*305. Вторая мировая война-3

[Филипп Попов]

https://rossaprimavera.ru/article/b42b7d2c

/ ИА Красная Весна / 23 июня 2021
Советская разведка перед войной не была Кассандрой или Лаокооном, сколько*бы ни продвигали этот образ в каких-либо корпоративных или политических интересах
Что разведка доложила точно? Статья директора СВР и документы
ВК Telegram FB Twitter Youtube Instagram Дзен rss
21*июня, накануне 80-й годовщины начала Великой Отечественной войны, директор Службы внешней разведки России Сергей Нарышкин опубликовал в журнале «Национальная оборона» статью под названием «В войну разведка вступила первой». Она посвящена работе советской разведки по раскрытию планов руководства нацистской Германии перед войной.

П.Соколов-Скаля. Границы СССР охраняются непрерывно

Канал ИА Красная Весна в Google Новостях
Общий посыл статьи Нарышкина выдержан примерно в том*же ключе, в каком описывали предвоенную работу советской разведки с хрущевского времени: разведка свою задачу по большому счету выполнила и, как пелось в популярной песне, «доложила точно». К трагедии начала войны она совершенно не причастна или причастна в минимальной степени. Проще говоря, «разведка докладывала, а Сталин не верил».


И ровно как в хрущевское время в качестве основного достижения советской разведки Нарышкин указывает получение сведений о дате начала операции «Барбаросса». Правда, в отличие от 60-х годов, обходится без упоминания фальшивого сообщения «Рамзая» (Рихарда Зорге)*— собственно, фальшивость этого сообщения в той*же СВР признали еще на состоявшемся в 2001 году в редакции газеты «Красная звезда» круглом столе из уст представителя пресс-бюро СВР полковника Владимира Карпова: «К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущевские времена».

Нарышкин указывает в качестве источника донесение резидента разведки Наркомата госбезопасности Елисея Тихоновича Синицына от 11*июня 1941 года.

В своей статье директор СВР признает, что в действительности советское руководство перед войной получило сообщения о разных датах германского нападения. И потому сразу возникает вопрос: а почему в Кремле, получив уже множество сообщений о разных сроках начала войны, причем часть их к началу июня уже стала несостоятельной, должны были поверить именно донесению Синицына?

Какая польза от информации про 22*июня?

Как принятие информации от Синицына помогло*бы избежать горьких событий лета 1941 года? Ведь расположенные в военных округах на западе страны силы Красной Армии к началу германского вторжения не успели завершить развертывание и оказались рассредоточены на большой глубине. Непосредственно у границы находились лишь слабые силы прикрытия.

В результате гитлеровцы имели возможность громить советские войска по частям: сначала силы прикрытия у границ, потом соединения в глубине западных военных округов, затем*— резервные армии второго стратегического эшелона.


Чтобы завершить развертывание войск, по расчетам советского командования требовалось 20–30 дней. То есть начинать мобилизацию и развертывание следовало еще в*мае. Соответственно, ключевую проблему начала войны поступившее уже во второй декаде июня сообщение Синицына никак не могло снять.

В действительности идея начинать развертывание в конце весны выдвигалась без точного знания даты германского нападения и даже без полной уверенности, что таковое в 1941 году состоится. В середине мая был подготовлен документ, известный как «Соображения Генерального штаба Красной Армии по плану стратегического развертывания Вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками».

В этом документе отмечалось, что Германия, ведущая войну с Великобританией, «в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар».

Во избежание такого развития событий (увы, произошедшего в действительности) Генштаб предлагал «ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».

Действовать в соответствии с «Соображениями» советское политическое руководство в итоге не стало*— прежде всего потому, что не располагало для таких действий весомыми основаниями.

Сама Германия никаких претензий Советскому Союзу не предъявляла и на какое-либо обострение отношений перед войной не*шла. Не было ничего подобного событиям 1939 года, когда нацисты раскрутили тему Данцигского коридора и притеснения немецкого меньшинства в Польше. И в этой ситуации советская разведка действительно могла*бы сыграть большую роль, дав руководству страны информацию, побуждающую к решительным мерам.

Но информация о сроке начала войны тут была*бы явно недостаточной. Тем более, повторимся, сообщений о разных сроках германского нападения в течение предвоенного года поступала масса*— и раз за разом ход времени выявлял несоответствие этих сообщений действительности.

Конкретная дата германского нападения сама по себе вообще не представляла такой уж большой важности. К тому*же 22*июня нападение могло и не состояться. 10*июня главнокомандующий сухопутными войсками вермахта Вальтер фон Браухич отдал приказ, указывавший 22*июня как день начала операции «Барбаросса», но в то*же время допускавший возможность переноса сроков, решение о чем могло быть принято не позднее 18*июня.

Согласно этому приказу, 21*июня сосредоточенные для войны против СССР германские войска должны были получить один из двух сигналов: «Дортмунд» (наступление начинается 22*июня) или «Альтона» (наступление переносится). Сейчас мы знаем, что 21*июня поступил сигнал «Дортмунд», но ведь могла быть и «Альтона».

Выяснила*ли разведка мотивы врага?

Другое дело, если*бы на основании сведений разведки можно было*понять мотивы, которые побудили Гитлера развязать войну против Советского Союза летом 1941 года, имея на западе «недобитую» Великобританию.

В принципе, для военного, политического и экономического руководства Германии Гитлер неоднократно проговаривал, чего он хотел добиться нападением на Советский Союз. 31*июля 1940 года на совещании с высшими руководителями вооруженных сил в Бергхофе он заявил: «Мы не будем нападать на Англию, а разобьем те иллюзии, которые дают Англии волю к сопротивлению… Подводная и воздушная война может решить исход войны, но это продлится год-два. Надежда Англии*— Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка тоже отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии».

9*января 1941 года на совещании в штабе оперативного руководства вермахта Гитлер повторял свой тезис: «Англичан поддерживает только возможность русского вступления в войну. Будь эта надежда разрушена, они*бы прекратили войну». Ту*же мысль он доносил в феврале до командующего группой войск «Центр» Федора фон Бока: «Стоящие у власти в Англии джентельмены далеко не глупы и не могут не понимать, что попытка затянуть войну потеряет для них всякий смысл, как только Россия будет повержена».

Также большую роль играл экономический мотив, сформулированный в выводах заседания экономического штаба «Ольденбург» от 2*мая 1941 года, задача которого как раз и состояла в разработке планов эксплуатации советской территории: «Войну можно будет продолжать только в том случае, если все вооруженные силы Германии на третьем году войны будут снабжаться продовольствием за счет России… При этом, несомненно, погибнут от голода десятки миллионов человек, если мы вывезем из страны все необходимое для нас». Напомним, что Германия начала войну осенью 1939 года, так что в мае 1941 уже близился к завершению второй военный*год.

И, само собой, нацисты рассматривали советскую землю как объект дальнейшей немецкой колонизации, дорогу которой должны были расчистить война и доведение советского народа до голода, а также другие методы геноцида. Но это были уже далеко идущие планы, которые сами по себе не объясняли необходимости как можно скорее разгромить СССР.

Таким образом, уничтожение Советского Союза виделось Гитлеру способом добиться гегемонии в Евразии и тем принудить Великобританию к миру на германских условиях. Можно*ли понять что-то подобное из информации, которую предоставляла советская разведка? Увы, нет.

Более того, во многих сообщениях разведки повторяется тезис, что Германия нападет на Советский Союз после окончания войны с Великобританией. Иной раз говорится, что так ситуацию представлял начальник Разведуправления Генштаба Филипп Иванович Голиков, дабы угодить Сталину. И в докладе Голикова от 20*марта 1941 можно найти строки: «…считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира».

Голиков брал это не из головы. Так, советский военный атташе в Венгрии Николай Григорьевич Ляхтеров 1*марта 1941 сообщал: «Выступление немцев против СССР в данный момент считают все немыслимым до разгрома Англии… После разгрома Англии немцы выступят против СССР». Тот*же Зорге 10*марта указывал: «Новый германский ВАТ (военный атташе) считает, что по окончании теперешней войны должна начаться ожесточенная борьба Германии против Советского Союза».

И даже 2*мая Зорге не отметал такого варианта: «Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией». И руководители «Красной капеллы» (общее наименование, присвоенное гестапо самостоятельным группам антинацистского движения Сопротивления и разведывательных сетей, контактировавшим с СССР) Харро Шульце-Бойзен («Старшина») и Арвид Харнак («Корсиканец») не обошлись без таких сообщений*— например, 14*мая: «Планы в отношении Советского Союза откладываются… Круги авторитетного офицерства считают, что одновременные операции против англичан и против СССР вряд*ли возможны». И что, все они, люди мужественные и самоотверженные, хотели угодить Сталину?

Да, нельзя сказать, что все поступавшие от разведки сообщения указывали, что Германия нападет на СССР только после победы над Великобританией. Но такие сообщения были весьма частыми, и они выглядели вполне реалистично, особенно если учесть, что до того Гитлер неоднократно порицал кайзера Вильгельма II и вообще руководство Германской империи как раз за допущение в 1914–1918 годах войны на несколько фронтов сразу. И в любом случае, никаких сведений, позволяющих понять настоящие соображения Гитлера, Сталин от разведки не получил, а вот сведений, мешающих понять*— получил предостаточно. И на таком фоне упреки в адрес Сталина со стороны представителей разведки выглядят странно.

С.*Солодовник. В.*М.*Молотов на приёме у И.*В.*Сталина. 1945
Отразила*ли разведка сосредоточение германских войск против СССР?

Но может, разведка, неважно, армейская или чекистская, хотя*бы дала исчерпывающее представление о сосредоточении Германией войск против Советского Союза*— такое, на основании которого можно было сделать вывод о близости войны? Снова*нет.

В статье Нарышкина указывается, что уже в августе 1940 года советская резидентура во Франции начала предоставлять сведения о начале переброски германских войск на границу с Советским Союзом. Директор СВР при этом обходит стороной то, что почти сразу началось сильное завышение числа переброшенных соединений.

В результате в справке Главного управления госбезопасности НКВД СССР от 6*ноября 1940 года указывалось, что уже к октябрю «против СССР сосредоточено в общем итоге свыше 85 дивизий, то есть более одной трети Сухопутных сил германской армии». А реально имелось 30 дивизий: 25 пехотных, три танковые, одна моторизованная и одна кавалерийская.

Разведуправление Генштаба давало более умеренные цифры, но тоже завышенные. Так, по его данным, уже на 1*марта 1941 года у советских границ располагалась 61 германская дивизия, а в действительности*— только*38. Тенденция сохранилась и в апреле: по специальному сообщению Разведуправления от 4*апреля указывалось наличие 83–84 дивизий, тогда как в реальности опять-таки было лишь*38.

Чем плохо это завышение? Хотя*бы тем, что начавшийся во второй половине весны резкий приток германских войск уже не выглядел настораживающим. По информации Разведуправления, к началу июня на границе с Советским Союзом сосредоточились 120–122 германские дивизии, то есть прирост за два месяца получался полуторным. А в реальности он был двукратным, потому что к началу апреля было 38 дивизий, к июню уже 81*— то есть в два раза больше. А по оценкам разведки, в апреле было 83–84, а стало 120–122, то есть больше всего лишь в полтора раза.

До 22*июня к границе быстро прибыли еще 48 дивизий, и это не считая выделенного для использования в операции «Барбаросса» резерва. Таким образом, действительную динамику накопления германских войск против Советского Союза разведка отследить не смогла.

Получалось, что уже с осени 1940 года немцы держали чуть не 85 дивизий на советской границе, а к лету 1941 нарастили это число в полтора раза. А реальная картина была такова, что с осени до весны немцы держали на границе менее 40 дивизий, то есть недостаточно даже для сдерживания советских войск, если они вдруг начнут активные действия, а во второй половине весны начали интенсивную накачку, и к началу войны увеличили состав группировки против Советского Союза аж втрое даже без учета резерва ОКХ (верховного командования сухопутных сил).

Также она не смогла отследить и распределение германских вооруженных сил по театрам военных действий. И не в последнюю очередь это произошло из-за того, что состав германских сухопутных войск в целом преувеличивался, что видно по документам высшего советского военного руководства.

Например, в августе 1940 года нарком обороны Семен Константинович Тимошенко и начальник Генштаба Борис Михайлович Шапошников полагали, что Германия имеет до 240–243 дивизий. Реально*же германские войска перед началом наступления на Западе в мае 1940 года имели с учетом входившей в люфтваффе воздушно-десантной дивизии 157 дивизий, а в конце Западной кампании Гитлер вообще принял решение расформировать 17 дивизий, а личный состав еще 18 дивизий отправить в долгосрочный отпуск. И только осенью 1940 года было принято решение вновь увеличить армию, но лишь до 180 дивизий, а никак не до 240.

В дальнейшем нацисты формировали новые соединения, и к июню 1941 года вермахт имел уже 209 дивизий (с учетом 7-й воздушно-десантной дивизии в люфтваффе). А Голиков 31*мая докладывал о наличии в германских вооруженных силах 286–296 дивизий.

Соответственно, по предоставленной разведкой информации выходило, что против Советского Союза сосредоточено менее половины германских войск, и сосредотачиваются они без резко нарастающей интенсификации. Более того, по данным Разведуправления Генштаба получалось, что к началу июня против Великобритании действуют 122–126 дивизий, а еще 44–48 остаются в резерве. Таким образом, по сведениям разведки совершенно не вырисовывалась картина накопления группировки для агрессивной войны против СССР.

Заключение

В нашем материале мы не хотели сказать, что разведка ничего не делала или все проваливала, что среди советских разведчиков не было героев, которые нередко жертвовали жизнью ради победы над врагом. Все это было. Но представлять, будто она не имеет никакого отношения к предвоенным просчетам и ошибкам Сталина и всего советского руководства*— неверно.

Запущенный в хрущевское время лубок «разведка обо всем предупреждала, а самодур Сталин не верил» не имеет отношения к исторической действительности. Как раз таки многие неверные решения принимались в том числе на основании тех данных, которые добывала разведка и которые, увы, далеко не всегда оказывались достоверными. Советская разведка перед войной не была Кассандрой или Лаокооном, сколько*бы ни продвигали этот образ в каких-либо корпоративных или политических интересах.

И самое важное. При всех допущенных Сталиным и его сподвижниками ошибках перед войной и во время войны нельзя забывать, что именно эти люди приняли целый ряд верных решений, благодаря которым Советский Союз смог выстоять под ударом нацистской военной машины, а затем и сокрушить фашизм в Европе.

ИА Красная Весна
Читайте материал целиком по ссылке:
https://rossaprimavera.ru/article/b42b7d2c

[Von-hoffmann]

https://von-hoffmann.livejournal.com/1011515.html
Пишет Россия — Родина моя! (von_hoffmann)
2021-06-22 17:30:00 364

Йозеф Геббельс, министр пропаганды Германии,
зачитывает данное обращение Адольфа Хитлера к немецкому народу по радио


Публикую вдогонку обращению Молотова

Внимание! Данный текст является историческим документом, публикуемым исключительно в познавательных целях. В данном документе может содержаться информация, умышленно искажённая его автором.
Автор поста и владелец блога категорически осуждают взгляды автора этого документа.

"Германский народ! Национал-социалисты! Согбенный тяжёлыми проблемами, приговорённый к месяцам молчания, час пробил, когда я, по крайней мере, могу говорить искренне. Когда 3 сентября 1939 года, Германская империя получила от Англии декларацию объявления войны, там снова повторилось английское усилие сделать невозможной любую попытку консолидации и расцвета Европы, путём немедленного уничтожения на континенте любого появляющегося сильного государства.
Именно поэтому Англия столетиями громила Испанию во многих войнах. Поэтому Англия вела войны против Голландии. Поэтому позднее (1812г.) Англия громила Францию с помощью сил всей Европы, а после этого на рубеже 20-ого столетия Англия начала окружение Германского Государства, и это почему мы имели «Великую Войну» 1914 года – «Мировую войну». Но только вследствие внутреннего саботажа Германия была разбита с катастрофическими для неё последствиями.
После лицемерных утверждений, что война, якобы, только против «кайзеровского режима», они стали планомерно уничтожать германское государство, сразу после того, как германские солдаты сложили оружие.
После пророческого заявления Франции, что 20 миллионов немцев, это через чур много; другими словами, что это число должно быть уничтожено голодом, болезнями и эмиграцией; и каковое заявление было выполнено вплоть до буквы; германское национал-социалистическое движение начала свою работу по сплочению германского народа, и этим самым, начало возрождение Германии.
Это возрождение нашего народа из пепла, ничтожества и стыда носило все признаки внутреннего Ренессанса. Никаким образом мы не влияли и не угрожали этим Англии.
Тем не менее, рождающаяся из ненависти новая политика окружения и изоляции Германии немедленно началась Англией снова. Внутренне и международно это вылилось в теперь нам хорошо известный заговор между евреями и демократами, большевиками и консерваторами, с единственной целью заблокировать установление нового германского государства, и опустить его снова в мизерное состояние.
Кроме как на нас, ненависть этого интернационального заговора была направлена против тех народов, которые подобно германскому были обойдены фортуной и были вынуждены зарабатывать своё пропитание труднейшей борьбой за существование. Все права народов Италии и Японии, также как и нашего народа, участвовать в справедливом дележе благ этого мира, были также отвергнуты.
Поэтому коалиция наших стран (Германии, Японии и Италии) должна действовать только в качестве самозащиты перед лицом угрожающего им глобального заговора.
Ещё в самом начале 1936 года премьер-министр Черчилль, по показаниям американского генерала Вуда перед Комитетом американского Конгресса, объявил Германию снова слишком сильной и вследствие этого, необходимой быть уничтоженной.
Летом 1939 года, кажется, пришло время для Англии, начать уничтожение Германии в качестве завершения политики постепенного её окружения и изоляции. С этой целью был создан план кампании лжи, состоящей из объявления, что в опасности другие, дескать, народы, которых Англия опутала обещаниями гарантий и помощи, ровно таким же способом, каким это же было ими проделано и в предыдущую войну.
Таким образом, Англия с мая по август 1939 года добилась успеха в оповещении всего мира, что Германия прямо угрожает Литве, Эстонии, Латвии, Финляндии и Бессарабии, равно как и Украине.
Эти государства позволили себя вовлечь в принятие обещаний гарантий, таким образом, примкнув к изоляционистскими силам против Германии.
Ввиду этих обстоятельств, я считал себя обязанным принять на себя всю ответственность перед лицом моей собственной совести и перед историей германского народа и не только заверил эти страны и их правительства в лживости английских утверждений, но и установил строгую границу наших сил на востоке, посредством самых торжественных деклараций, касающихся границ наших интересов.
Национал-социалисты, в это время, вы, возможно, чувствовали, что этот шаг был горек и вынужден для меня. Никогда германский народ не вынашивал в себе враждебных чувств по отношению к народам России! Однако уже более 10 лет еврейские большевики пускались в непрерывные провокации поджечь не только Германию, но и всю Европу.
В то время как никогда германские националисты не пытались перекинуть свою мировоззрение на Россию, еврейские большевики из Москвы наоборот только что и делали, что пытались подмять под себя не только нас, но и другие европейские народы; и не только идеологически, но и грубой военной силой.
Последствия действий этого большевистского правительства порождают только хаос, нищету и голод во всех странах. Наоборот, я, уже 20 лет с минимальным вмешательством и без разрушения нашей промышленности, устанавливаю социализм в Германии, который не только полностью ликвидировал безработицу, но и позволяет рабочему человеку получать большую часть результатов своего труда.
Успех этой политики экономической и социальной реконструкции нашего общества, путём систематического уничтожения разницы в классах и рангах, имеет в качестве конечной цели истинно общегосударственную общность всего народа.
Поэтому только через силу я заставил себя в августе 1939 года послать своего министра иностранных дел в Москву в попытке вырваться из тисков английской изоляции. Я это сделал только перед лицом своей ответственности перед германским народом, но ещё больше в надежде достижения постоянной разрядки напряженности, и чтобы уменьшить жертвы, которые в противном случае от нас бы потребовались.
В то время как Германия торжественно подтвердила в Москве, что перечисленные страны и территории (Эстония, Латвия, Финляндия и Бессарабия, равно как и Украина), за исключением Литвы, не входят в интересы Германии, специальное соглашение было заключено на случай если Англии удастся заставить Польшу спровоцировать войну с Германией. И в этом случае тоже германские требования были сведены к существенным ограничениям и вне всякой связи с успехами германской армии.
Национал-социалисты, последствия этого «Пакта», которого я сам и хотел, и который был заключен в интересах германского народа, были очень и очень плачевными, в особенности, что касается германцев, проживающих в вышеупомянутых странах. Более полумиллиона германских мужчин и женщин, большинство из которых крестьяне, ремесленники и рабочие, буквально за ночь вынуждены были бежать, чтобы ускользнуть от нового режима, который сначала угрожал им беспросветной нищетой, и рано или поздно, – полным уничтожением.
Тем не менее тысячи германцев исчезли совсем. Невозможно даже определить их судьбу и что с ними сейчас. Среди них было 160 тысяч граждан Германии. И на всё это я должен был закрыть глаза. Я был обязан молчать. В конце концов, это я сам захотел достигнуть разрядки напряжённости, и если возможно, то и полного мира с этим государством. Однако во время нашего общего вступления в Польшу, кремлёвские правители внезапно и в противоречии с договором, также затребовали и Литву. Германия никогда не имела намерений оккупировать Литву. И Германия не только оказалась не способной предъявить такой же ультиматум литовскому правительству, но и отвергла запрос Литвы прислать германские войска, потому что это требование было не в соответствии с целями германской политики. Несмотря на это я подчинился и этому новому требованию Кремля. Однако это было только началом шантажа и всё новых и новых вымогательств.
Победа в Польше, которая была достигнута исключительно германскими войсками, предоставила мне возможность ещё раз обратиться к западным странам с предложением мира. Это предложение мира в очередной раз было отвергнуто, как и всегда, благодаря интернациональным усилиям еврейских поджигателей войны.
В это время причиной такого отказа был тот факт, что Англия ещё надеялась мобилизовать против Германии коалицию европейских стран, включавшую Балканские страны и Советскую Россию. Поэтому Лондон решил послать Mr.Cripps посланником в Москву.
Криппс получил чёткие инструкции любыми средствами втянуть Советскую Россию в проанглийскую коалицию. Английская пресса сообщала об этой миссии, поскольку её никак нельзя было скрыть. Осенью 1939 года и весной 1940 года первые результаты этой миссии Криппса дали себя знать.
В то время как Советская Россия предприняла попытку подчинить военной силой не только Финляндию, но и Балтийские страны, она вдруг начала обосновывать свои действия настолько же смехотворными, насколько они были и фальшивыми утверждениями, что, дескать, она должна «защитить эти страны от внешней угрозы». Эта «внешняя угроза» означала только Германию; никакая другая страна не имела доступа в балтийский бассейн, и не могла там угрожать. Но я вынужден был молчать. Но те, кто был у власти в Кремле, немедленно пошли ещё дальше.
В то время как весной 1940 года Германия, в соответствии с так называемым «Пактом о Ненападении», отозвала свои войска с восточной границы; и на самом деле, большая часть восточной границы была тотально очищена от немецких войск, концентрация советских войск на западной границе уже началась, что уже можно было рассматривать как целенаправленную угрозу Германии.
В соответствии с заявлением советского министра иностранных дел, а затем премьер-министра Вячеслава Молотова, персонально сделанным в то время, у Советов было уже весной 1940 года 22 дивизии только в одной Прибалтике. И в то время как само советское правительство всегда утверждало, что войска, дескать, были введены по просьбе местного населения Прибалтики, цель их продолжающегося присутствия была демонстрация своей силы Германии.
В то время как наши солдаты с 5 мая 1940 года уничтожали англо-французские силы на западе, концентрация советских войск и их манёвры на нашей восточной границе приобретали всё более и более угрожающие размеры.
Поэтому, в интересах Германии, я с августа 1940 года уже не мог более позволить нашими восточным провинциям, тем более что они к этому времени вообще зачастую были пустыми, оставаться незащищёнными ввиду беспрецедентного нарастания числа большевистских дивизий.
Это всё был результат англо-советской кооперации, направленной на создание на востоке такой мощной армейской группировки, чтобы Германское Командование не смогло бы закончить блицкриг на западе полным разгромом, особенно, что касается в части военно-воздушных сил. И всё это было в соответствии не только с английской, но и советской политикой; поскольку и Англия и Советская Россия имели ввиду затягивать войну как можно дольше, чтобы постепенно ослаблять и ослаблять всю Европу, и сделать её совсем неспособной.
Анализируя, атака СССР на Румынию была также направлена на овладение важной материальной базой не только Германии, но и все европейской экономики; и по меньшей мере, имела виду разрушить её. Германия, особенно с 1933 года, с непрерывным терпением искала возможности наладить торговлю со странами юго-восточной Европы.
Поэтому мы всегда были заинтересованы во внутреннем спокойствии и внутренней организации этих стран. Советское нападение на Румынию и связка Греции с Англией грозили в короткое время превратить этот регион в театр войны.
Прямо противоположно своим принципам и срочной просьбе румынского правительства, которое само несло ответственность именно за такое развитие событий, я советовал им принятие советских требований ради мира и уступку Бессарабии (Молдавии). Румынское правительство, однако, считало, что оно способно отчитаться перед своим народом, только если Германия и Италия в качестве компенсации, по крайне мере, могли бы хоть гарантировать целостность того, что осталось от Румынии.
Я согласился на это с тяжёлым сердцем, принципиально, потому что, мы – Германцы, когда даём свои гарантии – мы держим их. Мы не англичане и не евреи.
Я до последней секунды, хотя и облечённый персональными обязательствами, надеялся на сохранении мира в этом регионе. Для этого, чтобы разрешить эти проблемы и достигнуть ясности в отношениях между Советской Россией и Германией, а также ввиду продолжающейся концентрации советских войск на нашей восточной границе, я пригласил Молотова в Берлин. Советский министр иностранных дел тогда потребовал от Германии разъяснений соглашения по следующим четырём пунктам:
1). Вопрос Молотова: направлены ли германские гарантии Румынии против СССР в случае повторного нападения СССР на Румынию?
Мой ответ: Германская гарантия имеет общий характер и безусловно накладывает на нас обязанности. Советская Россия, однако, никогда не объявляла нам, что имеет и другие интересы в Румынии за пределами Бессарабии. Уже свершившаяся оккупация советскими войсками Северной Буковины уже вышла за пределы советских уверений, поэтому я не думаю, что Россия на данный момент имеет ещё более далеко идущие намерения против Румынии.
2). Второй пункт Молотова: Советская Россия опять чувствует угрозу Финляндии. Кремль определённо не может терпеть этого. Готова ли Германия не оказывать помощь Финляндии, и более того, немедленно отозвать германские войска уже находящиеся в Киркенесе?
Мой ответ: Германия абсолютно не имеет никаких политических интересов в Финляндии. Но новая война СССР против маленького финского народа, уже не может рассматриваться германским правительством как нормальное явление; равно как мы никогда и не поверим, что Финляндия каким-то образом может угрожать СССР. Ни при каких обстоятельствах мы не желаем нового театра войны на Балтике.
3). Третий пункт Молотова: Готова ли Германия согласиться на то, что Советская Россия может предоставить гарантии Болгарии в виде посылки туда своих войск, в связи с чем он – Молотов, готов заверить Германию, что Кремль не будет низлагать короля Болгарии?
Мой ответ: Болгария – это суверенное государство. И я не имею информации, что Болгария когда либо запрашивала Советскую Россию о гарантиях, подобных тем, которые Румыния запросила от Германии. Более того, я не готов ответить на этот вопрос без консультаций со своими союзниками.
4) Четвёртый пункт Молотова: Советская Россия при всех обстоятельствах требует свободного прохода через проливы Дарданеллов и Босфора, и для своей защиты требует оккупации некоторого числа важных военных баз на Дарданеллах и на Босфоре. Германия согласна или нет?
Мой ответ: Германия была всегда готова согласиться на изменение 1936 года Конвенции Монтро в пользу государств Чёрного моря. Германия не готова, чтобы дать согласие Советской России на создание военных баз вдоль проливов.
Национал-социалисты, здесь я был обязан в полном осознании своей ответственности проявить свою позицию как ответственный лидер не только Германии, но и как представитель европейской культуры и цивилизации. Последствием всего этого было возрастание активности Советской России направленной прямо против Германии, и сразу, конкретно, начались новые попытки подрыва румынского государства, и попытки посредством пропаганды устранить болгарскую монархию.
С помощью запутанных и незрелых лидеров Румынского Легиона в Румынии был организован государственный переворот, цель которого была сбросить главу государства генерала Антонеску и вызвать в стране хаос; лишить правительство всякой власти, и таким образом создать предпосылки для введения германских гарантий.
И тем не менее, я всё ещё верил, что самое лучшее, – продолжать молчать. Немедленно после неудачной попытки государственного переворота в Румынии, Советская Россия предприняла новую переброску войск на восточные границы Германии.
Советские танковые подразделения и парашютисты во всё возрастающих количествах перебрасывались в опасную близость от германской границы. Германские вооружённые силы и германский народ знают, что вплоть до нескольких недель назад ни одной механизированной дивизии или даже единственного танка не было дислоцировано на наших восточных границах.
Если, не смотря на все разуверения и камуфляж, и требовалось какое-либо окончательное доказательство формирующегося союза между Англией и Советской Россией, то Югославский конфликт предоставил его.
Когда я предпринимал любые усилия, направленные на создание мира на Балканах и из-за Муссолини пригласил Югославию присоединиться к «Трёхстороннему Пакту», Англия и Советская Россия в объединённом сговоре организовали государственный переворот, который за одну ночь устранил тогдашнее правительство Югославии, которое тогда было готово подписать соглашение. И сегодня мы можем проинформировать германскую нацию, что югославский путч против Германии не был только английским, но в основном под Советским руководством!
Поскольку мы молчали и тут, советские вожди тут же сделали шаг дальше. Они не только организовали путч, но и через несколько дней, в своём стремлении воспротивиться установлению мира на Балканах, заключили Договор о дружбе и взаимопомощи с Югославией и восстановили её против Германии. И это отнюдь не было платонической дружбой. Москва потребовала мобилизации югославской армии.
И поскольку даже тогда я предпочёл лучше ничего не говорить, те, кто во власти в Кремле, пошли ещё дальше. Германское правительство сегодня обладает документальным свидетельством, которое показывает, что правительство Советской России, для того чтобы втянуть в войну Югославию, дало ей обещание снабжать её через порт Салоники (Греция) оружием, самолётами, амуницией и другим военным материалом против Германии. И это случилось именно в тот самый момент, когда я лично, в моей всегдашней надеже служить делу мира, дал совет японскому министру иностранных дел Yosike Matsuoka, который уменьшил трения России с Японией.
Только быстрое продвижение наших несравненных дивизий к Скопье, так же как и захват самих Салоников, развалило этот Англо-Советский заговор. Лётчики югославской армии, однако, бежали в Советскую Россию, и были тут же приняты как союзники.
Победа Германии и Италии в Юго-Восточной Европе первым делом затормозила план летом 1941 года вовлечь Германию в войну на Балканах, тем временем наращивая развёртывание советских армий и повышая их боеспособность, для того, чтобы в конечном итоге вместе с Англией, при поддержке американского снабжения сокрушить Германию и Италию.
Таким образом Москва не только нарушила, но и постыдно предала положения нашего дружеского соглашения. Всё это было проделано, в то время как правители в Кремле, аналогично как и в случае с Финляндией и Румынией, до последнего момента претендовали на мир и дружбу и с честными глазами выражали официальные опровержения.
И хотя до сего момента я был вынужден снова и снова хранить молчание под давлением обстоятельств, теперь пришёл момент, когда продолжать оставаться просто наблюдателем, было бы не только грехом, но и преступлением против германского народа – и да, даже преступлением против всей Европы.
Сегодня 160 советских дивизий стоят на наших границах! В течение многих недель идёт постоянное нарушение этой границы от крайнего севера и до самой Румынии. Советские лётчики не считают нужным соблюдать воздушные границы; возможно, чтобы показать нам, что они уже чувствуют себя хозяевами этих территорий.
В течение ночи с 17-ого на 18-ого июня 1941 года советские вооруженные отряды снова углубились на германскую территорию и возвратились обратно только после продолжительного боя.
Это всё привело нас к часу, когда для нас необходимо предпринять шаги против этого заговора между еврейскими англо-саксонскими поджигателями войны и такими же еврейскими правителями большевистского центра в Москве.
Германский народ, – в настоящее время создаётся фронт, который по своей протяжённости не имеет себе аналогов в истории. Совместно с нашими финскими друзьями, победители англичан под Нарвиком стоят у Полярного Круга. Германские дивизии под командованием покорителей Норвегии, вместе с героями финской свободы, с их маршалом, защищают свою землю.
Германские и румынские солдаты объединены под командованием главы румынского государства Антонеску от берегов Прута, вдоль Дуная и до Чёрного моря. Задача этого фронта не защита отдельной страны, а защита всей Европы и спасение всех. Поэтому, я решил сегодня снова вручить судьбу и будущее Германии и германского народа в руки наших солдат!"

Найдено здесь: https://vk.com/historypoliticwar?w=w...0661843_159917

[Von-hoffmann]

https://von-hoffmann.livejournal.com/1011033.html
Пишет Россия — Родина моя! (von_hoffmann)
2021-06-22 12:59:00 421

СССР-Германия соотношение сил


СССР не уступал, а превосходил Германию по основным вооружениям, советская "армия мирного времени" (то есть до начала всеобщей мобилизации) по численности превосходила Вермахт, воевавший уже два года против половины Европы.
Поэтому чудовищный разгром РККА летом 1941-го года можно объяснить только одним — народ за власть коммунистов и Сталина воевать не хотел. И начал воевать всерьёз только убедившись на собственной шкуре, что нацисты это дрянь ничем не лучше коммунистов.
Немцев, как "освободителей", ждали не только ограбленные до нитки полуграмотные колхозники, которым действительно было нечего терять (правовое положение хуже крепостных до 1861 года), но и облечённые властью и доверием "вождя" люди со звёздами комбригов и командармов на петлицах.
Идейных коммунистов после репрессий 1930-х в армейских верхах не осталось от слова "вообще" — выжили только абсолютно беспринципные и циничные приспособленцы, способные колебаться с "линией партии" вплоть до разворотов на 180°. И они понимали, что выжить в сложившейся к концу 1930-х годов системе даже им становилось проблематично — ты держишься у вершин власти лет 5, после чего тебя меняют на более молодого, голодного и перспективного, а тебя отправляют в расстрельный подвал вместе со всей семьёй, да ещё и посмертно испоганив твоё имя.
Именно потому в ходе войны обнаружился удивительный и немыслимый для России факт — попав в плен советские военачальники с лёгкостью меняли хозяина (разве что чудом выживших на советской службе старых русских офицеров, с дворянским происхождением, типа Карбышева это не коснулось).
Скорее всего весьма широкий слой советских командиров всех уровней воспринял нападение Германии на СССР (планировалось-то всё наоборот!) как свой уникальный шанс на выживание — и реально саботировал войну, подыгрывая противнику. Несмотря на обилие особистов, замполитов и доносчиков в тогдашней РККА.

V.H.

[Von-hoffmann]

https://von-hoffmann.livejournal.com/1011340.html
Пишет Россия — Родина моя! (von_hoffmann)
2021-06-22 14:58:00 118


22 июня 1941 г.
Архив внешней политики Российской Федерации
Ф. 7а. Оп. 1. П. 2. Д. 24. Л. 1–4.
Подлинник, черновик, карандаш; автограф В.М. Молотова

Для сравнения привожу окончательный текст, который был зачитан в эфир:

Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более двухсот человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.




Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено, несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей.

Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шуленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что Германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у восточной германской границы.

В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной.

По поручению Правительства Советского Союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и поэтому сделанное сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским Союзом советско-германского пакта.




Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины.

Эта война навязана нам не германским народом, не германскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных фашистских правителей Германии, поработивших французов, чехов, поляков, сербов, Норвегию, Бельгию, Данию, Голландию, Грецию и другие народы.

Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору.

Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за родину, за честь, за свободу.




Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что все население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом.

Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя тов. Сталина.

Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.

Сканы найдены здесь: https://vk.com/historypoliticwar?w=w...0661843_159984

[Prajt]

https://uctopuockon-pyc.livejournal.com/4595842.html
prajt (prajt) написал в uctopuockon_pyc
2021-06-22 20:44:00 51

Масса связанных с войной документов до сих пор имеют гриф "Секретно". Но и рассекреченных свидетельств накопилось немало. С каждым годом их становится всё больше, и с каждым из них мы узнаём всё больше о той страшной битве, которую почти четыре года вёл наш народ. К некоторым документам доступ открылся буквально в последние годы.


Первый день войны. Москвичи слушают речь В. Молотова о нападении Германии. 22 июня 1941 г. Фото: Е. Халдей




Боевое донесение 22 июня 1941 года. ЦАМО.




Шифровка с приказом «№ 1» наркома обороны, полученная штабом Западного особого военного округа.
01 ч 45 мин. 22 июня 1941 г. Подлинник



Ещё 21 июня, около 5 часов дня, И. Сталин дал поручение начальнику Генерального штаба РККА Г. Жукову и наркому обороны С. Тимошенко отправить в войска директиву с целью привести войска приграничных округов в боевую готовность в связи с возможным внезапным нападением немцев утром 22 июня. Почему ее передачу в штабы округов закончили только в ночь на 22 июня? Почему только нарком ВМФ Н. Кузнецов, получив шифровку, незамедлительно привёл флоты в боевую готовность? Неизвестно.



17 июня 1941 г. Письмо наркома безопасности В. Меркулова с сообщением, что война начнётся через несколько дней, с резолюцией И. Сталина. Подлинник. Фрагмент, полностью документ до сих пор не рассекречен




Журнал записей лиц, принятых Сталиным 22 - 24 июня 1941 г. Подлинник



Журнал регистрации является единственным беспристрастным документом, по которому можно хотя бы частично восстановить ситуацию, после того как высшему руководству страны стало известно о нападении Гитлера. Рано утром И. Сталин приезжает с дачи в Кремль и в 5.45 собирает чрезвычайное заседание с участием наркома иностранных дел В. Молотова, заместителя председателя Совета Народных Комиссаров СССР Л. Берия, начальника Генерального штаба РККА Г. Жукова, народного комиссара обороны СССР С. Тимошенко и начальника Главного политуправления Л. Мехлиса


Сталин раздавлен. Этот снимок выпадал из привычного образа вождя: уверенного, гордого, целеустремленного - и потому был забракован. Спас снимок фотограф, буквально вытащив его из «мусорного ведра», предназначенного для уничтожения




Номер газеты «Комсомольская правда» с выступлением В. Молотова




Первая сводка Главного Командования Красной Армии с правкой И. Сталина.
Опубликована 23 июня 1941 г. Подлинник




Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) организациям прифронтовых областей с правкой И. Сталина.
29 июня 1941 г. Подлинник



Первая директива из Кремля сыграла огромную роль в мобилизации власти на войну с Германией. Сталин лично участвует в написании текста, редактируя каждое предложение.

Директива предельно конкретна. Каждый ее абзац требует действий. Сталин вставляет фразу о «немедленном предании суду Военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешают делу обороны, не взирая на лица». Фактически советское руководство объявило о тактике выжженной земли. Врагу ничего не должно было достаться.



Письмо И. Сталина первому секретарю ЦК ВКП(б) Украины Н. Хрущеву 10 июля 1941 г. Рукопись



Н. Хрущев «развивает» директиву по-своему: уничтожать все ценное имущество, оборудование, которое не может быть вывезено, хлеб и скот при приближении противника на 150 - 100 километров независимо от состояния фронта, о чем и сообщает И. Сталину. Вождь не может скрыть раздражения:

«…об уничтожении всего ценного имущества говорилось в связи с вынужденным отходом частей Красной Армии». Предложения же Хрущева могут «деморализовать население… и создать как в армии, так и среди населения настроения обязательного отхода вместо решимости давать отпор врагу».



30.06.1941
Проект Постановления Президиума Верховного Совета СССР, Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б) об образовании Государственного комитета обороны (ГКО) СССР, составленный И. Сталиным, В. Молотовым, Л. Берия. 30 июня 1941 г. Рукопись



Смотрим:
ГКО - чрезвычайный орган управления, к которому в войну перешла вся полнота власти в СССР. На нем рассматривались различные вопросы: от эвакуации населения до организации боевых действий, от производства танков до работ по урану для создания атомной бомбы… За время работы комитетом было принято 9971 постановление. ГКО был расформирован 4 сентября 1945 г. 6



23 июня 1941 г.Информационное письмо о создании Ставки Главного Командования Вооруженных сил СССР, написанное и переданное в войска личным секретарем Сталина А. Поскребышевым.



24.06.1941. Проект Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о создании Совета по эвакуации с правкой И. Сталина Подлинник



24 июня 1941 г. Проект Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР об образовании Совинформбюро с визами И. Сталина, В. Молотова и др. Рукопись



25.06.1941. Проект Указа Президиума ВС СССР от 25 июня 1941 г. «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время». Подлинник



https://zen.yandex.ru/media/belrus/p...626f5a3839211b
https://zen.yandex.ru/media/belrus/d...a2c700fb2a43f8

[Tacticmedia]

https://www.youtube.com/watch?v=K5EEBV5D9YY

[Владимир Скрипов]

https://newrezume.org/news/2021-06-23-41792
Категория: Очерки. Истории. Воспоминания





Шрифт: Больше ∧ Меньше ∨
Выберите язык:
Выбрать язык​▼




Военная и психологическая катастрофа начала войны стала гвоздем в сознании простых советских людей и в заднице их начальства с тех пор, как появилась отмашка вспоминать и говорить на эту тему, не рискую схлопотать крупные неприятности. В поисках вразумительного ответа на шипы бесчисленных недоумений был придуман сказ о «вероломном» нападении подлой вражины, изображаемой неудержимой лавиной, гигантом, на которых работала вся Европа.


При этом о сравнительных параметрах Красной армии умалчивалось. Информация подавалась так, чтобы у советских граждан, приученных не сильно любопытствовать, психологически складывалось мнение, что силы были неравными в пользу нападающих. Не было вопросов – не было и темы.

При Хрущеве, когда с его же подачи языки развязались, и подробностями стали интересоваться, была запущена версия, которая по сути своей звучит так: немцы во главе с Фюрером были умными, расчетливыми и качественно подготовленными. А советские Вани во главе с Вождем - дураками с кривыми руками и наивными мозгами, к войне не готовы. Такая версия была необходима для того, чтобы отреагировать на конкретные цифры о соотношении сил, свидетельствовавшие о многократном количественном превосходстве Красной армии перед Черной гитлеровской. Чтобы хоть как-то это объяснить, стрелку перевели на качество. И генералы с холуйными историками стали с жаром доказывать, что техника, дескать, по своему состоянию была сплошным хламом, горами бесполезного металла. Либо устаревшая, либо бракованная.



Что уже само собой характеризовало ее создателей как неумех и халтурщиков. Да к тому же досталась она дуракам-офицерам, которые, будучи запуганными сталинскими репрессиями 37-го года, из солдат формировали таких же безмозглых и затравленных пешек. Ну, а руководил и вдохновлял всю эту нелепую армаду злобный и близорукий тиран, который боялся Гитлера и позволил провести себя как инфантильного мальчишку.

В целом именно в таком виде концепт 22-го июня сохранился и существует до сих пор в официозе генералов и политиков-путиноидов, а также в умах основной массы обывателя, закомпастированных на всех уровнях – в семьях, школах, вузах, в лояльных СМИ и официозном искусстве.

СУВОРОВСКАЯ АТАКА

Конец перестройки и начало 90—х приоткрыло архивы и, главное, создали атмосферу, в которой нелепость чудовищных потерь и разгрома летом 41-го остроту вопросов к официальной версии только усилили. Взрывной успех Суворова/Резуна в этой атмосфере был обеспечен, во-первых, тем, что он всю эту лавину информации очень складно систематизировал и в чем-то дополнил. А, во-вторых, выдвинул версию, которая сняла львиную долю вопросов, разложив их по полочкам логики. Нелепости и идиотизмы обернулись толковостью и целесообразностью. А поведение Вождя и его полководцев, включая растерянность до состояния прострации в первые дни войны, стали понятны. Не удивительно, что книги «предателя Резуна» так резанули своим вызовом, что породили настоящее цунами возмущения не только в отечественной среде политиков и историков, но и на Западе, включая Германию. Читатель ОПЕШИЛ – вот, пожалуй, подходящее слово для выражения эмоциональной реакции на эту публикацию.

Сила эффекта усугублялась еще и тем, что ее хулители обрушились на автора с такой тупой и оголтело-ругательной критикой, что своими нападками только добавили интереса и симпатий к нему. Ибо когда на конкретные факты и цифры в ответ сыплются только оскорбления, начинающиеся с клейма «предатель», которое в их обойме является главным и по сути единственным аргументом, у читателя воленс/ноленс возникает раздражение в отношении разбушевавшихся «праведников». «Ледокол» не просто взломал устаканившуюся благодать единомыслия на основе теории «неготовности к войне», но и очень быстро повел за собой целую флотилию последователей и популяризаторов суворовщины: Игорь Бунич, Марк Солонин, Юрий Фельштиский, Александр Никонов, Ирина Павлова, Александр Гогун, Владимир Невежин, Михаил Мельтюхов ...это лишь малая толика наиболее известных их имен.



Популярности Суворова среди читательской массы способствует еще и моральная составляющая его писаний, которую он развил. В российском обществе, помешанном на скрепах и патриотизме, Суворов оказался, сам того не желая, по направлению ветра. Спрашивается, кто патриотичней выглядит? Какой-нибудь генерал Гареев, ратующий за версию отсталости Советского Союза от Германии в 41-ом и неготовности к войне. Или автор, который поет осанну Красной армии, ее техническому превосходству и намерению напасть на Гадину, чтобы избавить мир от нацисткой чумы? И вполне логично объясняет катастрофу 41-го по сути досадным тактическим просчетом.

Прошло уже почти тридцать лет, а страсти не стихают. Любопытно, что при этом Суворов лично так и остается в противоречивом облике классика и «предателя», «шпиона-бегуна». А вот его концепт – суворовщина - обрел собственное бытие. И оно удивительным образом адаптируется даже среди тех, кто автора не признает и порицает. Просто потому, что очень сложно, не противореча фактам и логике, оставаться в канонах «политики миролюбия» и «стратегии обороны». Почему войска стягивались к границам и близ нее строились аэродромы и склады с горючим? Почему воинские части располагались так, чтоб река была позади, а мосты и приграничная местность не минировалась? Почему штамповались столь многочисленные стада танков - главной приметы наступательной войны? Отчего не создавались эшелонированные системы оборонных укреплений?...Наконец, для каких нужд миллионными тиражами печатались солдатские немецко-русские, русско-румынские, русско-венгерские, русско-финские разговорники? И т.д. и т.п.

Не говоря уже о том, что вся патриотическая идеология тридцатых годов буквально пропитана теорией наступательной войны, квинтиссенцией которой стали знаменитый пропагандистский фильм и песня «Если завтра война»(1938).

В общем, суворовщина как бы полулегализовалась. В том смысле, что в результате информационно-логической дозы, которую ввел Суворов и «суворовцы», пришлось отказаться от мифа о «миролюбивой политике» Сталина и признать ее «агрессивной». А также под напором массива данных согласиться, что и количественно, и качественно Красная армия была в разы сильней германской.



И уже только за счет этого можно признать, что Суворов совершил настоящий переворот в истории 22 июня. Хотя сама его версия продолжает оставаться спорной.

Причем среди тех, кто ее категорически не приемлет, есть люди, не прислушаться к мнению которых не позволяет глубокое к ним уважение. Среди них, в частности, и Леонид Радзиховский.

СПОРНАЯ ЛОГИКА

Признаться, когда впервые натолкнулся на его высказывания в адрес суворовщины, был удивлен их страстностью, столь не свойственной этому вдумчивому и ироничному человеку.

Ход рассуждений Леонида коротко можно свести к следующему. Он не возражает, что в своем идеологическом пафосе Сталин был агрессивен. И милитаризация страны была главным его приоритетом. Но одно дело – готовиться к войне. И другое – ее начать. Для этого требуется план типа «Барбаросса», как у Гитлера. Но такого плана не было, во всяком случае – о нем не известно.

По версии Радзиховского, стратегически наступательная концепция войны была лишь брехней, военно-патриотическим пиаром для внутреннего пользования. На самом же деле Сталин Гитлера побаивался. И стремился не к экспансии, а наоборот – к Железному занавесу, к изоляции страны от чуждого, инородного Запада. Сталин действительно в 40 и 41 играл мышцами: стягивал войска, проводил наступательные маневры, говорил о готовности бить врага на его территории. Но на самом деле он лишь отпугивал, реагировал в ответку Берлину на его приготовления к нападению.

В подтверждение своей гипотезы Радзиховский ссылается на поведение Сталина после войны. Мол, если бы он стремился к завоеванию Европы, то влил бы ее Восточную часть в «семью советских народов». Но почему то ограничился лишь статусом сферы влияния. При этом оградился от Запада уже двумя железными занавесами, одним из которых – от Восточной Европы, куда советским людям запрещено было нос совать. В общем – та же последовательная самоизоляция.



Интересная версия. Вполне можно было бы ее принять с дипломатической неопределенностью – мол, имеет право на существование.

Вот только есть в этих суждениях важные неточности. Самая главная, пожалуй, это утверждение о том, будто не существует доказательств конкретных планов военного похода на Запад. На самом деле, они есть. В частности, еще в 1993 обнаружен и обнародован документ Генштаба за подписью Жукова и Василевского, адресованный Сталину, под названием «Соображения по плану стратегического разворачивания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» (май,1941), в котором подробно – с адресами и сроками расписаны удары по главным и второстепенным направлениям. С тех пор количество их пополнилось. И в новейших исследованиях, например, у Солонина, Никонова («Бей первым») перечисляются уже с десяток такого рода документов с картами и перечислением дивизий с указаниями, откуда и куда они должны продвинуться. Расписано буквально по дням. Причем, составленные на протяжении примерно с октября 1940 по май 41-го, они имеют четко выраженную последовательность и преемственность.

По поводу их бытует мнение, что это, дескать, планы ответных ударов при условии, если немцы нападут первыми. Однако, военные эксперты на сей счет только пожимают плечами. Как можно обеспечить планы военных операций, которые будут проводиться после вражеского вторжения, непредсказуемого ни по конфигурации, ни по срокам, ни по мощи? Ведь оно сразу же поломает всю схему. И даже если врага удастся остановить, ответные наступательные операции будут осуществляться уже экспромтом – по ситуации. Ты хотел наступать из Прибалтики на Варшаву, а придется главный удар наносить где-нибудь из Белоруссии или Украины.

Если исходить из версии Радзиховского, что агрессия Сталина ограничивалась лишь риторикой. И нападать он не собирался. Спрашивается, для чего и для кого тогда его военные разрабатывали все эти планы? Ведь не для публики же! Неужто по собственной инициативе - вопреки воле Сталина? Хотели показать Вождю, какие они крутые. Допустим. Но такое они могли себе позволить лишь один раз. И получив хмурую усмешку в ответ, вряд ли отважились идти с подобными «авантюрами» снова и снова. Но когда они клепают, один за другим, с десяток аналогичных прожектов, иначе как обработкой одобренного Свыше не объяснишь.

Можно поспорить и на счет такого косвенного аргумента, как отказ от поглощения Восточной Европы после войны. По логике Радзиховского, Сталин должен был бы включить Польшу, ГДР, Венгрию...и дальше по списку в состав СССР. А почему, собственно? Управлять державой всепланетного масштаба – ох как непросто и накладно даже такому империалисту, как «Вождь всего прогрессивного человечества». А вот сковать их в едином блоке, в сфере абсолютного влияния – это возможно. Что и было сделано в форме Варшавского пакта. Он и обеспечил пространство красного цвета, которым мог бы завершиться Великий освободительный поход.

В сущности, он ведь и начался. Правда, лишь в одном фрагменте – в нападении на Финляндию 25 июня 41-го, когда в критические для СССР дни более 300 самолетов бомбили мирные финские города, включая Хельсинки, Турку, Котко. Тем самым, вынужденно заставив северного соседа вступить в войну и блокировать Ленинград. Увы, на основном направлении противник опередил.

В сущности, с отказом от насквозь фальшивого мифа о «миролюбии Сталина» и признанием «наступательного» концепта военной доктрины Москвы, спор перешел в новую плоскость. А именно – в гадания на предмет возможных дат начала Похода ( и тут работает старая версия о «неготовности» Сталина к войне, его стремлению оттянуть ее еще на какой-то период). И уж о вовсе абстрактных рассуждениях, при каких обстоятельствах и в каком виде могла последовать команда «Вперед!».

Характеризуя ситуацию вокруг 22 июня, Радзиховский по сути верно обозначил ситуацию неизбежности нападения одного из противников, когда с обеих сторон в течении нескольких месяцев идет концентрация гигантских военных ресурсов. По его логике, она ускорила решение Гитлера. Но тем самым, оставила открытым вопрос, а напал бы ли Сталин (и когда)? Предметом любых домыслов и спекуляций со смутной надеждой, что выплывут еще какие-то сверхтайные документы, чтобы поставить точку в споре.

Но этого может и не произойти. Либо документы уничтожены (ат), либо их еще очень долго не раскроют, либо их вообще нет, потому что конкретное решение было лишь высказано вслух, либо еще не высказано...В конце концов, за давностью лет увянет и интерес к этой теме. И вполне можно допустить, что через два-три поколения, когда люди совковой закалки окончательно выведутся, как мамонты, для молодежи война станет лишь рядовым фрагментом на бесконечной дистанции истории.

Да она и сегодня уже реагирует на все эти страсти совершенно индифферентно. Вроде некоего Сергея Шведова, который пишет Радзиховскому в ответку: « Меня этот спор не цепляет. Неинтересно. Знаю, что молодежь до 30 тоже - напрочь не волнует, не знает ни дат, ни фамилий военачальников. Волнует среднее/старшее поколение -как ЗАМЕНИТЕЛЬ политики. Бессмертный марш - ведь тоже заменитель реальных политических манифестаций. Будет в стране политика - все мгновенно забудут. Или на второй план уйдет.»

[Российская газета]

https://uctopuockon-pyc.livejournal.com/4596051.html
23 июня 2021, 11:10 71

Советские миниатюры предвоенной поры не предвещали ни взрывов, ни смертей, ни разрухи, ни всенародного горя.

Марки СССР, серия 1941, 23 января. Индустриализация в СССР, номер по каталогу №№ 780ГР, 781, 783-785, 786
Написать комментарий

Марки СССР, серия 1941, 23 января. Индустриализация в СССР, номер по каталогу №№ 780ГР, 781, 783-785, 786
Они «жили» обычной мирной жизнью: «работали», «занимались физкультурой и спортом», «отдыхали», «укрепляли оборону страны».

Марки СССР серия 1941, 22 февраля. 23-я годовщина Красной Армии номер по каталогу №№787,788,, 790,791,793,794
Написать комментарий

Марки СССР серия 1941, 22 февраля. 23-я годовщина Красной Армии номер по каталогу №№787,788,, 790,791,793,794
СССР марка 1941, 10 июля. 25-летие со дня смерти художника В.И.Сурикова "Суриков В.И., «Переход Суворова через Альпы»" номер по каталогу №812, номинал
СССР марка 1941, 10 июля. 25-летие со дня смерти художника В.И.Сурикова "Суриков В.И., «Переход Суворова через Альпы»" номер по каталогу №812, номинал






10 июля 1941 года печатная фабрика Гознака выпускает миниатюры… памяти художника Василия Сурикова серию к 25-летию со дня смерти художника В.И.Сурикова.









Вопрос о том знало ли наше высшее командование о нападении Германии на нашу страну, безусловно знало.

В день начала войны вспомним о Рихарде Зорге, который первым и с точностью до дня и часа предупредил о нападении Гитлера на СССР.
19 мая Зорге посылает тревожнейшую информацию о девяти армиях из 150 немецких дивизиях, сосредоточенных на польской границе. Данные получены в конфиденциальной беседе со специальным посланником из Берлина Нидамайером.

30 мая - еще одна радиограмма. В ней прямая ссылка на Отта, утверждающего, что война с Советским Союзом начнется во второй половине июня. И, когда эта дата проходит, на Зорге из Москвы сыплются упреки в паникерстве. Вносит свою важнейшую лепту и помощник японского премьера, многолетний соратник Зорге — Одзаки. Посол Японии в Германии был вызван к Гитлеру. Фюрер уведомил его:

мы нападем на Россию 22 июня без объявления войны.
Чтобы сообщить об этом Зорге как можно быстрее, осторожный советник принца Коноэ нарушает все правила конспирации. Всю ночь он простаивает около дома Зорге, ожидая Рихарда. Полиция не может не заметить странного поведения высокопоставленного сановника. И Зорге понимает, что его группа на грани провала. Под любыми предлогами надо бежать из страны.

Но разве можно подвести Родину? Кто сообщит ей важнейшую информацию, если не его, Рамзая, люди?
И 15 июня радист Макс Клаузен высылает еще одно грозное предупреждение:

Повторяю: 9 армий и 150 немецких дивизий совершат нападение на советскую границу 22 июня! Рамзай.
20 июня Зорге, прямо указав источник — посол Германии Отт, - даже позволил себе в радиограмме излишнюю эмоциональность: "Через два дня начнется война между СССР и Германией. Она неизбежна". Как правило, такие выводы Центром никогда не приветствуются. Долг разведчика - добывать информацию и сообщать. А выводы - за московским начальством.

Сразу после нападения Рамзай передает в Москву:

Выражаем наши наилучшие пожелания на трудные времена. Мы все здесь будем упорно выполнять нашу работу.
В этих сообщениях - все абсолютно точно. Кроме одного. Резидент больше не имел права подписываться собственным многолетним оперативным псевдонимом "Рамзай". Центр, крайне недовольный работой Зорге, в виде своеобразного наказания сменил полюбившееся Рихарду имя на безликое "Инсон". Ведь не зря Сталин продемонстрировал недоверие Зорге и его группе начальнику Разведуправления Красной Армии генералу Голикову, решившемуся потревожить спокойствие вождя щемящим душу докладом. На донесение от 31-го мая последовало сталинское, как у Константина Сергеевича Станиславского:

Не верю.
А сообщение, переданное с огромным риском радистом Максом Клаузеном за пять дней до войны, вызвало вспышку гнева:

Паникер!
Вспомнил ли вождь о предупреждениях Зорге и других, когда в 3 часа 15 минут 22 июня Георгий Жуков позвонил ему на ближнюю дачу в Кунцево и сообщил: немцы бомбят советские города? Вряд ли. Рвать волосы на голове было поздно.

Даже когда германская армия уже всей мощью обрушилась на советскую землю, в июле 1941 года печатная фабрика Гознака выпускает миниатюры… поэта Михаил Лермонтова.

Марки СССР 1941, 26 июля. 100-летие со дня смерти М.Ю.Лермонтова, номер по каталогу №817-818
Написать комментарий

Марки СССР 1941, 26 июля. 100-летие со дня смерти М.Ю.Лермонтова, номер по каталогу №817-818
Марки молчали почти два месяца, и только 12 августа 1941 года, когда гитлеровская армия уже захватила Белоруссию, большую часть Украины, Прибалтику и продолжала двигаться на Восток, трёхмиллионным тиражом издается первая советская марка «Будь героем!».

Марка СССР 1941-08-13 Будь героем! Напутствие матери сыну-солдату, номер по каталогу: №819A, Mi:SU 825C, Sg:SU 983, Zag:SU 726A, номинал — 30 коп.
Написать комментарий

Марка СССР 1941-08-13 Будь героем! Напутствие матери сыну-солдату, номер по каталогу: №819A, Mi:SU 825C, Sg:SU 983, Zag:SU 726A, номинал — 30 коп.
Источник: rg.ru, sachev.ru

В статье использованы марки из коллекции volynko

[Библиотека им. Н.А. Некрасова]

https://www.youtube.com/watch?v=7ywZdC4iIOA

[Борис Соколов]

https://newsland.com/user/4297807604...voinoi/7422603
16:11 22.06.2021 в рубрике Политика

Ровно восемьдесят лет назад гитлеровские войска перешли границу СССР и начали массированное наступление по всей территории на земле и в воздухе. Недолговечный союзник Иосифа Сталина Адольф Гитлер опередил своего «партнера» в безудержном стремлении к переделу Европы и мира. Историк Борис Соколов по документам и дневникам современников воспроизвел нервозную обстановку последних месяцев перед войной, когда ни одна сторона по-настоящему не знала, кто начнет войну первым.

К началу войны, разразившейся 22 июня 1941 года, Сталин и Гитлер двигались постепенно, причем каждый из них не сомневался, что другой тоже готовится к нападению. Фюрер и генсек не доверяли друг другу и не сомневались, что германское нападение на СССР или советское нападение на Германию рано или поздно случится. Каждый из диктаторов хотел упредить своего недолгого друга и потенциального и опасного противника.

Хорошо известно, что Гитлер окончательно решил претворить в жизнь план «Барбаросса» после визита Вячеслава Молотова в Берлин в ноябре 1940 года, когда стороны не смогли договориться о дальнейшем разделе сфер влияния. Гитлер решил, что отдать Сталину Финляндию, Болгарию и особенно Румынию с ее нефтепромыслами, равно как и контроль над Черноморскими проливами, будет слишком щедро. Как вспоминал генерал-полковник Гейнц Гудериан, выдвинутые Молотовым экспансионистские требования убедили Гитлера в неизбежности войны с Россией: «Из визита Молотова и хода переговоров Гитлер сделал вывод, что война с Советским Союзом рано или поздно неизбежна. Он неоднократно описывал мне ход берлинской встречи. Он не раз рисовал мне ход берлинских переговоров, и эту версию я здесь привел. Правда, по этому вопросу он разговаривал со мной впервые в 1943 году, но и в дальнейшем он неоднократно повторял мне то же самое, всегда одними и теми же словами. У меня нет никакого резона полагать, что то, что он мне говорил, не было его мнением в период переговоров».





Вячеслав Молотов на приеме у Адольфа Гитлера в рейхсканцелярии. Берлин, 13 ноября 1940 года

Но точно такой же вывод после переговоров в Берлине сделали Молотов и Сталин. Разница была только в сроках. Гитлер полагал, что Сталин может напасть на Германию еще в 1941 году, о чем фельдмаршал Герд Рундштедт сообщил своему начальнику штаба генералу Гюнтеру Блюментриту: «Гитлер заявил, что он не намерен ждать, когда русские будут готовы к нападению, и опередит эту опасность с Востока ради защиты Германии и всей Европы. Он считал, что русские нападут на Германию в 1941 году».

Сталин же верил сводке военной разведки от 20 марта 1941 года о том, что «наиболее возможным сроком начала действий против СССР будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира». Поэтому Гитлер торопился с осуществлением «Барбароссы». Сталин предполагал, что германское вторжение на Британские острова произойдет летом 1941 года, и в любом случае вермахту понадобится несколько месяцев на то, чтобы сломить сопротивление британской армии. Учитывая неизбежные при этом большие потери, особенно в бронетехнике и авиации, а также расход горючего и других ресурсов, даже успешная операция по захвату Британских островов в 1941 году не позволила бы Гитлеру в том же году напасть на СССР. Поэтому Сталин не торопился с нападением на Германию, считая, что у него есть в запасе еще все лето и осень 1941 года.

11 марта 1941 года был готов очередной план развертывания Красной Армии на Западе, который предусматривал нанесение главного удара на юго-западном направлении. На этом плане, как раз в разделе, посвященном юго-западному направлению, сохранилась резолюция заместителя начальника Генштаба генерал-лейтенанта Николая Ватутина: «Наступление начать 12.06», т. е. 12 июня.

Конечно же, не Ватутин, а сам Сталин определял, когда следует напасть на Германию, просто прибавив 3 месяца к дате составления плана. Однако срок 12 июня не был выдержан, так как не успели подвезти к границе все войска и необходимые запасы. Поэтому план превентивного удара от 15 мая 1941 года, разработанный советским Генштабом, ориентировался на нападение на Германию в середине июля, причем исход боев должен был решиться уже через 40 дней операции.





На карте, прилагаемой к плану превентивного удара, видна подпись ее автора: «Исполнитель генерал-майор Василевский. 15.5.41».

По свидетельству начальника Генштаба генерала армии Георгия Жукова, концентрацию германских войск у советских границ, которая стала заметна с весны 1941 года, Сталин объяснял тем, что Гитлер боится советского нападения: «Они боятся нас». 14 июня последовало заявление ТАСС, уверявшее весь мир, что Германия так же строго соблюдает пакт о ненападении, как и СССР, и слухи о войне между двумя странами лишены оснований. Оно было ответом на дезинформационную статью Геббельса в германском официозе 13 июня, намекавшей на скорую высадку в Англии и призванную создать впечатление, что сосредоточение германских войск у советских границ призвано лишь отвлечь внимание противника от основной цели – Британских островов. На несколько дней Сталин этой дезинформации поверил.

16 июня 1941 года британское правительство, используя сверхсекретные данные операции «Энигма» по взлому кодов вермахта, предупредило Сталина о том, что на советских границах сосредоточено 115 германских дивизий, что соответствовало действительности, и что подготовка нападения на СССР вступила в заключительную фазу. Но Сталин счел это британской дезинформацией, призванной вовлечь СССР в войну с Германией. Советская разведка сильно завышала силы Германии, полагая, что силы вермахта насчитывают около 300 дивизий (в действительности – только 209) и что у советских границ уже 1 июня было сосредоточено 120-122, включая 14 танковых и 13 моторизованных (в действительности в тот момент на советских границах было сосредоточено 58 германских дивизий, включая 2 танковых и 1 кавалерийскую, а моторизованных дивизий не было вовсе, так как они, вместе с основной частью танковых дивизий перебрасывались в последние 10 дней перед нападением). Сталин, вероятно, считал, что Гитлер для нападения на Советский Союз сосредоточит значительно больше половины всех имевшихся у него дивизий, и поэтому верил, что у Красной Армии есть еще время для превентивного удара.





Сообщение ТАСС 14 июня 1941 года

Попытаемся проследить, что думали советские люди о возможности войны с Германией в последние три недели перед ее началом. Для этого воспользуемся дневниковыми записями, датированными периодом с 1 по 21 июня 1941 года и опубликованными на сайте «Прожито.ру».

1 июня 1941 года писатель Михаил Пришвин, настроенный в тот момент довольно прогермански, записал в дневнике: «Политическое положение: Америка знает, что после поражения в Европе будет революция и господином положения станет СССР, как «третий смеющийся». Но почему же, зная это, Америка поощряет Англию продолжать войну? Не потому ли, что мысль не мыслит и действует только сила вещей». А 3 июня он отметил «блестящие и трагические победы немцев <зачеркнуто: вызывают восхищение такое же> как борьба индейских племен с цивилизаторами. И не только это похоже по внешности, но и по существу: там и тут выступает сила рода в своем простом существе: жить хочется — умирать надо (помирать собирайся — рожь сей). В здоровой крови пульсируют простые слова: жить хочется — умирать надо». В тот момент Пришвин о войне с Германией как будто не думал. Но 5 июня отношение писателя к немцам уже настороженное: «Слухи о том, что Гитлер жмет, что кто-то в правительстве (советском. – The Insider) за войну, кто-то против. (Воевать — значит начинать революцию в Европе, не воевать — сдаваться немцам на мирную эксплуатацию страны как колонии.)».

3 июня командующий 1-й Краснознаменной армией на Дальнем Востоке генерал-лейтенант Андрей Еременко записал в дневнике: «Получил телеграмму: отправить 180 танков Т-26 в города Армавир и Пятигорск с водительским составом. Приказано принять самые строгие меры маскировки при их отправке. Погрузка только ночью, танки обшить досками в виде ящиков, людей одеть в гражданскую одежду. Отправка 6 июня».

4 июня 1941 года сын Марины Цветаевой Георгий Эфрон отметил в дневнике: «Каково же будущее Франции? Думаю, что там будет коммунистическая революция, но когда, я право не знаю. Видимо, когда СССР вступит в игру». Как раз 4 июня Политбюро приняло постановление о формировании к 1 июля 1941 года в составе Красной армии 238-й стрелковой дивизии Средне-Азиатского военного округа, «укомплектованной личным составом польской национальности и знающими польский язык». Такую дивизию имело смысл формировать заранее только в том случае, если Советский Союз собирался ударить первым и вторгнуться в Германию через территорию Польши. Если бы сталинский блицкриг удался, Франция теоретически могла бы оказаться в зоне советского влияния.

8 июня студент из Смоленска Арсений Державин записал в дневнике: «В городе проходят учения по борьбе с парашютным десантом. Нынче всё это делается особенно серьезно и строго. Да и не мешает: обстановка кругом напряженная». В не так далеко расположенном от западной границы Смоленске напряжение уже чувствовалось.

15 июня начальника штаба 228-й стрелковой дивизии в Жмеринке майор Петр Тюхов записал в дневнике: «Получена телеграмма о выступлении 228 сд в район Дубно, что было предвестником войны с Германией». В данном случае майор, ставший во время войны генерал-майором, не ошибся, но нет уверенности, что запись не сделана задним числом, уже после начала войны. После заявления ТАСС от 14 июня советские войска ускоренно перебрасывались на Запад, так как ожидалось скорое германское вторжение в Англию, а момент после высадки немцев на Британских островах был бы идеальным для начала советского наступления.

Некоторые простые советские люди, привыкшие не верить заявлениям властей, решили, что раз заявление ТАСС отрицает возможность скорой советско-германской войны, значит, в действительности такая война может скоро начаться. 16 июня 13-летняя школьница из Ялты Зоя Хабарова записала в дневнике: «Я с мамой поругалась. А она только и говорит: видишь, затемнение в городе, наверное, война будет. И чего они только и твердят о войне?»

«Я с мамой поругалась. И чего они только и твердят о войне?»
16 июня Клавдий Попов, бывший офицер эстонский армии, а в тот момент – пенсионер, живущий в Таллинне, наблюдая депортацию населения Эстонии, сделал вывод о приближении войны: «Война разгорается. Дикие люди. Отправляют людей в товарных вагонах. Эти знаменитые вагоны были раньше с надписью «8 лошадей, 40 человек» — что-то в этом роде...»

17 июня советский артиллерийский офицер Иван Кузнецов, находившийся в Литве, отметил в дневнике: «Завтра выезжаем на полевое учение, но мне кажется, что это учение пахнет порохом. Только никто почему-то ничего конкретного говорить не хочет, ни Белов, ни Петров, но по тону разговора того и другого нужно понимать так…» А 18 июня бодро добавил: «Теперь у меня уже сложилось определенное мнение (хотя начальство и не говорит), что пахнет в воздухе порохом. Ну, что ж, не привыкать нюхать порох, 3 раза нюхал и четвертый понюхаем». Кузнецов явно не представлял в тот момент, что война начнется с разгрома Красной Армии. Но уже 19 июня с удивлением отметил: «Все дивизии вышли в лагерь без боеприпасов. Сейчас начинают требовать подвоза. Спрашивается, почему это нельзя было организовать раньше?»

А вот художника Евгения Лансере заявление ТАСС успокоило. 16 июня он с облегчением написал в дневнике: «Накапливавшиеся было доказания скорой войны (какие-то докладчики: «время нам самим не дожидаясь перейти в наступление»), бомбоубежища, мобилизации и т.д. (до 15 никаких разговоров даже не может быть о лесах для картин) — после опровержения ТАСС, что у нас с немцами наилучшие отношения, — успокоились; собираемся достраивать дачу...»

«Накапливавшиеся доказания скорой войны успокоились; собираемся достраивать дачу...»
Гром грянул 18 июня, когда нарком госбезопасности Всеволод Меркулов сообщал Сталину, Молотову и Берии: «По имеющимся в НКГБ СССР данным за последние дни среди сотрудников германского посольства в Москве наблюдается большая нервозность и беспокойство в связи с тем, что, по общему убеждению этих сотрудников, взаимоотношения между Германией и СССР настолько обострились, что в ближайшие дни должна начаться война между ними. Наблюдается массовый отъезд в Германию сотрудников посольства, их жен и детей с вещами. Так, за время с 10 по 17 июня в Германию выехало 34 человек…

Среди низшего персонала посольства из числа германских подданных проявлялось открытое недовольство тем обстоятельством, что ответственные сотрудники посольства отправляют свои семьи и имущество в Германию, но не дают указаний низшим служащим, как должны поступить последние.

В связи с этим 12 июня с. г. состоялось собрание обслуживающего персонала, на котором было объявлено о необходимости приготовиться к отъезду.

Сообщение ТАСС от 13 июня с. г. было встречено многими сотрудниками посольства с удовлетворением и расценивалось как признак урегулирования взаимоотношений между СССР и Германией. Однако наступившее кратковременное успокоение 14 июня с. г. вновь сменилось возбужденностью и растерянностью и поспешными сборами к отъезду в Германию.

14 июня с. г. в Германию выехал германский авиационный атташе Ашенбреннер, забрав с собой все имущество, в том числе легковой автомобиль.

В тот же день в Берлин выехал советник посольства Вальтер с каким-то специальным поручением.

Наряду со сборами к отъезду сотрудников посольства производятся спешная отправка в Германию служебных бумаг и сжигание части их на месте.

15 июня с. г. германский военный атташе Кестринг и его помощник Шубут в течение всего дня разбирали свои дела и сжигали документы. Сжиганием документов уже в течение нескольких дней заняты инспектор авиационного атташата Тадтке и секретарь этого атташата Радазевская».

НКГБ располагало агентурой среди сотрудников германского посольства и буквально нашпиговало территорию посольства прослушивающей аппаратурой. Сомнений не могло быть – в ближайшие дни Германия начнет войну против СССР. Для дезинформации еще можно было отозвать из посольства несколько дипломатов, особенно из числа сотрудников разведки, но не было никакого смысла жечь посольский архив. В тот же день, 18 июня, Сталин принял в кремлевском кабинете Тимошенко и Жукова. Точной даты германского нападения они не знали, но было ясно, что оно должно последовать в ближайшие дни, не позднее недели. За это время было нереально завершить сосредоточение войск, а также горючего, боеприпасов и других предметов снабжения, чтобы начать запланированное на середину июля советское наступление.





Сталинские маршалы Жуков и Тимошенко

Оптимальным вариантом было бы приказать частям прикрытия занять боевые позиции на границе и обеспечить их горючим и боеприпасами, а основные силы приграничных округов срочно отвести к линии государственной границы, существовавшей до 17 сентября 1939 года, и занять построенную там линию укрепленных районов. Интересно, что именно такую стратегию предлагал в своем дневнике один из советских офицеров, не сомневавшийся в близости германского нападения. 17 июня заместитель начальника отдела МПВО (Местной противовоздушной обороны) НКВД Латвийской ССР в Риге Тарас Марченко записал в дневнике: «Жить хочется. Все удобства человеческие налицо.

Но кажется, что мирной передышке пришел конец или вернее приходит конец. Вся обстановка, спешка говорят за то, что война неизбежна и в первую очередь с Германией. Ошибка при заключении с Германией договора о ненападении дала ей возможность ввязаться в никчемную войну. Теперь нашим стало ясно, что войны с Германией не избежать, что рано или поздно она будет нам навязана.

На границе идет усиленная спешка по сооружению укреплений. Подвозят войска. Немцы тоже не дремлют. Из иностранной прессы ясно, что они перебросили крупные силы на восточный фронт. Что главное командование переместилось в район Пруссии и т.д. Наши опровергают, но кому это нужно, если всем ясно, что немцы решили с нами драться. Германии нужна нефть, сырье, хлеб и т.д. — этого у неё нет. Россия ей не дает то, что хотелось бы в полном объеме. Кроме этого она боится за свой тыл. Все в мире толкает Германию на борьбу с СССР.

Готовы ли мы к войне? Нет, не совсем. Но если война будет навязана немедленно, придется уступить ряд территорий. В особенности присоединенные области в 1939-40 г.г. Защищать их не выгодно по ряду соображений. Основные — это то, что противник найдет широкую поддержку 5 колонны. Укреплений обороны нет и т.п.». А 18 июня Тарас Марченко добавил: «Сегодня вечером затемнили по приказу Военного Совета города: Ригу, Двинск [Даугавпилс], Митава [Елгава], Либава [Лиепая]. Симптомы плохие.

Усиленно строятся траншеи, оборудуются подвалы и щели для укрытия людей от авиации.

Между прочим, сообщали, что в прошлом месяце в Крыму было настоящее северное сияние. В простонародье говорят, что это к войне».

Также лейтенант Красной Армии латыш Янис Гринвалдс 18 июня записал в дневнике: «Профсоюз учителей организует экскурсию в Москву. Военная атмосфера пугает людей, желающих мало».

Но после совещания 18 июня у Сталина никаких кардинальных мер принято не было. Было приказано рассредоточить авиацию на полевых аэродромах. Но поскольку прямого предупреждения о возможности скорого германского нападения командованию приграничных округов передано не было, так же как не было разъяснено, предстоит ли Красной Армии наступать или обороняться, и самолеты разместили на аэродромах, находившихся у самой границы, для поддержки советского наступления, что сделало их уязвимыми для германских атак с земли и воздуха.

С другой стороны, ряд решений выглядел как подготовка к реализации плана советского наступления. Так, Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О маскирующей окраске самолетов, взлетно-посадочных полос, палаток и аэродромных сооружений» должно было быть выполнено в основной своей части к 20 июля, что было явно поздно. Переброска войск к границам из внутренних округов продолжалась, и Сталин, как кажется, вплоть до 22 июня верил, что удастся осуществить советское наступление. Даже в отданной в ночь на 22 июня директиве о приведении приграничных войск в боевую готовность, они были предупреждены «не поддаваться на провокации». А уже в первый день войны был отдан приказ о проведении контрударов силами всех сосредоточенных у границ механизированных корпусов, что фактически обрекло их на разгром. Сталин, да и Тимошенко с Жуковым, явно недооценили своего противника.

Между тем, начатый хотя бы за 4 дня до нападения отвод основной массы советских войск на укрепления по линии старой госграницы позволил бы уменьшить потери Красной Армии и замедлить продвижение немцев, хотя избежать поражения в приграничных сражениях все равно бы не удалось из-за значительного превосходства вермахта в уровне боевой подготовки и командования.

Тем временем в Москве в связи с заявлением ТАСС от 14 июня распространялись самые нелепые слухи. Академик Владимир Вернадский 19 июня записал в дневнике: «Говорят, что Г[ермании] был представлен ультиматум в 40 часов вывести ее войска из Финляндии — на севере у наших границ. Немцы согласились, но просили об отсрочке — 70 ч[асов], что было и дано». Естественно, ничего подобного в действительности не было.

«Говорят, что Германии был представлен ультиматум в 40 часов вывести ее войска из Финляндии. Немцы согласились»
Между прочим, русские эмигранты, находившиеся в Германии и оккупированных странах, как и местное население, за 2-3 дня до 22 июня уже почти не сомневались, что война начнется в ближайшие дни. Княгиня Мария Васильчикова, жившая в Берлине, 20 июня отметила в дневнике: «Звонил Адам Тротт. Он один из немногих знакомых мне мужчин, кто любит подолгу говорить по телефону. Он приготовил мне какую-то работу, «которая меня отвлечет от всего прочего» — то есть, очевидно, от войны с Россией, которая, похоже, на носу». В тот же день в Париже историк и филолог Петр Ковалевский записал: «По дороге на урок встретил нашего почтальона, который остановил меня и долго говорил о войне между СССР и Германией, о которой в один голос говорят все французы, хотя и радио, и газеты молчат. Откуда идут эти слухи? Я знаю все больше по заключениям из логического развития событий и то не так уверен, что все начнется не сегодня-завтра, а все окружающие французы считают, что это дело одного-двух дней». А 21 июня Ковалевский отметил: «На русской границе сосредоточено немцами свыше 100 дивизий. Вечером шли слухи о войне. Немцы говорили русским в гаражах, что скоро они вернутся к себе». Нобелевский лауреат писатель Иван Бунин, живший во французском Грассе, 21 июня записал: «Везде тревога: Германия хочет напасть на Россию? Финляндия эвакуирует из городов женщин и детей... Фронт против России от Мурманска до Черного моря? Не верю, чтобы Германия пошла на такую страшную авантюру. Хотя чорт его знает. Для Германии или теперь или никогда — Россия бешено готовится».

«Не верю, чтобы Германия пошла на такую страшную авантюру. Для Германии или теперь или никогда — Россия бешено готовится».
Советские генералы, наконец, осознали, что войны не избежать. 20 июня Андрей Еременко, 19 июня получивший назначение командующим 16-й армии, сформированной в Забайкалье и дислоцировавшейся на Украине, главной причиной этого неожиданного назначения считал то, что «на Западе назревали события войны. Заключенный на днях договор между Германией и Турцией знаменовал собой рост обострений между СССР и Германией.

Подготовка к войне с Германией началась наиболее активно с марта месяца и всё нарастала в апреле — мае. Производилась переброска войск на запад, создавались ударные армии и т. д. Расставлялись кадры. Этим вызвана и моя переброска». Свидетельство Еременко подтверждает, что активное наращивание советских войск на Западе началось с марта 1941 года, когда был принят план развертывания Красной Армии на Западе от 11 марта 1941 года.

Начальника штаба 3-й армии Западного фронта генерал-майор Александр Кондратьев 20 июня уже понимал неизбежность войны: «Каждый день за последнее время над Гродно появляются немецкие самолеты, причём, не в одиночку, а тройками, пятерками и даже девятками. Что им нужно? Почему не дают приказа о встрече этих «гостей» нашими активными средствами???

По агентурным данным в Восточной Пруссии и, в частности, в районе Пыкк, немцы сосредотачивают крупные силы. На направлении Пыкк — Граево якобы сосредоточено до 35000-40000 немецких солдат. Распорядился о немедленной передаче этих данных в штаб округа и об усилении наблюдения за государственной границей. Из нашего тыла к госгранице подтягиваются новые дивизии.

К нам приходит 85-я стрелковая дивизия с генерал-майором Бондовским, за ней двигается 17-я стрелковая дивизия, которую я встретил 16 июня на марше; тронулась 37-я стрелковая дивизия из Витебска и Лепеля и штаб 21-го стрелкового корпуса — из Витебска же. Что сие все значит??? Да, видимо, тучи сгущаются, приближаются серьезные дни!»

Нарастание военной тревоги чувствовало и гражданское население. 21 июня, в последний мирный день, Арсений Державин записал: «С тех пор, как я веду сознательную жизнь, еще никогда не было такого напряженного состояния в международной обстановке, как сейчас».

А московский школьник Лев Федотов, только что окончивший 9-й класс, 21 июня дал удивительно точный прогноз хода и исхода войны, которая должна начаться в ближайшие дни: «Теперь, с началом конца этого месяца, я уже жду не только приятного письма из Ленинграда, но и беды для всей нашей страны — войны. Ведь теперь, по моим расчетам, если только действительно я был прав в своих рассуждениях, т. е. если Германия действительно готовится напасть на нас, война должна вспыхнуть именно в эти числа этого месяца или же в первые числа июля. То, что немцы захотят напасть на нас как можно раньше, я уверен: ведь они боятся нашей зимы и поэтому пожелают окончить войну еще до холодов.

«Теперь я уже жду не только приятного письма из Ленинграда, но и беды для всей нашей страны — войны»
Я чувствую тревожное биение сердца, когда подумаю, что вот-вот придет весть о вспышке новой гитлеровской авантюры. Откровенно говоря, теперь, в последние дни, просыпаясь по утрам, я спрашиваю себя: «А, может быть, в этот момент уже на границах грянули первые залпы?» Теперь нужно ожидать начала войны со дня на день. Если же пройдет первая половина июля, то можно уж тогда будет льстить себя надеждой, что войны в этом году уже не будет.

Эх, потеряем мы много территории! Хотя она все равно потом будет нами взята обратно, но это не утешение. Временные успехи германцев, конечно, зависят не только от точности и силы их военной машины, но также зависят и от нас самих. Я потому допускаю эти успехи, потому что знаю, что мы не слишком подготовлены к войне. Если бы мы вооружались как следует, тогда бы никакая сила немецкого военного механизма нас не страшила, и война поэтому сразу же обрела бы для нас наступательный характер, или же, по крайней мере, твердое стояние на месте и непропускание за нашу границу ни одного немецкого солдата».

Красной Армии действительно удалось не только отбить всю потерянную территорию, но и взять Берлин. Но за победу пришлось заплатить жизнями более 40 млн советских граждан.

Источник: theins.ru