1484. Максим Осипов

[Анна Рудницкая]

http://www.expert.ru/printissues/rus...maksim_osipov/

Что можно делать в России, кроме революции [ 2 ]

спец.корреспондент отдела «Репортаж» журнала «Русский репортер»

Максим Осипов, высококвалифицированный врач с американским опытом, работает в Тарусской районной больнице. По идее, он должен быть исполнен социального оптимизма. Вместо этого — горькая правда о людях и долг

«Мужчина — почти всегда идиот. Мужчина с сердечной недостаточностью, если за ним не ходит по пятам жена, обречен на скорую гибель», — пишет врач Максим Осипов в своих записках «В родном краю». В этом самом краю, в Тарусе, на слова доктора обиделись — очень уж они похожи на интеллигентскую социальную критику всего и вся «в этой стране». Но вот загадка: в отличие от благодушных, но бездеятельных «чеховских интеллигентов», безуспешно «ходящих в народ», кипучая деятельность доктора Осипова сама по себе повод для самого искреннего социального оптимизма. Откуда же берутся столь мрачные мысли, когда у человека столько дел, в том числе по спасению этих самых «идиотов»?
Автор

Два года назад, в апреле 2005−го, Максиму Осипову был 41 год. К этому времени он успел поучиться и поработать в Америке, написать книжку по эхокардиографии, до сих пор остающуюся для врачей главным пособием по этой теме, защитить кандидатскую диссертацию и основать в 1993 году издательство переводной медицинской литературы, которым руководит до сих пор.

Когда он решил вернуться к врачебной практике, вопрос о месте даже не возникал. Тогда, в 2005−м, Максим Осипов ехал знакомой дорогой в Тарусу, и сердце его пело: шестьдесят лет назад в этой больнице работал его прадед, сосланный за 101−й километр по первому «делу врачей». Это — родной дом.

Первое время просто вел по выходным прием, потом создал благотворительный фонд «Общество помощи Тарусской больнице». Автором идеи стал друг Берни — давно живущий в России финансист Бернард Сачер. Максим попросил у него $25 тыс. на эхокардиограф, Берни ответил — дам, если организуешь фонд. Так благотворительная помощь Тарусской больнице стала системной.

Потом Максим Осипов опубликовал записки «В родном краю» — о работе врачом «в больнице города N, районного центра одной из прилежащих к Москве областей». Публикация придала деятельности Общества помощи новый размах: в попечительский совет, прочитав текст, согла*сились войти такие известные люди, как врач-транспланто*лог Сергей Готье, экономист Ирина Ясина, писатели Людмила Улицкая и Виктор Шендерович.

В интернете вокруг его записок разгорелись нешуточные дискуссии — не столько о самом тексте, сколько о жизни, которую он описывает. Жизни, власть над которой, согласно автору, «поделена между деньгами и алкоголем, то есть между двумя воплощениями Ничего, пустоты, смерти».

Осипова призвали к ответу и попытались втянуть в спор. Он ограничился комментарием: «К счастью, врач лечит только отдельных людей, а не все общество». Вступать в дискуссию о судьбах родины автор беспощадного текста о положении дел на этой самой родине не пожелал. Почему?

Самый очевидный ответ — потому что он врач. Ввязавшись в помощь Тарусской больнице, он и так поставил свою врачебную практику под удар: и потому, что времени на все просто не хватает, и потому, что всякая несанкционированная деятельность — поди знай, как отзовется. И еще раз рисковать тем, что составляет смысл его существования, он просто не хочет. Не в том смысле, что «накажут», а в том, что придется отвлечься на абстрактную общественную активность вместо конкретного дела.
Город

Тарусский район Калужской области — это 15 тысяч населения семь месяцев в году и до 80 тысяч с мая по сентябрь, когда наезжают дачники.

Город Таруса — это невероятной красоты высокий берег Оки, памятник Ленину на центральной площади, две гостиницы, столовая «Ока», где можно выпить кофе за 4 руб*ля, и единственный общественный туалет, работающий с 10.00 до 19.00 с перерывом на обед. Здесь же могила Бори*сова-Му*са*то*ва, дача Рихтера, дома-музеи Паустовского и Поленова, памятник Марине Цветаевой, установленный год назад прямо за зданием районной администрации. И появившийся чуть раньше камень с надписью «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева» — на нем обычно сидят притомившиеся от ходьбы немолодые женщины с хозяйственными сумками. Каждый год в августе здесь проходят музыкальный фестиваль и художественная выставка «Москва — Таруса».

Прадеда Максима в 1932 году сослали на Беломорканал — за «покушение» на Горького и его сына. Вернувшись из ссылки, он поселился сначала во Владимире, потом в Тарусе. В 1967 году прадед умер, еще через шесть лет по решению районных властей его дом снесли и на его месте построили детский сад. Не то чтобы в Тарусе больше не было места для садика, но в доме собиралась сомнительная публика: правозащитники Анатолий Марченко, Александр Гинзбург, одно лето жил пасынок Солженицына. Проблему решили самым простым способом и заплатили компенсацию в тысячу руб*лей — как если бы дом сгорел.

Тарусская больница выглядит уютнее, чем большинство подобных учреждений в Москве. Скоро будет еще лучше — Общество помощи запланировало капитальный ремонт

Тарусская больница выглядит уютнее, чем большинство подобных учреждений в Москве. Скоро будет еще лучше — Общество помощи запланировало капитальный ремонт

Десять лет назад недалеко от того места Максим Осипов построил себе новый дом. За домом сад, в нем — яблони и вишни. «В Тарусе есть ощущение мирной жизни», — говорит Максим, объясняя, почему он хотел бы «убраться» из Москвы насовсем. Еще в Тарусе есть ощущение своего города. Не то чтобы прохожие раскланиваются на улицах, но здесь он может спокойно пройти вечером сквозь строй пьяниц у магазина. Врача уважают. Мы гуляли по городу днем и пьяниц не встретили. Зато когда зашли в магазин на центральной площади, продавщицы посмотрели на Максима с неприязнью. Он объяснил причину: однажды сорвал с их двери листовку «Сохраним Тарусу русским городом!».
Больница

Тарусская районная больница — два трехэтажных кирпичных корпуса. У крыльца — старенькая «скорая». Внутри приветливее, чем в большинстве московских больниц: то ли потому что сторона солнечная и белье в палатах цветное, то ли потому что все проходящие мимо здороваются.

В хирургическом отделении на столе в холле вперемешку лежат православный журнал «Фома» и рекламные проспекты косметических фирм. С давно не видевших ремонта стен смотрят иконы. Дежурный врач Алишер Шакиров в ординаторской распаковывает анестезиологический монитор — прибор, позволяющий следить за состоянием пациента во время наркоза. Монитор купили за счет средств областного бюджета — главврач Ирина Олейникова постаралась, выбила. Алишер очень доволен:

— Вот что значит, главврач для больницы старается, а не для себя. В других больницах врачей не спрашивают, что им надо, закупают всякую ерунду за бешеные деньги.

«Всякую ерунду» в больницу закупают в основном в рамках нацпроекта «Здоровье» — например, аппарат УЗИ, который Алишер называет «китайским ширпотребом»: «На каком-то складе, видно, завалялся, потому что никто не брал, вот его государству и продали». Присоединившийся к нам на этих словах заведующий отделением Владимир Алексеевич Савосин с подчиненным бурно соглашается.

Зато на деньги Общества помощи Тарусской больнице, учрежденного Максимом Осиповым, в хирургию купили новый операционный стол и концентратор кислорода. В любой московской больнице таких приборов — штук 20, в Тарусской был один — в терапевтическом отделении, и еще два баллона с кислородом. Это формально — два, а реально — в лучшем случае один, потому что второй возит с собой «скорая». При этом заканчивается один баллон, как правило, за сутки, а машина из Калуги привозит их раз в неделю… В общем, концентратор — нужная вещь.

Купили его совсем недавно — в июле. Терапевтическому отделению повезло чуть раньше: два года назад на средст*ва Общества помощи был приобретен первый в больнице дефибриллятор (прибор, который с помощью электрических разрядов заставляет сердце работать, если работать самостоятельно оно отказывается). Эта штуковина, необходимая врачу-кардиологу, стоит $3–4 тыс. За два года с ее помощью в Тарусской больнице спасли минимум четырех человек — тех, кто иначе просто умер бы на руках у врача.

Четыре дня в неделю Максим Осипов – издатель, остальные три – врач

Хирург Алишер зарабатывает около 12 тыс. рублей в месяц. Секрет феноменальных доходов — работа на три с половиной ставки: полторы хирургических плюс фтизиатр и анестезиолог. Больнице держать одного врача вместо трех приходится тоже не от хорошей жизни — специалистов нет. Когда уволился анестезиолог, несколько месяцев на операции приезжал специалист из Калуги. Но дорога занимает два часа, а операции бывают срочные… В общем, пришлось Алишеру окончить в Москве курсы по анестезиологии. Максим Осипов на это время поселил его в собственной квартире. Теперь еще заставляет учить английский — чтобы самостоятельно повышать квалификацию с помощью книг и интернета.

Молодых врачей в Тарусской больнице немного. Еще одно, помимо Алишера, исключение — врач-кардиолог Артемий Никитич Охотин. Алишер приехал в Тарусу из Узбекистана, Артемий Никитич — из Москвы. Жилье ему купило Общество помощи. Однако не только жильем удалось заманить его из столицы в райцентр: в Тарусской больнице у молодого врача — свобода и простор для работы.

— В Москве можно работать или в обычной больнице, где больных много, но лечебно-диагностические возможности крайне ограничены и изменить ничего невозможно, или в каком-нибудь блатном месте вроде Кардиоцентра, где врачей больше, чем больных, и где существует очень жесткая иерархия и каждый твой шаг контролируется, — говорит Артемий Никитич. — А здесь я полностью отвечаю за диагностику и лечение всех, кто поступает в отделение, а наши возможности постоянно расширяются.

Зарплаты «хватает на мобильник», но он подрабатывает переводчиком в издательстве и благодаря этому может позволить себе эту роскошь — оставаться врачом в Тарусе.

За два года, что Максим Осипов и Артемий Охотин работают в Тарусской больнице, смертность в терапевтическом отделении снизилась в два раза.
Общество помощи и помощь общества

Покупка квартиры для Артемия Никитича была второй крупной тратой Общества помощи Тарусской больнице после эхокардиографа, купленного благодаря Бернарду Сачеру. Он пока самый крупный жертвователь Общества.

На благотворительном аукционе работ тарусских художников, проходившем в Библиотеке иностранной литературы в Москве, в прошлом году собрали $12 тыс. Концерт классической музыки в Тарусе дал всего несколько тысяч рублей. В ближайших планах Максима Осипова и Общества помощи — создание на базе Тарусской больницы межрайонного кардиоцентра, дальнейшее оснащение больницы, налаживание связей с московскими клиниками. Помощь больнице пока оказывают только московские бизнесмены.

В Тарусе тоже есть бизнесмены. Рядом с автовокзалом — мясная лавка и чебуречная с гордым вензелем «Верзилин и Ко» наверху. Магазин и кафе принадлежат супругам Верзилиным, из которых в городе больше известна Наталья Денисовна. В прошлом она заместитель главы района по социальным вопросам, сейчас — депутат муниципального собрания, давно занимается бизнесом и при этом горячая патриотка Тарусы. Идеальная кандидатура для того, чтобы на месте возглавить помощь Тарусской больнице. Но на мою просьбу поговорить, услышав фамилию Осипова, она отрезала:

— Это я комментировать не буду. Я в этом городе родилась и осталась жить, а Москва — это еще не вся Россия, в Тарусе тоже люди живут.

Причин плохо относиться к Максиму Осипову и деятельности Общества помощи у Натальи Верзилиной оказалось три. Во-первых, подозрения в небескорыстности. Во-вторых, уверенность в том, что больница и так может заработать себе на все необходимое, а есть те, кто больше нуждается в помощи. В-третьих, Максим написал текст, который «очерняет» Тарусу.

Мы поговорили два часа и пришли к согласию, что дело Максим Осипов делает хорошее и надо ему помогать, а не мешать. И что слухи о корысти — это только слухи, потому что даже платными услугами, если ввести их в Тарусской больнице, не заработать на всю необходимую аппаратуру и обучение врачей, и деньги — не единственное, в чем нуждаются все районные больницы России. И что написанный им текст — это не «очернение» города, а диагноз обществу. А с диагноза начинается лечение.

Почему же Наталья Верзилина не стала помогать Максиму Осипову? Ответ есть в его собственном тексте.

Тарусские спасатели спешат на помощь: Артемий Охотин (слева) и Максим Осипов на центральной площади города. За два года, что они работают в районной больнице, смертность в терапевтическом отделении снизилась вдвое

«Трудность не в том, что “ничего в этой стране нельзя сделать” (оказалось же, например, что в ней можно сделать революцию), а в том, что мой язык им (начальству. — “РР”) так же непонятен, как мне — их. И тут два пути. Первый — учить новый язык, что сложно и неохота, да и так он похож на родной, что можно потом все перепутать. Второй путь — нажимать на все кнопки подряд, как в незнакомой компьютерной программе, иногда это приносит успех. Вот и займемся».

— Он с самого начала все делал неправильно, — несколько раз повторяет Наталья Денисовна. — Неправильно — это по-своему, так, как считал нужным, а не как принято, без «заигрываний» с местными, не войдя в доверие.

Неправильности вылезали во всем, вплоть до мелочей: билеты на благотворительные концерты Общества помощи стоили 200 рублей, а на Рихтеровский фестиваль, куда приезжают музыканты первой величины, — 30. «Вот жадины-москвичи!» — подумали тарусяне об Обществе помощи.

— Так концерт же благотворительный, потому и билеты дорогие! — говорю я.

— Не доросли еще в Тарусе до благотворительных концертов, — качает головой Наталья Денисовна.

Впрочем, выяснилось, что информация о билетах неточна: стоили они не 200 рублей, а 500, но… для москвичей. А для тарусян — 50. «А музыканты на концерте, — говорит Осипов, — были не хуже, чем на Рихтеровском фестивале». Ему можно верить: у него дочь-скрипачка и жена-пианистка.
Вопросы и ответы

Врач, начавший писать, заставляет прежде всего вспомнить Чехова. Самым актуальным его рассказом Осипов считает «Новую дачу». Это рассказ про то, как инженер приехал в деревню строить мост, купил себе участок, построил дом, привез жену Елену Ивановну, которая хорошо относилась к местным крестьянам и очень хотела быть им полезной. А крестьянин Лычков ходил и твердил: «Жили мы без моста и не просили… и не надо нам». Чем закончилось? Правильно, инженер продал дом и уехал.

Максим Осипов со своим Обществом помощи, конечно, тоже «строит мост». В том смысле, что он не просто улучшает качество медицинской помощи в Тарусской больнице, он покушается на привычный уклад жизни чиновников, коллег, больных. Одних — тем, что хочет покупать аппаратуру без «откатов» и не хочет разговаривать на их языке. Других — тем, что меняет назначения, которые они привыкли делать годами, и заставляет осваивать принятые в мире стандарты. Третьих — тем, что заставляет лечиться.

«У больных, да и у многих врачей сильнее всего выражены два чувства — страх смерти и нелюбовь к жизни», — с этого диагноза, похожего на приговор, начинаются его заметки. Максим Осипов — классический русский интеллигент, который не нужен никому, кроме себя. При этом он идет самым сложным путем — он хочет поменять систему, не становясь ее частью.

Русская литература и русская история, как известно, дают отрицательные ответы на вопрос о том, возможен ли успех такой затеи.

— Почему вы думаете, что у вас получится, если у чеховского инженера не получилось? — спрашиваю я.

— Во-первых, потому что я читал рассказ «Новая дача», а Чехов нет, — улыбается Осипов. — Во-вторых, потому что я вовсе не один. И в-третьих — потому что многое на самом деле легко. Есть чем лечить, есть кого лечить — вот и занимайся.

Ответа на вопрос «Что можно сделать в России, кроме революции?» предпринятая им попытка пока не дает. Он в начале пути. Если финал будет оптимистичным, то ждать его придется долго. Если пессимистичным, то наступит он очень скоро.

Зато уже сейчас есть ответ на другой любимый вопрос русской интеллигенции: что же, собственно, делать? Ответ заключается в том, что такого вопроса не существует. Что делать, каждый решает для себя сам. Или не решает. Но вряд ли есть другой способ для думающего человека быть счастливым, кроме как найти этот ответ. Такой, как у Максима Осипова с его Тарусской больницей, когда все ниточки жизни сошлись в этом ответе в одну.
521