*1402. Судебная реформа

["Коммерсантъ Власть"]

http://www.kommersant.ru/doc/1197222
13.07.2009, 00:00
«Власть» продолжает публиковать отзывы на статью Михаила Ходорковского «Россия в ожидании суда»*. Свое мнение о реформе российской судебной системы, предложенной Ходорковским, высказывают председатель комитета Совета федерации по правовым и судебным вопросам Анатолий Лысков и федеральный судья в отставке Сергей Пашин.

Анатолий Лысков: суд — это орган государственной власти

Вряд ли у кого-то возникают сомнения в том, что находящийся в настоящее время под стражей М. Ходорковский является деятельным человеком: и в рамках свободы, и даже в жестких условиях режима по исполнению уголовного наказания систематически предпринимает попытки путем публицистики осмыслить российскую действительность.

Избранный им способ осмысления заслуживает по меньшей мере человеческой поддержки. На подобную открытую дискуссию способны только обладающие глубокими познаниями и высокой гражданской ответственностью люди.

Ознакомившись с его очередной статьей "Россия в ожидании суда", посчитал для себя необходимым вступить в заочную дискуссию, так как увидел в статье в отличие от прежних публикаций элементы недопонимания многих аспектов места и роли суда, а порой и неточное использование понятий.

В связи с этим, полагаю, будет правильным, если публикуемые М. Ходорковским утверждения будут предварять мои рассуждения.

"Эффективная защита прав и свобод граждан реальна только в той стране, где граждане могут пожаловаться на ущемление своих прав и свобод в полностью независимую от исполнительной и законодательной власти инстанцию — суд. И рассчитывать на непредвзятый вердикт..."

Принципиальной в приведенном тезисе ошибкой является то, что он рассматривает суд как инстанцию по отношению к исполнительной и законодательной власти, необходимую для подачи жалоб на ущемление прав и свобод граждан и вынесения непредвзятых вердиктов.

Мое представление о суде несколько иное.

Еще много веков назад римские юристы пришли к правовому выводу — Justitia regnorum fundamentum. В переводе с латыни это означает: "Правосудие — основа государства". Только такое государство может быть по-настоящему сильным в интересах населяющих его граждан.

Из данного вывода следует прежде всего то, что суд, обладающий полномочием творить правосудие, является властью. Внутри суда, конечно же, существуют инстанции (первая, апелляционная, кассационная, надзорная). Но называть суд в целом инстанцией — это неверно. Это точно так же, как называть в прежние времена комсомол партией, хотя принято было величать его резервом партии. Думаю, что последнее Михаилу Борисовичу понятно — как бывшему комсомольскому лидеру. И понятно, что могло бы произойти, если бы комсомол подавался обществу выше партии.

Действительно, основная роль и предназначение судебной власти определены в статье 10 Конституции Российской Федерации. В ней, в частности, предусмотрено положение о том, что государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны.

В статье же 118 Конституции Российской Федерации формы деятельности судебной власти конкретизированы: правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом, а судебная власть — посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства.

Итак, суд — это орган государственной власти. Точно такой, как высший орган исполнительной власти — правительство РФ или высший законодательный орган — Федеральное собрание России.

Но дело в другом. Таковы ли место и роль судебной ветви государственной власти в современной России, как понималось это еще в Древнем Риме?

По нашему мнению, в новейшей российской государственности судебная власть пока еще не утвердилась на том месте и той высоте, где ей предстоит быть по Конституции Российской Федерации, по всем канонам разделения властей.

И это, кстати, высокопрофессиональной интуицией юриста прочувствовал наш президент Дмитрий Анатольевич Медведев, что дало ему повод выступить с целой программой действий по совершенствованию деятельности судебной власти и ее органов — судов.

Поскольку предметом данной статьи является другое исследование, то полагаю достаточной полемику по вышеупомянутому тезису моего заочного оппонента. Что касается непредвзятого вердикта, то такие судебные акты выносятся только по уголовным делам и только с участием коллегии присяжных заседателей. Граждане же заинтересованы в судебной защите по гражданским и административным делам. Поэтому смею утверждать, что вопрос должен рассматриваться несколько шире, чем это делается Ходорковским.

"Приоритетные шаги в направлении радикального реформирования российского судопроизводства должны предполагать, на мой взгляд, возрождение независимости каждого судьи и судейского сообщества в целом... Сегодня очевидно: мы должны добиваться, чтобы судьи стали профессиональной корпорацией, независимой от внешних воздействий".

И в данном утверждении, как писал в XIX веке тезка Ходорковского Михаил Лермонтов, "смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий сплелись в протяжный вой".

Выше уже показано, что судебная власть осуществляется посредством судопроизводства (конституционного, административного, гражданского и уголовного). Радикального реформирования перечисленных судопроизводств не требуется, соответствующие федеральные законы действуют. Осталось принять Кодекс административного судопроизводства. Вопрос же независимости судей — это вопрос статуса судьи в системе судебной власти. Это нечто иное, чем судопроизводство: речь идет о правовом положении судьи в системе государственных институтов. По инициативе президента в Госдуме уже находятся законопроекты, направленные на укрепление независимости судьи. Мы в комитете считаем, что независимость судьи в значительной степени зависит от уровня профессиональной подготовки. Иными словами, от готовности отправлять правосудие самостоятельно, индивидуально. Поэтому внесли в Госдуму законопроект, направленный на систематическое, каждые три года, повышение квалификации судей, и он уже принят в первом чтении.

Но совсем уж плохо, если мы заговорили о профессиональной корпорации судей. Мне хочется уберечь наших граждан от подобных корпораций. Наоборот, следует разрушать внутри судебной власти всякую корпоративность. Это тупиковое развитие, стимулирующее всякого рода негативные явления. Руководствуясь конституционным положением о праве граждан участвовать в отправлении правосудия, целесообразно развивать институты участия граждан в деятельности судебных органов. Формы могут быть различными, и следует не только ограничиваться институтом присяжных, как это предлагает мой оппонент. Мы, как Иваны, не помнящие родства, забыли, например, хороший институт народных заседателей, подарив этот опыт другим странам.

"Надо придать нынешнему Совету судей — по сути, совещательному форуму — статус саморегулируемой общественной организации, которая будет среди прочего:

— самостоятельно формировать половину состава Конституционного, Верховного и Высшего арбитражного судов;

— наделена исключительным правом лишать судей их статуса".

Должен заметить, у нас и сейчас процедура отбора кандидатов в судьи и продвижения судей осуществляется в рамках рекомендуемых европейских стандартов.

Судейское сообщество в виде общественных институтов (квалификационных и экзаменационных коллегий) не отстранено ни на миллиметр от участия в поиске кандидатов.

Наделяют же полномочиями судей три государственных института: Совет федерации — судей высших судов России, президент Российской Федерации — судей судов субъектов Российской Федерации и районных судов, законодательные органы субъектов РФ — мировых судей.

Предлагаемое наделение Совета судей полномочиями по лишению статуса судей трудно назвать какой-либо новацией, так как на сегодняшний день существует равноправный Совету судей другой общественный орган, называемый Высшей квалификационной коллегией судей. Последний по процедуре равного представительства разных уровней судов тайным голосованием избирается на Всероссийском съезде судей.

Категорически не согласен с тем, чтобы саморегулируемые общественные организации, какими бы хорошими внешне они ни выглядели, имели право наделять государственными полномочиями судей. Секрет прост: такие организации не представляют все гражданское общество страны. В связи с этим будет срабатывать принцип "послушного меньшинства" и развиваться недопустимая "корпорация". Отсюда — все производные негативные последствия.

Как представляется, существующая в настоящее время практика лишения полномочий судьи общественными органами судейского сообщества подлежит не концентрации в одном из высших его органов, а пересмотру в другую плоскость. Если государственными полномочиями наделяет государство (описано выше), то соответствующий государственный орган должен и лишать государственных полномочий. Вопрос: где ему быть?

А это, пожалуй, главное в интересах обеспечения независимости судебной власти. По нашему мнению, такой орган в виде, например, административного суда или комитета должен действовать внутри судебной системы с пропорциональным представительством судов и только с одним полномочием — рассмотрением вопросов о лишении полномочий судей.

"Повысить изначальные требования к судьям".

С этим тезисом можно было бы согласиться, если бы не искусственно завышенные требования по нижнему пределу возраста судьи. Надеюсь, читатель и мой оппонент согласятся, что мировой судья старше 35 лет — многовато. Ныне — 25 лет.

Но, как нам представляется, более глубоко должны изучаться личность кандидата в судьи, его психологический портрет. По опыту убежден, не каждый готов к самостоятельности, а в этом залог института независимости конкретного судьи, принимающего ответственные решения от имени государства. Не каждый способен к ограничениям в связи с исполнением полномочий судьи. Какой выход? Выход есть, но это тема другой статьи. Думаю, что мы к этому не готовы в силу предстоящих затрат.

"Пожалуй, самое важное. Расширить сферу компетенции суда присяжных, добиваясь в идеале его распространения на большинство категорий дел".

Компетенция суда с участием коллегии присяжных заседателей и ныне достаточно широкая. Практически она охватывает объем подсудности дел судов субъектов Российской Федерации, Москвы и Санкт-Петербурга.

Возможно, в далекой перспективе это и произойдет. С этим связан огромный пласт проблем — начиная от поиска заседателей и заканчивая потребностями в финансировании процессов с участием коллегий присяжных. И это на фоне многонациональной России, где есть регионы, не позволяющие широко распространять деятельность упомянутых судов.

Замечу, что расходы, например, по уголовному делу, которое рассматривает суд с участием коллегии присяжных заседателей, почти в 20 раз превышают расходы по такому делу, рассматриваемому судьей единолично или коллегией в составе трех профессиональных судей.

Готово ли к этому сейчас наше государство? Ответ напрашивается отрицательный.

Возвращаю читателя к началу повествования и тезису о сильном государстве. Государство является достаточно древним институтом человеческой цивилизации, возникшим около 10 тыс. лет назад в первых земледельческих общинах в Месопотамии. На протяжении тысячелетий государство с высокоразвитой бюрократией существовало в Китае. В Европе уже несколько столетий существует государство, которое независимо от национальных особенностей способно поддерживать правопорядок, безопасность, право собственности и сложившиеся экономические системы. В настоящее время широко распространена идея о необходимости утверждения гражданского общества. Но в условиях укоренившегося правового нигилизма реализация идеи встречает немало трудностей. Ключом к решению должна явиться привитая гражданам привычка соблюдать законность. А в этой сфере судебной власти принадлежит если не решающая, то весомая роль. И чем сильнее будет судебная власть, тем значительнее результат ее деятельности. Тем сильнее государство в целом.

Поэтому появление подобных публикаций является своеобразным стимулом для российского законодателя к квалифицированному изучению потребностей общества в целях последующего удовлетворения их в законах нашего государства. Законах, созданных в интересах всех граждан, в интересах каждого индивида, включая и автора публикации "Россия в ожидании суда".

Сергей Пашин: надо встать над системой

Частично предложения Михаила Ходорковского перекликаются с тем, что предлагалось в 1991 году в концепции судебной реформы, которая была официально принята. И тогда мы, как и он, исходили из того, что надо создать судейскую корпорацию и передать самому судейскому сообществу, как он пишет, "вопросы функционирования и развития судебной системы". На практике этого не получилось. Судебное сословие, воспитанное в советское время и развращенное олигархическим правлением, не смогло стать гарантом своего реформирования. Поэтому предложение наделить нынешний Совет судей во главе с Сидоренко (Юрий Сидоренко, председатель Совета судей РФ.— "Власть") какими-то новыми функциями — совершенно утопическое. И более того, опасное. Впрочем, и бесполезное.

Ходорковский предлагает, чтобы судьи были выходцами из практикующих юристов. Это частично реализовано: судьи в основном набираются из работников правоохранительных органов, то есть из тех же прокуроров, из секретарей судебных заседаний. Они имеют достаточный опыт. Но вот опыт чего? Опыт не исследования права, а опыт "чего изволите?". Опыт выполнения воли начальства. Так что это предложение тоже ничего хорошего нам не сулит.

Ходорковский предлагает, чтобы для членов Конституционного суда критерием отбора был стаж не менее десяти лет работы в суде. Вообще-то во всем мире конституционные суды формируются не из судей, а скорее из профессоров права. И это правильно, так как если человек связан с системой, то он связан с ней навсегда. А тут надо встать над системой и решать все из чисто правовых и конституционных возможностей.

Ходорковский пишет, что "принимать решение о лишении судьи его статуса может только независимая организация судейского сообщества" — Совет судей. Но, во-первых, Совет судей зависим — это чисто бюрократическая структура. А во-вторых, и сейчас квалификационные коллегии принимают эти решения. Формально они тоже независимые организации судейского сообщества. Я думаю, что было бы лучше, если бы администрация президента контролировала лишение статуса. И еще чтобы работали дисциплинарные институты, какие есть в Германии. Или совет магистратуры, как во Франции и Италии. Вот такие органы действительно дееспособны. А Совет судей и квалификационные коллегии способны лишь выполнять волю начальства.

Теперь насчет неприкосновенности судей. Фактически и сейчас она действует, эта неприкосновенность. Ходорковский предлагает привлекать судей к ответственности только с согласия суда вышестоящей инстанции. Это неправильно в принципе: мало того что в вышестоящем суде контролируют процессуальную деятельность судьи — отменяют и изменяют его приговор, но еще могут и согласиться на привлечение его к уголовной ответственности! По сути, круг замкнулся: судья нижестоящего суда находится в абсолютной зависимости от вышестоящего суда — дисциплинарная, процессуальная ответственность и еще уголовная. Так что это очень опасное предложение.

Что касается предложения, чтобы судьи сами выбирали председателя суда,— ничего хорошего из этого, кроме раскола внутрисудейской корпорации, видимо, не получится. Проблема в том, чтобы председатель не был начальником над судьями. Не был барином, который может творить что хочет. Вот это действительно важно. Обычно на Западе, например в США, председатель суда — это фигура, которая выполняет церемониальные функции и никакой власти над судьями не имеет. Так отпадает и проблема выборов — не надо выбирать. Наоборот, это дополнительная ноша, которую никто не хочет. Ни машины с мигалкой, ни санитарно-курортных развлечений. В общем, председатель суда на Западе — это человек не номенклатурный. Вот это действительно важно — чтобы председатель был первым среди равных.

Распределение дел по жребию — это правильное предложение. Собственно, я его давно предлагал. Это было еще в 1996 году, когда писался закон о судебной системе, но Верховный суд встал стеной, и из-за этого предложение не удалось провести.

Расширение компетенции суда присяжных — это совершенно правильное предложение.

*Статью Михаила Ходорковского см. в N 23 "Власти" от 15 июня, комментарий бывшего заместителя председателя Конституционного суда РФ Тамары Морщаковой — в N 25 от 29 июня, комментарий председателя Конституционного суда РФ Валерия Зорькина — в N26 от 6 июля.

["Коммерсантъ Власть"]

http://www.kommersant.ru/doc/1203968
20.07.2009, 00:00

"Власть" продолжает публиковать отзывы на статью Михаила Ходорковского "Россия в ожидании суда"*. Свое мнение о реформе российской судебной системы, предложенной Ходорковским, высказывают председатель комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей, доктор юридических наук Елена Мизулина, председатель Конституционного суда РФ в 1995-1997 годах Владимир Туманов и полномочный представитель правительства России в Конституционном суде РФ, Верховном суде РФ и Высшем арбитражном суде РФ Михаил Барщевский.

Елена Мизулина: реформу необходимо довести до конца

Современная судебная реформа длится уже больше 20 лет, но ее крайне необходимо довести до конца. Начал эту реформу Ельцин, но потом все было пущено на самотек. Путин создал очень сильную рабочую группу, в 2000-2003 годах был сделан рывок, но потом все снова затормозилось. С 2005-2006 годов начался откат назад. У Путина сейчас другие функции, и он не занимается судебной реформой. Новый рывок необходим хотя бы потому, что это ключевой момент в борьбе с коррупцией.

1. Предложение Ходорковского о придании новых функций Совету судей напоминает существующую в Америке практику Ассоциации юристов. Но прежде чем вводить такие меры, мы должны достичь американского уровня правовой культуры адвокатов, прокуроров и судей. Сейчас таким путем мы ничего не добьемся. В нашей судебной системе очень распространен обвинительный уклон. В судейском сообществе существует внутренняя административная, а не только процессуальная иерархия. Чтобы избежать судейской иерархии, на всех уровнях должна сформироваться особая правовая культура. Председатель суда должен чувствовать себя первым среди равных. Если мы сейчас реформируем Совет судей в соответствии с предложениями Ходорковского, мы укрепим корпоративную солидарность членов этого органа, их автономность (а не независимость), их внутреннюю иерархию. Формирование правовой культуры — долгий путь. В западных странах судье считается неприличным ходить на балы, приемы, праздники, охоту вместе с местным руководством, прокурорами и другими представителями правоохранительных органов. Подобные случаи могут стать основанием для отставки.

2. Я поддерживаю предложения о возрастном и образовательном цензе судей, но не считаю правильной идею, что федеральный судья должен иметь пять лет прокурорского или адвокатского стажа. Сейчас в судах является нормой обвинительный уклон в том числе и потому, что среди судей очень много людей, работавших ранее в милиции и прокуратуре. Люди, работавшие в таких сферах, переносят усвоенные ими формы поведения даже на личную жизнь. Необходимо ограничить попадание в судейский корпус представителей милиции и прокуратуры. В США и странах Евросоюза таких законов нет, потому что у прокуроров другие функции, они действительно могут меняться местами с адвокатами.

3. Обозначенный Ходорковским принцип несменяемости судей очень правильный, но его никто и не отменял. Повышать возраст судей тоже надо. Действительно, для работы судьи необходим большой жизненный опыт, которого у двадцатипятилетнего человека еще нет. Однако верхний предел я бы не ограничивала, как это практикуется в США и многих других странах. Чем больше человек живет, тем больше у него мудрости, самостоятельности и смелости.

4. Вряд ли возможно сейчас вводить такие меры, как привлечение судьи к уголовной ответственности только с согласия суда вышестоящей инстанции. Самоорганизации не получится, пока не будет доверия к судьям. Более оптимальной была бы публичная процедура отрешения от должности федеральных судей и прокуроров. Это был бы очень эффективный способ борьбы с коррупцией. В США, где существует такая система, процедура импичмента федеральных судей практически ни разу не была доведена до конца — человек предпочитал уйти в отставку.

5. Переход к выборности председателей и зампредов судов ничего не даст, пока у судей нет самостоятельности и правовой культуры. Когда эти качества появятся, можно будет вводить такую реформу.

6. Дела должны распределяться не по жребию, потому что это все равно оставляет возможность манипулирования, а при помощи специальной компьютерной программы, как это практикуется в США.

7. Нужно реформировать суд присяжных, освобождать его от очень сильного влияния председательствующего профессионального судьи. Необходимо ограждать оправдательный вердикт суда присяжных от бесконечных отмен вышестоящих председателей. Даже в дореволюционной России оправдательный вердикт суда присяжных не мог быть отменен.

Ходорковский в своей статье опускает еще некоторые очень важные моменты. Необходимо реформировать Верховный суд РФ, старая система 90-х годов очень сильно отстала. Важно создать систему координации между ВС, КС и ВАС, которые действуют сейчас параллельно. У нас фактически существует три системы толкования права, которые задаются пленумами этих судов. Также нужен новый рывок в совершенствовании гражданского, арбитражного, административного, и уголовно-процессуального законодательства.

Очевидна необходимость реформы прокуратуры, она должна стать органом, который занимается только уголовным преследованием и обвинением. Функция общего надзора неэффективна, отвлекает прокуратуру. Нужен единый следственный комитет, который занимается расследованием тяжких и особо тяжких преступлений. Необходима реформа милиции. Громоздкая структура МВД делает ее неэффективной, что очень вредно для сферы уголовного судопроизводства.

Владимир Туманов: повысить независимость судей только изнутри нельзя

Статья Ходорковского хорошая, вопросы поставлены правильно. С первой, оценочной частью, нельзя не согласиться. Однако предложения второй части весьма спорные, сказывается, что Ходорковский не специалист. Очевидно, что у него благие намерения, и не хотелось бы говорить о его ошибках.

В целом вопросы судебные реформы обсуждаются уже несколько лет, особенно дискуссионной является тема способов формирования судейского корпуса.

Ходорковский правильно отметил проблему независимости суда, однако ее сложно решить путем реформирования. Необходим перелом в отношении к суду исполнительного аппарата. Повысить независимость судей только изнутри нельзя. Во всем мире существуют административные суды, которые контролируют действия властей. Мы пытались провести закон о создании подобных судов в России, но чиновники затормозили этот проект.

Мне не очень хочется подробно разбирать ошибки и неточности, которые есть в статье Ходорковского, остановлюсь лишь на двух частностях.

Ни в одной стране Совет судей не имеет таких функций, которые предлагает Ходорковский. По правилам разделения труда, суды должны формировать главы исполнительных органов. На Западе судьи участвуют, предлагают свои кандидатуры, но назначает их все равно человек высшего уровня. В Англии, например, это делает королева.

Что касается судей Конституционного суда, то мне кажется, у них не должно быть опыта работы в судах. С судебной практикой вырабатывается очень специфическое мышление. КС рассматривает совсем другие дела, подбор кадров должен осуществляться из юридической профессуры высокого уровня, адвокатов. Судьи КС оценивают законы с точки зрения их соответствия Конституции.

Михаил Барщевский: нет ничего революционно нового

В предложениях Ходорковского нет ничего революционно нового. В разных конфигурациях они высказывались многими, в том числе и мною. Большинство из них правильные, но в то же время они идеалистические и содержат в себе много подводных рифов. Например, формирование половины состава КС, ВС и ВАС Советом судей. Получится, что одна половина — осенены доверием судейского сообщества, а вторая — президента? Представляете себе отношения внутри такого "тяни-толкая"?! В этом вопросе необходима принципиальность и последовательность, половинчатое решение не будет работать. Если же вообще всех судей избирать судейским сообществом, президент окажется ни при чем, а он единственное оставшееся всенародно избираемое не по партийным спискам лицо.

Подробный анализ предложений Ходорковского не для печатного СМИ, а для научно-практической конференции с участием профессионалов.

Как это ни парадоксально, именно то, что дискуссию начал Ходорковский, обеспечивает ей широкий общественный резонанс. Если бы с подобными предложениями выступили представители власти, они не вызвали бы особого интереса.

Необходимость судебной реформы очевидна всем. И, как мне кажется, президенту в первую очередь. Не следует забывать, что и в период президентства В. Путина были проведены колоссальные изменения и в нашей правовой, и в судебной системах. Какие-то бесспорно удачные, какие-то — требующие дальнейшей работы.

В чем прав В. Зорькин, хотя и прямо не говорит об этом, так это в том, что в обществе пока не возникло понимания того, что отсутствие организационно-кадровой судебной реформы будет тормозить любые начинания власти в любых областях, за исключением тех, которые решаются оперативным путем.

Могу только добавить к начатой дискуссии еще немного "керосина". Бесполезно говорить о серьезной реформе в какой-либо сфере, в том числе и судебной, при отсутствии двух условий. Первое — наличие конкурентной политической партии, хотя бы теоретически имеющей возможность выиграть очередные выборы. Второе — присутствие в медийном пространстве значительно большего количества независимых СМИ.

А до этого можно с удовольствием поговорить на любую тему. В том числе и тему, очередным глашатаем которой стал М. Ходорковский.

*Статью Михаила Ходорковского см. в N 23 "Власти" от 15 июня, комментарий бывшего заместителя председателя Конституционного суда РФ Тамары Морщаковой — в N 25 от 29 июня, председателя Конституционного суда РФ Валерия Зорькина — в N 26 от 6 июля, председателя комитета СФ по правовым и судебным вопросам Анатолия Лыскова и федерального судьи в отставке Сергея Пашина — N 27 от 13 июля.

["Коммерсантъ Власть"]

http://www.kommersant.ru/doc/1219627
17.08.2009, 00:00
"Власть" продолжает публиковать отзывы на статью Михаила Ходорковского "Россия в ожидании суда"*. Свое мнение о реформе российской судебной системы, предложенной Ходорковским, высказывают заместитель председателя комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству Виктор Илюхин и президент Гильдии российских адвокатов Гасан Мирзоев.

*Статью Михаила Ходорковского см. в N 23 "Власти" от 15 июня, комментарий бывшего заместителя председателя Конституционного суда РФ Тамары Морщаковой — в N 25 от 29 июня, председателя Конституционного суда РФ Валерия Зорькина — в N 26 от 6 июля, председателя комитета СФ по правовым и судебным вопросам Анатолия Лыскова и федерального судьи в отставке Сергея Пашина — в N 27 от 13 июля, председателя комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Елены Мизулиной, председателя Конституционного суда РФ в 1995-1997 годах Владимира Туманова и полномочного представителя правительства России в Конституционном суде РФ, Верховном суде РФ и Высшем арбитражном суде РФ Михаила Барщевского — в N 28 от 20 июля.


Я достаточно внимательно ознакомился с предложениями Ходорковского и высказываниями моих коллег-юристов с большими учеными степенями.

Действительно, затронута серьезная тема, ее необходимо обсудить. Сегодня слишком много накопилось претензий к работе судов, и они достаточно велики. Не хочу повторять известную фразу Владимира Путина "Судьи погрязли в злоупотреблении служебным положением", но она подходит в этом случае как нельзя кстати. Но не это главное. Сегодня главное то, что по многим гражданским и уголовным делам нет объективных, вдумчивых и справедливых решений. Поэтому народ сегодня и ропщет. Ведь сегодня как говорят: в СССР были везде очереди, а в России — две: одна на кладбище, а другая в суды за справедливостью, но справедливости там не находят.

Позиция Лыскова мне понравилась, я во многом с ним солидарен. А вот высказывания Зорькина меня немного насторожили. Как-то они попахивают высокомерием: ну что взять с Ходорковского, дескать, чего он все пишет? Вот мы — юристы, мы — профессионалы, мы знаем эту проблему и мы должны ее обсуждать. Мол, чего ждать, каких конструктивных предложений от человека, который никогда не занимался этими вопросами?

Но позвольте, если бы в отношении Ходорковского были иные решения в судах, то, наверное, и он бы поменял свою позицию. Ценность высказываний Ходорковского в отличие от Зорькина как раз и заключается в том, что он прошел эти суды и испытал эту несправедливость на себе. Я и раньше, и сейчас — в связи со вторым делом Ходорковского — называю это дело "позор российской Фемиды". Ходорковского фактически не судят, не наказывают, ему просто мстят — и мстят от лица государства. Вот это самое страшное. Я подчеркиваю: у Ходорковского есть основания оценивать с той стороны работу судебных органов, работу нашей Фемиды.

Я, например, с ним солидарен в том, что необходимо сделать так, чтобы не просто суды были независимыми, как говорят в обиходе, а чтобы каждый судья был независимым. Я с ним также согласен, что надо посмотреть на процесс формирования судебных органов. То, что сегодня у нас происходит, недопустимо. Я уже неоднократно говорил, что суды должны формироваться без всякого участия в этой схеме и президентской, и исполнительной власти. Суды должны формироваться только через законодателя и только законодателем. Наверное, это больше создаст условий для объективности. Законодатель решает вопрос коллегиально. Да и для мздоимства в этом случае будет меньше возможностей. Здесь больше открытости. Но я веду речь о судах высшей инстанции — Верховном суде, судах областных, краевых и республиканских. А что касается судов районных и городских, то они должны избираться. Избираться на определенный срок — допустим, на семь лет. И с правом освобождения от судебных обязанностей в случае компрометации деятельности судьи. Но опять-таки все выборы должны готовиться законодательными органами на местах, заксобраниями. И выборы необходимо проводить на альтернативной основе. Необходимо, чтобы законодатели отбирали кандидатов на прямые тайные выборы. Здесь должна быть тоже открытость. И наверное, в этом случае из аппарата президента не будут звонить в суды с требованиями: вынеси приговор, тебе же, мол, надо скоро переизбираться, а то мы тебя назначили, а теперь еще подумаем над этим. Тогда этих возможностей для злоупотребления исполнительной властью будет меньше. Здесь я абсолютно согласен с Ходорковским.

Хотя в этой ситуации у меня появилась даже шальная мысль. У нас суды обозначены как третья ветвь государственной власти. А почему бы не подумать и не сделать так, чтобы суды не были государственной властью? Пусть они формируются народом самостоятельно и самостоятельно функционируют. У них тогда будет объективность в случае, если государство виновато перед гражданином и если гражданин виноват перед государством. Тогда будет больше независимости и самостоятельности.

Понимаю, меня будут спрашивать, как могут суды не быть государственными. Но я исхожу из одного: в Конституции РФ записано, что власть в РФ принадлежит народу. Вот пусть он самостоятельно эту ветвь власти и формирует. А государство обязано обеспечивать эту власть материально, обязано обеспечить надежную защиту. Я подчеркиваю: мысль настолько радикальная, что вызовет отторжение и споры. Но тем не менее я подчеркиваю и призываю: давайте подумаем!

Что касается предложений Ходорковского о том, что сначала надо провести судебную реформу, а потом уже проводить политическую реформу. Заманчивое предложение. Но как это реализовать? В нынешней действительности реализовать это невозможно. Во-первых, судебные ветви власти сформированы. У нас огромный блок законов, которые регулируют и формирование, и деятельность судебной власти. Это законодательно закреплено в Конституции. Все пересмотреть сегодня вряд ли получится. Поэтому пожелание благое, но неисполнимое.

Относительно судейской несменяемости. Безусловно, есть положительные моменты. Но у этой медали две стороны. Несменяемость и огромная броня неприкосновенности в определенных условиях играют и другую, отрицательную, роль. За этой несменяемостью могут скрываться разболтанность, необъективность, взяточничество и все что угодно. Наша судебная система сегодня страдает еще одним пороком: она сформирована по принципу большого замкнутого круга. И за этой системой нет внешнего контроля.

С одной стороны, у меня предложения либеральные, радикальные, но с другой стороны, за любой властью должен быть внешний контроль (а мы определили: суд — это ветвь власти), контроль народа. Я сегодня высказываю огромные претензии к работе квалификационных комиссий. В них должно находиться как можно больше представителей общественности, людей, не связанных с судебной деятельностью. Тогда у нас что-то получится. А сегодня судьи сами себя судят — это неправильно, это не всегда дает положительный результат.

Кроме того, я бы снизил порог судейской неприкосновенности, впрочем, так же как и порог депутатской неприкосновенности. Ну зачем испрашивать согласие, если судья, или депутат, или член СФ застигнут на месте преступления, ДТП, хулиганства и т. д.? Не надо спрашивать — все очевидно. А вот создать необходимую и надежную броню от влияния на судей, от поклепов при исполнении и в связи с исполнением служебной деятельности необходимо. Неприкосновенность в этом и должна заключаться. И я никогда не соглашусь с недавними предложениями министра юстиции о разрешении оперативно-розыскной деятельности в отношении судей. В этом случае судьи будут находиться в постоянном страхе. Суды будут принимать незаконные решения, опасаясь вынести суровый приговор или, наоборот, оправдать. Это плохой момент.

Гасан Мирзоев: статья носит вызывающий характер

Ходорковский в своей статье говорит через призму человека, находящегося под стражей. Я бы назвал это взглядом сквозь решетку. Он справедливо пишет, что нынешний президент не против либерализации и демократизации, но забывает сказать, что он в то же время очень сурово и ответственно спрашивает с чиновников всех уровней, пытаясь исключить коррупцию. Сама статья и ее название носят вызывающий характер. Ходорковский пишет, что Россия ожидает суда. Суда над отдельными лицами, которые нарушают закон, или над всей страной?

Я считаю, что сейчас впервые в нашей истории у руля страны молодой, высокопрофессиональный юрист. С его появлением мы почувствовали укрепление законности. Конечно, есть ряд чиновников, которые засиделись на своих местах в администрациях крупных городов. Эти "киты" оказывают давление и на судебную власть. Волей-неволей в крупных регионах, где давно сидят губернаторы, имеются отдельные случаи (а не постоянные, как пишет Ходорковский) коррупции и административного давления на судебную власть.

В то же время сегодня весь мир, вся наша общественность должны заботиться о независимости судебной власти. Мы должны сделать так, чтобы каждый судья был уверен, что вынесенное им решение будет адекватно оценено общественностью. И не оглядываться ни на власть, ни на другие механизмы. Думаю, что назрел закон о необходимости отчетности судей перед общественностью. Чтобы судьи не формально, а реально хотя бы раз в полугодие отчитывались о своей работе. Общественность проникает везде — в тюрьмы, следственные изоляторы, даже пытается контролировать следствие. Но на судебную власть общественный контроль пока не распространяется.

Ходорковский считает, что нужна новая судебная реформа. Я считаю, что он не прав, наоборот, реформа идет постоянно — нужно остановиться и посмотреть, проанализировать, как работают все наши правовые институты. Мы всю жизнь работаем по схеме "разрушим до основанья, а затем...". Давайте попробуем остановиться и посмотреть, что же нужно совершенствовать. После анализа нужно создать согласительные комиссии с участием и следователей, и судей, и прокуроров, и адвокатов. В депутатском корпусе Госдумы все эти группы присутствуют, но депутаты не работают над законами так, как хотелось бы практикам. В Госдуме рождаются законы, в которые все время приходится вносить изменения.

Ходорковский считает, что судебная реформа должна предшествовать политической. Но сколько можно реформировать? У нас в стране многопартийная система, народ может выразить свои интересы, и надо у него спросить, нужна ли вообще эта реформа. Нельзя же с начала 90-х годов находиться в состоянии реформ — надо остановиться. Предложения Ходорковского — вызов обществу, политическое заявление. Он хочет возбудить общественное мнение, создать ажиотаж, настроить общественность против власти. Он дает характеристику всей системе. Каждый раз ломать и называть все реформой неправильно, я категорически против. Разве судьи — не профессиональная корпорация, разве у нас нет Совета судей? Судьи действуют на основании федерального закона и должны сами решать вопросы относительно своих функций и компетенций, у них есть для этого собственные механизмы. Разве мы против Бангалорских принципов, против независимости суда? Да, у нас в стране не в полной мере созданы условия, когда и действующая, и судебная власть могут жить независимо друг от друга. Например, московские власти могут построить на средства правительства Москвы здание суда — и потом люди начинают говорить, что это чуть ли не карманный арбитражный суд. Суды должны строиться за счет федерального бюджета.

Ходорковский предлагает расширить функции Совета судей, но для этого должен собраться парламент и принять решение. Пойдет он на это или нет, готово ли судейское сообщество к этому? Совет судей уже является органом самоуправления судейского сообщества, а не совещательным форумом. И что значит самостоятельно формировать половину составов ВС, ВАС, КС? Кто это будет делать?

Некоторые мысли, возможно, имеют право на существование. Например, предложение ввести частичную (ограниченную) неприкосновенность судей. Если мы на них возлагаем такую ответственность, если материально о них подумали — они неплохо получают относительно прокуроров и адвокатов,— то, конечно, обеспечить им неприкосновенность, защитить судей необходимо.

Важно также возродить принцип несменяемости судей, в этом я мог бы согласиться. Пожизненное назначение судей — гарантия их независимости. Назначение председателей или заместителей председателей на несколько лет дает возможность администрирования со стороны власти. Может, пока что такая система и оправданна, ведь существует и коррумпированность судей.

Есть в предложениях Ходорковского и те вещи, о которых мы, адвокаты, постоянно говорим. Действительно, существует необходимость совершенствования системы организации следствия. Нам нужен единый федеральный орган, который занимался бы следствием и был бы независим от МВД, ФСБ и прокуратуры. Тогда он будет объективно расследовать дела. Необходимо расширять контроль общественности и за совершением правосудия, и за расследованием уголовных дел.

В заключение могу сказать, что не надо кривить душой: есть вопросы, которые требуют реформирования, но реформирования с точки зрения совершенствования того, что не очень хорошо работает. За что только у нас не брались, начиная с КГБ-МВД и кончая Минюстом! В итоге последнего реформирования Министерства юстиции адвокатура оказалась под кураторством Федеральной регистрационной службы. Из одного окошка служба регистрировала собственность, а из другого — курировала адвокатуру, нотариат и т. д. Слава богу, сейчас адвокатуру вернули в лоно Министерства юстиции. Поэтому моя позиция такова: нужно изучить все предложения объективно — не важно, от Ходорковского они или нет, отнестись к ним непредвзято как к исходящим от человека, который на себе испытал все тяготы системы организации и изменения правосудия. Но неправильно подрывать основы государства и подводить все под необходимость реформирования и политической, и судебной системы.

["Коммерсантъ Власть"]

http://www.kommersant.ru/doc/2702825

К чему привело объединение высших судебных инстанций
13.04.2015

Объединение судов и упразднение Высшего арбитражного суда РФ проходило под флагом преодоления противоречий, возникавших в практике разных судебных систем. Однако проблемы, с которыми уже столкнулся Верховный суд РФ, заставляют усомниться в окончательности этой реформы.

Ольга Плешанова, руководитель аналитической службы юридической фирмы "Инфралекс"

Предвестниками объединения судов стали глобальные споры о компетенции — в основном по административным и банкротным делам. Борьба за юрисдикцию по административным делам между Верховным судом РФ (ВС) и Высшем арбитражным судом РФ (ВАС) шла длительная и упорная. Изначально Арбитражный процессуальный кодекс (АПК), принятый в 2002 году, позволял оспаривать нормативные акты, нарушающие права предпринимателей, только в случае, если закон прямо относил оспаривание таких актов к компетенции арбитражного суда. В июле 2010 года в АПК внесли поправку: в ст. 29 АПК появился широкий перечень сфер, в которых все нормативные правовые акты подпадали под юрисдикцию арбитражных судов.

Председатель ВС Вячеслав Лебедев ответил продвижением самостоятельного административного судопроизводства. Глава ВС ссылался на ч. 2 ст. 118 Конституции РФ, указывающей, что "судебная власть осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства". Кульминацией стало обсуждение административного судопроизводства на Всероссийском съезде судей РФ 18 декабря 2012 года: Вячеслава Лебедева поддержал президент Владимир Путин, призвавший в кратчайшие сроки принять Кодекс административного судопроизводства. А уже 30 декабря 2012 года была принята поправка к ст. 29 АПК, исключившая из компетенции арбитражных судов оспаривание основной массы нормативных правовых актов. Компетенцию сохранил только ВАС в отношении нормативных актов федеральных ведомств, но таких дел всегда были единицы.

Борьба за компетенцию перешла в сферу банкротства граждан. Первоначально предполагалось, что эти дела будут рассматривать арбитражные суды — соответствующий законопроект Госдума успела принять в первом чтении. Однако в конце марта 2013 года концепция изменилась: президент поручил отнести дела о банкротстве граждан к компетенции судов общей юрисдикции. ВС откликнулся моментально: проект изменений в Гражданский процессуальный кодекс пленум ВС одобрил уже 16 апреля 2013 года. В передаче банкротных дел судам общей юрисдикции эксперты увидели реальный шаг к объединению судов, в тот момент еще не объявленному.

Дальнейшая борьба велась уже в деталях. Например, в июле 2013 года в традиционном обзоре практики за полугодие ВС сказал, что арбитражные управляющие, участвующие в делах о банкротстве, должны оспаривать административные штрафы (предусмотрены за нарушения процедур) не в арбитражных судах, как было до этого, а в судах общей юрисдикции. Такой вывод ВС обосновал тем, что арбитражные управляющие не регистрируются как индивидуальные предприниматели, а выступают в качестве должностных лиц.

Противоречия в практике двух ветвей судебной власти были неизбежны. Обе юрисдикции зачастую применяли одни и те же законы — Гражданский кодекс, Кодекс об административных правонарушениях, Налоговый кодекс. Суды общей юрисдикции применяли их к обычным гражданам, арбитражные суды — к компаниям и индивидуальным предпринимателям. И далеко не всегда применяли одинаково. Подводя итоги прошлого года, председатель ВС 11 февраля сообщил, что в практике двух систем обнаружено 65 значительных расхождений.

Одним из дискуссионных стал вопрос о поручительстве, распространенном и в потребительском, и в коммерческом кредитовании. Пленум ВС в мае 2012 года в постановлении по наследованию сказал, что в случае смерти должника поручительство сохранится только с согласия поручителя. Позиция ВАС была иной: в постановлении пленума о поручительстве, принятом 12 июля 2012 года, определено, что смерть должника не прекращает поручительство.

Другим примером стала уступка банками прав требования к заемщикам. ВАС в обзоре практики от 30 октября 2007 года прямо сказал, что банк может уступить права по кредитному договору любому юридическому лицу. А пленум ВС 28 июня 2012 года принял постановление по вопросам защиты прав потребителей, в котором существенно ограничил деятельность коллекторских организаций. ВС запретил передавать им требования к гражданам-заемщикам, если только сам гражданин не дал согласие на передачу требования коллектору.

Реформирование судов неизбежно продолжится, возможно вопреки планам и пожеланиям

Споры вызвала и позиция главы ВС Вячеслава Лебедева, высказанная в феврале 2012 года, о необходимости признавать за гражданами право собственности на долю в строящихся домах (по сути, на квартиру, оплаченную в рамках долевого строительства). Арбитражные суды право собственности на объекты незавершенного строительства обычно не признавали. Проблемы возникали в делах о банкротстве застройщиков: отдельные граждане-дольщики успевали получить в суде общей юрисдикции решения о признании их собственниками недостроенных квартир, а арбитражные суды, рассматривающие дела о банкротстве, не знали, что делать с недостроенным домом и требованиями остальных кредиторов. После объединения судов, 16 февраля 2015 года коллегия по экономическим спорам ВС в прецедентном деле признала право собственности на квартиру в недостроенном доме, застройщик которого обанкротился.

Последний пример, наверное, можно считать прогрессом на пути к заветному единообразию практики. Ряд событий, однако, указывают, что преодолеть расхождения и противоречия одним объединением высших судов вряд ли удастся. Споры о компетенции продолжаются, и нынешние проблемы очень похожи на те, которые стали предвестниками реформы: в фокусе снова оказались административные, банкротные дела, дела с участием поручителей. Упразднение ВАС принципиально не изменило структуру судебной системы. И дело не только в том, что на местах остались арбитражные суды, а в том, что сам ВС разделен на коллегии с пересекающейся компетенцией.

В ВС, например, есть судебная коллегия по административным делам и судебная коллегия по экономическим спорам. В идеале все дела, связанные с применением Кодекса об административных правонарушениях (КоАП), должна рассматривать административная коллегия. Но возникает вопрос, как быть с налоговыми или антимонопольными делами, в которых неразрывно связаны экономический спор и административная ответственность?

Когда антимонопольная служба рассматривает дело о нарушении конкуренции, она выносит три акта — постановление о признании лица нарушителем, предписание об устранении нарушения и постановление о привлечении к ответственности на основании КоАП. Как правило, нарушитель обжалует в суде сразу три этих акта. Можно ли разделить дело "три в одном" между двумя коллегиями, борясь за чистоту практики применения КоАП? Вячеслав Лебедев недавно заявил, что все налоговые, антимонопольные, таможенные и иные административные споры, подведомственные арбитражным судам, рассматривает коллегия по экономическим спорам. Вместе с тем в конце прошлого года компетенция судов общей юрисдикции по административным делам расширилась: эти суды в любом случае будут рассматривать дела о нарушениях в сфере санитарно-эпидемиологического благополучия, охраны окружающей среды, безопасности дорожного движения и трудовых отношений.

В марте был подписан президентом Кодекс административного судопроизводства, 15 сентября он вступит в силу. Сфера действия этого Кодекса предельно широка: по нему будут рассматриваться споры, связанные с решениями органов власти, должностных лиц, решениями квалифколлегий судей, дела о нарушении избирательных прав, о компенсациях за судебную и исполнительскую волокиту. Очевидно, что положения Кодекса будут применять разные коллегии ВС, в том числе при рассмотрении семейных и социальных дел. О том, что административные дела станут серьезной проблемой, свидетельствуют готовящиеся постановления пленума ВС, о которых Вячеслав Лебедев рассказал в феврале. Разъяснения пленума коснутся в первую очередь особенностей рассмотрения дел об административных правонарушениях, налоговых и антимонопольных дел.

Не успел Вячеслав Лебедев подвести итоги 2014 года, как пленум ВС споткнулся о банкротство граждан. 3 марта пленум планировал обсудить законопроект, передающий эти дела арбитражным судам — так, как задумывалось первоначально. Но накануне заседания пленума законопроект был снят с повестки дня, и дальнейшие перспективы проекта неизвестны. По сути, снова возник давний спор о компетенции, разрешить который пока не удается. После 1 июля, когда закон о банкротстве вступит в силу, проблема компетенции неизбежно осложнится. Закон обсуждала недавно комиссия по законодательству о финансовых рынках Ассоциации юристов России. Эксперты, в частности, не нашли ответа на вопрос, кто будет рассматривать дела, если одновременно будет банкротиться и компания, и ее владелец (физическое лицо), выступавший поручителем по долгам компании. Эксперты лишь высказали пожелание законодательно урегулировать процесс банкротства группы лиц.

Поручительства владельцев бизнеса по корпоративным долгам тоже стали предметом спора о компетенции судов. Юридическая особенность в том, что владельцы бизнеса, как правило, не имеют статуса индивидуальных предпринимателей и формально не подпадают под юрисдикцию арбитражных судов. Тем не менее в апреле 2010 года президиум ВАС рассмотрел дело, связанное с поручительством бизнесмена Шалвы Чигиринского по долгам кипрской компании и наложением ареста на московскую квартиру в Романовом переулке. ВАС тогда посчитал, что дела о корпоративных поручительствах имеют экономический характер и должны рассматриваться в арбитражных судах.

Сейчас ВС эту позицию исправляет. В первом же обзоре практики по экономическим спорам, опубликованном в конце декабря 2014 года, ВС прямо сказал, что споры с участием граждан, не имеющих статуса индивидуальных предпринимателей, должен рассматривать суд общей юрисдикции даже в случае, если спор имеет экономический характер.

В следующем обзоре, опубликованном в марте, ВС пошел дальше и расширил компетенцию судов общей юрисдикции еще сильнее. ВС сказал, что в случае, когда требование о взыскании долга предъявлено одновременно к компании и к ее поручителю--физическому лицу, дело в полном объеме должен рассматривать суд общей юрисдикции. Арбитражные суды должны будут прекращать производство по таким делам.

Это означает, что однотипные по сути дела о взыскании долгов с компаний будут рассматривать и арбитражные суды, и суды общей юрисдикции (при наличии поручителя--физического лица). В ВС такие дела будут попадать, соответственно, в экономическую и гражданскую коллегии, каждая из которых будет самостоятельно формировать практику. И это лишь один пример. Проблемы ожидаются, например, в делах о наследовании долей в компаниях: если речь идет о выплате наследнику стоимости доли, то решать спор будет суд общей юрисдикции, однако наследование доли может повлечь корпоративный спор (например, о допуске к участию в управлении компанией), а это уже экономическая сфера.

Судебная система, возникшая в результате реформы, не выглядит стройной и устойчивой. По сути, на месте упраздненного ВАС оказалась коллегия по экономическим спорам ВС. В пользу достижения заветного единообразия практики говорит лишь то, что коллегиям одного Верховного суда проще согласовывать позиции, чем двум высшим судам, независимым друг от друга. Решающую роль в таких согласованиях, однако, будут играть руководители суда и административный ресурс, а не системность в правовых подходах.

Реформирование судов неизбежно продолжится — возможно, даже вопреки планам и пожеланиям. На крупномасштабную реформу, конечно, сейчас нет ни материальных ресурсов, ни человеческого потенциала — подбор кадров оказался мучительно сложным даже для нового Верховного суда. В таких условиях целиком объединить арбитражные суды и суды общей юрисдикции, скорее всего, невозможно. И вряд ли оправданно: "пограничные" категории дел и разные судебные коллегии, которые традиционно создавались в советских и российских судах, все равно останутся.

Новая судебная реформа, скорее всего, будет медленной, но значительно более глубокой. Если объединение судов означало лишь формальное "отрубание" одной головы, то теперь предстоит затронуть основу системы. Изменения неизбежно коснутся структуры и ВС, и судов нижестоящих инстанций: современное законодательство и категории дел потребуют иных подходов к специализации судей. Коллегии ВС придется либо укрупнять, либо, наоборот, разделить на узкоспециализированные, отвечающие не за применение одного кодекса (например, КоАП), а за дела определенных категорий. Соответственно, изменится и структура судов на местах.

Зарубежный опыт показывает, что существовать могут различные модели. Так, в Германии параллельно действует несколько специализированных судебных систем — административные, финансовые суды, суды по трудовым, семейным спорам. В каждой системе предусмотрены вышестоящие инстанции. В Англии, напротив, основная масса разнородных дел сосредотачивается в известном лондонском Hight Court of Justice, одним из подразделений которого является не менее известный Суд королевской скамьи. В Англии, конечно, на структуру суда влияет прецедентное право: оно не имеет строгого деления на отрасли, присущего праву стран континентальной системы. Россия, впрочем, в последние годы активно двигалась в сторону прецедентного права. Упразднение ВАС эту тенденцию усилило: расхождения в практике двух систем, ставших поводом для реформы, ВС преодолевает сейчас с помощью своих разъяснений и решений по конкретным делам.

[Юрий Фогельсон]

https://openrussia.org/post/view/11767/
Это — последний пост из цикла «В защиту действующей Конституции». Он о радикальной судебной реформе как альтернативе замены действующей Конституции и как средстве ее защиты.

Слово «радикальная» здесь ключевое, так как большинство существующих сегодня предложений паллиативны. Почему я их так называю? Дело в том, что все эти предложения сводятся, по существу, к освобождению судей от разнообразных форм зависимости — предлагается сделать их действительно независимыми от председателей судов, от прокурорских, от других административных органов. Однако у меня два вопроса. Первый: все ли согласны с тем, что главной миссией отечественного судьи является вынесение законного и обоснованного решения по делу? Те, кто с этим согласен, продолжает читать этот пост, кто не согласен — идет играть в футбол или в маджонг или писать новую Конституцию. Для продолжающих чтение второй вопрос: предположим, мы сделаем судей совершенно независимыми от всего и ото всех; откуда следует, что такие независимые судьи будут выносить законные и обоснованные решения? Выясняется, что ни откуда не следует. Более того, легко показать, что у отечественных судей, как у всех остальных граждан страны, жизнь по закону не является нравственным императивом. А значит, будучи предоставленными сами себе, судьи все равно не станут действовать по закону — у них найдется множество причин, чтобы принять не законное решение, а то, которое им в данный момент представляется более выгодным, в каком бы смысле ни понимать слово «выгодный».

Поскольку этот вопрос интересует меня давно, я собирал различные эмпирические данные и в конце прошлого года опубликовал их в журнале «Хозяйство и право», в 12-м номере. Так что написанное выше — не мои досужие измышления, а выводы, надежно подтвержденные фактами, социологической эмпирикой. Здесь я эту эмпирику не привожу, так как жанр у этого поста другой, но кто хочет — может взять в любой библиотеке журнал и прочесть мою статью.

Отсюда прямой вывод: недостаточно сделать судей независимыми; надо еще, чтобы долг судьи — выносить законные и обоснованные решения — судьями не просто осознавался, чтобы они не просто выдавали правильный ответ на вопрос о своем долге (это они делают и сегодня), а чтобы этот долг воспринимался ими как нравственный, ценностный императив. Судьи должны быть такими, чтобы вынесение незаконного решения было для них внутренне неприемлемым, ну, как, например, есть руками на званом обеде или отказаться помогать престарелым и немощным родителям. Мы знаем, что кое-кто так делает, но осуждаем таких людей и сами стараемся так не поступать.

Кажется банальностью, правда же? Да где ж их взять, таких судей?

Сказано ведь — других судей у них для нас нет. Так то у них для нас, а у нас для себя есть такие люди, которые вполне могут и должны быть судьями, но сегодня не хотят. Во-первых, не хотят, а во-вторых, никогда не пройдут тот adverse selection, который сегодня создан для судей.

Почему я думаю, что такие люди есть? Да я их сам лично видел и судился у них в конце девяностых — начале двухтысячных в системе арбитражных судов. Эта система создавалась с нуля, и создавали ее люди¸ которые хорошо понимали, что такое судья и что такое законность и обоснованность судебного решения. Во вновь создаваемую систему была возможность набирать именно нормальных судей, и к началу двухтысячных их как раз в этой системе стало много, хотя было, конечно, немало и обычного судейского хлама. Но именно к началу двухтысячных число нормальных судей в этой системе уже было готово перевалить через некоторую границу, чтобы система смогла начать постепенно самовычищаться. В это время (2003 год) началось дело ЮКОСа, которое затронуло и арбитражи, и уже к концу двухтысячных в них в качестве судей набили прокурорских, и арбитражная система покатилась в обратную сторону. Стали вычищать нормальных судей.

То же самое показывает и социология, имеющаяся в моей статье (см. выше). Среди выпускников юридических вузов довольно много юридического дерьма, но примерно 25% (это совсем не мало) из них вполне качественные юристы и заряженные на законность. Но не они идут в следователи, в прокуратуру, в судьи. Туда идут сегодня худшие выпускники, а лучшие идут в инхаусы (работники юротделов компаний), в юридические консалтинговые фирмы и в адвокатуру.

Социология показывает, что судейский корпус сегодня состоит из двух, так сказать, когорт. Одна — это бывшие помощники судей, секретари судебных заседаний (т.е. судейская бюрократия). Другая — бывшие следователи и прокурорские. Судьи сегодня — это корпорация, тесно связанная с органами карательной юстиции, и в ней корпоративные связи и ценности куда сильнее, чем законность и обоснованность решений. Ну и за бабки, конечно, многое решается.

Одной из важных задач радикальной судебной реформы является замена всех без исключения сегодняшних судей. Почему же всех? Ведь многие из них вполне порядочные люди, надо лишь прекратить заставлять их делать гадости. Дело как раз в том, что нет там таких.

Человека, которого можно без особого труда заставить нагадить, уже нельзя в полной мере назвать порядочным, правда же? Если бы отказ грозил ему чем-то действительно серьезным, там, гибелью или арестом. Так нет же, чтобы не гадить, ему вполне достаточно перейти на другую работу.

И те, кто не хотел встраиваться, те, кто не хотел штамповать чужие решения даже как потенциальную возможность, — те ушли. Работают адвокатами, инхаусами, преподают. А те, кто остались, кто прошел этот adverse selection, — тех это устраивает. Даже если им конкретно не приходится штамповать решения, принятые не ими, они в принципе к этому готовы. Поэтому они все должны быть удалены. Не разом, конечно, а достаточно постепенно, — но радикально. Поскольку мы про этих уже знаем, чего они стоят, их всех надо убрать. Этой мерзости перед Господом не должно остаться в нашей судебной системе.

Ну, выгнать этих — другие такие же придут. А вот этого-то и нельзя допустить. На входе должен быть отбор. А то негодное, что проскочит через этот отбор, должно быстро самовычищаться из системы.

Сегодняшний отбор судей ведется самой судейской корпорацией. Созданы специальные, иерархически построенные органы судейского сообщества, квалификационные комиссии, состоящие из самих судей и представителей общественности. Считается, что именно так обеспечивается независимость судей от других ветвей власти.

Действительно, в странах западного мира этот способ неплохо работает на независимость. Не надо только забывать, что правосознание в этих странах иное. Отбор там идет среди людей, одной из высших ценностей которых является служение закону.

И там, конечно, попадаются моральные уроды, продажные судьи и т.д., но их мало, они быстро и легко вычисляются и устраняются. В нашей же ситуации иерархически построенное судейское сообщество оказывается вовсе не сообществом, а, по сути, корпорацией. Корпорацией управляемой. Представляете, судьям присваиваются квалификационные классы, прямо как воинские звания. У них и своя форма имеется. Управление такой корпорацией в наших условиях легко перехватывается бюрократией, что мы и наблюдаем в натуре.

Надо полностью ликвидировать эту судейскую корпорацию, разбить, расколошматить ее в хлам. Все, кто озабочен судебной реформой, говорят о влиянии председателей судов и предлагают снизить зависимость судей от председателей. А на… (т.е. зачем) они вообще, эти председатели, а? Что такого они делают, что не может сделать обычный администратор, который находится в подчинении судей данного суда, а не наоборот? Убрать к чертовой матери всю эту иерархическую структуру из суда.

И вот еще что. Судьей у нас можно стать с 30 лет (арбитражным судьей — с 25), и назначаются они без ограничения срока полномочий. Предельный возраст судьи — 70 лет. И они несменяемы. В западном мире несменяемость судей — важнейшая гарантия их независимости. В наших условиях судьи, хоть и декларируют в качестве своей миссии служение закону, в действительности совершенно на это внутренне не сориентированы. Одна из главных их задач после назначения — тихо и мирно досидеть на этой должности, повышая свое «воинское звание» (или карьерно подрасти внутри судейской корпорации) до пенсии и, по возможности, хапануть на старость. А у многих из них зарабатывание на своих должностных возможностях — главная цель попадания в судьи.

Несменяемое пребывание в должности с 30(25) лет и до 70 лет (т.е. 40–45 лет) очень способствует людям с нашим правосознанием к такому целеполаганию. Именно это и создает корпоративное сплочение в судейской корпорации.

На мой взгляд, это одна из главных ошибок создателей современной российской судебной системы. Они взяли весьма успешный западный опыт и перенесли его в нашу жизнь. А мозги-то совершенно разные. Я не спорю с тем, что, вполне возможно, и мы постепенно придем и к неограниченному сроку полномочий судей и к судейскому сообществу (подчеркну, не к корпорации, а к сообществу). И тут не надо путать юридическое сообщество или даже корпорацию, которая имеется, например, в Англии, с судейской. Да мы и не в Англии.

Судей надо назначать на должность не более, чем на три–четыре года и переназначать на тот же срок не более чем один раз. Они должны знать, что через точно определённое время они перестанут быть судьями. Более того, второй раз судью следует назначать работать в другой суд и, желательно, в другой субъект федерации. Надо всеми силами воспрепятствовать воспроизводству бюрократической судейской корпорации.

И, уйдя в отставку, судья не должен иметь права заниматься никакой деятельностью, кроме преподавательской, научной и иной творческой, как сегодня это ограничение действует для адвокатов.

Следует полностью запретить назначать судьями лиц, работавших перед этим в судейской бюрократии, в прокуратуре, в следствии и МВД. Не менее, чем 5–7 лет до работы судьей человек должен поработать независимо — как от судейской бюрократии, так и от борьбы с преступностью, а лучше всего, чтобы и от государственных учреждений и организаций.

Я уже сказал, что судейскую корпорацию надо разломать в хлам, и повторю еще раз. Никто ее намеренно не создавал. Создатели сегодняшней судебной системы добросовестно взяли за основу западные элементы статуса судей. А российское правосознание подверстало их под себя, создав зловещего монстра. На мой взгляд, нет в нашей сегодняшней общественной жизни большей мерзости перед Господом, чем сплоченная, иерархически выстроенная и отлично управляемая правящей бюрократией наша судейская корпорация.

Это именно она проводит в жизнь весь тот произвол, который стал у нас обычным делом. Никакая замена Конституции не поможет, если этого монстра не устранить. И наоборот, если удастся создать нормально работающую судебную систему, никакой новой Конституции не понадобится.

Следующий важный элемент судебной реформы — отбор тех, кто в меньшей степени поражен недугом, названным мною в одном из прошлых постов правовым утилитаризмом. Отбор тех кандидатов, для которых служение закону если и не является миссией и главным моральным выбором — такие у нас вряд ли есть, — то хотя бы долг служения закону у этих людей не так легко, как у огромного большинства, забывается за повседневной жизнью, желанием сохранить теплое место, желанием деньжат подкопить. Сегодняшнюю систему отбора судей самими судьями следует прекратить. Ни судей, ни прокурорских, ни людей из системы МВД, Минюста и прочих госорганов на сто шагов нельзя подпускать к отбору судей. В этом отборе важны не знания — экзамен они сдадут, конечно, — в этом отборе важна психология человека. Кандидаты в судьи должны проходить через глубокое интервью со специально обученными психологами. Это дорого, но на это, на мой взгляд, стоит потратиться.

Как можно создать такую систему, чтобы она не зависела ни от каких госорганов? Для этого, полагаю, все же придется внести точечное изменение в Конституцию, изменить ее главу 7, так как действующая Конституция предполагает назначение судей президентом. Для создания такой системы отбора я бы создал национальный орган по отбору судей и сделал бы его минимально зависимым от бюрократии. По опыту — менее всего зависит от бюрократии университетская профессура. Вот и формировать этот орган из профессуры через ученые советы университетов. Конечно, и здесь можно найти каналы влияния, но это сложнее. Здесь нужно продумать технологию, систему финансирования, но я специально на этом не останавливаюсь, а пишу только о принципиальном.

Поскольку все же приходится лезть в Конституцию, то механизм отбора судей следует закрепить в ней на таком уровне, чтобы никакие президенты, думы и прочие не могли туда сунуться. Наподобие того, как это сделано сегодня для главы 2 Конституции.

И последнее, что необходимо сделать: бюрократия должна бояться судей. Почему бояться, а не уважать? Они не привыкли уважать никого. За сто лет привычка плевать на всех, в том числе и на суды, въелась в души наших бюрократов.

Вспомните, как один из судов пытался разобраться в причинах гибели заложников «Норд-Оста». Пытались пригласить в суд г-на Лужкова, тогдашнего мэра Москвы, который руководил операцией спасения заложников. Плюнул он на этот суд и не пошел. Сказался занятым. А вот бояться они приучены. Полагаю, судам надо предоставить возможность крепко наказывать тех, кто не уважает их решения. А чиновников в таких случаях надо от должности отстранять.

В завершение хочу заметить, что я совершенно сознательно не касался здесь судов присяжных. Расширение компетенции судов присяжных, безусловно, очень важно. Но, во-первых, об этом практически нет спора, а во-вторых, в каждый судебный процесс присяжных не посадишь, а судья нужен в каждом процессе. Поэтому проблема судов присяжных — это отдельный разговор.

Вот, собственно говоря, и все. Соберу вместе все четыре описанные выше элемента радикальной судебной реформы (кроме присяжных, разумеется):

1) избавление от всех тех, кто сегодня служит судьями; от всех без исключения, начиная от мировых судей и до конституционных;

2) разгром судейской корпорации и создание механизмов, предотвращающих ее воссоздание и смычку с органами борьбы с преступностью;

3) создание механизма отбора судей, независимого от правящей бюрократии, путем глубокого изучения правосознания кандидатов на эти должности;

4) наделение судей полномочиями по наказанию вплоть до отстранения от должности любых лиц, проявивших неуважение к их решениям.

Иногда задают такой вопрос. Страна полностью поражена тяжелой болезнью. Нет ни одного здорового места, ни одной здоровой системы, на которую можно было бы опереться, вытягивая страну из того дерьма, в которое она исторически попала и затем по-крупному влипла благодаря деятельности коммунистов. За что тянуть, на что рассчитывать? Один из ответов пытается дать Екатерина Шульман. Она считает, что здоровыми клетками, с которых может начаться выздоровление, являются те ростки волонтерства, благотворительности, краудфандинга, в которые сегодня преобразовалась энергия протеста 2011–2012 годов и некоторый рост которых мы действительно сегодня наблюдаем (я, например, с радостью). Полагаю все же, что без весьма жесткой посадки нынешнего режима мы не обойдемся. И самую важную в стране систему —судебную — надо будет с нуля создавать защищенной. Защищенной как от бюрократии, так и от народа. Да, именно от народа, так как то, что обычно называют народом, к сожалению, превратилось у нас в стране в агрессивно-послушное большинство, которым очень легко манипулировать.

Только с помощью нормальных судов мы сможем защитить Конституцию, как действующую, так и любую другую.

[Эксперт online]

http://expert.ru/2016/03/18/dlinnyie...o-pravosudiya/
Юриспруденция «Expert Online» 18 мар 2016


Александр Рюмин/ТАСС

В конце февраля в редакции «Русского Репортера» состоялась встреча с известным московским адвокатом Сергеем Мирзоевым по поводу важных изменений отечественного законодательства последнего времени. Оказалось, что «радикальные новации» законодательства, касаются расширения полномочий российских судов. Теперь к их компетенции отнесены иски россиян и даже иностранцев к иностранному государству по коммерческим спорам. Неподготовленному человеку трудно вообразить, что теперь в наш российский суд может обратиться предприниматель, если посчитает, что действиями чиновников иностранного государства нарушены его экономические права и добиваться удовлетворения своих требований. Эта тема заинтересовала нас, поскольку у всех на слуху громкие решения Страсбургского суда, в том числе по иску ЮКОСа, да и решение международного коммерческого арбитража в Гааге по иску акционеров ЮКОСа о взыскании 50 миллиардов долларов с российского государства. Россия все чаще привлекается международными и другими судами к рассмотрению разных исков в качестве ответчика, в том числе без ее согласия, и в результате возникают обязательства у Российской Федерации по выплате огромных сумм. Также мы видим практику арестов россиян повсюду в мире с последующим судебным разбирательством в Америке. Что это — ответ на дело ЮКОСа или осмысленное развитие законов России?

— В конце 2015 года принято два новых федеральных закона, один имеет сложное для восприятия название «О юридискционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в РФ», второй вносит системные изменения в гражданский процессуальный, арбитражный процессуальный кодексы, а также в закон об исполнительном производстве во исполнение первого федерального закона. Существо радикальных новаций состоит в создании новых правовых рамок участия иностранного государства в международных частно-правовых спорах, разрешаемых российским судом. Правовые рамки здесь - институты и нормы российского и международного права, определяющие порядок рассмотрения исков российских резидентов к иностранным государствам. С момента первой российской кодификации гражданского права (1992-1993г.) в качестве «священной коровы» был объявлен иммунитет государства, он стал абсолютным. Абсолютный иммунитет был воспринят Гражданским кодексом (1996 г.) и существовал до 1 января 2016 года. Сейчас закреплен относительный или динамический, или функциональный иммунитет, который предполагает отказ от иммунитета государства в отношении отдельных категорий сделок.

Не надо думать, что этот институт иммунитета предполагал защиту только иностранного государства от требований российских резидентов. Поскольку международное право построено на принципе взаимности (прагматично говоря – это фундаментальный правовой принцип, ежечасно применяемый в рамках международного права), иммунитет государства был направлен на защиту российского государства от юридических претензий иностранных субъектов. Но международная экономическая деятельность взорвала абсолютный иммунитет и с начала 90-х Россия со всеми странами СНГ (кроме Латвии, Эстонии и Грузии), а также с большинством стран Европы, Азии, Северной и Южной Америки подписала межправительственные соглашения о защите инвестиций. В каждом таком соглашении, а их около 50-ти, Россия согласилась на ограничение своего иммунитета при рассмотрении споров с инвесторами, при этом инвесторами, как показала практика, могли стать оффшоры и даже граждане России, их конечные бенефициары. Это согласие об ограничении иммунитета фиксировалось в статьях соглашения о защите инвестиций, предусматривающих рассмотрение споров в третейских и арбитражных судах. Также международная договорная практика ограничивала иммунитет российского государства и в сделках, предусматривающих возможность третейского (негосударственного) судебного разбирательства. Результатом закономерно стало привлечение нашей страны в качестве ответчика в международных и национальных судах. Теперь это положение должно найти баланс, поскольку российские инвесторы получили право защищать свои права и интересы в российском суде. Узаконение концепции ограниченного иммунитета в российском законодательстве означает, что коммерческие споры по инициативе российского резидента с иностранным государством могут быть рассмотрены в российском суде. Условия, при которых возможен такой процесс надо назвать отдельно.

— Что означает по-вашему концепция «длинной руки правосудия»? Стала ли она причиной принятия новых законов?

— С моей точки зрения, обсуждаемые законы – цивилизованный, если хотите, собственно правовой ответ на противоправную практику безграничного распространения юрисдикции некоторых стран, это также ответ на практику похищения людей, в том числе – граждан России и привлечения их к ответственности в США. Специалистам известен избитый прием экстрадирования и привлечения к ответственности неграждан США по инициативе прокуроров, скажем, Нью-Йорка только на том основании, что международные расчеты производились с участием американских банков. Действующий много лет в США “Laundering money Control Act» сегодня используется против любого, кто, по мнению властей, хотя и не инвестировал в США «грязные деньги», а только провел расчеты с участием американского банка. Таким образом применяется национальный закон для привлечения к уголовной ответственности граждан любого государства, чем-то не угодивших США. Это и есть «длинная рука правосудия». Правосудие не может иметь слишком длинных рук, иначе превращается в жандарма или гангстера. Одностороннее распространение юрисдикции государства на другие страны должно иметь основание в виде международных норм, мандата или конвенциальное соглашение. Если такого основания нет, такая деятельность нарушает основы международного права.

Новые законы доказывают, что в международном общении есть возможность оставаться на правовых позициях, применяя принцип взаимности. Он, например, может лежать в основе иска российского резидента, с учетом того, что согласие иностранного государства на участие в конкретном деле в качестве ответчика не выражено в дипломатической ноте. В этом случае достаточными юридическими фактами станут состоявшиеся ранее судебные решения этого государства, в которых Россия так или иначе была привлечена в качестве ответчика.

— А есть такие прецеденты?

— Есть. Наиболее полным в международно-правовом отношении прецедентом с моей точки зрения является иск крупнейшего банка Германии к правительству Калининградской области, который был рассмотрен в арбитражном суде Лондона в 2004 году (арбитражная оговорка в кредитном договоре была). Суды Литовской республики позволили вовлечь себя в исковое и исполнительное производство против России и вынесли решения во всех инстанциях, которые привели к продаже российской недвижимости в Вильнюсе с торгов в интересах германского банка. Эта история началась в 1997 году и до сих пор не закончилась, последний судебный акт вынесен в январе 2015 года Верховным Судом России, которым отказано в удовлетворении одной из жалоб истца (германский банк заменен оффшором с говорящим названием «DUKE»).

Этот прецедент с моей точки зрения создает основу для обращения любого российского инвестора с иском к Литовскому государству в том случае, если нарушены частные права, например, право инвестора на имущество в любой форме, а также права, предусмотренные литовско-российским межправительственным соглашением о защите инвестиций. Такое соглашение имеется и ратифицировано Россией в 2004 году. Новации законодательства и это соглашение создают международно-правовой фундамент для судебной защиты прав инвестора в российском суде. В период с 2004 по 2015 годы литовские суды ограничили российский юрисдикционный иммунитет во всех его проявлениях: были применены обеспечительные меры и наложен арест на российское имущество в Вильнюсе, было обращено взыскание на это имущество, оно было продано с торгов, был нарушен иммунитет собственности российского государства и российское государство утратило право на особняк в центре Вильнюса. В ходе этой истории литовское государство само ограничило не только российский, но и свой юрисдикционный иммунитет, когда в 2014 году обратилось в Верховный Суд России с жалобой. Все это подтверждает правомерность обращения инвестора с иском на основе принципа взаимности. Кстати говоря, в процессуальных законах теперь имеются специальные статьи о принципе взаимности и о возможности его непосредственно применять для исковой защиты прав. Все что я сказал, относится к сфере частно-правовых отношений, т.е. все, что не связано с суверенной деятельностью государства и не связано с его суверенными актами. Нельзя подать иск в российский суд о признании недействительным статьи закона или иного акта иностранного государства.

— Много ли инвесторов, пострадавших от произвола властей иностранных государств? Можно ли ожидать вала исков в судах к иностранным государствам?

— Вряд ли есть официальная статистика, с моей точки зрения их тысячи. Все, кто имеют денежные средства в иностранных банках, могут быть признаны инвесторами, если есть соответствующее международное соглашение. И все они могут быть пострадать от произвола властей. Однако защищать их права можно при определенных условиях. Должно обнаружиться единство сразу нескольких фактов: имеется статус инвестора, имеются прецеденты ограничения российского юрисдикционного иммунитета и неправомерные действия властей иностранного государства, которые привели к потере или аресту денег, к утрате прав на имущество, нарушению других прав инвестора. В этом случае иностранное государство может получить достойный отпор. Большого количества таких исков вряд ли стоит ожидать в ближайшей перспективе, однако позднее российские резиденты непременно будут обращаться в российский суд, и не всегда в арбитраж Нью-Йорка, Гааги, Лондона, Стокгольма и пр. В тех случаях, когда многие из инвесторов не захотят консервировать свои иски в Лондоне, они могут рассматривать российскую судебную процедуру как реальную альтернативу. Здоровый пессимизм относительно международного авторитета российского суда должен учитываться, но важнее создавать новую судебную практику, она способна поднять престиж российского суда при условии вынесения законных и справедливых решений в защиту российских инвесторов. Корректных способов исполнить решение российского суда найдется немало.

— Каковы последствия нововведений законодательства?

— Они уже появляются. В Калининграде создан фонд защиты прав иностранных инвесторов с говорящим названием «Палимпсест» (“PALIMPSEST”). Действовать он будет на территории всей России.

— Что означает это слово?

— Палимпсест — это носитель древних письменных текстов, на которых позже поверх написаны новые актуальные тексты. Есть примеры, когда трагедия Софокла была стерта для записи библейских текстов. Новый текст уверенно читался, но и старый текст также можно было прочесть. Читатель могу увидеть глубину культурного слоя, если хотел этого. Есть и другой смысл, он состоит в том, что даже окончательные решения государства могут быть пересмотрены и переписаны. Главное, что можно прочитать сразу два разных содержания. Так и с решениями иностранного государства, нарушающими права инвесторов. Теперь появилась правовая возможность их пересмотреть и переписать. При этом не забыть отмененное решение.

— Какие цели преследует фонд?

— Российские инвесторы зачастую рассматриваются как заложники в политических сражениях, а владельцы счетов – как благодарный предмет полицейского наезда и сравнительно непыльной работенки для обеспечения бессрочных банковских депозитов на условиях банков. Таких людей, по моему мнению, тысячи и фонд может аккумулировать их стремление противостоять произволу властей иностранного государства. Все решения об аресте счетов, об экспроприации акций всегда внешне оформлены и походят на правовые решения, например, в пылу борьбы с отмыванием денег. Отнюдь не всегда такие решения законны. Для более эффективной защиты таких инвесторов, включая юридических лиц, и создан этот фонд. Надеюсь, он станет заметным институтом гражданского общества и инструментом защиты прав инвесторов. Само обращение в суд по такому иску – весьма непростая юридическая задача. Выполнить ее адвокатам проще и быстрее с помощью таких организаций как фонд. Если иск свидетельствует о его общественной значимости, фонд должен подключаться и помогать по мере сил.

— И все-таки, нововведения закона это ответ на дело ЮКОСа?

— Вряд ли их можно назвать ответом. Законопроекты разрабатывались российским правительством с 2012 года, а беспрецедентные решения судов по делу ЮКОСа состоялись в 2014 году.

Новации законодательства во многом повторяют зарубежные законы и ничего зазорного в этом нет. Большинство государств, как США, либо приняли такие законы, либо узаконили права инвесторов судебной практикой. Российское законодательство обогатилось новыми правовыми возможностями защиты прав инвесторов, теперь дело за теми, кто считает свои права нарушенными.

С моей точки зрения радикальные новации позволяют надеяться на укрепление юридического суверенитета России, на укрепление авторитета российского правосудия.

[Ведомости]

https://www.vedomosti.ru/opinion/art...debnoi-reformi
Статья опубликована в № 4057 от 18.04.2016 под заголовком: От редакции: Суд общественности

Суд должен, но никак не может стать третьей ветвью власти
17.04.1622:34

Павел Аптекарь, Мария Железнова

Судебная реформа все большим числом экспертов признается как крайне важная для нормального развития страны, в том числе ее экономики. Однако нынешняя политическая система мало заинтересована в становлении суда как независимой ветви власти.

Институт проблем правоприменения (ИПП) Европейского университета в Санкт-Петербурге в понедельник публикует результаты исследования деятельности судебной системы и предложения по ее реформированию. Это приглашение к обсуждению реформ, по итогам которого эксперты к концу года планируют подготовить концепцию судебной реформы, первую после принятой Верховным советом РСФСР в 1991 г.

Авторы доклада отмечают, что судебная и правоохранительная системы легко «переварили» прежние реформы. В начале 2000-х гг. многие надеялись, что создание мировых судов для рассмотрения мелких дел разгрузит судей, повышение зарплат и социальных гарантий снизит коррупцию, а обязательная санкция суда на арест ослабит обвинительный уклон правосудия. Впоследствии были введены апелляционные инстанции (повторное рассмотрение дела по существу) в уголовном и гражданском процессах, упрощенное производство для дел, где подсудимый признал свою вину, внедрена административная юстиция для рассмотрения споров между гражданами и госучреждениями.

Реформы не привели к трансформации суда в независимый институт власти. Судья формально огражден от внешних воздействий, но его независимость ограничена влиянием председателей судов, судей-кураторов вышестоящих инстанций, а также исполнительной власти. Важную роль в назначении судей играет не прописанная в законе кадровая комиссия при президенте.

За последние 10 лет почти втрое (с 11 до 30%) среди новых судей выросла доля тех, кто начинал карьеру секретарем или помощником судьи. Они привыкли к субординации и не склонны к самостоятельным решениям. Кроме того, широкие полномочия председателя суда (в том числе и в распределении дел) позволяют ему оказывать давление на формально независимых коллег. Научный руководитель ИПП Вадим Волков отмечает, что реформы 2000-х гг. были направлены на повышение возможности судов обрабатывать возросший поток гражданских и административных дел и коснулись прежде всего ресурсного обеспечения.

Авторы предлагают ограничить полномочия председателей судов, ввести институт следственного судьи, который будет контролировать законность следствия, и расширить сферу применения суда присяжных и народных заседателей, изменить систему подготовки и назначения судей.

В последние годы речь идет скорее о контрреформе в этой сфере: расформирован Высший арбитражный суд, число дел, рассмотренных присяжными, сократилось.

Даже в условиях экономического кризиса Кремль не заинтересован, чтобы судебная система стала настоящей третьей властью, полагает политолог Николай Петров. Дело может ограничиться техническими изменениями и расширением информационных систем.

[Виктор Хамраев]

http://www.kommersant.ru/doc/2996341
КГИ Алексея Кудрина выявил самые острые проблемы судебной власти
26.05.2016

Судебная ветвь российской власти станет независимой, если исключить президентскую администрацию из процедур назначения судей, самих судей избавить от зависимости от председателей судов, а судейский корпус пополнять не только за счет аппарата судов и правоохранительной системы. К такому выводу пришли эксперты Комитета гражданских инициатив (КГИ), опросив ведущих юристов и правоведов страны. Председатель КГИ Алексей Кудрин обещает, что итоги опроса "лягут в основу программы реформирования судебной системы страны", которую разрабатывает комитет.

Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина выяснял у 225 экспертов (юристов и правоведов), какие проблемы судебной системы они считают наиболее острыми, а варианты решения — наиболее эффективными, чтобы судебная власть в России стала реально независимой. Опрос проводился, в частности, среди участников Международного юридического форума, который прошел в Санкт-Петербурге в начале прошлой недели. КГИ в партнерстве с Институтом проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге выделил 12 проблем — от "карьеры судьи" до "зависимости от исполнительной власти", предложив экспертам назвать из них самые острые, требующие безотлагательного решения.

Подавляющее большинство экспертов (99,4%) самой проблематичной называют "существующую модель судейской карьеры". По мнению экспертов, она складывается под воздействием таких факторов, как "зависимость судебной власти от исполнительной" (91,1%), "зависимость судей от председателей судов" (94,9%). Эти факторы породили специфический "механизм рекрутинга судей и кадровый состав судейского корпуса" (93,6%).

Чтобы ликвидировать "зависимость от исполнительной власти", по мнению экспертов, нужно пересмотреть процедуру назначения судей. Сейчас кандидатура судьи (а также председателя суда и его заместителя) должна получить одобрение квалификационной коллегии судей субъекта федерации, кадровой комиссии при Верховном суде и кадровой комиссии при президенте. 91,7% опрошенных КГИ экспертов считают, что "кадровые решения должны приниматься исключительно органами судейского сообщества", для чего следует "установить запрет на переоценку кадровой комиссией при президенте решений квалификационных коллегий". Чтобы избавить рядовых судей от "внепроцессуального воздействия" председателей судов, предлагается ввести их выборность судьями "соответствующего суда на общем собрании", при этом следует "обеспечить обязательную ротацию председателей судов каждые три года с ограничением повторного баллотирования", считают 94,9% опрошенных юристов.

Особую тревогу юридического сообщества вызывает кадровый состав судей. Если еще в 2000 году среди судей были выходцы из различных государственных и даже негосударственных органов, то в 2014 году, как выяснили эксперты КГИ, судейский корпус был сформирован только из бывших судейских аппаратчиков и прокурорских работников. Чтобы в корне изменить ситуацию, следует увеличить минимум до десяти лет юридический стаж для всех, кто претендует на должность судьи. При этом претендент обязательно должен иметь "опыт работы за пределами судебной и правоохранительных систем (например, юристом организации или адвокатом)". Так считают 93,6% экспертов.

"КГИ давно занимается анализом проблем судебной системы и участвует в поиске оптимальных направлений ее реформирования,— заявил вчера Алексей Кудрин.— Эффективная судебная система необходима для нормальной работы бизнеса и жизни граждан. Без нее невозможны улучшение инвестиционного климата, приток инвестиций в экономику страны". Он считает, что итог "экспертного голосования сможет лечь в основу программы реформирования судебной системы нашей страны".

Напомним, что Алексей Кудрин, оставаясь председателем КГИ, в апреле возглавил совет Центра стратегических разработок (ЦСР) и рабочую группу Экономического совета при президенте (о заседании совета см. стр. 2), которой поручена проработка "приоритетов структурных реформ и устойчивого экономического роста". Возглавив совет ЦСР, господин Кудрин пообещал разработать стратегию экономического развития, которая потребует не только экономических преобразований, но и институциональных реформ, в том числе судебной реформы.

[Надежда Алексеева]

http://rusplt.ru/society/naznachenie-sudey-25416.html
25 мая 2016, 18:15
Суд, Власть

Елена Мизулина. Фото: Михаил Почуев/ТАСС
Сенатор Елена Мизулина выступила против практики назначения судей из числа бывших гособвинителей

Замглавы комитета верхней палаты парламента по конституционному законодательству Елена Мизулина выступила с инициативой по запрету назначений на должность мировых судей бывших прокуроров. Сенатор призвала омбудсмена по правам человека Татьяну Москалькову подготовить соответствующий законопроект.

«Если человек непосредственно из кресла обвинителя стал судьей, ясно, что освободиться от этой психологии, этого мышления, этого подхода к людям и событиям сложно», — подчеркнула Мизулина, выступая на заседании профильного комитета в Совете Федерации.

Об обвинительном уклоне российской судебной системы говорят очень давно. Статистика, действительно, весьма плачевная: в последние годы количество оправдательных приговоров составляет около 0,4%, для сравнения, во времена Сталина суды оправдывали около 14% подсудимых.

Следственные органы объясняют крайне ограниченный процент оправдательных приговоров высоким качеством собственной работы. Якобы до судов доходят лишь такие дела, вина обвиняемых по которым уже досконально доказана.

Сталкивавшиеся с российским правосудием люди знают не понаслышке о том, что роль адвокатов в судебном процессе в настоящее время сведена к сугубо формальной. Каким бы гениальным оратором не был защитник, его доводы, как правило, бессильны против «смычки» прокурора и судьи.

Поможет ли запрет назначать судей из числа бывших гособвинителей переломить репрессивный характер российского судопроизводства?

Прокурорский занос

Выступлению Елены Мизулиной предшествовал ее публичный спор с спикером законодательного собрания Омской области Владимиром Варнавским из-за назначения новым мировым судьей в регионе бывшего следователя Руслана Хасаншина. «Вы назначаете на должность мирового судьи бывшего следователя, у которого будет установка на обвинение», — заявила сенатор, обращаясь к региональному парламенту. Варнавский резко парировал претензии Мизулиной, сообщив, что ей не удастся сделать в Заксобрании то, что не удалость в Госдуме.

[Николай Сергеев]

http://www.kommersant.ru/doc/2997005

Вячеслав Лебедев выступил против объединений в судебной системе
27.05.2016

Председатель Верховного суда (ВС) Вячеслав Лебедев вчера выступил против объединения судов общей юрисдикции и арбитражных; за создание единой базы судебных решений, в которой потом могут участвовать и другие правоохранители, а также за наделение ВС правом без жалоб сторон исправлять фундаментальные ошибки, допущенные другими судами.

О том, что суды не должны объединяться, Вячеслав Лебедев сказал трижды. Вначале его об этом на подходе к залу, где заседал Совет судей России, спросили журналисты. Потом он уже сам довел свою позицию до судей, а после еще раз повторил ее представителям СМИ, которые, очевидно, по какой-то причине пропустив два его предыдущих выступления, снова решили выяснить, может ли одна из двух судебных систем поглотить другую?

А началось все с письма Совета судей ВС, в котором для подготовки итогового проекта постановления IX Всероссийского съезда судей, который пройдет осенью этого года, запрашивалась позиция ВС по вопросу возможного объединения судов общей юрисдикции и арбитражных (см. "Ъ" от 20 мая).

Представьте, каким будет мир, когда у предпринимателей всё получится.
Узнать больше
реклама

Как отметил Вячеслав Лебедев, никакого объединения происходить не должно. "Система (судебная.— "Ъ") работает хорошо, и ее надо только поддерживать, а не ломать",— заявил он. По словам господина Лебедева, арбитражи и суды общей юрисдикции и так имеют общие органы — совет и съезд судей, квалифколлегии. Непосредственное же слияние судов, по мнению председателя ВС, неизбежно внесет в их деятельность проблемы, например при рассмотрении жалоб в апелляционных инстанциях, и, соответственно, снизит качество работы. Действующая же система, по убеждению господина Лебедева, уже доказала свою эффективность.

Тем не менее господин Лебедев полагает, что систему судопроизводства необходимо совершенствовать. Например, при введении электронного правосудия нужно создать базы электронных производств и архивов, причем по всем категориям дел. Законодательно для этого уже все подготовлено, отметил председатель ВС. В свою очередь, в единую электронную базу судебной системы в будущем могут быть включены и другие правоохранительные органы, полагает он. Сейчас параллельно работают две электронные базы правосудия — арбитражная и судов общей юрисдикции. Идея объединить их возникла после упразднения Высшего арбитражного суда, однако реализовать ее не удалось. В частности, из-за того, что решения арбитражных судов публикуются практически без купюр, в то время как из постановлений судов общей юрисдикции в соответствии с законодательством удаляются практически все персональные данные и названия.

Между тем Вячеслав Лебедев сообщил, что готовится законопроект, в соответствии с которым председателю ВС и его заместителям будет предоставлено право возбуждения надзорного производства в случае фундаментальных нарушений принципов правосудия, но отсутствия жалоб на это сторон судебного спора. "Сейчас, если нет жалобы, исправить очевидную судебную ошибку практически нельзя",— подчеркнул господин Лебедев и привел в пример историю матери одного из осужденных, которая сама добивалась отмены принятых в его отношении решений судов, дойдя до ВС. "Но в судах ей отказывали, потому что не было ни представления от прокурора, ни жалобы от самого осужденного",— добавил он. Сам же фигурант дела, находящийся в колонии, отказывался писать жалобы, поскольку не доверял ни правоохранительным органам, ни судебной системе. После рекомендаций ВС матери удалось уговорить сидельца подать жалобу. "При ее рассмотрении было установлено, что в основе дела — чистая провокация, а в действиях осужденного отсутствует состав преступления",— рассказал господин Лебедев.

"Когда есть подозрение, что судебные акты нарушают фундаментальные принципы правосудия, надо дать представителям судебной системы право их отменять",— отметил господин Лебедев, подчеркнув, что речь идет о тех случаях, когда отмененным решением не ухудшается положение обвиняемого.

Наконец, по словам господина Лебедева, должна быть разработана новая концепция уголовной политики государства. Дело в том, что с момента принятия Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов в них федеральными законами было внесено 186 и 192 изменения соответственно. К тому же есть многочисленные решения Конституционного суда по проверке нововведений на их соответствие Конституции. "Все это затрудняет работу правоприменителей, в частности судов",— отметил господин Лебедев. Он предложил создать рабочую группу и выработать концепцию уголовной политики, а уже на ее основании в дальнейшем совершенствовать кодексы.