*527. Петр Аркадьевич Столыпин

[Частный корреспондент]

http://www.chaskor.ru/article/geroj_...a_rossii_16709
Александр Головков суббота, 14 апреля 2012 года, 00.20

Герой несбывшейся России
150 лет назад, 14 апреля 1862 года родился Пётр Аркадьевич Столыпин, возглавлявший правительство Российской империи в 1906—1911 годах, погибший от руки террориста 18 сентября 1911 года

Портрет премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина. И. Репин, 1910 год

По итогам проводившегося в 2008 году конкурса «Имя России» Пётр Столыпин занял второе место после Александра Невского (третьим стал Иосиф Сталин). В эту странную триаду, отображающую некий вневременной виртуальный образ правоверно-самодержавно-народной Руси (а может быть, повторяемость мучительных циклов русской истории), последний паладин великой империи вошёл вполне заслуженно.

Noblesse oblige

Отпрыск старинного дворянского рода, по матери — потомок князей Горчаковых (следовательно, родственник знаменитого канцлера, министра иностранных дел эпохи Александра II), Пётр Аркадьевич Столыпин окончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Женился на Ольге Борисовне Нейдгарт, правнучке генералиссимуса Суворова, фрейлине императрицы Марии Фёдоровны.

В течение нескольких лет служил в Петербурге, в Департаменте земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ, достиг должности помощника столоначальника и чина камер-юнкера.

Такой старт при активном использовании родственных связей открывал перспективы большой бюрократической карьеры.

Но в 1989 году молодой Столыпин перебрался жить в своё наследственное имение Колноберже, вблизи Ковно (нынешний Каунас). И занял там общественно-государственную должность уездного предводителя дворянства, дававшую возможность оставаться на императорской службе (в штате Министерства внутренних дел, без жалованья), но позволявшую при этом вести привольную жизнь барина-помещика. А ещё через 10 лет стал предводителем дворян всей Ковенской губернии, завоевав уважение местного общества и губернского начальства безупречным исполнением своих обязанностей.

Всё было ради того, чтобы в назначенный день император мог облагодетельствовать миллионы подданных реформой, величайшей со времён преобразований Петра I, и чтобы дворянство, как в те легендарные времена, покорилось воле самодержца, проглотив сословные обиды и не смея напоминать о своих правах. Судьба распорядилась по-иному.

Царствование несбывшихся надежд

С окончанием XIX века завершилась эпоха сравнительно спокойного — застойного существования Российской империи.

Первые порывы невиданной прежде революционной бури ранее всего ощутили в системе МВД. Там в 1902 году сменился шеф — на место убитого эсерами Сипягина пришёл Плеве (которому тоже предстояло стать жертвой теракта уже через пару лет).

Началась обычная в подобных случаях перестановка кадров, в ходе которой высокое начальство обратило внимание на энергичного и толкового ковенского предводителя дворянства.

Пётр Столыпин не рвался к ответственным назначениям, но не мог от них отказываться. Исполняя долг столбового дворянина и государева слуги, он стал гродненским, а затем саратовским губернатором.

На этой последней должности он встретил первую революционную волну 1905 года.

На защите самодержавия

К 1905 году режим Николая II, сотворивший массу глупостей, преступлений и ошибок (ещё худших, чем преступления), восстановил против себя все слои общества.

Люди чести и долга, вне зависимости от их убеждений, отворачивались от царя, опозоренного Ходынкой и Кровавым воскресеньем и опозорившего Отечество Цусимой и сдачей Порт-Артура.

Революционеры всех мастей объединялись под общим лозунгом: «Долой самодержавие!»

Люди лояльные (но знавшие европейскую историю и политику) возмущались тупой упёртостью самодержца, не желавшего даже для собственного блага поступиться в пользу народных представителей хоть малой толикой своих прерогатив.

Николай II был правителем неудачливым, но не слабым. Разгулу революционной стихии он противопоставил непреклонную волю, готовность стоять до конца.

Решительным борцом с революцией был и Пётр Столыпин. Руководствуясь понятиями чести, долга, верности интересам своего народа и Отечества, он служил своему государю — усердно, умно и энергично. Сначала на должности губернатора, затем в статусе министра внутренних дел и премьер-министра.

«Россия сумеет отличить кровь на руках палачей от крови на руках добросовестных врачей» — такие слова нашёл однажды Столыпин для оценки карательных акций, поспешных судов и смертных приговоров, посредством которых страна зачищалась от революционной заразы в 1905—1908 годов.

В итоге, подавляя революцию, он стал главной мишенью для террористов всех мастей. Пережил несколько покушений.

Самым громким из них стал взрыв, устроенный в резиденции премьера на Аптекарском острове эсерами, при участии большевиков, изготовивших взрывные устройства в динамитной мастерской Леонида Красина, которая была оборудована в московской квартире человеколюбивого писателя Максима Горького. При взрыве погибли многие люди, близкие Столыпину. Пострадали его дочь и сын.

Для Николая II его самодержавная власть, дарованная Милостью Божьей, была высшей ценностью сама по себе.

Столыпин не отрицал в принципе возможность конституционных преобразований. Он защищал ненавистное обществу царское самодержавие, так как полагал (в отличие от большинства достойных, высокообразованных, прогрессивно мысливших людей своего времени), что в сложившихся исторических условиях эффективная власть монарха необходима для сохранения государства.

Его правоту доказал опыт 1917 года, когда Россия оказалась на короткое время без царя в голове, а затем вынуждена была склониться под иго самозваных большевистских самодержцев.

Самодержавие на двоих

Согласно манифесту от 17 октября 1905 года, предполагалось введение в стране неких элементов народного представительства.

Однако тогдашняя Россия была не готова к полноценному парламентскому режиму. Как и современная Российская Федерация, опробовавшая подобный режим в практике Верховного Совета образца 1990—1993 годов (с известными всем результатами).

Появилась на свет всего лишь Государственная дума, почти бесправная, зато (в двух первых составах) очень оппозиционная, удобная для артикуляции протестных настроений (как и Госдума РФ образца 1995—1999 годов), но не способная на какие-то революционные действия.

В июле революционного 1906 года Столыпин был назначен премьер-министром. Это назначение привело к настоящей «бюрократической революции», радикально изменившей порядок управления империей (порядок, который был установлен ещё во времена Александра Благословенного ).

Пётр Столыпин стал первым и единственным главой правительства Российской империи, обладавшим собственным потенциалом политического влияния. Он имел вес и в широких кругах дворянства, и среди чиновничества, и в пёстром движении монархистов, пытавшихся стать общественной опорой царского престола.

Если столыпинские предшественники и преемники были лишь координаторами работы министров, чья деятельность направлялась и контролировалась монархом лично, то Столыпин мог, опираясь не только на поддержку царя, но и на коллективную волю его верных слуг, почти самостоятельно управлять правительством, а через его структуры — всей страной.

Сложилась своеобразная система верховной власти, двуглавая, как государственный герб империи. Царская голова несла груз короны, премьерская голова генерировала и запускала в работу ключевые решения по вопросам государственного управления.

Легко заметить, что указанная конфигурация власти была сходна с нынешним тандемом Медведев—Путин. А общим историческим прообразом двух конструкций, столыпинской и путинской, следует считать классическую пару «кайзер—канцлер», весьма эффективно функционировавшую во времена Вильгельма I и Бисмарка.

Для полного сходства с немецким прототипом Столыпину не хватало лишь верноподданного рейхстага. И он создал нечто в этом роде, изменив избирательный закон. В 1907 году появилась Третья дума, вполне приемлемая по составу, с лояльным правительству большинством.

Леса и фундамент

Столыпин обладал огромной властью, но прекрасно понимал, что у него очень мало времени для того, чтобы осуществить задуманное им коренное преобразование России.

В одном из выступлений он уподобил работу своего правительства созданию лесов, необходимых для строительства будущего прекрасного здания.

«Противники наши указывают на эти леса, как на возведённое нами безобразное здание, и яростно бросаются рубить их основание. И леса эти неминуемо рухнут и, может быть, задавят и нас под своими развалинами, но пусть, пусть это случится тогда, когда из-за обломков будет уже видно, по крайней мере, в главных очертаниях, здание обновлённой, свободной, — свободной, в лучшем смысле этого слова, свободной от нищеты, от невежества, от бесправия России».

Грозные противники, готовые разрушить то, что создавал Столыпин, находились не только в рядах оппозиции, легальной и нелегальной, но и в ближнем окружении Николая II, у которого накапливалось раздражение против властного и самостоятельного премьер-министра.

После подавления революции царская душа желала не нового строительства, а возврата к старым, уютным формам самодержавия. Если бы Столыпина не сразила пуля террориста, его постарались бы убрать в отставку (как убрал молодой император Вильгельм II старика Бисмарка).

Столыпин заложил правовой фундамент для обновления крестьянского уклада, на котором держалась вся российская экономика. Его аграрная программа открывала перспективу динамичного развития России, которая, согласно тогдашним прогнозам, к середине XX века должна была стать мощной, благополучной страной, с населением, превышающим 300 миллионов.

Так могло быть, но не сбылось.

В трагическом 1917 году полуграмотные, полусвободные малоимущие крестьяне остервенело кинулись делить барскую землю, развалили воюющую армию и обвалили государство Российское, созданное трудами и победами многих поколений.

* * * * *

Консервативные реформы Столыпина за несколько лет увеличили общую площадь крестьянских земель примерно на треть. Сельское хозяйство и вся экономика страны получили мощный стимулирующий импульс.

Однако революционная пропаганда и либеральная публицистика постарались укоренить в массовом сознании мнение о провале столыпинских реформ. Их автора чаше всего представляли в образе царского сатрапа, вешателя и т.п.

Что касается переписывания истории, то тут вообще смешно жаловаться или негодовать. Ведь история — это и есть ее переписывание. Постоянное, день за днем. Оно бывает похоже на осторожное редактирование, а бывает — на размашистое перемарывание. Мне трудно понять, почему уточнение причин, по которым Ленинград оказался в блокаде, — это переписывание истории. А превращение Столыпина из сатрапа и вешателя в главного радетеля России — это обретение исторической правды.

Путём взаимной переписки

Искусственно взвинченная ненависть к Столыпину обратилась и на его памятник, возведённый в Киеве на общественные средства. Этот памятник разрушили через две недели после триумфа Февральской революции 1917 года.

Ленинский декрет, похоронивший правовую основу столыпинских преобразований, отдал крестьянам все помещичьи земли, сразу и бесплатно. Потом, как известно, крестьяне лишились и собственной земли, и даже воли, дарованной ещё Александром II (чьи памятники большевики также снесли по всей стране).

В своё время Столыпин заявлял с думской трибуны, что «признание неприкосновенности частной собственности и, как следствие отсюда вытекающее, создание мелкой личной земельной собственности — вот задачи, осуществление которых правительство считало и считает вопросом бытия русской державы».

Эти задачи актуальны и в настоящее время — даже в большей мере, чем сто лет назад. Без крепкого сельского уклада Россия не восстановит свой демографический потенциал и не сможет удержать собственные территории.

Между тем, новейшие агрореформаторы РФ, неустанно повторяя столыпинский тезис о поддержке «крепких и сильных», а не «пьяных и слабых», создали все удобства для перехода земли от разорённых колхозов к новым крупным собственникам. На этих землях горбатятся агропролетарии — из числа «пьяных и слабых». Со временем их места могут занять трудолюбивые мигранты из стран Азии.

И когда-нибудь новоявленные земледельцы-труженики начнут бороться за собственность на землю, и в борьбе обретут они право своё. Но это будет уже другая история, имеющая лишь косвенное отношение к истории русского народа.

Содержание темы:
01 страница
#01. Частный корреспондент.Петр Аркадьевич Столыпин
#02. Владимир Надеин. Столыпин, Путин, Михалков. Часть первая. Идеальный силовик
#03. Геродиан
#04. Владимир Надеин. Столыпин, Путин, Михалков. Часть вторая. В святой колодец не плевать!
#05. Александр Янов. Столыпин: в преддверии памятника
#06. Историческая правда. 14 Сентября 1911 - произошло покушение на председателя Совета министров Российской империи П.А. Столыпина
#07. Исторический Лекторий. Петр Аркадьевич Столыпин
#08. Россия 1. Исторические Хроники: 1911 - Петр Столыпин
#09. Историк. РФ. 14 апреля 1862 года родился Пётр Столыпин
#10. Александр Владленович Шубин. Столыпинская аграрная реформа: как она не отменила революцию
02 страница
#11. Чистый исторический интернет. Столыпин
#12 Историк. РФ. 21 июля 1906 года Пётр Столыпин возглавил Правительство России
#13. Russia Today. Выстрел века в киевском театре: 105 лет со дня покушения на Петра Столыпина
#14. Артур Приймак. Российский реформатор знал своих убийц
#15. Никита Кричевский. Столыпин: фальшивый герой
#16. Григорий Амнуэль. Столыпин
#17. Историк. РФ. 9 ноября 1906 года началась аграрная реформа Петра Столыпина
#18. Эдуард Эпштейн. С мечтой о великой России: 110 лет назад началась столыпинская аграрная реформа
#19. Грани.Ру. 1906 год. Начало аграрной реформы Столыпина
#20. Историк. РФ. 14 апреля 1862 года родился Пётр Столыпин
03 страница
#21. Полит. ру. Мемория. Петр Столыпин
#22. Грани.Ру. 1907 год. Речь Столыпина в Думе
#23. Фёдор Гайда. Идеология реформ Столыпина: что и почему он пытался сделать
#24. Евгений Сухарников. Краткий курс истории. Счастлив умереть за Царя
#25. Евгений Сухарников. Краткий курс истории. Тайны убийства Столыпина
#26. Константин Кудряшов. Недобольшевик. Как реформы Петра Столыпина проложили дорогу коллективизации
#27. Shatff. В этот день… 14 сентября
#28. Петр Мультатули. Убийство Столыпина
#29. Известия. История в датах: 14 сентября
#30.
04 страница
#31.
#32.
#33.
#34.
#35.
#36.
#37.
#38.
#39.
#40.
05 страница
#41.
#42.
#43.
#44.
#45.
#46.
#47.
#48.
#49.
#50.

[Владимир Надеин]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11782
21 МАЯ 2012 г.

РИА Новости


Петр Аркадьевич Столыпин был умён, трудолюбив, образован, бесстрашен и Родину нашу, Россию, любил самозабвенно. Отчего же так много русских при жизни его относились к нему скверно?

От дня его появления на свет минуло ровно полтора столетия, но эта дата важна для юбилея. Практический отсчет лучше вести от вершины его деятельности, которая совпала с его мученической гибелью. К сентябрю 1911-го года Столыпин достиг зенита славы. Это сегодня В. Путин призывает своих министров скинуться на монумент предшественнику и, вроде, без особых успехов. Тогда же граждане России без всяких понуканий свыше быстро собрали нужную сумму на памятник в Киеве на месте гибели. Мировая пресса откликнулась не без укоров покойному. А царь спокойно вздохнул.

О последнем русском монархе сказана и написана масса вздора. Клевета и благоглупости слежались до полной окаменелости. Мифы и вранье сплелись клубком. Но тут, кажется, полное совпадение свидетельств. Царь повел себя странно. То есть и с пенсией семье, и с посмертными почестями Николай сделал всё, как надо. Но в госпитале умирающего не навестил, на похоронах отсутствовал. И общество решило, что злодейское убийство просто избавило царя от неприятных процедур, связанных с уже заложенной в уме отставкой популярного премьера.

С тех пор миновал век – и какой век! В экономике и в политике, в нравственности и в бытовой повседневности «плохо» и «хорошо» по нескольку раз менялись местами. Время сместило и исказило многие понятия, сравнения и пропорции. Не только беглый пересказ тех событий, но и прямые цитаты часто уводят в сторону от истины. Никто не отрицает, что Столыпин был человеком чести, но как это сегодня понимать? Часто ли он врал? Валил ли вину на предшественников? Вмешивался ли тайно в работу судов? Разбогател ли на своем посту? Велел ли мухлевать при подсчете голосов в Думу?

Расплылось и сместилось понятие чести, но ровно то же случилось и с бесчестьем. Назовите сановника последних десятилетий, который поставил бы достоинство выше должности. Путин постоянно притаптывает своих соратников, порою как бы любуясь их покорностью. Сергей Ларов, едва лишь став министром иностранных дел, сказал про связи с Японией нечто вполне обыкновенное, чтобы не сказать — банальное. И тут же получил от Путина показательную публичную затрещину. На ровном месте, просто так. Чтобы впредь знал место. Возмутился ли Лавров, как некогда Столыпин, не получивший от царя обещанной поддержки? Подал ли немедленно (тоже Столыпин) прошение об отставке?

Не так давно Путин в Волгограде три часа витийствовал про сельское хозяйство. При этом министр сельского хозяйства сидела тут же, в зале, и с обожанием внимала эрудиции шефа. Порою премьер легким движением перста поднимал министра для мелких уточнений: почем, мол, нынче фунт солярки среди березок средней полосы? Министр вскакивала, как отличница в белом переднике. В каждую свою фразу она вставляла почтительное «Владимир Владимирович». Но звучало это, как «Ваше Величество».

Трудно придумать более циничное надругательство над сутью разделения ответственности в правительстве. Если премьер разбирается в отрасли лучше отраслевого министра – для чего министр? Ему надобно бы поскорее застрелиться или, если совсем уж жизнелюб, срочно подать в отставку. Третьего не дано.

Вы, наверное, догадываетесь, что Елена Борисовна Скрынник, министр сельского хозяйства Российской Федерации, не застрелилась. Но и в отставку не подала. Иные времена – иные нравы. Бесчестье благу не помеха. И не только у министров. Так оно повелось от самых верхов и до самых низов. В царских тюрьмах достоинством дорожили даже узники. Но известен ли хоть один случай, когда советский заключенный повесился бы только от того, что начальник тюрьмы ударил его перчаткой по щеке? И в каком, вообще, порядке располагаются на шкале наших жизненных ценностей справедливость, репутация, выгода?

Было ли лучше, стало хуже – много чего можно сказать. Но одно ясно: всё не так, как было.

Изменилось восприятие качества, но иным стало и восприятие количества. Былые цифры уже не ранят сердца. Вослед за «плохо» и «хорошо» поменялись местами «много» и «мало». Военно-полевые суды, введенные Столыпиным, за три года по всей Империи (то есть СССР плюс Польша и Финляндия) подвергли расстрелам и повешению около шести тысяч человек. После советских оргий смерти, когда на одной лишь тайной даче лишали жизни по 400 душ в ночь, столыпинские зверства выглядят скромным статистическим казусом. Мы стали закалённее. Смерть многих стала привычной для очень многих.

Но тогда, при Столыпине, Россия окоченела от ужаса. И рассказ Леонида Андреева о семи (всего лишь семи!) повешенных отзывался кошмарами в воображении русской интеллигенции, которая уже тогда, как нынче научно установлено, была говном.

Мерками наших дней трудно мерить те события. Александр Солженицын пробудил общественное восхищение Столыпиным, ставя ему в укор разве то, что временами миндальничал и не до конца извел безмерно расплодившихся ниспровергателей и террористов.

Иной была позиция Льва Толстого, современника Столыпина. Толстой проклял новации жестокого премьера. И не так даже за бессердечие, как за безнравственность. Вот строки из его знаменитой статьи «Не могу молчать!»: «Ужаснее же всего в этом то, что все эти бесчеловечные насилия и убийства, кроме того прямого зла, которое они причиняют жертвам насилий и их семьям, причиняют еще большее, величайшее зло всему народу, разнося быстро распространяющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распространяется же это развращение особенно быстро среди простого, рабочего народа потому, что все эти преступления, превышающие в сотни раз всё то, что делалось и делается простыми ворами и разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного, хорошего, необходимого, не только оправдываемого, но поддерживаемого разными, нераздельными в понятиях народа с справедливостью и даже святостью учреждениями: сенат, синод, дума, церковь, царь».

Между двумя классиками пролегло роковое столетие. Их жизненные пути несопоставимы. Один прошел ад Гулага, другой оценивал мир из буколической неги Ясной Поляны. Но только ли из этой разности бытовых условий проистекают резко расходящиеся оценки Столыпина и его воздействия на будущее России? По Солженицыну, он спасал страну от гангрены коммунизма, отсекая зараженные члены. А беда — что не успел. По Толстому, Столыпин-то и есть тот, кто накликал революции, поскольку развратил народ внушениями, будто насилие есть безотказное лекарство от всех бед.

Ну, а нашему современнику — ему-то куда податься? Заодно с А.И. Солженицыным быть никак не зазорно, но Л.Н. Толстой в жизни кое-что понимал. Хоть по телевидению голосуй. Впрочем, о телевидении — чуть позже.

Столыпину посвящена масса литературы. Его хвалят, ругают, ему молятся, его проклинают. Споры вокруг политического наследия этого незаурядного человека вздымаются волнами, то прилив, то отлив. Впрочем, индекс его цитирования, говоря современным языком, остается неизменно высоким. Особенно возрос интерес к Столыпину в правление В.В. Путина. Сейчас как раз собирается нечто, похожее на девятый вал общественного внимания. Определив, почему именно сейчас и кто гонит волну, мы кое-что интересное узнаем и про себя.

Проще всего сослаться на юбилейную дату. Второго апреля исполнилось 150-летие со дня рождения Петра Аркадьевича. Вероятно, из-за выборной суеты празднества решено отложить на осень. О самих торжествах тоже попозже, а пока отметим, что минувшее путинское 12-летие вместило в себя несколько юбилеев схожего толка — и без всяких народных торжеств.

Бесследно прошло 370-летие Василия Васильевича Голицына, блестящего дипломата и «премьер-министра» времен царевны Софьи. В.В. Голицын заложил основы сбалансированных добрососедских отношений с «ближним зарубежьем» — наука, не до конца освоенная и по сей день. Прошли «круглые даты» генерала А.А. Аракчеева, сыгравшего важную роль в восстановлении страны после нашествия Наполеона; канцлера А.М. Горчакова, наложившего свой отсвет на европейскую политику второй половины XIX века. Приближаются юбилеи В.Н. Коковцова, достойного преемника П.А. Столыпина по посту председателя совета министров России. Во все те годы, когда Столыпин возглавлял правительство, Владимир Николаевич был министром финансов страны, а по гибели премьера стал ему вполне достойным восприемником на посту председателя правительства.

И еще чуть о Коковцове. Если признать, что в 1906-1914 гг. в России свершилось экономическое чудо, то творцом его в первую голову надлежит признать этого спокойного, не склонного к публичным жестам, однако последовательного и твердого в своих взглядах чиновника.

Миновал без упоминаний в широкой печати круглый юбилей М.М. Сперанского, который был, возможно, и не самым удачливым, а все же предтечей запоздавшей еще на полвека отмены крепостного права. Публике мало известен блестящий военачальник и автор первой русской Конституции Михаил Тариэлович Лорис-Меликов. Проект Лорис-Меликова был принят благожелательно, но тут раздался роковой взрыв, унесший жизнь лучшего из русских царей.

Ну и, наконец, Витте. Граф Сергей Юльевич Витте родился 29 июня 1849 года. В 1999 году (150-летие) никаких торжеств не назначали. Возможно, ввиду премьерской чехарды было не до того. Однако в 2009-м, уже при Путине-Медведеве, очень кстати пришлись бы и знаки памяти, и открытие монументов, и научно-практические конференции. В истории мало людей, которым Россия была обязана так, как этому путейскому инженеру. Здесь не место судить, насколько оправданными были его упреки, адресованные А.П. Столыпину. Витте, в частности, утверждал, что именно он был автором и зачинателем обеих идей, навечно связанных с именем Петра Аркадьевича. Это, во-первых, масштабная земельная реформа, призванная экономически завершить отмену крепостного права. Это, во-вторых, новое освоение сибирских пространств. Впрочем, и того, что совершил Витте, сам и без претензий на соавторство с чьей-либо стороны, вполне достаточно, чтобы дела и имя его были окружены почетом до тех пор, пока стоит Россия.

Вот уже 12 лет мы живем при Путине. К радости его приближенных, он живо интересуется историей. Он пенял полякам за бестактное отношение к немцам и чехам накануне Второй мировой войны. Он вызвал восхищение престарелого Г. Киссинджера своим пониманием «вельтполитик». Что же до отечественной истории, то наши высшие образовательные инстанции, приоткрыв от нетерпения рты, ждут его исторических откровений, чтобы немедленно воплотить их в учебные программы и пособия.

Тогда отчего же все эти годы лишь имя П. А. Столыпина произносится с особым уважительным придыханием? Почему памятник ему (а больше никому!) заложен лично В. Путиным? Заложен в Москве, где Столыпин не жил и не работал, хотя и бывал наездами. И не на какой-нибудь из пустующих видных площадей, не на месте любого, на выбор, коммунистического истукана, а при самом въезде в правительственный комплекс, что на Краснохолмской набережной.

Если отбросить частности, то в причины можно выделить два решающих обстоятельства. Первое: Столыпин — идеальное воплощение государственника и силовика. То есть он всячески мил сердцам того издавна господствующего сословия, которым и по сию пору густо обсижена верхушка российской власти. Оно ведь скучно: Чуров, ОМОН, распил — распил, ОМОН, Чуров. Хочется славы и доблести. Хочется выйти на трибуну (подиум, авансцену). Хочется гордо бросить в зал: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия». А завершить классический пассаж родной пацаньей отсебятинкой «Не дождетесь!».

Второе обстоятельство, которое влечет к себе нашу гэбэшную элиту, состоит в том, что П.А. Столыпин — силовик успешный. Его курс принес России небывалое процветание. Во всяком случае, так гласит распространенная молва. А его личное бесстрашие и мученическая кончина лишь добавляют лучей в его победоносный нимб.

Что Петр Аркадьевич, прежде всего, силовик — это бесспорно. Первая и главная должность его была — министр внутренних дел. Вторая и подсобная — председатель Совета министров.

Исторически это объяснимо. В отличие от министров, которые обладали властью — обширной и реальной, роль председателя правительства была координационной и, еще чаще, протокольной. Вспомним, что в 1903 году император Николай, рассердившись на Витте, отставил его с ключевого поста министра финансов и отправил в почетную ссылку. Куда? В председатели кабинета министров. При Горемыкине, предшественнике Столыпина, «кабинет» переименовали в «совет», а председателю чуть добавили власти. Но и сам Петр Аркадьевич, человек жесткий и энергичный, знал пределы своих прав. В ХХ веке поучать и одергивать министров не позволял себе даже царь. Отражением чувств монарха могла быть поощрительная его улыбка или, напротив, хмурое чело во время всеподданнейшего доклада. Ну и, конечно, отставка. Хотя любая министерская отставка всегда была сродни скандалу в благородном семействе.

Да, и своими полномочиями, и кругом основных своих обязанностей Столыпин был, прежде всего, силовиком. Министром внутренних дел — во-первых. Премьером — во-вторых. Но и силовик — был ли он успешным? Вот в чем вопрос вопросов. История России кишит державными висельниками, за которыми дымятся победные пепелища. Но Столыпин — не такой. Да, вешал. Но как? Будто танками на площади Тяньаньмэнь. Как Дэн Сяопин, как Пиночет. Жестоко, но дальновидно. Во благо страны. Ради светлого будущего. Вешал, но и поднимал с колен. Вешал, но и давал стране ВВП. Вся Британия по утрам вмазывала в свои сэндвичи наше сибирское масло. Рубль тяжелел золотом. Экспорт зерна возрос в разы.

А что он требовал взамен? «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней России». То есть вы только дайте, а там всё вам будет — и пенсии, и хоккей, и демократия. Только не лезьте вы в управление страною. Недолго, каких-нибудь жалких 20 лет.

И еще он любил выступать перед Государственной Думой. История сохранила образцы его красноречия. У нынешних так не получается. Но это по форме. По сути же все они хотят одного и того же. Дайте мне двадцать лет! Дайте восемь, дайте двенадцать, дайте двадцать! И вы не узнаете!

Все идеологические потуги нынешнего режима провалились. Суверенная демократия, управляемая модернизация, четыре «и», просвещенный консерватизм. Стабильность по-столыпински призвана стать дежурным блюдом новейшего кремлевского меню. «Единая Россия», верная наследница чего прикажут, уже готова начертать на своем измаранном стяге вещие слова: «Планы П.А. Столыпина выполним досрочно!».

Владимир Владимирович очень многого ждет от юбилейной сакрализации Петра Аркадьевича. Чего он ждет и чего дождется — об этом во второй части нашего повествования.

Фотография РИА Новости

[Геродиан]

Заблуждается г-н Надеин. Результатом реформ Столыпина стала Великая Октябрьская социалистическая революция 1917 года.

[Владимир Надеин]

http://www.ej.ru/?a=note&id=11812
25 МАЯ 2012 г.

РИА Новости


Работа царем есть работа с кадрами. Работа русским царем есть работа с кадрами в условиях неизбывного кадрового голода. Низкая образованность масс, почти непроницаемые сословные переборки, ограниченность социальных лифтов и, наконец, огромная царская семья, хватавшая из-под рук любое теплое место, предопределяли управленческий застой в России.

Так мог ли Николай отказаться от надежного, преуспевающего премьера только потому, что разошелся с ним во взглядах на Распутина? И, главное, захотел ли бы? Такими кадрами цари не разбрасывались.

После смерти Петра Столыпина было много толков, будто отставка его и так была неизбежной. В главную же причину выдвигалось разногласие по поводу «старца» Распутина. В обществе гуляла, вызывая усмешки, фраза, сказанная Николаем. Её достоверность впоследствии подтвердила в своих «Воспоминаниях» Мария Бок, дочь премьера. В ответ на жесткое требование премьера, пусть и облаченное в нижайшую просьбу, немедленно удалить «старца» от двора, Николай сказал: «Я с вами согласен, Пётр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы».

Разговор состоялся один-на-один, однако реплика царя всё же прошмыгнула в свет. С чьего голоса? И хорошо ли оно, выставлять чуть разоткровенничавшегося монарха жалким подкаблучником? При всех своих немалых достоинствах Столыпин был человеком бешеного честолюбия. В себе он видел только победителя. На каждую неудачу ему нужна была внешняя причина, и нередко ею назывался или подразумевался царь. Но царь терпел.

Самообладание Николая было легендарным. Никто и никогда не видел его ни в ярости, ни в слезах. Ни с кем он не выяснял отношений. Упоминая истерику императрицы, он вовсе не давил на жалость. Мог бы одним жестом навсегда запретить премьеру касаться «старца». Но нет, не запретил, и Распутин был тут же отправлен Столыпиным в бессрочную сибирскую ссылку.

Только не надо думать, будто безукоризненно воспитанный Николай постеснялся настоять на своем. Почитайте его переписку с премьером, и вы убедитесь, что царь без труда находил слова, чтобы вежливо, но жестко пресечь всё, для него не приемлемое.

Так что не в Распутине было дело. Император был разочарован итогами работы Столыпина во главе правительства — вот в чем состояло истинное и, вероятно, единственное обоснование отставки, которой Петр Аркадьевич избежал исключительно по причине своей гибели. Однако бранить своего первого министра он бы ни в коем случае не стал, даже если бы тот был жив-здоров. Ну, а уж после рокового спектакля в Киеве — тем паче.

По той же причине многие современники, никак не видевшие в покойном спасителя Отечества, поначалу тактично обходили оценку его бурного пятилетия. А потом пошло — войны, революции, чистки. Негодяи и невежды корежили историю России по прихотям и по заказам. Сначала от замечательного государственного деятеля оставили одни только «столыпинские галстуки». Затем власть переменилась, и косяком пошли пошлые вздохи: ах, что мы потеряли! Что за чудо была бы Россия, если бы Петру Аркадьевичу и впрямь обеспечили просимые им 20 лет мира и покоя!

Это вообще одна из самых забавных черт отечественной историографии: всё списывать на вождя, что некстати помер. Так было с Петром Великом, с Екатериною Великой же, с Александром Освободителем, с Андроповым Психушником. Но особенно, конечно, с Лениным — до того великим, что за одно лишь мысленное покушение на его величие попересажали миллионы.

После доклада Хрущева ХХ съезду на тему: «Оказался наш отец не отцом, а сукою» у народа-победителя случился одномоментный заворот мозгов. Уж если и Сталин плох, то как жить, кому верить? С той поры и на десятилетия вперед покатился по градам и весям вселенский научно-практический молебен по Ильичу. Статьи, диссертации, монографии, фильмы, симпозиумы. Лучшие актеры, лучшая бумага, деньги без счета. Давление на психику запредельное. Туда, мол, шли закономерно, а сюда свернули случайно. Фанни Каплан, бандитка слепая, попутала. Вот кабы свершилось всё, да по Ильичу! Кабы успел вождь воплотить задуманное. Кабы реорганизовал Рабкрин, придал законодательные функции Госплану, наладил нэп всерьез и надолго, а, главное, передвинул куда-нибудь Сталина из генсеков, чтобы власть не такая необъятная, — вот тогда бы вы не узнали Россию!

Егор Яковлев, автор самого популярного телевизионного сериала про Ильича, рассказывал мне, как жестко выговаривал ему Лапин, всевластный начальник всего советского телевидения времен «застоя», за попытку внести в сценарный образ вождя некую милую слабинку, живую капельку простой человечности. Лапин был категоричен: никаких капелек! Они не лишние — они вредные. Не важно, что там у Ленина на самом деле было и чего не было. Нет ни малейшей нужды в очеловечивании вождя. Напротив, задача всей пропаганды в том, чтобы последовательно провести Ленина дорогою Иисуса Христа — из людей в боги. Чтобы любое сомнение стало ересью. Чтобы народ спокойно бил лбом, не отвлекаясь на детали.

Процесс покрытия мерзости патиной святости называется «сакрализация». Сакральными считались Октябрь 17-го, Конармия, коллективизация, разгром троцкистско-бухаринского блока. Это сорвалось в небыль, в анекдоты. Ленинский нарком продовольствия Цурюпа, ясно дело, не падал в голодный обморок — разве что задристал от пережора. Комиссары в пыльных шлемах были те ещё хваты. Окажись они нынче в Думе на Моховой, ничуть не испортили бы борозды нашей правящей ПЖиВ.

Материки государственной лжи поплыли, но иные острова шулерской сакральности еще держатся. Злодейская индустриализация, ввергнувшая в нищету три поколения, всё ещё идет по графе исторических достижений. Атомная бомба нас якобы спасла от американской оккупации. Полётом в космос мы доказали своё мировое научное лидерство. И, конечно, самое главное — война. Великая Война! Победоносный Триумф Свободы, которого нельзя касаться грязными лапами, скажем, Юлии Латыниной или Владимира Резуна (Виктор Суворов). Но можно и должно — чистенькими пальчиками моложавого, напористого, ничуть не стеснительного профессора Владимира Мединского.

РИА Новости


И в научных своих изысканиях, и в популярных дискуссиях Мединский последовательно использует метод ручной подгонки истории под требуемый результат. Судя по обращению с фактами, его не слишком тревожит, что там на самом было. Он знает, какой истории надлежит быть, и потому шагает по ней напролом. Такой подход сомнителен даже в пропаганде, но вполне отвратителен в науке. Вольность обращения с фактами Владимир Мединский с чарующей откровенностью объясняет «сакральностью» темы. Когда, мол, речь о священном, бесхитростная наука должна делать шаг назад.

Темны воды подземных кремлевских рек, и трудно сказать постороннему, какое из течений вынесло Мединского в министры культуры. Однако совершенно очевидно, что его потребительский подход к истории сыграл тут немалую роль. Если профессор так лихо и безоглядно сакралил на Войну, на Катынь, на оккупацию Балтии, то вряд ли постесняется осакралить все, на что укажут. Правящая команда и, прежде всего, сам В. Путин отчаянно нуждаются в новых вливаниях легитимности. Они гребут под себя всё: шапку Мономаха, скафандр Юрия Гагарина, лошадь маршала Жукова. И, понятно, тут пришлось бы очень кстати пристроиться в наследники жесткого, талантливого силовика Столыпина, достигшего замечательных экономических успехов, но никогда не оглядывавшегося на всхлипы и стенания бандерлогов «серебряного века».

«Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, — говорил Петр Столыпин, выступая перед Думой в 1907 году, — когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью отечества».

Вот-вот. Очень своевременно. Нынче, как и сто лет тому назад, государственная необходимость стоит выше права писателей гулять с белой ленточкой по Чистопрудному бульвару. Партхозактив танкового «Уралвагонзавода» и лично В. Путин уже сделали выбор между целостностью теорий и целостностью отечества. Правда, не совсем понятно, как и откуда вдруг вылез роковой момент в жизни государства. Грузия разбита, Эстония трепещет, с Америкой мы коллеги. Путин уже 12 лет у власти, и даже Медведев ему не указ. Впрочем, на то и Мединский, чтобы при любых условиях обеспечить надлежащую сакральность.

Новый министр ловок, но и дело его ждет не простое. И, главное, с неясным исходом. Заминка, которая образовалась с памятником Столыпину, может перекинуться и на самого Петра Аркадьевича.

13 июля минувшего года Путин заложил камень в основание памятника Столыпину у въезда в здание российского Совмина. Он сказал, что отдает свою месячную зарплату (премьерскую, около 200 тыс. рублей), и призвал всех последовать его примеру. Предполагалось, что к юбилею (2 апреля) состоятся торжества, памятник будет открыт, пройдут научно-практические конференции — и все это, как нынче говорят, с полным медийным сопровождением.

Но не срослось. Памятник не готов, торжества отнесены на потом. Называют две причины. Первая: будто министры скаредны, прижимисты, никто, кроме Грефа (зарплата главы Сбербанка впятеро выше премьерской), денег не дал. Вторая: историки и архитекторы восстали против сооружения памятника рядом с Совмином.

Первая причина сомнительна. Присвистнул бы Путин где-нибудь на подходе к туалету, вне всякой публичности — снесли бы, сколько велено, и ещё в очереди бы постояли. А вот вторая — вполне резонна. Как бы Путин ни играл желваками, он все же историк-любитель и с истинными знатоками ему не совладать.

Всего нагляднее это проявилось в делах так называемой комиссии по пресечению попыток злостного шельмования истории Отечества, или как её там. Неуклюжесть названия добросовестно отражала убогость замысла. Состоял он в том, чтобы объявлять любой источник, от журчащего ручья до смердящей лужи, священным колодцем. Плюнул — покайся, не то пожалеешь. Ничего из пресечения не вышло, да и выйти не могло. Комиссия заглохла.

Сегодня в стране по разным направлениям работают сотни высокопрофессиональных историков. Если не считать новейшей истории (что вполне объяснимо) и Второй мировой войны (что крайне прискорбно), то перед ними распахнуты все архивы. Столыпинский период прекрасно документирован. Идет плодотворный историографический процесс. В оборот вводятся новые факты, новые модели их взаимоувязки, новые суждения под новыми углами зрения. Богатая история России сейчас напоминает живописный берег, выплывающий из тумана. Эта чарующая картина влечет и манит множество отечественных и зарубежных исследователей. Россию интересно исследовать, о России интересно писать. Отечественная история — баловень читающей публики. В стране бум исторической литературы.

И на этом фоне как же жалко выглядят усилия власти навязать единообразное, силком втиснутое в сиюминутные нужды толкование истории и исторических деятелей! Из-за ступенчатой подневольной организации народного образования иные догмы еще удается втиснуть в школьные учебники, но даже умные девятиклассники над ними потешаются.

Сталин сумел изуродовать историю под себя. Для этого ему потребовались два решающих элемента. Первый: теоретик истории профессор М. Покровский. Это он оставил от Столыпина только «галстуки». Второй: практик истории Л. Берия. Это он слал в лагеря школьных учителей «за дискредитацию отечественного государственного деятеля Ивана Грозного». Если практик без теории еще годится туда-сюда, то теории Покровского без практики Берии просто мертвы.

У Путина Берии нет. Он еще не раз об этом пожалеет. Но пока что надо выходить из затруднений имеющимися средствами. Чуровская вуаль не прикрыла срам голого короля. Надобно срочно сшить мундир исторической легитимности. Из мифов, из слухов, из сплетен — не важно. Лишь бы поскорее и поближе к «дайте мне двадцать лет».

Клин вышибают клином. Подобное лечат подобным. Имитацией латают имитацию. На широкий телевизионный экран вызывается лучший имитатор гениальности — Никита Михалков.

Вот теперь комплект полон: Столыпин, Путин, Михалков. В завершающей части этих заметок мы посмотрим, все ли ладно в этой компании.



Фотографии РИА Новости

[Александр Янов]

http://www.imrussia.org/index.php?op...g=ru&showall=1
7 июня 2012 13:23

К 150-летию со дня рождения и 100-летию со дня смерти Петра Аркадьевича Столыпина российские власти приурочили открытие ему памятника в Москве. Анализируя деятельность любимого исторического героя российского президента, Александр Янов рассказывает историческую правду о столыпинских реформах и «белом терроре»

Слева направо: Владимир Путин у камня на месте будущего памятника Петру Столыпину; официальный портрет Петра Столыпина



Нет сомнения, что, в отличие от недавних годовщин Александра Герцена и Михаила Сперанского, двойной юбилей Петра Аркадьевича Столыпина (150 лет со дня рождения и столетие со дня смерти) будет отпразднован с фанфарами. К 11 сентября возведут и запланированный памятник на Краснохолмской набережной, первый камень в основание которого заложил еще весною сам новый/старый президент Путин. Столыпин — его герой. И шумиха в СМИ поднимется знатная. Покуда она не началась, попробую добавить несколько штрихов к портрету путинского героя — тех, что в шуме официального празднества упомянуты не будут.

Не в последнюю очередь задуманы эти празднества, как ответ на недавние волнения либеральных «новых декабристов» (они же «бандерлоги»). Столыпин, однако, никогда не оскорблял либеральных соотечественников, хотя ему тоже приходилось им отвечать, и не раз. Но отвечал он им с большим достоинством: «Вам нужны великие потрясения, а нам — великая Россия». И хотя разница в выражениях бьет в глаза, Путин, я думаю, именно это и бросил бы в лицо протестующим — будь он воспитан не в ленинградской подворотне, а в императорском кадетском корпусе.

Интересно, что в Советском энциклопедическом словаре, которым пользовались в Высшей школе КГБ, где Путин продолжал свое образование, Столыпину дана менее героическая характеристика. Про великую Россию там нет ничего, зато есть вот что: «Определял правительственный курс в годы реакции 1907-1911. Организатор контреволюционного третьеиюньского переворота 1907».

Даже отбросив советскую дребедень («контрреволюционность» и пр.), не уйти от факта: антиконституционный государственный переворот (фактически путч) 1907 года действительно организовал Столыпин. И «столыпинские галстуки» действительно вошли в народный фольклор. Тут образ путинского героя начинает вдруг странно двоиться, и на белых перчатках безупречного воителя за Великую Россию вдруг проступают пятна крови, чему отчасти способствовал знаменитый рассказ Леонида Андреева о семи подозреваемых в терроризме, приговоренных к смерти и повешенных военно-полевой офицерской «тройкой» по столыпинскому указу, по странной случайности так никогда и не представленному для утверждения Государственной Думе. Таких повешенных было не семь человек, а шесть тысяч.

Если верить Толстому, столыпинское «развращение всех сословий русского народа» и бессудные казни, совершавшися «под видом чего-то нужного и хорошего», были подготовкой русских умов и душ к чекистскому террору, наступившему в «развращенной» стране всего лишь десятилетие спустя

Я понимаю, что после массовых чекистских экзекуций тех же офицеров во времена гражданской войны эти цифры покажутся, пожалуй, сущей мелочью. Но ведь «столыпинские галстуки» практиковались ДО чекистских художеств. И, можно сказать, приучали народ к бессудным массовым экзекуциям. Именно так во всяком случае понимал их Лев Николаевич Толстой, когда писал в своем антистолыпинском манифесте «Не могу молчать!», что «все эти насилия и убийства, кроме того прямого зла, которые они приносят жертвам насилия и их семьям, причиняют еще большее, величайшее зло, разнося быстро распостраняющееся, как пожар по сухой соломе, развращение всех сословий русского народа. Распостраняется же это развращение особенно быстро среди простого рабочего люда потому, что все эти преступления, превышающие в сотни раз все, что делалось ворами и разбойниками и всеми революционерами вместе, совершаются под видом чего-то нужного и хорошего, необходимого».

Если верить Толстому, столыпинское «развращение всех сословий русского народа», его бессудные казни, совершавшися «под видом чего-то нужного и хорошего», были — хоть старый провидец и не мог этого знать — своего рода подготовкой русских умов и душ к чекистскому террору, наступившему в «развращенной» стране всего лишь десятилетие спустя.

Отступление в современность

Могу себе представить, какое негодование вызовет эта неприкрашенная, демифологизированная история Столыпина (со всеми, как говорят американские историки, его «бородавками» — «warts and all») у только что назначенного министра культуры Владимира Мединского. Его-то ведь и назначили как признанного борца с «мифами» о прошлом России, способного избавить это прошлое от таких кровавых «бородавок». На этой своей борьбе (не путать с Mein Kampf) Мединский, по его собственным словам, миллионы заработал. А тут скандал: кровавые «бородавки» у путинского героя! Да еще в преддверии памятника! Кому же, как не министру по борьбе с «мифами», придется за них отдуваться?

Однако фирменный трюк Мединского — «все это миф» — тут не пройдет: слишком много свидетельств осталось, сотни газетных статей. Столыпин, как мог, пытался погасить скандал: 206 газет были его указом закрыты, редакторы отданы под суд. Но Толстого «закрыть» он не мог, и толстовский вопль ужаса услышал весь мир.

Есть, правда, у Мединского еще один стандартный ход. Да, революция умирала в 1906 году своей смертью, но ее террористическое «охвостье» оставалось и нужно было его ликвидировать. Вот и вешали, куда денешься? Для нужного ведь, для хорошего дела вешали, — чем не аргумент? Только Толстой уже на него ответил. Не было в России шести тысяч террористов. Подозреваемых в терроризме вешали всех без разбора. По доносам, без суда и следствия. Конечно, были среди повешенных и террористы, но кто знает, сколько попало под раздачу совершенно невинных душ? И на чьих руках кровь этих невинных?



Слева направо: Петр Столыпин в своем кабинете в Зимнем Дворце, 1908 год; виселицы — "столыпинские галстуки"



Видит бог, один лишь хорошо знакомый нам по чекистскому террору аргумент остается у Мединского — лес рубят, щепки летят. Столыпин в итоге своего добился: с «охвостьем» было покончено, а победителей не судят — в иезуитскоей морали «цель оправдывает средства». Поставить памятник в центре Москвы с камнем, заложенным в его основание наследником тех же чекистов, есть жест признания, что правительство, этот памятник задумавшее и одобрившее, исповедует эту самую мораль.

Царский фальсификатор: Столыпин в роли Чурова

История столыпинских «бородавок» на этом, однако, не заканчивается. С этого она только начинается. По части фальсификации выборов в Государственную Думу Столыпин не имеет себе равных в истории России, куда там Чурову с его кустарными «каруселями»? Подумайте, каких вершин нужно было в этом фальсификационном деле достичь, чтобы добиться такого результата: в Думе первого созыва было одинаковое число великороссов и представителей национальных меньшинств (что примерно соответствовало их численности в империи), то в третьем созыве, всего год спустя, великороссов было 377, а все национальные меньшинства, включая украинцев, поляков, белорусов, финнов, татар и кавказцев представляли 36 (!) депутатов. А народности Средней Азии были вообще лишены права голоса — по причине «отсталости».



Проекты Памятника Столыпину



Так или иначе, неожиданно исполнилась «придурочная», по выражению Путина, мечта сегодяшней ДПНИ — «Россия для русских» (будь я на их месте, непременно избрал бы Столыпина почетным председателем). Это правда: черносотенцев он, как и все порядочные люди в правительстве (кроме государя императора), терпеть не мог, но руссификатором был перворазрядным, и то, что финны все еще говорили на своем языке, долго не давало ему покоя. Довела ли до добра империю, которую он пытался таким образом спасти, столыпинская «Россия для русских», известно. Впрочем, это лишь малая часть того, что сделал Столыпин в роли Чурова при царе-императоре.

Нельзя сказать, что основной закон империи, дарованный царем своему народу 6 мая 1906 года, был конституцией свободной страны. Скорее прав был Макс Вебер, именовавший ее «квазиконституцией. Царь сохранил за собой полный контроль над внешней политикой и вооруженными силами, над императорским двором и государственной собственностью, даже титул самодержца сохранил. Правительство несло ответственность перед ним, а не перед Думой. Больше того, в перерывах между думскими сессиями царь имел право издавать указы, имевшие силу законов (и Столыпин этим не раз пользовался). При этом, однако, голоса практически всего мужского населения империи были между собою равны.

Отдадим должное Столыпину: он сполна расплатился за фатальную ошибку Александра II. Согласись царь-освободитель с тогдашними либералами и подпиши он в начале своего правления документ, аналогичный тому, что подписал в конце, в роковой день 1 марта 1881 года, история России могла бы сложиться иначе: не было бы ни террора, ни цареубийства, ни революции 1905 года. И — что для нас сейчас главное — Дума первого созыва, с которой столкнулся Столыпин, не была бы враждебна правительству.

В 1906 году Россия проголосовала против самодержавия. За него были лишь 45 крайне правых (из 497). Кадетов было 184, умеренных левых — 124. В то же время судьба послала Столыпину необыкновенную удачу: «непримиримые» (крайние левые), как эсеры, так и социал-демократы, бойкотировали выборы. Спора нет, работать с первой Думой было трудно. Но все же легче, чем Ельцину после 1993 года. С либеральным большинством можно было искать компромиссы — во всяком случае, легко было предвидеть, что, едва «непримиримые» поймут свою ошибку и примут участие в выборах, следующая Дума уж точно будет недоговороспособна. Увы, стратегом путинский герой оказался никудышным: вместо того чтобы работать с либеральной Думой, он ее бесцеремонно распустил.

И в результате получил то, что должен был получить: Думу «непримиримую». Иначе говоря, сам загнал себя в угол. Надо сказать, Ельцин повел себя в аналогичной ситуации с бoльшим достоинством. Он не распустил ни первую, ни вторую Думу, хотя иметь дело с постсоветскими коммунистами и националистами, бунтовавшими против «антинародного режима», ему было, как известно, не проще, чем Столыпину с его «непримиримыми». И главное, не устроил путч, внезапно изменив избирательный закон и лишив тем самым права голоса подавляющее большинство населения страны.

Столыпин беспощадно руссифицировал империю, тем самым сделав ее национальные меньшинства врагами режима

Столыпин устроил. Отныне голос помещика считался за четыре голоса предпринимателей, 65 голосов людей свободных профессий, 260 крестьянских и 540 рабочих. В итоге, 200 тысяч помещиков представлены были в третьей Думе точно так же, как десятки миллионов остального население империи – их было 50% (!). Это и был государственный переворот, путч.

Царь оправдывал путч лениво и высокомерно: я, мол, самодержец — что даровал, имею право и отнять. И вообще, как помазанник Божий отвечаю лишь перед Ним. Пожалуй, нигде, кроме России, в ХХ веке не говорила уже верховная власть со своим народом на таком архаическом языке. И хотя столыпинское оправдание звучало более интеллигентно, по сути, оно было столь же нелепо: «Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбирать между целостью теорий и целостью государства». Никто в тогдашней России не угрожал целости государства, если только не отождествлять его с целостью самодержавия. Но Столыпин, как видим, именно их и отождествлял — он был фанатиком самодержавия.

Как бы то ни было, немедленный выигрыш был очевиден. В третьей Думе правительство получило поддержку 310 депутатов (из 442): 160 националистов и 150 октябристов. Единственное, о чем не подумал Столыпин, это о том, легитимна ли была такая Дума в глазах народа, практически лишенного в ней представительства? Достаточно вспомить популярность и силу Советов в феврале 1917, чтобы понять, что первый камень в подрыв легитимности Временного правительства заложил своим антиконституционным путчем именно Столыпин. В результате, большинство голосующих своих представителей видело в демократических Советах, а не в порождении нелигитимной Думы.
Столыпин как реформатор

Нет спора, все, что делал тогда Столыпин, как бы ужасно или глупо это впоследствии ни выглядело, делалось «во благо»: он спасал империю царей, искренне веря в успех своего безнадежного дела. Другой вопрос, отсрочила его работа или ускорила неизбежный финал? Затруднила она или облегчила в 1917 году Ленину задачу сокрушить Временное правительство, а с ним — свободу?

Самая важная структурная реформа Столыпина, с которой он вошел в историю, хотя Сергей Витте и оспаривал ее авторство, была попыткой разрушить крестьянскую общину, доделав тем самым то, на что не решился царь-освободитель. На первый взгляд, попытка в известной степени удалась. Консенсус современных историков — и западных, и советских (Огановский, Робинсон, Флоринский, Карпович, Лященко) — таков: к 1916 году 24% крестьянских домохозяйств действительно выделились из общины. Но состоит этот консенсус также и в том, что знаменитая столыпинская реформа представляла собой, помимо всего прочего, еще и отчаянную и обреченную попытку спасти помещичье землевладение, заставив крестьян перераспределить землю, которой они и без реформы владели. Россию без помещичьего землевладения представить себе Столыпин не мог. Что говорит нам это о реалистичности его видения Великой России?

Кто знает, посвяти он столько же внимания и ресурсов, сколько разрушению общины, заселению Сибири, реформа могла быть более успешной. Хотя едва ли. Стратегом, как мы уже говорили, Столыпин был никудышним. Ни на минуту не предвидел он, какую страшную рознь посеет его реформа в деревне. Не предвидел, что 76% крестьян, оставшихся в общинах, возненавидят выделившихся «кулаков» так же, как ненавидели они помещиков, и ненависть это грозит новый «пугачевщиной», найдись только у нее подходящей лидер.

Лидер, как мы знаем, нашелся. Вся стратегия Ленина построена была на союзе пролетариата с этим беднейшим крестьянством, с теми самыми 76%, не последовавшими за Столыпиным. Положение, конечно, усугубилось тем, что царь нарядил в солдатские шинели десять миллионов крестьян и послал их в окопы ненужной России войны, дав им в руки оружие и подписав тем самым смертный приговор режиму. Столыпин даже намекал на возможность такой вооруженной «пугачевщины», способной сорвать в случае войны все его начиннания: «Дайте мне двадцать лет мира, — говорил он, — внутреннего и внешнего, и вы не узнаете Россию».

Намекал, но пальцем о палец не ударил, чтобы разоружить «военную партию» при дворе, в Генеральном штабе и в Думе, чтобы «развязаться» с союзниками, втягивавшими Россию в роковую для нее войну. Да и что мог бы он поделать, когда бы и захотел, если во главе этой «военной партии» стоял самодержец? Нет, не умел Столыпин смотреть дальше немедленной цели, так до конца и не понял, как страшно для России излюбленное им самодержавие, которое он самозабвенно пытался спасти.

В заключение стоит суммировать все, что мы знаем о путинском герое. Он приучил страну к бессудным массовым казням и, говоря словами Толстого, «развратил» ее. Не сумел сработаться с либеральной первой Думой, чем загнал себя в угол. Результатом был роковой для России, как очень скоро выяснилось, путч, превративший конституцию в фарс. Он беспощадно руссифицировал империю, сделав тем самым все ее национальные меньшинства (половину населения страны!) врагами режима. Он не предвидел, что его реформа посеет в деревне жесточайшую рознь и ненависть к режиму, в конечном счете сокрушившую империю царей, и в этом смысле сделал для революции больше, чем все революционеры вместе. Он не мог представить себе Великую Россию без архаического самодержавия и помещичьего землевладения.

Отсрочил или приблизил этот человек катастрофу 1917 года? Слишком уж похоже, что, спасая «прогнившую империю России», говоря словами Герцена, Столыпин эту катастрофу, пусть невольно, пусть по недальновидности, но готовил. В предверии оглушительных фанфар, что неминуемо грянут этой осенью в связи с открытием памятника путинскому герою, не мешало бы задуматься и над его действительной ролью в российской трагедии.
Share

1
2

[Историческая правда]

http://www.istpravda.ru/chronograph/5196/
1В сентябре 1911 года император Николай II с семьей и приближенными, в том числе и с премьер-министром Петром Аркадьевичем Столыпиным находились в Киеве на торжествах по случаю открытия памятника императору Александру II в связи с 50-летием отмены крепостного права.

Вечером 14 сентября 1911 года императорская семья и все окружение присутствовали на спектакле в городском театре Киева. Во время спектакля агент охранки Дмитрий Богров, воспользовавшись доверием жандармского начальства, проник в театр, где дважды выстрелил в Столыпина в упор из револьвера.

Раненый Столыпин потерял сознание. Все происходило на глазах у царя, его дочерей и всех присутствующих. Все считали чудом тот факт, что в присутствии первого лица государства преступник стрелял в министра.

Богров был схвачен немедленно и давал показания несколько дней. Суд признал его виновным в преднамеренном убийстве премьер-министра. Богров был приговорен к смертной казни и повешен 24 сентября.

Петр Аркадьевич Столыпин скончался через 4 дня после покушения.

Петр Аркадьевич Столыпин — русский политик, премьер-министр России, реформатор, за свою жизнь приобрел широкую известность и заслужил личную благодарность Николая II. Под руководством Столыпина был разработан ряд крупных законопроектов, в том числе по реформе местного самоуправления, введению всеобщего начального образования, о веротерпимости. Инициатор создания военно-полевых судов, он провел новый избирательный закон, существенно усиливший позиции в Думе представителей правых партий, а также начал проведение столыпинской аграрной реформы — но завершить ее не успел....

Источник: calend.ru

[Исторический Лекторий]

[Россия 1]

[Историк. РФ]

http://историк.рф/history_day/14-%D0...D0%B8%D0%BD-2/
Пётр Аркадьевич Столыпин родился в Дрездене: его мать Наталья Михайловна, урождённая Горчакова, в то время гостила в Саксонии у родственников. Образование начал в Виленской гимназии, продолжил в Орловской. Затем окончил естественное отделение Санкт-Петербургского университета по специальности «агрономия». Служил в Ковно предводителем дворянства, немало сил отдавал сельскому хозяйству. В 1902-м неожиданно был назначен гродненским губернатором.

Через два года ему вверяют гораздо более крупную Саратовскую губернию. В апреле 1906-го Столыпину предлагают портфель министра внутренних дел. Два его предшественника на этом посту стали жертвами террора. Уже в июле 1906-го Столыпин возглавляет правительство, сохраняя должность министра внутренних дел.

Реформаторская деятельность Столыпина началась в трудное послереволюционное время. Сказывались и тяжёлые последствия Японской войны. Приходилось действовать в условиях появления влиятельного органа законодательной власти — Государственной думы. Столыпин проявил себя не только как изобретательный реформатор, но и как яркий оратор и публицист, мастер афоризма. Одно из покушений на премьер-министра оказалось роковым. 14 сентября 1911 года в киевском театре Пётр Аркадьевич Столыпин был смертельно ранен.

[Александр Владленович Шубин]

http://histrf.ru/biblioteka/book/sto...-rievoliutsiiu

100-летие Революции

Пётр Аркадьевич Столыпин и его реформы – одна из наиболее дискуссионных тем в истории России. Премьер стал символом «упущенного шанса» империи пройти мимо трагической и разрушительной революции в светлое капиталистическое завтра.

Последняя реформа в истории империи продолжалась до её падения, в то время как сам реформатор трагически погиб 5 (18) сентября 1911 года. Убийство Столыпина – повод сказать: если бы он остался жив, история пошла бы совсем иначе. Его реформы, и прежде всего аграрная, вывели бы Россию на путь модернизации без революции. Или не вывели бы?

При этом нужно учитывать, что реформа, которая носит теперь имя Столыпина, была разработана до его прихода к власти[1] и с его гибелью не закончилась. Роль Петра Аркадьевича заключалась в том, чтобы запустить процесс, который продолжался и при других руководителях. То, что эта реформа могла дать – она и дала.

Кого делить: общину или помещиков?

Ключевая идея преобразования – разрушить крестьянскую общину, разделить её земли. Критика общины связана прежде всего с переделами земли, нарушающими священное право частной собственности, без которого для либерала эффективное хозяйство вряд ли возможно. Община считается экономическим тормозом, из-за которого русская деревня не могла идти по пути прогресса.

Но ведь треть бывших помещичьих крестьян перешла на подворное землевладение, и там переделы были остановлены. Что же они не вырвались вперед в производительности труда? В 46 губерниях, за исключением казачьих земель, в 1905 г. на общинном праве землей владели 8,7 млн дворов с 91,2 млн десятин. Подворное владение охватывало 2,7 млн дворов с 20,5 млн десятин.

Подворное землевладение не было более экономически прогрессивным, чем общинно-передельное, там также была развита чересполосица, «поземельные отношения отличаются здесь ещё большей запутанностью, чем в общинной деревне. Переход от традиционного трёхполья к более совершенным севооборотам для подворной деревни был даже более труден, чем для общинной»[2]. К тому же община определяла сроки сева и уборки, что было необходимо в условиях малоземельной тесноты.

«Даже чересполосица, возникавшая при переделах и сильно мешавшая крестьянскому хозяйству, преследовала всё ту же цель ограждения его от разорения и сохранения в нем наличной рабочей силы. Имея участки в разных местах, крестьянин мог рассчитывать на ежегодный средний урожай. В засушливый год выручали полосы в низинах и лощинах, в дождливый – на взгорках»[3], – пишет известный исследователь общины П.Н. Зырянов.

Когда крестьяне не хотели проводить переделы, они были вольны их не делать. Община вовсе не была каким-то «крепостным правом», она действовала демократически. Переделы происходили не от хорошей жизни. Так, по мере усиления земельной тесноты в Черноземье вернулись земельные переделы, которые там почти прекратились в 1860–1870-е годы.

Говоря о роли общины в хозяйственном развитии, следует помнить, что она способствовала распространению трёхполья, причем ей «приходилось вступать в противоборство со стремлением некоторых хозяев, захваченных ажиотажем рынка, «выжать» из земли наибольшую прибыль. Ежегодное засевание всей пахотной земли, даже очень плодородной, приводило к её истощению». Также община содействовала внедрению органических удобрений, не только учитывая унавоживание почвы при переделах, но и требуя от общинников «землю удобрять назьмом». Некоторые общины с помощью земских агрономов переходили к многополью и травосеянию[4].

Реформы Столыпина были запущены в условиях революции. Историки указывают на неэкономические мотивы реформ: «К этому времени положение в деревне стало угрожающим, и в ликвидации общины правительство и помещичьи круги рассчитывали найти панацею от всех бед… Первоочередной, двуединой задачей реформы были разрушение крестьянской общины, придававшей крестьянским выступлениям определённую организованность, и создание крепкой консервативной опоры власти из зажиточных крестьян-собственников»[5]. Община казалась и громоотводом от помещичьего землевладения, на которое демократы указывали как на истинную причину отсталости аграрной сферы.

Преодолеть аграрный голод можно было, только решив две задачи: вывести из села в город и трудоустроить там лишнее население и в то же время увеличить производительность труда настолько, чтобы оставшиеся на селе работники могли обеспечивать продовольствием всё население страны. Вторая задача требовала не только социальных изменений, но и технико-культурной модернизации. Она по определению не могла совершиться быстро, и даже при условии оптимальных социальных преобразований на селе для последующего скачка производительности труда требовалось время. Во второй половине XIX в. это время у России ещё было, а в начале ХХ в. уже нет – революционный кризис надвигался быстрее.

В условиях острой нехватки земли для решения аграрной проблемы требовалась фора по времени, и её мог дать раздел помещичьих земель. Но долгосрочного решения проблемы не мог гарантировать ни он, ни переселенческая политика, для которой в реальности в России были очень небольшие возможности.

Народнический автор Н.П. Огановский, оценивая результаты раздела помещичьих земель после революции 1917 г., утверждал, что уже до неё крестьяне контролировали половину бывших помещичьих земель в виде купчей и арендованной. В результате раздела земель надел на одного едока увеличился с 1,87 до 2,26 десятины – на 0,39 десятины, а без учёта арендованной – 0,2[6]. Это означает расширение крестьянских наделов на 21 % (11 % без учета арендуемой земли) при одновременном снятии пресса арендных платежей. Это – заметное улучшение. Уровень жизни крестьян явно выигрывал от отмены арендных платежей и расширения наделов, пусть и скромного. Проблемы низкой производительности труда и нехватки земель это не снимало, но давало «передышку», которую можно было использовать для решения задач интенсификации производства. У Столыпина не было возможности получить такую передышку, так как он стоял на страже помещичьей собственности.

Известный петербургский историк Б.Н. Миронов, положительно относящийся к реформам Столыпина, считает ошибкой Временного правительства отказ от быстрого распределения помещичьих земель[7] (и с этим трудно не согласиться). Но тем более нужно признать этот отказ недостатком аграрной политики Столыпина. В его случае это была не ошибка – он просто не мог покуситься на привилегии аристократии.

Масштабы перемен

9 ноября 1906 г. был принят указ, который (формально в связи с прекращением выкупной операции) разрешал крестьянам выделять своё хозяйство из общины вместе с землёй. Указ Столыпина, подтверждённый законом 1910 г., поощрял выход из общины: «Каждый домохозяин, владеющий надельной землей на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в собственность причитающейся ему части из означенной земли»[8].

Если крестьянин продолжал жить в деревне, его участок назывался отрубом. В случае согласия общины участки крестьянина, разбросанные по разным местам, обменивались так, чтобы отруб стал единым участком. Крестьянин мог выделиться из деревни на хутор, в удалённое место. Земля для хутора отрезалась от угодий общины, что затрудняло выпас скота и другую хозяйственную деятельность крестьянского мира. Таким образом, интересы хуторян (как правило – зажиточных) входили в конфликт с интересами остального крестьянства.

Крестьяне беспередельных общин, где переделы земли не проводились после 1861 г. (подворники), автоматически получали право на оформление земли в частную собственность.

В деревнях, где крестьяне прежде уже прекратили переделы земли, почти ничего нового не произошло, а в селениях, где община была сильна и экономически оправданна, возникали конфликты между общинниками и выделившимися из общины крестьянами, на стороне которых выступали власти. Эта борьба отвлекла крестьян от действий против помещиков.

Постепенно (уже после смерти Столыпина) реформа вошла в более спокойное русло. Если до реформы 2,8 млн дворов уже жило вне передельной общины, то в 1914 г. это число выросло до 5,5 млн (44% крестьян). Всего из общины вышло 1,9 млн домохозяев (22,1% общинников) с площадью почти в 14 млн десятин (14% общинной земли)[9]. Еще 469 тыс. членов беспередельных общин получили акты на свои наделы[10]. Было подано 2,7 млн заявлений на выход[11], но 256 тыс. крестьян забрали свои заявления[12]. Таким образом 27,2% из тех, кто заявил о желании укрепить землю, не успели или не смогли этого сделать к 1 мая 1915 г.[13] То есть даже в перспективе показатели могли увеличиться разве что на треть. Пик подач заявлений (650 тыс.) и выхода из общины (579 тыс.) приходится на 1909 г.[14]

Из общины не стали выходить и 87,4% хозяев беспередельных общин[15]. И это не удивительно. Сам по себе выход из общины, даже беспередельной, создавал для крестьян дополнительные трудности без очевидного немедленного выигрыша. Как пишет А.П. Корелин, «дело в том, что само по себе укрепление земли в личную собственность в хозяйственном плане не давало «выделенцам» никаких преимуществ, ставя общину зачастую в тупиковую ситуацию… Производство единоличных выделов вносило полное расстройство в земельные отношения обществ и не давало каких-либо преимуществ выходившим из общины, за исключением, может быть, желавших продать укрепленную землю»[16]. Хозяева теперь мешали друг другу в работе из-за чересполосицы, возникали всё большие проблемы с выпасом скота, и приходилось больше тратиться на фураж.

Преимущества должны были возникнуть при выделении на хутора и отруба, но этот процесс землеустройства в условиях малоземелья был очень сложен и куда более скромен по масштабам. Пик заявлений о землеустройстве приходится на 1912–1914 гг., всего было подано 6,174 млн заявлений и землеустроено 2,376 млн хозяйств[17]. На надельных землях создали 300 тыс. хуторов и 1,3 млн отрубов, которые занимали 11% надельных земель, а вместе с укрепившими землю подворниками – 28%[18].

Землеустроительный процесс мог продолжаться и дальше. К 1916 г. была закончена подготовка землеустроительных дел для 3,8 млн домохозяйств площадью 34,3 млн десятин[19]. Но возможности улучшать положение крестьян даже с помощью такого межевания в условиях земельной тесноты оставались незначительными.

«Можно предположить, что, освободившись от предпринимательских и пролетарских слоёв, община несколько даже стабилизировалась». Она сохранилась в качестве «института социальной защиты» и сумела «обеспечить в определённой мере хозяйственный и агрикультурный прогресс»[20], – заключили известные исследователи реформ Столыпина А.П. Корелин и К.Ф. Шацилло. Более того, «немецкий профессор Аухаген, посетивший в 1911–1913 гг. ряд российских губерний в целях выяснения хода реформы, будучи её приверженцем, все же отмечал, что община не является врагом прогресса, что она вовсе не противится применению усовершенствованных орудий и машин, лучших семян, введению рациональных способов обработки полей и т.д. К тому же в общинах к улучшению своего хозяйства приступают не отдельные, особенно развитые и предприимчивые крестьяне, а целиком вся община»[21].

«Накануне Первой мировой войны, когда в крестьянский обиход стали входить жатки, многие общества оказались перед вопросом: либо машины, либо прежняя мелкополосица, допускавшая только серп. Правительство, как мы знаем, предлагало крестьянам устранить чересполосицу путем выхода на хутора и отруба. Однако ещё до столыпинской аграрной реформы крестьянство выдвинуло свой план смягчения чересполосицы при сохранении общинного землевладения. Переход на «широкие полосы», начавшийся в первые годы ХХ в., продолжился и позднее»[22], – пишет П.Н. Зырянов.

Администрация оказывала противодействие этой работе, так как она противоречила принципам столыпинской реформы, решая проблему чересполосицы иначе и часто более эффективно – ведь «укреплённые» наделы мешали укрупнению, и власти запрещали его, даже когда сами хозяева наделов не возражали. «В приведённых случаях мы видим столыпинскую аграрную реформу с малоизвестной до сих пор стороны, – суммирует П.Н. Зырянов. – Считалось, что эта реформа, несмотря на свою узость и, несомненно, насильственный характер, всё же несла с собой агротехнический прогресс. Оказывается, что насаждался только тот прогресс, который предписывался в законах, циркулярах и инструкциях. Насаждался сверху, не очень считаясь с обстоятельствами (например, с тем, что не все малоземельные крестьяне готовы выйти на отруба, потому что это усиливало их зависимость от капризов погоды). А тот прогресс, который шёл снизу, от самого крестьянства, чаще всего без колебаний пресекался, если он так или иначе затрагивал реформу»[23].

Не случайно на Всероссийском сельскохозяйственном съезде 1913 г., собравшем агрономов, большинство остро критиковало реформу, например, так: «Землеустроительный закон выдвинут во имя агрономического прогресса, а на каждом шагу парализуются усилия, направленные к его достижению»[24]. Земства в большинстве своём вскоре также отказали в поддержке реформе. Они предпочитали поддерживать кооперативы, основанные не на частной собственности, а на коллективной ответственности – как общины.

Чтобы уменьшить остроту «земельного голода», Столыпин проводил политику освоения азиатских земель. Переселенчество происходило и раньше – в 1885–1905 гг. за Урал переселилось 1,5 млн человек. В 1906–1914 гг. – 3,5 миллиона. 1 млн вернулся, «пополнив, видимо, пауперизированные слои города и деревни»[25]. При этом и часть оставшихся в Сибири не смогла наладить хозяйство, но просто стала здесь жить. Переселение в Среднюю Азию было связано с большими трудностями из-за климата и сопротивления местного населения.

«Переселенческий поток направлялся почти исключительно в сравнительно узкую полосу земледельческой Сибири. Здесь свободный запас земель скоро оказался исчерпанным. Оставалось или втискивать новых переселенцев на занятые уже места и заменять один перенаселённый район другим, или перестать смотреть на переселение как на средство облегчения земельной нужды во внутренних районах России»[26].

Последствия

Результаты аграрной реформы Столыпина оказались противоречивыми. Прирост сборов основных сельскохозяйственных культур в годы реформ снизился, еще хуже ситуация была в скотоводстве[27]. Это неудивительно, учитывая раздел общинных угодий. «В экономическом плане выдел хуторян и отрубников часто был связан с нарушением привычных севооборотов и всего сельскохозяйственного цикла работ, что крайне отрицательно сказывалось на хозяйстве общинников»[28]. При этом, благодаря поддержке чиновников, выделяющиеся могли получить лучшие земли. Крестьяне протестовали против «закрепощения земли в собственность», на что власти могли ответить арестами[29].

Протесты вызывали и спровоцированные реформой действия горожан, потерявших связь с деревней, а теперь возвращавшиеся, чтобы выделить и продать надел. Община и раньше не могла остановить крестьянина, решившего уйти в город. Но она и сохраняла землю за теми, кто решил остаться на селе и обрабатывать её дальше. И в этом отношении столыпинская реформа внесла очень неприятное для крестьян нововведение. Теперь бывший крестьянин мог эту землю продать. Уже потерявшие связь с землёй бывшие крестьяне возвращались на время, чтобы «укрепить» (один корень с крепостничеством), отрезать от крестьян часть земли. Более того, возможность продать свою часть бывшей крестьянской земли и получить таким образом «подъёмные» привела к тому, что столыпинская реформа усилила приток населения в города – явно к тому не готовые. Деньги, вырученные от продажи надела, быстро кончались, и в городах нарастала маргинальная, разочарованная масса бывших крестьян, не нашедших себе места в новой жизни.

Оборотная сторона столыпинской аграрной политики и её результативности – голод 1911–1912 годов. Крестьяне в Российской империи периодически голодали и раньше. Столыпинская реформа не переломила ситуацию.

Усилилось расслоение крестьянства. Но Столыпин ошибся в своих надеждах на то, что зажиточные слои станут союзниками помещиков и самодержавия. Даже сторонник реформ Столыпина Л.Н. Литошенко признавал: «С точки зрения социального мира разрушение общины и обезземеление значительной части её членов не могло уравновесить и успокоить крестьянскую среду. Политическая ставка на «крепкого мужика» была опасной игрой»[30].

В 1909 г. в России начался экономический подъём. По темпам роста производства Россия вышла на первое место в мире. Выплавка чугуна в 1909–1913 гг. увеличилась в мире на 32%, а в России — на 64%. Капиталы в России выросли на 2 млрд руб. Но в столыпинской ли реформе дело? Государство размещало на заводах крупные военные заказы — после Русско-японской войны Россия более тщательно готовилась к новым международным конфликтам. Предвоенная гонка вооружений способствовала ускоренному росту тяжёлой промышленности. Опережающие темпы роста определялись тем, что Россия проходила фазу промышленной модернизации, располагала дешёвой рабочей силой, что было оборотной стороной крестьянской бедности. Предвоенный рост длился не дольше, чем обычный экономический цикл подъёма, и нет никаких доказательств, что такой «столыпинский цикл» мог длиться много дольше, чем обычно, и не завершился бы очередным спадом.

В общем, результат реформ Столыпина, как бы к ним ни относиться, весьма скромен. Разрушить общину не удалось. Воздействие на производительность сельскохозяйственного производства оказалось противоречивым. Во всяком случае, системного выхода из аграрного кризиса реформа не дала и при этом несколько усилила социальную напряжённость в городах.

Реформа такого масштаба и направления не могла всерьёз изменить траекторию, которая вела империю к революции. Но сама эта революция могла осуществиться очень по-разному. Однако тут уж дело не в столыпинской реформе, а в мировой войне.


[1] См., например, Чернышёв И.В. Аграрно-крестьянская политика за 150 лет. Крестьяне об общине накануне 9 ноября 1906 года. М., 1997. С. 305–309; Первая революция в России. Взгляд через столетие. С. 472.

[2] Зырянов П.Н. Поземельные отношения в Русской крестьянской общине во второй половине XIX – начале ХХ века // Собственность на землю в России: история и современность. М., 2002. С. 155.

[3] Там же. С. 159.

[4] Там же. С. 159-174.

[5] Корелин А.П., Шацилло К.Ф. П.А. Столыпин. Попытка модернизации сельского хозяйства России // Революция в начале века: революция и реформа. М., 1995. С. 23, 27.

[6] Давыдов М.А.Об уровне потребления в России в конце XIX – начале ХХ в. // О причинах Русской революции. М., 2010. С. 238.

[7] Миронов Б.Н. Благосостояние населения и революции в имперской России: XVIII – начало ХХ века. М., 2010. С. 668.

[8] Цит. по: Чернышёв И.В. Указ. соч. С. 322.

[9] Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб., 1995. С. 66.

[10] Корелин А.П. Столыпинская аграрная реформа в аспекте земельной собственности. // Собственность на землю в России: история и современность. М., 2002. С. 283.

[11] Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. С. 66.

[12] Корелин А.П. Указ. соч. С. 283.

[13] Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник. С. 66.

[14] Корелин А.П. Указ. соч. С. 284.

[15] Там же. С. 285.

[16] Там же.

[17] Там же. С. 286.

[18] Там же. С. 287.

[19] Давыдов М.А. Указ. соч. С. 268.

[20] Корелин А. П., Шацилло К.Ф. Указ. соч. С. 30.

[21] Там же.

[22] Зырянов П.Н. Указ. соч. С. 189.

[23] Там же. С. 191.

[24] Там же.

[25] Корелин А.П. Указ. соч. С. 289.

[26] Литошенко Л.Н. Социализация земли в России. Новосибирск, 2001. С. 134.

[27] Корелин А.П., Шацилло К.Ф. Указ. соч. С. 32.

[28] Там же.

[29] Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 192.

[30] Литошенко Л. Н. Указ. соч. С. 169.