*2401. В развале СССР виноват джугашвили

[Чистый исторический интернет]

[Татьяна Воеводина]

http://rusrand.ru/actuals/kakuyu-bombu-podlojil-lenin
Автор — предприниматель, публицист и блогер

Народ на все лады обсуждает слова Путина, что де Ленин подложил атомную бомбу под Россию. Гадают: неужто будут выносить Ленина из мавзолея? Левые причитают, как надёжно и гарантированно они жили при советской власти, правые поминают красный террор — в общем, все при деле. Уже и Песков объяснил: это частное мнение гражданина Путина, может же человек иметь мнение. Вообще-то, публичное высказывание высших государственных лиц — это не частное мнение. Это позиция. Государства, которое стоит за этими лицами. Да и сказал президент не о предпочитаемом цвете рубашки или даже вида спорта — о серьёзном вопросе сказал. В общем, вышел некоторый конфуз, который отчасти отвлёк общественное внимание от главного — от ахового положения в экономике. Может, так было всё и задумано. И то сказать: куда надёжнее обсуждать события столетней давности, чем то, что портит сон и аппетит прямо сегодня.

Но раз уж возник такой вопрос, хочется дознаться: в чём же состояла «бомба», подложенная Лениным? Из чего состояла? Как выглядела?

Что Ленин был революционером и желал разрушить самодержавную монархию и участвовал в её разрушении? Эка невидаль! Тогда вообще толпы молодых нигилистов «уходили в революцию». Кто читал интересную трилогию Гарина-Михайловского о Тёме (о том самом, который вытаскивал Жучку из колодца — этот отрывок всегда публикуют в хрестоматиях), тот наверняка помнит такой эпизод: умирающий отец заклинает сына не бунтовать против царя, иначе проклянёт его с того света. Сын никакой склонности к революции не оказывал, но отец беспокоился. Почему? Да потому, что это было распространено, разлито в обществе — как нынче наркотики. В революцию тогда уходили — словно на работу. Всех оттенков были революционеры: и бомбисты-террористы, и ходоки в народ — разные. Когда на излёте XIX века появились марксисты Охрана вздохнула с облегчением: эти хоть бомб не кидают, тихие, сидят — книжечки почитывают — так оно, собственно, поначалу и было. Так что не тут и не тогда подложил под Россию «атомную бомбу» Ленин.

В 17-м году, как известно, произошла революция. У нас плохо понимают, что это такое. Не Октябрьская революция, а вообще революция. Революция — это вовсе не заря новой жизни. Это последний акт разложения жизни старой. Старая жизнь с грохотом разваливается, потому что её не сумели вовремя починить, перестроить и перенаправить по верному пути. Не смогли нейтрализовать разрушительные силы — внутри и снаружи. Вот в результате всего этого и происходят революции. Правящая верхушка России своё задание — провалила. Долг свой — не исполнила. Оттого Россия, по словцу Василия Розанова, и «слиняла в два дня».

И вот тогда, в момент хаоса и раздрая, Ленин сумел взять на себя ответственность, сказав исторические слова: «Есть такая партия!». И большевикам удалось остановить разложение, отбить нашествие Антанты, сохранить страну. И начать быстрое развитие. Сейчас это вызывает недоверчивое изумление: наука, просвещение, искусство развивалось даже во время Гражданской войны и жестокой голодухи. За это можно большевиков во главе с Лениным только благодарить. Винить Ленина и других революционеров в разрушении исторической России инфантильно. Вина разрушения страны (а равно и заслуга её процветания) — всегда на её властной верхушке и руководящем классе. В том раздрае, что есть сейчас, что — пятая колонна виновата? Виновата власть, которая не сделала нужного и своевременного, в том числе не приставила пятую колонну к созидательному делу или (при невозможности) не нейтрализовала. Приписывать разрушение государства революционерам — это жаловаться «на мышей», как кот Матроскин. Вы ещё скажите, что виноваты иностранные спецслужбы. Да, они работали (и всегда работают), и много поспособствовали падению старой России, но — такова их функция. На врагов не жалуются — с врагами борются.

Значит, не подложил Ленин бомбу под Россию? Подложил, и ещё какую!

И называлась эта бомба — союзное государство. На месте единой Российской империи образовался Союз Советских Социалистических Республик — СССР. Его и писали-то поначалу через точки. Это и была бомба, и она взорвалась. Когда было трудно, когда боролись с врагами — поневоле приходилось сплачиваться, а когда стало полегче — начали раздуваться «национальные элиты», воображать из себя невесть что, их в этом поощряли наши внешние враги, ну и пошло-поехало. Границы были проведены очень условно, да и невозможно провести точные границы, потому что народы живут вперемешку. Вперемешку не только географически — народы всегда смешивались через браки. «Папа турок, мама — грек, а я русский человек», — такое было шутливое присловье ещё задолго до революции. До революции все: и татары, и грузины, и чуваши — считались русскими. Раз подданный русского царя — значит, русский. Собственно, за границей обо всех жителях СССР и говорили: русские. Большевикам и надо было продолжить эту линию. Но они пошли совсем по иной дороге.

Мало того, были просто придуманы некоторые «нации». Ярчайший образец — украинцы. Я это знаю, потому что моя бабушка была из Малороссии — из Волынской губернии — это Западная Украина, если кто не знает. А её мать, моя прабабка, из-под Полтавы — самая что ни на есть украинская Украина. Была моя бабушка из крестьян, но удалось закончить гимназию (училась сначала в Варшаве, потом в Москве) и даже поучиться в Петрограде на высших женских курсах (Бестужевских), которые из-за революции не закончила. Звали её Лукия Григорьевна. Мои подруги удивлялись: имя какое-то странное. Бабушка отвечала, что-де на Волыни — самое ходовое: мужчина Лука, а женщина — Лукия. «Лукия Григорьевна, Вы — украинка?», — говорили подруги. На это моя бабушка неизменно отвечала: «Девочки, не повторяйте глупостей! Нет такой — нации — „украинка“. Есть великороссы, малороссы и белорусы. А все вместе мы — русские. А украинцев большевики придумали». Это были 70-е годы. Моя бабушка, понятно, знала родной язык, но всегда считала его языком малой родины, а русский — это язык большой культуры, литературы. По-малороссийски обсуждаются малые домашние дела, а русский открывает мировую перспективу.

Но при советской власти суетливо культивировалось украинство: обучение на родном языке, издания на нём же, книги, то, сё. Особенно это было искусственно в Новороссии, которая опять-таки по инициативе Ленина была приписана к Украине. Моя родня по мужу — из Запорожья. В моём поколении изучение украинского в школе казалось им обузой, а уж учиться в украинской школе (были такие), где все предметы — на украинском — не дай Бог. При этом многие любили украинские песни, всякие анекдоты и прибаутки. Моя свекровь до последнего времени любила что-нибудь спеть по-украински.

В чём ошиблись большевики? Может быть, даже и не очень ошиблись. Понять, разумеется, их можно. Союзное государство они придумали — от слабости. Да-да, большевики придумали союзное государство, потому что были слабы. Им позарез нужны были хоть какие-нибудь союзники. Потому и старались привлечь кого угодно — хоть националов, хоть уголовников. Националов — в смысле самостийщиков, по-теперешнему — сепаратистов. Это довольно понятно.

Слабая, не уверенная в себе центральная власть всегда стремится купить поддержку ценой дарования льгот и привилегий тому, от кого ожидает поддержку. Помните, анекдотическую фразу Ельцина: «Забирайте суверенитета, сколько можете унести». Раздача таких привилегий и свобод очень часто подкладывает тем самым мину замедленного действия под всё историческое здание. Ярчайший пример — Указ о вольности дворянской, которым Екатерина выкупила у дворянства лояльность в обмен на отмену государственной повинности служить короне. (Начало этому разрушительному процессу положил её в Бозе почивший супруг). В тот момент манёвр удался, а в исторической перспективе последствия были трагические: служилый класс превратился в паразитический, да к тому же от праздности занявшийся антигосударственной вознёй.

Ровно то же самое случилось и с т.н. «правом наций на самоопределение». После Октябрьской революции, в эпоху смуты и слабости, бросить кость националам значило достичь очень многого. Большевики это сообразили правильно. Фактически это значило спасти империю, хотя и в несколько обгрызанном виде. Правящая верхушка во главе с Лениным-Сталиным по-видимому правильно понимала смысл и цель этого манёвра, а потому вела дело так, что вся конструкция неуклонно дрейфовала в сторону по сути дела унитарного государства. Мне думается, они понимали, что дело это временное и впоследствии заменится на прочное унитарное единство. Откуда я это взяла? Просто из наблюдений. Смотрите сами: границами между «республиками» никто особо не заморачивался, как в нормальной семье никто не заморачивается, на кого из домочадцев оформлена дача или кто где прописан. Мало того, не была разработана процедура выхода из СССР.

Вполне вероятно, что именно вследствие такого отношения к делу, а вовсе не по злокозненности, Хрущёв когда-то благодушно подарил Украине Крым. Всё равно карман один, и имущество общее, чего не сделать приятное хорошим людям. Всё шло, в общем, в правильном направлении. Шло, но не дошло.

При Брежневе выдумали полезное учение о «новой исторической общности — советский народ», но забыли, или не успели, или поленились сделать следующий шаг — ликвидировать границы между «республиками» и объявить, что мы теперь — одно. Т. е. песни-пляски-байки-сказки остаются в неприкосновенности, а государство — одно.

В терминологии большевистских предреволюционных дискуссий по национальному вопросу такой порядок назывался «культурной автономией». Кстати, Сталин первоначально отстаивал такой порядок объединения, но победил Ленин с его идеей права наций на самоопределение вплоть до отделения. Тогда, до революции, победили сторонники противоположного принципа — «права нации на самоопределение вплоть до отделения». И тогда, а также после революции, повторюсь, это было правильно. Просто потом, на новом витке исторической спирали, когда требовалось совершить необходимый манёвр, расслабились и всё упустили. Но бомба была заложена Лениным — это верно.

На самом деле всегда была Российская Империя, получившая в некий момент название СССР. Собственно, за границей СССР всегда и называли Россией, за исключением каких-нибудь уж совсем отпетых коммунистов.

Входившие в СССР союзные республики — скажем уж совсем неполиткорректную вещь — ни к какой государственной самостоятельности не способны, и эту свою неспособность в дальнейшем подтвердили делом. Их отделение от России — просто попытка найти себе покровителя побогаче и пощедрее. Правящие клики были перекуплены Америкой, а во многих случаях просто поставлены Америкой — как Ющенко или Саакашвили, который даже речи одно время толкал по-английски. Народ поначалу верил, что под рукой Запада будет лучше. Это естественно: люди любят стремиться к чему-то новому, они легко верят, что вот теперь-то под новой начальствующей дланью их жизнь потечёт легко и прекрасно, их оценят и достойно вознаградят. И психологически это вполне понятно: в СССР уже жили, знают его плохие стороны, а под Америкой — ещё нет, не пробовали, это что-то новенькое, другое; опять же говорят, что Америка полмира кормит, авось и нам отсыплет. Это нормальное инфантильное жизнеощущение народных масс. Смешно ожидать от народных масс государственной мудрости, потому реальная демократия нигде невозможна и не существует. Народные массы нуждаются в руководстве, просвещении и воспитании.

Вот такую бомбу подложил под Россию Ленин. Но предусмотреть всё навсегда не может никто. Ну, разве что Господь Бог. А Ленин был всего-навсего весьма прозорливый политик. Так вот его последователям следовало осознать эту проблему и аккуратно провести разминирование. Когда это можно было сделать? Может быть, после войны — на волне радости победы: мы вместе победили, давайте сплотимся ещё теснее. Может быть, при Брежневе можно было… Но бомба осталась, и она взорвалась — как всегда в самый неподходящий момент. И Ленина винить за это не стоит. В провале любого дела виноваты всегда те, кто в данный момент руководит делом.

[Владимир Волк]

http://rusrand.ru/actuals/esli-lenin...-bezdeystvuyut

Автор — эксперт Центра научной политической мысли и идеологии

Уже скоро два года, как интересующиеся политикой россияне посмеиваются в интернетах над нелепыми попытками украинских мифотворцев переписать историю. Улыбаются от «древних укров», вырывших Чёрное море и насыпавших горы, от праукраинцев, давших миру Иисуса Христа, Будду и Заратустру, от украинских отрядов, освобождавших польские концлагеря и едва ли не вынудивших Германию подписать капитуляцию. Но вот и Россия подошла к черте выхода в тираж исторических нелепиц: устами Президента РФ Владимира Путина была озвучена мысль, что в развале СССР виноват ни кто иной, как Владимир Ильич Ленин, подложивший под страну даже не свинью, а целую атомную бомбу.

Что и в каком контексте сказал Владимир Владимирович? Глава Курчатовского института Михаил Ковальчук на заседании президентского Совета по науке и образованию процитировал поэму Бориса Пастернака «Высокая болезнь», в которой тот анализирует Октябрьскую революцию и говорит про Ленина: «И вот, его увидев в яви, я думал, думал без конца об авторстве его и праве дерзать от первого лица». «Ответ такой: он управлял течением мысли и только потому — страной», — продолжил Ковальчук, предложив и в научной среде «найти такие организации, которые должны управлять течением мысли в конкретных направлениях».

И тут главу государства и прорвало.

Правда потом его пресс-секретарь Дмитрий Песков вынужден был пояснять негодующим россиянам (как, впрочем, и всем пострадавшим от распада СССР гражданам одной шестой части суши), что «Президентом была озвучена его точка зрения. Вряд ли это должно быть поводом для возмущения, скорее, это может быть поводом для несогласия, но не о чем возмущаться. Каждый, в том числе президент, вправе иметь своё отношение к роли той или иной личности в истории».

Какую же роль приписывает глава российского государства Ленину? Вот его слова.

«Управлять течением мысли это правильно, нужно только чтобы эта мысль привела к правильным результатам, а не как у Владимира Ильича. А то в конечном итоге эта мысль привела к развалу Советского Союза, вот к чему. Там много было мыслей таких: автономизация и так далее. Заложили атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом. И мировая революция нам не нужна была. Вот такая мысль там», — сказал Путин.

Вот вам и новая версия нашей истории, где любой справочник или интернет-поисковик на запрос «В.И.Ленин» выдаст ответ «основатель советского государства». Можно, конечно, понять Президента. Основатель советского государства, по его мнению, вместо губернского административного деления Российской империи скрепил страну на иных принципах. Но ведь и время тогда было иное. Страна, не выйдя из мировой войны, погрязла в гражданской: интервенция, безвластие, бандитизм, парад суверенитетов, внешние хищники, разрывавшие Россию на клочки.

Вот что на этот счёт пишет московский историк Евгений Спицын:

«Конечно, отрадно, что наш президент любит историю и, как ему кажется, знает ее. Однако я уже не первый раз убеждаюсь, что его познания истории базируются либо на давно устаревших трудах Карамзина и Ко, либо на спичах разных фолк-историков, которые трудно комментировать в виду их явной патологии, либо на записках неведомых спичрайтеров.

1) Уважаемый Владимир Владимирович, Российскую империю развалили не Ленин и Ко, а столь милые сердцу наших либералов господа февралисты, костяк которых составляли масоны во главе с Керенским, Гучковым и Ко, в том числе и высший генералитет в лице Алексеева, Рузского и Гурко! Именно при них распад России принял не просто хаотичный, а приобрел „законный“ и „легитимный“ характер, когда тот же Керенский стал вести переговоры с „украинскими самостийниками“ из УНР о признании их ублюдочного государственного образования. Кстати, это обстоятельство спровоцировало очередной правительственный кризис в августе 1917 г., когда большевики сидели по тюрьмам или в глубоком подполье.

2) Ленин и большевики, напротив, в горниле братоубийственной Гражданской войны смогли буквально по кусочкам собрать БОЛЬШУЮ часть Исторической России и объединить ее в рамках СССР. За что, кстати, им аплодировали многие белоэмигранты, в частности те же „сменовеховцы“, которые сами признали, что спасти Россию от полного краха МОГЛИ и СМОГЛИ только большевики.

3) В тогдашних исторических условиях, когда был разбужен, заметим не большевиками, кровожадный „местечковый национализм“, те вынуждены были пойти на оформление новой исторической России в виде ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЙ федерации, ибо делать это флагом „черносотенных лозунгов“ Деникина и Ко „о единой и неделимой России“ им было явно не с руки. Более того, это подстегнуло бы новый виток Гражданской войны, но уже с национальным окрасом.

4) Автором „плана автономизации“ был не Ленин, а Сталин, и этот план был отвергнут умирающим вождем именно с подачи троцкистов и зиновьевцев, которые все еще бредили идеей мировой революции.

5) После смерти Ленина у всех советских вождей было полно времени, чтобы законодательно миминизировать угрозу хоть малейшего законного распада СССР, но ни один из них не рискнул пойти на этот шаг, в том числе Сталин и Андропов, хотя достоверно известно, что такие планы прорабатывались в аппаратах того и другого вождей».

Учреждение в 1922 году СССР было на тот момент — фактором скрепления развалившейся империи в единый народно-хозяйственный организм. Не без рисков и импровизаций, конечно, но в конце концов история и все последующие годы доказали, что такой принцип существования России был не просто приемлемым, он явился успешным. А вот кто действительно заложил атомную бомбу под Россию и СССР, так это небезызвестный товарищ М. С. Горбачёв, впоследствии не уследивший за вверенной ему «ядерной кнопкой», на которую с большим удовольствием нажал другой товарищ — Б.Н.Ельцин. Тот самый, который в 1991 году спокойно «отпустил» в западном направлении и Крым, и Новороссию, и другие русские земли, населённые русскими людьми, без всенародного обсуждения подписав антиконституционный Беловежский протокол об отмене действия договора 1922 года.

Более того, и Горбачёв и Ельцин проигнорировали результаты всесоюзного референдума о сохранении СССР и необходимости подписания нового союзного договора. До сир пор сотрудники КГБ СССР (в котором трудился и нынешний Президент РФ) пишут в мемуарах, что тогда, в декабре 1991 года, всё было готово к тому, чтобы остановить распад СССР, арестовать в Беловежской пуще заговорщиков и передать их в руки советского правосудия.

Какая мера ответственности предполагалась за преступления подобного рода — лишний раз напоминать не стоит, чтобы не шокировать читателя. Но приказа арестовать подписантов Беловежского сговора не поступило, диктуемая целесобразность захвата власти победила юридические нормы. И до сих пор некоторые должностные лица того преступного антисоветского и антинародного действа не просто ходят на свободе, в их отношении нигде и никто даже не возбудил уголовные дела. Включая и нынешнего президента В.Путина.

Несколько лет депутаты Госдумы РФ добивались привлечения Президента РФ Б.Н.Ельцина к уголовной ответственности за действия, направленные на подготовку, заключение и реализацию Беловежских соглашений, в которых имелись достаточные данные, указывающие на признаки тяжкого преступления, предусмотренного статьей 64 УК РСФСР (275 УК РФ)» и «заключающиеся в измене Родине путём подготовки и организации заговора с целью неконституционного захвата союзной власти, упразднения действовавших тогда союзных институтов власти, противоправного изменения конституционного статуса РСФСР». Но всё тщетно. Либерализированная российская верхушка к тому времени уже полностью контролировала в ручном режиме правоохранительную и судебную системы.

А теперь — могильщику Б.Н.Ельцину в присутствии и при участии Владимира Путина открываются памятники и центры, а В.И.Ленин оказался виноват в развале СССР… С такими темпами подмены исторических основ Россия скоро обгонит Украину. Где темпами, опережающими советские, устанавливаются памятники разрушителю и коллаборационисту Степану Бандере, а создателю УССР — Ленину — валятся. Впрочем, посмотрим на нынешнюю Российскую Федерацию. А не заложили ли либеральные правители атомную бомбу под основы нынешние, когда вчерашние автономии получили статус республик (в конституции даже написано «государств»), а губернаторы превратились в президентов? Не видно прыти государственных мужей, спешащих «разминировать» Конституцию РФ 1993 года и поддержать новую конституцию России.

Много ли за последние два года приложил усилий глава России В.В.Путин, чтобы вернуть в состав страны вытолкнутые в геополитическую пучину Приднестровье, Абхазию, Южную Осетию, Донецк, Луганск и всю Новороссию? Преданных Горбачёвым, Ельциным и прочими товарищами людей, которые на коленях просятся в Россию. Если Ленин заложил мину, то чего ж сапёры бездействуют, а смотрят в рот западным партнёрам? Пятки стерли, бегая за политическим урегулированием собственного предательства Донбасса.

Критика Ленина, впрочем, прозвучала не случайно. Уж слишком заметны политические, экономические и социальные провалы российской элиты, обеспокоенной одним — сохранением должностей, доступа к бюджету и ресурсам, бесконтрольности своего властвования. Потому и призрак коммунизма в лице Ленина снова был выпущен из бутылки либерального забвения, чтобы явить собой очередную страшилку для доведенных до состояния психоза политически деморализованных россиян.

Политический режим-банкрот ищет на кого свалить свой провал и безмерную вину перед Россией.

[Центр научной политической мысли и идеологии]

http://rusrand.ru/ideas/chto-ne-poluchilos-v-sssr
Сулакшин С. С. Багдасарян В. Э.

Дискуссия на тему возможности и необходимости создания в России партии нового типа в достаточно короткие сроки вышла за пределы Центра научной политической мысли и идеологии. Дебаты по обсуждению инициативы получили продолжение на площадках блогосферы и социальных сетей страны, что, в свою очередь, обязывает нас активно подключиться к ним. Собственно, это и есть начало строительства партии нового типа. Она строится вовсе не для игрушек в чуровские выборы, в чем смысла нет никакого, ибо и выборы, и сами выборные органы превращены в фарс. Россия в своей модели должна измениться. Россия должна переустроиться. В России должны произойти перемены. Вот задача партии нового типа. Спасти Россию и преобразовать ее навсегда в нравственное и устойчивое государство, государство духовный лидер, государство — надежду для всего мира.

Продолжаем цикл публикаций программного документа «Послание России» инициаторов и сторонников обновления России, всех, кто поддерживает эту платформу, где будут даны ответы на вопросы «Что с нами?», «Почему?», «Что делать». Это, своего рода, обоснование плана действий для активных и неравнодушных граждан страны на ближайшие годы, призыв к объединению усилий, возможность осмысления своего места в политике и общественной жизни новой России. Это введение в политическую платформу и программу партии нового типа.

VII. ЧТО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ В СССР?

СССР, а позднее многие страны мира, провели в ХХ в. великий эксперимент — попытку построения государств социальной справедливости. Великая историческая мечта человечества о равенстве человеческого достоинства, о справедливости общественных отношений действительно получила шанс. Но пока шанс не состоялся. СССР распался, социалистические страны фактически все, кроме экзотических КНДР и Кубы, сменили идеологическую модель страны на либеральный западный манер. Россия тоже. Кажется, что социализм умер. Но существует Китай, становящийся ведущей и динамично растущей державой мира. В его современном устройстве идеи социализма не искоренены. Живы они во Вьетнаме, странах Латинской Америки. В целом ответственно утверждение, что идеи социальной справедливости не убить.

Либерализм, лукавство, паразитизм могут исторически временно победить. Но прогресс человечества, закон движения человека к своему истинному облику и «назначению» никому не дано отменить. Это закон социальной природы, закон жизни.

Поэтому вроде бы неудачный социалистический опыт человечества далеко еще не конец Большой Идеи. Это опыт ценнейший, он показал ошибки и ограниченность испробованных подходов, позволил сформулировать новое видение, развить новые теоретические основания и практические проекты государственного и общественного строительства, противостоящие тупиковому и безнравственному либеральному проекту. Собственно диагностика, обоснование и проект, выдвигаемые в нашем Послании, Политической платформе и Программе, и являются провозвестием новой исторической стадии человеческого и общественного развития. Но все-таки: почему СССР и содружество социалистических государств не состоялись? Что не получилось? В чем их опыт и урок для будущего переобустройства либеральной России?

Парадокс распада СССР поражает. Великая держава, ведущая по ряду показателей в мире, на пике своего исторического могущества — и развалилась? Как это могло произойти? Был ли в этом парадоксе до момента своей гибели СССР успешным государством?

СССР действительно реализовывал идеи социальной справедливости. Были развиты общественные фонды перераспределения создаваемых благ. Благосостояние людей не контрастировало так, что одни — богатеи, а другие беднота и нищета. Страна трудилась и развивалась. Выдержав после Великой Октябрьской социалистической революции внешнюю агрессию, одержав победу в жесточайшей Великой Отечественной войне, СССР стал одной из двух ведущих держав мира. Его опыт и помощь сформировали социалистический лагерь, стимулировали мир неприсоединившихся стран, по крайней мере, тянуться к самостоятельности выбора и развития. А не только подчиняться диктату колониального и паразитического западного мира. В годы СССР и под его влиянием менялся сам мир. Несправедливое расслоение по доходам стран и населения мира уменьшалось и сдерживалось. И как только СССР распался — мир вновь стал интенсивно расслаиваться. Паразитизм стран Запада, прежде всего США, вновь стал нарастать. Но СССР доказал, что всемирная задача борьбы с паразитизмом разрешима!

Обобществленная экономика страны стала второй в мире. Она была достаточно инновационой и суверенной. Мобилизация государственных ресурсов, даже в условиях не самого большого в мире ВВП (первые были США), позволяла стране компенсировать эгоистичность частного капитала в конкурирующих странах иной идеологической системы и достигать общественно значимых и мировых целей развития. СССР был передовой и развитой державой в культуре, образовании, науке, его здравоохранение считалось лучшим в мире, он вышел в космос и в глубины океана. Производительность труда росла и даже превышала производительность в отдельных отраслях ведущих стран Запада. Улучшались демографические показатели. Страна, ее 250-миллионный народ на самом деле совершали трудовые подвиги и свершения, развивая страну, восстанавливая ее после разрушений войны, поддерживая деколонизацию мира, помогая многим государствам социалистического выбора.

Справедливо будет сказать, что в иных странах не было такого дефицита товаров народного потребления, как в СССР. Были образцы суперпотребления различных благ частью населения развитых стран. Образцы научно-технических передовых рывков. В ряде областей СССР отставал от передовых стран капиталистического мира. Но он развивался, догонял и показывал перспективу опережения соцсистемой своего исторического конкурента.

В целом страна демонстрировала жизнеспособность своей Большой Идеи. Заостряют внимание, и справедливо, на вопросе: какой ценой эта Большая Идея отстаивала свое историческое право на существование? Сталинизм, бессудные репрессии, жестокость, ограничения прав людей, неоправданные колоссальные жертвы, подавление индивидуальных возможностей самореализации, инициативы — все это было. Все это накапливало потенциал разрушительных общественных напряжений. Большая светлая Идея торпедировалась черными реалиями деформациями. Даже ошибочные теоретические концепты сделали свое дело.

Монополия во власти одной партии, которая фактически была не партией, а системой государственного управления, рано или поздно привела к несменяемости кадров, их старению, пожизненному назначенчеству, квалификационному консерватизму и загниванию системы. Качество государственного управления падало по мере загнивания верхушки. Главное при этом, что идеология, высокие ценности превращались в подобие религии, веры без осмысления и доказательства, без осовременивания и развития. Марксизм — ленинизм превратился в «истинное учение» по определению, а не по существу истинности. Отрыв теории от практики, от веяний жизни нарастал. Дискуссия, борьба идей, соревнование лучших предложений для развития страны были свернуты практически совсем. Догматика перерождалась в беспомощную и фарисейскую демагогию. Национальный интеллект, достоинство постепенно были замещены бюрократическим партийным суррогатом. Не хватило в системе механизма рефлексий, динамичной обратной связи в управлении типа «вызов — ответ».

Народ, его творческие силы были выключены из управления страной. Наиболее талантливые и порядочные люди отжимались на обочину. В управлении концентрировалась посредственность и карьеристы. Качество управления развитием страны снижалось. Идейная основа исторического движения страны опустошалась. Но при этом заполнялась стяжательством, потребительством, гедонизмом, чванством номенклатурного превосходства, привилегиями избранных во власти или в родстве. Расслоение населения и избранных партийной номенклатуры нарастало. Несправедливость распределения по факту отношения к собственности оказалась заменена несправедливостью по факту отношения к партийным должностям. И эта идейная эрозия становилась все более заметным фактором напряжения в обществе.

Но номенклатура также эволюционировала. Бывая за границей, зная об уровне материального обеспечения тамошних богачей, советская загнивающая номенклатура стала мечтать о чем-то похожем. Развивается взяточничество, приписки и карьеризм. Дети номенклатуры, как новое поколение, становились настоящими циниками. Но именно они и стали приходить к власти. Национальная номенклатура в республиках стала думать об освобождении от контроля Москвы и центральных органов партии все с теми же стяжательскими мечтами. Кадры все больше стали терять квалификацию в части эффективности государственного управления.

К тому же последовали удары по экономике: Афганистан; Чернобыль; сброс мировых цен на нефть; Спитак; участие в гонке вооружений, втягивание в глобальную провокацию СОИ[1].

Все эти внутренние процессы сопровождались «крестовым» антикоммунистическим походом Рейгана, Запада в целом, на «империю зла», как они окрестили СССР.

Это была масштабная информационная война, гонка вооружений. Идеологическая ценностная эрозия КПСС, ее пропагандистской машины плюс общая деградация качества государственного управления сделали СССР уязвимым. К тому же десятки лет органичное ценностное мировоззрение, которое сотни лет было в стране важным фактором идеологической определенности — религии, подавлялось и преследовалось.

СССР борьбу систем проиграл. В населении сформировалось недоверие к идейным основам государства социальной справедливости, потенциал «сдачи» собственного государства и «мечта» о западном меркантильном изобилии. Часть номенклатуры реально думала о другом облике страны и другой системе.

На этом фоне приход после череды смертей престарелых руководителей страны Горбачева вызвал небывалый энтузиазм, доверие к нему и поддержку его инициатив. Мало кто тогда понимал, что горбачевщина означала беспрецедентное национальное предательство собственной страны. Предательство, совпавшее, возможно даже управляемое из-за рубежа, с утроенными усилиями США по развалу СССР, привело к результату: государства СССР не стало.

По факту распада СССР есть две принципиально противостоящие объяснительные версии.

1. «Сама идея государства социальной справедливости несостоятельна и нежизнеспособна. Эта система безнравственна и преступна. Поэтому распад был СССР объективен и безальтернативен. Причины по этой версии лежат в самой системе. Нет никакой Большой Идеи».

2. «Накопление деформаций, несостоятельности монопольной партии по части качества государственного управления, догматизм, загнивание в аппарате управления, предательство и управленческая несостоятельность верхушки номенклатуры, внешняя война типа „soft power“ привели страну к проигрышу в этой войне. Формула в этой версии: страна проиграла „холодную войну“ и поэтому распалась. Большая Идея отступила, но временно».

Подробный и непристрастный анализ, публичное признание с ходом времени представителей американских спецслужб и политиков доказывают, что в системе страны, в ее Большой Идее автопрограммирования распада и гибели не было.

Большая Идея справедливого и нравственного общества и государства не опровергнута! Разрушена только версия реализации, но не сама идея. Она не умерла и не исчезла. Она временно отступила. Большой и горький опыт СССР, нашей Родины говорит, что в вечной войне Добра и Зла победа еще впереди. Проиграна кампания, но не проиграна человеческая история. Побеждать впредь нужно будет поумнев, посерьезнев, научившись и подготовившись.

Добро, как и правда — непобедимы.
ПРИМЕЧАНИЯ

[1] СОИ — стратегическая оборонная инициатива — программа США. Была инспирирована для втягивания СССР в безнадежные неэффективные расходы.

[Николай Малишевский]

http://rossiyanavsegda.ru/read/1621/
05 января 2014 года

От редакции "РН": Автор — кандидат политических наук, историк, политолог, публицист.

Статья опубликована ИА Регнум 08 декабря 2011 г.

***

...В ночь на 8 декабря 1991 года, в Беловежской пуще президентом России Борисом Ельциным, президентом Украины Леонидом Кравчуком и председателем Верховного совета Беларуси Станиславом Шушкевичем было подписано т.н. Беловежское соглашение. Этот акт, зафиксировавший развал Советского Союза, до сих пор вызывает множество вопросов. Дело в том, что еще 17 марта того же года во время проведения референдума по вопросу "быть или не быть СССР", подавляющее большинство населения (более 80%) высказалось за сохранение Союза.

Необходимо отметить, что сама постановка вопроса о необходимости Союза носила чисто провокационный характер. Разрушители государства и так знали, что большинство населения однозначно выскажется в поддержку существования СССР. Поэтому, им было необходимо хотя бы обозначить что "подобная проблема существует". Тем самым общественное мнение направлялось в нужное русло, чему также способствовала тотальная "промывка мозгов" через СМИ.

Но мало того, что

мнение народа было полностью проигнорировано — был нарушен конституционный порядок выхода из Союза. В соответствии с законодательством, требовалось: проведение референдума в качестве заявки на выход; переговоры о границе, разделе имущества, армии и т.д. в течение 5 лет; в случае взаимоприемлемого исхода переговоров — второй референдум.

Сами подписанты утверждали в заявлении, что "имеют право" на роспуск СССР, так как РСФСР, УССР и БССР были основателями Союза, подписавшими в 1922 г. договор. Однако в числе основателей были и Закавказская федерация, включавшая тогда Грузию, Армению и Азербайджан. Следовательно, хотя бы для видимости легитимности, необходимо было пригласить представителей этих республик.

Таким образом, формулировка, предложенная в свое время одним из российских политиков, согласно которой "гражданин Шушкевич С.С. в сговоре с гражданами Ельциным Б.Н. и Кравчуком Л.М. в ночь на 8 декабря 1991 года, в Вискулях (Беловежская пуща Белорусской ССР), попрали волю народа, высказанную 17 марта 1991 года в ходе Всесоюзного референдума о сохранении СССР, грубо нарушили Конституцию и законы Союза Советских Социалистических Республик; согласовывая свои шаги с президентом США Джорджем Бушем, превысили свои полномочия: расторгли союзный Договор 1922 года и объявили о роспуске СССР, передали полномочия Союза правящей верхушке Российской Федерации", недалека от того, что имело место в действительности.

Сразу же после Вискулевских посиделок, сопровождавшихся обильными возлияниями, теплая компания заявила в Минске, что "Советский Союз более не существует" и что ими "образовано Содружество Независимых Государств", а Михаил Горбачев объявил о прекращении им своих функций президента СССР и подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего. Американский журналист (спустя несколько лет он станет одним из замов госсекретаря США Мадлен Олбрайт) Строуб Тэлбот в своей книге "На самом высоком уровне: закулисная история окончания "холодной войны"" напишет: "До американских официальных лиц дошли слухи о том, что когда Ельцин возвратился в Москву (из Минска) через сутки после подписания соглашения о Содружестве, он был настолько пьян, что его вынуждены были вынести из самолета, и телохранители применили грубую силу, чтобы не позволить фотографам делать снимки".

12 декабря 1991 года Верховный Совет РСФСР ратифицировал Беловежское соглашение ("за" — 285 депутатов, "против" — 5, "воздержались" — 6), принял постановление о денонсации Договора об образовании СССР, утвержденного первым съездом Советов СССР 30 декабря 1922 года, и постановление о выходе из состава СССР ("за" — 161 депутат, "против" — 3, "воздержались" — 9, а всего присутствовало 247 депутатов).

Параллельно с гибелью Советского Союза, разваливавшегося на куски в результате целенаправленных действий извне и изнутри, шел процесс становления (разумеется, для "борьбы с системой") "демократических сил" в новых независимых государствах. Захватившие в центре власть "демократы" смотрели на происходящее со снисходительной улыбкой, фактически поощряя происходящее, быстро превращаясь из столпов системы в "борцов" с ней. Психологи давно отметили, что человек, воспитанный на стереотипах и "культуральных трюизмах", весьма уязвим: попав в поле диссонирующей информации, стереотип имеет тенденцию не разрушаться, а переворачиваться, т.е. он сохраняется, сменив только валентность (эмоциональный знак); безусловно хорошее превращается в безусловно плохое и наоборот. Новоявленным "демократам" националистического и откровенного фашистского пошиба это играло только на руку.

Чтобы дорваться до власти, эти "принципиальные" люди были готовы на все. Еще существовал Союз, а на его окраинах уже росла и ширилась истерия, раздувавшаяся всевозможными "национальными" лидерами, которые, размахивая руками, кричали с балконов и ступеней парткомов и Верховных Советов бывших союзных республик о "свободе" и "демократии".

Макиавелли недаром еще пять столетий назад отмечал, что

"слово "свобода" служит всегда предлогом к восстаниям", поэтому, разумеется, никто из этих свободолюбцев даже не вспомнил, что о свободе человека вообще не говорит даже церковь, так как ее не бывает в "чистом виде". О такой "свободе" ("равенстве" и "братстве") говорят только революционно настроенные демагоги и душевнобольные.

Выпестованные по линии Академии общественных наук, через отделение истории АН СССР и т.п. структуры под отеческим надзором главного идеолога ЦК КПСС и одновременно "прораба перестройки" А.Яковлева, националистические "глашатаи свободы", еще вчера до блеска вылизывавшие седалища представителей Центра, научившего их читать и писать и заменившего им ишаков на космодромы и Академии Наук, внезапно возомнили себя носителями некой "демократической миссии".

Но по прошествии совсем малого отрезка времени все они, едва попробовав осуществить на практике основные принципы и постулаты, выдвигаемые демократией, сразу же отбросили их, оставив лишь название "демократия". Дело в том, что даже люди вроде втянувшего свою республику в кровавые конфликты Звиада Гамсахурдия (тогдашнего Саакашвили), в конце концов, поняли, что настоящая демократия возможна лишь там, где экономика в состоянии заменить политику и этим обеспечить народу нормальную, спокойную и сытую жизнь. А чтобы осуществить это на практике, у рвавшихся к власти фашиствующих "демократов" не оказалось ни необходимых знаний и умений, ни возможностей.

Участники митинга у здания Верховного Совета Украины против нового Союзного договора. Киев, 1 октября 1990 года. Фото Игоря Костина / РИА Новости

Для того, чтобы заполнить идеологический вакуум, возникший после быстрого разложения сверхнациональной идеи, точнее, для того, чтобы некоторые из уже образовавшихся "суверенных государств" не начали в свою очередь делиться на десятки и сотни еще более "суверенных", а также чтобы фактически удержаться у власти, самозванным "демократам" была необходима некая мгновенно действующая идеология. А единственной такой идеологией был и остается национализм. Его проявления в СССР издавна всячески поощрялось Западом, так как всякий национализм внутри державы ослабляет суперэтнические и цивилизационные связи.

Идея национализма очень проста. Для консолидации общества и последующего его объединения вокруг лидера нужен видимый враг. Именно существование врага позволяет существовать и удерживать власть группе, эксплуатирующей национальную идею. Крупнейший националист "всех времен и народов" Адольф Гитлер писал в своей книге "Моя борьба": "Широкие народные массы состоят не из профессоров и дипломатов. Небольшое количество абстрактных знаний, которыми они обладают, направляет их сантименты скорее в область чувств.... Во все времена движущая сила наиболее важных изменений в этом мире никогда не заключалась в каких-либо научных идеях, внезапно овладевших массами, а всегда заключалась в фанатизме, доминирующем в массах, и в истерии, которая движет эти массы вперед...".

Итак, чтобы удержаться у власти, национал-шовинистам необходим был видимый враг. И практически везде этот "враг" был найден. Кроме "колонизатора" русского, им стали вчерашние соседи: армянин для азербайджанца, абхаз для грузина и т.д. Помимо этого нужны были эмоции, тот пресловутый "фанатизм", о котором писал Гитлер,

способные отвлечь людей от катастрофического падения уровня жизни. Их не могли, да и были не в состоянии дать начавшиеся повсеместно "возрождения" "культур", "национальных языков", в том числе никогда не существовавших, либо постепенно отмиравших или уже незаметно умерших. Вызвать более сильные эмоции могла лишь кровь, много крови. И эта кровь полилась, потекла ручьями. Карабах, Осетия, Молдавия, Кавказ... — струйки и ручейки, начавшие стекать к моменту окончательного развала Советского Союза в одну большую реку.

А тем временем, 25 декабря 1991 года Россия была переименована в Российскую Федерацию. Вечером того же дня, Горбачев позвонил президенту США Дж.Бушу-старшему и в телефонном разговоре заверил: "Можете спокойно праздновать Рождество. СССР больше не существует". На следующий день Совет Республики Верховного Совета СССР принял декларацию о прекращении существования СССР как государства и объекта международного права. Были приняты постановления об освобождении от должности судей Верховного и Высшего арбитражных судов и членов коллегии прокуратуры СССР и постановление об освобождении от должности председателя Госбанка и его первого зама.

После этого в США по радио и телевидению выступали президент Буш, объявивший, что в результате "холодной войны" СССР разгромлен, а Джеймс Бейкер, тогдашний госсекретарь США, впервые открыто заявил: "Мы истратили триллионы долларов за последние сорок лет, чтобы одержать победу в "холодной войне" против СССР. Главное, нашлись предатели".

Источник

***

От редакции "РН": Таким же образом внешние силы и далее пытаются дробить постсоветское пространство. Именно национализм сейчас и избран идеологией наполнения "цветных" технологий взамен дискредитировавшего себя либерализма. Потакание аппетитам местных "царьков", все кричалки "Россия для ...", "Хватить кормить..." и прочие — сущностно родом из 90-х, из эпохи большой крови и распада нашей огромной страны. Они и привели тогда, 22 года назад, к крупнейшей геополитической катастрофе распада СССР, и если им попустительствовать, взорвут и сейчас нашу землю. Урок этот должен быть нами усвоен.

[Максим Иванов, Виктор Хамраев]

http://www.kommersant.ru/doc/3008861..._campaign=four
Пути президентов СССР и РСФСР им не нравятся
10.06.2016


В противостоянии президента СССР Михаила Горбачева и избранного 12 июня 1991 года президентом РСФСР главы Верховного совета республики Бориса Ельцина большинство граждан сейчас не стали бы на сторону ни того ни другого. Об этом говорит опрос "Левада-центра". Число тех, кто считает, что подписание декларации о суверенитете в 1990 году пошло на пользу, выросло с начала 2000-х с 35% до 56%. Люди заявляют о пользе независимости "вне контекста начала 1990-х", говорит социолог.

12 июня 1990 года съездом народных депутатов РСФСР была принята Декларация о государственном суверенитете России. Спустя ровно год прошли выборы первого президента России. Избранный президентом Борис Ельцин объявил 12 июня Днем принятия декларации о государственном суверенитете. В 2002 году, уже при президенте Владимире Путине, официальное название этого праздника укоротили до Дня России.

44% респондентов "Левада-центра" во время опроса 27-30 мая заявили, что 12 июня отмечается День России, 29% — День независимости России, по 8% помнят это как годовщину принятия Декларации о государственном суверенитете России и выборов первого президента РФ, 5% респондентов "Левада-центра" и вовсе не считают 12 июня праздником.

В начале 2000-х ко Дню принятия декларации о государственном суверенитете России относились иначе. В 2002 году не считали его праздником 8%. Когда респондентов спрашивали, пошла ли "эта независимость", провозглашенная в 1990 году, во благо или во вред России, 35% говорили, что определенно или скорее во благо, 26% — про вред суверенитета, большинство же — 39% — затруднялись ответить. В течение 2000-х отношение изменилось. В 2016 году затруднившихся осталось 22%, 56% говорят, что независимость пошла России на благо, 21% — во вред.

Для россиян праздники — это Новый год, 9 Мая, Пасха, говорит замдиректора "Левада-центра" Алексей Гражданкин, 12 июня среди них нет. "Независимость России стала восприниматься как благо, хотя в 2002 году это было не так очевидно",— отмечает он. Особый скачок был на фоне противостояния с западными странами в 2014-2015 годах, то есть теперь суверенитет воспринимается как благо "вне контекста начала 1990-х", говорит господин Гражданкин.

Граждане не связывают суверенитет с политическим противостоянием того времени. В опросе подчеркивается, что 1991 год запомнился борьбой Михаила Горбачева и Бориса Ельцина. На вопрос о том, программа кого из них им нравится, 59% россиян заявили, что ничья, 16% затруднились ответить. Оставшиеся выбирают все же Бориса Ельцина: его готовы поддержать 16%, а первого президента СССР — 9%. "День России для людей дополнительный выходной,— говорит секретарь ЦК КПРФ депутат Госдумы Сергей Обухов.— Они не вспоминают, что это день независимости Бориса Николаевича от Михаила Сергеевича, и обычно говорят: чума на оба ваших дома".

"Я тоже не понимаю, что мы отмечаем,— заявил вчера председатель Императорского православного палестинского общества Сергей Степашин.— 12 июня 1990 года мы проголосовали за независимость РСФСР, заложив бомбу под развал Советского Союза. Праздник родился 12 июня 1991 года, когда президентом стал Борис Ельцин: какое отношение к России это имеет, не знаю. По мне так лучше 862 год — Рюрик, Великий Новгород, пришествие варягов на Русь".

[Лентa.Ru]

https://lenta.ru/photo/2016/06/12/russiainphotos/#2

Снимки, наиболее красочно рассказывающие о жизни России в XX веке

Мультимедиа Арт Музей, правительство Москвы и Министерство культуры России совместно с «Яндексом» запустили проект «История России в фотографиях». На сайте собрано более 70 тысяч снимков, сделанных с 1860 по 1999 год, причем многие из фотографий попали в интернет впервые. Любой желающий может зарегистрироваться на портале и пополнить виртуальную фотолетопись страны снимками своей семьи.

«Лента.ру» изучила архив и выбрала несколько фотографий, наиболее красочно рассказывающих о России XX века.

Очередь за рыбой. 1970-е годы
Виктор Ершов

Пик товарного дефицита в СССР пришелся на конец 80-х — начало 90-х годов. Однако в нестоличных регионах и в 70-е годы сохранялся дефицит как продуктов, так и непродовольственных товаров.

[Сyyyyyssad]

Так сказать к "празднику", кусок интервью бывшего ельцинского министра Полторанина.

Глава госкомиссии по рассекречиванию документов КПСС и ближайший соратник Ельцина о сенсационных подробностях операции по развалу СССР
Черновик декларации о суверенитете РСФСР был написан еще в 1970-х годах в секретном институте под Веной, заявляет экс-зампред правительства РФ Михаил Полторанин. Занимаясь рассекречиванием документов КПСС, он узнал из первоисточников, как Андропов и Косыгин решили превратить Советский Союз в сырьевой придаток Запада. В интервью «БИЗНЕС Online» бывший ельциновский министр рассказал о том, как державе ломали экономический хребет и почему снос Ипатьевского дома помог Ельцину в его карьере.

«ОНИ ПОНИМАЛИ, ЧТО ИМ НЕ ПО СИЛАМ ДЕРЖАТЬ НА ПЛЕЧАХ ЭТУ ОГРОМНУЮ ДЕРЖАВУ»

— Михаил Никифорович, 12 июня 1990 года, в день, который теперь вписан в календарь как историческая дата, вы были активным политиком, без пяти минут министром печати РСФСР (назначен на эту должность спустя месяц — прим. ред.). Но у нас в новейшей истории было два 12 июня: это день принятия декларации о суверенитете и день избрания Ельцина президентом на следующий год. Это два последовательных звена, два кольца змеи, которые свернулись вокруг погибающего Советского Союза. Празднуете ли вы теперь эту дату? Для вас это красный или черный день календаря?

— Для меня это, конечно, черный день календаря. Причем второе 12 июня вытекает из первого: избрание Бориса Ельцина — из декларации о суверенитете РСФСР. И я вам скажу, что принятие декларации — это вовсе не спонтанное политическое решение, а результат долговременного планирования, поскольку проект этого документа был набросан еще в 1974 году в институте IIASA.

— Что это за институт такой? 1974 год — это ведь самый расцвет брежневской эпохи застоя...

— IIASA (International Institute for Applied Systems Analysis, в русской транскрипции МИПСА) — это Международный институт прикладного системного анализа. Он создан в 1972 году в Лаксенбурге, это рядом с Веной. Именно там был набросан проект документа, о котором мы говорим и который определил всю дальнейшую судьбу России. А начиналось все очень просто: в 1970 году собрались два приятеля, Алексей Косыгин, тогда председатель совета министров СССР, и Юрий Андропов, уже занявший кресло председателя КГБ. И они тайно обсудили одну проблему.

Здесь необходим небольшой экскурс в биографию Косыгина и Андропова, чтобы было понятно. Они вообще старые знакомые: Косыгин во время войны работал в блокадном Ленинграде, а Андропов в это же время ─ в Петрозаводске. Причем будущего главу госбезопасности чудом спасли от «Ленинградского дела» (материалы по нему были выделены в особое производство — прим. ред.). Андропов — вообще мужик очень странный, биография у него темная. Известно, что он сын Евгении Флекенштейн, происходившей из семьи владельцев дореволюционной сети ювелирных магазинов в Москве. Возможно, поэтому Андропов всю жизнь крутился, изворачивался, показывал, что он «не такой», потом бросил семью в Ярославле, заново женился, не хотел идти воевать, ссылаясь на слабое здоровье, отвертелся, а потом с лупой изучали, как он якобы курировал партизанскую борьбу в Карелии. Неприятный мужик такой. В общем, они собрались и обсудили, что последние лучшие годы СССР закончились вместе с «восьмой пятилеткой» (завершилась в 1970 году — прим. ред.), а потом утекло все. К тому же, начались проблемы с национализмом в республиках. Знаменитая «косыгинская реформа», которую председатель совмина запустил в 1965 году, по большому счету ничего не дала. Это была реформа децентрализации народнохозяйственного планирования. Стали предлагать республикам децентрализованное планирование, мол, ребята, вы там сами решайте, сами находите разные ресурсы и прочее. А в Казахстане, Узбекистане, Киргизии и т. д. возразили: зачем нам это? Вы нам давайте ресурсы, и тогда мы будем работать. Кремль это не устраивало. В итоге собрались два человека и приняли решение, что нужно что-то менять.

«Андропов и Косыгин хотели вычленить Россию из СССР и сделать ее придатком Запада, «кочегаркой» этакой и поставлять западному миру то, что мы сегодня и поставляем − нефть, газ, другие энергоресурсы, и за счет этого нормально жить»«Андропов и Косыгин хотели вычленить Россию из СССР и сделать ее придатком Запада, «кочегаркой» этакой, и поставлять западному миру то, что мы сегодня и поставляем, — нефть, газ, другие энергоресурсы, и за счет этого нормально жить»
А как менять? Надо избавляться от «балласта» — развалить страну, отрубить куски: Узбекистан, Туркмению, Киргизию, Таджикистан, Молдавию, Армению. Может быть, сохранить при этом часть Прибалтики. Впрочем, думаю, что и это не входило в их намерения. Они хотели вычленить Россию из СССР и сделать ее придатком Запада, «кочегаркой» этакой, и поставлять западному миру то, что мы сегодня и поставляем, — нефть, газ, другие энергоресурсы, и за счет этого нормально жить.

— То есть они хотели спастись из-под обвала Советского Союза, который им казался неизбежным, и обеспечить нормальный уровень жизни элите?

— Нет, они хотели обеспечить нормальный уровень жизни всему народу.

— Таким образом, в зачатке это была вполне гуманная идея?

— В том-то и дело, что они не хотели бандитского капитализма, они хотели оставить демократический социализм, но при этом разрешить частную собственность. А на Западе покупать высокие технологии — нормально они хотели. Конечно, пошло совсем не так, как думали Андропов и тем более Косыгин, которого нельзя заподозрить в том, что он никакой не коммунист. Просто они понимали, что им не под силу держать на плечах эту огромную державу. Под силу это было Сталину, а его восприемники понимали, что эта громада скоро посыплется, но отдавать власть кому-то они боялись. Можно было провести референдум на этот счет, призвать к решению лучшие умы, но они стали действовать тайно. Но при этом ни в коем случае не хотели капитализма такого жестокого, какой мы теперь получили. Просто они понимали, что им не под силу держать на плечах эту огромную державу, что эта громада скоро посыплется, но отдавать власть кому-то они боялись.

* * *

«ЧЛЕНЫ РИМСКОГО КЛУБА НАТАСКИВАЛИ ИХ КАК ОВЧАРОК НА СВОЕ СОБСТВЕННОЕ ГОСУДАРСТВО»

— Институт IIASA был нужен как идеологический штаб по развалу СССР и созданию новой страны «демократического социализма»?

— Да, я к этому и подвожу. Так вот, Косыгина и Андропова связывала давняя дружба и помимо прочего один общий знакомый по имени Михаил Гвишиани, генерал-лейтенант НКВД, бывший заместитель Берии. Как рассказывали, он когда-то вытягивал Косыгина и не давал «схарчить» его по «Ленинградскому делу». Косыгин даже отдал свою дочь Людмилу за сына Гвишиани, Джермена. Именно этого Джермена Андропов отправил в Римский клуб (создан итальянским промышленником Аурелио Печчеи — прим. ред.). А тогда это был главный мозговой центр Запада, который имел около 100 членов, в общем, они миром командовали. Джермен договорился с «римлянами», после чего и создали IIASA в 1972 году в Лаксенбурге.

— Почему именно там? Подальше от глаз советских граждан?

— Потому что замок там красивый, и он по дешевке продавался. Вот и решили обосноваться там.

— А учредителем этого института кто был?

— СССР и США. И в какой-то степени Римский клуб.

— IIASA уже прекратил свое существование?

— Нет, он еще работает. Теперь в состав учредителей вошли и Австрия, и Германия, и Украина, и Бразилия вместе с Мексикой — список там длинный. Институт же стал этаким цыганским табором и уже не воздействует на нас.

— Да, вот вижу — на официальном сайте института, в разделе «история IIASA» есть любопытная фраза: «Когда закончилась холодная война, страны, поддерживающие IIASA, могли сказать, что «миссия выполнена», и расформировать институт. Однако...» и т. д. по тексту.

— На тот момент институт был нужен для того, чтобы послать туда на обучение молодых «архаровцев», которым впоследствии надлежало прибрать страну к своим рукам. «Архаровцы» должны были пересмотреть всю систему экономических связей СССР. Андропов поручил заниматься подбором советских кадров для IIASA своему первому заму Филиппу Бобкову (сейчас генерал армии в отставке, отработал в органах 45 лет — прим. ред.). И Бобков начал подбирать с такой целью, чтобы эти люди имели возможность, а главное — желание сломать экономический хребет советской державе. По сути, он отбирал отморозков.
Потом в нашей стране создали филиал этого института — ВНИИСИ, Всесоюзный научно-исследовательский институт системного анализа (ныне Институт системного анализа РАН). ВНИИСИ возглавил уже упомянутый мною Джермен Гвишиани. Кто же составил штат института или хотя бы проходил там стажировку? Гавриил Попов, Егор Гайдар, Андрей Нечаев (будущий «ельциновский» министр экономики), Александр Жуков (из Госдумы), Петр Авен, Евгений Ясин, Александр Шохин, Михаил Зурабов, Анатолий Чубайс, Сергей Глазьев и многие другие, которые сейчас крутятся во власти. Замами Гвишиани считались Станислав Шаталин и Борис Мильнер. Заведующим лабороторией числился Виктор Данилов-Данильян.

— И вот в этом институте, через который прошло такое количество «буревестников» перестройки, и написали черновик будущей декларации о суверенитете, похоронившей СССР?

— Черновик писали в институте и в Римском клубе, который курировал этот процесс. При этом подразумевали отказ от всех прежних советских обязательств. Армию кормить нечем, науку содержать не на что. Каждая республика в итоге приняла свою декларацию вслед за Россией. Отчисления во всесоюзный бюджет прекратились. Что следом за этим? Развал.

— В буквальном смысле набросали декларацию в тезисах?

— Да-да. И Римский клуб принимал в этом участие. Члены Римского клуба учили своих слушателей стратегии развала страны. Натаскивали, как собак. Вот как овчарок натаскивают нападать и кусать, так и их натаскивали на свое собственное государство.

— Главный тезис декларации — превалирование законов РСФСР над законами большой страны — был разработан тогда же?

— Да, это и есть матрица развала. Когда Ельцин перевел все предприятия, работавшие на территории РСФСР, под российскую юрисдикцию, то все налоги стали поступать именно в бюджет РФ, а не во всесоюзный.

— Логичный вопрос: а откуда вы об этом всем знаете? Не с того ли времени, когда вам было поручено рассекречивание документов КПСС?

— Да. Я был председателем государственной комиссии по рассекречиванию документов КПСС и других.

— В интернете можно найти несколько «вбросов» о связи гайдаровских «младореформаторов» и института под Веной. Но ваша подробнейшая информация о «внутренней кухне» IIASA — из рассекреченных вами документов?

— Да, оттуда. Так вот, 12 июня для России не просто «черный день». Это день сатаны, можно сказать.

* * *

«НАЗАРБАЕВ ЗВОНИЛ ГАЙДАРУ: «ВЫ ЖЕ СВОЮ ЭКОНОМИКУ ГРОБИТЕ!» А ТОТ: «МЫ И ХОТИМ ЕЕ УГРОБИТЬ!»

— Как происходила реализация плана, который, если верить вам, был во многом разработан нашей же элитой и воспитанными в IIASA гайдаровцами?

— Начали с разрушения нашей высокотехнологичной экономики. Знаете ли вы, что к 1972 году по производству микроэлектроники мы выходили почти на первое место: СССР обогнал Японию и поджимал США. Вы, наверное, помните, что едва ли не первые электронные часы были подарены государственному секретарю США Киссинджеру во время его визита в СССР. Первые микроволновки у нас появились, телевизоры у нас французы и англичане по миллиону в год покупали, ЭВМ у нас были. И вдруг с 1974 года резко сократили финансирование, предназначенное для развития высоких технологий, в то время как американцы, наоборот, бросили в эту отрасль большие деньги. А мы стали тратиться на переброску северных рек в южные районы, потом на долбеж различных тоннелей на севере, начали осваивать нефтяные и газовые месторождения, прокладывать трубы за рубеж, чтобы продавать нефть. То есть заложили основы нынешней сырьевой экономики. И вот, когда была проделана такая работа, потребовался человек, который начал бы развал страны. Сначала двинули Михаила Горбачева, это была идея Андропова. Он все-таки земляк, родился в Ставрополе, они встречались часто.

— Почему не сам Андропов? Ему же выпала судьба стать генсеком КПСС в 1982 году?

— Но он очень скоро умер. Зато оставил после себя Андрея Громыко, тогда — первого зама председателя совмина СССР (они были друзья с ним). А Громыко, в свою очередь, когда умер правивший чуть больше года Константин Черненко, рекомендовал на заседании политбюро Горбачева на должность генсека, хотя все другие члены выступали за кандидатуру первого секретаря Ленинградского обкома Григория Романова. Но Громыко настоял на Горбачеве. А Горбачеву сказал, чтобы он взял к себе в команду экономиста Леонида Абалкина и с ним начинал реформы делать. На самом деле взяли и секретаря ЦК КПСС Николая Рыжкова, и первого секретаря Свердловского обкома партии Бориса Ельцина...

— А почему при Брежневе не было предпринято никаких попыток? Ведь к концу своего правления он уже был совершенно ветхим, малоадекватным и вряд ли бы оказал серьезное сопротивление «реформаторам»?

— А это, наверное, невозможно было сделать физически, потому что была не подготовлена команда.

— То есть еще шло обучение, «птенцы гнезда» IIASA учились, как им ловчее похоронить большую страну?

— Да, их там обучали. Та же Эльвира Набиуллина училась у Гавриила Попова, он ей передал все. Все они одним миром мазаны.
При Брежневе не могли, потому что сила у страны еще была и были такие мощные мужики, как, допустим, первый секретарь компартии Украины Владимир Щербицкий, в Казахстане — Динмухаммед Кунаев, в Латвии — Борис Пуго (потом Горбачев взял его в министры внутренних дел, чтобы дать возможность латышам бесчинствовать у себя там). Горбачев очищал страну от сильных людей и на их место притягивал шушеру всякую, которой было все равно, есть страна или нет. Вот если посмотреть документы, которые появляются по поводу последних заседаний, которые вели Горбачев, а за ним Ельцин... Назарбаев один сражался за сохранение СССР, но они наплевали на него.

— В своей книге «Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса» вы упоминаете такие структуры, как Бней-Брит (старейшая еврейская общественная организация — прим. ред.) и «Всемирный олигархат». Институт, о котором мы говорим, был связан с этими общественными группами?

— Он и сейчас связан с «Комитетом трехсот», а у него исполнительная структура — это Бней-Брит и Бильдербергский клуб. Кстати, этот клуб принял решение (то ли в 2006-м, то ли в 2008-м годах в Канаде) переселить из восточных стран и Африки в Европу около 20 миллионов негров и представителей ближневосточных народов. И все пошло, как оно идет сейчас.

— А зачем им нужно провоцировать новое «великое переселение»?

— А им нужно создать хаос в мире. Когда мы с вами от рождения живем здесь, в России — в Татарстане, в Москве или Петербурге, мы понимаем, что Россия — наша родина. Мы патриоты, корни наши здесь, и мы родину будем защищать. А если разбросать по всем государствам миллионы людей, у которых нет корней и которые как перекати-поле, им все равно, где жить, с кем быть — тогда совсем другое дело. Тогда олигархат может спокойно высасывать соки из всей планеты.

— Горбачев в свое время тоже потворствовал этим планам по созданию всемирного хаоса?

— Горбачеву дали задание начинать экономические реформы, и он посадил нас (меня в том числе) на сталинской даче писать программу перестройки. Там же, помню, находился и советский академик Абел Аганбегян, и многие другие. Горбачев начал процесс разрушения с того, что полностью освободил предприятия, то есть давал им сырье, деньги, и заодно продвинул важный закон о создании на советских предприятиях, при заводах, при фабриках кооперативов. И вот дети начальства, руководившего этими предприятиями, стали создавать в огромном количестве кооперативы, забирать сырье и отправлять за рубеж. Так они обрушили цены, создали дефицит — и пошло-поехало. Но этого мало, нужно было найти человека, который бы окончательно поставил крест на Советском Союзе. Этим человеком стал Борис Ельцин.
В 1990 году я был в Праге, в тогдашней Чехословакии. Я тогда состоял народным депутатом СССР, в Праге прошла пресс-конференция со мной, и мне задали вопрос, изберут ли Ельцина председателем верховного совета РСФСР. Я им дал расклад: ребята, у Ельцина в кармане всего 23 процента демократов в составе съезда, а основная часть — это коммунисты, кэгэбэшники. Так что, по идее, он никак не может стать председателем. Но, если какая-то заваруха случится за сценой, то в результате закулисных интриг он станет. Так оно и произошло.Как только Ельцин возглавил верховный совет, он сразу инициировал принятие декларации о независимости, это был первый удар. Следом за этим национальные республики тоже приняли декларации — и пошло-поехало. Вот как это было, вот такое мое отношение к этому дню. Теперь я знаю всю подноготную. Тогда, к великому сожалению, я многого не понимал, пришел во власть из газеты (до 1988 года Полторанин занимал пост главного редактора газеты МГК КПСС «Московская правда» — прим. ред.), осмотрелся, по многим документам полазил.
Запад оценил усилия наших реформаторов. Гвишиани стал почетным гражданином Хьюстона (США), Горбачев — почетным гражданином Германии, с Ельциным они тоже что-то придумают, тоже что-то почетное дадут. Ельцин — это результат сговора и операции, подготовленной в IIASA.

— Когда у вас наступило прозрение? Вы ведь долгое время оставались членом команды Ельцина.

— Мое прозрение началось в 1992 году, когда я начал работать над рассекречиванием документов КПСС и увидел первые итоги приватизации. Мне звонили отовсюду, даже Назарбаев позвонил с вопросом: «Что вы творите?» Экономический блок правительства вершил свои дела втайне, и о результатах этих дел мы, не входившие в этот круг, обыкновенно узнавали со стороны. Вот звонит мне Нурсултан Назарбаев: «Почему вы перестали принимать железорудные окатыши с Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного комбината? Вы же свою экономику гробите!» Начинаю его расспрашивать, что да как. Он объясняет, что звонил по этому поводу Гайдару, а тот: это, мол, не ваше дело, мы и хотим ее угробить!

— Так и сказал «мы хотим угробить»?

— Со слов Назарбаева — так и сказал.

http://www.business-gazeta.ru/article/313611 - полностью по ссылке

Упомянутую в тексте книгу Полторанина "Власть в тротиловом эквиваленте" можно бесплатно почитать вот здесь http://www.e-reading.club/book.php?book=1006208

Во всем этом интервью, как и в книге Полторанина, надо понимать, что срывая покровы, авторы старательно пытается выгородить персонально себя.

[Павел Вощанов]

http://www.gazeta.ru/25_years_withou.../8297219.shtml
Автор: Александр Братерский

Как ни относись к этому дню, 12 июня, а он в судьбе современной России сыграл заметную роль. Правда, позитивную или негативную — на сей счет мнения разные.

В этот день в 1990 году тысячелетняя Россия, веками служившая стержнем огромной Империи, по сути дела объявила о своей независимости. А год спустя именно в этот день выбрала для себя нового правителя — президента. И в том, и в другом событии есть элемент величия и элемент абсурда.

Сегодня трудно сказать, что было бы с СССР, если б спикер Верховного Совета РСФСР Ельцин не настоял (а сопротивление было немалым) на принятии Декларации о государственном суверенитете. Скорее всего, это лишь отсрочило бы крах советского государства. А что было бы, если б Ельцин отказался от участия в президентских выборах 91-го года? Как бы мы жили сегодня? Его сторонники утверждают: жили бы с очередями и дефицитами, по указке коммунистической партийной номенклатуры. Думаю, это пустые страшилки. Наверное, перемены страны и общества были бы другими, но они были неизбежны.

Борис Ельцин на избирательном участке, 12 июня 1991 года

Обратите внимание: Ельцин — один из немногих политиков того времени, который ни разу не произнес ставшее ритуальным заклинание: «Я делал все для того, чтобы сохранить Советский Союз, но...» И это не случайно. Для него, как и для лидеров всех прочих республик СССР, еще не так давно возглавлявших республиканские компартии, СССР был помехой для самовластия. А самовластие было необходимо для дележа собственности и создания рыночной экономики, обслуживающей клан избранных и приближенных к ним.

В этом смысле Ельцин был не так лицемерен, как его коллеги, — он ни разу не произнес слова о сохранении СССР и союзной демократии.

Ельцин порождал дезинтеграцию СССР и делал это совершенно сознательно. Борис Николаевич считал, что, дав свободу союзным республикам, он, Ельцин, станет бóльшим кумиром Запада, чем президент СССР Михаил Горбачев. Помимо этого, лидеры бывших союзных республик будут всегда благодарны ему, а он станет для них «старшим братом».

С акта о государственном суверенитете РСФСР началась эрозия СССР, с президентских выборов в РСФСР началась окончательная суверенизация советских республик.

Часто слышим: мол, Россия при коммунистах была самой ущемленной советской республикой. Это почему же? Потому что у нее не было собственной компартии и своего первого секретаря ЦК? Абсолютная ерунда! Россия создала СССР, и на ее административно-бюрократическом стержне держался весь Советский Союз. Как только исчезли эти скрепы (централизованное администрирование и централизованный аппарат принуждения), все рухнуло. Поэтому надежды Ельцина на то, что, дав республиканским элитам возможность самим определять внутреннюю политику постсоветских государств, он гарантирует себе роль «старшего брата», были обречены на провал.

Ельцин versus Горбачев

Борис Ельцин и Михаил Горбачев на четвертом съезде народных депутатов СССР, 1990 год

В конце 80-х и начале 90-х Ельцин был первым и единственным партийным бюрократом, который занялся реальной политикой. Но что такое политика того времени? Недовольная существующими порядками и требующая перемен улица. Ей нужен был кумир, лидер, вождь, и она наделила этими качествами Бориса Николаевича. «Ельцин хочет, может, знает как, но ему не дают!»

Недовольная улица рождала политика, руководствующегося законами стихийного недовольства.

У такой политики всегда один финал — всеобщее обожание сменяется всеобщей неприязнью.

Я мог бы рассказать много историй про то, как Ельцин, приехав на какую-то встречу с избирателями и почувствовав общий настрой собравшихся, менял все акценты в речи, которую ему заранее подготовили. Причем менял на совершенно противоположные.

В 1991 году Борис Николаевич практически не вел предвыборную кампанию. Он ездил по регионам, но мало. А в дебатах с другими кандидатами вообще не принимал участия, считая себя выше этого. И в чем-то он был прав — на тех выборах у него, по сути дела, не было реальных конкурентов.

Общество было беременно переменами, и поэтому оно ухватилось за Ельцина.

Общество увидело в нем не то, что он предлагал, а то, что оно хотело увидеть.

И ему нравилось, что Ельцин говорит то, что не решается произнести Горбачев и его ставленники.

Стать значимее Горбачева — для Ельцина это было сверхидеей. Сейчас, по прошествии времени, многое забылось. Мало кто помнит, с чего начинались рыночные новации Горбачева. Помним, что мы его ругали за экономический паралич и пустые прилавки. Но ведь был и позитив — при нем рынок стал развиваться снизу. Кто-то шил, кто-то жарил, кто-то создавал платные туалеты. Люди низов окунулись в реальную коммерцию. А что произошло при Ельцине? Рынок низов зачах, умер, уступив место рынку приближенных к власти. Ельцин перевернул экономическую модель, похоронив идею социально ориентированной демократии.

Первой это поняла и почувствовала бюрократия. Помню, как в канун президентских выборов у него в приемной толкались люди из окружения Горбачева. Министры, замминистра, работники партаппарата сидели часами в надежде на высочайшую аудиенцию. И не просто так. Они уже поняли, что завтра именно в этом кабинете, а не у их шефа будет решаться главный вопрос переходной эпохи — вопрос дележа собственности.

Выиграют те, кто успеет встроиться в политическую систему новой России.

Лидеры республик и приближенная к ним бюрократия быстро смекнули: рынок — это частная собственность, у которой должен быть собственник. Сохранится Горбачев и возглавляемый им Союз, он все решит, нет — решать будут лидеры самоопределившихся республик. Первым это понял Ельцин. И не потому, что имел пристрастие к собственности. Он имел пристрастие к власти. А это вещи связанные: тот, у кого в руках собственность, у того в руках власть.

При всем моем критическом отношении к Борису Николаевичу, я не могу назвать его корыстным человеком. Нельзя сказать, что он принимал решения, чтобы присвоить себе какую-то собственность, он человек, который руководствовался одной идеей — властью.

Прощание с иллюзиями

Людей, которые тогда были вокруг Ельцина, объединяло осознание того, что без Ельцина они никогда бы не реализовались во власти и не реализовали свои амбиции. У кого-то это были политические амбиции, у кого-то коммерческие. Это были далеко не глупые люди, которые выгодно отличались и в интеллектуальном плане, и по возрасту от кремлевской элиты, стоявшей вокруг Горбачева.

Были ситуации, когда я и несколько человек, которые в ту пору были рядом со мной, придумывали какие-то идеи, которые потом становились частью жизни если не миллионов, то сотен тысяч людей, и это создавало чувство сопричастности к историческим переменам. Другое дело, что мы были не готовы к переменам, так как мало чего знали об окружающем мире. Теперь над многим из того, что происходило с нами в те дни, можно посмеяться. Но тогда мы все были переполнены желанием перемен, и голова шла кругом от того, что тебе довелось быть среди их творцов.

Борис Ельцин, 1989 год

Я, как и многие из моих коллег, думал, что Ельцин станет тем бревном, которое пробьет брешь в бюрократической стене, а дальше в этот лаз проникнет новый слой политиков-интеллектуалов, которые начнут разумные перемены. К сожалению, многие из тех, на кого общество возлагало надежды, не выдержали испытания собственностью.

Политическая борьба обернулась борьбой за передел всего того, что страна нажила за долгие годы и ценой неимоверных усилий и огромных жертв.

…После президентских выборов у меня было ощущение, что я сейчас соберу вещи и вернусь назад в «Комсомольскую правду». Наверное, так бы и случилось, но в коридоре мне встретились Шахрай и Бурбулис. Они сказали, что Борис Николаевич только что обо мне спрашивал. В этот же день Ельцин, теперь уже президент России, предложил мне остаться и поработать его пресс-секретарем. И я остался. Правда, ненадолго.

[Владислав Иноземцев]

12 июня, в очередной раз отмечая День России, наши сограждане куда чаще задаются вопросами не о том, куда идет страна, в чем заключена ее идентичность или каковы наши цели и задачи, а о том, почему распался Советский Союз. Сама по себе зацикленность на этой исторической связи выглядит немного странной, но четверть века, прошедшие со времени краха СССР, на мой взгляд, позволяют с достаточной точностью изложить причины его конца.

Фундаментальной причиной неудачи советского эксперимента стало, как мне представляется, противоречие между конечностью его экономического ресурса и универсальным характером коммунистической идеи.

Возникнув в эпоху наивысшего расцвета промышленной эры, СССР сумел соединить реплицируемые техники индустриализма с мощнейшим неэкономическим принуждением — как прямым (осуществлявшимся с помощью насилия), так и косвенным (достигавшимся за счет идеологической мобилизации).

Этот непростой симбиоз дал хороший результат — и жизнеспособность государства была доказана ускоренной индустриализацией, победой в войне и первыми послевоенными десятилетиями.

К середине 1960-х Советский Союз пришел с очевидными достижениями и, вероятно, имел все шансы трансформироваться в «нормальное» общество.

Многими интеллектуалами он воспринимался именно как одна из версий такового. Например, Раймон Арон в те годы подчеркивал, что «Европа состоит не из двух коренным образом отличных миров: советского и западного, а представляет собой единую реальность — индустриальную цивилизацию» (Aron, Raymond. 18 Lectures on Industrial Society, London: Weidenfeld & Nicholson, 1968, р. 42). Однако именно в это время и случилось непоправимое.

С одной стороны, Запад начал исторический переход от индустриального общества к информационному, или, если говорить точнее, «обществу знания». Особой ценностью стали обладать особенные продукты и, соответственно, их создатели.

Индивидуализм, издавна считавшийся в советском обществе злом, начал превращаться в фундаментальный движитель мировой экономики, чего социалистическое общество не в состоянии было воспринять.

Разрушались границы, стремительно формировалось глобальное информационное пространство, от которого СССР также стремился закрыться. После 1962 года в мире сложился консенсус о невозможности осознанного развязывания ядерной войны, но советское руководство продолжало наращивание военной мощи, хотя страна опиралась на экономику, которая становилась все более несовременной.

Чем дальше уходил Запад по постиндустриальной траектории, тем более безнадежной оказывалась судьба не только СССР, но и другого тогдашнего конкурента традиционного Запада — Японии. Неудивительно, что обе державы, претендовавшие на оспаривание приоритета Америки как World's No1, экономически рухнули практически одновременно — в 1989–1990 годах.

Индустриальная экономика, невосприимчивая к технологическим новациям, не ориентированная на удовлетворение постоянно меняющегося потребительского спроса и управляемая к тому же предельно централизованно, могла дожить и до наших дней — но не в случае, если она претендовала на достижение глобальных целей.

С другой стороны,

Советский Союз именно с начала 1960-х годов воспринял мировое национально-освободительное движение как сигнал к началу планетарной схватки с Западом за окончательную победу коммунизма.

Этот шаг предопределил начало политики, не имевшей ничего общего с интересами советского народа. Сосредоточься СССР на развитии своей экономики, на выстраивании относительно плотного конструктивного взаимодействия с Европой; пойди Москва на воссоединение Германии и «перестройку» вскоре после Карибского кризиса, а не в конце 1980-х — и вполне вероятно, что Советский Союз существовал бы и поныне.

Однако коммунистическая идеология заставляла советское руководство действовать как руководителей не одного из крупнейших европейских государств, а глобальной сверхдержавы, причем находившейся в крайне уязвимом положении. В отличие от США, которые были окружены союзниками, дополнявшими американские усилия в решении геополитических задач, СССР был окружен клиентелой, поддержание которой требовало гигантских экономических ресурсов.

Уже к середине 1970-х это стало очевидным, но высокие цены на нефть застили кремлевским старцам глаза, и попытки справиться с народным движением в Польше и превратить в социалистический рай феодальный Афганистан стали последними каплями в череде сделанных ошибок. В итоге Советский Союз оказался экономически несостоятельной страной, не способной обеспечить базовые повседневные нужды граждан.

Второй важнейшей причиной кризиса советской модели было присущее ей утверждение несвободы и подчинения личных целей «общественным».

Тогда как Запад уже сотни лет находил в раскрепощении частной инициативы источник экономического роста и политического равновесия, Советский Союз жестко подавлял инакомыслие, не предполагал демократического типа правления и отчаянно боролся с продвижением меритократического принципа на всех уровнях менеджмента.

В итоге вместо того, чтобы сталкиваться друг с другом и формировать векторы прогресса, интересы самых разных групп в обществе стали сталкиваться только с интересами государства, что порождало потенциал для протеста и ощущение массовой неудовлетворенности.

Особую остроту проблеме придавал закрытый характер советского общества: если бы оно имело более «пористые» границы (открытые пусть даже лишь в одну сторону), давление на систему было бы куда меньшим и она могла справляться с ним намного дольше. Однако непреодолимая любовь советской верхушки к авторитаризму и автаркии не позволяла стране измениться и тем самым также подготавливала ее крах.

Этот же момент — подчинение частного целому — проявлялся и во внутренней политике страны, которая не учитывала сложносоставного характера того, что когда-то было Российской империей.

Зависимые территории Средней Азии, инкорпорированные в состав государства чуть более ста лет назад, к 1980-м годам были полноправными союзными республиками, население которых стремительно росло, но степень «европеизации» которых оставалась весьма низкой.

На большей части советской периферии не были изжиты даже полуфеодальные и родоплеменные традиции, которые сегодня пышным цветом расцвели в новых независимых государствах.

Наличие такой периферии всегда чревато риском распада страны — своего рода «деколонизации» — в случае ослабления центра. Собственно говоря, СССР «пожал» в своих собственных границах ровно то, что он ранее «посеял» в глобальном масштабе: нигилистическое отношение к европейской цивилизованности и готовность «масс» следовать за своими «царьками», если они рискнут призвать к независимости от метрополии.

Отсюда мы приходим к важнейшему вопросу, который будоражит сегодня сознание многих россиян: мог ли Советский Союз реформироваться в 1984 году и сохраниться до наших дней? Мой ответ — категорическое «нет».

«Болезнь» была слишком запущена, а диагноз ставился совершенно неверно.

Поэтому, когда Михаил Горбачев — без сомнения, величайший реформатор современности — приступил к операции, она оказалась вскрытием. СССР, на мой взгляд, прошел точку невозврата в 1968 году, проиграв космическую гонку американцам, разрушив свой имидж освободителя Европы вторжением в Чехословакию и «проспав» формирование нового качества свободы в «эксплуататорских» странах Запада.

Все дальнейшее было агонией, не предполагавшей возвращения к нормальной жизни.

Если проводить некоторые исторические аналогии (а точнее — реминисценции, так как аналогии никогда не являются совершенными), то современная Россия может быть уподоблена европейским королевствам раннего Средневековья — ну, скажем, VIII–IX веков.

Люди в это время еще пользовались римскими дорогами и виадуками, хотя и не умели строить их и поддерживать в должном состоянии. Представители образованных классов еще говорили на языке бывшей метрополии, но происходившие от него, а порой и вообще не связанные с ним варварские наречия были средством общения большинства. Наука и философия ушли, освободив место для религиозной догматики — но все равно отдельные правители распадавшейся на феодальные уделы Европы тешили себя сознанием принадлежности к пусть и «священной» (очень харáктерное для современной России словцо), но Римской империи.

Потребовались, как мы знаем, века для того, чтобы европейцы нашли новые источники развития своих обществ и постепенно повернулись от пассивной апологии прошлого к активному освоению — и к строительству — будущего. Нам до этого еще далеко.

Именно в этом, на мой взгляд, и заключен ответ на вопрос о том, почему в нашей стране куда больше внимания уделяется оценкам «конца Советского Союза», чем «начала новой России». Вся европейская историческая традиция исполнена именно этого подхода — и знаменитое падение Римской империи всегда будет читаться с несопоставимо бóльшим интересом, чем повествование о становлении пришедших ей на смену норманнских, франкских и германских княжеств.

Даже в падении чего-то великого намного больше героики, тайны и интриги, чем в становлении чего-то, что трудно даже при наличии безудержного воображения назвать сопоставимым.

Солдатские конунги могут завладеть инсигниями императоров, но подлинными наследниками цезарей они от этого не станут.

Однако не менее важным остается вопрос о том, был ли конец Советского Союза позитивным или негативным явлением — как и о том, что он принес (и еще может принести) населявшим его народам. Выражая свою личную точку зрения, я бы назвал случившееся в 1991 году не только естественным и предопределенным, но и полезным явлением.

Двумя важнейшими последствиями краха СССР стали, с одной стороны, уход мира от глобального квазивоенного противостояния и резкое снижение (что бы ни говорили мудрецы из «Валдайского клуба») риска мировой ядерной войны. И с другой — «диверсификация» постсоветского пространства, ныне разделенного на деспотические общества с наследственной властью и государством, узурпированным правящими кланами, и страны, видящие свое будущее в мире права и демократии.

Эта поляризация, проходящая в мире, где возможны лишь локальные конфликты, составит суть всего первого столетия постсоветской истории. Мы пока присутствуем при ее первых шагах — от вступления в Европейский союз балтийских государств и до формирования наследственной монархии в Азербайджане и (на наших глазах) в Таджикистане. От попыток Украины и Грузии стать частью объединенной Европы до становления феодальных политических систем в Узбекистане и Казахстане.

Дальше мы увидим намного больше интересных поворотов, и главным останется вопрос о том, в каком направлении пойдет Россия.

Территория Советского Союза на протяжении XXI века практически неминуемо будет поделена между Европой и Азией.

И это станет подлинной трагедией тех, кто до сих пор полон грез о фантоме евразийства, никогда не существовавшего нигде, кроме воспаленного сознания философов.

Распад СССР запустил масштабный процесс размежевания Европы и Азии, современности и архаики, гуманистического общества и авторитарного государственничества. В этом, на мой взгляд, заключено величайшее историческое значение событий, случившихся четверть века тому назад. И подвести им итог мы сможем вовсе не сейчас, а только тогда, когда на картах мира станет четко видна окончательная линия этого нового размежевания.