*305. Вторая мировая война-3

[Википедия]

https://ru.wikipedia.org/wiki/Коллаб..._мировой_войне
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 6 января 2017; проверки требуют 36 правок.
Перейти к навигацииПерейти к поиску
См. также: Коллаборационизм
Коллаборационизм во Второй мировой войне — военное, политическое и экономическое сотрудничество граждан государств Антигитлеровской коалиции или представителей основных этнических групп данных государств с нацистской Германией, Японией и Италией в ходе Второй мировой войны.

Первоначально означал сотрудничество граждан Франции (к которому призвал нацию глава режима Виши маршал Петен в 1940) с немецкими властями в период оккупации Франции в ходе Второй мировой войны[1]. Затем стал применяться и к другим европейским правительствам, действовавшим под германской оккупацией (правительство Квислинга в Норвегии, режимы вроде Локотской республики на оккупированной территории СССР и др.) либо военным организациям граждан оккупированных стран под контролем гитлеровского блока (Русская освободительная армия Власова, национальные дивизии СС почти во всей Европе и др.).

Вермахт и войска СС пополнили свыше 1,8 миллиона человек из числа граждан других государств и национальностей. Из них в годы войны было сформировано 59 дивизий, 23 бригады, несколько отдельных полков, легионов и батальонов[2].


Содержание
1 Коллаборационизм в Европе
1.1 Албания
1.2 Бельгия
1.3 Великобритания
1.4 Греция
1.5 Дания
1.6 Еврейский коллаборационизм
1.7 Италия
1.8 Норвегия
1.9 Нидерланды
1.10 Польша
1.11 СССР
1.11.1 Русский коллаборационизм
1.11.2 Администрации, созданные на оккупированной территории СССР
1.11.3 Казаки
1.11.4 Кавказ и Крым
1.11.5 Поволжье и Урал
1.11.6 Средняя Азия
1.11.7 Украина
1.11.8 Прибалтика
1.11.9 Белоруссия
1.12 Франция
1.13 Чехия
1.14 Югославия
1.14.1 Хорватия
1.14.2 Сербия
1.14.3 Словения
1.14.4 Македония
1.14.5 Черногория
2 Коллаборационизм в Азии
2.1 Индия
2.2 Индонезия
2.3 Китай
2.3.1 Маньчжурия
2.3.2 Внутренняя Монголия
2.3.3 Коллаборационистская администрация в Китае
3 См. также
4 Примечания
5 Литература
Коллаборационизм в Европе
Албания
В апреле 1939 года итальянские войска заняли территорию Албании, после чего Албанское королевство было включено в состав Итальянского королевства. На территории страны продолжала действовать гражданская администрация и полиция. Вооружённые силы Албании были расформированы, однако их подразделения были включены в состав итальянской армии, также в распоряжении итальянцев оказалось вооружение, техника и иное военное имущество албанской армии. В дальнейшем, в 1939 году началось формирование на территории Албании отрядов фашистской милиции («Milizia Fascista Albanese»).

После окончания боевых действий в Югославии и Греции, в мае 1941 года территория Албании была увеличена за счёт аннексии южной части Югославии (Черногории и Косова). После капитуляции Италии в сентябре 1943 года территория Албании была оккупирована немецкими войсками. В 1943 году немцы начали формирование из албанцев полка «Косово», в дальнейшем, в мае 1944 года, началось создание 21-й горной дивизии СС «Скандербег».

Албанский коллаборационизм
Албанские коллаборационисты
21-я горнопехотная дивизия СС «Скандербег» (1-я албанская)
Балли Комбетар
Вулнетари
Полк «Косово»
Бельгия
В своей деятельности в Бельгии оккупанты опирались на поддержку со стороны местных коллаборационистов. Последовательными сторонниками Третьего рейха являлись рексисты, руководителем которых был Леон Дегрель и организации фламандских националистов «Фламандский национальный союз» и «Германо-фламандский трудовой союз»[3].

в период оккупации в Бельгии продолжали действовать гражданская администрация и органы бельгийской полиции;
из бельгийских граждан были созданы вспомогательные подразделения полевой жандармерии (Hilfsfeldgendarmerie), которые были включены в состав немецкой полевой жандармерии в Бельгии;
для несения охранно-сторожевой службы немцами были созданы военизированные формирования во Фландрии (нидерл. Vlaamse Wacht) и в Валлонии (фр. Garde Wallonne)
деловые круги и руководство ряда промышленных предприятий активно сотрудничали с Германией (в частности, выполняли германские заказы, в том числе — заказы немецкой оккупационной администрации и заказы для немецкой армии и военной промышленности)[1]
В 1941 году в Бельгии были сформированы два «легиона», которые были направлены на Восточный фронт и принимали участие в боевых действиях против СССР:

Фламандский легион СС
Валлонский легион СС
Летом 1943 года были сформированы две бригады СС:

6-я добровольческая бригада СС «Лангемарк»;
5-я добровольческая штурмовая бригада СС «Валлония».
В дальнейшем, в октябре 1944 года обе бригады СС были переформированы, на их основе были созданы две дивизии СС:

27-я добровольческая гренадерская дивизия СС «Лангемарк» (1-я фламандская)
28-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Валлония» (валлонская Нр.1)
Великобритания
Британский коллаборационизм
Амери, Джон
Британский добровольческий корпус
Джойс, Уильям
Митфорд, Диана
Хинэн, Патрик Стэнли Вон
Шурх, Теодор
Греция
После завершения боевых действий, в апреле 1941 года на территории Греции было создано так называемое «Греческое государство», которое возглавил генерал Георгиос Цолакоглу. В стране действовала гражданская администрация и полиция, которая выполняла распоряжения оккупантов; функционировала греческая нацистская партия (Национал-социалистическая народная партия (греч.)русск.[уточнить]). В 1943 году правительством под руководством Иоанниса Раллиса были созданы батальоны безопасности (охранные батальоны «Тагмата асфалиас» (греч.)русск.[уточнить]), которые совместно с силами СС подавляли мятежи и партизанские восстания.

Дания
В своей деятельности в Дании оккупанты опирались на поддержку со стороны местных коллаборационистов (в том числе, в правительстве Дании). В 1941 году, после вторжения Германии в СССР, правительство Дании объявило о присоединении Дании к «Антикоминтерновскому пакту».

деловые круги были активно вовлечены в торгово-экономическое сотрудничество с Германией;
в стране открыто действовала Национал-социалистическая рабочая партия Дании;
в июле 1941 года был создан Добровольческий корпус СС «Данмарк» (1-й датский);
в дальнейшем, в 1943 году из датчан и скандинавов была сформирована 11-я добровольческая танково-гренадерская дивизия СС «Нордланд»;
Еврейский коллаборационизм
Основная статья: Еврейский коллаборационизм во Второй мировой войне
Отличительными особенностями еврейской коллаборации было в том, что она, в отличие от коллаборации коренных жителей, почти никогда не имела под собой идеологической основы, а еврейские коллаборационистские органы управления часто формировались в принудительном порядке[4].

Еврейский коллаборационизм принимал различные организационные формы.

на территориях стран Оси и оккупированных государств Европы нацистами в местах массового проживания евреев создавались административные органы еврейского самоуправления — юденраты (нем. Judenrat — «еврейские советы»). Отдельный юденрат мог отвечать за определённое гетто, отдельную территорию, регион или даже за целую страну.[5].
евреи служили в «еврейской службе порядка» — полиции, которая была создана в еврейских гетто и находилась в подчинении еврейской гражданской администрации гетто.
Кандидат исторических наук Евгений Розенблат делит еврейских коллаборантов на две большие группы[4]:

Сторонники стратегии коллективного выживания.
Лица, осуществлявшие стратегию индивидуального выживания.
Первая группа отождествляла себя со всеми остальными жителями гетто и старалась по возможности добиться системы, при которой целому ряду категорий еврейского населения предоставлялись дополнительные шансы на выживание — например, опека юденратов над многодетными семьями, малоимущими, стариками, одинокими людьми и инвалидами. Представители второй группы противопоставляли себя остальным евреям и использовали все средства для личного выживания, в том числе ведущие к ухудшению положения или гибели остальных.

Италия
Основная статья: Республика Сало
До осени 1943 г. в Италии был союзный немцам режим Муссолини. Однако в сентябре 1943 года, после того, как Италия объявила войну Германии, на севере страны было создано марионеточное государство, известное как Республика Сало.

Норвегия
Основные статьи: Национальное единение (Норвегия), Режим Квислинга и Норвежский легион
Норвежский коллаборационизм
Национальное единение (Норвегия)
Гамсун, Кнут
Гран, Трюгве
Квислинг, Видкун
Квист, Артур
Национальное единение (Норвегия)
Норвежский легион
Режим Квислинга
Хирд (военизированная организация)
Энгнестанген, Ханс
Нидерланды
Основная статья: Голландский коллаборационизм во Второй мировой войне
в стране действовало марионеточное правительство;
открыто действовало Национал-социалистическое движение, которое возглавлял А. Мюссерт.
уже в июле 1941 года был сформирован голландский добровольческий легион, который был направлен на Восточный фронт в январе 1942 года. В мае 1943 года легион «Недерланд» был переформирован в панцер-гренадерскую бригаду СС «Недерланд».
в марте 1943 года была создана бригада «Ландшторм Недерланд», которая с осени 1944 года воевала в Бельгии против западных союзников.
Польша

Синяя полиция, сформированная немцами на территории «генерал-губернаторства»
Основная статья: Польский коллаборационизм во Второй мировой войне
Польский коллаборационизм принимал различные организационные формы.

После окончания боевых действий в Польше осенью 1939 года немецкие власти приступили к созданию административного аппарата для управления оккупированными польскими территориями.

Польские граждане («фольксдойче», поляки и представители других национальностей) работали в органах гражданской администрации «генерал-губернаторства».
представители деловых кругов, владельцы предприятий активно сотрудничали с Германией (в частности, выполняли германские заказы, в том числе — заказы немецкой оккупационной администрации и заказы для немецкой армии и военной промышленности);
в октябре 1939 года на территории «генерал-губернаторства» началось формирование вооружённых подразделений «Польской полиции Генерал-губернаторства» (также известной под названием «синяя полиция»).
поляки привлекались для службы в вермахте и иных вооружённых, охранно-полицейских и военизированных формированиях Третьего рейха (шуцманшафт-батальонах вспомогательной полиции, железнодорожной охране, «заводской охране» и др.);
значительное количество польских граждан сотрудничало с немецкими спецслужбами и выполняло их поручения;
Известно о сотрудничестве с Третьим Рейхом руководства и участников ряда польских подпольных организаций: «Мушкетёры», «Народове силы збройне» и Армии крайовой[6][7][8][9].

СССР
Сотрудничество граждан СССР с оккупантами развивалось в различных формах: военной, политической, хозяйственной, административной. Причины, толкнувшие их на этот шаг, имели сложный и неоднозначный характер, были порождены разными обстоятельствами бытового, психологического, мировоззренческого, иногда религиозного[10] порядка. Бесспорно, что среди этих людей имелась значительная прослойка антисоветски настроенных граждан, которые добросовестно и преданно служили оккупантам. Жесткий тоталитарный сталинский режим, коллективизация, сталинские репрессии, утрата национальной независимости прибалтийскими государствами вызывали недовольство населения, которое активно использовала нацистская пропаганда — под предлогом освобождения народов проводилась политика демонизации советского государства при сокрытии своего же террора на оккупированных территориях.

В то же время, как свидетельствуют многочисленные источники, комплектование коллаборационистских формирований немцами часто производилось примерно по такой схеме. В лагерь военнопленных прибывали вербовщики из представителей немецкого командования, белоэмигрантов, власовских эмиссаров и приступали к выявлению лиц, по различным причинам согласившимся вступить на службу в германскую армию. Из них создавалось ядро будущего подразделения. По количеству добровольцев оно, как правило, значительно не дотягивало до установленной штатной численности. Недостающих новобранцев отбирали уже по принципу физической годности к несению строевой службы. Они оказывались перед ограниченным выбором: либо принудительная служба в германской армии, либо голодная смерть.

Среди исследователей этой проблемы нет единого мнения относительно численности советских граждан, поступивших на службу врагу. По данным генерала армии М. А. Гареева, в различных охранных, карательных частях, в РОА и других националистических формированиях находилось около 200 тыс. человек, из них в боевых вооруженных формированиях более 100 тыс. По подсчетам Л. Репина, проведенным по документам военного архива в Потсдаме (Германия), служить в немецкую армию пошли не более 180 тыс. советских граждан, из них примерно половина — военнослужащие, а остальные — из числа гражданского населения.[источник не указан 750 дней]

По национальному составу и названию формирований численность добровольцев распределялась следующим образом: кавказские и «туркестанские» батальоны — 40 тыс. человек, дивизия СС «Галичина» — 10 тыс., соединения и части РОА — 28 тыс., казачьи части — 10 тыс., строительные и рабочие батальоны — 15 тыс., зенитные части ПВО — 5 тыс. человек. Всего — 108 тыс. человек.[источник не указан 750 дней]

В этих подсчетах отсутствуют сведения о «хиви» и вспомогательной полиции. Более полные данные приведены в сборнике «Великая Отечественная война. 1941—1945», где утверждается, что к началу 1943 г. в вермахте насчитывалось до 400 тыс. «хиви», в службах по поддержанию порядка — 60-70 тыс. советских граждан и до 80 тыс. — в «восточных батальонах» и «восточных легионах». Всего — 540—550 тыс. человек.

Следует отметить, что в 1943, после тяжёлых поражений на Восточном фронте, нацисты официально разрешили представителям всех славянских народов, кроме поляков, служить в Ваффен-СС[11].

В июле 1943 года состоялся первый процесс над советскими коллаборационистами, прошедший в Краснодаре.

17 сентября 1955 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.»

Одной из тайн советской идеологии послевоенного времени было длительное умолчание о масштабах участия советских граждан в военном конфликте на стороне ІІІ Рейха. За непродолжительный срок вермахтом были созданы многочисленные национальные легионы из славянских, кавказских, прибалтийских, среднеазиатских народов и отдельные русские казачьи военные части. Количество легионеров в рядах вермахта превышало миллион бойцов. При этом численность русских легионеров ничем не уступала численности бойцов других национальностей. Согласно данным немецкого командования и оценкам российских историков, общая численность представителей народов СССР, которые входили в вооруженные формирования на стороне Германии (вермахт, войска СС, полиция), составляла: русские — более 400 тыс., украинцы — 250 тыс., белорусы — 70 тыс., казаки — 70 тыс., латыши — 90 тыс., эстонцы — 90 тыс., литовцы — 50 тыс., народы Средней Азии — ок. 70 тыс., Северного Кавказа и Закавказья — до 115 тыс., другие народы — ок. 30 тыс. (всего около 1 млн 200 тыс. человек)[12][13]. Иногда указывается бо́льшая цифра — 1,5 млн чел.[14][15] По немецким источникам, в конце войны в немецком плену находились свыше 2 млн советских военнопленных. Из них 940 тыс. — в концентрационных лагерях, а свыше миллиона были задействованы на всевозможных работах[15]. Вместе с ними к сотрудничеству было привлечено многомиллионное гражданское население на оккупированных территориях. Лишь количество вывезенных в Германию людей (т. н. цвангсарбайтеров, Zwangsarbeiter) превышало 2 млн человек.

Русский коллаборационизм
Основная статья: Русский коллаборационизм во Второй мировой войне
Братство Русской Правды
Организация Цеппелин
РОНД/РНСД
Категория «Русские коллаборационистские организации во Второй мировой войне» не найдена.
Категория «Русские коллаборационистские формирования во Второй мировой войне» не найдена.
602-й Ост-батальон
645-й батальон
Категория «Русские коллаборационисты во Второй мировой войне» не найдена.
Администрации, созданные на оккупированной территории СССР
Республика Зуева
Локотская республика
Казаки
Основная статья: Казачий коллаборационизм

Казаки-коллаборационисты во время подавления восстания в Варшаве, 1944
На службе немецкой армии были как казаки − граждане СССР, так и те, кто эмигрировал из России ранее в результате Гражданской войны.

Основная статья: История донского казачества
См. также Казачьи коллаборационистские формирования во Второй Мировой войне.

Выдача казаков в Лиенце
Кавказ и Крым
Кавказский коллаборационизм
Армянский коллаборационизм
Грузинский коллаборационизм
Кавказские коллаборационистские формирования
Абвергруппа-218
Авторханов, Абдурахман Геназович
Азербайджанский легион
Байрамуков, Кады Каитбиевич
Бичерахов, Лазарь Фёдорович
Исраилов, Хасан
Исрафилов, Магомед Наби оглы
Магомадов, Хасуха
Национал-социалистическая партия северокавказских братьев
Субзоков, Черим
Фаталибейли, Абдуррахман Али оглы
Черкесская управа
Шерипов, Майрбек Джемалдинович
Крымскотатарский коллаборационизм во Второй мировой войне
Поволжье и Урал
Легион «Идель-Урал»
Боевая группа «Идель-Урал» Восточно-тюркского соединения СС
Калмыцкий кавалерийский корпус
Средняя Азия
Туркестанский легион
Баймирза Хаит
Рузи Назар
Украина
Основная статья: Украинские коллаборационисты
Батальоны Нахтигаль и «Роланд»
Охранная полиция (шутцманшафт)
Организация украинских националистов (м)
14-я гренадерская дивизия СС (1-я украинская)
Украинский национальный совет
Украинский центральный комитет
Киевский курень
Буковинский курень
Прибалтика
Основная статья: Прибалтийский коллаборационизм во Второй мировой войне
Категория «Прибалтийские коллаборационистские формирования во Второй мировой войне» не найдена.
Латышский коллаборационизм
Команда Арайса
Латышские коллаборационисты
15-я ваффен-гренадерская дивизия СС (1-я латышская)
17-й батальон шуцманшафта
18-й батальон шуцманшафта
19-я ваффен-гренадерская дивизия СС (2-я латышская)
25-й батальон шуцманшафта
28-й батальон шуцманшафта
Декларация о латышских легионерах во Второй мировой войне
Латвийское самоуправление
Латышские полицейские батальоны
Латышский добровольческий легион СС
Организация молодёжи Латвии
Травники
Tēvija
Литовский коллаборационизм
Литовские коллаборационисты
2-й батальон шуцманшафта
Временное правительство Литвы
Железный волк (Литва)
Ипатингас бурис
Июньское восстание (Литва)
Литовская освободительная армия
Литовский местный отряд
Литовский фронт активистов
Национальный трудовой охранный батальон
Повстанческое движение в Литве
Полиция безопасности Литвы
Силы обороны отечества
Эстонский коллаборационизм
Эстонские коллаборационисты
3-я эстонская добровольческая бригада СС
20-я ваффен-гренадерская дивизия СС (1-я эстонская)
29-й батальон шуцманшафта
33-й батальон шуцманшафта
34-й батальон шуцманшафта
36-й батальон шуцманшафта
Таллин (полк)
Травники
Эстонские подразделения люфтваффе
Эстонский легион
Белоруссия
Основная статья: Белорусский коллаборационизм
Категория «Белорусские коллаборационистские организации во Второй мировой войне» не найдена.
Категория «Белорусские коллаборационистские формирования во Второй мировой войне» не найдена.
Корпус Белорусский Самообороны
1-й Белорусский штурмовой взвод
Белорусский батальон железнодорожной охраны
13-й Белорусский полицейский батальон СД
1-й Кадровый батальон Белорусской Краевой Обороны
38-я гренадерская дивизия СС «Нибелунген»
Категория «Белорусские коллаборационисты во Второй мировой войне» не найдена.
Франция
Основная статья: Режим Виши

Серия из пяти нацистских пропагандистских виньеток «Французского добровольческого легиона против большевизма» (гравёр Пьер Гандон), выпущенных к 130-летию битвы Наполеона под Бородино в России.
Анри Филипп Петен
Правительство Виши
Пьер Лаваль
Тувье, Поль
Бретонский коллаборационизм
Легион французских добровольцев против большевизма
33-я гренадерская дивизия СС «Шарлемань» (1-я французская)
Чехия
Чешский коллаборационизм
Протекторат Богемии и Моравии
Гаха, Эмиль
Крейчи, Ярослав
Моравец, Эммануэль
Правительственные войска (Протекторат Богемии и Моравии)
Чешская добровольческая рота СС
Чурда, Карел
Югославия
Хорватия
Основная статья: Независимое государство Хорватия
Хорватский коллаборационизм
Независимое государство Хорватия
Усташи
Хорватские военные преступления во Второй мировой войне
23-я горнопехотная дивизия СС «Кама» (2-я хорватская)
369-й пехотный полк (вермахт)
369-я (хорватская) пехотная дивизия (вермахт)
373-я (хорватская) пехотная дивизия (Третий рейх)
392-я (хорватская) пехотная дивизия (Третий рейх)
Босния и Герцеговина во Второй мировой войне
Бригада охраны поглавника
Военно-воздушные силы Независимого государства Хорватия
Военно-морские силы Независимого государства Хорватия
Дренович, Урош
Муфтич, Исмет
Независимое государство Хорватия
Список концлагерей Независимого государства Хорватия
Травники
Украинский легион (Хорватия)
Усташская надзорная служба
Хорватские формирования Третьего рейха
Хорватский воздушный легион
Хорватский морской легион
Хорватское домобранство
Чёрный легион (Хорватия)
Сербия
Основная статья: Сербия (1941-1944)
Сербский коллаборационизм
Вуйкович, Светозар
Динич, Танасие
Дренович, Урош
Евджевич, Доброслав
Йованович, Драгомир
Керович, Радивое
Лётич, Димитрие
Мушицкий, Константин
Недич, Милан
Немецкая военная администрация в Сербии
Правительство национального спасения Милана Недича
Сербская государственная стража
Спалайкович, Мирослав Иванович
Янич, Страхиня
Словения
Словенский коллаборационизм
Балантич, Франце
Белая гвардия (Словения)
Гегенбанде
Легион смерти (Словения)
Матьяжева армия
Побратим (Словения)
Провинция Любляна
Рожман, Грегорий
Рупник, Леон
Синяя гвардия
Словенские антиреволюционные силы
Словенский легион
Словенское домобранство
Степишник, Милан
Македония
Пиндско-Мегленское княжество
Черногория
Черногорский коллаборационизм
Дрлевич, Секула
Иванович, Михайло
Ловченская бригада
Попович, Крсто
Королевство Черногория (1941—1944)
Черногорская федералистская партия
Черногорский добровольческий корпус
Савич Маркович Штедимлия
Коллаборационизм в Азии
Индия
Основная статья: Азад Хинд
Индийская национальная армия
Бос, Субхас Чандра
Сахгал, Лакшми
Индонезия
Сукарно
Мохаммад Хатта
Китай
Маньчжурия
Маньчжоу-го
Административно-территориальное деление Маньчжоу-го
Вооружённые силы Маньчжоу-го
Государственные символы Маньчжоу-го
Деньги Маньчжоу-го
Награды Маньчжоу-го
Незавершённые статьи о Маньчжоу-го
Персоналии:Маньчжоу-го
Сражения Маньчжоу-Го
Маньчжоу-го
Антияпонское движение в Маньчжоу-го
Богословский институт святого Владимира
Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи
Государственный гимн Маньчжоу-го
Дворец правителя Маньчжоу-го
История почты и почтовых марок Маньчжоу-го
Китайская народная армия национального спасения
Манъэй
Герб Маньчжоу-го
Флаг Маньчжоу-го
Маньчжурская императорская армия
Общество Согласия
Отряд 100
Посол Японской империи в Маньчжоу-го
Сборная Маньчжоу-го по футболу
Северо-Восточная народная революционная армия
Соглашение между СССР и Маньчжоу-го об уступке Маньчжоу-го прав СССР в отношении КВЖД (СМЖД)
Харбинский юридический факультет
Центральный банк Маньчжоу-го
Юань Маньчжоу-го
Японо-маньчжурский протокол
Японская иммиграция в Маньчжурию
Японская интервенция в Маньчжурию (1931)
Внутренняя Монголия
Мэнцзян
Коллаборационистская администрация в Китае
Основная статья: Режим Ван Цзинвэя
Антикоммунистическое автономное правительство Восточного Цзи
Временное правительство Китайской республики
Реформированное правительство Китайской республики
Центральное правительство Китайской республики
См. также
Вспомогательная полиция
Примечания
↑ Показывать компактно
Галина Сапожникова. Предатели по выбору и без. : Интервью с доктором исторических наук Б. Н. Ковалёвым // Сайт газеты «Комсомольская правда − Кемерово» (kem.kp.ru) 14.09.2010.
Отечественная история : учебное пособие / под ред. Ю. В. Ворожко — Гл. 12. Великая Отечественная война советского союза (1941−1945 гг.) (недоступная ссылка). Дата обращения 22 сентября 2013. Архивировано 28 сентября 2013 года.
Антифашистское движение Сопротивления в странах Европы в годы второй мировой войны / ред. В. П. Бондаренко, П. И. Резонов. — М.: «Соцэкгиз», 1962. — C. 474.
Розенблат Е. С. Юденраты в Беларуси: проблема еврейской коллаборации // «Уроки Холокоста: история и современность» : Сборник научных работ / Сост. Басин Я. З.. — Мн.: «Ковчег», 2009. — Вып. 1. — ISBN 978-985-6756-81-1.
Юденраты и еврейская полиция. История антисемитизма и катастрофа. — По материалам курса Открытого университета Израиля. Дата обращения 2 апреля 2011. Архивировано 23 января 2012 года.
Климковский Ежи, Я был адъютантом генерала Андерса
Станислав Куняев. Кто расстреливал белорусских партизан? // «Наш современник», № 12, 2004
Зенон Клишко. Варшавское восстание. Статьи, речи, воспоминания, документы. М., Политиздат, 1969. стр.32
Р. Назаревич. Некоторые проблемы взаимоотношений между различными группировками в польском движении Сопротивления // Вторая мировая война. Материалы научной конференции, посвященной 20-й годовщине победы над фашистской Германией (14-16 апреля 1965 г.). Книга 3. Движение сопротивления в Европе. М., «Наука», 1966. стр.241-257
Ермолов И. Г. «Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками»: «Уже в этот период, в течение лета−осени 1941 г., зарегистрированы эпизоды, когда религиозный коллаборационизм трансформировался в военный. В частности, в октябре 1941 г. в тылу 18-й немецкой армии при абвере из староверов был создан русский вооруженный отряд. К концу 1941 г. он разросся в роту, численностью в 200 человек, которая участвовала в бою под Тихвином, дислоцировалась в селе Лампово — одном из северо-западных центров староверов-федосеевцев. По данным абвера, старообрядцы стали для фронтовой разведки особо ценным материалом, в отличие от священников РПЦ и протестантов. По данным А. В. Посадского, именно старообрядцы оказывали оккупантам большую помощь в борьбе с партизанским движением».
Кондратов С. А. Фашизм и антифашизм. — М.: «Терра», 2008. — Т. 2. — С. 344. — 508 с. — ISBN 9785273005761.
Гареев М. А. О цифрах старых и новых // «Военно-историчесикй журнал» — 1991. — № 4. — С. 49.
Кирсанов Н. А., Дробязко С. И. Великая Отечественная война 1941−1945 гг.: национальные и добровольческие формирования по разные стороны фронта // «Отечественная история» — 2001. — № 6. — С. 68. (недоступная ссылка). Дата обращения 22 сентября 2013. Архивировано 28 сентября 2013 года.
Великая Отечественная война / Под ред. Золотарев В. А., Севостьянов Г. Н. и др. — Книга 4: Народ и война.[уточнить]
Раманичев Н. М. Сотрудничество с врагом. — М.: «Наука», 1999. — 366 с. — С. 154.
Литература
Пережогин В. А. Вопросы коллаборационизма // Война и общество, 1941−1945 − в 2-х кн. — М.: «Наука», 2004. — Кн. 2. — С. 293−305.
Александров К. М. Русские солдаты Вермахта. Герои или предатели. — М.: Яуза, Эксмо, 2005. — 752 с. — (Досье III рейха). — 5000 экз. — ISBN 5-699-10899-8.
Ковалёв Б. Н. Коллаборационизм в России в 1941−1945 гг. Типы и формы. — Новгород: НовГУ имени Ярослава Мудрого, 2009. — 370 с.
Богдашкин А.А. Промышленный коллаборационизм периода Второй мировой войны в странах Западной Европы: историографические дебаты // Актуальные проблемы истории Второй мировой и Великой Отечественной войн: по материалам работы круглого стола (г. Воронеж, 20−22 апреля 2016 г.). — Воронеж: Издательско-полиграфический центр "Научная книга", 2016. — С. 55−85.

[Новомосковск]

http://www.nmosktoday.ru/u_images/Co...omb_damage.jpg
14 ноября 1940 года в ходе битвы за Англию немецкая авиация разбомбила город Ковентри. Вечером 14 ноября 1940 года двенадцать бомбардировщиков «Хейнкель-111», приписанные к 100-й авиагруппе, покинули свой аэродром на побережье Франции и взяли курс на Великобританию.

За 11 часов непрерывной бомбардировки на город было сброшено 56 тонн зажигательных бомб, 394 тонны фугасных бомб и 127 парашютных мин. Часть проводимых бомбардировок была нацелена на уничтожение промышленных объектов, расположенных в большинстве своём в окрестностях города. Однако многие самолёты сбрасывали бомбы на центр города. Всполохи огня достигали 20 метров в высоту, а отсветы пожаров были видны более чем на 200 километров.

В результате бомбардировки были серьёзно повреждены 12 авиационных заводов города. Были полностью выведены из строя газоснабжение, водопровод и железная дорога. Выпуск самолетов в Великобритании в результате авианалёта сократился на 20 процентов. Серьёзно пострадали также жилые кварталы Ковентри. В результате авианалёта 14 ноября 1940 года погибло 554 человека, а 865 было ранено. Полностью были уничтожены 4 330 домов и три четверти всех фабрик города.

[Радио Польша]

https://volnodum.livejournal.com/3325622.html
Sep. 12th, 2019 at 8:13 PM

17 сентября 1939 года Красная Армия вторглась на территорию Польши. Нападение Советского Союза было осуществлено в соответствии с тайными договоренностями между Сталиным и Гитлером в рамках Пакта Молотова-Риббентропа, пописанного в Москве 23 августа 1939 года. В соответствии с договоренностями западно-украинские и западно-белорусские земли, входящие в состав Второй Речи Посполитой, были определены как советская «зона влияния». Советская пропаганда представляла эту агрессию «походом» Красной Армии во имя якобы «освобождения» украинского и белорусского населения из-под ига «панской Польши».

Красная Армия атаковала Польшу тогда, когда польские войска в течение двух с половиной недель вели изнурительную и неравную борьбу с немецким Вермахтом на Западе. На восточной границе, за исключением отрядов пограничной охраны и резервных частей, поляки практически не имели войск. Поэтому, продвижение сил Красной Армии, которые несоизмеримо превышали польские силы, не встретило серьезного сопротивления.

Агрессия Сталина против Польши 17 сентября, по сути, завершила дело, начатое Гитлером 1 сентября. Польша, покинутая на произвол судьбы своими союзниками Францией и Великобританией, потерпела поражение и была оккупирована Германией и СССР. В советский плен попали, по разным оценкам, от 320 до 450 тысяч польских военнослужащих. Части из них Москва уготовала страшную судьбу. Весной 1940 года около 22 тысяч польских офицеров были расстреляны по личному приказу Сталина.

Катынь является страшной трагедией и глубокой травмой в истории польского народа. Об этом преступлении Советского Союза знает весь мир. Однако об убийствах польских офицеров в сентябре 1939 года мало кто знает и мало кто говорит.

Об этой малоизвестной странице прошлого мы попросили рассказать профессора Владислава Гриневича, украинского исследователя из Института политических исследований и этнонациональных исследований имени Ивана Кураса НАН Украины. Необходимо отметить, что недавно опубликована его монография «Красный империализм. Вторая мировая война и общественное мнение в Украине 1939-1941», в которой он, среди прочего касается вопроса убийств польских офицеров, имевших место в 39-м году. Вот, как профессор Гриневич видит генезис этих военных преступлений:

Здесь много разных причин. Тут как бы сошлись идеологические и политические причины. В Советском Союзе, начиная еще с войны 1920 года, когда Польша обрела свою независимость и таким образом во многом разрушила планы коммунистов о проведении мировой революции, Сталин и его окружение крайне негативное относились к полякам и Польше. Поэтому, фактически, когда началась война, пропагандисты и политруки давили на классовый момент, говоря солдатам, что их главные враги – э то польские помещики, капиталисты, офицеры. Все это было вбито в головы солдатам, которых обрабатывала пропаганда. Соответственно, когда они впервые увидели этих людей, в основном пленных, то здесь сплелось несколько элементов. Это было реваншем, местью за проигрыш в первой советско-польской войне. С одной стороны, речь шла об историческом враге. Советское историческое кино формировало образ Польши и поляков как исторического врага России. С другой стороны, присутствовал некий коммунистический момент, связанный с тем, что поляки сорвали поход Красной Армии в Европу. Все это сложилось воедино.

Поэтому, если где-то было какое-то сопротивление, то, когда красноармейцы захватывали тот или иной населенный пункт, они начинали массовые расстрелы, в том числе польских офицеров.

Были ли директивы или приказы, предписывающие отношение к польским офицерам, со стороны командования Красной Армии или речь о личной инициативе отдельных командиров и спонтанной реакции красноармейцев? Владислав Гриневич:

Таких директив, которые бы выдавали главные управления безусловно не было. Но, скажем, Лев Мехлис – начальник главного политического управления, человек, который организовывал пропаганду в армии – тогда находился на фронте и своим собственным примером показывал, как нужно поступать. Скажем, красноармейцы приблизились к одному зданию, откуда польские военнослужащие отстреливались. Кто-то сказал, что там окопались польские офицеры. Тогда Мехлис дал приказ артиллерии расстрелять этот дом. Когда его уничтожили, то на его месте было найдено 15 убитых офицеров. Мехлис говорил о том, что их нужно уничтожать, что офицеров нужно убивать, что они враги.

Когда мы посмотрим на документы, на то, кто отдавал приказы убивать польских офицеров, то мы увидим, что, в основном, подобные приказы отдавали такие как Мехлис. То есть, за этим стояли не столько боевые офицеры, сколько политработники.

Массово расстреливали не только офицеров. Иногда это касалось и солдат. Дело в том, что некоторые польские солдаты были сфотографированы в парадной форме, а она имела аксельбанты. Советские военные не умели читать латиницей, и они не знали, что это рядовые. Но они видели фотографии с аксельбантами и думая, что перед ними офицеры, расстреливали солдат.

Историк обращает внимание, что немало было случаев, когда убийства офицеров были связанны с обычным грабежом:

Было немало случаев, когда кому-то поручалось конвоировать офицеров с одного места в другое и те, кто их сопровождал отбирали у них, скажем там, портсигары из драгоценных металлов, часы и просто убивали этих людей.

В документах Красной Армии действительно много материалов, касающихся всех этих преступлений. Я считаю, что это самые настоящие военные преступления. И если говорить о количестве убитых польских офицеров, то на мой взгляд из 3,5 тысяч поляков, погибших во время войны с Красной Армией, приблизительно 15% были преступно убиты красноармейцами. То есть, я считаю, что это где-то около 500 человек.

Есть такой абсолютно дикий случай, когда было захвачено несколько десятков пленных и в отместку за то, что они оказали сопротивление их расстреляли с орудий и бросили тела этих польских солдат в поле, где был совершен расстрел. Потом виновных наказали, но, при всем этом, было много похожих случаев, на которые никто не реагировал.

[…]

Фактически, Катынь началась с того времени, когда польскую элиту начали уничтожать. В польской армии было очень много людей, которые были врачами, учителями, преподавателями, юристами и они становились офицерами. Следовательно, уничтожая офицеров они фактически уничтожали элиту. То же самое делали немцы, которые также сознательно уничтожали польскую элиту, но уже с другой стороны фронта, где они наступали.

Материал подготовил Назар Олийнык

https://www.polskieradio.pl/397/8260...Lkb_hawMIDxfvo

[BDSA.RU]

https://ru.wikisource.org/wiki/%D0%9...BE%D0%B4%D0%B0

Материал из Викитеки — свободной библиотеки

Директива ЗапОВО командующим войсками 3-й, 4-й И 10-й армий 22 июня 1941 г.
авторы: Тимошенко, Жуков, Павлов, Фоминых, Климовских

Источник: http://bdsa.ru/index.php?option=com_...k=view&id=2020

Передаю приказ Наркомата обороны для немедленного исполнения:

1. В течение 22 — 23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

ПРИКАЗЫВАЮ:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22 июня 1941 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко Жуков

Павлов Фоминых

Климовских

ЦА МО РФ. Ф.208. Оп.2513. Д.71. Л.69. Машинопись. Имеются пометы: «Поступила 22 июня 1941 г. в 01-45», «Отправлена 22 июня 1941 г. в 02-25 — 02-35». Подлинник, автограф.

[Весёлый чекист]

https://aloban75.livejournal.com/4476610.html

September 14th, 18:00

Почти на 13 миллиардов 866 миллионов оружия и снаряжения поступило в распоряжение фюрера из цехов 857 заводов Чехии. Крупнейшим арсеналом гитлеровского Евросоюза стала капитулировавшая без сопротивления Чехия с ее мощными военными заводами и многочисленной хорошо вооруженной армией. Особенно кстати оказалась здешняя бронетехника. Германская и словацкая армии получили 308 легких танков LT-35, 21 предназначенный для Литвы тоже легкий LT-40, 70 танкеток AH-1 и 75 бронеавтомобилей. Еще 126 LT-35 и 48 AH-1 Чехословакия ранее поставила присоединившейся к гитлеровскому блоку Румынии. В основном они не уступали немецким машинам. Более того, LT-35 с 37-мм пушкой был значительно сильнее составлявших основу танкового парка Рейха пулеметных Т-I и вооруженных 20-мм орудием Т-II.

Чешские танки, переименованные в 35(t), стали основной машиной прославленной 6-й танковой дивизии вермахта, за невиданную скорость продвижения получившей во Франции прозвище «призрачной» . Впоследствии она успешно наступала на Ленинградском направлении, а на южном фланге советско-европейского фронта ползли по украинской степи LT-35 1-й румынской танковой и 1-й словацкой моторизованной дивизий. Там же действовали чешские танкетки словацкой мотодивизии и шести дивизий румынской кавалерии.

Кроме бронетехники, от чехов было получено более 1,4 миллиона винтовок и пистолетов, свыше 62 тысяч пулеметов, около 4 тысяч орудий и минометов и огромное количество другого военного имущество. К 1 сентября 1939 года чешским оружием оснастили пять пехотных дивизий (с 93-й по 96-ю и 98-я), не считая прочих частей и подразделений. С чешскими винтовками и пушками пошел в бой и участвовавший во вторжении в Польшу словацкий корпус из двух пехотных дивизий и мотобригады. В следующем году чешское оружие и снаряжение получили еще четыре пехотные дивизии — 81-я, 82-я, 83-я и 88-я, а к началу Великой Отечественной количество соединений, полностью или частично оснащенных изделиями чешских оружейников, выросло в несколько раз.

Куда важнее трофеев для Рейха оказалось приобретение мощных военных концернов «Шкода» , ЧКД и «Зброевка» . Назначенный имперским протектором Богемии и Моравии Рейнхардт Гейдрих установил на чешских предприятиях гибкую систему поощрений, и вскоре обнаружилось, что под немцами жить вполне можно. Ежели старательно трудиться — и на сардельки с пивком хватит, и на домик отложить, да еще и на отдых в Карловых Варах останется! А что область применения родного языка уменьшилась и фрицы всюду командуют, так соплеменникам Швейка к тому было не привыкать. Они сидели под немецкой династией Габсбургов почти 400 лет и не особенно рыпались. После вялого пражского мятежа 12-17 июня 1848 года национально-освободительное движение до конца Первой мировой войны ограничивалось парламентским бухтеньем да бытовым пьяным мордобоем. Неудивительно, что возвращение «старших партнеров» Чехия, большинство жителей которой еще помнило дряхлого императора Франца-Иосифа, восприняла совершенно спокойно.


Крайне теплые отношения складывались и между военными обеих сторон. «Чехи передали в наше распоряжение всю необходимую информацию о своих танках, — восторженно вспоминал немецкий инженер-полковник Икен. — Чешские офицеры были уверены, что их машины полностью соответствуют потребностям вермахта... Сотрудничество с чешскими офицерами было очень плодотворным и дружественным. Нам ни разу не пришлось столкнуться с акциями саботажа или какого-либо сопротивления» (Д. Форти. «Германская бронетехника во Второй Мировой войне» . М.: АСТ, 2003).

Недаром, решив ликвидировать Гейдриха, англичане имели в виду помимо прочего и порушить налаженное им германско-чешское сотрудничество. Немцы действительно озверели и много народу казнили почем зря. Но на производстве это не отразилось. Напротив, доля чешских предприятий в производстве танков росла до самого конца войны. С января по март 1945 года из 3922 танков и самоходок, произведенных для еврогитлеровских войск, чехи дали 1136, то есть почти треть!

В 1939-1942 гг. пражские и пльзеньские заводы поставляли для фюрера легкий танк LT-38 получивший немецкое обозначение 38(t). Имея скорость 40 км/час, 37-мм пушку и броню, усиленную до 50 мм в лобовой части, он считался одним из лучших в своем классе. Доля LT-35 и LT-38 в вермахте непрерывно росла. К 22 июня 1941 года в 17 танковых дивизиях первого эшелона 815 чешских машин составляли четверть танкового парка. В шести сосредоточенных севернее Полесских болот дивизиях — 6-й, 7-й, 8-й, 12-й, 19-й и 20-й — их было больше, чем всех прочих, вместе взятых. Позже воевавший в «призрачной» дивизии подполковник Гельмут Ритген признавал, что «без чешской военной промышленности и чешских танков у нас не было бы четырех танковых дивизий , что сделало бы невозможным нападение на Советский Союз» (Д.Форти. Там же).

Превосходя Т-I и Т-II, и не уступая Т-III ранних модификаций, 38(t) оказался сильнее и советских легких танков. Его 50-мм лобовая броня неплохо держала бронебойные снаряды 45-мм орудий Т-26 и БТ, которые ввиду перекалки металла зачастую действовали хуже, чем ожидалось. В то же время чешская 37-мм пушка с гарантией пробивала 20-25-мм лобовые плиты машин Красной Армии.

Разумеется, «тридцатьчетверкам» и КВ даже модернизированные 38(t) противостоять не могли. Поэтому выпустив 1461 танк, включая 50 в разведывательном варианте, чешские заводы перешли на производство самоходных артиллерийских установок на его базе. Всего до конца войны на фронт ушло 4146 истребителей танков, вооруженных либо 75-мм пушкой, либо (344 САУ) 76-мм советским орудием. Еще 312 получили 150-мм пехотное орудие, 140 — 20-мм зенитный автомат, а 284 самоходки были переделаны из поврежденных 38(t). На их лишившихся башен шасси трудолюбивые чехи установили рубки с 175 — 75-мм, 19 — 76-мм и 90 — 150-мм орудиями, после чего битая техника пошла в бой по новой.

Воистину, трудолюбие и дисциплина чешских танкостроителей, а главное, их преданность германским партнерам заслуживают всяческого восхищения! И наш восторг возрастёт, если подкрепить его простейшей арифметикой, подсчитав чешскую долю в выпуске панцеров для фюрера и его друзей.

На каждые семь танков и самоходок, выпущенных германскими и австрийскими предприятиями, приходится как минимум одно чешское изделие, не считая выпущенных по лицензиям танков германской конструкции! Для маленькой страны доля весьма внушительная — и, кстати, превосходящая процент британских и американских машин в советском танковом парке. А ведь Прага и Пльзень снабжали войска объединенной Европы не только бронетехникой. В годы войны здесь произвели свыше двух тысяч орудий и минометов разных калибров, около 700 тысяч винтовок, пистолетов и пулеметов, более 20 тысяч легковых и грузовых автомобилей, а также важные детали ракет ФАУ.

На Гитлера ударно трудилась вся Европа /см.таблицу выше/

Подавляющее большинство мсье, панов и прочих херров трудились на единую Европу и любимого фюрера добровольно и с песнями.

[Взгляд]

http://www.vz.ru/news/2013/7/31/643491.html

31 июля 2013, 03::07

Банк Англии опубликовал во вторник датируемую серединой 1950-х годов собственную хронику, выдержки из которой впервые подтверждают: учреждение в преддверии Второй мировой войны помогало германским нацистам сбыть награбленное на территории Чехословакии золото.

Одна из темных страниц истории Банка Англии относится к периоду после начала нацистской оккупации Чехословакии в 1939 году. Согласно документам, британский регулятор реализовывал в то время «желтый металл» от лица германского «Рейхсбанка». Более 2 тыс. слитков были конфискованы нацистами у чехословацкого центробанка - их «переписали» с одного счета на другой. Физически большая часть драгметалла при этом находилась в Лондоне.

Операции проводились под давлением со стороны так называемого «центробанка для центробанков» - базельского Банка международных расчетов (БМР). Трансфер средств был проведен именно в этом учреждении. Как отмечается, меры Банка Англии принимались вопреки политической линии британского правительства, передает ИТАР-ТАСС.

В марте 1939 года золото, которое тогда оценивалось в 5,6 млн фунтов стерлингов, было передано со счета Национального банка Чехословакии в БМР на счет, управляемый от имени «Рейхсбанка». В мае того же года, когда британские СМИ написали, что большая часть этого золота находилась в хранилищах Банка Англии, разгорелся скандал. По словам газеты "Дейли телеграф", от драгоценного металла затем «избавились» в Бельгии, Нидерландах и Великобритании.

Британские власти после вторжения нацистов в тогдашнюю Чехословакию «заморозили» все активы страны в Соединенном Королевстве, напомнила Financial Times. По ее словам, британский центробанк действовал затем под давлением БМР вопреки политике Лондона и без его согласия. По оценке издания, в нынешних ценах стоимость чехословацкого золота составила бы 736 млн фунтов (более 1,1 млрд долларов).

Опубликованные записи Банка Англии показывают, что в мае-июне 1939 года это золото от имени «Рейхсбанка» продавалось и отправлялось в США. В хронике отмечено, что управляющий британского центробанка не мог заблокировать операции, так как тогда были бы нарушены «мирные соглашения». После начала Второй мировой войны правительство потребовало от Банка Англии не действовать по указаниям БМР «если будет видно, что, скорее всего, это пойдет на пользу врагу».

Изначально БМР был создан в 1930 году как организация для работы с репарационными выплатами от Германии по итогам Первой мировой войны.

[Р.А. Исмаилов]

http://www.igstab.ru/materials/Ismai...ssa.htm#начало
©1998
Приложение к Лиддел Гарту "Вторая Мировая война"

1.
Осенью 1940 высшее руководство Третьего Рейха приняло решение о подготовке к войне с СССР. Этим был однозначно определен приоритет "континентального" способа решения Мировой войны над "морским". Вторжение в Англию откладывалось до завершения Восточной кампании.

Экономически, эта стратегия подразумевала усиление автаркии Германии, а в перспективе - нарастание сырьевых кризисов. Отметим, что богатства СССР и безо всякой войны могли быть использованы Рейхом: этой цели служили уже заключенные торговые соглашения. Конечно, цена тонны груза, купленного у СССР была дороже, чем стоимость тонны того же груза, вывезенного с оккупированной территории. Не стоит, однако, забывать, что основную проблему военной экономики в ситуации блокады составляют не столько деньги - в условиях победоносной войны валюта у Рейха нашлась бы - сколько физическая невозможность купить данный вид товара. Иными словами, нейтральный Советский Союз, готовый торговать с Германией, был "окном", через которое можно было получить самые разные изделия, произведенные в любых точках земного шара. Частично оккупированный Советский Союз "предоставлял" какие-то товары (прежде всего, зерно и рабочую силу) совершенно "бесплатно", но ничего сверх этого получить уже было нельзя: блокада приобретала почти абсолютный характер1.

Таким образом, с чисто экономической точки зрения решение Гитлера напасть на СССР выглядит неочевидным.2

С чисто военной точки зрения, СССР представлял и более опасного, и более уязвимого из возможных противников Рейха. В начале августа 1940 Абвер предоставил такую оценку сил Красной Армии: "Россия имеет всего 151 пехотную дивизию, 32 кавалерийские дивизии, 38 мотомехбригад. До весны это число не может существенно увеличиться"3. Против Рейха, по мнению германских специалистов, следовало ожидать развертывания 96 пехотных, 23 кавалерийских дивизий и 28 мотомехбригад.

Сейчас нам известно, что гитлеровская разведка ошиблась в определении мобилизационных возможностей Красной Армии. Абвер преуменьшил число советских дивизий на 30%, самолетов в 2.8 раза, о количестве советских танков и их распределению по типам вообще не имелось точного представления. Но вот о том, что в СССР выполняется программа переоснащения армии, что принята программа увеличения ее численности, немецкие генералы знали. Признавалось ими и то, что "широкая перестройка армии" даст положительные результаты: "Все эти мероприятия должны постепенно внести улучшения общего порядка во всех областях в рядах Красной Армии"4. По мнению Типпельскирха, к 1943 можно было ожидать существенного роста как численности Красной Армии, так и ее боевых возможностей. Гитлер следующими словами обосновывал необходимость вторжения: "Русские вооруженные силы хотя и представляют собой глиняный колосс без головы, но их дальнейшее развитие нельзя точно предвидеть. Так как Россия все равно должна быть разбита, то лучше всего это сделать сейчас, когда русские вооруженные силы не имеют вождей и плохо вооружены, и когда русские должны преодолевать большие трудности в своей военной промышленности, развивающейся с чужой помощью"5.

Итак, не найдя в себе достаточно мужества для предельно рискованной, но необходимой операции Зеелеве, немецкое руководство приняло решение "поставить" все на менее рискованную, более привлекательную и "традиционную" (то есть, находящуюся в русле идей, оставшихся со времен старшего Мольтке и Шлиффена) "карту" России.

2.
История поэтапного планирования операции "Барбаросса" сама по себе представляет интерес. Уже 28 июля 1940 гросс-адмирал Редер (!) представил Гитлеру памятную записку "Соображения о России". В ней говорилось: "Военные силы русской армии необходимо считать неизмеримо более слабыми, чем наши, имеющие опыт войны. Захват района до линии Ладожское озеро-Смоленск-Крым в военном отношении возможен, и из этого района будут продиктованы условия мира. Левый фланг, который прорвется через прибалтийские государства, за короткий срок установит контакт с финнами на Ладожском озере. С занятием побережья и Ленинграда сила сопротивления русского флота рухнет сама собой. Если еще потребуется занять Москву, то это будет решено с учетом обстановки и времени года"6. Редер пришел к выводу о возможности проведения операции против России уже осенью 1940, то есть, до начала высадки в Англию.7

Штаб ОКХ был не столь самоуверен и предпочел более глубоко исследовать "проблему России". В последующие месяцы было создано множество предварительных планов и оперативных схем. Первый вариант предусматривал нанесения главного удара в центре - на московском направлении - группой армий в составе 16 танковых и моторизованных и 34 пехотных дивизий8 при развертывании более слабых сил на флангах. Более известен план, представленный 5 августа 1940 генералом Марксом, начальником штаба 18 армии, значившимся в анналах Генерального штаба "специалистом по России". В этом плане наступление предполагалось вести по двум направлениям: на Москву и на Киев. В плане полковника Лоссберга предполагал действовать тремя группами, причем северная группа должна взаимодействовать с финнами. Наиболее необычен, пожалуй, план начальника штаба группы армий "Юг" генерала Зодденштерна, который предложил осуществить стратегические "Канны" всей России. Охват должна была осуществить северная группа армий (21 танковая и моторизованная, 46 пехотных дивизий) через Смоленск, Даугавпился и южная группа (9 танковых и моторизованных, 37 пехотных дивизий) через Киев, при общих сковывающих действиях в центре9.

Третьего сентября 1940 года первым обер-квартирмейстером Генерального штаба был назначен генерал Паулюс, который и возглавил последний этап планирования войны. К 29 октября он предоставил докладную записку "Основы русской операции".

Наибольшую проблему составляла Красная Армия. Ее силы "представляли собой большую неизвестную величину"10.

Для целей стратегического планирования, Паулюс предположил, что силы СССР, развернутые против Германии, будут составлять примерно 125 стрелковых дивизий, 50 танковых и мотомехбригад (напомним, что согласно советским планам, в первом стратегическом эшелоне планировалось иметь примерно 170 дивизий, что показывает достаточно точную оценку Паулюсом данного параметра - величина погрешности не превышает 10%). Прибытие резервов определялось следующим графиком: до третьего месяца войны ожидалось 30-40 русских дивизий, до шестого месяца - еще 100 дивизий. Однако, немецкая разведка не смогла вскрыть создание второго стратегического эшелона, появление которого станет в июле 1941 года неприятной неожиданностью для командования сухопутных сил.

За Красную Армию наиболее естественным признавалось наступление на Юге - с задачей выхода к румынским нефтяным месторождениям, либо авиационный удар по ним. На севере, как полагала немецкая разведка, предполагалось отступление русских.

Паулюсом были проведены три штабные игры - 29 ноября, 3 и 7 декабря (а не две, как пишет Лиддел Гарт). В них участвовали офицеры штаба ОКХ и штабные офицеры объединений, которым предстояло принять участие кампании.

В ходе этих игр сразу же стало ясно, что наличных сил недостаточно. Особенно тяжелая ситуация складывалась с резервами. Фактически, "Восточный поход" предстояло выигрывать одним эшелоном войск. Таким образом, было установлено, что при успешном развитии операций на ТВД, "который расширяется к востоку наподобие воронки", немецкие силы "окажутся недостаточными, если не удастся нанести решающее поражение русским до линии Киев-Минск-Чудское озеро"11. Данный тезис был принят как аксиома. Дополнительный тезис состоял в том, что резерв личного состава вермахта насчитывает лишь 400 тыс. человек, то есть может покрыть потери личного состава лишь до осени. А, значит, операция должна длится не более трех месяцев.

При дальнейшем планировании исходили из необходимости обеспечить разгром советской армии на всем протяжении линии фронта. Замышлялось грандиозное "пограничное сражение", после которого у СССР не должно было оставаться ничего, кроме 30-40 резервных дивизий.

Этой цели предполагалось достичь наступлением по всему фронту. Основными оперативными линиями были признаны московское и киевское направления. Их обеспечивали группы армий "Центр" (на фронте 500 км. сосредотачивалось 48 дивизий) и "Юг" (на фронте 1250 км. сосредотачивалось 40 немецких дивизий и значительные силы союзников). Группа армий "Север" (29 дивизий на фронте 290 км.) имела компромиссную задачу: обеспечивать северный фланг группы "Центр", захватить Прибалтику и установить контакт с финскими войсками. Общее число дивизий первого стратегического эшелона, с учетом финских, венгерских и румынских войск составляло 157 дивизий, из них 17 танковых и 13 моторизованных и 18 бригад.12

Итак, общая схема операции выглядела следующим образом: глубоким танковым прорывом окружить основные силы Красной Армии до рубежа Днепр-Двина. Расчет времени таков: на восьмые сутки выйти на рубеж Каунас, Барановичи, Львов, Могилев-Подольский. На двадцатые сутки войны "немецкой армии удастся после тяжелых пограничных сражений в Западной Украине, в Белоруссии и в балтийских государствах захватить территорию и достигнуть рубежа: Днепр до района южнее Киева, Мозырь, Рогачев, Орша, Витебск, Великие Луки, южнее Пскова, южнее Пярну"13 . После чего пауза на двадцать дней, во время которой предполагалось сосредоточить и перегруппировать соединения, дать отдых войскам и подготовить новую базу снабжения. На сороковой день войны должна начаться вторая фаза наступления в общем направлении на Москву. Командование вермахта считало, что на защиту столицы Красная Армия бросит последние оставшиеся силы, что даст возможность разгромить и их в одной операции.

Вторая фаза операции разрабатывалась гораздо менее тщательно, нежели первая. Даже общего представления о том, что следует делать после приграничного сражения, у немцев не было. Три базовые схемы - наступление на Ленинград, Москву или Ростов -"тасовались" постоянно, и штаб ОКХ не мог сделать между ними выбор, хотя Гальдер и склонялся к центральному варианту. Решение было оставлено Верховному командованию (то есть, Браухичу и Гитлеру), но фюрер не разобрался в сути проблемы и настаивал на наступлении сразу по всем направлениям.

Обычно, рассказывая о плане войны с СССР упоминают о рубеже Архангельск-Волга, на который должны были выйти немецкие войска. На самом деле, столь далеко операцию штаб ОКХ не планировал.

3.
В то время, как вермахт готовился к войне, Красная Армия проходила этап структурной перестройки. Был заменен командный состав (и не только вследствие репрессий), существенно переоснащалась материальная база. Вводились новые организационные структуры.

Показательна следующая статистика изменения численности советских войск (в процентах):14

Виды вооруженных сил Сентябрь 1939 Май 1940 Июнь 1941
Сухопутные войска 74.5 84.2 79.3
Военно-Воздушные силы 10.9 5.8 11.5
Военно-морской флот 10.7 7.5 5.8
Войска ПВО страны 3.9 2.5 3.4
По мнению немцев, численность Красной армии составляла 175 стрелковых, 33.5 кавалерийских, 7 танковых дивизий и 43 мотомехбригады, итого 227 дивизий. Из них в европейской части СССР: 150 стрелковых, 25.5 кавалерийских, 7 танковых дивизий и 38 мотомехбригад. Непосредственно в оперативной зоне предполагалось встретить 120 стрелковых, 22.5 кавалерийских, 5 танковых дивизий, 33 мотомехбригады и 4 парашютные бригады15. После завершения мобилизации ожидалось, что силы Красной Армии увеличатся на 34 дивизий (до 261 дивизии)16.

Фактически же, к началу войны, Красная Армия имела 1 фронтовое, 16 окружных и 20 армейских управлений, 62 управления стрелковыми корпусами. На 22 июня 1941 в Красной Армии насчитывалось 177 стрелковых дивизий, 19 горнострелковых, 2 моторизованные и 3 стрелковые бригады. С 1940 началась перестройка бронетанковых войск. Вместо танковых и броневых бригад шло формирование танковых и моторизованных дивизий, как правило входивших в состав вновь создаваемых моторизованных корпусов. Было сформировано 9 таких корпусов, предполагалось создать еще 20. Большую часть танкового парка составляли машины устаревших образцов, общеизвестно, что количество танков новых типов составляло 186117(при том, что только в 9 танковых корпусах, находившихся в европейской части СССР по штату должно было быть 9279 танков18).

Общее количество советских дивизий определяется как 222, еще 81 19 находилось в процессе формирования. При этом полностью укомплектованы были далеко не все. При штатной численности дивизии в 14.483 человека средняя укомплектованность дивизий приграничных округов составляла: Ленинградского - 11.985 человек, Прибалтийского Особого - 8.712, Западного Особого - 9.327, Киевского Особого - 8.792 и Одесского - 8.400. 20

Таким образом, мы должны сделать парадоксальный вывод: общее количество советских войск было угадано немецким командованием верно. В советской литературе господствует ошибочное мнение о недооценке штабом ОКХ сил Красной Армии: "нельзя не прийти к заключению о крупном просчете гитлеровских разведывательных органов. Так, германская разведка приуменьшила: число имеющихся в Красной Армии стрелковых дивизий в 1.3 раза" 21.

К действительным крупным просчетам Абвера следует отнести неверную оценку советских бронетанковых частей. Порядок величины: 45 соединений (7 танковых и 38 мотомехбригад) соответствовал действительности (9 корпусов, по штату состоявших из двух танковых и одной моторизированной дивизии, несколько танковых дивизий вне корпусного подчинения на Дальнем Востоке, по разным данным 50-55 дивизий). Однако организационная структура не была выявлена.

Другой серьезный просчет состоял в недооценке мобилизационных возможностей СССР. Как отмечалось выше, к третьему месяцу войны ожидалось встретить не более 40 новых дивизий Красной Армии. На самом деле советское руководство только летом на фронт направило 324 дивизии22 (с учетом развернутых ранее 222 дивизий), то есть в этом вопросе немецкая разведка ошиблась более чем в 2.5 раза. 23

О планах советской стороны существуют различные мнения. Официальная точка зрения военных историков СССР такова: наиболее опасным и вероятным противником считалась фашистская Германия, на стороне которой могли выступить Финляндия, Румыния, Италия и, возможно, Венгрия. Предполагалось, что агрессоры выставят 240 дивизий, 10 тыс. танков и 15 тыс. самолетов (что явно завышено). Существовало два взгляда на направление главного удара - севернее р. Сан и южнее ее.

Концентрация главных сил Советской Армии на львовско-киевском направлении преследовала цель не допустить продвижения крупных танковых масс противника на Украину. Принималось во внимание также и то, что на этом направлении местность была достаточно удобной для развертывания крупных масс танков и мотопехоты.

Считалось, что военные действия начнутся с отражения нападения крупных сил противника 24. Особое значение придавалось борьбе за господство в воздухе.

Стрелковые войска первого эшелона армий прикрытия должны были сдерживать первый натиск, танковые корпуса вместе со стрелковыми дивизиями второго эшелона предназначались для осуществления мощных контрударов и создания благоприятных условий для перехода в общее контрнаступление. Сто семьдесят дивизий приграничных округов эшелонировались в глубину: по плану первый эшелон составляли 63 дивизии и 2 бригады, за ними располагались 51 дивизия (большая часть подвижных соединений находилась именно тут). На глубине 100-150-км располагался второй эшелон - 45 дивизий резерва командования округами. Еще 11 дивизий подчинялось непосредственно наркому обороны. Фактически, на 22 июня в первом эшелоне оказалось 56 дивизий и 2 бригады, во втором эшелоне армий (50-100 км от границы) - 52, и в резерве округов осталось 62 дивизий, распределенных на глубине 100-400-км. 25

4.
Начало наступления стало для вермахта весьма удачным. Танковые группы преодолели полосу сопротивления дивизий первого эшелона, и уже в первый день продвинулись на 35-50-км, вступив в бой с бронетанковыми дивизиями второго эшелона армий. Контрудары советских войск оказались, несмотря на всю их беспорядочность, существенной проблемой. Особенно неприятным сюрпризом для немцев оказались новые русские танки. Основная противотанковая пушка вермахта (37 мм) их броню не пробивала!

Первая фаза была безусловно выиграна немцами. На четвертый день войны их передовые отряды выдвинулись на 200 км., и на центральном участке фронта вели бои под Минском26. Уже к 3 июля немецкие танковые армии в целом выполнили первую поставленную перед ними задачу - вышли на линию Западная Двина - Днепр. Советская Армия прикрытия - вся, целиком - попала в окружение.

Общая оценка обстановки Германским генеральным штабом сводилась к тому, что вермахт достиг полной тактической внезапности, что Красная Армия не собирается совершать оперативный отход от границы, а, наоборот, упорно защищает каждый рубеж и использует каждую возможность для контратак. Последнее обстоятельство имело как положительные моменты - советские дивизии регулярно оказывались в окружении, так и отрицательные - немцы платили за разгром обреченных частей несоразмерно большую цену. До 30 июня в группе армий Центр потери составили 8886 человек только убитыми27.

Здесь стоит поговорить об одной отличительной черте плана "Барбаросса". Как уже отмечалось, главную свою задачу немецкое руководство видело в разгроме максимально возможного числа советских войск западнее линии Западная Двина-Днепр. С этой точки зрения всякая советская дивизия, занявшая жесткую оборону в этом районе, являлась "выигранной" немцами - потери, которые несли немецкие пехотные части от жесткой обороны советских войск, были велики, но для общего хода операции значения они не имели. Более того, легко видеть, что максимально удачным ("идеальным") для вермахта был бы вариант, когда советская армия сама начинает наступление28. При этом глубина оперативного построения Красной Армии понятным образом уменьшается, резервы связываются наступательной задачей.

Обратим внимание на действия 1-й танковой группы на Украине. Ее совершенно прямой удар на Луцк - Житомир - Киев, в случае "естественного" наступления выдвижения русских в Румынию, обретает совершенно другой оперативный смысл - теперь это фланговый удар, нацеленный на узлы снабжения советских войск. Сразу же снимаются проблемы с контрударами советских танковых корпусов, так беспокоившими немцев. По начертанию дорожной сети, 1-я танковая группа выигрывает фланг наступающей советской группы быстрее, чем та успевает достичь оперативных целей: за время, которое потребуется советским войскам для достижения района Плоэшти, 1-я танковая группа достигает рубежа Житомир-Бердичев. При этом в течении следующих двух суток положение советских армий становится безнадежным - они попадают в окружение на территории Румынии и Молдавии.



С достижением линии Западная Двина-Днепр план Паулюса был выполнен, и перед немцами вплотную встал вопрос: что делать дальше? Дожимание попавших в окружение советских войск оказалось неожиданно трудным делом. Фактически, все германские пехотные дивизии первого эшелона были в начале июля связаны этой задачей. Так что, для продолжения операции у Германии оставалось примерно 60 дивизий - четыре танковые группы и резерв пехотных дивизий. Правда, по мнению начальника Генерального штаба Гальдера у СССР осталось перед фронтом всего лишь 46 дивизий.

В реальности дело обстояло для вермахта несколько хуже. Красная Армия развернула группу армий резерва Главного командования - 74 дивизии в трех эшелонах29. Учитывая недоукомплектованность советских войск, можно считать, что советская сторона выставила силы, эквивалентные 55-60 "расчетным дивизиям". Итак, фактически на фронте оказались равные силы. При этом стратегический баланс оставался пока в пользу немцев: их резерв, в виде сил, высвобождавшихся после решения задач, связанных с уничтожением окруженных группировок, прибывал на фронт быстрее, чем советское командование могло мобилизовать новые дивизии. Это означает, ко всему прочему, что немцы должны были себе позволить оперативную паузу. Советские войска от такой паузы не получали, в сущности, ничего, кроме возможности чуть лучше организовать стационарную оборону. Вермахт же, приобретал множество плюсов: успевали отдохнуть танковые и мотострелковые соединения, оставалось больше времени для планирования операции, можно было получить более точную разведывательную информацию. (В середине июля германская разведка обнаруживает развертывание армий резерва противника. Уже после начала сражений второй фазы кампании). Обратим внимание, что при первоначальном планировании оперативная пауза была признана необходимой, и на нее отводилось целых 20 дней. (Точнее говоря, срок перехода ко второй стадии был назначен не позднее сорокового дня от начала кампании.) Но немецкие генералы зачем-то торопились выиграть войну! Группа армий "Центр" докладывала, что для продолжения наступления ей нужна пауза всего в семь дней (кстати, она не получила и этой недели).

"Борьба за темп" на этой стадии оправдана, лишь если противник наращивает силы быстрее. Накопление сил вермахтом шло двумя путями: прибытием резервов ОКХ и высвобождением армейских корпусов, связанных окруженными войсками. Советская сторона могла, в свою очередь, перебрасывать дивизии из других регионов и создавать новые соединения по мобилизации. До конца июля вермахт обладает преимуществом в скорости подтягивания резервов. В сущности, все пехотные дивизии, связанные в Прибалтике, в Белоруссии, в Молдавии и в Западной Украине, следует считать "динамическим резервом".

Здесь руководство вермахтом во второй раз совершило ошибку, допущенную при планировании операции "Рот" (вторая фаза французской кампании) - оно считало, что война уже выиграна, и дальнейшие действия представляют собой прочесывание территории на предмет уничтожения разрозненных сил противника. Вспомним, однако, что и во Франции немцы столкнулись с тем, что противник сумел организовать новую линию обороны, прорвать которую "с наскока" не удалось.

Во всяком случае, вместо обоснованной и запланированной паузы, развернулась серия сражений, центральным из которых, несомненно, является Смоленское. Начавшееся 10 июля, оно продолжалось по 10 сентября и определило ход и исход всей операции "Барбаросса". В рамках кампании смоленская битва должна рассматриваться как генеральное сражение, от исхода которого зависела судьба всей войны. Если немцы выигрывали ее быстро (к началу августа), перед ними действительно оказывалась "пустота", столь благоприятная для наступления танковых соединений. Проигрыш означал остановку половины всех сил вермахта, что немедленно приводило к заметному ухудшению позиции обеих фланговых группировок. В действительности немцы выиграли операцию, но медленно и с большими потерями. В результате группа армий "Центр" потеряла возможность вести осмысленные наступательные действия - перед ней уже была готова и занята войсками следующая линия обороны, не уступавшая предыдущей.

Генерал-фельдмаршал фон Бок, командующий группой армий "Центр", заявил 4 августа Гитлеру, прибывшему на Восточный фронт: "Дальнейшее наступление группы армий "Центр" я считаю, мой фюрер, опасным и предлагаю в сложившейся обстановке занять прочные позиции, чтобы переждать русскую зиму"30.

5.
Целью Смоленской операции для советской стороны стало создание прочного фронта перед группой армий "Центр" - главными силами противника. Цели вермахта гораздо менее понятна. Вероятно, справедливо мнение Браухича: "основным является не овладение пространством, а уничтожение сил русских"31.

К 10 июля состояние фронта было таким: на участке шириной более 800-км оборонялись пять советских армий Западного фронта: 22-я, 19-я, 20-я, 13-я и 21-я общей численностью 24 дивизии (некоторое количество дивизий было переброшено позже). В районе Смоленска сосредотачивались силы 16-й армии. В тылу Западного Фронта, в 210-240 км. восточнее, развертывался фронт резервных армий (24-я и 28-я резервные армии - всего 19 дивизий). С немецкой стороны наступали войска двух танковых групп (2-й и 3-й) в составе 28 дивизий, в том числе 9 танковых и 6 моторизованных.

Восьмого июля немецкое командование приняло решение наступать, не дожидаясь подхода пехотных резервов. Поскольку протяженность фронта не соответствовала наличным силам (напомним, что первоначально вся группа армий "Центр" была развернута на пятисоткилометровом фронте), удары были нанесены только по трем направлениям: на Великие Луки, Смоленск и на Рославль. Операция началась 10 июля с рубежа рек Западная Двина- Днепр.

Прямой удар на Великолукском направлении, где оборонялась изолированная 22-я армия, имел успех: 57-й моторизованный корпус под командованием генерала Манштейна занял Великие Луки, однако уже в конце июля 22-я армия смогла жестко закрепится на рубеже Великие Луки - Озеро Двинье, где и оставалась до конца августа. Фактически, все это время 22-я армия занимала удаленную фланговую позицию, мешая противнику использовать северное направление для глубокого охвата. Маневром 23-го корпуса немцам удалось разгромить 22-ю (и прибывшую позже 29-ю) армию32 , однако теперь это имело значение только для группы армий "Север".

В центре удары 3-й и 2-й танковых групп привели к прорыву фронта советских 19-й и 20-й армий, и уже к 15 июля 3-я танковая группа обошла Смоленск с севера, выйдя в район Ярцево. 2-я танковая группа 16 июля захватили Смоленск, а к 20 числу вышла к Ельне. В оперативном окружении оказались 19-я, 16-я и 20-я армии.

На рославльском направлении оборонялись силы 13-й армии. Они не оказали существенного сопротивления противнику, который окружил часть сил этой армии у Могилева. Другая часть войск отошла на юг.

К 20 числу немецкие группировки прошли 170-220 километров (темп наступления 19-23 километров в день), захватили Великие Луки, Смоленск и Мстиславль, окружили 3 армии и части еще двух. Однако для продолжения операция необходимо было освободить моторизованные части от совершенно не свойственной им задачи блокирования окруженного противника.

Двадцать третьего и 25 июля советское командование предприняло попытку контрудара с северо-востока (30-й, 19-й и частью сил 24-й армий) и юго-востока (28-й армией). Контрудары не были удачными, однако отвлекли значительное число немецких сил. (Северо-восточный удар вообще был бессмысленным - он не имел ни оперативной цели, ни операционной линии.) Двадцать восьмая армия была в свою очередь окружена противником33. Следствием эти контрударов стало то, что кольцо окружения 16-й и 20-й армий оказалось завершено лишь 27 августа.

Решительный удар Рокоссовского по фронту неприятельских танковых групп не имел успеха, так как, хотя части советских войск удалось вырваться из окружения, оперативный баланс сдвинулся в пользу немцев, чем они и воспользовались на следующей стадии операции. Утверждение, что немцы могли наступать на Москву в той группировке, которую они имели на 20 июля, неверно. На фронте 130-км против пяти советских армий действовало 4 корпуса (50-й армейский, 39-й моторизованный, 8-й армейский и 46 моторизованный - всего 11 дивизий).

Существенно более успешными оказались действия советских войск на флангах немецких группировок. Контрудар 22-й армии на Невель и Великие Луки поставил 57-й корпус Маншитейна на грань катастрофы, на юге группа кавалерийских дивизий под командованием Петровского (3 дивизии) была направлена на тылы группы армий Центр. Это наступление удалось остановить, преждевременно введя в бой прибывший из резерва ОКХ 43-й корпус).

Немецкое командование было вынуждено организовать отдельное частное наступление, чтобы ослабить давление на южном флаге группы армий Центр. Уже 3 августа был взят Рославль, к 20-му - Стародуб и Гомель. Была окружена 28-я армия, частично разгромлены 13-я и 21-е армии.

К началу сентября оперативный баланс сдвинулся в пользу советских войск. В прямых ударах немцами было потеряно много сил. Генерал Гот пишет: "Потери в танках составляют теперь 60-70% состава"34.

В сентябре советское командование опять попыталось разгромить группу армий "Центр". Был нанесены контрудары силами Западного и Центрального фронтов. Контрудар Западного фронта имел некоторый тактический успех - 6 сентября была освобождена Ельня. Центральный же фронт попал под сильный фланговый удар противника, который прорывал его оборону и 29 августа взял Торопец. Первого сентября севернее Ельни попытались перейти в наступление 30-я, 19-я, 20=я и 16-я армии, и опять неуспешно.

Десятого сентября советские войска окончательно перешли к обороне. Встречное смоленское сражение закончилось.

6.
Операция "Барбаросса" была сорвана. Дальнейшие действия вермахта были явной импровизацией - попыткой как-то выиграть войну в отсутствие ясного понимания происходящего и при недостатке резервов. Триумф первых двух недель "русской кампании" оказался сведен на нет совершенно прямыми действиями второй фазы. Крупнейшее наступление вермахта захлебнулась.

В советских источниках принято утверждать, что события 1941 опровергают концепцию "молниеносной войны". Данное утверждение весьма спорно. Как раз "блиц"-составляющая "Барбароссы" прекрасно удалась. Но вот, как только вермахт перешел к прямым действиям, наступил кризис. Блестящее подтверждение всех положений "Стратегии непрямых действий" Б.Г. Лиддел Гарта в одной кампании!

Для Германии, впрочем, еще не все было потеряно. Можно было пытаться достичь политического решения основываясь на несомненных военных успехах. Оставалась надежда на удачные действия на стратегических флангах фронта. Существовал шанс добиться "чуда под Москвой". Однако, с точки зрения немецкого военного искусства, кампания была безоговорочно проиграна - поскольку первоначальный план был опровергнут, а для создания нового не было времени.

Германия не добилась своей цели - экономическая база Империи так и не была обеспечена, а стратегическая обстановка заметно ухудшилась. Теперь на востоке вместо "опасного партнера" был непримиримый враг. Одно это делало поражение Германии весьма вероятным.

Фактически, вермахт уже не мог выиграть войну. В кампании 1942 года его шансы против СССР были много меньше, нежели в 1941. Но даже и в том случае, если немцам каким-то чудом будет сопутствовать успех, это приведет их лишь к созданию очередной "континентальной империи", то есть - к оперативной обстановке, в самом лучшем случае сходной с серединой 1941 года. Между тем, альянс США - Великобритания преодолел политические и экономические затруднения, и шансы на успех вторжения в Англию стали теперь действительно минимальны.

[Сноски]
1.

В реальности у Рейха оставались три коммуникационные линии с "остальным миром": через Швецию, откуда она получала, в частности, полиметаллы и подшипники, через Швейцарию и через Пиренейский полуостров. Ни одна из этих линий не шла ни в какое сравнение с советским торговым каналом.
[назад]
2.

Часто говорится, что Гитлер опасался нарастания зависимости экономики Рейха от сырьевых поставок из СССР. Если фюрер германской нации в действительности так думал, он допустил курьезную ошибку: суть торговли в том и состоит, что между странами образуются взаимные зависимости. Перефразируя Сунь-Цзы, можно сказать, что, не понимая этого, невозможно понять и всю выгоду от торговли.
В данном случае положение Рейха дополнительно облегчалось тем, что Германия стояла выше СССР в индустриальной пирамиде: покупала она преимущественно сырье, а расплачивалась продукцией машиностроения. Таким образом, в большую зависимость от взаимной торговли попадал Советский Союз, а, отнюдь, не Германия.

[назад]
3.

H.-A. Jacobsen. 1939-45. Der zweite Weltkrieg in Chronik und Dokumenten. Darmstadt, 1961, стр. 165.
[назад]
4.

Архив МО СССР, ф.6598, оп.725109, л.106.
[назад]
5.

KTB/OKW, том I, стр. 257, 258.
[назад]
6.

A. Hillgruber. Op.cit., стр.221.
[назад]
7.

При изучении этого "оперативного плана" создается впечатление, что единственной целью, которую преследовал Редер, было отвлечь фюрера от идеи вторжения в Англию. Символично, что именно в те дни, когда все внимание руководителя германского флота должно было принадлежать операции "Зеелеве", Редер находит время заниматься делами, которые вообще находились вне сферы его компетенции.
[назад]
8.

При всей своей простоте и заманчивости план имел тот недостаток, что немцы были не готовы к созданию подобной "Группы танковых армий". (Речь идет, конечно, об организационной неподготовленности.)
[назад]
9.

Очень рискованный и красивый асимметричный план, имеющий тот же недостаток, что и первый - необходимость создания "Группы танковых армий", то есть - предварительного разрешения весьма серьезных организационных проблем.
Кроме того, план требовал от Северной группы армий осуществить весьма сложный и вычурный маневр с продвижением не только вглубь территории противника, то есть на восток, но и параллельно линии фронта (на север, с последующим поворотом на юг). (Это было связано с недостатком в Восточной Пруссии места для нормального развертывания выделенных для операции дивизий, а также - со сравнительной бедностью дорожной сети в Прибалтике, и северной Белоруссии.) Проблему можно было бы разрешить при помощи десантной операции на Балтике, однако ни Кригсмарине, ни сухопутные силы, отвергшие высадку в Англию, даже не рассматривали подобную возможность.

[назад]
10.

W.Gorlitz. Paulus: "Ich stehe hier auf Befehl!", Frankfurt a/M., 1960, стр. 107.
[назад]
11.

A.Philippi, F.Heim. Der Feldzug gegen Sowjetrussland 1941 bis 1945. Stuttgart, 1962, стр 31.
[назад]
12.

История 2-й Мировой войны в 12 томах. Москва, 1973-82, Том 3, стр.441.
[назад]
13.

W.Gorlitz. Paulus: "Ich stehe hier auf Befehl!", Frankfurt a/M., 1960, стр. 122.
[назад]
14.

История 2-й Мировой войны в 12 томах. Москва, 1973-82, Том 3, стр.418.
[назад]
15.

"Fall Barbarossa"/ Ausgewahlt und eingeleitet von E. Moritz. Berlin, 1970, стр 114, 119.
[назад]
16.

Д.М. Проектор. Агрессия и катастрофа. Москва 1972, стр. 235.
[назад]
17.

История 2-й Мировой войны в 12 томах. Москва, 1973-82, Том 3, стр.418-421.
[назад]
18.

По штату советский механизированный корпус 1941 года имел в 1,5 - 2 раза больше танков, нежели танковые армии 1944 - 1945 гг. При этом оснащение корпуса средствами связи и управления оставалось на пещерном уровне, штабная работа оставляла желать много лучшего, проблема снабжения танковых частей горючим и боеприпасами в реальных условиях реального боя, по видимому, никем даже не рассматривалась. Потому не следует переоценивать боеспособность советских мехкорпусов. Как орудие "глубокой операции", они вообще не могли использоваться, и даже применение их для короткого быстрого удара было затруднено.
Редакция предполагает вернуться к организационной структуре и боевым возможностям советских мехкорпусов "образца 1941 года" в комментариях к одной из последующих книг серии - "В тяжкую пору" Н.К.Поппеля.

[назад]
19.

Э.Манштейн. Утраченные победы.
[назад]
20.

История 2-й Мировой войны в 12 томах. Москва, 1973-82, Том 3, стр.419.
[назад]
21.

Д.М. Проектор. Агрессия и катастрофа. Москва 1972, стр. 238.
[назад]
22.

История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-45, том 6., М.1965, стр.192.
[назад]
23.

В оправдание этой ошибки следует заметить, что массовое использование на фронте совершенно необученного (и зачастую, и безоружного) пополнения считалось тогда принципиально невозможным.
[назад]
24.

Мы не считаем необходимым обсуждать здесь планы превентивной войны в рамках подхода, практикуемого В.Суворовым. Если таковые планы и существовали (что весьма неочевидно), они не были реализованы летом 1941 года.
[назад]
25.

История 2-й Мировой войны в 12 томах. Москва, 1973-82, Том 3, стр.430-441.
[назад]
26.

Э.Манштейн. Утраченные победы.
[назад]
27.

P.Carell. Unternehmen Barbarossa. Frankfurt a/M., 1963, стр. 39.
[назад]
28.

В ходе недавней (1995 год) оперативной игры на картах по мотивам событий первого этапа Великой Отечественной войны германский фюрер спросил своего начальника штаба:
- Что нужно сделать, чтобы наш план войны стал безупречным?

И получил ответ:

- Добиться того, чтобы русские начали наступление в Румынии и Польше.

[назад]
29.

Д.М. Проектор. Агрессия и катастрофа. Москва 1972, стр. 282.
[назад]
30.

O.E.Moll. Der deutschen Generalfeldmarschalle 1935-45. Rastatt, 1961, стр. 19.
[назад]
31.

Материалы кабинета ИВИ ВАФ, инв. No 10/ИВИ, листы 31-32.
[назад]
32.

Немцы нанесли удар на левом фланге 29 армии - к 29 августа захватить центр позиции советских войск Торопец.
[назад]
33.

Официальная советская военная история говорит, что оперативные линии ударов сходились у Смоленска. Но тогда глубина наступления должна была составить 110-км, что (при ширине наступления 130-км) малореально без использования подвижный бронетанковых соединений.
[назад]
34.

P.Carell. Unternehmen Barbarossa. Frankfurt a/M., 1963, стр. 84.

[Дитрих Айххольц]

https://scepsis.net/library/id_704.html
Об ответственности германских элит за агрессивную политику и преступления нацизма

(Автор — профессор на пенсии, доктор, член правления Берлинского общества по изучению фашизма и мировой войны, в прошлом сотрудник Центрального института истории Академии наук ГДР, а также профессор Грейфевальдского университета им. Э.-М. Арндта и Берлинского Технического университета. Специалист по экономической истории ХIХ-ХХ вв. и истории второй мировой войны, автор трехтомного труда «История германской военной экономики 1933-1945» и многих других работ. Перевод с немецкого и русская версия статьи подготовлены к.и.н. О.В. Вишлёвым)[1].

Цели Германии в Восточной Европе до 1933 г. и «старые» элиты

Поскольку мы в основном будем говорить о военных целях в отношении СССР не столько Гитлера и его ближайшего окружения, сколько «старых» германских элит, представлявших, прежде всего, немецкую промышленность и банки, то дадим определение термину «старые» элиты. К «старым» элитам мы относим военное руководство, высшую бюрократию, в частности во внешнеполитическом ведомстве, а также лидеров германской экономики — «хозяйственные элиты». Использование прилагательного «старый» позволяет отделить эти круги от кадров нацистской партии (НСДАП), не имевших статуса элиты ни до 1933 г., ни впоследствии в ФРГ, а приобретших и сохранявших его лишь в период гитлеровского господства. Что касается термина «хозяйственные элиты», то здесь мы придерживаемся его традиционного понимания и относим к хозяйственным элитам «крупных промышленников, банкиров, высший менеджмент концернов и крупных предприятий; то есть обладателей властных позиций в экономике».

Анализируя цели Германии на Востоке Европы во Второй мировой войне, прежде всего, зададимся вопросом, насколько они отличались от целей, преследовавшихся ею в этом регионе в годы первой мировой войны. Сравнение целей Германии, а значит и ее элит, в двух мировых войнах позволяет нам с полным основанием говорить о том, что они обнаруживают большое сходство, в том числе в деталях. Отметим также, что до первой мировой войны и сразу после нее, то есть до появления Гитлера на политической сцене и независимо от него, германское общество было заражено экспансионистскими идеями. Лозунг о «жизненном пространстве» на Востоке и прочие геополитические планы, расовые и колонизаторские идеи, империалистические внешнеэкономические установки, а также возникшие после поражения Германии в первой мировой войне и революций в России и Германии в 1917-1918 гг. реваншизм и антибольшевизм являлись составной частью этой идеологии.

Однако во второй мировой войне цели, которые Германия ставила перед собой на Востоке, приобрели новое качество и иной масштаб. Об этом свидетельствуют ее планы аннексии, установления германского военного господства вплоть до границ Азии, программа колонизации и экономического ограбления захваченных территорий, долгосрочные империалистические экономические и военно-стратегические установки. Методы достижения этих целей также изменились, они стали откровенно преступными: уничтожение так называемого «еврейского большевизма» и всех форм советской государственности, политика истребления людей, приобретшая масштаб геноцида.

Одной из предпосылок первой мировой войны явились фундаментальные изменения характера отношений между кайзеровской Германией и царской Россией, их отход от прежней политики более или менее благожелательного нейтралитета, определявшейся не в последнюю очередь тесными династическими связями Гогенцоллернов и Романовых. В годы первой мировой войны Германия, уже давно вынашивавшая империалистические планы, в частности в отношении России, впервые заявила о них открыто. Уже в сентябре 1914 г. рейхсканцлер Т. фон Бетман-Гольвег подчеркнул, что «основной целью войны» является «обеспечение безопасности Германской империи на Западе и Востоке на все времена». Его программа была нацелена на то, чтобы «по возможности оттеснить Россию от германской границы и подорвать ее господство над нерусскими вассальными народами». Эти цели были достигнуты в 1915 г., когда германские войска оккупировали всю русскую часть Польши, Литву и Курляндию. «Верхний Восток» — так кайзеровские генералы называли эти территории, находившиеся в прямом подчинении командующего германскими войсками на восточном фронте Э. фон Людендорфа.

Цели в Восточной Европе, которых рассчитывали достичь в ходе войны 1914-1918 гг. наиболее реакционные круги германского крупного капитала, землевладельцев и националистически настроенной интеллигенции, с самого начала имели варварский характер. В меморандуме Пангерманского союза, подготовленном в сентябре 1914 г. его председателем Г. Классом и одобренном ведущими представителями крупной промышленности, говорилось: «русского врага» необходимо ослабить путем сокращения численности его населения и предотвращения в дальнейшем самой возможности ее роста, «чтобы он никогда в будущем не был бы в состоянии аналогичным образом угрожать нам».

Западную границу России планировалось отодвинуть до Санкт-Петербурга и Днепра, а захваченную территорию, после изгнания оттуда по возможности всего населения (Класс полагал, что ее придется «очистить» приблизительно от семи миллионов человек), заселить немцами. Важными вехами в определении военных целей Германии стали меморандумы союзов промышленников, аграриев и среднего сословия от 10 марта и 20 мая 1915 г., «меморандум профессоров» от 15 июля того же года, а также более поздние заявления промышленников и банкиров. Все они проявляли огромный интерес к овладению экономическими ресурсами России, особенно Украины и Кавказа (марганцевая руда, железо, нефть). Именно в «меморандуме профессоров», подготовленном по инициативе Пангерманского союза 1347 интеллектуалами при активном участии Э. Кирдорфа, А. Гугенберга, К. Дуйсберга, Г. Штреземана, в сжатом виде были изложены все те «национальные аргументы» («германский дух», «поток варварства с востока» и т.п.), которые позже были характерны для нацистских писаний, особенно для гиммлеровского «Генерального плана Восток».

Однако в 1914-1918 гг. германская армия, как справедливо отмечает историк из США Г.Л. Вайнберг, не походила на ту, которая при Гитлере в 1941 г. двинулась на Восток.

«Вряд ли можно оспаривать, — пишет Вайнберг, — что уже в годы первой мировой войны в Германии имелись разного рода радикальные идеи относительно “переустройства земель” на Востоке, но это были, во-первых, пока что только идеи, а во-вторых, население, которого они касались, влияния этих идей на себе еще практически не ощущало. Во второй мировой войне все было иначе».

Грабительский Брестский мирный договор, заключенный в марте 1918 г., по которому Россия лишилась Финляндии, Прибалтики, Польши, Украины и Кавказа, стал важным этапом в развитии германской экспансии в Восточной Европе. Эти территории оказались открытыми для контроля и проникновения со стороны Германии. Хотя воспользоваться плодами победы Германская империя не успела, однако поражение России и Брестский мир не были забыты в послевоенной Германии. Они остались в памяти представителей немецких политических, экономических и научных элит как доказательство слабости русского «колосса». Это воспоминание сплеталось с ненавистью, которую германские реакционные и консервативные силы питали к советской власти.

Сразу же после поражения в первой мировой войне в Германии стали предприниматься попытки приспособиться к новым внешне- и внутриполитическим условиям. Уже на рубеже 1918-1919 гг., то есть еще до подписания Версальского мирного договора, Р. Надольный, в то время руководитель русского отдела внешнеполитического ведомства, а позднее, в 1933-1934 гг., германский посол в Москве, говоря об «угрозе большевизма», ясно обрисовал ту альтернативу, перед которой оказалась Германия: или «объединиться с Антантой для совместного выступления против большевизма», или «договориться с большевиками и таким способом оказать давление на Антанту для достижения дешевого мира». Наличие такой альтернативы долго определяло взгляд влиятельных кругов Германии на Россию и их «российскую политику».

Отметим, что представители германских элит после 1918 г. по-разному оценивали перспективы развития политических и экономических отношений между Германией и Советской Россией, затем СССР. Многие полагали, что советская власть в ближайшее время непременно рухнет. Считалось, что военная мощь России после революции и гражданской войны полностью подорвана. Тем не менее, о новой попытке с помощью военно-силовых методов достичь тех целей, которые Германия ставила перед собой в годы мировой войны, и устранить революционный режим в России пока еще говорить было преждевременно.

Можно выделить, хотя и с определенными оговорками, две фракции в среде германских элит, по-разному подходившие к развитию отношений между двумя государствами. Первая, прагматически мыслящая, фракция, к которой можно отнести часть политиков, военного руководства и крупных промышленников, рассчитывала путем переговоров с Советской Россией и достижения с нею соглашений добиться удовлетворения собственных текущих интересов и первоочередных государственных интересов Германии. Рапалльская политика, тайное сотрудничество рейхсвера с Красной Армией и завязывавшиеся германо-советские экономические связи — все это отвечало представлениям этой группы военных, промышленников и политиков Германии.

Другую фракцию отличали радикальный ревизионизм и воинственный антисоветизм. Ее представители группировались вокруг ряда военных (Э. Людендорф, М. Хоффман), публицистов (П. Рорбах и А. Рехберг), промышленников (Я. Шахт, Ф. Тиссен, А. Фёглер, К. Дуисберг, Г. Зольмссен, А. Гугенберг), а также все активнее — вокруг НСДАП, ее идеологов и приверженцев из среды промышленников и военных. Влияние этой партии и ее «фюрера» Гитлера неуклонно возрастало. В рядах НСДАП сторонники скорейшего восстановления военной мощи Германии сомкнулись с теми, кто делал ставку на совместный «крестовый поход» на Восток и колониальную завоевательную войну великих держав против СССР.

Эти две фракции не были полностью изолированы друг от друга. Между ними существовали многочисленные связи, а общими для них были антибольшевизм, антикоммунизм и надежды на пересмотр результатов войны. К тому же позиции их представителей не всегда отличались постоянством и последовательностью. Наличие противоречий можно констатировать в заявлениях и действиях, например, Штреземана. Шахта, Дуисберга, генералов рейхсвера, таких, как В. фон Фрич. Над изучением причин этой противоречивости исследователям еще предстоит потрудиться.

Цели Гитлера и нацистского руководства в войне против СССР
Цели Гитлера на Востоке Европы отражены во множестве документов. Анализ этих документов позволяет заключить, что образ России сформировался у Гитлера под влиянием пропаганды времен первой мировой войны, известных ему программных документов тех лет о военных целях Германии и «практических знаний» о России, почерпнутых им при общении с германскими военными и политиками. После революций в России и Германии к этому добавилась лютая ненависть к большевизму и революционному рабочему движению.

Эта ненависть, а также стремление к реваншу и новой германской экспансии на Восток роднили Гитлера со многими видными представителями «старых» германских элит. Но, в отличие от них, у нацистского фюрера была идеология геноцида, выросшая из всей совокупности реакционных, варварских идей, которые уже долгие годы, если не десятилетия имели хождение в империалистических кругах Германии и других стран. Без понимания этой идеологии невозможно объяснить бесчеловечность и варварство войны на уничтожение, которую вел германский фашизм на Востоке.

Уже в книге «Майн кампф», написанной в 1924-1925 гг., был ясно изложен основной принцип будущей «восточной политики» Гитлера — соединение «национальной» идеи, расовой теории и антисемитизма с тезисом о «жизненном пространстве». «Борьба против мирового еврейского большевизма», вытеснение и уничтожение «неполноценных» рас и народов[2] в представлении Гитлера всегда были связаны с приобретением «жизненного пространства»[3]. О том, какой «идейной чепухой»[4] оборачивалось такое соединение, свидетельствует его высказывание в ноябре 1939 г.: «Сегодня мы можем говорить о расовой борьбе. Сегодня мы боремся за нефтяные месторождения, за резину, земельные богатства и т.д.». Рассуждениями о «жизненном пространстве» перефразировались и маскировались социальные и экономические империалистические цели. На раннем этапе, в частности в «Майн кампф», тезис о приобретении «жизненного пространства» формулировался еще расплывчато и примитивно, как простой захват земель. Позднее, под влиянием экономического кризиса, политики вооружения, «четырехлетнего плана» и т.д. он все отчетливее стал приобретать империалистическое экономическое и военно-стратегическое содержание. Это отнюдь не противоречило идеологическим и расовым аспектам гитлеровской политики. Поэтому нам представляются беспредметными споры о том, какой по характеру была война Германии против СССР — «расовой», «классовой» или «империалистической».

Постановка «расовых» целей в войне на Востоке (истребление населения на завоеванных территориях и заселение этих территорий немцами) давала возможность решить три задачи: во-первых, политически и идеологически обосновать саму необходимость этой войны, оправдать военные преступления и субъективно мотивировать германских офицеров и солдат; во-вторых, дать захватнической войне социально-империалистическое обоснование; в-третьих, обосновать политику «гарантирования»[5] завоеванного.

Придание войне на Востоке характера расовой войны на уничтожение являлось, вне всяких сомнений, делом рук Гитлера и узкого круга его приближенных. В этом кругу у Гитлера были как влиятельные и весьма изобретательные эксперты, так и услужливые исполнители. Одни генерировали идеи, другие осуществляли на практике начинания, которые он когда-то наметил в своей программе. Гитлеру оставалось лишь контролировать и направлять их работу. С помощью такого разделения труда ему удавалось преумножать рвение своих сторонников в идеологических и программных вопросах. Однако кучки единомышленников, даже во главе государства, было явно недостаточно для осуществления на практике такого серьезного предприятия, каким является война. Для этого требовалось «нацифицировать» германские элиты, привлечь на сторону режима те силы в сфере политики, экономики и в военных кругах, которые располагали реальными возможностями и способностью подготовить и, в конечном счете, вести войну.

Г. Гиммлер, начальник СС и германской полиции, «имперский комиссар по вопросам укрепления немецкой народности», и его заместитель Р. Гейдрих (до смерти в 1942 г.) являлись в годы войны непосредственными организаторами политики террора, принудительного переселения и геноцида на территории всей Восточной Европы в соответствии с «Генеральным планом Восток». Характерно, что в политике Гиммлера, особенно в «Генеральном плане Восток», откровенно расистская мотивация соединялась с чисто политической, а именно с заинтересованностью в «гарантировании» завоеванного огромного пространства на Востоке и его богатств. «Гарантирование», являющееся в целом ключевым понятием империалистической экспансионистской и оккупационной политики, направлено на подавление сопротивления покоренных народов. На «восточном пространстве» Гиммлер и СС превратили «гарантирование» в иррациональную расистскую стратегию планомерного уничтожения населения оккупированных стран.

И. Геббельс, занимавший пост имперского министра народного просвещения и пропаганды, руководил гигантским пропагандистским аппаратом гитлеровского режима. Еще до войны, особенно с нюрнбергского съезда НСДАП 1935 г., нацистскую пропаганду отличали оголтелый антисемитизм и антикоммунизм (антибольшевизм). Такая пропаганда, тем не менее, получала положительный отклик в среде германских элит и все больше воздействовала на широкие слои населения. В силу своей антикоммунистической направленности она вызывала положительный резонанс также в определенных кругах за границей. С началом войны против СССР ее содержание стало еще более чудовищным. Распространяя ложь о Советском Союзе, представляя его население «недочеловеками», она отвлекала внимание от территориальных и экономических экспансионистских целей Германии, препятствовала осознанию широкими кругами общественности того факта, что в войне на Востоке речь идет, как выразился в 1942 г. сам Геббельс, о

«зерне и хлебе», «о том, чтобы стол был полон на завтрак, обед и ужин, ... о сырье, резине, железе, рудах».

Как утверждает историк из ФРГ В. Ветте, Геббельс откровенно и цинично заявлял, что его антибольшевистская пропаганда преследует цель «заставить немецкого солдата убивать без колебаний, рассеять его сомнения относительно законности этой войны и развить у него чувство собственного превосходства». Одновременно, как о том свидетельствует распоряжение Геббельса от 20 февраля 1943 г., перед органами пропаганды ставилась задача доказывать, что Германия не преследует «эгоистических целей на Востоке», что война, которую она ведет, является «священным крестовым походом XX в. против большевизма».

Рейхсмаршал Г. Геринг, «уполномоченный по четырехлетнему плану», выступая в роли хозяйственного диктатора фашистской Германии, открыто объявлял войну средством экономического обогащения и превращения Германии в «первую державу мира». «Получить для Германии как можно больше продовольствия и нефти — такова главная экономическая цель акции», — говорилось в утвержденных им в июне 1941 г. «указаниях по руководству экономикой в подлежащих оккупации восточных областях», то есть на территории СССР. Геринг заявлял, что он без колебания готов пожертвовать жизнью десятков миллионов людей, если «из этой страны будет извлечено то, что необходимо для нас». Геринг был одним из тех, на ком лежала главная ответственность за политику ограбления оккупированных стран, за нищету и голод их населения, за целенаправленное и планомерное уничтожение людей.

К идеологам нацизма принадлежал выходец из Прибалтики А. Розенберг, занимавший с июля 1941 г. пост имперского министра по делам оккупированных восточных областей. С начала 20-х годов Розенберг сочинял подстрекательские пасквили против Советской России. В борьбе против «еврейского большевизма», писал он еще в 1922 г., есть «только один выбор — быть уничтоженным или победить».

Несмотря на то, что Гитлер с уважением относился к «теоретику» Розенбергу, в годы войны «фюрер» последовательно отклонял предложения этого «специалиста по восточной Европе», о дифференцированном и «научном» подходе к народам, населяющим Советский Союз. Розенберг стремился противопоставлять народы СССР друг другу. Когда стало ясно, что быстрой победы в войне против СССР достичь не удастся, и на оккупированной советской территории начало нарастать движение Сопротивления, Розенберг постепенно прекратил разглагольствования о советских «недочеловеках» и в 1944 г. даже начал ратовать за «большой пропагандистский марш-маневр в борьбе за душу русских».
«Восточные цели» «старых» элит
Переход власти в Германии в руки Гитлера изменил ситуацию в советско-германских отношениях. Она теперь в корне отличалась от той, что существовала в 20-е годы. В политике, экономике и военной сфере верх взяли те силы, которые, по сути дела, разделяли нацистскую идеологию, уже давно поддерживали нацистское движение и сыграли важную роль в обеспечении его политической победы.

Основные ориентиры внутренней и внешней политики Германии на ближайшее время были намечены Гитлером уже в первые дни его правления: сначала «полное искоренение марксизма» и «строительство вооруженных сил», затем «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадная германизация». С этого момента под воздействием националистической пропаганды, политики милитаризации, внутри- и внешнеполитических успехов гитлеровского режима началась стремительная нацификация германских элит.

В отношении подготовки к войне и военных целей Германии между нацистским режимом и элитами существовал широкий консенсус. По крайней мере, по трем пунктам между ними не возникало принципиальных разногласий:

во-первых, возвращение того, что было потеряно Германией в результате первой мировой войны, прежде всего территорий на Востоке и колониальных владений;

во-вторых, достижение военных целей, которые Германия ставила перед собой еще в первой мировой войне, в том числе завоевание территорий в Восточной Европе;

в-третьих, ликвидация СССР.

Безусловно, когда мы говорим о консенсусе между Гитлером и элитами, это не означает, что сторонами было принято какое-то совместное решение. В правящих кругах существовали различные представления о внешнеполитических целях Германии, по-разному определялась очередность их достижения, а шансы Германии на успех в отдельные моменты тоже оценивались по-разному.

Чем дальше продвигалось вооружение страны, тем острее вставал вопрос: для достижения каких целей должна быть использована военная мощь? В среде германских элит более или менее четко обозначились две группировки, придерживавшиеся различных взглядов на методы осуществления нового «рывка к мировому господству» (в том, что касалось экспансии в восточном направлении и «уничтожения большевизма» эти группировки были, тем не менее, едины). Одна группировка отклоняла возможность вооруженного конфликта с державами-победительницами в первой мировой войне, полагая, что такой конфликт вновь приведет к войне на два фронта, в которой Германия с самого начала будет обречена на поражение. Она призывала западные державы к «мирным» территориальным и экономическим уступкам Германии и к объединению с нею для «борьбы против большевизма».

Другая группировка, стоявшая на великодержавно-шовинистических позициях, воодушевленная успехами гитлеровского режима, была готова на свой страх и риск развязать «большую войну».

Типичным представителем первого направления являлся Я. Шахт, занимавший до 1938 г. пост имперского министра экономики, президента Рейхсбанка (до 1939 г.) и обладавший большим авторитетом и влиянием в среде военных и промышленников и в странах Запада. На начальном этапе политики вооружения Шахт зарекомендовал себя незаменимым специалистом и активным приспешником нацистского режима. В 1945-1946 г. перед международным трибуналом, судившим главных военных преступников, Шахт разыграл роль безвинно преследуемого и был оправдан судом. Но, на самом деле, он был злостным поджигателем войны. Хотя Шахт решительно отклонял возможность военного выступления Германии против держав-победительниц в первой мировой войне, экономическую силу которых он хорошо знал, однако всякий раз, выезжая на Запад, он заводил откровенно провокационные речи о «разрушающем порядок и уничтожающем саму жизнь преступном мире большевизма» и подчеркивал, что его нельзя побороть «одними лишь экономическими средствами», поскольку он-де стал «к сожалению, также военной опасностью первостепенного значения». Шахт вновь и вновь требовал, чтобы Запад предоставил Гитлеру «свободу рук на Востоке». «Рано или поздно, — заявлял он в западноевропейской прессе, — мы с Польшей поделим Украину».

Агрессивная антибольшевистская пропаганда, которую вел Шахт, преследовала также тактические цели. С ее помощью он рассчитывал добиться согласия западных держав на вооружение Германии, а также побудить их к экономическим и политическим уступкам. Они должны были не только предоставить немцам «свободу рук на Востоке», но и возвратить им бывшие германские колонии. Немецкая военная машина, воссоздание которой являлось не в последнюю очередь и его делом, была, во всяком случае, в его представлении предназначена именно для того, чтобы рано или поздно начать крестовый поход против СССР.

Антисоветская пропаганда гитлеровцев приобрела особенно широкий размах после официального отказа Германии от выполнения условий Версальского мирного договора и достигла своего апогея на съездах НСДАП 1935 и 1936 гг. СССР был объявлен «врагом мира» и средоточием всего зла. «Всемирной миссией» Германии, провозглашалось на съездах, является борьба против большевизма. Такого рода заявления, сопровождавшие мероприятия по «восстановлению обороноспособности», свидетельствовали о том, что в господствующих кругах Германии война против Советского Союза все больше рассматривалась как само собой разумеющаяся цель политики форсированного вооружения.

Важной политической и военно-экономической вехой на пути к этой войне стала разработка «четырехлетнего плана» летом — осенью 1936 г. Геринг, назначенный «уполномоченным по четырехлетнему плану», привлек к работе над ним большую группу советников и экспертов, представлявших в основном крупную промышленность. Они быстро переработали существовавшие до этого, не связанные между собой проекты по налаживанию «самообеспечения» Германии в единый план и подчинили его «целям прямой подготовки мобилизации». Ставка была сделана на производство «лишь немногих важных с военной точки зрения видов продукции».

Группа, сплотившая вокруг Геринга, руководствовалась мыслью о неизбежности «решительного противоборства между большевизмом и национал-социализмом», как выразился Г. Рехлинг, один из крупнейших германских производителей угля и стали. В конце августа 1936 г. Гитлер в инспирированном экспертами Геринга памятном послании по поводу «четырехлетнего плана» также говорил о такого рода «историческом столкновении» и прямо противопоставлял «четырехлетний план» «исполинскому плану» Советского государства. Гитлеру вторил Геринг, заявивший на заседании кабинета министров в сентябре 1936 г., что «столкновение с Россией является неизбежным».

Стратегически «четырехлетний план» был ориентирован на подготовку войны против СССР. Но он был направлен и против западных держав, поскольку одновременно имел целью создание в Германии такого военно-экономического потенциала, который позволил бы ей противостоять возможному вмешательству и экономической блокаде с их стороны. Он отражал решимость господствовавших кругов Германии подготовить и вести войну на Востоке с целью «расширения жизненного пространства и соответственно сырьевой и продовольственной базы» немецкого народа даже в том случае, если Германии не удастся нейтрализовать западные державы, особенно Великобританию, заручиться их согласием на предоставление ей свободы рук или заключить союз с ними. «Четырехлетний план» исходил, таким образом, из признания возможности ведения Германией в случае необходимости также войны на два фронта. Его принятие представляло собой своего рода объявление экономической войны в условиях, когда самого военного конфликта еще не было, и еще больше увеличивало вероятность «большой войны».

Заключительная предвоенная фаза
Следующей важной вехой на пути к войне стало совещание в имперской канцелярии, состоявшееся 5 ноября 1937 г. Гитлер пригласил на него высшее военное руководство и имперского министра иностранных дел. На совещании он впервые назвал конкретные цели германской экспансии, достичь которых насильственным путем при наличии благоприятных внешнеполитических условий планировалось уже в ближайшее время. Переход к политике завоеваний, заявил Гитлер, обусловлен тем, что посредством автаркии невозможно обеспечить Германию достаточным количеством сырья и продовольствия. Согласно протоколу совещания, он ни разу не упомянул о «четырехлетнем плане». Однако каждый присутствовавший понимал, что принятие этого плана отнюдь не означало отказа от удовлетворения «потребности в пространстве».

В «эпоху хозяйственных империй», заявил Гитлер, «захват большего жизненного пространства» является единственным спасением. Поэтому «добиться решения германского вопроса можно только путем насилия, что всегда сопряжено с риском». Крайний срок для этого, считал он, 1943-1945 гг. В то же время, речь Гитлера не оставляла никаких сомнений в том, что он не собирается ждать долго и намерен при удобном случае нанести молниеносные удары по Чехословакии и Австрии. Из этих стран, по его мнению, должны будут «эмигрировать» 3 млн. человек, что даст возможность прокормить 5-6 миллионов немцев. После этого, продолжал Гитлер, мы разделаемся с Польшей. СССР также был упомянут им в качестве противника, с которым в дальнейшем придется вступить в борьбу. До участников совещания еще раз настойчиво доводилась мысль о том, что единственной возможностью решить «германский вопрос» на длительную перспективу является широкая экспансия в восточном направлении.

После совещания нацистское руководство с помощью своих сторонников в военном командовании, дипломатическом корпусе и промышленных кругах в течение нескольких месяцев добилось удаления с руководящих постов всех тех, кто казался ему недостаточно надежным, мог в решающий момент проявить колебания. В отставку были отправлены имперский военный министр В. фон Бломберг, главнокомандующий сухопутными силами В. фон Фрич, имперский министр экономики Я. Шахт, имперский министр иностранных дел К. фон Нейрат. Перестановки происходили на протяжении всего 1938 г. в органах хозяйственного руководства — в организации по «четырехлетнему плану», в имперском министерстве экономики, в имперской группе «Промышленность».

Аннексия Австрии и Мюнхенский сговор способствовали подавлению остатков оппозиции военным планам Гитлера в среде германских элит. Большинство их представителей окончательно поверило в то, что Германия способна решить вопрос о «жизненном пространстве», добиться создания «макропространственного оборонного хозяйства» опирающегося также на ресурсы Восточной Европы, и вести «большую войну». Уже тогда захват Украины и кавказской нефти рассматривался ими в качестве необходимой предпосылки для нового германского рывка к мировому господству.

Об этом, в частности, можно было услышать в начале апреля 1938 г. от генерал-майора Г. Томаса, начальника управления военного хозяйства и вооружений верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), оценивавшего, впрочем, весьма скептически «способность Германии выстоять в случае новой мировой войны»[6].

Выступая перед преподавателями и слушателями Военной академии, он ясно заявил, что поддерживает стратегию молниеносных войн. Она-де является единственным выходом для Германии, поскольку дает возможность поставить на службу ее интересам ресурсы других стран. «Расширение сырьевой и продовольственной базы станет в будущей войне во многих случаях с самого начала той задачей, которую полководцу придется решать, дабы поднять военную и экономическую мощь нашего народа на такую высоту, которая необходима для того, чтобы победить его противников», — подчеркнул он. Пример Японии показал, «как сильный народ, опираясь на узкую сырьевую и продовольственную базу, с помощью военных операций планомерно создает сначала основу для своей военной экономики, а затем, после того как он обеспечит свои военно-экономические основы, делает шаг к осуществлению планов мирового господства, господства Японии в Азии». Перед Германией, полагал Томас, может встать такой же «решающий вопрос», и она должна будет посредством наступательных действий сухопутных сил «уже в начале войны... расширить свое пространство (оккупация более мелких государств — Дании и т.д.)». Показательной была, в частности, ссылка Томаса на опыт первой мировой войны, который якобы учит, что завоевание Украины и прорыв к Северному Кавказу будут означать «полное изменение военно-экономического положения Центральных держав».

Интересные наблюдения сделал в конце 1938 г. в военных и дипломатических кругах в Берлине комиссар Лиги Наций в Данциге швейцарец К.И. Буркхардт. «Вроде бы мимоходом, но вновь и вновь говорили об Украине и даже о Баку (!), — сообщает он в воспоминаниях, — что с географической точки зрения мне представляется довольно дерзким. Польша в известной степени включалась в мечты такого рода, естественно, при условии, что Варшава платит, что поляки покоряются, что они становятся “благоразумными”, что они уподобляются чехам».

В 1938-1939 гг. высшие военные инстанции и крупный промышленный капитал, представленный в организации по «четырехлетнему плану», тесно сотрудничали между собой и согласовывали свои позиции. Для тех и других первостепенное значение имел вопрос о политическом и военном обеспечении Германии экономическими ресурсами, необходимыми для ведения войны. Важнейшим результатом этого сотрудничества стали два объемистых секретных меморандума: «Снабжение Германии нефтью в период войны», подготовленный управлением военного хозяйства и вооружений ОКБ в апреле 1939 г., и «Возможности макропространственного оборонного хозяйства под германским руководством», вышедший в июле-августе того же года из недр «имперского учреждения по развитию хозяйства» (РВА). Это учреждение, образованное 5 февраля 1938 г. на базе «ведомства по германскому сырью и материалам» организации по «четырехлетнему плану» и ставшее одним из ключевых структурных подразделений этой организации, играло важную роль в подготовке также первого документа. РВА[7] являлось (как это с самого начала и планировал его фактический руководитель, член правления, а с 1940 г. председатель наблюдательного совета концерна «ИГ Фарбениндустри» К. Краух) своего рода экономическим генеральным штабом при Геринге и Гитлере, занимавшимся вопросами сырья и вооружений и обладавшим широкими полномочиями.

Историк из ФРГ Р.-Д. Мюллер отмечал, что разрабатывавшиеся в ОКБ «экономические военные планы» согласовывались «с частным хозяйством» и в то же время «в значительной мере отвечали идейно-политическим установкам Гитлера». Это убедительно доказывает меморандум по нефтяному вопросу — документ военно-экономического планирования объемом свыше 60 страниц, в основу которого был положен «ряд разработок по нефтяной проблеме», подготовленных в «ИГ Фарбен» и РВА.

Авторы меморандума исходили из предположения, что в случае конфликта западные державы и СССР займут враждебную позицию по отношению к Германии, что нейтралитет Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии и Польши также будет иметь недружественный характер, и что Германии следует ожидать блокады ее морских перевозок. «Поэтому наиважнейшей военной целью Германии, — подчеркивалось в меморандуме, — должно стать овладение расположенными неподалеку от нее и во многом недоступными для вражеского воздействия нефтяными месторождениями». В соответствии с такой посылкой формулировалась конкретная задача: «Овладение румынскими нефтяными промыслами и тем самым всем дунайским пространством в качестве предпосылки достаточного обеспечения Германии нефтью в затяжной войне».

В случае необходимости не исключалось применение в отношении Румынии «военных средств». То же самое — в отношении Эстонии (для овладения расположенными на ее территории месторождениями горючего сланца) и Польши (с целью захвата нефтяных месторождений в Галиции).

«Применение военных средств, — подчеркивалось в меморандуме, — является также единственной возможностью привлечь в случае необходимости нефтяные месторождения бывшей Восточной Галиции, входящей ныне в состав Польши, которые до сего времени не затрагивались германской экономической и внешней политикой. Наконец, это единственная возможность овладеть также самой большой нефтеносной областью Европы — Кавказом (выделено в документе. — Д.А.), что является наиглавнейшей и наивыгоднейшей целью».

Меморандум РВА от июля — августа 1939 г. содержал, наряду с подробными расчетами потребностей Германии в сырье, программу «полного гарантирования» «макроэкономического пространства» в целях подготовки к «большой войне», в которой, как выразился Краух, Германии и ее союзникам по Антикоминтерновскому пакту придется противостоять «почти всему остальному миру». Эта программа предусматривала:

оттягивание «большой войны» против западных держав на более поздний срок (упомянутые расчеты предусматривали проведение мобилизации в 1942 г.);
переход в руки Германии ресурсов Юго-Восточной Европы и «северного пространства» (Скандинавии и Прибалтики); «гарантирование с помощью вермахта», если это будет необходимо, румынской нефти;
использование «благоприятной, еще не полностью освоенной сырьевой базы» Испании;
по возможности распространение германского влияния на Турцию и Иран; на Востоке интенсификация торговли с СССР, но в случае войны захват Украины и кавказской нефти.
В соответствии с этой программой строилась германская политика в последние предвоенные месяцы и недели, яркими свидетельствами чего являлись решение Гитлера заключить экономические и политические соглашения с Советским Союзом и повышенная активность германских дипломатических и хозяйственных представителей, таких, как специальный посланник Геринга Г. Вольтат.
Карл Краух, представитель концерна «ИГ Фарбен»
Остановимся более подробно на роли той группировки германского крупного капитала, лидером которой являлся Краух. Он и рекрутированные им из концерна «ИГ Фарбен» кадры находились на руководящих постах в организации по «четырехлетнему плану». Эти люди непосредственно занимались подготовкой войны, вырабатывали рекомендации относительно методов ее ведения и военно-экономических целей Германии. Поэтому не может не вызывать возмущение тот скандальный оправдательный приговор американских судей на процессе 1947-1948 гг. по делу «ИГ Фарбен», когда по обвинению в военных преступлениях на скамье подсудимых оказались Краух и все руководство концерна. Несмотря на наличие исчерпывающего обличительного материала, судьи сочли, что Краух и прочие обвиняемые не имели возможности самостоятельно принимать решения, поскольку-де находились в подчинении у «группы» Гитлера, что не они, а эта «группа» сознательно планировала, подготавливала, а затем развязала войну. «Среднему немецкому бюргеру, будь то человек с высшим образованием, крестьянин или промышленник, вряд ли можно поставить в вину то, что он знал о планах властителей рейха ввергнуть Германию в агрессивную войну», — заключили судьи. Суд признал Крауха и большинство подсудимых невиновными также в организации ограбления оккупированных стран и эксплуатации их населения. При этом было указано на наличие «больших пробелов» в представленных суду документах по этим пунктам обвинения.

Краух и его люди были главными советниками Геринга при проведении политики форсированного вооружения под вывеской «четырехлетнего плана». Доклад Крауха на генеральном совете организации по «четырехлетнему плану» в апреле 1939 г., уже упоминавшийся меморандум РВА и другие секретные документы довоенного времени представляли собой детальные экономические и военно-стратегические разработки, служившие целям подготовки «большой войны». Они принимались во внимание Гитлером и Герингом.

Стиль работы ведомств, руководимых Краухом, особенно РВА, отличался от стиля работы всех прочих инстанций, даже тех, которые занимались вопросами вооружения. Ведомства во главе с Краухом демонстрировали поразительное рвение в подготовке для нацистского руководства и командования вермахта аналитических материалов о военно-экономическом потенциале Германии и способах его укрепления, в разработке вопросов военно-экономической стратегии, которая, как известно, в значительной мере определяет стратегию войны.

Ужасающи пресловутые меморандумы по вопросам использования отравляющих газов, подготовленные РВА в июле 1938 г. Они содержали настоятельную рекомендацию использовать в будущей войне отравляющие газы — оружие, как подчеркивали авторы меморандумов, способное обеспечить Германии успех и компенсировать определенные слабости ее военного потенциала и недостатки в вооружении. Отравляющие газы, говорилось в меморандумах, это типично немецкое оружие, продукт немецкой изобретательности. Оно «может поставляться германским вооруженным силам практически в неограниченных объемах». Применение отравляющих газов станет доказательством полного технического превосходства немцев. Оно наиболее пригодно «при ведении боевых действий, когда ставится цель добиться решающего успеха», особенно «против армий, более слабых по духу, менее подготовленных в техническом отношении», и для «борьбы в тылу, в том числе против гражданского населения». Показательно, что рассуждения о «преимуществах» применения отравляющих газов появились как раз в тот момент, когда в Германии обсуждался вопрос о завоевательной войне против СССР.

В Австрии, присоединенной к Германии в марте 1938 г., и Чехии, оккупированной год спустя, концерн «ИГ Фарбен» сразу же набросился на добычу. В дальнейшем, под впечатлением военных побед Германии 1939-1940 гг., его руководство сочло, что настал момент, когда можно сделать решающий шаг на пути к главной цели. Ее сформулировал еще в 1931 г. основатель концерна К. Дуисберг — создание находящегося под германским влиянием «замкнутого экономического блока, простирающегося от Бордо до Одессы».

Руководство «ИГ Фарбен» начало в спешном порядке составлять «заявки» и «планы», которые предусматривали передачу под его контроль значительной части экономического потенциала Польши, стран Западной, Северной и Юго-Восточной Европы. Аппетиты концерна, его энергия и настойчивость в достижении намеченной цели не знали границ. С начала 1941 г., когда подготовка «восточного похода» вступила в завершающую фазу, именно Краух и его доверенные из «ИГ Фарбен» вместе с другими представителями германского крупного капитала занялись разработкой планов экономического ограбления СССР. К этому времени их «интересы» распространялись на «пространство» уже значительно восточнее Одессы.

Впервые открыто о целях войны против СССР Краух высказался еще в меморандуме РВА от июля-августа 1939 г. В случае войны, говорилось в нем, Германия должна иметь в своем распоряжении Украину с ее железной рудой, марганцем и нефтью. В резюме, которое в дальнейшем под влиянием советско-германских переговоров по экономическим вопросам и политических переговоров в спешном порядке было подправлено, первоначально значилось:

«Если поставки [прежде всего железной руды и цветных металлов. — Д.А.] с северного пространства [то есть из Скандинавии — Д.А.] полностью или частично прекратятся, то военно-экономическое положение коалиции [то есть Германии и семи ее европейских союзников — Д.А.] может быть сбалансировано лишь посредством использования Польши и Украины и... переноса акцента в военной стратегии на химическую войну, особенно с воздуха».

Несколькими страницами ниже следует еще одно недвусмысленное высказывание:

«Полное гарантирование возможно лишь с помощью сырья (дружественной нам) России».

Слова «дружественной нам», взятые в скобки, являлись, вне всяких сомнений, чисто конъюнктурной вставкой в уже подготовленный документ, сделанной с учетом поступившей информации об активации советско-германских переговоров. Они могли быть в любой момент из него изъяты.

Советско-германский договор о ненападении и подготовка операции «Барбаросса»
Ведущие представители германских элит не были ошеломлены советско-германским договором о ненападении, который был заключен 23 августа 1939 г. Военное руководство, ведущие сотрудники внешнеполитического ведомства, промышленники из окружения Геринга были посвящены в планы Гитлера относительно СССР. Все знали, что германо-советская «дружба» будет недолгой. То, что, подписав этот договор, Германия сохраняла за собой право совершить «нападение на Советский Союз позднее», было ясно и противникам Гитлера в Германии, о чем свидетельствуют дневниковые записи бывшего германского посла в Италии У. фон Хасселя.

Тема Украины, Кавказа и «борьбы против большевистской опасности» на целый год исчезла из публичных заявлений германских официальных лиц. Планы на этот счет на время спрятали в сейфы. Но уже 2 июня 1940 г., как только начал обозначаться успех Германии в войне против западных держав, Гитлер объявил своим генералам, что близится день, когда он сможет, наконец, приступить к решению своей «главной и непосредственной задачи — борьбе против большевизма».

Высказывание Гитлера еще не носило директивного характера, однако было воспринято военными как руководство к действию. Генеральный штаб сухопутных сил вермахта во главе с Ф. Гальдером рьяно взялся за разработку планов стратегического развертывания для войны против СССР. Опьяненные военными успехами, германские генералы, подобно Гитлеру, были склонны считать Советский Союз «колоссом на глиняных ногах». Слабый в военном и экономическом отношении, внутренне неустойчивый, СССР, полагали они, станет легкой добычей для «несокрушимого» вермахта.

25 июня 1940 г., на третий день после капитуляции Франции, Гальдер предложил создать из выводимых с Запада дивизий ударную группировку для использования на Востоке. На следующий день началась передислокация в восточные районы Германии и на территорию «генерал-губернаторства» 15 пехотных дивизий, находившихся в подчинении у командования 18-ой армии. Вслед за ними на восток двинулась «особая группа Гудериана». В первых разработках германских генштабистов, подготовленных еще до отдания Гитлером соответствующего приказа, в качестве целей вермахта значились Киев и Минск и допускалась возможность «марша на Москву».

31 июля 1940 г. на совещании с военным руководством в Бергхофе Гитлер приказал приступить к подготовке нападения на СССР и установил срок начала военной кампании — май 1941 г. Победоносный «восточный поход», считал Гитлер, решительным образом повлияет также на исход англо-германского противоборства. «Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия», — подчеркнул он.

Гитлер поставил перед военными задачу: «одним стремительным ударом» разгромить «все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно... Цель — уничтожение жизненной силы России». Кампанию на Востоке он приказал завершить в течение пяти месяцев, до наступления зимы. Предусматривалось нанесение по СССР ударов по нескольким направлениям: «1-й удар: Киев, выход на Днепр; ...Одесса, 2-й удар: через Прибалтийские государства на Москву; в дальнейшем двусторонний удар с севера и юга; позже — частная операция по овладению районом Баку». Гитлер ознакомил военных и со своими планами территориального раздела СССР: «Украина, Белоруссия, Прибалтика — нам. Финляндии - районы до Белого моря»[8].

5 августа 1940 г. был представлен первый оперативный план военной кампании против СССР. Он предусматривал захват советской территории до условной линии Ростов — Горький — Архангельск. Планировалось, что для разгрома Красной Армии потребуется минимум девять, «в худшем случае» 17 недель. То есть война должна была завершиться самое позднее в сентябре 1941 г. В плане учитывалась возможность капитуляции советского правительства или его свержения. Если этого не произойдет, то тогда, считали стратеги из германских штабных инстанций, Красную Армию придется преследовать до Урала. 18 декабря 1940 г. Гитлер подписал директиву № 21, называвшуюся «Операция Барбаросса»[9]. Незадолго до этого, на очередном совещании с военным командованием, состоявшемся 5 декабря, он еще раз говорил о необходимости проведения «широких охватывающих операций» с целью «раздробить русскую армию на отдельные группы и задушить их в “мешках”».

На рубеже 1940-1941 гг. представители германских элит начали создавать специальные организации, которые должны были обеспечить реализацию империалистических экономических целей Германии на территории Советского Союза. Общее руководство политикой ограбления СССР было возложено на Геринга. Еще в ноябре 1940 г. он разъяснял генералам вермахта: «Срединную Европу можно прокормить только с помощью богатых украинских урожаев»; Германии «необходимо прорваться к Кавказу, чтобы овладеть кавказскими нефтяными районами, поскольку без них невозможно ведение широкомасштабной воздушной войны против Англии и Америки». Подготовкой к решению этих двух важных задач Геринг занялся в первую очередь.

21 января и 18 марта 1941 г. Геринг провел встречи с руководителями крупнейших германских концернов и банков. На них обсуждалось создание организации, которая приняла бы в свое владение и управление все нефтяные месторождения и нефтеперерабатывающие предприятия на захваченных Германией территориях, а также на территориях, которые предстояло завоевать в будущем, в первую очередь на Кавказе. Договоренности с крупным капиталом достичь удалось и 27 марта 1941 г. такая организация была создана. Она получила название акционерное общество «Континентальная нефть». Ее акционерами и членами наблюдательного совета стали представители крупнейших германских фирм, таких, как «ИГ Фарбен», «Дойче банк», «Дрездене банк», «Винтерсхалль АГ», «Дойче ойл АГ», «Пройссаг», «Брабаг» и подобные им. Правление акционерного общества возглавили директор «ИГ Фарбен» Э.Р. Фишер и представитель Рейхсбанка и «Дойче банк» К. Блессинг. В наблюдательный совет общества вошли имперский министр хозяйства В. Функ (председатель), статс-секретарь министерства иностранных дел В. Кепплер, статс-секретарь организации по «четырехлетнему плану» Э. Нойман, начальник управления военного хозяйства и вооружений ОКБ генерал Г. Томас, а также представители промышленности — К. Краух («ИГ Фарбен» и организация по «четырехлетнему плану»), Г. Бютефиш («ИГ Фарбен»), А. Ростерг («Винтерсхалль АГ»), К. Ширнер («Дойче ойл АГ»), Г. Виссельман («Пройссаг») и представители банков - Г.И. Абс («Дойче банк»), К. Раше («Дрезденер банк»), А. Родевальд (Имперское кредитное общество), Г. Вельтцин (Берлинское торговое общество).

Первым шагом «Континентальной нефти» стало принятие ею в свое управление французской и бельгийской долей в румынских нефтяных предприятиях. Однако развитие и существование этого общества в целом зависело, как еще в январе 1941 г. выразился Г.И. Абс, «от дальнейшего хода войны». На заседании 27 марта 1941 г. Э.Р. Фишер высказался на этот счет еще яснее: «высшая цель» «Континентальной нефти» — это подчинение германскому влиянию района Персидского залива и «возможно, других стран», где сегодня доминируют «интересы “Ройал-Шелл”». Решающее значение для реализации этих планов будет иметь «исход войны». В апреле 1941 г. германские экономические издания опубликовали официальные сообщения о создании «Континентальной нефти» и при этом выболтали секреты, которые, правда, к тому времени таковыми уже не являлись. Они писали, что «расширение финансовой основы» общества необходимо в расчете на то время, «когда холдинг приступит к решению своих непосредственных задач... Предприятие преследует, совершенно очевидно, очень далеко идущие цели».

Сразу же после нападения Германии на СССР «Континентальной нефти» было поручено «проведение производственно-хозяйственных мероприятий в нефтяной сфере, т.е. ей было передано исключительное право на добычу, переработку, транспортировку нефти и торговлю нефтепродуктами». Это абсолютное монопольное право предоставлялось обществу сроком на 99 лет; за это оно должно было отчислять германскому государству 7,5% получаемой прибыли.

Осуществлять эксплуатацию остальной части «гигантского пирога», как однажды назвал природные и экономические ресурсы СССР Гитлер, Геринг поручил военно-хозяйственной организации - Хозяйственному штабу «Ольденбург» (позднее он был переименован в Хозяйственный штаб «Восток») во главе с генералом Томасом. Последний, в свою очередь, настрого приказал своим подчиненным: для принятия в управление и использования в германских интересах «всех важных предприятий... целесообразно с самого начала подключить надежных людей из германских концернов, так как, только опираясь на их опыт, можно ... успешно справляться с работой (например, бурый уголь, руда, химия, нефть)».

В феврале 1941 г. через начальника штаба верховного главнокомандования вермахта генерал-фельдмаршала В. Кейтеля Томас передал Гитлеру и Герингу памятную записку, которая называлась «Военно-хозяйственные последствия операции на Востоке». Анализ данных о советской экономике Томас завершил настоятельной рекомендацией: «посредством быстрых и решительных действий» воспрепятствовать уничтожению запасов, разрушению транспортной сети, электростанций, парка сельскохозяйственных машин и прежде всего кавказских нефтяных промыслов. «Области южнее устья Волги и Дона, включая Кавказ, должны быть также вовлечены в операцию. Кавказская область, дающая горючее, крайне необходима для эксплуатации оккупированных областей», — подчеркивал он. Хозяйственный штаб «Восток», организационная структура которого была полностью сформирована к концу апреля 1941 г., представлял собой гигантский аппарат, опиравшийся на несколько дюжин хозяйственных инспекций, хозяйственных команд, филиалов и других специальных учреждений. Его штат насчитывал 6845 сотрудников.

Иначе планировалось решать вопросы, связанные с использованием продовольственных ресурсов СССР. Геринг дал строгое указание доставить в Германию все захваченное на советской территории продовольствие, которое не будет потреблено вермахтом.

В день нападения на Советский Союз командные инстанции уже имели на руках пресловутую «Зеленую папку», утвержденную Герингом, которая содержала подробные «указания по руководству экономикой в подлежащих оккупации восточных областях».

Стратегия и экономическая экспансия после 22 июня 1941 г.
Первые быстрые успехи вермахта побудили нацистское руководство уточнить и расширить программу завоеваний. На встрече со своими приближенными 16 июля 1941 г. Гитлер заявил, что германское военное господство должно распространяться вплоть до Урала. «Безопасность рейха будет обеспечена только тогда, когда западнее Урала не останется ни одной чужой воинской части; охрану этого пространства... Германия берет на себя», — подчеркнул он. Позднее Геринг и Гиммлер частенько фантазировали на тему военных баз на Урале, откуда в случае необходимости могли бы предприниматься карательные экспедиции и рейды военной авиации против остатков российского государства в Азии.

Гитлер планировал, что в состав Германской империи будут включены «вся Балтия», «старо-австрийская Галиция», Крым с обширным прилегающим к нему районом, «Волжская колония», а также «район Баку» в качестве немецкой «военной колонии». Кольский полуостров с его месторождениями никеля и фосфоритов и незамерзающим Мурманским портом тоже должен был «перейти к Германии». Румынии могли быть переданы Бессарабия и часть Украины с Одессой. Финляндии Гитлер был готов уступить восточную Карелию и район Ленинграда, на которые она претендовала. На это он соглашался с легким сердцем — Ленинград так или иначе, еще до передачи финнам, он намеревался «сровнять с землей», а саму Финляндию в перспективе присоединить к Германии в качестве союзного государства.

[Дитрих Айххольц]

К середине июля 1941 г. были уже назначены комиссары «имперских комиссариатов» «Остланд», «Москва», «Украина», «Кавказ», которые планировалось создать на оккупированной территории СССР. Открытым оставался лишь вопрос о том, каким должен быть, в конечном счете, статус Украины. Розенберг настаивал на создании «свободного» украинского государства, находящегося под надзором Германии, однако Гитлер два месяца спустя перечеркнул такого рода планы, заявив о «протекторате Германии над Украиной сроком на 25 лет».

Рост территориальных аппетитов Германии ярко иллюстрируют ее военные планы, которые день ото дня становились все более масштабными:

первый план (июнь-июль 1940 г.): цели — Киев и Минск, «возможность» «марша на Москву»;

второй план (5 августа 1940 г.): захват территории до линии Ростов — Горький — Архангельск;

третий план (директива №21 от 18 декабря 1940 г.): «создание заградительного барьера против Азиатской России по общей линии Волга - Астрахань»;

четвертый план (указания Гитлера от 16 июля 1941 г.): установление германского военного господства вплоть до Баку — устья Волги — Урала.

Размеры «жизненного пространства», которое планировалось завоевать, в течение года увеличились, таким образом, приблизительно в два раза.

Конкретной экономической целью германского крупного капитала на Востоке являлся захват сырья для промышленности, прежде всего кавказской нефти, марганца и железной руды, а также продовольствия и продуктов сельского хозяйства. Германская перерабатывающая промышленность рассчитывала, что Восток, после ликвидации какой бы то ни было конкуренции со стороны местного производства, станет гигантским рынком сбыта для ее продукции. Те же расчеты были и у германских горно-металлургических концернов, планировавших полностью демонтировать новейшие советские заводы. Планы промышленников, отраженные в ряде секретных документов, шли в русле политики уничтожения, проводившейся СС в соответствии с «Генеральным планом Восток» и Герингом. Они не возражали и против намерения Гитлера и командования вермахта стереть с лица земли крупнейшие советские города — Москву, Ленинград, Киев, Сталинград, объявленные «рассадниками большевизма».

К претворению в жизнь своих планов на территории СССР представители германских хозяйственных элит приступили с лихорадочной активностью и огромной настойчивостью. Хозяйственные штабы частей вермахта были полны специалистов из промышленности. Вслед за передовыми частями двигались специальные подразделения (технические бригады, занимавшиеся вопросами нефти, горнопромышленные и прочие технические батальоны), ядро которых также составляли промышленные специалисты, облаченные в форму «зондерфюреров».

Разбой, которым они занимались, направлялся из Берлина руководством новообразованных концернов, состоявшим из высокопоставленных представителей различных ведомств, вермахта и ведущих промышленников. Наряду с «Континентальной нефтью», о которой мы уже говорили, существовало множество других организаций. Российскими и украинскими горными предприятиями, предприятиями химической и текстильной промышленности, оптовой торговли завладели так называемые «восточные общества» — крупные государственно-монополистические образования, которые под вывеской «опекунского управления» этими предприятиями осуществляли их передачу «на попечение» или «в аренду» ведущим немецким фирмам, в частности концернам Флика, Круппа, «ИГ Фарбен», «Герман Геринг».

Установление «нового порядка» на Востоке происходило иначе, чем в других оккупированных странах Европы. Военная обстановка здесь оставалась нестабильной, ситуация в тылу в значительной мере осложнялась действиями партизан. Командные инстанции вермахта, имперские комиссары, берлинские министерства — все претендовали на то, чтобы распоряжаться производственными мощностями и рабочей силой на оккупированной территории. О какой-то планомерной приватизации советской государственной и колхозной собственности думать не приходилось. В этих условиях интерес германских промышленников к вложению средств в новые предприятия на Востоке и к направлению туда рабочей силы был ограниченным. Пытаясь найти выход из положения, германские власти даже развернули в странах Западной и Северной Европы, особенно в Дании и Голландии, кампанию по вербовке предпринимателей, рабочих и служащих «для работы на Востоке».

Крупнейшие германские концерны, прежде всего горно-металлургические, электротехнические и «ИГ Фарбен», были, однако, довольно теми условиями, на которых они получили в свое распоряжение советские предприятия. Договоры о «попечении» и «аренде» были выгодны для них, поскольку все риски на время их действия брало на себя государство. Их занимал единственный вопрос: сможет ли «арендующее общество приобрести арендуемый завод, когда произойдет окончательное оформление политических, государственно-правовых и экономических отношений на оккупированной русской территории и Германская империя соберется продать заводы»[10].

Окружение Геринга, очевидно, выступало против продажи советских предприятий в частную собственность германским фирмам. Однако летом 1942 г. Гитлер под влиянием министра вооружений А. Шпеера принял решение в пользу концернов: «Фюрер... вновь напоминает, что он не желает на Востоке никаких организаций-монополистов, что должна быть включена частная инициатива».

Наиболее важные высказывания о перспективах германского господства на территории СССР содержат документы «Дойче банк» и концерна «ИГ Фарбен».

На территории Советского Союза во время оккупации необузданная алчность германских хозяйственных элит проявилась в особенно яркой форме. Имперский министр финансов граф Л. Шверин фон Крозигк был вынужден лично обратиться к высшему руководству с жалобой на полный хаос, царивший в захваченных областях и делавший невозможными государственный контроль, «упорядоченное» взимание налогов и перечисление доходов в государственную кассу. Его филиппика от 4 сентября 1942 г. (так называемое «письмо о гиенах») достойна того, чтобы ее процитировать. Министр отмечал:

«В последнее время всякого рода организации, общества и тому подобные образования вырастают как грибы после дождя... Комиссары по особым вопросам, особые уполномоченные, опекуны, хозяйственные организации, созданные по образцу существующих в Германии, дополняют эту картину... Мы сами уже не знаем, кто является властью, а кто нет, кто принадлежит к властной структуре, к обществу, имеющему полномочия, сходные с полномочиями властной структуры, а кто к большой группе гиен, рыщущих по полям сражений в поисках добычи... На предприятия назначаются высокооплачиваемые опекуны, тогда как всю работу в действительности... выполняют низкооплачиваемые представители местного населения. Служащие из частных фирм и общественных организаций устремляются на Восток, где им назначаются оклады, вызывающие удивление и возмущение фронтовиков».

На оккупированной советской территории германские хозяйственные элиты в значительно большей степени, чем в других захваченных Германией европейских странах, тесно сотрудничали с вермахтом, СС, полицией. Установление здесь «нового порядка» происходило под знаком террора, массовых убийств и использования принудительного труда миллионов людей.

Председатель «Дойче банк» Г.Й. Абс
Г.Й. Абс пришел в «Дойче банк» в 1937 г. и 1 января 1938 г. стал членом его правления. В его лице банк приобрел очень ценного сотрудника. Абс восстановил международные связи «Дойче банк» и затем в течение семи лет руководил его экспансией в Европе и за ее пределами. Он сыграл ключевую роль в подчинении «Дойче банк» в 1938 г. Австрийского кредитного института-Венского банковского союза[11], а через некоторое время Чешского банковского союза. Установление контроля над этими крупнейшими финансовыми учреждениями Австрии и Чехии со стороны «Дойче банк» знаменовало начало нового этапа его экспансии в Юго-Восточной Европе. Этот регион был важен для «Дойче банк» не только сам по себе. Юго-Восточная Европа рассматривалась им также в качестве моста в Турцию и на Ближний Восток, то есть в те районы, где банк до первой мировой войны действовал не один десяток лет и располагал определенным влиянием. Активность «Дойче банк» на этом направлении приобрела качественно новое содержание в условиях балканского и африканского походов вермахта, боевых действий в Восточном Средиземноморье и войны против СССР.

В результате близкого знакомства Абса с Шахтом, Функом и многими представителями нацистской верхушки у «Дойче банк» установились очень тесные отношения с Рейхсбанком, имперским министерством экономики, внешнеполитическим ведомством и организацией по «четырехлетнему плану». Это позволило «Дойче банк» активно пользоваться плодами завоевательной политики гитлеровского режима и рассматривать всю Европу в качестве сферы своей экспансии.

Как и подавляющее большинство германских политиков, военных и крупных капиталистов, Абс был исполнен ненависти к коммунизму и «большевизму». Нападение Германии на СССР он встретил с нескрываемой радостью и в избытке чувств даже поздравил своего финского коллегу, банкира Р. фон Фиандта, с первыми успехами Германии и Финляндии в борьбе на Востоке «против величайшего врага всякой свободы и человечности». Такие же поздравления он направил и главе румынского государства И. Антонеску.

Руководство «Дойче банк» считало, что на Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке перед нефтяной отраслью германской экономики по окончании войны откроются самые широкие перспективы. Это сулило банку немалые дивиденды. Не меньше руководство «Дойче банк» окрыляли и перспективы, которые оно связывало с захватом, ограблением и эксплуатацией советской текстильной промышленности и ее сырьевой базы. После нападения Германии на СССР «Дойче банк» приложил немало усилий для создания соответствующего «восточного общества», в котором должны были доминировать германские частные фирмы, а сам банк играть ведущую роль. 4 августа 1941 г. такое общество было основано. Оно получило название «Восточное общество по волокну».

17 июля 1941 г. Абс по поручению правления «Дойче банк» выступил перед ведущими представителями хозяйственной элиты и различных ведомств рейха с большим докладом, который назывался «Европа и США с экономической точки зрения». Абс изложил взгляд банка на стратегию дальнейшей борьбы Германии за мировое господство («за будущее переустройство отношений между европейским и североамериканским пространствами»). В заключение Абс ознакомил собравшихся с представлением «Дойче банк» о «новом мировом порядке», который должен был установиться после победы Германии в войне. Этот «порядок» выглядел следующим образом: «после войны Германия будет господствовать в Европе»; Европа «после войны не будет зависеть от США»; «Дальний Восток и Южная Америка будут открыты для германского экспорта»; «юго-восточные области [то есть Ближний и Средний Восток — Д.А.] и восточноевропейские области будут относиться к германской сфере».

В дальнейшем (в конце 1941-1942 гг.) «Дойче банк», подобно концерну «ИГ Фарбен», сконцентрировал свое внимание на том, что связано с нефтью.

Германская нефтяная стратегия
Разгром СССР, считало нацистское руководство, позволит не только решить «главную проблему в Европе», как выразился Гитлер на совещании с военными 4 ноября 1940 г., но и окажет решающее влияние на исход мировой войны, обеспечит победу в ней Германии. Захват территории, хозяйственного потенциала и природных ресурсов СССР рассматривался им как промежуточный этап в борьбе Германии за мировое господство, за достижение конечных целей ее военной и экономической экспансии. Эти цели были далеко идущими и распространялись не только на Европу, но и на другие континенты. Свидетельство тому — гитлеровская директива № 32 от 11 июня 1941 г. «Приготовления к периоду после “Барбароссы”». В ней говорилось: после разгрома Советской армии «новоприобретенное восточное пространство... будет организовано, гарантировано и при полном содействии вермахта начнется его хозяйственная эксплуатация». За этим последует «продолжение борьбы против британских позиций в Средиземном море и Передней Азии, для чего предусматривается концентрическое наступление из Ливии через Египет, из Болгарии через Турцию и при определенных условиях из Закавказья через Иран».

Заметна связь этого плана с уже цитировавшимся высказыванием Фишера о том, что «высшей целью» «Континентальной нефти» является вытеснение «Ройал-Шелл» из района Персидского залива. В январе 1942 г., когда вермахт стал приближаться к Кавказу, но был остановлен под Ростовом, Краух счел своим долгом напомнить Герингу о том, что хотя захват кавказской нефти и является ближайшей задачей, однако овладение нефтяными промыслами Киркука в Ираке представляется самой важной и выгодной с экономической точки зрения целью. Там нефть выходит на поверхность сама, «под давлением сопутствующего газа» и ее не нужно, как на Кавказе, качать с помощью насосов, подчеркивал Краух. Из каждой скважины в Ираке можно получить нефти в десятки, если не в сотни раз больше, чем на Кавказе. «В случае же разрушения скважин в Передней Азии их можно будет полностью восстановить значительно быстрее, чем на Кавказе, с меньшей затратой сил и материала».

Летом 1942 г., во время немецкого наступления в Северной Африке и новой попытки вермахта прорваться к Кавказу, на сцену выступил «Дойче банк». Он еще с лета 1940 г., в ожидании заключения мирного договора с Англией, активно разрабатывал планы, связанные с ближневосточной нефтью, и готовил соответствующие рекомендации (восстановление германских прав на Ближнем Востоке; компенсация потерь, понесенных Германией в результате утраты этих прав, после первой мировой войны и т.д.). 4 июля 1942 г. Абс сообщил в министерство иностранных дел о том, что «Дойче банк» проявляет в настоящий момент большой интерес к Египту и Ближнему Востоку. Он заявил: «В случае если в Египте и других районах Ближнего Востока будет желательна деятельность германских банков, мы, учитывая наше положение, рассчитываем на то, что привлекать будут в первую очередь нас. На Ближнем Востоке основанием для этого, наряду с нашей многолетней деятельностью в Турции и т.д., являются нефтяные интересы».

Представители германского крупного капитала рассчитывали, таким образом, приступить к претворению в жизнь своей давней мечты — к созданию собственной нефтяной империи, подобной тем, которыми обладали их британские и североамериканские конкуренты. Добиться этого «Дойче банк», а затем концерн «ИГ Фарбен» и другие германские предприятия пытались еще со времен строительства железной дороги Берлин-Багдад и первой мировой войны.

Проблема захвата источников нефти на территории СССР и на Ближнем Востоке в 1941-1942 гг. занимала все германские элиты. Наряду с Герингом, организацией по «четырехлетнему плану», «Континентальной нефтью» и группировавшимися вокруг нее концернами и банками, подготовка к броску на Ближний Восток интенсивно велась германским военным командованием, министерством иностранных дел и спецслужбами.

23 мая 1941 г. на основании директивы Гитлера № 30 был создан «особый штаб Ф» во главе с генералом авиации Г. Фелми, который должен был стать «центральным представительством по всем вопросам арабского мира, входящим в компетенцию вермахта». Он подчинялся непосредственно начальнику штаба верховного главнокомандования германскими вооруженными силами. «Особому штабу Ф» были приданы специальный батальон, имевший «тропическое обмундирование и иракские знаки различия», авиагруппа, инструкторы, «военные эксперты и агенты». Он располагал опорными пунктами на территории Ирака, Ирана, Сирии и Турции. Штабу вменялись в обязанность тесное сотрудничество с германской военной разведкой и снабжение всех «враждебных Англии сил» на Ближнем Востоке оружием, руководящим персоналом и специалистами по саботажу, которые должны были «поддержать будущие германские операции путем своевременного нанесения удара».

Министерство иностранных дел также активно включилось в подготовку акции на Ближнем Востоке. Через посланника Ф. Гроббу, эксперта по Ближнему Востоку, оно координировало свою деятельность с «особым штабом Ф». В начале 1942 г. Гробба в записке на имя Риббентропа, которая называлась «Продвижение Германии через Кавказ в арабское пространство», сообщал следующее:

«Цель нашего продвижения в арабское пространство — это Суэцкий канал и Персидский залив, а заодно оккупация Ирака, Сирии и Палестины... Необходимо подготовиться к взятию [под германский контроль. — Д.А.] нефтяных сооружений в различных областях арабского мира и Ирана (Киркук, Ханекин, Абадан, Кувейт, Бахрейн, трубопроводов, ведущих в Триполи и Хайфу, и нефтеперерабатывающих заводов в этих местах)».

Гробба предлагал начать «подготовку к заключению соглашения о переходе [к Германии. — Д.А.] концессии Иракской нефтяной компании» и решить «при участии торгово-политического отдела [министерства иностранных дел. — Д.А.], а также внутригерманских инстанций вопрос о статусе советников». Он сообщил, что обсудил с имперским министерством финансов и Рейхсбанком вопрос о «приведении в движение финансов и экономики» на Ближнем Востоке, после того как он будет оккупирован Германией, и подчеркнул, что «необходимый материал, в частности буровое оборудование, подготавливается».

Главное имперское управление безопасности (РСХА) своими методами также содействовало достижению целей Германии на Ближнем Востоке. Оно собирало необходимую информацию, в частности в зарубежной прессе, и картографический материал. С ним, очевидно, сотрудничал «Исследовательский центр Ближний Восток» в Тюбингене под руководством офицера СС В. Лорха. РСХА передавало полученные им сведения одному из директоров «Континентальной нефти» Г. Шлихту. С 1943 г. на РСХА, по всей видимости, была возложена задача по изучению технических деталей добычи, транспортировки и переработки нефти на Ближнем Востоке. Сведения такого рода требовались для проведения диверсий на британских нефтедобывающих предприятиях, для разрушения нефтеперекачивающих станций и нефтеперерабатывающих заводов.

Наступление вермахта в южных районах СССР летом 1942 г. было прямо связано с планами захвата нефтяных ресурсов. Германское руководство рассчитывало, с одной стороны, удовлетворить потребности вермахта в горючем путем захвата кавказских нефтяных промыслов, а с другой — надеялось через Кавказ прорваться к «большой нефти» Ближнего Востока. Еще в апреле 1942 г. Гитлер и ОКБ постановили, что главный удар должен быть нанесен вермахтом на южном участке. Цель — «уничтожить врага на подступах к Дону, чтобы затем овладеть нефтяными районами кавказского пространства и перейти Кавказ». Кейтель признавался в кругу своих ближайших сотрудников: «Ясно, что операции 1942 г. должны обеспечить нам доступ к нефти. Если этого не произойдет, то в следующем году мы не сможем проводить никаких операций». Гитлер высказывался еще определеннее: «Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, то мне придется прекратить эту войну».

Успехи вермахта на начальном этапе наступления вселяли в нацистское руководство и хозяйственные круги оптимизм относительно возможности достижения их целей на Кавказе и Ближнем Востоке. Участники «совещания по нефти», созванного Герингом 10 июля 1942 г., прежде всего руководители «Континентальной нефти», пребывали в состоянии полной эйфории и полагали, что вопрос о захвате иракских нефтяных месторождений практически уже решен.

Впоследствии, когда германские войска под ударами Красной Армии были вынуждены уйти с Северного Кавказа, в Берлине никак не хотели расставаться с мечтой о кавказской и ближневосточной нефти. В пропагандистских документах еще в конце января 1943 г. можно было встретить такие заявления: «Освоение расположенных на Кавказе и в Каспийском море русских нефтяных районов предстоит в ближайшее время... Наша отважная армия создаст предпосылки для того, чтобы наша доля в мировых источниках сырья, в том числе в запасах нефти на земле была бы обеспечена».

Военные цели и военные преступления
После самоубийств Гитлера, Гиммлера и Геббельса и вынесения Международным трибуналом в Нюрнберге смертных приговоров Герингу, Розенбергу, Кейтелю и прочим нацистским главарям, не вызывает сомнений, что эти лица совершили тягчайшие военные преступления и преступления против мира и человечности. Однако сама по себе ответственность за военные преступления, совершенные немцами, на протяжении десятилетий упорно вытеснялась из общественного сознания. Преследование союзниками по антигитлеровской коалиции лиц, совершивших военные преступления, характеризовалось крайне консервативными силами как «правосудие победителей»; оспаривалась законность проводившихся судебных процессов, подвергалась сомнению обоснованность выносившихся приговоров.

Особенно яростно названные силы защищали от обвинений в причастности к военным преступлениям представителей германских элит, в первую очередь представителей крупного капитала, генералитета и высшей бюрократии. При этом они имели возможность ссылаться на некоторые исключительно мягкие, порой даже оправдательные приговоры, вынесенные судами западных оккупационных держав на процессах, проходивших в условиях начинавшейся «холодной войны».

В последние годы под влиянием глубоких изменений, происшедших в Германии и на мировой арене, ответственность за преступления, совершенные немцами в годы второй мировой войны, стала предметом острой дискуссии, в которую активно включились широкие круги германской общественности. Эта дискуссия, в свою очередь, дала дополнительный импульс научным исследованиям. Важную роль в развитии дискуссии сыграла развернутая в 1995 г. Институтом социальных исследований в Гамбурге выставка «Война на уничтожение: преступления вермахта в 1941-1944 гг.», которая впервые дала возможность многим немцам увидеть, какие чудовищные преступления и зверства творила германская армия в годы войны на территории СССР. Большое значение имело и начавшееся, наконец, во второй половине 90-х годов обсуждение в Германии необходимости возвращения золота, награбленного в оккупированных странах, его прежним владельцам и оплаты труда миллионов граждан других государств, прежде всего восточноевропейских, которые в годы войны были угнаны на принудительные работы в Германию. Вот тут и зазвучали названия крупнейших германских фирм и банков: страховой концерн «Альянц», «Дойче банк», «Дрезденер банк», бывший концерн «ИГ Фарбен», «Дегусса», концерн «Даймлер-Бенц» и др.

Цели, которые преследовала нацистская клика во главе с Гитлером в годы второй мировой войны в Восточной Европе, стали широко известны. Доказано, что она сыграла ведущую роль в совершении преступлений. Но политика фашистской Германии определялась не только Гитлером и его ближайшим окружением. Непосредственное участие в ее формировании принимали и элиты германского общества — военная, хозяйственная, бюрократическая.

Выставка гамбургского Института социальных исследований и дебаты о выплате компенсаций подневольным рабочим дали толчок новому «спору историков» ФРГ, в центре которого оказались роль и ответственность германских элит. Попытки некоторых участников этого «спора» представить дело так, будто военные и деловые круги Германии были «втянуты» Гитлером и его кликой в подсудные, уголовно наказуемые действия, явно преследуют цель обелить германские элиты, представить их чуть ли не в роли жертв гитлеровского режима. Такая позиция требует отпора. Германские элиты активно участвовали в планировании, непосредственной подготовке и совершении преступлений. К ним с полным основанием могут применяться положения Закона № 10 Союзного контрольного совета от 20 декабря 1945 г. «О наказании лиц, совершивших военные преступления или преступления против мира и человечности», как в части определения состава преступлений, так и в части установления меры наказания.

Германская военная каста, не упускавшая случая поговорить о солдатских добродетелях и делах чести, не только попустительствовала совершению чудовищных преступлений в войне на Востоке, но и сама совершала их — «то в роли ведущей, то в роли вспомогательной силы». Научная комиссия, созданная с целью проверки фактов, которые были представлены на выставке в Гамбурге, справедливо отметила в своем отчете: преступления, совершенные германской армией на территории Советского Союза в отношении евреев, военнопленных и гражданских лиц, это «не отдельные злоупотребления или эксцессы, а действия, которые основывались на решениях высшего военного руководства и командующих войсками на фронте и в тылу».

О том, что деятельность командования вермахта была преступной, свидетельствуют приказы и инструкции ОКБ по ведению «расовой войны» против СССР и Красной Армии. Они доказывают факт тесного, «товарищеского» сотрудничества военной касты с СС при проведении репрессий мирного населения, особенно при уничтожении коммунистов и евреев. Об этом, в частности, свидетельствуют «Руководящие указания по специальным вопросам в дополнение к директиве №21» от 13 марта 1941 г., «Положение о действиях полиции безопасности и СД в составе сухопутных сил» от 28 апреля 1941 г. и другие документы.

Еще одним доказательством преступного характера действий германского военного командования является приостановка им деятельности военных судов на период операции «Барбаросса», то есть освобождение от юридической ответственности германских офицеров и солдат в случае совершения ими преступных действий (казней, сожжений селений и прочих «коллективных мер насилия») в отношении населения СССР, если оно «окажет хоть какое-то сопротивление германским вооруженным силам» (распоряжения Гитлера «О военной подсудности в районе ”Барбаросса” и об особых мероприятиях войск» от 13 мая 1941 г. и «Руководящие указания о поведении войск в России» от 19 мая 1941 г.).

В начале мая 1941 г., еще до издания этих директив, командование сухопутными силами Германии в одном из подготовленных им проектов аналогичных распоряжений обосновывало необходимость отказа от соблюдения каких бы то ни было норм и правил ведения войны на территории СССР тем, что здесь войскам якобы будет противостоять «особенно опасный и разрушающий всякий порядок элемент из гражданского населения, являющийся носителем еврейско-большевистского мировоззрения».

«Не вызывает сомнения, — подчеркивалось в документе, — что он будет применять свое оружие разложения против ведущего боевые действия и умиротворяющего страну вермахта коварно, исподтишка, везде, где только сможет».

В пресловутом «приказе о комиссарах», основывавшемся на директиве «О военной подсудности в районе “Барбаросса” и об особых мероприятиях войск», верховное главнокомандование вермахта давало указание войскам не признавать политических комиссаров Красной Армии солдатами и «принципиально уничтожать их на месте с помощью оружия... в том числе тогда, когда они лишь подозреваются в саботаже, сопротивлении или подстрекательстве к этому».

Отметим, что названные выше документы, как и многие другие, на которых мы специально не останавливаемся, в частности касающиеся обращения с советскими военнопленными, были разработаны и утверждены германским военным командованием еще до начала войны, то есть до того, как вермахт вступил в боевое соприкосновение с Красной Армией. Преступные цели ставились изначально, и для их достижения изначально планировалось использование преступных средств. Можно ли после этого заявлять, что германская военная элита не несет ответственности за подготовку и осуществление преступлений, что она была «вовлечена» в преступные действия «психопатом» Гитлером?! Гитлеровская «программа», как справедливо отмечает исследователь из Фрейбурга Ю. Ферстер, уже давно являлась для германских элит «интегрирующим фактором». Попытка претворения в жизнь этой программы вообще оказалась возможной только потому, что основные ее компоненты (лозунг о необходимости «расширения германского господства в направлении на Восток», крайне враждебное отношение к большевизму и евреям, культ силы, признание допустимости использования любых средств в «борьбе за существование» и т.д.) задолго до войны стали составной частью их идеологии.

Преступления иного характера совершили представители германской хозяйственной элиты. С руководством вермахта их объединяло то, что они были исполнены ненависти к коммунизму и большевизму и не желали мириться с фактом существования СССР. В подготовке военного столкновения с советским государством и формулировании программы завоеваний на Востоке непосредственно участвовала, как было показано выше, четко очерченная, исключительно мощная группировка, являвшаяся своего рода промышленным ядром организации по «четырехлетнему плану», в частности РВА, а также концерны и банки, участвовавшие в создании акционерного общества «Континентальная нефть». Однако американские судьи на процессе по делу «ИГ Фарбен» в полном противоречии с Законом № 10 Союзного контрольного совета, опираясь на сомнительные аргументы, отвергли обвинения в адрес этой группировки об ее участии в заговоре и преступлениях против мира.

После нападения на Советский Союз германская хозяйственная элита приступила к прямому ограблению советской экономики. Интересы элиты концентрировались в первую очередь на отраслях, связанных с производством сырья, нефтедобычей, а также на горнодобывающей и металлообрабатывающей промышленности, электропромышленности, химическом производстве, предприятиях точной механики и оптики, текстильной промышленности, табаководстве и оптовой торговле. На нюрнбергских судебных процессах над германскими промышленниками (исключение составлял лишь процесс по делу Круппа) американские судьи вопреки неопровержимым доказательствам поставили под сомнение причастность подсудимых к преступлениям, совершенным на территории СССР, и оправдали их. Но факт остается фактом: уже с лета 1941 г. сотни уполномоченных германских концернов в составе военно-хозяйственных штабов и «восточных обществ» работали на местах, в частности в Никополе и Кривом Роге, на Нижнем Днепре и в Донбассе. Они возобновляли работу шахт, предприятий и крупных производственных объединений, осуществляли управление ими. На местное население был распространен режим террора и безжалостной эксплуатации. Действия представителей германских концернов обеспечивались и «гарантировались» войсковыми частями и специальными подразделениями.

Германские концерны вступали в разного рода «общества опеки», рассчитывая, что это даст им в будущем возможность получить «опекаемые предприятия» в собственность. Американские судьи на процессе по делу Флика, однако, нашли «аргумент», с помощью которого они оправдали германские концерны. Военная добыча на территории СССР, заявили они, являлась не частной, а советской государственной собственностью, поэтому оккупационные власти могли распоряжаться ею в своих интересах. «Мы считаем несущественным намерение Флика, — говорилось в их приговоре, — приобрести, в конечном счете, собственность. Желание чего-либо является грехом согласно Десяти Заповедям, но не является нарушением гаагских конвенций и военным преступлением». Оценивая многочисленные случаи полного демонтажа советских предприятий и вывоза в Германию их оборудования, американские судьи постановили, что данные действия не могут считаться «грабежом в обычном смысле этого слова»[12].

Представители концернов и банков руководили деятельностью акционерного общества «Континентальная нефть». Именно они установили на нефтяных месторождениях Северного Кавказа особый режим, который охранялся частями вермахта и специальными подразделениями. Однако американские судьи на процессе по делу «ИГ Фарбен» записали в приговоре, что у них «не сложилось впечатления, что ИГ [Фарбен] когда-нибудь и сколько-нибудь серьезно руководил деятельностью акционерного общества “Континентальная нефть” или влиял на нее».

Немецкие захватчики считали само собой разумеющимся, что население оккупированных стран не только во время войны, но и после нее — в Европе, находящейся под властью Германии, — будет находиться в их распоряжении в качестве рабочей силы. Первые высказывания представителей германской хозяйственной элиты о том, что регулирование трудовых отношений в Европе должно быть передано находящемуся под германским контролем «центральному учреждению» и «ведущим германским промышленным группам и их союзникам», прозвучали еще до войны.

В 1939-1940 гг., планируя восстановить германскую колониальную империю, ведущие представители германского министерства иностранных дел, «Дойче банк», фирм, ведших в прошлом колониальную торговлю, и пароходных компаний, занимавшихся морскими перевозками, рассчитывали возродить в германских колониях порядки, которые позволили бы немецким «господам» властвовать над «рабами-туземцами».

Превращение десятков миллионов людей, прежде всего славян, в илотов «расы господ» являлось одной из главных целей, преследовавшихся Германией в войне на Востоке. «Генеральный план Восток», в котором эта цель была изложена с предельной ясностью, полностью отвечал коренным интересам германского крупного капитала. Он предусматривал деиндустриализацию «восточного пространства» (там планировалось сохранить лишь предприятия сырьевой промышленности и промышленности основных материалов), обеспечение германских фирм предельно дешевой рабочей силой, предоставление им огромного рынка для сбыта продукции, а также отчасти для экспорта капитала.

До недавнего времени открытым оставался вопрос, рассматривала ли германская хозяйственная элита в качестве одной из целей войны использование массового принудительного труда иностранцев на предприятиях в Германии. На послевоенных судебных процессах над германскими промышленниками использование такого труда не квалифицировалось как преступление. Более того, американские судьи на заседаниях по делу Флика и «ИГ Фарбен» говорили даже о некоем «чрезвычайном положении», в котором якобы оказались германские предприниматели. Перед лицом дефицита рабочей силы в условиях «режима ужаса, существовавшего в рейхе» у них, дескать, не оставалось выбора; они были вынуждены использовать труд насильственно доставленных в Германию иностранцев, поскольку в случае остановки производства они могли подвергнуться наказанию и преследованию.

До 1941 г. между представителями хозяйственных кругов из имперской группы «Промышленность» и нацистскими политиками и идеологами действовала договоренность о том, что нельзя допустить складывания у немецких промышленных рабочих «неправильной “господской” точки зрения», поскольку в этом случае немецкие рабочие могут предъявить требование переложить простые, тяжелые виды работ на «вспомогательные народы». Однако самое позднее весной 1942 г., после того как в Германию хлынул многомиллионный поток военнопленных и гражданских лиц, депортированных из СССР, германские правящие круги, очевидно, полностью пересмотрели свою позицию. Массовый подневольный труд на всех предприятиях германской промышленности стал само собой разумеющимся, обыденным явлением.

Ситуация с использованием принудительного труда на германских предприятиях в годы второй мировой войны в корне отличалась от того, что имело место в годы первой мировой войны. Попытки использовать принудительный труд бельгийских и польских рабочих на германских предприятиях натолкнулись в годы первой мировой войны на очень серьезное сопротивление как внутри страны, так и за границей. Выдвигались даже требования квалифицировать их как военные преступления. Во время второй мировой войны германский крупный капитал, уверенный в том, что его господство в Европе гарантировано, полагал, что он в праве безнаказанно и бесплатно использовать в германской военной экономике ресурсы рабочей силы европейских стран. Представители германской хозяйственной элиты, стоявшие на позициях расистской идеологии, считали возможной и необходимой безжалостную эксплуатацию «неполноценных народов» Востока. С помощью политики террора им удавалось душить проявления недовольства в среде подневольных рабочих и подавлять любые их попытки оказать сопротивление. При этом германский крупный капитал и нацистская верхушка все больше склонялись к мнению, что подневольный труд иностранцев необходим и выгоден для германской экономики не только во время войны. Столь же необходимым и выгодным он будет и после нее. Считалось, что труд иностранных рабочих будет способствовать обеспечению немецкого благополучия, экономическому развитию Германии и реализации ее претензий на роль ведущей державы мира.

Гауляйтер Ф. Заукель сделал в конце 1943 г. на «первом военном съезде тюрингской промышленности вооружений» следующее заявление программного характера: в долгосрочном плане речь идет о том, чтобы создать

«трудовой потенциал, состоящий из немецкого руководства и иностранных рабочих, который даст нам на ближайшие сто лет абсолютный перевес над всеми народами мира не только в военном, но и в хозяйственном отношении».

Главный управляющий автомобильного завода «Фольксваген» А. Пихь отмечал летом 1943 г., что завод должен и после войны использовать дешевую рабочую силу с Востока, чтобы «в соответствии с волей фюрера» производить автомобили, которые не будут стоить дороже 990 рейхсмарок.

Одновременно с ним некий Фрейер, директор «Физелер Флюгцойгверке», в докладе перед представителями военной промышленности расписывал преимущества использования принудительного труда иностранцев в настоящий момент и в будущем. Он был в восторге от возможности совершенно «по-солдатски» организовывать подневольных рабочих и отдавать им распоряжения исключительно «в немецкой приказной форме», зная при этом, «что возражений не последует и не требуется никаких переговоров». Сверхурочный труд, работа в выходные дни и вообще в нерабочее время, «освобождение немцев от необходимости трудиться на вредном производстве» — все это, считал он, теперь не проблема. Это — само собой разумеющийся результат использования труда иностранцев. «Немцы, — подводил итог докладчик, — используя иностранцев, впервые в большом объеме воспользовались в своих интересах трудом вспомогательных народов, извлекли из этого важные уроки и накопили опыт. Было бы хорошо уже сейчас, в ходе войны, или самое позднее сразу же после нее сконцентрировать весь этот ценнейший опыт в специальном ведомстве».

Германские предприниматели, как правило, создавали на своих предприятиях для подневольных рабочих еще более жестокий режим, чем тот, который предписывался властями. Хотя в Германии в то время и были предприниматели и ответственные лица, которые заботились об улучшении положения подневольных рабочих, руководствуясь не только интересами повышения производительности труда и нормы прибылей, но и соображениями человеческого приличия и гуманизма, однако таких было немного. Примеров жестокого обращения с подневольными рабочими и равнодушия к их судьбе было значительно больше, о чем свидетельствует политика концернов «Крупп АГ», «БМВ», «Бохумский союз», «ИГ Фарбен», «Даймлер-Бенц», «Сименс», «Осрам», «Хайнкель» и «Мессершмитт», «Герман Геринг» и многих других! Германская хозяйственная элита в годы второй мировой войны погрязла в преступлениях, связанных с использованием подневольного труда. Она несла основную ответственность за ужасающие, бесчеловечные условия жизни и труда массы подневольных рабочих, в первую очередь из СССР, а также из Польши.

Таким образом, тезис об ответственности германских элит за агрессивную политику и преступления нацизма во второй мировой войне является полностью доказанным.

Опубликовано в журнале «Новая и новейшая история», №6, 2002. [Сетевая публикация] на сайте VIVOS VOCO

По этой теме читайте также:
«Новая книга об истории Великой Отечественной войны»
Илья Смирнов

«В Москве стоит памятник нацистам»

«Эхо наших публикаций: коричневые пятна в сети»

«Срам имут и мертвые, и живые, и Россия...»
Владимир Богомолов

«ИнтерNAZIонал»
Илья Смирнов

«Полумглисты»
Илья Смирнов

«Замечания и предложения “Восточного министерства” по генеральному плану “Ост”»
В.И. Дашичев

«Коричневые пятна истории»
Илья Смирнов

«Полуправда в “Полумгле”»
Людмила Пружанская

«Еще раз о компетентности. Еще раз о совести»
Александр Тарасов



1. Примечание редакции VIVOS VOCO: В этой публикации, предназначенной для массового читателя, мы сочли возможным удалить ссылки на труднодоступные иностранные литературные источники.

2. В 1935 г. в беседе с Г. Раушнингом Гитлер следующим образом высказывался о «технике истребления населения» на Востоке: «Наш долг — истребить население, ... миллионы представителей неполноценной расы, которые плодятся как паразиты... Есть много способов добиться систематического и относительно безболезненного, во всяком случае без большого кровопролития, умерщвления нежелательного племени».

3. Поэтому представляется оправданным использование историком из ФРГ Г. Юбершером термина «расово-идеологическая программа приобретения жизненного пространства».

4. Такую характеристику рассуждениям Гитлера дал в 1932 г. видный либеральный политик, после войны первый президент ФРГ Т. Хойсс.

5. Термин «Sicherung» — «гарантирование» может быть переведен на русский язык также как «сохранение», «сохранность», «охранение», «предохранение», «обеспечение», «защита», «страховка». Цель и смысл политики «гарантирования» — обеспечение на длительное время военно-силовыми методами господства захватчиков на завоеванных землях. — Прим. перев.

6. Наличие у генерала Томаса такого рода сомнений дает возможность некоторым авторам изображать его чуть ли не борцом Сопротивления.

7. В конце 1939 г. РВА было переименовано в «имперское ведомство по развитию хозяйства» и сохранило это название до конца второй мировой войны.

8. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск. 1939-1942 гг., т. 2, М., 1969, с. 80-81.

9. Текст директивы см.: 1941 год. В 2-х кн. М., 1998, кн. 1., с. 452-455.

10. Так этот вопрос был сформулирован руководством концерна Цейсса.

11. Подчинение Австрийского кредитного института «Дойче банк» началось с марта-апреля 1938 г., сразу после «аншлюса» Австрии Германией. К концу 1938 г. «Дойче банк» уже располагал значительным влиянием на него. Полностью Австрийский кредитный институт был поставлен под контроль «Дойче банка» в 1942 г.

12. На процессе по делу Круппа судьи, однако, не подвергли сомнению виновность подсудимого в совершении нарушающих международное право «грабительских действий» в оккупированных странах.

[Владимир Лота]

http://encyclopedia.mil.ru/encyclope...886@cmsArticle

Агенты советской военной разведки барон Рудольф фон Шелия (оперативный псевдоним «Ариец») и Ильзе Штебе («Альта»), добывшие сведения о подготовке Гитлера к войне против СССР
22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война, которую развязала гитлеровская Германия, вероломно напав на Советский Союз. Эта трагическая дата в истории России — повод для раздумий о причинах, которые ввергли нашу страну в пучину тяжелых испытаний. В первые дни войны германские войска захватили стратегическую инициативу и, несмотря на героическое сопротивление войск Красной Армии, овладели значительной частью западных областей Белоруссии, Украины и России.

Как Гитлеру и командованию германских вооруженных сил удалось сосредоточить у советской границы крупные боеготовые группировки своих войск? Что помешало советскому руководству увидеть и правильно оценить степень военной угрозы?

Новые нюансы уже известных причин трагического начала Великой Отечественной войны добавляет анализ мероприятий, проведенных политическим руководством Германии и командованием ее вооруженных сил в период подготовки операции «Барбаросса».

Три этапа обмана

Подготовку к войне против Советского Союза руководство фашистской Германии начало в середине 1940 г. Все мероприятия, связанные с подготовкой к восточному походу, проводились в условиях строгой секретности, сопровождались значительными усилиями по дезинформации советского руководства и преследовали цель — скрыть от советской разведки истинные военные замыслы и планы командования германских вооруженных сил.

Первые признаки подготовки Гитлера к походу на Восток проявились после разгрома англо-французских войск в ходе Дюнкерской операции, проведенной командованием германской армии с 25 мая по 4 июня 1940 г. Вынудив англо-французские войска бежать в Англию, Германия добилась доминирующего во всех отношениях положения в Европе: германские войска оккупировали Австрию, Бельгию, Голландию, Данию, Люксембург, Норвегию, Польшу, Чехословакию и большую часть Франции, а также город Мемель (Клайпеду). Третий рейх, поддерживаемый Венгрией, Румынией, Италией и Финляндией, утверждался в качестве государства, планировавшего установить в Европе «новый порядок». Реализации агрессивных планов Гитлера мог помешать только Советский Союз.

Генерал-фельдмаршал Э. Манштейн после победы над Францией писал: «Совершенно уверенно можно сказать, что Гитлер предпочел бы избежать войны с Британией, так как его основные цели находились на Востоке».

Продолжая подготовку германских войск к морской десантной операции через Ла-Манш и нанося по городам Англии авиационные бомбовые удары различной интенсивности, Гитлер в середине 1940 г. принял окончательное решение начать войну против Советского Союза.

2 июня 1940 г., выступая в штаб-квартире группы армий «А», Гитлер заявил, что после французской кампании и ожидаемого «разумного мирного соглашения» с Великобританией он получил свободу действий для решения своей «…большой настоящей задачи: столкновения с большевизмом».

Для скрытия военных планов Германии против СССР по указанию Гитлера были на начальном этапе в устной форме разработаны специальные дезинформационные мероприятия. О них знали Гитлер, Геббельс, Риббентроп и некоторые наиболее близкие к фюреру члены его кабинета.

Тезис Гитлера о том, что война Германии против СССР возможна лишь после достижения «…разумного соглашения с Великобританией…» германскими спецслужбами был принят в качестве первого и одного из основных постулатов введения руководства СССР в заблуждение относительно сроков возможного нападения Германии на Советский Союз.

Готовясь к войне против СССР, Гитлер и его генералы решили использовать тактику блицкрига, позволившую им в короткий срок оккупировать основные европейские государства. Гитлер был уверен, что блицкриг, внезапный и массированный удар хорошо подготовленных и оснащенных новейшей боевой техникой войск, в первых же сражениях позволит уничтожить основные силы Красной Армии и приведет к победе над Советским Союзом.

Главным условием успешного проведения блицкрига являлась тайная подготовка Германии к нападению на СССР и внезапное начало войны. Внезапность должна была позволить Гитлеру получить значительные преимущества, то есть добиться максимальных результатов при наименьшей затрате сил, средств, усилий и времени.

Создавая благоприятные условия для подготовки к войне, Гитлер принял решение вначале прикрыть свои агрессивные замыслы мероприятиями дипломатического характера, которые бы демонстрировали советскому руководству сравнительно высокий уровень развития советско-германских отношений. На фоне демонстрации этих «добрососедских» отношений началась постепенная переброска германских войск с западного на восточное направление, поэтапное оборудование театра будущей войны. Наращивание объемов производства оружия, военной техники и других товаров военного предназначения объяснялось необходимостью ведения войны против Великобритании.

В Берлине понимали, что захват германскими войсками ряда европейских государств вызвал беспокойство московского руководства относительно перспектив советско-германских отношений. В Берлине не сомневались, что в Москве уделили серьезное внимание и тому, как Германия начинала войны против Польши, Бельгии, Голландии и других стран. Провокации, подобные захвату эсесовцами радиостанции в верхнесилезском городе Глейвиц, использовавшиеся для оправдания военных действий Германии против тех или иных государств, на Востоке применить бы не удалось. Поэтому Гитлер, его генералы и специальные службы, начиная с середины 1940 г., приступили к разработке предлога для войны, который помог бы им оправдать агрессивные действия против СССР в глазах мировой общественности, а также обеспечил германским войскам успех в первые дни войны.

Учитывая крайне осторожное отношение Сталина ко всем событиям, происходившим в советско-германских отношениях, в Берлине поняли, что спровоцировать Советский Союз или провести провокацию против СССР, которую можно было бы использовать для оправдания агрессии, не удастся. Поэтому Гитлер решил прибегнуть к обману советского руководства.

В связи с этим главная цель всей дезинформационной кампании, проводившейся германским руководством в тот период, была направлена на проведение комплекса специальных политических, дипломатических и военных мероприятий, которые должны были ввести в заблуждение советскую разведку и руководство СССР и создать условия для нанесения германскими войсками внезапного удара по Советскому Союзу.

Для разработки основных этапов, форм и методов распространения дезинформационных сведений Гитлер и его помощники воспользовались реально сложившейся в Европе сложной военно-политической обстановкой. Ведение войны Германии против Великобритании позволяло Гитлеру проводить дополнительные мобилизационные мероприятия, осуществлять переброски войск и производить в больших объемах вооружение и военную технику. В случае необходимости для прикрытия своих восточных планов Гитлер также мог начать военные действия против любой западноевропейской страны, еще не охваченной войной.

Все дезинформационные мероприятия, направленные на введение в заблуждение советского руководства, проводились в рамках трех этапов: предварительного и двух этапов (фаз).

Предварительный этап охватывал период с июня 1940-го по февраль 1941 г. Первый этап (фаза) продолжался с февраля по май 1941 г. Второй этап (фаза) длился с мая по июнь 1941 г.

В разработке и проведении основных дезинформационных мероприятий принимали участие Гитлер, министр иностранных дел Риббентроп, министр пропаганды Геббельс, начальник штаба сухопутных войск Гальдер, начальник реферата IVЕ Главного управления имперской безопасности (контрразведка гестапо), с 22 июня 1941 г. начальник внешней разведки СД Шелленберг, начальник военной разведки и контрразведки адмирал Канарис и некоторые другие высокопоставленные чиновники.

Основные мероприятия по дезинформации советского руководства проводились под непосредственным руководством Гитлера и в некоторых случаях при его личном участии.

В распространении дезинформационных сведений принимали участие:

высшие должностные лица германского руководства (Гитлер, министры иностранных дел и внешней торговли), германские послы и дипломаты, военные атташе;
сотрудники политической и военной разведки (абвер) Германии, которые действовали в европейских странах и на Дальнем Востоке;
члены германских правительственных и торгово-экономических делегаций, посещавших Москву и столицы других европейских государств;
германские средства массовой информации (газеты, журналы и радиостанции).

Мероприятия дезинформационного характера распространялись дозировано и целенаправленно, в политической, дипломатической, военной, экономической и других сферах, проводились на стратегическом, оперативном и войсковом уровнях.

Важная роль отводилась проведению дезинформационных мероприятий в политической области. Они должны были:

демонстрировать приверженность Гитлера советско-германскому пакту о ненападении, подписанному в Москве 23 августа 1939 г. Этот договор обязывал стороны воздерживаться от агрессивных действий и нападения в отношении друг друга, при нападении на одну из сторон третьей державой не оказывать поддержки напавшей стороне, разрешать споры и конфликты между собой мирным путем;
убеждать советское руководство в том, что у Германии нет территориальных претензий к Советскому Союзу. С этой целью уже после захвата Польши и превращения ее в некое генерал-губернаторство Германия 28 сентября 1939 г. пошла на подписание с Советским Союзом договора о дружбе и границе, направленного на размежевание между договаривающимися сторонами примерно по линии Керзона. Поэтому в ходе последующих встреч представителей СССР и Германии территориальные вопросы не рассматривались;
активизировать советско-германские контакты на высшем уровне, в ходе которых обсуждались бы различные международные проблемы, что позволяло бы создавать у советских представителей положительное впечатление о состоянии советско-германских отношений;
не допустить создания блока антифашистских государств.

6 сентября 1940 г. начальник штаба оперативного руководства верховного командования вооруженных сил Германии (ОКВ) генерал А. Йодль направил командованию германской военной разведки и контрразведки (абвер) указания о проведении мероприятий по дезинформации советского политического руководства и командования Красной Армии. В этом документе указывалось: «…В ближайшие недели концентрация войск на востоке значительно увеличится. К концу октября необходимо добиться положения, указанного на прилагаемой карте. Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что мы подготавливаем наступление на восток…».

Далее генерал А. Йодль сообщал начальнику германской военной разведки адмиралу В. Канарису о том, какими основными принципиальными положениями следует руководствоваться в ходе проведения первых дезинформационных мероприятий:

«1. Маскировать общую численность немецких войск на востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижение войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, переформированием и т.п.

2. Создать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно не велика.

3. Преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий.

4. Распространять соответствующим образом подобранные сведения для создания впечатления, что после окончания западного похода противовоздушная оборона на востоке серьезно усилилась за счет трофейной французской техники.

5. Работы по улучшению сети шоссейных и железных дорог и аэродромов объяснять необходимостью развития вновь завоеванных восточных областей, ссылаясь при этом на то, что они ведутся нормальными темпами и служат главным образом экономическим целям…».

Первой крупной акцией, являвшейся искусной политической маскировкой подготовки Германии к войне против СССР, стало официальное послание Гитлера, направленное советскому руководству. В нем фюрер приглашал Сталина принять участие в дележе «английского наследства». В дневнике начальника генерального штаба сухопутных войск германских вооруженных сил Ф. Гальдера по этому поводу имеется запись, сделанная 30 сентября 1940 г.: «…Фюрер направил Сталину извещение о заключении пакта с Японией за 24 часа до его подписания. Теперь отправлено новое письмо Сталину с целью заинтересовать его в английском наследстве и добиться его поддержки против Англии».

Предложения Гитлера о «дележе» английского наследства преследовали две цели.

Первая состояла в том, чтобы убедить Сталина в доверительном отношении Гитлера к советскому руководству.

Вторая — демонстрировать твердое намерение военно-политического руководства Германии добиться победы в войне против Англии. Советскому руководству даже предлагалось принять участие в походе на юг, в Иран и Индию, где находились английские колонии, и принять участие в «дележе» английского наследства.



Титульный лист плана операции «Барбаросса»

В этом предложении имелась и третья цель, состоявшая в том, чтобы отвлечь внимание советского руководства от подписанного приблизительно в то же время (27 августа 1940 г.) в Берлине договора между главными членами «Антикоминтерновского пакта» – Германией, Италией и Японией и замаскировать его антисоветскую направленность. Тройственный союз создавался в целях подготовки нападения на СССР. Это и старался скрыть Гитлер от Сталина, предлагая ему невероятное предложение — подключиться к войне против Англии.

Попытки советского руководства создать в Европе блок антифашистских государств завершились безрезультатно. Англия и Франция предложения СССР не поддержали. У них были свои планы.

На этом фоне целенаправленные дезинформационные мероприятия, проводившиеся Гитлером и его министром иностранных дел в политической области, создавали у советского руководства иллюзию нормального состояния советско-германских отношений.

Успеха добивается тот, кто занимает активную позицию и навязывает противнику «поле боя»

В Москве не исключали, что через какое-то время в советско-германских отношениях могут возникнуть осложнения. Поэтому Сталин и его соратники стремились делать все, чтобы не создавать каких-либо предпосылок для провокаций со стороны Германии и оттянуть возможный советско-германский военный конфликт на более длительный период. Установка Сталина на то, чтобы не делать ничего, что могло бы обострить советско-германские отношения, стала главной для сотрудников наркоматов иностранных дел, внешней торговли и обороны. Некоторое отрицательное воздействие эта установка оказала и на деятельность руководителей советской разведки.

Важную роль в политической маскировке подготовки Германии к войне против СССР играла и тщательно продуманная демонстрация германским руководством стремления к расширению доверительности в отношениях с Советским Союзом. В этой тонкой игре, в частности, принимал участие и германский посол в Москве Ф. Шуленбург. 17 июня 1940 г. в беседе с наркомом иностранных дел СССР В. Молотовым Шуленбург, например, «…ознакомил тов. Молотова с ответом Гитлера на мирные предложения маршала Петэна. Гитлер ответил Петэну, что он не может заключить мир с Францией, не обсудив предварительно с Муссолини этот вопрос».

Сообщая Молотову подобные сведения, Шуленбург, несомненно, стремился показать советскому наркому иностранных дел, что Германия готова делиться с Советским Союзом подобными сведениями закрытого характера.
Молотов, в свою очередь, поделился с Шуленбургом сведениями о «балтийских делах». Он сообщил, что Советский Союз договорился «…с Латвией и Эстонией о смене правительств этих стран и о вводе советских войск на их территории».

Молотов тоже доверительно сообщил Шуленбургу о том, что «…основной причиной мероприятий Советского правительства явилось то, что Советский Союз не хочет оставлять в прибалтийских странах почву для французских и английских интриг. С другой стороны, Советский Союз не хочет, чтобы из-за прибалтийских стран его поссорили с Германией…».

Усилия посла Шуленбурга по расширению доверительности в советско-германских отношениях поддерживал по своей линии германский военный атташе в Москве генерал-лейтенант Э. Кестринг. 21 июля 1940 г. он был на приеме у начальника отдела внешних сношений Наркомата обороны СССР полковника Г.И. Осетрова, и сообщил сведения «конфиденциального» характера о планах Германии в отношении Франции. Кестринг проинформировал Осетрова о том, что французские уполномоченные должны прибыть «…к 11 часам 21 июня в лес Компьен, в районе Парижа. Эти уполномоченные должны прибыть в «историческом вагоне», то есть в том самом вагоне, в котором они в этом же лесу принимали наших уполномоченных в 1918 г. Этот вагон французы держат в музее как историческую ценность. Этим, видимо, наши хотят напомнить французам обстановку 1918 г., когда наши уполномоченные стояли — перед этим вагоном в том же лесу — с обнаженными головами. В лесу Компьен наши предъявят французским уполномоченным условия и выслушают их пожелания».

Германский военный атташе сообщил полковнику Осетрову достоверные сведения. Они вскоре подтвердились, что повысило доверие советского руководства к германским официальным представителям в Москве и, в целом, к Германии.

13 октября 1940 г. И.В. Сталин получил письмо от министра иностранных дел Германии Риббентропа, содержащим приглашение наркому иностранных дел СССР В.М. Молотову прибыть с визитом в Берлин.

В своем послании Риббентроп писал: «…Я убежден, что последовательное продолжение такой добрососедской политики и дальнейшее углубление политического и экономического сотрудничества также и в будущем будет иметь все более благоприятные последствия для обоих великих народов…».

Далее Риббентроп умышленно обратил внимание Сталина на ход англо-германской войны и отношение к ней Гитлера. Министр иностранных дел Германии, затрагивая эту сложную проблему, писал: «…фюрер в сознании полнейшей бессмысленности продолжения этой войны 19 июля еще раз предложил Англии мир. После того, как это последнее предложение было отвергнуто, Германия теперь полна решимости вести войну против Англии и ее империи до тех пор, пока Британия не будет окончательно сломлена…».

Сломить Англию было не просто. Поэтому в Кремле, веря содержанию послания Гитлера, предположили, что наиболее вероятным сроком обострения советско-германских отношений может реально стать период после окончания англо-германского военного конфликта, который может завершиться через два-три года, то есть в 1942–1943 гг.

21 ноября Сталин направил Риббентропу ответное послание, где сообщал о согласии на визит В.М. Молотова.

Октябрь-ноябрь 1940 г. в дезинформационных мероприятиях Гитлера в отношении СССР имел особое значение. Гитлер всячески стремился сорвать любые, даже невозможные, попытки советских дипломатических представителей, направленные на поиск союзников среди западноевропейских держав. В октябре 1940 г. не без ведома германских специальных служб в Европе были распространены сведения о том, что, якобы, представители Советского Союза, Англии, Турции, Греции и Югославии провели тайные переговоры, в ходе которых обсуждались проблемы, возникающие с продвижением германских войск на восток.

ТАСС 15 октября 1940 г. был вынужден выступить с официальным опровержением этих слухов.

На следующий день ТАСС был вынужден выступить с новым опровержением. На этот раз темой официального заявления ТАСС послужило сообщение датской газеты «Политикен», опубликовавшей материал своего корреспондента из Берлина о том, что «…Советское правительство в должное время было информировано о том, что германские войска будут посланы в Румынию, и что Кремль был информирован о целях и размерах войск…».

Сообщение корреспондента «Политикен» из Берлина было подготовлено на основе сведений, которые журналист доверительно получил в министерстве иностранных дел Германии.

ТАСС официально заявил о том, что сообщение газеты «Политикен» «…не соответствует действительности».

В дезинформационных акциях успеха добивается тот, кто занимает активную позицию и навязывает противнику «поле боя». Поэтому цель, преследовавшаяся берлинскими дезинформаторами, была достигнута - у европейцев, несомненно, осталось в памяти сообщение газеты «Политикен» о том, что ввод 12 октября 1940 г. германских войск в Румынию состоялся с ведома советского правительства…

Кампания по политической дезинформации в ноябре 1940 г. продолжала расширяться и была поднята германским руководством на новый более высокий уровень.

«Независимо от результатов переговоров…»

10 ноября в советской печати было опубликовано сообщение о предстоящем визите наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова в Берлин.

12 ноября в Берлине начались переговоры В.М. Молотова с А. Гитлером и Й. фон Риббентропом.

В тот же день, 12 ноября 1940 г., Гитлер подписал «директиву № 18», где приказал готовить план войны против СССР «…независимо от результатов» переговоров с Молотовым.

13 ноября в Берлине были продолжены советско-германские переговоры. Состоялись встречи В. Молотова с Г. Герингом и Р. Гессом.

14 ноября советский нарком покинул Берлин. В печати было опубликовано официальное сообщение о том, что «…обмен мнениями протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию». Эта фраза в проект сообщения, подготовленного Молотовым, была вставлена по указанию Сталина. Немцы свой проект сообщения о результатах встречи в Берлине умышленно не предлагали, согласившись с оценкой советской стороны. Это тоже была искусная демонстрация высокого уровня и особой степени доверия, сложившихся в советско-германских отношениях.

В ходе переговоров представители германского руководства еще раз предложили Молотову заняться «дележом наследства Англии», убеждая, таким образом, советского наркома иностранных дел в том, что война с Англией является первостепенной задачей для Германии на ближайшие годы. Переговоры в Берлине проходили на фоне бомбардировок германской авиацией Британских островов, что было убедительным доказательством решимости Гитлера добиться победы над Англией.

В Москве результаты визита Молотова в Берлин оценили положительно, но от предложения Германии относительно дележа «английского наследства» предусмотрительно отказались.

Гитлер, Риббентроп и Геринг не без основания считали, что им удалось еще раз обмануть советского наркома иностранных дел. Они не ошибались. Дезинформационные мероприятия, проводившиеся руководством Германии по дипломатическим каналам, стали достаточно плотной «политической ширмой», скрывшей дальнейшие шаги Гитлера по подготовке германских вооруженных сил к войне против СССР.

Через месяц, 18 декабря 1940 г., Гитлер подписал директиву № 21 (операция «Барбаросса») о подготовке к войне против Советского Союза. Первой фразой в этой директиве было записано указание: «…Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии».

На следующий день Гитлер разыграл спектакль, который должен был еще раз продемонстрировать советскому руководству высокий уровень советско-германских отношений. 19 декабря 1941 г. Гитлер пригласил на прием в свою канцелярию нового советского посла В.Г. Деканозова для вручения верительных грамот. В тот день на прием к Гитлеру в имперскую канцелярию были также приглашены советники Полпредства СССР Кобулов и Семенов, которых сопровождали первый секретарь Полпредства Павлов, а также старший помощник военного атташе и военно-морской атташе.

В ходе беседы с советским послом Гитлер высказал удовлетворение завершившимися в Берлине переговорами с Молотовым и сказал, что эти переговоры далее будут продолжаться в рабочем порядке. Рейхсканцлер также пообещал принять в них участие, если возникнет необходимость.

Деканозов направил в Москву отчет о встрече с Гитлером, в котором в протокольной форме изложил все, что произошло в имперской канцелярии. Посол не преминул упомянуть, что во дворе имперской канцелярии для его встречи «…был выстроен почетный караул», встретивший его приезд «барабанным боем»…

В январе 1941 г. дезинформационные мероприятия по введению в заблуждение советского военно-политического руководства стали проводиться германскими официальными лицами и представителями командования вооруженных сил более осторожно, изощренно и целенаправленно и по единому плану. Отдельные пункты этого плана были доведены до непосредственных исполнителей.

В директиве № 21, подписанной Гитлером, в частности, указывалось, что все распоряжения, которые будут отданы главнокомандующими, должны совершенно определенно исходить из того, что речь идет о мерах предосторожности на тот случай, если Россия изменит свою нынешнюю позицию по отношению к Германии.

В директиве также требовалось ограничить «…число офицеров, привлекаемых для первоначальных приготовлений», давалось указание «остальных сотрудников, участие которых необходимо, следует привлекать к работе как можно позже и знакомить только с частными сторонами подготовки, необходимыми для исполнения служебных обязанностей каждого из них в отдельности». Высказывалось опасение, что в противном случае имеется опасность возникновения серьезнейших политических и военных осложнений в результате раскрытия приготовлений Германии против СССР, сроки которых еще не назначены.

Жесткие меры секретности, обеспечивавшие все приготовления к войне против Советского Союза, относились также к подготовке и рассылке всех документов, регламентировавших последовательность и методы распространения дезинформационных сведений.

По указанию Гитлера в проведении мероприятий дезинформационного характера стали принимать участие и представители высшего командования вермахта. Так, главнокомандующий сухопутными войсками Германии генерал-фельдмаршал В. Браухич в рождественском выступлении по радио в декабре 1940 г. утверждал, что «…вермахт имеет лишь одну задачу: разбить Англию».

Маскировка подготовки Германии к нападению на СССР в январе 1941 г. продолжалась. Активное участие в ней принимало министерство иностранных дел Германии, использовавшее дипломатические каналы для прикрытия концентрации войск на южной границе СССР. Одним из примеров такого обмана может служить переписка советских и германских дипломатических ведомств по поводу ввода германских войск в Румынию и Болгарию. В связи с этим нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов 17 января 1941 г. сделал германской стороне следующее заявление: «…По всем данным, германские войска в большом количестве сосредоточились в Румынии и уже изготовились вступать в Болгарию, имея своей целью занять Болгарию, Грецию и Проливы…

Советское правительство несколько раз заявляло германскому правительству, что оно считает территорию Болгарии и обоих Проливов зоной безопасности СССР, ввиду чего оно не может остаться безучастным к событиям, угрожающим безопасности СССР.

Ввиду всего этого советское правительство считает своим долгом предупредить, что появление каких-либо иностранных вооруженных сил на территории Болгарии и обоих Проливов оно будет считать нарушением безопасности СССР».

Это заявление передал германской стороне в Берлине советский посол Деканозов.

22 января министерство иностранных дел Германии вручило советским представителям официальный ответ. В нем, в частности, отмечалось, что у имперского правительства нет каких-либо намерений нарушать безопасность Советского Союза, и сообщалось, что: «…германская армия намерена пройти через Болгарию, если какие-либо операции будут проводиться против Болгарии…».

Операция «Дезинформация»

31 января 1941 г. все предварительные мероприятия германского руководства по введению в заблуждение советской стороны завершились, и начался первый этап (фаза) операции, не получившей кодового названия, но претендующей на название «Операция «Дезинформация». В этот день, 31 января 1941 г., главное командование сухопутных войск Германии утвердило директиву № 050/41. Она получила название «О стратегическом сосредоточении и развертывании войск (операция «Барбаросса»)». В этой директиве указывалось, что командующим войсками предстояло осуществить подготовительные мероприятия, которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии.

Вводя в заблуждение Сталина, Гитлер стремился некоторое время держать в неведении относительно своих военных планов и лидеров союзных Германии государств. Предпринимались все меры в целях исключения любой утечки сведений о подготовке Германии к нападению на Советский Союз.

3 февраля в Берлине в канцелярии фюрера состоялось секретное совещание. На нем присутствовали Гитлер, начальник штаба ОКВ и начальник штаба оперативного руководства вермахта. Гитлер утвердил доклады о подготовке операции «Барбаросса» и еще раз дал указание, в соответствии с которым «…сосредоточение и развертывание войск по плану «Барбаросса» маскировать посредством дезинформации относительно осуществления операции «Морской лев» и второстепенной операции «Марита».

На первом этапе все дезинформационные усилия политического характера были дополнены германским руководством ложными мероприятиями, которые проводились в военной области. Основными целями всех этих мероприятий была маскировка концентрации германских войск у советской западной границы и скрытие от советской разведки оборудования театра будущей войны.

В январе 1941 г. переброска германских войск с запада на восток активизировалась и проводилась ускоренными темпами. Прикрывая сосредоточение войск в районах, прилегающих к южной границе СССР, командование германских войск объясняло это тем, что все подобные мероприятия, якобы, вызваны необходимостью предотвращения любых попыток английского проникновения на Балканы. Именно этим предполагаемым актом со стороны Англии Германия объясняла необходимость введения ее войск в Румынию и Болгарию.

15 февраля 1941 г. оперативное руководство ОКВ разработало новые указания, получившие название «О мероприятиях по дезинформации».


Спецсообщение Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии «О распределении вооруженных сил по театрам и фронтам военных действий на 15 мая 1941 г.»

В этих указаниях, подписанных начальником штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии В. Кейтелем, указывалось: «Цель маскировки — скрыть от противника подготовку к операции «Барбаросса». Эта главная цель и определяет все меры, направленные на введение противника в заблуждение…».

Далее в директиве определялись конкретные этапы проведения дезинформационных мероприятий. На первом этапе предписывалось сохранять ту неопределенность информации о намерениях Германии, «…которая существует в настоящее время. На последующем, втором этапе, когда скрыть подготовку к операции «Барбаросса» уже не удастся, нужно будет объяснять соответствующие действия как дезинформационные, направленные на отвлечение внимания от подготовки вторжения в Англию».

Тщательно был разработан и порядок проведения дальнейших дезинформационных мероприятий. Они должны были проводиться в два этапа (фазы).

В ходе первого этапа (фазы) предполагалось:

усилить повсеместно сложившееся впечатление о предстоящем вторжении в Англию. Использовать для этой цели данные о новых средствах нападения и транспортных средствах;
преувеличивать значение второстепенных операций «Марита» и «Зонненблюме», действий 10-го авиационного корпуса, а также завышать данные о количестве привлекаемых для их проведения сил;
сосредоточение сил для операции «Барбаросса» объяснять как перемещение войск, связанных с взаимной заменой гарнизонов с запада, из центра Германии и востока, как подтягивание тыловых эшелонов для проведения операции «Марита» и, наконец, как оборонительные меры по прикрытию тыла от возможного нападения со стороны России.
На втором этапе (фазе) проведения дезинформационных мероприятий, направленных на обман советской разведки, предлагалось:

распространять мнение о сосредоточении войск для операции «Барбаросса» как о крупнейшем в истории войн отвлекающем маневре, который якобы служит для маскировки последних приготовлений к вторжению в Англию (операция «Морской лев»);
пояснять, что этот маневр возможен по следующей причине: благодаря мощнейшему действию новых боевых средств достаточно будет для первого удара сравнительно малых сил. К тому же перебросить в Англию крупные силы все равно невозможно ввиду превосходства на море английского флота. Отсюда делать вывод, что главные силы немецких войск могут быть на первом этапе использованы для отвлекающего маневра, а сосредоточение их против Англии начнется только в момент нанесения первого удара.

Организатором дезинформационных акций в военной сфере была определена информационная служба, которая была создана в управлении военной разведки и контрразведки. Деятельность этой службы контролировалась адмиралом В. Канарисом.

Главный принцип проведения всех мероприятий по дезинформации правительства СССР и советской разведки заключался в дозированном распространении сведений о миролюбивой внешней политике Германии в отношении Советского Союза и распространении ложных сведений только по тем каналам и теми способами, которые будут «…указаны начальником управления военной разведки и контрразведки».

Предусматривалось, что адмирал Канарис организует передачу германским военным атташе в нейтральных странах и атташе нейтральных стран в Берлине дезинформационных сведений, которые должны были носить «…отрывочный характер, но отвечать одной общей тенденции». Общая тенденция — подготовка вторжения в Англию, тайная задача — маскировка военных приготовлений к нападению на Советский Союз.

В той же директиве «О мероприятиях по дезинформации» указывалось на необходимость проводить действительные меры, принимаемые высшими штабами, таким образом, чтобы они не противоречили тем сведениям, которые будет распространять служба информации абвера. Из этого следует, что все мероприятия по дезинформации советского руководства осуществлялись в условиях строгой секретности, по единому плану, под контролем верховного командования вооруженных сил Германии и при непосредственном участии немецкой военной разведки и контрразведки.

Меры, которые должны были предпринимать высшие штабы германских вооруженных сил по распространению сведений о готовящемся вторжении германских войск в Англию, доводились до сведения солдат и офицеров германской армии. В директиве прямо указывалось, что даже если войска будут перебрасываться на восток, следует как можно дольше придерживаться версии, что переброска осуществляется лишь в целях дезинформации или прикрытия восточных границ в тылу во время предстоящих действий против Англии.

Гитлеровское руководство понимало, что на каком-то этапе проводимые им дезинформационные мероприятия необходимо будет поддержать различными конкретными действиями. Поэтому главному командованию сухопутных войск предписывалось подготовить совместно с управлением военной разведки и контрразведки внезапное «…минирование определенных зон в проливе Ла-Манш, в прибрежных водах Норвегии». Следовало также «…создать впечатление, что предстоит внезапное нападение на Британские острова».

В первом полугодии 1941 г. военные приготовления Германии к войне против СССР усиленно прикрывались мероприятиями, которые проводились в рамках операций «Марита» и «Морской лев».

Операция «Марита» началась 6 и завершилась 24 апреля 1941 г. Германские войска, поддержанные Италией и Венгрией, захватили Югославию и Грецию. Цель операции — создание южного плацдарма для нападения на СССР. Прибытие британского экспедиционного корпуса в район боевых действий не изменило обстановки.

В результате проведенной операции «Марита» Германии удалось создать стратегический плацдарм для обеспечения южного фланга накануне войны против СССР. Под прикрытием этой операции Германия продолжала сосредоточение войск на восточном направлении.

Особую роль в мероприятиях в области военной дезинформации играла операция «Морской лев», проводившаяся Германией против Англии. Официально Берлин объявил, что главной целью этой операции является достижение победы над Англией. Однако операция «Морской лев» решала и вторую, секретную задачу. Суть ее — распространение дезинформации оперативно-стратегического характера, дезинформации, которая должна была надежно скрыть подготовку Германии к внезапному нападению на СССР.

Для придания правдоподобности планам захвата Англии германское руководство и верховное командование вермахта проводило следующие мероприятия:
в массовом количестве печатались топографические материалы по Англии;
к войскам прикомандировались переводчики английского языка;
подготавливалось «оцепление» некоторых районов на побережье проливов Ла-Манш и Па-де-Кале и в Норвегии;
распространялись сведения о мнимом авиадесантном корпусе, предназначенном для переброски на Британские острова;
в войсках офицеры говорили в одном случае, что они идут на отдых перед вторжением в Англию, в другом – что войска будут пропущены через советскую территорию для выступления против Индии.

Более того, чтобы подкрепить версию о высадке десанта в Англию, германская пропаганда целиком «обрушилась» на Англию, прекратив свои обычные выпады против СССР.

Германская военная разведка старательно выполняла свои функции распространения целенаправленной дезинформации. К этим акциям были подключены практически все германские военные атташе. 13 февраля 1941 г. из Берлина всем военным атташе была направлена циркулярная инструкция № 73, имевшая гриф «С». В ней указывалось, что при запросе относительно «…отправки германских войсковых частей в Румынию следует воздерживаться от ответа. При более настойчивых вопросах ссылайтесь на Берлин. В случае неизбежности ответа высказывайте общую точку зрения. Укажите, что политической причиной посылки наших войск в Румынию является то, что имеем достоверные сведения о концентрации английских войск всех родов в Греции (Салониках). О силе германских войск желательно сохранять неясность. В случае необходимости дать ответ относительно количественного состава войск поощряйте всякую фантазию».

Под прикрытием этих дезинформационных мероприятий германские представители продолжали заявлять о позитивных тенденциях в советско-германских отношениях.

В период активной подготовки к войне против СССР германское руководство проводило дезинформационные мероприятия и в области советско-германских хозяйственных отношений. Между СССР и Германией велись переговоры о заключении торгово-экономического (хозяйственного) соглашения. Оно должно было регламентировать взаимовыгодные связи между двумя государствами. Такое «хозяйственное» соглашение было подписано 11 февраля 1940 г. 10 января 1941 г. было подписано новое соглашение о взаимных товарных поставках на второй договорный период. Нарком внешней торговли СССР А.М. Микоян в начале 1941 г. направлял в СНК СССР, ЦК ВКП (б), а также И.В. Сталину отчеты о выполнении этих соглашений. Эти отчеты косвенно подтверждали тот факт, что советско-германские отношения развиваются в рамках достигнутых договоренностей и подписанных соглашений. Несомненно, такие материальные свидетельства успокаивали советское руководство.

13 марта 1941 г. начальник штаба верховного главнокомандования вермахта отдал приказание, строго рекомендовавшее «избегать любых действий, которые могли бы помешать поддержанию планомерных транспортных перевозок в рамках торгового обмена с Советской Россией….».

Германия тем временем продолжала стратегическое развертывание своих вооруженных сил, сосредоточение достаточной группировки войск на восточном направлении, оборудование театра войны и подготовку системы управления войсками для действий в чрезвычайных условиях. Характерно, что в этот период времени в восточных районах вблизи советской границы германское командование ни одного раза не проводило каких-либо крупных войсковых учений. Отдельные мелкие учения, проводившиеся немецким командованием по слаживанию подразделений и организации их взаимодействия, отмечались военными разведчиками в мае 1941 г.

21 мая 1941 г. в одном из писем начальника Разведуправления командованию внешней разведки НКВД отмечалось, что «…Германское командование усиливает группировку войск в пограничной с СССР полосе, производя массовые переброски войск из глубинных районов Германии, оккупированных стран Западной Европы и с Балкан. …Наряду с действительным увеличением войск в пограничной полосе германское командование одновременно занимается и маневрированием, перебрасывая отдельные части в приграничном районе из одного населенного пункта в другой, с тем, чтобы в случае их оценки у нас создалось нужное германскому командованию впечатление. Кроме того, в последнее время германским командованием в пограничной с СССР полосе проводится ряд учений войсковых частей, которые также связаны с передвижением войск». Поэтому начальник военной разведки просил обращать особое внимание на то, откуда и куда перебрасываются германские войска, и где те или иные части противника дислоцируются. Взаимодействие двух советских разведывательных служб в этой области весной 1941 г. был достаточно продуктивным, позволяло выявлять мероприятия немцев по маскировке своих военных приготовлений и уточнять дислокацию войск противника вблизи советской границы.

В соответствии с указаниями оперативного руководства ОКВ о мероприятиях по дезинформации от 15 февраля 1941 г. ложные сведения распространялись дозировано, разными источниками, находившимися в Германии, странах германского блока и нейтральных государствах. Дезинформационные сведения распространяли и германские военные дипломаты. Действовали они не безуспешно. По крайней мере, американский и турецкий военные атташе в Будапеште были убеждены в том, что война Германии против СССР возможна только после победы Германии над Англией.

Наиболее любознательным иностранным дипломатам, а также своим союзникам усиление немецких гарнизонов вдоль советской границы, германские дипломаты оправдывали необходимостью прикрытия тыла германской армии в случае возможного наступления со стороны России в тот период, когда Германия начнет активные военные действия против Англии. Миф о русской военной угрозе был хорошей ширмой, за которой Германия вела свои военные приготовления.

Переброски германских войск с запада на восток вызывали беспокойство в Москве. В апреле 1941 г. Сталин обратился с личным письмом к Гитлеру. Советский руководитель сообщил фюреру о том, что у него сложилось впечатление о чрезмерном сосредоточении немецких войск вдоль советской границы.

В ответ Гитлер в мае 1941 г. прислал Сталину «доверительное письмо». Он сообщил, что в Польше действительно сосредоточены крупные войсковые соединения, но что он, будучи уверен, что это не пойдет дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение его войск в Польше не направлено против Советского Союза, так как он намерен строго соблюдать заключенный пакт, в чем ручается своей честью главы государства.

Гитлер также информировал Сталина о том, что его войска у советской границы отдыхают перед вторжением в Англию. Завершая свое послание, Гитлер писал Сталину: «…Я продолжаю надеяться на нашу встречу в июле». Сталин поверил Гитлеру…

Сообщая Сталину о том, что он «надеется на встречу в июле» и о том, что германские войска отведены к советским границам с целью отдыха и в преддверии боевых действий против Англии, Гитлер умело играл роль главного обманщика. Об этом свидетельствует участие Гитлера в руководстве агентом-двойником «Лицеистом», который сотрудничал с германской разведкой и передавал дезинформационные сведения резиденту внешней разведки НКВД в Берлине А. Кобулову. Так, например, 14 декабря 1940 г. «Лицеист» сообщил Кобулову, что внешняя политика Германии строится на следующих основных принципах:
во-первых, Германия сделает все от нее зависящее, чтобы избежать войны на два фронта, и только особые обстоятельства могут принудить ее к этому;
во-вторых, при полном политическом согласии и договоренности Германия должна попытаться занять в Европе позиции, позволяющие ей не только осуществлять общеевропейское политическое руководство, но и исключить возможность заключения европейскими государствами союзов между собой или со странами других континентов, ослабляющих Центральную Европу.

Далее «Лицеист» сообщил Кобулову о том, что «…единственный враг нашей страны – Англия» и что для Германии «…важно обеспечить хорошие отношения… с Россией».

В Москве эти «донесения», одобренные Берией, поступали Сталину.
Через «Лицеиста» Гитлер весной 1941 г. лично убеждал и убедил Сталина в том, что Германия не имеет агрессивных планов против Советского Союза.

«Маневр проведен с невероятной хитростью…»

Второй этап (фаза) операции «Дезинформация» начался в мае 1941 г. Учитывая, что в информационной войне каникул не бывает, германское военное ведомство значительное внимание уделяло «обеспечению» советского военного атташе в Берлине генерал-майора Василия Тупикова «достоверными» сведениями о дружественных отношениях Германии к СССР. В этих целях Тупиков был даже приглашен в состав группы, отправлявшейся в Грецию для изучения обстановки в этой стране. 11 мая Тупиков оказался в Афинах и имел возможность убедиться в том, что операция «Марита» завершена, германские войска захватили Грецию.

На что рассчитывали организаторы той поездки? Видимо, надеялись еще раз продемонстрировать советскому генералу высокий уровень доверия Германии к СССР.

На следующий день 12 мая 1941 г. штаб оперативного руководства германскими войсками ОКВ утвердил новые указания о мероприятиях по проведению второй фазы дезинформации.

В этих указаниях предписывалось:

«1. Вторая фаза дезинформации противника начинается одновременно с введением максимально уплотненного графика движения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации органов должны быть в повышенной мере направлены на то, чтобы представить сосредоточение сил к операции «Барбаросса» как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение западного противника. По этой же причине необходимо особенно энергично продолжать подготовку к нападению на Англию. Принцип таков: чем ближе день начала операции, тем грубее могут быть средства, используемые для маскировки наших намерений (сюда входит и работа службы информации)».

Далее командование оперативного руководства ОКВ строго указывало на то, что все усилия по дезинформации противника окажутся напрасными, если немецкие войска определенно узнают о предстоящем нападении и распространят эти сведения по Германии.

Особое внимание обращалось на то, что среди расположенных на востоке соединений должен циркулировать слух о тыловом прикрытии против России и «…отвлекающем сосредоточении сил на востоке», а войска, расположенные на Ла-Манше, должны верить в действительную подготовку к вторжению в Англию.

В указаниях по проведению мероприятий «второй фазы дезинформации» приказывалось определить конкретные сроки выставления полевых постов охранения, а также их состав. Распоряжения по этому вопросу должны были разрабатываться для всех вооруженных сил в централизованном порядке главным командованием сухопутных войск по согласованию с другими видами вооруженных сил и управлением военной разведки и контрразведки. При этом отмечалось, что «…было бы целесообразно еще за некоторое время до выставления полевых постов охранения отдать возможно большему числу расположенных на востоке соединений приказы о переброске на запад и тем самым вызвать новую волну слухов».

В указаниях рекомендовалось использовать службой информации военной разведки тезиса о том, что захват немецкими войсками острова Крит (операция «Меркурий») являлся генеральной репетицией форсирования Ла-Манша и высадки германского десанта на Британские острова.

Штаб оперативного руководства ОКВ информировал соответствующие структуры, проводившие мероприятия по дезинформации, о том, что «…верховное главнокомандование вооруженных сил (штаб оперативного руководства, отдел обороны страны) дополнит меры дезинформации тем, что вскоре на ряд министерств будут возложены задания, связанные с демонстративными действиями против Англии». Управлению разведки и контрразведки предписывалось «…использовать это обстоятельство в службе информации для введения в заблуждение разведки противника».
Для сведения посвященных лиц сообщалось, что «…политические меры дезинформации противника уже проведены и планируются новые…».

Командование германских вооруженных сил осуществляло также мероприятия, направленные на маскировку оборудования театра будущей войны. Как было отмечено выше, Гитлер и его генералы готовились к блицкригу в войне с Советским Союзом. Однако германским командованием на всякий случай предпринимались меры по оборудованию театра военных действий и на территориях, уже захваченных германскими войсками. Так, в частности Ф. Гальдер писал в своем дневнике о том, что выдвигавшиеся к советской границе германские войска занимали «…траншеи, которые копали для них завоеванные ими поляки».

В период подготовки Германии к вторжению в СССР на территориях европейских государств, занятых германскими войсками, строились и более солидные укрепления. «Противотанковый ров» на границе с СССР немцы планировали создать еще в 1939 г., то есть сразу же после победы над Польшей. После июля 1940 г., когда Гитлер принял решение о нападении на СССР, на востоке, судя по записям в дневнике Гальдера, началось строительство укреплений и оборудование германской границы. К ноябрю 1940 г. были созданы укрепления на реке Нарев, правом притоке Вислы, в районе Остроленки и Сувалок, а также в других местах. К 1941 г. командование германских вооруженных сил предполагало иметь в Восточной Пруссии «долговременные оборонительные сооружения облегченного типа, а на остальных участках – укрепления полевого типа».


Германское командование готовит план нападения на СССР

Гальдер о строительстве укреплений в «…пограничной прикрывающей позиции на рубеже Тильзит, Мемель, крепость Мемель…» упоминал в своем дневнике в записи еще 19 декабря 1940 г. Некоторые немецкие историки, комментируя эти записи, утверждают, что это были «дезинформационные мероприятия», рассчитанные на введение в заблуждение советского командования. Возможно. Кандидат исторических наук А.Б. Шейнин не без основания считает, что «в разные месяцы 1939–1941 гг. оборонительные сооружения на своей границе с СССР Германия создавала с неодинаковыми целями». Такое утверждение тоже не противоречит тому, что оборудование театра войны германским командованием носило ограниченный по масштабам характер и было, прежде всего, использовано для демонстрации якобы оборонительных военных планов третьего рейха.

Удалось ли Гитлеру в июне 1940-го — июне 1941 г. осуществить скрытную подготовку к нападению на СССР? Судя по многочисленным донесениям советских послов, военных разведчиков, доброжелателей и даже будущих союзников англичан и американцев, скрыть переброску германских войск на восток немецкому командованию не удалось. Начиная с июня 1940 г. разведчики и резиденты Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии 300 раз докладывали в Центр о нарастании военной угрозы со стороны Германии. Более 120 донесений военных разведчиков были доложены политическому руководству СССР. Также напряженно работали и разведчики внешней разведки НКВД. Однако в Москве эти тревожные донесения не привлекли должного внимания.

Оценивая проведенные мероприятия по дезинформации советского руководства, Геббельс в своем дневнике летом 1941 г. сделал запись: «…Фюрер чрезвычайно доволен тем, что маскировка приготовлений к восточному походу вполне удалась… Весь маневр проведен с невероятной хитростью».

В целом анализ мероприятий, проведенных германским руководством накануне нападения на СССР, позволяет сделать вывод о том, что они по содержанию, форме и способам применения являлись специальной операцией, которая состояла из трех этапов: предварительного и двух этапов (фаз). Мероприятия каждого этапа проводились на основании секретных письменных и устных указаний, осуществлялись проверенными исполнителями и последовательно решали конкретные задачи.

Такова была операция прикрытия «Барбароссы», гитлеровского плана нападения на СССР. Она осуществлялась целенаправленно, дозировано, по многим направлениям одновременно, с территорий различных государств и в условиях крайне напряженных международных отношений.

Ложь всегда была оружием в руках агрессора.

Автор кандидат исторических наук