*256. Когда бы речь шла о Прохорове и его коллегах, то не больно-то и жалко, но Россию жалко, и весьма

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/596981

24 ноября 2015, 14:48 | Общество |

О тонкостях ситуации, сложившейся в связи с активностью водителей грузового автотранспорта

Влияние на умы откупщика (или, говоря по-древнеримски, публикана) «Платона», намеренного собирать дорожный оброк с водителей-дальнобойщиков, оказалось чрезвычайно сильным — даже сильнее, чем у тезоименитого древнегреческого философа. Воистину, может собственных «Платонов» российская земля рождать, а «Платоны» будут с земли деньги собирать.

Сам по себе сбор дорожных податей был неизбежен. Когда апологеты автотранспорта указывают на его чрезвычайные успехи — за четверть века без всякой государственной протекции тяжелые автофуры проникли всюду и одолели архаический ж.-д. транспорт; скоро ездить на поезде будет столь же экстравагантно, как на тройке с бубенцами, — они не учитывают маленькую деталь. Бесспорно, железнодорожники нахомутали с тарифами и нахомутали изрядно, но безусловная победа камиона над локомотивом, победа, при которой автотранспорт возит совершенно несообразные для него грузы (песок, щебень) на совершенно несообразные (за тысячу километров и более) расстояния, могла быть одержана при такой системе ценообразования, когда автотранспорт в отличие от ж.-д. транспорта не платит за амортизацию дорог.

В ж.-д. тариф заложены издержки на содержание путейского хозяйства в должном порядке, дальнобойщики от таких тягот были избавлены. Отсюда и феноменальные успехи отрасли.

Конечно, и железные дороги знавали времена, когда о состоянии полотна не слишком заботились. Когда во второй половине XIX в. ж.-д. транспорт являл не менее впечатляющие успехи, чем сегодня автомобильный, качество дорожного хозяйства — особенно в США и в России — было как у нынешних российских автодорог. Отсюда проистекала посильность тарифов etc.

Но отсюда же проистекал и уровень безопасности движения. Катастрофа не какого-нибудь пятьсот веселого, но литерного царского поезда близ ст. Борки осенью 1888 г. По хлипкому полотну с песчаным, а не гравийным, как нужно было бы по-хорошему, балластом (на Курско-Харьково-Азовской ж.-д. были эффективные менеджеры) был пущен на большой скорости состав, ведомый двумя тяжелыми американскими паровозами. Полотно не выдержало, и царский поезд пошел под откос. Тогда урок был все-таки усвоен, в области же автомобильной в России и поныне царит золотой либертарианский XIX век.

Рано или поздно тяжелые машины, разбивающие дорожное полотно, должны были оказаться перед необходимостью платить специальный оброк. Романтический период на транспорте не может длиться вечно. Иное дело — способы внедрения этого объективно необходимого оброка.

Когда сейчас киберактивист А.А. Навальный находится в чрезвычайном возбуждении и подымает шоферов-дальнобойщиков на борьбу со злочинной владой, решительно непонятно негодование охранителей — а чего они, собственно, ждали. Если оставить кота наедине со связкой сосисок или алкаша наедине с бутылкой водки, результат предсказуем на 200%. Но то же относится и к Навальному — на его месте так поступил бы каждый, ибо для взимания оброка избрана система откупов, то есть такая система сбора с населения налогов и других государственных доходов, при которой государство за определенную плату передает право их сбора частным лицам. Дело даже не в том, что в списке этих лиц фигурирует фамилия Ротенберг, вызывающая у А.А. Навального мультиоргазм. Дело в том, что отношение народа к откупщикам как таковым является крайне негативным.

Если, скрепя сердце, люди еще готовы платить налоги государству в лице его официальных агентов, то требование уплаты дани откупщикам всегда и везде вызывает сильное сопротивление. Возможно, это связано с тем, что «откупщик» и «мироед» во всех языках суть синонимы — идеальный откупщик Муразов существовал только на страницах сожженного II тома «Мертвых душ». Возможно — с тем, что КПД откупной системы вообще крайне низок: накануне французской революции, собрав податей на 138 млн ливров, откупщики внесли в казну королевства лишь 46 млн. Нынешние публиканы, занимаюшиеся, например, охраной авторских прав и от этих трудов праведных приобретающих палаты каменные в виде замков в Шотландии, показывают, что традиции вполне живы.

То есть при введении новой подати был избран максимально психотравмирующий способ ее взимания. А равно и дающий максимальные шансы демагогам, желающим волновать народ. Какая была в этом нужда, понять трудно.

Наконец, оценивая перспективы классовой борьбы, всегда следует учитывать, у какого отряда пролетариата какие возможности всучить щетинку властям. Возьмем, например, преподавателей средней и высшей школы, издевательские и унизительные требования Минобра к которым создают впечатление, что речь идет не о доцентах с кандидатами, а о нижних чинах, арестованных на гауптвахте и подвергающихся разным воспитательным приемам со стороны начальника караула. Вообще говоря, Минобр ведет себя так, что куда там «Платону». Но это объясняется тем, что преподаватели народ в общем-то беззащитный, дать сдачи не способный, оттого-то Д.В. Ливанов и оттягивается по полной программе.

Иное дело такие отряды рабочего класса, от которых можно получить чувствительную обратку. Причем даже вне зависимости от справедливости их требований. Представители этих отрядов могут быть в своем праве, могут откровенно зарываться и наглеть, дело не в этом, а дело в их способности настоять на своем угрозой парализации какой-то важной сферы жизни. Водители грузового автотранспорта к этим отрядам рабочего класса относятся, и обращаться с ними приходится соответственно — в стиле Минобра не пройдет.

Если в правительстве не знают о таком списке профессий, с которыми надо поосторожнее, — ну или наготове держать изрядную силу штрейкбрехеров и полиции, — интересно, что там вообще знают. Порой создается впечатление, что они убеждены: «Платон» — это насчет любви к мальчикам. Если так, их может ожидать неприятный сюрприз.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/597142

25 ноября 2015, 15:29 | Политика |

О том, как ученые экономисты становятся политичеcкими пропагандистами

На созванном А.Л. Кудриным очередном Общегражданском форуме выступали не только отечественные знаменитости, но и зарубежные. Несмотря на уверения В.В. Путина, что к проф. С.М. Гуриеву у российского государства нет никаких претензий и, если он хочет, к его благополучному возвращению из Парижа не будет никаких препятствий, осторожный Гуриев поопасился, очевидно, сочтя президентские гарантии недостаточными, и в духе М.Б. Ходорковского и Б.А. Березовского выступал перед кудринскими гражданами на огненном экране, телесно находясь при этом в Париже.

Вероятно, таким образом организаторы форума хотели повысить статус мероприятия, продемонстрировав, что в нем принимают участие (хотя и удаленно) ВИП-персоны первого разряда — С.М. Гуриев заседает в Бильдербергском клубе, а с лета следующего года вступает в должность главного экономиста Европейского банка реконструкции и развития. Правда, хотя звание старшего экономиста предполагает прежде всего ответы на насущные хозяйственные вопросы, С.М. Гуриев рассказывал не об экономике, а о политике. Новизны в выступлении также не было.

Его доклад назывался «Роль цензуры и пропаганды в современных автократиях» и содержательно представлял собой пересказ ряда выступлений, сделанных ученым за последние полгода. То есть С.М. Гуриев не сообщил на форуме ничего нового, но выступил в роли лектора по распространению. Человек по линии общества «Знание» ездит по городам и весям и рассказывает одно и то же, только в разных аудиториях. Большого греха в том нет — не этим ли занимаются и артисты во время «чёса»? — но, конечно, и новой интеллектуальной пищи нет тоже. Очевидно, организаторы более думали о престиже своего корпоратива, нежели о новизне, прорывных идеях etc. Впрочем, опять же Ф.Б. Киркорова не ради неслыханной новизны зовут на гастроли, и ремейки в его выступлениях считаются вещью вполне нормальной. Опять же вспомним эстрадных экономистов и политологов эпохи перестройки — задачи форума и Гуриева примерно сходные.

В том не было бы никакой беды — отчего бы не воспроизвести еще раз интересную мысль? — когда было бы что воспроизводить. Преамбула доклада, описывающая особенности автократий новейшего (последние 30 лет) периода, заставляет предположить, что Гуриев (1971 г. р.) не только сам брежневскую эпоху не помнит (это понятно, он был мал), но и родители ему про нее ничего не рассказали. Иначе трудно объяснить такие утверждения, как «Сегодняшние автократы носят дорогие серые костюмы, они пытаются не запугать общество, а выглядеть как обычные люди, они не запугивают, а пытаются понравиться» (Брежнев сильно запугивал общество? он носил маоцзэдуновку?), «Одной из отличительных черт современных автократий является отказ от массовых репрессий, режимы предпочитают точечные репрессии» (при Брежневе были массовые посадки?), «В современных авторитарных режимах многопартийная система, пусть даже эти партии играют бутафорскую роль» (в ГДР и ПНР не было бутафорских некоммунистических партий?), «Современные автократические режимы прибегают к двум способам взаимодействия с несогласными. Первый — это пропаганда и подкуп, подобный подход требует больших денежных затрат, но гарантирует большую устойчивость режиму. Второй подход — это применение пропаганды и цензуры» (а при Брежневе было иначе?).

Собственно, после таких утверждений можно было бы отключиться от огненного экрана, ибо всемирноученый профессор не тянет в своих изысканиях даже на уровень серенького студента. Возможно, в парижском Сьянс По можно и не то рассказывать — тамошние люди в позднем (1953–1985) СССР не жили, но с важным видом рассказывать это бывшим соотечественникам — это уже ни в какие ворота не лезет.

Если же все-таки не отключаться и продолжать слушать, то можно было узнать центральную мысль доклада. Говоря о конфликте с Украиной и участии РФ в бомбардировках ИГИЛ в Сирии, С.М. Гуриев объяснил их смысл так: «Это — пропагандистская война, необходимая, чтобы объяснить россиянам, зачем нам нужно затягивать пояса, ведь реальные доходы падают и экономического роста больше нет и не предвидится». Далее всё крутится вокруг этого тезиса.

При обращении к истории СССР — ведь и тогда имели место вооруженные вмешательства в жизнь других стран — выясняется, однако, что гуриевское объяснение не работает никак.

В 1939–1940 годах СССР произвел аншлюс прибалтийских стран, а также Западной Украины, Западной Белоруссии etc. Это, естественно, сопровождалось надлежащей пропагандой — без нее никакого аншлюса не бывает, — но пропаганда имела целью оправдать округление границ за счет соседа, представить это как акт справедливости. Чтобы события 1939–1949 годов имели целью объяснить гражданам СССР, почему их жизненный уровень невысок — это полный бред, не было такого. При всем жестоком макиавеллизме т. Сталина.

«Братская помощь чехословацкому народу» в 1968 году тоже не имела целью поднять популярность советского руководства внутри страны. Руководство прекрасно знало, что главное народное упование есть «лишь бы не было войны» и всякие резкие телодвижения могут только вызвать народные страхи. Если оно все-таки решилось на ввод войск, то уж никак не ради повышения своей популярности. То же самое относится и к афганскому «интернациональному долгу» 1979 года. Недаром и в 1968-м, и в 1979 году, прежде чем решиться на военные действия, вожди Политбюро долго жались и кряхтели — странное поведение, если им нужна была пропагандная война для поднятия своего престижа в народе и снятия неудобных вопросов.

Между тем есть более простое и логичное объяснение этих решений, не умножающее сущностей без необходимости. К 1939 году система союзов, гарантирующих status quo в Восточной Европе, рухнула и воцарился принцип «каждый за себя, один Бог за всех». А равно «бери, что плохо лежит». После чего т. Сталин решил раздвинуть границы СССР и расширить предполье в виду возможной большой войны. Надобности внутренней пропаганды при этом его мало занимали — население СССР и так было распропагандированным по самое не могу. Если же кто сомневался в пропагандистских тезисах, последствия были известны.

В 1968 году в Кремле опасались, что Чехословакия выйдет из советской сферы влияния. Взгляд на карту показывал, что в этом случае Восточный блок разрезается на две части. На севере — ГДР и Польша, на юге — Болгария, Румыния и Венгрия, а между ними — чехословацкий клин. В смысле стратегическом конфигурация совершенно кошмарная. Поэтому после долгих раздумий было принято решение о братской помощи.

В 1978 году, когда в Афганистане произошла «апрельская революция», в Кремле тому были не особо рады. Перспективы социалистического строительства в Афганистане были довольно сомнительны, а вот перспективы военного конфликта весьма вероятны. Но хвост успешно — и чем дальше, тем сильнее — вилял собакой, и в декабре 1979 года было принято роковое решение.

В наши дни Кремль был поставлен перед не менее тяжкими проблемами. С одной стороны, полная дестабилизация на Ближнем Востоке, начавшаяся с «арабской весной» и вылившаяся в кровавый хаос. С другой стороны, переворот на Украине и полный переход «братского народа» под западное управление. С очевидной перспективой размещения американского флота в Крыму etc. В качестве ответа на такие вызовы в 2014–2015 годах были приняты известные решения.

Относиться к ним можно по-разному. Можно считать их разумными, можно безумными, можно выгодными для России, можно крайне невыгодными, можно — дающими шансы на успех, можно — попыткой с абсолютно негодными средствами. Но невозможно отрицать, что, как и в былые времена, кремлевские правители столкнулись с объективно существующей проблемой и избрали некоторую систему действий — как представляющийся им правильным ответ на эту проблему. Задачи внутренней пропаганды играли при принятии этого решения не ведущую, а десятую роль. Когда «на глазах моих меняется твоя таинственная карта», не до агитпропа.

Когда главный экономист ЕБРР и интеллектуальный светоч системных либералов в упор не видит тектонических подвижек на географической карте, а мыслит исключительно в категориях агиток и цензуры, остается только поздравить ЕБРР и либералов с таким ценным приобретением.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/597626

30 ноября 2015, 13:17 | Политика |

О том, почему некоторые высказывания американских дипломатов противоречат внешнеполитической стратегии США

Выступление официального представителя Госдепартамента США М. Тонера по поводу инцидента со сбитым турецкими военными российским бомбардировщиком Су-24 вызвало краткий, но сильный комментарий официального представителя МИД РФ М.В. Захаровой: «Запомните эти слова. Навсегда запомните. И я не забуду никогда. Обещаю».

Если мне не изменяет память, старожилы не припомнят такого в богатой и разнообразной мировой дипломатической практике. В общении — во всяком случае публичном — дипломатических ведомств великих держав прецедента точно не было.

Тонер — а с ним и американская дипломатия, поскольку официальный представитель не от себя говорит, но выражает точку зрения своего ведомства, — попали в категорию неудобозабываемых благодаря следующим высказываниям официального представителя. Когда речь зашла о судьбе русского пилота, успешно катапультировавшегося со сбитого самолета, но попавшего в жестокую расправу племени туркоманов, Тонер сообщил: «Знаете, если эти туркмены попали под российские удары, у них есть право защищать себя». На вопрос корреспондентки «И у них есть право стрелять по летчикам, спускающимся на парашютах?» последовал ответ: «У нас нет полного понимания того, что произошло сегодня. Я уже об этом говорил и могу продолжать повторять это весь день… Легко делать скоропалительные выводы, произносить лозунги и выступать с заявлениями после такого события…».

Рассуждать о праве племен на линчевание сбитого летчика вообще некрасиво, но если бы Тонер был частным лицом и не представлял собою американскую дипломатию, можно было бы не обращать внимания на его речи. Мало ли что говорят хоть в тех же социальных сетях — на фоне того, что несут там, М. Тонер выглядит еще довольно умеренным. Какой-нибудь М.Ю. Ганопольский покруче будет.

Но поскольку он — не частное лицо, публика вправе была ожидать от него минимальной компетентности в разбираемом вопросе. В частности, знания основополагающих конвенций, трактующих законы и обычаи войны. Ибо здесь случай, прямо предусмотренный Дополнительным протоколом к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов. «Статья 42. Лица на борту летательных аппаратов. 1. Ни одно лицо, покидающее на парашюте летательный аппарат, терпящий бедствие, не подвергается нападению в течение своего спуска на землю; 2. Лицу, покинувшему на парашюте летательный аппарат, терпящий бедствие, по приземлении на территории, контролируемой противной стороной, предоставляется возможность сдаться в плен до того, как оно станет объектом нападения, если не становится очевидным, что оно совершает враждебное действие».

Мало того что незнание международных документов есть явный признак полного служебного несоответствия. Норма, изложенная в ст. 42 Протокола № 1, появилась по итогам Второй мировой войны и отражала в первую очередь как раз американские интересы. Именно англо-американские летчики, совершавшие в 1944–1945 годах массированные бомбардировки Германии, будучи сбитыми над территорией рейха, зачастую подвергались суду Линча. Перефразируя Тонера: «Знаете, если эти немцы попали под удары англо-американских ВВС, у них есть право защищать себя» — вот они это право и реализовывали.

Но и весь послевоенный период — вплоть до сего дня — массированные авиаудары («ковровые, а равно гуманитарные бомбардировки», «вбомбить в каменный век») являются очень важной частью стратегии США по продвижению демократии на всем земном шаре. Подвергать сомнению тезис о недопустимости суда Линча над сбитыми пилотами для человека, призванного выражать и отстаивать американские интересы, — по меньшей мере неосмотрительно. В мире неспокойно, и кто знает, где завтра собьют пилота ВВС США.

Опять же такие выражения, как «открытое правительство», PR (public relations), «мягкая сила», — все они придуманы в Америке и предполагают некоторую изощренность в донесении позиции американского правительства до широкой публики. Какую изощренность являет в своей деятельности Госдеп — мы видели. В самом деле неудобозабываемо.

Ни о чем таком официальный представитель Госдепартамента США не думал — для этого нужно иметь глубоко sophisticated думалку, позволяющую просчитывать хотя бы на ход вперед. Могло бы выручить автоматическое начетничество, при котором специалист в какой-либо области, будучи разбуженным посреди ночи, четко отбарабанивает профессиональные истины, затверженные им, как «Отче наш», — но это, похоже, чем более, тем далее становится делом прошлого. На смену компетентности теперь пришли компетенции. А разница между ними, как между Государем и милостивым государем.

Так что Псаки и Тонер интересны не только в смысле американской внешней политики. Они — продукт современной системы образования. Как говорят — самой передовой в мире. Во всяком случае — системы, являющейся путеводной звездой для наших реформаторов.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/598198

4 декабря 2015, 11:56 | Политика |

О бесполезности и безнадежности вбросов, сливов и утечек

Накануне анонсированного важного выступления правительствующего лица всегда появляются вбросы, имеющие целью, с одной стороны, показать осведомленность вбрасывающего в тайных мыслях правителя, с другой — повлиять на правителя, направить его ход мыслей в сторону, желательную для вбрасывающего.

Другое дело, что правитель (причем практически любой), со своей стороны, крайне не заинтересован ни в том, чтобы его мысли заранее угадывались, ни в том, чтобы предстать в глазах публики податливым на давление. Поэтому хотя охота к вбросам у придворных и не ослабевает, но проку от нее немного. КПД этих вбросов существенно ниже, чем у паровоза.

В.В. Путин же, будучи политиком столь закрытым, что если бы у него были подозрения насчет подушки, на которой он спит, что она проведала его заветные мысли, он бы немедленно сжег эту подушку, тем менее склонен поддаваться на вбросы.

Поэтому, когда за три дня до послания из окружения А.Л. Кудрина пошли утечки, что его завтра же произведут в фельдмаршалы (вар.: «Кудрин идет заниматься реформами»), это вызвало у большинства наблюдателей сильный скепсис. Домогаясь важных постов, нельзя же столь открыто и простодушно уподобляться Софочке из анекдота, которая уже согласна, остается только уговорить принца Уэльского.

Равно как и сообщения о том, что А.Л. Кудрин и Г.О. Греф каждый день ездят к государю во дворец и совершенно согласны в необходимости проведения непопулярных реформ, могут, конечно, служить подтверждением той мудрой мысли, что когда между кошкой и собакой вспыхивает внезапная дружба, обыкновенно она бывает направлена против повара, в роли которого здесь выступает Д.А. Медведев. Но просто дружба — одно, а дружеские успехи — совсем другое.

Нынешнего премьер-министра не жаль совершенно, однако единственный отчасти прецедентный случай, когда прорыв к реформам, оглашенный прямо в ходе послания, в самом деле состоялся, — это послание «Порядок во власти — порядок в стране», оглашенное 6 марта 1997 года. Тогда Б.Н. Ельцин, разумея нерешительность премьера В.С. Черномырдина в преобразованиях, вопросил с трибуны: «Боимся, Виктор Степанович?». И немедленно укрепил правительство вице-премьерами Б.Е. Немцовым и А.Б. Чубайсом, получившими звание «молодых реформаторов».

Возможно, А.Л. Кудрин и Г.О. Греф тоже хотели бы стать молодыми реформаторами по образцу 1997 года, но, похоже, В.В. Путин сокрушил их надежды, использовав цитатный метод. Послание 2015 года оказалось закольцовано двумя цитатами — открывающей текст и завершающей его.

Открывающая принадлежит Н.М. Карамзину и опубликована в «Вестнике Европы», в № 4 за 1802 год: «Кто сам себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут etc.». Это еще не совсем уже консервативный Карамзин 1811 года, когда была написана «Записка о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях», но уже на этой линии.

Закольцовывается же послание словами Д.И. Менделеева, сказанными им за 2 года до смерти в его фактическом завещании, книге «Заветные мысли»: «Разрозненных нас сразу уничтожат. Наша сила в единстве, в воинстве, в благодушной семейственности etc.». У нас обыкновенно имя Менделеева вызывает в памяти «Рассуждение о соединении спирта с водой» (все-таки Руси есть веселие пити) и периодическую систему элементов. Особые эрудиты припомнят страстное увлечение Д.И. Менделеева, самолично изготовлявшего чемоданы. Между тем сам Менделеев считал главными свои политэкономические труды, исполненные горячего экономического национализма (и национализма вообще). Он был сторонником протекционизма и, как сказали бы нынче, дирижизма.

С точки зрения Карамзина и Менделеева, воззрения которых, как видно, дороги В.В. Путину, ни действующие министры, ни претендующие на их посты Кудрин и Греф в государственные мужи России не годятся. Причем уже не первый год в своих посланиях В.В. Путин оглашает руководящие им и направляющие его мысли. В послании 2013 года — Н.А. Бердяева, 2014 года — И.А. Ильина. Равно как уже не первый год его министры смотрят в труды сказанных мыслителей, как в афишу коза, и с искренним недоумением спрашивают: «О чем это?».

В их строй мысли это вообще не входит никаким боком.

Так спор современных философов у трона завершается, не начавшись.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/598746

9 декабря 2015, 14:28 | Политика |

Об особенностях жанра нобелевской лекции С.А. Алексиевич

Нобелевская речь и нобелевский банкет, приходящиеся на начало декабря, завершают премиальную страду и являются высшим звездным часом для большинства лауреатов.

Весьма немногие, подобно Солженицыну, и в дальнейшей своей жизни являются истинными мужами судьбы. У большинства лауреатов нобелевские торжества — это единственный миг в их жизни, когда мир слушает (или хотя бы должен слушать) те заветные мысли, которые увенчанный премией сочтет нужным сообщить городу и миру.

При том, что лауреат, в общем-то, не обязан сообщать собравшейся публике глаголы вечной жизни или поражать ее ученой сверхмудростью. Известны чисто дипломатические речи. Бунинская речь 1933 года — это краткое выражение аристократической вежливости, благодарность свободе и гостеприимству, выражаемое изгнанником, — и не более того.

Шолоховская речь 1965 года более всего понятна в ключе брежневского наступления разрядки. Испытанный казак партии строит речь дипломатически, сопрягая верность коммунистическим идеям и верность идеалам общемировым, никто не уходит обиженным, а в завершение, как то и подобает, благодарит и кланяется.

Солженицын (заочная речь 1972 года) и Бродский (1987 год) первыми из русских писателей выступили в жанре не краткой окказиональной речи, но именно лекции — развернутой и имеющей самостоятельное значение вне нобелевского контекста. Оправдание словесности послужившее темой для обеих лекций, причем оправдание глобальное, от Ромула до наших дней, ибо «Одно слово правды весь мир перетянет» — ради такого оправдания стоит и Нобелевскую премию получить даже вне зависимости, за что она дадена.

Но после нобелевских выступлений Солженицына и Бродского, задавших невыносимо высокую меру слова и меру мысли, лекция, прочтенная следующим лауреатом, пишущим на русском языке, не дотягивает до предшественников никак.

Если брать чисто формальные признаки, то объем автоцитат, составляющих большую часть речи, переходит все границы и ставит в неудобное положение аудиторию, собравшуюся для слушания лекции. Ведь по умолчанию предполагается, что за два месяца, прошедшие после объявления имени лауреата, любители словесности прочтут сами компиляцию из интервью с информантами С.А. Алексиевич. Если им, как тупым школьникам, нужно опять вдалбливать особенно сильные, с точки зрения лектора, места из премированных книг, это ставит в ложное положение как лектора, так и аудиторию.

Но Бог бы с ними, с композиционными ошибками, — вдруг это не ошибки, но авторское своеобразие, ведь строгих правил для этого жанра нету. Соответственно, следует простить и чрезмерное местоимение «я», встречающееся через слово, в сочетании с почти отсутствующими в лекции товарищами по словесности. Здесь контраст с Бродским и Солженицыным (тоже не чуждым себялюбия) особенно бросается в глаза — резкое выламывание из традиции. Но опять же мы живем в XXI веке, где господствует западная цивилизация, принцип которой «сам себя не похвалишь, кто ж тебя похвалит». Попал в стаю рыночных людей, так лай — не лай, а хвостом виляй.

Можно даже придумать, чтобы не царапал, как ножом по стеклу, такой фрагмент выступления: «Я жила в стране, где нас с детства учили умирать. Учили смерти. Нам говорили, что человек существует, чтобы отдать себя, чтобы сгореть, чтобы пожертвовать собой. Учили любить человека с ружьем». Хотя придумать и трудно. Связь между самопожертвованием и любовью к человеку с ружьем не для всех очевидна. Вообще же в любой христианской стране с детства учат умирать, ибо сказано: «Никто же больше любви имат, аще кто положит душу свою за други своя». Ахматова, написавшая: «Вот о вас и напишут книжки. // «Жизнь свою за други своя». // Незатейливые парнишки, // Ваньки, Васьки, Алешки, Гришки, // Внуки, братики, сыновья», лауреатом не стала в отличие от Алексиевич, но слезы на глазах наворачиваются от ахматовских строк. Наверное, такова сила советского воспитания. К тому же Алексиевич сумела попалить в себе ветхого Адама, «красного человека», Ахматова, похоже, нет.

Ну и самое ударное место лекции — «Что я слышала, когда ездила по России ... Модернизация у нас возможна путем шарашек и расстрелов. Русский человек вроде бы и не хочет быть богатым, даже боится. Что же он хочет? А он всегда хочет одного: чтобы кто-то другой не стал богатым. Богаче, чем он. Не поротых поколений нам не дождаться; русский человек не понимает свободу, ему нужен казак и плеть. Два главных русских слова: война и тюрьма. Своровал, погулял, сел ... вышел и опять сел. Русская жизнь должна быть злая, ничтожная, тогда душа поднимается, она осознает, что не принадлежит этому миру ... Чем грязнее и кровавее, тем больше для нее простора ... Для новой революции нет ни сил, ни какого-то сумасшествия. Куража нет. Русскому человеку нужна такая идея, чтобы мороз по коже».

Бунин (даже в «Окаянных днях»), Шолохов (повидавший на родном Дону всякое), Пастернак, Солженицын, Бродский, хлебнувшие такое, чего Алексиевич и не доводилось, от столь окончательных суждений о России и русских воздерживались. Наверное, не хватало быстроумия и легкокрылости.

Вероятно, открытый Алексиевич жанр нобелевской лекции проходит по разряду «Пока не требует поэта // К священной жертве Аполлон, // В заботах суетного света // Он малодушно погружен; // Молчит его святая лира; // Душа вкушает хладный сон, // И меж детей ничтожных мира, // Быть может, всех ничтожней он». Священная жертва — это, очевидно, подготовка документальных сборников, а заботы суетного света — это бурная нобелиада. Тогда всё сходится.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/600615

27 декабря 2015, 03:43 | Политика |

Журналист — о том, почему М.Б. Ходорковский хочет сменить место жительства

Перспективы образцового и правильного осуждения М.Б. Ходорковского по делу об убийстве, имевшем место 18 лет назад, представляются довольно сомнительными. Дело даже не в досягаемости фигуранта и не в сроке давности (положим, эти проблемы как-то будут решены), а в самой сути дела.

В трагедии гр. А.К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» Б.Ф. Годунов говорит своему помощ*нику А.П. Клешнину единственную фразу: «Скажи ей, чтобы она (нянька Димитрия Иоанновича. — М.С.) царевича блюла». Помощник про себя замечает: «Чтобы блюла! Гм! Нешто я не знаю,// Чего б хотелось милости твоей?» и идет инструктировать няньку — «Слушай, баба:// Никто не властен в животе и смерти —// А у него падучая болезнь!» Баба оказывается понятливой: «Да, да, да, да! Так, так, боярин, так!// Все в Божьей воле! Без моей вины// Случиться может всякое, конечно!»

Оно в Угличе и случается, но зададимся вопросом: достаточно ли этого для осуждения Годунова по 105-й статье? Правитель не сказал ничего криминального, его помощник — тоже, нянька — тоже, при том что все всё понимают.

Говорят, что конец XX века отличался от конца XVI только тем, что герои 90-х годов говорили не стихами, а прозой — например, «Бадри, разберись». А так то же самое, только вид сбоку.

Отбывающий пожизненное глава службы безопасности ЮКОСа А.С. Пичугин доселе был тверд: «Царь, слово его все едино, он славит своего господина», но представим даже, что Пичугин стал давать показания. Что он может сообщить, кроме того, что его начальник указывал ему: «Скажи ей, чтобы она царевича блюла»? Ничего. Этого явно мало для обвинительного приговора.

Здесь явный разрыв между взглядом житейским и юридическим. С житейской точки зрения очень велика вероятность того, что на руках М.Б. Ходорковского кровь, и всякий разумный человек, строя свои отношения с М.Б. Ходорковским, будет иметь это в виду. Но с юридической точки зрения, доказать вину М.Б. Ходорковского крайне сложно. Поскольку формулировки «оставить в сильном подозрении» в современном праве нет, исход дела малопонятен.

Однако уже сейчас выяснилась интересная подробность, не имеющая, правда, прямого отношения к давнему нефтеюганскому убийству. Первая реакция представителей М.Б. Ходорковского — «Нам не страшен серый волк». «Михаилу Борисовичу все равно. Он свободный человек, и не будет себя ограничивать ни в чем. Никаким образом решения этих мартышек не повлияют на образ жизни и передвижения Михаила Борисовича.
Никаким образом действия этих нелюдей его свободе не угрожают», — сообщила его пресс-секретарь.

Однако в это самое время официальные швейцарские инстанции, ведающие жителем кантона Санкт-Галлен М.Б. Ходорковским, объявили, что выдача его в Россию в принципе не исключена — подавайте документы, рассмотрим, а сам ни в чем себя не ограничивающий Михаил Борисович в интервью Би-Би-Си сообщил: «Я рассматриваю разные возможности. Одна из них — просить политическое убежище в Великобритании. Но говорить об этом пока не готов».

Убежище в Великобритании наряду с достоинствами имеет и тот недостаток, что, как правило, лицо, получившее убежище, опасается посещать европейский континент, а равно иные земли, поскольку с Темзы точно выдачи нет, тогда как с Сены, Тибра, Рейна и Шпрее — всякое может случиться. Береженого Бог бережет, и можно вспомнить хоть декабриста Н.И. Тургенева, хоть портфельного инвестора Б.А. Березовского, оказавшихся прикованными к скалам Альбиона.

Борис Абрамович даже опасался посетить свой замок на Лазурном Берегу. Такой образ жизни подразумевает известные ограничения — притом существенные.

Тем самым свободный мир делится на зоны, свобода в которых весьма различна. М.Б. Ходорковский, обладая безукоризненным швейцарским видом на жительство, являющимся недостижимым предметом мечтаний многих эмигрантов, возможно, будет просить прибежища у британской короны, т.е. покровительство Швейцарской Конфедерации для него является недостаточным. Причем не потому, что в Швейцарии секретные молодцы с Лубянки орудуют, как у себя дома, отнюдь нет, а просто потому, что в связи с уголовщиной могут выдать на родину, будто какого-нибудь простого братка.

Риск, во всяком случае, имеется, и поэтому М.Б. Ходорковский собрался по стопам Б.А. Березовского просить покровительства ее величества, ибо Елизавета II уголовников не выдает.

Такое новое разделение мира существенно отличается от порядков, наблюдавшихся, например, во время холодной войны — и даже раньше, в межвоенный период. Тогда беженец, оказавшийся вне пределов сферы влияния СССР, чувствовал себя в равной степени безопасности (или небезопасности) хоть во Франции, хоть в Германии, хоть в Италии, хоть в Великобритании. Выдачи не было ниоткуда.

Не было, правда, и целого обширного класса беглых казнокрадов.

С появлением такового класса континентальные и британские правовые обычаи разошлись. На европейском континенте уголовщина считается делом малопохвальным, отчего беглые уголовники отчасти рискуют. Если даже и не выдачей на родину, то различными неприятностями.

Традиции британской свободы предписывают считать уголовников политическими и обходиться с ними (если у них есть деньги, конечно) со всяческим уважением.
М.Б. Ходорковский за границей сперва повел себя экстравагантно, выбрав свободу отчего-то в Швейцарии, а не в Лондоне, но гонения мартышек и нелюдей прояснили его ум, и он готов присоединиться к большинству, упокоившись в месте злачном, в котором тепло и уютно и где не настигнут ни подозрения, ни наветы.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/600896

29 декабря 2015, 21:17 | Политика |

O том, что может произойти во время грозы, когда ломается громоотвод

Когда экономика пребывает в состоянии рецессии, трудно ждать, чтобы граждане были в восторге от деятельности правительства.

Под правительством разумеется в первую очередь экономический блок — классические министерства (МИД, МВД, МО) делят ответственность за состояние народного хозяйства в меньшей степени.

Эта закономерность универсальна: везде проценты падения экономики конвертируются в проклятия Минфину и Нацбанку. А также тем, кто их направляет и ими руководит. Различие между народами и государствами может быть только в том, что при одном типе конституционного устройства ответственность за положение дел в хозяйстве несет единоначальный правитель, которого, если он совсем провалился, отправляет в отставку парламент (коллективный комитет буржуазии), а при другом ответственность разделяется таким образом, что верховный правитель имеет при себе демпфер в лице премьер-министра, на которого валятся все шишки, оставляя верховного как бы в стороне, и которого можно отправлять в отставку в качестве умилостивительной жертвы.

Громоотводящая функция безусловно входит в список должностных обязанностей премьера.

Конечно, отставка премьера — это сильное политическое средство, которым, однако же, не следует злоупотреблять, прибегая к нему только в случае крайности — когда очевидно, что кабинет совсем не справляется со стихиями. Потому что если частить с отставками — это называется правительственной чехардой и ничем хорошим не кончается.

Чехарда alalongue — верный путь к последующему изменению способа правления. И хорошо еще если относительно мирному.

За примерами далеко ходить не надо. Чехарда 1998–1999 годов достаточно жива в памяти. В том числе, вероятно, и в памяти В.В. Путина, который в этом отношении, взяв бразды правления, самым решительным образом отверг ельцинское наследие. Девизом нового правителя могло бы стать «Рокировочки — не наш метод».

Но всё хорошо в меру. Когда дела в хозяйстве идут более или менее удовлетворительно, а премьер сам от себя не ворует (глагол «воровать» тут употреблен не в современном, а в древнерусском значении, когда он обозначал посягательство не на казну, а на власть), мелкие огрехи могут быть извинительны. В спокойную пору благодушные рассуждения «И если что-то у кого-то не получается, за что я тоже несу ответственность, я считаю, что здесь есть и моя вина. Поэтому никаких изменений, существенных во всяком случае, не предвидится» в общем и целом считаются публикой не лишенными резона. Дескать, нам еще только министерской чехарды не хватало — пускай уж будут эти, Бог с ними.

Но логика, применимая во времена мирные, плохо работает в наши дни. Положение дел в хозяйстве таково, что доводы о вреде кадровых перетрясок перестают быть убедительными. Ино дело — неполное служебное соответствие (а кто бабушке не внук? у кого оно вполне полное?), ино дело — полное служебное несоответствие.

А итог уходящего 2015 года в том, что именно вторая точка зрения стала преобладать в обществе. По крайней мере в прессе, причем ничуть не революционной, а самой что ни на есть благонамеренной (пресса революционная как раз значительно мягче к правительству) такой подход сделался общим местом. Если в начале года отношение к экономическому блоку и его деятелям более выражалось в молчании и воздержании от суждений, то в конце года уже и воздерживаться перестали.

Иные прямо говорят, что правительству давно пора в отставку, иные, более сдержанные, ограничиваются риторическим вопросом «Что это?». Во всяком случае барьер лояльности пробит, увещевания президента, прозвучавшие, например, на пресс-конференции 17 декабря (и звучавшие также и ранее) перестали действовать.

Ведь лояльности к Д.А. Медведеву давно нет, но было уважение к выбору президента. Теперь его всё меньше.

Причина в отсутствии какого бы то ни было рационального объяснения, зачем нужен кабинет министров в его нынешнем виде. Ведь само по себе тяжелое положение дел в экономике еще не всегда и не у всех вызывает желание отставки премьера. Иногда бывают объяснения, почему, несмотря на все экономические тяготы, премьер находится на своем месте. Иногда это довод «Другие говорят — он делает». Иногда — искушенность премьера в таинствах макроэкономики и вера в то, что он выведет хозяйство из кризиса. Иногда — практические дарования премьера (крепкий хозяйственник Черномырдин, искусный переговорщик Касьянов, опытный смотрящий за экономическим блоком Фрадков). Эти доводы в пользу сохранения премьера могут быть истинными или ошибочными и даже прямо демагогическими — но покуда они вообще хоть в каком-то виде существуют, всегда будет благонамеренная аудитория (большая или меньшая), готовая этим доводам внимать.

Уникальное свойство нынешнего кабинета в том, что какие-то доводы, объясняющие его полезность и нужность, вообще отсутствуют. Здесь мы имеем дело с абсолютным апофеозом бессмысленности.

А тогда уже — при аховом хозяйственном положении — куда труднее терпеть бессмысленный кабинет. Все-таки премьер со шлемом виртуальной реальности — это символ, и довольно сильный.

Поскольку хозяйство не проявляет пока тенденции к быстрому оздоровлению, вопрос «Зачем это?» при виде персон кабинета будет в наступающем году всё более распространяться. Поскольку внятного ответа на него не существует, этот вопрос будет все более сильным источников головной боли для правителя.

Все-таки народ нуждается если не в рациональности, то хотя бы в псевдорациональности. А бессмысленная пустота этим свойством не обладает ни в какой мере.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/601889

18 января 2016, 18:00 | Экономика |

О том, почему нынешнему правительству нет альтернативы

Гайдаровский форум имеет нечто общее с коммунистической фантастикой И.А. Ефремова. Повесть «Сердце змеи» начинается с того, что заиграл скрипкорояль и еще какой-то музыкальный инструмент светлого будущего и «Сквозь туман забытья, обволакивающий сознание, прорвалась музыка. «Не спи! Равнодушие — победа Энтропии черной!..». Слова известной арии пробудили привычные ассоциации памяти...».

Похмельное пробуждение огромной страны после двухнедельного пьянства (вар.: «активного отдыха») началось в аккурат с Гайдаровского форума, т.е. с мероприятия, на котором вся верхушка правительства (за исключением классических министров Лаврова, Шойгу etc.), а также важные лица, ассоциированные со сказанной верхушкой, наперебой рассказывали, как всё плохо и как всё будет еще хуже. А также, впрочем, о том, как всё будет хорошо в 2030 году (покажите мне, у кого, кроме министра А.В. Улюкаева, сегодня болит душа за 2030 год, — я хочу видеть этого человека) и как необходимо вновь кардинально перестроить всю систему образования — от детских садов до вышней аспирантуры (уж как старались Фурсенко и Ливанов, а, с точки зрения Г.О. Грефа, оказались тупыми ретроградами).

Хронологическая привязка всего этого «Проснись и пой!» немаловажна. Декабрь 2015 года был по традиции посвящен верховным психотерапевтическим мероприятиям. В.В. Путин огласил ежегодное послание и провел большую пресс-конференцию. Не желая отставать от старшего товарища, Д.А. Медведев побеседовал с телеведущими. Успокоительное действие всех этих мероприятий оценивали по-разному, но дело в том, что вожди могли возгласить Hannibal ad portas!, могли заявить «Нам не страшно усилье ничье, мчим вперед членовозом труда» — разница была бы крайне мала, ибо любое заявление было бы нивелировано последующей двухнедельной попойкой. А помнится последняя фраза, т.е. «Налей, налей бокалы полней!».

Психоделическое воздействие Гайдаровского форума значительно выше, ибо речи этого форума обрушиваются на граждан, только-только переставших пировать и испытывающих по этой причине моральные и физические страдания — «Просыпаюсь с бодуна — // Денег нету ни хрена, // Глаз заплыл, пиджак в пыли, // Под кроватью брюки». Когда к тревоге измученной души добавляются бодрые речи министров, сообщающих, что всё плохо и ужасно, но будет еще хуже, привыкайте, дескать, к новой нормальности, завершение стишка — «До чего ж нас довели // Либералы-суки» — напрашивается само собой.

Похоже, В.В. Путин чуял нечто неладное в такой временной драматургии и поэтому в среду, 13-го, после утренних речей на форуме призвал министров к себе и произнес перед ними речь на тему «Сопрягать надо, сопрягать». Однако министры оказались неумолимы и после краткого сеанса «А тем временем Путин спокойно тренирует свою команду» вернулись на форум и с удвоенной силой возобновили там дозволенные речи.

Граждане России окончательно впали в уныние, ибо министры, как кажется, не вполне понимая деликатности своего положения, вели речи подобно ученому немцу Пфулю летом 1812 года — «Я всегда знал, что всё к черту пойдет». При этом сами к черту пойти отнюдь не желали, равно как и адресованное им приглашение пойти к черту справедливо полагали совершенно невероятным.

Пытаясь представить публике поведение министров, как хотя бы отчасти вменяемое, доброжелатели обратились к 1-му Посланию к коринфянам св. апостола Павла — «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (11, 19). Беда, правда, в том, что особого разномыслия между министрами как раз не наблюдалось — все они были верны Единственно Верному Учению (Вашингтонскому консенсусу тож), и никакие катаклизмы не могли поколебать их веры в спасительный набор мероприятий, т.е. «режьте, братцы, режьте». А в этом искусстве они открылись уже давно, и никаких новых открытий в ходе январского соборования не произошло. Так что с нашими министрами и первоверховный апостол не поможет.

Посмотрим, однако, на вопрос с другой стороны. То, что министры представляют себя публике в довольно странном свете, — это их трудности. Если публика озабочена тем, чтобы получить более адекватное правительство, она должна сама об этом позаботиться — не все же заботы возлагать на президента, полагая, что он и швец, и жнец, и на дуде игрец.

Притом что основные идеи правительства, а именно: будем резать без наркоза и будем распродавать всё, невзирая на полную депрессию рынка, — не всем нравятся, по крайней мере, это цельная концепция. А.Г. Силуанов в состоянии со своим аппаратом составить список конкретных мероприятий.

Есть ли подобный список неотложных мер, а вслед за ними и мер долгосрочных у тех, кто считает, что нынешнее правительство никак не соответствует задачам, стоящим перед Россией? Есть ли хоть какие-то кадровые наметки насчет того, кого поставить на ведущие посты? В области негативных мероприятий — т.е. гнать, гнать и гнать — особых разногласий во взгляде на нынешних министров не наблюдается. Но ведь, погнав, надо ставить новых и не просто ставить, но иметь в виду какую-то программу мер — не исключено, что и пожарных.

Если бы альтернативный форум по итогам своей работы мог представить хотя бы дюжину имен и проработанный список неотложных мер — тогда, по крайней мере, было бы о чем говорить. И наверху, и с публикой. Вот вам нынешний кабинет, вот вам кабинет теневой, который мог бы прийти ему на смену. Думайте, сравнивайте.

Если серьезный пакет документов по теневому кабинету недостижим (причины могут быть разные: кто-то боится В.В. Путина, кто-то боится кризиса, кто-то погряз в разногласиях остроконечников и тупоконечников), тогда надо признать это как объективную реальность, данную нам в ощущениях, и закрыть тему импотенции нынешних министров.

Импотенты — они, возможно, импотенты, но при этом ничего не боятся, а кто смел, тот и съел. Если же производительное большинство принципиально не в силах объединиться для спасения отечественного хозяйства — а значит, и самой России, — ну, значит, не в силах. Тогда честно будет признать, что прогрессивная общественность была права и Россию впору закрывать, а мы со своей верой, которая без дел мертва есть, — мы были неправы.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/601735?intref=relapinline

15 января 2016, 15:17 | Политика |

Журналист — об одном элементарном политесном правиле

Со времени последнего присоединения Крыма к России скоро будет два года. И сторонники, и противники аншлюса — причем и отечественные, и зарубежные — рассматривают российскую принадлежность Крыма как необратимый факт, хотя, конечно, одним нравящийся, а другим совершенно не нравящийся. Большинство изменений на географической карте именно так и происходит.

Заметим, однако, что в разгар событий все — и при этом всем — представлялось совершенно иначе. Сперва аншлюс вообще не рассматривался как реальная перспектива — ни сторонниками В.В. Путина, ни самыми ярыми его противниками. Собственно, противники, например киевские революционеры, вели себя, как будто им шлея под хвост попала, именно потому, что были уверены: со стороны России ничего серьезного можно не ожидать, все ограничится словесными эскападами — а что нам эти эскапады? В России тоже ожидали, что руководство страны расслабится и получит удовольствие, ибо что же ему еще делать — не воевать же?

Когда же вопреки ожиданиям — причем всеобщим — было провозглашено: «Крым наш!», пошли новые прогнозы, причем опять оказавшиеся несостоятельными. Наша патриотическая общественность решила, что теперь успех будет развит далее, и мечтала о Новороссии и прочих областях УССР — от Харьковской до Одесской. Еще немного, еще чуть-чуть — и будут наши. Либеральная общественность также ожидала многого. Появление «вежливых людей» в Крыму рассматривалось как полное снятие тормозов, аналогично тому, как аншлюс Австрии в марте 1938 года открыл непрерывную серию расширений рейха, через полтора года перешедшую в мировую войну.

В действительности все получилось иначе. Вместо повторения 1938–1939 годов все свелось лишь к неформальной и весьма ограниченной поддержке донбасских инсургентов. Вторжение в Прибалтику и прочие страны Восточной Европы не состоялось вовсе. Кассандры, ясно провидевшие дальнейший Drang nach Westen, стыдливо приумолкли.

Аналогия с Третьим рейхом и его фюрером не сработала.

Подобно тому, как двенадцать лет назад не сработала другая аналогия, которой не менее широко пользовались. В 2003 году, хотя отношения Кремля и ЮКОСа ухудшались на глазах, как сторонники, так и противники «самой прозрачной компании», как называли ее юкосовские агитаторы, не предвидели посадки М.Б. Ходорковского. Его арест 25 октября 2003 года стал сильной неожиданностью.

Но когда случилось то, что случилось, и сторонники, и противники ЮКОСа стали рассматривать арест как триггер, включающий необратимую цепь последствий. Одни восприняли это как прелюдию к отмене чубайсовской приватизации, которую они полагали грабительской. Другие указывали, что если богатого и сильного Ходорковского стали раскулачивать, то это явный знак, что вслед за ним раскулачат и других капиталистов. И даже не только их. Г.О. Павловский тогда предупреждал, что право собственности на квартиры тоже будет отменено — отсидеться в стороне не удастся никому.

Однако и надежды одних, и страхи других оказались не вполне основательными. Либерального парадиза в России не настало (хотя нефтянка, поняв, что здесь вам не тут, стала исправнее с налогами), но и великого перелома с наступлением социализма по всему фронту по образцу 1929 года тоже не произошло. И прогнозы 2003 года, изображавшие В.В. Путина т. Сталиным, и прогнозы 2014 года, изображавшие его же г-ном Гитлером, оказались равно малоудачны. И в том, и в другом случае оказалось, что он другой, еще неведомый избранник, а неспособность разобрать его неведомую природу сильно скомпрометировала политологическую науку.

Между тем история что с Крымом, что с ЮКОСом показывала довольно устойчивый и даже понятный принцип. Кремль проявляет немалую (по мнению иных, даже чрезмерную) терпимость в сношениях как с внутренними, так и с внешними партнерами, но эта терпимость знает свой предел и выражается в требовании «не надо класть ноги на стол». Если их все-таки кладут, ответом бывают достаточно резкие действия, не порождающие, впрочем, изменения всей кремлевской политики. С теми, кто воздерживается от возлагания ног на стол, дела идут по обычаю, искони заведенному. Но если кто не воздерживается — тогда извините.

В апологетической книге про М.Б. Ходорковского «Узник Тишины» автор несколько раз повторяет, очевидно, очень важную для всего труда мысль: М.Б. Ходорковский мечтал, что «он станет первым, кто создал большую и прозрачную компанию, неподконтрольную государству, а подконтрольную только международному праву». Поскольку автор не юрист, а также не философ, вернее будет предположить, что важную мысль внушили ему консультанты из ЮКОСа. И они, и сам автор, очевидно, предполагали, что экстерриториальная компания, не подчиняющаяся национальному праву, — это хорошо и нормально. В Кремле явно считали иначе: мы-де и так посадили олигархов за стол, что сделано, то сделано, но этот уже и ноги на стол, что есть явный непорядок. Дальнейшее известно.

Аналогично и с Крымом. Препирательства с Киевом давно стали обыденным делом, и, сохраняй украинские братья нейтралитет в духе Л.Д. Кучмы — по принципу «ласковы телятки сосут по две матки», такое кисло-сладкое братство могло бы длиться еще весьма длительный срок. Все-таки Севастополь оставался главной базой Черноморского флота, а кооперация русского и украинского ВПК была довольно тесной. Чего еще желать?

Но когда на ровном месте нейтралитет был Киевом похерен, сменившись боевым кличем «Москаляку на гиляку!», Москва сочла себя вправе поступать так, как считает нужным, чтобы обезопасить себя, более не заботясь о сантиментах открытого противника. Крым сделался наш.

Поскольку другие соседи России в такое безумие не впадали, отношения с ними остались более или менее прежними — никак не отдающими концом 30-х годов XX века.

А ведь всего-то не следовало класть ноги на стол. Не бог весть какое сложное политесное правило.

[Максим Соколов]

http://izvestia.ru/news/602316

22 января 2016, 16:33 | Экономика |

Журналист — о том, почему краткость — сестра не только литературного, но и финансового таланта

Публичные заявления высоких государственных чинов, посвященные январскому падению национальной валюты, не все сочли сильно удачными.

Пресс-секретарь президента РФ Д.С. Песков дал рекомендацию: «Я не употреблял бы слово «обвал». Курс действительно меняется, курс волатилен, но это далеко не обвал… В России действует мегарегулятор — ЦБ, который достаточно внимательно следит за ситуацией и анализирует, нет оснований полагать, что у ЦБ отсутствуют какие-либо сценарии, призванные избежать действительно обвальных изменений».

Формально пресс-секретарь прав. Фраза «курс волатилен, но это не обвал» есть переформулированный «парадокс кучи». Один камень — не куча, два камня — тоже не куча, в то же время N камней — уже несомненно куча, но каково это число, четко указать невозможно. И уж точно невозможно указать численную грань между не кучей и кучей. С обвалом — то же самое. Где та волатильность, после достижения которой можно говорить об обвале? — четкого критерия нет.

Прав Песков и в том, что ЦБ называется также мегарегулятором — это объективный факт современного русского языка. Невозможно оспорить и высказывание Пескова о том, что, вероятно, ЦБ имеет какие-то планы, они же сценарии на предмет дальнейшей волатильности. А сколь действенными окажутся эти планы, пресс-секретарь не указал. Может, окажутся, может, нет — все в руках Божиих.

Сама начальница мегарегулятора Э.С. Набиуллина сообщила, что «курс рубля близок к фундаментально обоснованному», что также совершенно верно. Если рубль свободно плавает, повинуясь лишь игре рыночных сил, то его курс фундаментально обоснован только балансом спроса и предложения, то есть результатом торгов. Будет завтра курс 250 руб. за 1 ам. долл. — будет фундаментально обосновано и это соотношение, будет курс 15 руб. за 1 ам. долл. — это тоже будет обосновано. Все как в истории с физиком-теоретиком Я.И. Френкелем, который, будучи пойман в институтском коридоре, логически обосновал поведение некоторой кривой на графике. Спустя малое время выяснилось, что кривую ему показывали вверх ногами. Кривую водворили на место, после чего Я.И. Френкель, немного подумав, дал фундаментальное обоснование поведению и этой кривой.

С вице-премьером И.И. Шуваловым и вовсе не поспоришь. На вопрос, будут ли возобновлены валютные интервенции, он отвечал: «Вроде всё нормально. Какие интервенции? Надо меньше смотреть на курсы». Именно так поступают отцы-пустынники и жены непорочны, коим подобает подражать всем гражданам России.

И тем не менее во всех этих выступлениях есть небольшой изъян. Они не слишком успокаивают публику. Очевидно, сказывается некий разрыв между оратором и широкими массами, в результате чего из умиротворяющего сообщения получается нечто вроде 29-го бюллетеня Великой Армии, составленного в Молодечно 21 ноября/3 декабря 1812 г. — «Армия, бывшая 6-го числа [ноября] в самом лучшем состоянии, 14-го [ноября] уже совсем переменилась; она лишилась конницы, артиллерии и обозов… Сие затруднение, сопряженное с наступившими вдруг морозами, привело нас в самое жалостное состояние. Те, кои не имели от природы достаточной твердости духа к перенесению перемен случая и счастия, поколебались, потеряли всю свою веселость и бодрость и видели перед собою одни бедствия и гибель; другие ж, одаренные силою к преодолению всех злоключений, пребыли бодрыми и веселыми и в побеждении разных трудностей видели новую для себя славу».

Впрочем, в завершении бюллетеня указывается: «Здравие Его Величества находится в самом лучшем состоянии». В самой Франции бюллетень вселил в подданных императора не столько бодрость, как очевидно, рассчитывали его сочинители, сколько уныние. Бюллетени тоже надо писать, чувствуя аудиторию.

Вместе с тем, неизвестно, как быть с военными бюллетенями — история показывает, что если фундаментально обоснованное военное счастье упорно склоняется на сторону неприятеля, то порой доходит до того, что необходимо издавать приказ № 227, — но с бюллетенями финансово-экономическими ситуация еще более трудная. Их сочинители всегда обязаны изображать бодрость и веселость, хотя бы это было уже совершеннейшим балетом на тонущем корабле.

Или на корабле, вполне даже сохраняющем плавучесть. В том-то и беда, что бюллетени, издаваемые в ситуации сильной волатильности, принципиально неинформативны. Они всегда и везде составляются по методу, описанному в старом одесском анекдоте, когда в лавку, на вывеске которой изображены часы, входит клиент и просит починить хронометр. Когда ему отвечают, что здесь не чинят часы, а делают обрезание, клиент спрашивает: «Зачем же тогда у вас на вывеске часы?». Ему отвечают: «И что бы вы таки хотели, чтобы мы изобразили на вывеске?».

С таким же вопросом могли бы обратиться к критикам Д.С. Песков, Э.С. Набиуллиной etc. В самом деле, что тут можно изобразить для публики? Возглавить паническое бегство? Присягнуть, что больше девальвации ни под каким видом не будет? Промолчать и спрятаться, так что с собаками не найдешь? Напрячь всю силу софистического формулирования (что в итоге и было сделано)? Пожалуй, из всех вариантов последний — не самый худший. Возможно, даже и наилучший, тем более что хороших вариантов нет вообще.

Пожалуй, самым оптимальным образцом центробанковских бюллетеней на сегодня было бы нечто в духе «Под натиском превосходящих сил противника наши доблестные войска отступили на заранее подготовленные позиции». Краткость — сестра таланта не только литературного, но и финансового.