*1830. Сорокин vs Тулеев

[Commentator40]

http://tuleev-10000162.livejournal.com/5286.html

September 25th, 1:32

22 сентября началось рассмотрение моего уголовного дела. Напомню, поводом стали 20 строчек записи в моём блоге commentator40 (16 июля 2010 г., «Латиноамериканщина по-росссийски…»), которые обидели кемеровского губернатора. Дело слушается в Мировом суде Центрального района г. Кемерово (ул. Дарвина, 4), участок 4, судья Полуэктова Т.Ю.

Естественно, одним заседанием ограничиться не получилось (и не планировалось). Заседали часа два или около того. Продолжение назначено на 4 октября, начало в 14-30.

Трудно пока сказать, сколько потребуется заседаний. Г-н Синицын, представитель потерпевшего Тулеева, после первого заседания бодро сообщил РИА «Новости», что, мол, «еще опросят специалистов. Если больше ни у кого ничего не будет, то всё, на этом заканчиваем". То ли он уже с судом обо всём договорился, то ли сам за суд всё решил. Он уверен в обвинительном приговоре. ( http://sibir.ria.ru/society/20110922/82145066.html ).

1. Ходатайства.

Впечатления у меня такие. Кабинет небольшой, поместились участники процесса (судья, секретарь суда, прокурор, представитель потерпевшего, я, мой адвокат) и три журналиста. Два пишущих и один снимающий ( [info]oknechin ), которому видеокамеру задействовать не разрешили под предлогом, что в кабинете тесно, и съёмка будет мешать работе суда. Он во время рассмотрения дела находился в кабинете со всеми, а наснимался всласть в перерывах, до и после заседания. В коридоре суда его никто не ограничивал, а уж на улице перед зданием – подавно.

В целом судья к прессе отнёсся (отнеслась) лояльно, но если вдруг на следующее заседание журналисты явятся в большем числе, то, наверное, могут возникнуть проблемы с местом для них. Насколько я понял, в суде нет более просторных помещений, куда можно было бы переместить заседания.

Поначалу сторонами было заявлено несколько ходатайств. Представитель потерпевшего ходатайствовал о рассмотрении дела без участия самого потерпевшего (т.е. губернатора Тулеева). Дескать, шибко занят. Лингвистический специалист, числящийся в списке свидетелей, письменно сообщил, что отбывает в важную командировку, поэтому просит просто зачитать имеющиеся в деле показания, которые он дал прежде следователю. Я ходатайствовал о том, чтобы прекратить дело за отсутствием в моих действиях состава преступления.

По лингвисту решили быстро: суд заслушает его на одном из следующих заседаний, когда тот из командировки вернётся. На явке потерпевшего мы с адвокатом настаивали, сторона обвинения возражала. Присутствие Тулеева необходимо не из моих пустых амбиций, а потому, что его представитель, видимо, не сможет ответить на ряд вопросов, если до рассмотрения этих вопросов суд доберётся. К примеру: чем руководствовался губернатор, подписывая семь лет назад «маятниковые» областные законы об изменении цен на земельные участки? Следствие не смогло внятно прояснить эту ситуацию, несмотря на сделанные запросы в облсовет депутатов и в обладминистрацию. В деле – отписки, но нет ответа. А от такого ответа зависит, являются ли высказанные мною мнения об «играх с земельными ставками» клеветническими или отражают реальный факт.

Я показал судье публикацию, в которой сообщается о том, что бывший глава Татарстана Минтимер Шаймиев счёл возможным прибыть в суд, где слушалось дело по его заявлению (в отношении Ирека Муртазина), и лично дал показания. Почему бы и Тулееву не явиться? Кроме того, я напомнил суду те слова, которые были сказаны чуть ранее мне. Когда я просил перенести судебное заседание на другой день (с 9 на 22 сентября, что и было в итоге сделано), объясняя это занятостью своей и адвоката, мне заявили, что «занятость» – не аргумент для суда. Мол, по вызову нужно являться, иначе приставы осуществят принудительный привод. В итоге вопрос с явкой Тулеева остался открытым. Суд обещал к этому вернуться позднее, да так до конца заседания и не вернулся.

Кроме того, отложено было принятие решения и по моему ходатайству о прекращении дела. Речь в ходатайстве идёт о лингвистических экспертизах (в деле их две, противоречащих друг другу). Но это довольно громоздкие документы, мгновенно оценить степень состоятельности моих доводов и соотнести их с текстами экспертных заключений у судьи и участников процесса, конечно, не было возможности. Так что к ходатайству решено вернуться позднее, когда суд перейдёт к изучению имеющихся в деле письменных материалов. Полный текст ходатайства с двумя к нему приложениями есть здесь:

http://tuleev-10000162.livejournal.com/4848.html
http://tuleev-10000162.livejournal.com/5093.html

2. Свидетели.

В списке свидетелей, подлежащих вызову в судебное заседание, следователь указал пять человек. Четверо (кроме лингвиста) явились и были допрошены. От моих домочадцев допытывались, что они знают о написании и размещении мною записи «Латиноамериканщина по-российски…» Возможно, это имело бы смысл, кабы я отрицал своё авторство, и его нужно было бы доказывать. Но я летом прошлого года сразу же пояснил дознавателю, что автор записи – я, что разместил её с домашнего компьютера, что содержащиеся там мнения – это мои мнения, которых я продолжаю придерживаться. Затем я многократно повторял это в ходе следствия. Что, собственно, к этому могли добавить домочадцы, и зачем их понадобилось тащить в суд – не ясно.

У моего заведующего кафедрой пытались выяснить, во-первых, какой я работник. Во-вторых, что он думает о блогозаписи, ставшей предметом уголовного дела. Он пояснил, что преподаватель я хороший, а что-либо о блогозаписи сказать затруднился, поскольку её в деталях, спустя год, не помнит. Я был бы, конечно, польщён, если бы всякое утро профессор начинал с чтения моего блога и помнил все записи наизусть. Но это не так. Много ли любой из нас помнит статеек, прочитанных год назад? Свидетель сообщил лишь, что в целом у него не осталось впечатления об этой записи как о чём-то клеветническом и сокрушительно обидном. Впечатление, скорее, нейтральное.

По инициативе обвинения был вызван и допрошен свидетель Василий Попок, известный в Интернете под многими именами. В ЖЖ он присутствует под ником [info]vas_pop. На вопрос судьи, не испытывает ли Попок личную неприязнь к подсудимому Сорокину, свидетель, помявшись, ответил, что нет, не испытывает. Я предложил суду ознакомиться со списком оскорбительных публикаций, нацеленных в мою персону и размещённых в журнале «vas-pop» в течение последнего года. За 54 недели (с 1 сентября 2010 г. по середину сентября 2011 г.) – ровно 54 публикации. Когда я стал озвучивать некоторые из заголовков, судья Полуэктова меня прервала, сочтя, что такие непристойные слова в суде произносить нельзя. Ну, не я ведь их выдумал, а Попок. То есть человек системно, ритмично и последовательно выполняет некую трудовую повинность по обличению нехорошего Сорокина в Интернете.

Откуда возникла эта трудовая обязанность, в общем-то можно догадываться. Попок не стал отрицать, что работает на контракте «консультантом» в Главном управлении по работе со СМИ кемеровской обладминистрации, назвал даже сумму, которую ему там ежемесячно выплачивают (8 тыс. рублей). Эта структура – основной пропагандистский инструмент Тулеева, нахваливающий губернатора и развенчивающий его «врагов». От ответа на вопрос, в чём именно там заключаются его трудовые обязанности, г-н Попок уклонился. Мол, «консультирую». После этого, поразмыслив, он вдруг удивил присутствующих сообщением, что «vas-pop» – это выдуманный персонаж, который живёт в сети и вытворяет, что хочет, а журналист Василий Попок – совсем другое дело. Мол, нужно ещё доказать их связь друг с другом.

Затем Попок стал излагать одну из своих любимых баек: Сорокин, мол, на рубеже 80-90-х годов прошлого века был главным редактором газеты «Явь». Хотя газета издавалась облсоветом депутатов, она позволяла себе критиковать тогдашнего председателя облсовета Тулеева. Тот терпел-терпел, а потом отрубил газете финансирование и добился ухода Сорокина из редакторов. И Сорокин с той поры, уже 20 лет, Тулееву за это мстит, постоянно его критикуя. Попок воспроизвёл якобы сказанные тогда Тулеевым слова. Дескать, есть «Наша газета», которая меня критикует, но она живёт на свои деньги. И потому терпеть критику от газеты «Явь», которая получает деньги от облсовета, я не намерен…

Тут нужно пояснить, что «Явь» критиковала Тулеева в достаточно спокойном тоне, а рабочкомовская «Наша газета» – совершенно отвязно и оскорбительно. Но с «Нашей газетой» председатель облсовета в ту пору ничего поделать не мог, а с газетой «Явь» расправиться имел полную возможность, что и сделал. В связи с этим к свидетелю Попку возник вопрос: где он сам работал в то время, когда подсудимый Сорокин возглавлял газету «Явь»? Свидетель вынужден был признать, что сам он в тот период работал как раз-таки в «Нашей газете» и был одним из трёх её соучредителей. Вроде, получается, что я как критиковал Тулеева вполне умеренно 20 лет назад, в пору существования «Яви», так и продолжаю это делать до сей поры, когда «Яви» не стало. И почему нынешнюю критику нужно мотивировать именно исчезновением «Яви» – не понятно. Затто сам свидетель Попок за тот же период проделал удивительный путь от оголтелого обличения Тулеева до восторженного вылизывания, И вот теперь, обласканный и проплаченный тулеевской обладминистрацией, считает возможным распространять свои измышления не только в блоге, но и в суде.

Заготовленная свидетелем речь по поводу программы «ФАТА» (один из пунктов обвинения против меня) не задалась. Попок, надувая щёки, уже год рассказывает в своём блоге, что он – крупный знаток обстоятельств, связанных с «ФАТОЙ». Однако в суде выяснилось, что он ни одной цифры по «ФАТЕ» не помнит и никакими документами не располагает, кроме собственных давних публикаций (ещё кислюковского периода) и неких старинных проектов решений непонятно кого непонятно о чём. Если учесть, что в моей публикации речь идёт о «накручивании долгов» по «ФАТЕ» в период после Кислюка, ценность показаний свидетеля выглядела нулевой. Попок, ободряемый стороной обвинения, может, приврал бы для судебного протокола, но на заседании, как назло, присутствовал кемеровский журналист Игорь Лавренков, который про «ФАТУ» знает больше, чем мы с Попком вместе взятые. Выдавать себя за знатока при таком слушателе было бы рискованно. Свидетель Попок этого делать не стал, обличительный пыл его как-то быстро притух.

3. Альтруист...

Последним в рамках первого судебного заседания был допрошен представитель потерпевшего Алексей Синицын, молодой кемеровский адвокат. Из его ответов на вопросы выяснилось, что сам Тулеев ничего непосредственно в Интернете не читает. О записи «Латиноамериканщина по-российски…» губернатору рассказал г-н Синицын (хотя, возможно, он не был в этом деле первым). Он же предложил Тулееву возбудить дело против блогера, составил заявление на имя главного кузбасского милиционера генерал-лейтенанта Елина и доставил это заявление в ГУВД Кемеровской области. Моральные страдания у потерпевшего Тулеева возникли именно после пересказа ему содержания злосчастной блогозаписи г-ном Синицыным.

Из заявления в ГУВД, а также имеющихся в деле протоколов допроса Тулеева и Синицына так и не ясно, читал ли вообще сам губернатор текст записи «Латиноамериканщина по-российски…» Не прояснилось это и после допроса г-на Синицына в суде. Все фразы выстраиваются примерно так: тогда-то там-то была размещена такая-то запись, Тулеев считает её клеветнической, она причинила ему моральные страдания… И т.п.

Я прямо спросил г-на Синицына, имеется ли у него личная материальная заинтересованность в том, чтобы судебных исков и уголовных дел по заявлениям «оскорблённого» Тулеева было больше и чтобы тянулись эти дела подольше? То есть не возникают ли бесчисленные дела о клевете (против меня, против КПРФ и др.) не из обид Тулеева, а попросту из материальных интересов самого г-на Синицына? Синицын, похоже, обидется и в суде это категорически отрицал, раза три повторив одну и ту же фразу, что материальной заинтересованности у него нет. Вот такой, представьте, альтруист…

Высказывая своё мнение о том, как следует поступить с подсудимым Сорокиным, представитель потерпевшего сказал, что подсудимый очевидным образом не раскаялся и потому не заслуживает никакого снисхождения. Ни тени сомнения, что Сорокин будет в итоге осуждён, у г-на Синицына не имеется.

На этом первое заседание и завершилось.

Вот впечатления журналистов, которые присутствовали:
http://oknechin.livejournal.com/51932.html
http://www.kommersant.ru/doc-y/1779066

[Commentator40]

http://tuleev-10000162.livejournal.com/5535.html

October 6th, 3:24

4 октября состоялось второе судебное заседание по моему уголовному делу. Было довольно много журналистов, двое просили разрешить видеосъёмку. Судья Татьяна Полуэктова реагировала на это спокойно. Однако сторона обвинения, как и на первом судебном заседании, взвилась и принялась резко протестовать. Уж не знаю, чего они боятся. Адвокат Алексей Синицын, представитель губернатора, довольно смешно заявил, что, мол, сегодня он «не в форме», чтобы попадать в кадр. То ли не приоделся должным образом, то ли не посетил парикмахерскую – никто так и не понял, что он имел в виду. В итоге эти протесты привели к запрету на съёмку и изгнанию в коридор «лишних» журналистов.

Не знаю, отчего пресса ведёт себя робко. Процесс открытый, присутствовать имеет право не только журналист, но и вообще любой гражданин. Если суд не может или не хочет обеспечить условия, то это уже проблема суда, а не граждан. Пусть суд ищет более просторное помещение и переносит заседания туда, тем паче, что журналисты свои заявки на присутствие и съёмку принесли заранее, неожиданностью это не было. Такое в принципе практикуется, когда процесс привлекает повышенное общественное внимание. Будь я в деле не обвиняемым, а представителем прессы, напустил бы на судью правозащитников и устроил бы скандал в связи с грубым нарушением гражданских прав.

Г-н Синицын заявил ходатайство с просьбой ограничиться зачтением имеющегося в деле протокола допроса «потерпевшего» губернатора, а самого его в суд не вызывать. Прокурор Юрий Харчиков эту просьбу поддержал, мы с моим адвокатом Натальей Борисовой решительно протестовали. Судьёй ходатайство было отклонено, так что вопрос с возможным прибытием губернатора вновь (как и на первом судебном заседании) остался открытым.

1. Лингвист.

Затем допросили свидетеля Михаила Осадчего. Это молодой успешный лингвист, выпускник Кемеровского госуниверситета, кандидат наук. Прошлым летом, на этапе дознания, именно ему было поручено лингвистическое исследование двадцати строчек моего блоготекста «Латиноамериканщина по-российски…», обидевших губернатора. В деле имеются «заключение специалиста» Осадчего, а также протокол его допроса следователем Романом Шлегелем.

Специалист Осадчий был элегантен, давал пояснения и отвечал на вопросы так, что чувствовался опыт его участия в судебных заседаниях. Он пояснил, что за четыре года после окончания университета (кстати, кандидатскую он защитил в том же 2007 году, спустя всего несколько месяцев после получения диплома о высшем образовании) выполнил около ста лингвистических исследований, написал много статей, брошюр и книг на эту тему.

Прокурор пытался подтолкнуть эксперта на высказывание каких-нибудь обличительных мнений о моём тексте «своими словами», однако Михаил Андреевич спокойно брал соответствующий том дела и зачитывал сухие безэмоциональные фрагменты собственного экспертного заключения, ни на какие «свои слова» не сбиваясь. В целом эксперт мне понравился. Хотя с выводами его я не согласен, однако он последовательно и логично проводил свою линию и не отступал от своих оценок (на что, конечно, имеет полное право). От ответов на, возможно, не совсем приятные вопросы не уклонялся, даже когда сторона обвинения против моих вопросов пыталась бурно протестовать.

Интересная коллизия возникла со словом «попил». В моём тексте упоминается «попил средств». Один из лингвистических экспертов (доктор наук Анна Плотникова, Екатеринбург) не увидела в соответствующей фразе утверждения каких-либо фактов. Другой эксперт (доктор наук Баранов, Москва) распознал тут скрытое утверждение, порочащее губернатора. А в заключении кандидата наук Осадчего утверждается, что поскольку слово «попил» в своём переносно-жаргонном значении отсутствует в современных словарях, оно вообще не может быть предметом рассмотрения лингвистического эксперта.

Я спросил: как так, отчего такие расхождения, связано это с несовершенством методик, недостаточной квалификацией или субъективностью экспертов? Харчиков и Синицын тут же подпрыгнули с протестами против моего вопроса. Но г-н Осадчий спокойно подождал, пока протестные эмоции улягутся, а потом высказал предположение, что эксперт Баранов, работая в «центровом» академическом институте русского языка им. Виноградова, возможно, располагает особыми словарями, которых в распоряжении кемеровского эксперта не имеется…

2. Урок литературы.

Оставшаяся часть судебного заседания была посвящена оглашению письменных документов. Насколько я понимаю, идея этого судебного этапа в том, что обе стороны (обвинение и защита) выбирают из томов дела то, что могло бы свидетельствовать в их пользу. И предъявляют судье, прочим участникам процесса (к примеру, присяжным) и публике, если таковая присутствует. То есть прокурор, потрясая выбранными документами, как бы говорит: «Глядите, люди добрые, каков мерзавец! Вот эти материалы его полностью уличают.» А защита, соответственно, мечет на стол судьи то, что подкрепляет позицию обвиняемого и показывает, что он чист перед законом аки агнец или, по крайней мере, не столь провинился, как представляется обвинителям.

И вот прокурор Юрий Семёнович Харчиков, советник юстиции (в подполковничьих погонах), перечислил длинный ряд документов, которыми он намеревается подкрепить позицию обвинения. У тех, кто не знаком с конкретным содержанием этих документов, могло бы, наверное, сложиться впечатление, что все пять томов дела только и наполнены материалами, меня обличающими. Но поскольку я с материалами дела заранее знакомился, мне оставалось только удивляться. В перечне названных документов было довольно много таких, которые я сам предоставил следствию в ходе допросов, полагая, что они подкрепляют позицию не обвинителей, а, наоборот, мою собственную.

Ну, коли так, сказал я, давайте перечисленные документы зачитывать. Вдруг я что-то забыл, вдруг в своих прежних оценках этих материалов заблуждался. Вот и восстановим в памяти. Тем более, что для присутствующей общественности, которая, естественно, материалы дела не читала, это будет внове. Пусть у неё сложится полноценное впечатление о том, что имеется в документах на самом деле.

Юрий Семёнович маленько занервничал. Но деваться некуда. Раз он эти документы назвал, то обязан огласить. Иначе я могу накатать жалобу, что прокурор отказался выполнять свои процессуальные обязанности. В общем, прокурор вынужден был начать читку. А я время от времени поправлял его, если слова были названы неточно или какие-то фрагменты текста чтец пытался пропустить. Мол, нет уж, пожалуйста, зачитайте, что означает глагол «представлять» в седьмом нормативном значении. Раз эксперт это указал, оно, наверное, очень важно для интерпретации моего текста.

Там к каждому из многих значений каждого из слов – масса примеров из Льва Толстого, Лермонтова, забытого писателя Замойского, малоизвестного нынче Эренбурга и тому подобных. Следом за примерами в экспертном тексте оказалась совершенно убойная фраза, после которой даже адвокат Синицын перестал зевать и стал прикрывать лицо рукой, чтобы не видно было, как его разбирает смех. Фраза такая: «Однако ни одно из перечисленных значений не актуально…» И дальше начинается разбор глагола «представлять» в переносных смыслах. Тоже с литературными примерами. Затем мы разобрали аналогичным способом слово «игра», у которого также обнаружилась масса значений (вроде, тоже семь), подкреплённых литературными цитатами. И так далее. В общем, 20-страничное заключение специалиста Осадчего прокурор читал вслух ровно 45 минут. Было бы больше, но Юрий Семёнович всё же кое-что в тексте пропустил. Ладно, я уж не стал настаивать…

3. Прокурор о прокуроре.

Видя, что прокурор притомился, адвокат Синицын выступил с инициативой: давайте, мол, я буду читать. В самом деле, человек пожилой, трудно ему. Мы с моим адвокатом не возражали. Но Юрий Семёнович оказался дядькой стойким. Насупившись, решительно заявил, что это – его обязанность, в помощниках он не нуждается. И продолжал читать.

Ещё один объёмистый документ, который я попросил непременно озвучить, это текст под названием «Коррупция в Кемеровской области». Суть его вот в чём. Немецкий предприниматель, у которого кузбасские рейдеры отобрали бизнес (крупная автодилерская фирма в Кемерово), пожаловался на это российскому генпрокурору Юрию Чайке, а копию направил губернатору Аману Тулееву.

Отчего Юрий Семёнович решил, что этот текст подкрепляет позицию обвинения против меня, – загадка. Там речь о том, как сын кемеровского облпрокурора Халезина в паре с одним из нынешних заместителей губернатора осуществили рейдерский захват фирмы под прикрытием авторитета могущественного папаши. Сплошь по тексту – фрагменты переговоров пострадавшего немца с нашим областным прокурором. И в этих фрагментах прокурор Халезин выглядит, прямо скажем, скверно.

Что же делать, пришлось Юрию Харчикову выразительно озвучивать пикантные подробности про своего начальника. Журналисты, откровенно засыпавшие при читке лингвистического текста, тут проснулись, включили диктофоны, весело застрочили перьями в блокнотах В общем, кажется, не были разочарованы… Как раз рабочий день подошёл к концу, читку прервали примерно на середине второго тома (из пяти). Продолжение – 12-го октября. Начало в 10-00.

[Commentator40]

http://commentator40.livejournal.com/316824.html#cutid1
02 November 2011 @ 01:28 pm

Вчера было очередное судебное заседание по моему уголовному делу. Закончил я двухчасовую обличительную речь, начатую ещё на прошлом заседании. Собственно, это называлось "допрос обвиняемого", то бишь меня. Но поскольку мне было предложено в свободной форме высказаться по поводу содержания обвинительного заключения, которое сочинил следователь, я и не стеснялся.

Участники процесса и публика терпеливо слушали. Лишь изредка, когда моя "свободная форма" становилась уж слишком свободной, судья Татьяна Полуэктова пыталась вернуть меня на юридическую стезю с публицистической. Журналистское нутро не вытравить: в подкрепление своей позиции я время от времени начинал выкатывать развёрнутые метафоры. Типа гипотетической присылки золотого унитаза главе Тисульского района г-ну Поморцеву. Это по поводу негаданно свалившихся семь лет назад в район 153 млн рублей из федерального резервного фонда для вывоза ядовитых отходов золотодобычи с берега речки Мокрый Берикуль. Может, и в самом деле художественный образ получился чересчур смелым.

Нехороших фраз в тексте моей блогозаписи от 16 июля 2010 года ("Латиноамериканщина по-российски..") следователь насчитал восемь. По каждой из них я дал пояснения. Общий смысл был такой, что подобных фраз в моём тексте вовсе нет. Они сконструированы лингвистическим экспертом Барановым и следователем Шлегелем, которые усмотрели в моей записи некие одним им ведомые "скрытые смыслы". И мне эти смыслы пытаются приписать. А в моей записи высказаны лишь мнения и суждения, на которые я имею полное право. Мнения и суждения, может, и неприятны для кемеровского губернатора, однако под понятие "клевета" их подводить неправомерно.

По всем пунктам я пояснил, что, собственно, имел в виду, на каких реальных фактах мои мнения и суждения базируются. Кому интересно, просмотрите журнал [info]tuleev_10000162. Я там уже полтора года подробно все перипетии дела и все свои доводы выкладываю.

Потом мне задавали вопросы представитель гособвинения (прокурор Юрий Харчиков) и адвокат Алексей Синицын, представляющий интересы "потерпевшего" Тулеева. Что-то оба они, как говорится, были не в ударе. Оба вели себя более нервозно, чем на прежних судебных заседаниях. Я загодя прикидывал, каковы могли бы быть вопросы, ожидал неких коварств. Однако всё спрошенное было предельно банально. Прокурор, кажется, привык, что обвиняемые от всего, что им ставится в вину, отпираются. И нужно "негодяев" суровыми вопросами уличать, выводить на чистую воду. А тут обвиняемый спокойно говорит, что, мол, да, написал это лично я, сам разместил в сети, мнения высказаны именно мои. Да, рассчитывал на прочтение текста большим кругом лиц, и, мол, спасибо инициаторам уголовного дела - "круг лиц" их усилиями расширился раз в сто. Мнения свои считаю правильными, придерживаюсь их до сего момента, могу их обосновать и аргументировать. Прокурор в таком диалоге теряется и не знает, что бы такое ещё спросить.

Синицын, как мне показалось, придумал версию, что в записи от 16 июля я безответственно вывалил мешок "клевет" на губернатора, и уж только потом, в ходе следствия, принялся выискивать этим "клеветам" обоснования, подпирать их срочно притянутой фактурой. Но по каждому из пунктов я выкатил суду свои журналистские тексты 5-7-летней давности, где вся фактура, предоставленная мною следствию на допросах, уже присутствует. То есть получилось, что мнения в моём тексте не с потолка взяты, а опираются на то, что я сам написал и обнародовал давным давно в прессе и всяких сборниках. Да ещё и получил за эти публикации кое-какие журналистские дипломы и премии. То есть профессиональное сообщество сочло тексты вполне качественными, аргументированными и убедительными.

Господин адвокат никак не мог соскочить со своей тропинки и выстроить быстренько иную цепочку вопросов. Может, потому и нервничал. Продолжал упорно долбить по заготовленному сценарию. "А знали ли вы до публикации о том-то и том-то?" - "Конечно, знал, вот моя статья семилетней давности, в которой все цифры и факты присутствуют". - "А было ли вам известно..." - "Конечно, было, вот фотографии этого места, лично мною сделанные много лет назад..." И т.д.

В конце судебного заседания я предъявил суду два ходатайства с просьбой запросить в разных инстанциях несколько документов. Сторона обвинения принялась бурно протестовать, утверждая, что документы к данному делу отношения не имеют. Обвинители спешат поскорее разборки со мной закончить, а запрос документов и ожидание их прибытия в суд - это неминуемая пауза. Я настаивал. Судья Полуэктова в итоге приняла компромиссное решение: одно моё ходатайство удовлетворила, а в другом отказала. Наверное, чтобы никому не обидно было.

Следующее судебное заседание назначено на 17 ноября. Начало в 14-30. Я пытался предложить иную дату, поскольку как раз на 17 ноября в КемГУКИ намечается торжественное празднование 10-летия нашей кафедры дизайна. Но сместить заседание суда не удалось. Жаль. Коллеги будут праздновать, а мне, видимо, придётся в это самое время тешиться судебными прениями. Увы, что поделаешь...

[Commentator40]

http://tuleev-10000162.livejournal.com/6282.html

November 17th, 22:54

Меня просили выложить в открытый доступ сканы лингвистической экспертизы моего текста "Латиноамериканщина по-российски...", выполненной доктором фил. наук А.Н. Барановым. Я по ряду соображений прежде этого не делал. Но поскольку теперь эта экспертиза оглашена в суде, причин хранить её в тайне не имеется. Выкладываю двумя последовательными постами. Извините, что есть погрешности качества. Снимал мыльницей в кабинете следователя...

[Commentator40]

http://tuleev-10000162.livejournal.com/6547.html
Окончание лингвистический экспертизы А.Н.Баранова. Начало в предыдущем посте.

[Commentator40]

November 17th, 2011

Шестое заседание по моему уголовному делу состоялось 1 ноября, седьмое заседание - сегодня, 17 ноября.

На шестом заседании я завершил свою двухчасовую речь с пояснениями по всем пунктам предъявленного мне обвинения. Это называлось "допрос обвиняемого", однако судом мне было предложено высказаться в свободной форме, что я и сделал. Один из присутствовавших журналистов сделал полную аудиозапись. Я, собственно, сказал лишь то, что вполне исчерпывающе отражено в этом журнале. Но, возможно, кому-то интереснее воспринимать это на слух, поэтому даю ссылку. Послушать можно здесь: http://oknechin.livejournal.com/53928.html

Седьмое заседание не было интересным. Я заявил суду три ходатайства. Два из них были отклонены, одно суд удовлетворил. Удовлетворённое ходатайство связано с запросом документов по программе "ФАТА" из ГАКО (Гос. архив Кемеровской области). Одно из отклонённых ходатайств касалось приобщения к делу моих фотографий 2004 года из Тисульского района, где я разбирался с обстоятельствами вывоза ядовитых отходов золотодобычи с берега речки Мокрый Берикуль. Прокурор и представитель потерпевшего заявили, что, мол, неизвестно, где и когда сделаны фото, что именно они отражают. Я предложил, если уж такое недоверие, провести судебную экспертизу фотографий. Пусть эксперты подтвердят, что на снимках те самые места, о которых я говорю. Но суд этого делать не захотел.

Третье ходатайство содержало просьбу назначить ещё одну лингвистическую экспертизу, комиссионную, которая устранила бы диаметральное противоречие между двумя лингвистическими экспертизами, уже имеющимися в деле. Судья Татьяна Полуэктова объявила перерыв и в течение получаса готовила за закрытой дверью письменное обоснование отказа в проведении такой комиссионной экспертизы. В общем, отказала, хотя мотивировки отказа, на мой взгляд, уязвимы. Возможно, мы с моим адвокатом Натальей Борисовой предпримем в связи с этой уязвимостью какие-то дальнейшие действия.

На том все и расстались до следующего заседания, никакого развития процесса не было. Следующее назначено на 25 ноября, начало в 11 часов.

[Commentator40]

December 2nd, 2011

25 ноября состоялось 8-е заседание суда по моему уголовному делу. Сегодня, 2 декабря, состоялось 9-е заседание.

Оба заседания не были интересными. 25 ноября я заявил о том, что отказался от услуг своего адвоката. И попросил суд дать мне время на поиск нового защитника. Суд вынужден был удовлетворить ходатайство, отказать он просто не имел права. Ко 2 ноября судья Полуэктова, видя, что никто из адвокатов не приходит для ознакомления с делом, решила взять инициативу в свои руки. Вытребовала адвоката в одной из кемеровских адвокатских коллегий и "назначила" его моим защитником.

Поскольку обстоятельства вокруг дела сейчас сложились так, что совершенно не принципиально, кто именно будет моим адвокатом, я против этого волевого решения возражать не стал. Хотя в соответствии с УПК РФ возможность для возражений имелась. Новый адвокат, приятная молодая дама, сразу заявила, что ей нужно время для ознакомления с делом. В этом суд тоже не мог отказать, ходатайство было удовлетворено. Следующее заседание назначено на 14 декабря, начало в 15-00.

Говоря об особых обстоятельствах вокруг дела, я имею в виду вот что. 29 ноября законопроект о внесении поправок в Уголовный кодекс (проект успешно прошёл в Госдуме все три чтения), был принят Советом Федерации. Сейчас документ лежит на столе у Президента РФ, ждёт подписи. Если до 14 декабря Медведев подпись поставит, моё дело суд вынужден будет закрыть, так как ст. 129 УК РФ "Клевета" этими поправками отменяется ("статьи 129 и 130 признать утратившими силу").

[Commentator40]

December 16th, 2011

14 декабря состоялось очередное заседание суда по моему уголовному делу, 10-е по счёту. На этапе следствия оно имело номер 10000162, в суде получило номер 1-24/2011-4.

Поскольку 7 декабря президент РФ подписал закон №420-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс..." (он был обнародован и вступил в законную силу 8 декабря), всем было ясно, что дело придётся закрывать. Изменения в УК РФ коснулись, в частности, статей 129 ("Клевета") и 130 ("Оскорбление"), которые утратили силу. Моё уголовное дело как раз по ст. 129.

Прокурор Харчиков заявил ходатайство о прекращении дела в связи с тем, что в моих действиях (написание и распространение "клеветнической" блогозаписи) теперь отсутствует состав преступления. Никто из участников процесса не возражал. Я заявил, что против закрытия дела не возражаю, однако полагаю, что закрыть его следовало бы не по причине декриминализации моих деяний, а потому, что обвинение не смогло доказать мою вину даже в условиях действовавшей 129-й статьи.

Затем судья Полуэктова отправила всех погулять в коридор, а сама принялась изготавливать постановление о прекращении уголовного дела. Минут через 15 постановление было готово, судья его огласила, всем участникам были выданы копии. Вот, собственно, и конец истории, тянувшейся почти полтора года и подробно описанной в этом журнале. Текст постановления имеется под катом.

Окончание истории с этим делом не означает, что вопрос с двадцатью строчками из моего текста "Латиноамериканщина по-российски...", обидевшими губернатора, категорически исчерпан. Я на это надеюсь,
однако сохраняется возможность возникновения гражданского иска по другой статье - 152 ГК РФ (о защите чести, достоинства и деловой репутации). Я счёл нужным напрямую при свидетелях обратиться к адвокату Алексею Синицыну, представляющему в этом деле интересы губернатора. Предложил ему не инициировать дальнейшие разбирательства вокруг злосчастных 20 строчек полуторагодовой давности. Это, как мне кажется, уже выглядит нелепым и никому не нужно - как мне, так и потерпевшему губернатору. Никто никого не победил, никто не проиграл, отчего бы не разойтись мирно, завершив никчемную тяжбу?

Не знаю, прислушаются оппоненты к просьбе или нет. Время покажет... Что же, если сюжет получит развитие, придётся мне отбиваться от обвинений дальше. Я в общем-то к такому повороту событий готов. Но не хотелось бы...

Хочу поблагодарить всех, кто меня поддерживал в эти полтора года. Это относится к моим знакомым, к коллегам по работе, к блогерам. Особая благодарность - журналистам, как кемеровским, так и работающим в других российских регионах, представляющим федеральные СМИ. В течение всех полутора лет дело, благодаря их вниманию, постоянно находилось как бы под общественным контролем и под прицелом гласности. Это в какой-то мере вынуждало оппонентов и правоохранителей на всех этапах действовать против меня предельно осторожно, не нарушая закон.

Уже за последние сутки в СМИ и на "вольных" сетевых ресурсах появилось много сообщений о прекращении дела. Поисковые системы выдают ссылки более чем на 60 информаций СМИ, комментариев и записей в блогах. Все вполне доброжелательные, кроме, разве что, одной блогозаписи. Ну, совесть этого старого больного пакостника уже настолько измазана всякой дрянью, сотворённой им в отношении разных людей (иногда за деньги, иногда в инициативном порыве души), что данная прибавка мало что меняет в общей картине его гнусностей.



1,392

[Commentator40]