*1054. Кривосудие

[Борис Синюков]

Но не только в этом дело. Я прямо заявил Мосгорсуду в частной жалобе от 22.09.03 (приложение 129) в отношении уголовного преследования публичных властей, покусившихся на жизнь моей семьи, ибо ни следственный отдел милиции, ни прокуратура не захотели возбуждать уголовного дела по этому факту. Для этого восстанавливаю события. Весь ноябрь 2002 года, когда все коммуникации нашего дома, исключая отопление, были отключены, я посылал Президенту РФ письма и телеграммы (приложения 69). Когда было отключено и отопление, телеграммы были отправлены иностранным послам и Президенту (приложение 96). Эти письма и телеграммы пересылались администрацией Президента в правительство Москвы, прокуратуру Москвы и в генеральную прокуратуру. Затем, уже этими инстанциями, письма и телеграммы пересылались по иерархическим ступеням «вниз», в префектуру ЮЗАО Москвы и прокуратуру Москвы, затем – в прокуратуру ЮЗАО Москвы и Зюзинскую прокуратуру Москвы. Здесь вновь нарушение статьи 6 Европейской Конвенции.

В день отключения отопления 04.12.02 к нам в квартиру пришел следователь районного отделения милиции «Северное Бутово» Дмитрий Щербинин. Я спросил, кто его к нам направил? Он ответил, что пришел по поручению Зюзинской районной прокуратуры Москвы. Следователь лично убедился, что батареи отопления и все остальные коммуникации дома не функционируют, и с этим ушел. Я позвонил в Зюзинскую прокуратуру, мне ответили, что занимаются этим делом по поступившим к ним моим жалобам Президенту, и именно поэтому они направили следователя милиции Щербинина. С этих пор, вот уже в течение года, никаких известий для меня нет ни от следственного отдела милиции, ни от Зюзинской прокуратуры. Все закончилось установлением описанного факта следователем милиции Щербининым 04.12.02, составлением им акта и отправкой его в Зюзинскую прокуратуру. Зюзинская же прокуратура вот уже более года не только не возбуждает уголовного дела о пытках и о покушении на жизнь и здоровье моей семьи, но даже не считает меня пострадавшим. О чем будет сказано более подробно ниже.

Ко дню 04.12.02 (посещение следователя) у меня уже находилось исковое заявление в Зюзинском суде от 26.11.02 о пытках и компенсации морального и материального ущерба к префектуре ЮЗАО Москвы (приложение 103). Именно поэтому я не стал бесконечно напоминать Зюзинской прокуратуре о движении ее расследования по факту акта следователя Щербинина. Я надеялся, что при рассмотрении моего иска в суде я дополню свое исковое заявление ссылкой на то обстоятельство, что Зюзинской прокуратуре и следственному отделу милиции района «Северное Бутово» обстоятельства покушения на жизнь моей семьи со стороны публичных властей известны. И суд, затребовав от них необходимые материалы, решит дело по существу. Тем более что как милиция, так и прокуратура по закону были обязаны возбудить уголовное дело по факту покушения на нашу жизнь, или, хотя бы, дело о преднамеренном оставлении публичными властями моей семьи в опасных для жизни условиях (статья 125 УК РФ).

Поэтому, испытывая вот уже в течение года проволочки судов первой и второй инстанций, не начавших даже рассматривать мой иск, я заявил Мосгорсуду (приложение 129) не только на гражданско-правовой, но и на уголовный характер действия публичных властей. Тем более что милиция и прокуратура бездействовали по этому поводу. И это мое обращение («в четвертых» приложения 129) является официальным моим заявлением суду о факте уголовного преступления, которое Мосгорсуд проигнорировать не имел законного права. Однако проигнорировал, как будто никогда не читал решений Конституционного Суда РФ.

Например, в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. N 1-П сказано: «Статьи 108 и 109 УПК РСФСР обязывают суд наравне с прокурором, следователем и органом дознания рассматривать поступившие заявления и сообщения о любом совершенном или подготавливаемом преступлении и выносить по этим заявлениям, а также в связи с непосредственным обнаружением им самим признаков преступления решение. <…> При установлении в ходе судебного разбирательства обстоятельств, указывающих на совершение преступления лицом, не привлеченным к уголовной ответственности, суд возбуждает в отношении этого лица уголовное дело и направляет его отдельно или вместе с рассматриваемым делом для производства расследования. <…> Суд при установлении обстоятельств, указывающих на совершение преступления, по которому обвинение ранее не предъявлялось, возбуждает уголовное дело».

Далее Конституционный Суд уточняет очень важный факт: «Возбуждение уголовного дела как проявление функции уголовного преследования, которое должно осуществляться одной из сторон в состязательном процессе, а именно государственным обвинителем и (или) потерпевшим, не относится к судебной деятельности по осуществлению правосудия и не может быть возложено на суд, так как это противоречит принципам независимости, объективности и беспристрастности в судопроизводстве».

И уточняет: «данным выводом не затрагивается (выделено – мной) установленный УПК РСФСР порядок возбуждения судом уголовных дел частного обвинения по жалобе потерпевшего, на что неоднократно указывалось Конституционным Судом Российской Федерации в его определениях. <…> Процессуальный институт производства по делам частного обвинения по жалобам потерпевших предполагает разграничение функции отправления правосудия, возложенной на суд и функции обвинения, реализуемой потерпевшим. Жалоба потерпевшего не только признается исключительным поводом к возбуждению уголовного дела частного обвинения, но и в качестве обвинительного акта, в рамках которого осуществляется уголовное преследование, вручается подсудимому для подготовки им своей защиты в судебном заседании. Таким образом, основополагающий признак состязательности, а именно разграничение полномочий по разрешению дела и поддержанию обвинения, под сомнение не ставится. <…> Предусмотренное в УПК РСФСР полномочие суда возбуждать уголовные дела этой категории, по существу, означает лишь его право и обязанность принять к своему рассмотрению жалобу потерпевшего. Возбуждение судом уголовных дел частного обвинения по жалобе потерпевшего, таким образом, имеет иной юридический смысл, чем возбуждение уголовных дел публичного обвинения».

Но Мосгорсуд не захотел руководствоваться приведенной формулой из постановления Конституционного Суда РФ, чем явно нарушил статью 6 Европейской Конвенции. Таким образом, ни суды первой и второй инстанций, ни прокуратура, ни следственный отдел милиции вопреки закону не дали мне возможности восстановить законность и справедливость в самом тяжком обвинении публичных властей, в покушении на жизнь моей семьи. Не обеспечили защиту моих прав в государственном органе, гарантированных мне Европейской Конвенцией и Конституцией РФ.

Мало того, повторяю, последним своим определением от 28.10.03 (приложение 132) Мосгорсуд и Зюзинский суд закрыли мне дальнейший доступ к правосудию (статья 6 Европейской Конвенции).

Во-первых, я не знаю, что мне делать с оставленным без движения исковым заявлением о покушении на жизнь, ибо я исчерпывающе выполнил требования статей 131 и 132, на которые статья 136 опирается. А по закону заявление, оставленное без движения, автоматически прекращает свое действие, если я не отреагирую на то, на что отреагировать невозможно. Все, точка, «правосудие» закончилось.

Во-вторых, вынесенное Мосгорсудом 28.10.03 определение достигло Зюзинского суда, где я его только и смог получить, только 27.11.03, когда уже прошел срок, данный мне судом для корректировки заявления (29.09.03). Я ждал, что мне будет мое исковое заявление официально возвращено с определением нового срока, но не дождался. Тогда я 27.11.03 сам пришел в канцелярию Зюзинского суда, чтобы узнать о судьбе моего искового заявления. Мне ответили, что возвращать его мне не будут, а отправят в архив вместе с определениями Зюзинского и Московского судов, так как я не уложился в срок исправления недостатков, забыв, что я и не мог в него уложиться, как это видно из только что приведенных дат. Все, точка, «правосудие» закончилось. (Статья 6 Европейской Конвенции).

Возвращаюсь к прокуратуре. Прокуратура тоже считает, что все нормально и «оснований для вмешательства нет», и генеральная (приложения 135, 136), и московская (приложения 137, 138), и Зюзинская районная (приложение 139). Все они упорно делают вид согласно упомянутым приложениям 135-139, притом уже после того как сами 04.12.02 посылали к нам в квартиру следователя милиции Дмитрия Щербинина (его видела не только моя семья, но и соседи), что им ничего неизвестно ни о покушении на нашу жизнь, ни о пытках.

Но им все известно. Прокуратура Москвы сама пишет (приложение 137): «Ваши заявления, поступившие из Администрации Президента и Генеральной прокуратуры, рассмотрены». Но эти мои заявления Президенту как раз и содержат состав преступления публичных властей перед моей семьей. Но уголовное дело прокуратурой не возбуждено.

Прокуратуре Москвы известно «об отключении теплоснабжения по прежнему месту жительства», ибо она сама написала мне приведенные слова (приложение 138), «обоснованно направив» мой крик души в нижестоящую прокуратуру. Каковая, в свою очередь, написала мне (приложение 139), что «оснований для принятия мер прокурорского реагирования не имеется». То есть, преступления как бы нет.

Но об этом и прокуратуре Москвы должно быть известно, так как, получив поручение прокуратуры Москвы, Зюзинская прокуратура должна по закону ответить не только мне (приложение 139), но и – прокуратуре Москвы, поручившей ей рассмотрение этого дела. То есть, прокуратура Москвы преднамеренно «не видит» уголовного преступления, которая сама же декларировала, признав факт «отключения теплоснабжения». Это прямо относится к статье 13 Европейской Конвенции.

Так что ни публичным властям, ни государственным органам, ни судам, ни даже Президенту РФ нет дела до покушения на нашу жизнь. Ибо одна публичная власть покушалась, другим публичным и государственным властям об этом было доподлинно известно. Суд же вообще закрыл мне доступ к правосудию. Таким образом, пятое судебное дело, которое я пытался возбудить и через прокуратуру, и через суд, так и не стало подлинно судебным делом. Повторяю, доступ к правосудию мне в России закрыт.

Шестое судебное дело. Это дело упомянуто в Дополнениях № 2 и № 3 к Жалобе в Европейский Суд, приведена сама Жалоба на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя (приложение 78), определение судьи Суховой об оставлении жалобы без движения (приложение 88) и Дополнение № 1 к Жалобе в ответ на это определение (приложение 89).

Это судебное дело вновь иллюстрирует как «неразумность срока рассмотрения», так и тотальное нарушение закона судом. Поэтому описываю его в подробностях.

30.12.02 я направил в суд упомянутую жалобу (приложение 78) с заявлением о восстановлении пропущенного процессуального срока.

Судья Сухова 10.01.03 оставляет эту жалобу без движения и дает срок «для исправления недостатков до 20.01.03», хотя свое определение об этом высылает мне именно 20.01.03, то есть, в день окончания этого срока. Этим она преднамеренно создает мне невозможность «исправления недостатков» в установленный ею срок, из чего вытекает предпосылка к отклонению жалобы по процессуальному праву как не «исправленную» в установленный судом срок. (Статья 6 Европейской Конвенции).

Если бы я не заметил всего этого и не сопроводил 24.01.03 свое Дополнение № 1 к Жалобе Заявлением о продлении пропущенного процессуального срока, в котором с фактами в руках не доказал судье Суховой ее неправоту (приложение 89), не сомневаюсь, что моя жалоба была бы отклонена. Ибо, зачем судье Суховой постановленное 10.01.03 определение высылать мне именно в день окончания срока 20.01.03, спустя 10 дней после его постановки? Во всяком случае, нельзя оставить этот факт вне сомнений в намерении судьи Суховой. Тем более что оставление моей жалобы без движения совершенно не обосновано законом, надуманно и выглядит по-детски. Об этом говорит хотя бы факт, что мои доводы, приведенные в Дополнении № 1 к Жалобе по поводу оставления ее без движения, не опровергнуты судом. И не могли быть опровергнуты, что отчетливо видно из следующего.

03.02.03 судья Сухова, убежденная моим Дополнением № 1 к Жалобе, постановляет Определение о подготовке дела к судебному разбирательству и высылает его мне вместе с повесткой о явке в суд 20.02.03 для этой подготовки (приложение 112). Беда в том, что письмо с указанными документами она отправляет мне 25.02.03, спустя пять дней после того, когда я должен к ней явиться!!! (Статья 6 Европейской Конвенции). Так что я не мог участвовать в процессе и объяснить судье Суховой, что ее упомянутое Определение совершенно не соответствует процессуальному праву. Тем более что через два дня 27.02.03 судья Сухова направляет мне новую повестку для явки на судебное заседание 19.03.03.

Судья Сухова специально подчеркнула для меня фразу в своем определении (приложение 112): «5. Возложить на Синюкова Б.П. процессуальную обязанность доказать, что его гражданские права нарушены действиями судебного пристава-исполнителя». Как будто она никогда не читала статью 249 Гражданского процессуального кодекса РФ, в которой сказано: «Обязанности по доказыванию… законности оспариваемых решений, действий (бездействия) органов государственной власти, должностных лиц, государственных служащих возлагается на… органы и лиц, которые приняли оспариваемые решения или совершили оспариваемые действия (бездействие)». Ибо именно на это я жалуюсь. (Нарушение статьи 6 Европейской Конвенции).

Судья Сухова дважды в своем определении «разъясняет заинтересованному лицу», на действия которого я жалуюсь, «возможность его неявки в судебное заседание», как будто она никогда не читала пункт 2 статьи 246 ГПК РФ. В нем значится: «При рассмотрении и разрешении дел, возникающих из публичных правоотношений, не применяются правила заочного производства, установленные главой 22 настоящего Кодекса». Речь в этой главе идет о неявках ответчиков по делу в судебное заседание. И судебный пристав-исполнитель «правильно» понял судью Сухову, он ни разу не явился, ни на одно из судебных заседаний, каковые не должны были согласно закону даже состояться по этой причине, однако состоялись, и судьей было принято решение по делу. (Статья 6 Европейской Конвенции).

Я думаю, судья Сухова понимает, что она слишком уж затягивает рассмотрение дела. Ведь заявление мое поступило к ней 03.01.03 (приложение 78), а свое Определение о подготовке дела к судебному разбирательству она якобы пишет 03.02.03, хотя высылает его мне 25.02.03, почти через два месяца. Поэтому она в своем Определении добавляет пункт: «7. В свете ч. 3 ст. 39 ГПК РФ, поскольку Синюков изменил сущность требований, течение срока рассмотрения настоящего дела начать не с дат, указанных в тексте жалобы и в дополнительном заявлении, но с момента вынесения судом определения о назначении дела к судебному разбирательству». Как видно из этой фразы, судья Сухова хорошо знает ГПК РФ, почему же она ничего не знает о только что упомянутых мной статьях 249 и 246 ГПК РФ? При этом судье Суховой отлично известно, что я не менял ни одной буквы в своей жалобе, не говоря уже о «сущности требований», а только объяснил судье Суховой, что она не права, оставляя мою жалобу без движения (приложение 89). Этот факт является нарушением статьи 6 Европейской Конвенции).

Судья Сухова, отправив мне повестку 25.02.03 (приложение 112), чтобы я явился к ней 20.02.03 (!!!) пишет в протоколе судебного заседания якобы от 20.02.03: «Стороны не явились, отложить на 19.03.03». Поэтому совершенно очевидно, что судья Сухова просто фальсифицирует этот протокол якобы судебного заседания, ибо судье просто нужно оправдать затягивание времени от постановки ею определения 03.02.03 до 19.03.03, когда судебное заседание состоялось в действительности. И я на нем был. Получается, что полученная ею 03.01.03 моя жалоба лежит у нее без рассмотрения до 19.03.03, два с половиной месяца, если не считать упомянутой имитации деятельности. (Статья 6 Европейской Конвенции).

19.03.03 состоялось первое заседание суда, хотя рассматривать дело по существу было невозможно из-за неявки ответчика («заинтересованного лица») согласно статье 246 ГПК РФ. Тем не менее, судья Сухова рассматривала дело по существу согласно своему протокольному определению: «рассмотреть в отсутствии заинтересованного лица, надлежащим образом уведомленного». Вообще говоря, «рассматривать» тут было нечего, ибо я просто устно изложил то, что было написано у меня в жалобе, которую, несомненно, судья Сухова за 2,5 месяца прочитала. Затем суд отложил рассмотрение на 02.04.03, постановив «повторно вызвать судебного пристава-исполнителя и затребовать исполнительное производство по делу».

По результатам этого «рассмотрения» к следующему заседанию суда 02.04.03 я подготовил Дополнение № 2 (Заявление № 1 в зале суда) (приложение 113), в котором выразил свое отношение к этому заседанию и, в частности, сомнение в справедливости и беспристрастности суда (статья 6 Европейской Конвенции).

02.04.03 заседание суда началось с того, что «заинтересованное лицо» вновь не явилось, и даже не было представлено «затребованное» по результатам предыдущего заседания «исполнительное производство», ибо даже в законченном деле его нет. Интересно, что в заседании 19.03.02 суд «определил рассматривать дело в отсутствии заинтересованного лица, надлежащим образом уведомленного», а в заседании 02.04.03 «суд определил отложить рассмотрение ввиду неявки заинтересованного лица» на 28.04.03. Это не столько «интересно», сколь печально, ибо я до сих пор не пойму, почему в одном случае можно рассматривать дело в отсутствии ответчика (назову его так, а не так, как называет его суд – «заинтересованным лицом»), а в другом, совершенно аналогичном случае, – нельзя. Впрочем, по выше упомянутому закону это – нельзя. Тем не менее, я успел вручить судье Суховой свое Дополнение № 2 (приложение 113), а прилагавшиеся к нему письменные показания трех свидетелей судья у меня не приняла, сославшись, что они не заверены у нотариуса. На этом судебное заседание закончилось. И я вновь убедился, что судья Сухова просто затягивает дело, играет со мной в «кошки – мышки», ожидая, когда же мне надоест попусту ходить в суд. (Статья 6 Европейкой Конвенции).

Наперед зная, что 28.04.03 «заинтересованное лицо» вновь не явится в судебное заседание, я заранее заготовил судье Суховой заявление о заочном для меня рассмотрении дела по моей жалобе (приложение 114). «Заинтересованное лицо», естественно, не явилось, и я вручил заявление судье, на что она тут же вынесла определение: «о заочном рассмотрении не выносить, так как рассматривается жалоба, Синюков Б.П. не является заявителем». Судья Сухова при этом напрочь игнорировала мою ссылку, «что закон не запрещает подателю жалобы отсутствовать на процессе, а ответчику – запрещает». Поэтому следом суд принимает определение, зафиксированное в протоколе: «Обсуждается вопрос о возможности рассмотрения в отсутствии заинтересованных лиц и свидетелей:

- Заявитель: "считаю невозможным рассмотрение дела в отсутствии судебного пристава-исполнителя";

- Суд определил: "рассмотреть в отсутствие заинтересованных лиц и свидетелей".

Я вновь замечаю: в деле с первого заседания якобы 20.02.03.04 не появилось ни одного документа от ответчика («заинтересованного лица»), если не считать его расписки о получении по почте уведомления о заседании суда. В деле вообще нет ни единого письменного следа, исходящего от ответчика, словно это бог на небе. В деле, с самого его начала, имеются только документы, исходящие от меня и самого суда. Ничего не изменилось с того дня, как 19.03.03 суд фактически начался, и с того дня как я подал свою жалобу. И прошло уже с момента подачи моей жалобы 30.12.02 почти ровно 4 месяца. При всем при этом:

- первое судебное заседание якобы 20.02.03 судья Сухова определяет: отложить дело из-за отсутствия ответчика;

- второе, фактическое судебное заседание 19.03.03 судья Сухова определяет: "рассмотреть дело в отсутствии ответчика";

- третье судебное заседание 02.04.03 судья Сухова определяет: "откложить рассмотрение дела ввиду отсутствия ответчика";

- четвертое судебное заседание 28.04.03 судья Сухова определяет: "рассмотреть дело в отсутствии ответчика".

Я до сих пор не могу понять, в чем разница между этими чередующимися «отложить – рассмотреть»? И другого объяснения, кроме игры в «кошки – мышки» не могу себе представить. Дескать, наиграюсь, а потом – съем. (Статья 6 Европейской Конвенции).

Я до сих пор не могу понять, почему судья Сухова не закончила рассмотрение дела в первом же фактическом, а не «виртуальном» заседании, 19.03.03? Ведь в деле не прибавилось ни одного лоскутка бумажки, ни одного человека кроме меня не появилось на судебных заседаниях. Может быть, повлияло мое заявление рассматривать дело в мое отсутствие? Тогда бы судя Сухова сидела наедине с собой и играла бы в «отложить – рассмотреть» до скончания века? И это было бы неинтересно?

Как бы там ни было, но, наконец, 28.04.03 судья Сухова «удалилась на совещание», а, вернувшись, зачитала: «В удовлетворении жалобы Синюкова Б. П. на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя по ЮЗАО Москвы отказать». Судебный пристав-исполнитель так и не появился ни разу в зале суда. Я же, подав краткую кассационную жалобу, чтобы не упрашивать суд «продлить пропущенный процессуальный срок», стал ждать, когда же судья Сухова сдаст дело в канцелярию для моего с ним ознакомления.

В связи с этим я хочу обратить внимание Европейского Суда на следующее, прямо относящееся к «разумности срока». Ни с одним решением суда из всех шести дел, рассматриваемых Зюзинским судом, я не мог ознакомиться в срок, определенный для этого законом: по «старому» ГПК – 3 дня, по «новому» – 5 дней. Судьи Ахмидзянова, Пименова, Сухова ни под каким видом не хотят вкладываться в установленный законом срок для письменного оформления своих решений. Притом надо учесть, что по «старому» Кодексу 3 дня выдавалось судьям для «исключительных случаев по особо сложным делам», по «новому» же Кодексу просто «может быть отложено на срок не более чем 5 дней». Ни одного решения суда, ни от одного упомянутого судьи я не получил в эти установленные законом сроки. По первому делу судья Ахмидзянова представила свое решение спустя 13 дней после провозглашения (10 дней опоздания). По третьему делу по первому его рассмотрению судья Ахмидзянова представила свое решение спустя 12 дней после провозглашения (9 дней опоздания). По третьему делу по второму его рассмотрению судья Пименова представила свое определение спустя 18 дней (15 дней опоздания). По четвертому делу судья Ахмидзянова представила свое решение спустя 27 дней (24 дня опоздания). По пятому делу судья Сухова представила свое определение спустя 38 дней (35 дней опоздания). И, наконец, шестое, настоящее дело судья Сухова представила в канцелярию суда через 14 дней после провозглашения (9 дней опоздания).

Ознакомившись с делом, в котором не оказалось Дополнения № 2 (приложение 113), врученное судье Суховой в зале суда, я понял, что читать его надо внимательно. Ибо судья Сухова не только «играет» в «отложить – рассмотреть», но и выбрасывает из дела «лишние» бумаги, мешающие ей «провозгласить» то, что она себе наметила «провозгласить». Несмотря на вопиющие факты нарушения закона. (Грубейшее нарушение статьи 6 Европейской Конвенции).

Дело в том, что в Дополнении № 2 я, во-первых, восстановил действительное первое судебное заседание от 19.03.03, из чего следует, что юридически никакого заседания не было. Как не было заседания 20.02.03 фактически. Во-вторых, выразил обоснованные законом сомнения в справедливости и беспристрастности суда. В-третьих, четко и последовательно перечислил «столбиком» те факты нарушений судебным приставом-исполнителем закона, который он должен выполнять. Поэтому это Дополнение № 2 судье показалось «лишним» в деле. В-четвертых, судье Суховой понадобилось «откорректировать» протоколы судебных заседаний таким образом, чтобы в них не было упомянуто о вручении суду Дополнения № 2.

Поэтому, сопроводив по традиции, которая от меня не зависела, свои Замечания на протоколы от 15.05.03 (приложение 115) заявлением о восстановлении пропущенного процессуального срока, вручил их в канцелярию Зюзинского суда согласно статье 232 ГПК РФ.

Затем я начал писать полную кассационную жалобу, так как на краткую кассационную жалобу, упомянутую несколькими абзацами выше, получил определение судьи Суховой, что она оставлена без движения (приложение 116). В связи с этим высказываю недоумение оперативности судьи Суховой по поводу этого определении об оставлении жалобы без движения, когда никакой оперативности не требуется. Я бы предпочел, чтобы судья Сухова так же оперативно исполняла закон о предоставлении судебных постановлений в письменном виде в установленный законом срок, а не «опаздывала» бы с ними на 9 – 35 дней. Оставление краткой жалобы без движения – это одно и то же, что лечить мертвого. Ибо, если бы не опаздывали судьи с вынесением письменного судебного постановления, не было бы необходимости писать краткую жалобу, чтобы зарезервировать утрачивающееся течение процессуального срока для подачи кассационной жалобы из-за того, что судьи не пишут в законный срок свое постановление. И если судья находит время для оперативного определения об оставлении краткой жалобы без движения, то судья могла бы потратить это же время на то, чтобы мы вообще не писали кратких жалоб, резервируя срок, а писали бы сразу полную жалобу. Тем более что краткая жалоба состоит всего из нескольких строк, и нужна единственно для резервирования процессуального срока для подачи полной жалобы. Другими словами, определение об оставлении краткой жалобы без движения (этим же грешит судья Ахмидзянова) как раз и показывает, что судья нарушает закон о своевременном составлении мотивированного решения (определения) суда, вызывая этим своим опозданием краткую кассационную жалобу. С другой стороны, определение об оставлении краткой жалобы без движения позволяет судье сколь можно долго затягивать составление мотивированного постановления суда и терзать наши ожидающие души – тоже немаловажный фактор. Я уже не говорю о том, что это нарушение закона судом стало главным правилом судебной системы: законопослушные граждане не могут нарушать закон – последуют санкции, а суд позволяет себе походя нарушать закон. И это относится к статье 6 Европейской Конвенции.

16.05.03 я вручил канцелярии Зюзинского суда полную кассационную жалобу по этому шестому делу (приложение 117). Указав в этой жалобе все нарушения закона, допущенные судом первой инстанции при рассмотрении этого дела, я выразил свое недоверие Московскому городскому суду, основанное на опыте предыдущих пяти дел прохождения этой кассационной инстанции. Суд назначен на 24.06.03. С момента подачи мной первоначальной жалобы в суд первой инстанции прошло шесть месяцев.

24.06.03 заседание кассационной инстанции не состоялось, так как перед началом судебного заседания я спросил суд: «Имеются ли в деле мои замечания на протоколы судебных заседаний суда первой инстанции и дополнение № 1 к моей жалобе в суд первой инстанции?» Председательствующий судебной коллегии Мосгорсуда ответила: «Ваши замечания на протоколы отклонены определением суда первой инстанции, поэтому в деле их нет». Тогда я потребовал дать мне это определение для ознакомления, которое не только мне не было представлено судом первой инстанции, но даже и не было сообщено об его наличии. Тогда председательствующий, не начиная судебного заседания, сказала мне: «Мы направим Ваше дело вновь в суд первой инстанции с тем, чтобы Вы смогли там ознакомиться с определением суда и подать на него частную жалобу». Получается, что как суд первой, так и второй инстанции никогда не читали статью 232 ГПК РФ, согласно которой «замечания на протокол приобщаются к делу в любом случае», вне зависимости, утверждены они судом или отклонены его «мотивированным определением». Значит, и здесь нарушение статьи 6 Европейской Конвенции.

25.06.03 я направил письмо в Зюзинский суд о представлении мне указанного определения. 19.07.03, не получив никакого ответа на свое письмо от 25.06.03, я направил новое письмо, уже председателю суда с той же просьбой и уведомлением о вручении. Не дождавшись ответа и на этот раз, 28.07.03 я, больной, пошел в суд лично и получил в канцелярии указанное определение суда от 19.05.03 (приложение 124). Это тоже нарушение статьи 6 Европейской Конвенции.

01.08.03 я принес в канцелярию Зюзинского суда частную жалобу на указанное определение суда, с сопроводительным письмом о направлении ее в составе отложенной рассмотрением Мосгорсудом кассационной жалобы от 30.04.03 (приложение 125). Однако канцелярия Зюзинского суда не приняла эти документы, мотивируя тем, что мной пропущен процессуальный срок обжалования. И это несмотря на то, что в сопроводительном непринятом письме исчерпывающе доказано, что моей вины здесь нет, а есть вина Зюзинского суда. Этим меня вынудили написать заявление о продлении пропущенного срока (приложение 126), после чего частная жалоба была принята. Опять нарушение статьи 6 Европейской Конвенции.

04.09.03 состоялось заседание Мосгорсуда, продолжавшееся три минуты. Решение от 28.04.03 и определение от 19.05.03 судьи Суховой отменены и дело направлено на новое рассмотрение в другом составе суда первой инстанции (приложение 130). Этим самым мне отказано в просьбе к Мосгорсуду о рассмотрении дела по существу самим Мосгорсудом. Но, не это главное. Главное в том, что в деле появились фальсификации, что не может не относиться к статье 6 Европейской Конвенции.

Как я уже отметил, ответчик ни разу не явился в судебное заседание, ни в первую, ни в кассационную инстанции. При ознакомлении с делом я собственными глазами видел, что в деле перед его направлением в кассационную инстанцию не было ни одной бумажки, исходившей от ответчика. Тем не менее, Мосгорсуд в своем определении (приложение 130) пишет: Материалы исполнительного производства, обозревавшиеся судом, содержат все необходимые документы: постановление о возбуждении исполнительного производства, акт о выселении, постановление об окончании исполнительного производства». Значит, в период после вынесения окончательного решения судом первой инстанции, с которым я ознакомился перед отправкой его в Мосгорсуд, и поступлением дела в Мосгорсуд кто-то вставил в это законченное дело «материалы исполнительного производства», к которым Мосгорсуд выразил свое отношение в своем определении. Как эти «материалы» могли появиться в законченном и прошитом деле, если ответчик в зале суда не появлялся, и в деле нет конверта с почтовыми штемпелями? Значит, суд первой инстанции за моей спиной общается с другой стороной процесса? И не только общается, но и получает от второй стороны «материалы» и вставляет их в законченное дело перед самой отправкой дела в кассационную инстанцию. То есть, уже после того как я вручил суду свою кассационную жалобу для отправки ее в Мосгорсуд. И я об этом ничего не знаю. Зачем нужна эта фальсификация? И неужели ее нельзя отнести к статье 6 Европейской Конвенции?

Затем, что в этих «материалах» фигурируют «понятые», с именами, адресами и местом работы. Но понятых ведь не было, и это основной пункт моей жалобы. Кроме того, «понятые» – подчиненные работники ответчика – префектуры, и поэтому по закону они не могли являться понятыми. Другими словами, зависимые по службе от ответчика по моей жалобе «понятые» подписали подложный документ.

После возвращения дела из кассационной инстанции я обнаружил в нем, не подшитые к общей брошюре дела, отдельные листы с указанными «материалами исполнительного производства», и вынужден был отразить свое к ним отношение в специальном заявлении суду (приложение 142).

[Борис Синюков]

14.10.03 меня вызвала в Зюзинский суд судья Ахмидзянова на повторное рассмотрение дела. Ответчик не явился. Я подготовил обоснованное заявление об отводе состава суда (приложение 131), но вручить его не смог, так как судья сразу же начала уточнять у меня некоторые детали дела. Не объявив перед этим ни состава суда, ни права отвода, ни процессуальных прав, и не объявив прием ходатайств (статьи 164, 165, 166 ГПК РФ). Тогда я сам заявил ходатайство об отводе состава суда и попытался вручить письменное заявление об этом (приложение 131). В ответ на это судья сказала, что она уходит в отпуск, а дело мое передает на рассмотрение судье Пименовой и сразу же, одновременно являясь заместителем председателя Зюзинского суда, назначила мне явку в судебное заседание к судье Пименовой на 29.10.03. Заявление об отводе не приняла, и на этом судебное заседание закрыла, которое фактически и не начинала, если принять во внимание нарушение правил процесса.

В результате я до сих пор не могу понять, зачем меня вызывали в суд? Зачем судья Ахмидзянова принимала на себя рассмотрение этого дела и вызывала меня на судебное заседание повесткой, если уходит в отпуск? Почему меня надо было беспокоить и волновать вызовом на процесс, если судья наперед знала, что рассматривать дело не будет? И почему судья Пименова не вызвала меня сама на 29.10.03, если она согласовала с судьей Ахмидзяновой, что именно она будет повторно вести мой процесс? Кроме преднамеренного затягивания разумного срока судебного разбирательства согласно статье 6 Европейской Конвенции других причин во всем этом не вижу.

29.10.03 состоялось заседание суда под председательством судьи Пименовой. Ответчик, Служба судебных приставов, вновь не явился, однако судья Пименова, вопреки статье 246, пункт 2 ГПК РФ, начала судебное заседание. Тогда я заявил отвод судье в заранее приготовленном письменном виде (приложение 133). Отвод был отклонен (приложение 134), заседание суда продолжалось в нарушение упомянутой статьи 246. Мало того, судья Пименова, отлично зная упомянутую статью 246, спрашивает меня: «Согласен ли я на рассмотрение дела в отсутствие ответчика?» Ответив суду, что я категорически не согласен с заочным рассмотрением дела в отсутствие ответчика, я пояснил, что дело не может быть в принципе рассмотрено в его отсутствие, ибо только ответчик может либо лично доказательно оспорить, что он не нарушал закон в отношении моей семьи, либо согласиться с предметом жалобы. И, если уж суд начал рассматривать это дело в отсутствие ответчика, то он должен принять мою сторону, так как ответчик в течение года не захотел ни разу принять участие в судебном оправдании своих действий. На этом судебное заседание было закрыто и перенесено на 11.11.03. Снова бессмысленная проволочка. И вновь должна действовать статья 6 Европейской Конвенции.

11.11.03 представитель ответчика снова не явился. Тогда я заявил, что в виду нежелания ответчика защищаться в суде я настаиваю на рассмотрении дела без его присутствия. Ибо своей годовой неявкой он демонстрирует, что не прав в рассматриваемом деле. Однако судья вновь отложила рассмотрение дела на 28.11.03.

28.11.03 ответчик вновь не явился и заседание суда вновь отложено на 16.12.03.

16.12.03 ответчик вновь не явился и заседание суда вновь отложено на 26.12.03.

26.12.03 ответчик вновь не явился и заседание суда вновь отложено на 28.01.04.

Напоминаю, жалоба в суд мной подана 30.12.02.

В связи с этим я вновь хочу обратить внимание Европейского Суда на первое судебное дело по моей жалобе на нарушение прав, защищенных Конвенцией. Там ведь я тоже бесполезно ходил в суд почти в течение года. Сначала мне быстро отказали в рассмотрении жалобы. Я подал частную жалобу. Дело возвратили на новое рассмотрение, и оно тянулось из-за неявки ответчика почти год. Потом ответчик явился и мне быстренько, за 30 минут отказали. И тут уж кассационная инстанция согласилась с решением суда первой инстанции.

И с данным, шестым делом «процедура» повторяется по тому же сценарию. Судья Сухова провела заседание суда 6 раз (10.01.03, 03.02.03, 20.02.03, 19.03.03, 02.04.03, 28.04.03). Ни разу ответчик не явился, не оспорил заявленные мной нарушения закона. Причем никто кроме ответчика оспорить их не мог. Тем не ме*нее, судья Сухова отказала мне в удовлетворении жалобы на нарушение закона судебным приставом-испол*нителем. Мосгорсуд в качестве кассационной инстанции дважды (24.06.03, 04.09.03) рассматривает мою жалобу по этому вопросу. Ответчик и в Мосгорсуд ни разу не явился, не стал оспаривать мое заявление. Тем не менее, Мосгорсуд не решил совершенно очевидный вопрос по существу, а запустил его на второй круг «рассмотрения» в тот же Зюзинский суд. И вновь то судья Ахмидзянова, то судья Пименова делают вид, что рассматривают дело (14.10.03, 29.10.03, 11.11.03, 28.11.03, 16.12.03, 26.12.03) – вновь 6 раз, и уже перенеся заседание 7-ой раз на 28.01.04. При этом вновь 6 раз подряд ответчик не является, чтобы защититься, он просто не может защититься, так как явно и несомненно нарушил закон (см. также приложение 142). И двум инстанциям судов это тоже очевидно. И именно поэтому при 14-ти «рассмотрениях» в двух инстанциях судов дело нисколько не продвинулось в решении, осталось на точке подачи мной заявления.

Так надо ли мне бесконечно испытывать на себе это «правосудие»? Тем более что я перехожу к высшим властям страны.

Президент РФ – Верховный Суд РФ – Московский суд. Я 17 раз обращался к Президенту России о противозаконном моем переселении, в том числе с заявлениями о пытках (приложения 52, 69), циркулярным письмом «О беззаконии» (направлено также в 6 других адресов) (приложение 118). Президент переслал эти мои жалобы в правительство Москвы, а оттуда они попали к префекту ЮЗАО Москвы. В результате префект ЮЗАО Москвы «ответил» мне на эти заявления так, что мне вновь пришлось написать по всем адресам заявление «О лжи префекта ЮЗАО Москвы».

Президент РФ, получив мое заявление «О лжи префекта» 30.01.03 (см. штемпель), перенаправил его в Верховный Суд РФ 05.02.03 (см. штемпель). Верховный Суд РФ тут же переправил мое заявление в Московский городской суд. Московский городской суд раздумывал над моим заявлением более 3 месяцев и, наконец, выслал по моему домашнему адресу свое определение с сопроводительным письмом, возвратив мне и само послание Президента суду, со всеми его штемпелями (приложение 118). Этот совокупный факт требует как правового, так и морально-этического анализа.

Во-первых, я на этот раз не обращался в Московский суд с «надзорной жалобой» под названием «О лжи префекта ЮЗАО Москвы», по каковой получил Определение Мосгорсуда (судьи Синицына). Во-вторых, это Президент России обратился в Верховный Суд России с моим заявлением «О лжи префекта…». В-третьих, это Верховный Суд России обратился с моим заявлением «О лжи префекта…» в Мосгорсуд.

Поэтому Мосгорсуд по логике развития событий обязан отправить свое определение по заявлению «О лжи префекта…» его подателю, то есть Верховному Суду России. И я очень хотел бы видеть лица Судей Верховного Суда России при получении ими определения Мосгорсуда, что они не умеют правильно оформлять «надзорные жалобы».

Верховный Суд России по той же самой логике событий обязан направить определение Мосгорсуда подателю заявления «О лжи префекта», то есть Президенту России. Дескать, господин Президент, Вы не умеете писать «надзорные жалобы». И указать Президенту статьи Гражданского процессуального кодекса, которые Президент нарушил при направлении моего заявления согласно определению Мосгорсуда.

Именно Президент, юрист по образованию, получив определение Мосгорсуда от Верховного Суда, должен исправить свои «ошибки» и направить вновь мое заявление «О лжи префекта» по всем правилам, которые от него требует Мосгорсуд.

Впрочем, Верховный Суд России при получении определения Мосгорсуда, мог бы либо рассмотреть мое заявление как заявление Президента по существу, либо направить его вновь в Мосгорсуд с соответствующим случаю своим определением.

В любом случае, согласно даже нормам элементарной вежливости Мосгорсуд не вправе навязывать свои строгие «определения» тому, кто именно за этим к нему не обращался, то есть мне. Мало того, здесь – сплошная безответственность государственных служащих высокого ранга. И неуважение друг к другу. Президент, направив мое письмо в Верховный Суд, успокоился, не решив дела, а только имитируя свои обязанности. Ведь я обращался к нему 17 раз. Судьи Верховного Суда, направив мое письмо в Мосгорсуд, успокоились, не решив дела, а только имитируя свои обязанности. Ведь, не считая отправку Президентом моего письма, я сам обращался к Верховному Суду несколько раз. Мосгорсуд же, прекрасно зная, что все вышестоящие государственные служащие имитируют свои обязанности, позволяет себе постановлять определение в отношении того, кто к нему не обращался, то есть ненадлежащего истца. И не Президент, ни Верховный Суд не проверили действенность своего обращения, подтвердив тем самым мой тезис о безответственности и тотальном неуважении. Все эти факты относятся к статьям 6, 13, 17 Европейской Конвенции.

Конституционный Суд РФ. В формуляре жалобы и трех дополнениях к нему я сообщил подробности моей попытки оспорить конституционность закона Москвы от 09.09.98 № «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения». В конце раздела «Факты» Дополнения №3 к своей жалобе в Европейский Суд я указал на явную подделку Зюзинским судом его объявленного устно решения после его объявления. Это было сделано для того, чтобы дать возможность Конституционному Суду РФ, в ущерб Зюзинскому суду (вплоть до уголовной ответственности), отказать мне в приеме моей жалобы к рассмотрению Конституционным Судом (приложения 101 и 102). Так как я требовал от Конституционного Суда не только решения его Секретариата об отказе рассматривать мою жалобу, но и решения самого Суда.

26.06.03 постановлено Определение Конституционного Суда РФ об отказе в принятии моей жалобы к рассмотрению (приложение 123). Над этим Определением Конституционного Суда можно было бы посмеяться как над курьезом, если бы оно не было таким грустным для престижа Суда и усугубления моих страданий.

Конституционный Суд РФ в своем определении пишет, что я «не представил доказательств того, что статьи 5-7, 12-14, 20-21 закона Москвы применялись или подлежали применению в моем деле». Во-первых, я представил доказательства в том, что указанные статьи применялись в моем деле (приложения 39, 43, 44, 53, 63, 99, 100, 102). Кроме того, применены статьи 1-4 закона Москвы, которые Конституционный Суд в своем Определении не упоминает, но которые я также обжаловал, что видно из начала преамбулы Определения Конституционного Суда. Во-вторых, я указал, что без применения этого закона Москвы к моей семье вообще невозможно предъявление иска в суд первой инстанции о насильственном выселении из нашей собственности, то есть закон Москвы «подлежал применению» в моем деле в любом случае. В-третьих, мне вообще по сути дела не нужно было представлять никаких доказательств «применения и подлежания применению» закона Москвы, так как этот закон априори «затрагивает мои конституционные права и свободы» (статья 97, пункт 1 Федерального Конституционного закона от 21.07.94 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации). Поэтому Конституционный Суд необоснованно утверждает, что он «руководствовался статьей 97», он ею не руководствовался, но обязан был руководствоваться.

Конституционный Суд пишет в своем определении: «примененные же в деле заявителя положения названного закона, принятые в развитие статьи 35 (часть 3) Конституции РФ, предусматривают, в частности, что собственникам, освобождающим жилые помещения, представляется предварительное и равноценное возмещение. Равноценное возмещение (компенсация) собственнику в случае, если жилое помещение является единственным местом его жительства, представляется по соглашению сторон в виде другого благоустроенного жилого помещения либо в денежном выражении».

Во-первых, сам Конституционный Суд утверждает, что закон ко мне был все-таки применен в виде «примененных в деле заявителя положений названного закона», и тем самым опровергает свое постановление, что я не представил Ему «доказательств применения закона Москвы». И поэтому не может ссылаться на то, что он «руководствовался статьей 97, пункт 2. Он не руководствовался этой статьей в полном ее объеме (пункты 1 и 2), хотя обязан был руководствоваться ею.

Во-вторых, свое собственное утверждение, что упомянутые положения названного закона приняты «в развитие статьи 35 (часть 3) Конституции РФ», Конституционный Суд сам же и опровергает в продолжении своей фразы. Ибо Он в нарушение Конституции РФ ставит собственнику условие «если жилое помещение является единственным местом его жительства». Это явное нарушение статьи 34, часть 1 («свободное использование имущества»), так как это положение «не подлежит ограничению» согласно статье 56, часть 3 даже «в условиях чрезвычайного положения». В результате у Конституционного Суда получается, как и в законе Москвы, что, если собственность не единственное место проживания собственника, то собственность эту можно не уважать согласно статье 34, часть 1 Конституции РФ и статье 1 Дополнительного протокола к Конвенции. Но именно о неконституционном «развитии статьи 35 (часть 3)» законом Москвы я и ставлю вопрос перед Конституционным судом. Таким образом, Конституционный Суд РФ, хотя и отклонил рассмотрение моей жалобы, но все-таки постановил, что закон Москвы якобы соответствует Конституции, чем явно и прямо Сам нарушил Ее.

В третьих, Конституционный Суд следом за законом Москвы утвердительно пишет «о собственниках, освобождающих жилые помещения» как будто сам собственник горит непреодолимым желанием «освободить» свою собственность от себя, как нечто данное и заранее известное. Как будто Конституционный Суд не знает статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции и статьи 34, пункт 1 Конституции РФ о «свободе использования своей собственности», перед которой даже статья 35, часть 3 может быть поставлена под сомнение при опоре на статью 56, часть 3 Конституции РФ. Как будто Он не знает, что по закону Москвы (статья 1) от меня можно «освободить мою собственность» и «изъять у меня земельный участок», на котором моя собственность стоит, не по моей собственной воле, а «по постановлению правительства Москвы».

Но ведь я все это написал в своей жалобе в Конституционный Суд и повторил это заявление в формуляре жалобы в Европейский Суд. И не только это, но и сделал полный, исчерпывающий анализ нарушений Конституции РФ обжалуемым законом Москвы.

Все это я сообщаю Европейскому Суду для того, чтобы Европейскому Суду было ясно, насколько суды России снизу доверху не обеспечивают «право на справедливое судебное разбирательство независимым и беспристрастным судом» (статья 6 Конвенции). Насколько Россия формально относится к своему «обязательству соблюдать права человека» (статья 1 Конвенции), как легкомысленно относится Россия к своей подписи под Конвенцией.

Именно поэтому я обращаюсь к Европейскому Суду с просьбой признать упомянутый закон Москвы несоответствующим требованиям Конвенции, в первую очередь статье 1 Дополнительного протокола к Конвенции. А также статьям 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

Статья 1 Дополнительного протокола к Конвенции нарушена законом Москвы потому, что статьей 1 закона Москвы предусматривается «освобождение» собственности от собственника не по доброй его воле, а по постановлению правительства Москвы. Уточняю, не правительства России, а именно правительства Москвы, каковое не является субъектом подписания Конвенции и обязано подчиняться Конституции РФ. А Конституция, в свою очередь, не наделяет правительство Москвы полномочиями правительства России.

Пункт 1 статьи 4 Конвенции нарушен законом Москвы потому, что этот закон (статья 1) позволяет «освобождать» от собственников их собственность, «изымать» землю под их собственностью не по их доброй воле, а по постановлению правительства Москвы и тем самым держать собственников в подневольном правительству Москвы состоянии.

Пункт 1 статьи 8 Конвенции нарушен законом Москвы потому, что позволяет своей статьей 1 (часть 2-я, абзац 3-й) принимать постановление правительству Москвы о сносе не принадлежащей Москве частной жилой собственности и тем самым не уважать жилище этого частного собственника, его личную и семейную жизнь.

Статья 14 Конвенции нарушена законом Москвы потому, что дискриминирует по сравнению с самим правительством Москвы (статья 1) всех остальных частных собственников жилья. Ибо, взяв указанной статьей себе право принимать решение о сносе моей совместной с правительством Москвы собственности (кондоминиум), закон Москвы не предусматривает снос мной совместной с правительством Москвы собственности (тот же самый кондоминиум).

Статья 17 Конвенции нарушена законом Москвы потому, что статья 1 указанного закона позволяет правительству Москвы упразднить или ограничить права и свободы, признанные в Конвенции, а также упразднить или ограничить права и свободы, признанные в Конституции РФ. Кроме того, позволяет присвоить не принадлежащие правительству Москвы прерогативы и права правительства России.

Пункт 1 статьи 2 протокола 4 к Конвенции нарушен законом Москвы потому, что статьями 1, 2, 4 этого закона позволяется правительству Москвы лишить любого собственника жилья права на свободу передвижения и выбора местожительства. Например, насильственное переселение в «районы массовой застройки», для плебса, так сказать, что и произошло с моей семьей.

Незаконное «облагораживание» мэрией Москвы работников правоохранительной системы, в том числе и за мой счет налогоплательщика. Мэрия Москвы и ее структура (префектура), вооруженные своим антиконституционным и антиконвенционным законом, – главные виновники всех страданий моей семьи (приложение 53 и Дополнение № 3 к Жалобе в части статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции). Мэрии и мэру Москвы нужны послушные суды и прокуратура. И именно мэрия и мэр лично сделали следующие «подарки» судам, в том числе Верховному Суду России, и прокуратуре, каковые вполне можно квалифицировать как коррупцию, взятки:

- постановление правительства Москвы от 24.05.94 № 438 «О мерах по укреплению материально-технической базы межмуниципальных народных судов административных округов г. Москвы»;

- распоряжение мэра от 25.03.98 № 282-РМ «О материально-технической поддержке межмуниципальных (районных) судов и Мосгорсуда …», согласно которому московские суды всех уровней получили из бюджета Москвы 42,4 млн. руб., в том числе – на социальную поддержку судей и работников судов 11,7 млн. руб.;

- распоряжение мэра от 23.08.99 № 912-РМ «О материально-технической поддержке межмуниципальных (районных) судов …», согласно которому на доплаты судьям выделено в 1999 г. 6,25 млн. руб. из бюджета Москвы;

- из распоряжения мэра от 09.08.99 № 858-РМ: «Принимая во внимание дефицит средств, выделяемых Верховному Суду РФ из федерального бюджета …». Согласно этому Верховный Суд получил дотации на жилищное строительство нескольких домов по Бакунинской улице «для судей и сотрудников»;

- из приложения 14 к постановлению правительства Москвы от 09.04.02: «Для обеспечения судей, прокурорских работников в 2002 году выделить по цене себестоимости прокуратуре Москвы 1037 кв. м площади квартир, Московскому городскому суду 701 кв. м площади квартир, Московскому арбитражному суду 347 кв. м квартир с правом выкупа этих квартир»;

- из приложения 5 к постановлению правительства Москвы от 27.02.01 № 184- ПП: «Прокуратуре Москвы – 1000 кв. м квартир, Мосгорсуду – 300 кв. м. квартир, Московскому арбитражному суду – 500 кв. м квартир с правом их выкупа»;

- Из приложения 10 к постановлению правительства Москвы от 16.05.00 № 360: «Верховному Суду РФ – 60 кв. м квартир (всего по распоряжению мэра от 28.09.99 – 350 кв. м) по себестоимости, прокуратуре Москвы 80 кв. м квартир (всего по распоряжению мэра от 12.02.96 – 970 кв. м), Мосгорсуду 290 кв. м квартир»;

- из распоряжения мэра от 18.09.2000 № 993-РМ: при выкупе квартир госслужащим в зависимости от стажа их работы скидки составляют до 70 процентов от себестоимости этих квартир.

Я не буду анализировать правомерность распоряжения мэром Москвы огромными суммами налогоплательщиков, в том числе и моими деньгами. Я не буду анализировать моральный облик судей, принимающих эти «подарки», фактически – взятки. Я только заявляю, что весь тот ужас и бесправие, которое я претерпел, контактируя с судами и прокуратурой, по моему глубокому убеждению, являются следствием этих «подарков» рукой чиновников из моих, в том числе, денег. И это явный факт, относящийся к статье 6 Европейской Конвенции.

Соотношение с практикой Европейского Суда. Основываясь на описанных пятом и шестом судебных делах и опираясь на предыдущие четыре судебных дела, я обращаюсь вновь за дополнительной защитой к Конвенции, в части Ее статье 6. Мне известно, что Европейским Судом разработан ряд критериев, которым Он руководствуется, решая вопрос об исчерпании внутренних правовых средств. Я это потому пишу, что нет уже больше сил ждать «окончательного внутреннего решения» по шестому делу. Пятое дело, которое даже не стало фактическим судебным делом, вошло «в ступор» или «вечный шах». С шестым делом, я думаю, произойдет то же самое, первая инстанция вновь впадает в тот же самый ступор, по второму кругу, рассматривая мою жалобу без явки ответчика. Ведь и предыдущий мой иск (первое судебное дело) ждала точно такая же судьба, пока, наигравшись вдоволь «в пинг-понг», мне не отказали в удовлетворении жалобы, прямым текстом апеллирующей к Конвенции. Притом, с упоминанием перипетий с моими жалобами Президенту и в Конституционный Суд, четко вырисовывается общая картина отношения российского гражданина с правосудием его страны.

Поэтому обращаюсь к упомянутым критериям Европейского Суда. (В.А. Туманов. «Европейский Суд по правам человека». Изд-во «Норма», Москва, 2001).

«Правило об исчерпании внутренних средств защиты следует применять в контексте всей правовой системы защиты прав человека, установленной государством-учредителем, с определенной гибкостью и без лишнего формализма».

Я считаю, что шесть судебных процессов, бесчисленные обращения в прокуратуру, к Президенту и в Конституционный Суд дают представление о «системе защиты прав человека» в России, особенно об «излишнем формализме».

«Средства правовой защиты должны быть достаточно надежными и эффективными не только в теории, но и на практике. Заявитель не обязан прибегать к средствам, которые неадекватны, неэффективны или не гарантируют рассмотрение жалобы и в этом смысле не имеют перспективы на успех».

В «теории», я имею в виду российское законодательство, «средства правовой защиты» прекрасны. Я в своих исках и, защищаясь от исков публичных властей, обращался к этим «средствам в теории», в которых мои права защищены самым радикальным образом. На практике же ни один из судов, с которыми я имел дело, от низшего до высшего суда, эти прекрасные законы не интересуют, суды действуют совершенно произвольно, нарушая на каждом шагу самые элементарные требования закона. В связи с этим я задаю себе вопрос: обязан ли я, безуспешно прибегнув шесть раз подряд по одному и тому же делу к российским «средствам в теории» и получив отпор «на практике», считать эти средства «адекватными»? Или можно дожидаться «перспективы на успех» бесконечно?

«Необходимо учитывать не только само наличие правовых средств в правовой системе конкретного государства-участника, но и общий правовой и политический контекст, в котором они должны действовать, равно как и положение, в котором находятся заявители. Правило исчерпания всех внутренних средств правовой защиты неприменимо, если совершенно очевидно, что существует административная практика постоянных нарушений, несовместимая с положениями Конвенции, и государство проявляет терпимость в отношении подобных нарушений, в результате чего разбирательства в национальных судах бесполезны».

Это очень сильный критерий. Рассмотрю его в применении к моим судебным делам. О самом наличии отличных «правовых средств в теории» я уже сказал, они имеются в России. Но вот каков «общий правовой и политический контекст, в котором они должны действовать»? В каком положении нахожусь я «в качестве заявителя»? Во-первых, существует совершенно четкая «административная практика», когда все мои жалобы вышестоящие административные (публичные), прокурорские и судебные власти направляют «для рассмотрения» нижестоящим этим же властям, притом именно тем, на кого я жалуюсь. Разве это совместимо с Конвенцией? Разве не виден ужас этого «общего правового и политического контекста»?

Во-вторых, существует совершенно неизменная «административная практика» в судах общей юрисдикции, которые я прошел, попросту не замечать фактов, по пунктам изложенных как в жалобах, так и в ответах на иски властей. Вообще никак на них не реагировать, делать вид, что их попросту нет, и никак не отражать в судебных постановлениях свое отношение к ним. И даже Конституционный Суд страны имеет такую «административную практику». Разве это совместимо с «практикой Европейского Суда», которую я цитирую?

И уж если я обратился почти бессчетное число раз, как в Конституционный и Верховный Суд, так и к Президенту, то почему я не могу утверждать, что «государство проявляет терпимость» и «что разбирательства в национальных судах бесполезны»?

«Бремя доказывания в Европейском Суде реального функционирования, доступности и эффективности правового средства в период, когда у лица возникли основания озаботиться защитой своего права на национальном уровне, лежит на государстве-ответчике. Однако затем бремя доказывания переходит на заявителя: он должен доказать, что те средства, о которых говорило правительство, были им использованы или они в силу определенных обстоятельств данного конкретного дела были неадекватными и неэффективными, и обращение к ним не имело перспективы на успех».

Опережая события, я заявляю по этому поводу следующее.

Во-первых, Российское государство не найдет ни единого правового средства в России, включая омбудсмена и председателя комиссии по правам человека при Президенте РФ, к которому бы я не обратился. Во-вторых, я уже доказал на примере шести судебных процессов, что российские средства судебной правовой защиты снизу доверху не являются ни адекватными, ни эффективными средствами. В-третьих, может ли так случиться, что пять судебных процессов в трех инстанциях подряд были неадекватными и неэффективными, а потом вдруг эти же самые инстанции в одном оставшемся судебном процессе станут адекватными и эффективными? Когда доподлинно известно из настоящего Дополнения к Жалобе, что никакой «революции» между ними не было. Конечно, «живая» статистика – великое дело, безошибочное, если знаешь четыре правила арифметики. Вопрос в том, надобно ли даже сегодня статистически подтверждать снова и снова, что в Гренландии зимой выпадает снег? Или день непременно сменяется ночью?

Из 2005-го. Постановка вопроса мной – верная, я так считаю до сих пор. Вызвана она тем, что пять судебных дел из шести закончены в окончательном внутреннем решении, а шестое дело все еще плавает от берега к берегу. Вот я и спрашиваю Европейский Суд, обязан ли я на фоне уже пяти окончательно рассмотренных дел, ждать окончательного решения по шестому делу? На мой взгляд, не обязан, так как все шесть судебных дел взаимосвязаны, взаимообусловлены и представляют фактически одно дело. В результате я написал предыдущие фразы, если вдруг Европейский Суд начнет рассматривать мое дело по существу до получения окончательного решения по шестому делу. И не жалею об этих фразах, хотя Европейский Суд и дал мне возможность дождаться окончательного решения по шестому делу. Не забуду посмеяться над тем, что давным-давно закончившееся четвертое дело (о моем окончательном выселении) вдруг всплыло вновь, так как «подаренную» моей жене собственность государство не захотело регистрировать. Но об этом – позже. А пока продолжаю цитировать дополнение № .

Но у меня есть и безупречная статистика по «разумности срока» разбирательства судами моих дел. Позволю здесь процитировать самого себя из заявлений об отводе судей (приложения 131 и 133): «Зюзинский суд прямо и открыто нарушает разумный срок судебного разбирательства, притом тогда, когда иски подаю я. Притом так сильно, что строго регламентированные процессуальные сроки рассмотрения нарушаются не на дни, а во многие разы. Когда же иски подают публичные власти против меня, судебный процесс завершается почти мгновенно.

Например, моя жалоба о защите прав человека, гарантированных Европейской Конвенцией (первое дело по примененному мной порядку) рассматривалась двумя составами суда 240 дней вместо 10 дней по закону. Первый же иск публичных властей ко мне о конфискации моего имущества, хотя он и назывался «о выселении» (второе дело), рассмотрен судом за 7 дней вместо 30 дней по закону.

Например, мой иск к публичным властям о компенсации материального и морального вреда (пятое дело) почти год (подан 26.11.02) Зюзинским судом отклонялся и отклонен даже без рассмотрения по существу. Процессуальный срок превышен в 11 раз. А вот иск властей о моем «выселении» (третье дело) суд рассмотрел за 7 дней при процессуальном сроке 30 дней.

Например, моя жалоба по настоящему делу (шестое дело) о неправомерных действиях судебного пристава-исполнителя, поданная 30.12.02, все еще далека от разрешения судом, как и в день подачи, несмотря на то, что процессуальный срок ее рассмотрения судом превышен уже в 10 раз. В то же самое время иск публичных властей ко мне «о выселении» (четвертое дело) рассмотрен за 8 дней при процессуальном сроке в 30 дней.

О какой же «разумности» срока судебного разбирательства может идти речь? В отношении меня законный срок «неразумен» в 10 раз, а в отношении публичных властей, против меня, срок «разумнее» в 3-4 раза по отношению к закону. Так «разумен», что я по отношению к публичными властями, как минимум, в 30 раз более дискриминирован.

К «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений

Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов»

15. Изложенные ниже нарушения Конвенции не отменяют нарушения, заявленные в Формуляре жалобы и трех дополнениях к ней, представленные ранее, а являются дополнительными нарушениями Конвенции, вытекающими из пятого и шестого судебных дел.

Статья 2 Конвенции декларирует, что «никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления». Никакого преступления я не совершал. Поэтому моя жизнь должна охраняться законом России. Законом-то она охраняется, только никто закон в отношении меня, начиная с Гаранта Конституции, не выполняет. На мою и моей семьи жизнь 04.012.02 покусилась публичная власть Москвы, отключив мне отопление в квартире при минус 17 градусов наружной температуры. Мало того власть выломала двери в подъезде дома, чтобы наружный холод поступал непосредственно к моим дверям. При этом в доме не было уже ни холодной, ни горячей воды, ни электроэнергии, ни газа. То есть нам преднамеренно создали опасные для жизни условия, грозящие нам смертью, в которых мы прожили до 11.12.02.

Я потому это нарушение Конвенции не обжаловал в Европейский Суд ранее, в Формуляре заявления и трех предыдущих Дополнениях к нему, что надеялся: национальный суд даст соответствующую оценку прямому покушению властей на нашу жизнь. Но, как изложено в документах по третьему, четвертому и, особенно, пятому судебному делу, суд по третьему и четвертому делам не обратил внимания на предъявленные мной факты, а по пятому делу даже не стал принимать мой иск к рассмотрению. Кроме того, обстоятельства проволочек суда по первому, пятому и шестому судебным делам (мои иски) в сравнении со вторым, третьим и четвертым судебным делам (иски властей ко мне) отчетливо показывают, что обращаться в национальные суды – бесполезно. А в прокуратуру и лично к Президенту РФ – еще бесполезнее. Именно поэтому я именно сейчас апеллирую к Европейскому Суду по нарушению данной статьи Конвенции Россией.

Сложилась «средневековая» ситуация. Я живу в своей собственности, регулярно плачу деньги властям за коммунальные услуги, а власти среди морозной русской зимы выворачивают мои двери, предварительно отключив оплаченное мной отопление. И тем самым обрекают меня и мою семью на смерть. Или можно жить при минус 17 градусах зимой фактически на улице в течении недели и остаться живым? Или, если мы не замерзли насмерть, то и покушения нет?

Именно поэтому я, безрезультатно использовав все средства правовой защиты внутри России, обращаюсь к статье 2 Европейской Конвенции. И считаю себя жертвой согласно статье 34 Конвенции.

[Борис Синюков]

Я долго размышлял, прежде чем обратиться к защите своего права и права моей семьи этой статьей Конвенции. Я надеялся, что суд по пятому делу исследует пытки, творимые над моей семьей публичными властями, и даст им оценку как покушение на жизнь моей семьи. Но, этого не происходит. Напротив, исковое заявление, поданное мной в Зюзинский суд Москвы 26.11.02, отклонено без рассмотрения 29.10.03. То есть, сам суд, как первой, так и кассационной инстанции, препятствуют осуществлению правосудия. А все инстанции прокуратуры, зная обо всем этом, целенаправленно не придают никакого значения покушению на нашу жизнь.

Между тем, что означает выломать входную дверь в моей собственности (доме и квартире) и отключить в ней отопление зимой в 17-градусный мороз? В то время, когда мы в ней находимся, и нам некуда деться. Именно это сделала публичная власть, а прокуратура и суд не нашли в этом криминала. Неужели они не могли предположить, что мы можем замерзнуть насмерть прямо во сне, живя в таких условиях с 04.12 по 11.12.02? Ведь это прямое покушение на нашу жизнь. Или хотя бы преднамеренное оставление нас в опасных условиях, угрожающих нашей жизни и здоровью (ст.117 Истязание, ст. 125 Оставление в опасности). Причем, при преднамеренном создании нам этих опасных условий. Выходит, что Россия иезуитски «гарантирует» нам право на жизнь законом, беззаконно покушаясь на нее. И президент, и прокуратура, и суд, к которым мы обратились, просто игнорируют наши обращения. И если бы это был единичный случай.

Нас переселяют силой в недостроенный дом, где так же холодно, как на улице, и начинают дом достраивать (см. ниже «Моральный ущерб»), а мы глотаем пыль и мерзнем как прежде, находясь посреди стройки в опасных условиях. Это второе покушение на жизнь и здоровье. Но и это еще не все.

Нам отказано в медицинской помощи. Мы с женой – пенсионеры, больные люди, переживающие весь этот ужас, не можем обратиться за медицинской помощью. Наш дом снесли, и районная поликлиника по бывшему месту жительства нас больше не принимает. Но и по новому месту жительства не принимает, так как мы не зарегистрированы здесь. Для регистрации нужно либо право собственности на новую квартиру, либо ордер на ее наем от властей. Но, нас переселили как каких-нибудь животных, не выдав никакого документа. И милиция нас не регистрирует, а без регистрации поликлиника не принимает. Отказ в медицинской помощи – это тоже покушение на жизнь. Уже третье покушение. В таких условиях мы живем ровно год, и властям нет до нас дела.

Хотя нет, единственное «дело» у властей к нам есть, чтобы мы платили деньги публичным властям за наше «содержание в тюрьме», вернее на «принудительном поселении». Мало того, нам даже предложили «добровольно застраховать» свое место в ссылке (приложение 141).

Статья 3 Конвенции.По пятому судебному делу я обратился в национальный суд с иском к публичным властям, упоминая, что нахожусь под защитой Конвенции, в частности, о пытках, которые творят над моей семьей публичные власти, отключая жизнеобеспечение моей квартиры, которое я регулярно оплачиваю. В своем исковом заявлении я доказал суду, что то, что творили власти над моей семьей, полностью соответствует квалификации понятия пытки Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций, документы которой Конвенция «принимает во внимание», а Конституция России считает Конвенцию «частью правовой системы России». Национальный суд России отказал мне в удовлетворении иска, даже не рассматривая факты пыток, которые подтверждены свидетелями. Я считаю, что статья 3 Конвенции нарушена в отношении меня и моей семьи. Я не считаю, что пытки могут применяться только в тюрьме. Они явно и прямо применялись к моей семье, формально в тюрьме не находящейся, но фактически – на принудительном поселении, что является разновидностью лишения свободы. И даже в настоящее время моя семья находится под пыткой. Так как власти фактически 7 месяцев строили квартиру, в которую, недостроенную насильственно вселили меня (приложения 119, 120). Так как я не имею возможности ни свободно участвовать в изъявлении своей воли на выборах, ни пользоваться врачебной помощью, ни пользоваться созданным мной уютом и удобствами, который имел в прежней собственной квартире, которую публичная власть беззаконно стерла с лица земли (приложение 140).

Статья 4 Конвенции. Суд (четвертое судебное дело) и судебный пристав-исполнитель (шестое судебное дело) переселяет мою семью с грубым нарушением закона, в том числе закона «Об исполнительном производстве», вселяет меня в квартиру, на которую не выдает никакого права, ни собственности, ни права найма. Моя семья волей суда и судебного пристава-исполнителя оказывается в квартире № 121 по ул. Бартеневская, 13, Москва, без права проживания в ней, и я оказываюсь в подневольном состоянии с 11.12.02 по настоящий день. Моя жалоба в национальный суд на эти действия судебного пристава-исполнителя (шестое судебное дело) вот уже более года фактически не рассматривается, то есть национальный суд подтверждает мое подневольное состояние, запрещенное пунктом 1 статьи 4 Конвенции. Считаю, что мои и моей семьи права, защищенные статьей 4 Конвенции, нарушены и это нарушение продолжается по настоящий день.

Статья 8 Конвенции. Пытками, насильственным переселением, которыми публичные власти выживали меня из моей собственной квартиры по четвертому и пятому судебному делу, нарушено требование Конвенции об «уважении личной и семейной жизни, жилища». Обращение к национальной судебной системе результатов не дало. Судебный пристав-исполнитель по шестому судебному делу, нарушая закон, специально написанный для него, также не уважал мое жилище, личную и семейную жизнь. Мало того, подневольно вселив мою семью в другое жилье, и не дав никакого на него права, вторично нарушил мое право на уважение жилища, личной и семейной жизни. С 11.12.02 по настоящий день я не имею никакого права на уважение моего жилища, личной и семейной жизни, так как, не имея никакого права на это жилье, я ежечасно могу оказаться просто на улице. Ведь никто в мире не обязан больше уважать мое нынешнее жилище, на которое у меня нет никаких прав. «Право» же, «дарованное» мне судом (четвертое судебное дело) – незаконно и не может осуществиться по закону (материалы по четвертому судебному делу). Замечу, что если бы судебный пристав-исполнитель соблюдал закон, специально для него написанный, то такого положения бы не случилось. (См. документы по четвертому и шестому судебному делу).

Статья 14 Конвенции. Отключая в единственном нашем доме № 16 по ул. Грина воду, электроэнергию и отопление, в то время, когда во всех других домах вокруг все это функционировало (пятое судебное дело), публичные власти дискриминировали нас по сравнению с другими жителями окрестных домов, учитывая, что мы все эти коммунальные услуги оплачивали наравне с ними. Статья 14 Конвенции нарушена также законом Москвы (см. выше, материалы в связи с постановлением Конституционного Суда РФ). Это и составляет предмет нарушения данной статьи Конвенции. Национальный суд не дал оценки этому факту.

Статья 2 Протокола 4 к Конвенции. Судебный пристав-исполнитель, переселяя мою семью с нарушением закона «Об исполнительном производстве» и не озаботившись не только причинами нашего несогласия на переезд в это жилье, но и тем, что мы не являемся «должниками» (шестое судебное дело), тем самым принял участие в нарушении указанной статьи Конвенции о свободе выбора местожительства. Государство Россия в лице своей судебной системы, прокуратуры и Президента не восстановило это наше нарушенное право.

Статья 6 Конвенции. Россия в лице своей судебной системы не обеспечила право на справедливое судебное разбирательство независимым и беспристрастным судом. Нарушено правило разумного срока судебного разбирательства. Суды всех уровней оказались в полной зависимости от публичных властей Москвы. Сравнительный анализ, приведенный в пункте 14 по пятому судебному делу, по жалобе (шестое судебное дело), двух жалоб в кассационную инстанцию и судебных постановлений по ним показывают, что суд не является беспристрастным. Суды прилагает гигантские усилия, чтобы оставить безнаказанными нарушения законов России и положений Европейской Конвенции публичными властями и не дать восторжествовать им в отношении нас. И сам суд, от районного до Верховного и Конституционного, постоянно нарушает закон. Например, только в пятом и шестом судебных делах суд нарушил Гражданский кодекс 10 раз (статьи 1065, 1068, 1069, 401, 402, 310, 568, 573, 577, 571), Конвенцию ООН против пыток – 6 раз, закон «О защите прав потребителей – 15 раз (статьи 4, 7, 12 – 18, 20, 23, 24, 29, 31, 38), Гражданский процессуальный кодекс РСФСР – 26 раз (статьи 129, 113, 145, 23, 136, 206, 191-197, 238-243, 252, 272, 282, 293, 143, 219 – 221), Конституцию РФ – 2 раза (статьи 17, 21), Гражданский процессуальный кодекс РФ – 18 раз (статьи 11, 57, 58, 71, 72, 156, 132, 89, 16, 262, 441, 246, 245, 249, 230, 172, 231, 232), Уголовный кодекс РФ – один раз (статья 125), закон «Об исполнительном производстве» – 5 раз (статьи 8, 9, 39, 44, 75), федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде РФ» (статья 97). В предыдущих четырех судебных делах нарушений закона, особенно Конституции РФ, было несравненно больше, что следует из моих обращений к судам в процессе судебных разбирательств (формуляр жалобы в Европейский Суд и дополнения к нему №№ 1, 2, 3). Нарушения духа и буквы статьи 6 Конвенции со всей очевидностью следуют из пункта 14 настоящего Дополнения №4 – «Изложение фактов».

Статья 17 Конвенции запрещает государству «совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод или на их ограничение в большей мере, чем это предусмотрено в Конвенции». Государство Россия, приняв законы, охраняющие права человека, совершенно не обеспечивает выполнение этих законов судами. Мало того, суды на деле, фактически являются продолжением властных полномочий публичных властей вместо того, чтобы быть независимыми от них. Законопослушный человек частным образом в России не может влиять на эту ситуацию, ибо исправить ее может только само государство. Государство, написав правильные законы, в большинстве соответствующие Конвенции, лукаво не хочет их выполнять. И тем самым упраздняет права и свободы, ограничивает их в большей мере, чем это предусмотрено в Конвенции. (Ссылаюсь на пункт 14 настоящего Дополнения №4).

Нарушение Россией статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции по четвертому делу явилось причиной, вызвавшей все остальные нарушения Конвенции, указанные выше.

Статья 1 Конвенции. Учитывая изложенное выше, а также представленное ранее в Жалобе и Дополнениях к ней № 1, № 2 и № 3, я прихожу к выводу, что Высокая Договаривающаяся Сторона Российская Федерация не обеспечивает мне, находящемуся под Её юрисдикцией, права и свободы по упомянутым здесь и в других частях моей жалобы положениям Конвенции.

По «IV. Заявление в соответствии со статьей 35 § 1 Конвенции»

16. Окончательное внутреннее решение (дата и характер решения, орган судебный или иной – его вынесший.

Пятое судебное дело. Заявленный гражданский иск и заявленное уголовное преступление публичных властей против моей семьи отклонено без рассмотрения.

Шестое судебное дело вот уже год не рассматривается по существу. Поэтому я заявляю о бесполезности обращения за защитой к национальной судебной и правовой системе.

17. Другие решения (список в хронологическом порядке, даты этих решений, орган – судебный или иной – его принявший). Представлено выше, в пункте 14.

18. Располагаете ли Вы каким либо средством защиты, к которому Вы не прибегли? Если да, то объясните, почему оно не было Вами использовано? Я отныне не располагаю больше ни единым средством защиты. Я все их использовал.

По «V. Изложение предмета заявления и предварительные требования по справедливому возмещению»

19.

19.1. Закон г. Москвы от 09.09.98 №21-73 «О гарантиях города Москвы лицам, освобождающим жилые помещения» – не соответствует статье 1 Дополнительного Протокола к Конвенции, статьям 4, 8, 14, 17 Конвенции, статье 2 Протокола 4 к Конвенции.

19.2. Процедура рассмотрения национальными судами моего иска «о компенсации материального и морального ущерба» (пятое дело) и моей жалобы «на неправомерные действия судебного пристава, приведшие к материальному и моральному ущербу нашей семье» (шестое дело) – не соответствует пункту 1 статьи 6 Конвенции.

19.3. Определение Конституционного Суда РФ по конкретной жалобе Синюкова Б.П. не обеспечило право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе – не соответствует статьям 13 и 6 Конвенции.

19.4. Официальные действия Генеральной прокуратуры РФ, прокуратуры Москвы, Зюзинской районной прокуратуры Москвы, выраженные в их письмах, невозбуждение уголовного дела по фактам пыток и покушения на жизнь, не обеспечили право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе – не соответствуют статье 13 Конвенции.

19.5. Президент РФ самоустранился от эффективного руководства силовыми правоохранительными структурами государства (прокуратура и милиция), подчиняющимися ему лично. Чисто формально и бесконтрольно дает поручения через собственную администрацию, в результате чего силовыми правоохранительными структурами не обеспечивается право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе в данном конкретном случае, в деле Синюкова Б.П. – нарушение статьи 13 Конвенции.

Конкретизация требований
по справедливой компенсации согласно статье 41 Конвенции

В формуляре жалобы от 15 ноября 2002 г. я указал предварительные требования по справедливой компенсации согласно статье 41 Конвенции. Затем в Дополнении № 3 к жалобе от 20 марта 2003 г. указанные предварительные требования уточнил. В связи с настоящим дополнением к жалобе считаю нужным справедливую компенсацию уточнить дополнительно, в связи с пятым и шестым судебными делами, упорством властей в нежелании компенсировать вред и ростом цен на движимое и недвижимое имущество.

А. Материальный ущерб

По Дополнению № 3 к формуляру Жалобы прямой материальный ущерб по квартире, дому и земле на 20.02.02 (день подачи властям «Меморандума…») составил 553315 евро.

Прямой материальный ущерб от пыток отключением коммуникаций на 01.11.02 составил 17520 руб. или 585 евро.

Прямой материальный ущерб от неправомерных действий судебного пристава-исполнителя на 11.12.02 составил 10645 евро.

Прямой материальный ущерб на почтово-канцелярские расходы, приобретение юридической литературы, консультации и прочие затраты, связанные с тяжбами в течение 2002-2003 годов с властями, составил 1500 евро.

Кроме того, в квартире – «ссылке» невозможно было проживать, так как в ней не было предусмотрено то, что имелось в нашей бывшей квартире и являлось совершенно необходимым. Поэтому мы произвели следующие работы и затраты:

- разводка по квартире телевизионного коаксиального кабеля на четыре точки с установкой антенны – 4500 рублей или 129 евро;

- проводка кабеля с установкой электрозащиты и розетки – 1500 рублей или 53 евро;

- демонтаж сломанной деревянной двери и установка новой металлической входной двери 13300 рублей или 377 евро;

- участие с тремя соседями в установке новой металлической двери на тамбур – 1500 рублей или 53 евро;

- подключение домофона – 500 рублей или 15 евро;

- приобретение ванны – 13000 рублей или 371 евро;

- приобретение унитаза – 400 евро;

Итого 1398 евро.

Всего 567443 евро, в том числе:

- недвижимое имущество – 553315 евро;

- движимое имущество – 14128 евро.
Согласно общепризнанным нормам частного права цена недвижимого имущества удваивается каждые пять лет. Выше указана цена имущества на 20 февраля 2002 года, дате совершения нашей семьей и представления практически всем публичным властям «Меморандума – Неущемляемые интересы…». Поэтому цена имущества, незаконно удерживаемого властями, или уничтожившими его, возрастает пропорционально времени его удержания на 20 процентов в год или на 0, 055 процента в день. И это еще заниженный процент. По данным Госстроя РФ (Н. Быкова «Ипотеку похоронили» в газете «Московский комсомолец» от 27.11.03): «За два года, с 2000 по 2002-й, квадратный метр в новостройке подорожал на 49%, в старом – на 72%» (приложение 143). То есть, за год это составило от 24,5% до 36%. Цена движимого имущества должна увеличиваться на банковский процент депозита, 6 процентов годовых или 0,016 процента в день.

Указанный рост цены недвижимого и движимого имущества должен учитываться при компенсации. Например, указанная цена квартиры и земли (недвижимое имущество) с 20.02.02 до 20.02.03 достигла 553315 х 1,2 = 663978 евро, а на 01.01.04 – 663978 + 663978 х (314 х 0,055)/100 = 778647 евро. И продолжает расти. Указанная цена недвижимого имущества, приводя его потерю к 01.12.02, на 01.12.03 достигла – 14128 х 1.06 = 14976 евро, а на 01.01.04 – 14976 + 14976 х (30 х 0, 016)/100 = 15048 евро.

Б. Моральный ущерб

Я заявил в Дополнении № 3 к Жалобе моральный ущерб в размере 200 евро в день на каждого члена моей семьи с 20.02.02 по 11.12.02, а также – по 100 евро в день на каждого члена моей семьи с 12.12.02 по тот день, когда наши права будут восстановлены. Указанная компенсация не учитывает моральный ущерб от пыток по пятому судебному делу, а также дополнительных пыток непрекращающимся строительством в нашей новой квартире, куда нас фактически сослали власти. Она была не достроена. А также пыток судами, ибо видеть чуть ли не ежедневно в течение года как сплошным потоком в отношение нас нарушается закон – разве это не пытка?

Кроме того, сам моральный ущерб очевиден, но размер его компенсации на первый взгляд неочевиден. Может показаться, что я слишком преувеличиваю компенсацию морального ущерба. Но это не соответствует действительности по следующим обстоятельствам.

Во-первых, я заявил властям компенсацию морального вреда от пыток по пятому судебному делу в размере 50000 рублей или 1667 евро. И если бы власти и суд признали этот ущерб и компенсировали его по пятому судебному делу, я бы не настаивал на его увеличении перед Европейским Судом. Но дело в том, что власти и российские суды упорствуют, не признают наличие указанного морального ущерба, и тем самым вводят мою семью в еще большие моральные страдания. Поэтому я считаю, что моральные страдания вошли в стадию текущих и непрекращающихся страданий и требуют нарастающей компенсации до момента торжества справедливости.

Во-вторых, по шестому судебному делу я заявил национальному суду единовременную компенсацию моральных страданий в размере 100000 руб. или 3333 евро. И если бы власти и суд признали этот ущерб и компенсировали его по щестому судебному делу, я бы не настаивал на его увеличении перед Европейским Судом. Но власти и суд упорствуют, не признают наличие указанного морального ущерба, и тем самым вводят мою семью в еще большие моральные страдания. Поэтому я считаю, что моральные страдания вошли в стадию текущих и непрекращающихся страданий и требуют нарастающей компенсации до момента торжества справедливости.

В третьих, непрекращающиеся страдания при проживании в квартире, в которую сослали мою семью, по сравнению с проживанием в квартире, которую у меня отобрали, я уже оценил в Дополнении № 3 к Жалобе в 100 евро в день на каждого члена моей семьи.

Строгое доказательство по денежному размеру компенсации морального вреда невозможно, но можно доказать количество случаев ежедневных моральных страданий, каждый из которых возникают непрерывно, разом и по отдельности, и действие их комплекса не прекращается никогда. Например, в пятом судебном деле числится 7 аналогичных, повторяющихся случаев причинения моральных страданий. И все они до сих пор угнетают мою семью, так как торжество справедливости по ним не наступило.

Для иллюстрации отдельных случаев комплексного страдания от проживания в квартире, куда нас сослали, воспользуюсь пунктами «Меморандума…» неоднократно предъявленного властям и не опровергнутого ими, а в правой колонке – фактическое исполнение этих требований властями и судом при нашем переселении. «Меморандум…» находится в составе приложения 1 к моей Жалобе в Европейский Суд. Сравнительные данные по выполнению властями требования «Меморандума…» сведены в таблицу (приложение 140).

В приложении 140 приведено 60 пунктов, каждый из которых вызывает ежедневные и непрерывные моральные страдания. С момента насильственного вселения в эту, указанную квартиру по сравнению с тем благополучием, которое мы обеспечили себе в старой квартире, и которого нас лишили власти и суд. Лишили, заранее осведомленные нашим «Меморандумом…». Только одно сравнение непредвзятым человеком 60 случаев возникновения морального страдания должно вызвать 60 сожалений. Но это будут разовые так сказать сожаления, больше непредвзятый человек к ним не будет возвращаться, так как они касаются не его лично. Моя же семья эти 60 случаев морального страдания испытывает ежедневно вот уже в течение года. Поэтому у нас минуты нет без страданий.

По шестому судебному делу, в котором я обжаловал неправомочные действия судебного пристава-исполнителя, моральные страдания последовали еще и потому, что нас вселили в квартиру, в которой проживать невозможно не только потому, что она хуже нашей, но и потому что она вообще непригодна для проживания людей. И вот уже 6 месяцев в нашей «новой» квартире идет непрерывный ремонт, так как даже та отделка «для плебса», которая представлена в правой колонке таблицы (приложение 140), выполнена с ужасающим браком, что признали сами строители и эксплуатационники дома (приложение 119). И с первого же дня нашего вселения в квартиру этот брак строителями устраняется прямо при нас, здесь проживающих:

1. Сразу же после вселения мы сидим в «новой» квартире, а строители по всей квартире сдирают отвалившиеся от мороза обои, перешагивая наши матрасы, на которых мы ночью спим. Пыль и грязь такие, как на плохом цементном заводе. Затем они затаскивают кучу грязных строительных приспособлений, начинают кроить и резать обои, разводить клей и клеить новые обои. А мы – замерзшие старики, болтаемся как говорится у них под ногами. И на нас еще покрикивают, что мы мешаем им работать. И назло нам поднимают еще большую пыль, делая вид, что они труженики, а тут какие-то посторонние люди не дают им быстро сделать свое дело.

2. Весь январь и начало февраля 2003 г. к нам в квартиру почти ежедневно ходят одна за другой всякие комиссии по 4 – 6 человек разом. Они представляют всех субподрядчиков генерального подрядчика строительства, в грязной обуви обходят невообразимые кучи домашних вещей и ломаной мебели, пробираясь к окнам и дверям, озирая вновь отклеившиеся обои, двери, покрашенные в три разных цвета. Мы им показываем дырявый линолеум, залитый краской, которой даже в квартире нет. Прикладывают руки к щелям в рамах на предмет: дует или нет. Пытаются открывать рамы и балконные двери при наружной температуре минус 10 – 17 градусов на предмет: узнать, плотно ли они прилегают. Но все щели мы затыкали разными тряпками, чтобы хоть как-то повысить внутреннюю температуру в квартире, поэтому лишаем их этого любопытства. Только уходит одна комиссия, например, по окнам, приходит другая комиссия по балконным дверям, по сантехнике, по отоплению, по электричеству, затем вновь по дверям, но уже входным, а потом и межкомнатным. Качают головами, когда мы показываем им потолочные обои, наклеенные поперек световых лучей и, как правило, говорят: «Что же Вы хотите, ведь эта квартира отделывалась как муниципальное жилье и лучшей отделки у нас для таких квартир не бывает. Вы же все равно снимите и выбросите всю эту отделку, если, конечно, захотите жить как люди, и замените ее новой отделкой». И с этими словами составляли очередной акт и уходили. Затем все же начали постепенно устранять брак:

3. 17 марта 2003 г. у меня потребовали первую расписку о том, что часть обоев нам переклеили (приложение 120).

4. В период с 16 по 20 марта с улицы были вскрыты абсолютно все межпанельные швы нашей квартиры и герметизированы вновь (приложение 120).

5. С 21 по 26 марта я и моя семья проживали в квартире без туалета и ванной комнаты. Строители, демонтировав всю сантехнику, укладывали на пол облицовочную плитку. В квартире была невообразимая грязь. Среди этой грязи лежали кучами наши вещи, накопленные долгим трудом.

6. 10 апреля вновь пришли строители и с помощью кувалды и зубила выломали оконный блок и подоконник на кухне, и поставили новый оконный бок, но без подоконника, укрепив его монтажной пеной и не оформив откосы окна (приложение 120). Пыль и грязь распространились по всей квартире. И ушли. До 17 апреля мы жили как на фронте в окопах.

7. 17 апреля вновь пришли строители с подоконником и двумя ведрами строительного раствора. Установили подоконник, но разбитое кувалдой оформление оконного проема восстанавливать не стали, ушли. Мы вновь остались в строительном мусоре. На всех наших вещах, деталях разобранной мебели, разбросанных по квартире словно после пожара, лежал слой пыли в палец толщиной.

8. 25 апреля нам предложили убрать из кухни всю мебель и даже раковину, так как 28 апреля придут строители оформлять оконный проем, «затирать» и красить потолок, переклеивать отвалившиеся от стен обои.

9. Субботу и воскресенье 26 и 27 апреля два старика таскали и размещали, где придется, кухонную мебель для создания «фронта работ» строителям.

10. 28 – 29 апреля эти работы строители выполнили (приложение 120), а два старика потащили мебель обратно и начали устанавливать ее вторично.

11. До 26 мая ждали, когда же вновь придут строители менять остальные окна в квартире. Поэтому ни о каком внутреннем благоустройстве квартиры не могло быть и речи: опять кувалда, зубило и пыль до потолка, строительная грязь по всей квартире.

12. Наконец 26 мая вновь явились строители, выворотили еще два окна, в одной из комнат и в холле, но, «позабыв» о третьем окне, и оставив после себя уж упомянутую грязь, но, опять же, не поставив подоконников и не оформив оконные проемы (приложение 120). А мы стали ждать дальнейшего «ремонта» и выворачивать грязь.

Я устал уже перечислять наши ежедневные страдания. Скажу только, что последний раз строители появились в нашей квартире 24 июля 2003 года – срывали старый и настилали новый линолеум (приложение 120).

Получается, что квартира, когда нас туда вселили, была абсолютно непригодна для проживания людей, ибо даже стены ее были дырявы насквозь, окон фактически не было, сантехника не работала. Но нас туда вселили и словно в наказание начали при нас приводить ее в тот порядок, не говоря уже об ее красоте, в котором вообще могут проживать люди. И сам факт такого грандиозного ремонта, сравнимого с новостройкой, говорит, что власти просто продолжили издевательства над нами.

По трем пунктам, с которых я начал описывать моральный ущерб, общее количество элементарных составляющих общего морального страдания достигло 80 случаев в день. Но это и непрерывные в течение года страдания, осложненные бесконечными страданиями в несправедливых судах. Конечно, каждое из них неравноценно друг другу, но средняя величина компенсации за каждое из них из расчета 200 евро в день на каждого члена семьи составит всего лишь 2,5 евро в день – незначительная сумма! Тем более что это фактические пункты страданий. И никто не сможет доказать, что их не было, так как все эти пункты подтверждены документально, здесь и в приложениях 120 и 140.

Таким образом, я окончательно предъявляю справедливую компенсацию в 200 евро в день на каждого из трех члена моей семьи на всем протяжении наших моральных страданий, до восстановления справедливости.

VII. Список приложенных документов к данному Дополнению № 4

103. Иск к префектуре о пытках и компенсации морального и материального ущерба от 26.11.02 (пятое дело).

104. Определение судьи Суховой от 09.12.02 по иску к префектуре о пытках (пятое дело).

105. Почтовый штемпель об отправке определения по пункту 104.

106. Извещение об отправке определения судьи Суховой без даты по пункту 104.

107. Частная жалоба от 24.01.03 по пункту 104.

108. Заявление о восстановлении пропущенного процессуального срока от 24.01.03 по пункту 104.

109. Заявление судье Суховой от 24.03.03 «о невозможности представить оригиналы приложений».

110. Уведомление суда от 29.04.03 о заседании кассационной инстанции и почтовые штемпели на 2 листах.

111. Определение кассационной инстанции – Мосгорсуда от 06.06.03 по частной жалобе по пункту 107.

112. Определение судьи Суховой от 03.02.03 с повесткой в суд и штемпелем по шестому делу.

113. Дополнение № 2 (заявление № 1 в зале суда) к жалобе по шестому делу от 02.04.03.

114. Заявление о заочном рассмотрении жалобы от 28.04.03.

115. Замечания на протоколы судебных заседаний от 15.05.03 и заявление о восстановлении пропущенного процессуального срока.

116. Определение судьи Суховой на краткую кассационную жалобу от 12.05.03.

117. Кассационная жалоба от 16.05.03 по шестому делу с заявлением и приложением.

118. Определение Мосгорсуда от 16.05.03 на мое циркулярное заявление, в том числе Президенту РФ, «о беззаконии» от 02.12.02 с приложением этого письма со штемпелями Администрации Президента и Верховного Суда.

119. Акты осмотра квартиры.

120. Расписки строителям по их просьбе «о выполненных работах».

121. Определение судьи Ахмидзяновой по пятому судебному делу от 17.07.03 об оставлении дела без движения.

122. Заявление о продлении пропущенного процессуального срока от 29.07.03 и частная жалоба от 29.07.03 на определение по пункту 121.

123. Определение Конституционного Суда РФ от 26.06.03 об окончательном отказе в рассмотрении моей жалобы на неконституционность закона Москвы.

124. Определение судьи Суховой от 19.05.03 об отклонении замечаний на протоколы судебных заседаний.

125. Частная жалоба от 01.08.03 на определение судьи Суховой по пункту 124 и заявление об ее передаче в Мосгорсуд.

126. Заявление о продлении пропущенного процессуального срока от 01.08.03.

127. Определение судьи Ахмидзяновой от 03.09.03 об оставлении искового заявления по пятому делу без движения.

128. Определение Мосгорсуда от 14.08.03 по частной жалобе по пункту 122.

129. Частная жалоба от 22.09.03 на определение судьи Ахмидзяновой от 03.09.03 о повторном оставлении без движения искового заявления в сопровождении заявления о восстановлении пропущенного процессуального срока от 22.09.03.

130. Определение Мосгорсуда от 04.09.03 по моей кассационной от 16.05.03 и частной от 01.08.03 жалобам на решение от 28.04.03 и определение от 19.05.03 судьи Суховой по шестому делу.

131. Заявление от 13.10.03: 1) об отводе данного состава и Зюзинского суда в целом и 2) о рассмотрении дела в мое отсутствие, если заявление об отводе не будет удовлетворено.

132. Определение Мосгорсуда от 28.10.03 по частной жалобе от 22.09.03 согласно приложению 129.

133. Отвод судье Пименовой от 29.10.03.

134. Определение судьи Пименовой от 29.10.03 об отклонении отвода согласно приложению 133.

135. Письмо генеральной прокуратуры от 04.03.03.

136. Письмо генеральной прокуратуры от 18.02.03

137. Письмо прокуратуры Москвы от 05.03.03.

138. Письмо прокуратуры Москвы от 12.03.03.

139. Письмо Зюзинской районной прокуратуры от 07.02.03.

140. Сравнительные данные по выполнению властями требований «Меморандума…»

141. Квитанция на оплату найма и страховки жилья.

142. Заявление судье Пименовой по поводу «материалов исполнительного производства» в шестом судебном деле от 01.12.03.

143. Фотокопия статьи из газеты «Московский комсомолец» от 27.11.03.

VIII. Заявление и подпись

22. Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я здесь указал, являются верными.

Дата 15 января 2004 г.
Борис П. Синюков».

05 февраля 2004 пришло письмо из Первой секции Евросуда за подписью юридического референта Ирины Яценко, подтверждающее получение моего дополнения № 4 от 15 января 2004. Мой ангел-хранитель Ольга Чернышова куда-то испарилась. А дополнительные факты так и сыплются как из рога изобилия, но это уже – другая глава романа в письмах.

[Борис Синюков]

http://www.borsin.narod.ru/download/6chast_.htm
Дополнение № 5 к формуляру

(Никак не могу остановиться, вернее, не дают…)

Введение

В предыдущих разделах своего романа в письмах я уже сообщал, что мог бы возбудить в российских судах штук сто, не менее, жалоб и исков к властям, но я возбудил только три, по числу исков властей ко мне. Иски властей давно удовлетворены судами, а мои иски к властям все никак не закончатся. Вот именно поэтому я вынужден все писать и писать свои дополнения к своему формуляру жалобы в Европейский Суд. Так что не я виноват, такой писучий, а российские власти, включая суды, виноваты.

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Первая секция

Жалоба № 35993/02

Синюков против России

Дополнение № 5

к ЖАЛОБЕ

в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека

и ста*тьями 45 и 47 Регламента Суда,

ссылаясь на письмо Секретариата от 13 мая 2003 г. о «своевременном сообщении Суду

о любых изменениях в деле и предоставлении копий вынесенных судебных решений»

дополнительно заявляю следующее

К «II. Изложение фактов»

14.
Пятое судебное дело. Факты по этому делу изложены полностью в Дополнении № 4 к Жалобе от 15.01.04. Но в этом Дополнении по пятому судебному делу я не сделал обращения к защите по статье 13 Конвенции «Право на эффективное средство правовой защиты». Это будет сделано ниже в разделе «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов».

Шестое судебное дело. В предыдущем Дополнении № 4 к Жалобе я остановился на том, что меня вызвали в суд в седьмой раз при повторном рассмотрении этого дела, на 28.01.04. И это в дополнение к шести безрезультатным заседаниям при первом рассмотрении. Ответчик вновь не явился, и рассмотрение дела было отложено на 04.02.04.

04.02.04 впервые со дня подачи мной жалобы в Зюзинский суд 30.12.02 (через 13 месяцев) в судебное заседание явились судебные приставы-исполнители Симоненко (подписавшая незаконное Предписание на выселение (приложение 77)) и Герасева, физически осуществлявшая наше переселение (выселение из квартиры по ул. Грина в квартиру по ул. Бартеневская). По требованию суда они вручили мне ксерокопии исполнительного производства на 11 листах (приложение 145). Таким образом, я впервые, через 13 месяцев после акта исполнения, увидел то, что мне должны были представить либо в день исполнения, либо за 5 дней до исполнения. Затем суд решил вызвать на следующее заседание свидетелей – понятых, которые указаны в исполнительном производстве, и перенес заседание на 10.02.04.

10.02.04 я представил суду «Заявление в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04» (приложение 146). В котором кратко обозначил нарушение судебным приставом-исполнителем закона, фальсификации исполнительного производства и физическую невозможность «понятыми» подпи*сать в указанный в документах день эти документы. Представляю его.

«Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

федеральному судье Г.А. Пименовой

Заявление

в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04

Впервые с момента подачи 30.12.02 указанной жалобы в суд ответчик (заинтересованное лицо) явился 04.02.04 на судебное заседание. При этом суду и подателю жалобы официально вручено исполнительное производство, которого я был лишен более года.

По этой причине я не мог ранее сформулировать в полном объеме нарушение моих прав, обстоятельства и доказательства, требующие исследования, и выражения к ним отношения суда согласно ст.ст. 12 (п.2), 156 (п.2), 172 ГПК РФ.

Поэтому, с целью упростить обращение к ним суда, я сгруппировал их по ниже перечисленным пунктам, каждый из которых прошу суд исследовать.

1. ОССП должен исполнять не определение суда от 04.12.02, а решение суда от 19.11.02, а указанное определение является только предпосылкой к исполнению указанного решения суда в смысле срока его исполнения (ст.8, п.6 закона «Об исполнительном производстве»).

2. И даже определение суда от 04.12.02 ОССП не выполнил в полном объеме, так как не вселил меня в квартиру 121 по Бартеневской ул., 13 и никому не передал удаленные из квартиры 9 по ул. Грина, 13 вещи. Об этом нет актов. Поэтому постановление об окончании исполнительного производства прошу суд признать недействительным.

3. ОССП выселял меня из квартиры по ул. Грина, право на которую у префектуры ЮЗАО не только не зарегистрировано в установленном законом «О регистрации…» порядке, но даже еще и не возникло по решению суда. Поэтому я не являлся «должником» согласно ст. 75 закона «Об исполнительном производстве» на момент выселения. Прошу суд обязать ОССП возобновить исполнительное производство со стадии постановления об его возбуждении, причем не по определению от 04.12.02, а по решению суда от 19.11.02 с учетом указанного определения.

4. ОССП допущены также следующие нарушения закона «Об исполнительном производстве»:

- угроза штрафом по неконституционной статье 81;

- непредставление мне постановления о возбуждении исполнительного производства, лишившее меня прав по статьям 18, 19, 20 закона «Об исполнительном производсте»;

- допуск к исполнительному производству представителя взыскателя по недействительной доверенности;

- в качестве понятых ОССП назначены заинтересованные, подчиненные и подконтрольные взыскателю лица, но и они не присутствовали при выселении;

- не передано имущество на хранение (ст. 51 и 53).

5. ОССП сфальсифицировал документы и факты:

- в постановление о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 не только после этой даты, но даже позднее рассмотрения дела Мосгорсудом 04.09.03 вписано слово «немедленно», которого в первичном документе не было;

- в постановлении о приводе и письме в УВД ОССП (листы 6 и 5) сфальсифицирован факт «уклонения без уважительных причин от явки по вызову судебного пристава-исполни*теля или к месту совершения исполнительных дейст*вий»;

- в пункте 3 постановления об исполнительном производстве указан «неимущественный характер исполнительного производства», тогда как исполнялся именно имущественный характер – выселение из своей законной собственности;

- акт о выселении на печатном бланке от 11.12.02 (лист 7) – подделка, ибо в нем указано событие, которое 11.12.02 еще не произошло;

- в этом же акте (лист 7) фраза «от подписи Синюковы отказались» – фальсификация факта, так как этот акт не мог быть представлен нам на подпись;

- в этом же акте (лист 7) фраза «имущество на ответственное хранение не передавалось» – фальсификация факта, так как часть имущества именно передавалась на хранение в день якобы написания этого акта;

- в этом же акте (лист 7), фактически написанном позднее 11.12.02, не ранее 13.12.02, стоят подписи понятых от 11.12.02. Значит, понятые находились в постоянном распоряжении ОССП несколько суток, что для настоящих понятых – невозможно. И они подписывались за заведомо недостоверные сведения.

- из факта оформления задним числом этого же акта (позднее 13.12.02 вместо 11.12.02, лист 7) следует, что и дата постановления об окончании исполнительного производства от 11.12.02 – тоже поддельна. Ибо окончание исполнительного производства основывается на этом акте. И не может быть написано без акта, написанного позднее написания постановления об окончании исполнительного производства. Поэтому это постановление является недействительным не только по факту неисполнения в полном объеме исполнительного производства (мой пункт 2), но и по факту датирования задним числом.

6. ОССП по статье 75 закона «Об исполнительном производстве» должен составить «обязательную опись имущества и обеспечить хранение имущества должника». Поэтому ОССП не сделав обязательной для него описи имущества и никому не передав его на хранение, должен отныне отве*чать за неопределен*ный состав имущества, удаленного им из выселяемой квартиры. И только по одному этому пункту, исполнительное производство не может считаться законченным.

Поэтому прошу суд всесторонне и полно исследовать все пункты указанных фактов и обстоятельств и отразить свое к ним отношение по каждому в отдельности. 10 февраля 2004 г. Б. Синюков».

Суд потребовал у меня более подробного письменного объяснения фактов по указанному приложению 146. В заседании участвовала судебный пристав-исполни*тель Герасева. Я потребовал от нее исполнительный лист, по которому она осуществляла исполнительное производство. Однако суд обратил мое внимание, что исполнительный лист после завершения исполнительного производства должен быть возвращен в суд и приобщен к делу о моем выселении. Я же, как сторона в деле, могу ознакомиться с делом в архиве суда. Заседание перенесено на 25.02.04.

25.02.04 ни один из судебных приставов-исполнителей на заседание суда не явился. Я вручил судье «Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04» на 8 листах с 4 приложениями к нему, всего на 15 листах (приложение 147). На этом судебное заседание было перенесено на 16.03.04. Представляю это заявление.

Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

федеральному судье Г.А. Пименовой

Заявление по доказыванию позиции заявителя

в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04

10.02.04 я озвучил и подал суду «заявление в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04». Суд потребовал у меня доказательства по моей позиции и фактам, изложенным в этом заявлении. Настоящим представляю их.

1. Доказательства: «ОССП должен исполнять не определение суда от 04.12.02, а решение суда от 19.11.02, а указанное определение является только предпосылкой к исполнению указанного решения суда в смысле срока его исполнения».

Во-первых, ст. 210 ГПК РФ сказано: «Решение суда приводится в исполнение после вступления его в законную силу, за исключением случаев немедленного исполнения». В законе не сказано, что в исполнение приводится определение суда как таковое. Тем более что определение суда от 04.12.02 согласно ст.8, п.6 закона «Об исполнительном производстве» (в дальнейшем ЗоИП № 119-ФЗ) всего лишь устанавливает «дату вступления в силу…» в смысле «немедленно», без каковой исполнительное производство вообще начинать нельзя. Именно поэтому я просил суд обозреть исполнительный лист, на основе которого возбуждено исполнительное производство.

Во-вторых, определение о немедленном исполнении от 04.12.02 «вступило в законную силу 16 декабря 2002 года» (приложение 1, я его не привожу здесь, но поверьте, за подписью и печатью там стоит именно эта дата), то есть спустя десять дней после даты постановления о возбуждении исполнительного производства (в дальнейшем ПоВИП). Другими словами, до 16.12.02 ПоВИП возбуждать было нельзя.

В результате только по этим двум фактам ПоВИП, основанное на определении суда о немедленном исполнении, должно быть объявлено незаконным.

2. Доказательства: «определение суда от 04.12.02 ОССП не выполнил в полном объеме, так как не вселил меня в квартиру 121 по Бартеневской ул., 13 и никому не передал удаленные из квартиры 9 по ул. Грина, 13 вещи. Об этом нет актов. Поэтому постановление об окончании исполнительного производства прошу суд признать недействительным».

Даже если признать, что ОССП исполнял только определение суда от 04.12.02 и не нарушил закон по моему пункту 1, то в этом определении написано: «Обратить решение… в части выселения… из квартиры № 9 дома 16 по ул. Грина с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу: г. Москва, ул. Бартеневская, дом 13, кв.121…». Другими словами, определение суда диктует не только выселение, но и вселение.

Выселение регулируется статьей 75 ЗоИП № 119-ФЗ, согласно которому судебный при*став-исполнитель должен составить «обязательную опись имущества». Кроме того, «су*дебный пристав-исполни*тель в необходимых случаях обеспечивает хранение имущества долж*ника…». Причем статья 53 этого закона диктует: «имущество должника передается на хранение под роспись в акте ареста имущества должнику…». Под арестом же имущества согласно статье 51 этого же закона понимается в частности всего лишь «передача на хранение». И если судебный пристав-исполнитель не передал имущество, удаленное им из квартиры 9 по ул. Грина, 16 никому, то оно числится за ним по настоящее время. (См. также акт о выселении на печатном бланке, лист 7 исполнительного производства).

Вселение регулируется ст. 76 ЗоИП № 119-ФЗ, так как я перехожу в отношении вселения из прежнего статуса должника в статус взыскателя присужденной мне квартиры. И «исполнение исполнительного документа о вселении взыскателя оформляется судебным приставом-испол*ните*лем актом о вселении». Но и этого акта нет в исполнительном производстве.

Поэтому постановление об окончании исполнительного производства от 11.12.02 прошу суд признать

а) незаконным и отменить его, а также с учетом предыдущего пункта

б) обязать ОССП возобновить исполнительное производство и завершить его в соответствии с законом.

в) признать факт, «имеющий юридическое значение», что всему имуществу моей семьи, удаленному судебным приставом-исполнителем Герасевой из квартиры № 9 по ул. Грина, № 16, указанный судебный пристав Герасева «обеспечивает хранение» до передачи его нашей семье по акту.

г) обязать ОССП обеспечить поворот исполнительного производтва.

3. Доказательства: «ОССП выселял меня из квартиры по ул. Грина, право на которую у префектуры ЮЗАО не только не зарегистрировано в установленном законом «О регистрации…» порядке, но даже еще и не возникло по решению суда».

Согласно ст.75 ЗоИП № 119-ФЗ выселять можно только должника. Согласно ст.29, п.3 этого закона «должником является гражданин, обязанный по исполнительному листу совершить определен*ные действия», например, выселиться. В пункте 3 ПоВИП именно так и сказано: «неимущественный характер исполнительного производства». Но дело в том, что как статью 75, так и «неимущественный характер» применять нельзя. Ибо меня ОССП выселил из законной собственности, каковая действительна по настоящий день. А человек, проживающий в своей законной собственности, не может быть «должником» по отношению к владельцу этой собственности, ибо она по закону никому иному не принадлежит. Это видно из следующего.

Суд у меня собственность изъял в пользу префектуры, но этот акт не имел совершенно никакого значения для ОССП на дату 06.12.02 (ПоВИП):

- до тех пор, пока само решение суда «прекратить право собственности на жилое помещение по адресу ул. Грина 16» и «жилое помещение по адресу ул. Грина 16 перевести в муниципальный фонд г. Москвы» не вступит в законную силу. Ибо на эти пункты определение от 04.12.02 о немедленном исполнении не распространялось, а вступление их в законную силу произошло только 30.01.03 (приложение 2, отказ мне в кассационной жалобе).

- до тех пор, пока новый собственник не зарегистрирует свои права в соответствии с законом от 21.07.97 № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав…», так как «государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права» (ст.2). А «датой государственной регистрации прав является день внесении соответствующих записей о правах в Единый государственный реестр» (ст.3). И эта «дата государственной регистрации» не наступила до настоящего дня, а значит, нет «единственного доказательства» права префектуры на мою собственность. И, стало быть, я не «должник, обязанный совершить определенные действия».

Прошу суд обязать ОССП возобновить исполнительное производство в соответствии с законом, со стадии постановления об его возбуждении, причем не по определению от 04.12.02, а – по решению суда от 19.11.02 с учетом указанного определения. Причем не слепо выполнять исполнительное производство, а получить соответствующее разъяснение суда согласно ст.17 ЗоИП № 119-ФЗ.

4, ч.1. Доказательства: «угроза штрафом по неконституционной статье 81». В ПоВИП судебный пристав-исполнитель Симоненко незаконно предупреждает меня, что «в случае неисполнения исполнительного документа с меня будет взыскан исполнительный сбор». Как будто она не знает, что пункт 1 статьи 81 ЗоИП № 119-ФЗ, по которому этот сбор возможен, признан неконституционным (постановление Конституционного Суда РФ от 30.07.01 №13-П). Это, во-первых. Во-вторых, как судебный пристав-исполнитель, не установив срока исполнения (прочерк), может запугивать меня штрафом «исполнительного сбора»?

4, ч.2. Доказательства: «непредставление мне ПоВИП, лишившее меня прав по статьям 18, 19, 20 ЗоИП № 119-ФЗ».

Статья 18 ЗоИП № 119-ФЗ гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель по заявлению сторон, а также сами стороны вправе обратиться в суд с заявлением об отсрочке, а также об изменении способа или порядка исполнения». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 19 ЗоИП № 119-ФЗ гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель может отложить исполнительные действия на срок не более 10 дней по заявлению должника или по собственной инициативе». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 20 (пп.4, 5, 6) ЗоИП № 119-ФЗ гласит: «Исполнительное производство подлежит обя*зательному приостановлению в случае оспаривания должником исполнительного документа в судебном порядке, подачи жалобы в суд на дей*ствия органов (должностных лиц), вынесения постановления должностным лицом». Причем срок приостановления исполнительного производства – «до окончания рассмотрения вопроса по существу» судом (ст. 22, п.1,2 ЗоИП № 119-ФЗ), а «по приостановленному исполнительному производству никакие исполнительные действия не допускаются (ст.24, п.2 ЗоИП № 119-ФЗ). И этих своих прав я лишен судебным приставом-исполните*лем, не представившем мне ПоВИП.

Теперь о якобы «направлении» мне ПоВИП, на котором настаивает представитель ОССП. В судебном заседании 04.02.04 представитель ОССП утверждает, что ПоВИП мне выслано по почте, какового я не получил до сего дня.

Во-первых, это утверждение вступает в логическое противоречие с фактом вручения мне лично на квартире предписания о выселении 09.12.02 в 19-00 часов судебным приставом-исполни*телем Прокопенко. Ибо совершенно непонятно, почему мне не вручено вместо упомянутого «предписания» само ПоВИП? Ведь если бы мне вручили ПоВИП, то не потребовалось бы даже писать «предписание». И если «предписание» все-таки написано, сделана дополнительная работа, значит, эта дополнительная работа зачем-то была нужна? Не затем ли, чтобы там не была указана возможность обжалования? Ведь в не предусмотренном законом «предписании» можно не указы*вать это наиважнейшее процессуальное право, в то время как в ПоВИП этого никак нельзя избе*жать. Поэтому сам факт наличия «предписания» говорит, что мне заведомо не хотели вручать ПоВИП. И тем самым заведомо и преднамеренно пресекли мне возможность воспользоваться указанными выше своими правами.

Во-вторых, судебный пристав-исполнитель Симоненко на судебном заседании 04.02.04 заявила по просьбе суда, что она представит на следующем заседании почтовое уведомление об отправлении мне ПоВИП. Не представила. Я думаю, потому, что этого уведомления у нее нет. И это еще более усиливает изложенное подозрение.

В третьих, я в течение целого года после выселения, по специальному заявлению регулярно и исправно получаю в почтовом отделении № 117216 даже простые письма, не говоря уже о заказных письмах, направленных мне по старому адресу по ул. Грина 16. Я специально прилагаю копии таких конвертов с почтовыми штемпелями (приложение 3). И этот последний факт с учетом двух предыдущих опровергает заявление представителя ОССП о том, что мне было выслано ПоВИП.

4, ч.3. Доказательство «допуска к исполнительному производству без доверенности…» не требуется, ибо оно – в деле.

4, ч.4. Доказательства: «в качестве понятых ОССП назначены заинтересованные, подчиненные, и подконтрольные взыскателю лица, но и они не присутствовали при выселении».

В статье 39, п.3 ЗоИП № 119-ФЗ сказано: «В качестве понятых могут быть приглашены любые дееспособные граждане, не заинтересованные в совершении исполнительных действий и не состоящие между собой или с участниками исполнительного производства в родстве, подчиненности или подконтрольности». В рукописном «Акте о выселении» от 11.12.02 исполнительного производства (лист 8) указаны в качестве понятых два работника ГУП ДЕЗ «С. Бутово». Этот ДЕЗ является государственным унитарным предприятием (ГУП) префектуры ЮЗАО Москвы и Москвы в целом, то есть «стороны дела», «взыскателя». Поэтому эти «понятые» не могут быть в принципе понятыми, так как их привлечение противоречит упомянутой статье закона. Они являются и «заинтересованными», и «подчиненными», и «подконтрольными» одной из сторон дела, взыскателю. Это доказывается еще тем, что именно работники упомянутого ДЕЗа передавали всем жильцам нашего дома по ул. Грина, 16 все бумаги и устные сообщения, исходящие от префектуры, то есть выполняли ее служебные указания. На слушании 10.02.04 оба понятых под присягой заявили, что на момент совершения исполнительных действий работали в ДЕЗ, и что именно они по поручению префектуры и по долгу службы постоянно общались с нами в течение всего процесса расселения нашего дома. Именно по этой причине я не подписал рукописный акт в целом (лист 8 исполнительного производства), подписавшись только под подчеркнутыми в тексте словами «золото, оружие».

Теперь – о фактическом присутствии так называемых понятых, указанных в акте о выселении. Исполнительное производство продолжалось с 10-00 до 20-00 часов. Кроме 6-10 человек грузчиков мужского пола, часть из которых то прибывала, то убывала, присутствовало только 3 женщины: Герасева, Горбачева и еще одна женщина Валентина Николаевна, работница ДЕЗ, руководившая грузчиками. Мы ее тоже давно знали, так как она с марта 2002 года до момента выселения точно так же как и «понятые» передавала нам различные поручения от префектуры: смотровые ордера, судебные повестки и так далее. Никаких иных женщин при исполнительном производстве на всем его указанном продолжении не было, но понятыми в исполнительном производстве указаны именно женщины, которые должны были присутствовать с 10-00 до 20-00 часов.

Правда, по мнению моей жены, заходила еще одна или две женщины, которых она приняла за грузчиц, они вынимали книги из шкафов и укладывали их в коробки. Но они пробыли в квартире не более получаса из указанных 10 часов, и ушли, так и не представившись нам ни в каком качестве. И не были представлены нам судебным приставом-исполнителем. И больше не появлялись, в том числе и в «новой» квартире, поэтому я на их краткое появление и не обратил внимания. Чего бы никак не могло произойти, будь они рядом с нами все 10 часов переселения, как того требуют их обязанности, если они являются понятыми.

Этот факт подтверждается опросом свидетелей на судебном заседании 10.02.04. Обе понятых подтвердили, что «собирали книги», ибо именно с этого и начались исполнительные действия. И именно поэтому я их принял за грузчиц. Обе понятых «не видели» как снимались гардины со шторами, так как это было уже во второй половине времени выселения. Но свидетель Николаева, появившаяся в нашей квартире после 11-00, пояснила, как гардины вырывались «с корнем». Значит, «не заметить» этого было просто нельзя. Они и «не заметили» потому что их уже не было в это время.

Обе понятые «не помнят» передавал я или не передавал ключ от квартиры Горбачевой, хотя по этому поводу открылась оживленная дискуссия между мной и судебным приставом-исполнителем Герасевой и «не помнить» ее присутствующим здесь же понятым было просто невозможно.

Обе понятые «не помнят» отказывался или не отказывался Синюков от подписи под актом, хотя именно под этим сведением они поставили свои подписи.

Обе понятые «не помнят» передавались или не передавались в квартире № 9 какие-либо вещи на хранение Синюкову, хотя и подписались, что «вещи не передавались» в то время как есть факт (лист 9), что зеркала передавались, притом с большим скандалом.

Я привожу только крупные факты, каковые пропустить мимо сознания присутствующим при этом людям просто невозможно.

Понятые «не заметили» как ломалась мебель при выносе ее из квартиры, тогда как это заметила свидетель Николаева и когда это можно наблюдать даже сегодня. Это потому, что мебель выносилась в последнюю очередь, когда этих «понятых» давно уже не было в квартире.

В итоге все это можно объяснить только одним: подчиненностью, подконтрольностью, зависимостью «понятых» от взыскателя. И их отсутствием на месте исполнительных действий на протяжении 9,5 часов из 10 часов (95 процентов) общего времени выселения.

4, ч.5. Доказательства: «не передано имущество на хранение (ст. 51 и 53)». Часть доказательств будет представлена ниже, в доказательствах по следующему пункту 5. Здесь же в дополнение к пояснению предыдущего пункта о понятых доказываю «эпопею о зеркалах» и утверждение понятых, взыскателя и судебного пристава-исполнителя, что я «переезжал добровольно» и «жил уже в новой квартире».

Сначала «о зеркалах». Когда погрузили все оставшиеся вещи в машину, зеркала от платяного шкафа в машину просто не влезли, а следующий, четвертый рейс грузчики наотрез отказались делать, шел восьмой час вечера. Тогда судебный пристав-исполнитель Герасева потребовала у меня сдать ключи от квартиры № 9 представителю взыскателя Горбачевой. Я наотрез отказался, так как не только зеркала оставались в квартире из моей собственности. В квартире оставались слишком дорогие для меня в сложившейся ситуации полного разрушения жизни импортные унитаз, ванна, электрогазовая печь, подвесные потолки, входная металлическая дверь, остекление балкона, половое покрытие, латунная фурнитура, гарнитура и т.д. И я хотел все это тоже увезти, так как даже Мосгорсуд признал, что у нас в квартире был евроремонт, и все это стоило немалые деньги.

Тогда присутствующая здесь же, упомянутая в моем п.4, ч.4 работница ДЕЗ (РЭП) и руководитель грузчиков Валентина Николаевна, заявила, что «все это принадлежит не мне, а – квартире, из которой меня выселяют, поэтому вывозиться не будет». Мало того, она приказала грузчикам: «Не грузить! Погрузить можно только за отдельную плату с хозяина». Судебный пристав-исполнитель Герасева молчала, не вмешиваясь в этот диалог. Молчание, как известно, знак согласия. Все деньги, бывшие при мне (600 рублей), я отдал грузчикам, и они погрузили в машину ванную, унитаз и электрогазовую печь, разбив стеклянный экран и погнув ей бок (это и сегодня видно), – больше места в машине не было.

Именно при этой ситуации судебный пристав-исполнитель Герасева потребовала у меня ключи от квартиры, обещая дать расписку только на зеркала, но не на все остальное оставшееся в квартире мое имущество. Ведь оно уже «принадлежало не мне, а – самой квартире». И именно поэтому я отказался сдать ключи, надеясь самостоятельно разобрать конструкции и забрать их. А то, что они – мои подтвердила сама Валентина Николаевна, разрешив за наличные деньги все это увезти, несмотря на то что это – «принадлежности квартиры». А с учетом того, что решение суда о переходе квартиры в муниципальную собственность на данный день 11.12.02 не вступило в законную силу, не было зарегистрировано в Минюсте, и арест ее не произведен, я имел право все это демонтировать. А вот заявление Валентины Николаевны, молча поддержанное судебным приставом-исполнителем Герасевой, – явное нарушение закона. Но я этому нарушению закона ничего не мог противопоставить в этот момент, кроме как уплатить деньги.

Разгорелся словесный скандал. У меня требовали ключи. Я их не отдавал. Тогда дававшая здесь свидетельские показания против меня незаконный представитель взыскателя Горбачева заявила: «Сейчас я вызову газорезчика и срежу металлическую входную дверь». Я спокойно ответил: «Вызывайте и срезайте». Исполнительные и взыскательные власти газорезчика вызывать не стали, составили акт об оставлении мне на хранение зеркал (лист 9 исполнительного производства), и я его подписал с теперь очень важным замечанием.

На фоне описанной «эпопеи с зеркалами» жалким лепетом звучат «единогласные» заявления Герасевой, Горбачевой и лжепонятых в судебном заседании 10.02.04:

- что мы «добровольно, сами выселялись», чуть ли не просили нас выселить, вместо того, чтобы сказать, что мы не чинили препятствий исполнительному производству. Это ведь разные понятия;

- что именно я «просил оставить мне зеркала на хранение», как будто я не знал, что зеркала мне и без того перевезут в отличие от других перечисленных выше вещей. Как будто «я боялся, что их разобьют» когда и без того всю мебель разбили и бросили на улице. Как будто это не судебному приставу-исполнителю Герасевой надо было хотя бы зеркала сохранить;

- что понятые «не помнят» этого довольно продолжительного скандала, подписав, тем не менее, документ, в котором значится: «имущество не передавалось» (лист 7 исполнительного производства), тогда как злополучные зеркала «передавались»;

- что понятые «не помнят» о факте передачи ключей, тогда как именно из-за ключей случился скандал, и ключи вопреки их подписи в акте на печатном бланке (лист 7 исполнительного производства) «ключи переданы Горбачевой» именно 11.12.02» фактически переданы 13.12.02;

- что понятые «не помнят» о нашем отказе от подписи. И это при таком-то большом и продолжительном скандале «из-за ключей, зеркал и подписи». И в память им врезалось навсегда только, как они «перебирали книги» и что мы «очень хотели, чтобы нас выселили».

Именно этим подтверждается «подчиненность и подконтрольность» взыскателю этих «понятых» не только по самому их подчиненному должностному статусу, но и по фактической подчиненности по их действиям, лжесвидетельство из-за подчиненности.

Осталось отметить, почему у меня так настойчиво хотели изъять ключи от квартиры № 9, где оставалась куча нужных мне и принадлежавших мне вещей, не считая зеркал? Утром 13.12.02 в 10-00 часов я, отперев дверь не сданным судебному приставу Герасевой своим ключом, был уже в своей бывшей квартире № 9 по ул. Грина, 16 и снимал фурнитуру и гарнитуру. Вскоре явилась представитель взыскателя Горбачева с мужем и матерью «для снятия с моего хранения зеркал и отвозки их на мою новую квартиру», и начала ко мне приставать: «А вам это нужно? – указывая попеременно на канадские межкомнатные двери, немецкие подвесные потолки, остекление балкона, входные металлические двери и так далее, – может, я все это заберу, если Вам не нужно?»

Мне было жалко расставаться со столь дорогими для меня вещами, но я чувствовал себя совершенно разбитым морально и физически после столь варварского переселения. К тому же накануне полночи около постели моей жены просидела «скорая помощь». И я сказал Горбачевой: «Снимите оставшуюся фурнитуру и гарнитуру и совместно с зеркалами перевезите на новую мою квартиру. Остальное все можете забрать себе».

Я не хотел отдавать эти вещи именно Горбачевой, уж очень она кричала на меня поздно вечером 11.12.02, стращая газорезчиком. Но у меня был такой упадок сил, такое болезненное безразличие ко всему происходящему, что я отдал Горбачевой ключи от квартиры около 11 часов утра 13 декабря 2002 года, покинув ее навсегда. Вскоре муж Горбачевой привез мне зеркала и фурнитуру, а я с болью в душе вспоминал беззаконные слова упомянутой Валентины Николаевны при попустительстве г-жи Герасевой про то что «все, кроме мебели и движимого имущества, принадлежит квартире», как будто квартира – человек.

Этот факт подтверждается следующими словами свидетеля, бывшего моего соседа Веселова Сергея Александровича: «В тот же день, 13.12.02 я с друзьями Соболев И.С, Морозов А., Дязий О. и женой Веселовой С.В. забирал остатки своих вещей из моей бывшей квартиры № 12. Одновременно зашел в квартиру № 9 Синюковых. В квартире № 9 находились работница Управы Северное Бутово Оксана Евгеньевна с женщиной, которую она называла «мамой» и еще с двумя мужчинами. Они занимались демонтажем всего того, что является собственностью Синюковых: остекление балкона, подвесные потолки, металлическую и межкомнатные двери, половое покрытие и так далее. Я спросил Оксану Евгеньевну: «Кто Вам позволил все это снимать?» Она ответила: «Все это мы демонтируем в качестве оплаты за переселение Синюковых». (Приложение 4 – оригинал).

Этим фактом я вовсе не хочу возвращать себе отданные мной Горбачевой вещи. Я этим фактом доказываю «необходимость» забрать у меня ключи 11.12.02 от «выселяемой» квартиры, которые я 11.12.02 не отдал, а отдал именно 13.12.02.

5, ч.1. Доказательство фальсификаций: более позднее вписывание слова «немедленно» в ПоВИП после его подписания.

В заявлении в зале суда 16.12.03 по поводу «материалов исполнительного производства» (п.5.5) я указал, что «в постановлении о возбуждении исполнительного производства, во фразе пункта 2. «В срок до «___» предлагается добровольно исполнить» не вписан», вместо срока стоит прочерк. То есть срок добровольного исполнения «выселения» судебным приставом-исполните*лем 06.12.02 никак не определен. Это мое заявление судом направлено ответчику (заинтересован*ной стороне). И что же мы видим в зале суда 04.02.04? Мы видим, что после прочерка вписано слово «немедленно». То есть, спустя год после издания этого документа он исправляется, причем смысл его меняется совершенно радикально. То не было вообще никакого срока, то стало – «не*медленно». Это – прямая подделка документа задним числом, ухудшающая мое положение. Сей*час оба документа в распоряжении суда и являются доказательством подделки. И, если прежний документ вдруг «потеряется», это даст мне право обвинить Мосгорсуд в ссылке на несуществую*щие документы дела (см. определение Мосгорсуда, направившего дело на пересмотр в настоящем производстве).

5, ч.2. Доказательство фальсификации: «в постановлении о приводе сфальсифицирован факт «уклонения…»

Судебные приставы-исполнители был у меня в квартире дважды. Первый раз мне на «новой» квар*тире было г-ном Прокопенко 09.12.02 вручено предписание о выселении. Второй раз я встретил судебного пристава-исполни*теля Герасеву также на пороге своей «старой» квартиры 11.12.02, отперев ей дверь для исполнения выселения, сказав чтобы она свободно и беспрепятственно с моей стороны исполнял свою задачу. Добавив, что я не согла*сен с решением суда и только поэтому судебный пристав-исполнитель участвует в исполнении его решения, для того, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я не согласен с решением суда. Если бы я добровольно выполнил решение суда, без участия судебного пристава-исполнителя, то это бы означало, что я с решением суда согласен. Но у меня уже лежала в Могорсуде кассацион*ная жалоба на это решение суда, не остановившая исполнения решения суда.

Поэтому у судебного пристава-исполни*теля Симоненко не должно было возникнуть ни малейшего сомнения в лояльном моем отношении. Тем не менее, судебный пристав-исполнитель Симоненко пишет поста*новление о моем приводе и направляет это постановление в ОВД (листы 6 и 5 исполнительного производства).

Согласно п.1 ст. 87 ЗоИП № 119-ФЗ судебный пристав-исполнитель мог составить указанные документы только в единственном случае, «за уклонение без уважительных причин от явки по вызову судебного пристава-исполнителя или к месту совершения исполнительных дейст*вий». К судебному приставу-исполнителю меня никто не вызывал, или пусть докажут, что вызы*вали. Дверь я судебному приставу-исполнителю дважды открывал, когда он являлся сам. Более того, я специально ждал судебного пристава-исполнителя 11.12.02 после того как меня 09.12.02 лично предупредил г-н Прокопенко о его появлении. Но судебный пристав-исполнитель Симоненко пишет в своем упомянутом по*становлении: «За уклонение без уважительных причин от явки к месту совершения исполнитель*ных действий по адресу Москва, ул. Грина, 16-9 Синюкова Б.П. подвергнуть приводу…».

Она пи*шет это 09.12.02, еще до того, как судебный пристав-исполните*ль Прокопенко посетил мое жилье 09.12.02, так как посетил меня этот судебный пристав-испол*нитель поздно вечером 09.12.02, не ранее 19-00 часов. И результаты этого посещения меня судеб*ным приставом-исполнителем Прокопенко могли быть известны судебному приставу-исполни*телю Симоненко только по телефону позднее 20-00 часов 09.12.02 или утром 10.12.02 при личной встрече с г-ном Прокопенко. То есть, приведенная фраза из постановления от 09.12.02 – заведомая ложь.

5, ч.3 доказан выше, в пункте 3.

5, ч.4. Доказательство: «Акт о выселении на печатном бланке – подделка…»

Акт о выселении, исполненный на печатном бланке (лист 7 исполнительного производства) – подделка, он не мог быть написан 11.12.02, ибо в нем указано событие, которое 11.12.02 еще не произошло. (См. также п. 4, ч.5).

В этом акте (якобы от 11.12.02) указано: «Ключи от кв.9, д.16, ул. Грина Синюковым переданы Горбачевой О.Е.». Но ключи мной были переданы лишь 13.12.02, поэтому «передача ключей» не могла быть упомянута в акте от 11.12.02.

И этому есть прямое доказательство. В «Акте от 11.12.02», подписанном мной с замечанием (лист 9 исполнительного производства), относительно зеркал, оставляемых мне на хранение в квартире по ул. Грина, откуда меня выселяли, стоит: «Ключи от квартиры я не передал…». И я их не мог передать, так как именно мне судебный пристав-исполнитель оставлял зеркала «на хранение» в квартире № 9. Этот акт подписан как мной, так и судебным приставом-исполнителем за пять минут до его ухода по окончании выселения и именно в 20-00 часов 11.12.02. Следующий день 12.12.02 – был праздничным. Все отдыхали.

Поэтому зеркала только 13.12.02, уже без участия судебного пристава-исполнителя (см. п.4, ч.5) перевезла О.Е. Горбачева, после чего я ей и передал ключи от квартиры № 9. Поэтому акт о выселении на печатном бланке (лист 7) не мог быть составлен ранее 13.12.02, хотя на нем и написана дата 11.12.02. Ибо только после 13.12.02 стало возможным вписать в него слова о «передаче ключей». Но не это главное, хотя это и есть прямая подделка, доказанная мной со всей строгостью.

5, ч.5. Доказательство: «От подписи Синюковы отказались – фальсификация…»

Дело в том, что в этом же акте стоит: «От подписи Синюковы отказались». А как мы могли «отказаться» после 13.12.02 – фактического времени подписания акта (см. выше, п.4, ч.5 и п.5, ч.4), если мы в глаза больше не видели судебного пристава-исполнителя Герасеву после 11.12.02? Это вторая подделка. Но есть и третья.

5, ч.6. Доказательство: «Имущество на ответственное хранение не передавалось – фальсификация…»

После таблицы в акте о выселении, исполненном на бланке (лист 7), в печатную формулу «Указанное в настоящем акте имущество принял на ответственное хранение» вписана от руки фраза: «Не передавалось». Как же так? Именно 11.12.02, когда якобы этот акт был составлен, именно мне передавались на ответственное хранение зеркала (лист 9 исполнительного производства). А вот после 13.12.02 никакого имущества, включая зеркала, я уже не хранил (см. также п.5, ч.4). И эта фраза могла появиться в указанном акте только после 13.12.03. Так что три подделки в этом акте налицо. И это не самое главное.

5, ч.7. Доказательство: «в этом же акте, фактически написанном позднее 11.12.02, не ранее 13.12.02, стоят подписи понятых якобы от 11.12.02».

Главное то, что этот насквозь поддельный акт подписан понятыми. А так как он фактически составлен не 11.12.02, а после 13.12.02, то понятые находятся как бы в постоянном и зависимом распоряжении судебного пристава-исполнителя. Ведь случайных понятых, например жителей нашего дома или простых прохожих, незаинтересованных, неподчиненных и неподконтрольных префектуре разве можно было бы заставить подписаться после 13.12.02 за дату 11.12.02 и за другие ложные сведения, наличествующие в этом акте? Тем более что подписавшие ложную бумагу «понятые» ничего действительно важного «не помнят», оказавшись в зале суда, (см. п.4, ч.5), но «помнят» всякую несуразицу вроде того, что мы горели желанием выселяться и не живем в выселяемой квартире. Как будто мы жили с ними вместе, они ночевали в нашей квартире и не ходили на работу, беспрерывно наблюдая за нами все эти тяжкие для нас дни с 04.12.02 по 11.12.02 на предмет: где же мы живем? Интересно, кто их мог заставить лжесвидетельствовать под присягой?

5, ч.8. Доказательства: «…дата постановления об окончании исполнительного производства – поддельна».

Из факта оформления задним числом акта о выселении, выполненного на печатном бланке (лист 7 исполнительного производства) позднее 13.12.02 вместо 11.12.02, описанного в моих пунктах 5,ч.5 – 5, ч.7, следует, что и дата постановления об окончании исполнительного производства от 11.12.02 – тоже поддельна. Это постановление об окончании исполнительного производства не могло быть составлено ранее 13.12.02, ибо основывается на упомянутом акте о выселении, который не мог быть составлен ранее 13.12.02.

Акт о выселении на печатном бланке и постановление об окончании исполнительного производства могли быть написаны в любой день, начиная с 13.12.02 и заканчивая днем перед рассмотрения дела в Мосгорсуде 04.09.03 по первой моей кассационной жалобе на результат рассмотрения дела судьей Суховой 28.04.03. Ибо Мосгорсуд в своем определении от 04.09.03 указывает, что суд «обозревал… постановление об окончании исполнительного производства». Какового в прошнурованном и пронумерованном деле не было, оно было вложено между обложкой и сшитым делом, вернувшимся из Мосгорсуда. И как оно туда, под обложку попало – неизвестно.

04.02.04 – день официального представления исполнительного производства суду под председательством судьи Пименовой и мне. Поэтому не исключено, что представленное суду 04.02.04 исполнительное производство отличается по составу бумаг и их и тексту от исполнительного производства, неизвестным образом попавшему за обложку дела перед поступлением его в Мосгорсуд.

Кроме того, если постановление об окончании исполнительного производства написано позднее не только 13.12.02, но и позднее 21.12.02 с обозначением все той же даты 11.12.02, то этим меня заранее лишили возможности обжаловать это постановление в суде в 10-дневный процессуальный срок. А этот факт, в свою очередь, вполне возможен и подтверждается тем обстоятельством, что мне вручили это постановление только 04.02.04, по требованию суда и спустя год после его якобы написания. То есть, я заведомо не мог его обжаловать. И поэтому прошу признать его недействительным также и по настоящему пункту доказательств.

На основании изложенного прошу суд:

а) Постановление о возбуждении исполнительно производства признать незаконным.

б) обязать ОССП обеспечить поворот исполнительного производтва.

в) Постановление об окончании исполнительного производства признать незаконным и отменить его.

г) обязать ОССП возобновить исполнительное производство и завершить его в соответствии с законом.

д) признать факт, «имеющий юридическое значение», что всему имуществу моей семьи, удаленному судебным приставом-исполнителем Герасевой из квартиры № 9 по ул. Грина, № 16, указанный судебный пристав Герасева «обеспечивает хранение» до передачи его нашей семье по акту.

Приложения:

1. Определение о немедленном исполнении с датой вступления в законную силу 16.12.02.

2. Определение кассационной инстанции от 30.01.03.

3. Конверты с почтовыми штемпелями после выселения.

4. Свидетельские показания Веселова С.А. – оригинал.

25 февраля 2004 г. Б. Синюков».

16.03.04 на судебное заседание явилась судебный пристав-исполнитель Симоненко. Я же вручил суду «Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 16.03.04 по ранее проведенным судебным заседаниям» (приложение 148). Заседание перенесено на 05.04.04. Прилагаю.
«Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

федеральному судье Г.А. Пименовой

Заявление по доказыванию позиции заявителя

в зале суда 16.03.04 по ранее проведенным судебным заседаниям

Ранее, 10.02.04 я обращался к суду с заявлением о приобщении к делу и рассмотрении судом копии исполнительного листа Зюзинского суда от 04.12.02, на основании которого ОССП возбуждено исполнительное производство от 06.12.02 и закончено постановлением от 11.12.02.

Я потому сделал это заявление, что согласно определению суда от 04.12.02 об обращении решения суда к немедленному исполнению моя семья должна была быть выселена из квартиры 9 по ул. Грина, 16 и вселена в квартиру 121 по ул. Бартеневской, 13.

Но в постановлении о возбуждении исполнительного производства речь шла только о выселении, но не о вселении. То есть, исполнительное производство возбуждено и исполнено не в полном объеме действий, которые предписывались судом. Этот факт мог подтвердить или опровергнуть исполнительный лист. Действительно ли в нем шла речь только о выселении, не затрагивая вселения? Этот факт должен быть рассмотрен настоящим судом с целью установления истины о правомерности возбуждения исполнительного производства не в полном объеме как упомянутого определения суда об обращении решения суда к немедленному исполнению, так и самого решения суда от 19.11.02.

Суд 25.03.04 рекомендовал мне самостоятельно ознакомиться с указанным исполнительным листом, который должен быть приобщен по окончании исполнительного производства к судебному делу № 2-3318/02 еще год назад.

[Борис Синюков]

26.03.04 я ознакомился с судебным делом № 2-3318/02, о чем в Справочном листе дела стоит соответствующая отметка. И установил:

1. В деле нет ни оригинала исполнительного листа, который должен бы был вернуться в суд после окончания исполнительного производства, ни какой-либо его копии.

2. В Справочном листе к делу имеются две записи:

а) «04.12.02 – 1 исполнительный лист выписан».

б) «04.12.02 – 1 исполнительный лист получила на руки по доверенности префектуры ЮЗАО Москвы Цой Э.В.» и стоит ее подпись.

Таким образом, в судебное дело исполнительный лист не возвращен как требует закон, но его нет и в ОССП по словам его представителей, высказанных в суде.

Поэтому возникает обоснованное подозрение в том, что ОССП, желая скрыть нарушение закона, скрывает от суда исполнительный лист, по которому это нарушение закона может быть установлено. Во всяком случае, ОССП должно знать, куда девался из его рук исполнительный лист.

На основании ст. 57 ГПК РФ прошу суд истребовать в качестве доказательства у ОССП исполнительный лист, который поможет установить факты, изложенные выше, и рассмотреть их согласно главы 6 ГПК РФ.

Если исполнительный лист утрачен, прошу суд считать настоящее заявление заявлением о восстановлении утраченного судебного производства по делу № 2-3318/02 в части исполнительного листа согласно ст. 314 ГПК РФ.

16.03.04. Б.П. Синюков».

05.04.04 не явился ни один из судебных приставов-исполнителей, и дело было отложено на 23.04.04.

Я мог бы здесь вновь повторить все мои аргументы, изложенные в приложениях 146-148, но это только увеличит объем изложения. Так как эти приложения являются неотъемлемой частью моей жалобы в Европейский суд по правам человека, и из них следует, что судебные приставы грубо нарушали закон, фальсифицировали документы, использовали подставных понятых. Судебные приставы не могли начать исполнительное производство по закону, но они его и не закончили по закону, выбросив меня из своей законной все еще, даже и сегодня, собственности. Так как не зарегистрировали в установленном законом порядке переход права на мою собственность по решению суда.

23.04.04 состоялось окончательное заседание суда. На это заседание явилась судебный пристав-исполнитель Симоненко. Суд объявил устное решение: мою «жалобу удовлетворить». Мотивированное решение обещано представить «сразу после 5 мая» 2004 года, заведомо нарушая закон о «5 днях максимальной отсрочки» (ст.199 ГПК РФ).

Но даже и 18 мая 2004 г. это решение не было мне представлено. Поэтому я был вынужден отправить судье Пименовой заявление о предоставлении мне мотивированного решения суда (приложение 151).

Судебное дело с мотивированным решением суда было сдано судьей Пименовой в канцелярию только 20.05.04, через 28 дней после заседания суда, вынесшего решение. В этот же день я ознакомился с ним (приложение 152), так как стоял около канцелярии суда ежедневно почти месяц как солдат на посту.

И меня обуял ужас. Ибо к большинству предъявленных суду фактов нарушения закона (приложения 146-148) суд никак не выразил своего отношения (как будто о них не читал), а к тем фактам, к которым выразил свое отношение, представил извращенно, противозаконно. И даже по отношению к тем нарушениям закона, которые признал, не обязал Службу судебных приставов «устранить нарушения в полном объеме» согласно статьям 257, 258, 206 ГПК РФ. Мало того, в протоколе допроса свидетелей суд не отразил моих им вопросов, на которых я основывал свои доказательства. В результате у суда получилось, что хотя судебные приставы и нарушили закон (примерно четверть от мной заявленных фактов), делать им для исправления нарушений ничего не следует.

24.05.04 я вручил в канцелярию Зюзинского суда Замечания на протокол судебного заседания в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока (приложение 153), а 26.05.04 – Кассационную жалобу от 26.05.04 в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока от 26.05.04 (приложение 154). Прилагаю.

Зюзинский межмуниципальный суд Москвы,

судье Пименовой Г.А.


Замечания

на протокол судебного заседания по опросам свидетелей

Макаровой Н.В. и Калюжной Л.К., якобы выполнявших

роль понятых, и свидетеля Горбачевой О.Е. (л.д. 142-145) (ст. 231 ГПК РФ)

В протоколе указано после записи показаний указанных свидетелей: «Вопросов нет». Однако я задал каждому из указанных свидетелей четыре вопроса.

Свидетелю Макаровой:

1. Вопрос: Шторы, карнизы и люстры снимались при Вас?

Ответ: Не помню, по-моему, они были сняты.

2. Вопрос: Ключ от квартиры, из которой нас выселяли, я отдал представителю властей?

Ответ: Не помню.

3. Вопрос: От подписи акта о выселении Синюковы отказались?

Ответ: Не помню.

4. Вопрос: Какие-либо вещи на хранение Синюкову передавались?

Ответ: Нет, не передавались.

Ответы свидетеля Калюжной на эти же вопросы:

1. Ответ: Не помню.

2. Ответ: Не помню.

3. Ответ: Не помню.

4. Ответ: Нет, не передавались.

Кроме того, в протоколе не зафиксировано мое возражение против заслушивания судом свидетеля Горбачевой О.Е. – работника Управы «Северное Бутово», обоснованное ее личной и служебной заинтересованностью в исходе дела.

Прошу удостоверить указанные замечания на протокол в качестве дополнения. В случае отказа в удостоверении прошу приобщить настоящие замечания к делу, направляемому в кассационную инстанцию, согласно статье 232 ГПК РФ.

24 мая 2004 г. Б.Синюков».

«Московский городской суд.

Судебная коллегия по гражданским делам,

Кассационная жалоба

23 апреля 2004 г. Зюзинский межмуниципальный районный суд ЮЗАО Москвы под председательством федерального судьи Пименовой Г.А. повторно рассмотрел после отмены Мосгорсудом 04.09.03 предыдущего Решения и вынес новое Решение о частичном удовлетворении моей Жалобы на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя ОССП по ЮЗАО Москвы.

Дело передано судьей в канцелярию суда 20.05.04.

Замечания на протокол судебного заседания поданы 24.05.04.

С частью судебного решения, в отношении:

а) неустановления судебным приставом-исполните*лем срока для добровольного исполнения должником решения суда (нарушение требований п.3 ст.9 и п.1 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве»;

б) нарушения судебным приставом-исполнителем требования п.4 ст. 75 ФЗ «Об исполнительном производстве» об обязательном составлении описи имущества;

в) невозможности должником упаковать имущество с вечера 09.12.02 до утра 11.12.02;

г) непредставления судебным приставом-исполнителем доказательств направления заявителю копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 № 22-407 (нарушение п.4 ст.9 указанного ФЗ);

д) невозможности мер принудительного исполнения без установления срока добровольного исполнения (ст. 44 указанного ФЗ),

я согласен, но – только с самим принципом этой констатации.

Однако, согласно ст.ст. 257, 258 (на последнюю ссылается суд) и ст. 206 ГПК РФ «суд, признав заявление (жалобу) обоснованным, принимает решение об обязанности… устранить в полном объеме допущенные нарушения прав и свобод гражданина или препятствие к осуществлению гражданином его прав и свобод» и «устанавливает в решении срок, в течение которого решение суда должно быть исполнено».

Это требование закона судом не выполнено в рассматриваемой части его решения. Значит, решение в этой части не имеет обязательного правового смысла и последствия для исполнения. Но суд не может ограничиваться согласно упомянутым нормам закона простой констатацией факта. Поэтому это явное нарушение судом упомянутых статей 206, 257, 258 ГПК РФ. И именно поэтому я просил суд отменить постановления судебного пристава-исполнителя как о возбуждении исполнительного производства, так и об его окончании. Ибо эта отмена предполагает начать исполнительное производство заново, в соответствии с законом.

Поэтому прошу в отношении а) неустановления судебным приставом-исполните*лем срока для добровольного исполнения должником решения суда (нарушение требований п.3 ст.9 и п.1 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве»; б) нарушения судебным приставом-исполнителем требования п.4 ст. 75 ФЗ «Об исполнительном производстве» об обязательном составлении описи имущества; в) невозможности должником упаковать имущество с вечера 09.12.02 до утра 11.12.02; г) непредставления судебным приставом-исполнителем доказательств направления заявителю копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 № 22-407 (нарушение п.4 ст.9 указанного ФЗ); д) невозможности мер принудительного исполнения без установления срока добровольного исполнения (ст. 44 указанного ФЗ) принять решение об обязании ОССП ЮЗАО Москвы устранить в полном объеме указанные нарушения моих прав и свобод и препятствия к осуществлению прав и свобод согласно ст.ст. 206, 257 и 258 ГПК РФ.

Впрочем, отмена постановления о возбуждении исполнительного производства и возобновление исполнительного производства со стадии проверки ОССП соответствия исполнительного листа ст.8 с учетом ст.ст. 10, 17 ФЗ «Об исполнительном производстве» может иметь ту же самую цель, выраженную более кратко.

С остальной же, подавляющей частью вынесенного решения суда я не согласен по следующим основаниям.

А. По заявленным мной обстоятельствам, к которым суд выразил свое отношение

А1. Суд «не может согласиться с доводами заявителя об отсутствии понятых при выселении» по следующим мотивам:

а) «допрошенные Макарова и Калюжная подтвердили, что они участвовали в качестве понятых», «что также подтверждается их подписями в акте (л.д.184)»;

б) «присутствие понятых подтверждается также и свидетелем Горбачевой».

Но суд не выполнил при этом требования ч.1 ст. 67 ГПК РФ о «всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств».

Во-первых, суд не объяснил, почему он игнорирует имеющиеся в деле показания свидетелей Николаевой, Синюковой и Веселова, заявивших, что понятых при выселении не было, были только грузчики и упаковщики.

Во-вторых, суд не объяснил, почему он игнорировал доказательства, изложенные в п.4, ч.4 «Заявления по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04» (в деле). Из этих доказательств очевидно, что указанные понятые не могли быть понятыми по п.3 ст.39 ФЗ «Об исполнительном производстве» № 119 от 21.07.97.

В третьих, свидетельства г-жи Горбачевой о наличии или отсутствии понятых не могут иметь решающего значения, так как г-жа Горбачева также является служащей Взыскателя, как и понятые. И так как ее показания в суде не поддаются никакой логике, каждая фраза противоречит предыдущей. Она утверждает, что «мы написали акт, что часть вещей остается в квартире. Мы перевезли вещи кроме 2 больших зеркал, так как боялись их разбить», и еще раз повторяет «я боялась их разбить». И здесь же дважды утверждает: «Заявитель сам просил их не перевозить», «заявитель сам просил оставить зеркала». Не может такого быть чтобы Горбачева «боялась их разбить», а я ее «просил оставить зеркала», ибо это она должна меня просить, если боится их разбить, так как я заявил, что не отдам ключи от квартиры, если зеркала и другие оставшиеся вещи (фурнитура, линолеум, подвесные потолки и т.д.) не будут перевезены. И из акта «2 зеркала…» именно это следует. И почему этот акт ею не подписан, если она говорит о нем: «мы написали». Далее в протоколе записаны ее слова: «Их (зеркала) отвезли на следующий день. Это было в субботу. Мы перевозили другую семью и перевезли зеркала». Но следующим днем после 11.12.02 был четверг 12 декабря – праздник, вся страна отдыхала и никаких «других семей» в это день Горбачева не перевозила. «Другую семью» (это – семья Баяджан из трех человек прямых свидетелей из квартиры № 7) перевозили 13.12.02, в пятницу, после праздника.

Теперь нужно сопоставить следующие заявления Горбачевой из протокола: «Мы написали акт, что зеркала остаются в квартире» 11.12.02, «Мы перевезли вещи кроме 2 больших зеркал» 11.12.02, «ключи от квартиры отдали в тот же день» 11.12.02, «Зеркала мы перевезли на следующий день» 12.12.02 (фактически через день 13.12.02), «Акт я подписала в день выселения» 11.12.02. Но в рукописном акте, якобы подписанном Горбачевой 11.12.02 значится, что «квартира 9 дома 16 по ул. Грина освобождена». Не могла быть квартира 11.12.02 быть «освобождена», если в ней оставались зеркала. Значит, не могла она в этот день подписать и сам акт, так как это была бы заведомая ложь. Или все-таки подписала? Притом в акте «2 зеркала…» от 11.12.02 стоит: «Ключи от квартиры я не передал…», и «зеркала оставлены мне на хранение».

Далее Горбачева сообщает суду: «Мы просили заявителя что-то подписать, он отказался». В это «что-то» входят две мои подписи: в середине рукописного акта о выселении и в акте «2 зеркала…». То есть я не отказался. Тем более что оба понятых, Макарова и Калюжная в один голос утверждают (л.д. 141-146), что «не помнят, отказывался ли я подписать акт о выселении». Далее Горбачева свидетельствует: «Я просила своих родственников их (зеркала) перевезти». И далее: «Мы перевозили другую семью и перевезли зеркала». Так кто же перевозил зеркала? Родственники или сама Управа в лице Горбачевой? Но зеркала действительно перевозил муж Горбачевой. И только лишь затем, чтобы начать без помех разграблять нашу бывшую квартиру. (См. первоначальную жалобу и показания свидетеля Веселова в качестве приложения к «Заявлению по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04…»).

Перейдем к акту о выселении на бланке, подписанному Горбачевой тоже якобы 11.12.02, в котором утверждается, что «ключи переданы 11.12.02», что 11.12.02 «вещи на хранение не передавались» и что 11.12.02 «ключи от помещения получила Горбачева О.Е.». Как же это согласовать с предыдущими двумя абзацами?

Перейдем к показаниям судебного пристава-исполнителя Герасевой в зале суда. Она заявляет: «Ему (мне) по его просьбе были оставлены на хранение зеркала». Вот откуда родилось настойчивое, дважды повторенное свидетелем Горбачевой: «Заявитель сам просил их не перевозить», «заявитель сам просил оставить зеркала». И это есть сговор, так как мне незачем было об этом просить, мне, наоборот, нужно было, чтобы их перевезли в тот же день, а не оставляли бы мне их «на хранение» а пустой квартире. И ключи бы были переданы властям. Но они переданы не были только потому, что зеркала Горбачева «боялась разбить».

Разве можно верить такому свидетелю, утверждающему, что понятые были? И не верить всем остальным свидетелям.

В четвертых, суд не учел, что понятые Макарова и Калюжная засвидетельствовали своей подписью в принципе невозможные факты и противоречат сами себе:

с одной стороны они подписали Акт о выселении якобы от 11.12.02, в котором значится: «имущество на ответственное хранение не передавалось», с другой стороны Акт от 11.12.02 под заголовком «2 зеркала от спального гарнитура оставлены на хранение Синюкову Б.П.» (лист 9 исполнительного производства) свидетельствует, что имущество передавалось. Оба этих акта подписаны судебным приставом-исполнителем Герасевой. В суде же эти понятые вообще ничего «не помнят» о факте передачи имущества на хранение;

с одной стороны они заявляют, что «ключи от квартиры по ул. Грина переданы Горбачевой 11.12.02» (Акт о выселении от 11.12.02). С другой стороны – «не помнят» об этом (протокол и замечания к нему). С третьей стороны в Акте «2 зеркала от спального гарнитура…» от того же 11.12.02, подписанном судебным приставом-исполнителем Герасевой, стоит: «…ключи от квартиры я не передал…»;

итак, понятые Макарова и Калюжная подписали Акт о выселении от 11.12.02 именно 11.12.02, указав в нем, что «имущество на хранение не передавалось» и «ключи от квартиры по ул. Грина переданы Горбачевой», тогда как фактически имущество на хранение именно 11.12.02 передавалось, а ключи именно 11.12.02 не передавались. Но, отсюда неизбежно следует, что понятые лжесвидетельствуют о дате 11.12.02 подписания Акта, и подписали они указанный Акт после 13.12.02 за 11.12.02, когда ключи от квартиры были действительно переданы Горбачевой, а зеркала были доставлены с ул. Грина на ул. Бартеневская. Отсюда следует, что Постановление об окончании исполнительного производства не могло быть составлено 11.12.02, оно могло быть составлено только 13.12.02 или позднее;

В пятых, якобы понятые на самом деле были не понятыми, а грузчиками-упаковщиками, которых в силу их служебной подчиненности взыскателю взыскатель склонил к подписанию Акта о выселении от 11.12.02. И судебный пристав-исполнитель Герасева не могла об этом не знать, тем более что она пришла в выселяемую квартиру первая, потом явились упаковщики-грузчики во главе с представителем взыскателя Горбачевой. И никто из них не был представлен нам как понятые.

Из показаний понятой Макаровой (л.д.143-144): «Мы упаковывали вещи…, я помогала упаковывать книги в коробки, на кухне складывала в коробки продукты и фужеры». Из показаний понятой Калюжной (там же): «Я упаковывала вещи, помогала упаковывать шкаф, мы собирали книги». Между тем, согласно ст.40 ФЗ «Об исполнительном производстве» понятой «удостоверяет факт, содержание и результаты исполнительных действий, делает замечания по поводу совершенных действий, заносимые в акт. Перед началом исполнительных действий судебный пристав-исполнитель разъясняет понятым их права и обязанности».

Но судебный пристав-исполнитель Герасева, пришедший первым и утверждающий в судебном протоколе, что понятых раньше не видел, не инструктировал грузчиков и упаковщиц как понятых. Иначе бы они не выполняли, то, что свидетельствуют, а выполняли бы обязанности согласно закону. Кроме того, упаковывая вещи», невозможно одновременно выполнять довольно объемные задачи понятого, указанные в законе. Причем в указанном протоколе допроса нет ни единого слова со стороны понятых о самой сути выполнения ими своих обязанностей понятых, за исключением «не знаю» и «не помню» относительно того, что входит в их прямую обязанность, заранее якобы объясненную им судебным приставом-исполнителем. «Упаковывая вещи», естественно, ничего другого не замечать и не помнить! А, если понятой «упаковывал вещи» вместо того, чтобы исполнять возложенные на него обязанности, значит, эти обязанности не были понятому разъяснены. Что свидетельствую я и моя жена, так как мы вдвоем ее встретили в своей квартире, когда упаковщиц и грузчиков еще не было.

Наконец, со слов понятой Макаровой записано: «Я расписалась как понятая», то есть она не понятая, а просто расписалась как понятая. Это и есть косвенное подтверждение подчиненности, подконтрольности, принуждения стать понятой. Но и это еще не все. С ее слов в протоколе записано: «свидетель Николаева не присутствовала при выселении». Но ведь свидетель Николаева допрашивалась судом после свидетеля Макаровой и Макарова не могла знать, что скажет свидетель Николаева, и вообще – есть ли свидетель Николаева вообще на белом свете.

Со слов свидетеля Калюжной записано: «Акт я подписала после окончания выселения в тот же день» и опять: «Николаевой не было, ее выселили раньше». Калюжную тоже допрашивал суд ранее Николаевой, но важнее первая фраза. Она – явное лжесвидетельство. Ведь доказано выше, что Калюжная лжет, что подписала акт «в тот же день», а если подписала, то лжет относительно «передачи ключей» и «неоставления имущества на хранение».

Кроме того, упаковщики имущества Макарова и Калюжная, вынужденные одновременно подписать акт о выселении как понятые, не присутствовали до конца выселения, что следует из вышеизложенного.

Таким образом, суд в отношении отсутствия понятых не был справедливым в понятии п.1 статьи 6 Европейской Конвенции, каковую Верховный Суд РФ требует учитывать в судебных решениях.

Следовательно, прошу признать, что понятых в понятии ст. 40 ФЗ «Об исполнительном производстве» при выселении не было.

А2. «Требование заявителя о признании незаконным постановления об окончании

исполнительного производства от 11.12.02 и об его отмене удовлетворению не подлежит», т.к.:

а) «на основе п.1 ст.27 ФЗ «Об исполнительном производстве» факт исполнения исполнительного документа является основанием к окончанию исполнительного производства»;

б) «исполнительное действие, предусмотренное Исполнительным листом…, было исполнено, то есть семья Синюкова была выселена из кв.9 по адресу ул. Грина, 16, в связи с чем наступило основание к окончанию исполнительного производства».

Указанные основания суда являются противозаконными по следующим обстоятельствам.

Во-первых, так как согласно материалам дела и исполнительного производства, упомянутым выше, Постановление об окончании исполнительного производства не могло быть составлено ранее 13.12.02, а оно датировано 11.12.02, то только один этот факт, заявленный мной суду (упомянутое Заявление по доказыванию позиций заявителя в зале суда 25.02.04…»), делает Постановление об окончании исполнительного производства подложным, противозаконным, а значит – подлежащим отмене.

Во-вторых, подпункт а) может быть принят во внимание только в сочетании с подпунктом б) как предварительным условием подпункта а). Но, дело в том, что подпункт б) не выполнен в полном объеме, и, значит, не может быть основанием к окончанию исполнительного производства.

В определяющей части Исполнительного листа написано: «Обратить Решение суда от 19.11.02 о выселении… из кв. 9 по ул. Грина, 16 с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу ул. Бартеневская, 13, кв.121…». Другими словами, предписывающее действие Исполнительного листа распадается на два действия: 1) акта о выселении и 2) акта о вселении («предоставления жилого помещения» по указанному адресу).

Согласно п.3 ст.76 «Исполнение исполнительного документа о вселении» ФЗ «Об исполнительном производстве» «исполнение исполнительного документа о вселении взыскателя оформляется судебным приставом-исполнителем актом о вселении». Согласно Исполнительному листу моя семья из должника по отношению к квартире по ул. Грина, превращается во взыскателя по отношению к квартире по ул. Бартеневская. Но «акта о вселении» до сего дня нет, уже более полутора лет с 11.12.02. Так что невозможно считать Исполнительный лист выполненным в полном объеме. И я об этом заявлял суду.

Мало того, согласно п.4 этой же статьи «исполнительный документ считается исполненным, если взыскателю обеспечена возможность повседневного беспрепятственного пользования соответствующим помещением». Но я же заявил суду, что не могу беспрепятственно пользоваться жильем по ул Бартеневская. Я заявил суду, что я не зарегистрирован в квартире по ул. Бартеневская, так как, выбросив меня в эту квартиру как животного, мне не предоставлено на нее никаких прав владения или пользования. Я по-прежнему зарегистрирован в год назад снесенном доме по ул. Грина, 16. Не имея регистрации по месту нынешнего проживания, я не могу участвовать в выборах, чем нарушено мое конституционное право, я не могу пользоваться поликлиникой и всеми другими социальными благами, вытекающими из регистрации по месту жительства.

Разве может суд при таких обстоятельствах считать, что «исполнительное действие, предусмотренное Исполнительным листом, исполнено»? А если оно не исполнено, то Постановление об окончании исполнительного производства от 11.12.02 должно быть отменено.

А3. «Требование об обязании ОССП возобновить исполнительное производство удовлетворению не подлежит, поскольку в соответствии со ст. 438 ГПК РФ исполнительное производство возобновляется после устранения обстоятельств, вызвавших его приостановление, а исполнительное производство по делу № 22-407 не приостанавливалось».

Во-первых, согласно моему «Заявлению по доказыванию позиций заявителя в зале суда 25.02.04…», стр.8 я требовал от суда «постановление о возбуждении исполнительного производства признать незаконным». Я (стр.2 там же) просил суд возобновить не «приостановленное по ст.438» исполнительное производство, а «возобновить исполнительное производство в соответствии с законом, со стадии постановления об его возбуждении». То есть, я применил слово «возобновить» по существу понятия, которое я в него вкладывал и даже не намеревался придавать ему смысл по ст.438. И это ясно видно из приведенного контекста. Так что это сам суд отождествил слово «возобновить» к применению его исключительно к ст.438. Как будто слово «возобновить» не может использоваться иначе, как только в ст.438, и не может применяться в любых других случаях.

Во-вторых, у меня были законные основания потребовать признать незаконным постановление о возбуждении исполнительного производства от 11.12.02. Но эти основания суд просто проигнорировал, никак не отразив к ним своего отношения, попросту подменив их своим понятием слова «возобновить». Эти основания следующие:

а) В Исполнительном листе от 04.12.02, поступившем в ОССП ЮЗАО Москвы 06.12.02, в пустом месте, предназначенном для ручного вписывания цифр, в строке «Решение вступило в законную силу «__»________2002г.» не проставлена конкретная дата, вместо нее стоит «птичка». Согласно п.6 ст.8 ФЗ «Об исполнительном производстве» «дата вступления в силу судебного акта» – обязательный атрибут исполнительного документа. И если этой даты в исполнительном документе нет, то согласно п.1 ст.10 этого же ФЗ судебный пристав-исполнитель «в случае несоответствия исполнительного документа ст.8 возвращает исполнительный документ взыскателю, либо в суд». Кроме того, в распоряжении судебного пристава-исполнителя есть п.1 ст.17 указанного ФЗ, согласно которому «в случае неясности требований, содержащихся в исполнительном документе, судебный пристав-исполнитель вправе обратиться в суд, выдавший исполнительный документ, с заявлением о разъяснении…».

Но, судебный пристав-исполнитель не обращается к указанным требованиям закона, специально написанного для него, а тут же составляет постановление о возбуждении исполнительного производства, причем в тот же самый день 06.12.02 получения исполнительного документа. Но, так как судебный пристав-исполнитель сам не знал дату исполнения того, что исполняет, его постановление о возбуждении исполнительного производства только по одному этому факту незаконно и подлежит отмене.

б) Я представил суду в качестве приложения 1 к упомянутому «Заявлению по доказыванию позиций заявителя в зале суда 25.02.04…» определение суда от 04.12.02 «о немедленном исполнении решения суда от 19.11.02», которое предстоит исполнить судебному приставу-исполнителю. В нем написано: «Определение вступило в законную силу 16 декабря 2002 года». То есть, само определение «о немедленном выселении» на момент принятия по нему судебным приставом-исполнителем постановления о возбуждении исполнительного производства еще не вступило в законную силу. Определение «о немедленном исполнении» вступило в законную силу 16.12.02, а судебный пристав-исполнитель принял свое постановление 06.12.02 и исполнил его 11.12.02. Только по одному этому факту постановление о возбуждении исполнительного производства незаконно и подлежит отмене.

Из пунктов а) и б), кроме того, со всей определенностью дополнительно следует, что суд произвольно интерпретирует слово «возобновить» по пункту «во-первых», преднамеренно направляя судебное решение по ложному пути отсылкой к ст. 438 ГПК.

Из всего изложенного по данному пункту А3 следует, что требование о возобновлении исполнительного производства со стадии постановления о возбуждении исполнительного производства, иначе: поворота исполнительного производства (реституции) к той же стадии должно быть удовлетворено.

А4. «Суд не может согласиться с доводами заявителя о том, что исполнительное производство было возбуждено до вступление решения суда в законную силу, поскольку определение от 04.12.02 в части выселения из квартиры было обращено к немедленному исполнению».

В данном случае суд подменяет одно требование закона другим требованием закона, каковые оба должны рассматриваться совместно и во взаимосвязи. И я указал суду на этот факт совместности и взаимосвязи в п.3 упомянутого «Заявления по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04…».

С одной стороны, действительно, определение от 04.12.02 обязывает ОССП исполнить выселение из кв. по ул. Грина, но в комплексе с вселением в кв. по ул. Бартеневская, о чем я уже указал выше. И если, конечно, не принимать во внимание обстоятельства, изложенные выше (мои пункты А2 и А3), вообще препятствующие возбуждению исполнительного производства по изложенным мотивам. И я применение этого требования закона (ст.212 ГПК РФ) не оспаривал.

С другой стороны, я оспаривал возможность применения вообще ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве» к моему случаю в тех обстоятельствах, которые возникли к моменту принятия постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02. Ибо по этой статье меня выселяли.

Дело в том, что согласно ст. 75 указанного закона санкция может быть применена только к «должнику». Пункт 3 ст.29 этого ФЗ определяет: «должником является гражданин, обязанный по исполнительному листу совершить определенные действия», например, выселиться. Но я не являлся на день возбуждения исполнительного производства 06.12.02 должником по сути этого понятия, выраженного в законе. Ибо жил в своей законной, зарегистрированной государством в установленном законом порядке собственности. Это следует из следующих по порядку обстоятельств.

а) Суд 19.11.02 изъял у меня собственность, квартиру по ул. Грина, в пользу правительства Москвы. Но для того, чтобы я стал должником, проживающим в «чужой» (правительства Москвы) квартире, должны быть совершены дополнительные действия, так как само решение суда не является согласно закону исчерпывающим, необходимым и достаточным условием для признания меня должником.

б) Решение суда от 19.11.02 в отношении перехода права собственности на мою квартиру по ул. Грина к правительству Москвы должно вступить в законную силу 29.11.02, но так как была подана кассационная жалоба, это решение вступило в законную силу только 30.01.03 (определение Мосгорсуда в деле имеется). Таким образом, до 30.01.03 я не мог быть должником, и ко мне не могла быть применена ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве». Но и вступления решения суда от 19.11.02 в законную силу недостаточно, чтобы я перешел в ранг должника.

в) Согласно ст.2 ФЗ «О государственной регистрации прав…» «государственная регистрация прав является единственным доказательством существования зарегистрированного права» собственности правительства Москвы на мою бывшую квартиру по ул. Грина. Мало того, согласно ст.3 этого ФЗ «датой государственной регистрации прав является день внесения соответствующих записей о правах в Единый государственный реестр». Естественно, правительство Москвы могло обратиться за регистрацией своего права только после вступления решения суда в законную силу, то есть после 30.01.03, через 50 дней после моего фактического выселения. И получило бы его еще минимум дней через 30. Только тогда, примерно 30.02.03 я бы мог квалифицироваться как должник правительства Москвы.

г) Естественно, надо иметь в виду при этом, что определением суда от 04.12.02 к немедленному исполнению обращено только «выселение из кв. по ул. Грина с предоставлением кв. по ул. Бартеневская». Переход же права собственности от моей семьи к правительству Москвы на квартиру по ул. Грина к немедленному исполнению не обращен. То есть, действовал порядок, изложенный мной в пп. а), б), в).

Можно допустить, что ОССП ЮЗАО Москвы чисто «механически» посчитал меня должником, получив исполнительный лист. Но ОССП не имеет законного права применять «механический» принцип интерпретации правовых актов. Кроме того, это допущение наталкивается на следующие обстоятельства, не укладывающиеся в это допущение.

Во-первых, как уже указывалось выше, ОССП (я применяю в данном случае ОССП, так как в исполнительном производстве на разных его этапах участвовало трое судебных приставов-исполнителей: Прокопенко, Симоненко, Герасева) не использовал возможности п.7 ст.8, п.1 ст.10, п.1 ст.17 ФЗ «Об исполнительном производстве», дающие ему возможность установить существо предполагаемого исполнительного производства еще до начала его осуществления.

Во-вторых, вместо постановления о возбуждении исполнительного производства мне было лично вручено не предусмотренное законом предписание на выселение. И это – не безобидный факт. Ибо в предписании на выселение не было упоминания о возможности его обжалования в суде, тогда как в постановлении о возбуждении исполнительного производства по закону (п.6 ст.9) должно быть указана возможность его обжалования. То есть, мне преднамеренно преграждался путь к правосудию.

В третьих, постановление о возбуждении исполнительного производства якобы направлено мне почтой, но я его до сих пор не получил, факт его отправки ОССП не смог доказать в суде. Кроме того, вызывает сомнение сопоставление двух фактов. Предписание на выселение вручено мне лично на квартире, а постановление о возбуждении исполнительного производства якобы направлено по почте. Уместны два вопроса, имеющие юридическое значение: 1) почему вместо «предписания» мне не вручено на квартире «постановление»? 2) зачем ОССП делал «лишнюю» для себя работу, составляя «предписание», тогда как легко мог без него обойтись, вручив мне само «постановление»? Другого ответа в этой ситуации не может быть, кроме как воспрепятствовать мне к обжалованию действий ОССП на самой начальной их стадии.

В четвертых, «постановлением» не установлен срок добровольного исполнения, что, кроме установленной судом невозможности собрать вещи, катастрофически сужало обдумывание ситуации с целью нахождения правовых средств к ее преодолению.

В пятых, непредставление мне постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 делало для меня эфемерными следующие положения ФЗ «Об исполнительном производстве:

Ст.18 гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель по заявлению сторон, а также сами стороны вправе обратиться в суд с заявлением об отсрочке, а также об изменении способа или порядка исполнения». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 19 гласит: «При наличии обстоятельств, препятствующих совершению исполнительных действий, судебный пристав-исполнитель может отложить исполнительные действия на срок не более 10 дней по заявлению должника или по собственной инициативе». Не имея на руках постановления о возбуждении исполнительного производства, я не мог воспользоваться этим своим правом.

Статья 20 (пп.4, 5, 6) гласит: «Исполнительное производство подлежит обя*зательному приостановлению в случае оспаривания должником исполнительного документа в судебном порядке, подачи жалобы в суд на дей*ствия органов (должностных лиц), вынесения постановления должностным лицом».

Пункты 1, 2 ст. 22 регламентируют приостановление исполнительного производства «до окончания рассмотрения вопроса по существу» судом.

Пункт 2 ст.24 устанавливает: «по приостановленному исполнительному производству никакие исполнительные действия не допускаются.

Всех этих прав я был лишен непредставлением мне постановления о возбуждении исполнительного производства.

В связи с изложенным по пункту А4, уместен следующий вопрос: поддается ли толкованию понятие «должник» в отношении моей семьи как чисто «механическое», вытекающее из исполнительного листа, который ОССП воспринимает тоже чисто «механически»? На этот вопрос может быть любой ответ в пределах совести. Тогда может быть задан второй вопрос: является или не является изложенное в пункте А4 препятствием для установления понятия «должник» в моем деле в соответствии с законом? И уж на этот вопрос невозможно ответить отрицательно, можно ответить только: да, является препятствием к установлению истинного значения понятия «должник» в моем деле. И все эти препятствия преднамеренно возведены ОССП. Все это мной заявлено суду совершенно безрезультатно.

Таким образом, применение ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве» к случаю выселения моей семьи в тех обстоятельствах, которые возникли к моменту принятия постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02, невозможно. Эта статья применена незаконно.

А5. «Требования заявителя об обязанности ОССП обеспечить поворот исполнительного производства удовлетворению также не подлежит в связи с отсутствием к этому оснований».

Указанное постановление суда – чисто декларативное, оно никакими конкретными доводами не обосновано, что является нарушением ч.4 ст.198 ГПК РФ. И поэтому подлежит отмене. Добавлю, что я представил суду конкретные доводы, и они повторены здесь, чтобы это мое требование было удовлетворено. Ибо «поворот исполнительного производства» обозначает упомянутое в п. А3 и названное «возобновлением исполнительного производства». Впрочем, отменой незаконного постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 с реституцией (восстановлением) первоначального состояния достигается эта же цель.

Б. По заявленным мной обстоятельствам, к которым суд выразил отношение

общей фразой «Для удовлетворения остальных требований заявителя суд

также не усматривает правовых оснований»

Во-первых, это постановление – также чисто декларативное, никакими конкретными доводами не обоснованное, что также нарушает ч.4 ст.198 ГПК РФ.

Во-вторых, в связи с тем, что суд не стал перечислять конкретно «остальные требования заявителя», я вынужден вновь повторить эти свои требования и доводы, доказывающие необходимость принятия по ним соответствующего, обоснованного, мотивированного постановления суда.

Б1. Я заявлял, что судебный пристав-исполнитель не выполнил в полном объеме исполнительное производство, в части вселения меня в квартиру №121 дома 13 по ул. Бартеневская, так как об этом нет акта, подписанного моей семьей и требуемого ст.76 ФЗ «Об исполнительном производстве». Возвращение в старую квартиру по ул. Грина сейчас невозможно, так как дом снесен. Поэтому я просил суд обязать ОССП составить акт о моем вселении в квартиру по ул. Бартеневская, который я подпишу только в случае, если мне будет предоставлено право на эту квартиру, либо собственности, либо найма. И именно поэтому я просил суд отменить постановление судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства как незаконченного.

Б2. Я просил суд постановить следующий факт, имеющий юридическое значение: всему имуществу моей семьи, удаленному судебным приставом-исполнителем Герасевой из кв. 9 по ул. Грина, 16, указанный судебный пристав-исполнитель Герасева обеспечивает хранение (п.5 ст. 75) до момента его передачи нашей семье или кому-то другому по акту. По следующим обстоятельствам.

Обязательная опись имущества (п.4 ст.75) судебным приставом-исполнителем не произведена, что позволило судебному приставу-исполнителю Герасевой часть имущества бросить в подъезде дома по ул. Бартеневская, 13, которое было разворовано.

Согласно п.1 ст. 53 ФЗ «Об исполнительном производстве» – «имущество должника передается на хранение под роспись в акте ареста имущества должнику или другим лицам, назначенным судебным приставом-исполнителем (далее – хранитель). Хранитель может пользоваться этим имуществом…». Никому имущество, удаленное без составления описи из квартиры по ул. Грина, не было передано по акту.

Тот факт, что судебный пристав-исполнитель Герасева написала в Акте о выселении от 11.12.02 «арест имущества не производился» является всего лишь доказательством того, что пристав-исполнитель нарушил требование п.4 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве» относительно «обязательной описи имущества».

Опись производится по правилам ст. 371 действовавшего на момент подачи мной жалобы ГПК РСФСР: «в присутствии понятых и кого-либо из совершеннолетних членов семьи должника». При этом опись имущества производится по правилам, определяющим арест имущества (ст. 372 ГПК РСФСР).

В акт ареста имущества вносятся:

«название каждого занесенного в акт предмета, отличительные его признаки (вес, метраж, степень износа и т.п.);

наименование лица, которому имущество передано на хранение, и его адрес, если хранение имущества возлагается не на самого должника;

акт об аресте имущества подписывается судебным исполнителем, взыскателем, должником, хранителем имущества и другими лицами, присутствовавшими при его составлении, копия акта вручается должнику».

Согласно ч.1 п.4 ст.51 ФЗ «Об исполнительном производстве» – «арест применяется для обеспечения сохранности имущества должника…»

Ни одного из указанных действий и их порядка осуществления судебный пристав-исполнитель Герасева не исполнила. Сегодня даже дома, в котором оно находилось, уже нет. И того факта, что судебный пристав-исполнитель Герасева удалила наше имущество из указанного дома отрицать нельзя. Но и моя семья не принимала это имущество на квартире по ул. Бартеневской от судебного пристава-исполнителя Герасевой.

Поэтому до тех пор, пока судебный пристав-исполнитель Герасева или ОССП ЮЗАО г. Москвы не представят моей семье акт о передаче нам указанного имущества, и мы его не подпишем, указанное имущество находится под охраной ОССП ЮЗАО г. Москвы. И этот факт, имеющий юридическое значение, должен быть установлен судом. Тогда ОССП будет вынуждено позаботиться о передаче нам хранимого им имущества. Хотя бы после 17-месячного ожидания нами этого акта.

Впрочем, ОССП может настаивать вновь на том, что «арест имущества не производился, т.к. имущество перевозилось в присутствии Синюкова Б.П.». Во-первых, этот факт не отменяет требуемую законом опись имущества. Во-вторых, «перевозить имущество в моем присутствии» физически невозможно, если под этим понимать мой контроль за его сохранностью. Я все время находился в квартире по ул. Грина и даже в этой квартире я не мог контролировать всех действий, производившихся в четырех разных помещениях квартиры одновременно десятком людей. Я, находясь в квартире по ул. Грина, не мог контролировать действий исполнителей в пути перевозки от квартиры к квартире, выполнявшейся тремя рейсами автомобиля. Я не мог контролировать действий исполнителей в квартире на ул. Бартеневская при выгрузке и доставке в эту квартиру. Вся моя семья не могла контролировать целостности и исправности нашего имущества (исключая крупногабаритное) в квартире на ул. Бартеневская, так как все вещи были свалены в невообразимую кучу вещей и досок от мебели, на разбор которой у нас ушел месяц. И даже спустя год после переселения мы не могли найти некоторых малогабаритных вещей, пропажа которых только постепенно, при возникновении в их необходимости обнаруживалась.

Именно поэтому законодатель предусмотрел опись имущества и сдачу его по акту.

Б3. Я заявлял суду, что Акт о выселении от 11.12.02 – подделка, совершенная после 13.12.02, что доказано выше. Частью этой подделки является фраза, что «от подписи Синюковы отказались». И я просил суд установить факт, что от подписи мы не отказывались, нам просто судебный пристав-исполнитель не представил этот акт на подпись. Это доказывается следующими обстоятельствами.

Б3-1. В исполнительном производстве почему-то наличествует два акта о выселении от одной и той же даты, 11.12.02: один рукописный, другой на печатном бланке. Ни законом, ни здравым смыслом этого объяснить нельзя.

Б3-2. В рукописном акте наличествует моя подпись, только не в конце акта, а в его середине, и именно о том, что в квартире нет «золота, оружия, валюта и денег РФ». Уместен вопрос: почему я мог отказаться от подписи в конце этого акта? Ведь я и сегодня, спустя полтора года готов его подписать, так как в нем написано все правильно. За исключением того, что квартира не освобождена полностью: в ней остались зеркала под мою сохранность. Но об этом я мог сделать то же самое как по следующему пункту Б3-3. Поэтому неподписание этого акта лежит на совести судебного пристава-исполнителя, не представившего его мне в конце акта переселения вторично, уже в конце переселения.

Б3-3. В материалах исполнительного производства имеется еще один рукописный акт, также от 11.12.02 «2 зеркала… оставлено на хранение Синюкову Б.П.». Этот акт составлен в самом конце переселения в квартире по ул. Бартеневская в 20-00 часов, за пять минут до того как судебный пристав-исполнитель Герасева покинул наше новое жилище, притом навсегда. Во-первых, в этом акте нет подписей понятых, что показывает: они, упаковав наши вещи, давно покинули квартиру по ул. Грина, ключи от который находились в этот момент у меня, а в квартире по ул. Бартеневской понятые вообще не появлялись. Что, в свою очередь, показывает, что они не могли подписать рукописный акт о выселении 11.12.02, так как был уже поздний вечер. Не ночью же, притом неизвестно где, они его подписывали? Поэтому, если они не подписали акт «2 зеркала…», что от них требуется как от понятых, то и акт о выселении они в этот вечер не подписывали. Или подписали бы оба акта, в том числе и тот, в котором имеется две моих подписи, и в отношении зеркал.

Во-вторых, моя подпись под актом «2 зеркала…» от 11.12.02 совершена с разъяснением «см. ниже» и далее следует само разъяснение, подписанное еще раз с указанием даты моей рукой. Из чего следует, что и с подписанием рукописного акта о выселении от 11.12.02 я мог поступить точно так же, указав, что квартира отнюдь не была освобождена полностью. И это еще раз доказывает, что этот акт мне на подпись не был представлен 11.12.02, так же как и понятым. И они этот рукописный акт о выселении подписали задним числом, позже 11.12.02, но со мной такой фокус не мог пройти.

Б3-4. В связи с изложенным в пунктах Б3-1 – Б3-3 уместны следующие вопросы. Первый. Зачем понадобились два одинаковых акта от 11.12.02 о выселении, один на бланке, другой – рукописный? Это же явная бессмыслица.

Второй вопрос. Почему нельзя было включить акт «2 зеркала…» в один из них вместо того, чтобы писать его на отдельном листе бумаги? Ведь все они от одной даты и одного времени 20-00 часов. На второй вопрос есть единственный ответ: мне не хотели представлять на подпись рукописный акт о выселении, так как понятых-то уже не было и я бы его, естественно, не подписал. Или подписал бы, но с соответствующим «ненужным» замечанием. Вот и пришлось выдумывать отдельный акт о «2 зеркалах».

Третий вопрос. Зачем понадобился акт на бланке? На этот вопрос можно ответить только четвертым вопросом: какие сведения имеются в акте на бланке, каких сведений не было бы в рукописном акте? Если считать что они писались якобы в один и тот же день и один и тот же час. И если уже доказано, что рукописный акт не мог быть подписан понятыми 11.12.02. В рукописном акте нет следующих фраз: «Ключи от кв. 9 д.16 ул. Грина Синюковым переданы Горбачевой О.Е.», «Арест имущества не производился», «От подписи Синюковы отказались», «…имущество… принял на ответственное хранение – не передавалось». Зато в акте на бланке эти фразы появились. И я настаиваю, появились потому, что дополнительно вписать их в рукописный акт не было места. И после этого выяснилось, что надо бы добавить еще фразы, только что указанные. Но и выбросить рукописный акт было нельзя, так как там имелась моя подпись, удостоверяющая, что «золота и т.д. в квартире нет». А это ведь очень важный пункт, чреватый серьезными последствиями. Кроме того, в рукописном акте хотя бы сделана попытка составить опись из пяти предметов (из многих их сотен, ибо только книг у меня было 816 штук, из которых 142, самых ценных, пропало), на чем суд тут же попытался сделать чуть ли не алиби судебному приставу-исполнителю. «От подписи Синюковы отказались» – тоже важный аргумент, если бы он был доказан судебным приставом-исполнителем, но к счастью он не доказан. Фраза «арест имущества не производился», естественно, имеет под собой другой смысл, скрытый: описи не производилось, дескать потому, что это не нужно. Хотя я выше и показал, что это обязательно нужно. «Передача ключей Горбачевой» тоже совершенно необходимая фраза, каковой в рукописном акте и не должно было появиться, так как ключи переданы 13.12.02, что может быть показано как минимум десятью свидетелями. И именно поэтому, я думаю, суд обстоятельство «передачи ключей» даже не стал исследовать и не вспомнил о них в своем судебном решении. Хотя я на этом и настаивал. А вот факт вписания в акт на бланке фразы, что «имущество на хранение не передавалось» – палка, как говорится, о двух концах. С одной стороны эта фраза явное дезавуирование «вопроса о зеркалах», чтобы снять с себя за них ответственность. С другой стороны эта фраза свидетельствует, что акт на бланке составлен не 11.12.02, а после 13.12.02, когда зеркала уже были доставлены на ул. Бартеневская и ключи в обмен на зеркала действительно были переданы Горбачевой. Поэтому этот шаг вписания фразы в акт задним числом был большой ошибкой ОССП. Но ее теперь не исправить. Кроме того, как выше доказано, получается что и рукописный акт тоже составлен после 13.12.02.

[Борис Синюков]

Таким образом, все изложенное по настоящему пункту свидетельствует, что от подписи какого-либо акта мы не отказывались, акт о выселении на печатном бланке от 11.12.02 – подделка, а рукописный акт о выселении от 11.12.02 мог быть подписан понятыми не ранее 13.12.02.

Б3-5. Этот пункт нужен для дополнительного доказательства предыдущего пункта. По принципу: солгавшему один раз никто не поверит вторично. А если солгали несколько раз подряд, то – тем более. Я ставил перед судом несколько вопросов, на которые должен быть непременный правовой ответ, однако они остались без исследования и упоминаются в решении суда в числе «остальных требований, не подлежащих удовлетворению». Подробно они изложены в «Заявлении в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04» и в «Заявлении по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04». Перечислю их. 1. ОССП дожжен исполнять не определение суда от 04.12.02, а решение суда от 19.11.02, а указанное определение суда является только предпосылкой к исполнению указанного решения в смысле срока его исполнения. Из этого заявления становится ясно, что у судебного пристава-исполнителя должен был возникнуть вопрос, имеет ли все-таки на мою квартиру взыскатель зарегистрированное право собственности на дату совершения исполнительного производства? 4, ч.1. Судебный пристав-исполнитель угрожает мне штрафом по неконституционной статье 81 ФЗ «Об исполнительном производстве». 4, ч.2. Судебный пристав-исполнитель лишил меня права по ст.ст. 18, 19, 20 ФЗ «Об исполнительном производстве. 4, ч.3. Почему судебный пристав-исполнитель допустил к исполнительному производству представителя Управы без доверенности? 5, ч.1. Фальсификация постановления о возбуждении исполнительного производства после его подписания. 5, ч.2. Сфальсифицирована причина в постановлении о приводе через милицию.

Б4. До 23.04.04 мне не была представлена возможность увидеть исполнительный лист. С момента его получения ОССП и исполнения прошло полтора года. Между тем, согласно п.4 ст.20, ч.3 п.1 ст.22 я имел право на его обжалование. И только на последнем заседании суда 23.04.04 я смог его обозреть из материалов дела, но не получить на руки. И здесь я увидел надпись в этом исполнительном листе судебного пристава-исполнителя Симоненко: «11.12.02. Решение исполнено в полнм объеме. СПИ Симоненко». Я тут же заявил суду, что решение суда не выполнено в полном объеме, требуемом определением о его немедленном исполнении от 04.12.02. Ибо мне не было «предоставлено другое благоустроенное жилье по адресу ул. Бартеневская, 13, кв. 121». Оно до сих пор, спустя полтора года, мне не предоставлено. Ибо я живу в нем как «бомж» на вокзале. Какое же это «предоставление», если я не могу даже зарегистрироваться в своем нынешнем жилье в установленном законом порядке? Суд же это заявление оставил без внимания, даже не упомянув об этом в своем мотивированном решении.

На основании всех приведенных доводов прошу, учитывая, что это дело уже проходило кассационную инстанцию 04.09.03, рассмотреть его по существу:

В отношении пунктов А и Б в целом, прошу постановить, что ОССП в оправдание законности своих действий никаких доказательств, ни устных, ни письменных, не привел, кроме голословных утверждений о несогласии с моими требованиями к суду.

В отношении установленных судом нарушений:

а) неустановления судебным приставом-исполните*лем срока для добровольного исполнения должником решения суда (нарушение требований п.3 ст.9 и п.1 ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве»;

б) нарушения судебным приставом-исполнителем требования п.4 ст. 75 ФЗ «Об исполнительном производстве» об обязательном составлении описи имущества;

в) невозможности должником упаковать имущество с вечера 09.12.02 до утра 11.12.02;

г) непредставления судебным приставом-исполнителем доказательств направления заявителю копии постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 № 22-407 (нарушение п.4 ст.9 указанного ФЗ);

д) невозможности мер принудительного исполнения без установления срока добровольного исполнения (ст. 44 указанного ФЗ)

прошу принять решение об обязании ОССП ЮЗАО Москвы устранить в полном объеме указанные нарушения моих прав и свобод и препятствия к осуществлению прав и свобод согласно ст.ст. 206, 257 и 258 ГПК РФ.

В отношении ст.75 ФЗ «Об исполнительном производстве» к случаю выселения моей семьи в тех обстоятельствах, которые возникли к моменту принятия постановления о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02, что эта статья не могла быть применена.

В отношении понятых прошу постановить, что понятых в понятии ст.40 ФЗ «Об исполнительном производстве» при выселении и вселении не было.

В отношении «предоставления моей семье квартиры 121 по ул. Бартеневская, 13» закончить Актом о вселении согласно ст. 76 ФЗ «Об исполнительном производстве».

В отношении ареста (описи) имущества прошу обязать ОССП передать мое имущество, находящееся под охраной ОССП, моей семье по акту.

В отношении постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства от 06.12.02 прошу его отменить как незаконное, имея в виду, что его отмена предполагает начать исполнительное производство заново, с анализа возможности исполнения исполнительного листа от 04.12.02.

В отношении постановления судебного пристава-исполнителя об окончании исполнительного производства от 11.12.02 прошу его отменить как незаконно произведенное и не исполненное в полном объеме исполнительного листа от 04.12.02.

26 мая 2003 г. Б. Синюков».
И время вновь остановилось до сентября 2004 года.

22.06.04, почти через месяц после подачи кассационной жалобы (предельный срок ее рассмотрения Мосгорсудом согласно ст.348 ГПК РФ – месяц), меня вызывают в Зюзинский суд в зал №53 к судье Ахмидзяновой, каковая не имеет никакого отношения к моему делу. Но она меня не приняла, так как была «занята», а ее судебный секретарь выписала мне новую повестку, на 14.07.04, снова в зал №53.

14.07.04 я вновь явился в зал №53, но судья оказалась в отпуске, а ее судебный секретарь отправила меня к секретарю судьи Мартусова, каковая выписала мне новую повестку, уже к судье Мартусову на 05.08.04.

Со дня подачи кассационной жалобы прошел 71 день, и я вынужден был направить председателю Зюзинского суда Заявление о направлении кассационной жалобы в Мосгорсуд от 16.07.04 (приложение 155).

05.08.04 судья Мартусов посмотрел на меня удивленно и спросил: «Вам надо продлить процессуальный срок?» Я ответил: «Мне надо, чтобы моя кассационная жалоба была, наконец, представлена в Мосгорсуд». Он ответил: «Хорошо» и на этом мы расстались, а 13.08.04 я получил по почте повестку для явки в Мосгорсуд на 02.09.04.

Таким образом, моя кассационная жалоба пролежала без движения в Зюзинском суде ровно 90 дней, три предельных срока для ее рассмотрения. Но сюда надо прибавить еще 23 дня (28-5) – проволочки с предоставлением мне мотивированного решения суда. Итого 113 дней, почти треть года.

Наконец, 02.09.04 состоялось заседание коллегии Мосгорсуда. Шестикратный опыт подсказывал мне, что эта коллегия и глухая, и слепая, и лгущая, и незнающая ни одного закона. Тем не менее, я приготовил им выступление на полстранички и без всяких слов вручил его (приложение 156), как только председатель объявил состав суда и начал судебное заседание. На это ушло две минуты. Полторы минуты они «удалялись на совещание». Еще полторы минуты «совещались», закрывшись в задней комнате. Вышли и объявили: «Решение Зюзинского районного суда от 24.04.04 оставить без изменения, кассационную жалобу без удовлетворения» (приложение 157). Я хотя и должен был уже задубеть от почти трехлетних непрерывных издевательств судей, но все равно, не помню, как вышел из зала. И очнулся уже в метро на пути домой. Все-таки мне 68 лет, 15 из них – под землей в шахте, и 60 лет из них, с пяти лет возраста – безвинно репрессированный «по политическим мотивам» до 2001 года, фактически до начала эпопеи с неправедными судами.

Конституционный Суд РФ. Как я уже сообщал в Дополнении № 4 к Жалобе, Конституционный Суд РФ противозаконно своим определением отказал мне в принятии моей жалобы к своему производству, объявил ее неприемлемой. Я специально ждал почти полтора года, когда этот Суд опубликует указанное определение. Я потому этого ждал, что определение-то насквозь противозаконное, и это видно любому человеку, даже не юристу. И мне было интересно, как это определение воспримет общественность. Тем более, что меня не вызывали на заседание в Конституционный Суд как заявителя, а постановили свое определение кулуарно, то есть тайно от меня, только выслав в мой адрес свое уже готовое определение за подписью Председателя Суда г-на Зорькина (приложение 123). В октябре 2004 г. я зашел на сайт Конституционного Суда, где были все определения этого Суда, в том числе и об отказе в рассмотрении дел, за 2003 год и уже были определения за август 2004 года. Но «моего» определения за 2003 год не было. И стопроцентно, оно уже не появится в открытой печати. И как ему появиться, если решение суда произошло не только с очевидными нарушениями Федерального Конституционного Закона «О Конституционном Суде РФ», но и с нарушением пункта 1 статьи 6 Европейской Конвенции в части следующего требования: «Судебные решения объявляются публично». Ибо я уверен, что ограничительная часть указанного пункта Конвенции к моему делу не может быть отнесена. Разве что «гласность нарушит интересы правосудия»? Только это будут такие «интересы», о которых должен знать весь мир.

Из 2005-го. Признаться, когда я писал эти строки, обращаясь к Европейскому Суду, я не знал что именно у Европейского Суда наш младенец (Конституционный Суд) перенял этот хотя и «хитрый», но все же идиотский опыт. Хитрость же эта недаром взята мной в кавычки, ибо она в действительности - подлость. Ибо преднамеренное и необжалуемое нарушение самыми высокими судами того, что они охраняют (Конституцию и Конвенцию) иначе как подлостью назвать трудно. Но об этом речь ниже.

К «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений

Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов»

15. Изложенные ниже нарушения Конвенции не отменяют нарушения, заявленные в Формуляре жалобы и трех дополнениях к ней, представленные ранее, а являются дополнительными нарушениями Конвенции, вытекающими из пятого и шестого судебных дел.

По пятому судебному делу в общем контексте моей жалобы. Статья 13 Конвенции гласит: «Каждый, чьи права и свободы… нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

Когда мою семью публичная власть (префектура ЮЗАО Москвы, ибо именно она меня выселяла из моей собственности) подвергла пыткам, отключая электроэнергию и воду, когда отключила отопление в 17-градусный мороз, покушаясь на нашу жизнь, я должен был обратиться к высшей муниципальной власти города Москвы. Но, это было бесполезно (см. пункт 14.1 Формуляра жалобы). Следующей инстанцией была прокуратура, обязанная по моему заявлению завести уголовное дело по факту пыток и покушения на жизнь. Но, и это было бесполезно (см. пункт 14.3 Формуляра жалобы).

Тогда я несколько раз подряд обратился к Президенту России (см. пункт 14 Дополнения № 1 к Жалобе и приложение 69). Мои письма администрацией Президента переправлены, в частности, в прокуратуры разных уровней. Я надеялся, что теперь уж какая-нибудь из них возбудит уголовное дело по фактам пыток и покушения на жизнь моей семьи. Но, и это оказалось бесполезным (см. «Пятое судебное дело» в Дополнении №4 к Жалобе).

Мало того, я в своей кассационной жалобе в Мосгорсуд от 31.10.02 по первому делу (приложение 38) перечислил 8 пыток, творимых над моей семьей публичными властями, и это должно было стать предметом разбирательства суда в любом случае и независимо от основного предмета жалобы. (См. также Дополнение № 4). Но не стало. Суд просто «не заметил» этого моего официального заявления.

При рассмотрении в кассационной инстанции (Мосгорсуде) третьего судебного дела 24.10.02 я вручил суду «Заявление в зале суда о пытках» от 22.10.02 (приложение № 51). Кассационная инстанция, обязанная отреагировать на это заявление об уголовном преступлении, никак на него не отреагировала.

Четвертое судебное дело началось с нашего отвода судьи (приложение 65), в котором есть целый раздел «6. Заявление о пытке». Отвод судьей Ахмидзяновой отвергнут. Незаконный иск властей удовлетворен. При обращении этого решения суда к немедленному исполнению 04.12.02 я вручил судье Ахмидзяновой заявление, что мы, находимся в настоящее время под пыткой и не можем адекватно реагировать на судебный процесс, а то, что мы скажем на этом процессе «получено в состоянии под пыткой» (приложение 144). Суд никак не отреагировал на это заявление, из которого прямо следует, что мы обращаемся к суду за защитой от уголовных деяний властей.

И, наконец, само пятое дело, подробно описанное в Дополнении № 4, свидетельствует о следующем. Допустим, суд отказал мне в принятии к рассмотрению основного предмета моего иска «О компенсации материального и морального ущерба» по причине неуплаты госпошлины. Каковую, я настаиваю, я не обязан платить по сути моего заявления (подробности ниже). Все равно, как суд первой, так и суд кассационной инстанции были обязаны начать сами или поручить прокуратуре расследование уголовного преступления властей по факту пыток и покушения на мою жизнь. Ведь из материалов дела эта их прямая обязанность несокрушимо следует. И не только следует как бы неявно. Я явно и прямо прошу об этом кассационную инстанцию. И прошу безуспешно.

Теперь я должен возвратиться к приложению № 25 к моей Жалобе в Европейский Суд. Еще 25.05.02, когда только созревали предпосылки для беззакония властей, я написал Повторную жалобу в Генеральную прокуратуру РФ под следующим заголовком: «Повторная жалоба о защите прав человека, декларированных Конвенцией…» (приложение 25).

Жалоба содержит 11 листов текста с 25 приложениями, полностью и несомненно подтверждающих весь тот произвол, который власти творят над моей семьей. Мало того, я в этом заявлении даже предусмотрел весь будущий произвол, который к 25.05.02 еще не был совершен властями. И мои мрачные «предположения» полностью оправдались в дальнейшем.

Почему это произошло? Потому, что Генеральная прокуратура, явно и прямо нарушив Федеральный закон «О прокуратуре», отправила мою жалобу тем, на кого я жалуюсь (приложение 26).

Между тем, я напоминал Генеральной прокуратуре закон, ее непосредственно касающийся. «В статье 1 Федерального закона от 17.01.92 №2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации» в редакции Федерального закона от 17.11.95 № 168-ФЗ говорится: «Прокуратура Российской Федерации… осуществляет надзор за со*блюдением прав и свобод человека и гражданина… органами местного самоуправле*ния…, их должностными лицами…». В статье 22, п.3 этого закона сказано: «опротестовывает противоречащие закону правовые акты, обращается в суд или арбитражный суд с требованием о признании таких актов недействительными». В статье 26, п.1 этого же закона сказано: «Предметом надзора является соблюдение прав и свобод человека и гражданина… органами местного самоуправления», а в статье 27, п. 1: «При осуществлении возложенных на него функций прокурор: принимает меры по предупреждению и пресечению нарушений прав и свобод человека и гражданина, привлечению к ответственности лиц, нарушивших закон, и возмещению причиненного ущерба». В пункте 2 этой же статьи: «При наличии оснований полагать, что нарушение прав и свобод человека и гражданина имеет характер преступления, прокурор возбуждает уголовное дело и принимает меры к тому, чтобы лица, его совершившие, были подвергнуты уголовному преследованию в соответствии с законом». Кроме того, статьей 10, пункт 5 «запрещается пересылка жалобы в орган или должностному лицу, решения либо действия которых обжалуются».

Генеральная прокуратура не может сейчас сказать, что она всего этого не читала.

Если бы Генеральная прокуратура выполнила закон о самой себе еще в мае 2002 года, не было бы ни пыток, ни покушения на жизнь моей семьи. Не было бы не только нарушения закона Генеральной прокуратурой, но и прямой поддержки Генеральной прокуратурой нарушений закона нижестоящими прокуратурами. Ибо направлением Генеральной прокуратурой моей жалобы на нижестоящие прокуратуры им же самим «для рассмотрения» разве не провоцировало убежденность нижестоящих прокуратур, что они вольны нарушать закон.

Я задолго до событий ноября 2002 года обратился к Президенту. И что? Ничего. Мои письма переслали точно так же как и Генеральная прокуратура тем, на кого я жалуюсь. И никто ведь не проконтролировал действенность пересылки моих писем. Это есть круговая порука всех властей в покушении не только на законы собственной страны, но и на саму Конвенцию. Ибо именно Ее я упоминаю почти во всех своих заявлениях.

Возвращаюсь к четвертому судебному делу в увязке его с пятым делом.

В протокол судебного заседания от 04.12.02 внесены слова представителя префектуры об обращении решения суда от 19.11.02 к немедленному исполнению: «Проживание в указанном доме небезопасно для семьи Синюковых. В доме регулярно происходят отключения коммуникаций… Проживание невозможно и небезопасно». Эти слова суд слышит, но не задается вопросом: кто создал эти невозможные и небезопасные условия? Несмотря на то, что я в это же самое время заявляю о пытках, творимых над нами властями, представитель которых только что произнес перед судом приведенные слова.

И следует Определение судьи Ахмидзяновой от 04.12.02 об обращении решения суда от 19.11.02 к немедленному исполнению (приложение 75): «Префектура ЮЗАО обратилась с заявлением о немедленном выселении семьи Синюковых… Свою просьбу представитель префектуры ЮЗАО мотивировал тем, что дом 16 по ул. Грина согласно данным Управы района «Северное Бутово» (структура префектуры, истца – мое) на 02.12. 2002 г. полностью отселен и проживание одной семьи Синюковых в отселенном доме представляет угрозу для семьи ответчиков».

Мало того, кассационная инстанция (Мосгорсуд) по четвертому делу пишет в своем определении (приложение 98): «Префектура ЮЗАО г. Москвы просила суд обратить решение суда к немедленному исполнению по тем основаниям, что семья Синюковых осталась проживать в доме одна. В сносимом доме отключен свет, тепло, что представляет угрозу для проживания в таком доме». А затем продолжает: «Удовлетворяя заявление префектуры ЮЗАО г. Москвы о немедленном исполнении решения суда о выселении Синюковых, суд исходил из того, что дом подлежит сносу, и Синюковы остались проживать в доме, где нет света, воды и тепла, что представляет угрозу для их жизни и здоровья».

То есть, и суд первой инстанции, и кассационная инстанция установили факт пыток и покушения на нашу жизнь. И должным образом на этот факт не отреагировали. Другими словами, судьи как бы одобрили пытки, творимые властями, а чтобы они не продолжались далее, «пожалели» нас, и силой выселила из нашей законной собственности.

Теперь надо заметить, что именно судья Ахмидзянова дважды подряд (приложения 121, 127) оставляет мой иск по пятому делу (приложение 103) без движения, чем и закрывает возможность рассмотрения этого иска по существу, что будет доказано ниже. Но этот же судья Ахмидзянова в процитированном выше определении (приложение 75) именно установила факт пыток в словах: «представляет угрозу для семьи ответчиков». А кассационная инстанция оставила определение судьи Ахмидзяновой без изменения. То есть, две инстанции суда констатируют угрозу жизни, а виноватых – нет.

Вопрос о пошлине показываю цитатой из обзора постановлений Верховного Суда РФ:

«…Оставление судьей искового заявления без движения по мотиву неуплаты государственной пошлины признано неправильным. Определением судьи, оставленным без изменения кассационной инстанцией, исковое заявление В. к обществу с ограниченной ответственностью о защите прав потребителей и взыскании неустойки оставлено без движения. Истцам предложено в определенный судьей срок оплатить государственную пошлину в установленном законом размере. Оставляя исковое заявление В. без движения, обязывая его произвести уплату госпошлины, судья полагал, что данные правоотношения не регулируются нормами Закона Российской Федерации от 17 ноября 1999 г. "О защите прав потребителей". Президиум областного суда, рассмотрев дело по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ, отменил вынесенные судебные постановления и направил исковое заявление В. в суд первой инстанции для рассмотрения в установленном законом порядке по следующим основаниям. Между В. и ответчиком был заключен договор о долевом участии в строительстве жилого дома, по условиям которого после внесения соответствующих денежных средств (полная стоимость квартиры) ответчик обязуется построить и передать им в собственность две квартиры. Согласно копии договора, его предметом является осуществление строительства жилого дома, в котором В. будут предоставлены две квартиры. Следовательно, по своему содержанию он является договором строительного подряда. Наименование истцов "дольщиками" в данном случае не имеет правового значения для определения характера возникших у сторон правоотношений. Вывод кассационной инстанции о том, что истцы, заключив указанный договор, инвестируют строительство, является ошибочным, так как не соответствует цели, преследуемой В. при заключении договора».

Я специально выбрал наиболее сложный вариант по квалификации требования закона «О защите прав потребителей». Тут действительно можно ошибиться, приняв покупателя квартиры за дольщика в строительстве квартиры. Закон «О защите прав потребителей» покупателя квартиры защищает, а дольщика в строительстве – нет. В моем же пятом деле я, безусловно – покупатель услуг водоснабжения, тепла и электроэнергии, за которые регулярно платил, так что суд, требуя от меня уплату пошлины, поступает незаконно.

Исходя из изложенного я, на мой взгляд, вправе обратиться к защите по статье 13 Конвенции по пятому судебному делу. Ибо у меня нет в России права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе от насилия самого государства.

В статье 1, п.2. ГК РФ сказано, что «граждане приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора». Если есть незаконное ограничение этих прав, то это – насилие. Например, суд по четвертому делу (приложение 86) не учел в статье 493 Жилищного кодекса слова «с их (т.е. нашего) согласия», то есть признал и подтвердил насилие над моей семьей юридическим актом. Мало того, дал официальную юридическую санкцию на нашу депортацию (насильственное переселение) из своей законной собственности туда, куда мы не хотим депортироваться. При этом, отобрав у нас право на лечение, волеизъявление при голосовании, на регистрацию по месту жительства, так как не предоставил нам никакого права на это новое жилье. И мы оказались хотя и не под стражей, но лишены всех гражданских прав, это равносильно ссылке, принудительному поселению. И это есть деяния, подпадающие под многие статьи Уголовного кодекса РФ, то есть уголовными преступлениями государства через преступления его должностных лиц.

Я вынужден перечислить по УК РФ соответствующие статьи.

Статья 125. «Оставление в опасности». Преднамеренно отключив жизнеобеспечение квартиры, власти нас бросили на произвол судьбы с 04.12.02 по 11.12.02. Преднамеренность же доказывается свидетелями по пятому делу.

Статья 127. «Незаконное лишение человека (четвертое дело) свободы, не связанное с его похищением». Именно так мы живем с 11.12.02 по настоящий день, насильственно депортированные в наше нынешнее жилье.

Статья 139. «Нарушение неприкосновенности жилища» – бывшей нашей собственности при выселении судебным приставом-исполнителем, так как даже возбуждение исполнительного производства было незаконным, что следует из шестого судебного дела.

Статья 140. «Неправомерный отказ должностного лица в предоставлении документов, непосредственно затрагивающих права и свободы гражданина», так как приложения 5 и 59 остались без ответа.

Статья 141. «Воспрепятствование (судом, четвертое и шестое дело) осуществлению гражданином своих избирательных прав», связанное с отсутствием регистрации по месту жительства, в свою очередь, связанное с не предоставлением права на нынешнее наше жилье, фактически – ссылка без «права голоса».

Статья 167. «Умышленное уничтожение и повреждение чужого (нашего) имущества», так как судебный пристав-исполнитель привлек непрофессиональных грузчиков, которые сломали мебель, а часть вещей вообще бросили на улице (шестое судебное дело).

Статья 169. «Ограничение самостоятельности, незаконное вмешательство властей и суда, (второе, третье, четвертое дело) в деятельность индивидуального предпринимателя» (возможность свободного экономического использования собственной квартиры согласно статье 34, п.1 Конституции РФ).

Статья 178. «Монополистические действия (властей и суда) путем ограничения доступа на рынок, установления и поддержания единых цен» (третье и четвертое судебные дела, включающие действия «Универсалжилсервис»).

Статья 179. «Принуждение к совершению сделки под угрозой применения насилия, повреждения чужого имущества при отсутствии признаков вымогательства». (Пытки отключением коммуникаций и слом общего имущества кондоминиума нашего дома. Угрозы в суде по четвертому делу).

Статья 215.1. «Незаконное прекращение подачи потребителям электрической энергии и отключение их от других источников жизнеобеспечения, совершенные должностным лицом» по пятому судебному делу.

Статья 215.2. «Разрушение, повреждение или приведение иным способом в негодное для эксплуатации состояние объектов энергетики, жилищного и коммунального хозяйства или других объектов жизнеобеспечения, если эти деяния совершены из корыстных или хулиганских побуждений» (пятое судебное дело).

Статья 237. «Сокрытие или искажение информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей». (В пятом судебном деле фигурируют совершенно новые, 1998-99 годов, водоснабжение, теплоснабжение и электроснабжение, о которых власти лживо говорят, что они выходят из строя от старости и изношенности. Например, приложения 3, 59).

Статья 238. «…выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей…»

Статья 239. «Создание общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами». (Совокупность шести судебных дел плюс действия прокуратуры и представителей публичных властей по нашей депортации и конфискации имущества).

Статья 281. «Диверсия. Совершение иных действий, направленных на разрушение или повреждение объектов жизнеобеспечения населения…» Даже сегодня можно установить тех электриков, сантехников и водопроводчиков, которые отключали нам коммуникации. А уж эти люди сообщат суду, кто их заставил это делать.

Статья 285. «Использование должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы, если это деяние повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан…» Все это мог бы установить суд по пятому судебному делу, но факты остались нерассмотренным.

Статья 286. «Превышение должностных полномочий. Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан». Это касается представителей муниципальных властей, прокуроров, судей, к которым я обращался.

Статья 305. «Вынесение судьей (судами) заведомо неправосудных решения или иного судебного акта». Все шесть судебных дел подлежат такой оценке.

Кстати, вот пример, вытекающий всего из одного, на первый взгляд, «малозначимого» судебного акта – возвращения моей кассационной жалобы по четвертому судебному делу (приложение 70), поданной непосредственно в Мосгорсуд (приложение 149), обратно – в Зюзинский суд приложение 150).

Мне было очень важно, чтобы кассационная жалоба по четвертому делу была рассмотрена Мосгорсудом как можно раньше. Наступала суровая зима. Третье дело, вернувшееся из кассационной инстанции, преднамеренно застряло у судьи Пименовой (приложения 79, 80), а вместо него судья Ахмидзянова возбудила новое, четвертое дело и все же «обменяла» нашу собственность, не дожидаясь пока судья Пименова «присудит» нам более лучшую квартиру по третьему делу. Тем более, что Зюзинский суд преднамеренно не вызывал меня на процесс в кассационной инстанции по третьему делу (приложение 149).

Именно поэтому я не стал дожидаться, пока судья Ахмидзянова представит в канцелярию свое решение по четвертому делу от 19.11.02 в окончательной форме (представлено 16.12.02), и написал кассационную жалобу (приложение 70) по устному решению суда. Это было не трудно, ибо и по третьему делу решение суда, отмененное кассационной инстанцией, было аналогичным.

Указанную кассационную жалобу 22.11.02 я лично отнес и сдал в канцелярию Мосгорсуда в сопровождении письма (приложение 149), в котором объяснил причину такого своего действия.

09.12.02 я получил письмо от заместителя председателя Мосгорсуда следующего содержания (приложение 150): «Направляется кассационная жалоба (в Зюзинский суд – мое) на решение Вашего суда для выполнения требований ст.ст. 283-289, 105 ГПК РСФСР».

Значит, полмесяца туда, потом там полежит с полмесяца, потом полмесяца – обратно, в итоге – полтора месяца, – подумал я. Затем полмесяца Мосгорсуд будет «готовиться» к рассмотрению, всего два месяца. Проверяем: прибавим к 25.11.02 (дата отсылки из Мосгорсуда) 60 дней, получим 25.01.03. И точно, меня вызвали в Мосгорсуд для рассмотрения моей кассационной жалобы на 30.01.03. Срок мной рассчитан почти точно.

Поэтому я вынужден представить анализ ссылок г-на заместителя председателя Мосгорсуда Горшкова на статьи 283-289, 105, начиная со статьи 283. Часть вторая пункта 3 этой статьи гласит: «Кассационные жалобы приносятся через суд, вынесший решение. Подача жалобы непосредственно в кассационную инстанцию не является препятствием для рассмотрения жалобы». Правда, в новом ГПК этой строки уже нет, но меня-то судили по старому ГПК РСФСР, действовавшему до февраля 2003 г. Так что г-н Горшков не имел никакого права пересылать мою жалобу назад, в Зюзинский суд. Значит, он преднамеренно затягивал «разумный срок» судебного разбирательства. Это доказывается следующим.

Статья 105 называется «Восстановление процессуальных сроков». Какое она имеет отношение к моей кассационной жалобе? Никакого. Я ни одного процессуального срока не нарушал при ее подаче.

Статья 284 называется «Срок на подачу кассационной жалобы», то есть регламентирует 10 дней после вынесения судом решения в окончательной форме. Жалобу свою я принес в Мосгорсуд еще до того как Зюзинский суд завершил свое решение в окончательной форме. И в Кодексе нет такого положения, чтобы запретить мне приносить жалобу раньше, чем Зюзинский суд удосужится ей придать окончательную форму. Кроме того, я написал краткую кассационную жалобу, и она с отметкой суда об ее принятии приложена к полной кассационной жалобе. Другими словами, 10-дневный срок я не нарушал. И статья 284 не имеет к моей кассационной жалобе ни малейшего отношения.

Статья 285 касается «порядка рассмотрения кассационных жалоб, поступивших после рассмотрения дела в кассационном порядке». Это мое дело не проходило еще «кассационного порядка», поэтому данная статья не может быть положена в основу пересылки моей жалобы назад, в Зюзинский суд.

Статья 286. «Содержание кассационной жалобы» имеет пять пунктов, шестое требование – не пронумеровано – подпись, подпись в моей жалобе имеется.

1) «наименование суда, которому адресуется жалоба» – в жалобе имеется.

2) «наименование лица, подающего жалобу» – в жалобе имеется.

3) «указание на решение, которое обжалуется и суд, постановивший это решение» – имеется.

4) «указание, в чем заключается неправильность решения, и просьба лица, подающего жалобу» – все это в жалобе имеется.

Так что г-н зам председателя Мосгорсуда и тут не прав, ссылаясь на эту статью в качестве непринятия жалобы к рассмотрению.

Статья 287 «Копия кассационной жалобы» – имелась. Значит, нет основания применить эту статью.

Статья 288 «Оставление кассационной жалобы без движения». Может быть, г-н Горшков оставил мою жалобу без движения? Тогда почему он не «назначил срок исправления недостатков»? Тогда почему в моей жалобе, прогулявшейся в течение двух месяцев «туда – обратно», не исправлено ни единой буквы, а жалоба рассмотрена этим же самым Мосгорсудом, в котором г-н Горшков зам председателя. В общем, опять – неосновательное применение статьи.

Статья 289 «Действия суда (первой инстанции по пересылке дела во вторую инстанцию) после получения кассационной жалобы». Так эта же статья аннулирована моим совершенно законным обращением непосредственно в кассационную инстанцию, так как эта статья касается того суда, который принимал решение, то есть Зюзинского. Значит и здесь – неосновательное применение статьи.

Другими словами, г-н Горшков, зам председателя Мосгорсуда, хотел меня ввести просто в заблуждение ссылкой на несуществующие конкретно для меня законоположения. И это должно квалифицироваться как преступное деяние, как подлог закона.

Так зачем же все-таки Московскому городскому суду потребовались два месяца не рассматривать мою кассационную жалобу? Я думаю, вот зачем.

19.12.02 судья Ахмидзянова приняла до изумления незаконное решение (приложение 86).

22.11.02 я принес кассационную жалобу в Мосгорсуд (приложение 70).

25.11.02 зам председателя Мосгорсуда Горшков направил мою жалобу погулять месяца на два (приложение (приложение 150).

04.12.02 судья Ахмидзянова приняла противозаконное определение (приложение 75) о немедленном исполнении своего же решения от 19.11.02. И в этот же день его выдала префектуре, а мне – не выдала. Префектуре же вместе с определением суда выдала и исполнительный лист.

04.12.02, пока мы были в суде, префектура отключила нам в доме отопление, и батареи полопались, на улице было минус 17 градусов.

09.12.02 судебный пристав-исполнитель принес нам, не предусмотренное законом, так называемое «предписание на выселение» (приложение 77).

11.12.02 судебный пристав-исполнитель, не выполнив элементарных требований закона (без описи имущества, без понятых и даже без перерегистрации нашей бывшей собственности на нового ее владельца – правительство Москвы), выбросил нас из своей квартиры.

16.12.02, когда мы уже были выброшены из нашей собственности, судья Ахмидзянова выдала нам через канцелярию свое определение об обращении к немедленному исполнению решения суда от 04.12.02, каковое выдала префектуре (см. выше) в день его постановки 04.12.02.

16.12.02, в тот же день мной была подана частная жалоба на определение суда от 04.12.02 в сопровождении письма о восстановлении пропущенного процессуального срока (приложение 76).

Только эта частная жалоба должна рассматриваться Мосгорсудом не отдельно, (иначе непонятно, что обращается к немедленному исполнению?), а в составе кассационной жалобы. А кассационная жалоба, в свою очередь, по беззаконной воле г-на заместителя председателя Мосгорсуда где-то летает, никак не может приземлиться вновь в Мосгорсуде.

Кстати, зам председателя Мосгорсуда Горшков, указывая на перечень статей ГПК РСФСР через дефис «283 – 289», очевидно, включил туда и статью 2841. Так вот я ее цитирую: «…городской суд должен рассмотреть поступившее по кассационной жалобе дело не позднее десяти дней со дня его поступления. При особой сложности дела или в других исключительных случаях председатель соответствующего суда может продлить этот срок, но не более чем на десять дней».

То есть, в общей сложности – 20 дней, но только не для моего дела, очень даже простого.

А жалоба моя со дня ее вручения Мосгорсуду 22.11.02 гуляла, неизвестно где, 70 дней, ибо заседание коллегии Мосгорсуда состоялось только 30.01.03. Надо ли мне повторять вновь, что я приложил все силы, чтобы жалоба попала в Мосгорсуд через три дня после провозглашения судебного решения судом первой инстанции?

Я думаю, тут очень подходит статья 305 Уголовного кодекса РФ: «Вынесение судьей (судами) заведомо неправосудных решения или иного судебного акта». И даже статья 239 УК РФ: «Создание общественного объединения, деятельность которого сопряжена с насилием над гражданами». Если, конечно, учесть всю совокупность беззаконий, упомянутых в моей жалобе в Европейский Суд относительно всех ветвей российской власти.

Однако я не вполне закончил анализ Уголовного кодекса РФ в отношении к пятому и другим делам.

Статья 307. «Заведомо ложные показания свидетеля» (шестое судебное дело – псевдопонятые) заключение эксперта («Универсалжилсервис», третье и четвертое судебные дела).

Статья 325. «Похищение, уничтожение, повреждение или сокрытие официальных документов, совершенные из корыстной или личной заинтересованности». Третье судебное дело – изменение судебного решения судьей после его объявления и ознакомления с ним ответчиков, перед отправкой в Конституционный Суд РФ. Изъятие из шестого судебного дела Дополнения №2, фальсификация судебного протокола, вставка в дело исполнительного производства, неизвестно как попавшего к судье, на которое ссылается кассационная инстанция – шестое дело.

Статья 327. «Подделка официального документа, предоставляющего права, в целях его использования». По четвертому судебному делу ни я, ни моя жена не представляли судье доверенности сына. Судья Ахмидзянова скопировала доверенность сына из третьего дела и вложила ее в четвертое дело.

Статья 330. «Самоуправство, то есть самовольное, вопреки установленному законом порядку, совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается гражданином, если такими действиями причинен существенный вред». (Постановление мэра Москвы № 811-ПП (первое дело), постановления судов от районного до Мосгорсуда, включая постановления заместителей его председателя, а также незаконные действия Верховного и Конституционного Судов).

Статья 357. «Геноцид. Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы. (В данном случае фамильной группы семьи Синюковых) путем насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение этой группы. (Деда моего раскулачили, отца убили в сталинских лагерях, меня репрессировали с 1941 по 2001 год (приложение 81), затем эти шесть судебных дел, от которых мой сын вот уже два с лишним года страдает. Итого – четыре поколения семьи).

Конечно, по каждому этому факту из перечисленных статей Уголовного кодекса РФ я могу обратиться в прокуратуру или суд, в итоге – 23 раза. Только я в прокуратуру совершенно бесполезно столько раз уже обратился, что отчетливо понял совершенную бесполезность этих действий. В суд же обратился трижды, но так, что увяз в совершенно бесплодных хождениях от года до двух лет по каждому делу.

Мне известно, что Европейский Суд в одном случае согласился с решением национального суда России, отказавшим в принятии иска к рассмотрению по причине неуплаты государственной пошлины. И в связи с этим отказал подателю жалобы в защите по статье 13 Конвенции. Поэтому я считаю необходимым подробно проанализировать все этапы отказа судами первой и второй инстанций в рассмотрении моего иска по пятому судебному делу – оставлении иска без движения… на все будущие времена.

Для этого надо иметь в виду две аксиомы:

1) В моем иске (приложение 103), с его подачи 26.11.02 и до окончательного определения Мосгорсуда 28.10.03 по нему (приложение 132), не изменено ни одной буквы.

2) Законы для всех равны и все равны перед законом.

Из пункта 1), в свою очередь, следует, что все шесть постановлений судов первой и второй инстанций должны быть взаимозависимы, взаимообусловлены, так как все они опираются на один и тот же текст.

Из всего этого – два следствия:

1) каждое постановление любого из судов должно корреспондироваться с одним и тем же текстом иска;

2) каждое постановление любого из судов должно соотноситься друг с другом в соответствующих зависимостях по предыдущим пунктам 1) и 2).

Последнее, второе следствие – есть ключ к пониманию и применению формулы пункта 1 статьи 6 Европейской Конвенции – «справедливое разбирательство в разумный срок независимым и беспристрастным судом», если кратко, то – «право на справедливое судебное разбирательство». Но это ключ к пониманию не только этой формулы.

Следствие 2) и аксиома 2) дают ключ к пониманию и применению формулы статьи 13 Европейской Конвенции – «каждый имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе». Эффективное средство правовой защиты состоит из трех частей: публичной власти, прокуратуры и суда. Мои взаимоотношения с публичной властью и прокуратурой рассмотрены в других частях жалобы, здесь рассмотрю только суд, притом всего по одному делу, по пятому.

Итак. Первый отказ в принятии иска к рассмотрению судьей Суховой прямо и явно нарушает закон, статью 113 ГПК РСФСР в части «объединения нескольких связанных между собой требований» (приложение 104). При этом преднамеренность нарушения закона судьей следует из того обстоятельства, что в статье закона, на которую судья ссылается, четко, однозначно сформулировано это «объединение нескольких связанных между собой требований». Ни «не заметить» этой формулы закона, ни противоречить ей судья просто не мог по своему статусу. Судья ведь все-таки не первоклассник, едва научившийся читать. Значит, судья несправедливо отказывает мне в защите.

Теперь ответим на вопрос: кому это выгодно? Мне или ответчику по делу? Разумеется, ответчику, так как он избегает наказания. Кому это невыгодно? Разумеется, мне, так как я не получаю законного удовлетворения. Налицо – зависимость судьи от ответчика, что является обратной стороной независимости от меня. Зависимость и независимость в одном лице к разным сторонам дела – суть пристрастность, выражающаяся с противоположным знаком к разным сторонам дела. А сам неоспоримый факт отправления меня к мировому судье, который меня, и судья Сухова это прекрасно должна понимать, отправит к ней обратно – есть неоспоримый факт преднамеренного превращения разумного срока судебного разбирательства – в неразумный срок. Это доказывается хотя бы отклонением «отказа» судьи Суховой кассационной инстанцией. Таким образом, нарушение п.1 ст. 6 Конвенции ведет к нарушению ст. 13 Конвенции.

Перейдем к определению кассационной инстанции на определение судьи Суховой (приложение 111). Согласие кассационной инстанции со мной по вопросу применения судьей Суховой статьи 113 ГПК РСФСР – элементарно, как если бы ее спросили: сколько будет дважды два? Но почему кассационная инстанция не выполняет требования статьи 294 ГПК РСФСР, как минимум обязывающие ее «проверить законность и обоснованность решения суда первой инстанции в пределах кассационной жалобы»?

Почему Мосгорсуд в своем определении никак не отреагировал на мою просьбу о проверке в действиях судьи Суховой элементов нарушения статьи 145 ГПК РСФСР в части «обеспечения полного, всестороннего и объективного выяснения всех обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон»?

Почему Мосгорсуд в своем определении никак не отреагировал на мою жалобу на судью Сухову, что она «вычленила из иска материальную составляющую, а пытки оставила за рамками своего рассмотрения, несмотря на то, что они подтверждены свидетельскими показаниями в жалобах Президенту»?

Почему Мосгорсуд в своем определении никак не отреагировал на то, что судья Сухова «никак не отреагировала на мои ссылки на статьи 310, 401, 1065, 1068, 1069 ГК РФ»?

Ведь все эти три «почему» находятся в пределах кассационной жалобы. И они немаловажны для «обеспечения полного, всестороннего и объективного выяснения всех обстоятельств дела, прав и обязанностей сторон». Поэтому я обвиняю этот суд в нарушении ст. 6 Конвенции, но пока не обвиняю в нарушении ст. 13, так как дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд.

Статья 310 ГК РФ декларирует «недопустимость одностороннего отказа от исполнения обязательства», что сделали власти без моего на то согласия. Статья 401 декларирует «основания ответственности за нарушение обязательств» при «той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательств». Но я же о том и пишу в жалобах Президенту, что этой самой «заботливости и предусмотрительности» не было, когда в 17-градусный мороз власти выключили отопление. Статья 1065 декларирует, что даже «опасность причинения вреда в будущем может явиться основанием к иску…» Но нам для того и отключили батареи в 17-градусный мороз, чтобы сделать «опасность причинения вреда в будущем». Статья 1068 декларирует: «Юридическое лицо возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей».

В связи с последней упомянутой статьей требуется более широкое пояснение и переход к статье 36 ГПК РСФСР «Замена ненадлежащей стороны». Воду в доме отключал водопроводчик. Электроэнергию – электрик. Тепло – сантехник. Антенну – связист. Газ – слесарь и сварщик. Притом все они работают в разных местах: в РЭП, в ДЕЗ и так далее под общим названием «унитарные предприятия правительства Москвы». Неужели мне надо подавать иск к каждому электрику, когда одних электриков у нас побывало человек десять, не говоря уже о других перечисленных рабочих-специалистах. Тем более что весь дом наш передавал из уст в уста слова какого-то высокого чиновника из префектуры, обращенные к собранию начальников этих самых «унитарных предприятий»: «Вы что, не знаете, что с ними (с нами) делать? Обрежьте им канализацию, и пусть они задохнутся в собственном дерьме!» Так что симбиоз статей 1068 ГК РФ и 36 ГПК РСФСР – прямая задача кассационной инстанции, вытекающая из упомянутых статей 294 и 145 ГПК РСФСР и моей к ней просьбе «в пределах кассационной жалобы».

Осталось упомянуть суть статьи 1069 ГК РФ, на которую я также ссылался в своей частной жалобе. Думаю, что достаточно привести ее заголовок: «Ответственность за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами». Я потому здесь дополнительно обращаю на нее внимание, что кассационная инстанция должна была мне на нее ответить в своем определении, я их об этом специально просил в своей частной жалобе. И ответить на нее она никак иначе не могла как, не вспомнив выше приведенные статьи, особенно статьи 145, 36 и 294 ГПК РСФСР.

Чем же озаботились судьи кассационной инстанции, если не озаботились тем, что я только что изложил? А вот чем: «ссылка в определении на Закон РФ «О защите прав потребителей» является преждевременной, поскольку суд не выяснял, распространяются ли на возникшие между сторонами правоотношения положения данного закона».

Не моя вина, что я сейчас буду перечислять и анализировать статьи закона «О защите прав потребителей», ибо это должна была сделать кассационная инстанция, как, впрочем, и суд первой инстанции. Тем более что я это уже один раз сделал, когда писал свое исковое заявление. Но сперва надо установить, кто же мне представляет услуги по жизнеобеспечению моей квартиры? Притом не отдельно по воде горячей, воде холодной, теплу, электричеству, канализации, уличным фонарям и так далее, включая кодовый замок на двери подъезда и телеантенну на крыше. Ибо у меня все это выходило из строя не единожды, разновременно, и не по всем перечисленным параметрам разом. Притом все это выходило из строя не случайно, а преднамеренно, о чем у меня есть неопровержимые свидетельские доказательства. И я уже писал выше, что этот комплекс услуг осуществляет комплекс же «унитарных предприятий правительства Москвы», структурным подразделением которого является префектура ЮЗАО, сосредоточившая в своих унитарных предприятиях почти весь комплекс этих услуг. И зачем же мне тогда комплекс преднамеренных неисправностей обжаловать комплексом же жалоб к каждому из унитарных предприятий, тогда как все они сосредоточены именно в префектуре? Впрочем, суд мог бы на основе статьи 36 ГПК РСФСР заменить ненадлежащего ответчика надлежащим – правительством Москвы. Уж тут-то точно – все «унитарные предприятия» находятся в одном кулаке – кулаке мэрии Москвы.

[Борис Синюков]

Теперь можно анализировать 15 статей закона «О защите прав потребителей», предъявленные мной суду в своем иске как нарушенные комплексным исполнителем – префектурой посредством своих многих «унитарных предприятий». Однако все эти статьи я анализировать здесь не буду, остановлюсь на главном. Статья 7 регламентирует «право потребителя на безопасные услуги», статья 13 – «ответственность исполнителя за нарушение прав потребителя по закону», а с иском на ненадлежащее исполнение закона, естественно, идут в суд. Статья 14 провозглашает «имущественную ответственность исполнителя за вред, причиненный вследствие недостатков услуги, в том числе для жизни, здоровья», а статья 15 – «компенсацию морального вреда», прошу заметить, «по закону и правовым актам».

Но самая главная для меня статья 17 – «судебная защита прав потребителя», причем «по искам, связанным с нарушением их прав, они освобождаются от уплаты госпошлины».

Теперь самый момент, чтобы установить, являюсь ли я потребителем услуг этих многочисленных, выше перечисленных «унитарных предприятий префектуры и правительства Москвы»? Но сперва я должен обратиться к примеру простой покупки в магазине, иначе кассационная инстанция – Мосгорсуд просто не сможет меня понять. Договором покупки является кассовый чек, совершаемый в двух экземплярах, один выдается покупателю, второй остается в электронной памяти кассы или же на дополнительном рулоне бумаги кассового аппарата. Эти два экземпляра кассового чека являются доказательством торговой сделки для любого суда в мире.

Но и с «унитарными предприятиями правительства Москвы» дело обстоит точно так же. Унитарные предприятия присылают мне лист бумаги, состоящий из двух частей, одну из которых, оплатив услуги, я оставляю себе, а другую банк возвращает унитарному предприятию. И во всем мире эти, уже разрозненные, половинки листа бумаги являются исчерпывающим доказательством сделки по оказанию услуг. А я, кстати, предъявил в суд в качестве приложений к исковому заявлению ксерокопии мох половин вышеупомянутых и оплаченных мной листов бумаги в качестве доказательства не только сделки по оказанию мне услуг электричества, воды и тепла, но и как моей исчерпывающей добросовестности по этим сделкам (оплаты).

Так чего же еще надо суду? Статьи закона «О защите прав потребителя» я ему написал, значение листов бумаги – объяснил. То, что у меня нет электричества, воды и тепла доказал не только копиями моих писем Президенту, но даже и свидетельскими показателями на этих письмах. Да и сами свидетели на тот день и час, слава богу, были живы и здоровы, и вызвать их в суд не составляло проблемы.

На фоне всего этого, изложенного, Мосгорсуд пишет, и я не устану это повторять: «ссылка в определении на Закон РФ «О защите прав потребителей» является преждевременной, поскольку суд не выяснял, распространяются ли на возникшие между сторонами правоотношения положения данного закона». И у этого суда даже не возникает тени сомнения в том что, как же может все это выяснить суд первой инстанции, когда он от порога суда заворачивает мое исковое заявление ко мне на квартиру, и даже по существу не читает его?

Как от всего этого перейти к несправедливому разбирательству в неразумный срок зависимым и пристрастным судом, я имею следующие соображения. Заворачивание моего иска вновь в суд первой инстанции, хотя я и просил Мосгорсуд рассмотреть мой иск по существу, несомненно, движет мой иск в сторону неразумности срока его рассмотрения. Несомненно, что именно префектура или само правительство Москвы ответственно за непредоставление мне услуг, а уж из любви к этому правительству и нелюбви ко мне легко перейти к пристрастию и несправедливости судебного разбирательства.

Осталась необъясненной зависимость суда, но на этот счет я уже приводил данные о том, что судьям мэр Лужков практически дарит в собственность квартиры. Ведь он их «продает» судьям и прокурорам не по рыночной цене, а – по себестоимости. Причем уже с себестоимости делает еще скидки до 80 процентов в зависимости от срока, который судья «судит», а прокурор «защищает» таких как я. Или 20 процентов даже не от рыночной цены, а от себестоимости строительства – разве не подарок? Который так и хочется назвать взяткой за разрешение всех исков против мэра Лужкова в его пользу.

Таким образом, как бы намекая суду первой инстанции на неприменение закона «О защите прав потребителя», Мосгорсуд не только нарушает ст. 6 Конвенции, но и ведет к тому, чтобы нарушить ст. 13 Конвенции.

Второй отказ рассматривать мой иск (приложение 121), оставляя его «без движения», судья Ахмидзянова «обосновала» очень просто: «Заявление должно быть оставлено без движения, т. к. истцом не выполнены требования ст. 131 ГПК РФ: не указано, на каком основании на префектуру должна быть возложена обязанность по возмещению истцу материального ущерба и компенсации морального вреда». При этом вновь, как и судья Сухова, постановила свое определение даже не пригласив меня в суд.

По-моему, я и судье Ахмидзяновой, и Мосгорсуду на этот счет ответил правильно (приложение 122): «В статье 131 нет такого требования, как «на каком основании»? Там есть (п.4): «в чем заключается нарушение»? В том, что нарушены права потребителя (не предоставлены услуги по договору) и права человека (пытки не предоставлением услуг). В указанной статье есть (п.5): «обстоятельства, на которых истец основывает свои требования, и доказательства, подтверждающие эти обстоятельства». Эти обстоятельства заключаются в преднамеренном одностороннем прекращении обслуживания по договору, приведшие к страданиям, а преднамеренность причинения страданий – квалифицируется как пытка. И эти обстоятельства доказаны не только письмами к Президенту, подписанные свидетелями, но и фактами моего обращения как к самому суду в том же составе с жалобой на пытки (четвертое судебное дело), так и к послам зарубежных стран. А, что касается требуемого от меня судом «основания», то оно для суда изложено в статьях 11 и 12 ГПК РФ, согласно которым именно суд должен установить это «основание». Требуя от меня то, что я делать согласно закону не только не обязан, но и не имею возможности для этого, суд тем самым ставит меня в положение невозможности выполнить его определение по существу. Что, в свою очередь, ведет к возвращению мне моего искового заявления без рассмотрения. То есть, право по статье 3 ГПК РФ «Право на обращение в суд» суд для меня упраздняет. Но это и есть нарушение права на эффективное средство правовой защиты по ст. 13 Конвенции.

Мосгорсуд же при рассмотрении вторичной моей частной жалобы 14.08.02 (приложение 128), притом при моем недопустимом отсутствии на процессе, как не уведомленного должным образом, просто вуалирует статьей 136 нарушение судьей Ахмидзяновой статьи 131 ГПК РФ. Но главный смысл этого определения несомненен: преднамеренно затянуть рассмотрение дела сверх разумного срока вопреки моей просьбе рассмотреть дело по существу самим Мосгорсудом, ибо Мосгорсуд уже дважды не дает оценки совершенно вздорным отклонениям Зюзинским судом рассмотрения моего дела. И посылая его на третий круг в тот же самый суд. Притом не упоминая в своем определении объективно просящуюся формулу в ином составе суда, так как факт нарушения судьей Ахмидзяновой требований самых простых по смыслу статей 131 и 136 требует именно иного состава суда. И этот мой вывод подтверждается неоспоримым фактом: неслучайно дело вновь рассматривает судья Ахмидзянова. И вновь – не пригласив меня в суд. А уж из всего этого комплекса сведений настоящего абзаца вытекает, что Мосгорсуд несправедливый, зависимый и пристрастный суд. Но эти же два суда не только не рассматривают дело по существу, они вообще закрывают мне дорогу к правосудию своими постановлениями. Так что налицо не только нарушение п.1 ст. 6 Конвенции, но и нарушение ст.13 Конвенции.

Наконец, я думаю, судья Ахмидзянова поняла, что от нее требуется. И выдвигает мне три «нарушения» статей 131 и 132 ГПК РФ (приложение 127):

1) «В исковом заявлении не указаны доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых истец основывает свои требования». Итак, судье известны «обстоятельства, на которых истец основывает свои требования». Но не известны «доказательства, подтверждающие» эти обстоятельства. Судья считает, что эти доказательства я «не указал».

Открываем мое исковое заявление (приложение 103). Там перечислено по пунктам девять фактов нарушения наших прав потребителя, каковые и являются обстоятельствами, на которых истец основывает свои требования. При этом каждый пункт (кроме девятого) заканчивается словами: «Свидетели и доказательства в приложении…» или просто «Приложение…» от № 4 до № 10. Пять из шести – письма Президенту, причем четыре из пяти писем подписаны не только мной, но и четырьмя–шестью свидетелями, жильцами нашего дома. Шестое приложение – письмо Уполномоченному по правам человека г-ну Миронову. Или судья считает, что Президент и Уполномоченный по правам человека не могут быть свидетелями? Если уж судья посчитал, что жильцы нашего дома, подписавшие мои петиции, таковыми не являются.

В общем, только из одного этого пункта следует, что судья Ахмидзянова несправедлива и пристрастна.

2) «К исковому заявлению не приложен документ, подтверждающий оплату госпошлины». Если бы я просто, молча так сказать, «не приложил». Я же написал судье Ахмидзяновой: «Данные обязательства ответчика подпадают под действие закона «О защите прав потребителей» (статьи 4, 7, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 20, 23, 24, 29, 31, 38), что, в частности, дает нам возможность беспошлинного обращения в суд за защитой своих прав». Поэтому судье Ахмидзяновой надо было всего лишь открыть упомянутый закон и прочитать там все то, что я изложил выше, включая сравнение магазинного чека с половинкой бумажки от унитарного предприятия правительства Москвы.

Разве может судья Ахмидзянова в таком случае считаться справедливым, беспристрастным судьей? А на вопрос о независимости ее можно получить через другой вопрос: кому все эти действия судьи были выгоды? Разумеется – не мне, истцу, а, разумеется – ответчику, префектуре. На вопрос же о разумном сроке судебного разбирательства отвечать уже не нужно, он заменился вопросом: Имею ли я вообще право на эффективное средство правовой защиты?

3) «К исковому заявлению не приложены копии этих документов для ответчика». В своей частной жалобе (приложение 129) по этому пункту я указал, что ни Зюзинский суд, ни Московский суд (при четырех рассмотрениях моего искового заявления, в котором не изменено ни одной буквы с даты его подачи), не указывали мне на этот «недостаток». А теперь, 10 месяцев спустя, этот «недостаток» вдруг «обнаружился». Я думал, что этого судьям будет достаточно. Оказалось, что нет.

Тогда привожу исчерпывающее доказательство своей невиновности в обвинении меня «в неприложении копий для ответчика» и полной виновности в этом самого Зюзинского суда. В приложении 106 фигурирует сопроводительное письмо судьи Суховой ко мне на квартиру. Оно начинается: «В Ваш адрес возвращается материал на 17 листах по иску к Префектуре ЮЗАО г. Москвы о возмещении материального и морального ущерба». И у меня есть большой конверт (приложение 105), в котором мне эти «материалы» возвратились. Вот эти «материалы» и состояли из второго экземпляра моего иска, предназначенного для ответчика. Первый же экземпляр судья Сухова оставила у себя, не знаю уж, зачем? Может быть, в ожидании моей частной жалобы на ее определение, которая незамедлительно и последовала. С этого времени мой иск гуляет по судам в одном экземпляре. И судья Ахмидзянова десять месяцев спустя «обнаружила» этот факт, и поставила мне его в вину. Хотя ей надо было обратить свое внимание на упомянутое письмо судьи Суховой. Оно ведь – в деле.

Во-первых, если сам суд «утратил» документ, то он же его должен и восстановить. Множительный аппарат в суде имеется.

Во-вторых, незаконно обвинять меня в том, в чем виноват сам суд.

В-третьих, это обвинение меня никак не вяжется со статусом Зюзинского суда как справедливого и беспристрастного.

А по фактам всех трех изложенных пунктов – тем более. Что касается зависимости суда от властей, то ответ на него тот же самый: кому это выгодно, и кому это невыгодно? И я ведь недаром обращал внимание на то, что все многочисленные судебные процедуры по данному, пятому делу, окончившиеся для меня сотрясением воздуха, надо рассматривать в комплексе и взаимосвязи с остальными пятью судебными делами. Ибо они «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям» (ст.ст. 220, 221, 222 ГПК РФ).

Мосгорсуд 28 октября 2003 года, через 11 месяцев после даты подачи моего иска, повторил буква в букву и одобрил (приложение 132) все то, что написала судья Ахмидзянова, констатировав: «оставить без изменения, частную жалобу – без удовлетворения». Так что, все то, что я написал по поводу действий судей Суховой и Ахмидзяновой из Зюзинского суда, целиком и полностью относится и к Московскому городскому суду.

Самый же общий вывод из всего этого, что мне, скрупулезно обосновавшему свой иск, отказано в правосудии. Ибо выполнить то, что должны сделать сами суды, мне невозможно. Кроме того, суды, к которым я обратился защитить меня от пыток, сами 11 месяцев подряд подвергали меня пыткам. Или мне опять приводить и анализировать статью 1 «Конвенции против пыток…» Организации Объединенных Наций (Нью-Йорк, 10.12.84.)? Так это же ведь уже сделано в моем исковом заявлении (приложение 103).

Поэтому у меня нет в России не только права на справедливое судебное разбирательство (статья 6 Конвенции), не только права на эффективное средство правовой защиты (статья 13 Конвенции), но и права на свободу и личную неприкосновенность по статье 5 Конвенции. Так как именно о восстановлении этого права я просил упомянутые суды. И это касается не только судов, но и прокуратуры, и публичной власти в целом, включая Президента РФ. (См. также Дополнение № 4 к Жалобе).

По шестому судебному делу в общем контексте моей жалобы.

В Дополнении № 4 к Жалобе я указал, что только в пятом и шестом судебных делах суд нарушил Гражданский кодекс 10 раз (статьи 1065, 1068, 1069, 401, 402, 310, 568, 573, 577, 571), Конвенцию ООН против пыток – 6 раз, закон «О защите прав потребителей – 15 раз (статьи 4, 7, 12 – 18, 20, 23, 24, 29, 31, 38), Гражданский процессуальный кодекс РСФСР – 26 раз (статьи 129, 113, 145, 23, 136, 206, 191-197, 238-243, 252, 272, 282, 293, 143, 219 – 221), Конституцию РФ – 2 раза (статьи 17, 21), Гражданский процессуальный кодекс РФ – 18 раз (статьи 11, 57, 58, 71, 72, 156, 132, 89, 16, 262, 441, 246, 245, 249, 230, 172, 231, 232), Уголовный кодекс РФ – один раз (статья 125), закон «Об исполнительном производстве» – 5 раз (статьи 8, 9, 39, 44, 75). Но не рассмотрел эти нарушения подробно в свете требований пункта 1 статьи 6 Конвенции. Поэтому, я думаю, что Европейскому Суду будут недостаточно ясны мои исковые требования по защите этой статьей Конвенции.

Объясняю в применении к шестому судебному делу (в конкретном составе судей обеих инстанций).

1). Документы исполнительного производства (приложение 145), включая постановление о возбуждении исполнительного производства, мне были представлены Службой судебных приставов по требованию суда только 04.02.04, спустя 13 месяцев после моего насильственного выселения и начала судебного процесса. И только из них я, уже в процессе суда, узнал подробности вопиющих нарушений закона судебными приставами-исполнителями (фальсификации, подделки). Именно поэтому я вынужден был уже в процессе суда дополнять первоначальные исковые требования к своей Жалобе на неправомерные действия судебного пристава-исполнителя (приложения 146, 147, 148). И ранее заявить эти требования я просто не мог, так как указанные документы мне были недоступны. Это явное и преднамеренное нарушение ст.9 закона «Об исполнительном производстве», по которому Мосгорсуд постановляет: «Никаких нарушений при возбуждении исполнительного производства приставом допущено не было» (стр.2 приложения 157, 5-й абзац сверху). Это является нарушением статьи 2 ГПК РФ Мосгорсудом.

2). Судья Сухова при первом рассмотрении дела лжет в своем решении от 28.04.93, что она «обозревала материалы исполнительного производства». Она не могла их «обозревать», так как их в деле не было потому, что ответчик ни разу не явился в суд, и в деле даже нет ни единого от него почтового конверта. Эту ложь повторяет Мосгорсуд в своем определении от 04.09.03 (приложение 130), так как в прошитом деле, вернувшемся из Мосгорсуда, никаких материалов исполнительного производства не было до 04.02.04 (приложение 142). Это есть служебный подлог (ст.292 УПК РФ).

3). Судья Сухова преступно удалила из дела врученное в ее руки Дополнение № 2 к жалобе. Затем вынесла в тайне от меня определение об отказе продлить срок подачи замечаний на протокол (приложение 124). И именно поэтому удалила из дела и сами мои замечания на протокол (приложение 115) и упомянутое в них Дополнение № 2 к жалобе (приложение 113). Результатом чего явилась моя частная жалоба (приложение 125) в составе кассационной жалобы (приложение 117). Эти действия судьи Суховой составляют уголовное преступление, предусмотренное статьями 285, 286, 288, 292 УК РФ.

4). Мосгорсуд, рассматривая кассационную жалобу (приложение 117) с содержащейся в ней составной частью частной жалобой (приложение 125), в своем определении (приложение 130) ни единым словом не упоминает о частной жалобе. Но ведь именно из-за этой частной жалобы задержалось более чем на 2 месяца рассмотрение кассационной жалобы с 24.06.03 до 04.09.03 (приложение 125). Значит, Мосгорсуд участвует в фальсификации судебного дела, покрывает фальсификацию судьи Суховой и сам подпадает под действие упомянутых статей Уголовного кодекса. Это есть халатность (ст.293 УПК РФ).

5). Мосгорсуд пишет (приложение 157), что решение суда первой инстанции «вынесено в соответствии с фактическими обстоятельствами дела и требованиями ФЗ РФ «Об исполнительном производстве»». Но п.3 ст. 39 этого закона требует, чтобы понятые не были в зависимости от взыскателя. В то время как «понятые» оказались подчиненными работниками взыскателя (префектуры), и это стопроцентно доказано Актом о выселении (приложение 145, лист 8, место работы – ДЕЗ – Дирекция единого заказчика – Унитарного предприятия правительства Москвы, а значит – и префектуры). Именно поэтому понятые вынуждены своей подписью утверждать то, что на самом деле даже физически не может происходить (приложение 154, пункты А1 и Б3). Но Мосгорсуд утверждает: «Доводы кассационной жалобы о наличии или отсутствии понятых… не могут повлиять на существо вынесенного решения, так как были предметом исследования в суде первой инстанции, указанные лица были допрошены в качестве свидетелей. Оценка указанным доказательствам дана в решении суда, с которой судебная коллегия согласна» (выделение – мое). То есть, эта коллегия «согласна» с тем, чего физически быть не может. Я особо подчеркиваю, что для доказательства этого моего утверждения не надо никаких дополнительных данных. Достаточно прочитать мои пункты А1, Б3 в приложении 154 и просмотреть в приложении 145 листы 7,8,9. И сразу станет совершенно ясно, что суд или слепой, или несправедливый, в целом – игрушка публичных властей. И это есть злоупотребление должностными полномочиями судьи (ст.285 УПК РФ).

6). Мосгорсуд преднамеренно искажает первое требование моей кассационной жалобы, изложив за меня мое якобы мнение (3-й абзац сверху стр.2 приложения 157) в следующей редакции: «В кассационной жалобе Синюков Б.П. ссылается на то обстоятельство, что суд, презюмировав нарушения, допущенные судебным приставом-исполнителем, не указал в решении способ защиты его права. Суду в данном случае следовало отменить незаконные постановления о возбуждении исполнительного производства, об окончании исполнительного производства, возобновить исполнительное производство и исполнить решение в соответствии с требованиями действующего законодательства, а также произвести поворот исполнительного производства». Выделенные курсивом слова – ложь, приписывание мне того, чего я в данном конкретном случае не требовал, причем требовать именно это в данном случае – совершенная глупость. Ибо «презюмирования» судом нарушений – достаточно, недостаточно дальнейших процессуальных действий суда, а именно – применения им статей 206, 257, 258 ГПК РФ. На это я и обращал внимание Мосгорсуда на стр.1 кассационной жалобы. (На последний абзац стр.1, начинающийся словом «впрочем», можно вообще пока не обращать внимания, ибо там идет речь только о «постановлении о возбуждении исполнительного производства» и она же является вступлением в следующий раздел жалобы). Зачем же ложь? Затем, чтобы написать: «судебная коллегия не может согласиться с доводами Синюкова». Причем «обосновывается» это весьма забавно и непрошено: «Те нарушения, которые были допущены судебным приставом-исполнителем при исполнении решения, не могут повлечь отмену постановления об окончании исполнительного производства, вынесенного по основаниям его реального исполнения». Забавно потому, что это написали судьи, не знающие, что такое реституция. А непрошено потому, что я об этом в данном случае не просил. Я просил применить указанные статьи ГПК РФ. Именно поэтому Мосгорсуду понадобилось исказить мое требование, четко изложенное в выделенном жирным шрифтом абзаце на стр.1 приложения 154. А исказив мое требование, не нужно принимать по нему очевидного решения. Это есть злоупотребление должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ).

7). Мосгорсуд пишет (5 абзац стр.2 приложения 157): «Никаких нарушений при возбуждении исполнительного производства приставом допущено не было». Но я только что вручил этим судьям свое заявление (приложение 156), в котором в частности написано: «Уважаемый суд! Вы вторично рассматриваете очень простое дело, проще трудно себе даже представить. Отдел службы судебных приставов (ОССП) ЮЗАО Москвы исполняет выселение-вселение в квартиру:

- по не вступившему в законную силу определению суда о немедленном исполнении;

- по не вступившему в законную силу и не зарегистрированному в установленном законом порядке решению суда о смене собственника на квартиру;

- по несоответствующему закону исполнительному листу;

- без предоставления должнику постановления о возбуждении исполнительного производства…».

И это краткое обращение отчаявшегося человека к суду подробнейшим образом изложено и доказано на стр. 5-7 (приложение 154, пункт А4). Но суд пишет то, что пишет, никак не обосновывая эти свои слова. Почему? Потому, что из признания факта указанных мной нарушений закона неизбежно следует пять серьезнейших фактов нарушения моих прав человека, предоставленных мне федеральным законом «Об исполнительном производстве» и каковых я был лишен судебным приставом-исполнителем (пункт «в пятых» на стр.6 приложения 154). И, надо полагать, Мосгорсуд не хочет, чтобы я своими правами человека воспользовался. Именно поэтому Мосгорсуд берет на себя смелость голословно отрицать совершенно явные и доказанные истины и беспрецедентно нарушает не только процессуальный закон (статья 347 ГПК РФ), но и уголовный закон (статьи 285, 286 УК РФ).

8). Мосгорсуд представляет себе дипломированного юриста судебного пристава-исполни*теля бездумной машиной, роботом: «В соответствии со ст.9 п.1 ФЗ «Об исполнительном производстве» судебный пристав-исполни*тель обязан принять к исполнению исполнительный документ от суда… и возбудить исполнительное произ*водство. Данное требование закона и было исполнено заинтересованным лицом». Между тем, судебный пристав-исполнитель не палач, способный только махать топором, а, повторяю – дипломированный юрист, обязанный не только бездумно выполнять, но и понимать, и применять только что упомянутый закон в полном его объеме. Точно так же примитивно представлял себе судебного пристава-исполнителя и суд первой инстанции. И именно поэтому я в своей кассационной жалобе (приложение 154, пункт А3 «во-вторых», пункт А4) самым подробным образом разъяснил Мосгорсуду те обстоятельства и закон, которыми должен был руководствоваться судебный пристав-исполнитель в этих обстоятельствах. И если бы он при этих обстоятельствах руководствовался законом в полном его объеме, то он бы не смог просто возбудить исполнительное производство. Это, по меньшей мере – халатность (ст.293 УПК РФ), хотя больше подходит ст.285 УПК РФ – злоупотребление должностными полномочиями, так как преднамеренно нарушены статьи 157 и 12 ГПК РФ.

9). Точно таким же бездумным исполнителем представляют себе суды первой и второй инстанции судебного пристава-исполнителя и на последней стадии его действий: «Постановление об окончании исполнительного производства вынесено в связи с реальным исполнением решения суда, т.е. выселения Синюковых из жилого помещения». И судьи даже не задумываются над тем обстоятельством, что в пункте А2 приложения 154 я исчерпывающе доказал, что «реального исполнения решения суда» не было, так как судебный пристав-исполнитель не вселил мою семью в квартиру №121 по ул. Бартеневская, 13, что, в свою очередь, предусматривалось исполнительным листом. То есть судебный пристав-исполнитель не исполнил в полном объеме исполнительный лист. Если бы я не уведомил суд своим пунктом А2 приложения 154, то это была бы халатность (ст.293 УПК РФ), но я – уведомил, поэтому это – злоупотребление должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ), превышение должностных полномочий (ст.286 УПК РФ).

10). Основываясь на одной лжи («реальном исполнении решения суда») Мосгорсуд тут же использует ее для следующей лжи, попутно попирая закон (ст.12 ГК РФ): «Те нарушения, которые были допущены судебным приставом-исполнителем при исполнении решения, не могут повлечь отмену постановления об окончании исполнительного производства, вынесенного по основаниям его реального исполнения». Налицо – служебный подлог (ст.292 УПК РФ).

11). Мосгорсуд делает вид, что не читал моей «Жалобы на неправомерные действия судебного пристава…» (приложение 78) и разъясняющие ее Дополнение №1 (приложение 89) и Дополнение №2 (приложение 113), каковые якобы рассматривает. Ибо он пишет в приложении 157 на стр.2, 6 абзац снизу: «В случае если Синюковым в результате допущенных нарушений со стороны ОССП по ЮЗАО Мо*сквы при исполнении решения суда, которые были установлены судебным решением, причинен ущерб, он не лишен возможности предъявить к нему в порядке ст. 1069 ГК РФ исковые требования о возмещении ущерба». Первое: Мосгорсуд этой фразой выходит за рамки судебного решения первой судебной инстанции (нарушение ст.347 ГПК РФ), так как никакого решения по ущербу в нем не было. Второе: в «Жалобе…» (приложении 78, стр.7) я обосновал и предъявил свои исковые требования по материальному и моральному ущербу, а в «Дополнении № 1…» (приложение 89, пункт 6) обосновал совместное рассмотрение: «Ущерб, причиненный приставом, от самих противозаконных действий пристава неотделим, если ущерб – прямое следствие действий пристава. Поэтому ущерб от действий пристава и сами действия пристава не могут быть рассмотрены раздельно, по «исковому» и «неисковому» производству. Тем более что статья 145 ГПК РСФСР судье прямо об этом напоминает: «всестороннее, полное и объективное выяснение всех об*стоятельств дела». Третье: Характер судебного решения суда первой инстанции, отвергшего почти все мои требования о нарушениях закона в процессе исполнительного производства, не позволил мне настаивать в кассационной жалобе на возмещении ущерба, ибо если нет нарушений, то нет и компенсации. Например, я считаю, что до сего дня мое имущество находится под охраной судебного пристава-исполнителя, так как именно он разбил и переломал, бросил на улице все мои вещи и не сдал мне их по акту на новой квартире. Но суды первой и второй инстанции отказали мне в этом понимании обязательств судебного пристава-исполнителя. Тем не менее, Мосгорсуд хочет втравить меня без законного на то основа*ния в новый судебный процесс, результат которого в контексте всей моей жалобы в Европейский Суд вы*глядит совершенно бессмысленным, без всякой надежды на успех. Тем не менее, ущерб остается нерассмотренным судами обеих инстанций, но он есть, и он предъявлен. Поэтому суд не только несправедлив, он прямо нарушает закон (статьи 12 и 156 ГПК РФ и статьи 285 УПК РФ).

12). Учитывая мои пункты 1) – 11), Мосгорсуд пишет ничем не обоснованную фразу: «На основании изложенного правомерен вывод суда о том, что указанное исполнительное производство не может быть возобновлено» (5-й абзац стр.2 приложения 157). Тогда как неправомерно начатое и неправомерно законченное исполнительное производство должно быть возобновлено, и должна наступить реституция. Спасая власти от реституции, суды обеих инстанций настаивают без всяких на то оснований на «невозможности возобновления». Публичные власти, от которых зависят суды (как я доказал в других частях жалобы), не должны быть неправыми в принципе. Это есть злоупотребление властей послушным им судом, сам суд злоупотребляет своими должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ).

13). Мосгорсуд проявляет инфантильность, хочет представиться несмышленым ребенком, не осознающим, что делает пакость: «Синюков Б.П. в кассационной жалобе указывает, что постановление об окончании исполнительного производства является подложным. Однако факта реального выселения его со спорной площади не оспаривает». «Несмышленый ребенок» Мосгорсуд потому, что «факт реального выселения» не доказывает «подложность» документов исполнительного производства, доказанных мной в пунктах А1 «в третьих» второй абзац снизу, А1 «в четвертых» А2 «во-первых», В3, Б4 (приложение 154). «Пакость» же делает Мосгорсуд потому, что как «малый ребенок» все эти мои доказательства «забыл». И еще потому, что вместо комплекса подделок («подложности») многих документов исполнительного производства, указанных мной, упоминает только «постановление об окончании исполнительного производства». По меньшей мере это – халатность (293 УПК РФ), на грани служебного подлога (ст.292 УПК РФ) и злоупотребления должностными полномочиями (ст.285 УПК РФ), не говоря уже о нарушении статей 12 и 156 ГПК РФ.

14). Суд первой инстанции отказал мне в требовании обеспечить поворот исполнительного производства «в связи с отсутствием к этому основания», то есть, фактически никак не обосновывая это свое решение. Мосгорсуд же «исправляет» этот недостаток следующим образом: «Поворот исполнительного производства не предусмотрен действующим гражданско-процессуальным законодательством». Но я этому термину и не придавал юридического значения, которое навязывает мне Мосгорсуд, ссылаясь на смысл ст. 444 ГПК РФ. Я придавал слову «поворот» смысл и значение по статье 12 ГК РФ «Способы защиты гражданских прав»: «восстановление положения, существовавшего до нарушения права и пресечения действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения», «признания недействительным акта государственного органа», «изменения правоотношения», защита гражданских прав «иными способами, предусмотренными законом». И неужели я, не юрист, все это знаю, а Мосгорсуд – не знает? Я же уже писал, что Мосгорсуд поступает как «неразумное дите», но Мосгорсуд все же не неразумное дите, а суд, а у суда нет права нарушать закон (статьи12, 156 ГПК РФ).

15). Мосгорсуд (повторяю – в данном составе судей) опять лжет. Притом не просто лжет по «детскости мышления», а настаивает на лжи, о которой ему уже доподлинно известно, что это – ложь. Он пишет: «Далее Синюков Б.П. в кассационной жалобе указывает, что при совершении исполнительных действий не было составлено акта о вселении. Однако, как усматривается из материалов дела, в исполнительном листе не содержалось предписания о вселении Синюковых, а только об их выселении. Это решение и исполнялось судебным приставом». Между тем судьи читают исполнительный лист, в котором написано: «Обратить решение суда от 19.11.02 о выселении… из квартиры 9 по ул. Грина, 16 с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу ул. Бартеневская, 13, кв.121...». Между тем, судьи читают пункт А2 «во-вторых» в моей кассационной жалобе, где написано то же самое. И неужели им не приходит в голову, что понятие, выражающееся словом «предоставление» гораздо шире понятия слова «вселение», ибо вселение это только заключительный этап, часть предоставления. И предоставление как раз, кроме самого вселения, включает в себя предоставление моей семье документов на новую квартиру. И невыполнение «предоставления» в полном объеме, по меньшей мере, – халатность судебного пристава и самого суда, таким «детским» способом оправдывающего судебного пристава (ст.293 УПК РФ).

16). Предыдущая ложь Мосгорсуда на этом не заканчивается. Она продолжается: «Кроме того, на данные обстоятельства (акт о вселении) заявитель при рассмотрении дела по существу в суде первой инстанции не ссылается, и они не были предметом исследования в суде первой инстанции». Между тем, в Жалобе (приложение 78) мной написано: «Удостоверившись, что часть вещей в квартире на ул. Бартеневской в виде невообразимой кучи досок, узлов и мешков, а часть – в подъезде дома на ул. Барте*невской, судебный пристав-исполнитель посчитала свою работу по «выселению» законченной, и удалилась около 20-00 часов 11.12.02. Не подписав с нами никакого документа, за исключением упомянутого «ответственного хранения зеркал», оставшихся в «старой» квартире. Больше мы судебного пристава-исполни*теля не видели». Между тем, в Заявлении в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04 (приложение 146) написано: «…определение суда от 04.12.02 ОССП не выполнил в полном объеме, так как не вселил меня в квартиру 121 по Бартеневской ул., 13 и никому не передал удаленные из квартиры 9 по ул. Грина, 13 вещи. Об этом нет актов» и далее: «не передано имущество на хранение (ст. 51 и 53)». И не моя вина, что эти мои заявления «не были предметом рассмотрения в суде первой инстанции», главное, что именно это заявлено мной в суде первой инстанции. Таким образом, Мосгорсуд либо лжет, либо не читал упомянутых документов, что в равной степени характеризует его как несправедливый суд, нарушающий закон (статьи 12 и 156 ГПК РФ, статьи 285, 286, 292 УПК РФ).

17). Может показаться, что я употребляю слишком грубые слова в отношении Мосгорсуда в данном составе, но как же мне быть, если этот суд сам выставляет себя неадекватным (я просто не могу подобрать другого слова): «Доводы кассационной жалобы о наличии или отсутствии понятых при выселении не могут повлиять на существо вынесенного решения, т.к. были предметом исследования в суде первой инстанции, указанные лица были допрошены в качестве свидетелей. Оценка указанным доказательствам дана в решении суда, с которой судебная коллегия согласна. Кассационная жалоба в этой части направлена на иную оценку указанным обстоятельствам». У Мосгорсуда ведь получается, что никакие кассационные жалобы вообще «не могут быть удовлетворены», так как «доводы» уже «рассмотрены» в судах первой инстанции, так как «судами первой инстанции дана оценка» и так далее. И Мосгорсуду нет дела до того, что «понятые» не могут быть понятыми, что они лжесвидетельствуют, о чем я заявляю (приложения 146, 147), а суд первой инстанции не дает этому оценки. И Мосгорсуд все равно с этим «согласен» без какого-то бы ни было дальнейшего обоснования своей позиции. Я понимаю, что три судьи не могут быть разом неадекватными, и это прямо доказывает, что они преднамеренно нарушают закон (статьи 12 и 156 ГПК РФ, статьи 293, 292, 286, 285 УПК РФ). И вообще, что такое «кассационная жалоба направлена на иную оценку обстоятельствам»? Если суд на этом ставит точку, пренебрегая обоснованием этой своей позиции. Ведь если бы у меня не было «иной оценки обстоятельств» по результатам суда первой инстанции, то и кассационной жалобы ведь не было бы как таковой.

18). Мосгорсуд никак не хочет следовать закону о всестороннем, полном исследовании обстоятельств дела (ст. 156 ГПК РФ), правильному применению законодательства (ст.12 ГПК РФ): «Определением Зюзинского районного суда от 04.12.02 решение в части выселения Синюковых из квартиры было обращено к немедленному исполнению, что предусмотрено ст. 211 ГПК РСФСР, действовавшего на момент рассмотрения. Указанная статья прямо предусматривает, что на определение может быть подана частная жалоба, однако это не приостанавливает исполнение указанного определения. Таким образом, довод жалобы о том, что пристав не имел права возбуждать исполнительное производство, противоречит требованиям закона, а именно: ст. 211 ГПК РСФСР». Но я ведь этого и не оспаривал. Я оспаривал то, что указанное определение суда от 04.12.02 вступило для меня в законную силу 16.12.02 (приложение 75), тогда как я выселен 11.12.02, а постановление о возбуждении исполнительного производства принято еще ранее, 06.12.02 (лист 2 приложения 145). Я ведь оспаривал то, что я не был должником взыскателя (префектуры) ни на 06.12.02, ни на 11.12.02, ни на 30.01.03, ни даже на сегодняшний день (право взыскателя на мою квартиру не зарегистрировано государством, по крайней мере, до начала 2004 года, я специально проверял) и поэтому ко мне не могла быть применена статья 75 закона «Об исполнительном производстве» даже сегодня, два года спустя (пункт А3 «во-вторых», пункт А4 приложения 154). А другой статьи закона для судебного пристава-исполнителя для моего выселения нет. Так что я имею полное право обвинять Мосгорсуд, так же как и суд первой инстанции по преднамеренному невыполнению упомянутых выше статей ГПК РФ, что, в свою очередь, дает мне право на защиту пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

19). Мосгорсуд преднамеренно затемняет вполне ясный вопрос: «Синюков Б.П. указывает, что суд неправомерно отклонил его требования об установлении юридического факта», не называя сам факт, который я называю фактом, имеющим юридическое значение, и подробно описываю его в приложении 154, пункт Б2. Дайджест этого факта следующий. Судебный пристав-исполнитель удалил мое имущество из квартиры №9 по ул. Грина, 16? Да, удалил, и это доказано (приложение 145, листы 7, 8, 10). Это удаленное имущество сдано мне по описи и под расписку как требует закон? Нет, не сдано, акта не существует, или пусть мне его покажут. Значит, это имущество до сего дня находится под охраной судебного пристава-исполнителя. И пока оно не будет передано мне по акту, оно будет находиться согласно статье 75, п.5 закона «Об исполнительном производстве» под охраной судебного пристава-исполнителя. Другими словами, факт, имеющий юридическое значение, доказан. И суд обязан его зафиксировать в своем решении. Суд первой инстанции к этому факту выразил свое отношение следующей фразой: «Для удовлетворения остальных требований заявителя суд также не усматривает правовых оснований». Я обжаловал это решение в Мосгорсуд. Мосгорсуд написал то, что процитировано выше и добавил: «Однако данный довод не может служить основанием для отмены решения, т.к. Синюков Б.П. обратился в суд с жалобой на действия судебного пристава-исполнителя, что предусмотрено ст.90 ФЗ «Об исполнительном производстве». Заявления об установлении юридических фактов рассматриваются судами в рамках требований главы 28 ГПК РФ в отдельном производстве по месту жительства заявителя». Судя по этой логике Мосгорсуда для любой статьи гражданского, уголовного, процессуального законов требуется отдельное судопроизводство, и ни по одному делу нельзя писать исковое или какое другое заявление в суд по нескольким взаимоувязанным статьям закона разом. Но это же – абсурд. Ведь это и есть нарушение закона о всестороннем и полном исследовании обстоятельств дела, вне которого невозможно правильно применить законодательство. У меня обозначено уже 19 пунктов нарушения в среднем трех законов разом по одному и тому же делу одним и тем же судом. Выходит, что мне надо 57 раз по отдельности обращаться в суд? И суд будет вынужден рассматривать одно и то же дело, притом практически в полном объеме, 57 раз подряд вместо однократного, всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. Притом в статье 265 главы 28, на которую ссылается Мосгорсуд, указано, что «суд устанавливает факты, имеющие юридическое значение, только при невозможности получения заявителем в ином порядке надлежащих документов, удостоверяющих эти факты…». И у меня именно такой случай, и другой возможности нет кроме суда, установить факт, что мое имущество не сдано мне по акту. Притом во всей главе 28 ГПК РФ нет запрета на установление фактов имеющих юридическое значение в рамках любых дел, поэтому, «что не запрещено, то – разрешено» согласно элементарному понятию, которого Мосгорсуд почему-то не знает. И поэтому слова Мосгорсуда относительно «отдельного производства» – преднамеренная ложь, оценивать которую надо по одной из следующих статей Уголовного кодекса РФ или по всем разом: 285, 286, 288, 292, 293.

20). Ни один суд, включая Мосгорсуд, не может писать «остальные доводы жалобы не содержат правовых оснований» и ставить на этом точку, без достаточного обоснования своей позиции по каждому такому «доводу». Ни один суд не может писать «доводы кассационной жалобы… направлены на иную оценку доказательств и иное толкование норм права» и опять ставить точку, без того, чтобы не обосновать эти свои слова доказательствами о том, что «иные толкования норм права» и «иная оценка доказательств» незаконны. Но именно этими словами заканчивается определение Мосгорсуда по шестому судебному делу перед тем как написать: «Решение Зюзинского суда оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения». Это вновь нарушение статей 12, 156 ГПК РФ.

Хотя суд и не может писать то, что процитировано в п.20, но он же это написал. Поэтому я вынужден представить свои доводы для оценки Европейским Судом.

21). Я упоминал уже в своем пункте 13, о «подложном постановлении об окончании исполнительного производства», каковое Мосгорсуд пожелал осветить в своем определении. Но Мосгорсуд ни единым словом не упоминает о подложности (подделке) Актов о выселении от 11.12.02, каковые исполнены судебным приставом-исполнителем дважды (листы 7, 8 приложения 145), на каковых основано Постановление об окончании исполнительного производства от 11.12.02. Между тем они – подделка, и я это доказал в пункте Б3 с подпунктами приложения 154. Согласно этим доказательствам подделка – несомненна. Но, постановление об окончании исполнительного производства, основанное на подделках, не может быть законным. А незаконное постановление подлежит отмене. То есть, оно подлежит отмене не только потому, что исполнительное производство не могло быть возбуждено, не только потому, что оно не исполнено в полном объеме (без вселения нас в «новую» квартиру), но и по данной причине подделки документов.

Кроме того, я просил Мосгорсуд рассмотреть дело по существу в кассационной инстанции, но он оставил это без внимания и отражения в своем определении. Кроме того, Мосгорсуд никак не выразил сво*его отношения к моему требованию «прошу постановить, что понятых в понятии статьи 40 ФЗ «Об испол*нительном производстве при выселении и вселении не было». Ибо понятые-совместители (грузчики-поня*тые), может быть, (я не мог всех десяти грузчиков запомнить) и были, но только это не соответствует понятию указанной статьи закона. Я тщетно просил «в отношении «предоставления моей семье квартиры 121 по ул. Бартеневская, 13» закончить актом о вселении согласно закону», то есть продолжить исполнительное производство. Я тщетно просил «в отношении ареста (описи) имущества обязать ОССП передать мое имущество, находящееся под охраной ОССП, моей семье по акту». И так далее (последняя страница приложения 154).

Мосгорсуд ни единым словом не упоминает также о моем пункте Б4 приложения 154, согласно которому судебный пристав-исполнитель незаконно лишил меня права обжаловать этот исполнительный лист (пункт 4 статьи 20, часть третья пункта 1 статьи 22 закона «Об исполнительном производстве»).

Двадцать один пункт выше описанных нарушений закона Мосгорсудом, причем на трех страницах текста определения, и всего лишь по одному судебному делу из шести, относятся к защите моих прав человека пунктом 1 статьи 6 Конвенции.

Но из этих нарушений Конвенции вытекают другие нарушения прав человека, подлежащие защите Конвенцией.

Пункт 1 статьи 4 Конвенции гласит: «Никто не должен содержаться в… подневольном состоянии». Подневольное состояние моей семьи заключается в том, что вот уже два года никто из моей семьи не зарегистрирован по месту принудительного жительства, так как у нас нет на него никакого права. Примерно как права собственности на камеру в тюрьме, в которой отбывают наказание. Поэтому нас нет даже в списках избирателей при выборах органов власти. Дом же, где мы зарегистрированы, снесен с лица земли. И, естественно, из списков избирателей мы там тоже исключены. Конечно, я могу пойти вновь в суд по поводу своих избирательных прав, только на фоне шести прошедших судебных дел, как это будет выглядеть? Без надежды на успех. Притом мне год или два придется с моим-то здоровьем и при моем-то возрасте просто жить в этих судах, так как я все еще до сего дня хожу по судам по четвертому и шестому судебным делам.

Пункт 1 статьи 5 Конвенции гласит: «Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность». Несвобода моей семьи, хотя нас и не держат под арестом, заключается в том, что даже бесплатной медицинской помощью согласно Конституции РФ мы не можем воспользоваться по месту жительства, так как без регистрации амбулаторная медицинская помощь не предоставляется. По этой же причине мы не можем свободно распорядиться нашим нынешним жильем, которое, якобы, нам предоставил в собственность суд. Между тем, при создавшейся ситуации моя семья, продав нашу бывшую квартиру, давно уже покинула бы столицу нашей «великой родины», закопалась бы где-нибудь в глуши, чтоб даже не было телевизора, по которому ежедневно врут о «самом справедливом суде в мире» и «стране, вставшей на путь демократии».

[Борис Синюков]

Пункт 1 статьи 8 Конвенции гласит: «Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища…». По этим же причинам мы не можем вот уже два года рассчитывать на уважение своего нынешнего жилища, личной и семейной жизни, а старое, наше собственное, жилище разбойники в лице публичных властей и суда отобрали и уничтожили. Не имея зарегистрированного в установленным законом порядке права собственности и даже права найма на нынешнее место проживания и регистрации по месту жительства мы оказались вне закона своей страны, вне общества, вне сострадания. Никто ныне не обязан уважать наши указанные права, так как мы живем вроде птички, севшей на государственные провода, протянутые вдоль государственной улицы.

Пункт 2 этой же статьи Конвенции гласит: «Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав других лиц». Ни один пункт ограничений этого права к моей семье не может быть применен. Но мы лишены этого права властями страны фактически.

Статья 10 Конвенции декларирует свободу выражения мнения, но мы не можем его выразить, хотя бы в форме голосования, так как нас нет в списках избирателей по месту жительства. Однажды мы уже выразили свое мнение по поводу нашей собственности перед публичными властями, прокуратурой и судами всех уровней. Но нас так наказало государство за это, включая полное бесправие, нравственные страдания и пытки, что даже наши дети теперь не верят ничему и никому и в них растет неуверенность в жизни, в справедливости, вообще – недоверие такому государству. И они теперь десять раз подумают, прежде чем выражать свое мнение, каковое может не понравиться государству.

Статья 14 Конвенции декларирует запрет дискриминации, но мы фактически дискриминированы государством по сравнению со всем остальным российским народом, имеющим хотя бы право голоса. И это новая дискриминация к той дискриминации моей семьи, каковая заявлена ранее, в предыдущих частях моей жалобы.

Необходимые дополнительные пояснения к указанным нарушениям Конвенции. Судебный пристав-исполнитель выбросил (в полном смысле этого слова) мою семью как бездомных собак 11.12.02 в квартиру, в которой мы уже два года живем на птичьих правах. Я 30.12.02 подал жалобу на судебного пристава (шестое судебное дело). Так как даже без опоры на закон, по чисто житейской практике, было ясно, что тот, кто насильно нас переселял из своей законной собственности в «подаренную» нам судом заменяющую собственность, должен нести все затраты, связанные с этим переселением, включая государственную регистрацию нового жилья. Однако публичные власти так не считали. 18.03.03 я получил письмо начальника управления департамента жилищной политики и жилищного фонда города Москвы в ЮЗАО г-на Воронова (приложение 158), в котором в частности написано: «Для оформления предоставленной квартиры в собственность Вам необходимо обратиться в отдел переселения Управления, где с Вами будет заключен договор мены. Вы вправе также самостоятельно, как сторона по делу, зарегистрировать решение суда в Московском городском Комитете по регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним по адресу: г. Москва, Зеленый проспект, дом 20».

Во-первых, г-н Воронов, представитель публичной власти, толкает меня на преступление, так как я не могу менять собственность, которая у меня изъята судом. Во-вторых, именно г-н Воронов как инициатор нашего судебного переселения из нашей законной собственности должен оформить на нас нашу новую собственность и оплатить все расходы, с этим связанные. Тем более что моя жена уже заплатила в контору этого господина, не зная за что, и без моего ведома около 5000 рублей (приложение 159). И еще надо платить и платить нам из своего кармана. И это просто разбой со стороны государственного чиновника. В-третьих, если г-н Воронов не хочет платить, то заплатить и оформить документы должен судебный пристав-исполнитель, ведь именно он исполнял решение суда о «предоставлении квартиры», и это выше доказано. И я жду решения суда по жалобе на незаконные действия этого пристава, не в полном объеме исполнившего исполнительный лист.

Почти через два года, 02.09.04, когда в частности по этому пункту мне окончательно отказали две судебные инстанции, я как законопослушный гражданин направился за свой счет оформлять государственную регистрацию, предварительно оплатив из своего кармана стоимость экспликации «новой» квартиры. Но мне в регистрации отказали, так как в решении суда (по их мнению) право собственности на предоставленную мне квартиру «прописано нечетко». Написано: «предоставить в собственность тому-то жилое помещение такое-то», и эту формулу зарегистрировать нельзя, а надо написать: «признать право собственности на такую-то квартиру за тем-то».

01.10.04 я и моя жена направили письмо в суд, «предоставивший» мне «новую» квартиру, с требованием по вновь открывшимся обстоятельствам пересмотреть решение суда с единственной целью: дать возможность моей семье зарегистрировать свое право и устранить ошибку суда по правоотношениям между мной и моей женой (приложение 159).

21.10.04 много раз упомянутый судья Ахмидзянова отказала нам в этом требовании. Следовательно, положение моей семьи еще больше усугубляется: государственная регистрационная палата отказала нам в регистрации собственности на квартиру по «нечеткому» решению суда, а суд отказался от изменения своего решения на более «четкое», чтобы эта Палата зарегистрировала собственность. И моя семья окончательно превратилась в птичку на чужом проводе.

Таким образом, в течение двух лет я физически не мог преодолеть все те негативные последствия всех шести судебных дел, которые представлены в моей жалобе в Европейский Суд. В течение этих лет действуют и усугубляются все те нарушения прав человека, которые представлены в предыдущих частях моей жалобы относительно нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции. И вот еще одно доказательство, которое я могу привести относительно разумности срока судебного разбирательства по шести судебным делам: три по иску публичных властей к моей семье, и три – по моим искам (жалобам) к пуб*личным властям. Причем все судебные дела между теми же сторонами (кроме шестого) и о том же предмете (все шесть дел), так что слож*ность всех шести дел одинакова (таблица 1).

Таблица 1

Показатели

Иски властей ко мне

Мои иски (жалобы) к властям

2 дело

3 дело

4 дело

1 дело

5 дело

6 дело

Общая продолжительность рассмотрения, дней

20

160

80

240

340

610

В среднем на одно дело

87 дней

396 дней

При одной и той же сложности мои иски рассматриваются почти в пять раз медленнее, чем иски властей ко мне. При этом мой иск по 5-му делу не только не был удовлетворен за 340 дней, но даже и не стал в конечном итоге рассматриваться судом. При этом совершенно абсурдные иски властей ко мне немедленно удовлетворяются, тогда как мои иски к властям, скрупулезно обоснованные, так же быстро отвергаются при первом же рассмотрении (таблица 2)

Таблица 2

Показатели

Иски властей

Мои иски (жалобы)

2 дело

3 дело

4 дело

1 дело

5 дело

6 дело

Продолжительность первого рассмотрения, дней

20

7

8

3

13

10

Результат

Удовл.

Удовл.

Удовл.

Отказ.

Отказ.

Отказ.

И еще необходимо учесть, что средняя продолжительность рассмотрения исков властей ко мне в 87 дней не от суда зависела, так как суд их удовлетворил в среднем за 7 – 20 дней (таблица 2), а от меня, так как именно я подавал кассационные и частные жалобы на решения судов. Поэтому важно рассмотреть, в разумные ли сроки рассматривались эти жалобы (таблица 3), ибо публичным властям незачем было таковые подавать, так как суды все иски властей немедленно удовлетворяли.

Таблица 3

Мои частные и кассационные жалобы

2 дело

3 дело

4 дело

1 дело

5 дело

6 дело

1-я кассационная или частная жалоба, дней

-

56

72

23

179

237

2-я кассационная или частная жалоба, дней

-

97

-

158

40

363

3-я частная жалоба, дней

-

-

-

-

38

-
4-я частная жалоба, дней

-

-

-

-

70

-

Итого общее время повторных рассмотрений моих жалоб, дни

-

153

72

181

327

600

Среднее время рассмотрение одной жалобы, дни

-

77

72

91

82

300

Итог моих обжалований

Без успеха


Без успеха


Без успеха


Без успеха


Без успеха

Среднее время рассмотрения моих жалоб по таблице

124 дня при норме по закону 30 дней

Среднее время рассмотрения исков властей ко мне без учета моих жалоб на эти решения (см. выше)

12 дней при норме по закону 30 дней

Итоги таблицы не нуждаются в комментариях.

Срок для 68-летней реабилитированной жертвы политических репрессий (приложение 81) и горного инженера, 15 лет проработавшего под землей – немаленький.

Но не только указанные статьи Конвенции я хочу привлечь в защиту своих прав человека по шестому судебному делу.

Статья 17 Конвенции декларирует запрещение злоупотребления правами. И я ведь не просто так столь подробно описал нарушение практически всех примененных и нужных к применению законов судами обеих инстанций по шестому судебному делу. Поэтому надо признать, что суды совершенно не случайно нарушали пункт 1 статьи 6 Конвенции, ибо случайность еще можно было бы как-то объяснить, например, малограмотностью. Напротив, суды нарушали закон в массовом порядке, притом в ущерб именно мне за счет поблажек публичным властям. Притом, Мосгорсуд изощренно пытался придать моим заявлениям тот смысл, который я своим заявлениям не придавал. Например, мои пункты 6), 9), 18), 19), 21). И это никак нельзя интерпретировать как малограмотность судей. Поэтому это – преднамеренность. А преднамеренность в таком случае – есть массовое, во всяком случае, неоднократное злоупотребление своими, чрезвычайно широкими правами суда.

Статья 13 декларирует право на эффективное средство правовой защиты. Во всяком случае, ни Зюзинский суд, ни Мосгорсуд таковыми для меня по шестому судебному делу не являются.

Статья 1 Дополнительного протокола к Конвенции декларирует право моей семьи на уважение ее собственности. Неуважение нашей бывшей собственности уже представлено в Формуляре жалобы и четырех Дополнениях к ней. Но и нынешняя наша как бы собственность, предоставленная нам судами города Москвы, фактически обмененная судом на нашу бывшую стопроцентно защищенную законом собственность, не уважается. Ибо она – «псевдособственность» как доказано мной выше. Мы не можем свою «новую» собственность даже продать и купить другую в течение уже двух лет.

Пункт 1 статьи 2 Протокола №4 к Конвенции декларирует свободу передвижения и свободу выбора местожительства. Фактически мы – депортированные люди, чуть ли не – в тюрьме, только без охраны. Такая практика так называемого «расконвоирования» ведь в России есть. Заключенным за хорошее поведение разрешают жить на свободе, среди мирного населения, только систематически отмечаться в милиции. А мы систематически «отмечаемся» в судах. По-моему тут нет большой разницы.

Действия всех ветвей власти в контексте шести судебных дел

В связи с только что упомянутыми статьями Конвенции здесь и в предшествующих разделах жалобы в Европейский Суд я мечтаю о том, что законы в России выполняются, а невыполнение законов – роковая ошибка, как властей, так и судов. И сразу же обрываю эту свою мечту перед вопиющими фактами.

Допустим, мэр Москвы ошибся и написал необдуманное постановление о лишении моей семьи собственности. Но ведь я ему написал кучу писем, разъясняя свои права и объясняя ему нарушения им законов. Письма проигнорированы, значит, он преднамеренно поступал именно так как поступил.

Я многократно обращаюсь в прокуратуру, к Президенту, к Уполномоченному по правам человека, в Комиссию при Президенте. Все – бесполезно. Значит все они либо в подчинении у московского мэра, либо – боятся его тронуть, как говорится, сдувают с него пылинки.

Я подаю жалобу в Конституционный Суд на закон, подписанный мэром, согласно которому мэр имеет сомнительное право лишить меня собственности. Указанный Суд полтора года не хочет рассматривать мою жалобу и, наконец, нарушая Федеральный Конституционный закон о самом себе и Европейскую Конвенцию, отказывает мне окончательно. Выходит, и Конституционный Суд боится московского мэра? Ибо никто иной, как г-н Лужков подписал этот московский закон.

Я подаю в общегражданский суд жалобу на действия правительства Москвы (упомянутое постановление мэра), опираясь на Конвенцию. Почти год суд тянет дело, гоняя его из инстанции в инстанцию. Причем один и тот же судья Ахмидзянова «рассматривает» эту жалобу одновременно с исками подручных мэра к моей семье, но в разные дни, не объединяя их в одно производство, хотя эти дела между теми же сторонами, об одном и том же предмете и на одних и тех же основаниях. Причем я ведь в суд подал свою жалобу раньше, чем подручные мэра подали ко мне первый иск (см. дополнения № 2 и №3 к жалобе). И ведь иски против меня удовлетворены, а в удовлетворении моей жалобы – отказано.

Но ведь ни одного иска к моей семье (между теми же сторонами, об одном и том же предмете и на одних и тех же основаниях) не могло быть принято судами к рассмотрению. До тех пор, пока не рассмотрена моя жалоба, и эти иски должны быть рассмотрены только в качестве встречного иска к моей жалобе, и именно в рамках моей жалобы на намерение властей отобрать у меня квартиру.

Но не только по этой причине. Первый иск отозван истцом, а это согласно закону препятствует подаче новых исков между теми же сторонами, о том же предмете и на том же основании. Но ведь предмет второго и третьего иска властей к моей семье – моя квартира, точно так же как и первый, отозванный иск. Вот я и спрашиваю себя: разве может независимый от мэра и беспристрастный суд делать такие элементарные ошибки как ребенок? Разве может независимый и беспристрастный суд нарушать все законы подряд? Каковых я насчитал выше и только по одному судебному делу столько, что сбился со счета.

Допустим, суд опять ошибся. Но он не мог обернуть дело к немедленному исполнению, так как в отношении нашей собственности он не имеет на это законного права (это подробно доказано в предыдущих Дополнениях к Жалобе). Пусть и этот закон суд преступил как бы по ошибке.

На сцену выступает судебный пристав.

Законопослушный пристав прежде, чем применить статью 75 закона «Об исполнительном производстве, должен потребовать у властей их право собственности на мою квартиру, зарегистрированное государством, и только тогда он мог применить статью 75 закона «Об исполнительном производстве». Так как я только в этом случае стал бы фигурировать в качестве должника правительства Москвы. А без понятия «должник» статья эта неприменима к моей семье. Впрочем, пристав мог потребовать и у меня такое же право собственности. Я бы ему представил это, свое зарегистрированное право, а власти бы ему представить ничего не могли. И пристав вернул бы им их исполнительный лист.

Допустим, что пристав забыл это сделать. Тогда он должен был по закону принести мне этот исполнительный лист, а я бы его тут же обжаловал в суде. Пристав бы стал ждать, что решит суд. Но ведь он скрыл от меня исполнительный лист, не дал мне его обжаловать. А судья Ахмидзянова скрыла от меня свое определение о немедленном исполнении в письменном виде, которое я прочитал только 16.12.02, через пять дней после выселения, когда это определение, собственно, и вступило в законную силу. Но ведь и пристав не спросил судью: Имеется ли у Синюкова на руках постановление суда, и когда оно вступило в законную силу? Ведь в исполнительном-то листе графа «вступило в законную силу» и сегодня не заполнена, и пристав это видел. Налицо создание преступного сообщества из представителей публичной власти, суда и судебных исполнителей (ст. 239 УК РФ).

Напротив, пристав тут де сел писать постановление о возбуждении исполнительного производства, написал и подумал, что надо его принести мне домой не позднее следующего дня, а в постановлении он ведь обязан написать: «подлежит обжалованию в 10-дневный срок». И он ведь написал там эти слова, только мне принести это постановление опять «забыл». И вручил только в зале суда по требованию судьи через полтора года, когда обжаловать было уже слишком поздно.

Ладно, считаю, что опять пристав «забыл». Хотя вызвать милицию для моего насильственного привода не забыл (приложение 145, листы 5, 6), солгав милиции при этом (приложения 147, 148).

Далее пришел пристав выселять, вернее, переселять как написано у него в исполнительном листе. Так хотя бы тут постановление о возбуждении исполнительного производства прихватил с собою, вручил его мне прямо перед выносом моих вещей, а я бы ему сказал: «Извините, но статья 18 закона «Об исполнительном производстве» дает мне право обжаловать этот документ, так что подождите».

Ладно, опять «забыл», хотя не забыл вручить мне не предусмотренное законом «предписание о выселении», в каковом не стал указывать, что оно может быть обжаловано в суде. И велел грузчикам тащить к выходу книжный шкаф, а я бы ему сказал: «Извините, но статья 19 «закона о Вас» дает мне право просить Вас отложить на 10 дней исполнительное производство, так как я подаю на Вас в суд. Притом, согласно пунктам 4, 5, 6 статьи 20 «закона о Вас» Вы должны обязательно приостановить исполнительное производство. И согласно пунктам 1, 2 статьи 22 «закона о Вас» эта приостановка должна быть до окончания рассмотрения вопроса по существу судом. Притом заметьте, – сказал бы я, – согласно пункту 2 статьи 24 «закона о Вас» никакие исполнительные действия по приостановленному исполнительному производству не допускаются». Ладно, все это пристав опять «забыл» сделать.

Надо сказать, что я читал закон «Об исполнительном производстве» не до, а после выселения. Но пристав-то должен знать его наизусть. Я ведь не думал, что дело так быстро развернется, я ведь надеялся закон успеть прочитать, он ведь был уже для этого куплен. Но я не успел. Поэтому я и не спросил: А где же Ваши понятые? Ведь здесь только представители публичной власти и грузчики, каковые тоже представители публичной власти. И почему Вы не делаете опись имущества? И вообще, почему Вы ломаете мои вещи, я же на них работал полжизни?

Кроме того, из-за «забывчивости» пристава, не вручившего мне исполнительный лист хотя бы для прочтения, я не знал, что в нем написано: «выселить с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения по адресу…». А из-за «забывчивости» судьи Ахмидзяновой, вручившей мне свое определение только после выселения, я не знал вообще, какой пункт ее судебного решения приведен к немедленному исполнению. То есть, я выглядел в руках этих искушенных представителей власти и закона питекантропом.

Между тем, цитирую пункт 17 «Информационного письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 февраля 2001 г. N 59 "Обзор практики разрешения споров, связанных с применением Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним": «Объект незавершенного строительства не может быть продан с публичных торгов в порядке исполнительного производства до тех пор, пока право собственности должника на данный объект не будет зарегистрировано самим должником или судебным приставом-исполнителем в соответствии со статьей 25 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним". <…> Поскольку сам должник свое право собственности на указанный объект не зарегистрировал, регистрация его прав должна была быть проведена судебным приставом-исполнителем…» (выделение – мое).

Так как право собственности (частное право) в случае спора юридических, физических или тех и других лиц ничем не отличается в смысле регистрации этого права, арбитражный процесс может интерпретироваться в обычный гражданский процесс. Поэтому я совершенно обоснованно возбудил жалобу на действия судебного пристава-исполнителя, который не зарегистрировал перед исполнительным действием ни права города Москвы на бывшую мою собственность, ни наше право на «предоставленную» нам судом «новую» собственность. И именно поэтому пристав не мог применить ст.75 закона «Об исполнительном производстве, а значит и – выселять, так как правительство Москвы не являлось собственником моей бывшей квартиры.

Для доказательства приведу лишь заголовок Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 18 декабря 2001 г. N 1125/00 «Принимая решение о понуждении ответчика освободить занимаемые им помещения, суд не учел, что истец не являлся собственником спорного имущества и не мог рассматриваться в качестве его добросовестного приобретателя, а потому не вправе истребовать имущество из владения ответчика». С учетом того, что «государственная регистрация является единственным доказательством права собственности», каковую город Москва не имел на мою бывшую квартиру, судебный пристав-исполнитель не мог начать исполнительное производство по выселению моей семьи.

А дальше было два суда по моей жалобе на незаконные действия пристава, совершенно бессмысленные, без надежды на успех. И я пошел, опять тщетно, оформлять за свой счет свою «новую» квартиру. Только надо еще сказать о тех «нищенских» как бы удовлетворенных моих требованиях к суду по жалобе на пристава. Их немного (приложение 152). Только суд закончился 23.04.04 и его решение уже полгода лежит на столе у судебных приставов, однако никто из них палец о палец не ударил, чтобы выполнить решение суда. Именно поэтому я и просил Мосгорсуд применить к решению суда первой инстанции статьи 206, 257, 258 ГПК РФ, каковые любой справедливый и законопослушный суд и без моей просьбы применить обязан. Но об этом у меня сказано уже в пункте 6).

Поэтому я 28.09.04 отправил председателю Зюзинского суда заявление согласно статье 428 ГПК РФ о выдаче мне исполнительного листа (приложение 160). Притом без всякой надежды на успех.

Статья 3 Конвенции трактует: «Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию». Из всего того, что мной изложено в разделе III настоящего Дополнения № 5 к Жалобе по пятому и шестому судебным делам и ссылкам на упомянутые статьи Конвенции следует, что я и моя семья с осени 2002 года и по настоящий день находимся под изощренными нравственными пытками. Публичная власть, прокуратура, суды и служба судебных приставов, составив преступное сообщество, обращаются с моей семьей бесчеловечно, всеми указанными действиями унижают наше человеческое достоинство. Особенно наши нравственные страдания усилились при депортации моей семьи в квартиру № 121 по ул. Бартеневская, 13. Мы постоянно испытываем стресс от недостатков этой нашей квартиры, о чем сказано в Дополнении № 4, но не это даже сейчас главное. Главное в том, что мы испытываем невыносимые страдания, отрешенные фактически от всех гражданских прав невозможностью осуществить регистрацию по месту жительства, о чем сказано выше. Мы не находим ни на минуту покоя. Мы страдаем невыносимо, и больше это уже невозможно терпеть. Наши с женой страдания усугубляются тем, что вместе с нами подвергают пыткам и наших детей. Дети видят наши страдания, и жалость к нам у них начинает перемешиваться с презрением к нам, не могущим отстоять свои права. И нам становится стыдно даже перед своими детьми. И я уже почти готов покориться злой воле публичных властей, только чтобы прекратились наши страдания.

Именно поэтому я после судебного отказа мне в жалобе на незаконные действия судебного пристава-исполнителя предпринял попытку зарегистрировать наши с женой права на указанную квартиру (приложение 159), и из этой попытки видна наша жалкая роль. Но это даст возможность снять хотя бы часть наших страданий. Да, я не согласен ни с одним из пяти решениями суда. Да, я обратился в Европейский Суд. И мне надо быть принципиальным, не регистрировать брошенную как собаке кость квартиру. Показать этим действием свою непреклонность. Но уже нет сил. И именно под пыткой я предпринимаю эти действия по регистрации квартиры в собственность и вынужден буду платить за это деньги, отрывая их от своего жалкого пенсионного пропитания. Несмотря на то, что все это должны сделать власти Москвы, суд или судебный пристав. Это одна сторона обстоятельства.

Другая сторона состоит в том, что согласно статье 13 ГПК РФ «вступившие в законную силу судебные постановления… являются обязательными для всех без исключения… граждан… и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории РФ». И я как законопослушный гражданин сейчас обязан это сделать. Я понимаю, что пять российских судов несправедливы и незаконны, но они именно так решили. И пока эти решения не изменены, они – действуют.

По «IV. Заявление в соответствии со статьей 35 § 1 Конвенции»

16. Окончательное внутреннее решение (дата и характер решения, орган судебный или иной – его вынесший.

Пятое судебное дело. Заявленный гражданский иск и заявленное уголовное преступление публичных властей против моей семьи отклонено без рассмотрения.

Шестое судебное дело. Жалоба на незаконные действия судебного пристава в основном отклонена, а та небольшая часть моих требований, которая удовлетворена, не удовлетворена также, уже судебным приставом.

17. Другие решения (список в хронологическом порядке, даты этих решений, орган – судебный или иной – его принявший). Других решений нет по обстоятельствам пятого и шестого судебных дел.

18. Располагаете ли Вы каким либо средством защиты, к которому Вы не прибегли? Если да, то объясните, почему оно не было Вами использовано? Я отныне не располагаю ни единым средством защиты. Я все их использовал.

По «V. Изложение предмета заявления и предварительные требования

по справедливому возмещению»

19.

19.1. Из контекста пятого и шестого судебных дел, процессуального порядка и судебных постановлений по ним (с учетом остальных четырех судебных дел) явно следует, что группа лиц государственных служащих из различных ветвей власти совершают взаимоувязанные и взаимосогласованные действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в Конвенции, в отношении моей семьи (статья 17 Конвенции).

19.2. Эти действия по пункту 19.1. превышают «пределы использования ограничений в отношении прав» (статья 18 Конвенции).

19.3. Процедура рассмотрения и отвержения прокуратурой и национальными судами иска «о компенсации материального и морального ущерба» (пятое дело) не соответствуют праву на эффективное средство правовой защиты (статья 13 Конвенции) и праву на справедливое судебное разбирательство (пункт 1 статьи 6 Конвенции).

19.4. Процедуры рассмотрения и постановления судов по жалобе «на неправомерные действия судебного пристава, приведшие к материальному и моральному ущербу нашей семье» (шестое дело) – не соответствует пункту 1 статьи 6 Конвенции.

19.3. Определение Конституционного Суда РФ по жалобе Синюкова Б.П. не обеспечило «право на справедливое судебное разбирательство» в части «публичного разбирательства» – не соответствует пункту 1 статьи 6 Конвенции.

19.5. Действия Генеральной прокуратуры РФ, прокуратуры Москвы, Зюзинской районной прокуратуры Москвы, выраженные в их официальных письмах, по невозбуждению уголовного дела по фактам пыток и покушения на жизнь (пятое дело), не обеспечили право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе – не соответствуют статье 13 Конвенции.

19.6. Совокупность нарушений Конвенции по пунктам 19.1 – 19.5 повлекла за собой другие нарушения Конвенции – пункта 1 статьи 6, статьи 3, пункта 1 статьи 4, пункта 1 статьи 5, пунктов 1 и 2 статьи 8, статьи 10, статьи 13, статьи 14, статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции, пункта 1 статьи 2 Протокола №4 к Конвенции.

Требования по справедливому возмещению

В формуляре жалобы и дополнениях к нему № 1 – № 4 сформулированы эти требования. Они могут корректироваться мной в порядке рассмотрения жалобы Европейским Судом на более поздней стадии.


VI. ДРУГИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ИНСТАНЦИИ, ГДЕ РАССМАТРИВАЛОСЬ

ИЛИ РАССМАТРИВАЕТСЯ ДЕЛО

Ни в каких других международных инстанция настоящее дело не рассматривалось и не рассматривается.

Приложения:

144. Письменное Заявление в зале суда от 04.12.02 о пытках.

145. Исполнительное производство на 11 листах.

146. Мое письменное «Заявление в зале суда 10.02.04 по результатам судебного заседания 04.02.04» на 2 листах.

147. Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 25.02.04 по результатам судебного заседания 10.02.04» на 8 листах с 4 приложениями к нему, всего на 15 листах.

148. Заявление по доказыванию позиции заявителя в зале суда 16.03.04 по ранее проведенным судебным заседаниям.

149. Письмо в Мосгорсуд от 22.11.02 о принятии кассационной жалобы по четвертому делу к рассмотрению.

150. Письмо зам председателя Мосгорсуда от 25.11.02, полученного 09.12.02, об отказе рассматривать кассационную жалобу.

151. Заявление о предоставлении мотивированного решения суда от 18.05.04 по шестому судебному делу.

152. Решение суда первой инстанции от 23.04.04 по шестому судебному делу.

153. Замечание на протокол судебного заседания от 24.05.04 в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока от 24.05.04 по шестому судебному делу.

154. Кассационная жалоба от 26.05.04 в сопровождении Заявления о продлении процессуального срока от 26.05.04 по шестому судебному делу.

155. Заявление о направлении кассационной жалобы в Мосгорсуд от 16.07.04.

156. Заявление в зале Мосгорсуда от 02.09.04.

157. Определение Мосгорсуда от 02.09.04 по кассационной жалобе по шестому судебному делу.

158. Письмо властей Москвы от 18.03.03 № ПГ-818/3-/0/-1

159. Заявление в суд от 01.10.04 по вновь открывшимся обстоятельствам по четвертому судебному делу.

160. Заявление в Зюзинский суд от 28.09.04 о представлении мне исполнительного листа на судебное решение по шестому судебному делу.

VIII. Заявление и подпись

22. Настоящим, исходя из моих знаний и убеждений, заявляю, что все сведения, которые я здесь указал, являются верными.

Кроме того, заявляю следующее. Невыносимые страдания, переносимые мной, вполне вероятно, прекратят мою жизнь до начала рассмотрения Европейским Судом настоящей жалобы. Но это не должно означать, что рассмотрение жалобы должно прекратиться. В связи с тем, что я сам веду дело, ибо у меня нет возможности нанять адвоката, только я один владею всем комплексом знаний и материалов по этому делу, а мои наследники, жена и дети, плохо представляют себе весь этот комплекс, я считаю, что все необходимые материалы имеются в распоряжении Суда. При этом в материалах есть ответы на любые, даже предполагаемые возражения российских властей, хотя их и трудно найти в столь объемном заявлении, включающем формуляр и пять приложений. Поэтому мои наследники не должны прекращать рассмотрение дела. Они могут только давать к нему дополнительные пояснения, какие потребуются Суду. То есть, это дело непременно должно быть рассмотрено, если Суд решит его рассмотреть. На мировое соглашение с Россией могу пойти только я, если доживу. Наследникам я такого права не представляю.

30 октября 2004, заявитель Борис П. Синюков».

19 ноября юридический референт Первой секции Европейского Суда Ирина Яценко уведомила меня о приобщении настоящего дополнения к материалам досье, а 19 мая 2005 мне отправлено Европейским Судом письмецо следующего вида.

Теперь я повторю его текст:

Г-ну СИНЮКОВУ Борису

…………………………….

г. Москва 117042

РОССИЯ / RUSSIE

ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ

ECHR-LRus 11.OR(CD1) 19 MAI 2005

NAB/OXG/mma

Жалоба № 35993/02

SINYUKOV v. Russia

Уважаемый господин,

Довожу до Вашего сведения, что 29 апреля 2005 г. Европейский Суд по правам человека, заседая в составе Комитета из трех судей (г-жа Ф. Тулькенс, Председатель, г-н А. Ковлер и г-н С.Э. Йебенс) в соответствии со статьей 27 Конвенции, принял решение на основании статьи 28 Конвенции объявить вышеуказанную жалобу неприемлемой, поскольку она не отвечает требованиям, изложенным в статьях 34 и 35 Конвенции.

Исходя из материалов дела, имеющихся в распоряжении Суда, а также в той степени, в какой поданные жалобы входят в его компетенцию, Суд решил, что они не содержат признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или в Протоколах к ней.

Это решение является окончательным и не подлежит обжалованию в Суд, включая Большую Палату, или в какой-либо иной орган. Также сообщаю Вам, что Секретариат не в состоянии предоставить дополнительную информацию, связанную с рассмотрением жалобы Комитетом, равно как и вести дальнейшую переписку в отношении данной жалобы. Суд не будет направлять Вам каких-либо дополнительных документов, относящихся к жалобе. В соответствии с указаниями Суда, досье по данной жалобе будет уничтожено по истечении одного года с даты настоящего письма.

Настоящее уведомление сделано Вам в соответствии с правилом 53 § 2 Регламента Суда.

С уважением,

От имени Комитета

(закорючка)

Сантьяго Кесада

Заместитель Секретаря Секции.

Но комментировать его я пока не буду, вам, я думаю, надо передохнуть.

[Борис Синюков]

http://www.borsin.narod.ru/download/7chast_.htm
Дополнение № 6 к формуляру

(В пустоту…)

Введение

Здесь требуется введение подлиннее, так как я пишу в пустоту, даже не подозревая об этом. Дело в том, что настоящее дополнение я написал 17 мая 2005, сдал его на почту 18-го, а отказ, как видно из эпиграфа, мне был постановлен Европейским Судом еще 29 апреля 2005 года. Только я об этом не знал, так как письмо об этом отказе г-н Сантьяго Кессада мне написал 19 мая 2005, то есть, на следующий день после сдачи мной на почту Дополнения № 6. Дошло же оно до меня 31 мая 2005.

Самое интересно в том, что почтовое уведомление о вручении моего письма с Дополнением № 6 к Жалобе Европейскому Суду так и не возвратилось в мой адрес, бесследно исчезло. Поэтому я был вынужден возбудить на Международном почтамте России розыск уведомления и через 4 с лишним месяца получил ответ от 26.09.2005: «На Ваше заявление Департамент претензионной работы сообщает, что по сведениям иностранной почтовой службы (Франция) международное почтовое отправление № 10400064460203 выдано адресату 31.05.2005. С уважением Руководитель департамента претензионной работы Е. Колесник».

Глядя на приведенные даты, я никак не могу отделаться от мысли, что как только я сдал на почту свое дополнение № 6, последовал телефонный звонок из России в Страсбург в смысле: «Кончайте с этим!», и на следующий же день «кончили», и, выбросив в мусорную корзину Дополнение № 6 вместе с пришпиленным к нему уведомлением, сделали вид, что «я – не я, и лошадь не моя». Ибо не поддается также никакой логике факт, что для написания стандартного письма Европейского Суда в несколько строк об отказе рассматривать жалобу, какие получают тысячи россиян, Сантьяго Кессада и вместе с ним всему Европейскому Суду потребовалось 20 дней. Как раз совпавших со сдачей моего последнего Дополнения № 6 на почту, плюс «не получили» его, плюс «потеряли» уведомление. Но и это еще не все.

Дальнейшее следует из самого Дополнения № 6.

ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

Conseil de I’Europe - Council of Europe

Strasbourg, France - Страсбург, Франция

Первая секция

Жалоба № 35993/02

Синюков против России

Дополнение № 6

к ЖАЛОБЕ

в соответствии со статьей 34 Европейской Конвенции по правам человека

и ста*тьями 45 и 47 Регламента Суда,

ссылаясь на письмо Секретариата от 13 мая 2003 г. о «своевременном сообщении Суду

о любых изменениях в деле и предоставлении копий вынесенных судебных решений»

дополнительно заявляю следующее

По шестому судебному делу

К «II. Изложение фактов»

14.

Шестое судебное дело. В Дополнении №5 к Жалобе (стр.22) упомянуто, что я 28.09.04 отправил председателю Зюзинского суда заявление согласно статье 428 ГПК РФ о выдаче мне исполнительного листа (приложение 160). Притом без всякой надежды на успех.

И действительно, заявление оказалось безуспешным. Судья Ахмидзянова вместо предусмотренных законом одного из двух действий (выдача мне исполнительного листа, либо определения суда в отказе в его выдаче) направляет мне свое частное письмо, не предусмотренное для судов процессуальным законодательством, (приложение 161 к настоящему Дополнению №6). Поэтому это частное письмо судьи невозможно процессуально обжаловать в установленном законом порядке, несмотря на то, что данное письмо судьи разрешает правовой вопрос. Им судья отказывает мне в выдаче исполнительного листа по вступившему в законную силу решению суда, которое ответчик по делу, судебный пристав длительное время не исполняет. Мало того, судья Ахмидзянова в своем частном письме фактически, притом бессмысленной фразой (третий абзац сверху приложения 161), разрешает еще один правовой (судебный) вопрос о том, что решение суда исполнено, вопреки тому, что оно не исполнено (приложения 152, 157).

В результате у меня оставался единственный шанс опротестовать незаконный как по форме, так и по содержанию отказ в выдаче исполнительного листа судьей Ахмидзяновой: обратиться в Квалификационную коллегию федеральных судей Мосгорсуда.

27.11.04 «Заявление о препятствовании федеральным судьей, заместителем председателя Зюзинского суда Н.Ф. Ахмидзяновой в осуществлении правосудия» было подано в Квалификационную коллегию федеральных судей Мосгорсуда (приложение 162).

07.02.05 я получил вместо протокола рассмотрения моего заявления письмо-ответ члена Квалификационной коллегии А.С. Автономова «по поручению Квалификационной коллегии» (приложение 163), в котором подавляющее большинство принципиально поставленных мной вопросов не разрешается по существу и даже не упоминается. То есть, я никак и ничем не защищен от произвола конкретного судьи.

К «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений

Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов»

15. Изложенные ниже нарушения Конвенции не отменяют нарушения, заявленные в Формуляре жалобы и пяти дополнениях к ней, представленные ранее, а являются дополнительными нарушениями Конвенции, вытекающими из шестого судебного дела.

15.1. Я – жертва нарушения Россией пункта 1 статьи 6 Конвенции. Право на справедливое судебное разбирательство, прежде всего, гарантирует сам доступ к этому разбирательству (правосудию). В противном случае, если нет доступа, «право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом» становится иллюзорным.

В данном случае я не касаюсь вопроса несправедливого судебного решения в целом по этому шестому судебному делу (оно представлено в других разделах жалобы). Я здесь касаюсь только тех вопросов, которые суд решил положительно для меня. Поэтому данный пункт не может быть воспринят как касающийся всего шестого дела. Здесь – только частность.

Я имею на руках решение суда первой инстанции (приложение 152), вступившее в законную силу (приложение 157), которым, в частности, установлено, что судебный пристав-исполнитель, являясь государственным служащим и нарушив закон, не составил описи имущества, и не сдав мне его по акту под подпись, часть которого приведена в негодное состояние (сломана), другая часть – утрачена. Это решение суда было бы иллюзорным о, если бы не предусматривалось «устранить в полном объеме допущенные нарушения прав и свобод гражданина или препятствие к осуществлению гражданином его прав и свобод» (статья 258 ГПК РФ).

Но так как государственный служащий судебный пристав-исполнитель в течение полугода после этого частного решения суда не предпринял никаких попыток «устранения в полном объеме допущенных нарушений», мне ничего не оставалось иного, как официально потребовать у суда, постановившего указанное решение, выдать мне исполнительный лист на принудительное исполнение этого решения суда (приложение 160) о вручении мне имущества, все еще находящегося под охраной судебного пристава-исполнителя.

Официальное требование к суду о том, чтобы его решение было выполнено, требует официального же ответа, формы которого официально же предусмотрены, либо решение, либо определение, либо судебный приказ (статья 13 ГПК РФ). Главная особенность этих документов суда – они непременно подлежат обжалованию в вышестоящем суде, что представляет собой дополнительную гарантию правосудия.

Вместо этого я получаю от суда частное письмо, не предусмотренное Гражданским процессуальным кодексом, и поэтому не подлежащее обжалованию в установленном законом порядке. И в самом письме этого не сказано. То есть, постановление суда, изложенное в частном письме судьи, абсолютно и окончательно. Точно так же поступил судебный пристав-исполнитель, направив мне вместо постановления о возбуждении исполнительного производства, которое подлежит обжалованию, – предписание о выселении, в котором о возможности обжалования не указано. То есть, это практика министерства юстиции России, когда надо, чтоб обжалования действий судьи или судебного пристава не было возбуждено.

Между тем, суд в частном письме однозначно решает правовые вопросы (приложение 161):

- относительно того решения, на которое я прошу исполнительный лист, так как оно не исполнено, судья пишет: «Решение считается исполненным»;

- «В связи с тем, что (якобы) решение исполнено, Зюзинский суд не может Вам выдать исполнительный лист».

Кроме того, так как судья не указывает, что это письмо «может быть обжаловано…», надо понимать, что это постановление суда первой инстанции, разрешающее существо обоснованной законом просьбы, обжалованию не подлежит.

То есть, суд первой инстанции, нарушив закон (статья 428 ГПК РФ) и вместе с ним «право на справедливое судебное разбирательство» (пункт 1 статьи 6 Конвенции), пресек мне возможность для дальнейшего движения дела в суде второй инстанции, к исчерпанию внутренних правовых средств моей защиты.

15.2. В связи с этим, я – жертва нарушения Россией статьи 13 Конвенции «Право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе». Ибо, судья Ахмидзянова, выступая от имени России, пресекла мне возможность обжалования своего решения о выдаче исполнительного листа и тем самым ликвидировала для меня право на эффективное средство правовой защиты.

15.3. Я – жертва нарушения статьи 17 Конвенции «Запрещение злоупотребления правами». Судье Ахмидзяновой прекрасно известно, что она, отказывая мне в законном требовании выдать исполнительный лист на принудительное исполнение того решения суда, которое ответчик не выполняет добровольно, нарушает закон. Тем не менее, она от имени России именно так поступает. Явное, преднамеренное нарушение закона в угоду публичным властям России – есть злоупотребление правами (статья 17 Конвенции), «направленное на упразднение прав и свобод, признанных в Конвенции» (пункт 1 статьи 6).

Судья Ахмидзянова как судья первой инстанции отлично знает, что ее решение не выдавать мне исполнительный лист в любом случае подлежит обязательному обжалованию во второй инстанции суда, если такая необходимость возникнет. Тем не менее, она от имени России целенаправленно пресекает возможность указанного обжалования. Явное, целенаправленное пресечение этой возможности формой выражения своего решения (письмо вместо судебного акта) – есть злоупотребление правами, «направленное на упразднение прав и свобод, признанных в Конвенции» (возможность обжалования решения суда первой инстанции).

Оказавшись в ситуации, когда невозможно обжаловать решение суда по отказу мне в выдаче исполнительного листа в установленном законом порядке, я сделал попытку обращения к сообществу федеральных судей. Ибо никаких других средств воздействия на неправедный и беззаконный суд (судью) я не имею внутри России. Так как даже обращение в прокуратуру, во-первых, бесполезно (см. Дополнение № 5), во-вторых, оно недействительно в связи с непременной необходимостью получения осуждения судьи именно сообществом судей. В связи с этим я должен показать, насколько сообщество судей (Квалификационная коллегия судей г. Москвы) противозаконно защищает своего коллегу и тем самым злоупотребляет своими правами.

15.3.1. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункты 3.1 и 3.2 приложения 162) я указал Коллегии на использование судьей Ахмидзяновой «заднего числа» и чрезмерную медлительность ее (54 дня) при ответе мне. Коллегия этот факт проигнорировала, никак не выразив к нему своего отношения.

15.3.2. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункт 3.3 приложения 162) я указал Коллегии на невозможность согласно закону разрешении дел судом в форме «письма судьи» вместо определения или решения суда. Коллегия проигнорировала этот факт, никак не выразив к нему своего отношения.

15.3.3. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункт 3.4 приложения 162) я указал Коллегии на бессмысленность фразы судьи Ахмидзяновой, из которой она делает заключение, имеющее юридическое значение: «решение считается выполненным». Коллегия этот факт проигнорировала, никак не выразив к нему своего отношения.

15.3.4. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункт 3.5 приложения 162) я указал Коллегии на то, что судья Ахмидзянова постановила факт, имеющий юридическое значение, что «решение суда считается исполненным», тогда как это решение не исполнено согласно самому этому решению (приложение 152). Иначе бы оно не имело смысла в части неисполнения судебным приставом-исполнителем законодательства (приложения 152 и 162). Коллегия этот факт проигнорировала, никак не выразив к нему своего отношения. Напротив, Коллегия голословно утверждает (приложение 163), что «дела Вашего она не разрешала», тогда как отказ в выдаче исполнительного листа и есть «разрешение дела» по его выдаче.

15.3.5. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункт 3.8 приложения 162) я указал Коллегии на невозможность обжалования письма судьи Ажмидзяновой в установленном законом порядке. Коллегия этот факт проигнорировала, никак не выразив к нему своего отношения.

15.3.6. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункт 3.9 приложения 162) я указал Коллегии на подпадание действий судьи Ахмидзяновой под статьи Уголовного кодекса. Коллегия этот факт проигнорировала, никак не выразив к нему своего отношения.

15.3.7. В своем «Заявлении о препятствовании…» (пункт 4 приложения 162) я указал Коллегии на факт соотношения действий судьи Ахмидзяновой с Европейской Конвенцией. Коллегия этот факт проигнорировала, никак не выразив к нему своего отношения.

15.3.8. Вместо того чтобы ответить мне на прямо поставленные вопросы, Коллегия фальсифицирует закон: «Само по себе признание нарушений законодательства не влечет за собой каких-либо обязательных действий…». Своим заявлением в суд я обжаловал действия (бездействие) государственного служащего судебного пристава-исполнителя по статьям 255, 257 ГПК РФ, которое «должно быть рассмотрено судом в течение 10 дней». Суд постановил, что «исполнительные действия… произведены с нарушением действующего исполнительного законодательства», то есть согласно формуле статьи 258 ГПК РФ мое заявление суд «признал обоснованным» (частично). Цитирую статью 258 ГПК РФ: «Суд, признав заявление обоснованным, принимает решение об обязанности… государственного служащего устранить в полном объеме допущенное нарушение прав и свобод гражданина или препятствие к осуществлению гражданином его прав и свобод. <…> В суд и гражданину должно быть сообщено об исполнении решения суда…». Поэтому фраза Коллегии «само по себе признание нарушений законодательства не влечет за собой каких-либо обязательных действий…» является преднамеренной фальсификацией только что процитированного закона. Ибо я не могу себе представить, чтобы Коллегия судей Мосгорсуда не знала этого требования закона.

15.3.9. И если бы это была только одна фальсификация. Коллегия пишет: «…исполнительный лист выдается для совершения принудительно каких-либо действий во исполнение решений суда». И продолжает в скобках, уводя меня от существа вопроса в сторону: «например, взыскания убытков, если об этом говорится в решении суда, но в решении по Вашему заявлению такого не предусмотрено». Во-первых, здесь нарушена статья 12 ГПК РФ, ибо согласно ей «суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность, …создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел». Согласно требованию этой статьи Коллегия должна ответить, почему «в решении по Вашему заявлению такого не предусмотрено»? Вместо того чтобы констатировать невозможный с точки зрения закона факт «не предусмотрено». Во-вторых, Коллегия явно фальсифицирует закон, обращая мое внимание лишь на «взыскание убытков», тогда как в статье 258, пункт 3 ГПК РФ «Решение суда и его реализация» прямо сказано, что «решение исполняется по правилам, указанным в части второй статьи 206 настоящего Кодекса». Цитирую: «Решение суда, обязывающее организацию или коллегиальный орган совершить определенные действия (исполнить решение суда), не связанные с передачей имущества или денежных сумм исполняются их руководителем…». То есть, Коллегия должна бы по здравому смыслу написать в скобках не «взыскание убытков», а то, что я процитировал – «совершить определенные действия, не связанные… с убытками». В третьих, сфальсифицировав закон, Коллегия делает следующий вывод: «Поэтому по решениям, подобным решению по Вашему заявлению, исполнительный лист не выдается». Но в законе нет градации решений суда, по которым выдается или не выдается («подобным решению по Вашему заявлению») исполнительный лист. В законе прямо и исчерпывающе сказано (статья 428 ГПК РФ): «Исполнительный лист выдается судом взыскателю после вступления судебного постановления в законную силу…». Поэтому приведенная фраза Коллегии – есть фальсификация закона. В четвертых, Коллегия пишет: «Об этом (что «исполнительный лист не выдается» – мое) и информировала Вас в письме… Ахмидзянова» (выделено – мной). Но ведь мне не информация нужна, я ее получаю из законов, мне нужен исполнительный лист, отказ в котором в виде «информационного» письма судьи не предусмотрен законом. И Коллегия не только делает вид, что это ей неизвестно, но и со своей стороны настаивает на абсурде.

Из представленных в данном пункте 15.3 фактов следует, что не только конкретный судья Ахмидзянова злоупотребляет своими правами судьи, правами судьи злоупотребляет Квалификационная коллегия федеральных судей г. Москвы всем своим составом. Ибо именно по ее «поручению» выступает передо мной член этой Коллегии А.С. Автономов (приложение 163). Кстати, вновь в виде «информационного письма», а не в виде протокола или иной констатации заседания Коллегии.

Продолжение по четвертому судебному делу

К «II. Изложение фактов» по четвертому делу

14. (Исправляю ошибку в Дополнении № 5. На странице 18, третий абзац снизу сделана ссылка на приложение 159 в отношении «около 5000 рублей». Эту ссылку надо читать как «Ущерб, предъявляемый как справедливая компенсация». Приложение 159 ниже указано еще один раз, в последнем абзаце той же страницы, второй раз – правильно).

Четвертое судебное дело. Это дело подробно изложено в Дополнении № 3 к формуляру моей жалобы, но оно на этом не закончилось, так как я подал жалобу на неправомерные действия судебного пристава (шестое судебное дело), осуществлявшего немедленное исполнение решения суда по четвертому делу. Основная часть этого шестого судебного дела представлена в Дополнении № 5 к формуляру и в настоящем Дополнении № 6.

В Дополнении № 5 указано на невозможность зарегистрировать «подаренную» моей жене судом собственность, суд при этом ущемил мои права и сделал орфографическую ошибку в моей фамилии, и представлено заявление председателю Зюзинского суда от 01.10.04 о пересмотре четвертого дела по вновь открывшимся обстоятельствам (приложение 159).

Судья Ахмидзянова рассмотрел это заявление в моем и жены присутствии 21.10.04 и постановил: а) исправить свою ошибку в орфографии (не прилагается), б) отказал в пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам (приложение 164). Этим суд ущемил мои права собственности по ст. 34 Семейного кодекса (подробности в приложении 159).

На это определение 22.10.04 подана частная жалоба (приложение 165), которую Мосгорсуд 24.11.04 отклонил, оставив определение судьи Ахмидзяновой без изменения (приложение 166). И это есть ограбление меня судом, так как подарок сделан исключительно моей жене в ущерб мне (подробности в приложении 159).

Но и моя жена, в чью пользу суд формально ограбил меня, не могла зарегистрировать свое право на «подаренную» ей квартиру, именно поэтому нами вдвоем было возбуждено заявление в суд (приложение 159). Сложилась неразрешимая проблема. С одной стороны, суд «предоставил собственность». С другой стороны, Регистрационная палата не регистрирует эту собственность. Но согласно части второй пункта 1 статьи 2 федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» от 21.07.97 № 122-ФЗ «государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права». С третьей стороны, суд отказал в той формулировке «дарения» моей жене квартиры, которую потребовала регистрационная палата. Четвертая сторона этой неразрешимой проблемы состояла в том, что отказ Регистрационной палаты в регистрации произведен устно, клерком, через окошечко по адресу Зеленый проспект, 20, куда направили меня публичная власть (приложение 158).

В этой ситуации у меня оставался единственный выход, так как «слова к делу не подошьешь»: направить официальное письмо по указанному адресу, чтоб мне дали официальный ответ на бумаге: зарегистрируют или не зарегистрируют право моей жены?

22.10.04 я направил письмо (приложение 167) с заказным уведомлением по адресу Зеленый проспект, 20, по которому находится окошечко с клерком, отказавшим мне в регистрации в устной форме. И куда мне было рекомендовано обращаться властями (приложение 158).

30.10.04 указанное письмо возвратилось в мой адрес с припиской почты: «По указанному адресу организация не значится» (приложение 168). Как же так «не значится», когда я сам там был, как же так «не значится», когда мне рекомендовано властями Москвы именно туда обращаться? – подумал я. И начал искать адрес вышестоящей организации, которой подчиняется эта мифическая организация. С большим трудом, но нашел.

11.11.04 я направил второе письмо с приложением первого письма уже в Государственную регистрационную палату Минюста РФ по г. Москве, по адресу 115191, г. Москва, ул. Б. Тульская, 15 (приложение 169), с той же самой просьбой: да или нет? И если нет, то – почему? Письмо отправил с заказным уведомлением. Однако и через 18 дней уведомление не вернулось ко мне, несмотря на то, что письму надо преодолеть расстояние нескольких остановок на метро.

29.11.04 я вручил начальнику 117042 почтового отделения, откуда отправлено письмо, заявление о пропаже почтового уведомления (приложение 170). В результате 03.12.04 уведомление «нашлось» и было мне вручено. Несколько остановок на метро оно ехало 22 дня. И, наверное, ехало бы вечно, если бы не моя жалоба на почту. Я думаю, по следующим фактам.

а) Хотя письмо и было вручено адресату 17.11.04 (приложение 171) ответа на него я вообще не получил в течение более 6 месяцев. У меня не оставалось другого выхода, как обратиться лично к министру юстиции.

б) 14.01.05 я отправил министру «Заявление о невозможности зарегистрировать предоставленную судом собственность в Москве» (приложение 172). На это письмо я получил ответ из Федеральной регистрационной службы РФ, от заместителя начальника Управления государственной регистрации от 04.03.05 (приложение 173). Выше чиновника трудно себе представить. Что же пишет этот чиновник, в зависимости от которого находится 146 миллионов граждан России? Только надо напомнить, что я просил министра юстиции России, приложив решение суда, ответить на два простых вопроса: будет или не будет зарегистрирована собственность по прилагаемому решению суда? И если не будет, то – почему?

в) Вместо ответа на эти простые вопросы, указанный чиновник российского масштаба начал мне цитировать (приложение 173) вышеупомянутый закон от 21.07.97 № 122-ФЗ, как будто я этого закона не знаю. Но я же, действуя именно по этому закону, уткнулся в глухую стену, и вынужден был именно по этой причине обратиться к министру. Однако, упомянутый чиновник, переписав почти весь закон, все же умудрился не ответить на прямо поставленные вопросы: да или нет, и если нет, то – почему? Будто он не читал моего заявления, будто я его просил переписать для меня закон. Пришлось обращаться к министру юстиции вторично.

г) 25.03.05 я отправил министру «Повторное заявление о невозможности зарегистрировать предоставленную судом собственность в Москве» (приложение 174). 01.04.05 министр это мое повторное заявление получил (приложение 175). Срок ответа на письмо по закону истек 01.05.05. Ответа нет.

Между тем, с первого моего обращения в окошечко Регистрационной палаты 29.09.04 прошло 4 месяца. А еще до этого я обратился в суд с жалобой на действия судебного пристава, который обязан еще до моего вселения зарегистрировать наше право. И я это доказал выдержкой из постановления Высшего арбитражного суда страны (Дополнение №5 к жалобе, стр.21). Так вот, с подачи жалобы на действия судебного пристава (шестое судебное дело) 30.12.02 (приложение 78) прошло два года и три месяца. Ясно, что регистрировать наше право собственности Россия не намерена. Таким образом, прежняя наша собственность конфискована. И я еще раз повторю: согласно закону от 21.07.97 № 122-ФЗ «государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права».

Я вынужден также еще раз повторить, что этого права ни мне, ни моей семье не нужно, потому что даже в случае регистрации, это все равно – грабеж, разбой на большой дороге. Поэтому добивались мы регистрации этого права только лишь потому, что в настоящее время моя семья не может даже выполнить свое конституционное право избирать и быть избранными, не говоря уже о том, что мы не можем осуществлять конституционное право на медицинскую помощь при нашем-то возрасте пенсионеров и при нашей-то пенсии. Только это, и больше ничего нами не движет. И если это надо доказать, то – доказываю.

[Борис Синюков]

Во-первых, вскоре после переселения были выборы. Мы с женой пошли на избирательный пункт по новому адресу Бартеневская, 13, но нам не дали проголосовать, так как согласно штампу в паспорте мы зарегистрированы по старому адресу, ул. Грина, 16. По новому же адресу мы не можем быть зарегистрированы, так как у нас нет никаких прав на этот адрес: ни права собственности, ни права найма квартиры. Мы, пожилые люди, пенсионеры поехали (11 остановок автобусом) на избирательный пункт по старому адресу, но и там нам не дали проголосовать: «Вас в списках избирателей нет, так как такого дома, где вы зарегистрированы, больше не существует». После долгих переговоров, телефонных звонков в вышестоящие инстанции нам все же дали проголосовать, но больше такой нервотрепки мы не смогли вынести. И уже 2,5 года мы не голосуем, жизнь и здоровье дороже. И никого в стране этот факт не интересует, хотя власти прекрасно знают, что сделали с нами. По этой же причине мы отныне не можем и баллотироваться в выборные институты.

Во-вторых, моя жена, страдающая астмой, пришла в поликлинику по новому адресу, но ее не приняли по той же причине. Тогда она поехала в поликлинику по старому адресу, но и там ей отказали, так как «дома не существует». Ей было очень тяжело без медицинской помощи, и этот отказ вызвал у нее астматический приступ, ей прямо в поликлинике сделалось очень плохо, и только тогда главный врач приказал своему персоналу осмотреть мою жену. Она вернулась домой, и в ту же ночь мы ей вызывали скорую помощь. Больше она не обращается в поликлинику вот уже 2,5 года, на что имеет конституционное право. Ведь добиться приема к врачу сопоставимо с самой смертью. У меня в нижней челюсти всего три зуба, и перед самым нашим выселением я на правах жертвы политических репрессий изготовил бесплатно зубной протез. Прошел год, еще один зуб выпал, протез стал негодным, но я боюсь идти в стоматологическую клинику, так как добиться в ней приема без нервотрепки невозможно. Доказательства у меня – во рту и в регистрационной карточке клиники, куда я не обращался с момента переселения.

В третьих, я имею как жертва политических репрессий право на 50-процентную скидку по абонементной плате за телефон. С переездом я ее лишился. Каких трудов мне стоило добиться ее вновь, представлено в приложении 176.

В результате мы с женой живы именно потому, что перестали с риском для жизни добиваться своих неотъемлемых прав. И регистрация собственности сняла хотя бы эти заботы.

К «III. Изложение имевших место, по мнению заявителя, нарушений

Конвенции и протоколов к ней и подтверждающих аргументов»

(по четвертому делу)

15. Изложенные ниже нарушения Конвенции не отменяют нарушения, заявленные в Формуляре жалобы и пяти дополнениях к ней, представленные ранее, а являются дополнительными нарушениями Конвенции, вытекающими из продолжения четвертого судебного дела, представленного здесь.

15.1. Я – жертва нарушения Россией статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции.

Во-первых, факт отказа российским судом в пересмотре четвертого дела по вновь открывшимся обстоятельствам, лишает меня права на нашу совместную с женой собственность на новую квартиру. Я это право имел на старую квартиру согласно статье 34 Семейного кодекса РФ (приложения 159, 164, 165, 166).

Во-вторых, незаконное 2,5 летнее воспрепятствование властями получения «единственного доказательства существования зарегистрированного права» собственности на новую квартиру согласно закону от 21.07.97 № 122-ФЗ показывает, что старая квартира именно конфискована, а не заменена на новую квартиру.

В третьих, невообразимые трудности, чинимые нам всеми ветвями власти по регистрации новой собственности, показывают, что «интересы общества» согласно статье 1 Дополнительного протокола к Конвенции состоят именно в том, чтобы собственность у моей семьи просто отобрать, как это делают бандиты, без какой-либо компенсации.

В четвертых, знакомясь с материалами рассмотренных Европейским Судом дел, я понял, что защита моих интересов статьей 1 Дополнительного протокола к Конвенции требует более тщательного и последовательного обоснования по всем шести судебным делам, окончательно рассмотренным в России. Поэтому дополнительно сообщаю следующее.

1. Суть решения суда по праву собственности (приложение 86): «На основании ст.49 прим. 3 ЖК РСФСР, руководствуясь ст., ст. 191 – 197… прекратить право собственности… на жилое помещение по адресу Москва, ул. Грина дом 16 кв. 9. Предоставить в собственность… жилое помещение по адресу Москва, ул. Бартеневская 13-121… Жилое помещение по адресу: Москва, ул. Грина 16 кв. 9 перевести в муниципальный фонд города Москвы».

Цитирую статью 49 прим.3 (493) ЖК РСФСР, так как статьи 191-197 не относятся к материальному праву: «Статья 493. Обеспечение жилыми помещениями граждан, являющихся собственниками квартир в полностью или частично приватизированном доме, в связи со сносом дома. Если дом, в котором находятся приватизированные квартиры, подлежит сносу по основаниям, предусмотренным законодательством, выселяемым из него собственникам квартир с их согласия предоставляется равноценное жилое помещение на праве собственности либо иная компенсация…» (выделено мной). Согласия моя семья никому никогда не давала. Напротив, я обращался к властям, решившим снести мою с ними совместную собственность (кондоминиум), с «Меморандумом…» (приложение 1), в котором выразил свою готовность к согласию на удовлетворяющих меня условиях. Но навстречу мне властями не было сделано ни единого шага. Кроме того, моя квартира не «приватизирована», а куплена за деньги, что неоднократно подтвердили власти и суд. Другими словами, статья 493 нарушена властями и судом.

Цитирую второе предложение статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции: «Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права». Другого закона, кроме статьи 493 ни власти, ни суд не нашли, но он нарушен в части «согласия», поэтому вступает в действие часть процитированного предложения Конвенции: я и моя семья «лишены своего имущества на условиях», не «предусмотренных законом». И этого уже достаточно, чтобы признать нарушение статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции.

2. Статья 493 вступила в силу согласно закону № 1552-1 06.07.91, то есть до вступления в силу действующей Конституции РФ (12.12.03). Поэтому согласно пункту 2 раздела Второго Конституции статья 493 ЖК РСФСР должна «применяться в части, не противоречащей Конституции». Между тем, эта статья декларирует только «приватизированные квартиры», только и бывшие в стране в наличии в момент указанного дополнения к ЖК РСФСР, так как частную собственность на купленные квартиры провозгласила только Конституция (статьи 8 и 34). Хотя по своему глубокому смыслу собственность купленная по закону и собственность приватизированная по закону – одно и то же, но в сознании людей собственность бесплатно полученная (приватизированная) как бы обладает меньшим статусом, какой-то ущербностью. Но моя-то собственность именно купленная, поэтому она защищена Конституцией и «принципами международного права» без какой-либо ущербности. А статья 493 к нам вообще неприменима.

3. Статья 491 ЖК РСФСР дополнительно иллюстрирует несостоятельность всей группы статей 491-3 со вступлением в силу Конституции РФ: «Граждане могут улучшать свои жилищные условия путем приобретения в собственность жилых помещений в домах государственного и муниципального жилищного фонда…» (выделение – мое). То есть, эта группа статей ЖК РСФСР даже не предполагает домов частной, в том числе, совместной собственности (кондоминиум). То есть, группа статей 49 деформирует правовое сознание, и именно поэтому Жилищного кодекса РСФСР нет в 1200-страничном «Сборнике законов Российской Федерации», изданном еще в 1999 году. Вместо него здесь помещен закон «Об основах федеральной жилищной политики» от 24.12.92 № 4218-1 с дальнейшими дополнениями. Согласно ему:

- вместо единственного, ставшего архаичным, понятия «дома государственного и муниципального жилищного фонда» установлен полный перечень видов собственности в жилищной сфере. В том числе понятие равноправной совместной собственности любых ее видов – кондоминиум (ст.1). Именно кондоминиум у моей семьи с другими владельцами квартир (гражданами) и с правительством Москвы (часть дома);

- вместо «узкого» понятия «собственность жилых помещений в домах государственного и муниципального жилищного фонда» установлено и описано более «широкое» понятие «права собственности на недвижимость в жилищной сфере». Согласно этому понятию моя семья, другие семьи-собственники абсолютно равноправны в части владения, пользования и распоряжения кондоминиумом с Москвой (ст. 6);

- вместо упущенной в статьях 491-3 ЖК РСФСР связи дома-кондоминиума с землей, на которой он стоит, твердо установлено, что «общим имуществом кондоминиума являются… прилегающие земельные участки…». То есть я владею этими земельными участками на абсолютно равных правах с Москвой. Более того, «общее имущество кондоминиума (в частности земля) не подлежит отчуждению отдельно от права собственности домовладельцев на помещения кондоминиума» (ст. 8);

- вместо административно-распорядительского, я бы даже сказал животноводческого, понятия «дом подлежит сносу» и «выселяемые из него собственники квартир» установлено, что «принудительное изъятие недвижимости в жилищной сфере без согласия собственника не допускается, если иное не предусматривается законом или иным соглашением сторон. Принудительное изъятие недвижимости, по основаниям, предусмотренным законом, при отсутствии согласия собственника может производиться лишь на основе решения суда…» (статья 10). И хотя сам закон принят до введения действующей Конституции, процитированные положения введены уже после ее принятия.

Здесь следует обратить внимание на равноправие фраз «если иное не предусматривается законом» и – «иное соглашение сторон», развивающих понятие «не допускается» на самый крайний случай.

С чего начнет осуществлять свое право равноправная сторона, а не административно-распоряди*тельный «сатрап»? Если принять к сведению, что согласно только что процитированному закону «простой человек» и «сатрап» абсолютно равноправны. С «соглашения сторон», разумеется. Ведь стороны равноправны. Именно это, считая себя равноправной стороной, я предлагал как префекту ЮЗАО Виноградову (приложение 1 с «Меморандумом…»), так и мэру Лужкову (приложения 3, 7, 13). Но вторая сторона считала себя все еще «сатрапом», могущим позволять себе все то, что следовало из архаичных статей 491-3 ЖК РСФСР, в том числе определять, что «подлежит сносу», а кто – «переселению».

При этом в сознании публичных властей изначально заложено «право» на дискриминацию слабых. На мой «Меморандум…», отправленный властям и судам не менее 10 раз, который приглашает вступить со мной в равноправные переговоры, власти и суды ни разу не отреагировали. А с институтом ВИЛАР по тому же самому поводу, притом без всякого суда, власти вступили в переговоры, пришли к взаимопониманию и заключили равноправный договор о сносе сарая этого института.

По «праву сатрапа» власти преступно не поставили меня заранее в сравнении с ВИЛАР в известность о своих намерениях «сносить» мою равноправную с их собственностью до самого последнего времени. По этому же «праву сатрапа» написали: «подлежит сносу», «переселить» будто я – животное (первое судебное дело), и через своих подчиненных предложили мне унизительный обмен (см. приложение 140).

Отношение же к ВИЛАР совсем другое: «принять к сведению» их желания. Моя дискриминация видна невооруженным взглядом в постановлении правительства Москвы (при*ложение 53), что и явилось причиной моей жалобы в суд (первое судебное дело). Только оно так долго тянулось по злой воле послушных властям судей, что власти с помощью тех же судей успели трижды меня осудить и выбросить из квартиры. Но сейчас вопрос не в этом.

Почему власти Москвы заранее рассчитывали на суд, отлично зная, что предлагают мне совершенно недостойный, оскорбительный, неравноценный обмен и упорно игнорируют мою попытку к «соглашению сторон»? Потому, что суды и прокуратура всех уровней куплены ими за счет налогоплательщиков (доказательства на стр. 13 Дополнения № 4 к жалобе). Вот теперь можно переходить к продолжению анализа законов.

4. Итак, согласно статье 10 закона «Об основах федеральной жилищной политики» для «принудительного изъятия» у меня «недвижимости в жилищной сфере» нужен закон. Того же самого требует Конвенция. Ибо равноправное «соглашение сторон» изначально отвергнуто. Именно поэтому данный закон и его статья 10 никогда ни властями, ни судом не упоминается, ведь я тут же потребую предварительно равноправное «соглашения сторон».

Но такого закона, какой нужен властям, нет, есть статья 34, пункт 1 в Конституции: «Каждый имеет право на свободное использование… имущества для предпринимательской и иной незапрещенной экономической деятельности». Опираясь на это конституционное положение, я могу потребовать не только равноценного возмещения, но и законной прибыли, ибо «предпринимательскую и экономическую деятельность» без прибыли трудно себе представить. А меня власти хотят обобрать, и не дать мне не только прибыли, но и равноценного возмещения. Статья 34 Конституции им не подходит.

Есть в Конституции статья 35: «…Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения». Но московские власти, во-первых, хотят у меня отобрать имущество не только «при условии предварительного и равноценного возмещения», но и вообще «без какого-либо возмещения» как несколько выше доказано в описании моих мытарств с регистрацией «присужденной» квартиры. Во-вторых, Конституция требует «государственной нужды». Причем так определенно («органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти» – статья 12), что выдавать «муниципальную нужду» и даже «нужду субъекта федерации» за «государственную нужду» просто неприлично. Так как только «нужд субъектов федерации» будет 89 штук. И среди них истинно «государственная нужда», нужда России в целом просто затеряется, примерно как иголка в стоге сена. Кроме того, отождествление тысяч муниципальных нужд с нуждой государственной неминуемо приведет к развалу России как государства. Так что прийти в суд со ссылкой на статью 35 Конституции просто стыдно.

Но нас же таких, каких предстоит обобрать и унизить, в Москве – многие сотни тысяч. Поэтому был придуман закон Москвы, объявляющий «нужду субъекта федерации» – «нуждой государственной». И это есть нарушение Конституции, ибо, если бы народ захотел «нужду субъекта федерации» отождествить с «государственной нуждой», он так бы и записал в статье 35 Конституции: «принудительное отчуждение имущества для государственных нужд, нужд субъектов Федерации и муниципальных нужд…» и далее по тексту. Но этого же в Конституции не написано. А расширительно толковать конституционный перечень – это может себе позволить только Конституционный Суд, очень сильно и надолго задумавшись при этом. Так как, прежде всего, его взору откроется, что это приведет к довольно скорому развалу государства. Ибо только на исключительности своих прав оно держится.

Конечно, я обратился в Конституционный Суд (формуляр жалобы и приложения 29, 30, 31, 61, 62, 74, 100, 123), призвав его отменить упомянутый закон Москвы, слишком легкомысленно воспринимающий Конституцию. Примерно как принято воспринимать бульварную прессу.

У меня нет сведений о том, что правительство Москвы точно так же облагораживает Судей Конституционного Суда, как оно облагораживает всех других судей и прокуроров. Только мне совершенно непонятна его позиция. С одной стороны Пленум Конституционного Суда отказал мне в принятии моей жалобы к рассмотрению, причем сделал это келейно, заочно и непублично, что само по себе – предмет пункта 1 статьи 6 Конвенции. С другой стороны, после затребования этим Судом судебного решения по моему четвертому судебному делу из суда первой инстанции, из судебного решения как по мановению волшебной палочки исчезла ссылка на обжалуемый закон Москвы. Хотя три человека своими ушами слышали и своими глазами читали (приложение 102 с приложениями), что ссылка на этот закон Москвы судом первой инстанции ранее была сделана. Мало того, в трех исках властей к моей семье ссылка на этот закон фигурирует (приложения 39,44, 63).

Таким образом, для всех других бедолаг-москвичей, у которых правительство Москвы решило конфисковать собственность, упомянутый закон Москвы есть и действует, а для меня, так как я обратился в Конституционный Суд, этого закона нет в природе. Не странно ли это? Хотя Конституционный Суд и отказался рассматривать мою жалобу.

5. Создается впечатление, что ни правительство Москвы, ни суды не только не читали закон «Об основах федеральной жилищной политики», но не читали и «Гражданский кодекс», в частности статью 239 «Отчуждение недвижимого имущества в связи с изъятием участка, на котором оно находится». Ведь именно это власти не только вознамерились сделать, но и сделали, снеся мой с ними кондоминиум, дом 16 по ул. Грина.

Указанная статья звучит следующим образом: «В случаях, когда изъятие земельного участка для государственных или муниципальных нужд… невозможно без прекращения права собственности на здания…, находящееся на данном участке, это имущество может быть изъято у собственника путем выкупа государством или продажи с публичных торгов в порядке, предусмотренном соответственно статьями 279 – 282, 284 – 286 настоящего Кодекса. Требование об изъятии недвижимого имущества не подлежит удовлетворению, если государственный орган или орган местного самоуправления, обратившийся с этим требованием в суд, не докажет, что использование земельного участка в целях, для которых он изымается, невозможно без прекращения права собственности на данное недвижимое имущество».

Но и этот закон властям Москвы трудно применить ко мне по следующим обстоятельствам.

Во-первых, я тут же обращусь вновь в Конституционный Суд РФ и докажу, что выделенная жирным шрифтом «муниципальная нужда» не соответствует статье 35 Конституции. И суду первой инстанции придется вновь вычеркивать из уже готового и объявленного решения эту статью.

Во-вторых, «выкупа государством» невозможно добиться, так как государству моя земля не нужна. Если бы была нужна, государство без правительства Москвы это бы сделало. «Продажа с публичных торгов» еще более проблематична. С одной стороны придется признать, что я владею землей, на которой стоит кондоминиум, на равных правах с правительством Москвы согласно упомянутому закону «Об основах федеральной жилищной политики». И я получу за свою землю соответствующие немалые деньги, но правительство Москвы хочет захватить как разбойник мою долю земли в кондоминиуме. С другой стороны, я явлюсь на публичные торги и заявлю то, что заявил мэру Москвы и прокуратуре Москвы (приложение 3) «о не-ветхости» моего дома и приглашу участников торгов в свою квартиру. В результате цена не только земли, но и строения возрастет. Разве это нужно властям? Они же уже в газете написали, что кондоминиум – «ветхий».

В третьих, публичные торги – мероприятие публичное, широкое в общественном мнении. И тут, с одной стороны, окажется, что мой дом только что, менее двух лет назад, капитально отремонтирован, (см. Дополнение № 3) и часть дома, принадлежащую правительству Москвы, тут же купят, только не для сноса, а для жизни. Причем заплатят очень высокую цену, так что и я еще подумаю: не продать ли и мне свою часть кондоминиума? С другой стороны, упомянутое общественное мнение тут же возмутится: как так? В самом центре Москвы стоят дома, рушащиеся на глазах, в которых жить опасно, но их мэрия Москвы не ремонтирует и не сносит. А тут сносит 43-летний, кирпичный, только что капитально отремонтированный дом, окруженный яблоневым садом? Сносит этот райский уголок? Сносит «в интересах общества»? И эти «интересы общества» состоят всего лишь в том, чтобы вместо четырех этажей возвести шестнадцать? Или «интерес общества» состоят в том, чтобы такого же гражданина, как и состав «общества», унизить, обобрать до нитки и выбросить на помойку как «бытовой отход»? И как же после всего этого власти Москвы «докажут, что использование земельного участка в целях, для которых он изымается, невозможно без прекращения (моего) права собственности на данное недвижимое имущество»? И как это самое «общество», в «интересах» которого эти власти сносят и муниципальную, такую крепкую и красивую, часть кондоминиума, посмотрит на свою власть? Другими словами, публичные торги – смерти власти подобны.

В четвертых, не только поэтому публичные торги невозможны. Согласно статье 279, на которую ссылается приведенная выше статья 239 ГК РФ, «собственник земельного участка (то есть, я) должен быть не позднее чем за год до предстоящего изъятия земельного участка письменно уведомлен об этом органом, принявшим решение об изъятии. Выкуп земельного участка до истечения года со дня получения собственником такого уведомления допускается только с согласия собственника» (пункт 3). Мало того, «решение государственного органа об изъятии земельного участка для государственных или муниципальных (выделенное слово можно вычеркнуть) нужд подлежит государственной регистрации…», а «собственник земельного участка должен быть извещен о произведенной регистрации с указанием ее даты» (пункт 4).

Но ведь ничего из перечисленного не сделано в отношении меня, а вот в отношении института ВИЛАР – сделано, что видно из постановления правительства Москвы, которое я обжаловал в суде по первому судебному делу. Налицо как дискриминация меня, так и невозможность для правительства Москвы обратиться в суд по изъятию моей собственности «до истечения годового срока», каковой неизвестно, от чего отсчитывать, так как никакого «письменного уведомления» меня не было вообще. И тут уместно сослаться не столько на беззаконное решение суда по четвертому судебному делу, что – очевидно, сколько – на «немедленное исполнение решения суда» (приложение 75), вопиющее своей беззаконностью (приложение 76) и скоропалительностью в виде только что процитированных пунктов 3 и 4 статьи 279 ГК РФ.

Из всего этого следует, что Гражданский кодекс РФ, являющийся главной правовой основой, не считая Конституции и закона «Об основах федеральной жилищной политики», в отношении прав собственности, в моем деле в интересах правительства Москвы не может быть применен. Но он и не применен судами России.

6. Что же остается в распоряжении правительства Москвы и купленных им судов для того, чтобы выбросить меня «в интересах общества» из своей собственности, как выбрасывают со двора случайно попавшую туда бродячую собаку? Остается архаический Жилищный кодекс РСФСР, который как показано выше, требует проверки Конституцией каждого своего слова.

Публичные власти Москвы, прокуратура и суды, пользующиеся «благодарностями» правительства Москвы и мэра Лужкова лично, тут же мне скажут, что ЖК РСФСР (на время разбирательства моих судебных дел) «не был отменен официально». Кстати, именно это писали мне прокуроры (приложения 21, 23, 24) и «провозглашали» российские суды, ни разу не обратив своего внимания на то, что я им сообщал: «ЖК РСФСР принят до вступления в действие Конституции РФ».

Согласно этой «логике» прокуратуры и судов я – правнук российского раба все еще нахожусь под юрисдикцией «Соборного уложения царя Алексея Михайловича» 1649 года, установившего рабство. Ибо это «Уложение» действовало до 1861 года, вплоть до «манифеста» Александра II, номинально освободившего моего прадеда и деда от «крепости», но не отменившего официально самого упомянутого «Уложения». Так что это «Уложение» действует поныне точно так же как и ЖК РСФСР. Только ведь ни одному потомку рабовладельцев той поры не приходит в голову обратиться к «Уложению» 1649 года и подать на меня в суд. То есть бывшие рабовладельцы стесняются, а вот правительство Москвы, прокуратура и суды без тени смущения обращаются к ЖК РСФСР. Притом используют его не только буквально, что недопустимо в виду Конституции, но и не учитывая «моего согласия». Но я уже об этом написал.

Резюмируя изложенные шесть пунктов, невозможно представить, что для использования второго предложения статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции в части «закона и общих принципов международного права» у России есть серьезное основание.

7. Самое главное «преимущество» группы статей 49 1-3 ЖК РСФСР состоит в том, что она ретроградно смещает правосознание в сторону «домов государственного и муниципального жилищного фонда» и априори даже не предполагает домов частной, в том числе, совместной собственности (кондоминиум). Я об этом уже сказал в пункте 3, но повторяю еще раз, так как мне надо доказать еще одну несостоятельность судебного решения России и, соответственно, нарушение статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции в части «условий, предусмотренных законом». Я уже доказал, что это несостоятельно, теперь покажу, как это используется для дальнейшего искривления правосознания.

Человек, читающий эту статью ЖК, почти подсознательно отмечает: дом-то все-таки – «муниципальный фонд», так кому же распоряжаться его сносом кроме муниципии? И далее мысль автоматически схватывает и автоматически же соглашается с фразой, написанной в решении суда (приложение 86): «В соответствии с распоряжением префекта № 546 от 6 мая 2002 года дом 16 по ул. Грина подлежит сносу, а все его жители отселению с предоставлением другого благоустроенного жилого помещения. Ответчикам префектурой ЮЗАО для переселения была предложена отдельная трехкомнатная квартира…».

Далее к связке «муниципальный фонд и муниципия (префектура)» в мозгу добавляется «право сноса» и его «основание» – «распоряжение префекта № 546». И это самое «распоряжение префекта № 546» становится – «законом». Так чего же еще надо второму предложению статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции и самому Европейскому Суду? Вместо одного «закона и общих принципов международного права» – два «закона»: статья 493 ЖК РСФСР и распоряжение префекта № 546.

Между тем, все это – шулерство и блеф. Шулерство с законом 493 ЖК РСФСР я доказал выше, только надо дополнительно сообщить, что моя квартира № 9 никогда не принадлежала муниципии, никогда. Она принадлежала институту ВИЛАР и там жила заместитель директора этого института. Потом квартира была приватизирована не у муниципии, а именно у института ВИЛАР, а потом продана нам после смерти заместителя директора ее сыном от своего имени и по доверенности от отца, мужа умершей заместителя директора. При этом надо иметь в виду, что даже земля под домом не принадлежала Москве, а принадлежала Московской области и институту ВИЛАР. И только позже вошла в границы города, когда наш дом на ней уже стоял. Так что никакой префект ЮЗАО изначально не имел никаких прав ни на мою часть дома, ни на часть моей земли под домом. Если, конечно, прочитать хотя бы начало закона «Об основах федеральной жилищной политики».

Теперь предстоит доказать, что «распоряжение префекта № 546» – блеф, хотя это уже частично доказано выше. Для этого вновь надо вернуться к приведенной выше фразе из «мотивировочной» (ст. 198 ГПК РФ) части решения суда насчет того, что «в соответствии с распоряжением префекта № 546 от 6 мая 2002 года дом 16 по ул. Грина подлежит сносу, а все его жители отселению…» (приложение 86). Эта часть решения суда хотя и «мотивировочная», но она ничем и никак не мотивирована, она приведена, как приводится закон, как не-обсуждаемая судом высшая данность. Как божье веленье, наконец. Почему, собственно? На каком основании?

Во-первых, почему «распоряжение префекта № 546» не применено в отношении института ВИЛАР, у которого тем же префектом сносится даже не дорогостоящий дом, а простой сарай рядом с нашим домом – кондоминиумом? Напротив, к нему столько равноправия и уважения (первое судебное дело в целом и и приложение 53 в частности), что сразу видно: ВИЛАР – партнер, а я – животное в хлеву префекта, и самое большее, на что я могу рассчитывать, это поднять свой статус от животного до раба. Значит, «закон» под названием «распоряжение префекта № 546» – закон избирательного действия? На меня он действует, а на ВИЛАР – нет? Значит, это не закон, а – блеф все-таки? Конечно блеф, если он на одни и те же правоотношения то действует, то – не действует. Только непонятно, как может такой «закон» непоколебимо, без какой-либо критики ставиться любым судом в основу конфискации-грабежа?

Во-вторых, в Конституции РФ не только сказано, что «органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти» (ст. 12), но и что «органы местного самоуправления обязаны соблюдать законы» (ст.15). То есть, любое постановление и распоряжение властей подзаконны и ни в коем случае априори – не самодостаточны. Поэтому любой суд не может такие акты воспринимать как богом данные, имеющие высшую юридическую силу.

В третьих, само «распоряжение префекта № 546» – не более чем калька с постановления правительства Москвы № 811-ПП, и в самом этом «распоряжении…» об этом четко сказано. Поэтому я возбудил жалобу в суде (первое судебное дело) именно против постановления правительства Москвы и только как сопутствующего – против «распоряжения префекта». В результате лучше рассмотреть «основу» с точки зрения закона во втором предложении первой части статьи 1 Дополнительного протокола к Конвенции, нежели – «кальку».

Первое судебное дело представлено как вполне самостоятельное, хотя все шесть судебных дел взаимосвязаны, так как все они – «между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям». Поэтому я не буду его полностью излагать вновь, я только рассмотрю «блеф», примененный судом в качестве закона.

В мотивировочной и в резолютивной части судебного решения по моей жалобе на произвол властей, издавших постановление 811-ПП (приложение 73), не упомянут ни единый закон частного (гражданского) права, на котором бы это решение суда основывалось. Процессуальные законы статей 191-197 ГПК РСФСР к таковым не относятся. Между тем, я в свою защиту указал множество российских законов и статей Конвенции (приложения 33-38), ссылки на которые проигнорированы судом. Именно поэтому резолютивный отказ судов двух инстанций в удовлетворении моей жалобы начинается не со ссылки на законы, а «с учета изложенного» в мотивировочной части.