*4449. Динамо. Москва

[Советский футбол (Футбол СССР)]

https://vk.com/sovfootball?z=photo-2...66393_34632030

[Советский футбол (Футбол СССР)]

https://vk.com/sovfootball?z=photo-2...66393_34632030

[Советский футбол (Футбол СССР)]

[Советский футбол (Футбол СССР)]

1937 год. Команда «Динамо» (Москва).
Стоят: С.Ильин, М.Якушин, А.Лапшин, В.Смирнов, Г.Качалин, М.Семичастный, А.Рёмин, Е.Елисеев, В.И.Дубинин.
Сидят: Л.Корчебоков, Е.Фокин, А.Мышляев.

[Советский футбол (Футбол СССР)]

«Динамо» чемпион СССР 1963 года.
Царев, Яшин, Рябов, Кесарев, Мудрик, Бобков, Короленков, Маслов, Вшивцев, Численко и Фадеев

[ФУТБОЛИСТЫ МИРА]

http://www.footballplayers.ru/players/story_780.html

Детские годы Эдуарда прошли на стрельбище «Динамо» в Мытищах, где его отец — известный легкоатлет, Николай Петрович — получил жилье от «Динамо».

— Здесь готовились к поездке в Англию футболисты, жившие на обыкновенной деревянной даче. Мы с ребятами ходили смотреть на Боброва, видели, как игроки фотографировались для загранпаспортов. В свободное время Трофимов, Малявкин, Бесков, Блинков, Сергей и Леонид Соловьевы, Станкевич учили нас играть, следили за нами. И мне хотелось стать футболистом.

Однако до этого было еще далеко. В 1948 году в семье Эдика случилось несчастье. Его отец был старшим тренером динамовских легкоатлетов. Как-то они готовились к знаменитой эстафете по Садовому кольцу на юге. И один из коллег без всякого злого умысла убедил Николая Петровича, что хорошо бы отправиться в Москву самолетом, дабы не трястись в поезде. Так все и вышло. Потом динамовцы выиграли эстафету, а старшего Мудрика обвинили в растрате денег, поскольку в смете были заложены железнодорожные билеты... Его арестовали. И реабилитировали только после расстрела Берии.

— Конечно, все понимали, что произошла какая-то дикость. Но от этого легче не было. Нас никуда не выселили. Я занимался легкой атлетикой, отец хотел, чтобы за мной следил Иван Степанчонок, тот самый человек, кто посоветовал ему взять билеты на самолет... Кто знал, что так обернется.

Учился Эдик в школе, где было всего четыре парня. И на всех соревнованиях закрывал все виды программы. Многое изменил один эпизод, произошедший в Костино.

— Там шли соревнования школ по легкой атлетике. И рядом проходил футбольный матч. И мужикам команды Калининграда не хватало игрока. Они и взяли меня. Сыграл четыре матча в один день — все мы выиграли по 2:0, забил восемь голов...

И на закрытии мне вручают приз лучшего игрока — фотоаппарат. Я радуюсь: вот дома покажу. Но играл-то я под фамилией Степушкина, арматурщика 6-го разряда.

На Мудрика обратили внимание. Приглашали играть за сборную области на всесоюзном турнире 1956 года. Затем он поступил в Институт физкультуры. Хотел на отделение футбола, но не приглянулся Хомичу, который принимал экзамены. И быстро пересдал их по легкой атлетике.

— Я, наверное, так и остался бы легкоатлетом, если бы не еще один случай. Как-то меня позвали играть в Коломну — верст за сто от Калининграда. Ну как можно было отказаться! В том матче играл в центре атаки, забил 5 мячей. А за встречей наблюдали родственники Сергея Сергеевича Ильина. Сказали ему про меня, тот все передал Якушину, знавшему моего отца. В общем, посмотрели меня и взяли в команду мастеров.

С этого, собственно, и начался футбольный путь Мудрика. Он сыграл на первенстве страны 1957 года среди молодежи, где выступали его сверстники: Лобановский, Кавазашвили, Короленков, Численко...

Дело приближалось к «основе». Якушин поначалу готовил Эдуарда на роль хавбека. Но в итоге перевел в защиту. Надо сказать, что у «Динамо» была на редкость прочная оборона — Кесарев, Борис Кузнецов. И опекать Эдуарда стал знаменитый Константин Крыжевский.

— Никто не знал, что я семейный человек, что у меня растет сын. Ведь женился я в 17 лет, как говорят, без спроса. Об этом довольно долго не знали ни мои, ни родители Нины. Мы вместе уже 43 года. В то время снимали комнату, жили на мою стипендию, подрабатывал я игрой на аккордеоне — на свадьбах, днях рождения, проводах в армию... Потом, конечно, все раскрылось, но ругать нас не стали, хотя семьи были серьезные... Отец Нины был секретарем парторганизации Болшево, он пострадал, как и мой: ни за что влепили 25 лет.

Во время поездки на турнир в ГДР в составе таллинского «Динамо» (тогда в подобных случаях команды укрепляли игроками других команд), где динамовцы заняли 1-е место, им выдали премиальные. И Эдуард на все деньги накупил детских вещей. Пришлось говорить — брату.

— Константин Станиславович наставлял, как жить и играть. Однажды быстро позавтракал и вернулся в номер. Крыжевский спрашивает, что было на завтрак. Отвечаю: «Сосиски, масло». «И все съел?» — спросил он. «Да», — говорю. В ответ получаю: «А бутсы чем чистить будешь?» И потом я всегда оставлял половину порции масла...

Потрясающее впечатление на меня всегда производил Лев Иванович Яшин. Я был новичком, а он со мной часто общался, разговаривал, как с равным. В нем не было и тени надменности, заносчивости.

Мудрик отлично заиграл с 1962 года, уже после окончания института. Это было динамовское футбольное время. Динамовцы были призерами и чемпионами страны.

— Игра шла, в сборную взяли. Но помешали травмы. В 1966-м, когда мог попасть на чемпионат мира, мне сломали ключицу. Через год в матче с французским «Олимпиком» руку сломал. Она так и не восстановилась полностью. В 1968 году я провел семь игр... И понял, что больше ничего не получится.

О той команде Мудрик вспоминает с теплотой. Он считает, что в 60-е годы в «Динамо» был классный состав с ярко выраженной манерой.

— Лобановскому приписывают открытие активных действий в отборе, а мы задолго до него, при Александре Семеновиче Пономареве, это же самое в «Динамо» делали.

Надо сказать, что Эдуарду Мудрику здорово повезло на тренеров. Ибо играл он под руководством легендарных людей: Михаила Иосифовича Якушина, человека остроумного, прозвавшего его «Мудрила», и Пономарева.

— Якушин был просто уникальным человеком. Он все в футболе понимал. Задания перед игрой давал конкретно каждому, а общий план держал при себе. Например, в ростовском СКА здорово играли Понедельник и Мосалев. А хитрый «Михей», как его звали, дает задание полузащитнику нейтрализовать ростовчанина Одинцова. С чего бы? Оказывается, Якушин знал, что тот питает мячами нападающих... Он все просчитывал на много ходов вперед. Играем с ним в шашки (в «Динамо» проводилось первенство команды), делаю ход, а он думает, хотя позиция простая. И так несколько раз. Я начинаю ерзать: скоро кино, посмотреть хочется. Пару раз ошибаюсь, проигрываю и бегу в кинозал. А он потом, уже в футбольной ситуации, как бы невзначай: «Вот, кто торопится, не думает, тот и проигрывает».

Особой строкой в биографии Мудрика, входившего в список 33 лучших игроков Европы на позиции крайнего защитника под вторым номером, проходят матчи за сборную СССР.

— В финале Европейского кубка-64 в Испании против нас играли Суарес, Амансио, Марселино и другие мастера международного класса. Но мы только поначалу волновались. А когда счет сравняли, то ни в чем хозяевам не уступали. Гол забит был с моей подачи, однако Мартын Мержанов написал, что пас отдал Валерий Воронин. Может быть, потому, что тот встречался с Галей Брежневой... Но это шутка.

Не думал, что мы проиграем, хотя особенно тяжело было Численко и Понедельнику, которые не могли действовать в полную силу из-за аллергии, видимо, от травы... Я уже мысленно готовился к переигровке, прикидывал, что мы испанцев обыграем... Но все вышло иначе.

Второе место было прекрасным результатом. Но на Родине футболистов раскритиковали, а тренера Константина Бескова сняли с работы. Велик был тогда спрос. Это потом серебряные медали на первенстве континента 1988 года в СССР были восприняты чуть ли не с ликованием, к трапу самолета, говорят, ковровую дорожку постелили, званий заслуженных мастеров спорта раздали почти всем игрокам...

Кстати, мог стать заслуженным и Мудрик. На него были поданы наградные документы. И все знавший Андрей Петрович Старостин позвонил ему домой и поздравил... И надо же было такому случиться, что на проходившем в то время чемпионате мира сборная СССР проиграла уругвайцам. И в ЦК КПСС документы «завернули».

Мудрик любил играть против сильных соперников, хотя это требовало особых усилий. И, конечно, Эдуарду Николаевичу нравилось выступать в хорошей компании.

— В «Динамо» были блестящие партнеры. Когда завершил футбольную карьеру и начал трудиться в МГС общества, играл за ветеранов. Надо было видеть, что наши звезды — Нетто, Масленкин, Сальников, Стрельцов, Кесарев, сам Бобров и другие вытворяли с соперниками... Обыгрывали клубы первой лиги за счет паса разве что не стоя... К сожалению, в прежние времена такие матчи называли «левыми» заработками, их организаторов вызывали на Петровку...

Сейчас Эдуард Николаевич работает в «Динамо» с ветеранами. Рассказывает, что двумя составами под маркой «Динамо» и Фонда Льва Яшина съездили в Австралию на чемпионат мира и выиграли два комплекта золотых медалей. Мудрик считает себя счастливым человеком, поскольку занимается любимым делом.

И в любимом клубе. В 1961 году с Эдуардом встретился Николай Петрович Старостин и долго вел переговоры о переходе в «Спартак». А потом вдруг махнул рукой и сказал: «Нет смысла, ты же из клана динамовцев...»

Неизв. www.fc-dynamo.ru

[Борис Валиев]

http://www.footballplayers.ru/players/story_978.html

Пятого января 1975 года на Шереметьевской улице в Москве, в квартире своего отца, на 34-м году жизни умер один из лучших центральных защитников советского футбола 60-х – начала 70-х годов, капитан московского «Динамо» Виктор Аничкин. Врачи констатировали смерть от острой сердечной недостаточности, однако истинные обстоятельства трагедии окутаны тайной до сих пор.

Восьмого декабря нынешнего года ему исполнилось бы 62 года. Сегодня его друг и многолетний партнер по команде заслуженный мастер спорта Валерий Маслов утверждает, что Виктор был абсолютно здоровым человеком и никогда не жаловался на здоровье. Однако резкая смена образа жизни после серьезных каждодневных физических нагрузок привела, по выражению Маслова, к сердечным изменениям в организме…

Перед самой смертью он наконец-то нашел работу, связанную с футболом. Но, увы, не в «Динамо», которому отдал всю жизнь. Когда его спрашивали, почему в свое время он не принял приглашения «Спартака» и «Торпедо», отвечал: «Динамо» — это моя судьба! Я всю жизнь болел за эту команду».
В гуще главных событий

Я тоже был страстным поклонником московского «Динамо», хотя жил очень далеко от столицы, в небольшом грузинском городе на берегу Черного моря. В середине 60-х десятилетним мальчишкой писал письма любимым игрокам. Ответы от Юрия Вшивцева и Валерия Зыкова сделали меня на время если не самым счастливым среди 60 тысяч жителей города, то уж самой популярной личностью в 8-й средней школе точно. Аничкин оставил мои полные обожания послания без внимания. Но все обиды прошли, когда в 67-м в финале розыгрыша Кубка страны Виктор забил третий гол в ворота ЦСКА. До сих помню его в деталях: навес Валерия Маслова в штрафную и прекрасный удар головой Аничкина, опередившего самого Альберта Шестернева…

Вообще в 60-х – начале 70-х годов капитан московского «Динамо», дебютировавший в основном составе команды 20 мая 1960 года, был участником почти всех главных событий и достижений советского футбола. В составе национальной сборной сыграл в финале Кубка Европы-64, под флагом «Динамо» выиграл чемпионское золото и дважды – Кубок СССР, вышел на поле в первом для наших клубов финале Кубка обладателей кубков европейских стран. Одиннадцатого мая 1968 года отметился прекрасной игрой в едва ли не лучшем матче сборной СССР за всю ее историю – против венгров в четвертьфинале первого чемпионата Европы-68.

А помните потрясающую игру на не существующем нынче «Уэмбли», которую сборная СССР свела вничью (2:2) с тогдашними чемпионами мира – англичанами? Виктор Аничкин стал и там одним из главных действующих лиц. Он бы, без всякого сомнения, выступил и на чемпионате мира-66, если бы не нелепая травма…
Из интервью Виктора Аничкина, данного им в 1969 году:

— Кто из защитников служил для вас примером в начале карьеры?
— Моим любимым защитником был динамовец Константин Крижевский, на которого я очень хотел быть похожим.

— Кто вам нравится сейчас?
— Муртаз Хурцилава. Он умеет все. Сам я чувствую себя спокойно в паре с Георгием Рябовым: мы давно играем вместе, хорошо понимаем друг друга. Я смело иду на сближение с соперником, зная, что Рябов вовремя подстрахует. Один из лучших защитников, бесспорно, и Эдуард Мудрик.

— Поединки с какими игроками вам запомнились в наших внутренних чемпионатах?
— С Анатолием Бышовцем, Владимиром Федотовым и Эдуардом Стрельцовым. Все они очень разные…
Счет к счету 3:4

Рассказывает Валерий Маслов, полузащитник московского «Динамо», заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер России:
— Мы с Виктором попали в «Динамо» из футбольной школы молодежи: он – в 59-м, я – в 61-м, хотя был на год старше его. Подружились практически сразу, а со временем он стал для меня самым близким человеком в команде. Я для него, видимо, тоже, поскольку во время выездов мы всегда старались селиться в одном гостиничном номере. Это был исключительно справедливый и добрейший человек, пользующийся огромным уважением у партнеров, не случайно ведь его восемь лет избирали капитаном команды. И играл он, естественно, как подобает капитану, – красиво и надежно. Прекрасно координированный, прыгучий, пластичный, был одинаково силен как в позиционной борьбе, так и в персональной опеке. Не было в то время в стране футбольного защитника, равного Виктору в игре головой, как, впрочем, и в исполнении подката…

За 12 лет выступлений в основе «Динамо» он сделал для него столько, что в полной мере может претендовать на место в символическом составе команды минувшего столетия и потому, наверное, не заслужил того расставания с родным клубом, которое уготовила ему судьба. Впрочем, у нее в данном случае было вполне конкретное имя – Константин Иванович Бесков, тогдашний старший тренер «Динамо», который и отчислил Аничкина в 1972 году. Ему тогда был 31 год, но проблемы в их взаимоотношениях с Бесковым начались еще в 70-м, после того как в небезызвестном дополнительном матче за золотые медали чемпионата СССР мы проиграли в Ташкенте ЦСКА со счетом 3:4, ведя 3:1 за 20 минут до конца. Константин Иванович почему-то усмотрел в этом поражении «тройственный заговор», обвинив меня, Аничкина и нападающего Геннадия Еврюжихина в том, что мы продали эту игру неким мошенникам, поставившим на тотализатор за ЦСКА более миллиона рублей. Ерунда полная. У Бескова, по-моему, вообще в то время была болезнь видеть заговоры там, где их в помине быть не могло. Я и тогда говорил, и сейчас утверждаю, что все подозрения насчет сданной в Ташкенте игры – плод больного воображения.

Тем не менее выводы были сделаны, и 1972 год стал последним для Аничкина в московском «Динамо». В 71-м он сыграл за команду 17 матчей (в 70-м, замечу для сравнения, – 32), а в 72-м – всего лишь два, после чего в июле того же года был уже в составе брянского «Динамо» вместе с другим отчисленным Бесковым защитником Владимиром Штаповым. Штапов потом переехал в Вологду, где вместе со мной заканчивал карьеру в тамошнем «Динамо», а для Вити Аничкина Брянск стал последним футбольным адресом.

Конечно, он хотел остаться в футболе, работать в родном московском «Динамо», но сложилось так, что места там ему не нашлось. Родная сестра Вера, занимавшая серьезный пост в МВД (она возглавляла там профсоюзный комитет), устроила его в одну из воинских частей, дислоцировавшуюся на востоке Москвы — в Лефортово, благо Виктор имел звание капитана (почему-то в нашей команде все, за исключением майора Льва Ивановича Яшина, были капитанами) и хотел дослужить до пенсии. Но режимная работа с десяти утра до шести часов вечера оказалась для него, всю жизнь прожившего совсем в другом графике, непосильной прежде всего в психологическом плане. Он не раз жаловался мне в те дни: «Валер, ну не могу я выдерживать этот график. Тяжело мне…» Кончилось все тем, что он уволился оттуда, так и не дослужив до пенсии.
После футбола

Не сложилась у него и личная жизнь: за год, если мне не изменяет память, до отчисления из «Динамо» от него ушла жена вместе с дочкой Аленкой. Светлана, грузинка по национальности, была родом из Сухуми, где они, по-моему, и познакомились. Поженились в середине 60-х, но родители Виктора, как мне кажется, так и не приняли ее в свою семью. Особенно активно против этого брака была настроена сестра Виктора: ей как работнику органов, видимо, что-то было известно о прошлом Светланы, женщины, безусловно, неординарной. Кстати, Витя сам невольно поспособствовал тому, чтобы их семья распалась, но, как говорится, знал бы, где упадешь…

В конце 60-х через каких-то своих знакомых он устроил супругу в магазин антикварной мебели, который располагался на набережной при подъезде к Лужникам, а там спустя некоторое время у Светланы завязался роман с директором магазина, и она ушла от Виктора, создав новую семью, в которой вскоре родился сын. Сейчас, насколько мне известно, этого директора тоже нет в живых.

Витя очень тяжело переживал разрыв. Бывало, во время очередного выезда «Динамо» проснусь в гостиничном номере в два часа ночи, а он лежит на кровати с открытыми глазами, о чем-то думает. Особенно страдал из-за Аленки, которую любил без памяти. Его дочку я, кстати, последний раз видел, когда ей было лет 12. Не знаю, как сейчас, но тогда она была очень похожа на отца, и даже кончик носа у нее потел точно так же, как у него.

Потом у Виктора появилась другая женщина по имени Наташа, он ведь мужиком был заметным – приятная, если не сказать, красивая, внешность, рост — метр семьдесят восемь… Но она так и не стала его второй женой. Он даже жил не у нее, а в квартире своего отца-вдовца (двухкомнатную квартиру на Башиловке оставил бывшей семье). Там, в Марьиной роще, я и встретил его в последний раз, как потом выяснилось, буквально за несколько дней до смерти. Выглядел он, должен сказать, как Ален Делон: клубный пиджачок, светлая рубашка, в тон подобранный галстук… Не секрет, что в последние годы Витя, как принято было тогда говорить, серьезно нарушал режим. Нет, он не был пьяницей, не валялся под забором, как некоторым, может быть, хотелось представить, но неустроенность в жизни заставляла искать противодействие. Тем не менее я могу утверждать, что на момент той нашей встречи он не пил как минимум месяц. Это было видно, что называется, невооруженным глазом. Ощущение было такое, что он собирался начать новую жизнь. В тот день Витя, по его словам, шел в спорткомитет, где ему предложили работу, связанную с футболом…

Можно легко представить мое состояние, когда буквально через пару дней узнал, что Виктор Аничкин умер...
«Губастый осьминог»

Рассказывает Эдуард Мудрик, защитник московского «Динамо», мастер спорта международного класса:
— Виктора в команде называли Губастым, с легкой, что называется, руки самого близкого ему человека в «Динамо» полузащитника Валерия Маслова, который считал, что у его друга чрезмерно большие губы, как у негра. Но я все-таки думаю, что Анюта, ласковое прозвище, данное Аничкину болельщиками, более соответствовало не только мягкому характеру Виктора, но и его нетипичной для защитника удивительно мягкой, техничной и пластичной игре. При достаточно мощной фактуре он брал соперников не грубой игрой, а, входя в контакт, опутывал их, словно осьминог, и отнимал мяч так, что те не успевали опомниться. Он мог сыграть и на позиции полузащитника, подключиться в атаку, особенно при розыгрыше штрафных и угловых ударов. Именно так он и забил свой самый знаменитый гол в ворота команды Чехословакии в отборочном матче XIX Олимпийских игр: на 87-й минуте Виктор сделал счет 3:2 в нашу пользу.

Это, к слову, был единственный его гол в составе сборной, хотя бомбардирских качеств от него, естественно, там никто не требовал. Его главной задачей была надежная игра в обороне, и он успешно с ней справлялся. Мы, кстати, сыграли вместе в финале Кубка Европы 1964 года против испанцев в Мадриде, а в «Динамо», я недавно подсчитал, нам до сих пор принадлежит рекорд надежности игры в обороне: так, в сезоне 1961—1962 годов команда пропустила в среднем лишь один гол за матч. А посмотрите статистику за 1963 год: Аничкин провел в составе «Динамо» 25 игр, и за это время соперники лишь 11 раз поражали наши ворота…

Виктор в буквальном смысле жил футболом, ничего другого, кроме как играть в эту игру, он не умел, а потому, оказавшись вне ее, что называется, потерялся. Мы жили с ним тогда не только в одном доме на Башиловке, но даже в одном подъезде, и я видел, с какими сложностями, а подчас и подлостями столкнулся Виктор. Трудоустроить своего бывшего футболиста, сыгравшего 317 матчей в основном составе команды (если считать только матчи чемпионата и розыгрыша Кубка СССР), «Динамо» не смогло, а может быть, не захотело. К несчастью, не оказалось в тот момент рядом и близкого человека, который поддержал бы его морально, создал домашний уют, столь необходимый в подобных ситуациях. Жена Виктора, привыкшая к приличным заработкам мужа, к постоянным подаркам, привозимым из-за границы, оставила его, как только лишилась всего этого, да еще и дочку с собой забрала. В общем, кончилось все это тем, что Виктор начал искать душевное равновесие на дне стакана, а что может быть страшнее смертельных обид, заливаемых алкоголем?

Но в конце 1974 года все, казалось бы, пошло на поправку: ему предложили тренерскую работу на стадионе «Авангард», расположенном на шоссе Энтузиастов. Насколько я знаю, он прошел все необходимые проверки, вызванные тем, что этот стадион принадлежал режимному предприятию, а едва ли не в тот день, когда должен был выйти на долгожданную работу, взял и… умер. В 33 года! Вокруг этой смерти ходило потом много разговоров, но я уверен, что Виктор скончался от сердечного приступа. Мы с Игорем Численко ездили в морг после того, как это случилось: лицо у Виктора было синюшным – верный признак того, что причиной смерти стал обширный инфаркт. В тот момент, кстати, сразу вспомнилось, что еще во времена игр за «Динамо» он частенько говорил о том, что у него побаливает сердце…
Губит людей не пиво

Рассказывает Валерий Маслов:
— До сих пор толком не знаю, что же стало причиной этой неожиданной смерти? По одной из версий, они отмечали день рождения отца – Ивана Васильевича, здорово напились, а на следующий день Витя опохмелился бутылкой пива и умер. По другой — он вроде бы повздорил с отцом, и в момент ссоры случился инфаркт… Честно говоря, спросить, что называется, по горячим следам было не у кого, поскольку на похоронах я не был. Случилось так, что известие о смерти Вити получил за день до отъезда в составе сборной СССР по хоккею с мячом на чемпионат мира в Швецию. Естественно, сообщил об этом Трофимову, который возглавлял тогда команду, но Василий Дмитриевич буквально на коленях стал умолять меня лететь в Швецию. «Валера, — говорил он, — чемпионат мира будет очень тяжелым, если ты сейчас с нами не поедешь, потом тебя одного не отправят, а без тебя мы не выиграем…» В общем, он меня упросил…

А Витю похоронили в 40 километрах от Москвы, в Солнечногорском районе, где у его родителей была дача. На маленьком деревенском кладбище, затерянном в одном из многочисленных лесных островков по Ленинградскому шоссе. Без помощи людей знающих найти его могилу сегодня очень непросто, но говорят, так хотел сам Витя, поскольку на том кладбище похоронена его мама, тоже очень рано ушедшая из жизни.
Постскриптум

«Капитанская повязка уместнее черной» — под таким заголовком в январе 1997 года в одной из центральных российских газет была опубликована небольшая заметка, которая начиналась такими словами: «Память о капитане московского «Динамо», игроке сборной СССР Викторе Аничкине, живет – в динамовском футбольном манеже состоялся очередной ветеранский турнир в его честь…» Увы, эти соревнования, которые стартовали в 1993 году, ныне приказали долго жить, и все началось с того, что новые хозяева вышеупомянутого манежа превратили его в рынок. Сегодня это спортсооружение вновь работает на спорт, но, по образному выражению председателя динамовского совета ветеранов Эдуарда Мудрика, была избушка лубяная, стала ледяная – совет по-прежнему в ней не хозяин…


Борис Валиев, Советский спорт

[Роман Вагин]

http://www.footballplayers.ru/players/story_721.html

Одни сейчас говорят: мол, рано еще Бородюку сборную страны принимать, пусть иностранец пока поработает. Другие настаивают: не нужны нам хиддинки, дайте Александру Генриховичу шанс, сделайте его главным! Кто прав — лишь время рассудит. Пока же в одном спорщики сходятся: нынешний старший тренер национальной команды сам знатным футболистом был. Забивалой!

Это в общем-то и определило основную тему нашей с ним беседы. О сегодняшней сборной Бородюку рассуждать особо нет смысла — пока статус его до конца не ясен. А вот славное прошлое никто не отнимет…
«В детстве один стимул был — бутсы купить настоящие»


— Не секрет, что в «Динамо» (да и по всей футбольной жизни) вы одно только прозвище носили — Борода.
— Это еще с вологодских времен пошло. Владимир Петрович Кесарев мне эту кличку «навесил». Я как-то с утра встал помятый такой — он и «оценил»: «Во Борода дает!» Небритый я тогда был, а тут еще и фамилия подходящая...

— Бородюк, кстати, фамилия довольно редкая. Из каких краев-то сами?
— Мама у меня родом из Воронежа, а отец из Гродно. Видимо, какие-то белорусские корни имеются.

— В Воронеже-то земляком гордятся?
— Не сказал бы, что моя персона там какой-то ажиотаж вызывает. Кто меня помнит? Хотя, честно говоря, я и сам там нечасто бываю. Маму вот только стараюсь навещать.

— Сами как-то признавались, что детство ваше в тяжелейших условиях прошло…
— Не без этого… Мы с матерью вдвоем жили — и жили очень бедно. Комнатка, как сейчас помню, у нас была метров двенадцать, наверное, не больше. Общий коридор барачного типа, за водой каждый день на колонку приходилось бегать...

— Стимулом, верно, было из такой жизни вырваться?
— Как сказать… Когда мы с мужиками во дворе мяч гоняли, я об этом, честно говоря, и не задумывался. Если проигрывали, бежал к матери, занимал деньги — и за пивом. Ну а если побеждали — по пакетику какао (помните, раньше такие были?) получали.

Сами понимаете, выиграть у полупьяных мужиков, которые за это пиво тебе готовы были ноги вырвать, было ох как сложно. Но зато какая школа! А вообще у меня в детстве один только стимул был — очень я хотел себе бутсы купить, настоящие. Мечта, правда, уже в Вологде осуществилась — там я себе болгарские «Ботас» приобрел. Мыл их каждый день, сушил — не дай бог порвутся. Два года в них отыграл.

— Первую получку-то на что потратили?
— Все маме отдал. Это в 16 лет было. Мне тогда Борис Николаевич Чернышов помог. Увидел, в каких условиях мы живем, и предложил подработку — детей девяти-десяти лет тренировать. Ну как тренировать (я ведь тогда еще, по сути, сам пацаном был) — прийти, мяч кинуть и два часа смотреть, чтобы они не бузили. Получал я за это, как сейчас помню, 50 рублей в месяц.
«Я что, в Гвинее-Бисау выступал?»


— Вы ведь в «Динамо» до младшего лейтенанта дослужились?
— Нет, увольнялся я из органов ( это когда в Германию в 90-м году уезжал), будучи уже старшим лейтенантом.

— Китель-то имеется?
— Был когда-то… Потом я его настоящим воякам отдал, тем, кто действительно службу в казармах проходил. Такая у нас традиция была. Нам ведь все это дело больше формально выдавали. Вот и помогали ребятам — кителями, сапогами… Себе только «парадку» оставляли. Нам ее перед большим начальством пару раз приходилось надевать. И там все строго было — воротничок, значки, рубашечка…

— Честно признайтесь, на последние «успехи» «Динамо» больно смотреть?
— Что значит «больно»? «Динамо» — оно всегда «Динамо» останется. Это бренд, лейбл, традиции. На века! Единственное, что всем нам нужно сделать, так это акценты для тех же иностранцев правильно расставить. И даже не объяснить — навязать осознание того, за какой клуб они выступают. Клуб Яшина, Численко, Царева, Савдунина, Кесарева… Меня, например, в том же «Шальке» два часа водили по стадиону, все объясняли и носом тыкали: знай, мол, куда приехал! И у нас такое же отношение должно быть. А не хотят понимать — значит, брать за ухо и втолковывать!

— Что вообще для Бородюка название «Динамо» значит?
— Клуб, поставивший меня на ноги и давший мне путевку в жизнь. «Динамо» я по гроб жизни буду благодарен.

— Между тем, говорят, вы одно время обижались на бело-голубых...
— Не на «Динамо», а на Толстых и Голодца (экс-президент и бывший главный тренер «Динамо». — Р.В.). И не обида это была, просто неприятное чувство. Я тогда ведь как раз хотел из Германии домой возвращаться, естественно, первым делом в «Динамо» позвонил. И Голодец мне выдал: «Мы хотели бы проверить тебя на поле». Я в ответ не сдержался: «Я что, в чемпионате Гвинеи-Бисау выступал?! Как-никак в бундеслиге играл! Чего меня просматривать?» Попрощался и повесил трубку. А потом меня Семин в «Локомотив» позвал. Безо всякого просмотра…

— Вы в «Динамо» рано дебютировали, в 19 лет. Если не ошибаюсь, вас туда из Вологды откомандировали «для охраны порядка в столице СССР»?
— Точнее, «для прохождения воинской службы в городе-герое Москве».

— Тогда «банда» у «Динамо» была приличная… Девять игроков национальной сборной! Молодого-то Сашу Бородюка «старики» не обижали?
— В этом плане все было нормально. Хотя, конечно, долгое время я на всю эту братию — Максименков, Минаев, Новиков, Никулин, Газзаев, Латыш, Бубнов, Гонтарь, Маховиков! — снизу вверх смотрел. И долго еще садился в автобусе на задние сиденья, туда, где обычно молодежь рассаживается.

— У вас ведь со Львом Лещенко дачи рядом — с ним, заядлым динамовцем, проблемы команды не обсуждаете?
— Не-е-е… Далек я от мира шоу-бизнеса, от всех этих тусовок. Может быть, это и минус, но я стараюсь нигде не светиться.
«Полюби себя родного!»


— Есть ощущение, что не раскрылись в футболе до конца?
— Есть, конечно. Больше того: это ощущение всегда со мной будет. И в сборной я не наигрался, и в «Динамо» киевское в свое время не рискнул переходить, хотя Лобановский меня звал…

— Теперь, видимо, как тренер будете упущенное наверстывать?
— Кто его знает… Хотелось бы, конечно, в это верить, но что-то загадывать наперед — увольте. Жизнь — слишком непредсказуемая штука. Сегодня — белое, завтра — черное.

— А вообще были сомнения — тренерским ремеслом заняться или…
— Никаких сомнений не было. Куда я еще после 20 лет в футболе мог податься? Бизнес-жилки у меня нет, а здесь я все нюансы наизусть знаю...

— Футбол всегда стоял для вас на первом месте?
— Я в этом плане приоритеты не расставляю. Работа — работой, а семья — семьей. Все взаимосвязано. Хотя, конечно, если будут какие-то глобальные вопросы решаться, я выберу родных. Ведь если, не дай бог, со мной что-нибудь случится, кто мне поможет? Семья…

— «Профессионал» — так в свое время Александр Тарханов о вас отзывался. Согласны с такой оценкой?
— Как игрок — да, я был профессионалом. И ничего нескромного в этом признании не вижу. Мне всегда очень нравилось, как по этому вопросу Ярцев высказывается: «Полюби себя родного!». В том плане, что если ты о себе не будешь хорошее говорить, то и никто не скажет. А вот как тренер… Столь высокую оценку мне еще только предстоит заслужить. Пока за моей спиной результата нет.

— Результат результатом, но тренерские-то принципы Александра Бородюка уже сформированы?
— Ой, ребята… Честно говоря, все это разговоры ни о чем. «Атакующий вы, Александр Генрихович, футбол предпочитаете или оборонительный?» Смешно, право слово: главное, чтобы команда играла! У нас же привыкли — взгляды, схемы, принципы…

— А на работу какого тренера ориентируетесь?
— Сан Саныч Севидов в этом плане для меня безграничный авторитет. Царствие ему небесное… К любому футболисту мог найти подход! Сегодня, бывало, накричит, а завтра подойдет: сынок, ты это, давай… И у тебя словно крылья за спиной вырастают. Готов за тренера в огонь и в воду! Я лично никогда не забуду, как после победного финала Кубка СССР-84 Севидов мне с квартирой помог. Мне тогда попросту жить негде было, я к нему: так, мол, и так. А уже банкет начался... Сан Саныч тут же нашелся: «Через час приеду, жди…» И представляете, через час он привез мне ордер на однокомнатную квартиру! Говорит: «Я тебе завтра при всей команде вручу…» Отвечаю: «Дайте лучше сейчас, я ночь пересплю спокойно, а завтра вам его обратно отдам. Тогда и вручите». Так и получилось — под подушку этот ордер положил, а на следующий день он мне его в торжественной обстановке презентовал… А сколько баек после него осталось!

Я вам одну только историю расскажу. Как сейчас помню, готовилось наше «Динамо» к полуфиналу Кубка Кубков. Севидов у врача и спрашивает: «Почему ребята-то не бегут? Что команда такая мертвая?» Доктор начинает объяснять: «Тренировочные нагрузки, ноги забились, молочная кислота…» Севидов, ни секунды не раздумывая: «А зачем ты им тогда молоко даешь?!»

— Вы, кстати, не у Севидова часом научились в шахматы играть?
— Научился — это громко сказано. Сан Саныч любого из нас обыгрывал. Так, играл себе понемногу… Это ведь сейчас компьютеры там, DVD, мобильники. А раньше ничего этого не было — шахматы, бильярд, настольный теннис… У нас, кстати, в «Динамо» Игорь Буланов очень хорошо в шахматы играл. Помню, как он однажды в Америке (мы там в турне были) одного чудака чуть ли не до трусов раздел. Помните сцену из «Джентльменов удачи»? Вот-вот, очень похоже… Гэбэшники (они тогда со всеми командами на выезды отправлялись) сломя голову к нам летели: «Что он делает?! Предупредите его!»
«В 87-м семь мячей забил — грозили в часть сдать...»


— В чем все-таки был козырь Бородюка-форварда? Удар, скорость, фарт?
— Все не то. Исполнение! Меня ведь порой 90 минут не было видно, а потом — хоп! — и решал исход матча. Вот вам пример. Играем с ЦСКА. Пал Федорович Садырин дает Фокину персональное задание — сыграть против Бородюка. Серега всю игру преследовал — ну ничего не давал сделать! Но только на последних минутах отвлекся — все, мяч в сетке…

— А не обижало, когда считали игроком ограниченным, прямолинейным?
— А чего обижаться — по молодости действительно бестолковый был... С возрастом похитрее стал. Соображалка развилась. А вообще я за годы карьеры много чего интересного о себе наслушался. Помню, когда в 87-м «всего» семь мячей за чемпионат забил, мне грозили: «В часть сдадим!» А через год опять лучшим бомбардиром страны стал!

— Вы чуть ли не до 40 лет играли. Благодаря чему?
— Тут целый комплекс. И природе надо спасибо сказать, и удаче (несмотря на шесть операций, все травмы не столь серьезными были). Ну и, безусловно, Адамасу Голодцу. Кто к нему в 18—20 лет попадал, думаю, до сих пор это время помнит. Во всяком случае, в Пицунде, где мы на сборах с «Динамо» частенько бывали, одна аллейка носит его имя неофициально. Сколько там километров намотали, мама дорогая!

— Насчет травм — это вам, наверное, повезло, что вы в одной команде с Новиковым и Никулиным (знаменитыми Косой и Автогеном) играли. А не против них…
— Безусловно. Про Сашу Новикова даже байка такая ходила. Рядом, дескать, просто пробежит — и то синяк останется... Да что там говорить, таких защитников в России сейчас просто нет! Оба — добрейшие в жизни люди (добрее их никого в том «Динамо» не было), на футбольном поле преображались кардинально. «Не подходи — убью!» Нашим футболистам, как мне кажется, именно этого сейчас и не хватает. Такого желания биться, выкладываться за команду. И за примерами-то далеко ходить не надо. Был я в прошлом году на матче молодежных сборных России и Дании — так меня датчане просто поразили! До игры — сама расслабленность. Музыка какая-то, смех, непонятно что… А потом закрылись, десять минут тишины, выходят на поле и… абсолютно другие люди! Глаза горят!

— Про Бородюка можно сказать: играл до тех пор, пока коленки не стерлись?
— Начали было стираться, но я до полного «уничтожения» дело доводить не стал. Как мне кажется, ушел вовремя. Душа еще играла, а вот ноги не бежали. 39-летним центральным защитником «Крыльев Советов» «цеплялся» бывало с каким-нибудь молодым и чувствовал — я уже из последних сил бегу, на жилах, а он спокойненько так прибавляет. И ты понимаешь, что это тебе небеса совет дают: пора, Саша, заканчивай… Природу ведь не обманешь. Болячки дольше заживают, сил все меньше… В любом случае нельзя доводить до такого: ты выходишь на поле, а над тобой болельщики смеются! Слава богу, это не мой случай — у меня и в последний год среди всех защитников чемпионата самая высокая оценка в прессе была — 6,20! До сих пор, как ту газету открываю, удивляюсь: «Жару давал…»

— Жару вы и в Сеуле в 88-м давали. Олимпиада — главная победа жизни?
— Ага, вершина. Потом и кровью выстраданная. Мы ведь в ходе того олимпийского цикла 170 дней на одних только сборах отсидели!

— Отмечая 15-летие той победы, душевно встретились?
— Не то слово! Почти все ребята приехали, тренеры… Приятно было — словами не передать! Представляете, Бышовец установку дает (ну там «разомнитесь получше»), а мы уже встречу потихоньку отмечаем... И отметили, и сыграли, я вам скажу, очень прилично! Марат Измайлов (он в другой команде был), посмотрев, как мы их в одно касание гоняем, удивлялся: ничего себе, «старички» дают!

— Насчет праздников кстати… С алкоголем-то, будучи игроком, «дружили»?
— Честно скажу, только по конкретным датам гулял — свадьба, Кубок СССР, олимпийская победа… В Сеуле, помню, славно погудели, но и повод какой был! Наша делегация тогда еще на корабле размещалась, так мы боялись, что стоящее на причале судно от такого нашего кутежа в открытое плавание уйдет. Ну а сейчас… В последнее время стал коньяк уважать. Умные люди говорят, что пятьдесят граммов с лимончиком никому не повредят. Но не более того. Увлекаться этим делом тоже нельзя!

— Вам не кажется, что зачастую для футболистов, пристрастившихся к алкоголю, главная проблема — отказать? Не выпить до дна? Значит сразу: «не уважаешь...»
— Это все раньше было. Своеобразная проверка на прочность. И культовая, кстати, фраза «кто не пьет, тот не играет!» — тоже из тех еще, советских времен. Но все это уже в прошлом. Другое время на дворе — контракты, миллионы, доллары…


«Московский Комсомолец», 30.03.2006 г.

[Леонид Трахтенберг]

http://www.footballplayers.ru/players/story_739.html

«Не успел я задать первый вопрос, как хозяин кабинета на втором этаже футбольной базы ЦСКА закурил сигарету...»

С этого предложения, придуманного мною по дороге в Ватутинки, и должен был начинаться материал. Однако едва я приоткрыл дверь, как Валерий Газзаев с гордостью произнес:
- Не поверите, но я уже неделю не курю.

- Что, врачи запретили?
- Бросил сам. Без чьих-либо советов и рекомендаций. Решил, что пора избавляться от дурных привычек.

- Вы мне сейчас напомнили Никиту Михалкова, который однажды, когда я предложил ему сигарету, артистично поднял руки вверх со словами: «Спасибо, но должен же я в этой жизни хотя бы что-нибудь не делать!»
- А я вот 30 лет назад совершил, наверное, свою самую большую ошибку, когда первый раз затянулся.

- Но от тренеров вы это, полагаю, тщательно скрывали. Зато когда сами стали тренером...
- Пачка за игру уходила. А за день - две с половиной, а то и три.

- И как себя чувствуете без никотина?
- Да вроде бы нормально. Но в любом случае обратного пути нет - я же слово дал. А мужчина, бросающий слова на ветер, сразу же теряет уважение.

- А каким образом его можно завоевать?
- Правильными поступками: по отношению к семье, друзьям и на работе. Нельзя терять достоинства и своего лица ни при каких обстоятельствах. Разошлись пути с человеком, которого ты считал близким, - не говори о нем за спиной ничего дурного. Никогда никого не предавай и не подставляй. Ни в каких ситуациях не опускай руки - борись до конца.

[Советский футбол (Футбол СССР)]

2 июня родился Заслуженный мастер спорта СССР Виктор Григорьевич ЦАРЁВ (1931-2017).

Воспитанник юношеской команды московского «Динамо» (первые тренеры – Илья Васильевич Бизюков и Аркадий Иванович Чернышёв).

Клубная карьера: команда города Калинина (ныне – Тверь) (1952), МВО Москва (1953), «Динамо» Москва (1954–1966).
https://sun9-2.userapi.com/c837234/v...1JrgVoOXos.jpg
Чемпион СССР 1955, 1957, 1959 и 1963 гг.
За сборную СССР сыграл 12 матчей.
Участник чемпионата мира 1958 г.

Помощник главного тренера в сборной СССР (1967–1968). Помощник главного тренера в команде «Динамо» Москва (1973–1975). Главный тренер юношеской сборной СССР (1976, 1981). Главный тренер команды «Динамо» Москва (1979).

Заслуженный тренер РСФСР (1976).