*572. Петр I

[Александр Головков]

http://www.chaskor.ru/article/gosuda..._vremena_17810
26.06.2012, 22:55
суббота, 9 июня 2012 года, 09.03
Самодержец-реформатор
340 лет назад - 9 июня 1672 года - родился Пётр Алексеевич Романов, царь всея Руси с 1682 г., император с 1721 г.


Не желая играть архаичную роль земнородного бога, Петр I отменил рабский обычай коленопреклонения перед монархом. Поднимая своих подданных с колен, он научил их сознательно служить божеству государственного интереса, которому и до сих пор ревностно поклоняется русский народ.

Нам, живущим в стране, недавно пережившей великие потрясения и не совсем ещё определившей свое место в мире, греют душу воспоминания о временах, «когда Россия молодая, в бореньях силы напрягая, мужала с гением Петра».

Александр I скрывал многие свои замыслы от окружающих. Но иногда проговаривался; некоторые из его проговорок косвенно указывают, что государь намеревался избавить Россию от язвы крепостничества. Это стало бы вторым великим делом его жизни после освобождения Европы от тирании Наполеона. Приняв такое предположение, можно обнаружить некую позитивную целенаправленность в той реакционной политике, которую проводил Александр I в последние годы правления.
Царствование несбывшихся надежд

Великий самодержец-реформатор ― культовая фигура отечественной истории, ход которой он резко изменил своими трудами и победами.

Для большинства современников-соплеменников Петра Алексеевича Романова его правление обернулось невыносимыми тяготами, мало совместимыми с правом на достойную жизнь.

Потомки (в большинстве) высоко оценили результаты его царствования, возвысившего Россию до статуса великой европейской державы.

Не желая играть архаичную роль земнородного бога, Петр I отменил рабский обычай коленопреклонения перед монархом. Поднимая своих подданных с колен, он научил их сознательно служить божеству государственного интереса, которому и до сих пор ревностно поклоняется русский народ.

Суть этого поклонения не изменяется при смене правителей ― царей, генсеков, президентов. Меняются лишь имена и титулы

Царские забавы

«Царь высок ростом, у него прекрасные черты лица и благородная осанка; он обладает большой живостью ума, ответы у него быстры и верны. Но при всех достоинствах, которыми одарила его природа, желательно было бы, чтобы в нём было поменьше грубости. Этот государь очень хороший и вместе с тем очень дурной. В нравственном отношении ― он полный представитель своей страны. Если бы он получил лучшее воспитание, то из него вышел бы человек совершенный, потому что у него много достоинств и необыкновенный ум».

Такую запись оставила в своем дневнике ганноверская герцогиня София, встретившаяся с молодым царем Петром в 1697 году, во время его первого заграничного вояжа.

Рожденный там, где и положено будущему государю, в семье царя и самодержца всея Руси Алексея Михайловича из династии Романовых, Петр I в силу обстоятельств в юные годы получил возможность оценить ― на вкус, на взгляд и на ощупь ― образ жизни западных людей. И захотел подобного для себя и своих сограждан.

Взойдя на престол, он своей царской волей вводил заморские обычаи.

Советники-иностранцы, в большинстве своём люди коммерческие, убеждали Петра, что благоденствие государства зависит от успехов навигации и морской торговли. Проникшись этой мыслью, молодой царь решился воевать с турками, отнял у них Азов с клочком морского побережья и завел флот, которому пока еще некуда было плавать.

Царские новшества многим коренным московитам казались пустыми забавами, но обходились недешево. Это раздражало людей из разных сословий, так же как засилье иностранцев и наглых выскочек, окруживших царя.

Из множества отдельных недовольств выросла большая беда: вспыхнул стрелецкий бунт.

Время судьбоносного безрассудства

Бунт, сравнительно легко подавленный, выявил масштабы общественного неприятия преобразований, начатых Петром.

Мятежные стрельцы шли на Москву с твердой уверенностью, что они встали за правое дело. За русский народ, которому царь не даёт жить по старым, добрым обычаям.

Таких уверенных в своей правоте людей победить трудно, но их можно уничтожить.

Это и сделал Петр. В нравственном отношении он, как подметила ганноверская герцогиня, не возвышался над уровнем своей страны, а потому не останавливался перед варварскими средствами борьбы против варварства.

Но невозможно было уничтожить всех, кто без восторга относился к царским затеям.

Пассивное сопротивление среды напрягало непреклонную волю царя, тянувшего страну по пути, не совсем ясному даже для необыкновенного царского ума. Будучи человеком невоспитанным (на что указала наблюдательная герцогиня София), Петр самым грубым образом прессовал всех ревнителей старины.

29 августа 1698 года он издал знаменитый указ о ношении немецкого платья и о запрете бород.

Вельможам отрезали бороды, стрельцам рубили головы. Замученные, обезглавленные, повешенные исчислялись тысячами, как в лютые времена Ивана Грозного.

Четыре мятежных полка были истреблены практически полностью. Остальное стрелецкое войско, ненадежное и деморализованное, уже ни на что не годилось.

Премудрые бояре радовались, что только бороды, а не головы теряют. И не смели препятствовать злому своеволию Петра, уничтожавшего основную боевую силу государства.

Одна беда влекла за собой другую. Оставшись без стрелецкого войска, царь принялся создавать регулярную армию по европейскому образцу.

Такую армию пытались сформировать ещё в царствование Алексея Михайловича. Но отступились, когда подсчитали, в какие деньги встанет выплата жалованья солдатам-профессионалам, если брать их на службу по вольному найму, как в Европе.

У Петра, так же как у его отца, денег для наёмной армии не было, но государство не могло оставаться без вооруженной силы. Царь решил неразрешимую проблему не по-европейски, а по-русски. Он ввёл принудительный набор рекрутов, добавив к многочисленным повинностям податного населения ещё одну, тяжелейшую.

Формирование новых полков только начиналось, когда Петр принял очередное рискованное решение ― он вступил в союз с Августом Сильным, королем Польши и курфюрстом Саксонии, собиравшим коалицию против шведов. Царь, таким образом, втянул Россию в опаснейший конфликт с великой военной державой, в течение ста лет неизменно побеждавшей своих противников. Однако в этом безрассудстве Петра имелась своя логика.

У громадья преобразовательных замыслов появилась стержневая цель: прорваться к Балтийскому морю, к удобным путям сообщения с продвинутыми странами Западной Европы.

Северная война грянула летом 1700 года. Выполняя союзнический долг, Петр двинул войска к Нарве.

30 ноября 1700 года его армия потерпела сокрушительное поражение.

Шведский лев

Входя в антишведскую коалицию с Данией, Саксонией и Польшей, Петр возлагал большие надежды на европейских партнеров. Друг и союзник царя, Август Саксонский называл 18-летнего шведского короля Карла XII сумасбродным мальчишкой, которого следовало бы выпороть розгами.

Но мальчишка оказался блестящим полководцем, и в его руках была сильнейшая армия тогдашней Европы. Он громил противников по одиночке: выбил из рядов коалиции Данию, отогнал войска Августа от Риги, разбил русскую армию под Нарвой.

Бытует мнение, что далее Карл совершил ошибку ― не добил русского царя, так как не считал его серьёзным противником. На самом деле шведы (если не сам король, то его опытные генералы) отнеслись со всей серьёзностью к перспективам войны против огромной, малонаселенной, негостеприимной России. Для наступления в глубь этой страны требовалась армия более многочисленная, чем та, которой Карл XII располагал в 1700 году.

Шведы двинулись в богатую, культурную Польшу, где по примеру своих предков могли воевать за счёт материальных ресурсов противника, пополняя войска наёмниками со всей Европы.

В ходе шестилетней кампании шведский король прошёл всю Польшу и Саксонию, принудил Августа к безоговорочной капитуляции и посадил на польский престол своего ставленника, Станислава Лещинского. Казна Карла XII наполнилась многомиллионными контрибуциями, численность его армии увеличилась примерно в три раза.

Затем целый год эта армия отдыхала в Саксонии, набираясь сил перед походом на Москву.

Карла не беспокоила утрата нескольких второстепенных крепостей в Восточной Прибалтике, захваченных русскими, пока король был занят европейскими делами. Нечто подобное случилось при его отце Карле XI, когда тот воевал с поляками. Пользуясь удобным моментом, московиты в 1656―1658 гг. овладели берегами Невы, осадили Ригу, но сразу же отступили и запросили мира, едва только шведская армия повернула на восток.

В отличие от своего отца, Карл XII желал не мира с Россией, а её полного разгрома.

Его стратегический план строился с учётом опыта успешных войн с русскими, которые велись в прошлом шведами, а также польскими полководцами ― Стефаном Баторием и гетманом Жолкевским. При этом Карл располагал более мощными силами, чем его предшественники.

Общая численность шведских войск, наступавших на Россию с трех направлений, составляла 60―70 тысяч бойцов. Петр I мог выставить в поле примерно стотысячную армию. Такое соотношение сил вполне устраивало шведов. Ведь при Нарве они легко победили русское войско, имевшее трехкратный перевес в численности.

Разгром России, по замыслам Карла, должен был завершиться её ограблением, расчленением и отторжением значительных территорий в пользу Швеции и Польши.

Чудо преображения России

После нарвской катастрофы Петр оказался в отчаянном положении. Его армия была разбита, артиллерия досталась шведам, лучшие офицеры оказались в плену.

Катастрофически не хватало денег, опытных кадров, оружия, снаряжения, металла для отливки пушек. Царская власть, опозоренная поражением, могла покачнуться в то время.

Но случилось одно из чудеснейших чудес русской истории. Страна, подведенная волей самодержца к последней черте над провалом в бездну, не обвалилась, не поднялась всеобщим мятежом на своего мучителя и не застыла в безразличном оцепенении. Россия ― динамично преобразилась в соответствии с замыслами Петра I.

Радикальные реформы, оказавшиеся необходимыми для спасения России от нависшей над ней угрозы, внедрялись в практику не одной лишь царской волей, но сознательными усилиями великого множества самых разных людей, небезразличных к судьбе своего Отечества. Дело Петра стало делом общенациональным.

В 1721 году война окончилась, Россия утвердилась в статусе империи и у императора, отца отечества, появилась возможность заняться наведением порядка в делах управления. Пётр не мог не начать борьбу с коррупцией, пронизавшей все уровни государственной власти. Пошли громкие судебные процессы, опалы, ссылки и казни коррупционеров. При этом стали проявляться и подлинные масштабы злоупотреблений светлейшего князя Меншикова, постепенно утратившего доверие Петра.
Александр Меншиков: герой-антигерой переломной эпохи

Народ стонал, но терпел непереносимое бремя налогов, трудовых повинностей, отдавал государству чудовищную дань живой плотью и кровью рекрутов, забиравшихся на войну. России нужна была победа ― одна на всех, для царя и подданных, для солдат и генералов, для вельмож и холопов. И за ценой наши предки не постояли.

Реорганизованные в кратчайший срок войска Петра перешли в наступление и в 1702―1703 гг. отвоевали старинные русские земли на берегах Финского залива, отторгнутые шведами в Смутное время. Русские знамёна взвились над стенами Нарвы и Дерпта. В Балтийское море вышли первые корабли русского флота, построенного на верфях Санкт-Петербурга для защиты «окна в Европу», прорубленного Петром.

Эти успехи закрепили поворот в коллективном сознании общества, ощутившего, что приносимые им жертвы ― не напрасны.

Двинувшись в 1708 году на Россию, Карл XII столкнулся уже не с теми русскими, которых он увидел и победил под Нарвой. Ему противостояли крепкие войска, набравшиеся опыта военачальники и царь, ставший за годы войны незаурядным полководцем.

Петр переигрывал своего противника стратегически и тактически на всех этапах кампании, вплоть до Полтавской баталии, где русская армия дала образцово-показательный урок своим шведским учителям.

Под гром победных салютов Россия вошла в круг ведущих держав Европы.

Наследие Петра Великого

Мифологизированный массовым сознанием образ великого монарха, просветителя и преобразователя, отца Отечества стал эталонным для последующих правителей России на все времена.

Доставшееся нам наследие Петра I необъятно. Это предметы, понятия, обычаи, учреждения, относящиеся ко всем сферам бытия: алфавит, которым мы пользуемся и традиция новогодних застолий в ночь с 31 декабря на 1 января, лестница офицерских чинов и массовая табакозависимость, Академия наук и Генеральная прокуратура и т.д. и т.п.

Владимир Путин, как известно, свой первый статусный кабинет в Смольном украсил портретом Петра I. Сюжет вполне ординарный, но характерный для постсоветского времени.

Тяготение к атрибутике петровской эпохи стало массовым в бюрократическом социуме, как только пришло освобождение от идеологических сдержек и запретов.

С умилительной серьезностью облначальники первого ельцинского призыва боролись за право называться губернаторами. И добились своего. А образованный в 1993 году Совет Федерации сразу же получил неофициальное название сената. И не без оснований: члены СФ не хуже сенаторов Петра I умеют надувать щеки и достойно одобрять законодательные инициативы первых лиц государства.

На исторически значимом рубеже 1999―2000 гг. переход власти от первого президента Российской Федерации ко второму произошел в строгом соответствии с законом Петра I, установившим, что глава государства назначает себе преемника по собственной воле. По этому же закону в 2008 году принял власть третий президент РФ.

Обновленный принцип династического престолонаследия не отменил демократическую процедуру всенародных голосований, но превратил ее в сугубо ритуальный (хотя и обязательный) акт, каким было некогда миропомазание государя, восходящего на престол.

Так восстановилась связь времен и политических традиций, разорванная революционным варварством XX века. И новая династия просвещенных самодержцев ведет Россию по предначертанному ей три века назад пути, вдогонку за Европой.
178

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/4876/
Петр родился в ночь на 31 мая (9 июня) 1672 года (в 7180 году по принятому тогда летоисчислению «от сотворения мира»). Его отец — царь Алексей Михайлович — имел многочисленное потомство: Петр I был 14-м ребёнком, но первым от второй жены, царицы Натальи Нарышкиной. 29 июня в день св. апостолов Петра и Павла царевич был крещен в Чудовом монастыре (по другим данным в храме Григория Неокесарийского, в Дербицах), протопопом Андреем Савиновым и наречён Петром. Побыв год с царицей, он был отдан на воспитание нянькам.

На 4-м году жизни Петра, в 1676 году, умер царь Алексей Михайлович. Опекуном царевича стал его сводный брат, крёстный отец и новый царь Федор Алексеевич.

Петр получил слабое образование, и до конца жизни писал с ошибками, используя бедный словарный запас. Это было обусловлено тем, что тогдашний патриарх московский, Иоаким, в рамках борьбы с «латинизацией» и «иноземным влиянием» отстранил от царского двора учеников Симеона Полоцкого, который обучал старших братьев Петра, и настоял на том, чтобы обучением Петра занимались хуже образованные дьяки Н. М. Зотов и А. Нестеров.

Смерть царя Алексея Михайловича и воцарение его старшего сына Фёдора (от царицы Марии Ильиничны, в девичестве Милославской) отодвинули царицу Наталью Кирилловну и её родню, Нарышкиных, на задний план. Царица Наталья вынуждена была отправиться в село Преображенское под Москвой.

27 апреля (7 мая) 1682 года после 6 лет правления скончался болезненный царь Фёдор Алексеевич. Встал вопрос, кому наследовать престол: старшему болезненному Ивану согласно обычаю или малолетнему Петру.

Заручившись поддержкой патриарха Иоакима, Нарышкины и их сторонники 27 апреля (7 мая) 1682 года возвели на престол Петра. Фактически к власти пришёл клан Нарышкиных и вызванный из ссылки Артамон Матвеев, объявленный «великим опекуном». Сторонникам Ивана Алексеевича было затруднительно поддерживать их претендента, который не мог царствовать из-за крайне слабого здоровья. Организаторы фактически дворцового переворота объявили версию о собственноручной передаче «скипетра» умирающим Фёдором Алексеевичем своему младшему брату Петру, но достоверных свидетельств тому предъявлено не было.

Милославские, родственники царевича Ивана и царевны Софьи по их матери, усмотрели в провозглашении Петра царём ущемление своих интересов. Стрельцы, которых в Москве было более 20 тысяч, уже давно проявляли недовольство и своенравие; и, видимо, подстрекаемые Милославскими, в мае 1682 года выступили открыто: с криками, что Нарышкины задушили царевича Ивана, двинулись к Кремлю. Наталья Кирилловна, надеясь успокоить бунтовщиков, вместе с патриархом и боярами вывела Петра с братом на Красное крыльцо. Однако восстание не закончилось. В первые часы были убиты бояре Артамон Матвеев и Михаил Долгорукий, потом и другие сторонники царицы Натальи, в том числе два её брата Нарышкины. Вскоре выборные от стрелецких полков явились во дворец и потребовали, чтобы старший Иван признавался первым царём, а младший Пётр — вторым. Опасаясь повторения погрома, бояре согласились, и патриарх Иоаким тотчас же совершил в Успенском соборе торжественный молебен о здравии двух наречённых царей; а 18 августа венчал их на царство.

Стрельцы настояли, чтобы царевна Софья Алексеевна приняла на себя управление государством по причине малолетства её братьев. Царица Наталья Кирилловна должна была вместе с сыном Петром — вторым царём — удалиться от двора в подмосковный дворец в селе Преображенском. Именно в этом селе юный Петр и завел свою собственную армию - «потешное» войско, которое было организовано по передовым западным образцам и вооружено самым современным оружием. У «потешной» армии была и совсем не «потешная» артиллерия - из Пушкарского приказа были доставлены 16 пушек. Он прекрасно понимал, что царевна Софьи, которая с наступлением совершеннолетия Петра должна была уступить ему трон, вовсе не горела желанием расставаться с властью. И своя армия должна была стать самым главные аргументом в споре венценосных особ.

[Исторический Лекторий]

[Исторический Лекторий]

[Zar_petr]

[Шарль Луи Монтескье]

Мы сказали, что законы являются частными и точно определенными установлениями законодателя, а нравы и обычаи — установлениями народа в целом. Отсюда следует, что тот, кто, желает изменить нравы и обычаи, не должен изменять их посредством законов: это показалось бы слишком тираническим; лучше изменять их посредством внедрения иных нравов и иных обычаев.
Итак, государь, который пожелает произвести большие перемены в своем народе, должен преобразовать посредством законов то, что установлено законами, и изменять посредством обычаев то, что установлено обычаями. Изменять же посредством законов то, что должно быть изменено посредством обычаев, — очень дурная политика.
Закон, обязывавший московитов брить бороду и укорачивать платье, и насилие Петра I, приказывавшего обрезать до колен длинные одежды каждого, кто входил в город, были порождением тирании. Есть средства бороться с преступлениями: это наказания; есть средства для изменения обычаев: это примеры.
Легкость и быстрота, с которыми этот народ приобщился к цивилизации, неопровержимо доказали, что его государь был о нем слишком дурного мнения и что его народы вовсе не были скотами, как он отзывался о них. Насильственные средства, которые он употреблял, были бесполезны: он мог бы достигнуть своей цели и кротостью.
Он и сам видел, как легко совершались эти перемены. Женщины были затворницами и в известном смысле рабынями. Он призвал их ко двору, 72

велел им одеться по немецкой моде, он сам посылал им материи на платье, — и женщины тотчас же полюбили новый образ жизни, столь благоприятствовавший развитию их вкуса, тщеславия и страстей, и заставили полюбить его и мужчин.
Преобразования облегчались тем обстоятельством, что существовавшие нравы не соответствовали климату страны и были занесены в нее смешением разных народов и завоеваниями. Петр I сообщил европейские нравы и обычаи европейскому народу с такой легкостью, которой он и сам не ожидал. Власть климата сильнее всех иных властей.
Итак, он не нуждался в законах для изменения нравов и обычаев своего народа; было бы достаточно, если бы он сообщил этому народу другие нравы и другие обычаи.
Народы, как правило, очень привязаны к своим обычаям, и лишать их этих обычаев при помощи насилия значит делать их несчастными: поэтому надо не изменять обычаи народа, а побуждать народ к тому, чтобы он сам изменил их.
Всякое наказание, не обусловленное необходимостью, есть тирания. Закон не есть простое проявление силы; вещи, по своей природе безразличные, не входят в круг его компетенции.

[Валерий Шамбаров]

http://zavtra.ru/content/view/narvskaya-konfuziya/

29 ноября 2015
Политика Историческая память
тяжёлое поражение Петра Первого

215 лет назад русская армия потерпела тяжелое поражение под Нарвой. Отсюда обычно делаются выводы об отсталости допетровской России, низкой боеспособности её армии. Это неверно. При Алексее Михайловиче в нашей стране имелась отличная, вполне современная для своей эпохи армия – стрелецкие, солдатские, драгунские, рейтарские полки. Она громила поляков, шведов. При Фёдоре Алексеевиче крепко растрепала турок. Но в последующих неурядицах, при засилье временщиков, армия действительно ослабела. Жалованье не платилось, солдаты разбегались. Именно эти обстоятельства стали причиной стрелецких бунтов. Потом последовали катастрофические крымские походы Голицына, десятки тысяч воинов погибли, множество дезертировало. Умирали или оказались в опалах лучшие военачальники.

Правда, Петру удалось подтянуть войска, с ними он одерживал победы над турками, взял Азов. Но за границей он увидел вымуштрованные парады в Пруссии, Голландии, Саксонии, чрезвычайно впечатлился и счел свое войско «неправильным». А четыре полка стрельцов взбунтовались, и царь признал ненадёжными все полки московских стрельцов, расформировал их. Вместо них решил создать 29 новых полков – таких, как видел за рубежом. Зазывали желающих, платили высокое жалованье. Ринулись записываться бродяги, разорившаяся беднота. А боярам Пётр повелел распустить многочисленную дворню. Остались без куска хлеба слуги, лакеи, псари, конюхи, и их тоже подгребали в армию. Наряжали в «немецкое платье». Командовать царь ставил своих приятелей и офицеров, навербованных за границей. Но кого он мог там набрать? В Европе назревала война за испанское наследство, хорошие офицеры без работы не слонялись.

Зачем формировалась армия, было уже ясно. Возвращаясь из-за границы, Пётр встретился с Августом Сильным, королём Польши и Саксонии, тот предложил в союзе с Данией воевать со Швецией. Вернуть выход к Балтике, утраченный в годы Смуты, было важно, царь согласился. Хотя новые союзники были отнюдь не искренними. Представитель Августа Паткуль, продолживший переговоры, указывал, что надо навязать царю обязательства «помогать его королевскому величеству деньгами и войсками, в особенности пехотой, очень способной работать в траншеях и гибнуть под выстрелами неприятеля, чем сберегутся войска его королевского величества». Кроме того, намечалось договорами «крепко связать руки могущественному союзнику», ограничить его притязания Ингерманландией (областью около Невы) и Карелией. Чтобы Пётр удовлетворился этими дебрями и болотами, ни в коем случае не посягал на Лифляндию (Эстонию и Северную Латвию).

Правда, Пётр хотел овладеть Нарвой – это был порт, по широкой реке Нарове открывался выход в Балтику. Во времена Киевской Руси и в правление Ивана Грозного Нарва принадлежала русским. Но союзники не намеревались уступать этот город. Заранее готовили хитрый манёвр – взятие Нарвы допустить, пускай русские отвлекут на себя шведов. Но принадлежность города вынести на международный суд Англии, Голландии, Дании и Бранденбурга. Они подтвердят, город относится к Лифляндии. Следовательно, царь должен отдать его другим хозяевам. В общем, русским готовили участь «пушечного мяса», а при делёжке плодов победы намеревались надуть.

Осенью 1699 года съехавшиеся в Москву делегации согласовывали сроки войны. Август планировал ударить на Ригу, и его специалисты рассчитали все факторы (не только природные, но и астрологические). По их прогнозам, следовало подступить к Риге, когда Двина замёрзнет, в безлунную ночь, и при этом с воскресенья на понедельник. Оптимальным выходило наступать в декабре 1699 года. Но Пётр всё-таки не поддался на уговоры. С Турцией мир ещё не заключили, а воевать на два фронта царь отказался. Обещал выступить сразу же после подписания договора с султаном. Но приехавшему в Москву шведскому посольству уже предъявили претензии. Когда царь с Великим посольством проезжал через Ригу, губернатор Далберг встретил Петра холодно и грубо, даже вынашивал мысли арестовать его. Теперь от Карла XII потребовали извинений и наказания губернатора.

Однако в тайные игры вступили Англия и Голландия. В преддверии войны за испанское наследство они силились отвлечь Швецию – союзницу их врага, Франции. О формировании коалиции Августа, Дании и России британцы и голландцы пронюхали. Взялись подталкивать их к драке, изображали друзей. Но предупредили Карла XII, что против него затевается война, предложили помочь. В начале 1700 года Швеция, Англия и Нидерланды заключили союз. В Копенгагене, Варшаве и Москве о нём не подозревали…

Между тем, начались боевые действия. Август торопил союзников, но саксонская армия собиралась медленно. Вместо декабря сосредоточилась в феврале. Замышляли, что полки Августа внезапно бросятся к Риге. Горожане и лифляндские бароны восстанут против шведов, и город будет взят. Но если армия выдвигалась слишком медленно, то её король и подавно не проявлял воинского пыла. Август застрял в своей столице, Дрездене. Отнюдь не спешил оставить балы и театральные представления и ехать куда-то в полевой лагерь. Саксонский главнокомандующий Флемминг по легкомыслию оказался вполне достойным своего монарха. Ему в Польше вскружила голову знатная красотка, в решающий момент он вдруг оставил армию и уехал справлять собственную свадьбу.

Оставил за себя генерала Пайкуля, но даже не позаботился о чётких инструкциях. Пайкуль то ли вообще не знал о секретных планах по овладению Ригой, то ли оробел без короля и Флемминга. Вместо дерзкого броска топтался возле границ. А губернатор Далберг узнал, усиливал оборону. Когда саксонцы наконец-то подошли к Риге, они увидели запертые ворота, пушки. Лифляндская оппозиция выступить не осмелилась. А для осады саксонская артиллерия была слаба. Её ядра не причиняли вреда мощным стенам Риги. Август выехал к армии, но снова застрял на развлечениях – теперь в Варшаве. Под Ригой он появился лишь в июне и обнаружил, что у него не хватает денег, пороха, солдат.

У датчан были свои планы. До того, как сесть на престол в Копенгагене, король Фредерик IV носил титул герцога Голштейн-Готторпского. Но это герцогство зависело от Швеции. Теперь король загорелся отвоевать родной клочок земли, повел туда 14-тысячную армию. Подступил к крепости Ренебург – и увяз, не в силах овладеть ею. А Швеция не сидела сложа руки. Ещё никто не подозревал о полководческих талантах 18-летнего Карла XII, но он грезил о воинской славе. Шведская армия сохраняла высочайшие боевые качества, её считали лучшей в Европе. Впрочем, и здесь положение было отнюдь не идеальным. Значительная часть вооружённых сил была разбросана по гарнизонам многочисленных крепостей и замков – в Прибалтике, Германии, Финляндии. Денег в казне не хватало. Интенданты не могли обеспечить в нужных количествах ружья, порох, обмундирование. Полки были некомплектными. В шведских войсках, как и в других европейских армиях, были очень распространены «мёртвые души», за их счёт поправляли дела офицеры.

Но молодой король круто наводил порядок. Махинации пресёк самым суровым образом, болтаться на виселице никому не хотелось. Французский Людовик XIV прислал союзникам крупные субсидии. Но и голландцы с англичанами раскошеливались: пожалуйста, воюйте. Мало того, в июле 1700 года они прислали Карлу XII объединённый флот. Шведы смогли одним махом погрузить на палубы 10 тысяч солдат. Датский Фредерик по-прежнему торчал возле Ренебурга и вдруг узнал, что к Копенгагену подошла армада кораблей. Шведский флот вместе с английским открыл огонь по городу. А Карл XII высадил армию и послал Фредерику предупреждение – он готов возобновить бомбардировку и штурмовать. Датский король запросил пощады. Переговоры завершились быстро. Дания клялась не нарушать мир, платила 290 тысяч талеров контрибуции. Отделалась она легко, без потери территорий. Потому что посредниками выступали те же Англия и Голландия. А Дании пришлось расплатиться за их заступничество. В предстоящей войне с французами Фредерик обязался выступить на их стороне. Ну а Швецию британцы и голландцы перенацеливали на восток.

В Москву только 8 августа привезли известие о подписании мира с Турцией. По иронии судьбы, в этот же день капитулировала Дания, но русские этого не знали. Предлог для войны со Швецией уже имелся. Как раз накануне Карл XII прислал ответ на претензии царя. Письмо было выдержано в резких и вызывающих тонах, король заявил, что Далберг действовал правильно, а русские никаких извинений и удовлетворений не заслуживают. 19 августа Петр объявил войну Швеции, выехал к Нарве.

Но 26-го он получил тревожные донесения – Дания пала, Карл XII намерен перебросить армию в Эстляндию. Тем не менее, государь продолжил поход. Ведь Август стоял под Ригой, звал на помощь! А Пётр ударит на другом фланге, на Нарву. Крепость была очень сильной, но гарнизон насчитывал всего 1,5 тысячи солдат и 400 ополченцев. А царская армия должна была составить 63 тысячи воинов! Везли 184 орудия, 12 тысяч пудов пороха. Обоз с боеприпасами и продовольствием насчитывал 10 тысяч телег. Казалось, что взять город не составит труда. После этого шведская армия окажется против двух противников. Неужели Карл устоит? Но марш был организован отвратительно. Полки отправили по одним и тем же дорогам. Их забили сплошные колонны, растянулись. Полили дожди, артиллерия и обозы застревали. Одни части подходили к границе, другие ещё только выходили из Москвы. А третьи тащились из Поволжья, с Украины.

Хотя в это же время Август рассудил, что с Карлом XII лучше не сталкиваться. Отступил от Риги. Только русские шагали вперед – и получалось, их подставляют под удар. Пётр с авангардами добрался до Нарвы 22 сентября. Начали рыть траншеи, строить батареи. Однако пушки подвезли только через месяц, бомбардировку открыли 20 октября. Причём калибры орудий оказались недостаточными, а порох плохим. Бомбы падали с недолётом, ядра не могли прошибить каменную кладку стен. Попытались увеличить заряды, но разрывало пушки. Да и порох расходовался слишком быстро. Палили две недели почти без толку, а потом порох кончился. Обозы где-то завязли в осенней распутице. Солдаты голодали, мокли и мёрзли в окопах, начались болезни.

Застряла и часть войск, под Нарвой собралось меньше половины армии, около 30 тысяч солдат. А боевой опыт имели лишь немногие части. Большинство-то состояло из новобранцев. Из тех самых домашних холопов и бродяг, которых царь набрал в новые полки. Они успели научиться только простейшим строевым приёмам, не понимали команд иностранных офицеров. Да и командиры талантами не блистали. Нарву окружили сплошной линией окопов, двумя концами дуга упиралась в реку. Но рассчитывали на 60 тысяч бойцов, а было вдвое меньше! А дуга, по условиям местности, оказалась слишком широкой. Армию растянули в узкую линию.

Ну а Карл XII прибыл в Эстляндию даже раньше, чем Пётр открыл бомбардировку города. Но и у шведов хватало накладок. Они плохо организовали морские перевозки: мешали осенние штормы. С Карлом было всего пару полков гвардии, он ждал остальные контингенты. Узнав о появлении короля, Петр выделил корпус Шереметева из пяти тысяч дворянской конницы, отправил его к Ревелю и Пернову (Пярну) – прикрыть армию, вести разведку. Шереметев прошёл на 120 верст и столкнулся со шведскими разведывательными отрядами. Противника с ходу разбили, взяли пленных. Они постарались запугать русских, что у Карла 50 тысяч войска. Реальная цифра была 18 тысяч. Ко всему прочему, король очень рискованно разделил их на несколько корпусов. Один отправил на юг, прикрыться со стороны Августа. Другой вынырнул под Псковом. Третий двинулся на Шереметева.

А дворянская конница попала в неудобные для действий условия. Леса, болота. Шереметев выбрал для стоянки более-менее подходящее место, перекрыл дорогу на Нарву, выставил передовые заставы. Но шведы с помощью местных проводников обошли караулы по лесным тропам. Ночью подожгли деревни, где стояли заставы, перебили их. Шереметев забеспокоился, как бы его тоже не обошли, не отрезали от главных сил. Приказал оттянуться поближе к Нарве. Подобрал позицию, где можно было обороняться и самим «промысел чинить».

Царь обвинил его в трусости, приказал вернуться. Шереметев докладывал – на прежнем месте жилья и конского корма нет, деревни сожжены. Однако Пётр настоял – выполнять. Конница возвратилась к разорённым стоянкам, Шереметеву пришлось разослать её по окрестностям, добывать фураж. И тут-то на него навалился Карл с основным ядром армии. Шведы напали на партии фуражиров, обходили самого Шереметева – у него под рукой оставалось всего 600 бойцов. Всё-таки он избежал гибели. Собирая по пути подчинённых, выскользнул.

18 ноября его всадники примчались к Нарве, доложили – идёт Карл! Но… царя не застали. Он уехал всего четырьмя часами раньше. Нет, Пётр не струсил, как насмехались шведы. Он был очень смелым человеком. Он просто не знал, что опасность настолько близка. Поехал в Новгород поторопить отставшие войска и обозы. Намеревался связаться с Августом. Настоять, чтобы саксонцы возобновили наступление. Вдвоём было так заманчиво зажать Карла в клещи!

Командование армией царь передал герцогу Кроа де Круи. В войне с турками он бездарно погубил австрийские войска под Белградом. Его уволили, но знакомства при венском дворе обеспечили ему блестящую характеристику, вот царь и взял такого полководца. Под Нарвой он действовал не лучше. Решил обороняться на тех же позициях, на которых стояли полки вокруг города. Здесь были траншеи, палисады. Но они растянулись на семь вёрст! Шереметев предложил выйти навстречу, атаковать. Да куда там! Многоопытные иноземцы отмели вариант русского командира.

Солдаты стояли в бездействии. Их пронизывал студёный ветер с дождём, «немецкие» мундиры грели плохо. Час за часом коченели, сжимали ружья онемевшими руками. Хотя у Карла было всего 12 тысяч человек. Но он собрал солдат вместе, построил плотным клином. Бездействие царской армии предоставило королю полную инициативу. Прорывай, где хочешь! Сперва Карл велел выкатить пушки, открыть огонь. Надеялся выманить царские полки с укреплённой позиции. Это не удалось, зато подыграла погода. Холодный ветер принёс снег, метель хлестала прямо в лицо русским. Ничего не стало видно.

Шведы подобрались вплотную, закидали траншею фашинами, и их строй вывалился из снежной круговерти. Жиденькие русские шеренги проломили. Ещё ничего не было потеряно. Стоило навалиться с двух сторон, и врагов раздавили бы. Но иностранные наёмники сразу же определили иной выход. Кроа де Круи счёл, что шведы победители, а оправдываться перед царём не хотелось. Он собрал свой штаб и отправился к Карлу – сдаваться. Мало того, разослал гонцов с приказом по армии: сложить оружие.

Это вызвало эффект не менее катастрофический, чем шведская атака. По полкам понеслось: «Немцы изменили!» Среди замёрзших, голодных, измученных солдат поднялась паника. Они хлынули на понтонный мост через Нарову, под тяжестью и напором толпы мост развалился. Конница Шереметева стояла на крайнем левом фланге, далеко от моста. На неё навалилась массой побежавшая дивизия Вейде. Кавалерия повернула и стала переправляться вплавь. Впрочем, корпус Шереметева сумел пересечь реку в относительном порядке. Русские дворяне с детских лет учились переплывать с лошадьми водные преграды. Переплывали и сейчас. Но бросившиеся за ними солдаты тонули.

Шведы взломали только центр боевых порядков. На правом фланге Преображенский, Семёновский и Лефортов полки собрали новобранцев дивизии Головина, окружили своё расположение возами, ощетинились ружьями и пушками. Шведы несколько раз кидались на них и откатывались, устилая подступы трупами. Да и на левом фланге, в дивизии Вейде, офицеры кое-как уняли панику. Построили солдат в каре, отбросили шведов огнём и штыками. Но эти два очага не имели связи друг с другом. Не представляли общей обстановки, численности врага. Оставшиеся генералы Яков Долгоруков, Автоном Головин и грузинский царевич Александр решили вступить в переговоры с противником.

А Карл на самом-то деле крайне тревожился, что русские раскусят: шведов мало. Его солдаты грабили русский лагерь, многие напились. Вдруг окружённые русские группировки ударят? Или подойдёт царь со свежими силами? Когда королю доложили: царские генералы предлагают перемирие, он вздохнул с облегчением, сразу согласился. Принял очень мягкие условия. Русские получали право свободно уйти с оружием, знамёнами, оставляли победителю только артиллерию. Долгоруков и его соратники немало обрадовались, что удаётся выкрутиться относительно легко.

Ночью ремонтировали мост, а утром русская армия выступила. Но шведы подло обманули. Свободно пропустили через реку только преображенцев, семёновцев, лефортовцев. Они шагали уверенно, бодро, таких предпочли не задевать. Но когда потянулись рыхлые полки из новобранцев, на них набросились. Грабили, отнимали оружие, даже одежду. А русских генералов и офицеров, находившихся в ставке короля, вопреки договорённостям удержали в плену.

Остатки армии спас Шереметев. Собирал деморализованных и замерзающих солдат, организовал планомерный отход. Под Нарвой погибло 6 тысяч наших воинов, была потеряна вся артиллерия, 184 орудия. Но не менее обидной оказалась моральная «конфузия». Карл одним махом сокрушил царское войско! Шведская пропаганда ещё и преуменьшила собственные силы. Враги писали, что их было не 12, а восемь тысяч (и умалчивали, что три тысячи погибло). Вся Европа заговорила о «позоре Нарвы»: русские «варвары» вообще не умеют воевать.

Хотя положение уже вскоре стало меняться. Первые победы над шведами одержал Шереметев, причём с «худшими» войсками – дворянской конницей, казаками, калмыками, саратовскими и псковскими стрельцами. Да и почему бы им не побеждать? Они робости перед шведами не испытывали, их предки успешно били того же противника, побили и теперь. Карл XII и его генералы «учили воевать» не русских. Учиться пришлось самому царю. С южных границ перебрасывались против шведов старые полки. В армию стали собирать расформированных стрельцов. Выдвигались способные русские командиры. В 1704 году Нарву всё-таки взяли. Но… на Западе этого будто не заметили. Продолжали заученно повторять о «позоре Нарвы». Понадобилась только победа под Полтавой, чтобы Европа ошалело замолчала и пришла к выводу: отношение к России надо пересматривать.

[Gorban]

Пётр I

Я предчувствую, что россияне когда-нибудь, а может быть, и при жизни ещё нашей, устыдят самые просвещённые народы успехами своими в науках, неутомимостью в трудах и величеством твёрдой и громкой славы.

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/2003/
Алексей был сыном Петра от первого брака с Евдокией Лопухиной и воспитывался в среде, враждебной Петру. Петр желал сделать сына продолжателем своего дела – коренного реформирования России, но Алексей всячески от этого уклонялся. Духовенство и бояре, окружавшие Алексея, настраивали его против отца. Петр же угрожал Алексею лишить его наследства и заточить в монастырь.

В 1716 году Алексей, боясь гнева отца, бежал за границу – сначала в Вену, потом в Неаполь. Угрозами и обещаниями Петр вернул сына в Россию, и 3 февраля 1718 года лишил прав престолонаследия. Впрочем, это Алексей сделал с радостью, он писал жене Ефросинье:«Батюшка веял меня к себе есть и поступает ко мне милостиво! Дай Боже, чтоб и впредь так же, и чтоб мне дождаться тебя в радости. Слава Богу, что от наследства отлучили, понеже останемся в покое с тобою. Дай Бог благополучно пожить с тобой в деревне, понеже мы с тобой ничего не желали только, чтобы жить в Рождественке; сама ты знаешь, что мне ничего не хочется, только бы с тобою до смерти жить».

В обмен на отречение и признание вины Петр дал сыну слово не наказывать его. Но отречение не помогло, и желание Алексея уйти в сторону от политических бурь не сбылось.

Петр велел провести следствие по делу сына. Алексей простодушно рассказал обо всем, что знал и замышлял. Многих лиц из окружения Алексея пытали и казнили. Не избежал пыток и царевич. Развязка была короткой. 5 июля 1718 года верховный суд, состоявший из генералитета, сенаторов и Святейшего Синода (всего 120 человек), приговорил царевича к смертной казни.

7 июля в 8 часов утра в крепость к царевичу приехал сам Петр с девятью приближенными. Алексея снова пытали, стараясь выведать еще какие-нибудь подробности. Царевича мучили 3 часа, потом уехали. А днем, в 6-м часу, как записано в книгах канцелярии гарнизона Петропавловской крепости, Алексей Петрович преставился. Петр I опубликовал официальное извещение, где говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришел в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански – в полном раскаянии от содеянного. Мнения об истинной причине смерти Алексея расходятся. Одни историки считают, что он умер от пережитых волнений, другие приходят к мысли, что царевич был задушен по прямому указанию Петра, чтобы избежать публичной казни.

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/2661/
В марте 1697 года в Западную Европу через Лифляндию было отправлено Великое посольство, основной целью которого было найти союзников против Османской империи. Великими полномочными послами были назначены генерал-адмирал Ф. Я. Лефорт, генерал Ф. А. Головин, начальник Посольского приказа П. Б. Возницын. Всего в посольство вошло до 250 человек, среди которых под именем урядника Преображенского полка Петра Михайлова находился сам царь Пётр I.
Впервые русский царь предпринял путешествие за пределы своего государства. Пётр посетил Ригу, Кёнигсберг, Бранденбург, Голландию, Англию, Австрию, был намечен визит в Венецию и к папе римскому. Посольство завербовало в Россию несколько сотен специалистов по корабельному делу, закупило военное и прочее оборудование.

Кроме переговоров, Пётр много времени посвятил изучению кораблестроения, военного дела и других наук. Пётр поработал плотником на верфях Ост-Индской компании, при участии царя был построен корабль «Пётр и Павел». В Англии посетил литейный завод, арсенал, парламент, Оксфордский университет, Гринвичскую обсерваторию и Монетный двор, смотрителем которого в то время был Исаак Ньютон.

Великое посольство главной цели не достигло: коалицию против Османской империи создать не удалось из-за подготовки ряда европейских держав к Войне за испанское наследство (1701—14 годы). Однако благодаря этой войне сложились благоприятные условия для борьбы России за Балтику. Таким образом, произошла переориентация внешней политики России с южного направления на северное.