*3471. История политических и правовых учений

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...yanofilov.html

Обсуждение перспектив развития России породило к концу 30-х годов два идейных направления в среде столичной интеллиген*ции — западников и славянофилов.

Западники, Вслед за Чаадаевым, видели в странах Западной Европы осуществление идей закона, порядка, долга, справедливос*ти. Главой московских западников был профессор Тимофей Нико*лаевич Грановский (1813—1855). В лекциях по всеобщей истории, которые он читал в Московском университете, Грановский почти открыто сопоставлял историю сословно-крепостнического строя и его разрушения в странах Западной Европы с состоянием и перспек*тивами существования крепостничества в России. Подчеркивая, что феодальный произвол основан на "презрении к человечеству", Гра*новский считал общей целью исторического развития (и критерием прогресса) создание нравственной и образованной личности, а так*же общества, соответствующего потребностям такой личности.

Видным западником был историк и правовед Константин Дмитриевич Кавелин (1818—1885). Следуя мысли Гегеля о том, что в основе развития германских племен лежало "личностное начало", определившее всю послеантичную историю Западной Европы, Ка*велин доказывал, что в истории русского права личность всегда поглощалась семьей, общиной, а позже государством и церковью. Поэтому если история Запада была историей развития свобод и прав личности, то Русская История была историей развития само*державия и власти. Как и другие западники, Кавелин осуждал крепостное право; в период подготовки крестьянской реформы он высказывался против политических преобразований, опасаясь, что конституцию, если она будет введена в России, дворянство исполь*зует для сохранения своих привилегий и борьбы против реформ.

В среде западников обсуждались не проекты конституции бу*дущей России, а общие перспективы развития страны в связи с историей других европейских стран.

Очень осторожно западники касались проблем самодержавия, православия, народности. По их мнению, развит

ие государствен*ного строя России рано или поздно само собой встанет на консти*туционный путь. Основной и первостепенной задачей западники считали крестьянскую реформу. Поэтому они опасались, что преж*девременное создание в России представительных учреждений по западным образцам неизбежно усилит политическую роль дворян*ства, а потому замедлит отмену крепостного права. Проблемы пра*вославия затрагивались западниками в неподцензурной печати. В знаменитом "Письме к Гоголю" В. Г. Белинский писал, что право*славная церковь в России "всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма".

Для западников первостепенной была проблема прав личности. Обсуждение проблем личности, ее прав и свобод закономерно при*вело к вопросу о гарантиях этих прав и свобод в условиях ста*новления промышленно-капиталистического общества. Часть за*падников склонялась к идеям социализма (например, А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. П. Огарев), другие же — были противниками этих идей (в частности, Т. Н. Грановский, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чиче*рин, И. С. Тургенев).

К концу 30-х годов оформились в течение общественной мыс*ли противостоящие западникам Славянофилы. Ю. Ф. Самарин, А. С. Хомяков, братья К. С. и И. С, Аксаковы, И. В. и П. В. Киреев*ские объединялись вокруг журналов "Русская беседа" и "Москови-тянин". Они порицали западников за то, что те решали проблемы основ или начал русской (и вообще славянской) жизни отрицатель*но, усматривая особенность русской жизни в том, что в ней нет чего-то, что есть в Европе. Славянофилы эту же проблему стреми*лись решать положительно, исследуя те особенности русской и сла*вянской жизни, которых нет у других народов. Такой подход при*вел к противопоставлению Западу России, особенно допетровской Московской Руси.

Славянофилы утверждали, что идеализированное западниками развитие германского начала личности не имеет ни конца, ни вы*хода. На Западе личность понимается только в атомарном, индиви*дуалистическом духе. Господствующий в странах Запада индивиду*ализм породил эгоизм и грубый материализм, частную собственность, погоню за наживой, стяжательство, суетность, "язву проле-тариатства". Увлечение западных стран политикой и законотвор*чеством создает лишь внешнюю свободу, повиновение независимо от моральных убеждений. Западное христианство (католицизм и протестантизм) искажено рационализмом, идущим от античного наследия.

Главной особенностью России, отличающей ее от Запада, сла*вянофилы называли "общинное начало", "соборность", единодушие и согласие. В славянском мире личность органически включена в общность. "Общинный быт славян основан не на отсутствии лично*сти, — писал Самарин, — а на свободном и сознательном ее отрече*нии от своего полновластия". Самосознание и внутренняя свобода славян опираются на "просветление общинного начала общинным церковным (началом)". Это просветление и гарантии внутренней свободы даются православием, сохранившим подлинное христиан*ство, не оскверненное античным рационализмом: "Истина науки в истине православия". Славянский мир выше всего ценит общность и свободу внутреннюю (свое духовное единство и единение с Богом). Поэтому у России свой, особый путь, отличный: от "ложных начал исторической жизни Запада"; славяне для того и призвали варягов, чтобы избежать государственных забот и сохранить свободу внут*реннюю.

Славянофилы утверждали, что до Петра I Московская Русь была единой великой общиной, единением власти и земли. Петр I разрушил это единство, внедрив в государство бюрократию и уза*конив "мерзость рабства". С Петра I берет начало "душевредный деспотизм".

Резко осуждая "петербургскую бюрократию", славянофилы одоб*ряли самодержавие: самодержавие лучше всех других форм имен*но по той причине, что любое стремление народа к государственной власти отвлекает его от внутреннего, нравственного пути. Необхо*димость и полезность самодержавия объяснялись тем, что народ не стремится к политической свободе, а "ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя".

Самарин возражал против дарования народу какой бы то ни было конституции еще и на том основании, что такая конституция, не основанная на народных обычаях, неизбежно будет чужой, ан*тинародной — немецкой, французской или английской, но не рус*ской конституцией.

Исходя из суждения, что "государство как принцип — ложь", славянофилы пришли к своей знаменитой формуле: "Сила влас*ти — царю; сила мнения — народу". Они утверждали, что в до*петровской Руси проявлением единства власти и народа были Земские Соборы, которые выражали свободное мнение народа. Прежде чем принимать решение, власть должна выслушать землю. Един*ство власти и народа в Московской Руси XVII в. понималось как союз самоуправляющихся земледельческих общин при самодер*жавной власти царя.

Развивая свои мысли о соотношении внутренней и внешней свобод, славянофилы порой приходили к радикальным для России того времени выводам: "Правительству — право действия и, следо*вательно, закона, народу — силу мнения и, следовательно, слова".

Славянофилы, как и западники, выступали за освобождение крестьян.

Славянофилы первыми обратили внимание на сохранение у славянских народов общинного землевладения. В крестьянской об*щине они видели проявление соборности, коллективных начал сла*вянского быта, преграду частной собственности и "язвы пролетари-атства", "балласт разумного консерватизма против наплыва всяких чужеземных теорий демократизма и социализма". При отмене кре*постного права славянофилы предлагали наделить крестьян зем*лей, сохранив общину как залог "тишины внутренней и безопасно*сти правительства".

Славянофилам были присущи идеи панславизма и мессианской роли России. Порицая порядки буржуазного Запада, они утвер*ждали, что православный русский народ — богоносец с его старин*ными формами общинности избавит от "скверны капитализма" сна*чала славян, а затем и другие народы.

Ряд идей славянофильства совпадал с лозунгами официальной народности. Тем не менее критика бюрократии, защита свободы мнения и свободы слова стали причиной преследования славяно*филов правительством (за ними был установлен тайный надзор, им запрещалось выступать в печати, Аксаков и Самарин подвергались арестам и допросам).

Острота споров славянофилов и западников не мешала обмену идеями. Под влиянием западников славянофилы познакомились с философией Гегеля. Западники признали значение самобытности России и преодолели бытовавшее среди них презрение к "лапотной и сермяжной действительности". Западники Герцен, Огарев и Ба*кунин взяли у славянофилов идею крестьянской общины, увидев в ней основу "русского социализма".

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...x-doktrin.html

История политических и правовых учений представляет собой связный процесс развития соответствующей формы общественного сознания.

Связь политических и правовых учений разных эпох обуслов*лена уже влиянием созданного идеологами предшествующих эпох запаса теоретических представлений на последующее развитие политико-правовой идеологии. Ряд историков придавал этому вли*янию решающее значение, пытался представить всю или почти всю историю политической мысли как чередование, круговорот одних и тех же идей и их различных сочетаний. Такой подход преувеличи*вает возможность чисто идейного воздействия, которое само по себе неспособно породить новую идеологию, если нет общественных ин*тересов, создающих почву для восприятия идей и их распростране*ния. Важно и то, что сходные исторические условия могут порож*дать и порождают аналогичные и даже одинаковые идеи и теории без обязательных идейных связей и влияний.

Реальная история политических и правовых учений — это не чередование идей, не воспроизведение их в различных сочетаниях и комбинациях, а отражение в терминах и понятиях теории права и государства меняющихся исторических условий, интересов и иде*алов различных классов и социальных групп.

Политико-правовые идеалы выражают интересы социальных групп, их цели, стремления и надежды, связанные с государством, правом, политикой. На основе идеалов оценивается существующая государственно-правовая реальность и складываются представле*ния о путях и способах ее сохранения или преобразования. Идеалы являются стимулом политической активности и сплочения социаль*ных общностей (классов, сословий, партий, народов, наций и др.).

По соотношению идеалов и исторической действительности по*литико-правовые учения делятся на Реакционные (призывающие к восстановлению прежних порядков), Консервативные (направлен*ные на сохранение и укрепление существующего государства и права) и Прогрессивные (зовущие к переменам, положительная оцен*ка которых соответствует мир

овоззрению исследователя).

Составной частью идеала являются предположения о сроках и способах его достижения. По этому основанию различаются по*литико-правовые учения Радикальные (зовущие к быстрой и все*сторонней перестройке государства и права), Умеренные (ставя*щие задачу перестраивать не все и не сразу), Революционные (уповающие на насильственное преобразование существующего строя), Реформистские (обосновывающие необходимость измене*ния общества при помощи реформ, проводимых государственной властью).

Долгие годы классовый подход (принцип партийности) был ос*новным принципом марксистской истории политических "и право*вых учений, а ее содержанием считалось отражение классовой борь*бы в политико-правовой идеологии. Однако в процессе преподава*ния и развития науки истории политических и правовых учений выявилось, что принцип партийности не является универсальным, поскольку ряд политико-правовых учений не имеет определенного классового содержания. Кроме того, попытки представить содержа*ние истории политических и правовых учений как отражение клас*совых противоречий и борьбы не привели к созданию связной кар*тины развития соответствующих доктрин от древности до наших дней уже по той причине, что интересы различных классов, суще*ствовавших в истории, крайне разнообразны, несопоставимы и пре*ходящи. Поэтому классовый подход, основанный на формационной периодизации истории, не смог найти связей между периодами истории политических и правовых учений.

Не нашло подтверждения также и спорное представление об истории политических и правовых учений как о процессе накопле*ния, развития, кумуляции знаний о политике, государстве и праве.

На всех своих этапах развития история политических и пра*вовых учений действительно связана с приростом знаний о государстве и праве. Однако если попытаться представить историю поли*тических и правовых учений как "кумулятивный процесс накопле*ния и трансляции знаний", то нельзя понять, какое место в ней принадлежит иллюзорным, утопическим доктринам и теориям, вла*девшим умами миллионов людей целые эпохи. Суть дела в том, что программные положения любой политико-правовой доктрины вы*ражают идеалы, осуществление которых предполагается в буду*щем, даже если речь идет о сохранении настоящего или воссозда*нии прошлого. Однако будущее не является предметом научного исследования, поскольку оно еще не существует. Идеал выражает не всегда достижимые цели, завышенные социальные ожидания, порой несбыточные надежды, не свободные от фантастических пред*ставлений о будущем, воплощающих интересы и чаяния различ*ных социальных групп. При всем том правдоподобные идеалы все*гда были средством сплочения общества или его части в борьбе за преобразование настоящего в идеальное будущее. Но будущее не*доказуемо и потому может быть не объектом науки, а только пред*метом веры.

Поэтому политико-правовая идеология, как всякая идеология, определяется в понятиях не гносеологии (истинное—неистинное), а социологии (самосознание социальных групп и классов). К полити*ко-правовым доктринам применяется критерий не истинности, а способности выражать интересы той или иной социальной группы или класса. Представление об истории политических и правовых учений как об истории знаний, основанное на аналогии с историей естественных наук, не подтверждается в реальной истории поли*тико-правовой идеологии.

История политических и правовых учений, как и любая обще*ственная наука, неотделима от современного исторического и поли*тико-правового сознания, от основных тенденций общественного развития и жгучих проблем современности. С точки зрения идеа*лов гражданского общества и критериев оценки истории политичес*ких и правовых учений, ее содержанием являются Возрастание гуманистических начал Политико-правовых доктрин, обоснование значительной частью этих доктрин идей справедливости, свободы, общего блага и других элементарных норм общечеловеческой нрав*ственности.

В ряде политико-правовых доктрин, выражавших интересы привилегированного меньшинства, эти идеи грубо деформированы, терминологически включены в системы взглядов, направленных на оправдание и укрепление жестокой и несправедливой для большин*ства народа социально-политической реальности. Возможность та*кой деформации зависела от абстрактности, чрезмерной общности понятий, которые могли быть наполнены произвольным содержани*ем. Для определения того, действительно ли в политико-правовой доктрине речь идет об общечеловеческих ценностях или же в ней лишь чисто формально используется соответствующая терминоло*гия, необходима конкретизация этих понятий и норм применитель*но к специфике права и государства.

Общечеловеческие ценности выражены в тех учениях о праве, которые содержат идеи равенства людей перед законом, прав и свобод человека, достаточно конкретно раскрывают их содержание и обосновывают необходимость их гарантий. С этими идеями тесно связана мысль о необходимости подчинения праву не только инди*видов, но и самого государства. В настоящее время наиболее общим критерием оценки программных частей правовых учений могут служить принципы и нормы международных пактов о правах чело-века1.

Воплощение общечеловеческих ценностей в учениях о государ*стве более всего связано с проблемой Преодоления политического отчуждения.

Политическим отчуждением называется процесс и результат превращения государства, возникшего в результате человеческой деятельности, в нечто независимое от общества и господствующее над ним. Государство как особый класс людей, занятых управле*нием и наделенных властными полномочиями, представляет собой обособленную от других социальных групп силу, монопольно вла*деющую правом принятия общеобязательных решений и принуж*дения к их осуществлению. Государство стремилось к господству над обществом и нередко достигало успеха, особенно в кастово-сословных обществах, где привилегированное сословие занимало большую часть высших государственных должностей. Господство над обществом устанавливали и тоталитарные государства XX в., разрушавшие гражданское равенство и учреждавшие системы льгот и привилегий для чиновников партийно-государственных струк*тур.

Политическое отчуждение имеет различные формы и степени вплоть до превращения самого государства в экономически и поли*тически господствующий класс-сословие.

Феномен политического отчуждения уже на ранних этапах ис*тории породил стремление общества идеологически и реально пре*одолеть это отчуждение. Если защита общества — постоянная за*дача государства, то и общество стремилось защититься от чрез*мерной самостоятельности государства. Это стремление резко уси*лилось в период становления гражданского общества, когда в трудах Руссо, Гегеля и других мыслителей была теоретически по*ставлена и по-разному решена проблема политического отчуж*дения.

В наиболее последовательном виде протест против политичес*кого отчуждения выражен идеей отмирания государства, отпаде*ния надобности в политической власти, замены ее общественным самоуправлением. Идея общества без власти и подчинения не раз высказывалась на всех этапах истории политических и правовых учений. Ее современной модификацией являются анархизм, анар*хо-синдикализм и идея отмирания государства, свойственная марк*сизму и некоторым другим теориям.

Значительно шире распространены демократические теории подчинения государства народу. В этих теориях обосновываются различные формы самоуправления, непосредственная и представи*тельная демократия, выборность и ответственность должностных лиц, широкое осуществление политических прав и свобод. Главное требование демократических теорий — подчинение государствен*ной власти обществу, выработка и осуществление политики непос*редственно народом и через зависимых от народа должностных лиц. Демократические теории возникли еще в Древнем мире; осо*бенное развитие они получили в Новое и Новейшее время.

Рядом с демократическими теориями и нередко в сочетании с ними развивались идеи подчинения государства праву. Суть этих идей состояла в том, что людьми должно управлять не государство, а равный для всех закон. Политическое отчуждение в таких тео*риях преодолевалось лишь частично, поскольку государство оста*валось внешней для общества силой, хотя и подчиненной закону. В эпоху антифеодальных революций возникли либеральные тео*рии, поставившие проблему прав человека, не зависящих от госу*дарственной власти, а также разработавшие систему гарантий, защищающих эти права и общество в целом от произвольных дей*ствий государства.

Реальная связь времен в истории политических и правовых учений более всего основана на возрастании значения в политико-правовых доктринах гуманистических начал. В идеологической борь*бе, обусловливающей развитие политико-правовой мысли, во все исторические эпохи существовали и существуют два противополож*ных направления: одно пытается увековечить политическое отчуж*дение, другое стремится его преодолеть.

Идеями и теориями, оправдывающими политическое отчужде*ние, были и остаются те, которые стремятся обосновать ничтож*ность личности и народа перед государством, неограниченность государственной власти, необязательность для нее элементарных норм нравственности, пытаются идеализировать авторитарное, деспотическое, тоталитарное государство. С оправданием политического отчуждения связаны не только те доктрины, которые отри*цают права человека, но и те, которые видят в праве только "при*каз власти".

Политико-правовой идеологии преимущественно прогрессивных классов и социальных групп присущи идеи подчинения государ*ства народу, требования обеспечения прав человека, подчинения государственной власти закону, защиты личности и общества от произвола и беззакония.

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...nichestva.html

Основные положения теории "русского социализма" разработал Александр Иванович Герцен (1812—1870). Главным для Герцена был поиск форм и методов соединения абстрактных идей социализма с реальными общественными отношениями, способов воплощения в жизнь теоретических ("книжных") принципов социализма. Подавле*ние буржуазией восстания парижского пролетариата в июне 1848 г. Герцен глубоко переживал как поражение социализма вообще: "За*пад гниет", "мещанство торжествует". Вскоре (к 1849—1850 гг.) Герцен пришел к выводу, что страной, в которой есть возможность соединить социалистические идеи с исторической реальностью, явля*ется Россия, где сохранилось общинное землевладение.

В русском крестьянском мире, утверждал он, содержатся три начала, позволяющие осуществить экономический переворот, веду*щий к социализму: 1) право каждого на землю; 2) общинное владе*ние ею; 3) мирское управление. Эти общинные начала, воплощаю*щие "элементы нашего бытового, непосредственного социализма", писал Герцен, препятствуют развитию сельского пролетариата и дают возможность миновать стадию капиталистического развития: "Человек будущего в России — мужик, точно так же, как во Фран*ции работник".

В 50-е годы Герцен основал в Лондоне Вольную русскую типо*графию, где печаталась газета "Колокол" (с 1857 г.), нелегально ввозившаяся в Россию.

По мнению Герцена, отмена крепостного права при сохранении общины даст возможность избежать печального опыта капитали*стического развития Запада и прямо перейти к социализму.

Существовавшую в России общину Герцен считал основой, но отнюдь не готовой ячейкой будущего общественного устройства. Ее главный недостаток он видел в поглощении личности общиной.

Народы Европы, отмечал Герцен, разработали два великих на*чала, доведя каждое из них до крайних, ущербных решений: "Ан*глосаксонские народы освободили личность, отрицая общественное начало, обособл

яя человека. Русский народ сохранил общинное ус*тройство, отрицая личность, поглощая человека".

Главная задача, по мнению Герцена, в том и состоит, чтобы соединить права личности с общинным устройством: "Сохранить общину и освободить личность, распространить сельское и волост*ное self-government1 на города, на государство в целом, поддержи*вая при этом национальное единство, развить частные права и со*хранить неделимость земли — вот основной вопрос русской рево*люции — тот самый, что и вопрос о великом социальном освобожде*нии, несовершенные решения которого так волнуют западные умы".

Герцен уделял большое внимание способам осуществления со*циальной революции. В его произведениях немало суждений о не*избежности насильственного низвержения капитализма. Однако Герцен отнюдь не был сторонником обязательного насилия и при*нуждения: "Мы не верим, что народы не могут идти вперед иначе, как по колена в крови; мы преклоняемся с благоговением перед мучениками, но от всего сердца желаем, чтоб их не было".

Тем петербургским публицистам, которые звали Русь "к топо*ру", Герцен отвечал, что Русь надо звать не к топору, а к метлам, чтобы вымести грязь и сор, скопившиеся в России.

"Призвавши к топору, — пояснял Герцен, — надобно овладеть движением, надобно иметь организацию, надобно иметь план, силы и готовность лечь костьми, не только схватившись за рукоятку, но схватив за лезвие, когда топор слишком расходится". В России нет такой партии; поэтому к топору он звать не будет, пока "останется хоть одна разумная надежда на развязку без топора".

В те же годы Герцен разрабатывал идею избрания и созыва всенародного бессословного "Великого Собора" — Учредительного собрания для отмены крепостничества, узаконения пропаганды соци*алистических идей, законной борьбы против самодержавия.

Герцену было ясно, что если с помощью революционного наси*лия можно упразднить самодержавие и остатки крепостничества, то построить социализм таким способом невозможно: "Насильем можно разрушать и расчищать место — не больше. Петрограндиз-мом1 социальный переворот дальше каторжного равенства Гракха Бабёфа и коммунистической барщины Кабе не пойдет". В статье "К старому товарищу" (1869—1870 гг.) Герцен спорит с Бакуниным, продолжавшим принимать страсть разрушительную за страсть твор-ческую2: "Неужели цивилизация кнутом, освобождение гильотиной составляют вечную необходимость всякого шага вперед?"

Государство, церковь, капитализм и собственность осуждены в научной среде, однако вне академических стен они владеют множе*ством умов. "Обойти вопрос понимания так же невозможно, как обойти вопрос о силе".

Из развалин буржуазного мира, разрушенного насилием, снова возникает какой-нибудь иной буржуазный мир. Попытка быстро, с ходу, без оглядки перейти от современного состояния к конечным результатам приведет к поражениям; революционная стратегия дол*жна искать наиболее короткие, удобные и возможные пути к буду*щему. "Идя без оглядки вперед, можно затесаться, как Наполеон в Москву, — и погибнуть, отступая от нее".

В теории "русского социализма" Герцена проблемы государ*ства, права, политики рассматривались как подчиненные социальным и экономическим проблемам. У Герцена немало суждений о том, что государство вообще не имеет собственного содержания — оно мо*жет служить как реакции, так и революции, тому — с чьей стороны сила. Комитет общественного спасения разрушал монархию, рево*люционер Дантон был министром юстиции, самодержавный царь стал инициатором освобождения крестьян. "Этой государственной силой, — писал Герцен, — хотел воспользоваться Лассаль для вве*дения социального устройства. Для чего же — думалось ему — ломать мельницу, когда ее жернова могут молоть и нашу муку?"

Государство, как и рабство, писал Герцен (ссылаясь на Гегеля), идет к свободе, к самоуничтожению; однако государство "нельзя сбросить с себя, как грязное рубище, до известного возраста". " И з того, чти государство — форма Преходящая, — подчеркивал Гер*цен, — не следует, что это форма уже Прешедшая".

Будущее общество мыслилось Герценом как союз объединений (снизу вверх) самоуправляющихся общин: "Сельская община пред*ставляет у нас ячейку, которая содержит в зародыше государствен*ное устройство, основанное на самозаконности, на мировом сходе, с избирательной администрацией и выборным судом. Ячейка эта не останется обособленною, она составляет клетчатку или ткань с со*предельными общинами, соединение их — волость — также управ*ляет своими делами и на том же выборном начале".

Пропагандистом идей "русского социализма" был также Нико*лай Гаврилович Чернышевский (1828—1889). Один из руководите*лей журнала "Современник" в 1856—1862 гг., Чернышевский по*святил ряд статей систематическому изложению и популяризации идеи перехода к социализму через крестьянскую общину, с помо*щью которой, по его словам, Россия сможет избежать "язвы проле-тариатства".

В статьях Чернышевского идеи развития общинного землевла*дения в общественное производство, а затем и потребление полу*чили популярное и подробное изложение в манере и форме, соот*ветствующих общественно-политическому сознанию разночинной интеллигенции. Немалую роль в распространении этих идей сыграл революционный тон "Современника", занимающего крайне левую критическую позицию в публицистике периода подготовки и про*ведения крестьянской реформы. В публицистических статьях, в очерках по истории Франции, в рецензиях на различные произве*дения Чернышевский и Добролюбов вели антиправительственную пропаганду, используя эзопов язык, параболы, намеки и историчес*кие параллели. Революция обозначалась в журнале как "деятель*ность широкая самобытная", "скачок истории", "важные истори*ческие события, выходящие за пределы обыкновенного порядка, которым производятся реформы" и т. п.

Об устройстве власти, которая заменит свергнутое самодержа*вие, бегло говорилось в приписываемой Чернышевскому проклама*ции "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон" (1861 г.). В этой прокламации одобрялись страны, в которых народный ста*роста (по-иностранному — президент) выбирается на срок, а также царства, где царь (как у англичан и французов) ничего не смеет сделать без народа и во всем народу оказывает послушание.

Необходимость государства, по мнению Чернышевского, порож*дена конфликтами, обусловленными несоответствием между уров*нем производства и потребностями людей. В результате роста про*изводства и перехода к распределению по потребностям (принцип Луи Блана) исчезнут конфликты между людьми, а тем самым и надобность в государстве. После длительного переходного периода (не менее 25—30 лет) будущее общество сложится в федерацию основанных на самоуправлении союзов земледельческих общин, промышленно-земледельческих объединений, фабрик и заводов, пере*шедших в собственность работников.

В "Современнике" критиковались западноевропейские либе*ральные теории и развивающийся конституционализм. "Все консти*туционные приятности, — писал Чернышевский, — имеют очень мало цены для человека, не имеющего ни физических средств, ни умственного развития для этих десертов политического рода". Ссыла*ясь на экономическую зависимость трудящихся, Чернышевский ут*верждал, что права и свободы, провозглашенные в странах Запада, вообще являются обманом: "Право, понимаемое экономистами в аб*страктном смысле, было не более как призраком, способным только держать народ в мучении вечно обманываемой надежды".

Негативное отношение теоретиков "русского социализма" к фор*мальному равенству, к парламентаризму впоследствии немало спо*собствовало принципиально отрицательному отношению народни*ков (до 1879 г.) к политической борьбе, к конституционным правам и свободам.

После отмены крепостного права наступил спад в распростра*нении и развитии идей "русского социализма". В 1873 г. началось и в следующем году приняло массовый размах "хождение в народ" сотен и тысяч пропагандистов, звавших крестьян к низвержению царя, чиновников и урядников, к общинному устройству и управле*нию. К 1876 г. сложилась народническая организация "Земля и Во*ля". Идейной основой народничества была теория "русского соци*ализма". В процессе осуществления этой теории внутри народничест*ва определились разные направления, имеющие своих идеологов.

Признанным идеологом народничества являлся и теоретик анар*хизма М. А. Бакунин (см. § 3). Он полагал, что Россия и вообще славянские страны могут стать очагом всенародной и всеплемен-ной, интернациональной социальной революции. Славяне, в проти*воположность немцам, не питали страсти к государственному по*рядку и к государственной дисциплине. В России государство от*крыто противостоит народу: "Народ наш глубоко и страстно нена*видит государство, ненавидит всех представителей его, в каком бы виде они перед ним ни являлись".

Написанное Бакуниным и опубликованное в 1873 г. "Прибав*ление А" к книге "Государственность и анархия" стало программой хождения в народ пропагандистов всенародного бунта.

Исходя из основных положений теории "русского социализма", Бакунин считал, что в основании русского народного идеала лежат три главные черты: во-первых, принадлежность земли народу; во-вторых, право на пользование ею не лицом, а целой общиной, ми*ром; в-третьих (не менее важно, чем две предыдущие черты), "об*щинное самоуправление и вследствие того решительно враждебное отношение общины к государству".

Призывая образованную молодежь к пропаганде, подготовке и организации всенародного бунта, Бакунин резко порицал док*тринеров, стремившихся навязать народу политические и соци*альные схемы, формулы и теории, выработанные помимо народной жизни. С этим связаны его грубые выпады против Лаврова, ставив*шего на первый план задачу научной пропаганды и предполагав*шего создание революционного правительства для организации со*циализма.

Последователи Бакунина в народническом движении называ*лись "бунтари". Они начали хождение в народ, стремясь прояснить сознание народа и побудить его к стихийному бунту. Неудача этих попыток привела к тому, что бакунистов-бунтарей потеснили (но не вытеснили) "пропагандисты", или "лавристы", ставившие задачей систематическую революционную пропаганду, просветительство, подготовку в деревне сознательных борцов за социальную револю*цию.

Петр Лаврович Лавров (1823—1900) с 1873 г. в эмиграции из*давал журнал "Вперед!". Им написан ряд работ, пропагандировав*ших теорию "русского социализма".

Вкладом в теорию "русского социализма" была выведенная Лавровым "формула прогресса": "Развитие личности в физичес*ком, умственном и нравственном отношении; воплощение в обще*ственных формах истины и справедливости".

Социализм в России, писал Лавров, подготовлен ее экономичес*ким строем (общинное землепользование) и будет достигнут в ре*зультате повсеместной народной революции, которая создаст "на*родную федерацию русских революционных общин и артелей".

В отличие от Бакунина Лавров считал государство злом, кото*рое нельзя уничтожить сразу, а можно только довести "до миниму*ма несравненно меньшего, чем те минимумы, которые представля*ла предшествующая история".

Полемизируя с "якобинской теорией" Ткачева (см. далее), Лав*ров писал, что "всякая диктатура портит самых лучших людей... Диктатуру вырывает из рук диктаторов лишь новая революция". И все же для построения социализма, по Лаврову, необходима го*сударственная власть как форма руководства коллективной дея*тельностью и применения насилия к внутренним врагам нового строя.

Теоретиком народничества был также Петр Никитич Ткачев (1844—1885). С 1875 г. он издавал (в Женеве) журнал "Набат" с эпиграфом: "Теперь, или очень нескоро, быть может — никогда!"

В отличие от других народников Ткачев утверждал, что в Рос*сии уже нарождаются формы буржуазной жизни, разрушающие "принцип общины". Сегодня государство — фикция, не имеющая корней в народной жизни, писал Ткачев, но завтра оно станет консти*туционным и получит могучую поддержку объединенной буржуазии. Поэтому нельзя терять время на пропаганду и подготовку ре*волюции, как предлагают "пропагандисты" (сторонники Лаврова). "Такие минуты не часты в истории, — писал Ткачев о состоянии России. — Пропустить их — значит добровольно отсрочить возмож*ность социальной революции надолго, — быть может, навсегда". "Революционер не подготовляет, а "делает" революцию". Вместе с тем Ткачев считал бесполезным звать народ к. бунту, особенно во имя коммунизма, который чужд идеалам русского крестьянства. Вопреки мнению "бунтарей" (сторонников Бакунина) анархия — идеал далекого будущего; она невозможна без предварительного установления абсолютного равенства людей и воспитания их в духе всеобщего братства.

Задача революционеров, по мнению Ткачева, в том, чтобы ус*корить процесс общественного развития; "ускориться же он может лишь тогда, когда передовое меньшинство получит возможность подчинить своему влиянию остальное большинство, т. е. когда оно захватит в свои руки государственную власть... Революция осуще*ствляется революционным государством".

Необходимость революционного государства, руководимого пар*тией меньшинства, Ткачев объяснял тем, что коммунизм не являет*ся народным идеалом крестьянства в России. Исторически сложив*шийся строй крестьянской общины создает лишь предпосылки коммунизма, но путь к коммунизму неизвестен и чужд народному идеалу. Этот путь знает только партия меньшинства, которая при помощи государства должна исправить отсталые представления крестьянства о народном идеале и повести его по дороге к комму*низму.

Ткачев оспаривал распространенное ср>еди народников мнение о развращающем влиянии власти на государственных деятелей: Робеспьер, Дантон, Кромвель, Вашингтон, обладая властью, не ста*ли от этого хуже; что касается наполеонов и цезарей, то они были испорчены задолго до их прихода к власти. Достаточной гарантией служения благу народа, по мнению Ткачева, станут коммунистичес*кие убеждения членов правящей партии.

При помощи революционного государства правящая партия бу*дет подавлять свергнутые классы, перевоспитывать консерватив*ное большинство в коммунистическом духе и проводить реформы в области экономических, политических, юридических отношений ("ре*волюция сверху"). В числе этих реформ Ткачев называл постепен*ное преобразование общин в коммуны, обобществление орудий про*изводства, уничтожение семьи (основанной на неравенстве), разви*тие общинного самоуправления, ослабление и упразднение цент*ральных функций государственной власти.

Организованная в 1876 г. социально-революционная партия "Зем*ля и Воля" принципиально отрицала борьбу за политические права и свободы, за конституцию. Народник Степняк-Кравчинский писал (в 1878 г.), что социалисты-революционеры могут ускорить падение правительства, однако не смогут воспользоваться конституционной свободой, так как политическая свобода усилит буржуазию (вла*дельцев капитала) и даст ей возможность сплотиться в сильную партию против социалистов. Кроме того, среди социалистов-рево*люционеров времен партии "Земля и Воля" было распространено отрицательное отношение к формальному праву как к буржуазному обману. Широкую известность получило рассуждение Чернышев*ского. "Ни мне, ни вам, читатель, — писал он, обращаясь к читате*лям "Современника", — не запрещено обедать на золотом сервизе; к сожалению, ни у вас, ни у меня нет и, вероятно, никогда не будет средства для удовлетворения этой изящной идеи; поэтому я откро*венно говорю, что нимало не дорожу своим правом иметь золотой сервиз и готов продать это право за один рубль серебром или даже дешевле. Точно таковы для народа все те права, о которых хлопо*чут либералы".

Преследование правительством пропагандистов и бунтарей, ссыл*ки, высылки, судебные процессы по делам "о революционной про*паганде в империи" вынудили народников поставить вопрос о необ*ходимости завоевания сначала политических свобод, дающих воз*можность вести социалистическую пропаганду. В 1879 г. "Земля и Воля" раскололась на две партии: "Народная Воля" (признавала необходимость политической борьбы) и "Черный передел" (остава*лась на прежних позициях). "Народная воля" стремилась добиться демократических реформ, устрашая правительство террористичес*кими актами. Аресты и казни народовольцев после убийства царя исчерпали силы этой организации.

Народнические идеи лежали в основе программы Партии со*циалистов-революционеров ("эсеры", 1901—1923 гг.). Партия ста*вила задачу свержения царского правительства и одним из глав*ных средств борьбы с ним считала вооруженное восстание и тер*рористические действия, т. е. убийства и покушения на жизнь от*ветственных представителей этого правительства.

Программными требованиями партии социалистов-революци*онеров были установление демократической республики, широкой автономии для отдельных областей страны, федеративное устрой*ство государства, право национальностей на свободу развития и культурную автономию. Программа предусматривала всеобщее из*бирательное право, выборность должностных лиц на известный срок и право их "сменения" народом, полное гражданское равноправие, отделение церкви от государства, всеобщее равное и обязательное образование за государственный счет, замену постоянной армии народной милицией. Для осуществления этой программы партия требовала созыва Учредительного собрания.

В общественно-экономической области социалисты-революци*онеры были сторонниками социализации земли, т. е. передачи ее в распоряжение демократически организованных местных общин и обработки земли личным трудом на началах уравнительного зем*лепользования. В рабочем вопросе партия требовала сокращения рабочего дня (не более 8 часов), свободы профессиональных объе*динений, законодательной охраны труда и др.

Признавая непримиримую противоположность классовых ин*тересов буржуазии и трудящихся масс, партия ставила конечной целью уничтожение частной собственности на силы природы и на средства производства, ликвидацию разделения общества на клас*сы и установление планомерного труда всех на всеобщую пользу.

Партия социалистов-революционеров в?Ж1 пропагандистскую работу в деревне и в городе, настойчиво подчеркивая, что трудя*щееся население является единым рабочим классом, залог освобож*дения которого — осознание этого единства; партия принципиально отвергала противопоставление пролетариата, и крестьянства.

Девизом партии социалистов-революционеров были слова: "В борьбе обретешь ты право свое!"

В 1917 г. социалисты-революционеры активно содействовали созданию и развитию Советов. Расколы в партии эсеров, закрытие большевиками в январе 1918 г. Учредительного собрания, в котором эсеры имели большинство, а затем исключение их из Советов и массовые репрессии после событий июля 1918 г. привели к ликвида*ции партии социалистов-революционеров.

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...dzh-ostin.html

Под юридическим позитивизмом понимают направление в юрис*пруденции, сторонники которого ограничивают задачи юридиче*ской науки изучением действующего права с формально-догмати*ческих позиций.

Возникновение юридического позитивизма относится к первой трети XIX в. и было связано с процессами утверждения промыш*ленного капитализма в странах Западной Европы. Решающую роль при этом сыграли процессы формирования в наиболее развитых странах национального рынка, потребовавшие ликвидации пере*житков средневекового партикуляризма, расширения сферы зако*нодательного регулирования общественных связей и установления единого для всей страны правопорядка. На этой почве сложились ранние концепции юридического позитивизма, для которых были характерны идеи верховенства закона как источника права, отож*дествление правовых норм с предписаниями государственной вла*сти. Юридический позитивизм пришел на смену доктринам есте*ственного права, господствовавшим в правовой мысли Западной Европы XVII—XVIII вв.

Начало теоретическому обоснованию принципов юридического позитивизма положил английский юрист Джон Остин (1790—1859), последователь утилитаризма Дж. Бентама. В 1832 г. он опубликовал книгу "Определение сферы юриспруденции" — первую часть своих лекций, прочитанных в Лондонском университете. Полностью его "Лекции по юриспруденции, или философии позитивного права" были изданы посмертно, в 1863 г. Под влиянием работ Остина в правовой науке Англии и США сформировалась представительная школа, получившая название аналитической юриспруденции.

Предметом изучения юридической науки, согласно взглядам теоретика, является позитивное право. Остин не отрицал естествен*ное право и оценочный подход к законам, действующим в государ*стве, но вывел эти проблемы за рамки правоведения.

Среди законов, определяющих поведение человека в обществе, Остин выделял следующие виды:

А) божественные законы (данный термин представлялся ему более предпочти

тельным и точным, чем естественное право);

Б) законы позитивной морали, основанные на мнениях (напри*мер, законы чести);

В) позитивные законы, установленные государственной властью.

Названные виды законов, соответственно, изучают такие науки, как этика, или деонтология (к ее ведению относятся вопросы кри*тики позитивных законов с точки зрения божественного права), наука морали и юриспруденция. Задачу юридической науки Остин видел в том, чтобы разработать систему взаимосвязанных право*вых категорий — источника права, юридической обязанности, пра*вонарушения, санкции и т. п. — путем анализа их содержания и логического объема. На первый план в рассматриваемой концепции были выдвинуты тем самым вопросы построения теории права с помощью методов формальной логики.

Остин стремился отделить правоведение от смежных областей знания, исключить из юридической науки проблемы этико-фило-софского порядка. Юриспруденция, писал он, "имеет дело с пози*тивными законами, или законами в строгом смысле слова, без рас*смотрения того, хороши они или плохи". Впоследствии эти идеи широко использовались сторонниками юридического позитивизма, выступавшими за разграничение теории права и науки политики права как самостоятельных юридических дисциплин. Предполага*лось, что теория права будет заниматься действующим правом, а наука политики права — вопросами совершенствования законода*тельства и юридической практики с точки зрения правовых идеа*лов, т. е. с точки зрения того, каким право должно быть.

По учению Остина, позитивное право состоит из императивных велений или приказов суверенной государственной власти. Право есть "совокупность норм, установленных политическими верхами". Его источник — воля суверена (в Англии суверенитет принадлежит королю, пэрам и электорату палаты общин). Как подчеркивал Ос*тин, суверен не связан принятыми законами, так как в любой мо*мент может их изменить — в противном случае он не будет уже сувереном. Ограничениями государственной власти в действитель*ности служат божественное право и позитивная мораль. В концепции Остина были разработаны основы императивной теории права, согласно которой законы государства обращены исключительно к подвластным и не способны ограничить волю суверена.

Исходя из этого Остин отрицал существование конституционно*го права как особой отрасли законодательства, подчеркивая, что суверен не может издать законы, которые бы возлагали правовые обязанности на него самого. Международное право, согласно этой концепции, содержит лишь нормы морали, поскольку в нем нет императивных предписаний.

Идеи аналитической юриспруденции получили признание со стороны английских юристов-практиков во многом потому, что Ос*тин, в противоположность Бентаму, допускал возможность сохра*нения институтов прецедентного права. С его точки зрения, преце*дентное право содержит нормы так называемого косвенного зако*нодательства. Принятые с молчаливого согласия суверена, судеб*ные прецеденты обладают всеми признаками юридических норм и, подобно статутам парламента, обеспечены принудительной санкци*ей. Как источники права судебные прецеденты были приравнены Остином к нормам законодательства, что открывало широкие воз*можности для применения исследовательских приемов, выработан*ных аналитической юриспруденцией, при изучении "общего права" Англии и США.

Подобным же образом Остин подходил к характеристике право*вых обычаев. Сами по себе обычаи, полагал теоретик, относятся к нормам морали, но становятся правовыми, когда их начинают при*менять в судебных решениях, обеспеченных санкцией государства.

Иные концепции юридического позитивизма получили распрос*транение во Франции, где была проведена наиболее полная ко*дификация законодательства первой половины XIX в. Господству*ющее положение во французском правоведении занимали тогда идеи школы экзегезов — комментаторов Кодекса Наполеона 1804 г. (А. Дюрантон, Ш. Тулье, Ш. Демоломб и др.). Отождествив право с законом, представители школы экзегезов свели задачи юридиче*ской науки к формально-догматическому описанию и комментиро*ванию действующего законодательства. Результатом их творчества явились многотомные постатейные комментарии к Гражданскому кодексу (например, Дюрантон написал "Курс французского права в последовательности статей Гражданского кодекса" в 19 томах).

"Мой девиз, символ веры таков: Тексты прежде всего, — ука*зывал Демоломб. — Моя цель — истолковать, объяснить Кодекс Наполеона, изучая его как живой, применяемый и принудитель*ный закон...". Экзегезы уделяли много внимания анализу правовых норм, приемам и способам толкования законов, но достаточно редко обращались к общетеоретическим проблемам юридической науки. Отличительная особенность конце стояла в том, что государство рассматривалось в них прежде всего как участник гражданско-правовых сделок, как субъект частного права.

Сфера распространения юридического позитивизма значитель*но расширилась во второй половине XIX в., когда позитивистские доктрины утвердились в правоведении европейских стран. К этому времени относится и зарождение юридического позитивизма в Рос*сии.

Юридический позитивизм претерпел в данный период ряд из*менений.

Во-первых, позитивисты второй половины XIX в. стремились расширить философско-методологическое обоснование своих кон*цепций, в том числе за счет положений, воспринятых из позитиви*стской философии О. Конта, Г. Спенсера и др. Догматическое изуче*ние права в таких концепциях дополнялось принципами социологи*ческого подхода к исследованию политических и правовых явле*ний.

Во-вторых, последователи юридического позитивизма во вто*рой половине XIX в. отказались от многих положений императив*ной теории права и разрабатывали идеи правового самоограниче*ния государства. Согласно этому учению нормы позитивного права обращены не только к подвластным, но и к самому государству. В связи с этим наметилась тенденция к сближению юридического позитивизма с концепциями правового государства и господства права.

В-третьих, принципы юридического позитивизма получают рас*пространение в науке международного права, что приводит к отка*зу от прежних учений, отождествлявших право с законами госу*дарства. Со временем в юридическом позитивизме возобладали идеи так называемого монистического подхода к праву, т. е. трактовка международного права и национальных правовых систем как струк*турных элементов единого правопорядка.

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...-vvedenie.html
// § 1. Введение

Древнейшие политико-правовые учения возникли в Египте, Индии, Палестине, Китае и других странах Востока.

В цивилизациях Древнего Востока сложился самый ранний тип общества, пришедшего на смену первобытному. Экономически он характеризуется господством патриархального натурального хозяй*ства, устойчивостью государственных форм собственности на зем*лю и общинного землевладения, крайне медленным развитием ин*дивидуальной частной собственности.

Основную массу населения в государствах Древнего Востока составляли крестьяне, объединенные в сельские общины. Рабовла*дение, несмотря на довольно широкое распространение в некото*рых странах (например, в Египте, Индии), в производстве решаю*щей роли не играло. Привилегированное положение в обществе занимали лица, принадлежащие к аппарату государственной влас*ти, придворная и имущественная знать. Современные исследовате*ли относят древневосточные общества к так называемым локаль*ным (или речным) цивилизациям земледельческого типа.

На содержании политической идеологии Древнего Востока ска*зались прежде всего традиционализм общинной жизни и незре*лость классов. Патриархальные сельские общины ограничивали инициативу человека, удерживая его в рамках вековых обычаев. Политическая мысль Древнего Востока длительное время развива*лась на основе религиозно-мифологического мировоззрения, унас*ледованного от родового строя.

Главенствующее место в политическом сознании раннеклассо*вых обществ занимали мифы о божественном, сверхъестественном происхождении общественных порядков. С этими мифами были тесно связаны традиции обожествления существующей власти и ее пред*писаний. Цари, жрецы, судьи и другие представители власти счи*тались потомками или наместниками богов и наделялись священ*ными чертами.

Политические взгляды тесно переплетались с общемировоз*зренческими (философскими), моральными и иными представлениями. Древнейшие правовые запреты, например, являлись одновре*менно общемировоззренческими

принципами (законами всего мира), религиозными заповедями и моральными предписаниями. Такого рода воззрения прослеживаются в законах царя Хаммурапи, в пра*вовых предписаниях Талмуда, в индийских религиозных книгах. В государствах Древнего Востока политические и правовые учения еще не обособились от мифов, не сформировались в относительно самостоятельную сферу общественного сознания.

Незавершенный характер этого процесса проявлялся в следу*ющем.

Во-первых, политико-правовые учения Древнего Востока были сугубо прикладными. Главное содержание их составляли вопросы, касающиеся искусства ("ремесла") управления, механизма осуще*ствления власти и правосудия. Иначе говоря, в политических док*тринах не столько содержались теоретические обобщения, сколько разрабатывались конкретные проблемы техники и методов отправ*ления власти.

Государственная власть при этом в подавляющем большинстве учений отождествлялась с властью царя или императора. Причи*ной тому послужила свойственная Древнему Востоку тенденция к усилению власти единоличных правителей и образованию такой формы государственного управления обществом, как восточная дес*потия. Верховный правитель считался олицетворением государства, средоточием всей государственной жизни. "Государь и его держа*ва — вот главные элементы государства", — сказано в индийском трактате "Артхашастра".

Во-вторых, политико-правовые учения Древнего Востока не от*делялись от морали и представляли собой этико-политические док*трины. Повышенный интерес к проблемам морали вообще харак*терен для идеологии формирующихся классов. Это общая законо*мерность всей истории политической мысли, и наиболее отчетливо она проявилась на стадии формирования раннеклассовых обществ.

Преобразования в обществе и государстве во многих древне*восточных учениях связывались с изменениями морального облика людей. Само искусство управления подчас сводится к нравственно*му совершенствованию государя, к управлению силой личного при*мера. "Если правитель утвердит свое совершенство, — подчерки*валось в китайской книге "Шу цзин", — то во всем его многочис*ленном народе не будет сообществ злоумышленников". Многие ак*ции социального протеста проходили под лозунгами морального содержания и были направлены против конкретных носителей или узурпаторов власти. Народные массы выступали главным образом за восстановление справедливости, перераспределение богатства, но не подвергали сомнению экономические и политические основы общества.

В-третьих, для политико-правовых учений Древнего Востока характерно то, что в них не только сохранялись, но и развивались религиозно-мифологические воззрения. Преобладание в политико-правовых учениях практико-прикладной и нравственной тематики приводило к тому, что наиболее общие, отвлеченные от непосред*ственной практики вопросы (например, происхождение государ*ства и права, их историческое развитие) оставались без решения либо решались при помощи тех воззрений, которые предоставляло религиозно-мифологическое сознание.

Социально-политические теории Древнего Востока, одним сло*вом, являлись сложными идеологическими образованиями, состояв*шими из религиозных догм, моральных представлений и приклад*ных знаний о политике и праве. Соотношение этих элементов в различных учениях было неодинаково.

Развернутые религиозные учения были созданы идеологами господствующих сословий (культ фараона в Египте, идеология брах*манизма в Индии и др.). Эти учения освящали социальное неравен*ство, привилегии знати, власть верхушки. Основы общества объяв*лялись божественными установлениями, и любая попытка посяга*тельства на них рассматривалась как вызов богам. Народным мас*сам стремились внушить благоговейный страх перед божественной властью государя, привить смирение и покорность.

Господствующей идеологии противостояли политические взгляды угнетенных. Они критиковали официальные религиозные догмы, искали новые формы веры (например, ранний буддизм), выступали против гнета и произвола, выдвигали требования в защиту спра*ведливости. Их идеи оказывали значительное влияние на развитие политической теории. Правящие круги всегда были вынуждены учитывать в идеологии требования эксплуатируемого большинства. Некоторые идеи социальных низов, как, скажем, призыв библей*ского пророка Исайи перековать мечи на орала, используются в политической идеологии до сих пор.

Вследствие экономической отсталости, завоевательных войн и других причин многие государства Древнего Востока утратили не*зависимость или погибли. Возникшие в них политико-правовые уче*ния, как правило, не получали развития. Последовательная пре*емственность истории политико-правовой мысли сохранялась лишь в Индии и Китае.

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...oj-vlasti.html
Идеология "просвещенного абсолютизма"

Характерные для второй половины XVIII в. новые тенденции в эволюции официальной доктрины самодержавной власти получи*ли свое выражение в законодательных актах и программных доку*ментах Екатерины П. В "Обстоятельном Манифесте о возшествии Ея Императорскаго Величества на Всероссийский Престол", издан*ном 6 июля 1762 г., Екатерина II заявляла: "Но самовластие, нео*бузданное добрыми и человеколюбивыми качествами в государе, владеющем самодержавно, есть такое зло, которое многим пагуб*ным следствиям непосредственною бывает причиною". В заключи*тельных строках данного Манифеста императрица обнадеживала своих подданных в том, что будет просить Бога "денно и ночно", дабы он помог ей "поднять скипетр" в соблюдение русского право*славного закона, "в укрепление и защищение любезнаго отечества, в сохранение правосудия, в искоренение зла и всяких неправд и утеснений". Вместе с тем Екатерина II "наиторжественнейше" обе*щала своим императорским словом "узаконить такия государствен-ныя установления, по которым бы правительство любезнаго наше*го отечества в своей силе и принадлежащих границах течение свое имело так, чтоб и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению добраго во всем порядка".

Приведенные слова выражали некоторые представления о на*значении самодержавной власти, сформировавшиеся еще в пред*шествующие эпохи развития русской политической идеологии. Од*нако наряду с этим здесь намечались и новые для официальной доктрины российской самодержавной власти идеи. Это, во-первых, не выраженная прямо, но подразумеваемая Мысль о возможности ограничения самовластия монарха его "добрыми и человеколюби*выми качествами", А во-вторых, Идея законодательного определе*ния общих рамок деятельности правительства и компетенции государственных органов. Немаловажное идеологическое значение имел и сам факт того,

что императрица давала своим подданным Обещание Принять основополагающие для государственного управ*ления законы.

Указанные нововведения в официальную доктрину самодержав*ной власти являлись элементами идеологии "просвещенного абсо*лютизма". Русский вариант данной идеологии в наиболее полном виде воплотился в документе, получившем название "Наказ импе*ратрицы Екатерины II, данный комиссии о сочинении проекта но*вого Уложения". Екатерина работала над ним более двух лет — с января 1765 г. 30 июля 1767 г. текст "Наказа" был опубликован. Он состоял из 526 статей, распределенных по 20 главам. В первые ме*сяцы 1768 г. к ним были добавлены 21 и 22 главы. Материал для своего произведения российская императрица брала в сочинениях французских философов Ш. Монтескье и Ф. Кене, итальянского мыслителя Ч. Беккариа, немецких мыслителей баронов Бильфель-да и Й. X. Готтлоба фон Юсти, русского правоведа С. Е. Десницкого.

Наиболее масштабное заимствование было сделано из трактата Монтескье "О духе законов" — 294 статьи "Наказа" составлены на материале данного труда. Екатерина II сама признавалась (в пись*ме к философу Д'Аламберу) в том, что при написании своего трак*тата "обобрала" Монтескье на пользу своей империи.

Сопоставление содержания "Наказа" с текстом произведения "О духе законов" показывает, что Екатерина II заимствовала у Монтескье отдельные фразы, определения, идеи, но не доктрину монархической власти. Французский философ описывал природу монархического правления (гл. 4 кн. II трактата "О духе законов"), имея в виду сословно-представительную монархию. В его представ*лении настоящая монархия — это правление одного лица "посред*ством основных законов", необходимо предполагающих существо*вание "посредствующих каналов, по которым движется власть". Эти каналы составляют, по мнению Монтескье, сословия духовенства, дворянства, горожан. Они выступают в качестве не только провод*ников власти монарха, но и сил, ограничивающих ее. "Уничтожьте в монархии прерогативы сеньоров, духовенства, дворянства и го*родов, и вы скоро получите в результате государство либо народ*ное, либо деспотическое", — утверждал Монтескье.

Екатерина II повторила в своем "Наказе" изречение француз*ского мыслителя об основных законах, предполагающих каналы или протоки, по которым протекает власть, но при этом добавила к нему два слова. "Законы, основание державы составляющие, предпола*гают малые протоки, Сирень правительства, Чрез которые излива*ется власть Государева" (курсив мой. — В. Т.). Добавлением слов "сиречь правительства" Екатерина II существенно изменила кон*струкцию монархической власти, представленную Монтескье. По*средствующими для власти монарха каналами или протоками в "На*казе" названы были "правительства", т. е. административные уч*реждения. Монархическая власть предстала в произведении рос*сийской императрицы имеющей свое продолжение не в сословиях, а в бюрократии. Именно такая монархия существовала на практи*ке в России. Административная реформа Петра I и такие его акты, как "Табель о рангах" и "Духовный регламент", создали фунда*мент бюрократической монархии в России, в которой сословия дво*рянства и духовенства теряли свой прежний характер и фактичес*ки выступали в качестве составных частей бюрократии. В своем "Наказе" Екатерина II завершала юридическое и идеологическое оформление этой бюрократической монархии.

В конструкции монархической власти, представленной в трак*тате Монтескье, ограничением данной власти и соответственно га*рантией от превращения ее в деспотическую служили прерогати*вы сословий. В доктрине самодержавной власти, развитой в "На*казе" Екатерины II, ограничением этой власти мыслились преде*лы, установленные ею самой (ст. 512).

Главным среди таких ограничительных "пределов" являлась, в представлении Екатерины II, цель, к которой обязывался стремиться при осуществлении своей власти самодержец. "Какой предлог са*модержавного правления? — вопрошает императрица в ст. 13 "На*каза" и отвечает: "Не тот, чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направить к получению самого большого ото всех добра". "Самодержавных правлений намерение и конец есть слава граждан, государства и Государя", — заявляет она в ст. 15 рассматриваемого произведения.

Самодержавная власть ограничивается в "Наказе" также тем, что самодержец устраняется от непосредственного управления всеми государственными делами. По мнению Екатерины II, он должен воздержаться и от того, чтобы судить, "почему и надлежит ему иметь других особ, которые бы судили по законам" (ст. 149). "Существо правления" составляют, согласно "Наказу", "власти средние, под*чиненные, и зависящие от верховной" (ст. 18). Государь же объяв*ляется здесь по своей сущности Источником "всякой государствен*ной и гражданской власти" (ст. 19). Ему прилично по смыслу ст. 510 "Наказа" довольствоваться только "главным надзиранием" за дея*тельностью правительственных органов.

"Наказ" предусматривал, что самодержавная власть осуществ*ляется преимущественно путем издания на основе "благоизволе-ния" государя общих законов. Однако и в законотворчестве "На*каз" налагал на самодержца определенные ограничения. "Надобно иметь хранилище законов", — провозглашала Екатерина в ст. 22 своего произведения. Это учреждение могло пребывать, по ее мне*нию, только при "государственных правительствах". В задачу "хра*нилища законов" императрица вменяла наблюдение за тем, чтобы "воля Государева" находилась в соответствии "с законами во осно*вание положенными и с государственным установлением" (ст. 28). Это предписание "Наказа" означало, что самодержец обязан был в своем законотворчестве согласовывать издаваемые законодатель*ные акты с ранее изданными основополагающими законами. Екате*рина II выражала надежду, что подобные правила "возбранят на*роду презирать указы Государевы, не опасался за то никакого на*казания, но купно и охранят его от желаний самопроизвольных и от непреклонных прихотей".

Принцип законности выступал в "Наказе" в качестве важней*шего свойства представленной в нем конструкции самодержавной власти. Такие общественные явления, как равенство, вольность, безопасность граждан и т. п., увязывались Екатериной II с соблю*дением законов. При этом, однако, принцип законности не сочетал*ся в "Наказе" с признанием субъективных прав граждан. Законы выступали здесь в качестве инструмента обеспечения исключительно государственных или общественных интересов. Так, гражданские законы представлялись в "Наказе" лучшим средством исправле*ния пороков, воспитания граждан. Здесь проводилась идея о том, что совершенные законы способны сделать государство прочным, а плохие ведут к разрушению его. Екатерина II отождествляла власть государя-законодателя с властью отца, заботящегося о своих детях (ст. 452).

Подобные представления о роли закона вполне соответствова*ли идеологии "просвещенного абсолютизма". Не противоречила дан*ной идеологии и выраженная в "Наказе" идея божественного про*исхождения самодержавной власти. Признанием титула государя "Богом данным званием" (ст. 625) Екатерина II подтверждала свои сентенции о том, что главное назначение самодержавной власти заключается в содействии благополучию подданных, получению ими "самого большого ото всех добра". "Закон Христианский научает нас взаимно делать друг другу добро, сколько возможно", — гово*рилось в ст. 1 "Наказа". Принимая верховную власть от Бога, само*держец обязывался тем самым строго соблюдать этот "Закон".

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...effersona.html

Политические взгляды Томаса Джефферсона (1743—1826), став*шего после образования США их третьим президентом, были близ*ки к политическим взглядам Пейна. Как и Пейн, Джефферсон вос*принял естественно-правовую доктрину в ее наиболее радикаль*ной и демократической трактовке. Отсюда близость его политичес*ких и правовых взглядов к идеям Руссо. Правда, до начала Войны за независимость Джефферсон надеялся на мирное разрешение конфликта с Англией и испытывал влияние теории разделения властей Монтескье. Но это не помешало ему впоследствии крити*ковать Конституцию США 1787 г., воспринявшую разделение вла*стей как систему "сдержек и противовесов" и дававшую президен*ту возможность переизбираться неограниченное число раз и тем самым, по мнению Джефферсона, превратиться в пожизненного монарха. Большим недостатком Конституции он считал отсутствие в ней Билля о правах, особенно свобод слова, печати, религии.

Радикальная и демократическая трактовка естественно-право*вой концепции проявилась в представлении Джефферсона об об*щественном договоре как основе устройства общества, дающем всем его участникам право конституировать государственную власть. Отсюда логически вытекала идея народного суверенитета и равен*ства граждан в политических, в том числе избирательных, правах.

Джефферсон критиковал капитализм, набиравший в США силу, ведший к разорению и обнищанию широких слоев населения. Од*нако главной причиной этих бедствий он считал развитие крупного капиталистического производства и идеализировал мелкое фер*мерское хозяйство. Его идеалом была демократическая республика свободных и равноправных фермеров. Этот идеал был утопичес*ким, но активная его пропаганда Джефферсоном сыграла большую роль в привлечении широких народных масс к активному участию в Войне за независимость.

Еще большее значение имело то обстоятельство, что Джеффер-сон был основным автором проекта Декларации независимости — конституционного документа, который, исходя из демократич

еской и революционной трактовки естественно-правовой доктрины, обо*сновывал правомерность отделения колоний от Англии и образова*ния ими самостоятельного, независимого государства.

Разрыв с религиозными представлениями о государственной власти, еще характерными для этой эпохи (упоминание о Боге-творце сделано в Декларации мимоходом и ничего не меняет в ее содержании), и естественно-правовая аргументация, народный су*веренитет и право на революцию, защита свободы личности и прав граждан — все это делало Декларацию независимости выдающим*ся теоретическим и политическим документом своего времени. Не следует забывать, что на континенте Европы в те годы еще царил феодально-абсолютистский произвол, а английская монархия пы*талась практически феодально-абсолютистскими средствами сохра*нить свое господство в североамериканских колониях.

Для Джефферсона как автора Декларации "очевидны следую*щие истины, что все люди сотворены равными, что они наделены своим Творцом некоторыми неотъемлемыми правами, в числе ко*торых жизнь, свобода и стремление к счастью". Провозглашенное в преамбуле Декларации естественное равенство людей прямо про*тивопоставлялось унаследованным от феодализма сословным при*вилегиям, неотъемлемые права — феодальному бесправию. Эти идеи имели и конкретный практически-политический смысл в борьбе против английских колонизаторов, отрицавших равноправие коло*нистов с жителями метрополии и посягавших на права колонистов.

В перечне названных в Декларации независимости неотъемле*мых прав нет права собственности, содержавшегося, как отмеча*лось, в Декларации прав I Континентального конгресса. Отсутствие этого "священного" права объясняется влиянием Пейна, которого в американской исторической литературе иногда называли автором Декларации независимости, хотя он сам недвусмысленно указы*вал, что ее автором является Джефферсон (выше было сказано, что Пейн считал право собственности приобретенным правом и, следовательно, не относящимся к неотъемлемым правам человека). Нужно иметь в виду и другое, не менее важное практически-поли*тическое обстоятельство. Составляя проект Декларации, Джеффер-сон учитывал, что по мере обострения конфликта колонистов с Англией их представления о свободе и собственности все более сливались. Ведь в истоке конфликта лежали прежде всего посяга*тельства Англии на материальные интересы колонистов. Именно эти посягательства помогли колонистам понять, что они не свобод*ны, колонисты видели свою свободу в беспрепятственном развитии собственности; главным для них была не столько абстрактно-тео*ретическая свобода от иноземной власти, сколько практическая свобода, обеспечивающая их материальные интересы. Поэтому сво*бода как естественное и неотъемлемое право виделась колонистам (и Джефферсон должен был это учитывать) как гарантия свободы собственности. Практически свобода в Декларации независимости включала в себя право свободно пользоваться и распоряжаться своими материальными благами, т. е. право на собственность.

Правительство, писал Джефферсон в Декларации независимо*сти, создается людьми для охраны естественных прав человека, и власть правительства проистекает из согласия народа повиновать*ся ему. Последовательно развивая идею народного суверенитета, Джефферсон заключает, что в силу такого происхождения власти правительства (создается народом) и такого условия ее существо*вания (согласие народа) народ вправе изменить или уничтожить существующую форму правления (существующее правительство), что "долгом и правом" людей является свержение правительства, стремящегося к деспотизму. Право на революцию обосновано, и обосновано убедительно.

Далее в Декларации независимости содержатся 27 пунктов об*винения английского короля в стремлении к деспотизму, дающих основание провозгласить "именем и властью доброго народа коло*ний наших" отделение их от Англии (свержение правительства, стремящегося к деспотизму, — право на революцию) и образова*ние независимых Соединенных Штатов.

Для характеристики политических взглядов Джефферсона важ*но обратить внимание на то, что в составленном им проекте Декла*рации независимости было не 27, а 28 пунктов обвинения англий*ского короля. Пункт, не попавший в окончательный текст Деклара*ции в результате решительных возражений плантаторов южных колоний, осуждал процветавшее в южных колониях рабство не*гров. Джефферсон был убежден, что оно противоречит человечес*кой природе и естественным правам людей. Поэтому в проекте Декларации он обвинял английского короля в том, что "захватывал людей и обращал их в рабство в другом полушарии, причем часто они погибали ужасной смертью, не выдерживая перевозки".

Джефферсон вошел в историю политической мысли и в исто*рию Нового времени в целом как автор Декларации независимости Соединенных Штатов. Значение Декларации не только в том, что она провозгласила образование США, но и еще более в провозгла*шении наиболее передовых политических и правовых взглядов и представлений. Идеи Декларации и самого Джефферсона оказыва*ли и продолжают оказывать влияние на политическую жизнь в США.

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...zh-bodena.html
Теория государственного суверенитета. Политическое учение Ж. Бодена

Со второй половины XVI в. во Франции разгорелись религи*озные войны между католиками и гугенотами. Остановить рели*гиозный и политический хаос могло лишь "сильное" государство. Именно такой точки зрения придерживался правовед Жан Боден (1530—1596), разрабатывая теорию государственного суверенитета.

Боден закончил факультет права Тулузского университета и некоторое время преподавал в нем римское право. Затем стал зани*маться адвокатской практикой в Париже. С 1575 по 1580 г. — судья. В 1576 г. являлся депутатом третьего сословия в Генеральных шта*тах в Блуа. С 1587 г. — королевский прокурор в Лане (эту долж*ность Боден получил по наследству от брата своей жены). Умер от чумы. Еще в молодости Боден сознательно выбрал путь практику*ющего юриста. Он считал, что таким образом можно послужить людям, и в то же время лучше самому понять право: "Тот, кто думает, что познал право вне юридической практики, в действи*тельности глубоко ошибается — и уподобляется тому, кто, истязаясь гимнастикой и физическими упражнениями, мнит себя равным воину, познавшему пыл сражения и утомление военной битвой". Сочетая научные занятия с практической деятельностью, Боден создал ряд произведений, которые принесли ему европейскую из*вестность: "Метод легкого познания истории" (1566 г., публикация в Париже на латыни) и "Шесть книг о республике" (1576 г., публика*ция на французском языке, затем — на латыни; в течение трех лет работа выдержала 7 изданий).

Мировоззрение Бодена складывалось под сильным влиянием античного наследия. В духе Нового времени Боден строил свое уче*ние на основе историзма и рационализма. В контексте такого миро*воззрения он и создал свое учение о государстве и праве.

Боден уделяет пристальное внимание институту государства (для обозначения понятия "государство" он использует латинский термин "res publica" и его французский аналог "une Republique"). После Бога, по мнению Бодена,

именно государство представляет для людей огромную ценность. Поэтому он в своих работах воздает "благодарность государству, которому, после бессмертного Бога, мы обязаны всем".

Боден осмысливает государство иначе, чем его предшественни*ки (Аристотель, Полибий, Цицерон и др.) и современники (Макиа*велли, Мор и др.). Аристотель и Цицерон ничего не говорят о вер*ховной власти, без которой, по мнению Бодена, невозможно пред*ставить себе государство. Боден оспаривает исключительное значе*ние такого признака государства, как "согласие в вопросах права", на котором настаивал Цицерон. Боден полагает: "Глупо утверж*дать, что империя турок, которая включала народы, проживающие вместе, но не подчиненные общей системе единого закона, не была государством, пока народы удерживались в одном государстве при помощи силы и власти".

Боден воспринимает Государство Как "правовое управление се*мьями и тем, что у них общее суверенной властью". Государство понимается как правовое управление — это позволяет Бодену от*личать государство от шайки разбойников, что отмечали еще Цице*рон и Аврелий Августин. Основным элементом государства для Бодена является семья: "Государство не может существовать без семьи как город без домов или как дом без фундамента". Внутри семьи Боден вслед за Аристотелем различает три вида социальной власти: родительскую, супружескую, господскую. Ослабление вла*сти главы семьи, по Бодену, приводит к деградации государства. Но важнейшим элементом государства выступает суверенная власть, под которой Боден понимает постоянную, абсолютную и неделимую власть государства: "Суверенитет — есть абсолютная и постоянная власть государства...".

Именно Бодену принадлежит научное первенство в создании теории государственного суверенитета.

Суверенная власть государства, с точки зрения Бодена, — это всегда Постоянная Власть, которая отличается от временной влас*ти, подобной власти диктаторов Древнего Рима.

Суверенная власть государства — это всегда Абсолютная Власть, — власть, не ограниченная никакими условиями, носитель же этой власти может ее передать другому лицу как собственник. Боден допускает лишь Три ограничения абсолютной власти: Су*верен в своей деятельности связан законами Бога, законами есте*ственными и законами человеческими, общими для всех народов. Законами Бога и естественными законами людям предписана част*ная собственность, поэтому суверен не может произвольно облагать налогами граждан без согласия Генеральных Штатов. Ибо, считает Боден, никто не имеет права без согласия владельца брать чужую собственность. Одним из первых мыслителей Боден критически оценил утопийское государство Т. Мора: государство, основанное на отрицании частной собственности, "было бы прямо противоположно законам Бога и природы".

Суверенная власть государства — это власть Единая, т. е. неде*лимая. Она не может принадлежать одновременно монарху, арис*тократии и народу, ее нельзя разделить на трети. Боден — против*ник теории смешанной формы государства, которой в разное время придерживались Полибий, Цицерон, Мор, Макиавелли. Боден оп*ределил компетенцию суверенной власти государства через комп*лекс исключительных, только ей присущих прерогатив: право из*давать, отменять и обнародовать законы гражданам без их согла*сия — это основная прерогатива суверенной власти; право войны и мира; право назначать должностных лиц и определять для них служебные обязанности; правосудие в последней инстанции для всех должностных лиц и граждан; право помилования в тех случа*ях, "когда сам закон не предоставляет возможности для помилова*ния и смягчения наказания"; чеканка монет; определение мер и весов; взимание налогов и податей.

Боден обстоятельно исследует проблему форм государства. Вслед за Аристотелем Боден осмысливает проблему обусловленности форм правления государства различными факторами (климатом, почвой и др.).

Боден скептически относится к различению Аристотелем форм государства на правильные и неправильные. Боден выделяет три формы государства: демократию, аристократию и монархию, в за*висимости от принадлежности власти тому или иному суверену. В демократии — все или большая часть граждан обладают суве*ренной властью над всеми. В аристократии — меньшая часть граж*дан обладает суверенной властью над всеми. Аристократия для Бодена не есть правление "лучших" в понимании Аристотеля. Бо-ден считает, что коррупция "может появиться в любом государстве, где нобили или богатые люди сосредоточили в своих руках политическую власть, не располагая ни уважением окружающих, ни лич*ной добродетелью, ни соответствующим образованием". В монар*хии — суверенная власть всегда принадлежит одному лицу, будь это король или тиран. Боден критикует Аристотеля, считавшего, что тиран — это правитель, действующий вопреки желаниям наро*да. Но тогда, возражает Боден, "сам Моисей, наиболее мудрый и справедливый правитель, может быть заклеймен как величайший тиран, потому что он приказывал и запрещал своему народу почти все, действуя против его воли".

Боден не только различает формы правления государства, но и оценивает эффективность каждой из них для обеспечения обще*ственного порядка. Демократию он оценивает отрицательно, ибо "народ — это зверь многоголовый и лишенный рассудка, он с тру*дом делает что-либо хорошее. Доверять ему решение политических дел — это все равно, что спрашивать совета у безумного". Недоста*ток аристократии — неустойчивость, которая обусловлена коллеги*альным способом принятия решений. Общим недостатком демокра*тии и аристократии является то, что "в демократическом или ари*стократическом государстве голоса подсчитываются, но не взвеши*ваются на весах добродетели".

Для Бодена лучшей формой государства для преодоления поли*тического и религиозного кризиса является монархия, поскольку она прямо отвечает природе суверенной власти, ее единству и Не*делимости. Он приводит много доводов в пользу монархии, исполь*зуя рассуждения по аналогии. Боден повсюду находит торжество единовластного начала: Бога, Солнца, отца и др. Боден — сторонник наследственной, а не выборной монархии, потому что выборная монархия предполагает междуцарствие, а государство в это время "подобно короблю без капитана, мечется по волнам мятежей, и часто тонет". Боден считает, что идеальной формой государства для Франции XVI в. является королевская монархия — государ*ство, в котором подданные, пользуясь личной свободой и собствен*ностью, подчиняются законам монарха, а монарх — законам божес*ким и естественным. Боден писал, что монархия может превратить*ся в тиранию, если монарх начинает нарушать естественные зако*ны, рассматривая собственность своих граждан как свою собствен*ную и относясь к гражданам, как к рабам. Боден признает право народа на убийство тирана, если тот захватил власть насилием. Но он не признает такое право, если монарх, занимая свой пост на основе действующего закона о престолонаследии, ведет себя как тиран. Боден уповает только на Божественный суд: "Считается не*законным для частного лица не только попытка убить своего закон*ного государя, но даже и восставать против него без особого и не*двусмысленного повеления Господа".

Боден занимался поиском факторов, определяющих стабиль*ность формы государства. Боден считал, что стабильность формы государства подрывают: крайне неравномерное распределение бо*гатства (поэтому необходимы законы против ростовщичества и за*коны о наследовании имущества) и отсутствие свободы вероиспове*дания (поэтому необходимы законы, допускающие веротерпимость). В противовес Аристотелю Боден критически оценивал институт рабства, выступая за его постепенную отмену.

Боден придерживался концепции Универсального права, Кото*рое нельзя вывести, изучая законодательство только одного госу*дарства, будь то даже римское государство. Напротив, необходимо провести сравнительный анализ законодательств древних народов (персов, евреев, греков, египтян, римлян и др.) и дополнить его знанием современных правовых систем (французской, турецкой и др.). Боден обосновывает свою точку зрения ссылкой на Платона: "Пусть бы они почитали Платона, который полагал, что другого способа утвердить закон или наладить государственное управление не существует, мудрый человек соберет вместе законы всех или наиболее известных государств и, сравнив, из них выделит лучшую форму". Однако Боден признает и специфику законов в зависимо*сти от формы государства: "Законы необходимы и при монархии, и при народных формах правления, и при аристократических (зако*ны являются столь же разнообразными, как и формы правления)".

Боден различает законы и в зависимости от их творца. Он выде*ляет: законы, установленные Богом; законы, установленные приро*дой; законы, установленные суверенной властью; законы, установ*ленные народами; законы, установленные общим соглашением, в котором берет начало суверенная власть (для монархии — это за*кон престолонаследия, подобный Салическому Закону (Lex Salica)).

Основная научная заслуга Бодена — это теория государствен*ного суверенитета. Эта теория сформировалась в эпоху становле*ния европейских абсолютных монархий. Теория государственного суверенитета оказалась очень продуктивной: некоторые известные мыслители стали ее приверженцами, другие — противниками. В XVII в. понимание Боденом суверенитета как Абсолютной Власти государства было воспринято английским философом Т. Гоббсом.

Созданная Боденом теория государственного суверенитета до сих пор остается важным компонентом современной науки о госу*дарстве и руководством для принятия политических решений.

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...-vvedenie.html
// § 1. Введение

В начале XX в. стала отчетливо проявляться наметившаяся в предыдущий период тенденция социализации гражданского обще*ства. На рубеже XIX—XX вв. ведущее место в промышленности и торговле перешло от частных предпринимателей и торговцев к инду*стриальным, торговым и финансовым корпорациям. В это же время организованный в профессиональные союзы класс наемных рабо*чих сложился во внушительную силу, с которой вынуждены были считаться предприниматели и на защиту интересов которого стал притязать ряд политических партий и демократических движений. Значительные изменения претерпевало представительное государ*ство. Расширение избирательного права, все более тесная связь представительных учреждений с политическими партиями и рост воздействия общественного мнения толкали буржуазное государ*ство на путь социальных реформ. Государство выступало уже не только как "ночной сторож", осуществляя лишь охранительные функции, но и отчасти как социальное государство, организующее управление народным образованием, здравоохранением, социальным обеспечением. С начала XX в. повышается роль государства и в регулировании экономических отношений, в изживании кризисных явлений. Однако путь человечества никогда не был прямым и ров*ным; история знает не только рывки, скачки вперед, но и стреми*тельные откаты назад. Опираясь на трудности развития граждан*ского общества, нередко обусловленные эгоизмом правящего мень*шинства, ряд экстремистских групп и партий стремился к установ*лению тоталитарного строя под лозунгами борьбы с плутократией и буржуазной демократией. В России и Италии, а позже в Германии эти группы и партии добились успеха.

Политико-правовые программы двух основных направлений идеологии носили четко выраженный классовый характер.

Буржуазная политико-правовая идеология строила теорию пра*ва и государства с ориентацией на развитие гражданского общества по капиталистическому пути. Главными идеями этой идеологии были сохранение классового деления общества, про

ведение отдельных реформ для смягчения противоречий между рабочим классом и буржуазией, продолжение демократизации представительного го*сударства и усиление его социальной деятельности.

Социалистическая политико-правовая идеология основывалась на идее ликвидации капитализма и гражданского общества в инте*ресах трудящихся классов. Однако на рубеже веков в некоторых социалистических теориях обозначилось реформистское направ*ление, обосновывающее лишь социализацию гражданского обще*ства, сближающееся с буржуазной, политико-правовой идеологией.

В связи с критикой юридического позитивизма возникли раз*личные по методологической основе и по тематике учения о праве; в целом они не выходили за пределы буржуазной политико-право*вой идеологии, но не имели выраженной социально-классовой ок*раски, поскольку сосредоточивались на решении технико-юриди*ческих или научно-методологических проблем, лишь отдаленно свя*занных с социологией и политикой (соотношение психологии и пра*ва, доктрина толкования и применения закона и др.).

[Украинский юридический портал]

http://radnuk.info/ros-pidrychnuk/po...sudarstve.html
Иммануил Кант (1724—1804) — родоначальник классической немецкой философии и основоположник одного из крупнейших на*правлений в современной теории права — был профессором Кениг-сбергского университета. Учение Канта сложилось в начале 70-х годов XVIII в. в ходе предпринятого им критического пересмотра предшествующей философии. Свои социально-политические взгля*ды он первоначально изложил в цикле небольших статей, куда вошли работы "Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане" и "К вечному миру", а затем обобщил в трактате "Метафи*зика нравов" (1797 г.).

В основе кантовской философии лежит противопоставление эм*пирического (опытного) и априорного видов познания1.

Познание человеком окружающего мира всегда начинается с опыта, т. е. с чувственных ощущений. Однако эмпирические знания являются неполными, ибо они дают представление лишь о внешних признаках изучаемого предмета — его цвете, тяжести и т. п. Только с помощью разума можно распознать сущность предмета, опреде*лить его внутренние свойства и причины. Этот вид познания Кант назвал априорным. "Познание разумом и априорное познание суть одно и то же", — писал он.

На принципиально иных постулатах строится практическая фи*лософия Канта, в которой рассматриваются проблемы поведения человека. В этике и учении о праве — составных частях практиче*ской философии — главенствующая роль принадлежит априорным идеям. Если в познании природы, утверждал Кант, "источником истины служит опыт", то законы нравственности не могут быть выведены из существующих отношений между людьми. Научную теорию морали и права, аналогичную естественным наукам, со*здать поэтому в принципе невозможно. Задача моральной филосо*фии состоит в том, чтобы, исходя из разума, указать всеобщие правила поведения, которым человек должен следовать в своем эмпирическом существовании. С вопросом о том, каков всеобщий критерий справедливости, юрист никогда не справится, "если

толь*ко он не оставит на время в стороне эмпирические начала и не поищет источника суждений в одном лишь разуме". При соблюде*нии же этих условий этика вместе с теорией права становится наукой. В учении Канта поднималась, иначе говоря, проблема науч*ного статуса этики, были поставлены вопросы о своеобразии мето*дов, используемых в теории права, по сравнению с методами есте*ственных наук.

Разработанная Кантом методология критического рационализ*ма существенно отличалась от рационалистических концепций, выдвинутых просветителями XVIII в. Кант разошелся с ними прежде всего в трактовке разумной природы человека. Согласно его взгля*дам разум как отличительное свойство человека развивается пол*ностью не в индивиде, а в человеческом роде — в необозримом ряду сменяющих друг друга поколений. В его доктрине просвещение впервые было осмыслено как всемирно-исторический процесс, в ходе которого человек, благодаря прогрессу культуры, преодолева*ет зависимость от природы и обретает свободу. Кант показал так*же, что в совершенствовании культуры участвуют все поколения людей, хотя большинство из них действует бессознательно, не по*нимая общего хода развития человечества и преследуя свои соб*ственные цели. Отсюда делался вывод: разумное есть нарастающий итог культуры, а не обобщение существующей практики.

Обоснование этих идей явилось крупным шагом вперед по пути постижения специфики социальных законов и особенно того из них, в соответствии с которым субъективные намерения людей не совпа*дают с объективным результатом истории. Социальная доктрина Канта, правда, по-разному интерпретировалась последующими мыс*лителями. Она послужила источником как учений о диалектике общественного процесса, соотношении в нем исторического и логи*ческого (Гегель, Маркс), так и концепций, противопоставлявших естественные и общественные науки (различные школы кантиан*ства).

Еще одна особенность кантовского рационализма связана с тем, что философ отказался выводить нравственность и право из теоре*тического знания. В этом отношении он следовал демократической традиции, заложенной Руссо. Кант воспринял руссоистскую идею о том, что носителями нравственности могут стать все люди без ка*ких бы то ни было исключений, но пересмотрел позицию Руссо от*носительно источника морали. Источником нравственных и правовых законов, по мнению Канта, выступает практический разум, или свободная воля людей. Новизна такого подхода заключалась в том, что, удерживая демократическое содержание руссоизма, он позволял восстановить рационалистические приемы обоснования этики и права.

Стать моральной личностью человек способен лишь в том слу*чае, если возвысится до понимания своей ответственности перед человечеством в целом, провозгласил мыслитель. Поскольку же люди равны между собой как представители рода, постольку каждый индивид обладает для другого абсолютной нравственной ценнос*тью. Этика Канта утверждала, таким образом, примат общечело*веческого над эгоистическими устремлениями, подчеркивала мо*ральную ответственность индивида за происходящее в мире.

Опираясь на эти принципы, Кант вывел понятие нравственного закона. Моральная личность, считал философ, не может руковод*ствоваться гипотетическими (условными) правилами, которые зави*сят от обстоятельств места и времени. В своем поведении она дол*жна следовать требованиям Категорического (безусловного) Импе*ратива. В отличие от гипотетических правил категорический им*ператив не содержит указаний, как нужно поступать в том или ином конкретном случае, и, следовательно, является формальным. Он содержит лишь общую идею "долга перед лицом человечества", предоставляя индивиду полную свободу решать самостоятельно, какая линия поведения в наибольшей мере согласуется с мораль*ным законом. Категорический императив Кант называл законом нравственной свободы и употреблял эти понятия как синонимы.

Философ приводит две основные формулы категорического им*ператива. Первая гласит: "Поступай так, чтобы максима твоего по*ступка могла стать всеобщим законом" (под максимой здесь по*нимается личное правило поведения). Вторая формула требует: "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству". Несмотря на смысло*вое различие формулировок, по сути они близки друг другу — в них проводятся идеи достоинства личности и автономии нравствен*ного сознания.

Правовая теория Канта тесно связана с этикой. Определяется это тем, что право и мораль имеют у него один и тот же источник (практический разум человека) и единую цель (утверждение всеоб*щей свободы). Различие между ними Кант усматривал в способах принуждения к поступкам. Мораль основана на внутренних побуж*дениях человека и осознании им своего долга, тогда как право ис*пользует для обеспечения аналогичных поступков внешнее принуж*дение со стороны других индивидов либо государства. В сфере мо*рали соответственно нет и не может быть общеобязательных кодек*сов, тогда как право с необходимостью предполагает наличие пуб*личного законодательства, обеспеченного принудительной силой.

Рассматривая отношения права и морали, Кант характеризует правовые законы как своего рода первую ступень (или минимум) нравственности. Если в обществе установлено право, сообразное нравственным законам, значит поведение людей поставлено в стро*го очерченные рамки, так что свободные волеизъявления одного лица не противоречат свободе других. Подобного рода отношения не являются полностью нравственными, поскольку вступающие в них индивиды руководствуются не велением долга, а совсем иными мотивами — соображениями выгоды, страхом наказания и т. п. Право обеспечивает, иными словами, внешне благопристойные, циви*лизованные отношения между людьми, вполне допуская, однако, что последние останутся в состоянии взаимной антипатии и даже презрения друг к другу. В обществе, где господствует только право (без морали), между индивидами сохраняется "полный антагонизм".

По определению Канта Право — это совокупность условий, при которых произвол одного лица совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы. К таким условиям отно*сятся: наличие принудительно осуществляемых законов, гаранти*рованный статус собственности и личных прав индивида, равенство членов общества перед законом, а также разрешение споров в су*дебном порядке. В практико-идеологическом плане данное опреде*ление созвучно идеологии раннего либерализма, исходившей из того, что свободные и независимые друг от друга индивиды способ*ны сами, по взаимному согласию, урегулировать отношения, возни*кающие между ними, и нуждаются лишь в том, чтобы эти отноше*ния получили надежную защиту.

Учение Канта о праве представляет собой высшую ступень в развитии западноевропейской юридической мысли XVIII в. В нем были подняты такие кардинальные вопросы, как методологические основания научной теории права, интеллектуально-волевая приро*да нормативности, разграничение права и морали и др. Описывая право в предельно широком культурологическом контексте, Кант подготовил условия для возникновения философии права в виде самостоятельной дисциплины. Для специальных юридических иссле*дований важное значение имела содержащаяся в его трудах характеристика правовых отношений как взаимосвязанных субъектив*ных прав и обязанностей.

В "Метафизике нравов" была предложена, кроме того, своеоб*разная трактовка естественного права. Следуя Руссо, Кант придер*живался концепции гипотетического естественного состояния, в ко*тором отсутствовало объективное право. Человеку изначально свой*ственно одно-единственное прирожденное право — свобода нрав*ственного выбора. Из нее вытекают такие неотъемлемые качества людей, как равенство, способность делиться своими мыслями, и др. В догосударственном состоянии человек приобретает субъектив*ные естественные права, в том числе право собственности, но они ничем не обеспечены, кроме физической силы индивида, и являют*ся предварительными. Совокупность таких субъективных полномо*чий Кант вразрез с господствующей традицией назвал частным правом. Подлинно юридический и гарантированный характер част*ное право, по его мнению, приобретает только в государстве, с ут*верждением публичных законов.

В соответствии с принципами априорного подхода к объясне*нию социально-политических явлений Кант отказался решать воп*рос о происхождении государства. Он стремился преодолеть тем самым известное противоречие, свойственное концепциям естествен*ного права, в которых образование государства путем договора пред*ставало одновременно и реальным событием прошлого, и основани*ем будущей идеальной организации политической власти. Первона*чальный договор выступает у него исключительно умозрительной конструкцией, призванной обосновать необходимость изменения существующего феодально-абсолютистского строя.

"Этот договор есть всего Лишь идея Разума, которая, однако, имеет несомненную (практическую) реальность в том смысле, что он налагает на каждого законодателя обязанность издавать свои законы так, чтобы они Могли Исходить из объединенной воли целого народа". Как видим, Кант придает общественному договору черты регулятивного принципа, позволяющего судить о справедливости конкретных законов. Идея договора служит, по его словам, "безо*шибочным мерилом" права и бесправия. В самом деле, писал он, трудно предположить, чтобы народ дал согласие на закон о на*следственных привилегиях сословия господ. Такой закон, возвы*шающий одну часть общества над другой, представлялся ему проти*воправным.

Вклад Канта в разработку политической теории характеризу*ется тем, что он сформулировал основные идеи и принципы совре*менных учений о правовом государстве (хотя сам не употреблял этого термина). Согласно д е ф и н и ц и и в " М е т а ф и з и к е н р а в о в " государ*ство — это соединение множества людей, подчиненных правовым законам. В качестве важнейшего признака государства здесь было названо верховенство закона. Кант при этом подчеркивал, что рас*сматривает не государства, существующие в действительности, а "государство в Идее, Такое, каким оно должно быть в соответствии с чистыми принципами права".

Призванное гарантировать устойчивый правопорядок, государ*ство должно строиться, по мнению Канта, на началах общественно*го договора и народного суверенитета. Кант считал, подобно Руссо, что осуществление законодательной власти народом исключает воз*можность принятия законов, наделяющих граждан неравными пра*вами. Представления мыслителя о народном суверенитете вместе с тем носили более чем умеренный характер. Прямое народоправство Руссо он заменяет представительством народа в парламенте, и при*том в таком, где депутатам лишь иногда разрешается отклонять требования правительства. В дополнение к этому Кант попытался, вслед за французской Конституцией 1791 г., разделить граждан на активных и пассивных по признаку хозяйственной самостоятельно*сти, но признал теоретическую слабость этой позиции в свете уче*ния о народном суверенитете.

Как идеолог раннего либерализма, Кант сводит деятельность государства к правовому обеспечению индивидуальной свободы: "Под благом государства следует понимать состояние наибольшей согласованности конституции с принципами права, к чему нас обя*зывает стремиться разум своим категорическим императивом". В задачу государственной власти, полагал философ, не входит за*бота о счастье граждан (подобная политика характерна для деспо*тических государств, где правители хотят "по своим понятиям сде*лать народ счастливым").

Кант выделяет в государстве три главных органа — по изданию законов (парламент), их исполнению (правительство) и охране (суд). Идеалом организации государства для него служила система раз*деления и субординации властей. В свою очередь данный принцип был положен мыслителем в основу разграничения форм государства на республиканскую и деспотическую. "Республиканизм Есть госу*дарственный принцип отделения исполнительной власти (пра*вительства) от законодательной; Деспотизм— принцип самовласт*ного исполнения государственных законов, данных им самим". Тра*диционной классификации форм государства по числу правящих лиц (на монархию, аристократию и демократию) Кант не придавал особого значения, считая ее выражением буквы, а не духа госу*дарственного устройства. По смыслу этой концепции монархия ока*зывалась республикой, если в ней проведено разделение властей, и, наоборот, деспотией, если таковое отсутствует.

Сочинения Канта содержат ряд положений (например, о суве*рене наряду с народом), которые свидетельствуют о том, что будущее устройство Германии представлялось ему в виде конституци*онной монархии.

Обсуждая способы перехода к идеальному государству, фило*соф категорически отверг путь насильственной революции. Право*вого состояния общества, подчеркивал он, невозможно достичь про*тивоправными средствами. Казнь Карла I в Англии PI суд над Лю*довиком XVI во Франции вызывали у него "чувство полного нис*провержения всех правовых понятий". В связи с этим Кант дока*зывал необходимость "подчинения ныне существующей власти, каково бы ни было ее происхождение", и призывал добиваться пре*образований в государственном строе мирным путем, с помощью постепенных законодательных реформ. Теория Канта обосновыва*ла проведение буржуазной революции легальными методами.

Будущее развитие человечества мыслитель связывал с обра*зованием мировой конфедерации правовых республиканских госу*дарств. С этой точки зрения, его доктрина предвосхитила основную тенденцию политического развития в XIX в. — переход к парла*ментским формам правления при сохранении института монархии. Сам Кант, впрочем, был далек от того, чтобы рассматривать обра*зование правового государства как ближайшую перспективу. "Со*вершенное правовое устройство у людей — это вещь в себе", — указывал он.

Учение Канта о праве и государстве явилось первой крупной политической доктриной, созданной с учетом итогов и под непос*редственным впечатлением Французской революции. Кант соеди*нил политическую программу либерализма с идеями наиболее радикальных и популярных течений того времени и придал им форму глубоко продуманной теоретической системы, которая с тру*дом поддавалась критике. Кантовскую философию называют иног*да немецким вариантом оправдания Французской революции.

В учении о международном праве Кант выдвинул проект ус*тановления вечного мира. Философ мечтал о мире без захватниче*ских войн, о создании международно-правового порядка, основанного на принципах равенства народов и невмешательства во внутренние дела государств. Призывы Канта признать за людьми "права все*мирного гражданства" намного опережали свое время.