Может быть, что первое мое заявление поэтому и дошло до Европейского Суда. В отношении второй своей корреспонденции (формуляра жалобы) я пока не уверен, так как сообщения Европейского Суда о получении моей второй корреспонденции все еще не имею.

Я считаю, что этим своим посланием (без приложения письменного отказа суда защищать мои права) выигрываю время и саму возможность общаться с Европейским Судом. Определение кассационной инстанции от 28.11.02 (Приложение 73) будет представлено позднее, немедленно, как только я его получу на руки. Решение суда первой инстанции об отказе в удовлетворении моей жалобы мной также не представлено, так как мне его не выдали из-за подачи кассационной жалобы. Оно будет также представлено в составе приложения 73.

В пункте 14.5 я сообщал о своих 3 безрезультатных попытках возбудить дело в Конституционном Суде РФ. На 4 попытку пришел ответ из Секретариата Конституционного Суда РФ (Приложение 74). Судя по изложенным фактам, я не уверен, что Конституционный Суд рассмотрит дело по существу. Я даже уверен, что получу еще один урок попирания моих прав, защищенных Конвенцией. Но решение Конституционного Суда будет не ранее 3 месяцев по закону. Если буду живой, о результатах сообщу дополнительно, хотя это решение лишь косвенно относится к сути моей жалобы в Европейский Суд.

К пункту 15.2 Основной жалобы по статье 3 Конвенции следует прибавить пытки, изложенные в пункте 14.6 настоящего Дополнения №1 к Жалобе. Кроме того, оставшихся в доме жильцов каждый день официальные лица, в том числе инспектор по расселению Управы «Северное Бутово», запугивают тем, что «подгонят бульдозеры и вместе с Вашими шкафами, чашками и плошками снесут». И мы не знаем, что нам делать? Решение суда не вступило в законную силу, притом два суда присудили нам разные квартиры, а на улице грядет мороз до 25 градусов. И в наших душах – ужас.

Эти факты относятся также к пункту 15.3 Основной жалобы по статье 4 Конвенции. На фоне окончательного решения суда по пункту 14.6 настоящего Дополнения №1 все изложенное выше нельзя понимать иначе как «содержание моей семьи в рабстве или подневольном состоянии».

Я уже не говорю о требовании статьи 8 Конвенции об уважении к нашему жилищу.

К пункту 15.5 Основной жалобы о требовании статьи 13 Конвенции «об эффективном средстве правовой защиты в государственном органе». Администрация Президента – государственный орган. Я пишу ему письма о пытках (пункт 14.6 – выше). И этот государственный орган ничего не принимает сам, изображая из себя почту (Приложение 72).

К пункту 15.6 Основной жалобы относительно статьи 14 Конвенции о дискриминации. Над нами точно такая же 3-комнатная квартира №12. Там проживали люди, которые квартиру не покупали, а снимали там жилье у муниципальной власти. Так им вместо трехкомнатной квартиры выделили четыре квартиры: две двухкомнатные и две однокомнатные. Нам же отказывают в выделении трех и однокомнатной квартиры взамен нашей, что мы требуем, учитывая неравноценность жилья в кирпичном и железобетонном доме. Газеты и телевидение полны призывами расприватизировать квартиры, то есть подарить их властям. И дискриминация становится понятной. Власти Москвы хотят всю жилую собственность сосредоточить в своих руках, стать всеподавляющим монополистом жилья, а затем воспользоваться этим монополизмом.

К пункту 15.7 о статье 17 Конвенции «об упразднении прав и свобод». «Окончательным решением» суда кассационной инстанции согласно пункту 14.6 настоящего Дополнения №1 «упразднены все мои права и свободы», защищенные Конвенцией. Суд кассационной инстанции в своем «окончательном решении» отказал мне в восстановлении моих прав, защищенных Конвенцией. Тем самым он упразднил для моей семьи эти права. Суд первой инстанции, «переселяя» нас как животных, - тоже упразднил эти наши права, притом уже дважды. Кассационная инстанция в одном случае не стала вообще рассматривать нарушения моих прав, защищенных Конвенцией, формально отправив дело на повторное рассмотрение. Второй случай – все еще ждет своего решения. Но откуда у меня возьмется надежда на благоприятный исход, учитывая «окончательное решение» по моей жалобе в защиту своих прав? Что касается упразднения моих прав муниципией, прокуратурой, и бездеятельностью Администрации Президента, то об этом сказано в основной жалобе.

К пункту 15.9 о статье 6 Конвенции о праве на справедливое судебное разбирательство. В пункте 14.6 настоящего Дополнения №1 отмечено сколько «чистого» времени посвятили суды моему делу – 13,5 минут. Это справедливо? Можно говорить о «разумном сроке судебного разбирательства», когда суды вместо 10 дней по закону «рассматривали» мою жалобу около 8 месяцев, но фактически рассматривали ее в зале судебного заседания 54 минуты? Можно говорить о справедливом судебном разбирательстве, когда я назвал нарушенными чуть ли не половину статей Конвенции, но в судебных заседаниях не была даже произнесена вслух судьями, исключая меня, ни одна статья Конвенции? Все судьи как один делали вид, что вообще не слышали о Конвенции, хотя чуть ли не половина текста моих жалоб посвящена именно Конвенции. И даже в заголовке жалобы Она названа.

Относительно заявления о «pending cause» в моей Основной жалобе. В настоящее время он потерял ту остроту, которую я ему придавал, измученный неизвестностью. И страдал я в основном не из-за себя, а из-за своей семьи. «Окончательное решение» принято, правда, совсем не то, которое я ожидал от «советской», даже «сталинской» системы. Она от сталинской системы ничем не отличается по существу, но отличается по «внешнему» виду. Сталин хотя бы не скрывал, что у него судят без суда, «законом установленного». Сейчас по виду есть суд, законом установленный, но фактически – это тот же самый сталинский суд, «покрашенный» по-западному, но, где все заранее по-прежнему предопределено, как и при Сталине. Власть всегда права, человек – всегда не прав.

Составляющая «pending cause» теперь остается только в противозаконных исках властей к моей семье, попирающих элементарные представления о священности частной собственности, такой понятной и незыблемой для европейца. Но этот факт становится таким малозначительным на фоне «окончательного решения» по самому факту нарушения моих прав, защищенных Конвенцией, которые я прямо ставил перед судами первого и второго уровня.

К пункту 16. Окончательное внутреннее решение. В формуляре жалобы окончательное внутреннее решение не сформулировано. Оно заменено просьбой о pending cause и перечислением инстанций, куда я делал попытки обратиться за восстановлением моих нарушенных прав. Сделано это от безисходности и страха. Теперь это окончательное решение кассационной судебной инстанции: мои права не восстанавливать, произнесено в зале судебного заседания. И я на него опираюсь согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции. Тем не менее, я одновременно апеллирую (в меньшей степени, чем раньше) и к формуле pending cause.

К пункту 17 я ничего не добавляю.

К пункту 19 я добавляю подпункт 19.16. Определение Московского городского суда от 28.11.02: решение Зюзинского суда от 17.10.02 оставить без изменения – не соответствует статье 6 Конвенции «Право на справедливое судебное разбирательство» в части «справедливого судебного разбирательства в разумный срок независимым и беспристрастным судом».

В своем основном заявлении-формуляре я просил сообщить мне о получении от меня корреспонденции. Повторяю эту же просьбу в отношении настоящего Дополнения №1 (Досье №35993/02).

Дополнение к списку приложений:

64. Ранее не приложенное, прилагается: Определение кассационной инстанции по делу №2-2882/02 (№33-14578) от 24.10.02 на 6 листах.

69. Заявления о пытках на 6 листах.

70. Кассационная жалоба по делу №2-3318/02 от 19.11.02 на 10 листах.

71. Выступление Синюкова Б.П. в зале суда кассационной инстанции по делу №2-2390/02 28.11.02 на 3 листах.

72. Ответ Администрации Президента от 21.11.02 на наше сообщение о пытках на 1 листе.

73. Решение суда от 17.10.02 и Определение суда кассационной инстанции от 28.11.02 по делу №2-2390/02 (будет представлено позднее).

74. Письмо Секретариата Конституционного Суда РФ от 18.11.02 на 1 листе.

29 ноября 2002 г.

Считаю необходимым привести здесь свои заявления президенту РФ и мэру Лужкову о пытках.

Заявление о пытках

«Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Нью-Йорк, 10.12.84) определяет: «…пытка – любое действие, которое какому-либо лицу умышленно причиняет… страдание, физическое или нравственное, чтобы… наказать его действия, а также запугать или принудить, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такое… страдание причиняется… иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по его подстрекательству, или с его ведома или молчаливого согласия». Эта Конвенция ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции является частью нашей правовой системы.

Предпосылкой для пыток является постановление мэра Москвы, подписавшего противозаконное постановление в 2001 году № 811-ПП в отношении нашей собственности.

По этому поводу моя жена дважды обращалась к Вам, 16.05.02 и 18.06.02, однако ее письма оба раза, 07.06.02 №А26-08-177294 и 05.07.02 №А26-08-191129, были пересланы тем, на кого она жаловалась.

Ободренный таким развитием событий префект ЮЗАО Москвы уже трижды подает на нас в суд, притом даже не дожидаясь решения кассационной инстанции, куда мы обращаемся. Он хочет, грубо говоря, дать взамен нашей квартиры – сарай. Я же все-таки не папуас позапрошлого века, меняющий алмазы на стеклянные бусы.

Мы судимся, не даем ободрать нас как липку.

Тогда власть приступила к пыткам.

21.10.02 нам, упрямо не подчиняющимся воле властей:

- отключили холодное водоснабжение;

- во 2-м подъезде попытались отключить электроэнергию, но инвалид Манушин не позволил, встав у электриков на пути;

- там же отключили телевизионную антенну.

Мы это предвидели, поэтому написали в Кассационной жалобе: «Такое беспрецедентное, ужасающее судебное давление властей на нашу семью вполне вероятно не может ограничиться только судебным давлением, поэтому мы вправе опасаться за наше здоровье и самую жизнь». Предвидение полностью оправдалось.

07.11.02 нам вновь отключили холодную воду и электроэнергию, притом в праздник, в самое бьющее по нам время, в «День примирения и согласия», воду с 14-00, электроэнергию – с 17-00. Притом – только в нашем доме. Диспетчер ЖЭКа прямо нам так и заявила: «Есть приказ выживать Вас из дома». Все жильцы повисли на телефоне: «Включите! Караул!», а нам отвечают из Управы «Северного Бутова»: «Видите ли, авария. Ликвидируют и включат».

Мы дождались на улице дежурного электрика. Он отпер подвал. Я спустился вместе с ним. Он отпер электрощиток, щелкнул автомат и сказал: «Вот и вся авария! Мне велели выключить, а когда Вы окончательно встанете на дыбы – включить».

Мэр своим постановлением и, особенно, пересылкой наших жалоб «вниз» демонстрирует «молчаливое согласие». Для префекта подойдет «с его ведома». Ближайшие сподвижники префекта «подстрекают» к пытке. Не электрик же, водопроводчик или слесарь по собственной воле устраивают над нами пытки?

Кому это нужно, чтобы «наказать наши действия», «запугать или принудить»? а что это «умышленно», уже доказано. Безусловно, не электрику и не сантехнику. Это нужно властям Москвы, которым Администрация Президента пересылает наши жалобы на них же.

Высокие власти Москвы думают, что пытают только нас, жильцов злополучного дома. Нет, они одновременно подвергают пыткам своих работников низшего звена. Они пытают электриков, сантехников и слесарей, которые, пытая нас, сами испытывают пытку. Ибо пытать людей как пытают они, не всем по душе, но их заставляют пытать. Высокие власти пытают техников и инженеров ДЭЗа, которым дают приказ передать этот приказ о пытках «вниз». Высокие власти пытают всю остальную цепочку «исполнителей» своей воли.

Во всяком случае, нам известно, что начальник УМЖ Воронов «просвещал» своих подчиненных: «Не умеете работать, господа! Отключите им воду и канализацию, и пусть они задыхаются в собственном дерьме!»

У нас больше нет защитника в Москве. Придется писать Вам, господин Президент, о каждой пытке.

Мы не обольщаемся насчет Вашей Администрации, господин Гарант Конституции. Две наших жалобы уже переслали мэру Москвы. И, как видите, пытки продолжаются. Их много еще впереди. Но, все равно, о каждой пытке будет Вам доложено. Повторяю, о каждой. Скорее всего, они до Вас не дойдут. Зато пусть Ваша Администрация хотя бы позаботится об их пересылке мэру Лужкову. Или хотя бы прочитает. От этого тоже иногда бывает польза. Во всяком случае, мы будем сообщать о наших страданиях, и это будет хотя бы слабой компенсацией их.


Президенту Российской Федерации

Владимиру Владимировичу Путину,

103132, Москва, Старая площадь, 4, Администрация Президента

Копии: Мэру Москвы Лужкову,

г. Москва, ул. Тверская, 13


Префекту ЮЗАО Москвы Виноградову

г. Москва, Севастопольский просп., 28, корп.4

Синюкова Бориса Прокопьевича,

ветерана труда, реабилитированного,

награжденного,

116217, Москва, ул. Грина, 16, кв.9

Заявление №4 о пытках

Три заявления о пытках, творимых правительством Москвы над жителями указанного дома, уже отправлены Вам. Но пытки продолжаются.

13.11.02 нам вновь отключили электроэнергию с 21-00 до утра.

Я уже доказал в предыдущих своих письмах, подписанных кроме меня и соседями, что выдать эти отключения воды и электроэнергии за аварийные невозможно. Во-первых, потому, что аварии, раньше случающиеся раз или два в год, стали «случаться» ежедневно. Во-вторых, слесари и электрики, которых тоже подвергают пыткам, заставляя пытать нас, не скрывали от нас, что им начальством велено пытать нас подобным образом. Поэтому все увещевания высокого начальства, уверяющего нас, что все это случайные аварии, выглядит смешно и ложно.

Правители Москвы тоже понимали, что говорят нам сущую ерунду. Поэтому они приступили к прямой организации аварий на придомовой трассе горячего водоснабжения.

Я это утверждаю не как простой обыватель, а как кандидат технических наук в области гидравлического транспорта сыпучих грузов по трубопроводу. Само собой понятно, что физический процесс перемещения грузов в потоке воды по трубам намного сложнее, чем просто перекачка воды по трубопроводу. И тот, кто по образованию своему, подтвержденному Высшей аттестационной комиссией России, знает, как перемещать грузы в потоке воды, знает и, как перекачивают простую воду по трубам.

Поэтому, как только в кранах горячей воды нашего дома потекла вода чуть теплая, до тех пор, пока не спустишь в канализацию, особенно в ночные часы, ведер сто, я сразу заявил семье и соседям, что грядет большая авария на горячем водоснабжении. При этом именно рукотворная авария.

Она как по расписанию и произошла 16.11.02. Лопнула труба «обратной» подачи горячей воды наружной прокладки к дому из-за того, что в ней замерзла вода. Дело в том, что по «обратке» всегда должна циркулировать вода с тем, чтобы температура горячей воды, поступающей в наши краны, не снижалась в периоды минимума ее потребления. По трубе «прямой» подачи в дом поступает горячая вода и тот ее объем, который не израсходован домом, возвращается в теплосеть по «обратке». Когда дом спит, вся вода «прямой» подачи возвращается в теплосеть через «обратку». В результате дом всегда с горячей водой, не надо спускать в канализацию раз в десять больше горячей воды, чем потребляешь фактически, а трубы наружной прокладки не перемерзают.

[Борис Синюков]

Я этот ликбез привожу потому, чтобы показать «тонкости организации» аварии. Если в доме закрыть полностью задвижку на «обратке», чтобы вода туда не поступала во-





Делать нечего, написал и этому чиновнику от прав человека:

Аппарат Уполномоченного по правам человека в РФ
Начальнику отдела гражданского права и жилищного законодательства О.А. Францкевич,

107084, Москва, Мясницкая ул., дом 47

Синюкова Б.П., награжденного ветерана труда, члена секции Научного совета ГКНТ СССР, реабилитированной жертвы политических репрессий, вновь репрессированного,

117042, Москва, ул. Бартеневская, 13, кв.121 (прежний адрес насильственно изменился на этот)

На Ваш ответ от 05.12.02 №28977-22

Заявление

Я отдаю себе отчет о Ваших возможностях в нашей стране. Поэтому написал Вам во время пыток над моей семьей как последний крик умирающей души, не знающей уже, куда же можно еще обратиться за спасением. Я думал, что случится чудо, и кто-то немедленно прилетит спасать мою семью или хотя бы узнать: как в столице «1/6» морально и физически уничтожают частичку своего населения? Никто не прилетел, когда еще что-то можно было сделать. Чудес не бывает. И пытка над нами вошла в вялотекущую фазу истязания, конца которой не видно.
Поэтому я никак не пойму разницы между государственными институтами власти (публичная или административная власть, прокуратура, суд) и Вашей государственной же структурой «по правам человека». Ведь всем этим «властям» без исключения законами предписано охранять права человека, но никто и никогда, за редким исключением для «рекламы», их не охранял и не охраняет, что видно на примере моей рядовой семьи в трех поколениях. В лучшем случае жалобы «спускают» тем, на кого жалуешься. В результате чего «низы властей» еще более «борзеют», чувствуя себя абсолютно ненаказуемыми.
Думаю, что и Вы поступите именно так. Ведь и Президент, и Генеральный прокурор и даже Председатель Верховного Суда так поступают. Это же всеобщее неписаное российское правило, незаконный «закон».
Но, делать мне нечего, раз «взялся за гуж», называемый именем Вашего ведомства.
Итак. Моя семья имеет в частной собственности в городе Москве квартиру №9 по улице Грина, дом 16, где мы и проживаем: я, жена и сын. В доме – 32 квартиры, около половины из них – частная собственность жильцов, остальные – муниципальная собственность Москвы. То есть, это – кондоминиум в понятии статьи 1 закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики» от 24.12.92 №4218-1 в редакциях Федеральных законов от 12.01.96 №9-ФЗ и от 21.04.97 №68-ФЗ со всеми вытекающими из этого закона правоотношениями между долевыми собственниками кондоминиума.

За 40 лет эксплуатации дома (постройка 1959г.) из взносов собственников скопились амортизационные отчисления на капитальный ремонт. И в 1997-98 годах муниципальные власти потратили эти деньги на капитальный ремонт общего имущества кондоминиума (в понятии статьи 8 упомянутого закона). Были полностью заменены системы отопления, водоснабжения, энергоснабжения, газоснабжения, канализация, санитарно-техническое оборудование, перекрыта крыша, дом с газовых колонок переведен на централизованное снабжение горячей водой, отремонтирована вентиляция, уложен новый асфальт, приведена в порядок придомовая территория, уличное освещение и так далее.

Видя эти общедомовые ремонтные работы, наша семья тоже затратила на ремонт своей квартиры 16257 долларов. Таким образом, мы подготовили себе спокойную старость. Квартира наша в кирпичном, 4-этажном, с высотой потолков 3,1 метра и в 5 минутах ходьбы до станции метрополитена доме стала выглядеть очень красиво, удобно, несравненно лучше тех квартир, которые строят муниципальные власти в железобетонных 17-этажных домах на окраинах города для сдачи внаем.

Шокирует в приведенной ситуации то, что в самый разгар указанного ремонта мэр Москвы пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северного Бутова (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Согласно Дополнительному протоколу к Конвенции (ст.1) перед написанием указанного постановления мэр Москвы должен был бы обратиться к нам за согласием на это «освобождение территории». Но, мы, собственники, ничего не знаем об этом постановлении.

Когда дом, включая нашу квартиру, уже был полностью отремонтирован, и мы радовались как дети, мэр Москвы пишет второе свое постановление «во исполнение» уже упомянутого. Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)». И об этом постановлении мы опять ничего не знаем. Между тем в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома №16 по улице Грина», нашего дома. Словно мы какие-то безответные животные. Об этой фразе мы пока тоже ничего не знаем.

Официально от властей мы ничего не знаем, но потекли слухи, что наш дом будут «сносить». Совершенно сбитый с толку несуразностью и невообразимостью слухов о сносе только что капитально отремонтированного дома, я пишу префекту Виноградову 20.02.02 письмо «О предполагаемом сносе дома по ул. Грина, 16», в котором сообщаю ему о незаконности даже мысли «снести» без моего ведома мою собственность. И указываю, что согласно Конституции РФ (ст.15) «международные договоры РФ являются частью ее правовой системы», имея в виду Конвенцию. Но я не такой уж твердолобый, чтобы чисто по-человечески не понимать нужд ошибшихся чиновников. Поэтому к этому письму приложил «Меморандум…», характеризующий потребительские достоинства своей квартиры и дома в целом, и указал, что этот Меморандум мог бы стать основой обсуждения и заключения со мной договора о сносе моей собственности. Меморандум мной приведен здесь в сравнении с тем, что дали фактически нашей семье (Приложение 1).

Префект мне на это письмо отвечать не стал. Вместо этого, в своей официальной газете, выпускаемой на деньги налогоплательщиков, «официально» сообщил, что наш дом по ул. Грина, 16 – «ветхий». Потому дом, дескать, и «сносят». (Приложение 2).

Это был чудовищный обман. О нем я 18.04.02 написал мэру Москвы, а заодно и в прокуратуру Москвы, приведя бесспорные, неопровержимые доказательства, что наш дом не «ветхий». Я считал, что этот факт должен заинтересовать прокуратуру, так как письмо называлось «О неправомерности сноса…» и касалось денег не только моих, но и денег налогоплательщиков. (Приложение 3). На это письмо ни мэр, ни прокуратура по существу не ответили. Прокуратура уголовного дела о растрате народных денег не завела. Аппарат правительства Москвы 25.04.02 переслал мое письмо в ЮЗАО Москвы.

5 марта 2002г., почти через четыре года после первого постановления мэра о сносенашего дома, нас вызвали в префектуру Юго-Западного административного округа Москвы (в дальнейшем ЮЗАО) и безапелляционно заявили следующее. Есть постановление правительства Москвы № 811-ПП. Вашу собственность мы сносим, а вас переселим туда, куда пожелаем «в черте города». Притом то, что вы здорово потратились на ремонт и привели свою квартиру в идеальный порядок, мы учитывать не будем. Дадим вам взамен только «ваши» квадратные метры в нашем «стандартном» муниципальном жилье. Мы знали, что этот «стандарт» представляет собой 17-этажные железобетонные коробки самых устаревших проектов и совершенно неприемлемо отделанных по сравнению с существующей у нас отделкой квартиры. И сказали об этом властям, вторично предъявив упомянутый «Меморандум…», на что получили ответ: «больше нас ничто из ваших претензий не интересует».

11 марта 2002г. я обратился к мэру Москвы с очень уважительным письмом (Приложение 4). Дескать, Вы по ошибке подписали постановление, которое нарушает Конституцию. Ответ: письмо Ваше отправили в Управление муниципального жилья (УМЖ). То есть мэрия делает вид, что это не Лужков подписал постановление правительства Москвы №811-ПП, нарушающее мои права, а – УМЖ. И именно поэтому УМЖ посчитало, что может со мной делать все, что пожелает. Эту мою мысль доказывает и письмо заместителя префекта, направленное мне 17.05.02 (Приложение 5). Заместитель префекта, поняв, что правительство Москвы отдает меня ему в рабство, стал обращаться со мной как с рабом.

Ободренные правительством Москвы зам префекта и начальник УМЖ почти одновременно, 17.06.02 и 20.06.02, и почти в унисон сообщают мне, что подают на нас в суд «о переселении и изъятии» нашей частной собственности, квартиры (Приложение 6). В данном случае моя семья от животных отличается только тем, что на животных в суд не подают, «переселяют» без суда, даже на бойню.

Мои обращения в прокуратуру результатов никаких не дали, если не считать «результатом» попытки прокурорских работников высокого ранга сфальсифицировать закон в моих глазах (приложение 7).

Мои обращения к Президенту регулярно пересылались тому, на кого я жалуюсь (приложение 8).

Представление о судебной эпопее нарушений моих прав человека дает «Хронография нарушений прав человека», направленная 09.12.02 Президенту и другим высоким лицам страны (приложение 9). Добавлю здесь только, что решение Мосгорсуда об отказе защищать мои права человека было начато 20.05.02, окончательно завершено 28.11.02 (6 месяцев вместо 10 дней по закону), но до сего дня я не могу это решение получить на руки. В Зюзинском суде, где я должен его получить, мне уже почти месяц ежедневно отвечают как магнитофон: «не поступило». По закону, напомню, если это определение суда, я должен получить его немедленно, а если это «мотивированное» решение «по особо сложным делам», то не позднее 3 дней со дня провозглашения.

За это же время тот же Зюзинский суд с молчаливого согласия Мосгорсуда уже дважды конфисковал мою собственность – квартиру. И не только конфисковал, но и 11.12.02 выбросил нас из нашей собственности как собак в совершенно неприспособленное и негодное к проживанию жилье, переломав при этом всю нашу мебель. Вот отсюда я и пишу Вам заявление. Приезжайте, посмотрите, мы покажем Вам даже небольшой фильм и кучу фотографий. Причем мы живем здесь без всякого права на это жилье, как скотина не имеет юридически безупречных прав на скотный двор, в котором до бойни существует.

Я не могу приложить основополагающих копий решений и определений судов, так как мне их не дают на руки неизвестно, по какому закону, ссылаясь, что я их обжалую, а потому, дескать, и не могу получить. Ни в одном законе не написано, что не вступившие в законную силу решения и определения суда не выдаются на руки. Но суды делают именно так. И я считаю это местью: ах, ты подал жалобу на мое решение, определение? Так помни его наизусть, бумажку в руки не получишь!

Впрочем, согласно упомянутому Вами Конституционному закону «Об Уполномоченном…» (статья 23) у Вас гораздо больше возможностей ознакомиться с этими документами.

В конечном итоге вышло так. У моей семьи отобрали или переломали все, что мы нажили за свою долгую трудовую жизнь, надеясь на спокойную старость. Абсолютно все, что мы имели. Подвергли пыткам, действиям, унижающим человеческое достоинство. И все это описано как совершенно недопустимое в отношении прав человека не только в Конституции (статьи 2, 3, 8, 12, 15, 17, 34, 35, 40, 52, 53, 55, 56, 120, пункты 1 и 2 Раздела Второго), но и в Европейской Конвенции (статьи 1, 2, 3, 4, 6, 8, 13, 14, 17 Конвенции, статья 1 Дополнительного протокола к Конвенции, статья 2 Протокола 4 к Конвенции).

Все власти страны без исключения сделали с нами то, что сделали. И у меня так и стоит в ушах: А теперь жалуйтесь хоть самому Господу Богу!

Я еще жизненно важную для меня вещь хочу сказать. Все мои и моей жены жалобы всем самым высоким властям России, а жалоб этих не один десяток, оказались на столе самого «мелкого» клерка Управы Северное Бутово ЮЗАО Москвы по имени Оксана Евгеньевна. Ниже по должности в России вообще нет клерков. Оксана Евгеньевна была этим очень горда. И раз шесть, в том числе и тогда, когда ее дворники ломали нашу мебель, «выселяя» нас под руководством судебного пристава, повторила нам, поднимая свой «престиж» и «гордость» принадлежности к власти: «Вы ничего не добьетесь! Все Ваши жалобы лежат у меня на столе, и именно я Вас выселяю. Мы всем отделом ухохатываемся, читая, как Вы мерзнете, сидите без воды и туалета, как у Вас в холодильнике испортились продукты, как Вам тоскливо и горько. Мы смеемся потому, что Вы дураки, не знающие жизни». А я жизнь знаю. Мой дед погиб, когда у него, последнего из вольных крестьян, отобрали в 1941 году лошадей. Мой отец – начальник геологической партии сгинул в сталинских лагерях в 1941 году. Я шахтер и горный инженер, организатор мировых рекордов в шахте, кандидат наук, изобретатель и автор научных трудов, оставшийся без отца в 4-летнем возрасте.

Не дай Вам Бог, чтобы и эта жалоба оказалась у Оксаны Евгеньевны. Я всю оставшуюся жизнь ежечасно буду проклинать Вашу «контору» по моим правам! Лучше Вам выбросить все это в мусорную корзину и на этом закончить переписку.

Приложения:

1. Письмо префекту от 20.02.02 и Заявление о беззаконии от 02.12.02 (Анализ Меморандума) на 11 листах.

2. Вырезка из газеты «о ветхости» моего дома.

3. Письмо мэру и прокурору «о ветхости» моего дома от 18.04.02 на 3 листах.

4. Письмо мэру от 07.03.02 на 5 листах.

5. Ответ зам префекта от 17.05.02 на 1 листе.

6. Ответы зам префекта от 17.06.02 и начальника УМЖ от 20.06.02 на 2 листах.

7. Ответы прокуратуры от 30.04.02, от 28.05.02 и от 10.06.02 на 3 листах.

8. Ответы Президента от 07.06.02, от 05.07.02, от 21.11.02, от 25.11.02, от 29.11.02 на 5 листах.

9. Хронография нарушений прав человека от 09.12.02 на 4 листах.
Я прекрасно отдавал себе отчет, что эта контора по правам человека примерно как попугай в клетке в квартире у президента: и не нужна, и жалко выбросить.

Но я и сам немного сошел с ума от пыток, ведь я даже отправил семь телеграмм послам семи стран от испуга и с самым коротким на свете текстом, только на русском языке: «спасите наши души». Плюс свой адрес, где замерзал, скользя и падая в свои 67 лет по льду в квартире, который образовался из натекшей воды из лопнувших радиаторов отопления. Я если бы я не чувствовал себя праведным как генерал Карбышев у нацистов в плену, я бы не написал в русскую контору «по правам человека».

Поэтому и письмо мое несколько нагловато, оно прямо и без экивоков напоминает этой конторе «по правам человека»: кто в российском доме хозяин, людоедская власть.

Мои «теоретические» построения не замедлили подтвердиться:

Вы видите, куда переслал мою боль этот чиновник «по правам человека»? В прокуратуру Москвы! А мне-то она доподлинно известна да и вы, надеюсь еще не забыли предыдущих двух глав. Так что и для вас следующий «ответ» прокуратуры Москвы не явится чем-то неожиданным.

Вот этот ответ:

Я тут немного заскочил вперед, я ведь только что закончил дополнение № 1 к своей жалобе в Европейский Суд и еще даже не был на почте, чтобы сдать ее, а вас завел уже в следующую эру. Но и меня надо понять. Я решил показать вам, не отвлекаясь, как реагируют власти на пытки, чинимые ими самими.

Что касается этих документов, то я их отправлю Европейскому Суду немного позже, а вы уже будете знать, в чем же тут дело. Кроме того, я попытаюсь возбудить против публичных властей иск, каковой все три ветви власти возбудить не дадут.

Но это дело будущего, а пока я пошел на почту сдать дополнение № 1 к жалобе в Европейский Суд. Шел и думал, как бы не забыть возбудить розыск предыдущего своего письма с формуляром жалобы, ибо из Европейского Суда вот уже 15 дней не было ни слуху, ни духу. Возбудил, говорили со мной вежливо и даже оторвали от моего стандартного заявления корешок и вручили мне, корешок был с печатью, дескать, будем искать, а вы не волнуйтесь.

Ободренный таким оборотом дела я и дополнение № 1 сдал на почту без почтового уведомления. Поэтому мне надо опять забежать вперед, я имею в виду дополнение № 2. Ведь главу о нем я еще не начинал. Главу не начинал, а уже сообщаю, что и дополнение № 2 я сдал на почту без уведомления о вручении адресату.

Таким образом, я уже три письма направил без почтового уведомления: формуляр и два к нему дополнения. В этом и состоит мой бег впереди дым паровоза. Это чтобы дальнейшие катаклизмы с почтой связать воедино, не разбрасывать их по трем главам, где и без почты есть, о чем рассказать.

Итак, на три моих «розыска» своих писем я получил три квиточка с печатями, следом за ними ко мне домой пришли три стандартных письма с пропусками в тексте «нужное вписать». Это 15-значные номера писем и даты их приема от меня. Затем следовали стандартные слова «розыск проводится иностранной почтовой службой», так как наша почтовая служба, надо полагать, потерять ничего не может никогда, и что искать положено два месяца, потом мне сообщат о результатах.

Я слегка заволновался. При этом не писем жалко, они у меня все лежат на дисках и могут быть в любую минуту извлечены и направлены вновь, жалко шестимесячного срока, который может быть по этой причине пропущен, и тогда уж ничего не вернешь, ни при каких обстоятельствах. На этот счет Европейский Суд неумолим.

Между тем, я получаю от российской почты следующие три письма, которые бы могли меня привести в ужас, так как положения предыдущего абзаца полностью подтверждались. В письмах типографией написано и вставлено компьютером от руки следующее содержание: «На Ваше заявление по розыску почтового отправления №…, поданного… сообщаем, что данное почтовое отправление утрачено при пересылке к месту назначения на территории (вписано – Франция). В связи с этим иностранной почтовой службе предъявлена материальная ответственность, а УФПС «Международный почтамт» дано указание о выплате Вам возмещения в сумме 1068 рублей. Данное возмещение будет направлено по Вашему адресу служебным почтовым переводом. С уважением, начальник по контролю за качеством услуг В. Сухарский».

Представляете, три письма подряд, от одного и того же человека, направленные в один и тот же Европейский Суд потеряны французами! Прямо на пороге Европейского Суда, ибо летят письма самолетом, а Страсбург стоит почти на самой границе Франции со Швейцарией.

И здесь уже я не удержусь, приведу фото почтовых переводов: один за одно письмо и один на два «потерянных» письма разом.




Вы заметили, я выше написал, что эти письма, а особенно – переводы, могли бы привести меня в ужас, но, слава Богу, не привели. Именно поэтому я привожу эти переводы не только с лицевой стороны, но и – с обратной. Из этого следует, что я эти переводы не стал получать. И если я не такой грустный, то даже задал себе вопрос: интересно, а наша почта содрала с французов за мои «потерянные» письма? Она же обещала мне это сделать. Вы же сами читали.

Приложение № 2 к формуляру жалобы, к которому все никак не могу перейти, я написал 15 января 2003 и в тот же день сдал его на почту без уведомления о вручении адресату. Только что представленные вам почтовые переводы я получил 12 и 19 июля 2003, так что с января до июля у меня было много времени для раздумий о судьбах моих трех писем.

Поэтому я 12 февраля 2003 написал грефье Страсбургского Суда следующее письмецо:

«Уважаемый сэр!

12 августа 2002 года я направил в Европейский Суд по Правам Человека предварительное письмо о нарушении моих прав человека Россией, гарантированных мне Европейской Конвенцией.

12 октября я получил ответ от 2 октября 2002 г., подписанный Ольгой Чернышовой, с приложением Формуляра жалобы, текста Конвенции, Пояснительной записки и присвоенного моему делу номера Досье № 35993/02.

15 ноября 2002 г. я направил в адрес Суда заполненный Формуляр своей жалобы и 67 приложений к нему, всего на 259 листах.

29 ноября 2002 я направил Дополнение № 1 к своей Жалобе, в котором представил дополнительные сведения и просил уведомить меня о получении Судом, как Формуляра жалобы, так и Дополнения № 1.

15 января 2003 я направил Дополнение № 2 к своей Жалобе и вновь просил уведомить меня о получении моих посланий от 15.11.02, от 29.11.02 и от 15.01.03.

До сегодняшнего дня я не получил от Вас запрашиваемого мной уведомления о получении Вами моих корреспонденций от 15.11.02, от 29.11.02 от 15.01.03.

Я обеспокоен, получили ли Вы мои три указанных письма? Я боюсь, что Россия может препятствовать моей переписке с Европейским Судом.

Тем более что я направил письменный запрос в почтовое ведомство России с просьбой сообщить мне факт доставки моего письма от 15.11.02 в Страсбург, в Ваш адрес. Почтовое ведомство России мне ответило, что они, в свою очередь, послали запрос во Францию, так как доставку моего письма во Францию они гарантируют. Но почтовое ведомство Франции, дескать, не отвечает на их запрос более двух месяцев о доставке моего письма непосредственно в адрес Суда. И сообщают мне дополнительно, что, если они не получат ответ из Франции еще в течение одного месяца, то выплатят мне компенсацию за якобы потерянное именно во Франции мое заказное письмо.

Пожалуйста, уведомите меня хотя бы о том, получили ли Вы три мои указанные письма для Досье № 35993/02.

Сообщаю также, что мой почтовый адрес и номер телефона изменились по отношению к тем, которые указаны в Формуляре жалобы, но об этом я уже Вам сообщал в письме от 15.01.03. Повторяю их еще раз: ....

С глубоким уважением, 12.02.03 Борис Прокопьевич Синюков».
И уж это письмо я направил с уведомлением о вручении его адресату. Давно бы так надо. Наверное, почтовых работников специально инструктируют, чтобы они не рекомендовали нам оплачивать уведомления. В результате я, как фраер, сэкономил на уведомлениях 150 рублей и чуть не потерял бесконечно больше. Я ведь тогда даже не мог предположить, что Европейский Суд, тоже, как последний фраер, поступит со мной.

Следует обратить внимание на дату моего письма от 12 февраля 2003 и как бы на только что представленный «ответ» на него от 14 февраля 2003 г-жи Чернышовой. Мое письмо к ней еще не полетело, так как уже твердо мной установлено, что письма отправляются в полет после сдачи их на международный почтамт не ранее пяти дней после их сдачи, а г-жа Чернышова уже на него отвечает. То есть, она еще не видела моего озабоченного письма, но уже уведомляет меня о получении всех трех моих писем. Другими словами, она просто слегка задержалась с ответом, читала мои послания, и когда прочитала, самостоятельно уведомила меня о том, что письма дошли.

Поэтому следует обратить внимание как на факт самостоятельной озабоченности г-жи Чернышовой о моем самочувствии, так и, в большей степени, на факт бережного ведения меня по закоулкам Европейского Суда, где на каждом шагу – темнота и высокие ступеньки. Прочитайте ее письмо еще раз, и я не буду писать лишних слов.

Тот факт, что г-жа Чернышова не на письмо мое от 12 февраля 2003 отвечала, а только уведомляла меня о получении трех упомянутых моих писем, подтверждается ее письмом от 25 марта 2003, в котором она пишет: «Подтверждаю получение Вашего письма от 12 февраля 2003, которое было приобщено к материалам досье по вышеупомянутой жалобе» (№ 35993/02 –мое). «Ожидаем ответа на наше письмо от 14 февраля 2003». Вот мой ответ на это письмо.

To Greffier of European Court of Human Rights
Council of Europe
F – 67075 Strasbourg Cedex FranceФранция

К досье № 35993/02

Уважаемая г-жа Юридический референт,

Я получил Ваше письмо от 25 марта 2003 г., которым Вы подтверждаете получение моего письма от 12 февраля 2003 г. и которым предлагаете мне дать ответ на Ваше письмо от 14 февраля 2003 г.

Дело в том, что еще до получения Вашего письма от 25 марта 2003 г. я 20 марта 2003 г. уже дал ответ на указанное Ваше письмо от 14 февраля 2003 г. в форме Дополнения № 3 к Жалобе (Досье № 3599/02), в котором, на мой взгляд, полностью выполнил все условия, упомянутые Вами в письме от 14 февраля 2003 г.

В настоящее время это Дополнение № 3 к Жалобе (согласно полученному мной уведомлению почты о вручении) находится в Вашем распоряжении и, на мой взгляд, соответствует, с учетом ранее представленных мной материалов, требованиям Европейского Суда.

Поэтому настоящим письмом я всего лишь подтверждаю получение Вашего письма от 25 марта 2003 г. и надеюсь на положительный ответ Европейского Суда о принятии к рассмотрению существа моей Жалобы.

С глубоким уважением, 21 апреля 2003 г. Борис Синюков.

Но я здорово забежал вперед, я ведь 20 марта 2003 отправил уже Дополнение № 3 к своей жалобе-формуляру, но не представил вам еще и Дополнения № 2. Вот оно.

Дополнение № 2

к Жалобе Синюкова Б.П. от 15 ноября 2002 г.

(досье № 35993/02)

В Дополнении №1 к Жалобе Синюкова Б.П. от 15 ноября 2002 г. (досье № 35993/02) от 29.11.02 я сообщил Европейскому Суду, что окончательное внутреннее решение по делу № 2-2390/02 о защите моих прав человека, провозглашенных Конвенцией, провозглашено в зале судебного заседания кассационной инстанции. В удовлетворении жалобы мне отказано. Это было 28.11.02.

Я буду вновь придерживаться той нумерации, которая существует в заполненном мной формуляре Жалобы от 15.11.02, приложениях к формуляру и в указанном выше Дополнении № 1 к Жалобе от 29.11.02.

По пункту 14. Изложение фактов.

Указанное выше окончательное внутреннее решение кассационной инстанции (Мосгорсуда) в письменном виде мне было предоставлено только 09.01.03, то есть спустя 40 дней после провозглашения. На эти документы в качестве приложения 73 сделана ссылка в Дополнении № 1 к моей Жалобе, но само приложение 73 не приложено к этому Дополнению № 1. Прилагаю это приложение 73 к настоящему Дополнению №2.

Об этом Определении кассационной инстанции надо сказать особо. Для этого надо обратиться к тексту моей кассационной жалобы (приложение 38). В разделе «Факты по предмету жалобы» указано 8 конкретных фактов нарушения Конвенции и Конституции России. Эти факты не стали предметом рассмотрения суда первой инстанции. Кассационная инстанция также не стала исследовать эти факты, ни единым словом не упомянув о них в своем Определении.

Перед судом кассационной инстанции в кассационной жалобе, в разделе «Факты по ст. 3 Европейской Конвенции» ставился вопрос о рассмотрении конкретных 8 фактов пыток, которым мою семью подвергли власти. Ни единого слова в Определении кассационной инстанции об этом нет.

В своей кассационной жалобе я подробно перечислил факты, допущенные судом первой инстанции в нарушение статьи 6 Европейской Конвенции. Ни один из них не стал предметом изучения кассационной инстанцией и не отражен в ее Определении.

Под заголовком «Заявление о беззаконии Решения суда» первой инстанции я обратил внимание кассационной инстанции на беззаконие, которым руководствовался суд первой инстанции, принимая свое Решение. И подробно объяснил, что все те документы, на основании которых суд первой инстанции принял свое Решение, не являются согласно Конвенции и Конституции России право устанавливающими для собственника недвижимости. Они могли быть только причиной, чтобы вступить в равноправные переговоры с моей семьей, но не для санкций отчуждения собственности моей семьи.

И что же мы видим в Определении кассационной инстанции? Коллегия судей Мосгорсуда как бы не читала даже этот раздел моей кассационной жалобы, так как вновь повторила эти же тезисы, попросту переписав их из Решения суда первой инстанции. Притом, абсолютно не вникая в смысл того, на чем я настаивал, и никак не выразив своего отношения на поставленные мной перед ней вопросы. В связи с этим заявляю, что кассационная инстанция, так же как и первая инстанция, делают вид, что никогда не читали законов, и не знают их. А решения свои основывают не на законе, а на чистейшем произволе, корни которого – в желании угодить властям. В связи с этим разве можно говорить о «справедливости, независимости и беспристрастности суда»?

Кассационная инстанция не единым словом не упомянула также о том, что я ей настойчиво заявлял: о неопределенном сроке рассмотрения моей жалобы (ст. 6 Конвенции) – более полугода вместо 10 дней по закону.

Но самая вопиющая несправедливость суда кассационной инстанции, граничащая по своей сути с уголовным преступлением о «подделке документов», – это ссылка ее на статью 309 ГПК РСФСР, которой она якобы «руководствовалась» при вынесении своего Определения.

Статья 309 гласит: «Решение суда (первой инстанции – мое) подлежит отмене в кассационном порядке с прекращением производства по делу или оставлением заявления без рассмотрения по основаниям, указанным в статьях 219 и 221 настоящего Кодекса».

Статья 219, касаясь нашей конкретной ситуации, гласит: «Суд прекращает производство по делу, если имеется вступившее в законную силу, вынесенное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение суда или определение суда о принятии отказа истца от иска или об утверждении мирового соглашения сторон; если истец отказался от иска». В настоящем деле нет ни вступившего в законную силу решения суда, ни отказа истца от иска, ни мирового соглашения. Значит, эта статья не может быть основой для применения статьи 309 к моей жалобе.

Статья 221, касаясь нашей конкретной ситуации, гласит: «Суд оставляет заявление без рассмотрения, если в производстве этого же или другого суда имеется дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». Именно эту ситуацию, определяемую статьей 221, имеет в виду кассационная инстанция для применения статьи 309, ссылаясь на мое выступление в кассационной инстанции (приложение 80) в своем Определении. Я это выступление ранее не прилагал к своей жалобе в Европейский суд, считая его не очень значимым, а теперь вынужден приложить, так как в Определении кассационной инстанции на это выступление делается ссылка с большими последствиями по делу, граничащая с фальсификацией кассационной инстанцией закона.

Итак, кассационная инстанция «руководствуется» статьей 309 на основе статьи 221, так как «…Синюков пояснил, что в производстве Зюзинского районного суда Москвы имеется гражданское дело по иску префектуры ЮЗАО Москвы о их (нас – мое) выселении в предоставленную квартиру взамен занимаемой».

Первое нарушение закона кассационной инстанцией состоит в том, что согласно статье 309 решение суда первой инстанции подлежит отмене или оставлению заявления без рассмотрения. А кассационная инстанция оставила решение суда первой инстанции (отказать мне в удовлетворении жалобы по защите прав человека) без изменения, а мою кассационную жалобу – без удовлетворения. Другими словами, по данной статье кассационная инстанция могла только отменить решение суда первой инстанции и дело закрыть. А она отказала мне в защите прав человека. То есть прямо нарушила закон, который якобы применила.

Второе нарушение закона кассационной инстанцией состоит в фальсификации смысла моего выступления в зале суда. Я привел в своем выступлении неопровержимые факты, что моя жалоба о защите прав человека начата рассматриваться судом первой инстанции до того, как тем же самым судом, тем же самым судьей были начаты дела о нашем выселении из своей собственности. То есть, между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, как утверждает сама кассационная инстанция своей ссылкой на статью 309. Поэтому все три дела против нашей семьи должны быть закрыты, или рассматриваться в рамках именно моей жалобы в виде встречного иска властей ко мне и моей семье. И именно о закрытии беззаконно рассматриваемых судом первой инстанции исков к моей семье я просил кассационную инстанцию в своем выступлении.

Третье нарушение закона кассационной инстанцией, если все же принять, что моя жалоба и иск против моей семьи возникли в суде первой инстанции в один и тот же день, 27.05.02, состоит в том, что первое дело № 2182 завершилось отказом властей от иска к нам. И последствием этого отказа является статья 220 ГПК РСФСР. Новые иски власти возбуждать уже не могли, а они возбудили два иска, и суд первой инстанции их удовлетворил. Именно этому в частности было посвящено мое выступление, которое кассационная инстанция извращенно использовала, представив ситуацию так, что дело по моей жалобе на нарушение прав человека властями Москвы закрывается, так как в суде имеется иск властей Москвы к моей семье «о выселении». То есть, кассационная инстанция извратила закон, применила его там, где он применяться не должен. И не применила его там, где он обязательно должен быть применен.

В целом, кассационная инстанция не могла «руководствоваться» статьей 309. Но других статей ГПК РСФСР кассационная инстанция в обоснование своего Определения не дала. Значит, ее решение чисто произвольное и граничит, как я уже сказал, с уголовным преступлением.

Между тем, еще в первое прохождение моей жалобой кассационной инстанции 20.06.02 (описываемое прохождение уже второе), я заявлял кассационной инстанции (приложение 35), что моя жалоба подлежит рассмотрению согласно главе 24-1 ГПК РСФСР. Заголовок ее: «Жалобы на действия государственных органов… и должностных лиц, нарушающих права и свободы граждан». В этой главе есть статья 239-7, в которой записано: «Установив, что обжалуемые действия были совершены в соответствии с законом, в пределах полномочий государственного органа… или должностного лица и права либо свободы гражданина не были нарушены, суд выносит решение об отказе в удовлетворении жалобы».

Суд первой, а затем и второй, инстанций решил, что мои права не нарушены и в удовлетворении жалобы по защите прав человека, декларированных Конвенцией и Конституцией России, отказал. Но указанная статья ГПК РСФСР требует назвать закон, соответствие ему. Какие же законы приводит в оправдание своего решения суд, которые бы по юридической силе были выше Конвенции и Конституции России? Суд приводит два «постановления» и какой-то «градостроительный план» правительства Москвы, и больше – ничего. То есть, суд отдает им предпочтение перед Конституцией собственной страны и действующим Международным договором своей страны. Как будто этот суд никогда не читал не только своей Конституции (статья 15), но и Федерального Конституционного закона «О судебной системе РФ» (статья 5), не говоря уже о ГПК РСФСР (статья 10).

Даже простого гражданина, не отягченного юридическим образованием, закон не освобождает от ответственности за преступление, совершенное по незнанию закона: «незнание закона не освобождает от ответственности». Поэтому как суд первой, так и второй инстанции, совершили прямое преступление своим Решением и Определением.

Итак, главное решение по защите моих прав человека в национальной судебной системе России (дело № 2-2390/02) состоялось, и в правах человека, декларированных Конвенцией, мне отказано. Но не только в этом состоит издевательство судебной власти России над моей семьей. Поэтому докладываю Европейскому Суду, как развиваются события параллельных судебных процессов: дело № 2-2882/02 и дело № 2-3318/02. Из 2005-го. Я уже писал, что ссылаться на номер дела бесполезно, ибо этот номер значится только на папке с делом. В результате Европейскому Суду трудно идентифицировать дело с его номером, что, однако, не мешает ему запросить от меня дополнительные разъяснения.

В пункте 14.6 Дополнения № 1 я сообщал, что кассационная инстанция 24.10.02 отменила Решение суда первой инстанции по иску к моей семье «О выселении» по делу № 2-2882/02, и направила его на новое рассмотрение в тот же суд, где оно получило новый №, сегодня уже мне известный - № 2-3416/02. Я также сообщил, что это дело лежит без движения в суде первой инстанции. Мне абсолютно ничего не было известно об этом деле вплоть до 16.12.02, кроме того, что оно находится у судьи Пименовой. Эта дата, 16.12.02, знаменательна тем, что она связана также с делом № 2-3318/02, начатом судом первой инстанции (судья Ахмидзянова), которое совершенно аналогично делу № 2-2882/02 «О выселении». По этому делу № 2-3318/02 судья Ахмидзянова 19.11.02 присудила нам квартиру значительно худшую той квартиры, которую как неравноценную раскритиковала кассационная инстанция.

За этим следуют дальнейшие факты.

04.12.02 суд первой инстанции (судья Ахмидзянова) своим Определением (Приложение 75) постановил обратить Решение от 19.11.02 о нашем выселении к немедленному исполнению, грубо нарушив все известные законы России на этот счет. (Приложение 76). Несмотря на то, что на само Решение суда 22.11.02 подана, но еще не рассмотрена, кассационная жалоба. В судебном заседании мы спросили судью Ахмидзянову: «Когда мы можем получить на руки Ваше Определение?». Она ответила: «В пятницу», то есть 06.12.02. Но дело поступило в канцелярию суда для нашего ознакомления и выдачи упомянутого Определения только 16.12.02. Это первая часть знаменательности даты 16.12.02: дело № 2-2882/02 (оно же № 2-3416/02) и дело № 2-3318/02, оба - «О выселении», поступили в канцелярию суда в один и тот же день. При этом о деле № 2-2882 нам ничего не было известно с 24.10.02 по 16.12.02, а по делу №2-3318/02 судья обманула нас, назвав срок представления своего Определения 06.12.02, а выдав его фактически тоже 16.12.02.

Что же произошло в период от провозглашения Определения 04.12.02 до 16.12.02? Не выдав нам Определения, как обещала 06.12.02, судья Ахмидзянова выдала его 04.12.02, то есть в день принятия, истцу – префектуре, и не только выдала это Определение, но и исполнительный лист на наше выселение из нашей собственности. И уже 06.12.02 судебный пристав-исполнитель Отдела службы судебных приставов-исполнителей по ЮЗАО Москвы написал Предписание на выселение № 22-407 (Приложение 77). Предписание это нам было вручено 10.12.02 в 19-00 часов, а уже утром 11.12.02 выселение было принудительно осуществлено. Я ни с чем иным не могу связать невыдачу нам Определения до 16.12.02 и выдачу его же 04.12.02 истцу и судебному приставу-исполнителю кроме как с преднамеренным препятствованием судьи Ахмидзяновой подачи нами частной жалобы на ее Определение в процессуальный срок 10 дней, установленный законом. Поэтому мы смогли подать частную жалобу только 16.12.02 с заявлением о восстановлении пропущенного срока (Приложение 76). Притом тогда, когда само насильственное переселение было уже совершено (11.12.02).

Из 2005-го. Писать даты так, как я их написал, нельзя. Дело в том, что в разных странах порядок «день – месяц – год» меняется, то есть пишут: «год – месяц – день». Вчитавшись, конечно, можно понять, но на это требуется много сил, нужных для понятия самого текста. Впоследствии Европейский Суд принял специальную инструкцию по написанию дат, когда месяц всегда должен писаться буквами, а не цифрами. Но это было уже после моих цитируемых обращений.

Преднамеренность действий судьи Ахмидзяновой по недопущению подачи нами частной жалобы на ее Определение в установленный законом срок иллюстрируется надписью судьи на Определении: «Определение вступило в законную силу 16 декабря 2002 года». Эта надпись сделана судьей в день выдачи мне Определения 16 декабря 2002 года, и в день, когда Определение вообще стало доступно мне на бумаге в составе дела №2-3318/02. Ранее это дело непрерывно находилось у судьи Ахмидзяновой, и не было представлено в канцелярию суда для нашего с ним ознакомления. Получается, что принудительно исполнять не вступившее в законную силу Определение можно, что и было совершено, а подать жалобу на это Определение – нельзя.

Судебный пристав-исполнитель, в свою очередь, нарушил Закон «Об исполнительном производстве» как при подготовке своего незаконного документа, так и при доставке его нам (Приложение 77). А само выселение больше напоминало не выселение как таковое, а – депортацию репрессированных народов сталинских времен. Переломана вся мебель, утрачены вещи, часть вещей вообще брошена практически на улице. Нас поселили в квартиру № 121 по улице Бартеневская, 13, на самой окраине Москвы, в деревне Гавриково, не выдав абсолютно никаких прав владения или найма ее, совершенно как «переселенным» из хлева в хлев животным.

Естественно, я подал Жалобу на неправомерные действия судебного пристава, приведшие к материальному и моральному ущербу нашей семье (Приложение 78). Но беда моя состоит в том, что для меня нет другого суда в России, кроме того, который не выполняет ни одного российского и международного закона, служит властям, а не закону, несправедлив и зависим, что доказано многократно на протяжении настоящей Жалобы, Дополнений к ней и Приложений. И я в сотый раз задаю себе вопрос: обязан ли я бесконечно к такому суду обращаться, когда отлично знаю, что он несправедлив и зависим, попирает не только Конституцию своей страны но и Европейскую Конвенцию?

На фоне переселения нас как безответных животных вернемся к дате 16.12.02, когда я разом мог ознакомиться с двумя делами о нашем выселении, делом № 2-2882 (3416) и делом № 2-3318. По делу № 3318 с нами обошлись как с животными, не дождавшись даже решения по нему кассационной инстанции (Дело будет рассматриваться в Мосгорсуде только 30.01.03). Итоги рассмотрения дела № 2882 (3416) в кассационной инстанции, наоборот, вселяли в нас некоторый оптимизм. Действительно, решение суда первой инстанции о выселении нас в недостойную квартиру было отменено, суду первой инстанции рекомендовано внимательнее отнестись к оценке потребительской равноценности предлагаемых к обмену квартир, рекомендовано следовать закону.

И что же я вижу в деле, наконец-то ставшем мне доступным 16.12.02? А оно, оказывается еще 28.11.02 закрыто судьей Пименовой «по просьбе истца, отказавшегося от иска к нашей семье». И объявлено мне об этом только тогда, когда с моей семьей обошлись как с бездомной собакой по другому делу. Судья Пименова целиком и полностью сфальсифицировала рассмотрение этого дела якобы в судебном заседании, ни единым словом не упомянув, что оно вернулось из кассационной инстанции. Наоборот, она его сфальсифицировала так, будто она его только и начала рассматривать с иска префектуры, которая в процессе «рассмотрения» отказалась от иска. Вот, оказывается, для чего Зюзинскому суду первой инстанции потребовалось присваивать делу новый номер. И в этом виновна не только судья Пименова, но и руководство Зюзинского суда в целом, прямо, письменно указавшее ей присвоить делу новый номер. Подробности – в Частной жалобе от 17.12.02 на Определение Зюзинского суда (судья Пименова) от 28.11.02 по делу № 2-2882/02 (Приложение 79). И вновь меня суд насильственно заставил пропустить процессуальный срок в 10 дней для обжалования, о чем – заявление в том же Приложении 79.

Напомню, что судья Пименова – это тот самый судья, которая отказала мне в защите моих прав человека (Приложения 33 – 36) при первом рассмотрении моей жалобы в суде первой инстанции.

И я вновь задаю себе вопрос: обязан ли я вновь и вновь обращаться в несправедливый, зависимый от властей суд? Во всяком случае, делающий на протяжении почти года вопреки закону так, что властям – хорошо, а нашей семье – плохо. И не только этот вопрос я задаю себе. Я спрашиваю себя: зачем судье Пименовой нужно было присваивать делу новый номер и делать вид, что она это дело только что начала, если не для того, чтобы невыгодное для властей дело закрыть? И даже если она ему присвоила новый номер, то зачем она ни разу не упомянула в этом, с «новым» номером деле, что оно вернулось из кассационной инстанции на пересмотр, но не для закрытия? И я не только по поводу судьи Пименовой задаю себе вопросы. Я задаю их себе и по поводу судьи Ахмидзяновой. Судья Ахмидзянова была ознакомлена руководством суда с Определением кассационной инстанции, по которому она приняла свое драконовское Решение, об его отмене и новом рассмотрении дела судьей Пименовой (Приложение 64). Тогда почему она, не дождавшись его нового рассмотрения судьей Пименовой, начала новое дело № 3318, по которому нас как собак выбросила из своей собственной квартиры, в квартиру несравненно хуже той, которую раскритиковала кассационная инстанция?

Я считаю на основании изложенного, что суды, как первой, так и кассационной инстанций, рассматривающие мои дела, не обеспечивают мне «Право на справедливое судебное разбирательство», совершенно не соответствуют требованиям пункта 1 статьи 6 Конвенции в части как «разумности срока» разбирательства, так и «независимости и беспристрастности суда».

Список приложений дополняется приложениями к настоящему Дополнению № 2:

73. Ранее не представленное в Дополнении № 1 Приложение под этим номером, прилагается: Решение суда от 17.10.02 и Определение суда кассационной инстанции от 28.11.02 по делу №2-2390/02 (по Жалобе о нарушении прав человека, провозглашенных Конвенцией) на 3 листах.

74. Представлено в Дополнении № 1.

75. Определение Зюзинского суда первой инстанции от 04.12.02 о немедленном

исполнении Решения суда на 2 листах.

76. Дополнение № 1 к Кассационной жалобе (Частная жалоба на Определение суда

от 04.12.02 о немедленном исполнении) от 16.12.02 и заявление о продлении пропущенного процессуального срока, на 4 листах.

77. Предписание на выселение от 06.12.02 на 1 листе.

78. Жалоба на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя и заявление о продлении процессуального срока, на 10 листах с фотокопиями почтовой квитанции и уведомления о вручении адресату.

79. Частная жалоба на Определение Зюзинского суда от 28.11.02 и заявление о

продлении процессуального срока, на 7 листах.

80. Выступление Синюкова Б.П. 28.11.02 в зале суда кассационной инстанции по делу № 2-2390/02 на 3 листах.

В заключение сообщаю:

1. Мой адрес для переписки изменился. Новый адрес: 117042, город Москва, улица Бартеневская, дом 13, квартира 121, Россия.

2. Изменился и № моего телефона. Новый телефон: Россия, (095) 717-72-43.

Повторяю также свою просьбу, высказанную в Дополнении № 1 к моей Жалобе в Европейский Суд от 29.11.02: получены ли Секретариатом Суда формуляр Жалобы от 15.11.02 и Дополнение № 1 к этой Жалобе от 29.11.02? Я опасаюсь, что московские власти могут препятствовать моей переписке с Европейским Судом. И о получении этого Дополнения № 2 также прошу сообщить.

15 января 2003 года, Синюков Борис Прокопьевич, город Москва, Россия. Досье № 35993/02.

Из 2005-го. Вы уже, наверное, заметили, что четыре судебных дела (три против меня и одно мое против правительства Москвы) переплелись между собой так причудливо, что ничего не поймешь. Вернее, понять можно, но приложив значительные усилия и задав дополнительные вопросы. Но я же не мог наперед сам планировать эти дела, они возникали как гроза при чистом небе. И я их описывал в хронологическом порядке по мере возникновения. Но, так как более ранние дела заканчивались значительно позднее, чем вновь возникающие, наступил ералаш. При этом почти утратился смысл того факта, что именно я первый возбудил судебное дело (жалобу) против правительства Москвы. Поэтому все остальные три дела, возбужденные правительством Москвы против меня «о выселении», должны рассматриваться исключительно в рамках моей жалобы.

Следствием такой постановки вопроса явилось Дополнение № 3 к моей жалобе в Европейский Суд, но это уже – следующий раздел моего романа в письмах.

[Борис Синюков]

http://www.borsin.narod.ru/download/4chast_.htm
Дополнение № 3 к формуляру

(Мне вновь кажется, что дело представлено в полном объеме)

Введение

Настоящий раздел – попытка упорядочить факты, заявленные ранее, но юмор в том, что пока составлялось настоящее Дополнение № 4, события бежали вперед. В результате Дополнение № 3 устаревало быстрее, чем я его писал, разворачивались события с судебными делами, которые я возбудил против властей по двум новым делам, о нарушении закона судебным приставом-исполнителем, и о попытке властей заморозить мою семью в собственной квартире. Так что сразу же требовалось новое дополнение к жалобе. Тем не менее, дополнение № 3 позволяет вникнуть в суть проблемы более основательно и, главное, последовательно. Итак, дополнение №3.

(Version russe)

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Дополнение № 3

к ЖАЛОБЕ

(Досье № 35993/02)

в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека

и ста*тьями 45 и 47 Регламента Суда

В связи с тем, что в ранее (от 15 ноября 2002 г.) направленном мной формуляре заявления и дополнении к нему № 1 от 29 ноября 2002 г. и дополнении № 2 от 15 января 2003 г. существо моей жалобы отражено недостаточно полно и четко, настоящее Дополнение № 3 прошу считать полным завершением моей жалобы от 15.11.02. (Из 2005-го: я же говорю, что это только надежда, обрываемая обстоятельствами). Поэтому повторяю формуляр. (Я здесь его, разумеется, повторять не буду в полном объеме, а только то, что требуется для развития картины).

II. ИЗЛОЖЕНИЕ ФАКТОВ

14. Моя семья имела в частной собственности (номинально моя жена Синюкова Галина Васильевна) в городе Москве квартиру №9 по улице Грина, дом 16, где мы и проживали: я, жена и сын. В доме – 32 квартиры, около половины из них – частная собственность жильцов, остальные – муниципальная собственность Москвы. То есть, это – кондоминиум в понятии статьи 1 закона РФ «Об основах федеральной жилищной политики» от 24.12.92 №4218-1 в редакциях Федеральных законов от 12.01.96 №9-ФЗ и от 21.04.97 №68-ФЗ со всеми вытекающими из этого закона правоотношениями между долевыми собственниками кондоминиума.

За 40 лет эксплуатации дома (постройка 1959г.) из взносов собственников скопились амортизационные отчисления. И в 1997-98 годах муниципальные власти потратили эти деньги на капитальный ремонт общего имущества кондоминиума. Были полностью заменены системы отопления, водоснабжения, энергоснабжения, газоснабжения, канализация, санитарно-техническое оборудование, перекрыта крыша, дом с газовых колонок переведен на централизованное снабжение горячей водой, отремонтирована вентиляция, уложен новый асфальт, приведена в порядок придомовая территория, уличное освещение и так далее.

Видя эти ремонтные работы на объектах общей, совместной собственности, наша семья тоже затратила на ремонт своей квартиры 16257 евро. Таким образом, мы подготовили себе спокойную старость. Квартира наша в кирпичном, 4-этажном, с высотой потолков 3,1 метра и в 5 минутах ходьбы до станции метрополитена доме стала выглядеть очень красиво, удобно, несравненно лучше тех квартир, которые строят муниципальные власти в железобетонных 17-этажных домах на окраинах города для сдачи внаем.

В самый разгар указанного ремонта мэр Москвы пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северного Бутова (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Согласно Дополнительному протоколу к Конвенции (ст.1) об уважении собственности перед написанием указанного постановления мэр Москвы должен был бы обратиться к нам за согласием на это «освобождение территории» от нашей собственности. Но, мы, собственники, ничего не знаем об этом постановлении. И я до настоящего времени не могу его получить на руки.

Когда дом, включая нашу квартиру, уже был полностью отремонтирован, и мы радовались как дети, мэр Москвы пишет второе свое постановление «во исполнение» уже упомянутого. Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)» (приложение 53). И об этом постановлении мы опять ничего не знаем. Между тем в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома №16 по улице Грина», нашего дома. Словно мы какие-то безответные животные. Об этой фразе мы пока тоже ничего не знаем.

Официально от властей мы ничего не знаем, но потекли слухи, что наш дом будут «сносить». Я пишу 20.02.02 префекту Виноградову письмо «О предполагаемом сносе дома по ул. Грина, 16» (приложение 1), в котором сообщаю ему о незаконности сноса моей собственности без моего ведома. Но, понимая нужды властей, прикладываю к этому письму «Меморандум…» (в составе приложения 1), характеризующий потребительские качества моей собственности и свои условия, по которым я согласен обсудить с властями возможность сноса дома. Префект проигнорировал как письмо, так и мои условия, предъявленные в «Меморандуме…».

5 марта 2002г. нас вызвали в префектуру Юго-Западного административного округа Москвы (в дальнейшем ЮЗАО) и безапелляционно заявили следующее. Есть постановление правительства Москвы № 811-ПП. Вашу собственность мы сносим, а вас переселим туда, куда пожелаем «в черте города». Притом то, что вы потратились на ремонт и привели свою квартиру в идеальный порядок, мы учитывать не будем. Дадим вам взамен только «ваши» квадратные метры в нашем «стандартном» муниципальном жилье. Мы знали, что этот «стандарт» представляет собой 17-этажные железобетонные коробки самых устаревших проектов и совершенно неприемлемо отделанных по сравнению с существующей у нас отделкой квартиры.

04.04.02 я принес в районный суд жалобу на действия властей Москвы, нарушающих своими действиями закон (приложение 32), но судья Сухова не приняла ее, обязав меня приложить к жалобе постановление правительства Москвы № 811-ПП, которое я обжалую. У меня этого постановления тогда не было. Мне власти только сообщили устно, что такое постановление есть. И судья жалобу не приняла.

05.04.02 я обратился с официальным письмом в префектуру ЮЗАО Москвы (приложение 5), ссылаясь на нарушение своих гражданских прав, с требованием предоставить мне это постановление. Постановление мне представлено не было. Между тем префект ЮЗАО «во исполнение» указанного постановления правительства Москвы написал свое распоряжение 06.05.02 № 546, которое мне тоже не было представлено, и я его видел только в судебных делах. И принялся его выполнять через суд.

Я обращался к мэру Москвы 07.03.02, 30.05.02 с заявлениями (приложения 7 и 12), что он нарушает закон своим постановлением, и просил его устранить нарушения. Мои письма из мэрии переправляли в префектуру ЮЗАО без рассмотрения. Префектура же в своих ответах мне настаивала на том, что имеет право делать с моей собственностью, что ей заблагорассудится, ссылаясь на постановление мэра Москвы (приложения 6, 9, 13, 14).

Я несколько раз обратился к Президенту РФ (приложения 52, 55, 57), требуя от него гарантирования Конституции и Конвенции, но мои письма пересылались Его Администрацией по иерархическим ступенькам в префектуру ЮЗАО Москвы (приложения 56, 58).

07.03.02 и 29.03.02 я обратился в прокуратуру Москвы с жалобой на действия властей, нарушающих мои права человека (приложения 15, 17). 18.04.02 и 27.05.02 я обратился в Генеральную прокуратуру РФ с жалобой на нарушение моих прав человека действиями властей Москвы и прокуратурой Москвы (приложения 19, 25). Эти мои жалобы оказались вновь в прокуратуре Москвы (приложения 20, 26), а затем и в прокуратуре ЮЗАО Москвы, то есть у тех, на кого я жаловался. Мало того, прокуроры в ответах мне фальсифицировали закон (приложения 24, 28).

Четыре моих обращения в Конституционный Суд РФ о признании закона Москвы, по которому власти отбирали мою законную собственность, не соответствующим Конституции РФ и Конвенции, пока тоже безрезультатны (приложения 29, 30, 61).

Первое судебное дело. По моей жалобе (№ 2390) на нарушение властями моих прав человека.

Не имея на руках упомянутого постановления правительства Москвы № 811-ПП, которое у меня потребовала судья Сухова 04.04.02, я не мог вторично обратиться в суд с жалобой на нарушение моих прав человека правительством Москвы до 20.05.02, пока я не добыл его неофициальным путем.

Суд явно не хотел принимать мою жалобу к рассмотрению. Ибо она называлась «О защите прав человека, декларированных Конвенцией…» (приложение 33). Никто из судей не хотел браться за защиту моих прав. Поэтому они начали гонять меня от одного к другому.

Второй федеральный судья Ахмидзянова, к которой я обратился по направлению канцелярии Зюзинского суда Москвы со второй жалобой 20.05.02 (приложение 33), направила меня к судье Пименовой, не объяснив причин. Третий федеральный судья Пименова в тот же день, только глянув на заголовок жалобы, где значились права человека, направила меня к судье Мартусову, тоже без объяснения причин. Наконец, четвертый федеральный судья Мартусов, продержав у себя мою жалобу 7 дней, с 20 по 27 мая (из положенных 10 дней по закону для его рассмотрения) вновь направил меня к судье Пименовой, даже не начав рассматривать мою жалобу по существу.

Пятый федеральный судья, вновь Пименова, рассматривала мою жалобу под видом «ознакомления» три дня, с 27 по 30 мая, причем в мое отсутствие. Но вручила мне свое определение об отказе в рассмотрении задним числом, 30 мая от 27 мая (Приложение 34), «украв» у меня 3 дня из 10, предоставляемых мне законом для обжалования в кассационной инстанции. Причем отказ в рассмотрении жалобы на нарушение прав человека был произвольным, не основанным на законе.

03.06.02 на это определение мной была подана кассационная (частная) жалоба в Московский городской суд (приложение 35).

Кассационная инстанция, несмотря на мою прямую просьбу и совершенную ясность дела, не стала рассматривать мою жалобу по существу, а вновь своим определением от 20.06.02 (приложение 36) направила ее на повторное рассмотрение в тот же суд, который мне ранее отказал в рассмотрении моей жалобы. Тем самым, во-первых, нарочито запустила механизм превышения разумного срока рассмотрения моей жалобы на полгода, вместо 10 дней по закону. Во-вторых, кассационная инстанция пишет не о рассмотрении моей жалобы по существу, а как бы специально «уточняет» задачу нижестоящему суду: решить вопрос только лишь «о возможности принятия моей жалобы к рассмотрению». Как будто она на основании главы 24-1 действовавшего тогда ГПК РСФСР не удостоверилась в абсолютной обязательности ее рассмотрения судом.

Нижестоящий суд первой инстанции исчерпывающе выполнил эти «рекомендации» суда кассационной инстанции. Первое и последнее судебное заседание по этой Жалобе в суде первой инстанции состоялось только через 117 дней после 20.06.02, а именно 17.10.02. Срок рассмотрения согласно закону превышен почти в 12 раз.

За это время суд, не начинаясь из-за неявки то одного, то другого надлежаще уведомленного ответчика (публичных властей Москвы), откладывался 22.07.02 на 15 дней разом, 07.08.02 – на 22 дня, 29.08.02 – на 20 дней, 29.08.02 – на 19 дней, 18.09.02 – на 14 дней, 02.10.02 – на 15 дней.

Общее же время рассмотрения моей жалобы, с учетом перенаправления меня от одного судьи к другому и первого отказа в рассмотрении и прохождения кассационной инстанции составило 163 дня, в 16 раз дольше положенного законом срока.

При этом, состоявшееся, наконец, 17.10.02, судебное заседание – чистая формальность на полчаса с тем, чтобы имитировать суд (судья Ахмидзянова) и отказать (в составе приложения 73) в удовлетворении моей жалобы. В обоснование решения суда приняты, не имеющие никакой юридической силы документы правительства Москвы, для того, чтобы могли быть оправданы ими эти действия (постановление № 811-ПП) и оправданы действия префектуры о выполнению этого постановления и своего решения № 546.

31.10.02 на это решение суда первой инстанции по делу № 2390 в кассационную инстанцию вновь направлена кассационная жалоба (приложение 38), в которой изложены факты нарушения Конвенции и законов России при принятии решения судом первой инстанции.

28.11.02 состоялось заседание коллегии кассационной инстанции. Суд продолжался три минуты. Но общее время рассмотрения судами моей жалобы на нарушение Конвенции в отношении меня, считая с моего первого обращения в суд 04.04.02, по 28.11.02 составило практически 8 месяцев, что почти в 24 раза превышает срок, отпущенный законом для такого рода дел.

При этом ни один факт по кассационной жалобе не стал предметом исследования суда кассационной инстанции. Она просто вновь перечислила оспоренные мной в кассационной жалобе «основания» суда первой инстанции и «оставила без изменения» его решение (в составе приложения 73). То же самое относится и к предыдущим рассмотрениям, как в суде первой, так и кассационной инстанций. Приведенные мной факты нарушений моих прав человека, гарантированных мне Конвенцией, даже не упоминались судом, как в процессе рассмотрения дела, так и в его окончательных постановлениях. То есть, совершалось несправедливое судебное разбирательство в форме полного игнорирования судами приведенных мной фактов нарушения моих прав. Которые при справедливом судебном разбирательстве должны были исследоваться судами все до одного, при последовательном и полном рассмотрении каждого из этих фактов.

Кроме того, я в дополнение к кассационной жалобе выступил с жалобой на несправедливый суд первой инстанции, систематически нарушающий Гражданский процессуальный кодекс в угоду правительству Москвы и префектуре ЮЗАО Москвы в других процессах, непосредственно связанных с моей жалобой, но возбужденных властями против моей семьи (приложения 71 и 80). Коллегия никак не отреагировала на это выступление, ни в самом процессе, ни в своем упомянутом определении. Это говорит о том, что сама коллегия – несправедливый суд, и сама нарушает закон, не только не пытаясь по собственной инициативе объединить все взаимосвязанные и взаимозависимые процессы в одно производство, но и отклоняя мою просьбу об этом. (В составе приложения 73).

Таким образом, 8-месячная, двукратная попытка с помощью судов первой и второй инстанции восстановить свои права, защищенные Конвенцией, окончилась для меня полной неудачей.

Второе судебное дело № 2182. По иску властей к нашей семье «О выселении» (приложение 39). Его в принципе можно было бы и не обжаловать, так как оно закончилось отзывом иска истцом и закрытием этого дела по этой причине. Но в этом деле заключаются два важных процессуальных момента, которые кардинально влияют согласно закону на все остальные судебные дела. Притом эти два момента проигнорированы, как судом первой, так и второй инстанций.

Во-первых, как выше изложено, первое дело № 2390 по моей жалобе на нарушение моих прав человека, гарантированных мне Конвенцией, впервые рассматривалось в суде первой инстанции с 20.05.02 по 30.05.02. В это же самое время, в этом же самом суде, судья Ахмидзянова 27.05.02 возбудила иск властей против моей семьи «О выселении», которое самым тесным образом связано с первым судебным делом, то есть, между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Притом судья Ахмидзянова прекрасно знала от меня о продолжающемся разбирательстве только что описанного первого дела в этом же суде. Она знала от меня и о том, что иск властей к нам абсолютно беззаконен по материальному праву (приложения 40, 41, 42).

Поэтому она не могла по закону возбудить второе дело не только потому, что иск властей беззаконен по материальному праву, но и по факту нарушения процессуального права. Ибо статья 221 действовавшего в то время ГПК РСФСР гласит: «…судья оставляет заявление (иск префектуры к нам) без рассмотрения, если в производстве этого же суда имеется дело по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». И если судья это дело даже ранее возбудил, то согласно статье 143 действовавшего ГПК он его был обязан прекратить, «оставить заявление без рассмотрения» еще на стадии подготовки к судебному разбирательству.

28.06.02 это, второе дело было закрыто определением судьи Ахмидзяновой (приложение 43) из-за отказа властей от иска, так как измученные судами мы устно в зале суда согласились на предложенную нам властями квартиру (ул. Шверника) взамен нашей собственной. При этом суд, предупредив истца об ответственности по статье 220 ГПК РСФСР за новое возбуждение иска между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, не утвердил мирового соглашения между сторонами. И это позволило нам, рассмотрев предоставляемую нам квартиру, отказаться на добровольный обмен с властями нашими квартирами.

Во-вторых, я тоже читал статью 220 ГПК РСФСР и знал, что повторного иска по процессуальному праву власти к нам предъявить не могут, и поэтому мы будем в дальнейшем договариваться с властями на равных. Хотя и без этого судебного дела мы согласно статье 1 Дополнительного протокола к Конвенции имели на это полное право.

Это прямо относится к справедливости и беспристрастности суда, ибо справедливый и беспристрастный суд не будет два раза подряд делать одни и те же, совершенно очевидные ошибки, притом дважды попирая мои законные права и дважды предоставляя беззаконные права публичным властям.

Но я плохо за свои 67 лет знал публичные власти и российский суд. Ни разу прежде я с ними не имел никаких общих дел, если не считать того, что меня еще в 5-летнем возрасте власти и суд репрессировали по политическим мотивам, оставив без попечения отца, сгинувшего без возврата в сталинских лагерях. И только через 60 с лишним лет, всего за несколько месяцев перед моим «выселением» из своей законной собственности, я реабилитирован (приложение 81).

Третье судебное дело. По иску властей к нашей семье «О выселении» (№ 2882 - 3416). Это дело, как и второе дело, ни префектура, ни суд не могли возбуждать не только потому, что у них не было законного основания к его возбуждению по материальному праву, но и по процессуальному праву, о котором я сказал немного выше (статья 220 ГПК РСФСР). К этим двум прибавилось еще и третье нарушение закона, потому что еще не было окончательно завершено дело по моей жалобе (первое дело). Притом один и тот же судья Ахмидзянова одновременно рассматривала и мою жалобу на действия властей, и настоящий второй иск властей против моей семьи (третье дело) (приложение 44), проводя судебные заседания в разные дни, несмотря на то, что это фактически одно и то же дело.

Первое дело кассационная инстанция вернула судье Ахмидзяновой на новое, повторное рассмотрение 20.06.02. Закончила судья Ахмидзянова рассматривать это дело 17.10.02. Третье судебное дело № 2882 судья Ахмидзяновой начала производством 12.08.02, закончила она его рассмотрение 28.08.02. Таким образом, в ее руках одновременно находились эти два дела с 12.08.02 по 28.08.02 – полмесяца. И она ни разу не усомнилась, что эти два дела, находящиеся рядом на ее столе, являются делами между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Разница между этими делами – только одна: первая сторона (префектура) считает эти основания законными, а вторая сторона (моя семья) считает эти основания (постановление правительства Москвы № 811-ПП и распоряжение префекта ЮЗАО Москвы № 546) беззаконными.

Судье бы надо было объединить эти два дела в одно производство согласно части 4-й статьи 128 ГПК РСФСР для «более быстрого и правильного рассмотрения», но она этого упорно не делает. Почему? Потому, что ей надо обязательно удовлетворить незаконные желания префектуры, присудить нам недостойную и неравноценную квартиру, от которой мы отказались по первому делу, так как мировое соглашение не было утверждено в судебном заседании.

При совместном же рассмотрении моей жалобы на префектуру и иска префектуры к моей семье это было сделать почти невозможно, пришлось бы рассматривать встречные факты и нарушить одновременно больше законов в одном процессе, чем при раздельном рассмотрении одного и того же вопроса в разных судебных процессах.

Других причин не соединения дел в одно производство я не нахожу. А это, в свою очередь, характеризует суд первой инстанции как несправедливый суд, зависимый от властей, которые он открыто ублажает за счет судебного неуважения собственности моей семьи и других прав человека, декларированных Конвенцией.

Все это следует из Отзыва ответчиков на иск (приложение 45), Дополнения № 1 к отзыву ответчиков на иск (приложение 46). Из указанных приложений 45 – 46 также следует беспрецедентное нарушение как процессуального, так и материального права России, Европейской Конвенции. Но на суд не действуют факты и аргументы, упомянутые в приложениях 45 – 46, он даже их не рассматривает, и не выражает к ним своего отношения.

28.08.02 судья Ахмидзянова принимает решение изъять в пользу властей нашу собственность, только номинально заменив ее нам другой, совершенно неравноценной собственностью, но получить даже на нее юридически безукоризненное право собственности по закону невозможно без нашего на то согласия. Но, этого согласия мы не можем дать, так как собственность эта не равноценна нашей бывшей собственности.

Это решение суда я так и не мог получить на руки по обстоятельствам, изложенным ниже. Я с ним только знакомился по материалам дела для подачи кассационной жалобы.

10.09.02 я направляю судье Ахмидзяновой Заявление о разъяснении решения суда (приложение 47) и Замечания на протокол судебного заседания (приложение 82).

19.09.02 судья Ахмидзянова своим определением (приложение 83) заявление о разъяснении решения суда – отклоняет. Протоколом этого же заседания суда 19.09.02 мои замечания на протокол утверждаются судьей. Утвержденный судьей диалог между судьей и Б.П. Синюковым (приложение 82) показывает, что суд заинтересован проблемами префектуры, вытекающими из неудовлетворения судом ее иска о прекращении права собственности нашей семьи. Судья открыто, в приведенных ее словах обеспокоена проблемами префектуры в ущерб нашим проблемам.

Отклонение же судьей заявления о разъяснении решения суда показывает, что это решение в действительности не осуществимо на законных основаниях, так как судебная власть принуждает нас к мнимой, притворной сделке (приложение 47). Она просто не могла ответить по существу на нарушение ею закона.

28.08.02 подана краткая, 13.09.02 – полная кассационная жалоба в Мосгорсуд на это решение суда первой инстанции (приложение 48), а 25.09.02 – Дополнение № 1 (частная жалоба на определение суда в отказе от разъяснения решения суда – приложение 49).

10.10.02 состоялось первое заседание коллегии кассационной инстанции. На нем я представил коллегии свое выступление в письменном виде и просил приобщить его к делу (приложение 50). Моя жена представила суду два пакета фотографий, на которых фигурировали интерьеры нашей собственной квартиры и той, которая присуждена нам судом первой инстанции. Разница в интерьерах была настолько разительная, в пользу нашей собственной квартиры, что на этом судебное заседание было прервано и перенесено на 24.10.02, а представителю префектуры было предложено еще раз рассмотреть этот вопрос.

24.10.02 прерванное судебное заседание продолжено. Суд спросил представителя истца: «Имеется ли у Вас другое предложение, отличное от того, которое мы рассматривали в прошлый раз?» Истец ответил: «Нет». А я вручил председателю Заявление о пытках, которым власти подвергли нас (приложение 51). Определением Мосгорсуда (приложение 64) решение судьи первой инстанции Ахимдзяновой было отменено и дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд в другом составе (судье Пименовой, которая уже дважды мной упомянута по первому делу).

Но вот что важно при всем этом. В упомянутых приложениях 48 – 50 я обращал внимание кассационной инстанции на явное нарушение судом первой инстанции процессуального и материального права России, на невозможность исполнения его решения без нарушения Гражданского кодекса, наконец, на нарушение прав человека по Конвенции и на пытки над нами. И поэтому я настаивал на отказе истцу в его иске и прекращении этого дела производством именно в кассационной инстанции. Тогда бы власти были просто вынуждены, наконец, прийти к нам точно так же, как они пришли в институт ВИЛАР (см. выше) и начать с нами переговоры на равных о сносе нашей собственности. И мы бы, безусловно, договорились, как власти равноправно договорились с институтом ВИЛАР.

Ничего этого кассационная инстанция вообще не стала рассматривать, она все это просто проигнорировала. Как будто всего этого у меня не было в упомянутых и представленных ей документах (приложения 48 – 50). Кассационная инстанция, согласно ее определению как бы одобрила все нарушения законов судом первой инстанции. Она выразила сомнение только в равноценности квартир, и именно поэтому направила дело на новое рассмотрение (приложение 64).

Третье дело вернулось в суд первой инстанции. Его руководство в нем приписало: «1. Отразить результат МГС. 2. Делу присвоить новый номер. 3. Ознакомить Ахмидзянову Н.Ф. 4. Передать Пименовой Г.А.» (приложение 64).

Приписка эта, несмотря на краткость, многозначительна, особенно пункт 1. Можно понять этот пункт так, что судья Пименова должна при присвоении делу нового номера (п.2) воссоздать в этом деле с новым номером № 3416 постановление «МГС» - Московского городского суда по старому номеру дела № 2882 и исходить при рассмотрении его именно из этого. Но можно понять и так, что «отразить» - это отринуть, убрать из дела по новому номеру все то, что было в этом деле со старым номером, не принимать во внимание факт рассмотрения этого же дела со старым номером в Мосгорсуде в деле с новым номером.

Как ни странно, но именно по второму варианту поступила судья Пименова. Она стала рассматривать дело, как будто оно никогда не было в кассационной инстанции, а прямо начато ею лично с искового заявления префектуры. Это дало ей сомнительное право принять от истца – префектуры заявление об отзыве иска, и закрыть дело. И получилось так, если не обращать внимания на замену номера с одного на другой, что истец, пока его иск удовлетворялся судом, своего иска не отзывал. Но, как только кассационная инстанция это решение суда отменила из-за неравноценности квартир, то истец тут же свой иск отозвал. Этими своими действиями префектура дала понять, как суду первой, так и второй инстанции, кто в Москве – хозяин. Несмотря на институт «разделения властей».

Судья Пименова подчинилась беззаконному «пожеланию» властей и, не только нарушив законы, но и попросту сфальсифицировав процесс, дело № 3416, оно же № 2882 закрыла своим определением от 28.11.02 (приложение 84). Подробности фальсификации процесса и нарушения судьей Пименовой закона представлены в Частной жалобе в Мосгорсуд на это определение (приложение 79).

28.01.03 Мосгорсуд, тоже полностью подчинившись «пожеланиям» властей, оставил упомянутое определение «без изменений» (приложение 85). Несмотря на то, что получил звонкую, хотя и фигуральную, пощечину. Суть ее в том, что суд первой инстанции не принял во внимание, что дело рассматривалось во второй инстанции и предыдущее решение суда первой инстанции отменено, и рассмотрел это дело вновь, совершенно не учитывая этого решения кассационной инстанции, как новое дело. Поэтому суду кассационной инстанции при рассмотрении моей частной жалобы надо было бы обратить внимание на этот факт, тем более что я на это обращал его внимание в своей частной жалобе.

В связи с этим я хотел бы обратить внимание на следующее. Суд кассационной инстанции, несмотря на то, что суд первой инстанции рассматривал дело как совершенно новое, даже под новым номером (приложение 79), а не повторно, пишет в своем определении: «При новом (т.е. повторном – мое) рассмотрении дела префектура ЮЗАО Москвы от иска отказалась». Но префектура-то именно потому от иска и отказалась, что ей не понравилась отмена кассационной инстанцией прежнего решения суда первой инстанции. Она же не отказалась от своего иска в период его рассмотрения и удовлетворения судом первой инстанции, а отказалась именно после отмены этого решения судом кассационной инстанции. И сама же кассационная инстанция подтвердила, что отказ от иска префектуры не что иное, как мнимость и притворство: «В производстве Зюзинского суда имеется дело между теми же сторонами о выселении, но по иному адресу». Ибо это «дело между теми же сторонами о выселении» (четвертое дело) возбуждено как раз после отмены кассационной инстанцией прежнего решения судьи Ахмидзяновой, причем тем же самым судьей Ахмидзяновой, но до начала его вторичного рассмотрения Зюзинским судом, судьей Пименовой. То есть, кассационная инстанция осведомлена, что сразу же после отмены ею решения судьи Ахмидзяновой, эта судья Ахмидзянова возбудила новое дело, не дожидаясь вторичного рассмотрения прежнего дела другим судьей.

И после всего этого кассационная инстанция пишет: «…не может быть отменено правильное по существу определение суда по одним лишь формальным соображениям». Какое же здесь «правильное по существу определение суда»? По существу-то оно как раз и является неправильным, так как потакает уловке префектуры. И уловка эта известна суду кассационной инстанции так же, как и суду первой инстанции. Перейду к «формальным соображениям», по которым дескать нельзя отменять определение. По-моему, именно по одним лишь формальным соображениям кассационная инстанция не отменила определение судьи Пименовой, так как «истец имеет право на отказ от иска». Но он это право имеет до того, как иск разрешен по существу, а не после этого. В результате у кассационной инстанции получилось, что она не отменила неправильное по существу определение судьи Пименовой по одним лишь формальным соображениям.

В результате получается, что власть подмяла под себя московские суды первой и второй инстанций, и они беспрекословно выполняют волю властей. Но выполнить эту «волю» без нарушения законов и фальсификации судебных дел – невозможно, ибо «воля» властей криминальна. И те московские суды, с которыми я имел дело, явились добровольными или принужденными рабами властей. И именно поэтому беспрецедентно нарушают все законы подряд.

Из приписки руководства Зюзинского суда (упомянутых 4 пунктов) следует, что не только судья Пименова причастна к фальсификации процесса и нарушению закона, но и само руководство Зюзинского суда первой инстанции не только причастно, но и руководило действиями судьи Пименовой, заставляя ее нарушать закон. Судья Пименова «правильно» поняла, как приказ, присвоить делу новый номер, так и «отразить решение МГС». Я уже не говорю о том, что судья Пименова вообще не могла вести это дело, так как она вела первое дело, которое (как я доказал выше) – «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».

Я должен вновь упомянуть о пункте 3 «рекомендаций» руководства суда первой инстанции: «ознакомить Ахмидзянову Н.Ф.». То есть, указанный судья уже 14.11.02 знала, что ее решение от 28.08.02 отменено, и дело направлено на новое рассмотрение к судье Пименовой. При этом она знает, что присудила нам неравноценную квартиру, не говоря уже о сплошном нарушении закона. Недаром кассационная инстанция рекомендует судье Пименовой: «При новом рассмотрении… постановить решение в соответствии с требованиями закона».

Как я сообщил выше, решение Зюзинского суда (судья Ахмидзянова) от 28.08.02 по третьему делу (полное удовлетворение иска префектуры к моей семье – приложение 44) я представить не могу, так как Зюзинским судом первой инстанции мне отказано в его предоставлении. Первый отказ мотивировался тем, что я подал кассационную жалобу. Второй отказ последовал после закрытия дела судьей Пименовой, так как я подал на это решение частную жалобу. Третий отказ был мотивирован тем, что моя частная жалоба кассационной инстанцией была оставлена без удовлетворения и дело оставлено отмененным и закрытым (приложение 85), а отмененные решения по закрытым делам «не предоставляются».

Четвертое судебное дело. По иску властей к нашей семье «О выселении» (№ 3318). По логике факта, отмеченного выше, в двух предыдущих абзацах, судье Ахмидзяновой ничего не надо было бы предпринимать, даже в том случае, если к ней вновь обратятся власти с иском о нашем «выселении». Ей достаточно сказать властям, когда они придут к ней с новым иском о нашем «выселении», что, дескать, присужденная мной по Вашему иску квартира, по мнению кассационной инстанции, недостойна, и дело это вновь рассматривает судья Пименова. Поэтому идите к ней. И не просто идите, но представьте ей новое ваше предложение по квартире, которое было бы лучше вашего старого предложения, которое отклонила кассационная инстанция.

Это было бы просто и логично, если бы судья Ахмидзянова была законопослушна, беспристрастна, справедлива и независима от властей.

Что же сделала судья Ахмидзянова, когда власти пришли к ней с новым иском?

(Приложение 63). Она, прошу заметить, уже после 14.11.02, когда была ознакомлена с судьбой ее прежнего решения в суде кассационной инстанции (приложение 64), без тени сомнения возбуждает и решает 19.11.02 новое дело о нашем «выселении», не дождавшись окончания решения по старому делу у другого судьи. Зачем ей это нужно было делать? Что, у судьи просто не было другой работы? Тогда почему она рассматривала первое дело по моей жалобе о защите прав человека 117 дней вместо 10 дней по закону?

Теперь о самом судебном производстве и решении судьи Ахмидзяновой от 19.11.02. Первое судебное заседание было назначено судьей на 11.11.02, где мы, ответчики заявили ей вполне обоснованный отвод (приложение 65), который она тут же отклонила (приложение 97), совершенно голословно заявив, что «ответчики не представили суду доказательств». Тогда как исчерпывающие доказательства были представлены нами на 5 листах в 6 пунктах (приложение 65). Затем ей был вручен Отзыв ответчиков на иск (приложение 66). Затем, заметив ошибку в исковом заявлении, судья заседание перенесла на 19.11.02. Так что к этому дню без сомнения судья Ахмидзянова была знакома с упомянутым определением кассационной инстанции по третьему делу.

19.11.02 судебное заседание началось с предъявления нами, ответчиками судье Дополнения № 1 к отзыву ответчиков на иск (приложение 67) и встречного иска «О равноценной квартире» (приложение 68). Через 15 минут (10 из них мы «ознакомливались» с делом) судья Ахмидзянова вынесла свое решение: выселить нас из своей собственности, прекратить наше право собственности и передать нашу собственность властям Москвы, а встречный иск отклонить (приложение 86). А нам «предоставить в собственность» квартиру по ул. Бартеневской, примерно в два раза хуже той по ул. Шверника, которую забраковала кассационная инстанция по третьему делу.

Выслушав это решение по четвертому делу, мы вспомнили слова судьи Ахмидзяновой, сказанные ей нам в зале суда по третьему делу, когда мы отказались от квартиры на ул. Шверника, которую она нам присудила: «Вы еще пожалеете, что отказались от этой квартиры». Именно поэтому она начала новое, четвертое дело и присудила нам по этому, четвертому делу квартиру, еще более худшую, чем даже та квартира по ул. Шверника, которую кассационная инстанция признала худшей, чем наша квартира по ул. Грина.

Здесь я даже не касаюсь главного вопроса о нарушении судьей процессуального и материального права (приложения 66, 67). Сам факт злобного, именно злобного, как возбуждения четвертого судебного дела, так и его решения, говорит о том, что судья Ахмидзянова не только послушный исполнитель воли властей, но и сама злопамятна и мстительна, что никак не может сочетаться с беспристрастностью и справедливостью.

Настолько мстительна, что влепила заодно фигуральную пощечину Московскому городскому суду, фактически отменив все его потуги хотя бы соблюсти некое подобие справедливости – дать нам более достойную квартиру при пересмотре третьего дела.

«Жалеть» нам, естественно, было о чем. Достаточно сказать, что квартира по ул. Шверника, хотя и неравноценна нашей квартире по ул. Грина по решению кассационной инстанции, но она все же была в 10 минутах пешком от метро, почти в центре города. «Новая» же квартира по ул. Бартеневская по четвертому суду расположена на самой окраине города, в 11 автобусных остановках от конечной станции метро, в 5 минутах пешком от которой мы жили раньше в своей собственной квартире на ул. Грина. В Москве близость к метро ценится очень высоко, особенно пенсионерами как мы.

К судебному заседанию 19.11.02 надо добавить, что мы в начале его письменно обратились к судье Ахмидзяновой с Заявлением (ходатайством) об откладывании судебного заседания, в котором перечислено пять пунктов, по любому из которых судья была обязана отложить судебное разбирательство, так как в противном случае нарушались наши права на защиту (приложение 87). Судья Ахмидзянова, сделав перерыв, дала нам прямо в зале суда 10 минут на ознакомление со 100 листами текста (по минуте на 10 листов), в которых приведены, например, расчеты стоимости квартир, документы и решения властей, на изучение которых нам надо было не меньше трех-пяти дней. По истечении 10 минут судья судебное заседание возобновила, несмотря на то, что мы заявили ей, что ознакомиться и обдумать эти документы не успели. И тут же зачитала нам свое упомянутое выше решение (приложение 86), постановленное в нарушение наших прав на защиту.

На это решение 22.11.02 была подана кассационная жалоба непосредственно в Мосгорсуд (приложение 70). Жалоба в Мосгорсуде пролежала не рассмотренная до 30.01.03, более двух месяцев, точнее 68 дней вместо 10 дней по закону.

04.12.02 нас вновь вызвали в суд по этому делу. Мы вручили судье Ахмидзяновой заявление о пытках, что мы не можем адекватно реагировать на происходящее в судебном заседании (приложение 69). Но судья, никак не отреагировав на него, зачитала нам свое новое определение: «решение суда от 19.11.02 о нашем выселении обратить к немедленному исполнению» (приложение 75), чем ввела нас в еще больший шок. В это самое время, 04.12.02, в нашей собственной квартире при наружной температуре минус 17 градусов властями были обрезаны трубопроводы центрального отопления. Мы прожили без отопления до 11.12.02, до момента насильственного выселения.

Мы хотели тотчас же подать частную жалобу на это определение судьи Ахмидзяновой в Мосгорсуд, но не смогли, так как в письменном виде это определение суда о немедленном исполнении решения выдано было нам на руки только 16.12.02, когда истек процессуальный срок его обжалования. Указанная жалоба была подана 16.12.02, совместно с заявлением о продлении процессуального срока (приложение 76). Дату 16.12.02 необходимо запомнить, так как она ниже еще пригодится.

10.12.02 к нам в 19-00 часов явился судебный пристав-исполнитель и вручил Предписание на выселение (приложение 77). В нем значилось: «В случае если до 10.12.02 Вы не освободите квартиру, назначить принудительное выселение на 11.12.02 на 10-00 часов». Грубее этого нарушения закона «Об исполнительном производстве» трудно придумать. Подробности – в «Жалобе на неправомерные действия судебного пристава…» от 30.12.02 (приложение 78), направленной нами в тот же Зюзинский суд, вместе с заявлением о восстановлении пропущенного процессуального срока. Эта жалоба руководством суда передана для производства судье Суховой, уже упомянутой по первому судебному делу. Судья Сухова, как и в прошлый упомянутый раз, оставила эту жалобу «без движения», сославшись на сущую ерунду (приложение 88), на что ей направлено нами 24.01.03 Дополнение № 1 к жалобе с заявлением о продлении пропущенного процессуального срока, который не пропустить было невозможно (приложение 89).

(Из 2005-го. Разве я мог предположить, что судебный пристав-исполнитель так явно станет нарушать закон, написанный лично для него? Разве я мог ранее предположить, что мне придется подавать в суд на судебного пристава? Вот в этом и состоит pending cause, вот в этом и состоит необходимость все новых и новых дополнениях к жалобе в Европейский Суд).

11.12.02 в 10-00 часов, всего через 15 часов после вручения нам Предписания на выселение (половина из них – ночные часы) к нам явился судебный пристав-исполнитель. И без понятых, без описи имущества выбросил нас как собак из своей законной собственности в квартиру на ул. Бартеневская. В которой наспех наклеенные обои валялись на полу, в квартире было 14 градусов тепла, а входные двери не закрывались. Попутно переломав всю нашу мебель, а часть из нее вообще бросив на улице. Это и явилось причиной упомянутой жалобы на действия судебного пристава.

Теперь надо возвратиться в день с датой 16.12.02, которую я выше просил запомнить. До этого дня мне не выдавали в суде ни определения судьи Ахмидзяновой о немедленном исполнении ее решения о нашем выселении по четвертому делу, ни определения судьи Пименовой о прекращении ею третьего судебного дела. С момента совершения определения судьи Ахмидзяновой прошло 12 дней. С момента совершения определения судьи Пименовой прошло 18 дней. И оба этих дела оказались доступны нам в один и тот же день 16.12.02, а выселение наше произведено судебным приставом-исполнителем 11.12.02. Помня, что определение суда на полстраницы должно быть выдано нам судьей в самый день его совершения, я не могу найти другого объяснения этому факту, кроме следующего. Тем более что это же самое определение судья Ахмидзянова выдала истцу – префектуре именно в день его совершения, 04.12.02, о чем стоит отметка в судебном деле.

И судья Пименова, и судья Ахмидзянова не выдавали нам указанные документы до 16.12.02, чтобы без помех завершить наше незаконное выселение судебным приставом. А потом, дескать, пусть жалуются, когда, как говорится, поезд ушел. Так оно и вышло. Но сюда надо присовокупить еще и Предписание на выселение судебного пристава-исполни*теля, совершенное 06.12.02, но врученное нам не на следующий день (за 5 дней до принуждения) как предписано законом, а буквально за несколько ночных часов до самого акта принуждения.

Во-первых, три деятеля судебной системы во главе с истцом – префектурой словно договорились, а иначе быть не могло, ибо они в унисон совершают действия, препятствующие нашему своевременному обжалованию их решений и действий. Во-вторых, вводят нас в шок, от которого мы едва оправились. В третьих, препятствуют повороту их решений. В четвертых, концентрируют извещения-представления своих решений и действий, произведенных в разное время, на один и тот же день 16.12.02, я думаю, затем, чтобы загрузить наше сознание множеством проблем разом. Чтобы мы запутались, за какую в первую очередь взяться. И отяготить все это еще шоком от варварского «переселения». Нам разом надо было обосновать и написать жалобы, и на определение судьи Суховой, и на определение судьи Амидзяновой, и на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя, и на его незаконное «Предписание». Кроме того, нас заставили пропустить процессуальные сроки обжалования, заставив нас тем самым обосновать и написать заявления о восстановлении пропущенных процессуальных сроков.

Все это ни что иное как наказание за нашу непокорность, за настойчивость в справедливости. И за нашу правоту, которая так сильно раздражает гонителей вообще и наших гонителей в частности. Ведь мы жили при 17-градусном морозе в неотапливаемом доме с 04.12.02 по 11.12.02.

[Борис Синюков]

Лежавшая без движения в Мосгорсуде с 22.11.02 кассационная жалоба на решение суда по четвертому делу была рассмотрена им только 30.01.03, более чем через два месяца при процессуальном сроке 10 дней. И через 50 дней после нашего насильственного переселения судебным приставом-исполнителем, при необеспечении судом первой инстанции возможности поворота решения. Само необеспечение судьей Ахмидзяновой возможности поворота ее определения о немедленном исполнении (статья 211 ГПК РСФСР) показывает, что она знала наперед, что Мосгорсуд оставит ее решение об изъятии нашей собственности и его немедленное исполнение в силе. И эта уверенность проявилась при беспрецедентном и массовом нарушении судьей Ахмидзяновой внутренних законов России и международной Конвенции по правам человека. И именно поэтому Мосгорсуд в качестве кассационной инстанции оставил решение судьи Ахмидзяновой в силе, а кассационную жалобу без удовлетворения (приложение 90).

Обратимся к определению кассационной инстанции от 30.01.03 (приложение 98) по частной жалобе на немедленное исполнение (приложение 79). Кассационная инстанция издевается над нами. Она пишет: «…Синюкова и Синюков возражали против удовлетворения заявления префектуры (о немедленном выселении – мое), хотя не отрицали, что в доме нет света и воды». Добавлю, и при отключенном отоплении. Суду, во-первых, нет дела, что все это беззаконно (приложение 70). Во-вторых, суд просто смакует наши страдания, ибо те же самые судьи Мосгорсуда Жбанова, Васильева и Базькова всего два дня назад, 28.01.03 читали заявление о наших пытках (приложение 69), правда, по другому делу (третьему), но именно два дня назад, и те же самые судьи.

Вторым издевательством суда кассационной инстанции я считаю фразу: «…суд исходил из того, что дом подлежит сносу и Синюковы остались проживать в доме одни, где нет света, воды и тепла, что представляет угрозу для их жизни и здоровья». Это является издевательством суда потому, что, чем проливать крокодиловы слезы, суду следовало бы разобраться, почему именно в доме «нет света, воды и тепла»? И почему нам власть «представляет угрозу для жизни и здоровья»? А не выдавать конфискацию и пытки за эдакое «благо» для нас. Тем более что в кассационной жалобе им подробно разъяснены все эти факты и им надо было только исследовать их с точки зрения закона.

Я хотел бы знать, как «суд вправе был обратить решение к немедленному исполнению», если это немедленное исполнение закон разрешает в самых крайних случаях, когда, например, дети голодают, о чем подробно разъяснено нами в жалобе (приложение 76). Лукавит кассационная инстанция и в том, «суд может потребовать от истца поворота исполнения решения», так как мы сообщили ей, что суд первой инстанции, принимая определение о немедленном исполнении, не обеспечил возможность его поворота (приложение 76). Кроме того, кассационная инстанция прямо лжет, утверждая, «что семья Синюковых осталась проживать в доме одна», так как нас выселили 11.12.02, а семью Баяджан из квартиры № 6 под нами – только 13.12.02.

Необходимо спросить кассационную инстанцию и о том, как это «дом подлежит сносу»? когда это наша неприкосновенная собственность, защищенная Конституцией и Конвенцией? И кассационной инстанции об этом заявлено.

Что еще можно сказать о Мосгорсуде в ранге кассационной инстанции? Каковая, получив две фигуральные пощечины от судей первой судебной инстанции Пименовой и Ахмидзяновой, тут же отказалась от своей робкой попытки хотя бы предоставить нам равноценную квартиру, не говоря уже о восстановлении законности, на которое у нее не хватило духа и при первом рассмотрении третьего дела.

Пытки.

«Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Нью-Йорк, 10.12.84) определяет: «…пытка – любое действие, которое какому-либо лицу умышленно причиняет… страдание, физическое или нравственное, чтобы… наказать его действия, а также запугать или принудить, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такое… страдание причиняется… иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по его подстрекательству, или с его ведома или молчаливого согласия». Эта Конвенция ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции является частью нашей правовой системы.

Суд преступно решил нас «переселить» из нашей прекрасной собственности в непристойное жилье, конфисковать в пользу Москвы нашу собственность и предоставить нам в собственность это непристойное жилье. Мы подали кассационную жалобу и ждали ее решения.

Чтобы наказать наши действия и принудить к послушанию, запугать власти умышленно отключили нам холодную воду. Мы остались без туалета, ванной, нормальной еды. Потом отключили горячую воду. Потом электроэнергию, холодильник перестал жужжать. Так что жалобы Президенту и мэру я и мои соседи писали при свечах. Потом пришла очередь отопления, и сделали это в 17-градусный мороз, специально, я думаю, дождались. Это продолжалось около месяца, включат одно, выключат другое, потом разом все отключат, потом вдруг дня на два все опять включат. Тем самым перманентно переводя нас от надежды к отчаянию.

Мы целыми днями стояли около дома и ждали, когда придут электрик или сантехник отключать или включать, и беседовали с ними. Им не было резона что-то скрывать, они так прямо и говорили нам: «нам приказано, мы делаем». И нажимали рычаг электрического автомата, убирая предохранители в карман, или крутя и блокируя задвижки на трубопроводах. Все это подтверждено свидетелями (приложение 69).

И все это исчерпывающе подходит под международную квалификацию пыток.

Верховный Суд РФ.

Впервые я обратился в Верховный Суд РФ с просьбой вынести протест 23.11.02 по поводу третьего дела (№ 2882, оно же № 3416), когда Мосгорсуд направил это дело на пересмотр в суд первой инстанции, не обратив внимания на нарушения законов этим судом, а только из-за неравноценности квартир. (Приложение 91).

В этом заявлении, кроме нарушения Мосгорсудом закона имелся целый раздел под заголовком «Факты неуважения Верховного Суда РФ» кассационной инстанцией. Верховный Суд не стал выносить протест, направив мою жалобу вновь тому суду (Мосгорсуду), на который я жаловался. Зам председателя же Мосгорсуда г-н Пауков, получив на Мосгорсуд жалобу из Верховного Суда РФ, продержав ее два месяца у себя, переслал ее мне обратно (приложение 92) под надуманным предлогом, с тем, чтобы я представил Мосгорсуду копию его же, Мосгорсуда определения от 24.10.02. (приложение 64). Будто он не мог взять это определение в «соседней комнате».

По закону надо было сделать следующее. Верховный Суд, получив мою жалобу, в которой приведены ярчайшие примеры нарушения законов и неуважения к его более ранним постановлениям нижестоящего Мосгорсуда, тут же согласно статье 322 ГПК РСФСР должен был истребовать мое дело, а не пересылать мою жалобу тому, на кого я жалуюсь.

Зам председателя Мосгорсуда, если уж ему мою жалобу переслали, должен был сделать согласно той же самой статье – то же самое. Ибо на день его запроса у меня определения (29.01.03), которое лежало у него, фигурально выражаясь, в соседней комнате, все еще действовал ГПК РСФСР (до 01.02.03).

Все это Верховный Суд и Московский городской суд непременно сделали бы по упомянутой статье закона только в одном случае, если бы они хотели восстановить законность и справедливость. Но, они этого не хотели, и просто-напросто затягивали время, «или шах умрет, или ишак сдохнет».

Второй раз с просьбой вынести протест (приложение 93) я обратился в Верховный Суд РФ по поводу окончательного определения Мосгорсуда по делу № 2390 (в составе приложения 73). Как я сообщал выше, судебная коллегия по гражданским делам Мосгорсуда (кассационная инстанция) по первому судебному делу (№ 2390) 28.11.02 оставила в силе решение суда первой инстанции об отказе в защите моих прав человека, декларированных Конвенцией.

Повторяю, ГПК РСФСР еще действовал. В заявлении, кроме первого дела № 2390, указаны второе, третье и четвертое судебные дела с просьбой вынеси протест и по ним. Однако Верховный Суд вместо того, чтобы согласно статье 322 ГПК РСФСР истребовать эти дела, вновь переправил мое заявление в Московский суд, на беззаконие которого я жаловался. А Московский городской суд, в свою очередь, переправил это заявление мне (приложение 94), не поступив согласно той же самой статье 322 ГПК РСФСР, а сославшись, что «рассмотреть Вашу жалобу в порядке надзора не представляется возможным, так как к заявлению Вы не приложили копии судебных постановлений».

Повторяю, но ведь эти самые «судебные постановления» Мосгорсуда лежали у автора письма, зам председателя Мосгорсуда Паукова, фигурально выражаясь, в соседней с ним комнате. И если Верховному Суду РФ действительно надо было «истребовать дела», то г-ну Паукову их мог принести его секретарь.

Третий раз я написал жалобу в Верховный Суд РФ 09.12.02 под заголовком «Хронография нарушения прав человека» (приложение 95). В ней перечислены не только все четыре судебных дела, но и описана эскалация «завоевания» моей собственности правительством Москвы. Верховный Суд вновь переправил ее в Мосгорсуд г-ну Паукову. А г-н Пауков скрепил эту жалобу с предыдущим, только что упомянутым заявлением вынести протест, и направил мне с той самой записочкой, которую я только что цитировал (приложение 94).

Таким образом, это не просто единичная «ошибка» двух судов надзорной инстанции, но систематическая «ошибка», граничащая с безразличием к нарушению закона.

Считаю нужным также обратить внимание на следующее. Все три жалобы в Верховный Суд РФ я написал в порядке «старого» ГПК РСФСР, действовавшего до 01.02.03, который предусматривал больший простор для обжалования. По этому Кодексу я имел право обратиться непосредственно к Председателю Верховного Суда, так как Он мог вынести протест «на решения, определения и постановления любого суда» (статья 320), а «Порядка подачи надзорной жалобы…» (статья 377 «нового» ГПК РФ) в нем не было. Кроме того, срок рассмотрения по «старому» ГПК РСФСР составлял от месяца в Верховном Суде до 20 дней – в прочих судах.

По «новому» же ГПК РФ обращение в Верховный Суд РФ в порядке надзора трехзвенное, с обязательным поэтапным прохождением всех звеньев, начиная с президиума того суда, на который жалуешься. При этом сроки рассмотрения в каждом звене возросли в разы. Так, в президиуме Мосгорсуда дело может рассматриваться до двух месяцев, в коллегии Верховного Суда – до трех месяцев, а в Президиуме Верховного Суда – до четырех месяцев.

Замечу, что зам председателя Мосгорсуда г-н Пауков, еще до вступления «нового» ГПК РФ в законную силу, «рассматривал» мои жалобы в Верховный Суд РФ в среднем два месяца (приложения 91 – 95). И в результате этого двухмесячного «рассмотрения» пришел к единственному выводу, что я не представил ему его же суда постановления. Я не настаиваю на том, что он мог это «рассмотреть» в считанные минуты, но единственного дня для обнаружения недостатка этих постановлений было бы вполне достаточно. Но никак не два месяца.

Поэтому достигнуть высшей судебной инстанции по «новому» ГПК вообще практически невозможно, особенно для старого человека как я, растратившего свое здоровье в репрессиях и в шахте. Не дожить, поднимаясь и скатываясь назад по ступенькам трех инстанций только по одному надзорному производству, не считая двух первых судебных инстанций. Притом без всякой надежды на успех, что дело будет рассмотрено по существу, а не выслано подателю назад без рассмотрения.

Выходит, что и зам председателя Мосгорсуда, и Верховный Суд РФ трижды причастны к нарушению закона, ибо они, зная об этих нарушениях, фактически не приняли никаких действенных мер к устранению этих нарушений. Выстраивается непрерывная цепочка систематического нарушения закона снизу доверху, по всей «ветви» судебной власти.

(Из 2005-го. Именно в этом заключается смысл прецедентного права Европейского Суда, что государство с безразличием относится к массовым нарушениям закона и поэтому обращения в суд бессмысленны).

Кроме того, и судебная власть, и прокурорская, и публичная власть, и государственная власть, включая Администрацию Президента РФ, занимают не только неоправданную здравым смыслом, но и преступную позицию направлять по служебной иерархии «вниз» все поступающие к ним жалобы на нарушения законов, тем, на кого написаны жалобы. На более низких «ступенях» этих властей поступают точно так же. И в конечном итоге жалобы оказываются на самой низкой ступеньке, у того, кто вообще не принимает никаких решений, а только исполняет поступившие ему приказы. Я говорю о слесарях и электриках, которые, не желая нас пытать отключением света, воды и тепла, тем не менее, пытали по «приказу сверху». Я говорю о клерках низшего звена, которым незачем нас пытать, но они делали это, посылая на задания электриков и слесарей отключать коммуникации, посылая дворников переселять нас, ломать нашу мебель.

Низшее звено – «исполнители» всех указанных «ветвей власти», я имею в виду уже не электриков и слесарей, а суд, прокуратуру и публичные власти, прекрасно зная, что все жалобы на них высшая «ступенька» спустит именно им «для рассмотрения», уверяются постепенно в своей безнаказанности. Безнаказанность провоцирует вседозволенность, и наконец наступает высшая ее степень – нарушение всех законов подряд, как собственной страны, так и международных законов.

III. ИЗЛОЖЕНИЕ ИМЕВШИХ МЕСТО, ПО МНЕНИЮ ЗАЯВИТЕЛЯ,

НАРУШЕНИЙ КОНВЕНЦИИ И ПРОТОКОЛОВ К НЕЙ И ПОДТВЕРЖДАЮЩИХ АРГУМЕНТОВ

15. По моему глубокому убеждению, в отношении меня и моей семьи, Россией нарушены следующие положения Конвенции.

Статья 1 Дополнительного Протокола к Конвенции. Отметив, что согласно Конвенции я «имею право на уважение своей собственности», в состав которого входят «общие принципы международного права», такие как «право владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом», а также то, что «никто не может быть лишен своего имущества», перехожу к ограничениям этого права Конвенцией.

Рассмотрим «интересы общества». Кто их может осуществлять? Ибо желающих их осуществлять может быть бесконечно много. Поэтому «интересы общества» согласно Конвенции должны быть «предусмотрены законом», в том числе и «таким законом государства, какой ему представляется необходимым». Но, государству, если оно добровольно стало членом Совета Европы, не все подряд можно называть «необходимым», что ему «представляется», а только для того, чтобы «осуществить контроль за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов». И точка, больше ни по каким критериям даже само государство, не говоря уж о муниципалитете, не может лишить никого имущества.

Российское государство в своей Конституции предусмотрело себе «право принудительно отчуждать имущество для государственных нужд», притом с рядом оговорок: только «по решению суда» и только «после предварительного и равноценного возмещения». Это и есть осуществление «общих интересов», например, надо построить космодром, попадающий по проекту на мой дом, а отнести космодром даже на метр не представляется возможным по глобальным факторам, на которые государство не может влиять. Для объявления государственной нужды у России есть Федеральное Правительство, которое обосновывает «общий интерес», а потом может написать и Постановление, которое прямо для отчуждения имущества все равно не имеет силы. Оно годится только для предъявления его в суд вместе с обоснованиями для того, чтобы суд решил, отчуждать мое имущество, или все-таки не отчуждать? Может ли Правительство России обойтись без отчуждения? И если суд придет к выводу, что отчуждать необходимо, то затем взвесит, получил ли я не только «равноценное», но и «предварительное возмещение»? Впрочем, Правительство России может обратиться прямо ко мне, и мы договоримся «о равноценном возмещении» без суда.

Перейдем к «равноценному возмещению». Дело в том, что согласно статье 34, пункт 1 Конституции РФ «каждый имеет право на свободное использование своего имущества для экономической деятельности», что соответствует «уважению к собственности» по Конвенции. И согласно этой букве высшего закона страны никто кроме меня не может назначать цену моему имуществу, а от экономической деятельности на основе моего имущества я имею право на прибыль. Поэтому в Конституции для государственных нужд появилась равноценность, ибо, такие как я, от жадности мог бы разорить самое государство. Из понятия равноценности следует, что даже для «государственной нужды» я не должен потерять ничего, даже моральные потери от переезда мне государство должно компенсировать.

Из изложенного следует, что моя семья со своей собственностью – квартирой, никак не подходит под действие отчуждения, оговоренное частью второй статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции. Ибо нет никакого постановления Федерального Правительства России по декларированию «государственной нужды» для отчуждения.

«Налогов, сборов и штрафов» в отношении моей семьи также никем не объявлено. Поэтому у Правительства России ко мне нет претензий, которое только одно и может согласно Конституции РФ и Декларации предъявлять их мне, как я только что показал.

Ко мне предъявляет претензии в отношении моей собственности правительство Москвы, муниципальная власть и, одновременно, субъект Российской Федерации. Поэтому проанализирую на основе ограничительной части второй, статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции и Конституции РФ: имеет ли правительство Москвы законное на это право?

Прежде всего, замечу, что «государственная нужда» декларирована статьей 35 из главы 2 Конституции РФ «Права и свободы человека и гражданина», а глава 2, в свою очередь, не может быть пересмотрена даже Федеральным Собранием – высшим законодательным органом России. Для инициирования ее пересмотра нужно три пятых голосов Законодательного Собрания, а пересмотр может осуществить только специально избранное Конституционное Собрание, притом двумя третями голосов (статья 135).

Указанная глава Конституции РФ в своей статье 35 жестко определяет: «государственная нужда», то есть такая нужда, которая имеет значение для всего государства в целом. Конституция не объявляет ни муниципальные «нужды», ни «нужды» субъектов Федерации «государственными».

Кроме того, абсурдно выглядело бы, если бы тысячи муниципалитетов страны начали бы объявлять государственную нужду. И не менее абсурдно было бы, если бы 89 субъектов Федерации начали объявлять свои нужды государственными. Тогда государственная нужда России в целом была бы только одной из тысяч этих «нужд», совершенно равноправная среди них. Это – абсурд.

Кстати, статья 12 главы 1 «Основы конституционного строя» Конституции РФ, которую изменить может тоже только Конституционное Собрание, прямо декларирует, что «органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». И если правительство Москвы как муниципальная власть не входит в систему государственной власти России в целом, то и нужду государственную объявлять не вправе. И даже в статусе субъекта Федерации Москва более муниципия, нежели субъект Федерации, так как названа в Конституции всего лишь «городом федерального значения» (ст. 65).

Согласно ст. 73 Конституции РФ «вне пределов совместного ведения субъекты Федерации обладают всей полнотой государственной власти». Беда правительства Москвы в том, что согласно пункту «в» статьи 72 Конституции РФ «вопросы владения, пользования и распоряжения землей…» находятся в «совместном ведении РФ и субъектов РФ». Поэтому землей правительство Москвы не может распоряжаться единолично, без участия Федерации.

Между тем, согласно Федеральному закону «Об основах федеральной жилищной политики» земля, на которой стоит наш дом по улице Грина, 16, – кондоминиум, находится в совместной собственности Москвы и, в частности, моей семьи. Другими словами, моя семья владеет землей, на которой дом стоит, равноправно с Москвой, но ни моя семья, ни правительство Москвы без федеральных властей не можем по Конституции распорядиться ею, как нам заблагорассудится. Так как эта земля – в совместном ведении правительства Москвы и Российской Федерации. И свою «государственную власть» над этой землей без «государственной власти» Федерации Москва проявлять единолично не имеет права. Но правительство Москвы именно хочет распоряжаться землей единолично, без соответствующего постановления правительства России. И без согласования с нами как совместными с Москвой собственниками на землю под нашим домом, абсолютно равноправными с самой Москвой.

Я вынужден столь подробно все это излагать, чтобы не оставалось сомнения, что насильственное отчуждение имущества моей семьи властями Москвы под видом «государственной нужды» беззаконно. И такое отчуждение имущества никоим образом не может быть обосновано ограничениями части второй статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции.

Дополнительно воспользуюсь следующими положениями Конституции РФ. Моя свобода использовать свою квартиру для экономической деятельности с прибылью для себя, защищена частью 1 статьи 34 Конституции РФ. В свою очередь, часть 1 статьи 34 защищена частью 3 статьи 56 Конституции РФ: «не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьей 34 (часть 1)». Это даже в случае официально объявленного «чрезвычайного положения» в стране, а не просто в любое обычное время.

При этом мои права и свободы, защищенные частью 1 статьи 34, подвергаются ограничению частью 3 статьи 35 Конституции РФ в виде «государственной нужды». Налицо конституционный казус. В разрешении этого казуса может помочь та же статья 56, часть 3. Для случая «чрезвычайного положения» она не защищает статью 35 Конституции РФ, тогда как статью 34, часть 1, защищает. Таким образом, даже «государственную нужду» России в целом, объявленную ее Правительством, при отчуждении имущества можно поставить под сомнение. Не говоря уже о муниципальной «нужде», объявленной мэром Москвы или того хуже – префектом ЮЗАО Москвы.

Проще говоря, никто кроме правительства России не может подать в суд иск об отчуждении имущества для государственных нужд. Исходя из этого, даже правительство России прежде, чем написать такой распорядительный акт, должно пройти договорный процесс с собственником или иметь судебное решение. И потом уже написать распорядительный акт и исполнить принуждение.

Между тем, мэр Москвы вместо того, чтобы обратиться к нам, собственникам части дома со своей «нуждой», отнюдь не «государственной», пишет постановление от 15.09.98 № 706 «Об освобождении территории застройки микрорайона 2а, 6а Северное Бутово (ЮЗАО)», на которой находится наш дом. Затем пишет второе постановление «во исполнение» уже упомянутого. Это постановление от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)». Самое замечательное, что в этом постановлении конкретно о нас, собственниках, сказано: «Префекту… в 2002 году обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома №16 по улице Грина». Словно этот дом целиком и полностью принадлежит мэру Москвы. Словно мы – животные, которых «переселяют», не испрашивая на то их согласия.

«Во исполнение» постановления мэра Москвы префект ЮЗАО Москвы послушно написал свое распоряжение № 546. Даже не поставив нас в известность о своем намерении «переселять» нас, и принялся его претворять в жизнь, обращаясь с нами как со скотом, подвергая нас пыткам и привлекая суд для расправы над нами. Суды первой и кассационной инстанций стали соучастниками этого беспредельного нарушения Конвенции. Прокуратура всех уровней, Верховный Суд РФ и даже Администрация Президента своей показной пассивностью, переправляя наши жалобы тем, на кого мы жалуемся, фактически встали на защиту публичных властей Москвы.

Я обратился в суд на нарушение прав человека, гарантированных мне Конвенцией, в которой просил отменить указанные выше постановления мэра Москвы и распоряжение префекта ЮЗАО Москвы. При отмене этих распорядительных актов мэра и префекта, нарушающих мои права, им ничего бы не осталось, как только прийти в мою семью с предложениями о сносе моей собственности, о чем бы мы равноправно договорились в конечном итоге.

Но префект трижды беззаконно обратился в суд, а суд беззаконно же удовлетворил его иски, фактически конфисковав нашу собственность.

Возвращусь к возможности «контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами» с помощью законов. Таких законов много, но ни одного из них мне не предъявил ни суд, ни префектура. Вместо них мне предъявили «градостроительный план, утвержденный правительством Москвы», согласно которому на месте моего дома должен стоять другой дом. И это якобы – общественные интересы. Во-первых, «градостроительный план» – это не закон. Во-вторых, именно в общественных интересах, чтобы правительство Москвы и суд не ассоциировались в глазах общества с разбойником, грабителем с большой дороги.

Поэтому я считаю, что не только власти Москвы, но и Россия в целом, самым бессовестным образом нарушили статью 1 Дополнительного Протокола к Конвенции в части уважения нашей собственности. Тем самым я и моя семья явились жертвами нарушения прав, признанных в Конвенции (ст.34 Конвенции).

Статья 3 Конвенции декларирует: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Я не думаю, что Конвенция имеет при этом в виду только тюрьму.

Результаты моих многочисленных обращений к публичным властям Москвы, в прокуратуру, к Президенту, в суд, безразличие их всех к нарушению закона, пересылка жалоб тем, на кого жалуюсь – в их совокупности – преднамеренное унижение моего достоинства. Мне то и дело отвечают: «В случае Вашего отказа от переезда на предоставленную площадь, Управление будет вынуждено подготовить материалы для подачи искового заявления в Зюзинский районный суд о Вашем принудительном выселении» (приложение 14). Или: «Ваши обращения… по вопросу переселения из дома, подлежащего сносу, рассмотрены» (приложение 13). Или: «Ваша семья на основании договора купли-продажи занимает квартиру… по улице Грина, 16. Дом по улице Грина, 16… подлежит сносу» (приложение 9). Как будто они не знают, что нарушают этими словами Конституцию и Конвенцию, а заодно с ними и мое достоинство, ибо я Конституцию и Конвенцию знаю и надеюсь, что это – святое.

«Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (ООН, 9 декабря 1975 года) в статье 1, пункт 1 квалифицирует: «…пытка означает любое действие, посредством которого человеку намеренно причиняется боль или страдание, физическое и умственное, со стороны официального лица или по его подстрекательству с целью… наказания его действия, которое он совершил…, или запугивания его…». Статья 3: «Никакое государство не может разрешить или терпимо относиться к пыткам или другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания». Эта Декларация ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы.

«Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Нью-Йорк, 10.12.84) уточняет: «…пытка – любое действие, которое какому-либо лицу умышленно причиняет… страдание, физическое или нравственное, чтобы… наказать его действия, а также запугать или принудить, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такое… страдание причиняется… иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Эта Конвенция также ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы.

21.10.02 вслед за решением суда, реквизировавшего нашу собственность по третьему делу (№2-2882/02), вслед за отказом этого же суда рассматривать мою Жалобу о защите прав человека по первому делу (№2-2390/02) нам, упрямо не подчиняющимся воле властей:

- отключили холодное водоснабжение;

- попытались отключить электроэнергию, но инвалид Манушин не позволил, встав у электрика на пути;

- отключили телевизионную антенну;

- пообещали в ближайшие дни отключить телевизионную антенну и у нас 1-м подъезде (приложения 21,23).

В общей сложности мы направили Президенту РФ 7 писем и телеграмму о пытках (приложение 52, 69). С 04.12.02 по 11.12.02, когда нас выселили силой, мы жили без холодной и горячей воды, без электричества и без отопления. Никакого результата.

Совсем обезумев от ужаса, боясь замерзнуть на смерть в своей квартире (внешняя температура минус 17 градусов) мы отправили телеграммы в 7 иностранных посольств и нашему Президенту (приложение 96). Безрезультатно. Мы думаем, что телеграммы просто не дошли, их не пропустили власти.

И если кто-то, оправдываясь, скажет, что это были спонтанные аварии в жизнеобеспечении дома, то многие письма приложения 96 подписаны свидетелями, которые в любое время подтвердят, что все это специально устроенные властями пытки.

Жительница бывшей квартиры № 12 нашего дома Николаева Лидия Петровна (ул. Грина, 28, к.1, кв.192) вместе с моей женой 21.11.02, просидев не одни уже сутки без воды и света, в том числе с грудными детьми на руках, обратилась к начальнику муниципальной Управы «Северное Бутово» Юго-запад*ного округа Москвы г-ну Буркотову со слезами на глазах: «Не пытайте нас! Пощадите!»

Так вот, Буркотов, официальный глава муниципальной власти, заявил моей жене: «Снимите другую квартиру и живите в ней пока бегаете по судам», на что жена его спросила: «А кто будет оплачивать эту съемную квартиру?» Буркотов ответил: «Это Ваши проблемы». На вопрос жены: «Как же так? Ведь мы живем в своей собственности, платим за коммунальные услуги, которых Вы нас беззаконно лишаете», Буркотов не стал вообще отвечать, добавив: «Вот я сейчас дам команду, и Вам временно включат воду и свет. Только имейте в виду, что вода и свет будут выключены 24.11.02 или 25.11.02 утром, притом не просто будет все выключено, но все будет отрезано. И можете на меня жаловаться». Он никого и ничего не боится, не скрывая, что это именно он командует нашими пытками.

Поэтому любые оправдания властей типа «авария» разобьются немедленно многими свидетелями.

Наша пенсия с женой составляет в сумме 130 евро в месяц, а снять квартиру стоит от 400 до 500 евро в месяц. Мы были просто в панике. Мы не знали, что нам делать? Как нам жить с 24.11.02 зимой в доме без отопления, воды, туалета? Ведь окончательное решение суда на то время было еще неизвестно. Без этого решения нас силой переселять не должны, просто оставили замерзать насмерть.

Именно тогда мы дали телеграммы в семь иностранных посольств (приложение 96).

Я задаю себе вопрос: зачем над нами творили эти пытки? И не нахожу другого ответа: пытки творили затем, чтобы мы пришли к властям с поклоном: «Дайте нам хоть какое жилье, хоть в пять раз хуже нашего собственного, лишь бы мы не замерзли насмерть. Мы подпишем вам все, что вы пожелаете, только не дайте нам умереть. Мы отзовем все свои жалобы из судов, только сохраните нам жизнь». С болью Федор Достоевский назвал свой роман в 19 веке: «Униженные и оскорбленные». Но сегодня-то уже 21 век. И Гарант нашей Конституции с улыбками и красивыми словами на устах колесит по свету в то самое время, когда на Родине у него пытают ни в чем не повинных людей.

И здесь я вновь должен сослаться на статью 34 Конвенции, добавив, что все четыре судебных дела, описанных в пункте 14 настоящего заявления, – тоже сплошная пытка для моего правосознания.

В статье 4 Конвенции декларируется: «Никто не должен содержаться в рабстве или подневольном состоянии». Как назвать состояние собственника квартиры, которую он купил в том месте, где ему нравится, в том доме, который ему по душе, потом отремонтировал эту квартиру и собрался в ней закончить свои дни, а его силой выбрасывают из своей квартиры туда, куда он не хочет, отбирают у него то, что он любит, и дают ему взамен то, от чего его тошнит? Причем все это делается на протяжении почти года, вопреки его воле, угрожая судом, и применяя этот суд вопреки Конституции и Конвенции: «Вам предложили, Вы отказались, суд Вас заставит». И, представьте, четыре суда подряд «заставили».

Вот что пишет мне прокурор ЮЗАО Москвы (приложение 22): «Вашей семье предложена квартира… От предложенного варианта Вы отказались. Вопрос о переселении будет разрешен в судебном порядке». Если учесть, что никто в мире не имеет законного права делать со мной и моей семьей этого, и даже суд не имеет законного права принимать такой иск к производству, то моя семья именно находится в подневольном состоянии. Тем более что суд безропотно выполнил эту «волю» прокуратуры, которая изначально – «воля» правительства Москвы.

Прокуратура Москвы (приложение 24): «…префектурой… в качестве возмещения квартиры, принадлежащей Вам на праве собственности, для переселения предложено другое жилое помещение по адресу… Однако Вы от предложенного варианта отказались. В настоящее время решается вопрос о предъявлении в суд иска о переселении Вас…» Разве это не «подневольное состояние», которое запрещает Конвенция? Очень похоже, что моя семья в рабстве у правительства Москвы, и прокурор это подтверждает.

И еще прокуратура Москвы (приложение 28): «Поскольку Вы отказались от предоставленной квартиры, вопрос выселения из занимаемого жилого помещения будет рассмотрен в суде». И ведь начальнику управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы нет дела, что у суда никогда не будет законных оснований, чтобы даже принять этот иск к рассмотрению. Прокурор ведь знает, что суд примет, будет рассматривать, и удовлетворит этот незаконный иск. Так оно и вышло.

Я привел факты своего «подневольного состояния», объявленного мне прокуратурой Москвы. Но то же самое по отношению к моей семье сделал суд. И даже упомянутое постановление правительства Москвы №811-ПП ставит меня и мою семью в подневольное состояние (приложение 53).

Статья 8 Конвенции провозглашает: «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища… Не допускается вмешательство публичных властей в осуществление этого права».

Покупая квартиру в выбранном месте, в выбранном доме, с выбранной инфраструктурой, мы отремонтировали ее, мы приготовили себе спокойную старость. И вдруг все это насильственно рушится властями Москвы. Притом рушится унизительно для нас, с огромными затратами для нас денежных средств и нравственными страданиями. Разве это не является неуважением к нашему жилищу? Мы вправе рассчитывать на то, чтобы власти Москвы заинтересовали нас каким-либо способом, чтобы мы этого неуважения не почувствовали или бы добровольно примирились с ним. Это и было бы уважением к нашему жилищу, в котором нам отказано властями.

Мы живем в своей собственности. Мы никому ничего не должны. Мы аккуратно платим за коммунальные услуги, но нам вдруг совершенно произвольно отключают все жизнеобеспечение, заставляя нас страдать физически и нравственно. А потом просто-напросто выбрасывают из своей собственности. Притом в стране нет такого закона, по которому можно было бы все это сделать. И суд вынужден фальсифицировать закон, чтобы выбросить нас из своего жилища, вдоволь поиздевавшись над нами.

Поэтому я считаю уместным обратиться за защитой к статье 8 Конвенции и считаю себя жертвой по статье 34 Ее.

Статья 13 Конвенции декларирует: «Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе…»

Я прошу прокуратуру Москвы, чтобы она восстановила законность, нарушенную правительством Москвы в отношении моей собственности. Притом я объявляю свой возраст и пенсионный статус и привожу выдержку из закона о «О прокуратуре», обязывающую ее возбудить иск от моего имени против властей Москвы.

Прокуратура Москвы вместо этого переправляет мое письмо в подчиненную прокуратуру ЮЗАО Москвы, а последняя отвечает (приложение 22): «…все споры граждан с префектурой ЮЗАО при предоставлении им жилья при сносе домов, подлежащих сносу, рассматриваются в судебном порядке». Прокуратура как будто не читала в моем заявлении о том, что власти Москвы нарушают Конвенцию и Конституцию, отчуждая мою собственность. Вместо того чтобы начать немедленное расследование объявленных мной нарушений, прокуратура пишет мне совсем не о том, о чем я ее в действительности прошу.

Я прихожу в Генеральную прокуратуру России с жалобой на прокуратуру Москвы, и эта моя жалоба почти начинается словами: «Статьей 10, пункт 5 Федерального закона от 17.01.92 №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» «Запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются». Но именно это сделала прокуратура Москвы». Прокурор из Генеральной прокуратуры РФ читает эти слова и тут же при мне пишет на бумажке «Ваше обращение по жилью направлено в прокуратуру Москвы» (приложение 20) и отдает эту бумажку мне в руки. Разве это «эффективное средство правовой защиты в государственном органе»? Тем более что я в Генеральную прокуратуру не по жилью обращаюсь, которое у меня отличное без прокуратуры, а с жалобой на то, что прокуратура Москвы нарушает все известные мне законы и Конвенцию.

И если бы это было один раз. Собрав 98 страниц документов, доказывающих нарушения Конституции РФ и Конвенции действиями правительства Москвы и прокуратуры Москвы, я вновь направился в Генеральную прокуратуру России. Но и на этот раз, как и в предыдущий, другой уже представитель Генпрокуратуры России вновь написал мне на бумажке: «в прокуратуру города Москвы» (приложение 26). Права у меня на «эффективное средство правовой защиты в государственном органе», как видите, – нет.

Мало того, это так называемое «средство правовой защиты» фальсифицирует самое законы. Заместитель начальника Управления по надзору за исполнением законов и законностью правовых актов прокуратуры Москвы г-жа Артамонова напрямую, в письменной форме фальсифицирует закон, пытается фальсифицировать мое правосознание. Она пишет мне (приложение 21): «Заявителю одновременно разъясняю, что согласно статье 8 Жилищного кодекса РСФСР принятие решения о сносе жилого дома входит в компетенцию Правительства Москвы». Как будто она не знает, что Жилищный кодекс вступил в силу до принятия Конституции и поэтому согласно Конституции «должен применяться в части, не противоречащей Конституции». Это, во-первых. Во-вторых, в статье 8 этого архаического Кодекса вообще не ведется речи о жилье частной собственности в многоквартирных домах, ибо такой частной собственности вообще не было до принятия нынешней Конституции. Там же, в упомянутой статье, идет речь только о государственной и общественной собственности. Притом сносить жилье можно только по разнарядке Совета Министров РСФСР, которого нет сегодня в природе. Притом сносить можно только ветхое жилье, которое грозит жильцам его смертью. Притом сносить его может не правительство Москвы, на чем настаивает г-жа Артамонова, а «исполнительный комитет московского городского совета народных депутатов», то есть советской властью, каковой тоже ныне нет в природе.

Я 17 раз обратился к Гаранту нашей Конституции, ноль внимания. Я иду в суд – бесполезно.

Поэтому я и апеллирую к Европейскому Суду на отсутствие в России для меня «эффективного средства правовой защиты в государственном органе» России. И сам факт настоящей жалобы в Европейский Суд доказывает это.

[Борис Синюков]

Статья 14 Конвенции провозглашает «пользование правами и свободами без какой либо дискриминации по признаку… имущественного положения или по любым иным признакам», например «маленький» и «большой».

Обратимся к Постановлению Правительства Москвы № 811-ПП, которым оно без обращения к нам как собственникам «сносит» нашу собственность (приложение 53). Это явное нарушение статьи 1 Дополнительного Протокола к Конвенции. При каких условиях оно происходило?

Сравним отношение мэра Москвы к нашей семье, в отношении которой нужно «обеспечить переселение» из «сносимого дома», то есть нашей собственности, с отношением мэра Москвы к Всероссийскому институту лекарственных и ароматических растений («ВИЛАР»). У этого института тоже нужно «снести» его собственность – простой одноэтажный барак по сравнению с нашим 4-х этажным кирпичным, жилым 43-летним домом. Другими словами, сравним собственность простой российской «маленькой» семьи с собственностью «большого» института.

О нашей собственности в Постановлении сказано так: «Префекту обеспечить переселение жителей из сносимого жилого дома». Как видно, сантиментов здесь нет, несмотря на то что «сносят» мою частную собственность, а нас, «жителей переселяют» словно мы безответные животные. Притом, мы даже не знаем целый год со времени написания этого постановления о том, что нас «сносят». Ведь животных тоже не уведомляют в случае их «переселения».

К ВИЛАРу отношение у московских властей совсем другое. Цитирую: «Возложить на Управление… Москвы функции инвестора на проектирование и строительство нового хозцентра ВИЛАР для перебазирования существующего хозцентра. Принять к сведению согласие института ВИЛАР осуществить вывод хозцентра… во вновь построенный хозцентр. Департаменту… Москвы предусмотреть в инвестиционной программе строительство объекта (этого самого «хозяйственного блока» - мое) за счет средств городских источников финансирования».

То есть, мэр прекрасно знает правила «уважения собственности», не принадлежащей ему. Он прекрасно знает, как ему надо поступать в случае, если чью-то собственность ему потребовалось снести согласно его «градостроительным планам». Во-первых, мэр уважительно пишет: «принять к сведению согласие института ВИЛАР осуществить вывод хозцентра…» То есть, прежде чем писать свое постановление, мэр получил согласие института на снос его собственности. Согласие просто так не дается. Нужно возбудить заинтересованность в согласии. Эта заинтересованность ВИЛАР состоит в том, что вместо разваливающегося барака ВИЛАР получает новый «хозблок». У нас же согласия никто не спрашивал и «к сведению» никто ничего «не принимал», о нас сказано: «обеспечить переселение». Притом мэр пре красно знает, что этот «хозцентр» – барак и не чета нашему дому, у которого в собственниках кроме самого мэра еще куча простых граждан России. Однако мэр не пишет об этом бараке как о нашем доме «сносимый», он называет это ласково - «вывод».

Во-вторых, мэр дает указание: «проектировать и строить новый хозцентр…». Вместо старого барака институт получит новый. Вот она заинтересованность в согласии. Почему бы и для нас не построить новый дом, точно такой же, как мы имеем, и так же отделать в нем нашу квартиру как она отделана у нас? Скорее новый дом и новая квартира в нем должны быть даже лучше, учитывая сам факт обращения к нам за разрешением снести наш дом, получить наше согласие и «принять его к сведению». Точно так же как новый сарай лучше старого сарая для института ВИЛАР, на что мэр «получил согласие» и «принял его к своему сведению».

В третьих, для ВИЛАР мэр не пожалел и третьего пункта в своем Постановлении, тогда как для нашей семьи и для всех остальных насильно «переселяемых» людей-собст*венников обошелся одним. Вот этот пункт, очень уважительный: «Москомархитектуре в сроки, согласованные с заказчиком (мое выделение), разработать исходно-разрешитель*ную и проектно-сметную документацию на строительство хозцентра ВИЛАР…»

В нашем доме примерно половина квартир принадлежала «маленьким», разрозненным собственникам, которые чуть ли не все прошли через суд при их «выселении», который принудил их к «согласию» на обмен своих квартир. Эти собственники, такие как я, представляют собой группу людей.

Институт ВИЛАР – акционерное общество, то есть – другая группа людей, объединенная под эгидой акционерного общества, и поэтому обладающая большей сопротивляемостью муниципальным властям. Но это в любом случае тоже группа людей.

Поэтому абсолютно разное (распорядительно-приказное и уважительно-согласи*тельное) отношение одной и той же муниципальной власти к мелким разрозненным собственникам и к организованным в акционерное общество собственникам – дискриминация муниципальной властью одних по отношению к другим.

Вторым примером дискриминации является разный подход к жителям одного и того же дома, сносимого по воле властей, при компенсации. Как уже сказано, примерно половина жителей нашего дома являлись собственниками своих квартир, вторая половина – нанимателями их у муниципальных властей, в просторечии «муниципалами». Это тоже две группы людей.

Приведу в пример только две квартиры, где проживали «муниципалы», хотя такие примеры можно продолжать. Из одной трехкомнатной квартиры № 12 прямо над нами, ее жильцы получили от властей четыре квартиры: две квартиры двухкомнатные и две квартиры однокомнатные с общим увеличением площади этих квартир в несколько раз по сравнению с исходной квартирой. Вторая семья «муниципалов», проживавшая в двухкомнатной квартире № 1 нашего дома, получила от властей четырехкомнатную квартиру с увеличением площади примерно в два раза. Здесь уместно привести цитату из определения Мосгорсуда (приложение 90): «Отказывая Синюковым в удовлетворении иска о предоставлении в замен сносимой квартиры две квартиры: трехкомнатную и однокомнатную, суд исходил из отсутствия правовых оснований для удовлетворения встречного иска». Значит, одним людям можно из такой же квартиры как наша дать в замен четыре квартиры, а нам нельзя, у нас, видите ли «нет правовых оснований», а у них есть «правовые основания».

Конечно, дома, в которых предоставлены квартиры «муниципалам», находились далеко на окраине города, в панельных железобетонных многоэтажках, с неразвитой инфраструктурой. Но они получили в качестве компенсации за это вдвое – впятеро большую площадь. И тут же приступили к приватизации этих новых квартир, то есть, тоже стали собственниками.

Собственникам же квартир в нашем доме властями и судом предоставлялось прежнее количество комнат и площадь в новой квартире. Притом на той же самой окраине города, в тех же самых железобетонных коробках, несравнимых с кирпичным малоэтажным нашим домом, с той же самой неразвитой инфраструктурой и котлованами под окном вместо нашего сада.

И те, и другие ныне – собственники. Поэтому дискриминация тут налицо, и мы – жертвы дискриминации.

Статья 17 Конвенции запрещает государству, группе лиц или лицу «совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод или на их ограничение в большей мере, чем это предусмотрено в Конвенции».

Правительство Москвы в официальном документе – постановлении мэра № 811-ПП (приложение 53) совершает действие, упраздняющее наше право владеть, пользоваться и распоряжаться нашим имуществом (статья 1 Дополнительного Протокола к Конвенции), так как распоряжается нашим имуществом, даже не ставя нас об этом в известность. Оно же совершает действие дискриминации нас по сравнению с владельцами института ВИЛАР, и «муниципальными» жильцами, нарушая статью 14 Конвенции. То есть, упраздняет наши свободы. При этом вовлекает в этот процесс все подчиненные ему властные инстанции, вплоть до электриков и сантехников.

Россия в лице своей прокуратуры всех рангов не предоставляет мне не только права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, но и совершает действие фальсификации закона в своих официальных ответах мне (приложение 24) с тем, чтобы упразднить мои права и свободы, защищенные Конвенцией. Во всяком случае, официально способствует властям Москвы к упразднению моих прав и свобод. Притом в этот процесс вовлечена прокуратура от Генеральной до районной.

Суд, нарушая закон, фактически совершает действие, конфискующее мою собственность, защищенную Конвенцией, и своим действием заставляет нас силой покинуть ее. Этот же суд, нарушая закон, совершает действие «дарения» нам силой своего решения собственности, которая нам не нужна. Мало того, совершает действие принуждения к мнимой, притворной сделке (третье и четвертое судебные дела). В этот процесс вовлечены все инстанции суда, от Верховного до районного.

Из этого следует, что все ветви власти России, полном своем составе и снизу доверху преднамеренно и произвольно нарушают мои права человека, закрепленные в Конвенции и Конституции. В связи с этим я 17 раз тщетно обратился к Гаранту нашей Конституции, в которую составной частью входит Конвенция. Я вполне могу предположить, что какой-то отдельный составной элемент иерархии какой-то конкретной ветви власти мог непреднамеренно ошибиться. Но вся эта система ветвей власти, называемая «вертикалью власти», которую столь успешно «укрепляет» наш Президент, не может одновременно и повсеместно в моем деле «ошибаться». Это совершенно невозможно с точки зрения теории вероятностей, которую пока никто на Земле не опроверг. Выходит, что именно Президент при «укреплении властной вертикали» создал систему в стране, которую кроме как полицейской и карательной назвать невозможно. И я настаиваю, что именно Президент, Гарант нашей Конституции, повинен в том, что создал такую систему, в которой все законы отменены и действует лишь произвол. И не гарантирована сама Конституция.

Статья 2 Протокола 4 к Конвенции декларирует каждому право на свободу передвижения и свободу выбора местожительства. Я выбрал дом и квартиру, купил, отремонтировал и, так как мне уже 66 лет, мечтал закончить в своей квартире свои дни. Не очень приятно в таком возрасте менять местожительство, тем более что выбрасывают из него как собаку, заменяя местожительство тем, к чему испытываешь отвращение. И все это насильственно, через суд, который и принимать-то такие дела к рассмотрению по закону не имеет права. Но принимает и тем самым попирает мое неотъемлемое право, предоставленное мне указанной статьей Конвенции, на свободу выбора местожительства.

Далее я должен рассмотреть ограничения, которые предусмотрены Конвенцией для этого моего права. Согласно Конвенции это мое право может быть ограничено законом, действовать который может только в демократическом обществе. Притом в интересах национальной безопасности или общественного спокойствия, для поддержания общественного порядка, предотвращения преступлений, охраны здоровья или нравственности или для защиты прав и свобод других лиц.

Государство Российское, любой его орган или должностное лицо, в том числе и муниципалитет, и суд в своем решении об ограничении этого моего права должны мне представить вразумительные предварительные объяснения по перечисленным основаниям ограничений. Этого не сделано. Тогда я вынужден сам ответить на эти вопросы.

Национальной безопасности мое жительство в своей квартире не угрожало до решения властей Москвы о сносе дома вместе с моей квартирой. Почему эта угроза национальной безопасности может возникнуть? Значит, национальная безопасность исключена как причина. Или ее бы мне объявили.

Об общественном спокойствии можно сказать то же самое. За все свое проживание в своей квартире я никогда не привлекал внимания властей по этому поводу. О том, что надо снести мою квартиру и весь дом «для поддержания общественного порядка» может сказать только сумасшедший. Для предотвращения преступлений – тем более. Об охране здоровья или нравственности в результате сноса моей квартиры говорить даже стыдно. И, наконец, права и свободы каких «других лиц» надо защитить сносом моей квартиры? У меня не хватает фантазии.

Значит, формула Конвенции «пользование этими правами свободы передвижения и выбора местожительства, не подлежащими никаким ограничениям» должна применяться ко мне без всяких ограничений, предусмотренных Конвенцией.

В России все-таки есть закон, по которому меня можно принудить к «выбору местожительства» как животное, насильно. Другими словами, выбросить из своей собственности, предоставив мне взамен то, что посчитают нужным дать мне власти Москвы по своему личному усмотрению. Этот закон Москвы от 9 сентября 1998 года № 21-73 не только попирает почти в каждом своем пункте Конвенцию, но и Конституцию России. Поэтому судить о «принадлежности к демократическому обществу» этого закона я предлагаю Европейскому Суду, так как Конституционный Суд России «рассматривает» мою жалобу на этот закон вот уже 9 месяцев без всякого результата.

Прямо в преамбуле закон Москвы «устанавливает порядок и условия» экономической деятельности, каковой является переселение из частной собственности (отчуждение прав владения, пользования и распоряжения), тем самым, попирая Конституцию РФ. Так как обязывает собственника не по свободной собственной воле распоряжаться своим имуществом, а «по решению органов власти города Москвы». И прямо в преамбуле не забывают упомянуть, что действуют «согласно Конституции», хотя эту самую Конституцию попирают. Одновременно попирают статью 1 Дополнительного Протокола к Конвенции и статью 2 Протокола 4 к Конвенции, так как я должен «выбрать» себе местожительство не свободно, а «по решению органов власти города Москвы».

В статье 1 этого закона правительство Москвы отождествляет слова «государственное» и «муниципальное» или «субъекта федерации», хотя в статье 12 Конституции РФ написано: «Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти». Закон Москвы декларирует отделение земли от строения, что запрещено законом России «Об основах федеральной жилищной политики» (статья 8, часть вторая). Затем своим постановлением «изымает» землю, на которой стоит частное домостроение, нарушая попутно пункт 1 статьи 36 Конституции РФ, причем «изымает» абсолютно бесплатно, как пират. Здание начинает висеть в воздухе. Тогда Правительство Москвы, основываясь на своем же незаконном постановлении, пишет второе свое «желание», называемое «Решением», уже априори незаконное, «об освобождении» висящего в воздухе дома от его собственников. И это прямое нарушение статей 2, 3 (ч. 4), 8, 34, 35 и 36 Конституции РФ и неуважение собственности по Дополнительному протоколу к Конвенции.

И если учесть, что собственник жилья свободно выбрал свое местожительство, из которого его «выселяют» власти в удобное для властей место, то это является нарушением прав человека на свободный выбор местожительства по Конвенции. В статье 2 критикуемого закона Москвы это выглядит так: «Органы исполнительной власти города на основании Постановления Правительства Москвы принимают Решение об освобождении жилых помещений, принадлежащих гражданам на праве собственности».

Мало того, по статье 4, часть 3 «собственнику жилого помещения» вместо его собственности «предоставляется жилое помещение по договору найма», он из собственника жилья превращается в нанимателя жилья. Притом там, где не сам собственник свободно выберет себе местожительство, а «в районах массовой застройки», чем вновь нарушается Конвенция.

И это не безобидный факт как может на первый взгляд показаться. «Районы массовой застройки» – это самая окраина Москвы, где преимущественно строятся дома по самым старым проектам, и эти дома предназначены, если так можно выразиться, для плебса, переселяемого из центра на окраины Москвы. Можно в этих условиях говорить о свободе выбора местожительства?

Статья 5 прямо распространяет власть Москвы на частную собственность граждан, отбирая у них свободный выбор местожительства.

Статья 6. Право на справедливое судебное разбирательство. Основная мысль этой статьи заключена в следующих словах: «Каждый в случае спора о его гражданских правах… имеет право на справедливое… разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом.

В разделе «Факты» (пункт 14) приведены четыре судебных дела «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». Только в первом деле рассматривалась моя жалоба на действия властей в форме официального акта (постановление правительства Москвы № 811-ПП), нарушающего мои права человека, гарантированные мне Конвенцией. А во втором, третьем и четвертом судебных делах рассматривались иски властей ко мне, основанные на том же самом постановлении правительства Москвы, которое якобы не нарушает мои права человека. Во всех четырех судебных делах суд пришел к выводу, что мои права человека, защищенные Конвенцией, не нарушены. Поэтому я вынужден рассматривать право на справедливое судебное разбирательство не только по каждому делу в отдельности, но и по их совокупности.

Справедливость судебного разбирательства – понятие более широкое, чем законность, так как учитывает нюансы закона в дозволенных пределах при исследовании обстоятельств. Поэтому законность – совершенно обязательная составная часть справедливости, о которой не упоминает Конвенция в силу ее очевидности, банальности. Ибо беззаконный суд – это вовсе не суд, а произвол. Но я вынужден, прежде всего, обратить внимание Европейского Суда именно на беззаконность постановлений суда во всех четырех судебных делах как составной части несправедливости.

В своей жалобе в суд по первому судебному делу я апеллирую к внутреннему законодательству России и к Европейской Конвенции, требуя отменить незаконное постановление правительства Москвы № 811-ПП с тем, чтобы это правительство обратилось ко мне как к равноправному партнеру по поводу сноса моей собственности. Обстоятельства дела настолько очевидны и просты (приложение 33), что не требуется никаких длительных и дорогостоящих экспертиз, углубления в законы, в их толкование и понимание. Все как на ладони. Но суд открыто попирает все законы материального и процессуального права, и отказывает мне в удовлетворении совершенно очевидной жалобы. Причем это происходит не единожды, а дважды. Причем кассационная инстанция делает то же самое, (см. пункт 14). То есть, суд по первому делу – беззаконен, а значит – несправедлив.

Второе, третье и четвертое судебные дела, возбужденные по иску префектуры на основании все того же постановления правительства Москвы к моей семье, возбуждены с нарушением процессуального права. Судебные постановления попирают внутреннее законодательство России и Конвенцию, являющуюся составной частью законодательства России. Кассационная инстанция оставляет эти постановления в силе, а Верховный Суд РФ устраняется от решения этой проблемы, направляя дело тому, на кого я жалуюсь.

Достаточно сказать, что судебные постановления не учитывают совершенно однозначное требование статьи 49-3 ЖК РСФСР о «нашем согласии» на обмен и переселение. И применяют закон Москвы, который согласно Конституции РФ, ГПК РФ, Закону «О судебной системе РФ» применяться не должен (приложения 40, 41, 42, 45, 46, 47, 82, 48, 49, 50, 53, 54, 82 и т.д.). Законы должны применяться от наибольшей юридической силы к наименьшей юридической силе, а не наоборот. Большая юридическая сила покрывает меньшую юридическую силу. (К применению упомянутого закона Москвы я вернусь ниже, когда буду предъявлять доказательства фальсификации Зюзинским судом судебных дел).

Именно поэтому я ставлю вопрос о систематическом, значит не случайном, нарушении статьи 6 Конвенции Зюзинским районным, Московским городским и Верховным судами РФ относительно справедливости судебного разбирательства, которая подразумевает законность действий суда, а не беззаконие и произвол.

Рассмотрим право на независимый и беспристрастный суд. Начну с личных предубеждений судьи Ахмидзяновой, которая заканчивала рассмотрение первого дела и возбудила три остальные. Когда мы отказались от квартиры на ул. Шверника, она в зале суда заявила нам с женой: «Вы еще пожалеете, что отказались от этой квартиры». И мы действительно пожалели, когда она присудила нам по четвертому делу квартиру на ул. Бартеневской, которая оказалась хуже, чем квартира на ул. Шверника. И даже, если судья Ахмидзянова откажется от этих своих слов, услышанных мной и моей женой от нее, то, как она сможет объяснить следующее, если она не имела личных предубеждений?

Она присудила по третьему делу нам квартиру по ул. Шверника. Кассационная инстанция отменила ее решение, так как квартира по ул. Шверника – хуже нашей собственной квартиры, взамен которой присуждена квартира по ул. Шверника. И отправила дело на новое рассмотрение к судье Пименовой. Если судья Ахмидзянова не была бы предубеждена против нас, то ей не оставалось ничего другого как ждать, какое постановление примет судья Пименова при пересмотре этого дела. Но, судья Ахмидзянова, зная, что судья Пименова пересматривает это же, третье дело вторично, возбуждает против нас новое, четвертое дело, и присуждает по нему нам квартиру по ул. Бартеневская, которая и оказалась хуже, чем квартира на ул. Шверника.

В этом смысле интересен диалог между мной и судьей Ахмидзяновой в зале суда при рассмотрении четвертого дела:

Я: «По какому праву Вы рассматриваете иск властей против нас, когда точно такой же иск уже рассмотрен Вами и дело кассационной инстанцией направлено к другому судье на пересмотр? Причем Вы сейчас хотите вторично изъять нашу собственность, которую Вы уже изъяли по прежнему делу, которое сейчас по определению Мосгорсуда пересматривается этим же судом».

Судья Ахмитзянова вопросом на вопрос: «А разве вступило прежнее решение в законную силу?»

Я: «А если не вступило, а продолжается, то почему Вы возбудили данный иск?»

Судья Ахмидзянова – молчание. Она не находит, что ответить, и диалог на этом обрывается.

А как судья Ахмидзянова объяснит свой отказ нам в ее отводе (приложение 65) по четвертому делу? Ведь простое чувство достоинства, даже не судьи, а просто человека заставило бы любого принять этот отвод. А как же она его примет? Кто же вместо нее продолжит рассмотрение этого не только незаконного, но и глупого четвертого дела? Это дело ведь нужно именно судье Ахмидзяновой и префектуре только затем, чтобы наказать нас за непослушание, как животных, глупо и жестоко. Реален ли это факт, чтобы заподозрить судью Ахмидзянову в небеспристрастии?

При подготовке четвертого дела к производству судья Ахмидзянова не представляет нам, ответчикам приложенных к исковому заявлению приложений (статья 142 ГПК РСФСР), не выполняет требование статьи 314 ГПК РСФСР, допускает ряд других нарушений процессуального права (приложение 87), что нарушает наше право на защиту. Перед началом судебного заседания мы просим его отложить (приложение 87), чтобы мы могли ознакомиться с документами и дождаться решения по пересмотру третьего дела, ибо этот пересмотр радикально может изменить производство по четвертому делу, вплоть до его закрытия как теряющего всякий смысл. На ознакомление с документами судья Ахмидзянова дает нам времени по 6 секунд на страницу, тем самым препятствует осуществлению правосудия по четвертому делу (упраздняет право на защиту). В ожидании решения суда по третьему делу судья Ахмидзянова вообще отказывает, чем искусственно создает препятствие при пересмотра третьего дела согласно тем, совершенно обязательным при пересмотре рекомендациям, которые дала кассационная инстанция (приложение 64). Тем более что кассационная инстанция установила, что «указанным обстоятельствам суд не дал правовой оценки», что «…данный вывод суда сделан без учета других доказательств», «оценка стоимости квартир произведена без выхода для осмотра состояния квартир», «данный довод ответчиков судом проверен не был», «суд также не учел потребительские качества предоставляемой квартиры, степень ее благоустройства…, и не дал оценки указанным обстоятельствам в совокупности с другими доказательствами по делу». Мало того, кассационная инстанция рекомендовала: «При новом рассмотрении дела суду надлежит учесть изложенное, проверить доводы сторон, дать оценку всем доказательствам по делу и постановить решение в соответствии с требованиями закона».

К этому следует добавить, что не возбуди судья Ахмидзянова четвертого дела, судье Пименовой не удалось бы так просто закрыть третье дело, рассмотрение которого явно клонилось в нашу пользу.

Обратимся к судье Пименовой насчет ее предубеждения против нас. Она рассматривала мою жалобу на нарушение прав человека (первое дело) и очень неудачно, безграмотно отказала в ее рассмотрении (приложение 34). Так безграмотно, что кассационная инстанция, несмотря на явное нежелание, вынуждена была отменить ее определение, хотя и не стала рассматривать существо жалобы (приложение 36), и направить ее для повторного рассмотрения (судья Ахмидзянова). Нет человека, которого бы уличили в чем-то, и ему было бы от этого приятно. Может быть, поэтому судья Пименова сфальсифицировала повторное рассмотрение третьего дела (приложения 79, 91, 93), когда оно вернулось к ней на пересмотр, и незаконно закрыла его? Нельзя исключить этого сомнения.

Это три реальных факта, чтобы заподозрить, что указанные судьи не беспристрастны потому, что уже участвовали ранее в рассмотрении фактически одного и того же дела, хотя оно и представлено в разных судебных делах. И именно поэтому я вынужден описывать в пункте 14 последовательность их решения, и доказывать, что фактически это одно и то же дело.

Корпоративное предубеждение и пристрастность. Столь многократное и многоступенчатое рассмотрение фактически одного и того же дела дает мне право применить статистические выкладки и теорию вероятностей – самое надежное средство диагностики. Я имею в виду тот смысл, что судебная ошибка должна быть не повседневной практикой, а исключением. И даже если непреднамеренные судебные ошибки и правильные решения напоминают монету о двух сторонах, то теория вероятностей безапелляционно говорит, что при достаточно большом числе подбрасывании монеты эти две ее стороны выпадают примерно поровну. Никогда монета, подброшенная больше трех раз, не упадет на одну и ту же сторону.

Первое дело рассматривалось дважды в суде первой инстанции и дважды – во второй, итого 4 раза. Второе дело рассмотрено 1 раз. Третье дело также рассмотрено 4 раза. Четвертое дело – 2 раза. Итого фактически одно и то же дело рассмотрено в двух инстанциях 11 раз. Кроме того, в Верховный Суд РФ направлено три заявления на вынесение протеста по надзору, которые Верховный Суд РФ переслал вновь в Московский суд. Таким образом, я могу к 11 рассмотрениям прибавить еще 6, итого 17 рассмотрений одного и того же дела.

И все эти 17 рассмотрений с непреднамеренными судебными ошибками? То есть, монета 17 раз подряд упала на одну и ту же сторону? 17 раз подряд ошибиться невозможно. И если Европейский Суд найдет, что хотя бы одна статья Конвенции нарушена, то это будет доказательством, что ошибка в российских судах – систематическая, корпоративная. И к ней причастны все без исключения суды, которые я прошел. Систематически же ошибается тот, кто намеренно хочет ошибиться, кто хочет быть пристрастным, несправедливым и зависимым от публичных властей Москвы. Хотя, я думаю, в Европейском Суде уже есть сведения, что правительство Москвы платит незаконные деньги судам Москвы. В России об этом все газеты пишут, и никто не опровергает этих сведений. В суд о защите чести и достоинства судей никто не подает.

Гарантия равенства сторон судебного процесса. По первому делу (моя жалоба) судья Ахмидзянова 6 раз подряд откладывала рассмотрение дела из-за неявки надлежаще уведомленных ответчиков – правительства Москвы и префектуры, хотя я и настаивал на рассмотрение дела в их отсутствие. Эти откладывания продолжались 117 дней подряд, в 12 раз дольше, чем отпущено законом на рассмотрение таких дел. Когда я стал ответчиком фактически по тому же делу (пересмотр третьего дела после кассационной инстанции), судья Пименова с первого же раза, даже не уведомив меня о дне судебного заседания, рассмотрела дело в окончательном постановлении в мое отсутствие (приложение 79).

Гарантия принципа состязательности сторон. Когда мне предъявлялись иски в суде (второе, третье, четвертое судебные дела), я самым подробным образом исследовал иски и в своих отзывах на них исчерпывающе доказывал несостоятельность этих исков (приложения 40, 41, 42, 45, 46, 66, 67). По правилу состязательности все факты, предъявленные мной суду в отзыве на иск, должны им исследоваться. Во всяком случае, суд должен каким-либо образом реагировать на эти факты. Но суд ни единым словом в своих постановлениях даже не упоминает об этих фактах, приведенных мной, он просто делает вид, что этих фактов как бы нет. И принимает окончательное постановление, ориентируясь только на сам иск, переписывая его в свое постановление. Поэтому в этих трех процессах явно отсутствует принцип состязательности (приложения 48, 79, 70, 76).

Когда иск (жалоба на нарушение прав человека – первое судебное дело) подал я, то ответчик (префектура) представил Отзыв на мою жалобу из нескольких фраз, причем чисто декларативного, а не доказательного свойства (приложение 37). В этом Отзыве не упоминаются те факты нарушения законов, которыми я апеллирую к суду, ответчик (префектура) их как бы не видит (приложение 33 в сравнении с приложением 38). Другими словами, префектура не вступает в судебное состязание, голословно отрицая факты моей жалобы. Суд не может этого не видеть. Суд обязан призвать ответчика к состязанию, напомнить ему те мои факты, на которые ответчик должен отреагировать признанием или обоснованным непризнанием. Но этого нет. В конечном итоге суд в своем постановлении опирается только на голословные отрицания ответчика, не принимая во внимание факты, приведенные мной в жалобе.

То есть, принцип состязания сторон, по крайней мере, дважды нарушен судом. Но он нарушен и в других процессах, что видно из приложений.

Право на судебное разбирательство в разумный срок. Первое представление об этом можно получить, сравнивая длительность судебного разбирательства по моей жалобе на власти, и по искам властей ко мне. При этом надо иметь в виду, как это доказано выше, что все эти дела между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. Данные представлены в следующих таблицах.

Мой иск к властям (1 дело – жалоба)

Начало – 04.04.02, отказ – 27.05.02, кассационная инстанция – 20.06.02, повторное рассмотрение – 17.10.02, кассационная инстанция, окончательное решение – 28.11.02
Итого около 240 дней, в том числе на одно рассмотрение в среднем – 60 дней

При этом надо иметь в виду, что законом для такого рода дел отпущено 10 дней на каждое рассмотрение.

Иски властей ко мне

2 дело. Начало – 21.06.02, закрыто – 28.06.02, итого 7 дней

3 дело. Начало – 21.08.02, иск удовлетворен – 28.08.02, кассационная инстанция – 24.10.02,

повторное рассмотрение – 28.11.02, кассационная инстанция, окончательное решение – 28.01.03. Итого 157 дней, в том числе на одно рассмотрение в среднем – 40 дней

4 дело. Начало 11.11.02, иск удовлетворен – 19.11.02, кассационная инстанция, окончательное решение – 30.01.03. Итого 80 дней, в том числе на одно рассмотрение – 40 дней.

Всего в среднем на одно судебное дело – 81 день, на одно рассмотрение – 29 дней. При этом надо иметь в виду, что законом для такого рода дел отпущено 30 дней на каждое рассмотрение.

Сопоставим две предшествующие таблицы:

Истец и ответчик

Длительность рассмотрения, дней

По закону

Фактически

На все дело

На одно рассмотрение
Я – против префектуры

10

240

60
Префектура – против меня

30

80

29

Приведенные данные, без учета законного срока, показывают, что мое дело против префектуры рассматривалось одними и теми же судами в два-три раза медленнее, чем дела префектуры против меня. С учетом же законного срока – в шесть-девять раз медленнее!

Еще раз замечу, что все эти четыре дела между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям, поэтому сложностью друг от друга отличаться не могут в принципе.

Отсюда неминуем вывод не только о неразумности срока разбирательства моего иска против префектуры, но и в шесть-девять раз большей пристрастностью судов к одной из сторон процесса. И пристрастность эта все время направлена в одну сторону – против меня.

В связи со сравнительной неразумностью срока судебного разбирательства моего иска к префектуре и исков префектуры против меня рассмотрим значимость времени для меня и префектуры. Если бы префектура не снесла с лица земли мою собственность в желательный для нее срок, то какие бы последствия для нее наступили? Землетрясение? Война, всеобщее отравление и гибель ее избирателей? Или нравственная, моральная катастрофа для людей? Естественно, ничего этого бы не произошло.

А вот для меня и моей семьи, ускоренными темпами выброшенного судом из своей прекрасной, удовлетворяющей всем нашим бытовым требованиям собственности, действительно произошла катастрофа. Нас силой вселили в недостроенный дом по ул. Бартеневская. Все обои при нашем вселении валялись на полу, отклеившись от стен из-за мороза в квартире. Окна и двери напоминали решето, сквозь которое в квартире гулял ветер. Сантехника не работала. Это был «новый», только что построенный, но недостроенный дом, и было начало декабря – самое холодное время года. С самого нашего вселения 11 декабря и по настоящий день к нам ежедневно ходят и ходят разные комиссии, по 4-6 человек разом. Одна комиссия смотрит только окна, причем по каждому окну – своя комиссия. Другая комиссия смотрит сквозные щели в панелях, прямо на улицу. Третья, четвертая, и так без конца. Нам полностью, прямо при нас, переклеили обои, подлатали ванну, унитаз, поставили новый косяк к входной двери, раздолбили внешние швы панелей и зачеканили их теплоизоляцией, которой не было, и так далее. Затем пришли два молодца и говорят: «Сейчас мы выставим окна и будем их регулировать, утеплять, менять детали», а на улице – под 20 градусов мороза, и мы здесь живем, и деться нам некуда. Мы им ответили: «приходите летом».

Поэтому у меня возник вопрос: куда спешили власти и суд, выселяя нас в недостроенный дом? Ответ: им некуда было спешить, но они сделали так, чтобы значимость времени была важна только для нас. И почему суд не спешил восстановить мои права, защищенные Конвенцией? Ответ: потому, чтобы опередить меня, не восстанавливая справедливости, отобрать у меня собственность. Отсюда вытекает не только значимость времени, но и зависимость суда от властей. Ибо мы в своих ответах на иски обращали внимание суда, что дома, в которые нас выселяли, не достроены (приложения 40, 67, 68).

Как я уже отмечал в пункте 14, кассационная инстанция в своем первом определении по первому делу поставила перед судом первой инстанции на повторное рассмотрение только вопрос «о возможности принятия жалобы к рассмотрению», как будто она не знала, что рассмотрение обязательно по закону. При этом, кассационная инстанция никак не отреагировав на существо самой жалобы, на нарушения Конвенции. Разве это справедливое разбирательство, беспристрастное?

Ни один суд, ни первой, ни второй инстанции по первому делу о защите моих прав человека не стал рассматривать конкретные факты, приведенные мной о нарушениях моих прав человека, ограничившись никак не объясненной общей декларацией, что права не нарушены. Разве может так поступать справедливый и беспристрастный суд?

Я выступаю в кассационной инстанции (приложение 71) и прошу объединить все четыре дела в одно производство для наиболее полного исследования обстоятельств, так как все эти дела между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям. И прямо ссылаюсь на статью 6 Конвенции при этом. Ноль внимания. Разве может так поступать справедливый суд?

Суд не может не знать законов, в том числе и того, что Конституция и Конвенция имеют высшую юридическую силу и прямое действие. Тогда почему применена статья 49-3 Жилищного кодекса РСФСР, каковой устарел и требует непрерывной проверки Конституцией? Тогда как есть Закон «Об основах федеральной жилищной политики» - полностью соответствующий Им. Мало того, статья 49-3 применена с опущением из нее самой значительной формулы «с их согласия», то есть с нашего согласия, какового мы никогда и никому не давали. Разве может так поступать справедливый суд? Разве может считаться этот суд беспристрастным, если все это выгодно только публичным властям Москвы и невыгодно нам? Систематичность же, совершенная неслучайность практики этих нарушений показывает полную зависимость судов от властей, так как по теории вероятностей столь массовые «непреднамеренные» ошибки все время в ущерб нам и угоду властям невозможны.

Диалог из Замечаний на протокол судебного заседания по третьему делу (приложение 54), утвержденному судьей Ахмидзяновой, показывает, что она прямо заинтересована в исходе дела в пользу властей Москвы, то есть, зависима от них.

Факт отклонения судьей Ахмидзяновой моего заявления о разъяснении решения суда по третьему делу (приложения 47 и 83) доказывает, что судья Ахмидзянова своим решением принуждает нас к мнимой, притворной сделке, таящей опасности для нашей собственности. Дело в том, что суд распорядился действием, которое может совершить только собственник: одарил нас собственностью, которая ему не принадлежит – квартирой № 121 по ул. Бартеневская, дом 13. Но суд не является кредитором истца, чтобы воспользоваться статьями 382-386, 388 и 389 ГК РФ по переуступке своего права, а других оснований дарения у суда нет. Кроме того, суд одновременно с фактическим дарением прекратил наше право собственности на квартиру № 9 по ул. Грина, дом 16 в пользу истца, то есть наличествует «встречная передача права» по 2-й части п.1 ст. 572 ГК РФ. А это, в свою очередь, подлежит квалификации по ст. 170 ГК РФ как «мнимая и притворная сделка» и поэтому является ничтожной. Если все-таки признать, как оно и подразумевается в действительности, что суд своим решением заставил ответчика обменять свою собственность на собственность, предложенную ему истцом, через совершение «мнимой и притворной сделки», то вступает в действие глава 31 ГК РФ «Мена». Эта глава содержит всего 5 статей, так как договор мены производится в основном по правилам купли-продажи (глава 30 ГК РФ). Главное же состоит в том, что принудительной мены Гражданский кодекс не предусматривает. Но суд-то своим Решением именно это и осуществил.

Факт отклонения судьей Ахмидзяновой заявления об откладывании судебного заседания (приложение 87), к которому не выразила своего отношения и кассационная инстанция, является нарушением нашего права на защиту не только судом первой, но и судом второй инстанции.

Несправедливость и зависимость суда от властей иллюстрируется оценками нашей квартиры и квартир, предоставляемых нам взамен, которые фигурируют в судебных делах без нашего на то согласия. В третьем деле фигурирует оценка нашей квартиры с евроремонтом в 58100 долларов, что ниже оценки точно такой же квартиры № 6, но без евроремонта, под нами (61000 долларов) на 2900 долларов (приложение 48). В четвертом деле оценка нашей квартиры с евроремонтом снизилась вообще до 53200 долларов, то есть еще на 4900 долларов меньше. Разве может так быть, чтобы квартира с евроремонтом (приложение 64) стоила на 7800 долларов меньше, чем точно такая же квартира, но вообще без всякого ремонта? Фактически должно быть наоборот, наша квартира, на ремонт которой затрачено свыше 17000 долларов, должна стоить дороже хотя бы на эти 17000 долларов по сравнению с квартирой № 6. А по совокупности признаков, в том числе и того, что ремонт европейского качества производился одновременно с проживанием, - еще дороже.
Квартира на улице Бартеневской, куда нас переселили силой, оценена в 74700 долларов. Мы узнали фактическую цену двух трехкомнатных квартир у своих новых соседей по нашему новому дому по ул. Бартеневской, ту цену, которую соседи фактически заплатили. Так вот, за такую же точно квартиру как наша на первом этаже заплачено 38000 долларов, а за квартиру на 7 этаже заплачено 43000 долларов. Средняя цена 40500 долларов. Разве может присужденная нам квартира на 3 этаже этого же дома стоить почти 75000 долларов? Поэтому мы и заявили суду кассационной инстанции, что свою квартиру № 9 по ул. Грина, дом 16 мы оцениваем в 123120 долларов.
Несомненно, оценщик, нанятый властями, – недобросовестный оценщик. И именно поэтому мы не согласились на его оценку. Но и сам суд должен по своему статусу справедливого и беспристрастного сопоставить выше приведенные цифры и увидеть в них несомненный подлог. Его прямая задача не слепо следовать экспертам, но оценивать их действия. Не сопоставил, не оценил, отсюда следует, что он защищает не справедливость, а публичную власть.

Приведу факты фальсификации и подделки Зюзинским судом судебных дел. Судья Пименова при повторном якобы рассмотрении третьего дела сфальсифицировала весь процесс заседания суда (приложение 79). Это дело судья начала производством согласно ее определению от 20.11.02 о назначении дела к слушанию, «рассмотрев заявление префектуры к Синюковым о выселении», а вовсе не по определению кассационной инстанции о пересмотре уже существующего и дважды рассмотренного дела. Слушание дела якобы происходило 28.11.02 и согласно протоколу на судебное заседание «стороны не явились». Но заявление истца об отказе от иска тоже датировано 28.11.02. Получается, что судье вообще не нужно было проводить никакого судебного заседания. До 20.11.02 префектурой судье подан иск, а 28.11.02 иск отозван. Тем более что ответчики (мы) ничего не знаем ни о начале производства по делу, ни о дне заседания суда (приложение 79). Зачем заседание суда в день отзыва иска? Судья Пименова могла бы просто сколоть иск и отказ от иска скрепкой и отправить эти две бумажки в архив.

Но она «проводит» 28.11.02 заседание, на которое согласно протоколу судебного заседания «стороны не явились», хотя одна из сторон, истец, только что якобы вручил судье отказ от иска. Тем не менее, согласно ее определению (приложение 84) от 28.11.02 судья Пименова «рассматривает в открытом судебном заседании гражданское дело по иску…», «устанавливает», что «истец обратился… с иском…».

[Борис Синюков]

Затем согласно протоколу судебного заседания судья Пименова «рассматривает ходатайство префектуры о прекращении производства по делу в связи с примирением» (выделение мое), каковое – фальсификация чистой воды, ибо мы же «не явились» на заседание, чтобы примиряться. И в своем определении от 18.11.02 (приложение 84) вторично (первый раз в определении от 20.11.02) лжет, что она начала дело не по решению кассационной инстанции на пересмотр, а именно «устанавливает», что «истец обратился с иском». А потом «до начала слушания дела истец обратился к суду с ходатайством о прекращении производства по делу в связи с отказом от иска». И еще раз подтверждает этим, что ей незачем было проводить судебное заседание, если события развиваются так, как она пишет. В определении от 28.11.02 нет ни единого упоминания о том, что дело это судье Пименовой прислано на пересмотр кассационной инстанцией. Это прямо показывает, что судья Пименова несправедлива, зависима от властей и пристрастна. Ибо вернувшееся к ней дело из кассационной инстанции она не могла бы просто так закрыть, притом в отсутствие нас, ответчиков.

Перейдем к кассационной инстанции вновь. Я пишу в Мосгорсуд частную жалобу на это определение судьи Пименовой, в которой все это излагаю (приложение 79). Кассационная инстанция не только из моей частной жалобы, но и из самого определения судьи Пименовой и протокола судебного заседания лучше меня видит, что судья Пименова действительно ни единым словом не упоминает, что дело ей передано на пересмотр, а она рассматривает его в качестве нового дела, и даже под другим номером. И именно поэтому закрывает его. Делать нечего, и кассационная инстанция сама вместо судьи Пименовой восстанавливает события в своем определении (приложение 85), но определение судьи Пименовой не отменяет. И этим своим действием доказывает, что пристрастна, зависима и несправедлива. Ибо, как она может описывать то, чего в первой инстанции суда в действительности не произошло?

Судья Ахмидзянова идет еще дальше. Она задним числом изменяет свое решение от 19.11.02 по четвертому делу (приложение 86) не только после его устного объявления в зале суда, но и после нашего с ним ознакомления в письменном виде 16.12.02 в канцелярии суда (статья 204 ГПК РСФСР, статья 200 ГПК РФ).

Когда мы, ответчики, получили, наконец, на руки 13.03.03 это решение, мы прочитали там: «На основании ст. 49 прим.3 ЖК РСФСР, руководствуясь ст., ст. 191 – 197 ГПК РСФСР суд решил…», тогда как прежде, в зале суда и в деле в канцелярии, мы слышали и читали совсем другое: «На основании ст. 49 прим. 3 ЖК РСФСР и Закона г. Москвы «О гарантиях г. Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» и далее по тексту. То есть, ссылка на закон Москвы была задним числом опущена, изменено решение суда. И это не является исправлением «описки или явной арифметической ошибки» (часть вторая статьи 204 ГПК РСФСР), а является изменением основы (закона), на которую опиралось ранее решение суда (часть первая статьи 204).

Это было нелогичным поступком судьи, так как, основываясь только на статье 49-3, судья явно и прямо нарушала эту статью, «выселяя» нас из нашей собственности. Ибо статья звучит так: «Если дом, в котором находятся приватизированные квартиры, подлежит сносу по основаниям, предусмотренным законодательством, выселяемым из него собственникам квартир с их согласия предоставляется равноценное жилое помещение на праве собственности…». Таким образом, с изъятием ссылки на закон Москвы у судьи не стало ни «основания, предусмотренного законодательством», ни нашего «согласия» для применения статьи 49-3. Именно закон Москвы позволял судье хотя бы иметь «основания, предусмотренные законодательством». Потому поступок с изменением (подделкой – надо называть вещи своими именами) ранее принятого решения нелогичен с точки зрения охраняющей свой личный интерес судьи Ахмидзяновой.

Для объяснения этого противоречия напомню, что Секретариат Конституционного Суда РФ, куда я четырежды безуспешно обращался об отмене закона Москвы (приложения 29, 30, 31, 61, 62) прислал письмо (приложение 74), в котором по моему третьему настоянию обещал передать мою жалобу на рассмотрение Пленума Конституционного Суда.

Дальнейшее развитие событий подробно описано мной в письме в Конституционный Суд (приложения 101 и 102). Из этих приложений, являющихся составной частью настоящего заявления в Европейский Суд, видно, что судья Ахмидзянова ценой даже самопожертвования стремится к тому, чтобы власти Москвы «не потеряли» в Конституционном Суде по сути антиконституционный закон Москвы. И это не просто зависимость судьи Ахмидзяновой от властей Москвы, но – добровольно-рабская зависимость.

Некоторые другие факты, свидетельствующие о несправедливости, пристрастности и зависимости судов от властей представлены также в разделе «Факты», пункт 14 настоящего Дополнения № 3.

В связи с этим я задаю себе вопрос, до каких пор можно обращаться в такие суды без всякой надежды на справедливость, независимость и беспристрастность с их стороны?

Таким образом, я обоснованно считаю, что я и моя семья являемся жертвами нарушения наших прав человека согласно статье 34 по пункту 1 статьи 6 Конвенции.

IV. ЗАЯВЛЕНИЕ В СООТВЕТСТВИИ СО СТАТЬЕЙ 35 § 1 КОНВЕНЦИИ

16. Окончательное внутреннее решение (дата и характер решения, орган судеб*ный или иной – его вынесший).

В разделе 14 и 15 описаны четыре судебных процесса, явившиеся следствием постановления правительства Москвы № 811-ПП о принудительном сносе моей собственности – квартиры № 9 в доме № 16 по ул. Грина, Москва. Подробное описание совершения этих процессов связано с эскалацией антиконвенционного судебного давления на мою семью с тем, чтобы обосновать мои требования к России, нарушившей, как я полагаю, мои права человека, защищенные Конвенцией.

Первое судебное дело. Зюзинский суд г. Москвы по первой инстанции определением от 27.05.02 (приложение 34) отказал мне в принятии к рассмотрению жалобы на нарушение моих прав, защищенных Конвенцией. Мосгорсуд во второй (кассационной) инстанции 20.06.02 это определение отменил и направил дело на новое рассмотрение (приложение 36). Зюзинский суд, рассмотревший 17.10.02 мою жалобу вторично, принял решение, что мои права не нарушены, и в удовлетворении жалобы мне отказал (приложение 73). По моей кассационной жалобе Мосгорсуд вторично рассмотрел это дело 28.11.02, и оставил второе решение суда первой инстанции без изменения (приложение 73). Это было окончательным внутренним судебным решением по первому делу.

Второе судебное дело. Зюзинский суд г. Москвы по первой инстанции рассмотрел 28.06.02 иск префектуры ЮЗАО Москвы «О выселении» моей семьи из своей собственности и «О прекращении права собственности». Дело закрыто в связи с отказом префектуры ЮЗАО Москвы от иска (приложение 43). Это дело не обжалуется как таковое, но без его упоминания не будет понятно обоснование беззакония при возбуждении третьего и четвертого дела.

Третье судебное дело. Зюзинский суд г. Москвы по первой инстанции рассмотрел 28.08.02 иск префектуры ЮЗАО Москвы и принял решение «О выселении» моей семьи из своей собственности и «О прекращении права собственности». Мосгорсуд во второй (кассационной) инстанции 24.10.02 это решение отменил и направил дело на новое рассмотрение (приложение 64). Зюзинский суд г. Москвы повторно рассмотрел это дело 28.11.02 и своим определением закрыл его в связи с отказом истца от иска (приложение 84). По моей частной жалобе Мосгорсуд вновь 28.01.03 рассмотрел это дело и определение Зюзинского суда, закрывшего дело, оставил без изменения (приложение 85). Это было окончательным внутренним судебным решением по третьему делу. Но оно несправедливо, так как дело закрыто на той стадии, которая вполне могла предшествовать более справедливому его разрешению.

Четвертое судебное дело. Зюзинский суд г. Москвы по первой инстанции рассмотрел 19.11.02 иск префектуры ЮЗАО Москвы и принял решение «О выселении» моей семьи из своей собственности и «О прекращении права собственности» (приложение 86). По моей кассационной жалобе Мосгорсуд во второй инстанции рассмотрел это дело 30.01.03, и своим определением оставил решение суда первой инстанции без изменения (приложение 90). Это было окончательным внутренним судебным решением по четвертому делу.

17. Другие решения (список в хронологическом порядке, даты этих решений, орган — судебный или иной — его принявший)

20.02.02; 11.03.02; 19.04.02; 05.04.02; 05.04.02; 08.05.02; 29.05.02: 30.05.02; 31.05.02; 18.07.02; 29.07.02; 05.08.02; 06.08.02; 10.11.02; 10.11.02 (15 раз) я обращался с заявлениями и письмами к мэру Москвы, к префекту ЮЗАО Москвы, в Управление муниципального жилья, то есть к официальным лицам публичных властей Москвы. Я объяснял им, что они нарушают законы России и Конвенцию, и требовал от них устранения нарушений законов России и Конвенции. Вместо устранения нарушений публичные власти Москвы трижды подавали иски в суд о нашем выселении из нашей собственности.

11.03.02; 01.04.02; 19.04.02 я обратился с прошениями в прокуратуру Москвы, требуя от нее восстановить законность в действиях публичных властей Москвы. 08.05.02 я вновь обратился в прокуратуру Москвы с жалобой на действия ее работника – прокурора. Никаких реальных действий, устраняющих нарушение законов России и Конвенции, не последовало.

18.04.02; 29.05.02 я обратился в Генеральную прокуратуру РФ с жалобой на действия публичных властей и прокуратуры Москвы, нарушающих российские законы и Конвенцию. Никаких решений не последовало, если не считать того, что эти мои жалобы спустили в прокуратуру Москвы, а прокуратура Москвы – в прокуратуру ЮЗАО Москвы, где они и застряли, не реализованные в сторону восстановления моих прав, гарантированных мне Конвенцией.

16.05.02; 18.06.02; 10.11.02; 10.11.02; 10.11.02; 21.11.02; 21.11.02; 21.11.02; 02.12.02; 03.12.02; 03.12.02; 09.12.02; 10.01.03; 15.01.03; 15.01.03; 23.01.03; 29.01.03 (17 раз) моя жена и я обратились к Президенту РФ с жалобами на действия публичных властей Москвы и государственных органов. Никаких реальных действий по защите моих прав не последовало, если не считать того, что все наши жалобы оказались в руках тех, на кого мы жаловались. И этого хочет именно сам Президент РФ, так как в приложении 58 сказано: «…согласно Положению…, утвержденному Указом Президента РФ от 3 апреля 1997 г. № 288, с учетом изменений, внесенных Указом Президента РФ от 21 апреля 1998 г. № 426, обращения граждан, поступающие в Администрацию Президента РФ, направляются для рассмотрения в те органы или тем должностным лицам, в чью компетенцию входит решение поставленных заявителем вопросов». (Выделение – мое).

23.11.02; 03.12.02 я обратился к Председателю Верховного Суда РФ с просьбой вынести протест на определения Мосгорсуда, оставившего без изменения выше упомянутые решения суда первой инстанции. Никаких решений не принято, если не считать отправку этих моих жалоб в тот же Мосгорсуд, на который я жалуюсь. Мосгорсуд же под надуманным предлогом возвратил мне эти жалобы без рассмотрения.

21.11.02 и 24.12.02 я обратился к Уполномоченному по правам человека в РФ. Результата нет.

23.05.02; 18.07.02; 02.09.02; 04.11.02 я обратился в Конституционный Суд РФ о признании закона Москвы, по которому нас выбросили из своей собственности, не соответствующим Конституции РФ. До сих пор не принято даже решения о возможности рассмотрения моей жалобы Конституционным Судом.

18. Располагаете ли Вы каким-либо средством защиты, к которому Вы не прибег*ли? Если да, то объясните, почему оно не было Вами использовано.

Больше, к сожалению, я не располагаю никакими средствами защиты.

V. ИЗЛОЖЕНИЕ ПРЕДМЕТА ЗАЯВЛЕНИЯ И ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ

ТРЕБОВАНИЯ ПО СПРАВЕДЛИВОМУ ВОЗМЕЩЕНИЮ
19. Прошу Европейский Суд по Правам Человека признать, что следующие, указанные ниже, административные, правоохранительные, законодательные, правоприменительные и судебные действия и решения противоречат вытекающим из Конвенции обязательствам Российской Федерации и являются нарушением указанных ниже соответствующих статей Конвенции и приложений к Ней, и что я являюсь жертвой этих нарушений согласно статье 34 Конвенции:

19.1. Постановление Правительства Москвы от 04.09.01 № 811-ПП «О застройке микрорайона 6а Северного Бутово (ЮЗАО)» и все последующие решения и действия муниципальных властей Москвы по исполнению этого Постановления в части пунктов 6 и 7 – не соответствуют статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.2. Закон г. Москвы от 09.09.98 №21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.3. Определение Зюзинского суда первой инстанции города Москвы от 20.05.02 по Жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на ущемление его прав человека властями города Москвы, декларированных Конвенцией, (первое дело №2-2390/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции в части «разумности срока», «беспристрастности» и «независимости» суда, «справедливости судебного разбирательства».

19.4. Определение Московского городского суда кассационной инстанции от 20.06.02 по кассационной жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на ущемление его прав человека властями города Москвы, декларированных Конвенцией, (первое дело №2-2390/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции в части «разумности срока», «беспристрастности» и «независимости» суда, «справедливости судебного разбирательства».

19.5. Решение Зюзинского суда первой инстанции города Москвы от 17.10.02 по повторному рассмотрению указанной выше жалобы гражданина России Синюкова Б.П., направленной этому суду кассационной инстанцией, (первое дело №2-2390/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 34, 3, 4, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции в части разумности срока судебного разбирательства, беспристрастности и независимости суда.

19.6. Определение Московского городского суда кассационной инстанции от 28.11.02 по кассационной жалобе гражданина России Синюкова Б.П. на решение Зюзинского районного суда (первое дело №2-2390/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 13, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции в части разумности срока разбирательства, беспристрастности и независимости суда.

19.7. Решение Зюзинского суда первой инстанции г. Москвы от 28.08.02 по иску префектуры ЮЗАО Москвы к Синюковым Г.В., Б.П. и Д.Б. о прекращении права собственности и выселении из этой собственности с переходом права собственности в муниципальный фонд города Москвы (третье дело №2-2882/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 13, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции.

19.8. Определение Московского городского суда от 24.10.02 по кассационной жалобе на решение Зюзинского районного суда от 28.08.02 по третьему делу №2-2882/02 (по иску префектуры ЮЗАО Москвы о прекращении права собственности, выселении из этой собственности и переходом этой собственности в муниципальный фонд города Москвы) – не соответствует статье 6 Конвенции.

19.9. Определение Зюзинского районного суда первой инстанции г. Москвы от 28.11.02 по третьему делу №2-2882 (3416)/02 (по иску префектуры ЮЗАО Москвы о прекращении права собственности, выселении из этой собственности и переходом этой собственности в муниципальный фонд города Москвы) – не соответствует статье 6 Конвенции.

19.10. Определение Московского городского суда от 28.01.03 по частной жалобе на определение Зюзинского районного суда от 28.11.02 по третьему делу №2-2882 (3416)/02 – не соответствует статье 6 Конвенции.

19.11. Решение Зюзинского суда первой инстанции г. Москвы от 19.11.02 по иску префектуры ЮЗАО Москвы к Синюковым Г.В., Б.П. и Д.Б. о прекращении права собственности и выселении из этой собственности с переходом права собственности в муниципальный фонд города Москвы (четвертое дело №2-3318/02) – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 13, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции.

19.12. Определение Московского городского суда от 30.01.03 по кассационной жалобе на решение Зюзинского районного суда от 19.11.02 по четвертому делу №2-3318/02 – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 3, 4, 8, 13, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции, статье 6 Конвенции.

19.13. Факты принятия Зюзинским районным судом к рассмотрению исков префектуры к Синюковым Г.В., Б.П. и Д.Б. по судебным делам №2-2182/02, №2-2882/02 и №2-3318/02 – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, пункту 1 статьи 4, пункту 1 статьи 6, пункту 1 статьи 8, статье 17 Конвенции, пункту 1, статьи 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.14. Действия публичных властей Москвы по преднамеренному отключению в квартире Синюкова Б.П. воды, электроэнергии и отопления в зимнее время подпадает под запрет статьи 3 Конвенции и квалифицируется как пытки, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение. Бездействие Президента РФ в этом вопросе – соучастие в пытках.

19.15. Действия судебных властей Зюзинского суда первой и Мосгорсуда кассационной инстанции по препятствованию доступа к правосудию (первое дело №2-2390) в форме перекидывания дела от судьи к судье и неполного рассмотрении заявленных фактов. Действия судебных властей Зюзинского суда по препятствованию доступа к правосудию в форме не предоставления документов дела перед его рассмотрением, в непринятии встречного иска и не откладывания рассмотрения дела до ознакомления с документами. (Статья 6, пункт 1 Конвенции).

Обязать Российскую Федерацию устранить допущенные нарушения.

Предварительные требования по справедливому возмещению

(согласно статье 41 Конвенции)
Справедливое возмещение состоит из двух составляющих: прямого материального ущерба и моральной компенсации от неправомерных действий публичных властей и судов.

Прямой материальный ущерб. Наша квартира № 9 вместе с домом № 16 по ул. Грина в середине февраля 2003 года снесена с лица земли. Взамен мы не получили никакого права собственности. И сейчас мы живем приблизительно как на железнодорожном вокзале. Поэтому цена нашей квартиры и неполученная прибыль от ее использования в экономических целях, так как она потребовалась властям, должна быть нам возмещена Россией.

Учитывая, что наш «Меморандум…» (приложение 1), характеризующий потребительскую ценность нашей квартиры, не менее 10 раз представлен властям, прокуратуре и 4 судам, но никто из них на него не отреагировал, а дом снесен без нашего на то позволения, считаю своим правом на основании общеизвестных цен за квадратный метр площади (в кирпичных, малоэтажных домах около станции метрополитена без евроремонта) установить цену нашей квартире в 1800 евро за кв. метр общей площади. Общая площадь нашей квартиры составляла 68,4 кв. метра, цена квартиры составит 123120 евро. Эту цену при необходимости я могу обосновать более подробно. Доведение квартиры до евростандарта стоило нам 16257> евро (документы имеются). Итого общая цена сноса нашей собственности 139377 евро. Прибыль 10 процентов или 13938 евро. Всего 153315 евро.

Кроме того, в состав домовладения по ул. Грина, 16 входит земельный участок площадью 8000 кв. метров с 25 многолетними деревьями (сосна, ель, береза и др.), в том числе 6 яблонями, как общее имущество кондоминиума (статья 8 закона «Об основах федеральной жилищной политики»). Из этого земельного участка нашей семье по праву принадлежит 5 процентов, то есть 400 кв. метров по цене не менее 1000 евро за один кв. метр. При этом, когда строился наш дом в 1959 году этот земельный участок не входил в состав земель города Москвы. Он находился в черте Московской области. И только после постройки нашего дома земельный участок вошел в состав земель Москвы решением Правительства России вместе с указанным домовладением. В результате, снеся наш дом, правительство Москвы одновременно прекратило право нашей собственности на землю. Наш ущерб составил 400000 евро.

В результате нашего выселения из своей собственности судебным приставом-исполнителем без понятых, без составления перечня вещей, практически вся мебель была переломана, часть из нее брошена в неохраняемом подъезде дома, часть утрачена (приложение 78). В результате мы потерпели следующий материальный ущерб:

- от югославского гарнитура «кабинет», состоящего из стенки, журнального столика, двух кресел и дивана, ценой в 5000 евро не может быть восстановлена «стенка» в связи с невозможностью ее собрать (все детали сломаны), диван (собран с потерей вида), а без «стенки» и дивана фактически нет и самого гарнитура. Ущерб – 5000 евро;

- брошенный практически на улице судебным приставом-исполнителем и украденный по этой причине диван ценой 3000 рублей. Ущерб 3000 рублей (100 евро);

- от брошенная судебным приставом-исполнителем практически на улице и поэтому украденная итальянская чугунная ванна с позолоченными ручками ценой в 10000 рублей. Ущерб 10000 рублей (325 евро);

- мебель для ванной комнаты типа «мойдодыр» ценой 4500 рублей не может быть собрана из-за вывороченных из деревянных элементов скрепляющих металлоконструкций. Ущерб 4500 рублей (145 евро);

- итальянский спальный гарнитур, состоящий из 6-дверного шкафа, комода, 2-спальной кровати и 2 тумб ценой 3400 евро требует ремонта, оцененного приглашенным мебельным специалистом в 800 евро. Ущерб 800 евро;

- электрогазовая итальянская печь ценой 400 евро не может быть использована, так как погнута самая видимая лицевая часть и разбита крышка-стекло. Ущерб 400 евро;

- утрачены подвесные потолки ценой 6000 рублей (194 евро);

- утрачена входная металлическая дверь стоимостью 400 евро, вместо нее заказана и установлена новая металлическая дверь в «новой» квартире стоимостью 13200 рублей (426 евро);

- утрачено остекление балкона стоимостью 5600 рублей, предстоят новые затраты на остекление балкона в том же размере. Общий ущерб 11200 рублей (360 евро);

- утрачены 30 кв. метров кафельной плитки по цене 460 рублей за кв. метр. Суммарный ущерб составил 13800 рублей (445 евро);

- предметы итальянского кухонного гарнитура ценой 5000 евро по оценке приглашенного мебельного специалиста требуют ремонта (выломаны ножки с «мясом», царапины, надломы досок) на сумму 600 евро.

- сборка и установка мебели (спального и кухонного гарнитуров) потребует по мнению специалиста 450 евро;

- безвозвратно утрачены при насильственном переселении другие вещи из домашнего обихода и одежды на общую сумму примерно в 1000 евро.

Итого 10645 евро.
Кроме того, в связи с незаконными действиями властей и суда моей семье пришлось нести прямые затраты на фотокопирование, почтовые расходы, юридическую литературу, компьютерные диски по юриспруденции, консультации, а также свой труд. Все это составляет не менее 1500 евро.

Таким образом, прямые материальные потери составили 565460 евро.

Моральный ущерб от неправомерных действий публичных властей, судов и прокуратуры складывается из двух составляющих. С 20.02.02 года, когда я впервые отправил свой «Меморандум…» властям (приложение 1), и днем 11.12.02, когда наши непрерывные муки и страдания от прямых пыток и фигуральных пыток несправедливым судом завершились нашим насильственным переселением в квартиру на ул. Бартеневская, моральный ущерб я оцениваю в 200 евро за каждый день на каждого члена семьи. Итого 168000 евро. С 12.12.02 по тот день, когда страдания от недостойного и неравноценного жилья, присужденного судом, будут пресечены, я предъявляю за каждый такой день в размере 100 евро на каждого из трех члена моей семьи. Я могу, если это потребуется, эти 100 евро в день дифференцировать по пунктам нашего «Меморандума…». На сегодняшний день это составит 28500 евро, и продолжает расти. Общий ущерб на 15.03.03 составил 761960 евро и продолжает расти.

VI. ДРУГИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИНСТАНЦИИ, ГДЕ РАССМАТРИВАЛОСЬ ИЛИ РАССМАТРИВАЕТСЯ ДЕЛО

20. Подавали ли Вы заявление, содержащее вышеизложенные претензии, на рас*смотрение в другие международные инстанции? Если да, то предоставьте полную информацию по этому поводу.

Я не подавал ни в какие другие международные инстанции никаких заявлений, содержащих вышеизложенные претензии.

VII. СПИСОК ПРИЛОЖЕННЫХ ДОКУМЕНТОВ

21. Приложения, начиная с № 1 и заканчивая № 80, представлены с формуляром жалобы от 15.11.02, с Дополнением № 1 к жалобе от 29.11.02, с Дополнением № 2 к жалобе от 15.01.03. Остальные приложения прилагаются к настоящему Дополнению № 3:

Приложение 81. Справка о реабилитации.

Приложение 82. Замечания на протокол судебного заседания по третьему делу.

Приложение 83. Определение судьи Ахмидзяновой об отказе в разъяснении решения суда по третьему делу согласно приложению 47.

Приложение 84. Определение судьи Пименовой от 28.11.02 о закрытии третьего дела № 2882.

Приложение 85. Определение Мосгорсуда от 28.01.03 по кассационной жалобе на определение судьи Пименовой от 28.11.02.

Приложение 86. Решение судьи Ахмидзяновой от 19.11.02 по четвертому делу № 3318.

Приложение 87. Заявление об откладывании судебного заседания от 19.11.02.

Приложение 88. Определение судьи Суховой от 10.03.03 по жалобе на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя.

Приложение 89. Дополнение № 1 от 24.01.03 к жалобе на действия судебного пристава-исполнителя и заявление о продлении процессуального срока.

Приложение 90. Определение Мосгорсуда от 30.01.03 по кассационной жалобе на решение судьи Ахмидзяновой по четвертому делу № 3318 «о выселении».

Приложение 91. Заявление Председателю Верховного Суда РФ о вынесении протеста на определение Мосгорсуда по третьему делу № 2882.

Приложение 92. Письмо зам председателя Мосгорсуда о возвращении мне жалобы (приложение 91) без рассмотрения.

Приложение 93. Заявление Председателю Верховного Суда РФ о вынесение протеста на определение Мосгорсуда по первому делу № 2390.

Приложение 94. Письмо зам председателя Мосгорсуда о возвращении мне жалобы (приложение 93) без рассмотрения.

Приложение 95. «Хронография нарушений прав человека».

Приложение 96. Телеграммы послам: «Спасите наши души».

Приложение 97. Определение об отказе в ходатайстве об отводе судьи.

Приложение 98. Определение Мосгорсуда от 30.01.03 по частной жалобе на определение суда о немедленном исполнении.

Приложение 99. Письмо в Конституционный Суд об изменении адреса в связи с применением закона Москвы.

Приложение 100. Письмо Секретариата Конституционного Суда о запросе решения Зюзинского суда.

Приложение 101. Письмо председателям Зюзинского и Московского городского судов.

Приложение 102. Письмо в Конституционный Суд РФ от 18.03.03.

VIII. ЗАЯВЛЕНИЕ И ПОДПИСЬ

22. Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я указал в формуляре, являются верными.

20 марта 2003 г

Приняв решение об упорядочении моих судебных дел во внутренних судах России по порядковому номеру, и осуществив его в только что приведенном дополнении № 3, я тем самым упростил мою жалобу для восприятия. Но по каждому делу пришлось уже уделять меньше внимания, упуская подробности каждого, тем более что эти подробности начали повторяться в каждом деле как в калейдоскопе. То есть, терялась индивидуальность, примерно как теряется индивидуальность отдельного человека в толпе, о которой говорят: все они на одно лицо.

Другая беда состоит в том, что ни одно из дел не кончается, несмотря на принятое окончательное решение. Так, например, четвертое дело о моем выселении, осуществленное судебным приставом-исполнителем, на этом отнюдь не закончилось, я три года не мог получить права на квартиру, куда затолкал мои вещи судебный пристав, так как власти не хотели ее регистрировать. Мой иск к властям о пытках (пятое судебное дело) судьи первой и второй инстанций начали метать друг к другу как мяч через сетку, притом так ловко, что ни разу не уронили на пол, так и не став его рассматривать.

Поэтому жалоба разрасталась подробностями, которые я своевременно сообщал юридическому референту Суда по ее просьбе. 13 мая 2003 г-жа Чернышова обрадовала меня письмом о получении ею моего дополнения № 3 к жалобе (см. ниже), но главное в этом письме не это.

Во-первых, письмо написано не от имени Секретариата, в каковом моя жалоба именовалась просто «Досье № 35993/02», а от имени Первой секции Европейского Суда, где она официально переименована в «Жалобу № 35993/02 Синюков против России». Значит, она принята к рассмотрению Европейским Судом, значит, она по своему содержанию этого достойна. Впрочем, об этом прямо сказано в письме, взгляните сами: «Ваша жалоба будет рассмотрена Судом…».

Во-вторых, доводить мою жалобу до глаз и ушей Судей будет сама Ольга Чернышова, так как письмо мне она пишет от имени Секции, а не от Секретариата, притом заостряя мое внимание: «Вам следует информировать меня…».

В третьих, в результате я отправил еще три дополнения к жалобе (№ 4, 5 и 6), ибо события ни на минуту не прекращались, и все более и более подпадали под прерогативу Суда. Притом не только в качестве одного конкретного нарушения Конвенции в отношении одного конкретного гражданина, а выстраивалась система постоянного нарушения Конвенции, к которому Россия в целом относилась «терпимо». Выстраивалась картина, когда к российским судам и вообще к любым властям апеллировать было бессмысленно. То есть, это нарушение Россией статьи 1 Конвенции, которая называется «Обязательства соблюдать права человека» и гласит, что «Высокие Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому, находящемуся под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе 1 настоящей Конвенции».

В частности, одним из «изменений в Вашем деле» явилось упомянутое в предыдущем разделе решение российской почты выплатить мне компенсацию за «потерянные» письма, совпавшее по времени с представленным письмом Европейского Суда. И я до сих пор считаю важным, что отправил г-же Чернышовой следующее письмо, в котором, обратите внимание, именую свое бывшее досье жалобой против России.

To Greffier of European Court of Human Rights

Council of Europe

F – 67075 Strasbourg Cedex France Франция

Жалоба № 35993/02 Синюков против России

Уважаемая г-жа Юридический референт,

Подтверждаю получение Вашего письма от 13 мая 2003 г. о том, что моя жалоба будет рассмотрена Судом.

Тем не менее, у меня остаются сомнения, действительно ли я веду переписку с Европейским Судом? Не действует ли кто-нибудь от Его имени?

Дело в том, что четыре первых заказных письма в Европейский Суд от 12 августа, от 15 ноября, от 29 ноября 2002 г. и от 15 января 2003 г. я, к сожалению, направил без почтового уведомления о доставке их адресату. На первое свое письмо я получил Ваш ответ от 2 октября 2002 г. с приложением текста Конвенции и формуляра жалобы, поэтому разыскивать это письмо через почту не стал.

На второе (заполненный формуляр жалобы), третье (дополнение № 1) и четвертое письмо (дополнение № 2) я получил ответ не так скоро, как ожидал. Поэтому обратился в почтовое ведомство России с заявлениями о розыске этих моих писем.

Одновременно с этим я 12 февраля 2003 г. написал письмо в Секретариат Суда с просьбой подтвердить получение трех моих указанных писем. Вы ответили мне письмом от 14 февраля 2003 г., что указанные три моих письма получены Европейским Судом.

События же по поискам моих трех писем почтовым ведомством России развивались следующим образом.

1) На мое заявление от 29.11.02 по поиску моего письма от 15.11.02 я получаю ответ почтового ведомства России (приложение 1), а затем – почтовый перевод от 28.05.03 № 4/240 на 1068 рублей за якобы потерянное во Франции мое письмо. Ссылаясь на Ваше письмо от 14.02.03, я получать деньги отказался 01.07.03. По моей просьбе перевод возвращен почтовому ведомству.

2) На мое заявление от 13.02.03 по поиску моего письма от 29.11.02 я получаю ответ почтового ведомства России от 05.06.03 об утрате моего письма во Франции (приложение 2).

3) На мое заявление от 13.02.03 по поиску моего письма от 15.01.03 я получаю ответ почтового ведомства России от 05.06.03 об утрате моего письма во Франции (приложение 3).

Следом, 12.07.03 мне приходит почтовый перевод на сумму 2136 рублей за утрату моих писем по пунктам 2) и 3) во Франции (приложение 4). Имея в виду Ваше письмо от 14.02.03, я не иду на почту получать и эти деньги. По истечении предельного срока хранения перевод должен быть отправлен назад выславшему его адресату.

Элементарная логика подсказывает очень низкую вероятность того, что подряд три моих письма могли «потеряться» во Франции как утверждает почтовое ведомство России. И даже готово оплатить за это мне неустойку. Тем более что Вы подтвердили мне получение этих писем.

Факт получения мной этих трех неустоек (если бы я получил эти деньги) позволил бы России утверждать, что я не обращался в Европейский Суд, так как мои письма «не дошли» до Европейского Суда. И в случае, если бы я получил эти три неустойки, я бы тем самым подтвердил, что моих писем в Европейском Суде нет. Отсюда возникает следующее потенциальное развитие событий.

Мне можно несколько лет морочить голову, совершая как бы от имени Европейского Суда со мной переписку и обнадеживая меня потенциальным рассмотрением моей жалобы. Но, я, потеряв терпение, могу найти способ обратиться в Европейский Суд помимо посредничества почтового ведомства России. И Европейский Суд с удивлением обнаружит, что моего досье у Него вообще нет. Возникнет подозрение, что Россия препятствовала осуществлению правосудия в Европейском Суде. Тогда Россия моим получением денег за «потерянные письма» может «доказать» факт, что я в Европейский Суд вообще не смог обратиться. И поэтому никакого воспрепятствования осуществлению правосудия нет.

Я понимаю, что своей, может быть, чрезмерной подозрительностью ставлю Европейский Суд в некое двусмысленное положение, я ведь вроде бы получаю от Него письма. И, скорее всего, они направлены мне именно Европейским Судом. Но, вот сразу две статьи в один день о российском правосудии, которое фальсифицирует экспертизы, «теряет» документы, избирательно следует закону (прилагаются). И одновременно Россия сообщает мне что Франция «теряет» подряд три моих письма.

С болью в сердце прошу Вас, г-жа Юридический референт, найти способ уведомить меня наилучшим способом, что моя жалоба будет рассмотрена Судом.

С уважением 19 июля 2003 г. Борис П. Синюков.

28 августа 2003 Ольга Чернышова ответила мне кратким письмом, и вновь от имени Первой секции Европейского Суда: «Уважаемый господин, подтверждаю получение Вашего письма (с приложениями) от 19 июля 2003 г., которое было приобщено к материалам досье по вышеупомянутой жалобе. С уважением, За Секретаря Суда Ольга Чернышова, Юридический референт».

Больше я писем от Ольги Чернышовой не получал, ее заменил другой юридический референт, а дела мои в Европейском Суде покатились под гору, сперва медленно, потом все быстрей и быстрей, так что стали опережать события, которые я сообщал Суду.

Совершенно очевидно, что мое дело кто-то изъял из ведения г-жи Чернышовой, или ее саму «изъ*яли» из состава Первой секции Суда. Я этого не знаю, но до смерти буду благодарен моему ангелу-храни*телю.

В связи с этим, а еще с тем, что моя жалоба посягнула на недействительность подписи России под Конвенцией согласно статье 1, а г-жа Чернышова допустила эту жалобу, не сделала ей от ворот поворот, мне на ум невольно приходит на ум обстоятельство, упомянутое в предыдущем разделе. О том, что на единственную Ольгу Чернышову из всего Европейского Суда покатила бочку говорильная машина по имени Элла Памфилова. То есть это сильно напоминает мне записного экономиста президента по имени Илларионов, критикующего во все лопатки президента. И недаром г-жа Новодворская, которую я очень люблю за феномен как у пьяного (что на уме, то и на языке), не очень-то доверяет этому экономисту.

[Борис Синюков]

http://www.borsin.narod.ru/download/5chast_.htm
Дополнение № 4 к формуляру

(Я уже устал повторять: дело вроде бы представлено в полном объеме)

Введение

Пока я считал, что в дополнении № 3 к моей жалобе в Европейский Суд дело представлено в полном объеме, как черт из табакерки выпрыгнули еще два судебных дела: моя жалоба на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя и мой иск к властям, намеревавшимся меня заморозить в собственной квартире.

Если бы я не возбудил этих дел в российском суде, половина моей жалобы в Европейский Суд была бы недействительной. Ничего не поняли? Объясняю.

Решение суда о выселении меня из моей квартиры невыполнимо. Если бы я его выполнил, я бы сам на себя навесил такой груз, что новая квартира, куда бы я переселился добровольно по решению суда, в любой момент перестала бы мне принадлежать. Потому, что судом совершена принудительно так называемая притворная сделка, обмен. А отсюда уже последовало бы множество причин, следующих из Гражданского кодекса, по которым я и моя семья остались бы на улице, не имея за душой никакой собственности кроме одежды. Именно поэтому я не должен был соглашаться на добровольное исполнение решения суда. Пусть та же власть насильственно применит ко мне свое решение суда, тогда я ни в чем не буду виноват. Я подчинился насилию, двойному насилию, суда и судебного пристава.

Что касается моего иска к властям о применении ко мне насилия и пыток, то без окончательного решения суда по этому вопросу я не смог бы написать примерно половины своей жалобы, касающейся половины статей Конвенции. Ведь Европейский Суд признает единственным способом добиваться своих прав человека – внутренний суд. Кстати, я неоднократно обращал внимание читателя в предыдущих разделах на этот факт.

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Первая секция

Жалоба № 35993/02

Синюков против России

Дополнение № 4

к ЖАЛОБЕ

в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека

и ста*тьями 45 и 47 Регламента Суда,

ссылаясь на письмо Секретариата от 13 мая 2003 г. о «своевременном сообщении Суду

о любых изменениях в деле и предоставлении копий вынесенных судебных решений»

дополнительно заявляю следующее, обвиняя Россию в покушении на жизнь моей семьи

К «II. Изложение фактов»

14.

Пятое судебное дело. В Дополнениях № 1 и № 3 к Жалобе показано как я пытался образумить публичные власти, в том числе Президента России, с тем, чтобы они прекратили издевательства над моей семьей в форме пыток (в частности приложение 69). Абсолютно никаких позитивных результатов не последовало. Только самый мелкий клерк из Управы «Северное Бутово» префектуры ЮЗАО Москвы Оксана Евгеньевна Горбачева (приложение 78), получившая по ступенькам иерархической лестницы мои жалобы от Президента, стала надсмехаться над нами: «У меня весь письменный стол завален Вашими жалобами, мы всей своей конторой читаем их и помираем со смеху над тем, как у Вас протухло мясо в отключенном от электроэнергии холодильнике».

Я, измученный этими пытками и изуверскими насмешками при этом, подал 26.11.02 исковое заявление в Зюзинский суд первой инстанции к префектуре ЮЗАО Москвы в порядке защиты прав потребителя, в котором кроме нарушения прав потребителя заявил о пытках (приложение 103).

Из 2005-го. Я вынужден это приложение здесь привести, а то вы не поймете, в чем же тут дело. Этот текст можно прочитать в другом моем романе в письмах, названном мною «Государство-людоед», но не всякий его читал.
«В Зюзинский межмуниципальный суд,
Председателю суда,
г. Москва, ул. Кржижановского, 20/30, корп.4.

Синюков Борис Прокопьевич, жертва политических репрессий, ветеран труда, канд. техн. наук, член секции научного совета Госкомитета по науке и технике, изобретатель, награжденный правительственными и ведомственными наградами;

117216, г. Москва, ул. Грина, 16, кв. 9,

тел. 712-30-56.

Ответчик Префектура ЮЗАО Москвы,

113209, Москва, Севастопольский просп., 28, корп.4.

Исковое заявление

«О компенсации материального и морального ущерба»

Ответчик систематически нарушает право нашей собственности (квартиры №9 по улице Грина, 16), не связанные с правом владения (статья 304 ГК РФ). Право нашей собственности подтверждаем (приложение 1).

Договором о техническом обслуживании нашей собственности РЭП-29 ДЕЗ «Северное Бутово» указанной префектуры являются Справки-извещения о квартирной плате и квитанции об их оплате (приложение 2 за 10.02), а также Извещения ГУП «Мосгортепло» и квитанции об их оплате (приложение 3 за 10.02). Указанные РЭП и ДЕЗ являются унитарными предприятиями указанной префектуры, поэтому вся ответственность за их деятельностью лежит на префектуре (ответчике).

Согласно статье 310 ГК РФ «недопустим односторонний отказ от исполнения обязательств» по этим договорам. Согласно статье 401 ГК РФ существует ответственность за нарушение обязательств, в том числе ответственность должника за своих работников (статья 402 ГК РФ).

Кроме того, данные обязательства ответчика подпадают под действие закона «О защите прав потребителей» (статьи 4, 7, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 20, 23, 24, 29, 31, 38), что, в частности, дает нам возможность беспошлинного обращения в суд за защитой своих прав.

Факты нарушения наших прав потребителя.

1. 21.10.02 на сутки отключено холодное водоснабжение. Притом отключено в подвале нашего же дома дежурным слесарем ДЕЗа. Во всех окружающих домах вода, естественно, была. Когда пришел слесарь включать воду, мы его спросили: почему отключал? Он ответил: начальство велело, я отключил. То есть, никакой аварии не было. Ущерб: мы не могли пользоваться туалетом и ванной, варить пищу. Из-за этого физические и моральные страдания. Свидетели и доказательства в приложении 4.

2. 07.11.02, в День примирения и согласия вновь выключили холодную воду и электроэнергию. Кроме указанных выше физических и моральных страданий был и прямой материальный ущерб – в оттаявшем холодильнике испортились продукты на сумму 2430 рублей, приготовленные к празднику. Кроме того, испортились недоваренные в микроволновой печи и духовке блюда на сумму 600 рублей. Свидетели и доказательства в приложении 4.

3. 08.11.02 вновь была отключена электроэнергия. Кроме моральных страданий была «потеряна» важная информация в компьютере (980 рублей). Свидетели и доказательства в приложении 5.

4. 09.11.02 вновь отключена электроэнергия. Кроме моральных страданий материальные потери составили 1810 рублей (установка нового программного обеспечения и испорченные продукты). Доказательства в приложении 6.

5. 13.11.02 вновь отключена электроэнергия на 11 часов. Кроме моральных страданий вновь в холодильнике испортились продукты на сумму 1460 рублей. На бесперебойное компьютерное питание потрачено 6400 рублей (два блока к двум компьютерам). Испортилась при внезапном отключении электроэнергии стиральная машина. Ремонт – 3000 рублей. Доказательства и свидетели в приложении 7.

6. 16.11.02 отключена холодная и горячая вода – моральные страдания. Доказательства и свидетели в приложении 7.

7. 20.11.02 отключена холодная вода и электроэнергия. Моральные и физические страдания. Снова испортились продукты на сумму 840 рублей. Ни умыться, ни выстирать белье, ни приготовить пищу, сидим при свечах и пишем письмо Президенту (приложение 8).

8. 21.11.02 вода и электроэнергия включена только около полудня. Телеграмма Президенту (приложение 9), письмо Уполномоченному по правам человека (приложение 10).

9. Потенциальные факты (статья 1065 ГК РФ). В квартирах, откуда выехали жильцы, на лестничных площадках выбиты стекла, двери подъездов не запираются. Отсюда неконтролируемая ситуация с перемерзания системы отопления и водоснабжения. И, значит, новые, теперь уже как бы нерукотворные (хотя именно рукотворные) аварии. Представитель префектуры г-н Гавриков предупредил нас в судебном заседании 19.11.02, что наш дом заполнят не только бродяги, но и мародеры. Дескать, берегитесь.

Нарушены не только наши права потребителя. Этими действиями ответчик подвергает нас пыткам. Вот как определяет пытку «Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания» (Нью-Йорк, 10.12.84): «…пытка – любое действие, которое какому-либо лицу умышленно причиняет… страдание, физическое или нравственное, чтобы… наказать его действия, а также запугать или принудить, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такое… страдание причиняется… иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия». Эта Конвенция ратифицирована Россией и поэтому согласно Конституции РФ является частью ее правовой системы (статья 15, пункт 4).

И я прошу суд при рассмотрении дела обратить свое внимание именно на это определение пытки Организацией Объединенных наций, которое в своей преамбуле «учитывает» Европейская конвенция по правам человека.

При рассмотрении этого дела прошу суд применить также статьи 1068, 1069 ГК РФ.

Общий материальный ущерб, причиненный моей семье, по пунктам 1 – 8 составляет 17520 (семнадцать тысяч пятьсот двадцать) рублей. Компенсация моральных страданий, учитывая их систематичность и квалификацию как пытки, должна быть, по моему мнению, не менее 50000 (пятидесяти тысяч) рублей. Итого 67520 (шестьдесят семь тысяч пятьсот двадцать) рублей.

Прошу указанную сумму взыскать с ответчика в пользу моей семьи.

Приложения:

1. Договор купли-продажи квартиры.

2. Договор и оплата обслуживания квартиры.

3. Договор и оплата обслуживания квартиры (Мосгортепло).

4. Первое письмо Президенту.

5. Второе письмо Президенту

6. Третье письмо Президенту

7. Четвертое письмо Президенту.

8. Пятое письмо Президенту

9. Телеграмма Президенту.

10. Письмо Уполномоченному по правам человека.

26 ноября 2002 г. Б. Синюков» (конец вставки).

09.12.02 на этот иск последовало определение уже несколько раз упомянутого судьи Суховой, которым мой иск отвергнут без рассмотрения (приложение 104). Замечательно, если не говорить преступно, что свое определение судья Сухова направила мне спустя 39 дней (!) после его постановки, 17.01.03 (приложение 105) с сопроводительным извещением без даты (приложение 106). И это не случайно, если рассматривать прохождение этого иска в контексте всей моей Жалобы в Европейский Суд, так как 11.12.02 мою семью судебный пристав-исполнитель выбросил из своей собственности как собак, и я написал во все мыслимые инстанции публичных властей об этом (например, приложения 95, 96). Поэтому я полагаю, что судья Сухова просто выжидала, какая же будет реакция высоких властей, в том числе и судебных? Никакой реакции не последовало, и судья Сухова поняла, что она может с моей семьей делать все, что ей заблагорассудится. И отправила мне 17.01.03 свое не только абсурдное, но и противозаконное определение от 09.12.02. Все это я рассматриваю в контексте статьи 6 Европейской Конвенции.

Получив это определение 23.01.03, я уже 24.01.03 направил частную жалобу на него в кассационную инстанцию (приложение 107) в сопровождении заявления о продлении пропущенного процессуального срока (приложение 108). Привожу ее.

«Московский городской суд.
Частная жалоба

на Определение Зюзинского суда в отказе

в принятии искового заявления

09.12.02 Зюзинским районным судом, судьей Суховой Н.И. постановлено Определение в отказе принятия моего искового заявления «О компенсации материального и морального ущерба», причиненного моей семье Префектурой ЮЗАО Москвы. Это Определение стало мне доступно только 23.10.03 (См. заявление о продлении процессуального срока).

С указанным Определением суда я не согласен. Указанное Определение суда я считаю необоснованным и противоречащим закону. Основания у меня следующие.

Основой отказа в принятии искового заявления судья считает статью 129 ГПК РСФСР, как «дело неподсудное данному суду», а подсудное «мировому судье Балашкиной Т.М».

Основой для применения статьи 129 ГПК РСФСР судья Сухова считает статью 113 ГПК РСФСР, формулируя ее применение в данном конкретном случае: «…если требование истца производно от имущественного требования, …то такие дела подсудны мировым судьям, если цена иска не превышает 500 минимальных размеров оплаты труда» (выделение – мое).

Во-первых, я «не производил» свое общее требование от «имущественного требования». Я заявил два равноправных требования: имущественное от фактического ущерба и моральное – от пыток. Ибо пытки имущественной оценке не поддаются. А то, что это именно пытки, следует из приведенной формулировки «Конвенции против пыток…».

Во-вторых, судье Суховой следовало бы прочитать до конца статью 113 ГПК РСФСР. Она бы там увидела: «В случае, когда при объединении нескольких связанных между собой требований, …новые требования становятся подсудными районному суду, а остальные – мировому судье, все требования подлежат рассмотрению в районном суде». У меня нет в исковом заявлении даже намека на то, что я предъявляю требование морального ущерба как развитие имущественного требования. Наоборот, я пишу: «Компенсация моральных страданий, учитывая их систематичность и квалификацию как пытки…». То есть, это самостоятельное требование, не связано с материальным ущербом, и зависит оно только от самих пыток, которые нельзя иначе выразить как в деньгах. Ибо они уже нами испытаны, и отменить их задним числом нельзя. Таким образом, в исковом заявлении указаны отдельные два требования – материальное и моральное. Первый – в пунктах 1 – 9 искового заявления, второй – в последнем абзаце. Поэтому ситуация в точности отвечает приведенной цитате из статьи 113 ГПК РСФСР.

Следует добавить, что пытки как таковые ни в коем случае не предмет разбирательства мировым судьей, ибо это прямое нарушение прав человека (статьи 17 и 21 Конституции РФ).

Материальный ущерб как таковой мог бы быть рассмотрен мировым судьей, если бы этот материальный ущерб не сопутствовал пыткам, о чем прямо говорит статья 113 ГПК РСФСР как «о связанных между собой исковых требованиях». И никто не может сказать, что отключение света, воды и канализации, приводящее к моральным страданиям (пыткам), не связано с порчей продуктов в оставшемся без электроэнергии холодильнике.

Из этого следует, что указанные два взаимосвязанные исковые требования подведомственны исключительно районному суду, а статья 113 ГПК РСФСР неприменима в данном деле. Поэтому и ссылка судьи Суховой на статью 129 ГПК РСФСР «о неподсудности» тоже остается без какого бы то ни было обоснования.

Кроме того, судьей Суховой нарушено еще одно требование процессуальной нормы (статья 145 ГПК РСФСР) об «обеспечении полного, всестороннего и объективного выяснения всех обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон».

Судья вычленила из иска материальную составляющую, а пытки оставила за рамками своего рассмотрения, несмотря на то, что они подтверждены свидетельскими показаниями в жалобах Президенту.

Я думаю, что это сделано специально, чтобы уменьшить общую сумму иска с 67520 рублей (не подсудных мировому судье) до 17520 рублей, и таким образом представить это дело в виде «подсудного мировому судье».

Судья Сухова также никак не отреагировала в своем Определении на мои ссылки на статьи 310, 401, 402, 1065, 1068, 1069 ГК РФ, на которые я обращал внимание суда в своем исковом заявлении. Если она считает, что эти статьи неприменимы к данному делу, то она должна мне объяснить в своем Определении: почему именно?

На основании изложенного прошу Определение Зюзинского районного суда, судьи Суховой отменить, и рассмотреть дело по существу, по всем без исключения фактам искового заявления.

Приложения: 1. Определение судьи Суховой от 09.12.02 на 1 листе.

2. Исковое заявление «О компенсации материального и морального ущерба» на 16 листах в 2 экземплярах.

3. Ксерокопия штемпелей на конверте суда на 1 листе.
24.01.03 Б. Синюков».

И тут время вновь остановилось до 19.03.03. Это затягивание времени я также рассматриваю в контексте со статьей 6 Европейской Конвенции.

19.03.03 судья Сухова рассматривает мою Жалобу на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя, о которой речь впереди (шестое дело), и по окончании судебного заседания обращается ко мне: «Вашу частную жалобу от 24.01.03 кассационная инстанция не принимает, так как Вы не приложили к ней оригиналы документов. Принесите их мне, я заменю копии на оригиналы, и отправлю Вашу жалобу в Мосгорсуд». Выслушав судью, я обещал подумать над этим ее предложением.

После размышления я понял, что у меня хотят выманить оригинал договора купли нашей уже бывшей квартиры, чтобы его тут же можно было «потерять». Тем более что многие фальсификации Зюзинским судом моих судебных дел уже были налицо (Дополнение № 3 к Жалобе в Европейский Суд). Во всяком случае, исключать этого было уже нельзя. Поэтому я 24.03.03 обратился к судье Суховой с заявлением «О невозможности представления оригиналов приложений» (приложение 109), и вновь стал ждать.

Ждать пришлось вновь долго, до 16.05.03 (52 дня!!!), когда я, наконец получил уведомление судьи Суховой от 29.04.03, но отправленное мне судьей Суховой 15.05.03 (приложение 110) о заседании Мосгорсуда по моей частной жалобе, назначенном на 06.06.03.

Таким образом, мой иск к публичным властям Москвы по этому, пятому делу о защите прав потребителя и пытках пролежал мертвым грузом, без какого бы-то ни было рассмотрения у судьи Суховой с 26.11.02 по 06.06.03, более полугода! Вместо 1 месяца по закону. И в результате оказалось, что судья еще и лжет по поводу «непринятия Мосгорсудом дела к рассмотрению без оригиналов документов». Ведь принял же Мосгорсуд, и рассмотрел это дело без требуемых судьей Суховой у меня оригиналов документов. Это также относится к статье 6 Европейской Конвенции.

06.06.03 заседание коллегии Мосгорсуда по этому делу продолжалось ровно три минуты, определение судьи Суховой было отменено и дело направлено на новое рассмотрение в тот же Зюзинский суд (приложение 111). Оно краткое: «Определение… отменить. Вопрос возвратить в суд первой инстанции со стадии принятия искового заявления».

В связи с этим я заявляю следующее.

Несмотря на мою просьбу к Мосгорсуду рассмотреть мое дело по существу (приложение 107), он этого делать не стал. То есть история немыслимых проволочек с моей жалобой по первому судебному делу (Дополнение № 3 к Жалобе в Европейский Суд) на нарушение моих прав защищенных Конвенцией повторяется и в этом, пятом деле. Как я уже сообщал в Дополнении № 3 к Жалобе в Европейский Суд первое дело, несмотря на совершенную его ясность, «рассматривалось» первичной и кассационной инстанциями, перекидывая его друг другу как шарик пинг-понга, 240 дней вместо 10 дней по закону согласно «старому» ГПК РСФСР.

В связи с этим я заявляю о неразумности срока судебного разбирательства и дискриминации меня судом согласно статье 6 Европейской Конвенции. Мои обращениям в суд фактически не рассматриваются, а такие же обращения в этот же суд публичных властей рассматриваются почти мгновенно. И снова ставлю вопрос о справедливости судебного разбирательства независимым и беспристрастным судом. Разве может обладать этими качествами лгущий суд?

Итак, 06.06.03 Мосгорсудом дело отправлено на пересмотр в тот же Зюзинский суд, только пересматривать его стала судья Ахмидзянова, неоднократно уже мной упомянутая.

17.07.03 судья Ахмидзянова, даже не вызвав меня в суд, постановляет свое определение об оставлении иска без движения при повторном его рассмотрении (приложение 121), причем отправляет мне это свое определение только 22.07.03, чтобы я его получил после окончания процессуального срока подачи частной жалобы на это определение. Причем отправляет мне свое письмо по старому адресу, хотя новый мой адрес ей известен. И только благодаря моей предусмотрительности я это письмо смог вообще получить (приложение 122). Поэтому мне нельзя отказать в обоснованности моего сомнения насчет целенаправленности задержки судьей Ахмидзяновой высылки мне указанного ее определения. И это относится к статье 6 Европейской Конвенции.

29.07.03 на это определение судьи Ахмидзяновой от 22.07.03 мной направлена в Мосгорсуд частная жалоба в сопровождении письма о восстановлении пропущенного по уважительной причине процессуального срока (приложение 122). Вот она:

«Московский городской суд.
Частная жалоба

на Определение Зюзинского суда об оставлении

искового заявления без движения

17.07.03 Зюзинским районным судом, судьей Ахмидзяновой Н.Ф. при повторном рассмотрении (после возвращения дела Мосгорсудом) постановлено Определение об оставлении моего искового заявления «О компенсации материального и морального ущерба», причиненного моей семье Префектурой ЮЗАО Москвы без движения. Это Определение стало мне доступно только 25.07.03 (См. заявление о продлении процессуального срока).

С указанным Определением суда я не согласен. Указанное Определение суда я считаю не только необоснованным и противоречащим закону, но и препятствующим дальнейшему судебному движению дела. Основания у меня следующие.

Во-первых, основой отказа в оставлении искового заявления без движения суд считает статью 131 ГПК РФ: «не указано, на каком основании на префектуру должна быть возложена обязанность…». Но в статье 131 нет такого требования, как «на каком основании»? Там есть (п.4): «в чем заключается нарушение»? В том, что нарушены права потребителя (не предоставлены услуги по договору) и права человека (пытки не предоставлением услуг). Там есть (п.5): «обстоятельства, на которых истец основывает свои требования, и доказательства, подтверждающие эти обстоятельства». Эти обстоятельства заключаются в преднамеренном одностороннем прекращении обслуживания по договору, приведшие к страданиям, а преднамеренность причинения страданий – квалифицируется как пытка. И эти обстоятельства доказаны не только письмами к Президенту, подписанные свидетелями, но и фактами моего обращения как к самому суду в том же составе с жалобой на пытки (дело № 3416/02), так и к послам зарубежных стран. А, что касается требуемого от меня судом «основания», то оно для суда изложено в статьях 11 и 12 ГПК РФ, согласно которым именно суд должен установить это «основание». Требуя от меня то, что я делать согласно закону не только не обязан, но и не имею возможности для этого, суд тем самым ставит меня в положение невозможности выполнить его определение по существу. Что, в свою очередь, ведет к возвращению мне моего искового заявления без рассмотрения. То есть, право по статье 3 ГПК РФ для меня суд упраздняет.

Во-вторых, фраза «заявление будет считаться не поданным и возвращено» противоречит постановлению пленума ВС РФ и ВАС РФ от 01.07.96 № 6/8: «Предъявление гражданином иска к органу местного самоуправления, допустившему соответствующее нарушение, не может служить основанием к отказу в принятии искового заявления либо к его возвращению без рассмотрения. В этом случае суд привлекает в качестве ответчика по делу соответствующий финансовый или иной управомоченный орган. При отсутствии средств иск удовлетворяется за счет имущества соответствующей казны». Примерно это же трактует статья 41 ГПК РФ «Замена ненадлежащего ответчика».

В третьих, именно Зюзинский суд и именно в том же составе рассмотрел два иска префектуры «о выселении» к моей семье. Первое решение Мосгорсуд отменил. Тогда этот же суд в этом же составе удовлетворил второй, совершенно аналогичный, иск «о выселении», причем «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». Мало того, постановил определение о немедленном исполнении решения суда. В процессе рассмотрения этих исков в материалах дела есть мои жалобы и обращения к суду как первой, так и второй инстанции, о пытках, творимых префектурой над нами с целью принудить нас к «добровольному» выселению. После этого невозможно делать вид, что суду неизвестно «на каком основании на префектуру должна быть возложена обязанность…».

В четвертых, если факты пыток отключением властями коммуникаций будут установлены, а они никем не могут быть подвергнуты сомнению, так как свидетели – весь четырехэтажный дом, то все это дело не представляет никакой юридической сложности. Оно станет данностью, очевидностью. Я на это потому обращаю внимание кассационной инстанции, что дело это тянется с 26.11.02, целых 8 месяцев, и за все это время оно даже не начиналось рассматриваться по существу. В связи с этим напоминаю, что этот же самый Зюзинский суд под председательством федерального судьи Суховой Н.И. отказал в рассмотрении этого дела под совершенно надуманным, не основанным на законе предлогом. (См. определение судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда от 06.06.03 – прилагается). И вновь, этот же суд повторяет под председательством федерального судьи Ахмидзяновой Н.Ф практически то же самое. Разве это может быть простым совпадением? Это скорее – тенденция, тенденция зависимости суда от властей, пристрастности, несправедливости и неразумности срока разбирательства.

Учитывая, что суды первой и второй инстанции, фигурально выражаясь, играют моим делом в пинг-понг, имитируя судебное производство, не начиная его с 26.11.02, прошу рассмотреть настоящую частную жалобу согласно ГПК РФ в мое отсутствие, уведомив меня о своем постановлении согласно ГПК РФ.

Приложение: определение Мосгорсуда от 06.06.03.

29.07.03 Б.П. Синюков».

Почти два месяца я жду сообщения о рассмотрении моей частной жалобы в Мосгорсуде, но сообщения нет, вызова меня в суд – тоже нет. И вдруг я получаю от судьи Ахмидзяновой новое определение от 03.09.03 об оставлении моего искового заявления без движения (приложение 127). Я иду в суд, а там, оказывается, лежит определение Мосгорсуда от 14.08.03, постановленное в мое отсутствие, не сообщенное мне и отменяющее определение судьи Ахмидзяновой от 22.07.03 по моей частной жалобе от 29.07.03 (приложение 128). При этом Мосгорсуд указывает, что судья Ахмидзянова нарушила статью 136 ГПК РФ. И мне стало понятно, почему я получил новое, второе определение судьи Ахмидзяновой об оставлении моего искового заявления без движения, фактически дублирующее ранее обжалованное и отмененное Мосгорсудом.

Получается следующее. Исковое заявление я подал 26.11.02. Прошло более 9 месяцев, а заявление три суда, в том числе кассационная инстанция, даже не начинали рассматривать (нарушение статьи 6 Европейской Конвенции). Причем судья Ахмидзянова, прекрасно зная из определения Мосгорсуда, что ее ссылка на статью 136 ГПК РФ в определении от 17.07.03 незаконна, в определении от 03.09.03 вновь ее выставляет в качестве причины своего отказа рассматривать мой иск. И этим самым закрывает мне доступ к правосудию. (Подробности в приложении 129). Кроме того, в своей частной жалобе от 22.09.03 на это определение судьи Ахмидзяновой от 03.09.03 я ставлю вопрос об уголовной ответственности публичных властей по моему иску как покушение на жизнь и здоровье моей семьи, и преднамеренное оставление человека в опасности (приложение 129). И этот факт относится к прерогативам статьи 6 Европейской Конвенции.

28.10.03 Мосгорсуд в течение 3 минут рассматривает мою только что упомянутую частную жалобу от 22.09.03 и отказывает мне в ее удовлетворении, оставляет определение судьи Ахмидзяновой от 03.09.03 о повторном оставлении жалобы без движения в силе (приложение 132). Привожу основное.

«Судебная коллегия, выслушав объяснения Синюкова, проверив материалы дела, обсудив доводы частной жалобы (как это она смогла сделать за три минуты заседания и три минуты совещания ?), не находит оснований к отмене определения суда, поставленного в соответствии с требованиями ст. 131-132, 136 ГПК РФ. Оставляя исковое заявление без движения суд обязал истца оплатить госпошлину. Данный вывод суда основан на законе, поскольку иск заявляется к ответчику – Префектуре ЮЗАО Москвы о возмещении материального ущерба и морального вреда неправомерными действиями должностных лиц и довод Синюкова о том, что возникшие правоотношения регулируются законом РФ «О защите прав потребителей», неоснователен. Кроме того, правомерно исходил из того, что в исковом заявлении должны быть доказательства, на которых истец основывает свои требования и приложены копии документов для ответчика. Судом представлен разумный срок для устранения указанных в определении недостатков. Доводы частной жалобы Синюкова не являются основанием к отмене определения. Руководствуясь ст. 361 ГПК РФ, судебная коллегия определила Определение Зюзинского районного суда от 03 сентября 2003 года оставить без изменения, частную жалобу Синюкова – без удовлетворения». Председатель и судьи – подписи.

Это – издевательство над правосудием. Ибо, когда в первый раз судья Ахмидзянова (17.07.03, приложение 121) оставила мое исковое заявление без движения Мосгорсуд, указав судье Ахмидзяновой, что ее ссылка на статью 136 ГПК РФ незаконна, отменил ее определение. Ознакомившись с этим постановлением Мосгорсуда, судья Ахмидзянова вновь постановляет определение об оставлении моего заявления без движения, и вновь ссылается на эту же самую статью 136. Тогда Мосгорсуд, прямо противореча самому себе относительно статьи 136, соглашается с судьей Ахмидзяновой, дескать она на сей раз правильно применила эту статью 136 к одному и тому же исковому заявлению. Хотя ни одной буквы в исковом заявлении не было изменено. Спрашивается, в каком из двух, противоречащих друг другу, постановлениях по одному и тому же вопросу Мосгорсуд честен, справедлив и независим? И этот факт относится к защите прав и свобод по статье 6 Европейской Конвенции.

В первом случае (14.08.03) Мосгорсуд согласился со мной, что госпошлину платить не надо, а во втором случае (28.10.03) – что надо, так как «довод Синюкова о том, что возникшие правоотношения регулируются законом РФ «О защите прав потребителя», неоснователен». Мосгорсуд забыл, что я в своем заявлении указал, что «РЭП и ДЕЗ являются государственными унитарными предприятиями префектуры, поэтому вся ответственность за их деятельность лежит на префектуре (ответчике)». И никто кроме префектуры не может их заставить отключить мне коммуникации. Другими словами, и ДЕЗ, и РЭП, и сама префектура являются нижестоящими иерархическими структурами правительства Москвы. И Мосгорсуд согласно требованию закона об «обеспечении полного, всестороннего и объективного выяснения всех обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон» должен был прийти к выводу, что услуги мне на основании закона «О защите прав потребителя» оказывает именно правительство Москвы. И его структурное подразделение – префектура ЮЗАО Москвы, на которую и подан мой иск. Кроме того, Мосгорсуд должен был прочитать в материалах дела мою ссылку на постановление пленума ВС РФ (приложение 122) и знать статью 41 ГПК РФ «Замена ненадлежащего ответчика». Суд также должен знать, что он рассматривает уже шестое дело между теми же сторонами, одна из которых, префектура, делает все возможное, чтобы пытками принудить и отобрать мою собственность, и это видно из приложений к моему исковому заявлению (приложение 103). И этот факт относится к статье 6 Европейской Конвенции.

В связи с этим я напоминаю как Мосгорсуд «намекал» районному суду по первому делу (Дополнение № 3 к жалобе, стр. 4, снизу) возможную причину отказа. И отказ последовал именно в рамках этого «намека». В этом пятом деле Мосгорсуд тоже не обошелся без «намека». В своем определении от 06.06.03 (приложение 111): «…коллегия отмечает, что ссылка в определении (выделено – мной) на закон «О защите прав потребителей» является преждевременной, поскольку суд не выяснил, распространяются ли на возникшие между сторонами правоотношения положения данного закона». Между тем, суд первой инстанции в тексте своего определения от 09.12.02 (приложение 104) ни единым словом не упоминает (кроме заголовка) закон «О защите прав потребителей». Заголовок же отражает не «ссылку суда в определении», а мое собственное мнение по предмету заявления, которое я выразил, а суд только обозначил в заголовке, никак не выразив к нему отношения в самом определении в виде какой бы-то ни было «ссылки». Поэтому упоминание Мосгорсудом закона «О защите прав потребителей» никоим образом не касается предмета, требующего рассмотрения, и его можно квалифицировать как намек суду первой инстанции на потенциальное решение, с которым Мосгорсуд согласится. По существу это является предрешением вопроса Мосгорсудом, и подпадает под действие статьи 6 Европейской Конвенции.

И действительно, первоначально суд первой инстанции не понял намека, оставив мое заявление без движения без ссылки на неуплату госпошлины, вытекающую из закона «О защите прав потребителя» (приложение 121), которое немедленно было отменено Мосгорсудом (приложение 128). Но, как только была сделана ссылка «на пошлину» (приложение 127), так Мосгорсуд всю свою защиту определения суда первой инстанции и отказ в удовлетворении моей частной жалобы построил именно на неуплате госпошлины (приложение 132). Это незаконно, так как ни одна из судебных инстанций не установила четко и прямо, что я не нахожусь под защитой закона «О защите прав потребителя». Для этого судам надо было рассмотреть мой иск по существу. Но этого сделано не было. Голословно, бездоказательно потребовали у меня оплаты госпошлины, которую я платить по закону «О защите прав потребителей» не должен.