*4229. Уродство по закону или красота по беспределу?

[Ксения Собчак]

https://snob.ru/selected/entry/104423

Фото: Кристина Кормилицына/Коммерсантъ

Сперва мэр Собянин объявил о грядущем сносе незаконных и уродливых киосков возле метро — и это всем понравилось. Потом, в ночь с понедельника на вторник, киоски были снесены — тут уже раздался ропот общественности и возник мем «Ночь длинных ковшей». Наконец мэр отреагировал на общественное смятение кратким сообщением в соцсетях: мол, не надо прикрываться бумажками о собственности, потому что москвичи хотят красивых, открытых улиц. И вот тут гвалт поднялся нешуточный: оказывается, не настолько уж мы хотели этих самых открытых улиц, чтобы ради них признать священное право собственности простой бумажкой.

Я сама за собственность. Более того, мне несложно увидеть ситуацию глазами пострадавшей стороны, потому что я и сама когда-то была этой стороной. У меня в свое время, еще в лужковские годы, был маленький арендный бизнес. Я покупала небольшие помещения в жилых домах, переводила их в нежилой фонд и сдавала в аренду под всякие маленькие аптеки и магазины. Затем эта опция была закрыта: якобы жильцы домов были недовольны, что у них на первых этажах то ремонт, то веселая музыка из кабаков. Мой бизнес приказал долго жить, и не могу сказать, что я от этого в восторге.

Но, с другой стороны, я своими глазами видела, как эволюционировала эта система. Без взяток, без возможности неформально договариваться с местными начальниками что-то сделать было вообще невозможно. Я не верю, что есть хоть один человек в Москве, который мог проходить все эти адские согласования, не платя определенную мзду. Так была годами устроена система. Разумеется, все те, кто строил у метро свои кошмарные торговые точки, заручились за эти годы всеми необходимыми бумагами. Прав Навальный, заметивший, что вместе с киосками неплохо бы пройтись бульдозером по всем чиновникам, которые эти бумаги выдавали. Но такова была система бизнеса в Москве, и все, кто занимался предпринимательством, так или иначе в ней участвовали и тем самым продлевали ей жизнь.

Когда от милой и уютной низовой коррупции мы переходим к пресловутой «вертикали», мимолетный соблазн копеечных взяток рассеивается, и власть получает возможность вершить большие дела. Конечно, многие из этих дел оказываются полной глупостью. Когда я вижу московские велодорожки, которыми можно пользоваться два месяца в году, приступы смеха сменяются у меня вспышками ярости. Да, это был идиотизм власти, глупое маниловское прожектерство. Но решение снести киоски — не глупость. В этом я Собянина абсолютно поддерживаю. Потому что в такой дилемме: терпеть унылое адское говно по закону или сносить его по беспределу — я за беспредел. Просто потому, что против говна.

Да, беззаконие — это ужасно. Но выбор небольшой. Неужели лучше жить на вечном Черкизоне, который не поменяется никогда? Какие еще есть у города варианты?

Да никаких: это все было выкуплено, оформлено и легализовано задолго до Собянина или в его первые годы. Сейчас — я знаю это точно по себе — этот коррупционный бизнес полностью остановлен. Ни за какие деньги, ни за какие договоренности невозможно возвести павильончик. Нету таких людей, которые сегодня в Москве решают подобные вопросы. Соответственно, это реально то, что сделал Собянин. Он разрушил коррупционные схемы строительства палаток, стекляшек и пристроек. Он действительно хочет поменять облик города. Его нельзя поменять, оставив на месте магазины-времянки с синтетическими колготками и пирожками из котят.

Меня возмущает лицемерие интернет-общественности, ее двойные стандарты. Вы за законы? Вам нравится «закон Димы Яковлева», закон об НКО, законы о митингах? Или, возможно, вы признаете, что некоторые законы совсем не способствуют позитивным переменам в стране?

Или, возможно, вредные и лукавые законы можно нарушать только тем, с кем вы дружите в фейсбуке? Когда ваш любимый Капков сносил шашлычные в парке Горького, вы радовались, рукоплескали и падали к его ногам. Но Капков делал ровно то же самое, что сейчас делает Собянин. Правда, кроме этого, он в правильный момент пил кофе с Сапрыкиным и поставил его жену возглавлять Музей Москвы — возможно, именно мудрый пиар и обеспечил Сергею благожелательность аудитории журнала «Афиша» и креативного класса.

Я помню, как мне рассказывали о бедах несчастных шашлычников, лишившихся своего бизнеса: они по коррумпированным схемам получили договора на 10–15 лет и совершенно не планировали уходить из парка. Было два варианта: разбираться с ними любыми способами, угрозами и наездами, изгонять их с милицией и сносить бульдозерами или терпеть еще 15 лет.

Не было бы никакого парка Горького, если бы одним прекрасным утром туда не приехали экскаваторы. Капков в это время ходил с охраной, я это хорошо помню, потому что в его адрес поступали угрозы от всех этих шашлычников. Зато теперь у нас есть парк, где сотни прекрасных хипстеров радуются жизни и строят планы на светлое будущее.

Да, по беспределу, да, в одну ночь, да, без предупреждения. И это очень печальный, но неизбежный для современной России ход событий. Увы, только так это и работает. Выбора между законом и беспределом у нас нет. Выбор другой: жить по беспределу среди уродства и убожества, либо — опять же в обход закона — попробовать прорваться к чему-то лучшему. Поэтому, мне кажется, снос киосков и уничтожение наследия лужковской коррупции — важная и хорошая вещь. А что эта коррупция разрушена, вам подтвердят все строители и девелоперы Москвы.

Можно ли было все сделать цивилизованно? Так, чтобы владельцы киосков (весьма состоятельные люди) не выставили вперед безработных пенсионерок, которые будут бить в пустые кастрюли и кричать, что Собянин лишил их работы в кризис? Наверное, можно было придумать ход и похитрее. Но Собянин осознанно принял волевое решение. Он знал, что решение это непопулярное, и сознательно пропустил серьезный удар по своему имиджу. Но он сделал это ради того, чтобы хоть чуть-чуть изменить облик города. У меня это вызывает большое уважение. Так же, кстати, как и платные парковки, которые я тоже абсолютно поддерживаю. Не может крупнейший город России, претендующий на статус столицы сверхдержавы, быть дешевым городом. Мы все равно вынуждены будем жить так, как живут в Лондоне и Париже, и терпеть сопутствующие неудобства. Но мы хотя бы будем их терпеть, не видя вокруг грязных стекляшек с синтетическими колготками, грошовой бижутерией и тошнотворным фастфудом.

Дорогие хипстеры. Пока парк Горького был шашлычно-пивным раем, вы просто туда не ходили. В один прекрасный день вы открыли двери — и за ними оказался цветущий сад с Дашей Жуковой у входа, с вкусным мороженым от Гинзы в красивых будочках, с весенними фестивалями роз, как будто бы все это было всегда или спустилось с неба. Так официант приносит вам стейк рибай, не проводя перед этим экскурсию по бойне. Кровавые картины с мясокомбината, несомненно, испортили бы вам аппетит, но именно так появляются вкусные стейки. Вы не хотите видеть работу мясника, а только готовое блюдо с гарниром и веточкой петрушки? Тогда сейчас просто отвернитесь. И, пожалуйста, не надо лицемерить.

Содержание темы:
01 страница
#01. Ксения Собчак. Уродство по закону или красота по беспределу?
#02. Ксения Собчак. Ответ Владимиру Познеру
#03. Ксения Собчак. Ролдугин и лампочка
#04. Ксения Собчак. РБК глазами лягушки
#05. Ксения Собчак. О спорт, ты что?!
#06. Ксения Собчак. Неверные псы Путина
#07.

[Ксения Собчак]

http://echo.msk.ru/blog/sobchak/1733318-echo/
08:07 , 21 марта 2016

автор
телеведущая

Оригинал — «Дождь»

Уважаемый Владимир Владимирович!

Раз Вы ответили мне публично, то считаю нужным все-таки разобраться до конца, для меня это очень важно — вчера Вы обвинили меня в непрофессионализме. Так как затронута моя профессиональная честь, считаю важным объясниться.

Еще раз по порядку. Слова Алексея Навального Вы назвали «либо заблуждением, либо ложью», а меня обвинили в неподготовленности, что «непрофессионально». Но на самом деле:

1) Я в самом начале программы поставила сюжет, где прямо говорится: «Только через два дня, в среду, 2 марта, в криминальных новостях вышли короткие сообщения об аресте Бобокуловой Пресненским судом. Итоговые программы «большой тройки» посвятили резонансному преступлению минимум эфирного времени».

2) Навальный тоже упомянул, что телеканалы поставили «два дня спустя».

1. Вопрос Парфенову был поставлен не совсем так, как Вы говорите. Речь шла о том, «поставили бы Вы такой сюжет в «Намедни», а то вот Владимир Познер, например, не поставил бы?» То есть я не «сознательно» умолчала (чего умалчивать-то, если мы в самом начале об этом заявили?), а провела параллель с вашей позицией.

Факты таковы: минимум дважды в программе было упомянуто, что телеканалы выпустили новость не сразу, а только после того, как их обвинили в замалчивании, и стало ясно, что новость обсуждает вся страна. Конечно, в студии Вы могли этого просто не услышать, пропустить, а Арину Бородину в этот момент могла отвлечь дочка, или мы плохо и недостаточно это объяснили. Это можно обсуждать, но говорить, что мы об этом не сказали — все-таки не стоит.

2. Касательно перехода от темы гибели девочки к общей теме цензуры. Владимир Владимирович, с самого начала тема дебатов звучала как «Замалчивание важных новостей — цензура или выбор редактора?», а не «Почему Познер не поставил бы в новости сюжет о гибели девочки». Было очевидно, что и Вам, и Алексею, и нашим зрителям будет интересно поговорить о цензуре на федеральных каналах. И переход от частного к общему здесь был очевиден. Учитывая Ваш телевизионный опыт и быстрый ум я уверена — Вы прекрасно понимали, что тема будет шире конкретного случая, и, кстати, ваша позиция здесь была предельно ясна и понятна: «Я не отвечаю за Первый канал, и за цензуру». Ваш же оппонент считал, что Вы соучастник преступления. И конечно, этот интересный и важный диалог — продолжение темы, возникшей в вашей переписке с Алексеем.

3. По поводу моей работы и работы моих коллег на телевидении. Телевидение не должно быть государственным. Это факт. А пока оно государственное, на нем должны работать профессиональные люди, а не отрицательный отбор по принципу «кто громче крикнет «крымнаш» или еще что-нибудь, что скажет начальство. У нас есть закон запрещающий цензуру. Это касается и госканалов. Против нас всех применена именно она. Шац с Лазаревой не стали хуже шутить, я не стала хуже вести развлекательные шоу, а Парфенов не разучился делать свои программы. Выталкивая всех этих, а также любых других людей с альтернативной точкой зрения из информационного пространства, нам всем, по сути, затыкают рот и борются лично с каждым из нас. Если же госканалы и их высокие руководители считают, что телевидение — это как госфабрика по производству молока, то скажите об этом прямо: «мы берем на работу только обслуживающий интересы власти персонал». А ведь нам по-прежнему пытаются объяснить, что Владимир Соловьев или Дмитрий Киселев непредвзятые журналисты. И подлость и иезуитство — именно в этом.

4. И последнее. Несмотря на все вышесказанное, и независимо от Вашего отношения, я уважаю Вас и согласна с тем, что Вы делаете важную и нужную работу. Просто конкретно на этих дебатах Ваша позиция была слабее. «Слабее» не в смысле хуже или лучше — просто публично отстаивать позицию компромисса всегда сложнее, чем позицию идеалистическую, бескомпромиссную. При этом Вы единственный человек, который не врет и много раз говорил публично, что у Вас есть ограничения, которые Вы сознательно приняли. Эта честность вызывает глубокое уважение. А судить за компромисс всегда легко. Я вот честно скажу, что не знаю, и, возможно, тоже пошла бы на какой-то неприятный компромисс ради возможности делать социально важные вещи. Это вообще сложные вопросы, из серии «что лучше: добро во имя зла, или зло во имя добра?», «что лучше — иметь какую то свободу слова (в Вашем случае достаточно обширную, большую, чем у любого человека либеральных взглядов в нашей стране) в несвободной стране, или бороться с любыми ограничениями свободы слова ценой публичного черного списка?» На мой взгляд, мудрый ответ на оба эти вопроса — не знаю.

В конце концов, каждый делает свой выбор. А какой из них правильный — посмотрим.

[Ксения Собчак]

https://snob.ru/profile/24691/blog/106948
14:37 / 11.04.16

Моя семья знает Сергея Ролдугина. Человек он очень скромный, и всегда жил скромно. Он из тех людей, о ком, подобно Корейко из романа Ильфа и Петрова, никто бы не сказал, что у него есть огромные деньги.

Надо сказать, что был нашим соседом: жил на Мойке, 31. У него была небольшая квартира, он пешком ходил в консерваторию. Часто, когда шел дождь, он просил маму подвезти его до дома, потому что у него даже не было личной машины с водителем. Заметьте, речь идет о событиях полугодовой давности.

Про Ролдугина я могу рассказать одну историю — мне кажется, она очень поучительна. Из нее видно, насколько в прежние времена представления о богатстве и власти были не такими, как сейчас.

Когда мой папа ездил в Давос, он часто брал меня и маму с собой. Ездил с нами и Путин, и Немцов, который меня там катал на санках. Об этом он любил вспоминать на наших оппозиционных митингах: «Я тебя, Ксюша, катал на санках в Давосе».

В составе большой русской делегации был и Ролдугин. Неподалеку от Давоса он то ли снимал, то ли даже имел в собственности свое маленькое скромное шале — ровно по своим материальным возможностям. Однако по тем временам это казалось, конечно, несусветным богатством: мы, русские, даже и слова такого не знали — «шале». А тут музыкант — и вдруг «шале». В общем, невероятно круто.

После форума Путин отпросился у папы остаться еще дней на пять — покататься на лыжах: он всегда любил горные лыжи. Путин остановился в шале у Ролдугина, папа уехал в Питер. А когда Путин вернулся, я помню, как они весело подшучивали над Ролдугиным.

Дело в том, что Ролдугин был тогда женат. Его жена, Ирина Никитина, уже после развода продюсировала разные музыкальные фестивали, и до сих пор она очень любит рассказывать, как Путин когда-то жил у них в доме.

А когда Владимир Владимирович вернулся из этой поездки, он рассказывал отцу: «Слушай, мне было ужасно неловко. Я даже не могу рассказать Ролдугину, потому что он мой близкий друг. Когда я уезжал, его не было дома. Ко мне подошла Ирина и говорит: “Володя, мы, конечно, с тебя денег за проживание брать не будем, как с близкого человека. Единственная проблема — надо заплатить счет за электричество. У тебя лампочка в комнате перегорела, надо как-то починить”. И пришлось мне искать эту лампочку, которая у меня перегорела».

Вот такая история, как из волшебной сказки. После нее должны идти титры: «Прошло 20 лет». Мне кажется, Владимир Владимирович так и не рассказал Ролдугину, какой смешной эпизод случился с его бывшей женой. Но с тех пор многое изменилось, и то, что когда-то было бы злой сплетней, стало безобидной притчей. Надеюсь, участники этой истории простят мне мою болтливость.

[Ксения Собчак]

https://snob.ru/selected/entry/107544

Чем закончится история с РБК, стало окончательно ясно в тот момент, когда шеф-редактор объединенной редакции Лиза Осетинская ушла в отпуск, несмотря на то что ее учеба в Стэнфорде начнется только в сентябре. Все восприняли это как должное. Ясно, что Лиза Осетинская больше не будет шеф-редактором РБК.

Насколько мне известно, предупреждение Михаилу Прохорову последовало сразу же после февральских (?) публикаций о Екатерине Тихоновой. Прохоров сослался на независимую редакцию. Был у Прохорова после этого разговор с Осетинской или нет, но результатов этого разговора мы в тот момент не увидели. Между тем журналистская общественность с замиранием сердца следила за тем, что происходит вокруг РБК: доселе никто не решался на такие смелые репортажи. Всем известно, что российская пресса должна подчиняться двум негласным правилам, если не хочет быть закрытой: не трогать тему семьи Путиных и кадыровской Чечни. За это может прилететь: не с одной стороны, так с другой. А РБК сделал целую серию репортажей — про Тихонову, ее мужа и т. д. Последней каплей, насколько мне известно, стало «панамское расследование»: в телевизионной версии информация о панамских офшорах непрерывно шла бегущей строкой.

За этим последовало прямое указание первого лица, большое совещание у Бортникова и обыски. Говорят, что уже после обысков Прохорову удалось связаться с Путиным и уладить этот вопрос. В результате РБК, по всей видимости, будет в ближайшее время продан Ковальчуку, хотя у Прохорова, вероятно, останется там небольшая доля.

В общем, никаких неожиданностей. Пора признаться себе, что у многих из нас была безумная и наивная надежда: вдруг Михаилу Дмитриевичу удалось как-то особым образом договориться? Вдруг власти выгодно, чтобы в стране был хотя бы один такой портал, с таким освещением бизнеса и такими расследованиями? Вдруг пропустят, вдруг не тронут? Ведь за последний год РБК действительно стал лучшим новостным порталом в стране, и то, что они делали, было мегакруто.

Но — никаких «вдруг». Сейчас так уже не бывает. Неважно, какие у тебя отношения с Путиным, поддерживал ли ты его в предвыборной кампании, какие имел договоренности. Есть рамки, за которые журналист в нашей стране заступить не может. Конечно, Лиза Осетинская вернется со своей учебы, и, зная порядочность Михаила Дмитриевича, могу гарантировать, что она получит высокую позицию в его структурах. Но о публичной работе шеф-редактора речи уже не идет. Да и есть ли вообще смысл быть журналистом в России, если самые интересные, важные и резонансные темы находятся под строжайшим запретом?

Все это грустно и печально, как и все остальное, что мы видели в новостной ленте за последние пару недель. Заявления Бастрыкина, назначение Москальковой, буйство пальм на московских улицах — поводов для депрессии предостаточно. Босховское полотно: веселые повозки, которые безмятежно катятся в ад.

Согласие людей жить так — это и есть демократия, если понимать ее как следование воле большинства, опуская при этом оговорку: «...при соблюдении прав меньшинства». Никто не выйдет на улицу в защиту РБК, как выходили когда-то отстаивать программу «Взгляд». Очередной передел медийного бизнеса мало кого в стране беспокоит. Ни малейшей потребности добиваться уважения своих гражданских прав у населения нет. Никакие массовые фальсификации на грядущих выборах не понадобятся, поскольку население и так поддерживает политику властей — или, по крайней мере, самые крайние и отталкивающие ее проявления. Ситуация, подобная той, которую мы видели недавно в Исландии, когда малоэмоциональные исландцы после публикации панамских досье всей страной вышли на улицы и забросали яйцами свой парламент, в России в ближайшее время наблюдаться не будет.

И нам, как меньшинству в осажденной крепости, придется принимать эти правила. В этой новой жизни мы будем абсолютно зависеть от того, какие решения будут приниматься большинством. Позволит оно нам продолжать жить в этой стране или нет? Если завтра будут введены выездные визы, это тоже будет воля большинства, поскольку у 70% населения вообще нет загранпаспортов.

У меня много лет работает одна женщина. Раз в год в порядке поощрения я стараюсь отправить ее куда-нибудь на отдых: «Выбирай, куда ты хочешь. Турция, Египет?» Она говорит: «Нет, не хочу. Давайте я в Сочи куда-то, на худой конец — Минск».

Нам пора перестать жить в парадигме, будто мы, такие европейские и продвинутые, во всем правы. Мы в каком-то смысле как гей-сообщество: меньшинство в огромной стране. Меньшинство должно соглашаться с большинством, привыкать жить среди людей, которые уверенно голосуют и принимают решения. И, в общем-то, нам имеет смысл заискивающе смотреть на власть, потому что только власть может нас от этого большинства защитить, великодушно сказав: «Ладно, ребята, не ссыте. За границу пока можете выезжать. Главное, ведите себя поскромнее».

Есть такой факт из жизни животных: если лягушку бросить в стакан с горячей водой, она немедленно оттуда выпрыгнет. Но если воду нагревать постепенно, лягушка сварится. Мне кажется, в нашем стакане становится заметно теплее. Вывод из этой заметки таков: «Надо приучать себя жить в новых условиях — во все более теплой воде». Но боюсь, что это ровно тот вывод, к которому приходили все сваренные доселе лягушки.

[Ксения Собчак]

https://snob.ru/selected/entry/112634
24.08.16

Фото: Robert Zolles/REUTERS

Два сообщения в моей ленте фейсбука вошли в резонанс и побудили меня высказаться.

Сначала новость о том, что деньги, которые должны были пойти на школы и больницы в Петербурге, переведены — как теперь уже говорят в пресс-службе губернатора, временно — на строительство печально знаменитого стадиона на Крестовском острове. Об этом стадионе за 2,6 миллиарда рублей уже даже в Comedy Club разрешили шутить, потому что иначе как анекдотом этот апофеоз коррупции и некомпетентности не назовешь.

А потом выступила Маргарита Симоньян, прокомментировав успех российской олимпийской сборной: «Очень гордо за Родину, товарищи. Вопреки всему, как на войне, как мы всегда умели». Если к чему-то и применимо выражение моего любимого Никиты Сергеевича Михалкова «звенящая пошлость», то вот к таким сравнениям. Нет большей пошлости, чем упоминать войну, принесшую смерть или нечеловеческие страдания миллионам людей, в связи с тем, что группа сексапильных девушек ловчее всех в мире бросает в ворота мяч. Я хорошо помню рассказы бабушки и дедушки о войне, о том, какой немыслимой трагедией для всего народа было это испытание. Когда об этой трагедии, об этих миллионах смертей и разрушенных жизней говорят с самодовольной ухмылкой — вот, мол, какие мы молодцы, всех уели! — трудно подавить желание ответить пощечиной.

Две эти новости объединяет чудовищный цинизм, смещение представлений о добре и зле, о том, что в жизни главное, а что — приятное добавление для тех, у кого и так все хорошо. В моем мире никакой престиж и триумф государства не стоят ни человеческой жизни, ни счастья ребенка, ни спокойной старости пенсионера. Эту систему ценностей разделяет большинство нормальных людей в стране, именно поэтому переброс денег из системы образования на горе-стадион во славу спортивной России был бы совершенно невозможен, если бы Полтавченко вынужден был выставлять свою кандидатуру на выборах, а не переназначаться в зависимости от заслуг перед персонализированным отечеством. Кстати, тогда и никакого моста имени Кадырова в моем родном городе не было бы в помине.

«О спорт, ты мир!» — пафосно восклицал Пьер де Кубертен. В этом афоризме, наверное, спорту отдано многовато чести, но если спорт начинает ассоциироваться с войной, коррупцией и пренебрежением нуждами людей, то с ним точно что-то не так.

Я понимаю, что есть люди, любящие спорт. Я с удовольствием занимаюсь любительским спортом — зарядкой, бегом и плаванием, — но смотреть, как это делают другие люди, мне не интересно. Однако это выбор каждого. И все же мне кажется, что такая обсессивная любовь к спорту в нищей стране — штрих тоталитарного общества. Для меня она ассоциируются с фильмом «Триумф воли» Лени Рифеншталь. Там на экране показаны очень красивые люди, да только они не совсем люди. Они — символы, мифические герои, которые никогда не звонят в ДЭЗ по поводу лопнувшей трубы и не озабочены тем, чтобы устроить ребенка в хорошую школу поближе к дому. Не случайно картинки Рифеншталь стали визуальным выражением идеологии фашизма — идеологии, основанной на том, что государство выше человека. И нет ничего случайного в том, что все олимпийские победы, допинговые скандалы, недопуски на Олимпиаду и другие «унижения» спортсменов стали сейчас такими важными для нашей страны.

О том, что государство важнее человека, многие в современной России говорят открыто. Деньги, потраченные на спортивные достижения, ничего не принесут людям: туалеты не станут чище, больницы будут закрываться, школы — «укрупняться» и «оптимизироваться». В конечном итоге в проигрыше оказываются и сами спортсмены — люди, которые олицетворяют престиж государства и совершают ради него подвиг, нередко ценой собственного здоровья и карьеры.

Отчасти мне понятно, почему спорт так важен для нас. Спорт, кажется, последняя и единственная сфера, где Россия еще может чувствовать себя сверхдержавой и соревноваться в группе лидеров. Мы хватаемся за него, как сильно растолстевшая, плохо выглядящая женщина настаивает на том, что волосы у нее длинные и красиво блестят. Ну вот давайте честно: в чем еще мы можем конкурировать с развитыми странами? В каком рейтинге нам разрешат постоять рядом с Германией или Великобританией? Возьмите любой социально-экономический показатель и ищите Россию поближе к концу таблицы. Разве что по суммарной протяженности газопроводов да по числу детских самоубийств нашей стране нет равных в мире. Зато у нас есть профессиональный спорт, в котором мы можем обогнать Францию и потягаться с ненавистной Америкой. Мы держимся за последний шанс доказать себе, что мы все-таки «там», а не тут — где мы, собственно, и есть в реальности.

Когда против России были введены экономические санкции, некоторые говорили, что это даже неплохо: только безвыходная ситуация может заставить нас, русских, сойти с проторенной дорожки и начать шевелиться. Надеюсь, что запреты на участие в международных соревнованиях так же благотворно скажутся на положении в нашей стране. Пора бы перестать махать флагом с трибун и заняться практическими делами: чисткой сортиров да асфальтированием дорог. В рейтинге ВВП на душу населения Россия стоит между Габоном и Туркменистаном* — такова реальная ситуация. Это хорошие суверенные страны, с которыми не стыдно сойтись в здоровой конкурентной борьбе. Это принесло бы простым людям куда больше пользы, чем отчаянные попытки локтями пробиться в мировую элиту.

* Примечание: По новой методике расчета, учитывающей расходы на вооружения и интеллектуальную собственность, — между Венгрией и Латвией.

[Ксения Собчак]

http://echo.msk.ru/blog/sobchak/1867856-echo/
22:40 , 03 ноября 2016

автор
телеведущая

Оригинал — Сноб

Как поссорился Владимир Владимирович с Полиграфом Полиграфовичем.

Прошедшая неделя ознаменовалась оживленной перепиской персонажей, которые в обычной жизни нечасто общаются друг с другом: в ней участвовали режиссеры, байкеры и пресс-секретарь президента РФ. Не знаю, как у вас, а у меня эта переписка вызвала тревожные мысли о том, что происходит в стране.

Итак, Константин Райкин внезапно выступает с критикой власти. Что ж, такое бывало и раньше — уже не первый раз известный и талантливый человек совершает своего рода либерально-демократический каминг-аут. Так поступали многие, от Акунина до Парфенова. Чуть любопытнее ответный комментарий Пескова: все же не на все такие каминг-ауты власть считала нужным реагировать.

А затем начинается нечто необычное. С дежурным наездом на Райкина выступает Хирург-Залдостанов, и Песков вновь комментирует: надо бы байкеру извиниться перед уважаемым человеком — а Хирург наотрез отказывается. Затем Андрей Звягинцев пишет свое блистательное письмо. Песков и тут не останавливается — отвечает в том духе, что Звягинцев во всем прав и большой молодец, а он, пресс-секретарь президента, вообще вырос на его фильмах, как всякий интеллигентный человек.

Наконец, последнее действие: уже не Залдостанов, а мало кому известный вне байкерских кругов екатеринбуржец Кайгородов заявляет, что хоть Путина он уважает, но Песков ему не указ, потому что дети пресс-секретаря живут за границей, а это верный признак пятой колонны. Тут, кажется, у пресс-секретаря лопнуло терпение: «Дискуссия закончена», — отрубает он в сердцах.

Странно во всем этом вот что: приветливый тон власти в общении с теми, кого еще недавно было принято упоминать с маленькой буквы и во множественном числе — со всеми этими райкиными, звягинцевыми, быковыми да макаревичами. И, по контрасту, неожиданный холод в диалоге с верными сторонниками, будто уже и не свои.

Оптимисту в этом сюжете могут даже померещиться признаки оттепели. Но меня одолевает тревога. Попробую объяснить почему.

Режим, который установился в России в начале 2000-х годов, по-научному называется «элитарной автократией» (вот мне наконец и пригодились знания, полученные на лекциях по политологии в МГИМО). В этой конструкции авторитарное государство вместе с элитами — экономической, интеллектуальной, творческой — противостояли дремучему и дикому народу нашей страны. Таково было наследие ельцинской эпохи: вся либеральная общественность, интеллигенция, все думающие люди 1990-х, перейдя в следующее десятилетие, автоматически стали элитой путинской эры, жирной эпохи гламура и «большого стиля». Владимир Путин всегда был авторитарным правителем, но тем не менее он был приемлемым для интеллигенции и даже, не побоюсь этого слова, модным, поскольку все понимали: на конфигурацию элит новая власть не посягает.

События на Болотной ознаменовали вовсе не переход от автократии к диктатуре: никакой диктатуры у нас, конечно, и в помине нет. Автократия автократией и осталась. В 2012 году произошло другое: Путин смертельно обиделся на тех, кто его, как ему казалось, кинул. И чувства президента можно понять: власть вас холила и лелеяла, Сурков вам свои стихи читал, а свобода слова хоть и зажималась, но при этом Парфенов делал фильмы на Первом канале, а Акунин выпускал Фандорина. А вы вместо благодарности чуть не испортили инаугурацию! Не хотите быть с властью — оставайтесь с вашим народом. И когда народ, услышав слово «саморефлексия», будет вас за это слово бить по вашим «хорошим лицам», власть за вас не заступится.

Другими словами, власть вполне сознательно перешла на другую сторону улицы — от элитарной автократии к популистской, от опоры на интеллигенцию к опоре на плебс. Власть сделала это очень наглядно и демонстративно, чтобы все немедленно это почувствовали. Разговоры про «норковую революцию», заигрывание с «Уралвагонзаводом» и знаменитая реплика Владимира Владимировича на «Прямой линии» — «Вы подвиньтесь, дайте с простыми людьми поговорить» — других целей и не преследовали.

Казалось бы, с точки зрения тактики этот выбор власти был вполне рациональным и дал свои результаты: Крым наш, огромные рейтинги, майки с патриотическими принтами. Но то, что произошло дальше, подтверждает догадки некоторых аналитиков: Путин блестящий тактик, но со стратегией дела обстоят вовсе не так радужно.

Оказалось, плебс не очень понял предложенную ему в этой истории роль. Из литературы мы знаем, что Шариковы, начав с 12 кв. м, склонны поглощать все пространство и выходить из-под контроля собственных создателей. Нелегко договориться с ними о том, чтобы они не перегибали, не зарывались, адресно и точечно выполняя свою роль дремучего мужика. Осознав этот факт, вся вертикаль власти вплоть до Владимира Владимировича Путина, я уверена, схватилась за голову.

Вертикаль можно понять: из расследований Навального мы примерно представляем себе, насколько эти люди поднаторели в l'art de vivre: у них красивые дизайнерские дома, хорошее вино на столе, дети в Гарварде и Оруэлл на книжной полке. Разумеется, им гораздо интереснее общаться со Звягинцевым, Парфеновым и Акуниным, чем с Хирургом или Викой Цыгановой. И на свою свадьбу Песков зовет вовсе не Хирурга, а представителей творческой интеллигенции из тех, кто все еще может туда прийти с точки зрения рукопожатности.

Но Шариковы начали действовать самостоятельно и этим создают президенту бесконечный фейспалм. Разумеется, его не может не раздражать неиссякающий поток треша, начиная от суда над бесланскими вдовами и заканчивая «Офицерами России», которые приходят на выставки со своей мочой. Ему, человеку здравомыслящему, совсем не хочется под этим подписываться и иметь таких сторонников. А других теперь уже не предусмотрено.

Если вы обратили внимание, Владимир Владимирович и раньше чувствовал себя довольно неловко в роли популистского лидера: по характеру он совсем не Жириновский и никогда не сможет переступить ту грань, за которой можно уже гнать от вольного, от души, ничего не стесняясь, абсолютно растворяясь в своей роли. Ему это всегда давалось тяжело, получалось неорганично. И конечно, он ощущает серьезный дискомфорт, оставшись наедине с этими Шариковыми, которые становятся все глупее и наглее, продолжая рождать новые, уже давно ненужные власти смыслы.

Как власти вырваться из этой ситуации, совершенно непонятно. Если сделать демонстративные шаги навстречу интеллигенции — к примеру, уволить злополучного Мединского, — «Уралвагонзавод» может решить, что его кинули: у них там сейчас, как и везде, не очень хорошо с деньгами, и кто знает, с чего им вздумается взяться за вилы. А интеллигенция после четырех лет травли тоже еще не факт, что бросится к власти на шею после двух-трех ритуальных поклонов. Вот и остается пресс-секретарю давать реплики направо и налево, незаметно подмигивая одним и подпуская холода в разговоре с другими. Да только в 2016 году ни зарвавшийся Шариков, ни покусанные им граждане уже не склонны считывать такие тонкости.

Все-таки удивительно, как почти сто лет назад Булгаков предсказал эту коллизию в истории профессора Преображенского: жил себе человек в Калабуховском доме среди близких людей и любимых книг, да вдруг обнаружил в своей квартире персонажа, которого раньше и на порог бы не пустил. И что самое жуткое, он же сам своими руками сделал его из собаки. Булгаковскому герою удалось, если помните, отыграть назад, вовремя дав заведующему подотделом очистки наркоз. Но в жизни, в отличие от книг, такие истории не всегда заканчиваются хорошо.

[Ксения Собчак]

https://snob.ru/selected/entry/118703
27.12.16

Фото: Алексей Даничев/РИА Новости

Наша общественность предпочитает обсуждать мертвых, а не живых. Единственное, что может ее отвлечь от разговоров о том, так ли уж хорош был человек, только что погибший в результате трагической катастрофы, — это подробный анализ, кто и что по этому поводу неправильно сказал.

Я уже почти не удивилась, когда главным событием вчерашнего траурного дня внезапно стало обсуждение постов Божены Рынской, со всеми полагающимися в таких случаях проклятиями, плевками и театральными пощечинами.

Чем заслужили столько общественного внимания слова человека, не вполне здорового в узкомедицинском смысле? Божена пишет много такого, за что ее могли бы возненавидеть даже те, кто не умеет читать. Делает она это, видимо, совершенно осознанно. Такая страсть к эпатажу мне вполне понятна, поскольку я и сама отдала ей дань лет этак в двадцать, в период «Блондинки в шоколаде». Есть ощущение недолюбленности, недооцененности? Ну что ж, тогда я оденусь в костюм какашки и испорчу вам праздник. Ах, это поминки? Да какая разница.

По каким-то причинам уважаемая Божена из этого возраста так и не вышла, и ничто не доставляет ей большего удовольствия, чем выступить в амплуа старухи Шапокляк. Свою задачу она с лихвой выполняет, дивиденды от этого получает. Каждый раз, когда вы пишете в соцсетях «Будь ты проклята!», в нежном сердце Божены расцветает еще одна фиалка. Но помилуйте: произошла ужасная трагедия, погибли девяносто три человека, пользовавшихся значительной известностью в стране. Неужели это событие не способно хотя бы на время отвлечь нас от того, чтобы с подозрением зыркать глазами по сторонам: этот скорбит как-то неискренне, эта высказалась невпопад, а тот, кажется, вообще никак не реагирует, подлец этакий?

Я позавчера была на юбилее в Театре наций и подверглась всеобщему осуждению: как же так, в театр сходила, а пост соболезнований не написала! Кажется, для многих желание испытать ненависть и кого-нибудь заклеймить — вообще единственный побудительный мотив для выхода в интернет. Еще с утра в воскресенье в моей ленте появлялись робкие выражения ужаса и скорби перед происшедшим, но уже к середине дня все поглотила темная стихия: мол, и Божена высказалась возмутительно, и, кстати, покойная Елизавета Глинка когда-то сказала что-то не так, да и хор, даром что по нотам поет, не без червоточинки — пел не то и не там, где надо было.

Осуждение — любимая российская забава, и в нем источник многих проблем. Вместо того чтобы что-то подправить в себе самом, приятнее и легче осудить кого-то другого, а потом, приятно расслабившись, можно посетовать, что нет у нас никакой позитивной повестки. Послушайте, но ведь чтобы такую повестку обсуждать, неплохо бы сперва признать право других людей на собственное мнение. Или даже на собственное упрямое заблуждение, на страсть к эпатажу, на внезапно нахлынувшее желание брякнуть бестактную гадость — да, у людей есть и такие странные права. И вы совершенно не обязаны тотчас говорить вслух, что вы об этом думаете. Тем более хорошо бы воздержаться на похоронах.

Кому-то, наверное, кажется, что разевать рот в таких ситуациях его побуждает нетерпимость к злу. Нельзя подавать руки подлецу! Но вот что странно: разговоры о «рукопожатности» не затихают в сетях ни на неделю, но при этом никаких «нерукопожатных мерзавцев» у нас в принципе нет. На вечеринке у Ремчукова или у Венедиктова все не то что здороваются за руку, а прямо-таки лобзаются взасос. А вернувшись домой, возвращаются к нелицеприятной борьбе со злом в интернете. Парадоксально, но эти явления неразрывно связаны: легкость в светском общении и легкость в обливании друг друга помоями — это одна и та же легкость. Возможно, точнее назвать ее аморальностью.

В США в недавней истории были примеры, когда человек, будь то политик или спортсмен, подвергался всеобщему осуждению. Это было по-настоящему серьезно: люди лишались работы, обрывались социальные связи, затем некоторые из этих героев прилюдно извинялись, ходили к Опре Уинфри и плакали в студии, чтобы нация их простила. Иногда потом наступало прощение, и это тоже было большим и важным событием.

Если вы начинаете легкомысленно играть с такими вещами, сегодня проклиная кого-то от ноги, а завтра отправляясь с ним бухать в баре, — это верный знак, что на самом деле для вас в жизни нет ничего серьезного и важного. Точный термин для такого положения вещей — «моральная распущенность». Простите, но мне кажется, что это отвратительно.

Тут, кстати, и еще один пример подоспел: в сети появился «список русофобов», и ваша покорная слуга, естественно, оказалась в него внесена. Само по себе это не удивительно, но в качестве составителя списка был заявлен Захар Прилепин, то есть человек вполне вменяемый, хотя и слегка деформированный на почве национального самосознания. Мне очень сложно себе представить, как кто-то звонит Прилепину, и тот соглашается выступить экспертом по составлению «списка русофобов». Теперь, возможно, кто-нибудь обратится ко мне за помощью в составлении симметричного «списка русофилов» — ну, или опять же «нерукопожатных персон». В наше время, когда кулачные бои отошли в прошлое, письменное выяснение вопроса о том, кто из нас большее говно, стало основным занятием думающих, интеллигентных людей. Оно не прекращается даже в дни национального траура.

Буквально позавчера мы с Мишей Козыревым долго спорили о том, в каких ситуациях неприлично говорить правду. Моя позиция была в том, что правду прилично говорить всегда, а Миша Козырев настаивал: есть моменты, когда говорить правду не следует. Примирил нас его пример: о покойных, только что ушедших из жизни, плохо говорить неприлично. Я с этим согласилась.

Мне позвонили десятки информагентств с просьбой прокомментировать мое знакомство с Доктором Лизой, с другими пассажирами разбившегося самолета. Поверьте, мне есть что сказать. Я помню, как Лиза Глинка проводила вместе со мной аукцион в помощь пострадавшим от наводнения в Крымске. Я стояла с ней рядом на Болотной, стояла с ней на митингах, помню ее как человека смелого, сильного, не боящегося власти и не созванивающегося с Володиным. Затем она полностью поменяла позицию в связи с украинскими событиями. Изменились многие из нас, да и время изменилось. Все пассажиры самолета летели в Сирию, чтобы поднять дух солдат, которые воюют и убивают. Это не делает их хуже или лучше, это просто факт.

Наверное, когда-то можно будет спокойно обсудить и это, но сейчас для этого далеко не лучшая ситуация. Если ничего хорошего сказать не получается, можно просто промолчать.

Елизавета Глинка:
Импотенция — это когда женщина ездит на войну спасать детей, а мужчины поливают ее за это дерьмом

Доктор Лиза рассказала о том, почему ее деятельность подвергается столь резкой критике со стороны либералов, о своих политических амбициях и отношениях с администрацией президента

[Ксения Собчак]

http://echo.msk.ru/blog/day_video/1959720-echo/
07:14 , 09 апреля 2017

Смотреть видеообращение

Уважаемый Владимир Владимирович!

В день теракта в питерском метро вы были в вашем родном городе. И теракт, запланированный или нет, произошёл буквально у вас под носом, как говорится. Не так близко, конечно, как убийство Немцова, но всё равно очень близко.

В этот момент вы увлечённо разговаривали с вашим белорусским коллегой Александром Лукашенко. Возможно, обменивались опытом, как лучше разгонять молодёжные митинги: у них есть модные водомёты, а вот у нас пока ещё этих водомётов нет. А в это же время моя тётя, тётя Лариса — мамина сестра, была в 40 метрах под землёй в том самом перегоне метро. Через десять минут после того, как её поезд проехал «Техноложку», взорвалась бомба. Только эти десять минут отделили вот лично мою семью от большой человеческой трагедии. Почему это произошло в вашем городе, где вы буквально лично знаете всех высших офицеров ФСБ?

Несколько дней назад я со своим коллегой Павлом Лобковым обсуждала: по всему миру теракты, в Лондоне взрывы, в Париже расстрелы, волны насилия накатывают со всех сторон и расступаются, как будто огибая Питер. Потому что покуситься на Питер — это покуситься на всю имперскую историю великой державы и на ваше многолетнее президентство. Они совершили массовое убийство у вас дома.

За несколько дней до этого мы все видели, как выстроившиеся в колонну вооружённые росгвардейцы спасали город от школьников, но через несколько дней пришли с показательными обысками в сестрорецкую школу и поставили их лицом к стенке, якобы искали у школьников наркотики. Вы уверены, что это правильное распределение сил? Вы уверены, что отдел по борьбе с терроризмом, который в Питере десятилетиями не давал высунуться ни одному ублюдку благодаря легендарному у нас в городе полковнику Королю, а теперь почти развален и остался без агентуры — это верное руководство госбезопасности?

Вы с кремлёвской высоты наблюдаете, как одни ГБшники едят других, дружат с бизнесменом Михальченко, почти уже доели МВД с разными разборками, и только отделы «Э» по борьбе с блогерами и городскими сумасшедшими неприкосновенны и разрастаются по стране.

Я знаю, вы всегда уделяете пристальное внимание любым уличным активностям, но когда такое количество подготовленных бойцов делят бизнес-крыши и сутками ловят «навальнят» в соцсетях — не отвлекли ли вы их от чего-то более важного?

Может быть иначе не пропустили бы Акабарджон Джалилова, который жил в вашем, нашем городе 6 лет, лепил суши, состоял в радикальных группировках в том же «ВКонтакте»? Правда, «Путина долой» он не писал, может поэтому на него не обратили внимания?

Они давно взрывают Москву, они почти каждый день взрывают Северный Кавказ, они врезаются в беспечную стокгольмскую толпу, но теперь они взрывают город, в любви которому вы, вот лично вы, так часто признаётесь, а ваши чиновники отвечают вам очередными «путингами», насильственно собранными по разнарядке на площади бюджетниками и студентами. Точно ли это достойный ответ?

Источник — телеканал Дождь

[Ксения Собчак]

http://echo.msk.ru/blog/sobchak/2022736-echo/
13:49 , 21 июля 2017
автор
телеведущая

Посмотрела Дебаты Навального и Стрелкова. Не надо недооценивать Стрелкова. Он крайне опасный. И (о ужас) харизматичный. Это начало его предвыборной раскрутки? Иначе обьяснить не могу. С Михаилом Зыгарем мы ездили к нему очень давно договариваться об интервью-так он в комнате заперся,чтобы не выходить. А тут-вызов Навальному,дебаты? Обьясняю это только командой «воскресни» от начальства.

[Ксения Собчак]

http://echo.msk.ru/blog/sobchak/2060746-echo/
12:52 , 23 сентября 2017
АВТОР
телеведущая

Дорогой Лёша! Очень неприятно мне, что приходится тебе публично отвечать, потому как ты прекрасно знаешь, что я уважаю ту огромную работу, которую ты ведешь, много раз лично помогала во многих твоих расследованиях и задумках, и считаю несправедливым тот факт, что ты не сможешь участвовать в выборах на основании явно политического уголовного преследования. Мы с тобой знакомы и находимся в приятельских отношениях, почему же ты сам не позвонил и не спросил у меня, иду ли я на выборы? Приняла ли решение или нет? Почему ты кормишься какими-то сливами сделанными явно (и ты не можешь, как политик, этого не понимать) ради того, чтобы если такие мысли у меня и были-дискредитировать и «утопить» на старте?

С чего вдруг мои право-либеральные взгляды в одну секунду для тебя стали «людоедскими»? И с чего ты взял, что я считаю, что наши граждане ни на что не способны кроме как пить? Где ты слышал от меня подобное? Что за популизм? Зачем присваивать мне идеи, которые я никогда не высказывала, или искажать смысл тех, которые разделяю?

Но более всего меня расстроило другое. Когда я ездила с тобой в Астрахань, когда ты убеждал меня в необходимости вхождения в Координационный Совет Оппозиции ты не говорил мне, что: «место Ксении в шоубизнесе и я бы хотел,чтобы она там и оставалась». Мы все обьединились ради одной важной цели — мы требовали справедливости и свободы,и я, и Таня и Миша Шацы, и Дима Быков и другие потеряли работу на ТВ и карьеру из-за этих взглядов. А теперь ты говоришь мне, условно: «Твое место в шоу-бизнесе, зачем лезть в политику?» Это же лицемерие, против которого ты всегда выступал!

Еще раз, ты большой молодец, и делаешь много важного для нашей страны, и многим рискуешь, но отталкивать собственных союзников, как только где-то замаячила перспектива политической конкуренции — это неправильно, и это вождизм.

Не написать вначале ни строчки про Диму Гудкова, который блестяще провел муниципальную кампанию, наговорить много несправедливого про меня в своем обращении, изначально исходя из того, что любой мой политический шаг — это почему-то шаг несамостоятельный — все это грустные признаки того, что ты считаешь, что обладаешь монополией на оппозиционность. «Все кто не с нами-против нас».