*1803. Леонид Ильич Брежнев

[Foto_history]

О Брежневе, казалось бы, известно абсолютно все. Однако это далеко не так. В канун 100-летия Леонида Ильича о совершенно неизвестных подробностях его жизни и смерти обозревателю "Власти" Евгению Жирнову согласился рассказать секретарь генерального секретаря Николай Дебилов, проработавший с Брежневым и его преемниками без малого четверть века.

"Адская работа"

— Николай Алексеевич, а как становились секретарем генерального секретаря?

— Я перед этим не один год проработал в управлении делами ЦК. А когда я попал в Москву, то о таком будущем даже не думал. Я же деревенский, окончил семилетку, пахал на тракторе, а в 1955 году меня призвали в армию, в кремлевский полк. Служил старательно, меня командиры отличали, в пример ставили. А когда оставалось служить полгода, к нам в полк зачастили отовсюду вербовщики. Мы же ребята крепкие, до седьмого колена проверенные.

— И как они вас вербовали?

— Приходил человек, собирали нас, и он начинал агитировать. Меня звали в офицерскую мотоциклетную роту. Ту, что в кортежах ездила. Потом из милиции приходили, тоже уговаривали. Мне и в полку предлагали остаться на сверхсрочную. Но я служить не хотел. Ну не мое это, и все. Одно дело срочная, а другое — по своей воле.

— Так что же вы выбрали?

— А что я мог выбрать? У меня дома оставалась мать и две замужние сестры. Пока я служил, мама переехала к сестре, домик наш развалился, так что возвращаться мне было некуда. Я учиться очень хотел. А куда с семилеткой? И вот узнаю, что набирают рабочих в стройремконтору УД ЦК. Со мной поговорили, бумаги заполнили, и тишина. Всех уже отпускают по домам, а я сижу, жду ответа. Командиры относились ко мне хорошо, так что разрешили жить в казарме до последнего. Но демобилизованному в кремлевском полку долго жить нельзя. Я уже начал собирать вещи, когда принесли предписание. Явиться следующим вечером к Большому Каменному мосту, где будет ждать автобус. Попал я на дачи ЦК в Куркино. Там через овраг от старого поселка построили новый. А мы должны были подвести к нему канализацию и водопровод. Копать траншеи посреди зимы и жить в неотапливаемых домиках.

— Это нельзя было сделать весной?

— Зачем, если есть дармовая рабочая сила? Нам ведь платили копейки, на работу не оформляли. Нам даже паспорт нельзя было получить. Всех документов — бумажка, где написано, что такой-то работает там-то. Наверное, это была проверка. Ребята один за другим уезжали по домам. А я копал и копал, а после работы ехал в вечернюю школу. Наверное, это оценили. Позвали в кадры, сказали, что я буду дежурным по управлению делами ЦК.

— Перевели на легкий труд?

— Не скажите. Во всех справочниках указывался только один номер телефона ЦК — дежурного УД. Так что звонили все и по любым поводам. И каждого нужно было выслушать и помочь или посоветовать, куда обратиться. Адская работа. Зато все узнал, и меня узнали во всех городских и цековских службах. А потом меня назначили секретарем управляющего делами ЦК Валентина Васильевича Пивоварова. Работать с ним было непросто. У него были дефекты речи. Выйдет из кабинета, что-то скажет, а я ничего понять не могу. А он страшно обижался, когда кто-нибудь переспрашивал.

— Насколько я знаю, его со скандалом уволили (см. №35 за 2003 год.— "Власть").

— Он раньше был секретарем Хрущева и считал, что ему дозволено больше, чем всем остальным. Если он кому-то в чем-то отказывал, то отказывал бесповоротно, не глядя на чины. Многим это не нравилось. Но погорел он вот на чем. Управляющий делами по рангу равнялся заведующему отделом ЦК, и ему полагалась "Волга". Но Валентин Васильевич сначала ездил на "Чайке", как секретари ЦК, а потом пересел на "ЗИЛ", как члены Президиума ЦК. А это кому понравится? Так что, когда Хрущев ушел в отпуск, собрался Президиум, и Пивоварова сняли с работы. Он жаловался Никите Сергеевичу, но тот отказался менять решение товарищей. Пивоварова сменил Константин Петрович Черняев. Тоже своеобразный человек. Радушно принимал просителей, все обещал, а когда ему начинали напоминать, просил меня больше с этим человеком не соединять. Так что все начали ходить со своими делами к его первому заму — Гранту Тиграновичу Григорьяну. Набьется, бывало, полная приемная людей, все спрашивают, где он. "На пятом этаже",— говорю. Там сидел первый секретарь ЦК. Но мы-то знали, что Григорьян так свой авторитет повышает. Он там с помощником Хрущева Лебедевым часами играл в шахматы.

— Говорят, Григорьян был активным участником заговора против Хрущева?

— Я узнал об этом совершенно случайно. Хрущев был с визитом в ГДР. Вдруг оттуда звонят и говорят, что нужно срочно с самолетом, который по утрам отвозил ему в Берлин свежие газеты, передать ковер размером три на четыре метра ручной работы. Чтобы что-то предпринять, мне нужно было разрешение. А Григорьян как сквозь землю провалился. Куда ни звоню, нигде его нет. Но шофер должен был точно знать, куда шефа отвозил. Прижал его, и он сказал, что Григорьян — на сталинской даче в Волынском. Я удивился. Что он там среди ночи делает? А когда Хрущева сняли и Грант Тигранович начал ходить победителем, я обо всем догадался.

— А ковер-то доставили?

— Подняли с постели директоров всех крупных магазинов, где продавались ковры. Те вызвали складчиков. И в ГУМе нужный ковер нашли. Потом пришлось задерживать взлет военного самолета на Берлин, чтобы ковер успели привезти на аэродром. В общем, всю ночь и утро этим занимались.

"Никаких правительственных лож!"

"В то время, когда я начал у него работать, это был человек огромной работоспособности" (на фото — Брежнев во время визита в Африку...

— После смещения Хрущева в ЦК произошли перетряски...

— Меня они не коснулись. Но через некоторое время меня пригласил Константин Устинович Черненко, которого назначили заведующим общим отделом — своего рода канцелярии ЦК,— и сказал, что хочет взять меня референтом к себе в отдел. Предупредил, что работа серьезная. Нужно отвечать на вопросы членов Политбюро о решениях, которые принимались на заседаниях Секретариата ЦК и Политбюро. Я отказывался. Мне и на прежнем месте непросто было работать и учиться в университете. Мне нужно писать дипломную работу, а тут дежурства через день до утра. Но Черненко сказал: "Завтра начинай работать". Вник, освоился, наверное, месяцев восемь прошло, он снова вызывает: "Завтра выходишь работать секретарем товарища Брежнева". Да я там ничего не знаю, у меня защита диплома на носу. А он опять: "Завтра выходишь".

... — на кукурузной плантации на Алтае)

— И как вы справились?

— Знаете, Леонид Ильич обладал удивительным обаянием. Он вошел, улыбнулся, позвал меня в кабинет, расспросил, ободрил, сменщик — мы работали по суткам сначала с двумя днями отдыха, а потом нас осталось двое, и стали работать через сутки — все объяснил. А к вечеру мне стало казаться, что я работаю здесь уже много лет.

— Работать сутки через сутки, мягко говоря, тяжеловато...

— Не то слово. Сменишься утром, приедешь домой, уснешь, и вдруг в голове — я забыл передать поручение Леонида Ильича! Вскакиваешь, бежишь звонить. Оказывается, все сделал. Ну какой уже сон! Так прокантуешься, и снова на работу.

— А во время смены не удавалось вздремнуть?

— Это не разрешалось. И потом в любое время дня и ночи шли звонки, приносили документы. Их нужно было прочесть и в зависимости от степени важности и срочности разложить в папке. Леонид Ильич приезжал в ЦК раньше всех и начинал с чтения важнейших документов — шифровок.

— Но до него их читали вы?

— И тут же забывал их содержание. Леонид Ильич меня как-то спросил: "Коля, у тебя семья есть?" Я кивнул. "Так вот, чтобы она тебя не потеряла, все, что ты услышишь, не должно выходить из этих стен". Я ведь пришел к нему работать в 1968 году, когда начались чехословацкие события. У него в кабинете стоял дым коромыслом. Члены Политбюро до крика спорили, что делать. Он только звонил мне и спрашивал: "Коля, свежие шифровки есть?" Сейчас никто не понимает, почему они так долго и трудно принимали решения по Чехословакии. Информации не было. Чехи отключили нашему посольству линии связи. Вся информация шла через ТАСС. Леонид Ильич и в обычные дни работал допоздна. А тут напряжение было такое, что он десять дней из ЦК не уезжал. Поспит немного в комнате отдыха, и снова за работу.

— Академик Чазов много раз рассказывал, что во время этих прений Брежнев упал и уснул, поскольку не вовремя принял снотворное...

— Не знаю, с чего он это взял. Я ни о чем подобном не знаю. А снотворное Леонид Ильич тогда действительно принимал. Он работал с утра до ночи, но после обеда обязательно час спал. Кто-то, наверное врачи, подсказали ему, что, приняв снотворное, он отдохнет намного лучше. Вредные последствия наступили потом, когда он уже не мог обходиться без таблеток. А в то время, когда я начал у него работать, это был человек огромной работоспособности. Он уезжал, а мы паковали документы, с которыми он собирался поработать, и отправляли фельдсвязью вслед за ним на дачу. Помню, он как-то ужасно расстроился из-за того, что дома пропало несколько документов с высшим грифом секретности — "Особая папка". Так их быстро нашли — бумаги завалились в щель между стеной и кроватью. Он работал, пока не засыпал. Еще одна деталь. Он на всех документах, которые просматривал, расписывался. Так ведь не все делали. Расписался — значит, взял на себя ответственность за решение. А он не боялся. А сколько людей он принимал каждый день!

"Секретарь ЦК Иван Васильевич Капитонов (на фото) к месту и не к месту хвалил генерального секретаря...

— Микоян ухитрялся принимать несколько десятков человек в день. А Брежнев?

— Не меньше. К нему люди шли с охотой. После съездов партии и пленумов ЦК обязательно просились на прием первые секретари обкомов и союзных республик. И Леонид Ильич всегда говорил: "Коля, предложи, пусть придут сразу все, поговорим. А у кого есть отдельные вопросы, потом останутся, с ними все обсудим отдельно". Он ведь сам был секретарем обкома и прекрасно понимал, как им важно, вернувшись из Москвы, сказать своим: "Я говорил с генеральным секретарем, Леонид Ильич мне сказал..." Поддержать на нужной высоте авторитет. Они всегда соглашались на коллективную встречу, посидят, попьют чаю, расскажут о наболевшем. Смотрю, уходят просто счастливые. Он их и в другое время не забывал. Позовет и спрашивает: "Коля, что-то я давно с Леоновым не говорил. Найди его". Звоню на Сахалин, разыскиваю первого секретаря обкома...

— Всех находили без проблем?

— Всегда сложно было с маршалом Гречко. Звоню в Министерство обороны, никто не знает, где министр. Понятно, что на охоте. Звоню в их охотничье хозяйство "Барсуки". Оказывается, там. Но на вышке, откуда он стреляет кабанов, телефона нет. И начинается канитель. Пока отправят "газик" к вышке, пока он спустится, пока доедет... Потом он полюбил в бассейне плавать. Так те же самые проблемы. Звоню, пока ему докладывают, пока он выходит из воды, по полчаса проходило.

— И верховный главнокомандующий все это время терпеливо ждал?

— Они же были фронтовые друзья. Да и Леонид Ильич был добрым, незлобивым человеком. Я всегда старался не допускать ошибок. Но раз или два все-таки выполнил его поручение не так, как надо. Так он после этого только переходил на вы. И все. Никаких окриков, замечаний.

... Так что у Леонида Ильича (в центре) появилось ощущение, что он один в руководстве страны работает"

— А как он относился к членам Политбюро?

— Он очень уважал Суслова. Всегда прислушивался к тому, что тот говорит. Леонид Ильич много лет работал в ЦК, в бывшем кабинете Хрущева на пятом этаже. В Кремль мы приезжали только во время приема иностранных правительственных делегаций. Но потом он стал постоянно работать в кремлевском кабинете. Так Суслов приезжал, проходил через приемную, останавливался у двери кабинета, снимал калоши, плащ и входил. К Косыгину Леонид Ильич относился прохладно. Они всегда вместе и только вдвоем рассматривали план на будущий год. Перед приездом Косыгина он мне всегда говорил: "Коля, придет Алексей Николаевич, ты меня ни с кем не соединяй. Мы будем план рассматривать". А к Андропову и Устинову он относился очень тепло.

— Но еще лучше он относился к собственным детям...

— Из всех близких он больше всего любил внучку Витусю. Когда она вышла замуж и уезжала в Ленинград, он даже всплакнул по-стариковски. Он действительно построил для дочери и сына дачи. Они везде пользовались его именем. Но их прихотям он не потакал. Они ведь не звонили ему со своими просьбами. У нас было строгое указание: дочь Галину с ним не соединять. А если она требовала машину или что-либо еще, спрашивать разрешения у жены Леонида Ильича — Виктории Петровны. Если она разрешит, сделать. Помню, у Галины был роман с танцовщиком Большого театра Марисом Лиепой. Так она звонила и требовала билеты, обязательно в первый ряд для себя и друзей и корзину с тридцатью гвоздиками. Виктория Петровна разрешала. Как-то она в очередной раз затребовала билеты, но оказалось, что спектакль интуристовский, все билеты проданы иностранцам. Выпроводить никого из них нельзя — скандал. Тогда она потребовала правительственную ложу. Начальник охраны — генерал Александр Яковлевич Рябенко — пошел доложить Леониду Ильичу, и через минуту выскочил из кабинета как ошпаренный: "Никаких правительственных лож!" Тогда директор театра предложил свою ложу. Еле уговорили ее. Когда Леонид Ильич узнавал о ее похождениях и скандалах с ее участием, он очень расстраивался.

— А замминистра внешней торговли Юрий Леонидович Брежнев?

— Он тоже боялся соваться к отцу. Но очень долго мучил Черненко. Все вел разговоры, что хотел бы получить самостоятельный участок работы — возглавить Министерство морского флота СССР. Это танкеры, сухогрузы, большущие деньги за фрахт. Но Черненко его выслушивал — и все.

"Особенно часто дарили ружья"

"Виктория Петровна просила его уйти. Но товарищи не дали. Им было удобно рулить из-за его спины" (на фото — Брежнев с женой Викторией Петровной на избирательном участке)

— В последние годы много говорилось о том, что Брежнев отдавал немало времени своим увлечениям — женщинам и охоте. Это действительно было так?

— Про женщин ничего не могу сказать. Не знаю. А охотой действительно очень увлекался. Ездил в Завидово, стрелял кабанов, а потом посылал всем, в том числе и мне, кабанятину. Начальникам смен охраны в Завидово он присвоил звания полковника и сам привез им полковничьи погоны. Мы их звали "черные полковники". Я тоже туда ездил в свободные дни или когда Леонид Ильич уходил в отпуск. Но это не охота. Все равно что свиней стрелять в собственном дворе. Сидишь на вышке, а кабаны выходят прямо к ней, на поле, где их кормят каждый день. Промахнуться невозможно. Об этом увлечении Леонида Ильича все знали и дарили ему всякую всячину для охоты. Наш посол в Соединенных Штатах Анатолий Федорович Добрынин привез как-то огромный револьвер. Кабанов из него добивать. Леонид Ильич отдал эту штуковину начальнику смены охраны Собаченкову. Тот таскал револьвер на охоте в неподходящей кобуре. Что-то там зацепилось, произошел выстрел, и пуля попала Собаченкову в ногу. Но особенно часто Леониду Ильичу дарили ружья. Я видел великолепно отделанные тульские ружья. Мне говорили, что они, по самым скромным оценкам, стоили тысяч десять долларов. Иностранные оружейные фирмы присылали ему свои каталоги и то, что ему понравилось, дарили. У него была огромная коллекция — штук восемьдесят великолепных ружей.

— И где они теперь?

— Мне и самому интересно было бы узнать.

— Рассказывают, что Брежнев выпрашивал подарки...

— Он и награды выпрашивал. Но только нужно помнить, когда это было. Когда он стал совсем плох. Я сам слышал, как он просил наградить его в очередной раз. Это детский какой-то разговор был. "Вы,— говорит,— только в газетах объявите, что наградили. А давать мне ничего не надо". Он ведь менялся на глазах. А виной тому снотворное и капитоновщина. Завотделом оргпартработы и секретарь ЦК Иван Васильевич Капитонов к месту и не к месту хвалил генерального секретаря. Зайду к нему, звонит Капитонов: "Дорогой Леонид Ильич, в такой-то области прошла отчетно-выборная конференция. Все делегаты стоя, долгими бурными аплодисментами приветствовали каждое упоминание вашего имени. Неоднократно раздавались здравицы в вашу честь". А сколько в Союзе было областей? И про каждую Капитонов звонил. За ним тянулись другие. Так что у Леонида Ильича появилось ощущение, что он один в руководстве страны работает. Он стал часто раздражаться, говорил, что все дела валят на него. Кто-то приходит с действительно важным делом, а он злится: "Почему опять ко мне? В ЦК больше никого нет?" Помню, просился на прием первый секретарь Томского обкома Егор Лигачев, дело важное, касающееся детдомов. Так пришлось пойти на хитрость. Говорю: "Леонид Ильич, Лигачев просится. Что-то серьезное, но мне не говорит, только вам". Нужную резолюцию Егор получил.

"Леонид Ильич очень уважал Суслова (на фото в шляпе). Всегда прислушивался к тому, что тот говорит" (на фото — встреча Брежнева на Курском вокзале после возвращения из Крыма)

— А он еще бывал на работе?

— Самым сложным в этот период было изображать, что он работает. Люди звонят, а ты придумываешь, что он принимает делегацию, у него совещание. Но на работу он ненадолго приезжал. Придет в кабинет, посидит минуту-две, берется за трубку и пошел говорить как ни в чем не бывало. Но хватало его ненадолго.

— Почему же он не ушел на пенсию?

— Он хотел, очень хотел. Виктория Петровна просила его уйти. Но товарищи не дали. Им было удобно рулить из-за его спины.

— Вы говорите об Андропове, Устинове и Громыко?

— О первых двух. Громыко ничего не решал. Я не раз видел, как в Ореховой комнате в Кремле сидят за столом Андропов и Устинов и что-то тихо обсуждают. Так они решили ввести войска в Афганистан.

— А когда Брежнев стал им мешать, его убрали? Или это преувеличение, и его смерть была естественной?

— Его смерть была странной. В последние недели жизни ему стали часто вместо снотворного давать таблетки-пустышки. Они не действовали, Леонид Ильич плохо спал, злился. Вдруг мне звонит буфетчица, просит подойти. Говорит, что Леонид Ильич попросил фужер водки. Какие-то товарищи порекомендовали вместо таблеток, чтобы лучше спалось. "Какой налить?" — спрашивает. Откуда мне знать? Он сам выбрал фужер среднего размера. Прошло несколько дней, и его не стало. Вечером перед смертью он вдруг приехал из Завидова на работу. Выглядел хорошо, даже бодро. "Коля,— говорит,— у нас где-нибудь есть пластинка с фронтовыми песнями, чтоб пел Марк Бернес?" "Найдем",— говорю. Запросил пластинку из архивного фонда и отправил с фельдъегерем ему на дачу. А утром узнал, что его не стало. Я все думал, а что если он принял настоящую таблетку и запил ее водкой?

Охотой Леонид Ильич действительно очень увлекался. Ездил в Завидово, стрелял кабанов, а потом посылал всем кабанятину
"Охотой Леонид Ильич действительно очень увлекался. Ездил в Завидово, стрелял кабанов, а потом посылал всем кабанятину"

"Беспокоить его не разрешалось"

— Вы знали, что следующим генеральным станет Андропов?

— У нас ходили слухи, что Андропов будет генеральным секретарем, Устинов — председателем Совета министров, а Громыко возглавит Президиум Верховного совета СССР. Все со дня на день ждали сессии Верховного совета, где изберут Громыко и назначат Устинова. Но председателем Президиума избрали Андропова. А председателем правительства остался Николай Александрович Тихонов.

— Вольский и другие люди из окружения Андропова писали, что у него были большие реформаторские планы...

— Многие люди потом записали себя в его окружение. Не хочу называть фамилий, но придет такой человек в приемную: "Коля, я здесь немного посижу?" И еще попросит заказать ему кофе. И сидит час, эту чашечку в руках мнет. Люди ходят, видят, что сидит, и думают, что его вызвали, значит, близкий человек. А Андропова в это время и в кабинете нет. Что до реформаторства, то Андропов, по-моему, был реформатором жесткого типа. Закрутить потуже гайки, а потом еще туже. Он завел новый порядок приема секретарей обкомов. Хочешь поговорить — сначала побеседуй с помощником Андропова Владимировым. Тот должен подготовить справку о вопросе и состоянии дел в области. А у кого все было гладко? Вместо разговора намечалось намыливание холки. И секретари обкомов, узнав про новый порядок, разворачивались и уходили.

— Он действительно тяжело болел с момента избрания?

— Про больные почки Андропова было известно давно. Но мне казалось, что он страдает не от этой болезни, а от истощения. Вы бы видели его обед! Свежие фрукты и полстакана кипяченой воды с лимоном. И все. У него ни на что не было сил. Выйдет из кабинета, с трудом дойдет до меня, медленно повернется всем телом и тихо говорит: "Я поехал в больницу".

— После его смерти вы снова работали с Черненко?

— Какая это работа! Он ведь был на пороге смерти. Больно было на него смотреть. Подышит кислородом, кого-то примет. Снова подышит. Его за годы работы в ЦК дважды выносили из здания на носилках. А он возвращался из больницы и снова работал с утра до ночи и безостановочно курил. Он на себя не обращал никакого внимания. Лет десять, если не больше, ходил с осени до весны в какой-то потертой синтетической куртке. Я как-то не выдержал и говорю первому секретарю Татарского обкома Табееву: "Фикрят, у тебя же есть в Казани меховая фабрика. Найди возможность, сшейте там дубленку Константину Устиновичу. Стыдно смотреть, в чем он ходит!" Фикрят молодец, все сделал. Но с первого дня после избрания Черненко было видно, что он не жилец.

— А кто, по вашим наблюдениям, продвигал по партийной лестнице Горбачева? Называли Суслова, Андропова, самого Брежнева...

— Его выдвинул Капитонов. У Ивана Васильевича не бывало никаких полутонов. Только черное и белое. Если ему не нравился секретарь обкома, будь хоть семи пядей во лбу, все равно Капитонов его снимет. А уж если нравился, то сидел на посту двадцать лет или выдвигался на повышение в Москву. А как секретарь Ставропольского крайкома Горбачев мог ему не нравиться? Он обхаживал всех. Приезжаю я отдыхать в Кисловодск, меня по чину встречает помощник Горбачева. В номере ящик яблок и ящик винограда. Зачем они мне? "Так положено", — отвечают. Я все раздавал другим отдыхающим, кому таких благ не полагалось. Перед Новым годом всем нужным людям в ЦК подарок от Горбачева — ящичек с бутылкой вина и бутылкой коньяка, засыпанными орехами. Капитонов его в Москву и вытащил.

"Ходили слухи, что Андропов (второй слева) будет генеральным секретарем, Устинов (крайний слева) — председателем Совета министров, а Громыко (крайний справа) возглавит Президиум Верховного совета СССР. Но председателем Президиума избрали Андропова. А председателем правительства остался Тихонов (в центре)" (фото с похорон Брежнева)

— С Горбачевым трудно было работать?

— Непросто. А уж с Раисой Максимовной и подавно. Она звонила несколько раз на дню и подробно допрашивала нас, секретарей. Где он, с кем встречается, требовала немедленно с ним соединить, что бы ни происходило в это время в кабинете. Трудно с ней было и во время подготовки официальных мероприятий. Позвонят из службы протокола и говорят: "Передайте Раисе Максимовне, что жена французского президента Миттерана будет сегодня в Кремле в синем платье". Звоню, говорю ей. Она переводит разговор на что-то другое, а потом неожиданно спрашивает: "Так в каком платье будет мадам Миттеран?" И так несколько раз. Все проверяла и перепроверяла. А о стиле руководства Горбачева я приведу только один пример из многих. Много говорили и писали о том, что реакция Кремля на аварию в Чернобыле была запоздалой. Так вот. Телеграмму первого секретаря украинского ЦК Виктора Васильевича Щербицкого получил я. Там говорилось, что на атомной электростанции произошел взрыв. Была суббота, Горбачев отдыхал. Беспокоить его не разрешалось. Но, как при любом событии чрезвычайной важности, я немедленно отправил телеграмму Щербицкого ему на дачу с фельдъегерем. Тот возвращается и говорит, что отдал. Но Горбачев отдыхал, прикрепленных не было, и пакет взял повар. Никакой реакции нет. Потом оказалось, что пакет вскрыли только на следующий день. Такое вот было новое мышление...

Фото: РГАКФД/РОСИНФОРМ
brezhnevnews.ru

[Foto_history]

24 июня 1973 года во время ответного визита главы советского государства в США (в мае 1972 года Ричард Никсон первым из американских президентов посетил Москву) генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев заявил, что холодная война окончена. И для этого у него были веские основания: двумя днями ранее лидеры сверхдержав подписали бессрочное «Соглашение о предотвращении ядерной войны». Кроме того, в ходе визита Брежнев согласовал со своим заокеанским коллегой «Основные принципы переговоров о дальнейшем ограничении стратегических наступательных вооружений», которые развивали подписанное годом ранее в Москве соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1).

Хотя с позиции послезнания заявления Брежнева можно расценивать как образец выдачи желаемого за действительное, спокойствия и предсказуемости в международных отношениях в середине 1970-х годов стало действительно больше. Между СССР и США оставались значительные идеологические разногласия, но времена Карибского кризиса остались в прошлом, что нашло отражение во многих событиях того времени.

В октябре 1974 года Международный олимпийский комитет решил впервые провести Олимпийские игры 1980 года в одной из стран социалистического лагеря, а точнее – в столице СССР Москве. Сотрудничество Востока и Запада вышло за пределы планеты – в июле 1975 года состоялись стыковка на орбите и совместный полёт советского космического корабля «Союз» и американского «Аполлон». Примерно в это же время всеми европейскими государствами, кроме Албании, а также США и Канадой был подписан Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Этот документ, по сути, подвёл черту под итогами Второй мировой войны, закрепив принципы нерушимости границ между государствами, невмешательства во внутренние дела других стран и обязав участников осуществлять предварительное уведомление о военных учениях и крупных передвижениях войск.

​Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев и президент США Ричард Никсон на встрече в загородной резиденции Кэмп-Дэвид (штат Мэриленд) в июне 1973 года - Фото дня: разрядка | Военно-исторический портал Warspot.ru
Генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Леонид Ильич Брежнев и президент США Ричард Никсон на встрече в загородной резиденции Кэмп-Дэвид (штат Мэриленд) в июне 1973 года

[Александр Балабанов]

http://www.sports.ru/tribuna/blogs/a...a/1014513.html


Хоккей в жизни Леонида Брежнева.

Есть как минимум две номинации, в которых Леонид Брежнев безусловно превосходит других лидеров нашей страны в ХХ веке – количество золотых геройских звезд и интерес к хоккею. В общем зачете его превосходит только Владимир Путин, который придумал КХЛ и НХЛ, а также сам регулярно выходит погонять шайбу. Но это все уже дела XXI века. В прошлом столетии нынешний президент зацепил только 2000 год, который ознаменовался катастрофическим провалом сборной России на чемпионате мира в его родном Санкт-Петербурге.

Брежнев тоже открыл для себя хоккей в довольно зрелом возрасте – в начале 60-х годов, когда руководил Верховным Советом СССР. Играть, правда, не брался, зато болельщиком был очень активным.

И не раз сумел отметиться в истории отечественного хоккея.
Брежнев и «Спартак»

Фильм «Легенда № 17», где было упомянуто о симпатии Брежнева к «Спартаку», снова сделал актуальным вопрос о его клубных пристрастиях. Создателей картины справедливо упрекнули в небрежном отношении к фактам – от близких к генсеку людей известно, что он симпатизировал ЦСКА и в свое время даже дал добро на назначение Виктора Тихонова главным тренером армейцев.

Но этот случай был далеко не первым, когда Брежневу приписывали любовь к красно-белым. Почему же так происходило? Может быть, путали с Черненко, который действительно симпатизировал «Спартаку», может, смешивали хоккейные симпатии Леонида Ильича с футбольными (хотя, и там все неоднозначно).

Самая убедительная версия принадлежит человеку, который по должности знал Брежнева едва ли не лучше всех – телохранителю Владимиру Медведеву.

«Брежневу, конечно, не хватало общения — обычного, человеческого, без лести к нему и подобострастия. Он не то чтобы очень болел, просто отдавал предпочтение клубу ЦСКА. А в Политбюро многие болели за «Спартак», и он на другой день подначивал соратников: «Как мы вам вчера!..».

Часто брал с собой кого-нибудь на хоккей или футбол. Черненко болел за «Спартак», тут уж Леонид Ильич подначивал его, не щадил. Устинов же, как и Брежнев, был за ЦСКА и поэтому, когда они сидели в ложе рядом, в пику ему начинал болеть за «Спартак».

Приглашал он и Громыко, тот ни в спорте вообще, ни в хоккее в частности ничего не понимал — но ездил. В перерыве могли позволить себе рюмочку-другую выпить...» («Человек за спиной», В.Медведев)

Получается, что к появлению этой исторической загадки невольно приложил руку сам Брежнев, бывший болельщиком увлеченным, но не всегда принципиальным.

Брежнев и сборная СССР

Клубы клубами, но главной симпатией руководителя страны была, конечно, сборная. Совпадение или нет – эпоха правления пятизвездочного генсека стала для национальной команды временем «победного застоя»: были выиграны 16 из 20 проходивших в то время чемпионатов мира и Олимпиад. Ну и единственные в истории Кубок Вызова-1979 и Кубок Канады-1981.

Более того, при Брежневе только один раз было проиграно несколько турниров подряд – два чемпионата мира и Кубок Канады в 1976-77 годах. Именно после этого в ЦСКА и сборную и был назначен Тихонов, которому с ходу пришлось решать не только спортивную, но и политическую задачу. Очередной чемпионат мира проводился в Праге, и хозяева на юбилей «Пражской весны» горели желанием выиграть третий турнир подряд, что могло привести к нежелательным эксцессам.

Но в итоге первое место в очень сложной борьбе с канадцами и чехословаками досталось сборной СССР. Довольный Брежнев открыл с известия о победе очередное заседание Политбюро и распорядился наградить всех игроков орденами. «Мерседесы» тогда дарили только самому генсеку.

Брежнев и прообраз КХЛ

Влияние Брежнева на советский хоккей было очень велико. Вслед за генсеком и с его подачи хоккеем начинали интересоваться и вожди рангом пониже. В результате в союзных республиках стали появляться новые клубы и усиливаться уже существующие – киевский «Сокол», минское и рижское «Динамо», усть-каменогорское «Торпедо». И если в начале 70-х годов в высшей лиге чемпионата СССР были команды только из РСФСР, то в десятилетие спустя – уже стабильно из трех-четырех республик.

Леонид Ильич в мечтах шел еще дальше – ему хотелось устроить хоккейный турнир с участием сильных команд из всех республик. Можно сказать, создать некий прообраз КХЛ, только в границах СССР. Реализовать масштабную затею не вышло, так как на Кавказе и большей части Средней Азии хоккей так и не прижился. Зато появился свой «Куньлунь» – «Бинокор» из Ташкента.

До высшей лиги узбекский клуб, правда, не дошел, зато много поиграл во второй и первой. Со временем там даже стали появляться местные игроки. Сейчас именно они пытаются возрождать хоккей в Узбекистане.

Среди известных хоккеистов, выступавших за «Бинокор», был и единственный советский «несистемный» энхаэловец Виктор Нечаев.

«Команда играла в первой лиге. Фактически – второй состав «Сибири». Кто не подходил в Новосибирске – ехали в Ташкент. На зарплату 300-400 рублей.

Был в команде и узбек - второй вратарь, Каримов. Я там выдержал пару месяцев: жара в Ташкенте была несусветная. Летом заворачиваешься в мокрую простыню – и та сразу на тебе высыхает. Без конца бегаешь в душ, окатываешь себя ледяной водой...» (Виктор Нечаев, «Спорт-Экспресс», 2010 год).

Брежнев и хоккей на ТВ

При наличии в стране настолько активного первого болельщика хоккей был обречен на присутствие в сетке телевещания. Тогда, впрочем, в большинстве регионов СССР был доступен только один канал. И частое присутствие на нем хоккейных трансляций здорово повышало популярность игры во всем Союзе, ведь волей-неволей к нему приобщались все – даже бабушки и домохозяйки.

Сам Брежнев смотрел не только главные игры с участием сборной или тогдашних грандов – ЦСКА, «Спартака» и «Динамо». В какой-то момент врачи установили, что просмотр хоккея помогает пожилому уже генсеку снимать стресс и улучшает самочувствие – и посещение матчей ему буквально прописали. Так что он постоянно посещал «Лужники» даже на проходных матчах (рассказывают, что однажды сбежал туда с заседания съезда КПСС), но зачастую смотрел хоккей и по телевизору.

«Он мог позвонить Лапину (тогдашний председатель комитета по ТВ и радиовещанию – прим. авт.) и сказать: «Сегодня поехать на стадион не могу, но хочу посмотреть хоккей по телевизору».

Однажды я дежурю в воскресенье в редакции. Мне говорят: «Срочно позвони Лапину на дачу». Ничего хорошего не жду. Но набираю номер на вертушке. Лапин спрашивает: «Почему вы не показываете хоккейный матч «Ижсталь» – «Спартак»?». Я говорю, что мы никогда не делали трансляций из Ижевска. Голос Лапина становится железным: «Матч нужно обязательно показать». И кладет трубку. Очевидно, что такое указание дал ему Брежнев.

Что делать? Мы даже не знаем, есть ли ПТС в Ижевске. К счастью, нашлась задрипанная телестанция, которая планировала делать трансляцию на Удмуртию. И пошел хоккей на всю страну. Чтобы его посмотрел Леонид Ильич. (Аркадий Ратнер, «Советский спорт», 2007 год).

Брежнев и Суперсерия-72

Советское руководство никак не могло пройти мимо столь эпохального события, оно было обречено стать делом государственной важности. И даже не из-за личных симпатий генсека и членов Политбюро. Победоносный хоккей к тому времени уже стал инструментом пропаганды как один из наглядных показателей, по которым СССР был «впереди планеты всей» – вместе с космосом и балетом.

Со спортивной точки зрения необходимость матчей с представителями НХЛ была очевидна, но у некоторых членов партийной верхушки перспективы таких встреч вызывали опасения. Против выступал главный консерватор Михаил Суслов, опасавшийся разгрома, который мог стать серьезным поражением на идеологическом фронте.

А вот Брежнев всегда был готов рискнуть. Лихачил на машинах, ходил на кабанов, да и к власти пришел благодаря участию в заговоре против Хрущева. И в этом случае азарт вновь перевесил осторожность. Правда, с руководителя Госкомспорта Павлова в итоге взяли слово, что все 8 матчей проиграны не будут. На всякий случай.

Как известно, хоккеисты в итоге не подвели, едва-едва не сведя суперсерию (слово с тех пор прочно вошло в русский язык) вничью. Сделали свое дело и идеологи, превратившие минимальный проигрыш в почти победу за счет формулы «развеивания мифа о непобедимости канадских профессионалов». Вышло так удачно, что Суперсерия-72 до сих пор не ассоциируется в России с поражением.

Как, кстати, и вся эпоха Брежнева.

Фото: РИА Новости/Эдуард Песов, Юрий Абрамочкин, Лев Поликашин

[Foto_history]

Сегодня, 14 октября — день избрания Леонида Ильича Брежнева Первым секретарём ЦК КПСС (в 1964 году).

Эту фотографию середины 70-х годов Брежнев считал особенно удачной и говорил про неё: "Здесь я, как Ален Делон". Она была опубликована перед его визитом во Францию

Сейчас любят вспоминать "предсказание Сталина" (о могиле, мусоре и истории), его даже написали на постаменте сургутского памятника И. В. (того самого, который на днях снесли).
Хотя этот прогноз даже сравнить трудно с прогнозами главного оппонента И. В. — Льва Давидовича Троцкого, многие из которых не только исполнились, но и продолжают исполняться (например, о том, что восстановленный русский капитализм будет с "богом и со славянской вязью — всем тем, что нужно душегубам для "души", или о том, что принесёт этот капитализм вовсе не буржуазную демократию, как чаяли либералы и меньшевики, а вялотекущую гражданскую войну, колониальное закабаление и хаос, для выхода из которых потребуется новая Октябрьская революция, и т.д.).
А вот Леонид Ильич Брежнев сравнительно мало известен как прогнозист. Хотя он был на самом деле вовсе не выжившим из ума маразматиком, а тонким и умным, чтобы не сказать — талантливым и дальновидным — политиком.
Не следует путать реального Брежнева с героем народного фольклора, из анекдотов. Из отзывов о Брежневе знавших его людей: "Когда Брежнев выпивал, он расслаблялся. И не было человека легче и остроумнее, чем он. Никогда не смеялся над собственными шутками. Но вокруг угорали все. Брежнев был очень умным человеком, много читал, анализировал... Иногда он выдавал вещи, буквально крамольные."
Вот некоторые прогнозы Леонида Ильича, по мемуарам людей из его окружения.
"Что такое СССР? Лоскутное одеяло! И лоскуты скреплены паршивыми нитками. А вот США… Это тоже одеяло. Но цельное. Из одной прочной ткани. Просто на нее нанесен рисунок. И нам ли показывать задницу США? Их ЦРУ и ФБР — очень сильные структуры. Мы уже отстали в специалистах. И отказываемся это принять... После моей смерти лоскутное одеяло порвется напрочь. Слишком рьяные ребята рвутся уже не к власти – они рвутся к богатству. И готовы продать мать родную, не то что страну…"
[Об экономической реформе Косыгина, вводившей на предприятиях хозрасчёт, то есть закладывавшей основы буржуазных отношений].
"Да вы что, какие реформы! Я чихнуть даже боюсь громко. Не дай Бог камушек покатится, а за ним лавина. Наши люди не знают, ни что такое истинная свобода, ни что такое капиталистические отношения. Экономические свободы повлекут за собой хаос. Такое начнётся... Перережут друг друга..."
"Берлинскую стену разрушить? Да никогда! Такое начнётся! Всё, что в подполье сидит, всплывёт, весь наш цех [т.е. «чёрный рынок». — А. М.] о себе заявит!.. Её не то что разрушать, её охранять, как святыню, надо!".

И напоследок — не предсказание, но ещё одна яркая фраза Леонида Ильича, отражающая его характер:
— Я курю, потому что мне это помогает думать, и сигарета — единственное, что меня не предаёт. Ярый трезвенник-некурильщик всегда будет врать. Это будет маска. На войне те, кто не курил, оказывался шестёркой. Чистеньким гадом...
И в самом деле — пока страну (СССР) возглавляли курящие (Хрущёв, Брежнев), она, по крайней мере, не распадалась на части... А стоило прийти тем, кто не курил...

Брежнев с Фиделем Кастро:

Они же на картине Налбандяна:

С президентом США Никсоном:


С президентом США Фордом. "Я с большим уважением отнесся к этому человеку, — вспоминал позднее президент Форд о Брежневе. — Это был очень интересный человек. Он верил в коммунизм!". Американец подарил генсеку свою роскошную волчью шубу, а взамен получил шапку с головы генсека. Сегодня эта реликвия хранится в музее Форда в штате Мичиган.




В Средней Азии:

С князьями церкви и муфтием. Пьют за "великий праздник", то есть за 7 Ноября, как тогда выражались церковники. Второй слева — будущий "ельцинский" патриарх Алексий:

СССР не сдавал Западу друзей и союзников:

Рукопожатие и поцелуй с будущим Нобелевским лауреатом мира Джимми Картером. Хотя Леонид Ильич заслужил Нобелевку миру не меньше, а возможно, и побольше:


Снимок Дмитрия Бальтерманца, который он назвал "Широкая натура":

Так над Леонидом Ильичом издевались ещё при его жизни. Ленинградский журнал "Аврора" в дни 75-летия Генсека:

[Visualhistory]

Сначала я подумал, что эта фотография у нас была, но только в худшем качестве.

В 1954 г. по предложению Н. С. Хрущева Брежнев был переведен в Казахстан, где сначала работал вторым, а с 1955 г. — первым секретарем компартии республики.

Фото Владимира Савостьянова — Фотохроника ТАСС, 1954:
Леонид Брежнев, 1954 год

Но оказалось, что у нас был другой вариант снимка:

1954 Секретарь ЦК КП Казахстана Брежнев Л.И.

По всей видимости, сделано в одну фотосессию.
Но вот почему тогда другой цвет пиджака?

[Foto_history]

Статья из запрещённой газеты "Лимонка" №148, август 2000-го

НАШ БОЕВОЙ ЛЕОНИД ИЛЬИЧ

Наверное многим из нас бывший генсек Леонид Ильич Брежнев запомнился кучей злотых звёзд, вставной челюстью, привычкой лобзаться и невнятной речью. Словом, этакой дряхлой, полубезумной пердилой. Однако в пердилу он превратился вследствие преклонных лет, а ведь задолго до этого в его судьбе была Великая Отечественная война. И следует заметить, что в отличии от бойцов ташкентского фронта типа яковлевых и окуджав, Леонид Ильич был боевым мужиком, знающим войну не понаслышке.

Тот, кто считает, что политотдел, где служил Брежнев, представлял собой нечто вроде филиала ташкентского театра военных действий, глубоко заблуждается. НА деле институт политических руководителей или политруков (с июля 1941 года- военных комиссаров) оказался одним из залогов нашей победы. И это не преувеличение, а неоспоримый факт. На войне политруку любого ранга чаще приходилось действовать штыком и прикладом, нежели мудрым и яростным словом большевика. Кроме того, его зоркий глаз должен был замечать всё, а чуткое ухо улавливать даже шёпот. К демократически настроенным военнослужащим – пораженцам, паникёрам, членовредителям и предателям, политрук не ведал пощады, тогда как честных и храбрых бойцов всячески поощрял и всем ставил в пример, случайно оступившихся отечески поправлял и направлял в нужное русло, вселяя уверенность в собственных силах и нашей неизбежной победе. В общем, не будь славных сталинских политруков, то победителем в войне, чем чёрт не шутит, могла бы оказаться и Германия.

Судить о том, как воевал Леонид Ильич по книге “Малая земля” не нужно, поскольку она написана толпой тех, кто лизал ему жопу. А какую мерзость жополизы могут сотворить с биографий любого человека, пояснять не надо. К счастью, в Подольском военном архиве в фондах 18-й армии, где Брежнев был начальником политотдела, сохранилось немало документов, в которых содержатся факты его участия в боевых действиях на Малой земле, и которые, по понятным соображениям, не могли быть использованы при написании брежневских мемуаров.

Кстати, история Малой земли – плацдарма на западном берегу Новороссийской бухты и южной окраине Новороссийска, захваченного в феврале 1943 года в результате десантной операции войск Северо-Кавказского фронта, исследована мало и поверхностно. Виной здесь суета всех тех же жополизов позднебрежневского периода, чьими стараниями словосочетание “Малая земля”, у нормального человека немедленно вызывало приступ рвоты. Тогда как по ожесточению и кровопролитию бои на малоземельном плацдарме, не уступали боям на ленинградском Невском пятачке, а возможно, что месилово на черноморском побережье было даже и покруче.

Так вот, Брежнев занимая высокую должность начальника политотдела 18-й армии, не отсиживался в тылу. Он часто бывал на Малой земле, причём не столько с целью агитации и пропаганды, сколько для того, чтобы лично вникать во все проблемы солдатского быта и по возможности самому нанести противнику ощутимый урон.

Однажды на тыловом складе Леонид Ильич обнаружил более 200 штук 37 мм миномётов-лопат с немерянным количеством осколочных мин (эта хреновина, умевшая одним концом копать, а другим – стрелять, поступила на вооружение стрелковых частей Красной Армии в июле 1941 года). Зная, что на Малой земле миномёт является очень грозным оружием, у Брежнева тут же появилась мысль усилить огневую мощь малоземельцев за счёт хитрых лопат. Правда, в войсках миномёт-лопату солдаты не любили, так как из-за отсутствия каких-либо прицельных приспособлений он кидал мины х.. знает куда. Тем не менее начальник армейского политотдела решил убедиться в последнем лично и организовал в районе Станички опытные стрельбы. За пару часов в сторону противника улетело около 1000 штук лопатных боезапасов. Сам Леонид Ильич выстрелил по немецким позициям до сотни осколочных мин. Результаты стрельбы остались неизвестными, но надо полагать, что в кого-нибудь да попали, поскольку фашисты не выдержали и пиз..нули из шестистволоных “ишаков”. Наши ответили им из полковых 120 мм миномётов и в районе Станички по обе стороны фронта забушевал огненный смерч. Брежнев прекратил свои опыты и мудро предложил бойцам и командирам решить вопрос о применении миномётов-лопат по своему усмотрению.

В другой раз Леонид Ильич присутствовал на допросе румынского “языка”, добытого нашими разведчиками на одном из участков плацдарма. Допрашивали румына в блиндаже, что было нехарактерным, поскольку, по свидетельствам ветеранов, гитлеровских союзников – румын, венгров, итальянцев и прочих, обычно допрашивали вне помещений, задавая вопросы издали, так как при пленении они обсерались. А тут мамалыжник попался то ли слишком идейный, то ли сильно контуженный, но говном от него не воняло, секретов он не выдавал и держался вызывающе, дерзил и обзывался. Брежнев не стерпел наглого поведения врага, схватил чью-то каску и так отху..ил ею румына, что тот мгновенно стал шёлковым и выложил все военные тайны, которые знал.

Какой-то козёл донёс в политуправление фронта о том, что политический руководитель 18-й армии избил военнопленного. Поступок, “бросающий тень на высокое звание советского воина” стал предметом служебного разбирательства. Кое-кто даже предложил разжаловать полковника Брежнева до звания лейтенанта и направить в штрафбат. Однако начальник фронтового политуправления оказался настоящим большевиком – умным, чутким и справедливым. Он объявил Леониду Ильичу строгий выговор, напомнив об необходимости гуманного отношения к пленным.

В канун Новороссийской наступательной операции Северо-Кавказского фронта Брежнев постоянно находился на передовых позициях малоземельцев. В один из дней, когда он агитируя, брызгал в окопах слюной, противник предпринял разведку боем. До роты фашистов при поддержке трёх танков перешли в наступление в районе Федотовки. Далее цитирую по бесхитростному донесению командира батальона на участке которого случилась атака: “В отбитии (так в тексте – В.С.) наступления немцев активное участие принимал начальник политотдела 18-ой армии полковник тов. Брежнев. Расчёт одного станкового пулемёта (рядовые Кадыров, Абдурзаков, из пополнения) растерялся и не открыл своевременно огня. До взвода немцев воспользовавшись этим, подобрались к нашим позициям на бросок гранаты. Тов. Брежнев физически воздействовал на пулемётчиков и заставил их вступить в бой. Понеся значительные потери, немцы отступили, бросив на поле боя несколько раненых. По приказу тов. Брежнева расчёт вёл по ним прицельный огонь, пока не уничтожил”.


Вот таковы отдельные факты из военной биографии Леонида Ильича. А ведь впереди его ждали бои на Украине и освобождение от гитлеровской оккупации неблагодарных скотов – жителей Польши, Венгрии и Чехословакии. И хочется надеяться, что и там он проявлял свою боевитость в не меньшей степени, нежели на Малой земле.
Виктор Степаков

[Правда.ру]

http://www.pravda.ru/world/europe/04...84-breshnev-0/
04 апр 2005 в 00:07

Мир » Европа

На прошлой неделе страна посмотрела премьеру телесериала "Брежнев"
Четырехсерийная лента, посвященная одному из тех правителей многострадальной России, которые в течение долгого времени стояли у кормила государства. На память приходят немногочисленные имена: Иоанн, Екатерина, Николай и Леонид. Несколько десятилетий жизни каждого из нас умещенные на компакт-кассете.

Генсек ЦК КПСС товарищ Леонид Ильич Брежнев купил колбасу в поселковом магазине, попытался разжевать, подавился и отправил оставшееся дожевывать председателю Совета министров товарищу Тихонову. Поскольку по должности тот отвечал за подготовку Продовольственной программы.

Товарищ Тихонов впал в глубочайший транс, поскольку воспринял колбасу не как продукт, а как намек. Непонятно, на что. Это не анекдот, а эпизод телесериала Сергея Рогожкина по сценария Валентина Черныха про последний год жизни лидера мирового коммунистического движения. Позднесоветская геронтократия ветшает на глазах, но держится ручонками за кресла. От политбюровских групповых размышлизмов-камланий у Рогожкина в лучших местах прямо таки Гоголем веет. Впрочем, градуса добавляет беззастенчивая саркастичность старости. Мысленно поменяйте возраст участников, и увидите...

Вот фракции борются друг с другом, днепропетровские с московскими. Но ведь также, как нынешние старо- и новопитерские между собой и с московскими — совсем пока не смешными. Геронтократию на средних этажах власти уже сменила ювенократия, лихие соколики с жадным блеском в глазах. Заложником мелких интриг тогда был своевольный и властолюбивый, то впадающий в спячку, то на мгновение прозревающий, дорогой Леонид Ильич. А теперь? Бодрый телом, моложавый, спортивный и совершенно неспящий президент? К этому поворачиваем?

Роль Генсека — просто замечательная, наверное, одна из самых ярких работ Сергея Шакурова . Именно его заслуга в преодолении анекдотичности, штампованного уже снижения образа до полного его размазывания, растаптывания. Загулы дочки, шашни с медсестрой, клиническое тщеславие — всему находится свое объяснение, все чуть смягчено сочувствием. Дорогого стоит каждый выход Брежнева из сна как из анабиоза, то капризное отворачивание от будящего, то внезапно ясные, ироничные даже реплики не вполне очнувшегося милого самодура. Эта тяга его не к просто к смазливой девице, а к единственной бескорыстно сочувствующей душе, медсестричке Лизе ( Шукшина ). А мы-то думали: чучело, монстр...

В снах вождя мало о стране, но много — о природе нашенской власти. Вечно конформистской, вечно демагогической, но при этом шкурно прагматичной, карабкающейся, сама себя топчущей. Много - о природе бюрократического выживания при Сталине , при Хрущеве , при войне и при Брежневе. Вырыть свой окопчик, но поближе к товарищам, а потом и переползать вместе с окопчиком — от победы к победе. Главное, не брать в голову. Великое искусство — управлять процессом, почти не вникая в него. Только уж если очень тревожат... Тянет в лес, на охоту, к морю. Нет в картине войны, если не считать малоземельского, позорного эпизода сначала с перетаскиванием полковника Брежнева на лодочку, а потом стаскиванием полковника с лодочки. Нет афганской войны, а только генеральский доклад со стрелочками на большой карте, который и слушать-то неохота, от истории есть только личные переживания по поводу доноса, едва не погубившего брежневскую карьеру. Ну ничего, товарищи помогли.

Говорит Ильич, что устал, что болен. Но иногда кажется, что режиссер нас морочит этой своей установкой на старичка, ставшего заложником товарищей. Обратите внимание, с какой легкостью почти в финале Брежнев соглашается и дальше возглавлять. Разве только — идя навстречу пожеланиям? А не потому, что потерять эту власть, пусть и сводящуюся к одним атрибутам — не может?

Как выяснилось из фильма после фильма, документального репортажа о съемках, показанного вслед за последней серией тем же Первым каналом, одним из существенных эпизодов, выпавших из основной ткани, была история с просителем, прорвавшимся к даче Генсека. Просителя задержали и по просьбе вождя предъявили ему. Генсек внял просьбе и стал немедленно разбираться с нижестоящими, от умиления проситель скончался на месте, от инфаркта. Так вот это проявление брежневской гуманности из сериала выкинули. Никакой гуманности ему, в сущности, не оставили. Кроме симпатии к медсестре, кроме пробивающегося, природного чувства юмора — бурной реакции на анекдоты про себя. Но жесткость, бездушная злоба тоже прорывается: и "речеписцев" своих глумливых велит разогнать, и безвольного, трусливого Тихонова "жучит", и бабу свою, Викторию за сочувствие Хрущеву клеймит. Остаточки "человечинки" едва заметны, особенно, когда дело к концу близится, но ведь и старые сточенные резцы еще могут укусить.

"Ты царь?", — спрашивает маленькая внучка. "Конечно, царь", — отвечает сквозь дрему разваливающийся на куски, задыхающийся дедушка. Никем не выбранный, ловко старшим услуживший, обошедший в интриганстве конкурентов, вечный товарищ всем товарищам — наш генеральный секретарь. С одной стороны, генеральный, а с другой, только секретарь. Действительно ли они — вожди великие и малые, — живут, страны своей, по определению поэта, "не чуя", лишнего на себя не беря, отвечая за все, но только коллективно, сбрасывая груз ответственности — в случае необходимости как излишне отросший хвост? Может, это отсутствие нюха на страну - и было гарантией их собственного, бюрократического выживания? Да почему было? И есть?

Товарищ из товарищей, никого ведь не убивал, кому-то и помогал, вперед — до поры не высовывался, а ежели награждали — не отказывался. Просили, так делал, поручали, так возглавлял. Нищая страна за костями в очереди стояла, а он мимо, по осевой, к диетическому столу. Помнится старая еще история, когда во время поездок по стране, то ли в Новосибирске, то ли в Томске крикнули граждане, согнанные на торжественную встречу Брежневу про хлебушек — что мол, белого вовсе нет в магазинах... Было это вскоре после снятия Хрущева, в середине шестидесятых, когда и в Москве белый неожиданно кукурузно пожелтел, а муку выдавали гражданам по квартирным книжкам, через ЖЭКи. Так вот, люди кричали вождю, поскольку привыкли к хрущевской показной отзывчивости. А в ответ услышали от вождя: "Сам черный ем". Леонид Ильич был человеком монолога — перед народом, причем, монолога писанного. Диалог же, в случае крайней надобности, как это и представлено в фильме сводился к "здравствуйте,товарищи-до свиданья, товарищи".

Так что, кинопроизведение товарища Рогожкина, если оценивать его в лучших традициях брежневской лексики, то есть, "письки-мисиськи" (пессимистически) , шансов на счастливое десоветизированное будущее нам не оставляет. Традиция крепка. Но все же, если массовой аудитории "сиськи-масиськи" (то есть, систематически) напоминать, чего стоили и как правили нами не самые худшие из вождей, то в следующий раз эти самые массы, то есть, недопочти, но ужесовсемскоро народ — при последующих голосованиях — за партии без лица и вождей "нехужечемпрочиетоварищи", могут и задуматься об ответственности выбора и сомнительности некоторых традиций. Если выбор, конечно же, будет предоставлен. А если нет, так и нет.

Алексей Токарев

[Правда.ру]

http://www.pravda.ru/world/formeruss...63-brezhnev-0/
01 ноя 2002 в 18:06
Мир » Бывший СССР » Украина

К 20-летию со дня смерти Л.И. Брежнева

Поздней осенью 1981 года Политбюро ЦК КПСС развернуло кипучую деятельность по организации пышных торжеств самой высокопоставленной особы — товарищу Леониду Ильичу Брежневу в декабре исполнилось 75 лет. На его малой родине — в Днепродзержинске, уже был поставлен бюст, как и полагалось дважды Герою Социалистического труда и Герою Советского Союза — редчайшие звания и награды в одном лице. В Запорожье, а потом в Днепропетровске он был первым секретарём обкома партии, и, естественно, местные власти разбивались в лепёшку, чтобы не ударить лицом в грязь перед дорогим земляком.

Я работал тогда корреспондентом "Правды" по Днепропетровской и Запорожской областям, и моё редакционное начальство тоже старалось порадовать юбиляра, мне поручалось найти "простых людей", вроде бетонщицы Ани Лошкарёвой с Днепрогэса, с которыми Брежнев когда-то разговаривал, работал, чем-то помог и т.д. задача для журналиста несложная, тем более, что Леонида Ильича знало в этих краях множество людей, а народная молва, даже в самых частных разговорах всегда отзывалась о нём доброжелательно. Да и то сказать: человек он был компанейский, незлобивый и незлопамятный, старался любо конфликт уладить миром так, чтобы все были довольны. А он при этом бывал довольнее всех.

Когда тема "простых людей" поднадоела, редакционное начальство порекомендовало поднять планку мемуаристов и приглашать на газетные страницы руководителей тех далёких уже лет, людей "покрупнее", которые вместе с Брежневым "решали вопросы".

И тут началось моё невезение. Дело в том, что все запорожские и днепропетровские соратники Леонида Ильича благополучно перекочевали вместе с ним в Москву и заняли все государственные посты — не только достойные, но и "хлебные". Ими был наводнён руководящий аппарат МВД, КГБ, Минчермета и множество других важнейших министерств. Даже председатель Центросоюз Смирнов и тот был днепропетровцем. Создавалось впечатление, что все титаны мысли в стране рождались непременно на берегах Днепра. И народ не зря окрестил тот период нашей истории "днепропетровским".

Из руководителей "покрупнее" самым подходящим был Михаил Николаевич Всеволожский, первый секретарь Запорожского обкома КП Украины. Именно на этот пост Леонид Ильич Брежнев был избран в 1946 году, сразу же после демобилизации из армии. В то время Всеволожский возглавлял комсомольцев "Запорожстроя", мощной строительной организации, которая восстанавливала Днепрогэс, все металлургические заводы и сам город. В общем, на её плечах держалась вся экономика области. Руководил Запорожстроем Эммануил Дымшиц, ставший впоследствии председателем Госплана СССР.

Леонид Ильич хорошо знал и любил Всеволожского, а став генсеком, неизменно приглашал Михаила Николаевича в числе самых близких друзей на свои семейные праздники.

Я знал, что в обкоме есть сейф с документами брежневского секретарства, и попросил Всеволожского: нельзя ли хотя бы выборочно посмотреть некоторые документы?

Ужас отразился на лице Михаила Николаевича. — Что вы, что вы! — Вот у меня единственный ключ от этого сейфа, мне голову оторвут, если я его потеряю или кому-то открою сейф...

Ограничились мы с Всеволожским на этот раз его устными воспоминаниями, настолько причёсанными "внутренним редактором", что на газетную полосу их и предлагать было стыдно. Таковых политических поделок в бытность "позднего Брежнева", было пруд пруди и приставать к их сонму не было никакой нужды. так я никогда и не узнал, что хранилось в брежневском сейф Всеволожского и где он теперь.

Более разговорчивым, раскованным и откровенным оказался Андрей Клюненко, редактор областной газеты "Индустриальное Запорожье". Впрочем, он и всегда был таковым. В политотделе 18-ой армии под начал Брежнева Андрей Степанович прошёл всю войну. Их связывала настоящая мужская дружба. В узкой группе лиц, приближённых к "особе", он был наиболее доверенным, гостил на всех именинах Леонида Ильича, и порою, оставаясь с ним один на один, говорил ему то, о чём другие сказать не смели. Брежнев, уезжая из 18-ой армии (она в то время стояла в Чехословакии) именно Андрея Клюненко взял с собою и назначил его редактором главного печатного органа области.

- Все вожди в нашей пропаганде прямо таки бронзовеют — рыцари без страха и упрёка. Это мы их такими делаем, — начал нашу беседу Клюненко. — А ведь они тоже люди. И ни что человеческое, как говорил классик, им не чуждо...

Дорогой читатель, я не пишу политический портрет Брежнева. О нём и так написано больше, чем надо. Мне хочется узнать от людей, знавших его близко, что это был за человек в привычном для нас смысле. Ведь бронзовых вождей, прав Клюненко, у нас и без того хватает: заполонили всю страну, как идолы.

- Брежнев работал в Запорожье всего лишь год, — рассказывал мне Андрей Степанович. — Время было, хуже некуда. Город весь лежал в развалинах. Немцы взорвали все заводы — былую гордость отечественной металлургии. Пытались даже разрушить плотину Днепрогэса, но у них не получилось: уничтожили только машинный зал станции и все гидроагрегаты. Всё это надо было восстановить в кратчайшие сроки. Кроме наших, советских людей, здесь работало ещё 60 000 военнопленных — немцев и японцев. Старшее поколение помнит, что в 1946 году была страшная засуха, народ голодал.

В общем, Леонид Ильич работал в Запорожье на износ. А тут ещё международное положение, как всегда для нашейстраны, было из рук вон. Черчилль только что произнёс в Америке свою злобную речь против СССР. Пентагон, используя свою монополию на атомную бомбу, уже наметил 20 городов Советского Союза, по которым должны быть нанесены ядерные удары. В список этих городов входило и Запорожье.

Именно здесь заводам "Запорожсталь" и "Днепроспецсталь" в невероятно короткие сроки надо было возродить плавильные печи, прокатные станы и давать листовую сталь для военных грузовиков и броню для танков. За этим следил Сталин. Лично!

- Андрей Степанович, вот в биографической книге "Возрождение" её истинные авторы пишут, что Брежнев даже спал на "Запорожстали"? - спросил я.

- Чушь, конечно, он же не дурак был, Брежнев-то. Что толку для дела, если бы первый секретарь обкома постоянно шастал по заводу и ночевал в цехе, — только бы людям мешал.

А на самом деле было так. Однажды позвонил Сталин и, как всегда, спросил: нельзя ли ускорить восстановление "Запорожстали" и что для этого нужно? Брежнев, как мог, пояснил, а Сталин, выслушав его, спросил: а где вы спите, товарищ Брежнев? "Как где, — опешил Леонид Ильич, — дома, Иосиф Виссарионович". Сталин не зло, а как бы с улыбкой перебил его: "Я бы на вашем месте дневал и ночевал на "Запорожстали".

Вот этот-то эпизод, — подытожил Клюненко, — и стал основой для множества анекдотов, пересказывать которые и не хочется...

- Андрей Степанович, множество авторов изображают Брежнева этаким ловеласом, чуть ли ни бабником. Вы его четыре года войны знали лучше всех. Где тут правда, а где вымысел?

- Думаю, со мной никто не будет спорить, что Леонид Ильич был очень статным и красивым мужчиной. На войне, как мы знаем, было очень много женщин — связисток, медсестёр, врачей. Многие вздыхали по нём, влюблялись в него, — ничего тут страшного нет: живые же люди! Да и в Запорожье он приехал в цветущем сорокалетнем возрасте. Вот и представьте себе: первый секретарь обкома, боевой генерал, красавец мужчина, а вокруг множество, великое множество молодых вдов. Случалось, что и Леонид Ильич кем-то всерьёз увлекался, но это никогда не носило даже намёка на пошлость. Он был благородным человеком.

- А где семья его была?

- С семьёй чуть не случился конфуз, — ответил Клюненко. — Жена, Виктория Петровна Брежнева с сыном Юрой и дочерью Галей были эвакуированы в Челябинск. Там они и жили всю войну, а потом, когда Леонид Ильич демобилизовался и приехал в Запорожье мы, его фронтовые друзья, стали спрашивать: почему ты не привозишь семью? Почти целый год он отбивался от нас, ссылаясь на то, что в разрушенном Запорожье нет приличной квартиры и жить, мол, негде.

Когда же Брежнев получил новое назначение и был избран первым секретарём Днепропетровского обкома КП Украины в 1947 году, дальше такое семейное положение терпеть уже было нельзя. Мы вновь подступили к Леониду Ильичу, ему деваться было некуда, и тогда он попросил меня: Андрей, съезди в Челябинск и перевези мою семью. Что я и сделал. У него же самого просто не было ни минуты свободного времени. К тому же, Днепропетровск был разрушен немцами не меньше, чем Запорожье. Опять всё приходилось начинать с нуля.

- Андрей Степанович, Брежнев работал в Запорожье не более года. Как можно оценить его труд здесь?

- Лучше всех его труд оценил Сталин. Если бы Брежнев в чём-то не удовлетворял его, то престижное назначение в Днепропетровск он бы никогда не получил.

Виталий ЧЕРКАСОВ

Заслуженный журналист Украины

[Андрей Колесников]

https://www.gazeta.ru/comments/colum...10421867.shtml
16.12.2016, 08:08
О том, что общего у брежневского СССР и сегодняшней России

Леонид Ильич Брежнев
Владимир Мусаэльян/РИА «Новости»

Брежневу Леониду Ильичу 19 декабря исполнилось бы 110 лет. Когда он скончался 10 ноября 1982 года, умный академик Евгений Чазов очень быстро вызвал на место происшествия самого очевидного «наследника» — Юрия Андропова. Иначе первыми бы на даче Брежнева появились председатель КГБ СССР Виталий Федорчук и министр внутренних дел Николай Щелоков, и борьба за власть обрела бы никому не нужную пикантность. Как это, собственно, произошло, когда умер Сталин.

Впрочем, жертвы транзита власти все равно обнаружились. Андропов очень быстро разобрался с Щелоковым, и тот застрелился, а Федорчука переместил на место самоубийцы, сняв его с руководства КГБ. А потом началась «пятилетка пышных похорон»: Андропов умер, но старая гвардия не смирилась с его политическим завещанием, решив продлить последние денечки — сделать так, чтобы все было как прежде, и не допустила до власти шибко молодого Михаила Горбачева, предпочтя умиравшего брежневского «портфеленосца» Константина Черненко. Пришлось потерпеть до чаемых перемен в марте 1985-го…

Впрочем, речь не о конкретно-исторических обстоятельствах, а о том, до чего доводит многолетняя неротируемость власти, причем вне зависимости от того, оставляет ли вождь наследника, как Брежнев, или не оставляет, как Сталин.

Отсутствие легитимной, с помощью выборов, смены власти — это всегда турбулентность. Впрочем, несменяемость неизбежно ведет в лучшем случае к застою, в том числе в экономике. Если кто-то захочет увидеть в этом историческом сюжете намек на сегодняшний день — так он будет прав.

Политическая биография Леонида Ильича полна аллюзий. До ситуации «Делегатам — встать! Членов Политбюро — внести!» мы еще не доросли. Но какие наши годы! Как-то неловко упоминать разрушительное влияние на самосознание элит и нации высоких цен на нефть и чрезмерных военных расходов. Но приходится.

То, что разрушало брежневский СССР, подвергает эрозии и сегодняшнюю Россию, доставшую-таки свой любимый наркотик — высокую нефть, пробив долготерпение стран ОПЕК и добившись снижения добычи.

Теперь небольшое улучшение экономического состояния страны за счет повышения цен на нефть станет оправданием вполне себе брежневского dolce far niente. А все разговоры о диверсификациях и технологических прорывах будут гулять по бумаге — из нового документа в новый документ.

Что же до военных расходов, им тоже мало что угрожает всерьез. Хотя к власти в США пришли наши друзья — американские геронтократы-миллиардеры, никто не отменял НАТО, Украину и Сирию: увязать в этом во всем будем и дальше. Что потребует расходов.

Борьба за нашу привлекательность и мягкую силу тоже взыскует регулярного финансирования. Как и в брежневские годы. Что, разумеется, не сделает нас центром гравитации для талантов и умов. Скорее все будет так же, как и в брежневские годы, когда, например, люди из «нашей» Восточной Германии мечтали любой ценой оказаться в Западной.

На этот счет был анекдот из 1970-х. «Проси, чего хочешь!» — говорит Леонид Ильич понравившейся ему во время визита в ГДР восточногерманской девушке. «Откройте границу между ФРГ и ГДР», — просит она. «А, чертовка, — грозит ей пальчиком Леонид Ильич, — ты хочешь, чтобы мы с тобой остались вдвоем!»

Сегодня мы «раскалываем» западный мир, приветствуем трампизацию, ждем победы Франсуа Фийона, а еще лучше — Марин Ле Пен. У брежневского режима были очень похожие игры. Валери Жискара д'Эстена даже называли le petit telegraphiste, «маленьким телеграфистом» Брежнева, то есть человеком, выгораживающим своего партнера. Тоже ничего нового — только ужас узнавания…

А нынешняя страсть российской элиты к единству всех со всеми на прочной марксистско-ленинск… тьфу, морально-нравственной основе!

Попытка сочинить закон о российской нации — жалкая калька с «новой исторической общности — советского народа», идеологемы, придуманной как раз в брежневские времена. Это единство наряду с чрезмерной орденоносностью (правда, даже Брежнев не оделял юных отпрысков своих соратников госнаградами), чем уже начинает потихоньку грешить нынешний политический режим, описывалось в то баснословное время иронической формулой: «Издан указ о награждении всего советского народа Героем Социалистического Труда».

Всепроникающая коррупция, строительство шикарных резиденций во всех уголках страны. Об этом тоже судачили на кухнях в спальных районах — откуда-то ведь брался тогда сарафанный «Навальный»: мать Брежнева объездила все его резиденции и в страхе говорит: «Леня, что же ты будешь делать, когда коммунисты опять к власти придут?!»

Сегодня политастрологи гадают: а кто входит в ближний круг первого лица? Кто стоит ближе? Или ближе Сечина уже никого нет? Раньше гадали по композиции начальства на Мавзолее, хотя надо было судить по тому, кто в каком кабинете сидит на пятом или на четвертом этаже второго подъезда Старой площади. Знали бы, что Юрий Андропов, покинув после смерти Михаила Суслова Лубянку, въехал в кабинет Михаила Андреевича, даже и не сомневались бы в том, кто станет преемником. Впрочем, ныне внешние (и даже скрытые) критерии размыты, а кабинет Леонид Ильича с окнами на памятник Героям Плевны в последние десятилетия занимали главным образом персонажи не выше замглавы администрации президента. Чувство иерархии утрачено. Проспали социализм…

Элитам и самим непросто сориентироваться в море слухов — живем-то в эпоху, как и было сказано, фейковых новостей. На кого ставить-то после «Роснефти» с «Башнефтью»? И уж тем более после 2018-го… И Андропова нет, который в 1978-м позвонил Горбачеву после назначения его секретарем ЦК и выразился в том смысле, что ты бы ориентировался четко на генерального секретаря, а то что-то тебя слишком горячо с назначением поздравил товарищ Косыгин…

И нынешняя, и брежневская эпохи — время плохого равновесия из теории игр, когда никто не хочет делать какие-либо шаги первым, чтобы не ухудшить своего положения.

Потому и сама эра Леонида Ильича даже в массовом сознании стоит как-то особняком. Пока на полях исторической мифологии ведутся битвы между плохим Лениным и хорошим Сталиным, Хрущевым, отдавшим Крым, и Путиным, его вернувшим, Брежнев тихонечко стоит себе на своей трибуне и «зачитывает» олимпийские кольца: «ООООО».

И всем хорошо и весело внутри внятного социального контракта: мы делаем вид, что работаем, вы делаете вид, что нам платите.

Вот и сегодня: мы вам отдаем свои права в обмен на Крым и чувство великой державы. Хорошо бы еще на десерт рост благосостояния трудящихся, но пока — необязательно.

Вот в этом-то и отличие позднего совка от нынешнего времени: тогда все — от простого рабочего до секретаря обкома, от продавщицы в пустом магазине до цековского интеллектуала из международного отдела — хотели перемен. Сейчас — не хотят. Потому что боятся, что хуже будет: суверенитет отберут, расскажут всю правду о тысячелетней истории, опять накормят дешевым импортом. Потому и Никита Сергеевич Михалков пугает население новой мировой закулисой — Ельцин-центром, кушающим детей. А все хорошее — от первого лица. И более ни от какого.

Так и это уже было: «Если женщина красива и в постели горяча — это личная заслуга Леонида Ильича; гол с подачи Блохина забивает Балтача — это личная заслуга Леонида Ильича».

Но та же эпоха Брежнева свидетельствует: пройдет и это. И к эпохе перемен лучше подойти подготовленными. А о том, что она близится, свидетельствует появление политических анекдотов. Только здесь мы их пересказывать не будем… Их и так все знают. Прямо как в брежневские времена.

[CALEND.RU]

http://www.calend.ru/person/507/
Леонид Брежнев советский государственный и политический деятель, глава СССР (1964-1982)
19 декабря 1906
110 лет назад
— 10 ноября 1982
34 года назад

Леонид Брежнев
Леонид Ильич Брежнев Советский партийный и политический деятель, глава советского государства в 1964-1982 годах, с чьим именем связана целая эпоха в истории нашей страны, называемая периодом «застоя». Леонид Ильич Брежнев родился в селе Каменском Екатеринославской губернии (Украина). В различных источниках приводятся неоднозначные данные по дате его рождения — в некоторых это 19 декабря 1906 года, а в других — 1 января 1907 года. Однако, в советское время день рождения вождя было принято отмечать именно 19 декабря, и мы придерживаемся этой даты. Леонид получил образование в Курском мелиоративном техникуме и Днепродзержинском металлургическом институте. До начала партийной карьеры он работал землеустроителем, директором металлургического техникума, инженером металлургического завода.
С 1937 года стал работать в партийных органах, с 1939 года занимал пост секретаря Днепропетровского обкома Компартии Украины (эта должность фактически означала первое лицо в области). Активную политическую деятельность Брежнев развернул в годы Великой Отечественной войны в звании начальника политотдела 18-й армии. О своей деятельности в эти годы Брежнев написал книгу «Малая Земля» (хотя в научной и писательской среде существуют сомнения в его авторстве — но в его причастности к событиям того времени сомнений ни у кого не возникает). После окончания войны Брежнев активно продвигался по партийной лестнице, и в 1964 году он занял должность Первого секретаря ЦК КПСС (после активного участия в организации смещения Н.С. Хрущёва), а в 1966 году — Генерального секретаря ЦК КПСС, то есть фактического главы Советского государства, на которой оставался до самой своей смерти. Еще при жизни он становился героем популярных советских анекдотов. Тем не менее, время его правления вспоминается многими современниками добрым словом — как период стабильности и покоя. Ведь начало его «правления» страной выпало на восьмую пятилетку (1966-1970) — самую успешную в советской истории, во время которой благосостояние советских граждан значительно улучшилось — многие смогли купить в семью такие «предметы роскоши», как телевизоры, стиральные машины, холодильники, радиоприёмники. Известен Брежнев и своей активностью во внешне-политических связях. Так, в 1960-1970-х годах он посетил с официальными визитами Венгрию, Францию, ФРГ, Кубу.А в мае 1972 года состоялся первый за всю историю советско-американских отношений официальный визит президента США в Москву, в ходе которого Брежнев и Никсон подписали Договор по ПРО, Временное соглашение между СССР и США о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1), Основы взаимоотношений между СССР и США. Через год Брежнев совершил ответный визит в Америку, где вновь провёл переговоры с Никсоном, по итогам которых было подписано соглашение о предотвращении ядерной войны, неприменении ядерного оружия, договор о сокращении стратегических вооружений. Однако, были и другие события во время «брежневского» периода. Так, 22 января 1969 года во время торжественной встречи экипажей космических кораблей «Союз-4» и «Союз-5» на генерального секретаря было совершено покушение советским военнослужащим Виктором Ильиным. Выстрелами был убит водитель и несколько человек ранены. Сам Брежнев и космонавты Леонов, Николаев, Терешкова и Береговой не пострадали. А в декабре 1979 года Брежнев и его ближайшие соратники приняли решение о вводе советских войск в Афганистан, в результате чего наша страна была на 10 лет втянута в кровопролитный военный конфликт, в котором погибло свыше 15 тысяч советских солдат и офицеров. Также данное решение вызвало негативную оценку западных стран, а Совет Безопасности ООН квалифицировал акцию СССР как открытое применение вооружённой силы за пределами своих границ и военную интервенцию. В последние годы жизни Леонид Ильич очень тяжело болел и фактически был марионеткой в руках своих соратников. Скончался он 10 ноября 1982 года на государственной даче в Заречье Московской области, был похоронен на Красной площади в Москве у Кремлёвской стены.

© Calend.ru