*310. Вторая мировая война-2

[Waralbum.Ru]

http://waralbum.ru/22073/
26 августа 2010

Фото: После боя на Керченском полуострове немцы у входа в землянку ждут выхода оставшихся красноармейцев

После боя на Керченском полуострове немцы у входа в землянку ждут выхода оставшихся красноармейцев.

[Бессмертный полк]

https://polkrf.ru/memory/war_chronicle/80
8 мая 1942 г. — 19 мая 1942 г.

Операция войск Крымского фронта, поведенная с целью отразить агрессию немецко-румынских войск. Немецко-румынские войска имели задачу, согласно плану операции под кодовым наименованием «Охота на дроф», очистить от советских войск Керченский полуостров. Советским войскам, численностью 249800 человек, противостояла 11-я немецкая армия, имевшая в подчинении румынские соединения. Численность группировки противника составляла около 165000 человек.
Атака на Керчь

8 мая 1942 г., создавая видимость наступления по всему фронту, 11-я немецкая армия нанесла главный удар тремя дивизиями по 63-й стрелковой дивизии 44-й армии на шестикилометровом фронте. Уже в первый день части противника образовали брешь до 6 км по фронту и 10 км в глубину. Одновременно противником был высажен десант в тылу советских войск, в 15 км северо-восточнее Феодосии. Ударами вражеской авиации система управления Крымского фронта, его объединений и соединений была выведена из строя. Взаимодействие между армиями и внутри них было нарушено. Командующий Крымским фронтом генерал Д. Т. Козлов не мог управлять войсками, которые беспорядочно отходили на восток.
Гибель советского солдата

Несмотря на требования Ставки немедленно организовать фронтовой контрудар, командование фронта не сумело осуществить его из-за отсутствия связи с войсками. Враг продолжал развивать успех. Главнокомандующий Северо-Кавказским направлением маршал С. М. Будённый принял вынужденное решение об эвакуации советских войск. Она началась 15 мая и продолжалась пять суток. Отход советских войск прикрывали части и соединения 51-й армии, объединенные в сводный отряд. Подразделения, оставшиеся в районе Керчи после эвакуации основных сил, укрылись в Аджимушкайских каменоломнях. По некоторым данным, численность гарнизона составляла около 12–15 тысяч человек. Боевая деятельность подземного гарнизона, начавшаяся 21 мая, не прекращалась до самого последнего дня — 31 октября 1942 г. (около 170 дней обороны).
Катакомбы в Керчи. Май 1942г.
Керчь под огнем немецкой артиллерии. Май 1942г.
Немецкие пикирующие бомбардировщики Ю-87D летят в сопровождении истребителей Bf.109
Советские медсестры вытаскивают раненых с поля боя. Керчь, апрель-май 1942г.

Оборона Аджимушкайских катакомб продемонстрировала высокий моральный дух советских людей, до последнего дыхания боровшихся за свободу.

Потеря Керченского полуострова поставила в исключительно тяжелое положение советские войска, защищавшие Севастопольский оборонительный район. Теперь против них были повернуты все силы 11-й немецкой армии. Кроме того, немецкое командование теперь могло использовать высвободившиеся силы на любом участке советско-германского фронта. В результате Керченской оборонительной операции потери советской стороны составили 162282 человек. Потери противника −7500 человек.
Схема Керченской оборонительной операции

В статье были использованы материалы из следующих источников:

Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993.
По исследованиям А.В.Неменко.
Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 томах. М., 2013. Т.3.
Россия и СССР в войнах XX века. Книга потерь. М., 2010.

[Ублюдочный пиздорик пЫсаев]

http://militera.lib.ru/h/isaev_av4/11.html
Керченская оборонительная операция (8—19 мая 1942 г.)

Если деблокирование демянского «котла» было именно пощечиной, не изменившей принципиально оперативной обстановки в полосе Северо-Западного фронта, то боевые действия в Крыму стали первой из цепочки катастроф весны 1942 г. Сценарий развития событий во всех случаях примерно одинаковый. Накопившие силы и получившие пополнение немецкие войска переходили в контрнаступление против достигнувших позиционного тупика и понесших большие потери советских войск. Наличие эффективного эшелона развития успеха или удержанные зимой 1942 г. позиции позволяли им наносить сокрушительные удары и почти полностью сводить на нет достижения зимней кампании 1942 г. [267]

Как и на других участках советско-германского фронта, боевые действия в Крыму к весне 1942 г. перешли в фазу позиционной войны. Первые попытки перейти в решительное контрнаступление были предприняты немцами в Крыму в марте 1942 г., почти синхронно с началом операции по деблокированию Демянска. Перейти в наступление позволило прибытие в Крым в состав 11-й армии Э. фон Манштейна двух свежих соединений, 28-й егерской и 22-й танковой дивизии. Обе уже успели участвовать в боях в конце марта 1942 г. Также в Крым прибыло пополнение для румынских войск — 4-я румынская горнострелковая дивизия.

Задача нанести поражение советским войскам в Крыму впервые была поставлена еще 12 февраля в «Распоряжении о ведении боевых действий на Восточном фронте по окончании зимнего периода» главного командования сухопутных войск Германии. В нем было сказано следующее

«Наряду с ликвидацией прорыва противника западнее Изюма, ближайшая задача группы армий («Юг». — А.И.) — возможно быстрое возвращение Керченского полуострова и овладение Севастополем с тем, чтобы высвободить силы для дальнейшего наступления» (Дашичев В.И. Указ. соч., с.317).

С завершением периода распутицы вермахт начал переходить к реализации этого плана активными действиями на всем фронте от Черного моря до Ладожского озера. Основным руководящим документом для трех групп армий являлась директива № 41 от 5 апреля 1942 г. В ней были определены основные цели кампании 1942 г. — Кавказ и Ленинград. Для того чтобы перейти к выполнению этого плана, требовалось ликвидировать последствия советского зимнего наступления:

«Первоочередной задачей сухопутных сил и авиации после окончания периода распутицы является создание условий для осуществления главной операции. Для этого необходимы стабилизация и укрепление всего Восточного фронта и тыловых районов с задачей высвободить [268] благодаря этому по возможности больше сил для главной операции, одновременно на остальных фронтах быть в состоянии небольшими силами отразить наступление противника» (Дашичев В.И. Указ. соч., с.321).

Для высвобождения крупных сил 11-й армии, завязших в позиционных боях на изолированном участке фронта, в директиве № 41 ставилась задача:

«очистить от противника в Крыму Керченский полуостров и овладеть Севастополем» (там же).

Вскоре общий замысел директивы № 41 стал превращаться в планы операций различных масштабов. На совещании у Гитлера в апреле 1942 г. Зондерштерн и Манштейн представили план операции по разгрому советских войск на Керченском полуострове. Советские войска были довольно плотно построены на Парпачском перешейке (так называемых Ак-Монайских позициях), однако эта плотность не везде была одинаковой. Примыкавший к Черному морю фланг Крымского фронта был слабее, и прорыв на этом направлении позволял выйти в тыл более сильной группировке 47-й и 51-й армий. Выполнение этой задачи возлагалось на XXX армейский корпус генерал-лейтенанта Фреттер-Пико в составе 28-й егерской, 50, 132 и 170-й пехотных дивизий и 22-й танковой дивизии. Кроме того, немцы собирались использовать открытый по морю фланг Крымского фронта и высадить в тылу атакуемой полосы усиленный батальон 426-го пехотного полка. XLII армейский корпус в составе 46-й пехотной дивизии и VII румынский корпус должны были провести отвлекающее наступление против правого крыла Крымского фронта. Операция получила кодовое наименование «Охота на дроф» (Trappenjagd).

Поскольку благие пожелания сами по себе не могли обеспечить необходимого результата, директива № 41 предписывала «обеспечить во всех случаях использование всех имеющихся в распоряжении наступательных средств сухопутных сил и авиации для [269] достижения быстрых и решительных успехов превосходящими силами». Наиболее сильным средством, которое получил в свои руки командующий 11-й армией, был VIII авиакорпус Вольфрама фон Рихтгоффена, самое сильное авиационное соединение Люфтваффе для поддержки сухопутных войск. Была усилена также танковая дивизия, полученная Манштейном ранее. К началу наступления в 22-ю танковую дивизию прибыл третий батальон танкового полка в составе 15 Pz.II и 37 Pz.38(t). В истории дивизии также приводятся данные, что в апреле в дивизию поступили в качестве пополнения 15—20 Pz.III и Pz.IV с длинноствольными орудиями, которые дали немецким танкистам возможность противостоять в танковом бою Т-34 и КВ. Однако, как мы знаем, не танки были сильной стороной немецких танковых дивизий, а моторизованная пехота и артиллерия. В этом отношении 22-я танковая дивизия была выше всяких похвал: два из четырех ее мотопехотных батальона были оснащены БТР «Ганомаг». Противотанковый дивизион вооружался САУ с 76,2-мм пушками. В сущности, главным преимуществом Манштейна было наличие сильного эшелона развития успеха в лице самостоятельного танкового соединения. Это соединение могло после прорыва фронта быстро продвигаться вперед и сокрушать советские резервы, перехватывать коммуникации. Располагавшее только танковыми подразделениями непосредственной поддержки пехоты, советское командование фактически не имело средств противодействия глубокому прорыву немцев. Передвигавшаяся на грузовиках и «Ганомагах» немецкая мотопехота могла в любом случае обогнать отступающие пешим порядком стрелковые части в выходе на тыловые рубежи обороны. Всего в операции «Охота на дроф» приняли участие пять немецких пехотных и одна танковая дивизии, две румынские дивизии и кавалерийская бригада, а также моторизованная бригада «Гродек». Последняя была составлена из [270] моторизованных подразделений участвовавших в операции соединений и предназначалась, как и 22-я танковая дивизия, на роль эшелона развития успеха. В состав бригады, например, входил разведывательный батальон 22-й пехотной дивизии, находившейся во время описываемых событий в районе Севастополя.

Несмотря на то что задачи зимнего наступления не были выполнены, советское командование не хотело упускать инициативу и не теряло надежду на изменение ситуации в свою пользу. 21 апреля 1942 г. было образовано Главное командование Северо-Кавказского направления во главе с маршалом С.М.Буденным. Ему подчинялись Крымский фронт, Севастопольский оборонительный район, Северо-Кавказский военный [271] округ и Черноморский флот вместе с Азовской военной флотилией.

Крымский фронт занимал позиции на сравнительно узком Ак-Монайском перешейке шириной всего 18—20 км. Командующим фронтом был генерал-лейтенант Д.Т. Козлов, членами Военного совета — дивизионный комиссар Ф.А.Шаманин и секретарь Крымского обкома ВКП (б) B.C. Булатов, начальником штаба — генерал-майор П.П. Вечный, представителем Ставки ВГК — Л.З.Мехлис. В состав фронта к тому моменту входило три армии: 44-я С.И.Черняка, 47-я К.С.Колганова и 51-я В.Н.Львова.

Всего в подчинении штаба Крымского фронта к началу мая 1942 г. числились 16 стрелковых и 1 кавалерийская дивизия, 3 стрелковые и 4 танковые бригады, 3 танковых батальона, 9 артиллерийских полков РГК. Танковые войска Крымского фронта частично восполнили потери зимы и начала весны 1942 г. и состояли из 39-й (2 KB, 1 Т-34, 18 Т-60), 40-й (11 KB, 6 Т-34, 25 Т-60), 55-й (10 KB, 20 Т-26 и 16 Т-60) и 56-й (7 KB, 20 Т-26 и 20 Т-60) танковых бригад, 229-го (11 KB), 124-го (20 Т-26) и 126-го (51 Т-26) отдельных танковых батальонов. Все данные приведены на 8 мая 1942 г. Хуже было с восполнением потерь авиации. На 1 мая 1942 г. вся штурмовая авиация Крымского фронта состояла из 11 Ил-2.

Еще хуже было с восполнением потерь в людях. За февраль — апрель 1942 г. потери Крымского фронта составили 226 370 человек. Это привело к тому, что, несмотря на большее число соединений (16 стрелковых дивизий и 3 бригады против 5 пехотных, 1 танковой дивизий и 2 румынских пехотных дивизий), Крымский фронт качественно все же уступал получившему три свежих соединения противнику. Существенно ухудшало обстановку прибытие в Крым крупного авиационного соединения противника — 8-го авиакорпуса.

Еще больше уравнивало возможности сторон асимметричное построение войск. Боевые порядки немецкой [272] 11-й армии и Крымского фронта делились на два неравномерно заполненных войсками участка. Южный участок от Кой-Асана до берега Черного моря (протяженностью 8 км) представлял собой оборудованные еще в январе 1942 г. советские оборонительные позиции. Их занимали 276-я стрелковая и 63-я горнострелковая дивизии 44-й армии. Во втором эшелоне 44-й армии на этом направлении были 396-я и 404-я стрелковые дивизии, 13-й мотострелковый полк и танковые части и соединения. Северный участок от Кой-Асана до Киета (16 км) выгибался на запад, нависая над Феодосией, которая по советским планам являлась первой целью наступления. В этом выступе и непосредственной близости к нему были собраны основные силы Крымского фронта.

Таким образом, Д.Т.Козлов собрал сильную ударную группировку на своем правом фланге, но, увязнув в позиционных боях, медлил с переходом в новое наступление. Директива Ставки ВГК №170357 командованию Крымского фронта на переход к обороне уже не дала времени на демонтаж ударной группировки в пользу усиления левого фланга 44-й армии. Напротив, немецкое командование, собрав ударную группировку против южного участка фронта, не стало медлить с началом наступления.

По первоначальному замыслу командования группы армий «Юг» операция «Охота на дроф» должна была начаться 5 мая. Вследствие задержки с сосредоточением авиации начало наступления было перенесено на 8 мая. Нельзя сказать, что наступление стало для войск Крымского фронта полной неожиданностью. Незадолго до начала «Охоты на дроф» на советскую сторону перелетел хорватский летчик, сообщивший о предстоящем наступлении немцев. К исходу дня 7 мая был издан приказ по войскам фронта, в котором указывалось, что 8—15 мая ожидается переход противника в [273] наступление. Однако времени на адекватную реакцию уже не было.

Авиакорпус Рихтгоффена должен был вскоре вернуться в район Харькова для операции по ликвидации барвенковского выступа. Поэтому авиационное наступление немцев началось на день раньше перехода в наступление 11 -й армии. День 7 мая прошел в ударах с воздуха по командным пунктам и узлам связи советских войск на Керченском полуострове. 8 мая в 4.45 началась артиллерийская и авиационная подготовка наступления XXX армейского корпуса. В 7.00 пошли в атаку части 8-й егерской и 132-й пехотных дивизий. Основной удар пришелся по боевым порядкам 63-й горнострелковой дивизии и частично 276-й стрелковой дивизии 44-й армии. К концу дня оборона войск Крымского фронта была прорвана на фронте 5 км и на глубину 8 км.

Представитель Ставки ВГК Л.З.Мехлис, находившийся в Крыму с 20 января, был недоволен командующим фронтом и буквально за день до начала немецкого наступления требовал заменить Д.Т.Козлова кем-либо другим. После того как наступление началось, Л.З.Мехлис напомнил об этом Верховному Главнокомандующему. В ответ последовала жесткая отповедь от И.В.Сталина:

«Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте вы — не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. [...] Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и вы могли бы сами справиться с ними. Если бы вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а [274] против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымфронте» (Рубцов Ю. Alter ego Сталина. M: Звонница-МГ, 1999, с.226—227).

Л.З.Мехлис в свое время просил прислать в Крым вместо Д.Т.Козлова либо Н.К.Клыкова, либо К.К.Рокоссовского. Однако первый был занят в Любаньской операции, а второй — боями под Сухиничами на Западном фронте. Кроме того, в марте К.К.Рокоссовский был ранен, а Н.К.Клыков в апреле временно оставил свою должность по болезни. Реальным кандидатом на пост командующего фронтом был командующий 51-й армией В.Н.Львов, но смены Д.Т.Козлова Мехлис так и не успел добиться. Одновременно никак нельзя согласиться с оценкой И.В.Сталина дел в Крыму как «несложных». Крымскому фронту требовалось прорывать прочную оборону противника на узком фронте без каких-либо возможностей для охвата и обхода. В марте, когда в 11-ю армию прибыла танковая дивизия, «несложность» была окончательно утрачена. Кроме того, роковую роль сыграла неверная оценка планов немецкого командования на 1942 г. Операции в Крыму и на Керченском полуострове были важнейшим элементом подготовки к летнему наступлению на Кавказ. Перехват советскими войсками инициативы в Крыму мог сыграть важную роль во всей кампании 1942 г.

В 20.00 8 мая Д.Т.Козлов отдал приказ на нанесение флангового контрудара по прорвавшемуся противнику. Соответственно 51-я армия должна была утром 9 мая ударной группой с рубежа п. Парпач — г. Сюрук-Оба нанести контрудар в направлении балки Песчаной, восстановить положение и развить наступление на п. Дальние Камыши, отрезая прорвавшиеся в глубь Керченского полуострова немецкие дивизии. Сдерживать продвижение противника с фронта поручалось [275] 44-й армии. Армия получила задачу упорной обороной удержать рубеж совхоз «Арма-Эли» — балка Черная. Об отходе на тыловые оборонительные рубежи в первый день немецкого наступления никто еще не помышлял. Во всяком случае приказов на их занятие подчиненным Крымскому фронту соединениям от Д.Т.Козлова не поступало. Более того, размещенные у Турецкого вала 72-я кавалерийская дивизия и 54-й мотострелковый полк начали выдвигаться в полосу 44-й армии в целях усиления ее обороны.

В состав ударной группировки вошли четыре стрелковые дивизии, одна стрелковая и две танковые бригады, два танковых батальона. Это были 303-я и 138-я стрелковые дивизии 51-й армии, 236-я стрелковая дивизия из 47-й армии, 390-я стрелковая дивизия и 83-я стрелковая бригада, 229-й и 124-й отдельные танковые батальоны из 44-й армии, 40-я и 56-я танковые бригады из резерва фронта. [276]

Тем временем немецкое командование готовилось ввести в образовавшийся прорыв свой эшелон развития успеха — 22-ю танковую дивизию. Она начала наступление 9 мая, но начавшиеся дожди существенно замедлили продвижение вперед. К 10 мая 22-я танковая дивизия прорвалась в глубину обороны Крымского фронта и развернулась на север, выходя на коммуникации 47-й и 51-й армий. За танкистами двигалась 28-я егерская дивизия. На восток продвигалась 132-я пехотная дивизия. На восток также был выброшен моторизованный отряд Гродека, который уже 10 мая достиг Татарского Вала и пересек его.

Ночью 10 мая в ходе переговоров между Д.Т.Козловым и И.В.Сталиным было принято решение отводить войска фронта на Татарский вал и организовать на его линии оборону. Но получить приказ на отход на Татарский вал 51 -я армия уже не смогла. В результате удара по командному пункту армии был убит командующий В.Н.Львов и ранен заместитель командующего К.И.Баранов. Исполняющим обязанности командующего стал начальник штаба армии полковник Г.П.Котов.

Управляемая полковником армия судорожно пыталась избежать катастрофы. В районе исходного рубежа для контрудара кипело встречное сражение между танковыми бригадами, танковыми батальонами, 77-й горнострелковой дивизией полковника П.Я.Циндзеневского 51-й армии и 22-й танковой и 28-й егерской дивизиями XXX армейского корпуса армии Э. фон Манштейна. На 9 мая 1942 г. 55-я танковая бригада полковника П.П.Лебеденко насчитывала 10 KB, 1 Т-34, 20 Т-26 и 15 Т-60. После тяжелого встречного боя 10 мая в бригаде остался всего один танк. Сдержать наступление немецкой танковой дивизии танковые соединения поддержки пехоты были не в состоянии. Днем 11 мая 22-я танковая дивизия вышла к Азовскому морю, отрезав пути отхода на Татарский вал значительной части 47-й и 51-й армий. В распоряжении восьми [277] дивизий двух армий осталась узкая прибрежная полоса шириной около 1 км, непрерывно простреливавшаяся противником и подвергавшаяся ударам с воздуха.

Судя по всему, крушение Крымского фронта стало большим ударом для начальника Генерального штаба Красной Армии Б.М.Шапошникова. Еще ночью 11 мая он подписывает директивы Ставки ВГК, а уже вечером того же дня под очередной директивой стоят подписи И.В.Сталина и А.М.Василевского. Последний стал исполняющим обязанности начальника Генерального штаба. 11 мая тем самым стало поворотным пунктом от общего наступления Красной Армии к тяжелым оборонительным боям по всему фронту.

Вечером 11 мая советское командование еще питало надежды на стабилизацию обстановки на Керченском полуострове путем восстановления целостности фронта на Турецком валу. И.В.Сталин и А.М.Василевский приказывают С.М.Буденному лично организовать оборону войск Крымского фронта на этом рубеже:

«ввиду того что Козлов и Мехлис, несмотря на приказ Ставки, не решаются выехать на Турецкий вал и организовать там оборону, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает: главкому СКН маршалу Буденному в срочном порядке выехать в район штаба Крымского фронта (г. Керчь), навести порядок в Военном совете фронта, [...] организовать устойчивую оборону на линии Турецкого вала, разбив оборонительную линию на участки во главе с ответственными командирами» (Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г...., с.201).

Однако немецкое командование прилагало все усилия, чтобы не допустить отхода советских войск на тыловые рубежи обороны. В попытках предотвратить окружение своих товарищей левофланговые дивизии 51-й армии потеряли еще сутки и окончательно проиграли гонку к тыловому оборонительному рубежу на Турецком валу. Как было сказано выше, уже к исходу дня [278] 10 мая передовые части XXX армейского корпуса вышли к Татарскому валу. 12 мая немцами был высажен парашютный десант на аэродром Марфовки, в тылу 44-й армии. Десант позволил начать борьбу за Татарский вал до выхода на его рубеж выдвигавшейся из резерва фронта 156-й стрелковой дивизии. 13 мая оборона в центре Турецкого вала была прорвана.

В ночь на 14 мая Верховное командование признает свое поражение на Керченском полуострове. С.М.Буденный с санкции Ставки ВГК в 3.40 приказывает: «Начать отвод войск Крымского фронта на Таманский полуостров». Очевидно, не питая иллюзий относительно организованности отхода, А.М.Василевский приказывает выдвинуться в распоряжение С.М.Буденного 2-й и 3-й воздушно-десантные корпуса и 4-ю воздушно-десантную бригаду. Видимо, предполагалось, что высадкой десанта удастся остановить продвижение немецких войск и организовать оборону на подступах к Керчи.

В 18.10 того же дня Л.З.Мехлис отвечает на приказ И.В.Сталина начать эвакуацию телеграммой:

«Бои идут на окраинах Керчи, с севера город обходится противником. Напрягаем последние усилия, чтобы задержать [его] к западу от Булганак. Части стихийно отходят. Эвакуация техники и людей будет незначительной. Командный пункт переходит [в] Еникале. Мы опозорили страну и должны быть прокляты. Будем биться до последнего. Авиация врага решила исход боя» (Рубцов Ю. Указ. соч., с.222).

Интересно отметить признание результативности авиакорпуса Рихтгоффена из уст армейского комиссара Мехлиса. Бои на окраинах Керчи завязала, судя по всему, моторизованная бригада Гродека. Обороняли город части 72-й кавалерийской дивизии.

Сдавать Керчь и тем самым похоронить результаты Керченско-Феодосийской десантной операции и продолжавшейся несколько месяцев борьбы за Крым [279] советское командование не собиралось. В 1.10 15 мая А.М.Василевский приказывает:

«Керчь не сдавать, организовать оборону по типу Севастополя» (Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г.....с.205).

Но все эти меры уже запоздали. Своеобразие боев на Керченском полуострове заключалось в том, что они проходили в своего рода коридоре, ограниченном с севера Азовским, а с юга Черным морями. Наступающие немецкие дивизии стремились обогнать отходящие в беспорядке части 44, 47 и 51 -й армий и ударами в направлении моря отрезать им пути отхода на восток. Наиболее сильным ходом в этом направлении был поворот на север 22-й танковой дивизии, сразу отрезавший значительную часть войск Крымского фронта. Упорным сопротивлением советских войск танковая дивизия была скована довольно долго. В это же время гремели бои под Харьковом, и еще 15 мая единственной танковой дивизии в Крыму было приказано выдвигаться в группу Клейста. Но этим планам не суждено было сбыться. Фон Бок писал в своем дневнике:

«Продолжающееся русское сопротивление в Крыму задерживает отправление 22-й танковой дивизии» (Воск Fedor von Op. cit., p.480).

Соединение так и не успело принять участие в боях за Харьков.

Маневры, подобные рывку к Азовскому морю 22-й танковой дивизии, совершались и далее. 132-я пехотная и 28-я егерская дивизии после прорыва линии обороны на Татарском валу повернули на северо-восток и вышли к берегу Азовского моря. Тем самым был построен заслон на пути отступавших к Керчи с Татарского вала частей и соединений Крымского фронта. Такие заслоны собирали обильную кровавую жатву и многочисленных пленных.

Пока другие дивизии отсекали отходившие на Керчь советские войска, введенная в прорыв 170-я пехотная дивизия последовала за бригадой Гродека. Уже 16 мая [280] после 80-километрового перемежающегося боями марша 213-й полк 170-й пехотной дивизии подошел к Керчи и завязал уличные бои в городе. За передовым полком вскоре последовали основные силы дивизии, и над городом взвился флаг со свастикой. С этим мероприятием они несколько поторопились: бои в Керчи в районе горы Митридат, железнодорожной станции, завода имени Войкова продолжались до 20 мая. После исчерпания возможностей к сопротивлению в городе защитники Керчи ушли в Аджимушкайские каменоломни. В центральных каменоломнях обороной руководил бывший командир 138-й стрелковой дивизии П.М.Ягунов, работники управления фронта И.П.Парахин и Е.Малых. Борьба в изолированных противником пещерах продолжалась 170 дней. Аджимушкай впоследствии назвали «Керченским Брестом».

Эвакуация с Керченского полуострова продолжалась с 15 по 20 мая. По приказу вице-адмирала Октябрьского в район Керчи с ближайших баз и портов собрали баржи, сейнеры, тральщики, боты, баркасы и буксиры, торпедные и сторожевые катера. Всего удалось эвакуировать около 140 тыс. человек. Л.З.Мехлис эвакуировался одним из последних, вечером 19 мая. В последние дни керченской драмы он, казалось, искал смерти. Человек несомненной личной храбрости, он носился на «газике» под огнем, пытаясь остановить отходящие войска, фанатично рвался вперед. Небритый, с запекшейся кровью от легкого ранения на лбу — таким предстал всемогущий Л.З.Мехлис перед солдатами и командирами рухнувшего фронта. Но ему не суждено было погибнуть от пули или осколка и тем самым разделить судьбу многих из тех, чьи жизни были ему доверены зимой 1942 г. Как бы самому Льву Захаровичу этого ни хотелось. В памяти людской он навсегда останется зловещей, а не героической фигурой и одним из главных виновников катастрофы Крымского фронта в мае 1942 г. [281]

В ночь на 20 мая на корабли под огнем минометов и пулеметов погрузились последние подразделения, прикрывавшие эвакуацию остатков войск Крымского фронта на Таманский полуостров. Директивой Ставки Крымский фронт и северо-кавказское направление ликвидированы. Остатки войск направлялись на формирование нового Северо-Кавказского фронта. Его командующим был назначен маршал С.М. Буденный.

Уже 4 июня 1942 г. за подписями И.В.Сталина и А.М.Василевского вышла директива Ставки ВГК №155452, озаглавленная «О причинах поражения Крымского фронта в Керченской операции». В ней указывалось на «непонимание природы современной войны» командованием Крымского фронта и его армиями и выдвигались обвинения в «бюрократическом и бумажном методе руководства». В директиве Ставки также были озвучены наказания для тех людей, которые «опозорили страну и должны быть прокляты». Представитель Ставки ВГК армейский комиссар 1-го ранга Л.З.Мехлис был снят с постов замнаркома обороны и начальника Главного политуправления Красной Армии и понижен в звании до корпусного комиссара. Сразу после катастрофы в Крыму он стал членом Военного совета 6-й армии, впоследствии был членом Военного совета Воронежского, Волховского и ряда других фронтов. Участвовал в оборонительных боях летом и осенью 1942 г., в прорыве блокады Ленинграда и сражении на Курской дуге. Генерал-лейтенант Д.Т.Козлов был снят с поста командующего фронтом и понижен в звании до генерал-майора. Дивизионный комиссар Ф.А.Шаманин снят с поста члена Военного совета фронта и понижен в звании до бригадного комиссара. Генерал-майор П.П.Вечный снят с должности начальника штаба фронта (единственный, кто расстался со своей должностью без понижения в звании). Генерал-лейтенант С.И. Черняк и генерал-майор К.С.Колганов были сняты с постов командующих уже не существующими армиями и [282] понижены в звании до полковников. С.И.Черняк вернул себе звание 3 июля 1944 и до конца войны не поднимался выше командира дивизии. К.С.Колганов осенью 1943 г. стал генерал-лейтенантом и до конца войны командовал стрелковым корпусом. Генерал-майор Е.М.Николаенко был снят с поста командующего ВВС фронта и понижен в звании до полковника.

Итоги и уроки

Керченская оборонительная операция мая 1942 г. — это хороший пример сражения, в котором промедление оказывалось «смерти подобно». Асимметричное построение войск способствовало успеху той стороны, которая делает первый ход. Общая обстановка (прибытие трех свежих соединений) благоприятствовало первому ходу Манштейна. Огромное преимущество давало немецкому командованию наличие эффективного эшелона развития успеха в лице танковой дивизии.

Вместе с тем катастрофу нельзя считать неизбежной. В специфических условиях удержания узкого фронта, который невозможно было обойти, Крымский фронт мог длительное время удерживать Парпачский перешеек и не позволять противнику выйти на оперативный простор своими подвижными соединениями. Сил для выполнения этой задачи у него было более чем достаточно. Однако у командования Крымского фронта был скудный выбор. С одной стороны, переход к обороне гарантировал устойчивость положения войск. С другой стороны, переход к пассивному ожиданию мог привести к смене целей немецкого командования в Крыму и изменению последовательности выполнения задач по очистке полуострова от советских войск. Первой целью наступления мог стать Севастополь. Затем высвободившиеся под Севастополем соединения рокируются [283] на Керченский полуостров, и катастрофа повторяется по схожему с реальными событиями сценарию. В сущности советские и немецкие войска в первый год войны находились в неравных условиях: у немцев был ключик к преодолению позиционного кризиса в лице тактики штурмовых групп. Красная Армия только училась новым технологиям ведения войны. Поэтому Парпачский перешеек мог быть пройден только в одну сторону, с запада на восток. Наступление Крымского фронта 11-я армия могла остановить и остановила в феврале — марте 1942 г. Наступление крупных сил немецкой пехоты при поддержке авиации, танков и штурмовых орудий было очень трудно остановить даже плотно построенными войсками.

Так или иначе, первый выпад пришедшего в себя вермахта состоялся. Для удержания стратегической инициативы Красной Армии требовалось громить немецкие дивизии с большим темпом, чем поступало пополнение людьми и техникой с запада. В Крыму же на смену бросившей технику 46-й пехотной дивизии прибыли одна егерская и одна танковая дивизия. Введенные советским командованием свежие соединения были в значительной мере ослаблены неудачными наступательными боями февраля — марта 1942 г. Результат не заставил себя ждать. С 8 мая Крымский фронт потерял 162 282 человек, 4646 орудий и минометов, 196 танков, 417 самолетов, 10,4 тыс. автомашин, 860 тракторов и другое имущество. На Таманский полуостров удалось эвакуировать около 140 тыс. человек, 157 самолетов, 22 орудия и 29 установок PC. Немцами в качестве результата операции «Охота на дроф» было заявлено о 170 тыс. пленных, захвате и уничтожении 258 танков и 1100 орудий. Советские войска были вынуждены эвакуироваться с Керченского полуострова, и в этих условиях изолированный Севастополь был обречен. [284]

[Ублюдочный пиздорик пЫсаев]

http://militera.lib.ru/h/isaev_av4/12.html
В послевоенный период Севастополь стали часто приводить как пример идеального варианта пассивной, оборонительной стратегии. Писатель В.В.Карпов вложил в уста героя своего романа «Полководец» слова, возвеличивающие оборону на примере действий Приморской армии:

«Да и наш одесский и севастопольский опыт показал — против хорошей обороны гитлеровцы ничего не могли сделать, даже имея превосходство в силах. Будь у нас боеприпасы и нормальное снабжение, не видать бы фашистам ни Севастополя, ни Одессы. Фашистов дальше Днепра можно было не пустить. Упустили эту возможность» (Карпов В. В. Избранные произведения. В 3-х т. Т. 3. М.: Художественная литература, 1990, с.38).

Главным героем «Полководца» стал генерал И.Е.Петров, руководивший обороной Одессы и Севастополя в 1941—1942 гг.

Однако перед нами не что иное, как субъективный взгляд изнутри периметра обороны. Положение изолированной крепости с неустойчивым снабжением в войне миллионных армий XX столетия на самом деле является весьма шатким. Противник всегда может собрать против крепости превосходящие силы и сокрушить ее артиллерию и систему обороны. Падение крепости в этом случае является вопросом времени. Бонусом за необходимость одномоментного выделения крупных сил является практически полное уничтожение изолированного гарнизона, который уже не сможет быть использован противником как воинское объединение на другом участке фронта. У гарнизона просто нет технической возможности отступить, в отличие от ведущей боевые действия на участке большого фронта армии.

Севастополь продержался 250 дней в первую очередь потому, что на 11-ю армию Э. фон Манштейна по [285] стоянно оказывалось внешнее воздействие наступательными операциями советских войск. В сентябре 1941 г. наступление Южного фронта под Мелитополем предотвратило появление в Крыму немецкой элитной пехоты в лице XLIX горного корпуса Людвига Кюблера. В декабре 1941 г. штурм Севастополя был прерван Керченско-Феодосийской десантной операцией. Зимой — весной 1942 г. основные силы 11-й армии были задействованы в борьбе против наступающего Крымского фронта. Именно необходимость постоянного прессинга на 11-ю армию привела к растерянности и непоследовательности Д.Т.Козлова и катастрофе мая 1942 г. Обстановка позиционного кризиса и появления свежих сил у противника требовала от Д.Т.Козлова перехода к обороне, а удержание Севастополя — наступления. Собственно задачей защитников Севастополя было удержаться в промежутках между подобного рода мероприятиями. После того как Крымский фронт был разгромлен и возможности внешнего воздействия [286] на 11-ю армию немцев исчерпаны, падение Севастополя стало уже делом времени. После того как Керченский полуостров был очищен от советских войск, XXX армейский корпус Фреттер-Пико начал перегруппировку на подступы к Севастополю.

Пока 11 -я армия Манштейна была занята борьбой с Крымским фронтом, защитники Севастополя воспользовались предоставленной передышкой для улучшения своих позиций. В январе — марте 1942 г. войска Севастопольского оборонительного района (СОРа) на отдельных участках отбросили противника и вновь заняли пункты и рубежи, оставленные в декабре 1941 г. Например, на участке 4-го сектора наши войска овладели северными скатами Мекензиевых гор и выдвинулись на рубеж Камышлы — Бальбек — выс. 79, 4, улучшив тем самым свои позиции и лишив противника выгодных наблюдательных пунктов на северо-восточных подступах к Севастополю.

Пауза в боевых действиях у стен города позволила накопить силы. За период с 1 января по 1 июня 1942 г. боевые корабли и транспортные суда перевезли 77,5 тыс. т различных грузов, главным образом боеприпасов и продовольствия. Обратными рейсами корабли и транспорты эвакуировали раненых и население Севастополя. Помимо этого, в течение зимы и весны 1942 г. части Севастопольского оборонительного района получили 34 маршевые роты общей численностью около 12 тыс. человек. Не обошла Севастополь также волна вливания в войска детищ «перманентной мобилизации»: в город перебросили 386-ю стрелковую дивизию. Также в Севастополь прибыла 9-я бригада морской пехоты. Проводилась реорганизация внутри гарнизона. Из прибывшего пополнения и отдельных подразделений бывшего Севастопольского гарнизона была сформирована 109-я стрелковая дивизия.

Оборонявшие Севастополь войска к концу мая [287] 1942 г. объединялись в Приморскую армию. Командовал армией генерал-майор И.Е.Петров, начальником штаба был полковник Н.И.Крылов. В состав армии входили семь стрелковых дивизий, четыре стрелковые бригады, два полка морской пехоты, два танковых батальона (38 танков Т-26) и один бронепоезд. Артиллерия состояла из семи полков дивизионной артиллерии, трех армейских артиллерийских полков, одного армейского минометного дивизиона и одного гвардейского минометного, дивизиона (М-8). Всего насчитывалось 606 орудий и 1061 миномет. Обеспеченность этих орудий и минометов боеприпасами составляла для различных калибров от 2 до 7 боекомплектов. Исключение [288] составляли мины, которых было очень мало. Авиация Приморской армии насчитывала 53 самолета.

Периметр обороны Севастополя был разбит на четыре сектора. Первый сектор от Балаклавы до р. Черной (фронт — 7,5 км) обороняли 109-я и 388-я стрелковые дивизии. Второй сектор от р. Черной до Мекензии (фронт — 12 км) удерживали части 386-й стрелковой дивизии, 7-й и 8-й бригад морской пехоты. Третий сектор от Мекензии до р. Бельбек (фронт — 8,5 км) обороняли части 25-й стрелковой дивизии, 79-я морская стрелковая бригада, 2-й и 3-й полки морской пехоты. Оборона четвертого сектора (фронт — 6 км) возлагалась на 95-ю и 172-ю стрелковые дивизии. В резерве И.Е.Петрова находились 345-я стрелковая дивизия, один полк 308-й стрелковой дивизии, два отдельных танковых батальона и бронепоезд «Железняков».

Вытеснение советских войск из Крыма дало Манштейну известную свободу действий. Для охраны Керченского полуострова им были оставлены две пехотные, одна кавалерийская румынские дивизии, одна немецкая пехотная дивизия (все та же злосчастная 46-я пехотная) и моторизованная бригада «Гродек». После завершения «Охоты на Дроф» основные силы 22-й немецкой танковой дивизии были переброшены в Донбасс, но III батальон 204-го танкового полка дивизии остался в подчинении 11-й армии и использовался в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Также в операции участвовали 190-й и 249-й батальоны штурмовых орудий. Организационно назначенные для штурма соединения армии Манштейна объединялись в два армейских корпуса — LIV (22, 24, 50 и 132-я пехотные дивизии) генерала кавалерии Хансена и XXX (28-я егерская, 72-я и 170-я пехотные дивизии) генерал-лейтенанта Фреттер-Пико. На стыке немецких корпусов в штурме Севастополя участвовал румынский горный корпус в составе двух дивизий.

Если в операции по сокрушению Крымского фронта [289] самым сильным аргументом Манштейна была 22-я танковая дивизия, то в штурме Севастополя им стала тяжелая артиллерия. К городу были подтянуты сверхтяжелые орудия: 420-мм «Гамма», 600-мм близнецы «Один» и «Тор» и 800-мм монстр «Дора». Достаточно сказать, что только расчет «Гаммы» составлял 235 человек, а «Доры» — более 4 тысяч. Всего в распоряжении LIV и XXX корпусов было 80 тяжелых и сверхтяжелых батарей, 60 легких и 24 батареи реактивных минометов. Последние объединялись в 1-й тяжелый полк реактивных минометов (21 батарея с 576 пусковыми установками калибра 280—320 мм), 70-й полк и 1-й и 4-й дивизионы реактивных пусковых установок. Самыми крупными орудиями, которые защитники Севастополя могли противопоставить штурмующим, были четыре башни с двумя 305-мм орудиями в каждой в составе 30-й и 35-й батарей береговой артиллерии. Э. фон Манштейн позднее отмечал в своих мемуарах: «В целом во Второй мировой войне немцы никогда не [290] достигали такого массированного применения артиллерии, как в наступлении на Севастополь» (Манштейн Э. фон Указ. соч., с.273). В Крым также вновь был возвращен VIII авиакорпус фон Рихтгоффена. В сочетании с тактикой штурмовых групп все это означало медленный, но верный взлом обороны города. Операция по захвату Севастополя получила кодовое наименование «Лов осетра» (Störfang).

Уже с 20 мая, на следующий день после завершения «Охоты на Дроф», немцы начали пристреливать позиции оборонявших Севастополь войск. 2 июня 1942 г. началась артиллерийская и авиационная подготовка, которая продолжалась целых пять дней. Немцы могли себе это позволить. Если на фронте еще со времен Первой мировой войны такая длительная артиллерийская подготовка указывала обороняющемуся точку прорыва фронта и он перебрасывал на этот участок резервы, то осажденный Севастополь такой возможностью не обладал и был вынужден под бомбами продолжать совершенствовать свою разрушаемую оборону. Основной целью тяжелых орудий немцев в этот период стала 30-я батарея (четыре 305-мм орудия). В конце мая 600-мм «Один» и «Тор» были подтянуты на расстояние 3,5 км к батарее. В первые пять дней артиллерийской подготовки они выпустили 18 снарядов. 5 июня 1942 года по форту были выпущены 7 снарядов 800-мм «Доры», но ни один из них не попал в цель.

Утром 7 июня в 4.00 началась артиллерийская подготовка немецкого наступления. Об интенсивности подготовки красноречиво свидетельствует тот факт, что только 600-мм «Один» и «Тор» выпустили 7 июня 54 снаряда. Всего на позициях 172-й стрелковой дивизии и 79-й морской стрелковой бригады разорвалось около 14,5 тыс. снарядов. Поддержка VIII авиакорпуса фон Рихтгоффена выразилась не только в ударах авиации, но и в насыщении боевых порядков пехоты зенитной артиллерией. Для поддержки наступления LIV корпуса [291] была создана боевая группа зенитной артиллерии майора Миттлера в составе двенадцати 88-мм зениток, девяти 37-мм и тридцати 20-мм зенитных автоматов. Они участвовали в артиллерийской подготовке атаки, а затем вели огонь по ДЗОТам, ДОТам и позициям советской артиллерии.

После сильной авиационной и артиллерийской подготовки, плотно прижимаясь к огневому валу, немецкие штурмовые группы пошли в атаку. Оборону города условно делила пополам Северная бухта. Замысел немецкого командования заключался в том, чтобы сначала сокрушить оборону на северной стороне, выйти к бухте, а затем рокировать высвободившиеся соединения в южный сектор. Поэтому первым перешел в наступление LIV армейский корпус силами 132, 22, 50 и 24-й пехотных дивизий. Задачей корпуса было сокрушение советской обороны на северном берегу бухты и [292] создание плацдарма на ее южном берегу, в тылу у первого и второго секторов обороны.

В первый день наступления противнику удалось лишь в одном месте — на стыке 3-го и 4-го секторов — вклиниться в расположение нашей обороны. Одним из главных препятствий на пути штурмующих стал артиллерийский огонь севастопольских батарей, как морских, так и сухопутных. Ценой больших потерь наступающим удалось в течение 7 и 8 июня выйти на рубеж Мекензиевых гор. На третий день наступления в бой был введен второй эшелон LIV корпуса — 24-я пехотная дивизия.

10 июня к наступлению присоединился XXX армейский корпус. В его полосе действовали танки III батальона танкового полка 22-й танковой дивизии. Они применялись небольшими группами по 3—10 машин в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Помимо своих танков немцы использовали на этом направлении четыре трофейных танка КВ. Однако здесь немцам к 18 июня удалось только оттеснить части первого и второго секторов на вторую линию обороны.

С началом штурма советское командование начало переброску в Севастополь морем маршевого пополнения и отдельных соединений. В ночь на 10 июня прибыл транспорт «Абхазия» в сопровождении эскадренного миноносца «Свободный». Однако наличие в Крыму VIII авиакорпуса фон Рихтгоффена делало любые попытки прорыва блокады смертельно опасными. Уже днем 10 июня и «Абхазия», и «Свободный» были потоплены.

Поздним вечером 12 июня из Новороссийска в Севастополь прибыл крейсер «Молотов» в сопровождении эсминца «Бдительный». Кораблями была доставлена 138-я стрелковая бригада майора П.П.Зелинского (2655 человек, шестнадцать 76-мм и двенадцать 45-мм орудий, восемь 120-мм минометов). Бригада была выдвинута для прикрытия стыка между 3-я и 4-м секторами и сразу перешла в контратаку. Днем 13 июня [293] «Молотов» и «Бдительный» вели огонь из Северной бухты по наступающим немецким войскам. Защитникам Севастополя удалось на короткое время восстановить положение и вернуть Мекензиевы горы. Крейсер и эсминец ушли в Новороссийск. 12 и 13 июня противник производил перегруппировку войск, и 14 июня наступление возобновилось. 14 июня пикировщиками корпуса Рихтгоффена был потоплен транспорт «Грузия» с 526 т боеприпасов и маршевым пополнением численностью 708 человек. Гарантированно прорывать блокаду Севастополя могли только подводные лодки и быстроходные боевые корабли с сильным зенитным вооружением. 15 июня в Севастополь вновь прибыл «Молотов» с боеприпасами и пополнением. Каждый день в город приходили подводные лодки. [294]

Еще 12 июня Манштейн затребовал у группы армий «Юг» пополнение в размере трех пехотных полков. 14 июня командующий повысил запросы до 4 полков. Первый из запрошенных полков был направлен в 11-ю армию 16 июня. 18 июня части противника прорвались к Северной бухте. Батарея №30 (305-мм орудия в башнях) была окружена. До этого батарея вела огонь 305-мм снарядами почти в упор, на дальность около одного километра по наступающим немецким войскам. Манштейн опять запросил у командующего группы армий «Юг» фон Бока пополнения в пехоте. Для пополнения войск в Крыму было решено раздергать прибывшую для участия в летнем наступлении на Кавказ 371-ю пехотную дивизию.

Очередная попытка прорвать блокаду 18 июня транспортом вновь завершилась трагически. Транспорт «Белосток» на обратном пути из Севастополя был атакован и потоплен торпедным катером противника. В этих условиях снабжение гарнизона Севастополя морем в течение 13—20 июня обеспечило только восполнение 20% потерь личного состава и около трети расхода боеприпасов. Всего в июне Черноморским флотом было доставлено в Севастополь более 21 тыс. человек, а также 5512 т боеприпасов и вывезено из Севастополя около 19 тыс. человек раненых и 15 тыс. эвакуируемых местных жителей. Подводными лодками в Севастополь было доставлено 2263 т боеприпасов, 1038 т продовольствия и 534 т бензина и вывезено из города 1303 раненых и жителей города.

Однако, понимая критическое положение города и трудности его снабжения под ударами с воздуха, советское командование попробовало еще раз использовать тот же прием, что принес успех в декабре 1941 г. Вечером 19 июня директивой Ставки ВГК Северо-Кавказскому фронту предписывается подготовить десантную [295] операцию с целью захвата Керченского полуострова:

«В состав десантной группы включить: в первом эшелоне — 32 гв сд и три батальона морской пехоты Черноморского флота; во втором эшелоне — 66, 154-ю морские сбр и 103 сбр. Перевозка 66-й морской сбр с Карельского фронта и 154-й морской сбр с Северо-Западного фронта будет начата 20.06.1942 г.» (Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г.....с.254).

Предполагалась высадка как морского, так и воздушного десанта в районе Керчи. 32-я гвардейская стрелковая дивизия полковника М.Ф.Тихонова была в мае 1942 г. переформирована из 2-го воздушно-десантного корпуса. Она была переброшена на Таманский полуостров в мае 1942 г., еще будучи десантным корпусом, и вскоре стала стрелковым соединением.

Но времени на организацию высадки да и сил для ее проведения после катастрофы Крымского фронта мая 1942 г. уже не осталось. В дневнике фон Бока в записи от 26 июня 1942 г. отмечается: «Новые слабые попытки высадки рядом с Керчью».

23 июня по приказу командования оборонительного района остатки войск четвертого сектора отошли на южный берег Северной бухты. Теперь оборона Севастополя сузилась до обороны Инкерманской долины. В тот же день в город прорвались «Ташкент» и эсминец «Безупречный», которые привезли первые части и вооружение перебрасываемой в город 142-й стрелковой бригады.

Вечером 26 июня в Севастополь последний раз пришел «голубой крейсер» — лидер «Ташкент». Корабль выгрузил людей и технику 142-й стрелковой бригады и взял на борт 2300 раненых и эвакуируемых жителей города. На обратном пути ночью 27 июня лидер «Ташкент» подвергся нескольким атакам с воздуха, [296] в результате близких попаданий заклинило руль, корабль принял 1900 т забортной воды и с трудом добрался до Новороссийска. Поход «Ташкента» стал последней попыткой прорыва блокады Севастополя крупными надводными кораблями.

В ночь на 29 июня под прикрытием дымовой завесы два полка 22-й и 24-й пехотных дивизий форсировали Северную бухту на резиновых лодках и закрепились на ее южном берегу. Утром того же дня после мощной полуторачасовой артиллерийской и авиационной подготовки противник нанес сильный удар из района Федюхиных высот и Нов. Шули в северо-западном направлении и на Сапун-гору и прорвал оборону войск 2-го сектора.

Ранним утром 30 июня командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С.Октябрьский обратился к С.М.Буденному с донесением, прогнозирующим исчерпание возможностей обороны в течение двух-трех дней. Как вывод из этого тезиса адмирал запрашивал разрешение на эвакуацию самолетами командиров и ответственных работников. Буденный препроводил это донесение в Москву, дополнив его предложением эвакуировать все, что возможно, из Севастополя, прекратить подвоз пополнения. Не дожидаясь ответа Ставки, командование СОРа подготовило список эвакуируемых, в котором от Черноморского флота значилось 77 человек и от Приморской армии — 78 человек. Эвакуации подлежал командный состав от командира полка и выше, ответственные работники города. После получения из Ставки ВГК ответа за подписью А.М.Василевского с разрешением на эвакуацию в каземате батареи №35 состоялось последнее заседание Военных советов флота и армии. Было решено оставить в Севастополе для координации действий последних защитников города генерал-майора П.Г.Новикова — командира 109-й стрелковой дивизии, обороняющейся на мысе Херсонес. [297]

Тем временем система обороны Севастополя постепенно распадалась. Днем 30-го июня был свернут командный пункт ПВО Черноморского флота. Оборудование двух радиолокационных станций РУС-2 было сброшено в море у мыса Фиолент. К вечеру все исправные самолеты СОРа (6 Як-1, 7 Ил-2, 1 И-15бис, 2 И-153, 1 ЛаГГ-3) перелетели с Херсонесского аэродрома в Анапу.

Покидание командующим обреченного гарнизона является сложной морально-этической проблемой. В истории войны мы можем найти немало примеров, когда командующие армиями и фронтами оставались со своими войсками и разделяли судьбу своих подчиненных. Так поступали И.Н.Музыченко, П.Г.Понеделин, М.П.Кирпонос, М.И.Потапов, М.Ф.Лукин, М.Г.Ефремов. Однако следует заметить, что любой командующий армией или фронтом не является хозяином своей судьбы. Он является высококвалифицированным госслужащим, за обучение которого страна платит большие деньги, а иногда — человеческие жизни. С этой точки зрения И.Е.Петров был обязан сесть в подводную лодку и уйти из Севастополя. Как справедливо заметил процитированный выше И.В.Сталин, «у нас нет в резерве Гинденбургов». Если бы И.Е.Петров остался в Севастополе и попал бы в плен или погиб, то во главе 2-го Белорусского и 4-го Украинского фронтов в 1944 г. пришлось бы поставить кого-либо другого, в частности показавшего себя «не-Гинденбургом» Д.Т.Козлова.

Однако не следует думать, что в последние дни и часы обороны Севастополя имело место некое тайное бегство с переодеванием. Процесс эвакуации проходил публично, на глазах сотен людей, и собственно получение посадочного талона в самолет не гарантировало спасения. Вечером 30 июня на аэродроме Херсонес стали приземляться транспортные ПС-84 («Дугласы»). На аэродроме к тому моменту находилась масса неорганизованных солдат и командиров с оружием и [298] без него. Самолеты брали штурмом, часто оттесняя тех, для кого они предназначались. Всего 30 июня вылетели 13 ПС-84, которые вывезли 232 человека и 349 кг важного груза. На 14-м самолете вылетел адмирал Ф.С.Октябрьский.

Посадка на подводные лодки Л-23 и Щ-209 командования Приморской армии, штабов СОРа и армии проходила более организованно, но также не обошлась без эксцессов. Из толпы прозвучали не только ругательства в адрес командования, но и автоматная очередь, попавшая в шедшего перед И.Е.Петровым начальника отдела укомплектования Приморской армии. Не выдержав взгляда сотен людей, начальник штаба береговой обороны И.Ф.Кобалюк вернулся назад и передал, что никуда не пойдет и погибнет вместе с батареей. Подводная лодка Щ-209 приняла на борт 63 человека из состава Военного совета Приморской армии и штаба армии и в 2.59 вышла в Новороссийск. Утром вышла в Новороссийск подводная лодка Л-23, имея на борту 117 человек руководящего состава СОРа и города. Эвакуация командования произвела тяжелое впечатление на оставшихся защитников Севастополя. Люди почувствовали себя не только обреченными, но и преданными. Впереди их ждали смерть или плен.

Страшнее всего была судьба раненых. По данным послевоенного отчета по обороне Севастополя, потери ранеными с 21 мая по 3 июля составили 55 289 человек. Эвакуировано за тот же период было 18 734 человека. Таким образом, в городе находилось более 35 тысяч раненых. Те, кто мог передвигаться самостоятельно, собрались вечером 30 июня в бухтах Камышовой и Казачьей в тщетной надежде на эвакуацию.

Самолеты и подводные лодки были, разумеется, самым надежным средством эвакуации. Но помимо них вывозом людей занимались тральщики, сторожевые корабли и торпедные катера. Попытка эвакуировать [299] этими средствами 2000 человек командного состава армии и флота в ночь на 2 июля в целом провалилась: на подошедшие к берегу корабли попали те, кто смог до них добраться. На Кавказ в итоге прибыли 559 человек комсостава и 1116 человек младшего начсостава и рядовых. Также в ночь на 2 июля 1942 года была подорвана 35-я батарея. Первая башня была взорвана в 0.35, вторая в 1.13 ночи.

Предоставленные себе люди искали выход из создавшегося положения самостоятельно. В ход шли рыбацкие лодки, катера, импровизированные плоты из покрышек и кузовов машин и другие плавсредства. Среди неисправных кораблей в Стрелецкой бухте был обнаружен буксир «Таймыр» с исправными двигателями. На буксир были установлены два пулемета ДШК, и он прорвался на Кавказ. На сбор людей с плотов из Новороссийска до 5—7 июля выходили сторожевые корабли.

На море советские корабли и плоты поджидали удары с воздуха и торпедные катера немцев. Уже в море 2 июля 1942 г. «Шнельботами» были перехвачены сторожевики СКА-0112 и СКА-0124. Их экипажи и эвакуировавшиеся на борту солдаты и командиры попали в плен. Часть защитников Севастополя прорвалась в горы и присоединилась к партизанам. Последний командующий обороны Севастополя генерал П.Г.Новиков был взят в плен и погиб в 1944 г. в лагере Флессенбург.

4 июля 1942 г. разыгрался последний акт севастопольской драмы: после артиллерийской подготовки на мыс Херсонес ворвались поддержанные танками немецкие пехотинцы, и началось массовое пленение оставшихся в живых защитников Севастополя. К 14.15 основная масса наших бойцов и командиров была пленена. Город оборонялся 250 дней и ночей. [300]

Итоги и уроки

Штурм Севастополя Э. фон Манштейном показал, что статичная оборона не может служить надежной защитой от подготовленной армии XX столетия. Поставленная Гитлером в директиве ОКВ №41 задача захвата Севастополя была решена «в лоб» концентрацией против города-крепости крупной массы артиллерии с соответствующими запасами боеприпасов. Шквал артиллерийских снарядов постепенно разрушил систему обороны Приморской армии. О мощи артиллерийского огня свидетельствует такой факт: 22-й артиллерийский полк 22-й пехотной дивизии 29 июня выпустил свой стотысячный снаряд за время штурма. Сыграли определенную роль доставленные под Севастополь немецкие орудия-монстры. Несколькими прямыми попаданиями из 600-мм мортир была, в конце концов, выведена из строя батарея №30 в 4-м секторе обороны.

Помимо тяжелых орудий навесного огня были широко использованы зенитные орудия, прежде всего 88-мм калибра. Показательный факт: на дюжину 88-мм зениток боевой группой зенитной артиллерии в ходе июньского сражения за Севастополь было израсходовано 18 тыс. гранат с дистанционной трубкой, 27 тыс. с ударным взрывателем и 3500 бронебойных снарядов. Для сравнения: 20-мм снарядов из зенитных автоматов (!!!) той же группой было израсходовано 21 500 штук. Под такими ударами Севастополь в итоге пал, несмотря на то что в январе — мае получил в качестве усиления две свежие стрелковые дивизии, стрелковую бригаду, а в ходе штурма были доставлены кораблями еще две стрелковые бригады с вооружением и боеприпасами. Единственное, что могло дать мастерство обороняющегося, — это увеличение сроков взлома обороны крепости. Упорная оборона Севастополя не позволяла [301] немцам начать раньше запланированное еще в апреле наступление на Волгу и Кавказ.

Немцами было заявлено о захвате 97 тыс. пленных, 631 неисправного орудия и 26 танков. Собственные потери в ходе штурма города составили 4337 человек убитыми, 1591 пропавшими без вести и 18 183 человека ранеными. Согласно советским данным, потери Приморской армии с 1 января 1942 г. до падения Севастополя составили 5139 человек убитыми, 62 871 пропавшими без вести (в данном случае это автоматически означает плен; в это же число попали оставшиеся в Севастополе раненые) и 1108 человек небоевых [302] потерь. Об учтенных санитарных потерях было сказано выше.

Много споров вызывает вопрос эвакуации Приморской армии. Объективно предпосылки для принятия решения об эвакуации сложились примерно к 20 июня. Однако к тому моменту VIII авиакорпус Рихтгоффена настолько плотно контролировал подходы к Севастополю, что эвакуация неизбежно превратилась бы в избиение кораблей всех классов и размеров. В отличие от операции «Динамо» (эвакуации союзников из Дюнкерка в 1940 г.), эвакуируемый Севастополь отделяло от Новороссийска значительное расстояние. Это расстояние было невозможно покрыть на мелких судах, как это часто делалось в ходе эвакуации из Дюнкерка. Также вследствие больших расстояний было невозможно прикрыть с воздуха истребителями боевые и транспортные корабли у Севастополя. Флот и армия также не располагали достаточным количеством транспортных самолетов для эвакуации по воздуху. Все это привело к тому, что после разрушения системы обороны города защитники Севастополя были обречены на гибель и плен.

С точки зрения оперативной и стратегической обстановки на советско-германском фронте падение Севастополя означало ликвидацию крупного советского плацдарма в Крыму. Этот плацдарм в течение длительного времени приковывал к себе крупные силы войск противника, которые теперь могли быть им брошены на весы в любой точке фронта. XXX армейский корпус Фреттер-Пико был вскоре направлен под Ленинград, а в дальнейшем стал «пожарной» командой советско-германского фронта. LIV корпус предполагалось использовать для содействия операциям на Кавказе высадкой на Таманском полуострове. [303]

[Ублюдочный пиздорик пЫсаев]

http://militera.lib.ru/h/isaev_av4/13.html
Барвенковско-Лозовская операция Юго-Западного и Южного фронтов была единственным зимним наступлением Красной Армии, которое получило развитие сразу после окончания периода весенней распутицы. На Волховском фронте наступление сдерживала постоянная угроза коммуникациям 2-й ударной армии, на Калининском фронте в сходном положении была 39-я армия, на Западном фронте прорвавшиеся в глубину обороны соединения 33-й армии были уничтожены, в Крыму был «не-Гинденбург» Д.Т.Козлов. На этом фоне положение барвенковского выступа и состояние армий двух фронтов в южном секторе советско-германского фронта было относительно устойчивым и дающим надежду на выход из позиционного тупика.

Планы и силы сторон

В начале марта Ставка ВГК потребовала от Военного совета Юго-Западного направления представить доклад об оперативно-стратегической обстановке и соображения о возможных действиях войск в предстоящую летнюю кампанию. Обсуждение разработанного оперативным отделом штаба С.К.Тимошенко плана состоялось вечером 27 марта в Кремле. На совещании присутствовали И.В.Сталин, В.М.Молотов, Г.М.Маленков, С.К.Тимошенко, Н.С.Хрущев, Б.М.Шапошников, А.М.Василевский и заместитель командующего ВВС КА Ф.Я.Фалалеев. Первым разделом любого грамотно составленного плана является оценка противника и его планов. Командование Юго-Западного направления считало, что «враг, несмотря на крупную неудачу осеннего наступления на Москву, весной будет вновь стремиться к захвату нашей столицы». Одновременно [304] не отрицались наступательные операции вермахта в южном секторе советско-германского фронта, в частности удар из района Брянска и Орла в обход Москвы. В отношении южного сектора советско-германского фронта оценка возможных планов противника была сделана следующая:

«На юге следует ожидать наступления крупных сил противника между р. Сев[ерский] Донец и Таганрогским заливом с целью овладения низовьем Дона и последующим устремлением на Кавказ к источникам нефти. Этот удар, вероятно, будет сопровождаться наступлением вспомогательной группировки войск на Сталинград и десантными операциями из Крыма на Кавказское побережье Черного моря» (ВИЖ, №12, 1989, С.15).

Как мы видим, штаб С.К.Тимошенко предполагал, что вермахт продолжит проведение операций, которые были прерваны контрнаступлениями Красной Армии в ноябре и декабре 1941 г. Соответственно район Харькова представлялся в докладе островком спокойствия в бушующем море глубоких ударов. Возможность проведения немцами частной операции против образовавшегося в результате зимнего наступления выступа в явном виде не рассматривалась. Этот тезис выглядел довольно странно особенно на фоне того, что ожидались активные наступательные действия донбасской группировки противника. Последней вполне явственно угрожал барвенковский выступ, и проведение наступления под угрозой удара в тыл было бы со стороны группы армий «Юг» очевидной авантюрой. Одновременно давалась весьма оптимистичная оценка состояния войск противника:

«Противник доведен активными действиями наших войск до такого состояния, что без притока крупных стратегических резервов и значительного пополнения людьми и материальной частью не способен предпринять операцию с решительной целью».

Верным это предположение было только частично. [305]

В отношении собственных планов командование Юго-Западного направления проявило последовательность и предложило план, в общих чертах представляющий собой развитие Барвенковско-Лозовской операции. По-прежнему основные усилия нацеливались на освобождение Донбасса и Харькова. Плацдармом для наступления должен был стать вбитый в расположение немецких войск барвенковский выступ, занимающий нависающее положение как над Харьковом, так и над всей донбасской группировкой противника. [306]

Основной идеей плана было удержание стратегической инициативы в условиях ожидаемого перехода противника в наступление:

«По всем признакам весна должна ознаменоваться возобновлением широких наступательных действий со стороны противника.

Независимо от этого войска Юго-Западного направления в период весенне-летней кампании должны стремиться к достижению основной стратегической цели — разгромить противостоящие силы противника и выйти на Средний Днепр (Гомель, Киев, Черкассы) и далее на фронт Черкассы, Первомайск, Николаев» (ВИЖ, №12, 1989, С.15).

Для проведения нового масштабного наступления «Военный совет просил Ставку выделить из ресурсов центра: стрелковых дивизий — 32—34; танковых бригад — 27—28; артиллерийских полков — 19—24; боевых самолетов — 756» (Баграмян И.Х. Так шли мы к победе. М.: Воениздат, 1977, с.54). Однако вливание большого числа новых соединений, произведенное зимой 1941/42 г., возможно было провести только один раз. В выделении столь крупных резервов Юго-Западному направлению было отказано. В результате вместо наступления с целью сотрясения всего фронта группы армий «Юг» было решено ограничиться более скромной по своему размаху операцией. Ее задачей должно было стать освобождение силами Юго-Западного фронта города Харькова ударами по сходящимся направлениям к югу и северу от города, с перспективой выхода к Днепру. Уточненный план был доложен С.К.Тимошенко и Н.С.Хрущевым Верховному Главнокомандующему и начальнику Генерального штаба в понедельник 30 марта 1942 г. Согласно воспоминаниям А.М.Василевского, против проведения операции выступил Б.М.Шапошников, мотивируя свою позицию рискованностью наступления из оперативного мешка барвенковского выступа. В итоге разрешение на ее [307] проведение дал лично И.В.Сталин. Одновременно Сталин приказал Генштабу «считать операцию внутренним делом направления и ни в какие вопросы по ней не вмешиваться». 8 апреля директивой Ставки ВГК №170225 маршал С.К.Тимошенко назначался командующим Юго-Западным фронтом по совместительству с руководством Юго-Западным направлением. Ранее командовавший фронтом генерал-лейтенант Ф.Я.Костенко назначался его заместителем.

Запрошенные С.К.Тимошенко на усиление фронта резервы Ставки были уменьшены до 10 стрелковых дивизий, 26 танковых бригад и 10 артиллерийских полков. Предполагалось, что этого хватит для выполнения урезанного варианта плана наступления. Задачей Юго-Западного направления согласно доработанному варианту плана было «овладеть г. Харьков, а затем произвести перегруппировку войск, ударом с северо-востока захватить Днепропетровск и Синельниково и лишить этим противника важнейшей переправы через р. Днепр и железнодорожного узла Синельниково» (Баграмян И.Х. Указ. соч. С. 65). Захват Синельникова означал нарушение коммуникаций донбасской группировки противника и тем самым создавал предпосылки для освобождения Донбасса.

Пополнение, обещанное Ставкой ВГК, поступило в форме 28-й армии, которой была поручена ответственная задача обхода Харькова с севера. Управление армии прибыло на фронт 14 апреля 1942 г. Армия была сформирована заново, получив номер в наследство от 28-й армии В.Я.Качалова 1941 г., сгинувшей в ходе Смоленского сражения. В отличие от зимнего наступления 1942 г. новая армия была смешанного состава, из старых и новых соединений. Ядром армии стала 13-я гвардейская стрелковая дивизия А.И.Родимцева. Еще одним опытным соединением была 169-я стрелковая дивизия. Обе дивизии передавались из состава 38-й армии. Напротив, прибывшие с управлением армии [308] 38, 162, 175 и 244-я стрелковые дивизии были, несмотря на уже использовавшиеся номера, свежесформированными соединениями. Номера дивизии получили по наследству от сгинувших в вяземском (38, 162 и 244-я) и киевском (175-я) «котлах» соединений РККА. Соответственно 38-я дивизия формировалась в Алма-Ате, 162-я — в Челябинске, 175-я — в Тюмени и 244-я — в Сталинграде в декабре 1941 г. — январе 1942 г. Состав дивизий был довольно пестрый. Если командир 38-й стрелковой дивизии полковник Н.П.Доценко был опытным командиром нового соединения, то командир 162-й стрелковой дивизии полковник М.И.Матвеев был таким же новичком, как и его подчиненные. В 244-й дивизии 10% составляли ранее участвовавшие в боях солдаты, а 90 % — 40-летние призывники старших возрастов. Из четырех танковых бригад 28-й армии одна была старым соединением, а четыре — в первый раз пошли в бой под Харьковом. Возглавил 28-ю армию являвшийся штатным «генералом Наступление» Юго-Западного направления генерал-лейтенант Д.И.Рябышев. Он уже выполнял аналогичную миссию во главе 57-й армии в Барвенковско-Лозовской операции. Теперь ему вновь предстояло вести в бой новичков, на этот раз частично разбавленных профессионалами.

Поскольку, в отличие от Барвенковско-Лозовской операции, Южный фронт не получал активных задач по выходу на коммуникации немцев в Донбассе, ему 6 апреля 1942 г. были поставлены оборонительные задачи:

«Армии фронта прочно закрепляются на занимаемых рубежах, обеспечивая своим правым крылом наступление войск ЮЗФ на харьковском направлении и левым крылом прикрывая ворошиловградское и ростовское направления» (ВИЖ, №1, 1990, с.12).

В целом в плане, разработанном штабом С.К.Тимошенко, просматривается вполне здравая идея не упускать стратегической инициативы и попытаться нарушить наступательные планы противника своими активными действиями. Довольно рискованным [309] было решение наступать с вынесенного вперед и сравнительно узкого плацдарма. Но политый кровью плацдарм нужно было или эвакуировать (а объективных предпосылок к этому командование направления не видело), или расширять. Успех операции по овладению Харьковом сам по себе существенно расширял барвенковский выступ, снижая его уязвимость.

По сравнению с зимой 1942 г. в руках у командующих фронтами появились более совершенные инструменты ведения операций. Одним из мероприятий, проведенных в Красной Армии по итогам зимнего наступления, стало формирование танковых корпусов, которые должны были стать более эффективным средством развития успеха, чем усиленные танковыми бригадами кавалерийские корпуса. Первые четыре танковых корпуса были сформированы в апреле 1942 г. по директиве НКО от 31 марта. Они должны были состоять из двух танковых и одной мотострелковой бригад. 1-й танковый корпус возглавил М.Е.Катуков, формировались первые корпуса в центральном секторе фронта. Однако уже в апреле 1942 г. штат был пересмотрен, и в корпусе стало четыре бригады — три танковые и одна мотострелковая. По этому штату на Юго-Западном направлении были сформированы 21, 22, 23 и 24-й танковые корпуса. Первоначально эти корпуса были названы по старой памяти «механизированными», во всяком случае, так они именуются в плане Харьковской операции от 10 апреля 1942 г. Во главе танковых корпусов становились хорошо себя показавшие командиры танковых бригад, многие из которых в 1941 г. командовали функциональными аналогами новых соединений — танковыми дивизиями. Так, например, 23-й танковый корпус возглавил Е.Г.Пушкин, командовавший в 1941 г. 32-й танковой дивизией.

Всего в 1942 г. было сформировано 28 танковых [310] корпусов. Их формирование было важным этапом в совершенствовании советской военной машины. Массирование танков как сбор большого числа машин в одном соединении уже было в 1941 г. Весной 1942 г. массирование уже было обеспечено соответствующими вспомогательными службами и делением танкового соединения на готовые боевые группы — танковые бригады. От немецких танковых соединений корпус весны 1942 г. отличался более слабым артиллерийским звеном. Введение корпусного управления (а не дивизионного, как в 1941 г.) также повышало уровень техники связи самостоятельного механизированного соединения. Вообще наименование «корпус» для соединения формата танковой дивизии было связано [311] именно со стремлением повысить уровень управления, к которому в подвижных соединениях предъявлялись повышенные требования.

Если командование Юго-Западного направления не уделяло достаточно внимания устойчивости барвенковского выступа, то командование группы армий «Юг» своей первой задачей в начинающейся весенне-летней кампании 1942 г. видело его уничтожение. Еще 12 февраля 1942 г. в «Распоряжении о ведении боевых действий на Восточном фронте по окончании зимнего периода» оперативного отдела ОКВ было приказано ликвидировать барвенковский выступ. Так же было настроено командование группой армий «Юг». Федор фон Бок 10 марта 1942 г. сделал в своем дневнике запись:

«Верховному командованию была представлена оценка ситуации: она завершалась утверждением, что изюмский выступ должен быть ликвидирован наступательными действиями сразу после окончания периода распутицы» (Воск F. von. Op.cit., р.443).

Одновременно фон Бок указывал на активное движение в советских тылах в районе Ростова и Воронежа. Общим выводом из оценки ситуации было предположение о грядущих активных действиях Красной Армии:

«Все говорит о том, что противник не даст нам спокойно подготовиться к проведению главной операции» (Ibidem).

25 марта 1942 г. фон Бок издал директиву на операцию по срезанию барвенковского выступа двумя ударами по сходящимся направлениям. 6-я армия Паулюса должна была наступать на юг, прикрываясь с фланга р. Северский Донец.

Навстречу 6-й армии из района Славянска должны были ударить собравшиеся там зимой 1942 г. пехотные и танковые соединения. Для проведения операции в распоряжение группы армий «Юг» была направлена свежесформированная 23-я танковая дивизия, которая сосредоточивалась в районе Харькова. Здесь же собирались части 3-й танковой дивизии, ранее действовавшей в составе группы армий «Центр». [312] Теперь ее судьба была надолго связана с группой армий «Юг». Операция против барвенковского выступа получила кодовое наименование «Фридерикус».

В целом обе стороны в марте — апреле 1942 г. начали гонку по подготовке направленных друг против друга наступательных операций в районе Харькова. Теперь многое зависело от того, кто успеет начать первым и будет ли его наступление иметь успех. Окажется ли собираемая для «Фридерикуса» группировка в окружении или, напротив, замкнется кольцо окружения за идущими в обход Харькова дивизиями и корпусами Юго-Западного фронта?

Окончательно задачи были распределены между армиями Юго-Западного фронта в директиве С.К.Тимошенко от 28 апреля 1942 г. Готовность к наступлению ожидалась к исходу 4 мая. Замысел операции предусматривал удары по сходящимся направлениям из района северо-восточнее Харькова и из барвенковского выступа.

К северо-востоку от Харькова была собрана «птица-тройка» из трех армий — 38, 28 и 21-й. «Коренной» была прибывшая из резерва Ставки ВГК 28-я армия Д.И.Рябышева в составе 13-й гвардейской, 244, 175, 169, 162 и 38-й стрелковых дивизий, 3-го гвардейского кавалерийского корпуса (5, 6-я гвардейские, 32-я кавалерийская дивизии, 34-я мотострелковая бригада), 6-й гвардейской, 84, 90 и 57-й танковых бригад, усиленная девятью артиллерийскими полками РГК. Она должна была прорвать оборону противника на фронте 15 км и обеспечить ввод в прорыв 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. 3-й гвардейский кавалерийский корпус В.Д.Крюченкина (ранее 5-й кавалерийский корпус) был одним из старейших соединений Юго-Западного направления, прошедшим всю кампанию 1941 г. и заслужившим звание гвардейского. Четыре танковые бригады непосредственной поддержки пехоты 28-й армии насчитывали 181 танк. Артиллерийская группировка [313] 28-й армии была самой сильной из «тройки» — 893 орудия и миномета, 59,5 ствола на километр фронта.

«Пристяжными» у армии Д.И.Рябышева были ударные группировки, создаваемые на левом и правом флангах 21-й армии В.Н.Гордова и 38-й армии К.С.Москаленко соответственно. 21-я армия в составе 8-й мотострелковой, 297, 301, 76, 293 и 227-й стрелковых дивизий, 1-й мотострелковой, 10-й танковой бригад и 8-го отдельного танкового батальона с четырьмя артиллерийскими полками РГК, должна была силами левофланговых 76, 293 и 297-й стрелковых дивизий, 10-й танковой бригады прорвать оборону противника на участке 14 км и обеспечить правый фланг 28-й армии от возможных контрударов противника с севера и северо-запада. 10-я танковая бригада и 8-й отдельный танковый батальон армии насчитывали 48 танков. В армии насчитывалась 331 орудие и миномет.

38-я армия в составе 226, 300, 199, 304, 81 и 124-й стрелковых дивизий, 133-й (12 Т-34, 11 БТ), 36-й [314] (12 МkII «Матильда», 20 MkIII «Валентайн», 18 T-60) и 13-й (12 МkII и MkIII, 14 БТ и 6 Т-26) танковых бригад, усиленная шестью артиллерийскими полками РГК, на большей части своего 74-километрового фронта должна была обороняться. На своем правом фланге армия силами четырех дивизий и трех танковых бригад должна была нанести удар на 25-километровом участке и продвигаться вперед, обеспечивая войска 28-й армии от контрударов противника с юга и юго-запада. Далее во взаимодействии с 6-й армией она должна была окружить и разгромить войска немецкого LI армейского корпуса к юго-востоку от Харькова в районе Чугуева. Три указанные танковые бригады находились в процессе переформирования в 22-й танковый корпус. Однако к началу операции формирование не было завершено, и бригады использовались в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Артиллерия армии насчитывала 485 орудий и минометов.

В барвенковском выступе собиралась ударная группировка 6-й армии и армейской группы Л.В.Бобкина. Главный удар должна была наносить 6-я армия генерал-лейтенанта А.М.Городнянского в составе 337, 47, 253, 41, 411, 266, 103 и 248-й стрелковых дивизий, 5-й гвардейской, 37, 38, 48-й танковых бригад, 21-го и 23-го танковых корпусов, усиленная четырнадцатью артиллерийскими полками РГК. Она должна была наступать своим левым флангом, прорвать оборону противника на 26-километровом участке и обеспечить ввод в прорыв двух танковых корпусов. В дальнейшем армия, взаимодействуя с подвижными соединениями, должна была развивать удар в общем направлении на Мерефу, Харьков. С выходом войск армии в район Мерефы (город южнее Харькова) три усиленных полка должны были нанести удар из района Змиева в тыл группировке немцев, действующей юго-восточнее Харькова, навстречу 38-й армии.

Эшелоном развития успеха 6-й армии были 21-й и [315] 23-й танковые корпуса (269 танков). После ввода их в прорыв они должны были к исходу пятого дня операции перерезать все пути из Харькова на запад. В дальнейшем эти корпуса, соединившись с частями 3-го гвардейского кавалерийского корпуса 28-й армии, завершали глубокое окружение харьковской группировки немцев.

Армейская группа Л.В.Бобкина в составе 393-й и 270-й стрелковых дивизий, 7-й танковой бригады (40 танков), 6-го кавалерийского корпуса (49, 26 и 28-я кавалерийские дивизии) прорывала оборону немцев на 10-километровом участке фронта и обеспечивала ввод в прорыв 6-го кавалерийского корпуса. В свою очередь 6-й кавалерийский корпус, войдя в прорыв, должен был к исходу пятого дня операции овладеть Красноградом и обеспечить войска 6-й армии от контрударов с запада. Всего в 6-й армии и армейской группе насчитывалось 1151 орудие и миномет.

В резерве командующего Юго-Западным фронтом находились две стрелковые дивизии (277-я и 343-я), 2-й кавалерийский корпус и три отдельных танковых батальона (96 танков). Штаб фронта располагался в Сватове, примерно на равном расстоянии от обеих ударных группировок фронта.

К проведению операции привлекались 32 авиационных полка Юго-Западного и Южного фронтов, имевших в своем составе 654 боевых самолета, в том числе 243 истребителя (106 ЛаГГ-3, 87 Як-1, 39 И-16, 11 МиГ-3), 83 дневных бомбардировщика (27 Су-2, 26 СБ, 2 Ар-2, 28 Пе-2), 71 штурмовик (63 Ил-2 и 8 И-153), а также 142 ночных бомбардировщика (104 У-2, 31 Р-5, 7 Ил-4). Из этого числа самолетов для поддержки 6-й армии выделялся один бомбардировочный (11 Су-2), два штурмовых авиаполка (19 Ил-2) и четыре полка ночных бомбардировщиков. «Птицу-тройку» 21, 28 и 38-й армий севернее Харькова поддерживали два бомбардировочных (10 Су-2 и 15 Пе-2), один штурмовой [316] (16 Ил-2) и три ночных бомбардировочных полка. В резерве фронта были один штурмовой (20 Ил-2) и один бомбардировочный (26 СБ и Ар-2 и 1 Пе-2) авиаполки. Хорошо видно, что значительную долю ВВС Красной Армии в Харьковской операции составляли ночные легкомоторные самолеты. К сожалению, к моменту начала Харьковской операции на юго-западном направлении не успели создать воздушные армии. Точнее, Южный фронт начал формировать 4-ю воздушную армию 7 мая, а на Юго-Западном фронте авиационное объединение (8-я ВА) начало создаваться только в июне 1942 г. В связи с этим возможности немногочисленных ВВС фронтов не были в полной мере использованы для массирования усилий авиации на направлении главного удара.

План Харьковской операции был, с одной стороны, довольно простым, с другой стороны — хорошо продуманным. Замысел командования Юго-Западного направления представлял собой классические «канны»: удар по сходящимся направлениям с целью окружения и разгрома противника. Окружение должно было стать многослойным: на юго-восточных подступах к Харькову должны были сомкнуться «пехотные» клещи 38-й и 6-й армий, а к западу от Харькова — «клещи» подвижных соединений, 21-го и 23-го танковых корпусов и 3-го гвардейского кавалерийского корпуса. Кавалерийская группа Л.В.Бобкина должна была нанести удар в глубину, обеспечивая внешний фронт окружения и создавая рубеж развертывания для продолжения наступления в направлении Днепра.

Однако, несмотря на то что Красная Армия весной 1942 г. находилась на подъеме, улучшая свои ударные возможности и организацию, она все еще оставалась армией страны с эвакуированной промышленностью. Рассмотрим состояние 41-й стрелковой дивизии, входившей в ударную группировку 6-й армии. Соединение с тем же номером под руководством Г.Н.Микушева [317] встречало немцев у границы. Та дивизия сгорела в киевском «котле», а под Харьковом должна была наступать 41-я стрелковая дивизия второго формирования. Она была сформирована в Куйбышевской области зимой 1942 г. Дивизия насчитывала 11 487 человек красноармейцев, командиров и политработников. Из этого числа 1500 человек имели опыт боев, а 2735 — опыт пребывания за решеткой. На вооружении дивизии было шестьдесят 45-мм и 76-мм орудий, 270 противотанковых ружей, 76 ручных пулеметов, 180 пистолетов-пулеметов, 6855 винтовок. В частях дивизии отсутствовали станковые пулеметы, зенитные пушки и снайперские винтовки. Наличие значительного числа людей с тюремным «стажем» вскоре привело к многочисленным нарушениям дисциплины. Командование было вынуждено прибегнуть к нескольким показательным расстрелам перед строем наиболее отличившихся «фартовых людей» для восстановления порядка.

Юго-Западному и Южному фронтам противостояли войска группы армий «Юг». Если на советской стороне фронта барвенковский выступ делила пополам разграничительная линия между двумя фронтами, то на немецкой стороне такая же разделительная линия проходила между армейской группой Эвальда фон Клейста и 6-й армией Фридриха Паулюса. «Птице-тройке» наступления 21, 28 и 38-й армий противостоял XVII армейский корпус (294-я и 79-я пехотные дивизии). На направлении главного удара 6-й армии занимал оборону VIII армейский корпус (62-я пехотная дивизия, 454-я охранная дивизия и 108-я венгерская дивизия). В основном острие советского наступления нацеливалось на боевые порядки 62-й пехотной дивизии. В качестве средства усиления дивизии был придан 194-й батальон штурмовых орудий StuGIII (30 САУ). В советское окружение к юго-востоку от Харькова должны были попасть соединения LI армейского корпуса (44, 297 и 71-я пехотные дивизии). Паулюс предлагал отвести [318] находившуюся в полуокружении 44-ю пехотную дивизию из района удержанной зимой Балаклеи, но фон Бок отклонил это предложение.

Наиболее опасным резервом немцев были 3-я и 23-я танковые дивизии, находившиеся в подчинении штаба группы армий «Юг» в районе Харькова. В 3-й танковой дивизии на 5 мая 1942 г. было 5 Pz.II, 25 Pz.III с 50-мм короткоствольной пушкой, 9 Pz.III длинноствольной пушкой и 6 Pz.IV (все с 24-калиберным 75-мм орудием). В 23-й танковой дивизии в марте 1942 г. насчитывалось 34 Pz.II, 112 Pz.III (с 50-мм короткоствольными и длинноствольными орудиями), 32 Pz.IV (все с 24-калиберной 75-мм пушкой) и 3 командирских танка. Обе дивизии не занимали полосы фронта и могли быть переброшены в любую точку построения 6-й армии с целью парирования советского наступления.

На южном фасе барвенковского выступа наиболее опасным был III моторизованный корпус Э. фон Маккензена (100-я легкопехотная дивизия, 1-я горно-егерская дивизия, 14-я танковая дивизия, треть 60-й моторизованной дивизии, валлонский батальон и хорватский полк). Корпус фон Маккензена находился в первой линии, занимая с зимы 1942 г. участок фронта южнее Барвенкова. Это ограничивало его возможности в рокировке для парирования кризисов. Стык между III моторизованным корпусом и VIII корпусом армии Ф.Паулюса обеспечивала так называемая группа Корцфлейша в составе VI румынского корпуса (1-я и 4-я румынские пехотные дивизии), 2-й румынской пехотной дивизии, 298-й и двух третей 68-й пехотных дивизий.

Не следует думать, что новыми формированиями занималась только Красная Армия. В Германии также было осознан промах с отказом от формирования второлинейных дивизий. В начале мая в распоряжение штата группы армий «Юг» поступала целая пачка пехотных дивизий недавнего формирования — 305, 323, 383 и 387-я. Последние [319] две были сформированы только зимой 1942 г.

Начало наступления Юго-Западного фронта было первоначально назначено на 5 мая. Однако, в связи с незавершенностью подготовки, срок начала операции сместился на 12 мая 1942 г. Надо сказать, что к этой дате еще не были накоплены боеприпасы, но медлить [320] уже было нельзя. Мы помним, к чему привело промедление с началом наступления на Крымском фронте в том же мае 1942 г. К исходу 11 мая войска Юго-Западного фронта в основном заняли исходное положение для наступления. Войска фронта насчитывали к этому времени в своем составе двадцать девять стрелковых, девять кавалерийских, одну мотострелковую дивизию; четыре мотострелковые, девятнадцать танковых бригад и четыре отдельных танковых батальона (925 танков). Из 925 танков больше половины (560 машин) должны были действовать в качестве средства непосредственной поддержки пехоты. Из выделенных для проведения операции 32 артиллерийских полков на позициях к 11 мая было только 17, еще 11 находились в районах сосредоточения в 12—15 км от назначенных позиций и 4 полка просто не прибыли.

Прорыв главной полосы обороны противника (12—14 мая)

Наступление северной ударной группировки Юго-Западного фронта началось 12 мая 1942 г. в 6.30 артиллерийской подготовкой продолжительностью 60 минут. В конце артиллерийской подготовки последовал 15—20-минутный авиационный налет по позициям артиллерии и опорным пунктам обороны.

Вопреки ожиданиям командования, в первый день операции наступление 28-й армии было наименее успешным. Несмотря на то, что армия нацеливалась в стык полос обороны 79-й и 294-й пехотных дивизий, имела большое количество артиллерии и танков непосредственной поддержки, она продвинулась на 2—4 км. Напротив, 21-я и 38-я армии продвинулись на 6—10 км. Лучше всего в 38-й армии наступала 226-я стрелковая дивизия генерал-майора А.В.Горбатова, усиленная 36-й танковой бригадой полковника Т.И.Танасчишина. Эта дивизия и бригада продвинулись за день на 10 км. Вскоре [321] А.В.Горбатов станет командующим армией, а Т.И.Танасчишин — одним из наиболее ярких командиров танковых корпусов. Наступление 28-й армии было остановлено упорным сопротивлением противника в населенных пунктах Варваровка и Терновая.

Синхронно с наступлением северной ударной группировки, в 7.30 утра 12 мая после 60-минутной артиллерийской подготовки началось наступление южной ударной группировки. Плотное построение войск, поддержанных танками, принесло успех в первый же день наступления. Войска 6-й армии и армейской группы Л.В.Бобкина взломали построение VIII армейского корпуса немцев на фронте 42 км и продвинулись в глубь немецкой обороны на 12—15 км. В ночь на 13 мая начали выдвижение части второго эшелона 6-й армии — 103-я и 248-я стрелковые дивизии. Эшелон развития успеха — 21-й и 23-й танковые корпуса — пока ожидал своего часа в районах сосредоточения.

Для парирования советского наступления командование группы армий «Юг» было вынуждено использовать накопленные для проведения «Фридерикуса» резервы. В разговоре с начальником Генерального штаба Ф.Гальдером фон Бок сказал, что «само наше существование поставлено на карту» и что «о проведении «Фридерикуса» не может быть и речи». Таким образом, первым успехом Юго-Западного фронта стало упреждение противника в начале наступления с решительными целями.

Однако для успешного завершения операции требовалось выдержать удар резервов немцев. Фон Бок выделил для отражения советского наступления 23-ю танковую дивизию, 71-ю и 113-ю пехотные дивизии. Сдерживающим фактором, тормозящим начало контрудара, была авиация. 8-й авиакорпус Рихтгоффена все еще вел бои в Крыму с окружаемой группировкой советских войск на Керченском полуострове. Командующий группой армий «Юг» приказал прибывшему в [322] штаб-квартиру группы армий в Полтаве Ф.Паулюсу не начинать контратаки до прибытия авиации.

Тем временем северная и южная группировки Юго-Западного фронта продолжили наступление. Левофланговая 277-я стрелковая дивизия 38-й армии смогла продвинуться на 12 км. В полосе наступления был ликвидирован опорный пункт противника в Варваровке. Опорный пункт противника в деревне Терновая пока держался, но был в течение дня окружен наступающими войсками 28-й армии.

Во второй половине дня обстановка резко ухудшилась. Под Харьков начали прибывать самолеты 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков StG77 и 52-й истребительной эскадры JG52. Прибытие авиации позволило Паулюсу провести контратаку силами двух ударных групп. Одну из них составляли 3-я танковая дивизия и два полка 71-й пехотной дивизий, а вторую — 23-я танковая и один полк 44-й пехотной дивизии. [323] Этими силами был нанесен удар в направлении Старого Салтова по правофланговым соединениям 38-й армии. Они были вынуждены отойти, открыв левый фланг 28-й армии.

Таким образом, был достигнут второй успех наступления под Харьковом — оковывание прибывших в группу армий «Юг» из резерва (23-я танковая дивизия) и с другого участка фронта (3-я танковая дивизия) соединений, первоначально предназначавшихся для проведения операции «Фридерикус». Таким образом, успешное наступление само обеспечивало свою безопасность. Вместо срезающего барвенковский выступ удара зарезервированные для него соединения втягивались в бои с выделенной для прикрытия левого фланга 28-й армии Д.И.Рябышева 38-й армией К.С.Москаленко.

Намного увереннее, чем в подвергшейся контратаке северной группе, 13 мая развивалось наступление в барвенковском выступе. 6-я армия и армейская группа Бобкина расширили фронт прорыва до 50 км и продвинулись в глубь обороны противника на 16 км, а 6-й кавалерийский корпус — на 20 км. Успех наступления привел в движение эшелон развития успеха. 23-й танковый корпус выдвигался ближе к фронту. 21-й танковый корпус пока оставался на месте.

Отход 38-й армии заставил командующего 28-й армией принять срочные меры для прикрытия своего левого фланга. Во фланговый заслон была выделена 13-я гвардейская стрелковая дивизия, усиленная 90-й и 57-й танковыми бригадами. Одновременно части армии Д.И.Рябышева продолжали удерживать периметр окружения гарнизона немцев в Терновой. В итоге темп продвижения несколько снизился, и за 14 мая части 28-й армии продвинулись на 5—6 км. 14 мая 28-й армией был достигнут рубеж р. Муром, который предполагалось использовать для ввода в прорыв подвижной группы армии в лице 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и 38-й стрелковой дивизии. Однако эти [324] соединения еще не завершили сосредоточения для ввода в прорыв.

В результате боев 12—14 мая северная ударная группировка прорвала оборону противника на фронте 56 км. Продвижение «коренной» 28-й армии составило 20—25 км. Если бы не контрудар двух танковых дивизий, наступление могло бы считаться проходящим практически по плану. Советское командование ожидало ввода резервов противника только на 5—6-й день наступления. Контрудар 3-й и 23-й танковых дивизий удалось сдержать, но за это пришлось заплатить дорогую цену. Из восьми танковых бригад, обеспечивавших непосредственную поддержку пехоты в северной ударной группировке, шесть (57, 90, 36, 13, 133 и 6-я гвардейская) были задействованы на прикрытии левого фланга. 84-я танковая бригада, назначенная для действий совместно с 3-м гвардейским кавалерийским корпусом, понесла большие потери в ходе наступления и насчитывала всего 13 танков.

Южная ударная группировка пока обходилась без сюрпризов. В полосе наступления 6-й армии в качестве резерва был введен в бой только 268-й полк 113-й пехотной дивизии, не оказавший существенного влияния на развитие событий. К исходу 14 мая глубина прорыва составляла 25—40 км на фронте 55 км. Здесь было принято одно из роковых для общего хода операции решений: А.М.Городнянский отсрочил ввод в бой 21-го и 23-го танковых корпусов. Более того, корпуса оказались удалены от возможного рубежа ввода в прорыв на 20 км (23-й танковый корпус) и 42 км (21-й танковый корпус).

Состояние командования группы армий «Юг» к 14 мая можно было охарактеризовать как паническое. Фон Бок звонил Гальдеру и высказывал сомнения в возможности остановить советское наступление ударом группы Клейста с юга:

«атака Клейста с имеющимися силами вряд ли принесет ожидаемый успех. Клейст, с которым я разговаривал только что, думает, что атака [325] будет удачной, если противник не атакует первым. [...] Я не могу принять на себя это решение» (Воск F. von. Op.cit. P.477).

Как альтернативу удару по южному фасу барвенковского выступа фон Бок предлагал снять с фронта Клейста 3—4 дивизии и использовать их для ликвидации бреши южнее Харькова. Фактически наступление Юго-Западного фронта поставило «Фридерикус» на грань полного фиаско. Но Гальдер принял на себя рискованное решение и убедил в его правильности Гитлера. Атака на южный фас барвенковского выступа должна была начаться как запланировано.

Таким образом, по итогам боевых действий 12—14 мая можно сделать следующие выводы. Немецкое верховное командование, несмотря на некоторую растерянность командующего группой армий «Юг», приняло верное решение не отказываться от контрудара группы Клейста по южному фасу барвенковского выступа. Напротив, советское командование помимо спорного решения в полосе действий северной ударной группировки (выстраивание в заслон шести танковых бригад) допустило непростительную ошибку в использовании эшелона развития успеха. Несмотря на явно благоприятные условия ввода, 21-й и 23-й танковые корпуса не были даже придвинуты ближе к передовым частям 6-й армии. Причиной отказа от ввода корпусов в бой, очевидно, было медленное развитие наступления к северу от выступа, не позволявшее ввести в бой эшелон развития успеха. Эффект от всех этих решений окажет воздействие на развитие событий уже через несколько дней.

[Ублюдочный пиздорик пЫсаев]

По плану операции с достигнутых на 14 мая рубежей 28-я армия должна была наступать в обход Харькова с севера и северо-запада с последующим [326] соединением с эшелоном развития успеха 6-й армии. 38-я армия должна была наступать в тыл чугуевской группировке противника навстречу стрелковым соединениям 6-й армии.

Однако к 15 мая наступление Юго-Западного фронта вступило в одну из самых сложных фаз любой операции. Для успешного наступления мало взломать фронт обороны. В подготовительный период операции противник распределяет свои силы по фронту относительно равномерно, делая акценты на особо важных участках. Точное направление возможного удара еще неизвестно, и прикрывать нужно сразу несколько направлений. После того как наступление началось, оказывается возможным снять полки и дивизии с неатакованных, но готовивших оборону участков и перебросить их для восстановления фронта или контрударов. Успех наступления зависит от быстроты прорыва фронта (сокращающего время на переброску резервов) и энергии наступающего в их разгроме по прибытии на фронт. У немцев эта технология была отработана, а Красной Армии предстояло еще выучить несколько горьких уроков, прежде чем освоить все тонкости развития тактического успеха взлома фронта в оперативный успех прорыва в глубину. Харьковская операция стала важной вехой на этом тернистом пути.

Вследствие ввода в бой резервов в лице двух танковых дивизий и трех пехотных полков наступательную задачу на 15 мая получили 21-я армия и правофланговые соединения 38-й армии. Две левофланговые дивизии 28-й армии и вся 38-я армия получили приказ закрепиться на достигнутых рубежах с задачей выстроить заслон на фланге северной ударной группировки фронта. Ударные возможности северного крыла наступления существенно понизились.

Костью в горле для наступления 28-й армии оставался немецкий гарнизон деревни Терновой, оборонявшийся в окружении в ближнем тылу 28-й армии. Как [327] это уже было в Холме, Демянске, Сухиничах и Оленине, гарнизон получил своего рода «воздушный мост»: в контейнерах на парашютах ему сбрасывались продукты и боеприпасы. Предназначавшаяся для ввода в прорыв 38-я стрелковая дивизия была задействована против гарнизона Терновой.

Именно Терновая стала целью контрудара 3-й и 23-й танковых дивизий, поддержанных тремя вышеупомянутыми полками пехоты. Наступающим не удалось прорвать фронт, но на участке 244-й и 13-й гвардейской стрелковых дивизий положение было напряженным. Один из полков 244-й стрелковой дивизии отошел под нажимом 3-й танковой дивизии на 10 км и закрепился всего в 2—3 км юго-западнее Терновой. Отход левого фланга 28-й армии оказал негативное влияние на продвижение вперед получивших наступательную задачу 175-й и 169-й дивизий. Они продвинулись вперед только на 5 км к р. Липец и здесь наступление прекратили. [328]

На участок наступления 21-й армии постепенно перебрасывалась с севера 168-я пехотная дивизия, которая по мере сосредоточения начала атаки на Муром. Одновременно 14—15 мая была начата переброска с курского направления 88-й пехотной дивизии неполного состава, так называемой «группы Гольвитцера». Однако советское командование не теряло надежды на успех. 3-му гвардейскому кавалерийскому корпусу было приказано сосредоточиться за смежными флангами 21-й и 28-й армий.

На следующий день, 16 мая 1942 г., стороны продолжили наступательные действия. Северная ударная группировка Юго-Западного фронта продолжала пробиваться вперед, обороняясь своим левым флангом. Собранные для контрудара силы 6-й армии Паулюса продолжили атаки в направлении Терновой. В течение дня все атаки с целью деблокировать окруженный немецкий гарнизон были отбиты.

Нанесенный немцами контрудар существенно мешал развитию наступления северной ударной группировки фронта. К вечеру 16 мая командование Юго-Западного фронта решило сосредоточить свои силы на разгроме пробивавшихся в направлении Терновой частей противника. Немецкий танковый клин предполагалось срезать ударами по сходящимся направлениям. Для этого назначались три стрелковые дивизии 28-й армии — 244, 162-я и 13-я гвардейская. Тем временем 38-я армия должна была попытаться наказать немцев за снятие резервов с чугуевского направления. Армия К.С.Москаленко переносила острие удара на несколько километров к левому флангу и продолжала наступление в тыл чугуевской группировке немцев.

Все больше неприятностей стала доставлять наступающим советским войскам переброшенная из Крыма и с запада авиация противника. На фронт прибыли отдельные группы 55-й («Хейнкель-111») и 76-й (Ю-88) бомбардировочных эскадр. С запада в Чугуев прибыла [329] I группа 3-й истребительной эскадры JG3 «Удет». В ответ на усиление активности авиации противника в состав ВВС Юго-Западного фронта поступила 220-я истребительная авиадивизия (два полка ЛаГГ-3 и два полка МиГ-3), получившая задачу прикрыть наступление 28-й армии.

В полосе наступления 6-й армии основным лейтмотивом событий стала резко возросшая активность немецкой авиации. В течение всего дня 15 мая немецкие бомбардировщики, действуя большими группами, наносили значительный урон наступающим советским частям. Это существенно снизило темп их продвижения вперед. Также в расположение VIII армейского корпуса начали прибывать резервы. Эшелоны с войсками 305-й пехотной дивизии были развернуты для выгрузки в районе Краснограда и уже 15 мая мелкими подразделениями вступили в бой совместно с частями 113-й пехотной дивизии. Один полк 113-й пехотной дивизии пытался безуспешно сдержать наступление оперативной группы Л.В.Бобкина. Группа продвинулась за день на 10 км и перехватила в районе Краснограда железнодорожную рокаду между 17-й и 6-й армиями немцев.

В целом воздействие переброшенных из резерва частей пока не оказало существенного влияния на продвижение южной ударной группы Юго-Западного фронта. 15 мая командующий Юго-Западным направлением, наконец, решился ввести в бой 21-й и 23-й танковые корпуса. Их предполагалось ввести в прорыв на рассвете 16 мая. Однако вследствие удаленности от линии фронта занять исходное положение для наступления 21-й и 23-й танковые корпуса не успели.

В течение 16 мая 6-я армия форсировала р. Берестовая и готовилась к введению в прорыв 21-го и 23-го танковых корпусов. В условиях позднего весеннего паводка река имела ширину от 10 до 20 м. В сочетании с вязким дном и заболоченной поймой форсирование ее [330] танками требовало инженерной подготовки переправ. Ввод в прорыв двух танковых корпусов был отложен на 17 мая. Продолжавшая вести обеспечивающее фланг 6-й армии наступление армейская группа Л.В.Бобкина силами 6-го кавалерийского корпуса полуокружила Красноград.

Оценивая общее развитие событий 15—16 мая 1942 г., следует отметить крайнюю осторожность в проведении операции со стороны командования Юго-Западного направления. Приказ на ввод в прорыв эшелона развития успеха не последовал вплоть до третьего дня наступления 6-й армии. Для Юго-Западного направления это была первая попытка скрестить шпаги с противником в обычных условиях ведения боевых действий: сухие дороги, летная погода, восстановившие свои ударные возможности танковые соединения немцев. Поражения лета 1941 г. были еще слишком свежи в памяти, чтобы действовать быстро и дерзко. Для уверенности в себе нужен был хотя бы один опыт успешного наступления в летних условиях.

Оборонительные бои в барвенковском выступе (17—23 мая 1942 г.)

Пока командование Юго-Западного фронта медлило с введением в прорыв своего главного козыря — танковых корпусов, немецкое командование продолжало готовить операцию «Фридерикус», которая должна была проводиться в усеченном виде.

За южный фас барвенковского выступа несли ответственность войска 9-й и 57-й армий Южного фронта генерал-полковника Р.Я.Малиновского. Активных задач в рамках Харьковской операции фронт не получил, задача на оборону была поставлена в общем виде и, по большому счету, фронт был предоставлен сам себе.

Дальний угол барвенковского выступа прикрывала 57-я армия генерал-лейтенанта К.П.Подласа. Она имела [331] в первом эшелоне 150, 317, 99 и 351-ю стрелковые дивизии, усиленные тремя артиллерийскими полками РГК. В резерве армии находилась 14-я гвардейская стрелковая дивизия. Средняя оперативная плотность войск первого эшелона в полосе обороны 57-й армии, ширина которой равнялась 80 км, составляла одну дивизию на 20 км фронта.

Наиболее важное барвенковское направление прикрывала 9-я армия генерал-майора Ф.М.Харитонова в составе 341, 106. 349, 335, 51 и 333-й стрелковых дивизий, 78-й стрелковой, 121-й и 15-й танковых бригад и пяти артиллерийских полков. Общий фронт обороны 9-й армии равнялся 96 км. При наличии в составе первого эшелона армии пяти стрелковых дивизий, одной стрелковой бригады и пяти артиллерийских полков РГК средняя плотность войск первого эшелона армии равнялась стрелковой дивизии на 19 км фронта.

Кроме того, в полосе армии располагался 5-й кавалерийский корпус И.А.Плиева в составе 60, 34, 30-й кавалерийских дивизий и 12-й танковой бригады, составлявший резерв командующего Южным фронтом. Корпус не имел никакого отношения к довоенному 5-му кавалерийскому корпусу (ставшему 3-м гвардейским), но в целом был уже обстрелянным и получившим боевой опыт соединением.

Таким образом, плотность войск Южного фронта на южном фасе барвенковского выступа была на грани допустимого для устойчивой обороны. Кроме того, предоставленный сам себе фронт с 7 по 15 мая 1942 г. проводил частную операцию левым флангом 9-й армии по овладению районом Маяков (северо-восточнее Славянска). В принципе ничего из ряда вон выходящего эти действия не представляли. В течение всей весны 1942 г. в дневнике фон Бока рефреном идут записи о то возобновляющихся, то затухающих атаках советских войск восточнее Славянска. Операция в районе Маяков была их логическим продолжением. В атаках [332] на Маяки принимали участие 15-я (1 KB, 2 Т-34, 5 Т-60) и 121-я (4 KB, 8 Т-34, 20 Т-60, 2 Pz.III) танковые бригады. Успеха атаки на Маяки, как и предыдущие попытки сломать оборону вокруг Славянска, не имели и были прекращены. После завершения атак Маяков командующий 9-й армией намечал провести перегруппировку сил на своем левом фланге и образовать танковые резервы в глубине барвенковского плацдарма, как этого требовали интересы устойчивой обороны. Эти мероприятия к 17 мая 1942 г. не были закончены.

Тем временем командование группы армий «Юг» собирало силы на юге барвенковского выступа. Замысел первой фазы модернизированного «фридерикуса» заключался в ударе по сходящимся направлениям. Один удар намечался строго на север на Барвенково, а второй — из района Славянска на северо-запад, на Долгенькую (20 км южнее Изюма). Далее предполагалось форсировать Северский Донец в районе Изюма.

Для контрудара, который должен был спасти армию Паулюса от разгрома, немецкое командование задействовало прибывающие с запада резервы. Это были 20-я румынская пехотная дивизия и детища немецкой «перманентной мобилизации» — 384-я и 389-я пехотные дивизии.

Прибывающие дивизии должны были уплотнить фронт уже существующих соединений. В наступлении на Барвенково задействовался III моторизованный корпус Э. фон Маккензена (14-я танковая, 1-я горно-егерская, 100-я легкопехотная дивизии, итальянская боевая группа Барбо и прибывшая 20-я румынская дивизия). Корпус Маккензена попал в этот район еще зимой 1942 г. в ходе отражения наступления на Красноармейское в ходе Барвенковско-Лозовской операции. Практически лишенная тогда танков, 14-я танковая дивизия в течение весны получала машины из ремонта и пополнение. Но качественно обстановку изменило прибытие 20-й румынской дивизии и группы Барбо, которым дали ши [333] рокий фронт и максимально уплотнили ударную группировку «старых» дивизий корпуса Маккензена.

На Долгенькую должен был наступать XLIV армейский корпус в составе 68-й пехотной, 97-й легкопехотной и прибывающих 384-й, 389-й пехотных дивизий и 16-й танковой дивизии. Корпус в незначительно изменявшемся составе находился в районе Славянска еще с зимы 1942 г. и подчинялся штабу 17-й армии. 16-я танковая дивизия генерала Хубе к моменту начала боев за Харьков была еще не в лучшем состоянии. Танковый [334] полк состоял из двух батальонов, насчитывавший 18 танков Pz.II, 36 Pz.III и 17 Pz.IV. Мотопехота соединения была сведена в один полк из пяти рот. Поступление новой техники позволило сформировать отдельный батальон двухротного состава на БТР «Ганомаг».

Однако всего вместо штатных 16 рот мотопехоты в наличии было только 7 рот. Артиллерийский полк состоял из четырех дивизионов (вместо девяти штатных). Дивизия дислоцировалась в районе Сталино и Артемовска. 14 мая 16-я танковая дивизия получила приказ на выдвижение в новый район. Перегруппировка корпуса на наступление осуществлялась обычным способом. 68-я пехотная дивизия получила широкий фронт (она образовывала слабый центр «канн» III и XLIV корпусов), а 16-я танковая, 384-я пехотная, 97-я легкопехотная и полк 389-й пехотной дивизии составляли ударную группировку. Два полка 389-й дивизии составляли резерв. Вспомогательный удар должен был наносить LII корпус (101-я легкопехотная, два полка 257-й пехотной дивизии). Все три корпуса объединялись в так называемую группу Клейста. В резерве группы Клейста была 60-я моторизованная дивизия. Всего в составе группы Клейста было 166 танков и 17 штурмовых орудий.

В результате перегруппировки и усиления войск группа Клейста на 20-километровом участке фронта против стыка 341-й и 106-й стрелковых дивизий 9-й армии сосредоточила в первой линии пять пехотных полков и танковую дивизию. На 21-километровом участке на стыке 335-й и 51-й стрелковых дивизий было сосредоточено двенадцать пехотных полков и 16-я танковая дивизия. Немцами было достигнуто примерно двукратное превосходство в силах.

В ночь на 17 мая немецкие войска закончили перегруппировку, и в 4.00 утра началась артиллерийская подготовка, продолжавшаяся полтора часа. К 8.00 фронт обороны 9-й армии на обоих направлениях был прорван. Уже в первые 2,5 часа наступления на барвенковском [335] направлении III моторизованный корпус Э. фон Маккензена продвинулся на 6—10 км, a XLIV и LH в направлении на Долгенькую — на 4—6 км. Уже к полудню немецкие войска продвинулись на 20 км и завязали бой на окраинах Барвенкова. Вскоре, сломив сопротивление полка 333-й стрелковой дивизии, 1-я горно-егерская дивизия заняла большую часть Барвенкова. В район Долгенькой наступающие соединения XLIV армейского корпуса вышли уже к 14.00 первого дня наступления. Показательно, что наступление одна из немецких ударных группировок начала из района удержанного немцами зимой 1942 г. Славянска. Город был из тех пунктов, которые требовалось брать «в лоб» и бесполезно обходить. В Долгенькой наступающие немцы разрушили узел связи. В результате связь штаба Южного фронта с 9-й армией отсутствовала до 24.00 17 мая.

Штаб Южного фронта узнал о начавшемся наступлении противника только во второй половине дня 17 мая. В штаб Юго-Западного направления о произошедшем было доложено только к исходу дня. К этому моменту оборона 9-й армии была прорвана на всю глубину, и группа Клейста вела бои уже с оперативными резервами Южного фронта. Отсутствие информации о прорыве привело к тому, что находившийся поблизости от прорыва 2-й кавалерийский корпус (резерв направления) и 14-я гвардейская стрелковая дивизия (резерв 57-й армии) весь день простояли на месте, не зная о случившемся и не имея приказов на противодействие прорвавшемуся противнику. По итогам первых дней оборонительных боев командующий 9-й армией генерал-майор Ф.М.Харитонов был отстранен, и его место занял генерал-майор П.М.Козлов.

В конце дня С.К.Тимошенко задействовал эти резервы и приказал Р.М.Малиновскому восстановить положение силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов и 14-й гвардейской стрелковой дивизии. Кроме того, по [336] приказу командующего Южным фронтом по железной дороге и автотранспортом перевозилась к прорыву 296-я стрелковая дивизия и 3-я танковая бригада.

Пока на южном фланге наступления назревала катастрофа, в полосе наступления южной ударной группировки фронта были введены в бой 21-й и 23-й танковые корпуса. Первый начал наступление в 5.00, второй потратил время на форсирование р. Берестовой и начал наступать в 8.00. Поскольку авиация корпуса Рихтгоффена была задействована в полосе наступления группы Клейста, продвижение вперед шло довольно быстро. 21 -й и 23-й танковые корпуса продвинулись на 15 км, а наступающие стрелковые соединения 6-й армии — на 6—10 км.

Наступление северной ударной группы 17 мая фактически прекратилось. Командующий 38-й армией не закончил перегруппировку и попросил отложить наступление на сутки. Наступление 28-й армии было упреждено противником, и вместо наступления армия Д.И.Рябышева вела тяжелые оборонительные бои. Наступление 3-й танковой дивизии привело к деблокированию гарнизона Терновой. Одновременно противник перешел в наступление против 21-й армии силами прибывшей 168-й пехотной дивизии. К исходу дня 17 мая 21-я армия перешла к обороне. В целом можно сделать вывод, что переброской резервов с других участков фронта и из заготовленных для «Фридерикуса» сил командованию 6-й армии удалось остановить наступление «птицы-тройки» Юго-Западного фронта.

К исходу 17 мая в штабе Юго-Западного фронта поступили сведения о захваченных разведкой 38-й армии документах, свидетельствующих о том, что с 11 мая немецкое командование планировало перейти в наступление из района Балаклеи. Очевидно, это были планы первоначального варианта «Фридерикуса». Ознакомившись с документами, С.К.Тимошенко сопоставил их текст с наступлением против Южного фронта и сделал [337] вывод о намерениях противника срезать барвенковский выступ. Было решено прекратить наступление и предпринять ряд срочных мер по парированию. В 00.35 18 мая по радио командующему 6-й армией было приказано вывести из боя 23-й танковый корпус и выдвинуть его на рубеж р. Берека. Река протекала с запада на восток к северу от Барвенкова и представляла собой удобный рубеж обороны. В район Изюма также была направлена 343-я стрелковая дивизия вместе с батальонами танков и противотанковых ружей.

Одновременно С.К.Тимошенко на основе анализа захваченных документов отдавал себе отчет, что прекращение наступления северной ударной группировки приведет к высвобождению 3-й и 23-й танковых дивизий противника. Это автоматически означало их рокировку в Балаклею и наступление на юг согласно захваченных разведчиками планов. Поэтому 28-я и 38-я армии получили приказы на проведение наступления с целью разгрома наносивших контрудар соединений противника.

Однако, пока С.К.Тимошенко выстраивал оборону фронтом на юг, немецкое командование решило... развернуть ударную группировку Клейста на запад. Основным ожидавшимся немецким командованием эффектом было ослабление давления на VIII армейский корпус. Одновременно это позволяло очистить изюмский выступ. Объективным эффектом такого решения был обвал обороны на всем фронте 9-й армии, на фоне становящегося бесполезным заслона по р. Берека.

Приказ на вывод 23-го танкового корпуса из боя запоздал, и к моменту его получения корпус Е.Г.Пушкина продолжал наступление во взаимодействии с частями 266-й стрелковой дивизии. Только в 12.00 18 мая командир корпуса начал вывод из боя двух танковых бригад. 21-й танковый корпус 18 мая также продолжал ставшее уже бессмысленным наступление. Во второй половине дня С.К.Тимошенко приказал вывести 21-й [338] танковый корпус из боя и вместе с 248-й стрелковой дивизией выдвинуть на рубеж р. Берека.

День 19 мая был потрачен сторонами на перегруппировку сил. Наконец-то выведенный из боя 23-й танковый корпус вместо выхода на рубеж р. Берека к исходу 18 мая вышел на этот рубеж к исходу дня 19 мая. Одновременно к исходу дня остатки 9-й армии отошли на левый берег Северского Донца и заняли оборону. 21-й танковый корпус был выведен из боя только в 10.00 19 мая. В 17.20 19 мая последовал приказ командующего Юго-Западным направлением о прекращении наступления 6-й армии и переходе к обороне на достигнутых рубежах. Для обороны на достигнутом 6-й армией рубеже создавалась армейская группа Ф.Я.Костенко. Ей подчинялись 253, 41, 266, 393 и 270-я стрелковые дивизии, 57-я и 48-я танковые бригады, оставляемые на достигнутом наступлением рубеже. Штаб А.М.Городнянского должен был взять под свое управление 21-й и 23-й танковые корпуса, 337, 47, 103, 248 и 411-ю стрелковые дивизии и пытаться разгромить группу Клейста.

Немецкое командование тем временем собирало ударную группировку для наступления в западном направлении. В III моторизованный корпус Э. фон Маккензена были собраны все подвижные соединения группы Клейста: помимо 14-й танковой, корпусу подчинили 16-ю танковую и 60-ю моторизованную дивизии. Одновременно были подтянуты к рубежу Береки 68, 384 и 389-я пехотные дивизии. Советское командование готовилось отражать удар в северном направлении, на Балаклею, навстречу 6-й армии. Однако немецкое командование развернуло свою ударную группировку на 90 градусов и начало наступление в западном направлении, прикрывшись пехотными дивизиями. Последние также заняли оборону вдоль Береки, фронтом на север, напротив прибывающих советских резервов. Практически все запланированные С.К.Тимошенко [339] мероприятия тем самым сводились к нулю. Вообще маневры немцев в процессе образования «котла» под Харьковом следует признать одними из наиболее замысловатых за всю войну.

20 мая началось наступление III моторизованного корпуса на запад, почти параллельно занимаемому резервами Юго-Западного направления фронту. Переданные Маккензену 16-я танковая и 60-я моторизованная дивизия наступали на Лозовую, выходя в тыл оборонявшимся южнее города левофланговым соединениям 57-й армии. Наступавшая на правом фланге III моторизованного корпуса 14-я танковая дивизия в ходе наступления на восток столкнулась с выдвигавшимся с фронта 6-й армии 23-м танковым корпусом Е.Г.Пушкина. Состоялось сражение, оставшееся в истории как «танковая битва у Протопоповки». [340]

Дезорганизовав левый фланг 57-й армии, ударная группировка Клейста разворачивается едва ли не на 180 градусов и возвращается к р. Береке. На этот раз следует наступление в северном направлении, и 22 мая 14-я танковая дивизия устанавливает контакт с частями 44-й пехотной дивизии. Кольцо окружения замыкается. Фронтом на восток встали 14-я танковая и 384-я пехотная дивизия III моторизованного корпуса. Фронтом на запад на пути прорывов из окружения — 16-я танковая, 60-я моторизованная и 1-я горно-егерская дивизии. Вскоре на них обрушились удары изнутри и снаружи «котла».

Бои в окружении

В окружение под Харьковом попали: пять стрелковых дивизий 57-й армии (14-я гвардейская, 99, 150, 317 и 351-я), восемь стрелковых дивизий 6-й армии (41, 47, 103, 248, 253, 266, 337 и 411-я), две стрелковые дивизии армейской группы Л.В.Бобкина (270-я и 293-я), шесть кавалерийских дивизий 2-го и 6-го кавалерийских корпусов (38, 62, 70, 26, 28 и 49-я), два танковых корпуса, пять отдельных танковых бригад, артиллерийские, инженерные части и различные вспомогательные подразделения.

Для деблокирования окруженных в составе Южного фронта был создан сводный танковый корпус под руководством заместителя командующего фронтом по автобронетанковым войскам И.Штевнева. Первоначально в состав корпуса включались 3-я (8 KB, 9 Т-34 и 16 Т-60) и 15-я (20 Т-34 и 9 Т-60) танковые бригады. К вечеру 23 мая в район сосредоточения для деблокирующего удара прибывают 17 Т-34, 7 Т-60 15-й и 2 Т-34, 13 Т-60 3-й танковых бригад. Остальные танки отстали вследствие поломок, а для KB отсутствовала переправа нужной грузоподъемности. По прибытии на место корпус переформировывают, исключив из его [341] состава слабую 3-ю танковую бригаду. Вместо этого в корпусе оставляют 15-ю танковую бригаду и включают дополнительно: оказавшуюся вне кольца окружения 64-ю танковую бригаду (11 МkII «Матильда», 1 MkIII «Валентайн» и 21 Т-60) 23-го танкового корпуса, 114-ю танковую бригаду (2 МkII, 2 MkIII и 21 Т-60) и 92-й отдельный танковый батальон (8 Т-34, 12 Т-60). Что характерно, временное соединение нескольких танковых бригад именовали именно корпусом, хотя он не имел корпусных частей и соответствующей артиллерии и мотопехоты. Само название «корпус» становилось магическим.

Помимо деблокирующих ударов сквозь занявшие оборону немецкие подвижные соединения, в штабе Юго-Западного направления появлялись и более интересные варианты. Например, была идея пробиться через ослабленный фронт чугуевского выступа. 21 мая К.С.Москаленко был даже дан приказ перегруппироваться и начать наступление к северу от Чугуева. Однако из-за невозможности в срок сосредоточить ударную группировку от этого плана пришлось отказаться.

Поскольку от идеи пробить наиболее слабый участок фронта силами 38-й армии пришлось отказаться, 25 мая сводный танковый корпус начал атаки на внешний фронт окружения. Тем временем внутри кольца окружения были собраны две ударные группировки для прорыва фронта изнутри. Первая группа должна была прорываться всеми оставшимися на ходу танками 6-й армии под командованием генерал-майора Кузьмина (командира 21-го танкового корпуса). На острие прорыва поставили 5-ю гвардейскую танковую бригаду (1 KB, 7 Т-34 и 6 Т-60). Наступать группа должна была из района Лозовеньки навстречу ударам сводного танкового корпуса у Чепеля. Из 22 тыс. человек, которые пошли на прорыв, вышли 5 тыс. и 5 танков 5-й гвардейской танковой бригады (4 Т-34 и 1 Т-60).

Командир гвардейской танковой бригады был ранен и попал в плен. Вторую группу составили бойцы и командиры [342] 6-й и 57-й армий, выведенные из окружения частями 23-го танкового корпуса, возглавлявшимися Е.Г.Пушкиным.

Тем временем позиции оборонявшихся фронтом на восток и запад соединений корпуса Э. фон Маккензена были усилены частями 22-й, 23-й танковых дивизий, а позднее 68-й и 125-й пехотных дивизий. Кольцо окружения становилось все плотнее, боеприпасы у окруженных заканчивались. Всего к 30 мая из окружения вышли в полосу 38-й армии и сводного танкового корпуса около 27 тыс. человек. Спастись удалось немногим. Из 11 487 человек, с которыми 41-я стрелковая дивизия начинала Харьковскую операцию, из «котла» вырвались всего 700—800 человек.

Солдаты армии Паулюса рассматривали брошенные и сожженные автомашины, повозки и танки с буквами «КС» на башне. Они еще не знали, что Германия утратила прерогативу на использование танков в самостоятельных подвижных соединениях. Буквенным кодом с «КС» обозначались машины создававшихся в [343] Красной Армии весной 1942 г. танковых корпусов. Несколько месяцев спустя именно глубокие удары танковых корпусов окружат 6-ю армию в Сталинграде.

Постскриптум. «Вильгельм» и «Фридерикус II»

Вскоре после окончания боев с окруженными под Харьковом советскими войсками группа армий «Юг» провела еще одну наступательную операцию в рамках подготовки к летней кампании. Ее цели впоследствии (уже в плену) были описаны Ф.Паулюсом следующим образом:

«1) заблаговременно, еще до начала главного наступления, форсировать р. Донец;

2) занять выгодную позицию, с которой можно было бы нанести удар по южному флангу русских войск, находящихся в холмистой местности восточнее Белгород;

3) достичь на южном фланге р. Бурлук, тем самым обеспечить защиту фланга 3-го танкового корпуса 1-й танковой армии, который через Купянск должен был повернуть на юго-восток».

С оперативной точки зрения задуманное немцами наступление было попыткой разгрома северной ударной группировки после успешного окружения южной в барвенковском выступе. Проведение этой операции было возложено на 6-ю армию Ф.Паулюса. Операция получила кодовое наименование «Вильгельм».

Время для проведения операции было выбрано весьма подходящее. В связи с неудачей на харьковском направлении командование поставило перед войсками Юго-Западного направления оборонительные задачи. Войска Юго-Западного фронта в составе 21, 28, 38 и 9-й армий должны были прочно закрепиться на рубеже Марино, Терновая (25 км юго-западнее Волчанска), Чепеля (15 км южнее Балаклеи) и далее по левому берегу р. Северский Донец до Красного Лимана и [344] не допустить развития наступления войск противника из района Харькова на восток.

Для проведения «Вильгельма» в подчинение 6-й армии прибыл III моторизованный корпус Э. фон Маккензена, сосредоточившийся в районе Чугуева. Корпусу был подчинен LI армейский корпус и тем самым воссоздана группа фон Маккензена. К 3 июня 14, 22 и 16-я танковые дивизии, а также 60-я мотопехотная дивизия прибыли в их новый район сосредоточения к югу от Чугуева. Южную клешню «канн» образовывала группа Маккензена, а северную должны были обеспечить пехотные дивизии, собранные в районе Волчанска.

Появление сильной ударной группировки на этом направлении легко объяснимо: ликвидация барвенковского плацдарма привела к высвобождению VIII армейского корпуса 6-й армии. После завершения ликвидации окруженных советских войск VIII армейский корпус рокировался к северу от Харькова и должен был наступать в обход окружаемой «птицы-тройки» с севера. Здесь же сосредоточивались пехотные дивизии, собранные немцами с разных участков фронта в процессе отражения майского наступления (так называемая группа Гольвитцера).

Северная ударная группировка советских войск в Харьковской операции, «птица-тройка» соединений 21, 28 и 38-й армий, находилась на так называемом салтовском плацдарме, вдавленном в построение 6-й армии Паулюса в ходе майских боев. Ударами по сходящимся направлениям к северу и югу от салтовского плацдарма немецкое командование хотело окружить и уничтожить еще недавно наступавшие в обход Харькова советские соединения.

Тем временем командование Юго-Западного фронта постепенно демонтировало северную ударную группировку Харьковской операции. Из 28-й армии был выведен 3-й гвардейский кавалерийский корпус с 6-й гвардейской танковой бригадой, выводились артиллерийские [345] полки, 57-я и 84-я танковые бригады. Оборону 28-й армии составили четыре стрелковые дивизии (13-я гвардейская, 169, 175 и 226-я) в первом эшелоне и четыре (38, 244, 162 и 300-я) — во втором. Вскоре из второго эшелона армии Д.И.Рябышева сняли 38-ю и 162-ю дивизии. В полосе 38-й армии сохранили плотное построение войск на правом фланге и закопали по башню в землю танки 22-го танкового корпуса. В распоряжение К.С.Москаленко с центрального участка фронта прибыла одна из «спасительниц Москвы» — 9-я гвардейская стрелковая дивизия А.П.Белобородова.

Немецкое наступление началось 10 июня в 4.00 утра после 45-минутной артиллерийской подготовки и ударов авиации. Главный удар наносился вдоль дороги на Купянск в полосе 38-й армии. Он пришелся на стыке правофланговых 277-й и 278-й стрелковых дивизий. В полосе 28-й армии удар пришелся по правофланговым 169-й и 175-й стрелковым дивизиям. На участках дивизий А.И.Родимцева и А.В.Горбатова было спокойно. Превосходящие силы VIII армейского корпуса не без усилий, но взломали оборону 28-й армии. В ночь на 13 июня Д.И.Рябышев два часа убеждал по телефону И.Х.Баграмяна разрешить отвести войска 28-й армии назад. Наконец в 2.00 13 июня необходимые распоряжения были получены, и армия начала отход. Окружение всей армии командованию Юго-Западного фронта удалось предотвратить выдвижением в районе села Великий Бурлук 13-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск П.Е.Шурова. Корпус Шурова смог остановить 16-ю танковую дивизию. Однако время уже было упущено, и 12 июня 22-я танковая дивизия группы Маккензена и 305-я пехотная дивизия VIII корпуса соединились и замкнули кольцо окружения. За промедление с отходом 28-я армия заплатила окружением 244-й стрелковой дивизии. Вырвалась дивизия из кольца только через неделю совершенно обескровленной. Всего немцами было заявлено в качестве [346] результата операции «Вильгельм» 10 тыс. пленных, около 100 орудий и 150 танков.

Контрударом фронтовых резервов — 23-го и 24-го танковых и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов и двух стрелковых дивизий — продвижение противника 14 июня было остановлено на рубеже Купино (30 км юго-восточнее Белгорода), Ольховатка (30 км юго-восточнее Волчанска), р. Бурлук (20 км севернее Балаклеи).

Столкнувшись с выдвижением советских танковых резервов, командование группы армий «Юг» решило перегруппировать силы и нанести удар южнее. Новая операция получила наименование «Фридерикус II». К этому наступлению подключались войска 1-й танковой армии Э. фон Клейста, а «группа Маккензена» возвращалась назад в район Чугуева. Перегруппировки проходили довольно медленно вследствие раскисших из-за прошедших ливней дорог. Все же с 15 по 21 июня необходимые перемещения были завершены. Из 6-й армии в 1-ю танковую армию были переданы один моторизованный и один армейский корпуса. К 21 июня командование 1-й танковой армии на участке фронта от Чугуева до Славянска создало три ударные группировки: главную ударную группировку в районе Чугуева в составе трех пехотных, трех танковых и одной моторизованной дивизий (группа Маккензена), вторую — в районе Балаклеи в составе трех пехотных дивизий и третью — в районе южнее Изюма в составе также трех пехотных дивизий. Сокрушив изюмский выступ и захватив инициативу, немецкие войска получили возможность маневрировать силами и постепенно размягчать фронт советских войск на харьковском направлении последовательными частными операциями, вырывавшими из рядов Юго-Западного фронта то дивизию, то две, то просто тяжелое вооружение армий.

Задачей «Фридерикуса II» было окружение войск 9-й армии генерал-майора Д.Н.Никишева и 38-й армии [347] генерал-майора К.С.Москаленко ударами по сходящимся направлениям, уничтожение их на западном берегу р. Оскол. В конечном итоге фронт группы армий «Юг» на этом направлении должен был сместиться на р. Оскол, с образованием плацдарма на левом берегу реки, восточнее города Купянска.

«Фридерикус II» начался 22 июня. Однако прорвавшиеся к Купянску части группы Маккензена встретила 1 -я истребительная дивизия. Это было довольно своеобразное артиллерийское соединение, организационно напоминавшее противотанковую артиллерийскую бригаду 1941 г. На вооружении дивизии было сорок восемь 76-мм пушек, тридцать шесть 45-мм пушек, 324 (!!! — А.И.) противотанковых ружья и двенадцать 37-мм зенитных пушек (которые могли использоваться как противотанковые). Дивизия была намного слабее вооруженной куда более мощными 85-мм пушками бригады, но все равно обладала высокой огневой мощью как противотанковое средство РГК.

Задержка у Купянска существенно снизила для немцев эффект от проведения операции. С целью упреждения противника в форсировании р. Оскол командующий Юго-Западным фронтом в период с 23 по 26 июня отвел 38-ю армию и войска правого фланга 9-й армии на восточный берег Оскола. Отход был в основном закончен к тому моменту, как танковые дивизии Клейста разошлись на север и юг вдоль Оскола с целью отсечения отходящих советских войск от переправ. Советские войска, организовав оборону, отразили попытки противника форсировать Оскол и захватить плацдарм на его восточном берегу. Отметим, что в этой оборонительной операции 9-й и 38-й армиями командовали бывшие командиры артиллерийских противотанковых бригад Киевского особого военного округа, организационных предшественников истребительной дивизии.

В качестве результатов «Фридерикуса II» немцами были заявлены 21 тыс. пленных, 100 танков и 250 орудий. [348] По существу это был организованный отход 38-й и 9-й армий на р. Оскол, приведший к потере тяжелого вооружения, но не ставший для двух армий катастрофой. Серия мелких окружений и отходов Юго-Западного фронта в июне 1942 г. переполнила чашу терпения И.В.Сталина. После «Вильгельма» и «Фридерикуса II» И.Х.Баграмян был отстранен от должности начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного направления и поставлен начальником штаба в 28-ю армию. Юго-Западное направление было упразднено, его фронты подчинены Ставке, и тем самым маршал С.К.Тимошенко был понижен до командующего Юго-Западным фронтом.

Итоги и уроки

Харьковская наступательная операция была в двух шагах от успеха, когда она была обращена ударами противника в оглушительную катастрофу. Грань между успехом и поражением Юго-Западного фронта была очень тонкой. Харьков мая 1942 г. — это хороший пример операции, ведущейся наперегонки, в которой выигрывает более быстрый и решительный. Своевременный ввод в бой 21 -го и 23-го танковых корпусов мог заставить немецкое командование отказаться от «Фридерикуса» и бросить все силы на отражение удара обходящих Харьков танков. Командующий группой армий «Юг» фон Бок был на грани этого решения, и только твердость Гальдера позволила в конце концов провести урезанный «Фридерикус», принесший успех немецкой стороне. В случае прорыва к западу от Харькова двух крупных механизированных соединений мог уже дрогнуть Гальдер или фон Бок мог начать принимать самостоятельные решения по раздергиванию ударной группы Клейста. Маршал С.К.Тимошенко медлил с вводом в бой танковых корпусов, поскольку не был достигнут решительный результат наступления северной [349] ударной группировки. Однако глубокий прорыв в обход Харькова мог сам по себе вызвать вскрытие фронта в полосе армии Д.И.Рябышева. Хотя бы вследствие отвлечения на отражение удара корпусов одной из двух танковых дивизий, 3-й или 23-й. Советским командующим еще предстояло выучить тонкости ведения наступлений и взаимного влияния обходов и ударов.

За начало Харьковской операции часто критикуют как командование Юго-Западного направления, так и высшее советское руководство. Однако критики упускают такой важный момент, как альтернативы проведению этого наступления. Попробуем их рассмотреть.

Альтернатива первая: простой переход к обороне. Результат: беспрепятственное проведение немцами «Фридерикуса» в той или иной форме со срезанием барвенковского выступа и окружением советских войск в нем. Определить точку немецкого удара и защититься было почти невозможно, а накачка «прочной обороной» периметра выступа увеличила бы численность войск в нем и масштабы катастрофы до размеров случившейся в реальности, если не больше (в случае ввода на плацдарм 28-й армии). Альтернатива вторая: эвакуация выступа. Несмотря на то что этот вариант представляется почти невероятным из политических соображений, он тоже заслуживает внимания с военной точки зрения. Результатом таких действий было бы вскрытие немцами отхода 6-й, 57 и 9-й армий и срезание выступа в пожарном порядке. Тем более что 3-я и 23-я танковые дивизии были боеготовы уже к началу реального советского наступления. Провести эвакуацию до окончания периода распутицы будет проблематично из-за состояния дорог. Этот вариант был «прокручен» 2-й ударной армией А.А.Власова на Волховском фронте с хорошо известными катастрофическими последствиями. Поэтому у командования Юго-Западного направления был один вариант действий: попытка [350] провести успешное наступление. В случае его успеха Юго-Западный фронт получал все, в случае провала — известные результаты реальной харьковской драмы. Вариант накрыться камуфляжной простыней и ползти к ближайшей братской могиле по понятным причинам не рассматривался.

Глобально неудача наступления под Харьковом связана со смещением на юг точки приложения немцами основных усилий. Две танковые дивизии, которые остановили наступление «птицы-тройки» Юго-Западного фронта севернее Харькова, оказались там в результате [351] подготовки наступления на Кавказ. Поэтому наступавшая осенью 1941 г. на Тулу 3-я танковая дивизия и свежесформированная 23-я танковая дивизия оказались в доселе тихом месте советско-германского фронта, радикально изменив баланс сил.

Основную причину неуспеха операции Военный совет Юго-Западного направления указал первым пунктом в докладе Сталину от 30 мая 1942 г.:

«Хорошо задуманное и организованное наступление на Харьков оказалось не вполне обеспеченным от ударов противника на барвенковском направлении».

В этом отношении оперативным просчетом командования направления была передача жизненно важной задачи обороны фланга наступления не задействованному в этом наступлении Южному фронту. Видимо, это являлось наследием первоначального плана наступления, по которому фронты должны были наступать совместно, аналогично Барвенковско-Лозовской операции. В мае 1942 г. у командования Южного фронта было вполне достаточно забот в Донбассе. Достаточно сказать, что 18-я армия занимала в апреле фронт 80 км тремя дивизиями. Именно для ее усиления командующий фронтом Р.Я.Малиновский был вынужден снять 216-ю стрелковую дивизию с барвенковского направления и включить ее в состав 18-й армии. Передача 9-й и 57-й армий в состав Юго-Западного фронта не привела бы к его перегрузке армейскими управлениями. В июне 1942 г. штабу фронта были подчинены 21, 28, 38, 57 и 9-я армии, то есть всего на одну армию (сгинувшую 6-ю) меньше. В этом случае Юго-Западный фронт получил бы возможность оперативно парировать удары противника крупными силами, прибегая в крайнем случае к демонтажу ударной группировки.

Потери войск Юго-Западного направления с 10 по 31 мая 1942 г. составили 266 927 человек. Из них убитые и захороненные на не захваченной противником территории — 13 556 человек, раненые и больные, эвакуированные [352] в госпитали — 46 314 человек. Попали в окружение и там погибли или были взяты в плен 270 476 человек. По немецким данным, во время боев за Харьков было взято 239 036 пленных, уничтожено и захвачено 2026 орудий, 1249 танков и 540 самолетов. Были среди пленных и «паршивые овцы». Так, командир 41-й стрелковой дивизии В.Г.Баерский, попав в плен, примкнул к власовскому движению, впоследствии командовал 2-й дивизией РОА.

Одним из самых печальных последствий харьковской драмы были большие безвозвратные потери среди командного состава высокого уровня. Погибли опытные командиры, многие из которых сумели вырваться из ада киевского «котла» сентября 1941 г. В окружении погибли: заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Ф.Я.Костенко [353] (он сумел с кавалерийской группой вырваться из окружения сентября 1941 г.), командующий 6-й армии генерал-лейтенант А.М.Городнянский и член Военного совета бригадный комиссар И.А.Власов, командующий, член Военного совета и начальник штаба 57-й армии генерал-лейтенант К. П. Подлас, бригадный комиссар А. И. Попенко и генерал-майор А.Ф.Анисов, командующий армейской группой генерал-майор Л.В.Бобкин и многие другие. Вместе с Леонидом Васильевичем Бобкиным трагически погиб его 15-летний сын. Отец и сын, не расставаясь, колесили по дорогам войны и вместе поехали на барвенковский плацдарм. Командующий оперативной группой был, видимо, настолько уверен в успехе операции, что без опасения взял сына с собой. Вместе они и погибли, когда кольцо окружения замкнулось.

[Ублюдочный пиздорик пЫсаев]

http://militera.lib.ru/h/isaev_av4/14.html
Сражение за любаньский выступ, который занимала с января 2-я ударная армия, должно было стать главным событием весны 1942 г. в северном секторе советско-германского фронта. Еще 5 апреля 1942 г. Гитлером была подписана директива ОКВ №41, в которой в разделе «Общий замысел» звучали слова о необходимости взять Ленинград и установить связь с финнами на суше. От выполнения этой задачи группа армий «Север» была дальше, чем в начале осени 1941 г. Наступление на Ленинград было невозможно без ликвидации вклинения 2-й ударной армии. Штаб фон Кюхлера был перенесен из Пскова в Сольцы: командующий группы армий «Север» хотел быть ближе к сражению.

Одновременно серьезные организационные изменения произошли в управлении войсками на Волхове и под Ленинградом. 19 апреля Н.К.Клыков был освобожден от должности командующего 2-й ударной армии по болезни (ему предстоит вернуться на этот пост [354] вскоре после катастрофы — 24 июля 1942 г.). На следующий день, 20 апреля, во главе армии был поставлен генерал-лейтенант А.А.Власов, по совместительству оставшийся заместителем командующего Волховского фронта. Однако уже 21 апреля директивой Ставки ВГК №170301 Ленинградский и Волховский фронты были объединены в Ленинградский фронт, разделенный на два направления — Ленинградское и Волховское. Ленинградское направление (23, 42 и 55-я армии, Приморская и Невская группы) возглавил присланный с Западного фронта генерал-лейтенант А.В.Говоров, ранее командовавший 5-й армией. Волховское направление и собственно Ленинградский фронт возглавил генерал-лейтенант М.С.Хозин. В состав Волховского направления включались 2-я ударная, 8, 54, 4, 59 и 52-я армии, 4-й и 6-й гвардейский стрелковые корпуса, 13-й кавалерийский корпус. К.А.Мерецков назначался заместителем командующего Западным направлением (то есть становился заместителем Г.К.Жукова) и вскоре возглавил воссоздававшуюся 33-ю армию.

Первые несколько дней М.С.Хозин продолжал вести разработку дальнейших шагов по завершению начатой в январе Любаньской операции. Он планировал вывести из состава 2-й ударной армии и передать 59-й армии 191-ю и 259-ю стрелковые дивизии для наступления на Спасскую Полисть. Для продолжения наступления формировался 6-й гвардейский стрелковый корпус и восстанавливался 13-й кавалерийский корпус. Завершение подготовки двух корпусов для их использования в составе 2-й ударной армии планировалось к 15 мая.

Вскоре М.С.Хозин начал сомневаться в целесообразности развития операции в этом направлении. В 22.00 11 мая командующий Ленинградским фронтом направил Верховному Командующему доклад, в котором сделал рискованное предложение вообще отказаться от достигнутого зимой продвижения 2-й ударной армии и отвести ее назад:

«Поэтому я ставлю вопрос [355] прямо — либо мы создаем группировку, достаточно сильную для разгрома противника в районе юго-западнее Спасская Полисть и тем самым сохраняем выгодное оперативное положение 2-й ударной армии для последующего проведения Любаньской операции, либо мы вынужденно уступаем противнику захваченную территорию и, сохраняя войска, отводим 2-ю ударную армию и часть сил 52-й и 59-й армий на фронт Ольховка, Новая Кересть, Большое Замошье и, сократив линию фронта, выделяем дополнительно силы для наступления с рубежа р. Глушица на восток (на Спасская Полисть). Прочно обеспечив позиции, прикрывающие коммуникации 2-й ударной армии [с] севера, выделяем часть сил для усиления 52-й армии. При таком вынужденном развитии операции часть сил 2-й ударной армии и 59-й армии будет выведена восточнее рубежа р. Полисть» (ЦАМО, Ф.204, оп.97, д.91, л.9).

Заметим, что М.С.Хозин осторожно попросил разрешения отвести 2-ю ударную армию примерно на середину любаньского выступа.

Однако 11 мая произошло важное изменение в высшем руководстве Красной Армии. Утреннюю [356] директиву Ставки ВГК № 170372 подписал Б.М.Шапошников, а уже вечером того же дня на директиве Ставки ВГК № 170375 стояли подписи И.В.Сталина и А.М.Василевского. Поэтому пришедший из Москвы ответ был, скорее всего, неожиданным для самого М.С.Хозина. Он получил устное указание готовить отвод 2-й ударной армии.

Уже вечером 12 мая командующий Ленинградским фронтом отдал предварительные распоряжения по отводу 2-й ударной армии на предложенный им в докладе Верховному Главнокомандующему рубеж.

Документально распоряжение об отводе армии А.А.Власова с занимаемых рубежей было подтверждено и даже усилено 14 мая директивой Ставки ВГК № 170379, предписывавшей полностью эвакуировать 2-ю ударную армию и оставить из захваченной территории только плацдарм на р. Волхов:

Отвод 2-й ударной армии на рубеж Ольховские, оз. Тигода не дает нам больших выгод, так как для удержания этого рубежа потребуется не менее четырех — пяти сд, и, кроме того, с отводом армии на рубеж Ольховские, оз. Тигода не устраняется угроза армейским коммуникациям в районе Мясного Бора.

В силу этого Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Отвести 2-ю уд. армию из занимаемого ею района и организовать уничтожение противника в выступе Приютино, Спасская Полисть одновременным ударом 2-й ударной армии с запада на восток и ударом 59-й армии с востока на запад.

2. По выполнении этой операции войска 2-й ударной армии сосредоточить в районе (иск.) Спасская Полисть, Мясной Бор, с тем чтобы прочно закрепить за собой совместно с 59-й и 52-й армиями Ленинградскую железную дорогу и шоссе и плацдарм на западном берегу р. Волхов» (Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г..., с.202).[357]

15 мая М.С.Хозин уже докладывал И.В.Сталину план последовательного отвода 2-й ударной армии с рубежа на рубеж. Тем временем А.А.Власов информировал командующего фронтом о тех трудностях, с которыми столкнется отвод войск его армии. Как основную проблему отхода он называл нехватку дорожных батальонов, которые были заняты подготовкой рубежа обороны и приведением дорог в тылу армии в проезжее состояние. Горючее для автомашин, подготовка дорог стали основными факторами, лимитировавшими скорость отвода войск 2-й ударной из любаньского выступа. Готовность войск армии к отводу на промежуточный рубеж по оценке командующего могла быть достигнута не раньше 23 мая. Кроме того, дороги были заняты выводом из армии 13-го кавалерийского корпуса и трех стрелковых дивизий.

Тем временем войсками 18-й армии генерал-полковника Линдемана была начата вторая операция по окружению 2-й ударной армии. Отвод войск из любаньского выступа был замечен, и задачей 18-й армии стало не дать советскому командованию отвести войска из почти закрытого «мешка». Наступление началось 22 мая. С севера на «росчисти» в районе Мясного Бора двигались 121-я и 61-я пехотные дивизии I армейского корпуса, усиленные частями 20-й моторизованной дивизии. Соответственно 126-я и 58-я пехотные дивизии и 2-я пехотная бригада СС XXXVIII армейского корпуса наступали с юга. Помимо этого с запада обжимали готовящийся «котел» 254, 291-я пехотные дивизии, дивизия СС «Полицай» и 285-я охранная дивизия. «Бутылочное горло» обороняли 65-я и 372-я стрелковые дивизии. 65-я стрелковая дивизия полковника П.К.Кошевого, насчитывавшая к тому времени 3708 человек, занимала фронт обороны шириной 14 км к югу от узкоколейки. 372-я стрелковая дивизия полковника Д.С.Сорокина численностью 2796 человек занимала участок шириной 12 км в 2 км севернее от [358] узкоколейки. Плотность обороны важнейшего участка фронта была на грани допустимого. М.С.Хозин, сосредоточившись на операции против Спасской Полисти, в изменившихся условиях не перегруппировал войска на защиту коммуникаций отводившейся назад 2-й ударной армии. Было очевидно, что противник отреагирует на отвод армии А.А.Власова попыткой перехватить ее коммуникации. Однако выводившиеся из любаньского выступа части не были задействованы на уплотнении фронта 65-й и 372-й стрелковых дивизий. Последствия такого решения были катастрофическими. В ночь с 30 на 31 мая части 126-й и 58-й пехотных дивизий соединились с боевой группой Ванделя (20-я моторизованная дивизия и части 1-й пехотной дивизии). 31 мая «пробка» на коммуникациях 2-й ударной была расширена на 1,5 км на запад. В окружение попали 19-я гвардейская стрелковая, 46, 92, 259, 267, 327 и 382-я стрелковые дивизии, 22, 23, 25, 53, 57 и 59-я стрелковые бригады, входившие в состав 2-й ударной, 52-й и 59-й армий. Вскоре все эти соединения были объединены под управлением 2-й ударной армии.

Реакция советского командования последовала практически немедленно. Уже в 18.00 31 мая было проведено наступление сводного отряда 59-й армии в составе 372-й стрелковой дивизии, полка 191-й стрелковой дивизии, 24-й стрелковой бригадой и 7-й танковой бригадой, но восстановления коммуникаций достигнуто не было. Неудачей закончился также удар изнутри «котла». К 3 июня на западный берег р. Полисть выдвинулись 57-я стрелковая бригада и 166-й отдельный танковый батальон (9 танков Т-60). Однако артиллерия 57-й бригады подтянута не была, а используя только пехотное оружие, бригада продвижения не добилась. Половина танков 166-го батальона была подбита.

На 5 июня было назначено совместное наступление 59-й и 2-й ударной армий навстречу друг другу. Со стороны 59-й армии в наступлении участвовал [359] вышеуказанный сводный отряд, усиленный артиллерией при поддержке двух истребительных авиаполков. Со стороны 2-й ударной армии пытались пробиваться на соединение с 59-й армией силами так называемой «восточной группы» армии в составе 46-й и 382-й стрелковых дивизий, 22, 25, 53 и 59-й стрелковых бригад. Перегруппировка войск А.А.Власова была замечена противником, и они подверглись интенсивной бомбардировке с воздуха, особенно пострадала 46-я стрелковая дивизия. Наступление 5 июня не принесло успеха ни 2-й ударной, ни 59-й армии. В назначенных для прорыва соединениях 2-й ударной армии не было запасов боеприпасов, соответственно система обороны противника подавлена не была, и части продвинулись всего на 100—150 м. Следующее наступление было назначено на 10 июня.

По данным на 1 июня 1942 г. в окружении находилось [360] более 40 тыс. бойцов и командиров Красной Армии. Они располагали 300 орудиями разных калибров, 545 минометами, 28 зенитными орудиями, 409 противотанковыми ружьями, 60 тракторами ЧТЗ, 31 трактором СТЗ, 36 автомашинами ЗИС-5, 75 автомашинами ГАЗ-A и АА. Запасов продовольствия в армии хватало по сокращенным нормам до 10—12 июня.

За промахи в обеспечении обороны коммуникаций 2-й ударной армии после неудачной попытки восстановить положение командующий Ленинградского фронта М.С.Хозин был снят с должности 8 июня 1942 г. Формулировка была довольно жесткой:

«За невыполнение приказа Ставки о своевременном и быстром отводе войск 2-й ударной армии, за бумажно-бюрократические методы управления войсками, за отрыв от войск, в результате чего противник перерезал коммуникации 2-й ударной армии и последняя была поставлена в исключительно тяжелое положение» (Русский архив: Великая Отечественная: Ставка ВГК. Документы и материалы. 1942 г...., с.244).

Волховский фронт был восстановлен, и во главе его был снова поставлен К.А.Мерецков. М.С.Хозин был понижен в должности и поставлен вместо К.А.Мерецкова во главе 33-й армии. Ленинградский фронт возглавил А.В.Говоров.

Вступив в командование Волховским фронтом 9 июня, К.А.Мерецков боевым приказом №00332 назначил на 2.00 10 июня начало операции по освобождению коммуникаций 2-й ударной армии. Со стороны 59-й армии в прорыве участвовали 24-я стрелковая бригада, 546-й стрелковый полк 191-й стрелковой дивизии, 2, 374, 165 и 372-я стрелковые дивизии, 58-я стрелковая и 7-я танковая бригада. Для подавления системы огня противника были задействованы орудия четырех артиллерийских полков. Однако начатое в назначенное время наступление успеха не принесло. В последующих попытках были задействованы 29-я танковая [361] бригада (с 18 июня) и 25-я кавалерийская дивизия (с 19 июня).

В 17.00 19 июня 11 танков Т-34 29-й танковой бригады с небольшим десантом пехоты вышли на восточный берег р. Полисть и соединились с частями 46-й стрелковой дивизии 2-й ударной армии. Эти танки стали ядром, вокруг которого собралась прорывающая группа из 46-й стрелковой дивизии, 22, 25, 57, 53 и 59-й стрелковых бригад 2-й ударной армии. Со стороны 59-й армии важную роль в прорыве сыграли спешенные кавалеристы 25-й кавдивизии корпуса Н.И.Гусева. Кавалеристы были элитой Красной Армии, заметно превосходя многие части по физической подготовке и боевому духу. [362]

К 22 июня в результате совместных действий войск 59-й и 2-й ударной армий был пробит коридор шириной 300—400 м. Воспользовавшись этим коридором, из окружения вышли свыше 2000 раненых бойцов и командиров армии А.А.Власова. Далее была допущена роковая ошибка. Вместо закрепления «стенок» коридора пробивавшие его соединения 2-й ударной армии продолжили движение на восток, увлекая за собой части 59-й армии. По существу, коридор оборонялся только несколькими танками. На рассвете 23 июня после массированного налета авиации немецкие войска вновь перешли в наступление и вновь закрыли «котел» 2-й ударной армии.

Пока так называемая «восточная группа» армии А.А.Власова пыталась пробить коридор к своим, «западная группа» 2-й ударной армии оборонялась против наседавших с запада соединений немецкой 18-й армии. Фронт армии с запада прикрывали 92-я и 327-я стрелковые дивизии и 23-я стрелковая бригада. К 15 июня наступающие с запада овладели районом Финев Луг и тем самым лишили 2-ю ударную армию единственного аэродрома, на который могли садиться самолеты. К 23 июня район, занимаемый 2-й ударной армией, сократился до таких размеров, что уже простреливался артиллерией противника на всю глубину.

Здесь необходимо отметить один весьма важный момент. Одной из причин быстрого крушения окружений Красной Армии в 1941—1942 гг. была невозможность организации «воздушного моста» для блокированных войск подобно тому, как это было сделано немцами для XXIII корпуса под Оленином и II корпуса под Демянском. Положение войск окруженной 2-й ударной армии было очень схожим с положением II армейского корпуса, окруженного в районе Демянска. Сходной была численность окруженных войск — около 100 тысяч человек. Армию генерал-лейтенанта Власова и корпус генерал-лейтенанта Брокдорф-Алефельда отделяло от [363] своих войск небольшое расстояние, фронт был статичен, перспектив его смещения не было. Площадь, занимаемая войсками 2-й ударной армии и II армейского корпуса, была достаточно большой, чтобы построить не подверженный огню противника аэродром.

Разница была лишь в численности транспортной авиации. В период с 2 июня по 29 июня 1942 г. было произведено самолетовылетов на снабжение войск 2-й ударной армии: самолетами У-2—141, «Дуглас» — 129, СБ — 4, Р-5—4. В большинстве случаев грузы сбрасывались с самолетов в мешках, а не выгружались на аэродроме. Самолетами было переброшено: 228 тонн продовольствия, 11 тонн бензина, 823 тыс. штук патронов к ППШ, 812,4 тыс. винтовочных патронов, 9,5 тыс. патронов к ПТР, 1650 выстрелов к 37-мм зенитной пушке, 1929 — к 76,2-мм полковой пушке, 1250 — к 76,2-мм дивизионной пушке, 188—122-мм выстрелов. Однако на фоне 5 тыс. т, доставлявшихся ежемесячно в демянский «котел», эти цифры выглядят довольно бледно.

В ночь с 23 на 24 июня штабом 2-й ударной армии был отдан последний приказ на прорыв через р. Полисть на Мясной Бор. Согласно этому приказу вдоль настила должны были наступать 22-я и 59-я стрелковые бригады, вдоль жердевой дороги — 57-я и 25-я стрелковые бригады, а вдоль узкоколейки 46-я и 382-я стрелковые дивизии и 53-я стрелковая бригада. В пробитый этими соединениями коридор вслед за ними должны были выходить войска западной группировки армии, все еще сдерживавшие наступление 291-й и 254-й пехотных дивизий на западном фронте «котла». Атака была назначена на 22.30 24.06.42, артиллерийской подготовки не было из-за отсутствия снарядов. Еще к 15 июня основная масса артиллерии армии была вытянута на обочины дорог, оставшись без средств тяги. К этому моменту снарядов 107 мм, 122 мм и 152 мм уже не было, остались в небольших количествах 76-мм выстрелы и снаряды к зенитным пушкам, в избытке [364] было 45-мм выстрелов. Все обочины дорог от Новой Керести до р. Глушица были забиты автомашинами, которых скопилось более 600 штук. Все они стояли, имея примерно по полбака горючего.

А.А.Власов предупредил своих подчиненных, что атака 24 июня будет последним шансом на спасение, и требовал смело и решительно двигаться вперед, не считаясь с потерями. В соединения были влиты все артиллеристы, саперы, танкисты, водители, оставшиеся «безлошадными» в результате уничтожения техники. К 23 июня уничтожение вооружения и техники 2-й ударной армии приняло стихийный характер. Понимая, что до трагического финала остаются дни и даже часы, 23 июня А.А.Власов отдал устное распоряжение всем начальникам родов войск и командирам соединений [365] уничтожить всю технику армии. С получением этого распоряжения началось массовое уничтожение и вывод из строя вооружения, автотранспорта, средств связи и другого имущества. В течение 23 и 24 июня по всему занимаемому войсками 2-й ударной армии пространству гремели взрывы и поднимался дым пожаров. 23 июня также было потеряно управление соединениями «западной группы» войск армии. Многие солдаты и командиры в беспорядке отходили в расположение «восточной группы», к р. Полисть, надеясь так или иначе вырваться из окружения.

Последняя атака потерявших устойчивое управление соединений 2-й ударной армии, в которой отдельные группы уже действовали по своему усмотрению, продолжалась с 22.30 24 июня до 4.00 25 июня. Прорыв обеспечивался окаймляющим огнем артиллерии 52-й и 59-й армий. Несмотря на огонь артиллерии, прорыв от р. Полисть до Мясного Бора проходил под перекрестным огнем пулеметов и пушек противника. Какие-то группы, невзирая на потери, пробивались по коридору. Проходившая по развороченной артиллерийским огнем гати, настилу и узкоколейке дорога получила красноречивое название «долина смерти». Какие-то группы залегли под огнем и до рассвета 25 июня оставались без движения. В 9.30 25 июня ненадолго открывшийся коридор был в очередной раз заблокирован немцами, теперь уже окончательно. «Западная группа» 2-й ударной армии к тому моменту перестала существовать, и наступающие с запада немецкие части вышли к р. Полисть. 25—26 июня «котел» окончательно схлопнулся и разбился на отдельные группы сопротивления, оборонявшиеся до последнего патрона и пытавшиеся просочиться в разных направлениях.

После последней попытки прорыва в ночь на 25 июня 2-я ударная перестала существовать как организованная вооруженная сила. Управление армии превратилось просто в группу вооруженных людей. В ходе последнего [366] прорыва штаб армии был разбит на три группы, которые должны были выходить с частями и штабами атакующих войск. Однако в ходе прорыва ночью 25 июня из окружения вышел только начальник разведывательного отдела армии А.С.Рогов. Три группы штаба были рассеяны минометным и артиллерийским огнем противника. Несмотря на ряд мер, принятых командованием Волховского фронта с целью найти и эвакуировать из окружения Военный совет 2-й ударной армии, удалось вывезти только вышедшего к партизанам заместителя командующего армией П.Ф.Алферьева. Спустя две недели после ликвидации «котла», 11 июля 1942 г., командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант А.А.Власов был взят в плен немцами в деревне Туховежи Ленинградской области. Позднее, уже в лагере военнопленных в Виннице, А.А.Власов пошел на сотрудничество с оккупантами и стал руководителем военной организации коллаборационистов из советских военнопленных — Русской освободительной армии (РОА). Из-за этого события история 2-й ударной армии обросла множеством слухов и домыслов. Во-первых, не А.А.Власов «загнал армию в болота» — она действовала в этом районе с января 1941 г., задолго до вступления в должность командующего А.А.Власова. Во-вторых, не может идти речи об организованной А.А.Власовым сдаче армии немцам. До самого последнего момента, когда сохранялась управляемость войск армии, А.А.Власов отдавал приказы на прорыв из окружения и уничтожения вооружения и техники с целью предотвратить использование этой техники противником. По крайней мере до его пленения генерал-лейтенант А.А.Власов действовал сообразно обстановке, и даже прерывание коммуникаций 2-й ударной нельзя поставить ему в вину, поскольку формально они находились в полосах 52-й и 59-й армий фронта. Неприятная история с изменой последнего командующего 2-й ударной армии первого формирования привела [367] к слабому освещению советскими историками событий на Волховском фронте в первой половине 1942 г. К своим вышли из окружения к 29 июня 9462 человека, в том числе 5494 человека раненых и больных. К 10 июля вышли еще 146 человек. Выход просачивавшихся по лесам и болотам солдат и командиров 2-й ударной армии продолжался довольно долго, многие отходили не на запад, а на юг, в направлении Старой Руссы. Но принципиальных изменений цифры вышедших из окружения уже не претерпели. По немецким данным, в ходе боев с окруженной 2-й ударной армией было захвачено 32 759 пленных, 649 орудий, 171 танк и другое оружие, боевая и вспомогательная техника.

Итоги и уроки

Как и любое окружение, катастрофа 2-й ударной армии привела к потере опытных командиров и получивших боевой опыт частей и соединений. 26 июня в плен попал командир прошедшей со 2-й ударной от Волхова до Любани 327-й стрелковой дивизии полковник И.М.Антюфеев (25 мая 1942 г. он получил звание генерал-майора). С самого начала Любаньской операции он сумел заслужить славу грамотного командира. Подобно тому как 312-я стрелковая дивизия неофициально называлась «Панфиловской», 327-я стрелковая дивизия получила наименование «Антюфеевской». Командование также оценило действия И.М.Антюфеева, и он был 25 мая назначен командиром 24-й гвардейской стрелковой дивизии, но вступить в должность уже не успел. И.М.Антюфеев был освобожден из плена в мае 1945 г., а с мая 1947 г. возглавлял военную кафедру Томского университета. Умер он в сентябре 1980 г. В плен также попали командир 92-й стрелковой дивизии Ф.М.Жильцов, 57-й стрелковой бригады майор И.Евстифеев и командир 25-й стрелковой бригады полковник П.Г.Шелудько. [368]

Общие потери Волховского фронта (2-й ударной и 59-й армий) за весь период оборонительного сражения с 13 мая по 10 июля 1942 г. составили 94 751 человек. Из этого числа 54 774 человека составили безвозвратные потери, а 39 977 — санитарные.

С оперативной точки зрения окружение 2-й ударной армии не изменило радикально положения Волховского фронта. Армия А.А.Власова была связана с основными силами коридором шириной всего 6—12 км, что давало возможность безболезненно закрыть образовавшийся после окружения разрыв одним соединением. Волховский фронт не утратил боеспособности и уже в середине августа смог начать Синявинскую наступательную операцию. Вплоть до начала июля главные силы немецкой 18-й армии были задействованы в сражениях фронтом на восток и не имели возможности выполнять поставленную Гитлером в директиве № 41 задачу по захвату Ленинграда.

[Ублюдочный пиздорик пЫсаев]

http://militera.lib.ru/h/isaev_av4/15.html
Последней операцией по ликвидации вклинений, образовавшихся в результате зимнего наступления Красной Армии, стала операция «Зейдлиц». Операция была проведена группой армий «Центр» в июле 1942 г. Целью операции были войска 39-й армии генерал-лейтенанта И.И.Масленникова и 11-го кавалерийского корпуса полковника С.В.Соколова, занимавшие обширное пространство в районе Холм-Жирковского. Еще 12 февраля 1942 г. было издано «Распоряжение о ведении боевых действий на Восточном фронте по окончании зимнего периода» на восстановление сплошной линии фронта, в котором особо указывалось:

«При выборе рубежей, где пройдет линия фронта, решающее значение приобретает обеспечение безопасности путей подвоза снабжения для фронтовых частей и важных рокадных коммуникаций (железных дорог и шоссе) от [369] воздействия противника, а также от различного рода диверсий» (Дашичев В.И. Указ. соч., с.317).

Войска И.И.Масленникова и С.В.Соколова находились в опасной близости сразу к нескольким важным коммуникациям: шоссе и железной дороге Смоленск — Вязьма и железной дороге Ржев — Сычевка. К началу лета 1942 г. советские войска занимали изобиловавший лесами, болотами, реками и речушками район на стыке Калининской и Смоленской областей площадью почти 5 тыс. квадратных километров. На 2 июня в состав 39-й армии входили 21-я гвардейская стрелковая, 252, 256, 357, 373-я и 381-я стрелковые дивизии. В состав 11-го кавалерийского корпуса входили 18, 24, 36 и 82-я кавалерийские дивизии. Кавалерийский корпус занимал оборону на широком фронте на южном фасе холм-жирковского выступа.

Положение армии И.И.Масленникова и кавалерийского корпуса С.В.Соколова было во многом сходным с положением 2-й ударной армии в любаньском выступе. Контрнаступление 9-й армии Моделя зимой 1942 г. прервало основные коммуникации 39-й армии. Однако успешное наступление 4-й ударной армии на Торопец позволило снабжать 39-ю армию через район Нелидова в коридоре между удерживавшимися немецкими войсками городами Оленино и Белый. В самом узком месте ширина коридора составляла 27—28 км. Точно так же, как в случае 2-й ударной армии, за коммуникации войск Масленникова и Соколова несли ответственность командующие двух разных армий. Северную и южную «стенки» коридора обороняли соответственно 22-я и 41-я армии Калининского фронта. Первая нам уже хорошо известна, она участвовала в боях с июля 1941 г. Вторая была новичком в летних боях 1942 г. 41-я армия была сформирована 15 мая по директиве Ставки ВГК на базе оперативных групп генерал-майора Г.Ф.Тарасова и генерал-майора Берзарина. Возглавил армию хорошо себя зарекомендовавший в Торопецко-Холмской [370] операции 4-й ударной армии командир 249-й стрелковой дивизии Г.Ф.Тарасов.

Удержание периметра вклинения 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса требовало выделения значительных сил 9-й армии. Немецкое командование оценивало численность находившихся в тылах группы армий «Центр» советских войск в 60 тыс. человек. Такая крупная группировка, занимавшая плацдарм в непосредственной близости от основных коммуникаций группы армий, не могла не вызывать беспокойство немецкого командования. С весны 1942 г. велась разработка крупномасштабной операции по очистке холм-жирковского выступа. Операция получила кодовое наименование «Зейдлиц».

Однако операции «Зейдлиц» не суждено было запятнать репутацию Вальтера Моделя как «гения обороны» успешным наступлением больших масштабов. 23 мая 1942 г. во время очередного полета в войска в районе Белого его Физилер «Шторх» был обстрелян с земли, и командующий 9-й армией был ранен в легкое. Пилот «Шторха» также был ранен, но смог посадить самолет. План операции «Зейдлиц» Модель докладывал командующему группой армий «Центр» в смоленском госпитале. 2 июня командование 9-й армией временно принял генерал танковых войск фон Фитингоф. Позднее командование 9-й армией по указанию генерала фон Фитингофа принял командующий XLVI танковым корпусом генерал Шеель.

Несмотря на сравнительно небольшую ширину коридора между Оленином и Белым, ничтожную по меркам маневренного «блицкрига», операция не обещала быть легкой. Северная «стенка» коридора пролегала по окруженной густыми лесами долине р. Лучеса. Предвидя бои в бедных дорогами лесистых районах, командование 9-й армии организовало специальное подразделение — кавалерийскую бригаду фон дер Медена. Полковник Карл Фридрих фон дер Меден был [371] старым кавалеристом, пришедшим в танковые войска в середине 30-х. В период описываемых событий он командовал мотопехотным полком 1-й танковой дивизии. В 1942 г. ему пришлось вспомнить молодость и возглавить соединение, называвшееся официально Kavallerie Brigade zbV beim Armeeoberkommando 9 (кавалерийская бригада особого назначения командования 9-й армии). Бригада состояла из трех полков по четыре-пять эскадронов в каждом. Эскадроны были [372] смешанного состава: из тринадцати эскадронов шесть были на велосипедах, а остальные — на лошадях. Бригада была насыщена автоматическим оружием: в трех полках было более 30 станковых и 72 ручных пулемета, рядовые в максимально возможных количествах вооружались пистолетами-пулеметами. Тылы бригады были моторизованы, саперы передвигались на велосипедах, части связи были частично моторизованы. Каждому полку были приданы по шесть легких полевых гаубиц. Полки прошли подготовку в течение четырех-шести недель и в конце июня 1942 г. сосредоточились к югу от Оленина в районе долины Лучесы. Кавалерийской бригаде также были приданы 14 танков.

Помимо кавалерийской бригады в операции «Зейдлиц» было задействовано десять пехотных и четыре танковых дивизии (1, 2, 5-я и 20-я). Танковые полки трех из этих четырех дивизий (1, 2 и 20-й) остались в однобатальонном составе, так как из них были изъяты первые танковые батальоны для усиления танковых и моторизованных дивизий, задействованных в летнем наступлении 1942 г. Во 2-й танковой дивизии на 20 июня насчитывалось 22 Pz.II, 33 Pz.38(t), 20 Pz.III, 5 Pz.IV и 2 командирских танка, в 20-й на 30 июня — 8 Pz.II, 39 Pz.38(t), 20 Pz.III, 13 Pz.IV и 7 командирских танков. По 1-й танковой дивизии имеются данные на 15 июля: 2 Pz.II, 10 Pz.38(t), 26 Pz.III, 7 Pz.IV и 4 командирских танка. Единственной танковой дивизией с двумя танковыми батальонами в танковом полку была 5-я танковая дивизия, насчитывавшая на 25 июня 26 Pz.II, 55 Pz.III, 13 Pz.IV и 9 командирских танков. Все танки Pz.III и Pz.IV в этих четырех дивизиях были старых типов, они не получили ни одного танка этих типов с длинноствольными орудиями.

О тщательности подготовки операции говорит тот факт, что немецкие самолеты-разведчики провели аэрофотосъемку территории площадью 3300 кв. км. Командный [373] пункт 9-й армии был перенесен в Оленино, поближе к месту предстоящего сражения.

Нельзя сказать, что немецкое наступление было для командования Калининским фронтом полной неожиданностью. Еще 29 и 30 июня в разговоре по прямому проводу с И.И.Масленниковым и С.В.Соколовым командующий фронтом И.С.Конев указывал, что «не исключено в ближайшие дни наступление противника из района Белый в северном и северо-восточном направлении» (ВИА, №8(23), с.26). Командующий 39-й армией говорил:

«Я готовлюсь к борьбе в самой неблагоприятной обстановке, то есть к боям в окружении без права вывода армии. Для этого нужны только боеприпасы и продовольствие» (там же, с. 26—27).

С такими самурайскими настроениями советское командование 39-й армии встретило начало «Зейдлица».

Немецкое наступление началось в 3.00 2 июля 1942 г. после короткой артиллерийской подготовки и удара с воздуха бомбардировщиками Ю-87. С севера из района Оленино наступал двумя группами XXIII армейский корпус генерала Шуберта. Западную группу составляли части 1-й танковой, 110 и 102-й пехотных дивизий, восточную — 5-я танковая дивизия и кавалерийская бригада фон дер Медена. Противостояли им части 185-й и 380-й стрелковых дивизий 22-й армии и 21-й гвардейской стрелковой дивизии 39-й армии. Из района Белого на восток начала наступление группа Эзебека в составе 2-й танковой и 246-й пехотной дивизий. В дальнейшем они. должны были повернуть на север навстречу XXIII корпусу. Противостояла двум немецким дивизиям 17-я гвардейская стрелковая дивизия 41-й армии.

Наибольшее сопротивление встретила 1-я танковая дивизия в районе населенного пункта Старухи на берегу Лучесы. Для оказания содействия ей 102-я пехотная дивизия получила приказ атаковать советские войска с фланга. Из резерва 9-й армии на это направление [374] также выдвигался полк 14-й моторизованной дивизии. Довольно медленно продвигалась вдоль дороги Оленино — Белый 5-я танковая дивизия. Выбор этого шоссе как оси наступления был вполне предсказуем, и советскими войсками были воздвигнуты противотанковые препятствия и бетонированные укрепления. Если [375] на северном участке наступления немецкие войска встретили упорную оборону, то в районе Белого маневр с ударом вначале на восток с последующим поворотом на север поначалу принес успех. Однако здесь советские войска быстро перешли к активному противодействию наступающим. Уже вечером первого дня операции последовал контрудар с участием 21-й танковой бригады во фланг 2-й танковой дивизии. Отражение контрудара продолжилось 3 июля.

Важную роль в успехе «Зейдлица» сыграла кавалерия фон дер Медена. Продвигаясь параллельно 5-й танковой дивизии по лесам, кавалерийская бригада 3 июля вышла в тыл оборонявшимся на шоссе частям 256-й стрелковой дивизии. Фронт на этом направлении был прорван, и 5-я танковая дивизия вышла к деревне Шиздерево на р. Обша. Усиленная 102-й пехотной дивизией и получившая поддержку с воздуха 1-я танковая дивизия также стала увереннее пробиваться вперед. Тяжелые бои постепенно истощали силы обороняющихся. Например, оборонявшаяся фронтом на север 355-я стрелковая дивизия к 4 июля имела до 40% потерь в личном составе и вынуждена была отойти. Окончательно успех немецкого наступления был достигнут в воскресенье 5 июля 1942 г., когда 1-я и 2-я танковые дивизии встретились в районе деревни Пушкари на шоссе Белый — Оленино. В окружение попали все части и соединения 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса, а также соединения 41-й (17-я гв. стрелковая, 135-я стрелковая дивизии, 21-я танковая бригада) и 22-й (355-я, части 380-й и 185-й стрелковых дивизий) армий.

Здесь вновь следует в очередной раз отметить слабость советской военно-транспортной авиации, которая не позволяла организовать эффективное снабжение по воздуху даже сравнительно небольшой группы войск. Внешний и внутренний фронты окружения 39-й армии и 11-го кавкорпуса разделяла узкая полоска занятой [376] противником территории вдоль железной дороги Белый — Смоленск. Занимавшаяся советскими войсками в холм-жирковском выступе территория была достаточно большой для организации нескольких посадочных площадок. В случае организации «воздушного моста» армия И.И.Масленникова могла продержаться до начала Погорело-Городищенской операции в августе 1942 г., дававшей шанс на деблокирование ударом с востока. Без снабжения по воздуху окруженные быстро оставались без боеприпасов и продовольствия и «котел» терял способность оказывать организованное сопротивление.

Одновременно с замыканием окружения по шоссе Оленино — Белый немцами был нанесен рассекающий «котел» пополам удар с восточного фаса холм-жирковского выступа. 4 июля в 1.45 XLVI танковый корпус силами 20-й танковой, 328-й и 86-й пехотных дивизий перешел в наступление в западном направлении. 5 июля командованием 39-й армии принимается решение о выводе войск из холм-жирковского выступа. Решение это было уже безнадежно запоздавшим. Буквально в течение двух дней «котел» был рассечен на северную и южную части, каждая из которых могла пробиваться из окружения через узкий участок шоссе Оленино — Белый. Ситуация усугублялась раскисанием грунтовых дорог после сильных дождей, замедлявшим марши войск И.И.Масленникова и С.В.Соколова. Отходившие к горловине выступа дивизии также были вынуждены бросать и уничтожать застрявшую технику. Снявшиеся с позиций и вытянувшиеся вдоль дорог войска превратились в отличную цель для авиации противника. 8 июля 11-й кавалерийский корпус был подчинен 39-й армии. Отступление и удары с воздуха привели к потере средств связи. Уже поздно вечером 8 июля радиостанции 39-й армии и 11 -го кавалерийского корпуса перестали отвечать на вызовы из штаба фронта. Направленные на [377] самолетах делегаты штаба фронта не вернулись. Связь удалось восстановить только спустя несколько дней.

Один из участников событий, офицер связи 17-й гвардейской стрелковой дивизии В.Поляков, описывал обстановку тех дней так:

«В штабе царила атмосфера спокойной обреченности. Чувствовалось, что люди сделали все возможное, что в их силах, и теперь по инерции, по укоренившейся привычке долга, дотягивают свою ношу до конца, до исчерпания последних сил...»

В течение 7—9 июля из окружения пробились части 41-й армии. Из 135-й стрелковой дивизии вышло около 1000 человек, из 17-й гвардейской — 1759 человек и 21-я танковая бригада (без танков). В этот же период вышли отдельные люди и подразделения 24-й и 46-й кавалерийских дивизий, 357, 355 и 262-й стрелковых дивизий.

Успешные попытки прорыва и усиливавшийся нажим [378] извне вынуждают немецкое командование подтянуть к захваченному коридору все резервы. Выход из южного «котла» перекрывает 427-й полк 129-й пехотной дивизии, на который сразу же обрушиваются согласованные атаки изнутри и снаружи «котла».

12 июля считается немцами официальной датой завершения «Зейдлица». Официальное сообщение немецкого командования от 13 июля 1942 года гласило:

«Начавшееся 2 июля юго-западнее Ржева широкое наступление немецких частей, эффективно поддержанное авиационными частями, привело после прорыва системы вражеских позиций в тяжелых лесных боях к окружению и уничтожению нескольких стрелковых и кавалерийских дивизий, а также одной танковой бригады. В этой 11-дневной битве взято свыше 30 тыс. военнопленных, захвачено или уничтожено 218 танков, 591 орудие, 1301 пулемет и миномет, а также большое количество другого оружия и военного имущества всех видов. Потери врага серьезны. Число военнопленных и трофеев продолжает расти».

Однако организованное сопротивление и попытки прорыва 12 июля не закончились. К 17 июля в северном «котле» собралась группа численностью около 1500 человек под руководством командира 18-й кавалерийской дивизии генерал-майора П.С.Иванова. В южном котле собрались примерно 8000 человек, возглавлявшиеся штабом 39-й армии. Член Военного совета армии бригадный комиссар Юсим и начальник штаба генерал-майор П.П.Мирошниченко погибли.

В ночь с 18 на 19 июля в «котле» приземлились девять самолетов У-2, которые должны были забрать командование 39-й армии. Легко раненный командующий 39-й армией генерал-лейтенант И.И.Масленников улетел на одном из этих самолетов, а заместитель командующего генерал-лейтенант И.А.Богданов остался с войсками. Иногда этот эпизод ставится в упрек И.И.Масленникову. Однако, как уже было сказано выше, [379] генерал в данном случае не является хозяином своей судьбы. Он человек, находящийся на государственной службе, и он обязан воспользоваться направленными за ним самолетами. Остаться со своими войсками до конца — это объяснимое, но не всегда целесообразное с точки зрения дальней перспективы решение. Точно так же, например, К.К.Рокоссовский мог остаться вместе с управлением 16-й армии в вяземском «котле» в октябре 1941 г. вместо организации обороны на волоколамском направлении.

Последняя крупная попытка деблокировать окруженную 39-ю армию была предпринята вечером 21 июля. Навстречу группе войск 39-й армии под командованием И.А.Богданова был нанесен удар 185-й стрелковой дивизией 22-й армии. Уже к 23.00 21 июня на участке дивизии вышли из окружения 3500 человек. В ходе боев по обеспечению коридора для выхода войск генерал Богданов был ранен, вывезен на самолете в госпиталь, где скончался 24 июля 1942 г. На поле боя вечером 21 июля погиб командир 18-й кавалерийской дивизии П.С.Иванов, он был 22 июля похоронен немцами с воинскими почестями. Заместитель командующего 22-й армией А.Д.Березин погиб в попытке пробиться из окружения.

23 июля 1942 г. сообщения о состоянии 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса исчезают из журнала боевых действий Калининского фронта. Этот день можно считать действительной датой завершения операции «Зейдлиц» по ликвидации вклинения советских войск в районе Холм-Жирковского. В начале августа 1942 г. 11-й кавалерийский корпус расформировывается. Сохранившие боевые знамена остатки 373, 381, 256 и 252-й стрелковых дивизий были выведены на переформирование. 39-я армия была сформирована заново путем переименования созданного в июне 1942 г. управления 58-й армии. Возглавил армию генерал-лейтенант А.И.Зыгин. [380]

Итоги и уроки

В ходе операции «Зейдлиц» было нанесено крупное поражение войскам Калининского фронта. Образовавшееся в результате Ржевско-Вяземской операции зимы 1942 г. вклинение советских войск в районе севернее Вязьмы было окружено и уничтожено. Тем самым был ликвидирован выгодный плацдарм для наступления против группы армий «Центр», сокращена линия фронта и восстановлено движение по шоссе из Смоленска в Оленино, что улучшило снабжение 9-й армии в целом.

Окружение 39-й армии и 11-го кавалерийского корпуса было проведено по типичной для весенне-летнего контрнаступления вермахта на Восточном фронте схеме. [381] Удержанные в ходе зимних боев опорные пункты в основании советского прорыва не позволяли расширять прорыв и делали его уязвимым для ударов по сходящимся направлениям. Такими «шверпунктами» стали в приложении к 9-й армии город Белый и район Оленино. Даже прочная оборона стенок «коридора», по которому снабжались прорвавшиеся в глубину обороны противника советские войска, не обеспечивала успешного удержания коммуникаций.

Потери армий Калининского фронта, действовавших в районе Холм-Жирковского выступа в июле 1942 г:

Армия или корпус Убито Ранено Пропало без вести По другим причинам Заболело, эвакуация в госпитали Всего
22 А 1433 3279 3905 27 699 9343
39 А 582 269 22 749 33 14 23 647
41 А 2000 4156 6347 868 531 13 902
11 кк 371 316 14 071 42 30 14 830
Таблица приведена из Военно-исторического архива, №8(23). С.49

Невозможность эффективного снабжения по воздуху вследствие слабости транспортной авиации Красной Армии способствовала быстрой дезорганизации окруженных войск.

Однако, как и в случае с окружением армии А.А.Власова, крупной бреши в построении советских войск пробито не было. Коридор шириной менее 30 км было закрыть несложно.

Список иллюстраций
http://militera.lib.ru/h/isaev_av4/ill.html
Контрнаступление советских войск под Москвой. Декабрь 1941 г.

Общий замысел Клинско-Солнечногорской операции

Елецкая операция

Керченско-Феодосийская десантная операция

Наступление Западного и Калининского фронтов на московском направлении зимой 1942 г.

Наступление 3-й ударной армии в Торопецко-Холмской операции

Первая фаза наступления 4-й ударной армии в Торопецко-Холмской операции

Вторая фаза наступления 4-й ударной армии в Торопецко-Холмской операции

Наступление Северо-Западного фронта под Демянском

Любаньская операция

Барвенковско-Лозовская операция

Образование «рамушевского коридора»

Оборонительные бои на Керченском полуострове, май 1942 г.

Обстановка в районе Севастополя в мае 1942 г.

Штурм Севастополя

Наступление советских войск под Харьковом, май 1942 г.

Контрудар группы армий «Юг», май 1942 г.

Операция «Зейдлиц»

[Waralbum.Ru]

http://waralbum.ru/16436/
26 апреля 2010

Фото: Советский танк Т-26 в районе Невской Дубровки. Ленинградский фронт, 1942 год.

[Waralbum.Ru]

http://waralbum.ru/90231/
7 мая 2012

Фото: Солдат и фельдфебель крымской группировки вермахта, отличившиеся в боях за Керчь

Солдат и фельдфебель крымской группировки вермахта, отличившиеся в боях за Керчь, награждённые железными крестами 2-го класса. Они вооружены пистолетами-пулеметами MP-38.