Либерализм и капитализм, как и другие западные идеи и институты, обязательно нужно критиковать. Без деятельной, острой критики они превращаются в нечто вполне людоедское и человеконенавистническое.
Это было хорошо заметно, например, сто лет назад, когда вполне респектабельные европейские государства развязали - без особого повода - Первую мировую войну.
Сегодня Запад тоже далеко не идеален. Он не в состоянии решить проблему нищеты и голода, товары для западных потребителей делаются на азиатских заводах, где работают бедные рабочие, часто лишенные политических прав и свобод. Во всем мире растет имущественное неравенство, сжимается средний класс. Либерализм как принцип государственной политики зачастую означает просто отказ от обязательств, связанных с образованием и здравоохранением. Либерализм как философия склонна абсолютизировать значение индивида (так что возникают вопросы, как появляется индивид, где его границы, действительно ли он отдает себе отчет в своих интересах и так далее). Демократия современного западного типа, и без того не идеальная, скоро может столкнуться с разрушительной атакой медицинских технологий, связанных с продлением жизни и другими формами модификации человека, когда неравенство людей станет научным фактом. Демократии, особенно США, вполне осмысленно критикуют за «реалистическую» внешнюю политику, предполагающую право сильного и способность идти на компромисс с любыми внешними силами ради прагматических интересов. Существуют известные проблемы, связанные с догматизацией политкорректности.
При этом западная демократия и капитализм остается единственным типом общественного устройства, в рамках которой вы можете свободно критиковать само это устройство, предлагать реформы и альтернативы, обсуждать проблемы. Одна из главных западных ценностей - это самокритика.
Запад в течение последних веков последовательно создает специальные критические институты: социальную науку, парламенты, медиа. И будущее Запада зависит от того, насколько эта способность сохранится.
Либерализм как идеология имеет очень привлекательные оглашения, но как часть бОльшей системы эксплуатации одних людей другими, содержит в себе умолчания, отрицающие многие из своих оглашений, а иные из них выворачивает так, что слепо ему приверженные становятся послушными орудиями тех, кто понимает эти умолчания и умело их использует для достижения своекорыстных целей. Об оглашениях и умолчаниях либерализма наша статья.
Оглашения либерализма
С позиций либеральных воззрений, некогда сформированных протестантизмом, а впоследствии унаследованных светской откровенно атеистической культурой, благосостояние личности и семьи обусловлено исключительно их трудом. И это касается, как представителей предпринимательского сообщества, так и тех, кто предпринимателем не является и трудится по найму. При этом предприниматель, организовав предприятие, предоставив на нём рабочие места и заработную плату более или менее широкому кругу людей, является работодателем, и на основании этого — его безальтернативно представляют благодетелем по отношению ко всем наёмным работникам своего предприятия, поскольку, если бы он не создал рабочих мест, то все они оказались бы без средств к существованию в исторически сложившихся в обществе обстоятельствах жизни каждого из них.
И соответственно таким воззрениям, если все будут добросовестно трудиться (кто — как предприниматель, кто — по найму), то общество будет благоденствовать. Если кто-то не находит себе места в этой системе ни в качестве предпринимателя, ни в качестве востребованного наёмного работника, то виноват исключительно он сам, поскольку система основывается:
на свободе предпринимательской инициативы, единственно ограничиваемой принципом «что не запрещено законом — то разрешено»;
и на праве тех, кто не способен стать предпринимателем, предложить их трудовой потенциал (в терминах марксизма — «рабочую силу») тому или иному работодателю без какого-либо их принуждения к подневольному труду без оплаты со стороны сообщества предпринимателей и государства.
Что касается вознаграждения за труд — равно как предпринимательский, так и наёмный, — то она определяется конъюнктурой рынка. На рынке в ценах товаров (включая и трудовой потенциал, рассматриваемый как товар) выражается их качество, и в ходе конкуренции продавцов выстраивается некий баланс спроса и предложения, выражающий с одной стороны — потребности общества, ограниченные распределением его платёжеспособности по кошелькам частных собственников денег, а с другой стороны — способность экономической системы их удовлетворить на принципах самоокупаемости производства. И рынок во мнении либералов представляется, как не зависящий от воли кого бы то ни было из людей, — и потому единственно объективно справедливый — регулятор распределения богатства и благ в обществе в соответствии с количеством и качеством труда вне зависимости от сферы деятельности и характера труда (предпринимательского или наёмного, включая и труд госслужащих). Поэтому справедливо, чтобы каждый платил за себя сам из своих доходов и сбережений, не требуя помощи со стороны других физических и юридических лиц, а также — со стороны государства.
Конкуренция — средство социальной гигиены, очищающее общество как от лентяев, не желающих вписаться в систему такого рода трудолюбия, так и от никчёмных предприятий, не способных производить востребованную обществом продукцию.
Такие воззрения сложились к концу XVIII века в предпринимательской среде, и именно они выразились в Конституции США. Они легли и в основу миропонимания людей, формируемых СМИ, системой всеобщего и высшего образования.
Согласно им все свободны и имеют «равные возможности», эксплуатации подвергаются только рабы. Но рабы — не граждане, а часть имущества, находящегося в частной собственности свободных членов общества точно также, как и все прочие объекты их собственности, из обладания которыми собственники извлекают ту или иную пользу, т.е. эксплуатируют их.
Рабы в США, конец XVIII века http://inosmi.ru/images/21063/99/210639922.jpg
И рабский статус рабов — не выражение чьёй-либо злой воли, а выражение естественных законов природы, поскольку рабы:
либо не люди (и соответственно на них не распространяются права человека, защищаемые конституцией и законодательством) — истории известно и такое мнение;
либо представители «низших рас», не создавших своих цивилизаций потому, что не способны этого сделать;
или представители «отсталых народов», не способных воспользоваться правами и свободами, предоставляемыми либерализмом, для развития их собственной культуры;
либо в прошлом рабы — свои преступники и лентяи-неудачники.
Т.е. рабы в силу разных причин не способны к самостоятельной жизни в цивилизованном на принципах либерализма обществе свободных людей, в силу чего и являются рабами, а добронравные хозяева должны заботиться о них точно так же, как они заботятся о своей скотине и прочем имуществе, а рабы должны быть благодарны хозяевам за заботу, организацию их жизни и труда, поскольку без этого они жить не смогли бы жить. При этом нормальный рабовладелец не будет издеваться над рабами точно так же, как нормальный человек не издевается над животными, прежде всего — над домашними животными.
Ну а наказания, — они неизбежны и необходимы, если раб не понимает слов хозяина или отлынивает от порученной ему работы. Также неизбежна выбраковка (вплоть до уничтожения за ненадобностью) из рабского сообщества тех рабов, которые не поддаются дрессировке или не пригодны для работы по иным причинам, что должно служить для прочих рабов стимулом к покорности. То же касается и изначально свободных членов общества, которые по своей лени или вследствие пристрастия к иным порокам, не желают трудиться ни в качестве предпринимателей, ни в качестве наёмных работников, ни в качестве военнослужащих или иных государственных служащих: они подлежат изоляции от общества и наказанию за антисоциальное поведение — вплоть до смертной казни.
При этом в эпоху становления капитализма на основе буржуазно-либеральной идеологии предприниматели в своём большинстве желали продолжать заниматься своим бизнесом, что не позволяло им участвовать в работе государственного аппарата непосредственно из-за нехватки времени или отсутствия такого желания. Из этого обстоятельства проистекает идея «наёмного государства» как нормы, которое обязано служить тем, кто платит налоги, на том основании, что налогоплательщики являются работодателями для всех представителей государственного аппарата (включая и глав монархий, переживших буржуазные революции). И соответственно главная задача государства — не мешать свободе предпринимательства и защищать принципы либерализма и развитую на их основе культуру как высшие достижения человеческой цивилизации.
В историческом развитии этой культуры в результате отмены рабства потомки бывших рабов стали свободными гражданами; все граждане по мере ликвидации имущественных, образовательных и иных цензов, признания равноправия женщин и мужчин, признания равноправия представителей разных рас и народов, обрели юридические права так или иначе участвовать в формировании органов государственной власти на основе так называемых «процедур осуществления демократии».
И в принципе каждый может подняться на высшие ступени социальной пирамиды, если будет целенаправленно работать, а не бездельничать, примерами чему: Г.Форд I (1863 — 1947, автопромышленник), сенатор Р.К.Берд, президент Б.Х.Обама, бывшие госсекретари США Мадлен Олбрайт, Колин Пауэлл (до этого успел состояться как военный деятель) и Кондолиза Райс, Билл Гейтс — только некоторые примеры последних десятилетий того, что люди даже из самых низов могут войти в политическую и в бизнес-«элиту» страны. Но так было и в прошлом.
Т.е. с позиций приверженцев такого рода воззрений в либеральном обществе всё объективно справедливо, только каждому надо научиться жить в этой системе в соответствии с библейскими заповедями и аналогичными по сути нормами светской трудовой и торгово-либеральной этики для того, чтобы найти в этой системе своё — достойное его место и реализовать себя на пользу себе и обществу.
Поэтому возражение И.В. Сталина Р.Говарду, обеспокоенному обеспечением личных свобод в СССР, о том, что:
Мне трудно представить себе, какая может быть «личная свобода» у безработного, который ходит голодным и не находит применения своего труда. Настоящая свобода имеется только там, где уничтожена эксплуатация,где нет угнетения одних людей другими (выделено нами жирным при цитировании), где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что завтра может потерять работу, жилище, хлеб. Только в таком обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая другая свобода.
Это — тот случай, который описывается словами Козьмы Пруткова:
Мы не понимаем некоторые вещи не потому, что наши понятия слабы, а потому, что сии вещи не входят в круг наших понятий.
— О чём это Сталин? — какая «эксплуатация человека человеком», когда феодализм с его неравноправием представителей разных сословий и жизнью в роскоши на всём готовом высших сословий за счёт низших — в да-а-лёком прошлом; рабовладение — тоже давно отменено; проблемы расовых и национальных взаимоотношений — решаются; все равны в своих правах и равны перед законом? — Каждый волен обустраивать свою жизнь, как хочет, на основе применения своих способностей. Что мы виноваты в том, что у разных людей разные способности и потому не все могут выдержать конкуренцию, стать успешными предпринимателями и государственными деятелями или работать в престижных профессиях? Но работать-то в других сферах могут почти все, даже инвалиды…
И почему общество тружеников — предпринимателей, наёмных рабочих, государственных служащих и носителей свободных профессий — должно содержать лентяев, винящих во всех своих бедах и несчастьях других, но не желающих работать и домогающихся социальных пособий у благотворителей и государства? Почему общество должно ограничивать предпринимательскую инициативу и возлагать бремя содержания этих паразитов, прежде всего, на предпринимателей?
Это было бы несправедливостью по отношению ко всем этим труженикам и насаждением тирании, подавлением личных свобод и демократии, под предлогом ликвидации — несуществующей!!! — «эксплуатации человека человеком». Это — очень плохо. У всякого тирана свои отговорки: у Сталина — искоренение «эксплуатации человека человеком», у Гитлера — «евреи как мировое зло», и потому никакой разницы между СССР и фашистскими диктатурами нет.
public-liberalizma
«О жертвах либерализма и его перспективах» http://inance.ru/2015/08/zertvi-liberalizma/
Умолчания либерализма
В чём-то подобном убеждены многие: таковы последствия их собственного бездумного верхоглядства, воздействия СМИ и системы образования на миропонимание людей.
С такого рода аргументацией, может быть, Свыше было бы позволено и согласиться, если бы человек рождался в полноте своих качеств (как комар вылупляется из личинки полноценным комаром) и не нуждался бы в воспитании и образовании, которые должны быть содержательно таким, чтобы обеспечить освоение его врождённого потенциала развития в полной мере, на основе которого он бы действовал в дальнейшей жизни.
Но не всякое воспитание и образование способно решить эту задачу — становления человека человеком путём полного освоения врождённого потенциала развития и наращивания этого потенциала в преемственности поколений.
И это имеет следствия, определяющие и характер воспроизводства населения, и качество жизни обществ и человечества в целом, включая и порождение государственности и взаимоотношения государственности и остального общества. Следствия же эти таковы, что эксплуатация «человека человеком» может осуществляться способами, отличными от беззастенчиво обнажённого рабовладения и неравноправия представителей разных каст и сословий в сословно-кастовом обществе (в частности, в феодальном). Но это всё лежит вне системы воззрений либерализма на жизнь общества и вне её представлений об экономическом обеспечении благоденствия общества в целом и каждого из его членов.
Главная ошибка интеллектуального процесса, породившего идеологию буржуазного либерализма, — в том, что в нём игнорируется процесс личностного развития, начиная от предыстории зачатия до вступления во взрослость, а начинается он с рассмотрения общества взрослых людей — после того, как их сформировала толпо-«элитарная» культура и когда многое в людях уже́ невозможно изменить.
Вторая ошибка в том, что игнорируется предыстория общества, которая продолжает оказывать своё воздействие на его жизнь.
Из этих обстоятельств проистекают все умолчания, которые делают жизненно несостоятельными практически все оглашения либерализма, и прежде всего — его декларации о равных возможностях, свободе и правах человека, обращая их в политиканскую демагогию, покрывающую систему эксплуатации «человека человеком», уничтожающую права и свободы подавляющего большинства людей в либеральной культуре.
Если начинать рассмотрение процесса личностного становления с предыстории зачатия, то все толпо-«элитарные» культуры таковы, что на всём протяжении этого процесса от предыстории зачатия до вступления во взрослость индивид находится под воздействием разнородных поражающих факторов, которые:
снижают биологический потенциал возможностей взрослого — как вследствие нарушений генетики в предыстории зачатия и самого зачатия, так и вследствие подавления и извращения генетической программы развития организма в ходе беременности и взросления организма;
подавляют и извращают процесс формирования психики личности как информационно-алгоритмической системы, в результате чего подавляющее большинство не достигают не только к началу юности, но и к концу жизни (подчас в глубокой старости) той специфической структуры алгоритмики психики, которая отличает человека состоявшегося от не состоявшихся в таковом качестве более или менее человекообразных членов общества —подневольных инстинктам стадно-стайных «бандерлогов» и «скотов», «волков» или «акул» одиночек; запрограммированных теми или иными предубеждениями «зомби», не способных выйти из-под их власти самостоятельно; демонов, живучих по принципу «что хочу — то и ворочу, а если кто не согласен — покажите, что вы круче» (об устройстве психики людей читайте http://inance.ru/2015/01/chelovechestvo/).
Всё это характерно для всех толпо-«элитарных» обществ, а их культуры отличаются друг от друга только специфическими наборами факторов, которые подавляют и извращают биологию членов обществ и развитие их психики, а также — статистическим распределением такого рода факторов по социальным группам и этапам личностного развития от предыстории зачатия до вступления во взрослость в том или ином обществе и в той или иной социальной группе в его составе. Т.е. воздействие разного рода поражающих факторов в пределах национальной или конфессиональной толпо-«элитарной» системы по-разному распределено между её социальными группами, а во многонациональных и мультиконфессиональных обществах — по-разному распределено между его культурно своеобразными группами.
Когда всё это отработало и индивид, которому Свыше была открыта возможность стать Человеком, стал взрослым, выясняется, что:
в одном «хвосте» статистического распределения сосредоточились те, результаты чьих трудов будут определять судьбы сфер деятельности, народов и человечества в целом на десятилетия и столетия вперёд;
в другом «хвосте» статистического распределения сосредоточились те, кто только и способен, что «сидеть на наркотиках», плодить себе подобных биологических и моральных уродов, обвинять в своих бедах кого угодно, только не себя и требовать от окружающих и государства обслуживания его «великой персоны» и тех дегенератов, которых он успел наплодить.
Описанное некоторым специфическим образом имеет место и во всех культурах, сложившихся на основе идеологии буржуазного либерализма.
public-liberalizm-norm
Но именно после того, как статистическое распределение некогда зачатых и ставших взрослыми, включая и его «хвосты», сформировалось под воздействием поражающих факторов культуры, то появляются идеологи от либерализма и заявляют:
у разных людей разные способности, и потому не все могут выдержать конкуренцию, стать успешными предпринимателями и государственными деятелями или работать в престижных профессиях;
тем не менее, у всех возможности реализовать свой потенциал — равные, поскольку все равны перед законом (то, что предшествующее воздействие поражающих факторов к тому же на протяжении нескольких поколений было не равномерно распределено по социальным группам, в силу чего равенства возможностей изначально не было, — это остаётся в умолчаниях);
все свободны в приложении своего трудового потенциала;
всё в жизни общества объективно справедливо регулируется рынком.
В крайнем случае они, скривившись и пряча взгляд либо с наглостью во взоре, вспомнят афоризм Черчилля:
Демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени,
— дабы дать понять оппонентам, что буржуазно-либеральная демократия при всех её недостатках — безальтернативное благо при всех её пороках и недостатках.
Задача же искоренения эксплуатации «человека человеком» предполагает:
искоренение из культуры общества всего набора поражающих факторов, отрицательно воздействующих на биологию человека и становление его психики в процессе взросления именно как психики человеческой
и защиту политики искоренения эксплуатации человека человеком и предпосылок к ней как от воздействия социальной стихии и предыстории общества, так и целенаправленного противодействия такой политике со стороны тех, кто заинтересован в силу нравственной порочности несостоявшегося Человека в поддержании и совершенствовании системы эксплуатации «человека человеком».
Если бы Р.Говард осознавал всё изложенное выше о личностном становлении, а также и то, как всё описанное выше происходит в конкретике буржуазно-либеральной демократии, то он не задал бы И.В.Сталину вопроса о том, что общей чертой фашистских диктатур и СССР якобы является «нарушение свободы личности и другие лишения в интересах государства». Он бы признал, что государственные ограничения в отношении «свобод и прав личности»:
в фашистских диктатурах направлены на то, чтобы сохранить поражающие факторы и не дать людям стать человеками;
а в СССР при всех ошибках и злоупотреблениях власти они направлены на то, чтобы искоренить их и построить культуру, в которой все будут достигать полноты достоинства человека к началу юности, и потому все люди обществе в целом будут свободны.
И соответственно есть объективная общность между буржуазно-либеральными демократиями и фашистскими диктатурами, а не между фашистскими диктатурами и СССР, и эта общность состоит в том, что и буржуазно-либеральные демократии, и фашистские диктатуры поддерживают и воспроизводят культуры, поражающие факторы которых не позволяют людям состояться человеками — носителями специфически человеческой организации личностной психики и коллективной психики общества (по-русски — соборности).
Суть фашизма не в диктатуре, и не в терроре, а в том, чтобы не дать человеку стать человеком, и в этом нет принципиальной разницы между тираниями и буржуазно-либеральными демократиями: разница только в средствах достижения ими этой общей для них цели. Т.е. буржуазный либерализм и как идеология, и как политическая и экономическая практика — разновидность фашизма (о чём мы писали неоднократно http://inance.ru/?s=либерализм, например, в статье «Оба они хуже» — о двух ликах фашизма» http://inance.ru/2015/09/oba-huze/).
public-fashizm-liberalizm
«Оба они хуже» — о двух ликах фашизма» http://inance.ru/2015/09/oba-huze/
А если бы он задал свой вопрос как вопрос «риторический», то согласился бы с ответом И.В.Сталина, и развил бы его. — Конечно, при условии, если сам он не был подлецом, которому комфортно в буржуазно-либеральной системе, и он, в отличие от Г.Форда, Дж.К.Гэлбрейта, возводил её в ранг безальтернативной, подобно У.Черчиллю и другим, дабы сохранить и усовершенствовать систему эксплуатации «человека человеком».
Тем не менее, статистика воздействия поражающих факторов, свойственных культурно своеобразным обществам и культурно своеобразным социальным группам в их составе, формирует статистику дееспособности взрослых. И в результате одни обречены быть эксплуатируемыми, а другие эксплуататорами. И редко кто из обеих групп оказывается способен к тому, чтобы вырваться из этой системы духом (т.е. нравственностью, мыслью и волей), и продолжая пребывать в ней телом, сделать что-то полезное для грядущего освобождения человечества. http://detstvo2030.ru/app/system/files/4/92/492/492.jpg
Реальность такова, что при достигнутом человечеством в целом и культурно своеобразными обществами в его составе качестве нравственно-этического развития и личностного в целом развития, ни одно общество не в состоянии обходиться без того, чтобы вести хозяйственную деятельность, так или иначе объединяющую всё общество, а по мере развития глобализации — и всё человечество. И порождённые поражающими факторами, свойственными культурам, статистики распределения взрослых по степеням их личностного развития выражаются и в экономической деятельности. И они выражаются в ней не только как эксплуатация одних другими с целью достижения потребительских и иных экономических и социально-статусных преимуществ эксплуататоров над прочими, но и как экономическое обеспечение поддержания устойчивости и расширения набора поражающих факторов, воспроизводящих толпо-«элитаризм» в будущем и, соответственно, — систему эксплуатации «человека человеком». Свобода человеков и несвобода людей
Анализируя роль культуры в жизни общества и, в особенности, последствия и характер появления в культуре той или иной ранее не известной в ней информации и алгоритмики, можно придти к выводу, что исторически сложившиеся цивилизованные толпо-«элитарные» общества порождают три уровня несвободы индивидов, обусловленных в предыстории личностного становления каждого из них среди всего прочего и экономическим обеспечением их воспитания и образования (хотя наряду с экономическими в это внесли свой вклад и внеэкономические по их существу факторы).
Уровень первый
На нём пребывают освоившие некий минимум общеупотребительных социально значимых знаний и навыков и не умеющие самостоятельно осваивать (на основе литературы и иных источников информации) и производить «с нуля» новые для них знания и навыки, тем более — сложные знания и навыки, выработка и освоение которых требуют как личностной дисциплины, так и определённых трудозатрат на протяжении подчас весьма продолжительного времени, а в ряде случаев — и инвестиций, подчас не малых.
public-ostorozno-liberalizm
«Осторожно — либерализм!» http://inance.ru/2014/12/ostorozno-liberalizm/
Такие люди способны работать только в профессиях, не требующих какой-либо специализированной квалификации, или в массовых профессиях, которые можно без особых затрат труда и времени освоить на основе всеобщего образовательного минимума, характеризующего всякое культурно своеобразное общество в любую эпоху. Они — наиболее несвободны, поскольку практически не имеют свободного времени и не способны войти в иные сферы деятельности кроме тех, которые так или иначе освоили и в которых оказались, возможно, не по своей воле. Их доходы на минимальном уровне, большей частью не достаточном для личностного развития членов их семьи в последующих поколениях. Уровень второй
Освоившие знания и навыки «престижных» профессий, в которых относительно непродолжительная занятость (каждодневная или эпизодическая) обеспечивает достаточно высокий доход, что позволяет иметь некоторое количество свободного времени и распоряжаться им по своему усмотрению. Они в своём большинстве также не умеют самостоятельно осваивать и производить «с нуля» новые для них знания и навыки, и в особенности — вне сферы их профессиональной деятельности. Поэтому их несвобода начинается тогда, когда освоенная ими профессия обесценивается, а они, не умея быстро освоить какую-либо иную достаточно высокодоходную профессию, скатываются в первую группу. Слабунова
«Слабунова — последняя надежда «яблочных» либералов?» http://inance.ru/2015/12/slabunova/
На этом уровне в культурах большинства цивилизованных обществ предоставляется доступ к знаниям и навыкам, позволяющим войти в сферу управления общественной в целом значимости, однако — не быть при этом концептуально властным. Уровень третий
Умеющие самостоятельно осваивать ранее выработанные и производить «с нуля» новые для них и общества знания и навыки общественной в целом значимости и эксплуатировать их на коммерческой или какой-либо иной социально-статусной основе.
Их несвобода начинается тогда, когда они, не задумываясь об объективности Добра и Зла, о различии их смысла (и соответственно — целеустремлённости), впадают осознанно или неосознанно во вседозволенность и начинают творить объективно недопустимое Зло, в результате чего сталкиваются с потоком сдерживающих их активность тех или иных неподвластных им обстоятельств — вплоть до убийственных. Эти факторы могут быть как внутрисоциальными, так и общеприродными, и могут иметь масштаб как личностный, так и более широкий — вплоть до глобального; это — всё то, что относится к ноосферному воздействию на цивилизацию, которое многие, не понимая нравственно-этического характер взаимодействия людей и обществ с ноосферой, относят к «мистическому» невезению, не обусловленному чем-либо, объективно свойственным его жертвам (т.е. причины невезения — в них самих).
public-vsedozvolennost
«Либерализм — враг свободы!» http://inance.ru/2014/08/liberalizm/
Выход на этот уровень обусловлен освоением, в том числе, и управленческих знаний и навыков, включая и те, которые необходимы для обретения и осуществления концептуальной властности.
В условиях обществ, в которых население подразделяется на простонародье и правящую «элиту», в которой из поколения в поколение воспроизводится ещё более узкая социальная группа, несущая ту или иную эзотерическую традицию, выход на этот уровень блокируется системой как всеобщего, так и «элитарного» воспитания и образования. Выход на этот уровень в таких обществах возможен либо самочинно (к этому способны редкие самоучки), либо вследствие принадлежности к определённым кланам эзотеристов или избрания этими кланами индивида для включения его в свои ряды.
Эта блокировка носит не спонтанно-естественный характер, а представляет собой целенаправленно выстроенный системообразующий культурологический фактор, в действии которого выражается защита своей монополии на концептуальную властность тех или иных клановых группировок, которая позволяет им эксплуатировать остальное — управленчески недееспособное — общество в своих интересах. http://inance.ru/wp-content/uploads/...-elitarizm.jpg Уровень обретения свободы
Один единственный: человек, действуя по совести, осознаёт объективное различие Добра и Зла, их смысл, и на этой основе, приняв сторону Добра, обретает способность осваивать самостоятельно и производить «с нуля» новые для него и общества знания и навыки любого характера заблаговременно или же в темпе развития ситуации. На этой основе он обретает независимость от корпораций, монополизировавших те или иные социально значимые знания и навыки, на которых основывается как социально-статусное превосходство их представителей, так и униженное положение остального — подавляющего большинства — населения. На этом же уровне достигается и концептуальная властность в русле Промысла — власть жреческая, надгосударственная, по представлениям всех категорий несвободных — «мистическая».
Отметим, что в религиозном миропонимании совесть — врождённое религиозное чувство человека, «подключённое» к его бессознательным уровням психики; на её основе строится диалог человека и Бога, если человек не уклоняется от этого диалога сам; и в этом диалоге Бог даёт каждому персонально адресно соответственно его развитию доказательство Своего бытия в полном соответствии с принципом «практика — критерий истины».
Именно по этой причине совесть в религиозном миропонимании является средством разграничения объективных Добра и Зла в конкретике непрестанно текущей жизни общества, а добрый человек — человек живущей под властью диктатуры совести. И только он — свободен: объективно так сложилось, что слово «свобода» в русском языке является аббревиатурой — С-овестью ВО-дитетельство, БО-гом ДА-нное. http://kob-media.ru/wp-content/uploa...4/tvoj_put.jpg
Выход на этот уровень свободы обеспечивает освоение диалектики в изначальном значении этого слова: диалектика — искусство постижения истины путём постановки определённых вопросов и нахождения ответов на каждый из них.
Искусство диалектики — не поддаётся формализации в силу того, что всякий раз оно выражается в нюансах неповторимой конкретики жизненных обстоятельств его применения. Тем не менее, именно оно, вне зависимости от степени его осознанности индивидом, является основой познания и творчества. По причине дискретного характера мировоззрения и миропонимания людей, включающих в себя конечный набор образов и понятий, именно оно лежит в основе выработки всех знаний и навыков, в том числе и необходимых для освоения концептуальной власти, направленной на освобождение остального общества из-под власти невежества на трёх выше названных уровнях несвободы. Т.е. владение им запрограммировано генетически, хотя является не автоматически развивающимся навыком, а навыком индивидуально востребуемым.
Индивид, не владеющий им, обречён жить в режиме невольника — автомата, чьё поведение программируется чужими мнениями и волей, которые в силу разных причин стали достоянием его психики. Хотя он может быть многознающим и много чего умеющим, но всё же его творческий потенциал не реализован, в силу чего по структуре психики его скорее можно уподобить запрограммированному роботу, нежели признать состоявшимся человеком.
public-pravo
«Кто гарантирует защиту прав Человека от паразитов?» http://inance.ru/2014/12/prava/
Вне диктатуры совести искусство диалектики вырождается в так называемую «дьявольскую логику», в которой аксиоматика и правила меняются по мере необходимости в тех пределах, которые допускают оппоненты приверженца «дьявольской логики».
Если же говорить о праведных тенденциях общественного развития, то они направлены на то, чтобы все люди к началу юности выходили на уровень свободы в том смысле, как это определено выше. На это должна быть направлена и политика государства, и прежде всего, — в сфере образования и воспитания подрастающих поколений. В противном случае общество людей без стыда и совести, пребывающих на трёх уровнях несвободы, не может быть ни демократическим, ни суверенным. Оно не способно к познанию и творчеству на благо Мира, обречено быть не хозяином самому себе, а заложником обстоятельств, возникающих помимо его воли, в том числе и по воле тех, кто по своему порочно нравственно обусловленному усмотрению целенаправленно формирует убеждения массы людей, чьё поведение подчинено либо животным инстинктам, либо заложенными в их психику извне убеждениям и поведенческим программам.
Если это осознавать не только лексико-теоретически, но и видеть в реальной жизни проявления всего изложенного, то либерализм это — подмена свободы как диктатуры совести, вседозволенностью, которую ограничивает только кое-как осмысленный отрицательный опыт прошлого, находящий своё выражение в юридической системе общества соответственно принципу «что не запрещено законом, то разрешено» и принуждению к соблюдению бессовестной законности различными средствами.
Но поскольку отрицательный опыт ограничен, и его осмысление также носит ограниченный характер (к тому же подцензурный — на основе принципа «кто деньги платит — тот и теории заказывает»), то либерализм в политической и экономической практике оказывается под властью множества умолчаний, превращающих его декларации о правах человека и свободах в пустую демагогию.
Реально приверженность идеологии либерализма — не свобода, а рабство, характеризуемое словами И.В.Гёте:
Самое большое рабство — не обладая свободой, считать себя свободным.
А либерально-рыночная экономическая модель — один из инструментов порабощения и поддержания устойчивости системы анонимного (не персонифицированного) рабовладения, осуществляемого большей частью не грубо-силовыми средствами.
И поскольку экономическая деятельность в жизни глобальной цивилизации и культурно своеобразных обществ в её составе играет особую роль, то и в либерально-рыночной экономической модели есть множество умолчаний, приводящих к разнообразным негативным следствиям, о которых мы подробно писали в статье «Либерализм — враг свободы!» http://inance.ru/2014/08/liberalizm/).
public-liberal
«Либерализм — враг свободы!» http://inance.ru/2014/08/liberalizm/
На наш взгляд, либерализм уже никогда не станет тем «атлантом, который расправил плечи» после развала СССР, его эпоха заканчивается. Какая эпоха наступит после него?
Во многом это зависит от нас с вами. Поскольку мы сейчас или безразличны или уже преображаем тот мир, в который мы отдадим своих детей и который будет ваять их образ. А какие образы сегодня представлены в масс-культуре? Преимущественно — западные. Русская культура сейчас сосредотачивается, анализирует масс-культуру Запада, чтобы через некоторое время подарить миру нечто совсем новое и особенное.
Только само общество может изменить ситуацию в стране и в мире, за общество это никто не сделает.
Чтобы преображение стало возможным, необходимо самим людям развивать систему народного самообразования, самим любить и прививать молодому поколению любовь к Родине, стремление познавать и самообразовываться, разбираться в устройстве общества и осмысленно подходить к выбору концепции его развития. Тогда никакой фашизм не сможет пробить себе дорогу в души людей, а его брат-близнец — либерализм — уйдёт в историческое прошлое.
Последний раз редактировалось Chugunka; 09.01.2018 в 04:48.
Каюсь, на заре туманной юности я в силу возраста, недостатка образования, врожденной склонности к лояльности и исторических условий придерживался либеральных воззрений и по сей день искренне благодарен Е.Г.Ясину, близкое наблюдение за действиями и способом мышления которого избавило меня от этого интеллектуального недуга сравнительно быстро и эффективно.
Не вдаваясь подробно в многократно рассмотренные пороки либерализма и причины его популярности, укажу главный недостаток: его сторонники исходят из убеждения в том, что каждый человек в полной мере может отвечать за последствия своей деятельности.
Подчеркну — не «должен», а «может», вот прямо здесь и сейчас.
А раз так — его можно и даже нужно вот прямо здесь и сейчас ставить в соответствующие условия и соответственно с него спрашивать.
По моим скромным наблюдениям, данная установка не верна даже для большинства населения развитых стран — что в практической политике, как правило, учитывается властью (потому эти страны, собственно, и остаются развитыми). И человек, и человечество пока еще не вполне совершенны, что делать.
Для России же, основная часть населения которой до сих пор не вполне адаптировалась к шоковому падению в рынок, философская максима либерализма была и остается откровенно неверной. Ее применение напоминало даже не бросание в воду заведомо не умеющего плавать — мол, если не выплывет, сам виноват, — но требование к слесарю (а хоть бы и профессору биологии, если кто обиделся) немедленно сдать экзамен по квантовой физике с деклассированием и нищетой в качестве альтернативы.
Именно применение этой доктрины к заведомо не соответствующему ей обществу и вылилось в политику социального геноцида, де-факто с упоением проводимую и по сей день и качественно усугубляющую последствия национальной катастрофы, произошедшей в нашей стране в 1991 году.
Абсурдность фундаментального тезиса, лежащего в основе современной либеральной идеологии, и его откровенная несовместимость с реальностью, естественно, накладывают дополнительный отпечаток и на сознание его носителей.
Заблокированное восприятие и тоталитарность
Больше всего в современном российском либеральном сознании бросается в глаза органическая неспособность воспринимать мнение, сколько-нибудь отличающееся от собственного. Подчеркну: не «отторжение», не «враждебность», не «нетерпимость» — а именно неспособность самого восприятия как такового. Советское КГБ изучало диссидентов и глубоко разбиралось в их разновидностях; современное же либеральное сознание пошло в их неприятии значительно дальше — оно их в принципе не воспринимает.
В этом смысле «День отличника» Кононенко, при всей его скучности и бесталанности (замысел великолепен, но он опоздал на 20 лет и достался не тому автору) представляет собой оборотную сторону медали, гениально отчеканенной Сорокиным в «Дне опричника». Это действительно два полюса не только нашей бюрократии, но и нашего общества, наши Сцилла и Харибда. Нам между ними продираться еще долго, — но серьезные затруднения обществу создают обе, и зачастую либералы выглядят приличными людьми просто в силу своей отделенности от власти, которая не дает им реализовать свои представления о прекрасном и устроить стране новые 90-е годы.
Враждебность современной либеральной идеологии в ее специфическом российском выражении интересам большинства граждан России исключает для ее носителей возможность быть демократами, то есть людьми, учитывающими мнения и интересы своего собственного народа. На их знамени по-прежнему, как и четверть века лет назад, написано: «Железной рукой загоним человечество в счастье!», — а если оно понимает счастье как-то по- своему, тем хуже для него.
Идеология либерализма полагает «народом» лишь тех, чье состояние начинается примерно от миллиона долларов, и в этом российские либералы следуют реконструированному Стругацкими, а на деле весьма древнему принципу «ни о каком принуждении… не могло быть и речи… , и даже самый последний землепашец имел не менее трех рабов». Беда только в том, что этого же подхода придерживается и нынешняя правящая бюрократия; в сфере социально-экономической политики (за исключением вопросов усиления государственного вмешательства в жизнь общества) она совершенно либеральна и даже состоит во многом из бывших соратников и подельников нынешних либералов.
Разница лишь в том, что у оставшихся «за бортом» либералов нет власти, и потому они требуют демократии и прав человека, но — лишь в политике. Всякая мысль об экономических и социальных правах граждан и даже о том, что демократическое государство должно — хотя бы потому, что оно демократическое, — следовать их убеждениям, в том числе и нелиберальным, проникает в сознание либералов лишь при острой практической надобности, и по миновании этой надобности немедленно изживается их сознанием без какого бы то ни было следа. (Правда, мысль о наличии у граждан неполитических прав чужда и иностранным единомышленникам наших либералов. Когда на одной из встреч в США я указал собеседникам-ученым на необходимость критики руководства России за нарушение не только политических, но в первую очередь более близких обычным людям социально-экономических прав, мои собеседники растерялись, а один из известнейших советологов того времени стал искренне утешать меня, объясняя, что организаторы изымут эти слова из стенограммы, - мол, никто не узнает, какую глупость я сказал.)
В силу изложенных причин либералы являются, как давно было подмечено, носителями наиболее тоталитарного в российском обществе типа сознания. В самом деле, ведь отнюдь не ставший притчей во языцех Жириновский, а один из признанных столпов российского либерализма заслужил от однопартийцев за свой стиль ведения дел говорящую кличку «Дуче».
Именно тоталитарное мироощущение, а не агрессивная ограниченность, переходящая в сектантство, и является основной причиной неспособности либералов к объединению. Объединяться могут демократы друг с другом и даже, при крайней необходимости, демократы с диктаторами. Но тоталитарные (выражаясь языком самих либералов) лидеры, даже при всем старании, на это не способны в принципе: даже Сталина и Гитлера, как известно, хватило менее чем на два года — чего уж ждать от наших либералов?
Коммерционализация
Либерализм — идеология обожествления бизнеса. Крупный делец, с точки зрения либерала, не может быть плохим (конечно, если не совершает неопровержимо доказанных и признанных самим либералом преступлений против человечества) уже только потому, что он получает большую прибыль.
Соответственно, критически значимая часть либералов весьма коммерционализирована. Особенно это заметно среди молодежи (людям, сформировавшимся в СССР, наука бизнеса все же дается с большим трудом; никто не может обвинять в коммерционализации, например, Новодворскую — как и во всех остальных грехах, кроме отсутствия здравого смысла): как написал несколько лет назад один не очень уже молодой журналист, «неужели кто-то мог всерьез подумать, что я буду ругать кого-то бесплатно?»
Впрочем, современных россиян в отличие от булгаковских москвичей испортил не только «квартирный», но и «пиарный вопрос». Поэтому после вопроса о деньгах в мозгу либерала немедленно возникает второй: «Что за этим стоит?» Грубо говоря, кто и под кого «копает» распространением соответствующей информации.
Здесь опять-таки трогательно выглядит смычка либералов от оппозиции и их прежних коллег, в силу более высоких административных способностей удержавшихся в правящей бюрократии. Ведь представители последней точно так же воспринимают любую критику сначала как «оплаченную американским и британским империализмом и вашингтонским обкомом» (в крайнем случае, Березовским или Невзлиным, кровавыми когтями тянущимися к горлу молодой «сувенирной демократии»), а затем — как диверсию той или иной группы бюрократов и олигархов против другой такой же группы.
Да, конечно, информационные войны, вопреки всей пропагандистской истерике по поводу незыблемо стоящей «вертикали власти» бушуют в «нулевые» и «десятые» годы не хуже, чем в 90-е (Ельцина его доверенные сотрудники пару раз, помнится, досрочно «хоронили» с хорошим коммерческим эффектом, но вот не женили заново его, по-моему, все же ни разу), и никому не хочется быть использованным ловкими ребятами в чужих корыстных целях.
Но дело в том, что даже в чужой войне, в том числе информационной, можно и нужно участвовать, если она ведется за правое дело.
Агрессивность
Неспособность воспринимать инакомыслие и, соответственно, уважать чужую точку зрения в сочетании с ощущением личной ущемленности естественным образом порождает высокую агрессивность.
Эта черта характерна для аудитории интернет-форумов в целом, но в ней она порождается в основном низкой образованностью и иллюзией анонимности (а значит, и безнаказанности); понятно, что эти причины к основной массе российских либералов неприменимы.
Вопрос «сколько сребреников тебе заплатили, Иуда?» в качестве основного аргумента против нелицеприятной критики или просто не вызывающей одобрения точки зрения гармонично переходит в угрозы — от прямого обсуждения знаменитой «нерукоподаваемости», то есть организации внутрилиберального бойкота тем, кто записан в «нерукопожатные», до ставшего вполне стандартным в силу своего изящества выражения «Отстаньте уже от нас… А то ведь мы и впрямь начнем предполагать разное…». Такое ощущение, что агрессия как способ ведения дискуссии — это единственное, чему смогли научиться наши либералы у руководителя Либерально-демократической партии России, который, хочешь не хочешь, остается лучшим (если вообще не единственным) политиком России.
Особенно забавно, что она проявляется и в отношении к партнерам, хотя бы и ситуативным. Мне очень понравился один из либеральных организаторов оппозиционной Национальной ассамблеи, существовавшей под эгидой Каспарова в 2008-2009 годах, вдумчиво, со вкусом и без всякого подвоха рассказывавший одному из участников-коммунистов, как он поучал своего сына, что хорошие коммунисты все же бывают, — но только мертвые. Это действительно был тот честный максимум сотрудничества, на который он способен.
Примитивность
При всем изложенном выше, либералы — люди, значительно более образованные и успешные, чем граждане России в целом. Однако наибольшее количество откликов и обсуждений с их стороны вызывают не статьи, содержащие относительно сложные мысли, аргументы и доказательства, а примитивные агитки, состоящие из по-разному поворачиваемых (один-два максимум!) лозунгов. Более того: даже в сложных статьях самую острую реакцию вызывают обычно мелкие, глубоко частные детали.
Да, это является особенностью аудитории интернет-форумов в целом, но, еще раз повторю, именно у либералов такая особенность в силу их большей образованности и общей культурности (чем они и ценны, и необходимы, при всех своих раздражающих недостатках) наиболее режет глаз и вызывает изумление.
Другое массовое проявление примитивизации — органическая неспособность воспринимать мир многомерно. Увы, речь идет не о стандартном демагогическом приеме огрубления любого вопроса до дихотомии «черное – белое»: речь идет об искренней, честной, глубоко органичной неспособности воспринимать более одной стороны любого явления.
Признаюсь, несколько лет назад я поставил эксперимент и специально на протяжении одной и той же статьи высказывал противоречащие друг другу точки зрения (в частности, и ругал, и хвалил Жириновского). Именно посетители либеральных форумов впадали по этому поводу в негодование и жестко критиковали автора за высказывание диаметрально противоположных тезисов. Мысль, что даже такие сравнительно простые явления, как Жириновский, могут быть не совсем однозначными, просто не умещается в сознании типичного российского либерала.
Да, он убежден (как минимум со стакана сока, выплеснутого в тогда еще живого и успешно провоцировавшего его Немцова), что Жириновский — подонок. Да, он видит его чрезвычайную успешность, что означает его эффективность как политика. Но его сознание столь примитивно, что эти две простейшие мысли, строго говоря, ни в малейшей степени не противоречащие друг другу, просто не помещаются в нем одновременно, — и первая напрочь вытесняет вторую. Жириновский находится на арене российской политики более четверти века, — и уже много лет подряд я хвалю этого политика за эффективность, в том числе и в беседах с либералами. И уже много лет подряд я вижу, что эта мысль почти всякий раз оказывается для них новой, неожиданной и, в конечном счете, не поддающейся восприятию.
Время всемогуще: оно меняет все. Даже смысл слов. Еще лет 100 назад словом «либерал» называли вполне приличного человека, имеющего собственные оригинальные взгляды на идеальное устройство общества. А сегодня в России это — нарицательное, ругательство, адресованное людям, которым недостает «патриотизма», проводникам идейного влияния тлетворного буржуазного «запада» - всяких там европ с америками — в девственную немыто первозданную кондовую ментальность российского обывателя.
Сегодня «либерал», как ругательство, обозначает избалованного жизнью, образованного и начитанного — чуть ли не интеллигентного — человека, которому тесно на Руси, со всеми ее просторами, из-за ее неизбывно традиционного коллективизма — на грани с коммунизмом. Эдакий Васисуалий Лоханкин (если нынешние понимают, о ком речь?) ХХI века. Этот коллективизм, в форме корпоративной солидарности, существует сегодня на всех «этажах» социальной «пирамиды» русскоговорящего мира. От олигархически-чиновного на ее тесной вершине — до кухарко-дворницкого и даже алкогольно-бомжеватистого в безбрежном основании.
Коллективизм опутывает и тормозит личностное развитие обеспеченного и солидного «либерального» человека, вожделеющего дальнейшего прогрессивного движения к новым горизонтам свободы личности. Которую он понимает исключительно потребительски: как свободу наслаждаться все новыми радостями и прелестями жизни, которые лично ему ничего не стоят, поскольку доходами на их приобретение он уже должным образом обеспечен. По-всякому. И не обязательно из грантов фашингтонского госдепа. Ну, например, «по-щучьему велению». Это, типа, дедушка-чекист или вертухай заначку оставил любимому внучеку, занимаясь санацией непересчетной «лагерной пыли». Или папенька — 19-й секретарь обкома КПСС по идеологии — сэкономил, а позже закопал заветную «нычку» где-то в огороде на даче. Откуда, вместе с банками огурцов-помидоров, грешные следы блатной и сытной «благодарности» — за протекцию в приеме в ряды монопольных обладателей «ума-чести-совести нашей эпохи»: вороватых цеховиков, заведующих складами разнообразных дефицитов, бэхистых «мусоров» и прочей советской шалупони из эпохи очень развитого социализма — конвертированные в правильную валюту, дошли до наследников...
Не перечесть всех экзотических способов из арсенала первоначального накопления капитала в одной полоумно справедливой и безумно богатой естественными ресурсами стране — где-то на стыке Европы и Азии — в зазоре промеж поздним феодализмом и индустриально-финансовым капитализмом, которые создают сегодня солидную «подушку безопасности», позволяющую избранным членам общества, презрев плебейские хлопоты о хлебе насущном, играть вместе с небожителями в политику. В контексте личностного роста.
Нашим «либералам» свобода личности представляется исключительно образами поведения, мышления и жизни буржуазной Европы и США, вычитанными из книжек 19-20 веков. И хотя сегодня буржуазности на Руси будет уже не меньше, чем «за бугром», однако, «своя» буржуазность им люба куда меньше, чем чужая — импортная. При дедушке Сталине таких «либералов» называли «космополитами», очень не уважали и сажали а, нередко, стреляли — за низкопоклонство перед вражеским «Западом». Который, с тех пор, как-то не успел стать дружелюбнее.
Нынешние «либералы» это сплошь идеологи политической оппозиции официальной власти. Они очень не любят обитателей Кремля, хотя совсем недавно сами находились промеж них. И оттого именно они всячески ругают нынешнюю "кремлядь", доказывая, что неверно она рулит страной: не советуясь с «либералами», как ей это следует делать? Чтобы правильно? Причем, вся «либеральная» критика происходит в исключительно скандальной форме уличных демонстраций, митингов, шествий, разоблачений коррумпированной власти в СМИ. При этом она нисколько не улучшает ни власть, ни ее политику, ни жизнь простого народа. Жить от нее на Руси не становится лучше и правильнее. Лишь усиливаются (по их же признанию) репрессии против светочей свободы и экспертов научного народоправства. И поделом.
Потому люди у власти прекрасно помнят, что их критики уже, в свое время, побывали при власти. И неоднократно. И достаточно долго. И тогда делали все то же, что сегодня делают нынешние люди при власти. И даже еще хуже, чем делают сегодняшние. Настолько хуже, что многое теперь приходится переделывать заново.
Но люди, которые сегодня у власти, в конце концов, поняли, что то, как, в том числе и они, жили еще совсем недавно, дальше так жить нельзя. И они пытаются сегодня переделывать тот порядок жизни, который начали было строить в 90-е нынешние либералы и который им не дали достроить до конца. О чем они так жалеют сегодня. И отчего скулят и лают на власть. Им так самим хочется к власти! Но их туда больше не пускают. Хватит, наигрались уже. Чуть страну не угробили! В угоду заокеанским тренерам и судьям. Которые раньше рулили всеми этими интригами, а теперь сидят на скамье запасных или даже в зрительном зале и ждут, что их еще раз позовут в советники. Не дождутся. Их время кончилось. Как и время их выкормышей - «либералов». Которые все общественные преобразования сводят к уличным бунтам и майданам. А иного не знают и знать не хотят.
Зато мы теперь знаем, что такое майданы. И оттого поддерживаем власть, которая не позволяет «либералам» развязывать руки. И хотя у нас у самих к этой нашей власти немало своих претензий, мы ей будем предъявлять их не на улицах. И не в хамской форме быдлячего протеста. Потому что это НАША власть. Это мы ее ВЫБРАЛИ. И не потому, что мы глупые и не понимали ее ограниченности и даже местами ничтожества А потому, что понимали, что лучшей власти у нас пока нет. И быть не может. В первую очередь, потому, что мы ее — иную — не заслужили. Мы не сумели сделать ее иной. И мы не хуже «либералов» понимаем, что настоящая народная власть должна быть не такой. И мы даже знаем какой она должна быть. Но мы, как и «либералы», сегодня не знаем, как сделать так, чтобы неправильная власть стала правильной. Зато мы точно знаем: уличные бунты власть не улучшают. Напротив, вместо хреновой власти приходит безвластие — АНАРХИЯ. А это еще многажды хуже, чем любая, даже самая паршивая власть.
И потому сегодня, если «либералы» выходят за пределы безобидных речей на своих гламурных тусовках, они перестают быть для нас просто легкомысленными начитанными балаболами, которые так экзотически кадрят барышень. И становятся для нас врагами. Опасными! А с опасными врагами ответственные люди поступают соответственно.
Вы спросите: как?
Отвечу: как в Донбассе! Надеюсь, Вы меня поняли?!
ЧТО ТАКОЕ НАСТОЯЩИЙ ЛИБЕРАЛ?
(ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКАЯ СПРАВКА)
А давайте разберемся с изначальным смыслом слова, придуманным в просвещенном забугорье и нечаянно ставшим соблазном для слабых мозгов простодушного населения моего Отечества.
Слово «либерал» происходит от латинского термина «liberalis», что означает «свободный». Оно возникло в эпоху буржуазных революций 17— 18 вв. и обозначает людей, убежденных:
1) в необходимости постепенного естественного — эволюционного, но ни в коем случае не насильственного революционного реформирования общества
2) на основе доминирования ценностей индивидуальной свободы личности, а также демократии, правозаконности и равных прав каждой личности.
3) Поскольку высшей ценностью либералы считают отдельного человека, ценность общественных групп или учреждений измеряется исключительно тем, в какой мере они защищают права и интересы индивида и способствуют осуществлению целей отдельных субъектов.
4) Либерал считает своей целью благополучие и счастье отдельного человека — в первую очередь, разумеется, самого себя. Его себе он должен обеспечить сам — собственными усилиями и стараниями — в условиях абсолютной свободы эксперимента и творчества. И никакое государство или иное общественное установление мешать ему в этом святом деле не должно аж нисколько.
5) Поддержание социального порядка, основанного на свободе личности — забота индивида — дело его совести. Совесть — важнейшая категория либерализма: на нее опирается выбор людей между порядком и анархией. Она приказывает человеку следовать велениям разума в большей степени, чем зову инстинктов. Совесть и чувство долга — связывают и согласуют свободу личности, автономию ее воли и разума с социальным порядком.
6) Среди либералов нет и никогда не было слишком авторитетных идеологов, чьи взгляды для остальных — вне критики. Каждый либерал — сам себе голова. И потому трактует идеалы либерализма сугубо по-своему. Поэтому так трудно обозначить строгие рамки идеологии либерализма. Отчего она разнообразна и аморфна.
7) Либерал понимает политическую свободу, как право гражданина участвовать в управлении государством, которое ему абсолютно подвластно и подконтрольно.
8) Незыблемыми гарантиями личной свободы является частная собственность и правовое государство, где царит Закон.
С возникновения идеалов либерализма, собственно, и началась эпоха буржуазных революций. Сперва в умах людей. А затем, выйдя за пределы мозгов некоторых умников, и на улицах. И хотя либералы были отчаянными и принципиальными противниками уличной бузы и хамских беспорядков, вроде майданов с их баррикадами, срачем в подъездах домов и в подворотнях, сжиганием в знак протеста мусора — от бытового до человекообразного, сами того не желая, их невинные идеи добровольного и глубоко деликатного личного самосовершенства и оттого мирной эволюции общества расшевелили простодушного обывателя, сорвали ему «крышу» и соблазнили на уличные шествия, погромы и казни, которыми неминуемо заканчивается всякая революция в умах. Рано или поздно.
Однако, на самом деле, не такую пошлую и деструктивную общественную активность хотели, в свое время, соорудить правильные либералы. В 18—19 вв. они наивно полагали, что безобидно критикуя феодальные «тормоза» развития хозяйства и экономики,
прославляя «свободный рынок», как главный и единственный регулятор социально-экономических отношений, требуя от власти по-хорошему:
1) предоставления простора частной инициативе,
2) освобождения экономики из-под опеки государства с его налогами, повинностями и прочим насилием,
3) обеспечения условий для свободного предпринимательства и торговли,
они разбудят спящие у королей-баронов-графов разум и совесть и те добровольно (!), не дожидаясь неприятностей от несмышленой и свирепой черни, сами совершат необходимые преобразования вверенного им Всевышним общества. Без всех этих революционных глупостей и разрушительных потрясений.
Такие социально-экономические реформы, в свою очередь, естественно, двинут общество — мягко и деликатно — к дальнейшим неизбежным политическим преобразованиям. И хотя в те кромешные времена Карла Маркса с его идейкой гармонии «базиса» и «надстройки» не существовало и в проекте, либеральные умники как-то сами догадались, что в этом деле только начни, а дальше покатится само, как под горку: тронешь экономику — сдвинется хозяйство, за ним поедет управление всем этим богатством, а там и политика подтянется со всеми ее парламентами, коронами и судами с адвокатами-прокурорами-нотариусами-генералами.
В политике либералы бредили парламентской демократией в форме «правового государства», что предполагало:
1) конституционное (а хоть бы и с монархом, но признающим Конституционный Закон превыше своей воли) правление, основанное на:
2) разделении власти: исполнителная-законодательная-судебная,
3) обеспечении основных политических прав граждан: свобода слова, печати, вероисповедания, собраний...
4) чтобы государство единственно охраняло собственность граждан и устанавливало общие рамки свободной конкуренции производителей. И не более того!
В последней трети 19 в. носителями идей либерализма были главным образом представители образованных и зажиточных классов — сравнительно немногочисленных на фоне растущего мощного и активного класса наемных работников. Поэтому чисто статистически либерализм не выдержал конкуренции с социализмом, свирепо требовавшим, на радость безумного плебса, отмены частной собственности и равного распределения богатства. Пленив слабые мозги трудящихся простыми и оттого понятными им ответами на сложнейшие вопросы социально-экономической жизни, социализм, украв в мире науки понятие «научности» и, укрыв им свою бредовую сущность, уже в качестве «научного», грубо выпер либерализм на задворки рынка идей. И хотя сам по себе либерализм продолжал приобретать новых сторонников, в силу естественной ограниченности круга потенциальных носителей, он становился все более незаметным на фоне очарованного социализмом профанного мнения статистического большинства полуграмотного быдла, вообразившего себе новый Рай - коммунизм.
Интерес общества к идеям либерализма стал возрождаться в 1930-е гг., когда опыт коммунистической России показал, что обещанный большевиками путь к свободе на самом деле — движение к тоталитарному рабству и деспотии советской бюрократии. В этих условиях «неолибералы»:
1) пересмотрели отношение к роли государства, обогатив ее:
разработкой и внедрением общей стратегии экономического развития, предвидением и предотвращением кризисов и стабилизацией финансового положения.
2) Они признали важность социальных и экономических прав индивидов и
3) необходимость государственной поддержки в выравнивании возможностей и шансов людей, особенно оказавшихся нищими в результате исторически несправедливого передела собственности в ходе буржуазной индустриализации.
4) Интересы людей наемного труда были признаны достойными защиты и опеки государством помимо рынка и конкуренции.
5) Было признано право наемных рабочих на коллективное экономическое сопротивление, ущемлявшее свободу рынка и ограничивающего эксплуатацию наемного труда.
6) Они, наконец, поняли, что механизм свободной конкуренции, сам по себе, не способен обеспечить экономическое процветание и,
7) что господство монополий, диспропорции в экономике, кризисы, инфляция деформируют механизм рыночного регулирования и могут привести к потрясениям всей системы капитализма. Поэтому необходимо постоянное государственное вмешательство в экономику с целью создания благоприятных условий для капиталистической конкуренции.
На практике либералы добивались:
1) прогрессивного налогообложения доходов граждан и прибыли предприятий ради перераспределения части национального богатства в пользу социально незащищенных категорий населения,,
2) частичного ограничения свободы рынка и конкуренции ради уменьшения остроты экологических проблем, проблем физического и нравственного здоровья людей...
ИДЕОЛОГИЯ ЛИБЕРАЛИЗМА
Идеология либерализма многообразна и трудно обобщаема и классифицируема. Но есть некоторые общие места во всем необозримом и не доступном инвентаризации спектре либеральных мнений:
1. Представления об “атомизированном” обществе — теоретическая основа индивидуализма: убеждения в “примате” интересов человека перед любыми посягательствами со стороны любого коллектива, какими бы соображениями такие посягательства не мотивировались. Такой индивидуализм не исключает самопожертвования человека, если он признает требования коллектива “справедливыми”.
2. Эгалитаризм — признание равной ценности (“все от рождения равны” и “все должны быть признаны морально и политически равными”) всех людей и отрицание значения для организации правовых и политических институтов общества любых различий: происхождения, собственности, профессии, пола и т. д.
3. Универсализм: индивидуальное достоинство и равенство не могут опровергаться ссылками на “имманентные” особенности тех или иных культурно-исторических коллективов. Это может объясняться и представлениями о внеисторической “природе человека”, и одинаковостью понимания всеми “достоинства” и “равенства”, и универсальным для каждой культуры правом требовать уважения достоинства и равенства. Универсальным оказывается и то, что именно требуют люди, и то, как они это требуют: не в качестве рабов, ищущих милости, в которой хозяева по праву могут им отказать, а в качестве достойных людей, имеющих право на то, что они требуют.
4. Мелиоризм: вера в возможность исправления и совершенствования любых общественных институтов. Связан с идеей прогресса — направленного и детерминированного процесса. Допускает разные представления о соотношении сознательного и стихийного начал в изменении общества.
Ранний либерализм вытекал из двух формул Т. Гоббса:
1) “Не существует абсолютного добра, лишенного отношения к чему-либо или к кому-либо” (вопрос о “наилучшем государстве вообще” лишен смысла).
2) “Природа добра и зла зависит от совокупности условий, имеющихся в данный момент” (“правильная” и “хорошая” политика определяется как функция данной ситуации).
Поздний либерализм:
1) Эволюция принципа «равенства»: чтобы какое-то государство состоялось, в него должны быть включены все население входящей в него территории, а не только люди добродетельные или обладающие какими-то особыми признаками, делающими их пригодными для участия в политике. Приближение к власти новых групп людей, исключенных из политики на предыдущих этапах. Результат демократической борьбы против дискриминации плебса. Противоречит принципу профессионализма, как основы успешной политической деятельности.
2) Если нет абсолютного блага, самоочевидного для всех участников политики, то достижение социального равновесия и стабильности предполагает свободу всех следовать собственным представлениям о благе. Поэтому задача политиков: в общественной жизни обеспечить удовлетворение всеми людьми своих стремлений. Свобода — страшный вызов основам общежития со стороны человеческого себялюбия. Поэтому государство своими законами должно обеспечить гармоническую возможность всеми членами общества осуществить свою свободу, не дискриминируя никого.
3) Смысл и стратегическая цель либеральной политики — консенсус всех общественных сил, как основание современного государства.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СЛАБОСТЬ ЛИБЕРАЛИЗМА:
1) трактует общество как систему, состоящую из своего рода «атомов» — свободных, самоуправляющихся индивидов, желания и интересы которых мало зависят от среды, в которой они живут и действуют.
2) Отсюда переоценка автономии личности, ее способности и желания действовать исключительно по собственному плану и пользоваться своей системой ценностей.
3) Не видит разных истолкований свободы и переоценивает роль индивидуальной свободы в системе социальных отношений. Далеко не все и не всегда члены общества стремятся к свободе. Многие ставят безопасность и устойчивость своего существования выше индивидуальной свободы, всегда сопряженной с ответственностью и риском. В коллективистическом (коммунистическом и национал-социалистическом) обществе подавляющее большинство людей вовсе не чувствуют себя несвободными.
4) Утопически предполагает, что люди руководствуются в жизни прежде всего разумом, а не чувством, верой, традициями и т.п., и выдвигает рационализм как едва ли не единственный метод решения всех социальных проблем.
5) Нередко игнорирует законы исторического развития и навязывает свои идеалы безотносительно к зрелости общества и готовности их принять. Неисторично истолковывает неотъемлемые права человека (жизнь, свобода, собственность, право сопротивляться тирании и т.д.). Не признает, что помимо капитализма существуют др., иногда принципиально иные способы общественного устройства, столь же естественные, как и капитализм, и не являющиеся «болезнью общества» или «вывихом истории» (коммунизм).
6) Не замечает преходящий характер самого капиталистического общества, которое тоже исторично и в свое время сойдет с исторической арены.
7) Абстрактно противопоставляет путь постепенных реформ более радикальному пути социальной революции. Утверждает, что революции вообще не нужны и даже неразумны в современном индустриальном обществе.
Идеи либерализма мало популярны в России, ибо не соответствуют привычному укладу и традициям ее истории. Развитие идеологии либерализма в России было надолго оборвано Октябрьской революцией 1917. В коммунистическом обществе слова «либерализм» и «либерал» приобрели негативный и ругательный оттенок. Потому, что центральным для либерализма всегда то ли стоит, то ли висит или даже лежит безответный в рамках самого либерализма вопрос: “как возможно государство, если свобода людей, способна выливаться в разрушительное своеволие, неустранима?”
Мы можем ответить на него. И очень просто. Но не хотим обижать либералов. Вдруг они это все прочитают? Ведь интернет же...
*3190. Критика либерализма
Линейный вид
