*1552. Пётр Ильич Чайковский

[Частный корреспондент]

http://www.chaskor.ru/article/zhivi_...odinokim_16849

Радиф Кашапов суббота, 7 мая 2011 года, 11.36

Живи быстро, уйди одиноким
171 год назад родился Пётр Ильич Чайковский

// РИА-Новости

25 апреля (7 мая по новому стилю) 1840 года родился Пётр Ильич Чайковский. Музыкальный трудоголик, который всегда уютнее себя чувствовал, записывая новые мелодии, чем общаясь на светском рауте. Его жизнь, однако, показывает, что даже талантливому композитору мало одной творческой атмосферы для счастья.

Пианист с юридического

Он родился в селении в Вятской губернии, которое сейчас стало городом Воткинском. Его отец работал инженером на Камско-Воткинском заводе. Пётр родился слабеньким, с нарывом на виске, так что потребовалась операция.

На первое место без каких-либо колебаний я ставлю Чайковского. Это не обсуждается: Чайковский — то же самое, что Достоевский или Рублёв, один из трёх китов, на которых держится культура России.
Теодор Курентзис: «Задача дирижёра — предстать обнажённым…»

Свою тягу к знаниям он показал довольно быстро. Попросился на уроки к старшему брату с сестрой уже в самом раннем возрасте. Писал стихи. Любил зверей. В пять лет начал учиться играть на фортепиано, в девять лет уже освоил его досконально.

В семье Чайковских были очень сердечные отношения. Родители, например, постоянно писали друг другу письма. Потому понятно, какой трагедией обернулась смерть матери, когда Петру было 14 лет.

Подросток взялся заменить её для своих младших братьев, что они чрезвычайно ценили. Позже один из них, Модест, напишет либретто для «Пиковой дамы» и «Иоланты» и откроет музей Чайковского в Клину…

Каким будущий композитор был в первые годы — пытливым и внимательным, таким он и останется на всю жизнь.

Несмотря на страсть к музыке, двенадцатилетний Пётр сначала поступил в Императорское училище правоведения в Петербурге. Фортепиано входило там в план занятий только в виде факультатива. Особого музыкального таланта в нём тогда не видели. Но сам он однажды сказал брату: «С Глинкой мне, может быть, не сравняться, но увидишь, что ты будешь гордиться родством со мной».

В итоге Чайковский поступил в Петербургскую консерваторию в 1863-м, а его учитель Антон Рубинштейн посоветовал ему бросить службу в министерстве юстиции. Жизнь без постоянного дохода, конечно, началась несладкая, однако выбор был сделан правильный. А по окончании учёбы уже Николай Рубинштейн, брат Антона Григорьевича, взял талантливого Петра на должность профессора классов свободного сочинения, гармонии, теории и инструментовки в Московской консерватории. Без всякого опыта преподавания…

Ещё будучи студентом, Чайковский сочинил немало произведений. Однако в полной мере он развернулся в Москве и как композитор, и как учитель. Он переводил учебники и сочинял оперы, симфонии, квартеты, пьесы, романсы… Писал на заказ, в частности кантату «Москва». Был к себе чрезвычайно критичен — уничтожил, к примеру, оперу «Воевода», хотя она даже ставилась в Москве. Также поступил с «Ундиной».

В 1865 году его студенческие «Характерные танцы» для симфонического оркестра попали к Иоганну Штраусу, и тот с удовольствием ими дирижировал. Наконец, в 1866-м он заявил о себе публике увертюрой F-dur. И начал Первую симфонию.

Композитор из отдела культуры

Будучи преподавателем недавно открывшейся консерватории, Чайковский получал зарплату — скромные по тем временам 50 рублей в месяц. Ещё не признанный гений приехал в столицу в старой енотовой шубе и прожил у Рубинштейна шесть лет, там же обитал некоторое время любивший громко репетировать скрипач по фамилии Шрадик. Иначе говоря, жизнь была полна беспокойства. К тому же молодой композитор не очень любил свою работу в классах, поскольку особых талантов среди учеников не находил, а уроки отнимали драгоценное время.

Впрочем, приходилось ему заниматься не только обучением и сочинением. Денег было мало, и, чтобы немного подзаработать, Чайковский занялся критикой. Стал музыкальным журналистом. В его «портфолио» — 81 статья за 1871—1875 годы в газетах «Современная летопись» и «Русские ведомости». Он хвалил в них молодого Римского-Корсакова: «Этому замечательно даровитому человеку суждено сделаться одним из лучших украшений нашего искусства». А также говорил об отношении автора и слушателя: «Во всём цивилизованном мире нет такой публики, которая в своих приговорах... была бы непогрешима». В то же десятилетие он написал «Снегурочку», балет «Лебединое озеро», Вторую и Третью симфонию и многое другое. Переключиться полностью на музыку ему помогла в первую очередь Надежда фон Мекк, его друг по переписке и меценат. Он общался с ней по почте 14 лет, так никогда и не встретившись лично. Ежегодно Мекк выдавала композитору по 6000 рублей.

Тем не менее проблемы с долгами Петра Ильича не оставляли. Скажем, в 1881-м он просил три тысячи у самого Александра III и получил их в безвозвратное пособие. Хоронили Чайковского также на деньги «из собственных сумм Его Величества».

Звуки VS люди

Чайковский был настолько заполнен музыкой, что, работая над одним произведением, на полях делал пометки о других. При этом процесс творчества не был хаотичен — Чайковский работал последовательно, от набросков переходя к общим планам и так далее. Он любил одиночество, потому что так лучше работалось. Говорят, где-то в конце 80-х Чайковский пытался пожить в Москве зимой. И даже повесил в квартире на Остоженке доску: «Дома нет. Просят не звонить». Школьники, конечно, выводили в итоге его постоянными звонками.

Он был личностью чрезвычайно ранимой. С молодых лет боялся пошлости и сентиментальности (что отражалось в его технике пианиста).

Чайковский жил быстро, это отражалось не только в ходьбе и скорости чтения, но и в сочинительстве, и происходило абсолютно естественно. Он не был знаком с тем, что называется «рутиной».

Кроме музыки, он всегда очень любил читать о насекомых и животных, изучал фольклор и быт народов — сербские, французские, украинские мотивы ясно слышны в его произведениях. И это одна из причин, по которым Чайковский настолько популярен за рубежом, а его музыка стала одним из самых успешных «товаров» для импорта.

Как и многие одарённые люди, он был вспыльчив, порой гневался, часто менялся в настроении. Это было связано с его психическим состоянием — у Чайковского случались припадки с потерей сознания (наследственная черта — то же наблюдалось у дяди и деда).

Нельзя при этом сказать, что композитор не любил людей. Напротив, вёл активную переписку, у него имелось около 600 адресатов. В письмах можно найти иногда и фразы о том, что счастливым он так и не стал, несмотря на признание и множество друзей, поклонников, покровителей. Чайковский словно чувствовал, что ему нельзя было быть одному. И действительно: знакомые отмечали его доверчивость и легковерность. Быт ему не давался. Он не умел, к примеру, заваривать самовар. Практиковал самолечение. То есть оставался в этом плане настоящим ребёнком. Широко известна история, как ветреным днём в поисках ваты для ушей в Петербурге композитор сначала зашёл в первую попавшуюся лавку и настолько был смущён ситуацией, что попросил пакет груш и только потом узнал, где галантерея. Там купил огромное кучевое облако ваты, потому что не знал, сколько ему надо. Потом долго носил это облако с собой, но так и не смог от него избавиться или случайно «забыть».

Рассказывают также, что однажды на пароходе по Волге он аккомпанировал некой особе, которая объявила себя артисткой оперы. Она пела его романс, автор указал на ошибку, а особа сказала: «Да что это вы мне указываете? Да мне сам Чайковский в Москве аккомпанировал этот романс, а вы тут со своими замечаниями...» После чего ночью сконфуженный пианист сошёл с парохода, дабы никто его не признал.

Во время написания Четвёртой симфонии и «Евгения Онегина» в конце 80-х он попытался наладить семейную жизнь. Но его скорый брак с бывшей студенткой консерватории Антониной Милюковой, безумно в него влюблённой, быстро распался, и композитор уехал из Москвы. Говорят, неудача постигла его потому, что Чайковский безуспешно пытался перебороть свою гомосексуальность, в итоге супруги не сумели развестись, хотя и не жили вместе. Несмотря на относительную лояльность тогдашнего общества к однополой любви, в молодости он порой мучался от этой своей черты, скрывал её. Хотя и искренне любил детей, хотел создать семью.

«Только теперь, особенно после истории с женитьбой, я наконец начинаю понимать, что ничего нет бесплоднее, как хотеть быть не тем, чем я есть по своей природе», — писал композитор в 1978-м брату Анатолию. Ему же он говорил о своей ориентации: «Она сообщает моему характеру отчуждённость, страх людей, робость, неумеренную застенчивость, недоверчивость — словом, тысячу свойств, от которых я всё больше становлюсь нелюдимым. Представь, что я теперь часто останавливаюсь на мысли о монастыре или о чём-нибудь подобном».

История с женитьбой была не первой неудачей Чайковского с женщинами: ранее он страстно любил певицу Дезире Арто, однако в итоге от его попыток жениться на ней потомкам остался только вокальный цикл ор.65. Как воспоминание.

Сегодня очень многие пытаются писать, как писали Рахманинов, Чайковский или Вагнер (на Баха или Моцарта уже мало кто посягает — видимо, всё-таки временная удалённость даёт о себе знать!), и замечательно! Я был бы счастлив, если бы кто-то сегодня написал Десятую симфонию Чайковского или Двадцатый фортепианный концерт Рахманинова так, чтобы они не звучали анахронизмами.
Дмитрий Курляндский: «В сторону объективной музыки…»

Ко второй половине 80-х Чайковский превратился в путешественника. Дом ему заменяла любимая работа. В 1878-м он отправился за границу и много дирижировал, знакомился с европейскими музыкантами, побывал в США. Хотя всегда стремился вернуться на родину. Безумно любил Россию; рассказывают, что в детстве он стоял перед картой Европы, целовал имперские просторы и как бы оплёвывал остальное.

Лишь только последние годы он остепенился и жил в Клину.

Перед смертью Чайковский поседел, полысел, у него выпадали зубы, лицо покрылось морщинами, ухудшалось зрение, так что даже чтение книг в одиночестве в деревне оказалось занятием для него трудным. Поэтому он предпочитал читать ноты (что было проще) и раскладывать пасьянсы. И писать музыку. Последние полгода его жизни — это Шестая симфония, Чайковский даже успел за девять дней до смерти увидеть премьеру.

Чувственный образ, сложная судьба, любовь к труду, уверенность в успехе, жизнь на скорости, тяга к перемене мест и знаниям (кстати, он одним из первых россиян послушал фонограф Эдисона) — кажется, перед нами не композитор второй половины XIХ века, а арт-деятель начала XXI века, который сейчас вместо рояля окружил бы себя синтезаторами и дневал-ночевал бы в домашней студии. Правда, нынешние «гении», увы, считают зазорным много работать, но любят точечные выстрелы с медиаподдержкой. И уж точно предпочитают зимовать в Москве.