*164. Владимир Ленин

[Геродот]

Владимир Ильич Ленин
Содержание темы:
01 страница
#01. Геродот.Владимир Ленин
#02. Эксперт online. Ленин и ленинизм сегодня и послезавтра
#03. Частный корреспондент. Неузнанный Ленин
#04. Частный корреспондент. Непредсказуемый Ленин
#05. Тоталитарная пресса. Ленин принадлежит истории
#06. Newsland. Россияне с недоверием узнают о еврейских корнях Ленина
#07. "Коммерсантъ". Ленин боролся с дефицитом времени изо всех сил"
#08. Геродот. Ленин приказал расстреливать попов
#09. "Коммерсантъ". "Только теперь, когда в голодных местностях едят людей"
#10. "Коммерсантъ". "Владимиру Ильичу уже успели впрыснуть морфий"
02 страница
#11. "Коммерсантъ". "Это они меня за дурака считают"
#12 Анатолий Баранов. В день смерти Ленина происходит ритуальное кощунство
#13. Наталья Федорук. Что нам оставил Ленин 90 лет назад?
#14. Борис Соколов. Государственник и революционер
#15. Леонид Млечин. Если бы Ленин еще пожил
#16. Максим Кононенко. Повторенье мать ученья
#17. Александр Майсурян. Что завещал Ленин своим политическим "завещанием"?
#18. Xan-13. САМЫЙ РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК
#19. Красная линия. Мифы о Ленине
#20. Историческая правда. "Владимир Ильич умел брать от жизни ее радости"
03 страница
#21. ООО "Новое время". История России. XX век. 59. Ленин. Политическая биография
#22. Россия 1. Исторические Хроники:1924 - Владимир Ленин
#23. "Коммерсантъ Власть". "Владимир Ильич умел брать от жизни ее радости"
#24. InteresMedia. Советские биографии - Ленин
#25. Газета.Ru. «Был один коммунист, который не воровал, и тот умер»
#26. Историческая правда. Ленин и ленинизм сегодня и послезавтра
#27. 24_DOC. Живой Ленин (1969) раритетная кинохроника
#28. Око Планеты. Запись голоса Владимира Ильича Ленина
#29. Рosmotriterutuberu's channel. Ленин - Обращение к Красной Армии.wmv
#30. Рosmotriterutuberu's channel. Ленин - Что такое Советская власть.wmv
04 страница
#31. Александр Моисеев. Такой человек — и без охраны... Часть I
#32. Александр Моисеев. Такой человек — и без охраны... Часть II
#33. Ефим Шуман. Ленин за границей
#34. Иван Бунин. О вожде мирового пролетариата В.И.Ленине
#35. Msalexandr17. Партийный билет
#36. Xan-13. "Живой Ленин". Производство ЦСДФ, 1969г, 0 - 27мин.,хроникально-документальный
#37. В.И.Ленин. Повесить
#38. Историческая правда. 21 Января 1924 - на 54 году жизни умер Владимир Ленин
#39. Фукидид. Похороны Ленина
#40. Russian Newss. Редкие кадры с похорон Владимира Ленина / Уникальная Кинохроника 1924 г
05 страница
#41. Народный интерес. Елена Съянова о В.И.Ленине в программе «Народный интерес»
#42. Иосиф джугашвили. О Ленине
#43. В.И.Ленин. Мои цитаты
#44. Павел Святенков. Атомная бомба под Россией
#45. Foto_history. Похороны Ленина, 27 января 1924 года
#46. Forum.msk.ru. Еще раз к вопросу о «преступлениях» Ленина и большевиков
#47. В.И.Ленин. «Строго секретно».
#48. В.И.Ленин. «Правда», 15 сентября 1911 года (Еврейская газета, издающаяся в Нью-Йорке)
#49. В.И.Ленин. Опубликовано: Известия ЦК КПСС, 1990г.,№4.
#50. В.И.Ленин.
06 страница
#51. В.И.Ленин. Социализм и религия
#52. Толкователь. Обломов, Чернышевский, шахматы, либералы – из чего выросла мораль Ленина
#53. Толкователь. "Red"]Владимир Ленин: человек – германский монастырь
#54. Open Library.Лев Шлосберг — Максим Шевченко «Ленин»
#55. В.И.Ленин. ГДЕ ВЛАСТЬ И ГДЕ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ?
#56. Н.К. Крупская.
#57. Чистый исторический интернет. Распломбированный вагон. К 99-летию выезда Ленина в Россию
#58. Толкователь. Евреи и Троцкий: как простой народ воспринял смерть Ленина
#59. История. РФ. Владимир Ильич Ленин
#60. Историческая правда. 22 Апреля 1870 - родился Владимир Ильич Ленин (Ульянов), вождь мирового пролетариата.
07 страница
#61. "Коммерсантъ". «Нас помнят, пока мы мешаем другим»
#62. Сергей Гупало. Проживи Ленин дольше...
#63. Александр Владленович Шубин. Ленин и деньги: бухгалтерия Октябрьской революции
#64. Visualhistory. Ленин о русских и неграх
#65. Foto_history. Ильич в Горках, 1922 г.
#66. Игорь Буккер. Жена вождя: Крупская в окружении соперниц
#67. Игорь Буккер. Портрет Ленина дорисуют века
#68. Евгений Ихлов. Величайшая тайна России
#69. Дневник ФЛОРА*. Верить или не верить?
#70. Игорь Чубайс. Нужно убрать Мавзолей, чтобы не осквернял Россию
08 страница
#71. Foto_history. Умер Ленин...
#72 Иван Зацарин. 21 января 1924 года умер Владимир Ульянов-Ленин, оставив открытым вопрос о новом лидере государства
#73. Чистый исторический интернет. Ленин (Ульянов)
#74. Foto_history. Журнал «Советское фото»: Как мы снимали Ленина
#75. Foto_history. Похороны Ленина, 27 января 1924 года
#76. Kolybanov. Самые дерзкие попытки покушения на тело Ленина
#77. Foto_history. Живой Ленин (1969)
#78. Vagant
#79. Om TV. Ленин без цензуры
#80. Foto_history. Товарищ Ленин
09 страница
#81. В.И.Ленин. Апрельские тезисы
#82 Лев Шлосберг. Тезисы грядущей катастрофы
#83. Евгений Ихлов. В несвойственной роли
#84. Александр Скобов. Моему первому учителю
#85. Александр Скобов. Ответ Андрею Шипилову
#86. Humus. Мимоходом
#87. ПРАВМИР. Экстремизм в работах Ленина – обращение историка Владимира Лаврова в Следственный комитет
#88. Ukhudshanskiy. Вот эти цитаты "Сифилитика всея Руси" Ульянова-Ленина должны изучать в школах
#89. Богомил. В.И. Ленин — детоубийца №1
#90. Патріотъ Руси. Труп коллаборациониста
10 страница
#91. Клим Жуков, Дмитрий Пучков. Об отношении Ленина к столыпинским реформам
#92. Лжиискатель77. Ленин и завистливые карлики. Юрий жЮков на проводе.
#93. Богомил. Недоумение русофоба
#94. Александр Колесниченко, Александр Мельников. Тайны последних дней. Как и от чего умер Владимир Ленин
#95. В.И.Ленин. О погромной травле евреев
#96. Новомосковск. 22 августа. День в истории
#97. Рicturehistory. Университетский диплом Владимира Ульянова
#98. Русский Дом. Полина Дашкова: В Ленина никто не стрелял?
#99. Anatoligreen. Чем болел Ленин и почему это скрывают: ответы врача
#100. Евгений Сухарников. Краткий курс истории. Бунт юного Ленина
11 страница
#101. Историческая правда. 21 Января 1924 - на 54 году жизни умер Владимир Ленин
#102. Ганнибал.
#103. Юрий Котенок. МИНА ЛЕНИНА ЕЩЕ ДЕЙСТВУЕТ
#104. Ганнибал.
#105. Николай Стариков. Ленин не был ничьим шпионом
#106. "Коммерсантъ". День в истории: 27 января
#107. Петр Спивак. День в истории. 27 января
#108. Патриот Руси. Ленин и пиво
#109. Полит. ру. 101 год назад состоялась свадьба Ленина и Крупской
#110. And-ekb. ОПУБЛИКОВАНА СТАТЬЯ ЛЕНИНА «О ПОРАЖЕНИИ СВОЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВА В ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ВОЙНЕ
12 страница
#111. Алексей Крекотнев. Ленин и религия: правда и вымыслы
#112. "Коммерсантъ". День в истории: 19 марта
#113. Foto_history. Ленин и джугашвили в Горках 1922г.
#114. Nickol1975. На 95 годовщину смерти В. И. Ленина
#115. Humus. 1924. Главное событие года
#116. Андрей Сидорчик. Верная дорога Ленина. История путешествия в «пломбированном вагоне»
#117.
#118.
#119.
#120.

13 страница
#121. Телеканал "Дождь". Эдуард Лимонов в пр. СОБЧАК ЖИВЬЁМ (ч.2). 25.08.2014, 07:54
#122.
#123.
#124.
#125.
#126.
#127.
#128.
#129.
#130.

14 страница
#131.
#132.
#133.
#134.
#135.
#136.
#137.
#138.
#139.
#140.
[/COLOR][/B]
#102.
#103.
#104.
#105.
#106.
#107.
#108.
#109.
#110.
12 страница
#111. 16.08.2014, 19:51
#112.
#113.
#114.
#115.
#116.
#117.
#118.
#119.
#120.

13 страница
#121. Телеканал "Дождь". Эдуард Лимонов в пр. СОБЧАК ЖИВЬЁМ (ч.2). 25.08.2014, 07:54
#122.
#123.
#124.
#125.
#126.
#127.
#128.
#129.
#130.

14 страница
#131.
#132.
#133.
#134.
#135.
#136.
#137.
#138.
#139.
#140.

[Эксперт online]

http://www.expert.ru/expert/2011/01/...i-poslezavtra/

* Валлерстайн Иммануил, Социолог, Йельский университет (США)..

С течением времени в России весьма вероятна политическая реабилитация Ленина. Где-то к 2050 году он вполне может стать главным национальным героем

Ленинизм — это стратегия захвата, укрепления и удержания власти в отдельно взятой стране. В таком толковании ленинизм обнаруживается во многих странах под самыми разными названиями, а иногда и без всякого названия

East News

Марксизм-ленинизм умер, и ничто его не воскресит. Однако при этом не умерли ни марксизм, ни ленинизм. Более того, и сам Ленин находится на пути к исторической реабилитации, по крайней мере в России. Но, увы, сегодня повсеместно чувствуется неспособность уловить аналитические различия между этими концепциями, что мешает ясности политических рассуждений как в России, так и в остальном мире.

Марксизм-ленинизм изобрела в 1923 году советская партийная верхушка. Эта догма была навязана коммунистическим партиям остального мира наподобие смирительной рубашки. Шаг вправо или влево — и из Москвы их клеймили как ревизионистов и отступников. То, что стало называться марксизмом-ленинизмом, стало бесконечно повторяемым и зазубриваемым катехизисом, хотя частности и целые разделы при этом могли меняться в соответствии с изменениями геополитической тактики советского руководства. Это учение казалось монолитным, хотя на самом деле постоянно лепилось и перелепливалось — однако право перелепливать принадлежало исключительно московскому Центру. Марксизм-ленинизм никогда не имел постоянной и логически связной формулировки. Придерживаться устаревшей и отмененной версии марксизма-ленинизма считалось ересью не меньшей, чем серьезное логическое обсуждение новейшей официальной версии.

Марксизм-ленинизм оставался действенным учением, покуда был жив Сталин. Вождь проводил идеологическую линию с помощью периодических партчисток и репрессий внутри СССР и жесткой опеки над единомышленниками и союзниками за его пределами. После смерти Сталина немедленно встал главный политический вопрос: кто сможет взять на себя управление сталинской системой надзора и контроля? Как оказалось, не смог никто.

Хрущевское выступление на закрытой сессии ХХ партсъезда в 1956 году представляло собой восстание советской номенклатуры против сталинской системы террористического надзора. Однако Хрущеву, вопреки его очевидным намерениям, так и не удалось сформулировать какую-то другую действенную версию марксизма-ленинизма, которая обеспечивала бы стабильное поддержание режима. Вместо этого Хрущев своим выступлением просто обрушил легитимность учения. После таких разоблачений оно уже не подлежало восстановлению, и теперь это в открытую признавали многие люди как внутри, так и за пределами коммунистического движения. К тому времени, когда власть в СССР принял Горбачев, уже практически никто и нигде в мире не придерживался марксизма-ленинизма в сколько-нибудь глубоком доктринальном смысле.

Но отмирание марксизма-ленинизма, произошедшее где-то между Хрущевым и Горбачевым, вовсе не привело к исчезновению ни марксизма, ни ленинизма по отдельности. Скорее напротив, обе идейно-политические конструкции получили новый импульс.

Сбросив оковы

Отмирание марксизма-ленинизма высвободило из догматических рамок марксизм как аналитический подход и источник вдохновения для различных левых политических течений по всему миру. Прежде всего, вновь обрели смысл дебаты об идеях самого Маркса. Написанное Марксом стали внимательно перечитывать — а не зубрить по конспектам и цитатникам, одобренным марксистско-ленинской цензурой. Притом Маркса заново открывали для себя не только левые политические мыслители и активисты.

Мировые экономические потрясения недавних десятилетий, особенно последних нескольких лет, побудили некоторых консервативных публицистов перечитать Маркса и обнаружить там кое-что неожиданно полезное и даже несомненно убедительное. В 1999 году «Би-би-си» по результатам интернет-опроса своей британской аудитории поместила Карла Маркса в верхних строках списка самых влиятельных мыслителей минувшего тысячелетия.

Но куда любопытнее и показательнее возрождения интереса к идеям Маркса стало сохранение ленинизма как политической доктрины. Как такое вообще оказалось возможным, если марксизм-ленинизм явно был мертв? Чтобы разгадать эту головоломку, надо четко определить, что представляет собой ленинизм.

Нельзя с уверенностью сказать, во что бы превратился советский правящий режим, если бы Ленин прожил лет на десять дольше

East News

Карл Маркс, как многим известно, под конец своей жизни громко заявлял, что он вовсе не марксист. Точно так же и Владимир Ильич Ленин имел немало оснований к концу жизни сказать, что он никогда не был верным ленинцем. Ленинизм на деле не является простой суммой ленинских идей, изложенных в многочисленных работах. И это касается не только его, основателя коммунистической партии и государства, вошедшего в историю под названием СССР.

Ленинизм — это стратегия захвата, укрепления и удержания власти в отдельно взятой стране. В таком толковании ленинизм на деле обнаруживается во многих странах под самыми разными названиями, а иногда и без всякого названия.

Шесть черт ленинизма

Ленинизм представляется мне сложносоставной стратегией, характеризующейся как минимум шестью непременными чертами.

Первая. Практическая деятельность партии/движения, убежденных в необходимости прихода к государственной власти, и затем, оказавшись во власти, убежденных в необходимости там оставаться. Без государственной власти, полагает такая партия/движение, ей ничего не удастся добиться. Ленинизм, таким образом, отвергает любые и всяческие варианты анархизма (который тоже, надо сказать, повсеместно возродился после смерти марксизма-ленинизма).

Вторая. Как только партия/движение приходят к власти, их первейшей задачей становится резкое усиление государственного аппарата. Для этого госаппарат изолируется с двух сторон. Отсекаются от воздействия на власть группы с противоположными интересами, инакомыслящие и сторонники каких бы то ни было центробежных тенденций на местах, и не менее решительно пресекается доступ внешним силам, желающим и способным воздействовать на политический курс страны. Это можно назвать усилением суверенитета не в теории, а на практике.

Третья. Партия/движение имеют строго иерархическое строение с четкой командной структурой и безусловным подчинением. Тем самым пресекаются или выводятся в неофициальную сферу горизонтальные связи местного и среднего уровней, даже между местными органами самой партии. Это важнейшая черта ленинизма, из-за которой многие аналитики осуждают его за подавление демократии или, по меньшей мере, за отсутствие стандартных политических механизмов, ведущих к периодическому чередованию правящих партий в многопартийной избирательной системе.

Четвертая. Главной политической целью является не удержание власти ради самой власти, как обычно утверждают противники и критики. Главная политическая цель — догоняющий рост экономики по мировой шкале измерений. Все прочие цели и проблемы подчиняются первенству экономического догоняющего роста. То есть, конечно, у государства и партии есть и другие заботы вроде развития национальных культур или охраны природы, но они всегда оказываются не главными приоритетами.

Пятая. Идеологически партия/движение считают себя бастионом борьбы против империализма. Это язык, на котором власть говорит с народом, говорит в оборонительно-наступательном ключе. Во взаимоотношениях с остальным миром язык борьбы против империализма используется, только когда в этом видится политическая польза и это не мешает дипломатии. Тем не менее риторика антиимпериализма заложена в саму основу идейно-политической конструкции ленинизма, следовательно, подобная конструкция не годится для стран, находящихся на вершинах мировой геополитической и властной иерархии. Ленинизм есть мобилизующий ответ на ситуацию отсталости и стыда за свою отстающую страну.

Шестая. Практика партии/движения во власти неизменно и последовательно прагматична, а не догматична. Партия/движение быстро реагируют на меняющуюся ситуацию и соответственно изменяют свой курс, если это будет сочтено необходимым для удержания власти. Сам вопрос, признавать или не признавать публично свой прагматизм, решается чисто прагматически в зависимости от текущего момента.

Я бы называл такую партию/движение ленинистскими, только если они обладают всеми шестью признаками. Именно сочетание всех названных характеристик делает ленинизм столь эффективным способом поддержания политического режима.

Бывает, конечно, что после военного переворота новый режим выдает себя за партию/движение каких-нибудь молодых офицеров. Более того, как правило, такой режим начинает создавать — сверху и под себя — партию/движение. Но подобная форма редко способна достигнуть легитимности и авторитета настоящей ленинской партии, пробившийся к власти трудной и долгой борьбой. Хотя, конечно, внутри самих таких партий/движений военные нередко достигают автономного высокого статуса и начинают играть заметную роль в экономической политике.

Ленин жив

Глядя на сегодняшний мир, по-прежнему находишь немало государств, где властвующие группы играют по этим правилам и демонстрируют наличие всех шести характеристик ленинизма. Большинство из них не называют себя ленинистами. Конечно, и нас ничто не заставляет называть данную формулу государственной власти ленинистской.

Что касается самого Советского Союза, нельзя с уверенностью сказать, во что бы превратился его правящий режим, если бы Ленин прожил лет на десять дольше. Здесь следует лишь подчеркнуть, что ленинизм, каким я его здесь описываю, очевидно, не имел прямого и необходимого отношения ни к марксизму, ни к идеям самого Маркса.

Когда исчез Советский Союз, а с ним и КПСС, новый режим Российской Федерации столкнулся с проблемой Ленина как человека, политического символа и олицетворения исторической памяти. Похоже, легкого решения найти так и не удалось.

К 2050 году Ленин для России неизбежно окажется центральной фигурой ХХ столетия

East News

С одной стороны, марксизм-ленинизм в основном своем качестве идеологического катехизиса не просто испустил дух, а настолько осточертел громадному большинству населения России, что народ был откровенно рад от него избавиться. Использование обеих частей термина — и марксизма, и ленинизма — сделалось почти неприличным, несмотря на сохранение партии, утверждающей, что она все еще коммунистическая. Но, с другой стороны, новый российский режим так и не смог решиться на полное уничтожение любых напоминаний о Ленине. Большинство портретов и памятников убрали, однако многие остались. Мавзолей Ленина все так же стоит на Красной площади. Его постоянно закрывают на какой-нибудь ремонт, но, похоже, мавзолей еще откроется. Подозреваю даже, что мы еще увидим и очередь к мавзолею.

Во время недавней поездки в Москву я был поражен: там и сегодня продается множество ленинских сувениров, от бюстиков и наклеек до футболок с двусмысленными озорными надписями. Мне трудно судить, рассчитано ли все это исключительно на западных туристов: у меня создалось впечатление, что и русская молодежь не прочь пощеголять в чем-то ленинском. Мне еще труднее судить со стороны, каковы в этом доли ностальгии и китча. Одно я знаю точно: существует общий принцип сохранения крупнейших исторических фигур в национальной памяти, какой бы противоречивой ни была та или иная историческая фигура.

Главное тут не оценочные плюс или минус, которые регулярно меняются местами, а именно общий отпечаток в истории. Это едва ли не закон современной миросистемы — знаковые события и фигуры неустранимы из национальной памяти.

Французам потребовалось два столетия, чтобы наконец более или менее договориться о положительном отношении к своей революции 1789 года как части национального наследия. Одним из основных способов достижения консенсуса во французском обществе стало допущение разных, порой противоречащих одна другой интерпретаций того, что происходило во время Французской революции и кем считать Наполеона. В результате различные группы французского общества празднуют, в сущности, разные революции, в зависимости от своих политических предпочтений. Но сегодня только крохотное маргинальное меньшинство осуждает революцию в целом и как таковую, а память о Наполеоне стала общенациональной.

В наши дни Ленин в России является, по меньшей мере, крайне неоднозначной политической фигурой. Убеждения настолько сильны, а мнения так глубоко разделены, что ни о каком национальном единении вокруг Ленина пока говорить не приходится. Однако остается непреложным тот факт, что национальному самосознанию требуются сильные объединяющие личности, историческая память всегда ищет героев. И тут, осмелюсь предположить, у Ленина на родине найдется мало реальных соперников. Так что сегодняшнее общественное мнение едва ли что-то говорит о завтрашней оценке.

Ленин будет жить

Попробуем просчитать, как российские учебники будут представлять Ленина детям лет, скажем, через сорок. Мне думается, что Ленин для России неизбежно окажется центральной фигурой ХХ столетия. Тому я вижу как минимум четыре причины.

Во-первых, национализм. Ленин будет представляться великим национальным деятелем и патриотом, который спас Россию от полного распада, вызванного хронической некомпетентностью старого режима по всем направлениям — военной, социальной, политической некомпетентностью. О Ленине будут говорить, что он удержал единство страны перед лицом иностранных интервентов и местных сепаратистов, что именно он сделал возможным восстановление вооруженной мощи государства.

То, что сам Ленин будет переворачиваться в своем саркофаге от чудовищности подобных националистических восхвалений, не имеет ровным счетом никакого значения. В 2050 году никому дела уже не будет до того, что на самом деле думал Ленин о себе и своей исторической роли. За него к тому времени решат, какова была его историческая роль.

Во-вторых, думаю, что Ленина будут почитать как великого продолжателя реформ графа С. Ю. Витте, которые тому не удалось завершить из-за политических препятствий. Напомню самый ленинский из лозунгов: «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны!» К 2050 году внимание будет на той части лозунга, где говорится об электрификации, то есть великой модернизации.

Реформы Витте и Ленина, напишут будущие историки, положили начало российской индустриализации и тем самым послужили отправной точкой как серьезного подъема обороноспособности и науки, так и роста ВВП на душу населения.

Такая оценка задним числом будет вполне в духе Алексиса де Токвиля. Напомню, что проницательный аристократ Токвиль еще в 1850-х годах считал Французскую революцию необходимым и вынужденно драматическим продолжением реформ Кольбера, знаменитого финансового министра короля Людовика XIV. Модернизация, развернутая Кольбером в 1660–1680 годах, вызвала такое сопротивление элит старого режима, что для завершения дела потребовались еще целое столетие и мощная революция, которая смела старорежимные коррупционные порядки. С Россией здесь, конечно, просматриваются прямые аналогии.

В-третьих, мне кажется, Ленина будут считать не только модернизатором и западником (из-за его мечтаний об электрификации и призывов «догнать и перегнать»), но и предтечей пробуждения Азии и всего третьего мира. Бакинскую конференцию Коминтерна 1920 года можно считать моментом ленинского прагматического поворота лицом к народам Востока, или, как сказали бы сегодня, глобального Юга. Вполне допускаю, что в 2050 году народы Востока/Юга, окрыленные своими экономическими успехами, будут не слишком склонны приписывать русскому Ленину особенно большое значение в создании условий для своего исторического рывка. Тем более что России в 2050 году, вероятно, будет уместно настаивать на первенстве Ленина и напоминать Индии и Китаю о былых достижениях в борьбе с колонизаторами и истоках политического вдохновения их собственных национальных героев.

В-четвертых, более тонкие наблюдатели, возможно, также заметят, что Ленин оказался первым деятелем в истории России, который на практике разрешил затяжной спор между западниками и почвенниками (антизападниками), став одновременно и тем и другим. Вечные споры в области культуры именно тем, как правило, и разрешаются. Возможно, будет отмечено и то, что Ленин перенес на мировой уровень свое решение коллизии западничества и антизападничества, незаметно, но эффективно сместив акцент с поддержки безнадежных пролетарских революций в странах Запада на поддержку национальных революций в незападных странах. Только тогда и начинается реальная борьба за национальное возрождение Турции, Китая, Персии, за прогресс в Латинской Америке, за деколонизацию Индии, Вьетнама и Африки.

В школьных учебниках, быть может, всего этого и не напишут, но университетские историки наверняка будут писать книги примерно такого содержания. И когда ученые начнут переоценку национальной и всемирно-исторической роли Ленина, что-то обязательно просочится в массовое сознание. Народ испытает чувство гордости, и это будет иметь политические последствия, потому что, мне кажется, русским и многим из их соседей сейчас очень не хватает этого чувства, а ведь Ленин дает вполне реальный повод.

И наконец, в-пятых, в Ленине увидят решительного и дальновидного политического лидера. Он сел в поезд, взвесив как издержки подобного решения, так и открывающиеся долгосрочные возможности. Он поднялся на броневик и произнес неожиданно решительную речь. Он убедил руководство большевиков в том, что пора поднимать власть, которая «упала и валяется на улицах». Даже нэп свидетельствует о его решительности и дальновидности. Ленин знал, когда надо резко переключить передачи и выводить страну на другой курс. Национальные герои — непременно решительные люди. Ленин порою ошибался, чаще оказывался прав, но нерешительным он не был никогда.

Вот вам мой прогноз. Где-то к 2050 году Ленин вполне может стать основным национальным героем России. Это, заметим, абсолютно ничего не говорит нам о будущем как социальной теории марксизма, так и политической практики ленинизма в 2050 году, будь то в России или где угодно в мире. Ясно, повторяю, одно: марксизм-ленинизм исчезнет уже не только с политической арены, но и из памяти людей. Это, собственно, и сделает возможной и вероятной историческую реабилитацию Ленина.

[Частный корреспондент]

http://www.chaskor.ru/article/neuznannyj_lenin_21896

Олег Давыдов пятница, 21 января 2011 года, 09.00

Неузнанный Ленин
Вождь в зеркале фольклора и в представлении поколений. Ко дню смерти Ленина

В.И. Ленин выступает на X съезде РКПб, март 1921 г.

Почему именно около Ленина возникает такая густая атмосфера недоумений, сомнений, неясностей? Вокруг других политиков не возникает, а вот вокруг Ленина — да? Не потому ли, что Ильич так органично вписался в народную сказку, что в самой жизни, в быту вёл себя совершенно как оборотень?

Случай с Ильичом на охоте

В одном из уездов Московской губернии в 1920 году была записана очень забавная сказочка «Случай с Ильичом на охоте». Интрига её в том, что, увлёкшись погоней за зайцем, председатель Совнаркома потерял свою охрану с машиной и заблудился в лесу. Пришлось ему пешком добираться до ближайшей деревни и просить у председателя сельсовета лошадей. Дальше для лучшего уяснения дела я позволю себе подлинную цитату. Председатель начинает:

— Вы кто такой будете? Ваш документ!

— Вот то-то и беда, что документов-то у меня при себе никаких нету. Да только вы мне, пожалуйста, и так поверьте, я по хорошему делу.

— На слово теперь никому верить нельзя. Откуда мне знать, с кем говорю, может быть, и вредный какой? Слышь, завёлся у нас всякий там народец: шпионы, бандиты, меньшевики и как они ещё там прозываются. Документы надо, а не то, пожалуй, придётся и посидеть…

Плохо тут пришлось Ильичу. Вот положеньице-то какое! Чем чёрт не шутит, посадит тебя мужик до выяснения личности в холодную и будешь сидеть. Что тут делать? Не растерялся наш Ильич и говорит:

— Да ведь я того, Ленин. Не узнаёшь, чай?

Мужик на него посмотрел внимательно, покачал головой и сердито пригрозил:

— Ты, брат, со мной не шути, а не то, видишь, кулак у меня крепкий…

— Да я правду говорю. Ей-ей, не шучу. Я самый, стало быть, доподлинный Ленин, Владимир, значит, Ильич.

Председатель посмотрел на висевший тут же портрет Ленина и опять покачал головой:

— Врёшь, — говорит, — не похож.

А Ленин упирается:

— Не я не похож на портрет, а портрет не похож на меня. Что ж, вольно вам рисовать какую-то образину, совсем непохожую на меня, а потом за самозванца принимать.

— А вольно вам без документов по охотам всяким шляться, а нам здесь голову ломать: шпион или взаправду Ленин? Ну, да уж так и быть, что поделаешь. Поедем, там на станции виднее будет. Посмотрим.

Поехали, по дороге разговорились. Стал Ленин рассказывать про Совнарком, где он за председателя, про съезды Советов, где он всегда отчёты о своей работе даёт рабочим и крестьянам. Недоверие и опасение председателя понемногу улеглись. В конце концов, ещё не доезжая до станции, поверил Ленину, что он действительно Ленин.

— Больно по-ильичовски говоришь ты о крестьянстве: наверное, ты и есть Ленин…

Дальше я уже не буду цитировать эту сказочку. Скажу только, что, приехав на станцию, конспиратор Ильич всё-таки скрывается от незадачливого председателя и совершенно по-гарун-аль-рашидовски затёсывается в толпу крестьян, чтобы «поучиться уму-разуму и послушать про тёмные делишки своих комиссаров». Хеппи-энд заключается в том, что Ильич вызывает депешей к себе председателя и в Москве они ведут беседы о «власти на местах», распивая чай вместе со своими «бабами» — «председателя и Ильича».

Вождь под кепкой-невидимкой

Эта забавная сказочка была опубликована в мае 1924 года, в газете «Рабочая Москва». Впоследствии появилось очень много произведений, использующих ситуацию неузнанности вождя. Вот, скажем, хрестоматийное стихотворение Твардовского «Ленин и печник» (есть, кстати, и у Зощенко рассказ на ту же тему). Не узнавший Ленина печник распекает вождя, а «потом, припугнуть ещё желая, «Как фамилия?» — кричит…» Да и верно ведь: как узнаешь мессию в таком человеке?! «Лысый, ростом невелик…» Но: «Ленин», — просто отвечает. «Ленин?» — тут и сел старик». Вот ведь какой магической силой обладает одно только имя Ленин. Едва человек его только услышал, как уж и «сел». Или, во всяком случае, стал ожидать ареста. Когда за ним приходят товарищи в форме (о нет, не пугайтесь, вспомните, что его берут лишь затем, чтобы он починил товарищу Ленину печку), жена печника не находит иных слов, кроме: «За дело, за свои идёшь слова». Нам остаётся лишь умилённо добавить: такое уж время было.

Но сцена ещё умилительней есть у Погодина в «Человеке с ружьём». Там солдат тоже разговаривает с неузнанным Лениным, а когда узнаёт, кто перед ним только что был, восклицает: «Что же мне никто раньше не сказал… Ведь я бы ему…» В одноимённом фильме эта сцена вообще гениальна — со словами «ведь я бы ему…» солдат берёт винтовку наперевес и начинает оглядываться: где он? Такое впечатление, что он с наслаждением бы сейчас пристрелил Ильича…

Нет, всё же у эти наших старых ленинианщиков весьма амбивалентное, так сказать, отношение к своему предмету. Тот же Погодин в «Кремлёвских курантах» даёт совершенно провокационную для его времени сцену разговора Ленина (опять-таки неузнанного) с детьми. На вопрос, почему эти дети залезли на печку, Ильич получает удивительно двусмысленный ответ: «Нас от Ленина спрятали». Да что же он — серый волк, что ли, дедушка Ленин? Как же можно вот эдак?

Можно, ибо ведь это тоже волшебная сказочка. И в ней тоже Ленин — тот, кто изображён на портрете (вспомним-ка сказку, которую я цитировал выше). Ильич возражает: «Этот важный, надутый господин ни капли на Ленина не похож». Но устами младенца глаголет фольклорная истина: «Ты ни капли не похож, а там настоящий, раз его машиной напечатали». Эта «печатная машина» как-то разрушает сказочную атмосферу произведения. Но вообще-то спор между младенцем и Лениным разрешается совершенно по-фольклорному, в мифическом духе: Ленин снимает шапку и — оказывается похож на портрет (ребёнок испуганно пятится). «А теперь?» (надел шапку). Теперь опять не похож. Эту свою шапку-невидимку Ильич надевает-снимает несколько раз. Эффект потрясающий: ребёнок убегает на колокольню, дабы возвестить народу богоявление.

Ильич, Одиссей, Серый волк…

Само собой разумеется, что «неузнанный Ленин» не с потолка взялся. Ведь этот сказочный антураж ленинианы явился из фольклора. Известное дело, фольклор изобилует мотивами, в которых так или иначе присутствует эта «неузнанность». Тут заранее выбранный и помеченный суженый, который потом приходит переодетый (ряженый) на свадьбу и в какой-то момент открывает знаки избранничества — например, под снятой шапкой на лбу у него оказывается сияющая печать (как у Горбачёва). Тут и солдат, возвращающийся домой, где его сначала не узнают ни жена, ни мать, а потом — ах! — ритуальное узнавание. Тут и история Ивана — крестьянского сына, который способен превращаться в различных животных и таким образом разведывать, сам оставаясь неузнанным, какие козни враги готовят против него. Подобного рода маскировка с последующим «срыванием всех и всяческих масок» может быть представлена отдельными чертами в разных произведениях, а может достаточно полно совпасть в едином отрывке, как, например, у Гомера, когда переодетый Одиссей возвращается на Итаку и расправляется с женихами Пенелопы. Это, кстати, очень похоже на то, как волк, сбросивший овечью шкуру, расправляется с семью козлятами. Или как тот же волк, прикинувшись бабушкой, готовится закусить Красной Шапочкой. Вернувшись из эмиграции, Ленин тоже хитро овладевает Россией. Но довольно примеров. Хоть фольклор и переполнен всякого рода оборотничеством, в мои планы вовсе не входит перечислять все сюжеты, где какое-нибудь чудище или, скажем, лягушка, сбросив шкуру, вдруг воссияет знаком избранничества. Ленинской «лысиной, как поднос» (Есенин).

Вообще говоря, именно в знаках, отметинах как раз всё и дело. Не стоит, наверное, объяснять, что сюжеты неузнанности и узнавания отражают одну из самых важных проблем человеческого существования. Проблему познания. Собственно, этой проблемой занимается философская теория познания. И рассматривает она эту проблему весьма тонко и рафинированно. Но каких бы геркулесовых столпов чистоты ни достигала эпистемология, главный её вопрос (что есть истина?) сводится к практическому интересу: «Можно ли этому верить?» Иными словами: «Чем, каким знаком удостоверяется какая-то информация?» Или, как говорится в сказочке, с которой я начал и к которой давно уже пора вернуться: «Вы кто такой будете, ваш документ?»

То есть что несёт с собой вот такой-то человек? Какую власть? Каким документом она удостоверяется? От кого она — от Бога или от дьявола? Или конкретно: что он такое, этот Ленин? Ведь в сказке «Случай с Ильичом на охоте» рассказывается не просто случай. В сказке ставится фундаментальный вопрос: что это за пришелец и как к нему относиться? Это животрепещущий вопрос, ибо то, что стоит за этим человеком, может оказаться просто убийственным. И председатель правильно спрашивает: «Шпион или взаправду Ленин?» Потому что пришельцы далеко не всегда приносят добро.

Ульянов-Ленин как оборотень

Надо заметить, что Ленин часто остаётся неузнанным не только в произведениях изящной словесности, но и в жизни. Например, засвидетельствован случай, когда часовой, поставленный охранять Ленина, не пустил вождя в его собственный кабинет. Рассказывают также, что крестьяне, с которыми пытался заговаривать глава советского правительства, не узнавали в нём своего Ильича. Или вот ещё замечательная история об ограблении Ленина. Бандиты даже заглянули в его документы, но почему-то прочитали фамилию Ленин как «Левин». И отпустили вождя на все четыре стороны — отобрав, впрочем, у него автомобиль.

Возникает вопрос: почему именно около Ленина возникает такая густая атмосфера недоумений, сомнений, неясностей? Вокруг других политиков не возникает, а вот вокруг Ленина — да? Не потому ли, что Ильич так органично вписался в народную сказку, что в самой жизни, в быту вёл себя совершенно как оборотень? Никому другому так не пристало переодевание — чужая одежда, нелепый парик, шалаш в Разливе. Или вот ещё — сбритая борода и подвязанная щека (имидж вождя, пробирающегося в Смольный). Мы по привычке считаем Ленина, руководящего восстанием, бородатым, а ведь у него тогда было босое лицо, что отражено лишь на одном малоизвестном рисунке. Или эта вот частая смена фамилий. Понятное дело, что тут конспирация, но мне до сих пор непонятно: зачем надо было живущему за границей Ленину публиковать свои философские труды под псевдонимом (Ильин, например)? Неужели Владимир Ильич стеснялся товарищей по эмиграции?

Думаю, это не оттого, что Ильич наш был не уверен в своих «философских мышцах» или кого-то боялся. Это он скорей от страсти к переодеваниям, от оборотнического задора. Позволю себе даже сделать предположение, что его и в революцию-то занесло только потому, что именно там ему было удобней всего реализовать свою глубинную предрасположенность к диалектическому травестизму, оборотнической неуловимости. На поверхности жизни, во внешности, это странное свойство души выражается в сходстве со многими (хотя и неясно, с кем именно), а также в непохожести на себя, свои изображения. «Не я не похож на портрет, а портрет не похож на меня», — с гениальной диалектичностью говорит Ленин в сказке. А Герберт Уэллс, повидавший его приблизительно в тот же период, когда сложилась сказка, утверждает, что Ленин казался ему на кого-то похожим, но только не мог всё понять: на кого? Ниже Уэллс говорит: «Он не похож на свои фотографии, потому что он один из тех людей, у которых смена выражения гораздо существеннее, чем самые черты лица».

Подобного рода свидетельства, пожалуй, указывают на то, что в душе основателя Советского государства не было той твёрдой подосновы, которая, собственно, и определяет физиономию этого вот человека, которая позволяет существу быть (оставаться) собой, несмотря на все перемены, не расползаться во все стороны ленивой амёбой. Ленину не хватает субстанциональности. Конечно, такое предположение противоречит известному из курса истории партии мифу о ленинской принципиальности, твёрдому отстаиванию какой-то там жёсткой линии, которую он гнул, невзирая ни на какие лица. Вздор! Если уж присмотреться, то эта линия вовсе и не была ни прямой, ни жёсткой. Это был прихотливый зигзаг, за скачками которого даже ближайшие соратники Ленина подчас не могли уследить, тем более к этим скачкам приспособиться. Отсюда и постоянные партийные склоки, и знаменитые «размежевания». Читая работы Ленина, можно вполне убедиться, что он одинаково легко меняет не только личины, но и — что гораздо существенней — взгляды. Позднее это стало называться диалектикой.

Феномен ильичовства

Какая-то нелепость получается, не правда ли? Какой-то ни на что не похожий Ленин. Я, пожалуй, сейчас себя чувствую приблизительно так, как чувствовал себя сказочный председатель, у которого лысый мужик попросил лошадей. Документов мне не показали — так что, может, он вправду какой-нибудь (немецкий?) «шпион, бандит, меньшевик или как они там их ещё прозываются». «Образина» ленинианы ничего общего с тем, что я вижу перед собой, не имеет. Да и вообще, был ли Ленин-то этот? Судя по тому, что случилось с этой страной, что-то такое ужасное было. Но как же это могло произойти, если Ленин — бесплотная фикция, просто миф?

А может, в том-то и дело, что Ильич изначально был именно мифом? Может, страна потому и полетела в тартарары, что Ильич был сказочной фикцией? Объяснюсь. Ведь смотрите-ка: наш председатель из сказки уже заранее имеет какое-то представление о том, каким должен быть Ленин. И притом это вовсе не то представление, которое впоследствии создала у нас лениниана. Это скорей «предрассудок» в духе герменевтики Гадамера. Нечто идущее от глубокой традиции. Замечательно то, что в конце концов «предварительное суждение» председателя совпадает с тем впечатлением, которое произвёл на него лысый человек, заговоривший про Совнарком, где он за председателя, и про съезды Советов, где он всегда отчёты о работе своей даёт рабочим и крестьянам.

Можно, конечно, сказать, что Ильич повёл себя как сирена, что он просто загипнотизировал председателя, как загипнотизировал бандитов, прочитавших фамилию Ленин как Левин. Гипнотизёрская версия очень даже похожа на правду. Лев Троцкий, оставивший нам чёткое описание говорящего вождя, кажется, её подтверждает: «Первые фразы обычно общи, тон нащупывающий, вся фигура как бы ещё не нашла своего равновесия, жест не оформлен, взгляд ушёл в себя, в лице скорее угрюмость и как бы даже досада — мысль ищет подхода к аудитории». Но вот оратор «осветился изнутри, разгадав хитрость противника или с успехом заманив его в ловушку. Тогда из-под могучего лобно-черепного навеса выступают ленинские глаза, которые чуть-чуть переданы на одной счастливой фотографии 1919 года. Даже безразличный слушатель настраивался, поймав впервые этот взор, настораживался и ждал, что будет дальше». В конце концов эта игра глазами заканчивается повальной истерикой: «И откуда-то из самых глубоких и трепетных глубин солидарности, любви, энтузиазма поднимается в ответ уже грозным циклоном общий безраздельный, потрясающий своды вопль-клич: «Да здравствует Ленин!»

Ни Гельману, ни Плуцеру-Сарно, ни Тёме Лебедеву не сравняться со злободневностью и неистовостью Ильича. Все 55 томов его сочинений — это большой ЖЖ: мобильный, хлёсткий, умело манипулирующий общественным мнением (возможно, не случайно Первая Московская биеннале проходила именно в Музее Ленина).
Читать дальше

И всё же мне кажется, что, какой бы нечеловеческой гипнотической силищей ни обладал наш Ильич, это ещё не объяснение того, что он сделал. Тут должно ещё быть что-то другое, а иначе б любой Кашпировский мог заклясть всю Россию к чёртовой бабушке. Мне сдаётся, что «говорить по-ильичовски» — это значит будить «предрассудки». И не просто будить бесов нашей традиции, но и «найти к ним подход», говорить им именно то, что они только в данный момент и ожидают услышать. Совпасть с их представлением о благе. Представлением, которое может и не осознаваться человеком, в котором бесы сидят. Это как у Тарковского в «Сталкере» — есть комната, где исполняются все желания. Все самые сокровенные — даже бессознательные, даже такие, которые лучше бы не исполнялись.

И пожалуй, улавливать эти желания и вести к исполнению их может только такой человек, как выше описано, — никогда не тождественный себе, без ясно очерченной физиономии, бессубстанциональный. Как раз это вот без/бес… и есть его основная характеристика. И как раз потому, что он именно таков, он может оказаться всем чем угодно, может говорить именно то, что требуется именно сегодня, что хотят от него услышать. В условиях неразберихи и хаоса это значит потакать дурным склонностям, плыть по течению к водопаду, вести к гибели всех, вняв голосу самоубийственных бесов. Платон называл людей такого разбора софистами («льстецами толпы»).

Итак, Ленин был «льстецом толпы». И не просто льстецом, а кривым её зеркалом. Он как Ильич выражал (отражал) волю народа. В этом смысле мифографы ленинианы правы.

«Он был их звуковым лицом»

В Ленине узнаётся вовсе не Ленин, но некий Ильич — избавитель, неистребимый и вечный прообраз всех русских самозванцев. Мы как бы знаем: он должен прийти. И поэтому он неизбежно приходит, этот пустой подражатель Христа, пародия на Бога. Мы также заранее знаем, предчувствуем, как он будет говорить о таких-то вещах. И человек, говорящий так, автоматически наделяется соответствующими мифологическими характеристиками, воспринимается нами (даже без нашего на то согласия) как некий знакомый нам образ. И, соответственно, устанавливается нами на давно приготовленный нашей культурной традицией пьедестал. То есть не в Ленине дело, а в нас.

Самое интересное то, что не только тёмный председатель из сказки, но и рафинированный эстет Пастернак, побывавший на IX съезде Советов, воспринимает Ленина как существо из потустороннего мира. В поэме «Высокая болезнь» дано не только феноменологическое описание Ленина на трибуне (как у Троцкого), но и схвачена самая суть ильичовства. Появление Ленина показано как богоявление. Публика заранее чувствует его приближение. «Все встали с мест, глазами втуне / Обшаривая крайний стол, / Как вдруг он вырос на трибуне, / И вырос раньше, чем вошёл». То есть непонятно, как оказался там, «проскользнул неуследимо», как таинственная шаровая молния, как «в эту комнату без дыма грозы влетающий комок». И тут уж понятно, почему «говорок его» пронзил поэту «искрами загривок».

Даже если это описание лишь поэтическая вольность (то есть поэту только показалось, что вождь вдруг материализовался на трибуне из воздуха), всё равно эта вольность родилась из общей религиозной атмосферы поклонения Ленину. Овация фанатов описывается «как облегченье, как разряд / Ядра, не властного не рваться / В кольце поддержек и преград». Люди ждут божества, и оно появляется. Именно они наделяют смертного качествами божества, ожидают от него поведения шаровой молнии. И Ильич не обманывает их ожиданий. Он, может, даже выходит на трибуну обычным путём, но мы видим лишь то, что хотим видеть. И получается чёрт знает что. Даже не галлюцинация, а некое коллективное безумище соборного действа — взрыв и богоявление в нём.

«И эта голая картавость / Отчитывалась вслух во всём, / Что кровью былей начерталось: / Он был их звуковым лицом». Лицом и былей, и людей, взорвавшихся этой овацией. Он был лицом тех, кто делает эти кровавые были, и, таким образом, он был проводником их сокровенных чаяний. «Столетий завистью завистлив, / Ревнив их ревностью одной, / Он управлял теченьем мыслей / И только потому — страной».

Размышляя «об авторстве и праве» Ленина «дерзать от первого лица», Пастернак делает в общем верный, но несколько поверхностный вывод: «Предвестьем льгот приходит гений и гнётом мстит за свой уход». Месть, конечно, здесь ни при чём. Но вот что действительно важно: тот, кто вышел «из ряда многих поколений», должен буквально выражать общее чаяние этих многих поколений. Должен способствовать выходу наружу того, что поколениями вынашивалось в недрах народа. Что же это такое? Тяга под гнёт. Теперь мы можем сформулировать тему «Неузнанный Ленин» и шире, и определённей. Неузнанным оказывается не только Ленин. Неузнанным оказался и весь тот порядок, который он с собою принёс. Мечталось о царстве свободы и рае земном. И вдруг нам предлагают узнать этот рай в продразвёрстке, расстрелах, заложничестве… Что-то здесь не так. Не узнаётся…

[Newsland]

http://www.newsland.ru/news/detail/id/717872/cat/42/


Сегодня в 19:21Strannik 2012164429382

Новость на Newsland: Россияне с недоверием узнают о еврейских корнях Ленина

В Историческом музее в Москве впервые представлены документы из архива КГБ, содержащие информацию об этнических корнях Ленина, из которых следует, что его дед по материнской линии был евреем, принявшим христианство. Как отмечает Le Temps, "в этой информации нет ничего смешного для страны, где государственный антисемитизм на протяжении многих десятилетий был в порядке вещей
".

Один из главных экспонатов выставки разрушает миф о том, что среди предков Ленина были только русские, немцы и шведы. Речь идет о письме его старшей сестры Анны Ульяновой Сталину, в котором она сообщает, что их дед по матери был выходцем из бедной еврейской семьи, сыном Моисея Бланка, уроженца Житомира. Она подчеркивает, что ее брат "всегда был высокого мнения о евреях", и осуждает недавний всплеск антисемитизма, призывая Сталина рассказать о еврейских корнях Ленина. В своем ответе Сталин приказал Анне Ульяновой держать язык за зубами, а спустя несколько лет физически уничтожил всех евреев из числа вождей революции; он также готовил депортацию всех советских евреев в Сибирь, не состоявшуюся из-за его смерти в 1953 году.

Как отмечает издание, "Ленина чтит наиболее жестко настроенная прослойка российских коммунистов, испытывающих ностальгию по советскому режиму и исповедующих не интернационализм, а сталинизм, пронизанный антисемитизмом". В настоящий момент споры вокруг личности Ленина сфокусированы на его мумии, все еще выставленной для обозрения в мавзолее на Красной площади: коммунистам, желающим увековечить культ вождя, противостоят православные, ненавидящие ниспровергателя царизма, превратившего атеизм в официальную идеологию, и, как и большинство россиян, желающие, чтобы его похоронили. По мнению политолога Бориса Кагарлицкого, "споры вокруг еврейства и похорон Ленина используются властью, чтобы отвлечь умы от истинных проблем и задач нашего общества".

"Таким образом, выставка пришлась как нельзя кстати, хотя латентный антисемитизм уже и не играет определяющей роли в большой российской политике, - резюмирует издание. - Возможно, она сослужит дурную службу коммунистическому лидеру, лишив его части ярых сторонников. Возможно, еврейские корни Ленина приблизят момент его похорон или заставят украсить звездами Давида бесчисленное количество памятников, на которые никто уже не обращает внимания".
Эммануэль Гриншпан
Источник: inopressa.ru

["Коммерсантъ"]

http://www.kommersant.ru/doc/1752477
Еженедельник "Коммерсантъ", №33 (937), 22.08.2011


"Ленин был сильным организатором и справедливо считал, что чем меньше аппарат, тем легче его контролировать"
Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ
Вся галерея 4
На рубеже 1920-1930-х годов в Совнаркоме СССР царил своеобразный культ Ленина. Соратники Ильича, работавшие в правительстве, сохраняли заведенные при его первом главе порядки. О начале своей работы в Кремле и ленинском стиле работы государственного аппарата обозревателю "Власти" Евгению Жирнову рассказал бывший управляющий делами Совмина СССР Михаил Смиртюков.

Михаил Сергеевич, вы получили назначение в аппарат Совнаркома СССР, когда советское правительство возглавлял Рыков?

Формально да. Но, когда я в октябре 1930 года пришел на работу в Кремль, у Алексея Ивановича испортились отношения со Сталиным, и готовилось его освобождение от работы. Поэтому на службе он не появлялся, и в Совнаркоме я его ни разу не видел. Только позднее, когда его назначили наркомом почт и телеграфов, я слушал его речь. Он выступал с лекцией в здании на Мясницкой, в котором позднее находилось Министерство торговли. Оратор он, прямо скажем, был так себе. Говорил часа два, немного заикаясь. Все выступление я уже не помню, но в памяти отложилось, что он главным образом говорил о своих ошибках в работе, о неправильных политических взглядах и каялся.

И чем занимались молодые специалисты в правительстве?

Меня назначили референтом 7-й группы. Тогда в аппарате правительства было всего три отдела: юридический, где работали старые, очень опытные юристы, к мнению которых руководство Совнаркома внимательно прислушивалось, группа союзных республик — это был большой отдел, где на каждую республику приходилось минимум два человека, не считая секретарей, и приемная председателя Совнаркома для граждан. Весь остальной аппарат делился на группы по определенным направлениям, состоявшие из референтов и старших референтов. Тогда в аппарате были еще и консультанты. На эти должности, как правило, назначали видных специалистов или выпускников Института красной профессуры, где готовили преподавателей для вузов. Но после начала репрессий нескольких консультантов арестовали, и эту категорию работников как-то незаметно упразднили. Наша 7-я группа занималась вопросами культуры, труда и быта. Заведовал ею Ефим Павлович Воронов, член партии с 1919 года. Это был внимательный и чуткий человек и очень опытный аппаратный работник. Он делал все, чтобы я как можно быстрее овладел всеми навыками работы в аппарате Совнаркома. Воронов рассказывал мне о порядках в правительстве, о том, как готовить документы и как это делали в то время, когда Совнарком возглавлял Ленин.

При советской власти, помнится, было принято считать Ленина гениальным организатором.

У нас словом "гениальный" часто злоупотребляли и злоупотребляют. Человек и написать-то толком ничего не успеет, а тут же все: гениальный писатель, совесть нации. Слова о гениальности Ленина появились в политическом обиходе позднее. А тогда нам, молодым сотрудникам, просто и без пафоса рассказывали, как Ленин все организовал, как решал вопросы. Причем рассказывали это люди, которые хорошо знали Владимира Ильича, работали под его руководством. Например, одной из групп в Совнаркоме руководила секретарь Ленина Лидия Фотиева. Часто вспоминали о Ленине заместитель управляющего делами Совнаркома Иван Иванович Мирошников (потом он стал управляющим делами), зампред Совнаркома Ян Эрнестович Рудзутак и многие другие сотрудники и руководители правительства. Они говорили об особом, ленинском способе ведения дел, об особом, товарищеском стиле отношений. Насколько я мог судить по их рассказам и документам (позднее я специально изучал всю историю преобразований аппарата советского правительства), вначале, при Ленине, штат Совнаркома был небольшим и состоял главным образом из технических секретарей, стенографисток, машинисток и роты курьеров — фельдъегерей-самокатчиков, которые развозили почту на велосипедах. После переезда в 1918 году из Петрограда в Москву практически все высшие органы управления республикой (Совнарком РСФСР и ВЦИК) располагались в одном здании — Казаковском корпусе Кремля. После образования СССР в нем хватило места и для союзного Совнаркома. Ленин был сильным организатором и справедливо считал, что чем меньше аппарат, тем легче его контролировать.

"У Алексея Ивановича Рыкова испортились отношения со Сталиным, и готовилось его освобождение от работы. Поэтому на службе он не появлялся"
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Как он сумел так быстро все организовать? Ведь никакого опыта государственной службы у него не было.

Я полагаю, он просто скопировал структуру царского правительства, переименовав министерства в народные комиссариаты. К наркоматам, доставшимся в наследство от старого строя, были добавлены новые — Наркомнац, например. А талант Ленина заключался в том, что он постоянно совершенствовал структуру правительства с учетом сложившейся ситуации. Большевики испытывали страшный кадровый голод. Ведь профессиональный революционер и профессиональный управленец — две разные специальности. Готовить сотрудников Совнаркома и наркоматов было негде и некогда, и Ленину, как мне рассказывали, приходилось тратить колоссальное количество времени, чтобы разъяснить большинству членов правительства и сотрудников аппарата их задачи. Взгляните на его опубликованные записки товарищам по руководству: он же по пунктам расписывает им, что и как нужно делать. И очень строго Ленин спрашивал за неисполнение своих точных и подробных указаний. Управляющий делами Совнаркома Иван Иванович Мирошников рассказывал нам, как ему, тогда еще заместителю управделами, Ленин вкатил строгий выговор. Причем не за то, что лифт в Казаковском корпусе Кремля, где находился Совнарком, по мнению Ленина, ремонтировался очень долго — три дня. А за то, что не было выполнено его указание: следить, чтобы лифт не ломался.

Но если Ленин следил за всеми мелочами, у него не оставалось времени для серьезной работы.

Насколько я могу судить, Ленин боролся с дефицитом времени изо всех сил. Когда я начал работать, помещения в Кремле, где жил и работал Ленин, оставались в неприкосновенности. Они все шли сплошной анфиладой. Из библиотеки дверь вела в его квартиру, из квартиры — в кабинет, из кабинета — в приемную, из приемной — в зал заседаний. Он не тратил ни одной лишней минуты на хождение по Кремлю. По той же причине он совершенствовал структуру аппарата и систему принятия решений. Если вопрос, скажем, одного ведомства не требовал согласований с другими наркоматами, он подписывал решение Совнаркома о нем сам, ни с кем не советуясь. Для согласования мелких, но требующих быстрого решения вопросов был создан Малый Совнарком, или вермишельная комиссия, как его называл сам Ленин. Крупные вопросы, которые не могли ждать, отправлялись на голосование вкруговую. Особый человек с пачкой проектов решений Совнаркома объезжал всех его членов, которые писали на проектах — за или против. Товарищ, который занимался этим при Ленине, рассказывал мне, что, когда он приезжал к Троцкому, тот спрашивал: "А как голосовал Ленин?" И если Ленин был за, Троцкий, чаще всего писал "против".

И как поступал в таких случаях Ленин?

Он, как мне рассказывали, поручал управляющему делами Совнаркома Бонч-Бруевичу позвонить всем голосовавшим и еще раз спросить их мнение. Или делал это сам, перетягивая на свою сторону колеблющихся. Если Троцкий после такого опроса оказывался в одиночестве, Ленин подписывал это решение. Если единства добиться не удавалось, Ленин говорил: "Ну что ж, давайте поспорим!", и вопрос выносили на заседание Совнаркома. Но он всегда старался добиться единогласного решения.


"Из библиотеки дверь вела в квартиру Ленина, из квартиры — в кабинет, из кабинета — в приемную, из приемной — в зал заседаний. Он не тратил ни одной лишней минуты на хождение по Кремлю"
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Получается, что Брежнев, который тоже очень любил единогласное принятие решений на Политбюро, был политиком ленинского типа?

У них были разные методы достижения цели. Брежнев хитрил, стравливал приближенных, убирал самых непокорных из Политбюро. А Ленин давил на окружение своим авторитетом. Вкруговую он голосовал обязательно первым, чтобы члены Совнаркома поняли, чего он хочет. А если вопрос выносили на Совнарком и ему не удавалось убедить товарищей, а спор заходил слишком далеко, Ленин просто грозил выйти из ЦК и правительства. И добивался своего.

Ленин действительно не сталкивал лбами соратников?

Насколько я могу судить, ему приходилось принимать меры, чтобы каждое заседание не превращалось в арену для сведения счетов. Например, не в последнюю очередь поэтому был создан в 1920 году Совет труда и обороны (СТО). Он занимался вопросами согласования между гражданской и военной промышленностью. Но у него было, по-видимому, и другое назначение. Нарком по военным и морским делам Троцкий входил в него, а нарком госконтроля Сталин, которого Троцкий не любил больше, чем Ленина, кажется, нет. В результате вопросы, которые требовали согласования только с Троцким, Ленин выносил на СТО.

Но обилие заседающих органов должно было породить еще более жестокий дефицит времени.

Как нам, молодым сотрудникам, рассказывал зампред Совнаркома Ян Эрнестович Рудзутак, Ленин во время заседаний не сидел сложа руки. Он слушал выступающих и одновременно обменивался записками с другими членами Совнаркома как по обсуждавшемуся, так и по другим вопросам. И он был очень строг в вопросах регламента. Все выступающие были обязаны укладываться в отведенное для них время. Рудзутак говорил, что Ленин был абсолютно нетерпим к тем, кто опаздывал на заседания. И предлагал их строго наказывать.

Каким образом? Отлучать от кремлевской столовой?

В вопросе о столовой многое поставлено с ног на голову. Я специально изучал этот вопрос. В начале существования советской власти столовая Совнаркома на Воздвиженке не слишком отличалась от обычных. Разница была лишь в том, что там без ограничения давали квашенную капусту и квас. А с собой на ужин — булку, кусок колбасы и маленький кубик сливочного масла. Рядом с первым залом потом оборудовали второй, чайный. Там после обеда можно было бесплатно попить чайку со свежими булочками. Мне-то всегда было некогда. Пообедал, взял сверток — и обратно в Кремль. А в чайном зале стали подолгу засиживаться старые большевики. Они сидели, обсуждали текущий момент, высказывали свои соображения, спорили, критиковали ЦК. Ну понятное дело, такой клуб не мог понравиться высшему руководящему составу. Так что чайный зал скоро закрыли, а для старых большевиков открыли отдельную от действующих работников столовую. Распределителем продуктов столовая Совнаркома стала гораздо позже. Когда я в 1930 году пришел работать в Кремль, в ней обедало всего около сотни человек.

Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
А сколько было, когда вы уходили?

В 1990 году прикрепленных было больше четырех тысяч. Настолько разросся аппарат. При Ленине все органы управления страной (СНК РСФСР, СНК СССР и ВЦИК) размещались в одном здании — Казаковском корпусе. Ленин справедливо считал, что чем меньше аппарат, тем легче его контролировать. А контролю он уделял самое большое значение и написал об этом письмо заместителям и управляющему делами. Ленин считал, что они не меньше двух третей рабочего времени должны уделять контролю над исполнением решений. По его заданию была разработана контрольная карточка. В ней печатался текст решения Совнаркома, ответственные за его исполнение и сроки исполнения. Один экземпляр карточки оставался у ответственного за исполнение лица, а второй находился в контрольной группе, которая следила за сроками и докладывала руководству обо всех случаях их несоблюдения. Эта созданная Лениным система контроля существовала все время моей работы в Кремле. И полагаю, существует и сейчас.

Были и другие ленинские аппаратные разработки-долгожители?

"Вермишельная комиссия" много раз меняла свои названия, но продолжала существовать. Голосование вкруговую в Политбюро практиковалось до последнего дня его существования.

А ленинский стиль отношений? Как долго сохранялся он?

Он исчез после 1937 года вместе с исчезновением из Кремля последних ленинцев. Они старались быть похожими на Владимира Ильича. Быть для нас сначала товарищами, а только потом руководителями. Те, кто пришел им на смену, оказались сначала руководителями и лишь затем товарищами.

[Геродот]

http://wiki.redrat.ru/%D0%BC%D0%B8%D...B0%D1%82%D1%8C
Краткое содержание мифа

Ленин подписал указание ВЧК, в котором приказывал расстреливать всех попов. Миф используется чтобы «доказать» патологическую ненависть Ленина не только к религии, но и к любым ее проявлениям и служителям.
Примеры использования

«В 1919 г. Ленин приказал расстреливать попов, именно православных попов, поскольку Ленин видел в них угрозу своему хоть и людоедскому, но вполне «реформаторскому» учению».1)
Действительность

А. Латышев, автор книги «Рассекреченный Ленин» и статей типа этой: «О рассекречивании трудов Ленина. К 132-летию со дня рождения»2), рассказывает о своей работе в архивах: «…после августовских событий 1991 года. Мне выдали спецпропуск для ознакомления с секретными документами о Ленине. Власти думали найти причину переворота в прошлом. Я с утра до вечера сидел в архивах, и у меня волосы вставали дыбом. Ведь я всегда верил в Ленина, но после первых же тридцати прочитанных документов был просто потрясен».3)

Какие же документы так потрясли веру г-на Латышева? Например, вот этот:

«…Приведем полностью страшный документ, который неоднократно публиковался в факсимильном варианте:

«1 мая 1919 г. № 13666/2.

Председателю ВЧК тов. Дзержинскому Ф.Э.

УКАЗАНИЕ

В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады. Председатель ВЦИК Калинин, Председатель Сов. Нар. Комиссаров Ульянов (Ленин)».

В исходящем номере - число дьявола!

Вот так: беспощадно расстрелять всех православных священников, превратить в склады все православные храмы.

(Характерна публикация в коммунистической «Правде» постановления политбюро ЦК ВКП(Б) от 11 ноября 1939 за подписью И. Сталина: «Указание тов. Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2 «О борьбе с попами и религией», адресованное Предс. ВЧК Дзержинскому Ф.Э., и все соответствующие инструкции ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей Церкви и православных верующих, - ОТМЕНИТЬ».)»

Ничего не скажешь – страшный документ. От него волосы встают дыбом и пахнет серой…

Однако, справившись с первым приступом страха, замечаем что:

ВЦИК и Совнарком за все время своей деятельности не издали ни одного документа с названием «Указание», только постановления и декреты за подписями глав этих органов. Любой человек может убедиться в этом лично, заглянув в сборники «Декреты советской власти». Более того, в практике советского партийно-государственного делопроизводства вообще никогда не существовало документов с названием «Указание».
1 мая 1919 года М. И. Калинин физически не мог подписать никакое «Указание», так как совершал в это время поездку на Восточный фронт.4)
Порядковых номеров таким документам не присваивалось. Однако, порядковый номер 13666/2 подразумевает наличие многих тысяч таких «указаний» в государственном делопроизводстве. Где они?
«Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» в РГАСПИ отсутствует, хотя все документы сегодня (кроме истории его болезни) рассекречены.
Отсутствует «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» и в Государственном архиве РФ, где хранятся фонды СНК и ВЦИК.
Среди бумаг Ленина, относящихся к 1 мая 1919 г., нет антирелигиозных – только несколько подписанных им постановлений Малого СНК, и все они касаются мелких хозяйственных вопросов.
Отрицательный отзыв о наличии этого «документа» дали в своих официальных письмах Центральный архив ФСБ России и Архив президента РФ.5)
Не существовало никакого секретного «решения ВЦИК и СНК 1917–1919 гг. о необходимости «как можно быстрее покончить с попами и религией», во исполнение которого «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» будто бы было выпущено. Кстати, Латышев позабыл «маленькую» деталь – он не указал ни номера, ни даты, ни названия этого «решения».
Не существует никаких «инструкций ВЧК–ОГПУ–НКВД» со ссылками на это «указание», нет никаких документов о его исполнении.
Никакой публикации в «Правде» не было.6)
За 11 ноября 1939 г. решения Политбюро действительно были. Однако церковных вопросов они не касались.

Как видите, данное Указание Ленина – фальшивка чистой воды.

Кому это было нужно?

Судите сами:

Выписка из бюджета ельцинского предвыборного штаба, 1996 год:7)

«…Книга “Рассекреченный Ленин”. 95 млн. р. Утверждено. Оплачено.»
1) О причинах нелюбви Запада к России
2) Латышев А. "О рассекречивании трудов Ленина. К 132-летию со дня рождения"
3) Латышев А. "Русские - "говнюки" (Ленин)"
4) Собрание сочинений М. И. Калинина. Т. 1, стр. 763:
5) Политический журнал № 32 (175), "К истории мнимого поворота Сталина к религии и Православной Церкви в 1930-е годы"
6) Подшивка газеты «Правда» за ноябрь 1939 г.
7) Крокодилы сожрали бюджет. Законно ли избран Ельцин?

["Коммерсантъ"]

http://www.kommersant.ru/doc/1882515

Журнал "Коммерсантъ Власть", №11 (965), 19.03.2012


"Когда на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией"
Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ

90 лет назад, 19 марта 1922 года, Ленин написал соратникам письмо о том, как, используя охвативший страну голод, создать крайне необходимый для укрепления большевистской диктатуры золотой запас. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов восстановил историю проведения ленинского плана в жизнь.

"Трижды гнусная интеллигенция"

Чем больше масштабы бедствия, тем больше находится желающих нагреть на нем руки. Голод, охвативший советскую Россию в 1921-1922 годах, не стал исключением. Нажиться на страданиях десятков миллионов людей пытались не только мелкие и крупные торговцы и распоряжавшиеся распределением продовольствия чиновники. Снять ответственность с себя и нажить политический капитал на голоде и страхе перед его наступлением пыталось немалое число руководителей страны самого высокого уровня. И это несмотря на то, что причиной голода стала налоговая и реквизиционная политика самого большевистского руководства, которое отбирало у крестьян все выращенное подчистую (см. материал "Взял труп мальчика 7 лет, разрубил топором на мелкие части и сварил" в N3 "Власти" за этот год).

К примеру, нарком здравоохранения РСФСР Николай Александрович Семашко, на котором лежала немалая доля ответственности за то, что в голодных губерниях и уездах возникали и ширились эпидемии, пытался обвинить в этом несознательных врачей. 26 января 1922 года он писал в главной газете страны "Правда":

"Как ни больно, скажем прямо: хуже всего ведет себя медперсонал, и в особенности врачи... Сейчас в голодающих губерниях медперсонал, и прежде всего врачи, уже свалились от усталости, там смертность среди медперсонала втрое и вчетверо выше, чем среди остального населения. Призыв Наркомздрава о помощи медперсоналу голодающих губерний услышали даже белогвардейские врачи за границей, но остались глухи российские коллеги, хвастающиеся традициями профессиональной солидарности: нам известны случаи посылки не больше десятка врачей в порядке добровольной профессиональной мобилизации в голодающие губернии. Петроград и Москва, города, пересыщенные врачами, куда мы должны были послать "вышибательные комиссии", чтобы как-нибудь выдрать врачей для обездоленных губерний, города, где с особенным пафосом любят говорить о "врачебной этике" и врачебной солидарности, не дали еще ни одного отряда для помощи умирающим от чрезмерной работы собратьям!"

Истина, правда, заключалась в том, что при почти полном отсутствии медикаментов любые врачи были бессильны против эпидемий. Но Семашко уже не первый год никак не удавалось взять под контроль врачебное сообщество, остававшееся в большинстве своем враждебным советской власти. А потому он пытался использовать ситуацию в стране для оказания морального давления на оппонентов.

Еще дальше пошел глава высшей законодательной власти Украины, Всеукраинского центрального исполнительного комитета, Григорий Иванович Петровский. В его статье, опубликованной 1 февраля 1922 года в "Правде", в наступлении голода обвинялись противники в недавней войне и те, кто так и не принял советскую власть:

"Украина подверглась такому неслыханному разорению, что говорить о прежней тучности и красоте южных губерний не приходится. Нужно только вспомнить, сколько было погромщиков на Украине:1) немцы, 2) австрийцы, 3) румыны, 4) поляки, 5) деникинцы, 6) врангелевцы, 7) махновцы, 8) бесчисленное множество петлюровских банд. У нас есть проклятое кулачество, трижды гнусная интеллигенция. Все они помогали разорять страну, ту страну, которая вывозила около полумиллиарда пудов хлеба, а теперь имеет валовой доход меньше этого количества. В этой цифре заключается весь ужас".

Кроме интеллигенции в наступлении голода обвиняли еще и зарубежную буржуазию, которая, как тогда писали, пыталась задушить республику Советов костлявой рукой голода. На фоне той помощи, которую оказывали зарубежные благотворительные организации, это звучало несколько кощунственно. К примеру, Американская администрация помощи (АРА) к 9 февраля 1922 года потратила на помощь голодающим в России $42 млн, или 84 млн золотых рублей,— на тот момент колоссальные средства. А в мае 1922 года только АРА, не считая других иностранных благотворительных организаций, снабжала продовольствием шесть с лишним миллионов голодающих.

"Всякий, берущий деньги от Коммунистического Интернационала, предупреждается, что он обязан пунктуально выполнять все правила и условия, необходимые для полной, быстрой и правдивой информации ЦК РКП насчет каждой копейки" (на фото — делегаты конгресса Коминтерна)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ

"Всякое злоупотребление деньгами"

Ситуация действительно могла бы быть намного лучше, если бы советское правительство имело возможность свободно получать зарубежные кредиты. Ведь собственных средств не хватало даже на цели, которые считались куда более важными, чем благополучие населения страны,— на всемирную революцию и ее главный орган, Коммунистический интернационал (Коминтерн).

21 июня 1921 года, например, Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение о скорейшем свертывании работы проходившего в Москве III Конгресса Коминтерна, поскольку иссякли средства, отпущенные для обслуживания его многочисленных делегатов.

Вскоре, в августе, возник вопрос о создании комиссии по распределению ограниченных средств между зарубежными компартиями. А 9 сентября 1921 года Владимир Ильич Ленин подготовил проект секретного письма ЦК РКП(б), в котором говорилось о строгом контроле за средствами, выделяемыми Коминтерну и его исполнительному комитету (ИККИ):

"ЦК заявляет, что признает величайшим преступлением, за которое будет безоговорочно исключать из партии (не говоря об уголовном преследовании и об ошельмовании в прессе при малейшей к тому возможности),

— не только всякое злоупотребление полученными от Коммунистического Интернационала деньгами (в смысле поддержки направления, желающего отличиться "левизной" или "революционностью"; в смысле обеспечения себе или другим лучших, чем средние для партработников, условий жизни и т. п.);

— но и малейшее сокрытие от ЦК подробностей насчет расходования этих денег, понимая под сокрытием всякое прямое или косвенное уклонение от аккуратнейшей и безусловно правдивой информации ЦК насчет каждой копейки расходуемых за границей и получаемых от Коммунистического Интернационала денег".

В начале следующего, 1922 года возникли сложности при утверждении годовой сметы Коминтерна, которую никак не удавалось согласовать все из-за того же отсутствия средств. В ходе работы даже решили сократить аппарат ИККИ, и в итоге на продвижение мировой революции было выделено гораздо меньше того, что запрашивали руководители Коминтерна,— 2,5 млн золотых рублей.

Из-за отсутствия золота и валюты не менее суровому сокращению подверглась и смета карающего меча партии — ГПУ. Для его зарубежных операций чекисты запросили 400 тыс. рублей золотом. Но Совнарком на заседании 6 марта 1922 года решил дать только сравнительно небольшой аванс:

"Отпустить по смете Народного Комиссариата Внутренних дел на 1922 г. в виде аванса 10 000 рублей золотом на расходы иностранного отдела Главного Политического Управления, обязав последнее в недельный срок представить отчет о расходах своих в золоте и валюте за 1921 г.".

Мало того, как свидетельствовали документы, из-за финансовых проблем большевистским руководителям пришлось несколько урезать расходы даже на собственное содержание и обслуживание. К примеру, 22 февраля 1922 года Политбюро утвердило несколько решений Комиссии по расходованию золотого фонда. Одним из них для зубоврачебной лаборатории, где обслуживались руководящие работники, вместо 2,5 фунта, или 1 кг, золота для коронок и прочих нужд выделили только полфунта, или 200 г. Комиссия отклонила ходатайство автобазы Совнаркома об отпуске 115 834 золотых рублей на покупку восьми представительских автомобилей и запасных частей к ним. Однако, чтобы руководители страны не остались без средств передвижения, тут же выделила 1 фунт платины и 3 фунта серебра, необходимые для ремонта автомобилей Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК).

"Мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр)"
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ

"Национальный доход должен возрасти в 9 раз"

Ничего другого ожидать и не приходилось. Ведь главного экспортного товара, зерна, остро недоставало. А рассчитывать на зарубежные кредиты после того, как большевики отказались платить по дореволюционным долгам и конфисковали собственность иностранных компаний и частных лиц, естественно, не приходилось.

Ситуация казалась неразрешимой. Большевики не считали себя ответственными за долги канувших в Лету правительств. А иностранные финансисты и предприниматели не собирались мириться с огромными потерями. Однако в конце 1921-го — начале 1922 года зарубежные кредиторы все же предложили крайне тяжелые и неприятные для России условия реструктуризации долгов, которые предлагалось обсудить на конференции в Генуе, открывавшейся 10 апреля 1922 года. Член ИККИ Карл Радек писал:

"Конференция была посвящена экономическому возрождению Европы. Она взялась за кусок этого вопроса, за вопрос хозяйственного сближения Советской России, за вопрос о хозяйственном возрождении громадной страны, которая перед войной поглощала с каждым годом все больше товаров и которая являлась все растущим источником сырья. Союзники явились на конференцию с так называемым предварительным отчетом экспертов, которые собрались в конце марта в Лондоне для разработки предложений, долженствующих способствовать компромиссу между Советской Россией и капиталистическими державами... Экономическое возрождение России должно было начаться с признания долгов, возмещений за все причиненные иностранному капиталу революцией убытки".

Согласно западным предложениям, выплаты должны были начаться с 1927 года. Но советская делегация резко возражала против суммы долга и порядка выплат. В ее меморандуме говорилось:

"Согласно подсчетам, делавшимся в иностранной экономической печати, сумма долгов... должна равняться приблизительно 18,5 миллиардов золотых рублей. За вычетом военных долгов получается сумма довоенных долгов и частных претензий с процентами по 1-е декабря 1921 года в цифре около 11 миллиардов, а с процентами по 1-е ноября 1927 года около 13 миллиардов. Если допустить на минуту, что Советское правительство согласилось бы платить по этим долгам полностью и в положенный срок, то первый взнос с процентами и с погашением 1/25 долга потребовал бы суммы около 1,2 миллиарда. Царское правительство с огромным напряжением платежных сил населения в состоянии было на основе довоенной продукции в хозяйстве и довоенных размеров внешней торговли, имевшей превышение вывоза над ввозом, в последние 5 лет перед войной в среднем 366 миллионов в год выплачивать процентов и погашения около 400 миллионов рублей в год. Чтобы иметь возможность выплачивать указанную сумму в 1,2 миллиарда в год, Россия должна не только достигнуть довоенной продукции к 1927 году, но и превысить таковую в 3 раза. Так как ежегодный чистый национальный доход России равнялся перед войной 101 руб. на душу населения, а в настоящее время составляет около 30 рублей на душу, т. е. уменьшился более чем в 3 раза, то... за 5 лет наш национальный доход должен возрасти в 9 раз. Насколько неосуществимо это предположение, видно из того, что национальный доход Англии, Франции, Германии и России на душу населения с 1894 по 1913 год возрос в среднем на 60%, или увеличивался на 3% ежегодно".

Среди большевистских руководителей существовали различные мнения по поводу этих предложений. Те, кто считал продолжение переговоров необходимым, сходились во мнении, что надо торговаться о сумме долга и уменьшать ежегодные выплаты. Но кто бы и что ни предлагал, в любом случае требовались деньги на выплату первых компенсаций. А их не было.

"Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать" (на фото — процесс над священнослужителями, сопротивлявшимися изъятию ценностей (Петроград, 1922 год))
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ

"Вызвал на помощь 2 грузовика с пулеметчиками"

К тому времени по стране уже прокатилось несколько волн конфискаций ценностей, и устраивать новую кампанию по изъятию индивидуальных золотых запасов советских граждан не имело никакого смысла. Ценности оставались лишь у религиозных организаций, тронуть которые всерьез большевики во избежание конфликтов с населением прежде опасались.

В том, что изъятие богослужебных предметов и ценного убранства из храмов самой крупной конфессии, Русской православной церкви, пройдет успешно, пусть и с некоторым сопротивлением, член Политбюро и нарком по военным и морским делам Лев Давидович Троцкий не сомневался:

"Октябрьская Революция,— писал он членам Политбюро,— докатилась до церкви только теперь. Причины: идейная слабость церкви и ее сервилизм... При переходе к советской власти отделение церкви от государства помогло бесхребетной церковной иерархии приспособляться и отмалчиваться. Но несомненно, что за время советской власти церковная иерархия, чувствуя себя "гонимой" (потому что непривилегированной), готовилась и готовится воспользоваться благоприятным моментом. Вокруг нее определенные контрреволюционные кадры и политическое влияние через посредство религиозного влияния".

Троцкий не учел только одного. Для многих православных людей в России церковь после революции оставалась островком прежней жизни, напоминавшим о счастливых дореволюционных временах. И в храмы потянулись даже те, кто не заглядывал в них в прежнюю эпоху. Именно поэтому с самого начала претворение в жизнь декретов ВЦИКа, объявлявших об изъятии церковных ценностей в пользу голодающих, встретило сопротивление верующих.

15 марта 1922 года, например, произошло столкновение войск и защищавших храм людей в городе Шуе. Командующий Московским военным округом Николай Иванович Муралов докладывал Троцкому:

"Вызванная уездвоенкомом тов. Тюленевым полурота 146 стрелкового полка под командой помощника командира роты тов. Зайцева, встретив на пути своем (вокруг собора) 3-х тысячную толпу, остановилась в 40 шагах от последней и после того, когда толпа не исполнила приказания разойтись, рассыпалась в цепь и залегла. Из толпы начались раздаваться крики "переходите на нашу сторону, защищайте храм", затем забросали в солдат камнями, палками и надвигались на полуроту. Тов. Зайцев, желая напугать толпу (она состояла главным образом из женщин, детей, а среди нее суетились, бегая и крича, несколько мужчин), приказал стрелять в воздух. Толпа побежала быстро на солдат, забивая их камнями и кольями. Из толпы в момент приближения вплотную к солдатам, раздалось несколько револьверных выстрелов. Толпа смяла солдат. Тогда Уездвоенком вызвал на помощь 2 грузовика с пулеметчиками, которые обстреляли колокольню собора, откуда раздавался все время перезвон. После обстрела колокольни трезвон прекратился, толпа стала расходиться. В этот момент пулеметчики заметили человека, засевшего за водопроводным столбиком с винтовкой в руках, целившегося в шофера грузовика. Пулеметчики выстрелили и убили наповал этого человека. Фамилия убитого неизвестна. Винтовка принадлежала тяжело избитому, потерявшему сознание от побоев отделенному командиру тов. Алабьеву".

Иваново-Вознесенский губком сообщал, что в результате инцидента 5 человек убиты и 15 ранены. В итоге изъятие ценностей временно приостановили. Но Ленин не согласился с этой мерой. 19 марта 1922 года он писал членам Политбюро:

"По поводу происшествия в Шуе, которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас же твердое решение в связи с общим планом борьбы в данном направлении. Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Политбюро 20 марта, то поэтому изложу свои соображения письменно... Совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент. Очевидно, что на секретных совещаниях влиятельнейшей группы черносотенного духовенства этот план обдуман и принят достаточно твердо. События в Шуе лишь одно из проявлений и применений этого общего плана".

"В центре и в губерниях создать секретные руководящие комиссии по изъятию ценностей по типу московской комиссии Сапронова—Уншлихта" (на фото крайний справа — Иосиф Уншлихт)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ

"Взять во что бы то ни стало"

Ленин изложил в своем письме план действий, который приведет к полному успеху мероприятия:

"Я думаю, что здесь наш противник делает громадную стратегическую ошибку, пытаясь втянуть нас в решительную борьбу тогда, когда она для него особенно безнадежна и особенно невыгодна. Наоборот, для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету".

Вождь мирового пролетариата подчеркивал, что изъятие церковных ценностей имеет важнейшее значение:

"Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции, в Генуе в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо по крайней мере обеспечил бы нам нейтрализирование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне".

Ленин настаивал на быстрейшем проведении акции:

"Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый краткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Это соображение в особенности еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Кроме того, главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов за границей, т. е. эсэрам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы именно в данный момент, именно в связи с голодом проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства. Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий".

Ответственным за проведение изъятий Ленин предложил назначить Троцкого и председателя ВЦИКа Михаила Ивановича Калинина, которым поручил создать специальную комиссию:

"Назначить... специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы подчинение ей всех операций было обеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке. Назначить особо ответственных наилучших работников для проведения этой меры в наиболее богатых лаврах, монастырях и церквах".

Кроме того, Ленин, настаивая на особой секретности дела, специально подчеркивал, что снимать копии с его письма ни в коем случае нельзя. Вот только народ, как оказалось, обмануть не удалось. В Госинфсводке ГПУ за 27 марта 1922 года о положении в Вятской губернии говорилось:

"Отношение крестьян к изъятию церковных ценностей отрицательное. Распространяются слухи о том, что ценности пойдут на уплату царских долгов".

"В настоящее время изъято значительное количество золота, серебра и драгоценных камней, которые составляют внушительный фонд" (на фото — мастерская Гохрана)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ

"Провести фактически и очень демонстративно"

Троцкий всеми силами пытался скрыть, что ценности изымаются отнюдь не для голодающих. 23 марта 1922 года он в числе прочего предложил членам Политбюро:

"Ассигновать немедленно миллион рублей в счет изъятых церковных ценностей для получения хлеба для голодающих. Широко оповестить об этом как о первом ассигновании".

Соответствующее решение члены Политбюро приняли, но исполнять его не торопились. 30 марта Троцкий вновь напомнил о нем Калинину:

"Решено было отпустить миллион золотых рублей на голодающих в счет будущей реализации уже собранных церковных ценностей и распространить об этом как можно шире. Между тем это не выполнено почему-то до сих пор. Считаю, что эту меру нужно провести фактически и очень демонстративно. Следовало бы даже послать на Волгу один-два поезда с хлебом, купленным на ассигнованный миллион рублей".

В конце концов, судя по некоторым данным, требуемый Троцким миллион на продовольствие потратили. Но, как утверждают исследователи, тем дело и ограничилось. Для всех остальных средств, полученных от изъятия и реализации церковных ценностей, нашлось другое применение. К примеру, партийное руководство пересмотрело бюджет Коминтерна и вместо 2 500 000 золотых рублей выделило 2 950 600.

Тем временем процесс изъятия шел своим чередом. Под влиянием агитации и запугивания голодом сопротивление изъятию ценностей уменьшалось. Но Троцкий считал, что местные товарищи действуют слишком медленно и добывают слишком мало ценностей. Он настаивал на том, чтобы у католиков и иудеев ценные предметы отбирались с той же настойчивостью, что и у православных. Кроме того, он настаивал на суровых допросах иерархов Русской православной церкви. 25 апреля 1922 года Троцкий писал заместителю председателя ГПУ Иосифу Станиславовичу Уншлихту, входившему в специальную комиссию по изъятию ценностей:

"Из всех обстоятельств дела вытекает, что главные церковные ценности уплыли за годы революции. Осталось только громоздкое серебро. Вся эта операция не могла быть совершена в розницу, по инициативе отдельных представителей церковников. Совершенно очевидно, что тут работала влиятельная организация, более или менее совпадающая с верхушкой церковной иерархии. Я думаю, что дело нужно поставить именно таким образом. Нужно официально допросить главных руководителей церкви относительно того, какие ценности (золото, драгоценные камни) имелись в церкви до революции. Какие велись описи этим ценностям? Где эти описи находятся? И по установлении несоответствия между описями и наличностью в 2-3 наиболее важных случаях предъявить ответственным руководителям прямое обвинение в организации вывоза церковных ценностей за границу".

Полностью выполнить план Ленина и быстро собрать ценности на сотни миллионов не удавалось и еще по одной причине. Направленные для изъятия ценностей товарищи не понимали, что имеют дело с ценнейшими образцами древнего искусства. Руководитель Главмузея и жена Троцкого Наталья Ивановна писала в бюро Центральной комиссии по изъятию церковных ценностей:

"Главмузей считает своим долгом обратить внимание на совершенно ненормальное положение дела с изъятием церковных ценностей, имеющих музейное значение, попадающих в местные Финотделы и вслед за тем в Гохран в разрушенном или испорченном виде... В Кирилло-Белозерском монастыре изъяты и вывезены в Уфинотдел все музейные вещи, среди которых имеются уники и редчайшие произведения 15-17 веков, и таким образом Главмузей потерял их из вида. В Боровском монастыре, где с 1920 г. организован в специальном здании гражданской архитектуры (не в храме) Музей древнерусского искусства... было произведено вторичное изъятие с целым рядом ужасающих вандализмов. Кроме того, были изъяты и вывезены в Уфинотдел вещи из Музея и среди них рукописное с миниатюрами Евангелие 1533 г. в окладе того же времени, неоднократно описанное в специальных трудах. То же повторилось и в Москве, Петрограде, Костроме, Смоленске, Нижнем Новгороде, Калуге, Рязани, Казани и Ярославле. Само собой разумеется, что изъятие церковных ценностей никоим образом не должно касаться музеев. Если бы когда-нибудь жизненные интересы государства привели к неизбежности пожертвовать частью и музейных ценностей, то, получив соответствующее предложение, Главмузей во всяком случае смог бы ликвидировать эти ценности с неизмеримо большей пользой ко благу трудящихся РСФСР, с сохранением наиболее нужных предметов для музеев и, главное, с той степенью бережливости и внимания, к которым обязывает высокая историко-художественная ценность означенных предметов. В качестве примера того отношения к ним, которое не должно бы, казалось, иметь место, можно привести следующие случаи, являющиеся, к сожалению, скорее типичными, нежели исключительными: при изъятии ценностей из Боровского монастыря и организованного при нем музея снятые с икон ризы 17 века и скульптурно-чеканные украшения раки годуновского времени — единственный уцелевший до нас памятник этого века — были переломаны и набиты в хаотическом беспорядке в мешки, в которых их и перевезли в Боровский финотдел. Совершенно очевидно, что не только художественная, но и чисто материальная ценность всех этих предметов пострадала в чрезвычайной степени, ибо, если серебро в ломе даст сотни рублей, то ценность неразрушенных памятников превышает десятки тысяч рублей".

Собранные ценности, как писала Троцкая, очень велики. И так оно в действительности и было. А главное, на помощь голодающим эти ценности не тратились. Пока иностранные благотворители не поняли, что их элементарно обманывают, они продолжали кормить миллионы голодающих. Зерно для посевов в пострадавших районах привозили из Сибири. Да и без признания царских долгов и без выплат бывшим иностранным собственникам тоже удалось обойтись. 16 апреля 1922 года во время Генуэзской конференции РСФСР удалось заключить договор с Германией о взаимном отказе от претензий и, таким образом, прорваться к кредитам. А что еще важнее, к возможности заказывать современную военную технику, в которой крайне нуждалось большевистское руководство для защиты своей власти.

16 октября 1922 года Политбюро приняло решение о выделении 35 млн золотых рублей "на поднятие нашей авиации". Естественно, на эти деньги можно было накормить огромное количество голодающих, и общее число погибших от голода в 1921-1922 годах оказалось бы меньше 5 млн человек. Вот только подобное мероприятие не входило в число целей ленинского плана изъятия церковных ценностей. Его история показала, что использование народных страхов в политических целях, конечно, аморально. Зато крайне эффективно.

["Коммерсантъ"]

http://www.kommersant.ru/doc/1961892

Журнал "Коммерсантъ Власть", №27 (981), 09.07.2012

"В советский период Владимир Ильич утомлялся от работы невероятно. Приходил вечером, вернее, ночью, часа в 2, совершенно измотанный, бледный, иногда не мог даже говорить, есть" (на фото — Ленин в Москве, 1918 год)
Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ

12 июня 1937 года скончалась Мария Ильинична Ульянова, сестра Ленина, так и не успевшая закончить работу над воспоминаниями о жизни и болезнях брата, которые затем на долгие годы засекретили. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов представляет наиболее интересные фрагменты ее мемуаров.

"Не могла пережить тяжелых условий"

Кончина и похороны сестры основателя Советского государства оставили у современников двойственное впечатление. С одной стороны, газеты писали о Марии Ильиничне Ульяновой в превосходных степенях: старейший член большевистской партии, ближайший соратник Владимира Ильича Ленина, ответственейший работник Комитета советского контроля при Совнаркоме СССР. С другой — прощание с ней проходило в Клубе управления делами Совнаркома. Как будто речь шла лишь о каком-то не слишком значительном сотруднике аппарата правительства.

Однако ничего странного в этом не было. Руководство страны всего лишь демонстрировало свое отношение к близким вождя мирового пролетариата. Ведь за годы, прошедшие после смерти Ленина, они доставили Сталину и его окружению немало хлопот.

Брат Владимира Ильича Дмитрий Ильич Ульянов, как свидетельствуют документы секретного отдела ЦК ВКП(б), попадал в неприятные истории, не красившие ни его самого, ни всю семью Ульяновых. Сестра Ленина Анна Ильинична Ульянова-Елизарова, до самой смерти в 1935 году трудившаяся над созданием истории семьи в качестве научного сотрудника Института Маркса—Энгельса—Ленина, обнаружила, что ее дед Александр Дмитриевич Бланк был крещеным евреем, и собиралась обнародовать этот факт. А когда ЦК ей это категорически запретил, безуспешно добивалась отмены запрета.

Настоящей головной болью для Сталина стала вдова Ленина Надежда Константиновна Крупская. По разным принципиальным вопросам она поддерживала оппозицию и даже после полного и окончательного разгрома внутрипартийного инакомыслия продолжала, хотя и в гораздо меньшей степени, высказывать свое мнение, идущее вразрез с генеральной линией партии. Не сдержалась она и во время прощания с Марией Ильиничной — высказалась о разворачивающихся в стране репрессиях. Сотрудник Наркомата оборонной промышленности Александр Григорьевич Соловьев записал в своем дневнике:

"У гроба, сгорбившись, сидела Крупская. Я высказал ей свое сочувствие и печаль. Она поблагодарила. Я поинтересовался, отчего так рано умерла. Крупская тяжело вздохнула и сказала, что не могла пережить тяжелых условий, творящихся вокруг нас. Присмотритесь, говорит, повнимательнее: неужели не замечаете нашей совершенно ненормальной обстановки, отравляющей жизнь".

Мария Ильинична, как могло показаться, была единственная в семье, кто безропотно подчинялся указаниям ЦК: она сдерживала порывы Крупской и вместе с Дмитрием Ильичом написала воспоминания о великом брате, соответствующие генеральной линии на создание светлого образа Ленина. Однако в последние годы жизни она собирала различные свидетельства о болезнях и смерти Ленина и записывала собственные воспоминания об этом. Однако написанный ею рассказ о недугах стал лишь фоном, на котором читатель мог увидеть реального Ленина, пусть и глазами безгранично любящей его младшей сестры.

"Он называл тюрьму "санаторией""

"Владимир Ильич,— писала Мария Ильинична,— был от природы крепким, жизнерадостным человеком. До переезда в Петербург, осенью 1893 года, он редко хворал и из серьезных болезней перенес в 1892 году в Самаре только брюшной тиф... и в 1893 году малярию. Весь этот период своей жизни он провел в семье, пользовался хорошим домашним столом, не был перегружен нервной работой, имел возможность проводить лето за городом... Большое влияние на здоровье Владимира Ильича в положительном смысле оказывал и правильный образ жизни. Он не любил нарушения его (например, обеда не вовремя и т. п.), и в дальнейшем, особенно в заграничный период его жизни, распорядок во времени питания был введен самый строгий. Обедать и ужинать садились в точно назначенный час, не допуская в этом никакой оттяжки. На эту точность влияло и то обстоятельство, что за границей все учреждения, в том числе и библиотеки, закрываются в определенные часы дня на обед и ужин, а также и то, что все время у Владимира Ильича было точно рассчитано, уложено в определенные рамки.

Переехав в Петербург, Владимир Ильич был впервые лишен семейных удобств: пришлось жить в комнатах, питаться в столовках. Сказалась на его здоровье и нервная работа революционера. Он нажил себе скоро катар желудка, небольшие приступы которого у него бывали, впрочем, и раньше, и не скоро смог избавиться от него. Эта болезнь особенно обострилась у Владимира Ильича в 1895 году, и, поехав на несколько месяцев за границу, он принужден был несколько раз обращаться к докторам и провести определенный курс лечения... Но окончательно от своей желудочной болезни Владимир Ильич не излечился, она давала чувствовать себя и позднее, и ему не раз приходилось прибегать к минеральной воде, которую прописал ему заграничный врач... Непорядки с желудком обострялись у Владимира Ильича всегда от неправильного образа жизни, а также от всяких нервных волнений, которых у него в жизни было так много. Но лишь удавалось наладить более правильный образ жизни с меньшим количеством нервной трепки — он чувствовал себя лучше.

В доме предварительного заключения Владимир Ильич пробыл при первом своем аресте более года. В шутку он называл тюрьму "санаторией", и действительно, в одном отношении она являлась для него санаторией. Хотя недостаток воздуха и сказался на Владимире Ильиче — он сильно побледнел и пожелтел за время заключения, но благодаря правильному образу жизни и сравнительно удовлетворительному питанию (за все время своего сидения Владимир Ильич получал передачи из дома) желудочная болезнь меньше давала себя знать, чем на воле; в большем порядке были и нервы. А недостаток в движении Владимир Ильич восполнял всякого рода гимнастикой.

Жизнь в ссылке оказала хорошее действие на здоровье Владимира Ильича — он вел там правильный образ жизни, много гулял и в результате значительно окреп и поправился. Но чем больше приближался конец "шушенского сидения", тем Владимир Ильич становился нервнее: с одной стороны, он обеспокоился, что срок ссылки будет ему продлен, с другой — волновали мысли и планы о дальнейшей работе. Владимир Ильич похудел, стал страдать бессонницей и, помню, поразил и мать, и всех нас своим видом, когда наконец выбрался из Сибири и приехал к нам в Москву.

"Присмотритесь, говорит, повнимательнее, неужели не замечаете нашей совершенно ненормальной обстановки, отравляющей жизнь" (на фото — Н. К. Крупская и М. И. Ульянова смотрят парад на Красной площади с Кремлевской стены)
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
Неоднократно приходилось Владимиру Ильичу обращаться к врачам и во время эмиграции. При этом на его желудочное заболевание влияло опять-таки всегда состояние его нервов, а также слишком напряженная работа. Владимир Ильич рассказывал мне, что, обратившись раз к одному крупному специалисту-врачу в Швейцарии, он был удивлен его словами: "C`est le cervean" ("Это мозг".— "Власть"). Не знаю, какое лекарство прописал Владимиру Ильичу этот специалист — он забыл название и потерял рецепт,— но говорил, что оно оказывало на него хорошее действие.

Жизнь в эмиграции с ее сутолокой, дрязгами, нервностью и далеко не обеспеченным материальным положением не могла не сказаться на здоровье Владимира Ильича. Временами у него бывала бессонница и головные боли; нервы приходили в плохое состояние, и порой он чувствовал себя из-за этого совершенно неработоспособным...

Особенно плохо чувствовал себя Владимир Ильич после II съезда партии (17 июля—10 августа 1903 года.— "Власть") с его расколом, который он переживал очень тягостно. На почве нервного расстройства у него обнаружилось в это время какое-то нервное заболевание, заболевание кончиков нервов, выражавшееся в сыпи, которая очень беспокоила Владимира Ильича. К врачу в Лондоне Владимир Ильич не обратился, так как это стоило довольно дорого, а средства у Ильичей (Владимира Ильича и Надежды Константиновны) были в обрез, и по совету К. Тахтарева, медика не то 4, не то 5 курса, Владимиру Ильичу смазали больные места йодом. Но это лишь усилило его страдания, и по приезде в Женеву пришлось все же обратиться к врачу. Эта болезнь скоро прошла, но нервное равновесие установилось не скоро... Но отдых и здесь помог — прогулка пешком по Швейцарии восстановила его силы... Но и позднее, особенно в периоды обострявшейся склоки и дрязг, нервы Владимира Ильича приходили нередко в плохое состояние, бессонницы усиливались и он чувствовал себя больным. Однако бодрость и кипучая энергия не изменяли Владимиру Ильичу никогда".

"Это была порядочная дрянь"

Мария Ильинична подробно описала быт Ленина в эмиграции:

"Если только бывала возможность, он устраивал себе после усиленной работы ежегодно в заграничный период хотя бы небольшой отдых, уезжая куда-нибудь за город, на лоно природы на несколько недель или на месяц. Обыкновенно для этого выбирался дешевый пансион, чтобы дать возможность отдохнуть от хозяйства Надежде Константиновне и ее матери, на которой лежали хлопоты по хозяйству. Раза два во время своих заграничных поездок в летнем отдыхе Владимира Ильича принимала участие и я. Пансион выбирался обычно самый простой, недорогой и нелюдный. Чтобы хорошо отдохнуть, Владимиру Ильичу нужна была спокойная обстановка, безлюдье.

Свою работу Владимир Ильич не оставлял и за городом, после 1-2 дней полного отдыха, когда он нередко устраивался где-нибудь под стогом сена, чтобы отлежаться. Но работал меньше и много гулял, стараясь взять от отдыха возможно больше. Казалось, что и ел-то он в пансионах лучше, чем дома, как ни упрощен бывал стол в пансионах, где мы селились. "Надо доедать все,— говорил он нам, бывало,— а то хозяева решат, что дают слишком много, и будут давать меньше". Это предположение не было лишено основания, так как цена за пансион бывала так низка (2-2,5 франка в день с человека на всем готовом), что содержатели пансионов, порой не имевшие даже собственного помещения и снимавшие комнаты для жильцов у крестьян, едва ли много на них зарабатывали. Однажды Владимир Ильич и Надежда Константиновна пробыли месяца полтора в пансионе, где было, правда, очень дешево, но и слишком уж упрощенно: их держали почти исключительно на молочной диете и не давали даже сахара к кофе, и они возмещали недостаток его ягодами, которые собирали в горах...

При усиленной мозговой и нервной работе, которую он вел, нужно было и усиленное питание. Между тем в этом отношении условия в заграничный период жизни Владимира Ильича были не вполне благоприятны. Правда, он пользовался там почти всегда домашним столом, но ввиду плохого материального положения и строгой экономии все было самое упрощенное и всего было в обрез. Суп варился нередко из кубиков Магги (сухой спрессованный вегетарианский суп), на второе бывали или мясные котлеты, или жареное мясо с овощами. Третьего не полагалось, вместо него пили чай. Все бывали сыты и питались, несомненно, лучше, чем многие и многие из эмигрантов, однако мне кажется, что для Владимира Ильича при той громадной затрате сил и нервов, которых стоила его работа, необходим был более разнообразный и легкий стол. Но в то время он и сам бы не допустил никаких лишних трат, и окружавшие его великолепно это сознавали. Помню, однако, с какой жадностью набросился Владимир Ильич на курицу, которую ему подали как-то в Петербурге, когда он вернулся туда в 1917 году. За границей он их не ел и на нас с сестрой произвел впечатление человека, питавшегося за границей далеко не удовлетворительно...


"Эта болезнь скоро прошла, но нервное равновесие установилось не скоро. Но отдых и здесь помог — прогулка пешком по Швейцарии восстановила его силы"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
Живя в Цюрихе перед революцией, Владимир Ильич, впрочем, обедал не дома, а в студенческой столовой — за 60 сантимов обед! Он находил его вполне удовлетворительным, рассказывал товарищ Корнблюм. По существу же это была порядочная дрянь.

Обстановка жизни Владимира Ильича и Надежды Константиновны соответствовала их питанию. Они жили за границей до минимума скромно. В Мюнхене, Женеве, Лондоне, Париже они занимали обычно квартирку из двух комнат (в одной помещались Владимир Ильич и Надежда Константиновна, в другой — Елизавета Васильевна, мать Надежды Константиновны) и кухни, которая служила в то же время и столовой. Меблировка состояла из кроватей, простых столов, стульев и полок для книг. Когда Владимир Ильич в 1909 году снял в Париже более просторную квартиру, имея в виду, что с ним поселюсь и я, а также мать, которую он звал пожить с собой, квартирные хозяева были так поражены и шокированы нашей меблировкой (Ни одного дивана! Ни одного кресла или ковра!), что чуть не отказали Владимиру Ильичу от квартиры и согласились оставить ее за ним лишь при условии, что он заплатит вперед за четверть года... Скромность квартиры и обстановки Владимира Ильича поразила и товарища А. Догадова, приехавшего из Баку и жившего в Балаханах в рабочих казармах. После смерти матери Надежды Константиновны Ильичи жили уже в одной комнате и без кухни...

О том, каково было материальное положение Владимира Ильича в последние годы его эмиграции, видно, между прочим, из следующих его слов в письме к товарищу Шляпникову. "О себе лично скажу,— писал Владимир Ильич в сентябре 1916 года,— что заработок нужен. Иначе прямо поколевать, ей-ей!! Дороговизна дьявольская, а жить нечем". И прося далее снестись с Горьким относительно посылки денег за посланные работы, переговорить о том же с Бонч-Бруевичем, устроить переводы (Ильичу приходилось думать о переводах накануне Февральской революции!), он прибавляет: "Если не наладить этого, то я, ей-ей, не продержусь, это вполне серьезно, вполне, вполне"".

"Быстро ходил с куском во рту"

О послереволюционном времени Мария Ильинична писала:

"В советский период Владимир Ильич утомлялся от работы невероятно. Время его было заполнено до отказа: заседания (их бывало иногда по несколько в день), приемы, доклады, публичные выступления, телефонные переговоры и проч. и т. д. В то же время Владимир Ильич находил время просматривать русские и иностранные газеты и следить за книжными новинками. Читал он уже вечером или поздно ночью. На стульях около его кровати лежала обычно кипа книг, которые ему надо было просмотреть. С заседания Совнаркома Владимир Ильич приходил вечером, вернее, ночью, часа в 2, совершенно измотанный, бледный, иногда не мог даже говорить, есть, а наливал себе только чашку горячего молока и пил его, расхаживая по кухне, где мы обычно ужинали.

Вообще, когда Владимир Ильич бывал очень переутомлен и нервен, он не мог есть, сидя за столом, а быстро ходил с куском во рту из угла в угол и иногда бормотал что-то себе под нос. Так было, например, в начале 1918 года, когда в результате отказа советской делегации подписать мир с Германией и одновременного заявления ее о прекращении войны с державами Четверного союза, германское верховное командование, заявив 16 февраля о прекращении перемирия с Советской республикой, в 12 часов дня 18 февраля начало наступление, заняв один за другим: Минск, Луцк, Ровно, Полоцк, Оршу и т. д. Мы редко видели Владимира Ильича более взволнованным, разъяренным, чем в эти дни, когда "левые коммунисты", составлявшие большинство ЦК, упорствовали на формуле Троцкого "мира не подписывать, но и войну не продолжать" и Владимир Ильич метался, как раненый, предвидя гибель Советской республики.

Перед тем как лечь спать, Владимир Ильич уходил обычно пройтись по Кремлю (мы мечтали тогда, шутя, что, когда будет разбит Деникин, мы разведем на кремлевском дворе садик) — это было его излюбленное средство против бессонницы, но и оно далеко не всегда помогало. Или, если бывал кусочек свободного времени, ехал на автомобиле за город".

Поворотным моментом в состоянии Ленина, как писала Мария Ильинична, стало ранение:

"Нередко бывало "сугубое безденежье". Тогда Надежда Константиновна искала уроков или хотя бы даже переписки, соглашаясь надписывать конверты для рассылки объявлений"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
"30 августа 1918 г. Владимир Ильич был ранен на заводе бывш. Михельсона, где он выступал на митинге... Несмотря на тяжелое ранение, Владимир Ильич, которого привезли с завода в Кремль, сам поднялся на третий этаж в свою квартиру, отклонив предложение товарищей внести его. Он шел по лестнице, куда я выбежала встречать его, довольно бодро и на мой вопрос "Что случилось?" ответил спокойно: "Ничего, ничего, совсем легкая рана". На деле было, однако, не так. Первую помощь оказал Владимиру Ильичу А. Н. Винокуров (нарком социального обеспечения РСФСР.— "Власть"), которого я вызвала с заседания Совнаркома (ждали только Владимира Ильича, чтобы открыть его). Владимир Ильич имел еще силы пошутить: "Подкузьмили мне руку"... Вслед за Винокуровым прибыли врачи-коммунисты: В. М. Величкина-Бруевич, Обух, Вейсброд, а затем и Семашко. Владимиру Ильичу уже успели впрыснуть морфий, раздеть и уложить его более удобно. Первый осмотр произвел на врачей самое гнетущее впечатление: благодаря слабости пульса, который временами совсем пропадал, и характеру ранений положение казалось им на первый взгляд безнадежным... Ранение верхушки левого легкого вызвало сильное кровоизлияние в полость левой плевры... На этой почве можно было опасаться воспаления легкого и заражения. Очень слаба была и деятельность сердца. Прогноз, по мнению профессора Минца и других врачей, был "весьма серьезный"... Владимир Ильич лежал с мертвенной бледностью на лице, с холодным потом на лбу и с совершенным похолоданием конечностей. Нарастающее кровоизлияние и упадок сил вселяли во всех окружающих Владимира Ильича большую тревогу.

В первые дни ранения Владимира Ильича в 1918 году кое у кого из врачей было подозрение, не отравлены ли пули, подозрение, подтвердившееся следствием по делу правых эсеров в 1922 году. При этом не было, однако, учтено, что отравленная, хотя бы и ядом кураре, пуля не то, что отравленная стрела у дикарей. Если в последнем случае поражение такой отравленной стрелой бывает смертельным, то при отравлении пули не может получиться такого же действия. Этот яд легко разлагается под влиянием высокой температуры, при выстреле разлагается и теряет свои ядовитые свойства.

Утром 31-го Владимир Ильич чувствовал себя уже несколько лучше, улыбался нам и пытался говорить, а вечером уже шутил с лечившими его врачами... Уже 1 сентября утром он потребовал, чтобы ему дали газеты. Но, так как это было категорически запрещено, он просил по крайней мере хоть вкратце рассказывать ему все новости... Каждый следующий день приносил улучшение в состоянии здоровья Владимира Ильича!"

"Никакого улучшения не наступило"

Спустя три года наступило резкое ухудшение:

"В конце лета 1921 года Ф. А. Гетье, который лечил Надежду Константиновну и Владимира Ильича, нашел у него небольшое расширение сердца и посоветовал ему поехать на две недели в Горки. Этого было, конечно, недостаточно, так как отдыха полного опять-таки не получилось — Владимир Ильич продолжал и там, хотя в меньшей степени, работать. По нашей просьбе Гетье, который приехал в Горки через две недели, чтобы проведать Владимира Ильича, посоветовал ему остаться там еще на одну неделю. Но и эта неделя мало ему дала. Однако о более продолжительном отпуске нечего было и думать — Владимир Ильич рвался к работе. Никто не подозревал тогда всей серьезности его положения. А между тем с этого времени приблизительно начался, уже по заключению (в дальнейшем) профессора Крамера, продромальный период болезни Владимира Ильича, болезни сосудов головного мозга, которая через два с половиной года свела его в могилу.

Вернувшись к работе, Владимир Ильич скоро стал страдать сильными головными болями, не говоря уже об обычной для него в это время бессоннице, и ослаблением работоспособности. В начале зимы он снова уехал за город, но это не дало ему облегчения. В декабре он должен был выступить на Всероссийском съезде Советов и очень беспокоился, как сойдет у него доклад. Такой он был мрачный, утомленный перед ним, так плохо чувствовал себя, что было страшно за него. Однако против его ожидания доклад прошел очень хорошо, и это сразу подняло его настроение.

Владимир Ильич заявил после окончания заседания съезда, что надо куда-нибудь поехать отпраздновать этот успех, и мы отправились вместе с находившимся в Большом театре Н. И. Бухариным в Метрополь, где он жил тогда. Владимир Ильич был очень весел и оживлен. Он с большим юмором принялся рассказывать нам о своей недолгой юридической практике в Самаре, о том, что из всех дел, которые ему приходилось вести по назначению (а он только по назначению их и вел), он не выиграл ни одного и только один его клиент получил более мягкий приговор, чем тот, на котором настаивал прокурор.

Затем был вытребован т. Мануильский, который славился своим умением рассказывать анекдоты и "изображать" товарищей. Мануильский был в этот вечер в ударе, и его слушатели хохотали до упада. Домой мы вернулись чуть не в 4 часа ночи.

Головные боли не оставляли Владимира Ильича, и он жаловался все время на ослабление работоспособности. Врачи посоветовали ему поехать опять за город, больше быть на воздухе, больше отдыхать — ничего, кроме переутомления, они тогда у него не находили. Владимир Ильич так и сделал и одно время (в январе) приезжал в Москву только на Политбюро и на особо важные заседания. Но улучшения в состоянии его здоровья не наступало. Мало того: за это время у Владимира Ильича было два обморока, или, как он их называл, головокружения... Кроме Ф. А. Гетье об этих головокружениях знал только товарищ П. П. Пакалн (старший группы охраны Ленина.— "Власть"), которому Владимир Ильич строго-настрого запретил кому бы то ни было говорить о них. Лишь в мае, когда Владимир Ильич слег, Петр Петрович решился нарушить это запрещение Владимира Ильича и рассказал об обмороках мне, а затем Кожевникову и Крамеру...


"Дал денег (несколько сот рублей) и Горький, к которому я специально для переговоров об этом и об издании некоторых вещей Ильича ходила в Петербурге" (на фото слева направо — Богданов, Горький, Ленин на Капри)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Профессор Даркшевич не нашел у Владимира Ильича ничего, кроме "простого переутомления мозга". Он дал ему ряд предписаний, касающихся ограничения его работы, выступлений и проч., посоветовал жить вне Москвы и выразил уверенность в том, что трудоспособность восстановится после отдыха... Даркшевич вызвал после своей беседы с Владимиром Ильичем меня (Надежды Константиновны не было дома), расспросил об образе жизни брата и указал на необходимость развлекать его, создавать ему какие-либо интересы помимо политики, чтобы он мог отвлекаться от мрачных мыслей, от постоянных мыслей о работе.

Как ни скептически склонен был Владимир Ильич относиться вообще к словам врачей, особенно в том состоянии, в котором он находился весной 1922 года, он все же, видимо, успокоился несколько и повеселел после беседы с Даркшевичем.

По совету Даркшевича Владимир Ильич поехал опять за город, где ему предписано было проводить много времени на воздухе. Закутавшись в шубу, Владимир Ильич часами просиживал на террасе или в парке, делал и обтирания по совету Даркшевича, но никакого улучшения в состоянии его здоровья не наступило.

Вызванные вскоре из-за границы профессора Ферстер и Клемперер не нашли, как и русские врачи, у Владимира Ильича ничего, кроме сильного переутомления. Они констатировали "возбудимость и слабость нервной системы, проявляющуюся в головных болях, бессоннице, легкой физической и умственной утомляемости и склонности к ипохондрическому настроению". Согласно их диагнозу, "никаких признаков органической болезни центральной нервной системы, в особенности мозга, налицо не имеется". Об обмороках им, по-видимому, сообщено не было, так как позднее, узнав о них, Ферстер говорил, что это дало бы им сразу ключ к правильному диагнозу болезни Владимира Ильича, органической болезни сосудов головного мозга.

Итак, все врачи были убеждены, что ничего, кроме переутомления, у Владимира Ильича нет, но он и тогда, по-видимому, плохо верил в правильность их диагноза. Если во время ранения он рвался к работе и плохо слушал врачей, которые старались удержать его от нее, потому что чувствовал себя хорошо ("перемудрят" — было любимое его выражение в то время), то теперь Владимир Ильич был склонен расценивать свое состояние более пессимистически, чем это делали врачи. Так, по поводу обмороков, бывших с ним зимой 1922 года, он сказал как-то позднее Н. А. Семашко: "Это первый звонок"".

"Стал бросать камешки в соловья"

Удивительно, но, по сути, врачи рекомендовали Ленину только отдых:

"Ферстер и Клемперер предписали Владимиру Ильичу длительный отдых (месяца три) вне Москвы, временное удаление от всяких дел. Владимир Ильич согласился на отпуск (на два месяца), прося лишь отсрочить его на некоторое время ввиду необходимости его присутствия в Москве в связи с Гаагской конференцией.

В состоянии здоровья Владимира Ильича в это время замечалось некоторое улучшение: головные боли меньше давали себя знать, он стал лучше спать, настроение его было более ровным. Позднее В. В. Крамер говорил, что такие временные улучшения бывают при артериосклерозе, показательны для него, но являются предвестниками еще большего обострения болезни.

Действительно, это улучшение было очень кратковременным, и скоро обычные для болезни Владимира Ильича симптомы — головные боли, нервность, бессонницы — сказались с новой силой. Вследствие этого он не ходил даже на последние заседания партийного съезда, выступив лишь с короткой заключительной речью да по вопросу об объявлениях в "Правде".

"В конце лета 1921 года Ф. А. Гетье, который лечил Надежду Константиновну и Владимира Ильича, нашел у него небольшое расширение сердца и посоветовал ему поехать на две недели в Горки"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
По совету немецких профессоров до поездки Владимира Ильича на отдых ему должны были произвести операцию по удалению пули, так как профессор Клемперер признал возможность хронического отравления пулевым свинцом... Русские врачи, в частности В. Н. Розанов, были против этой операции и склонны были видеть от нее больше вреда, чем пользы. Ее производил немецкий хирург Борхардт, приехавший для этой цели специально из-за границы. Розанов ему ассистировал...

Стали готовиться к отъезду. Немецкие профессора посоветовали Владимиру Ильичу уехать подальше от Москвы, в горы, но не выше 700-1000 метров. Перед тем как решить вопрос о месте отдыха, Владимир Ильич всесторонне выяснил у Гетье вопрос и об условиях, нужных для Надежды Константиновны по состоянию ее здоровья (базедова болезнь)...

Я уехала в Москву делать приготовления к отъезду и, чтобы ускорить их, решила остаться в городе и на праздничный день 25 мая. 24-го вечером Владимир Ильич позвонил мне в редакцию и спросил, почему я не приезжаю. Я объяснила ему причину, но он стал усиленно звать меня, указывая, что отъезд откладывается на несколько дней и собраться можно будет еще успеть. Что-то в его голосе поразило меня, и я поколебалась, не поехать ли тотчас же, но было уже поздно, да и работа в редакции не была еще закончена. Легла я поздно, а рано утром меня разбудил телефонный звонок. Мне передали с дачи, чтобы я приезжала немедленно и привезла с собой врача...

Выяснилось, что накануне Владимир Ильич чувствовал себя как обычно за последнее время, но, поужинав (за ужином была рыба), почувствовал отрыжку и изжогу, что, впрочем, бывало у него нередко. Владимир Ильич лег спать в обычное время, но заснуть не мог и решил прогуляться немного, как он обычно делал во время бессонницы. Гуляя около дома, он стал бросать камешки в соловья, который своим громким пением мешал ему спать, и заметил при этом некоторую слабость в правой руке. Вернувшись домой, Владимир Ильич снова лег в постель, но часа в 4 с ним случилась рвота, которая сопровождалась довольно сильной головной болью. Но тем не менее Владимир Ильич заснул. Однако, проснувшись утром, он заметил, что не может высказать свои мысли теми словами, какими он хотел; взял газету, и "буквы поплыли", хотел писать и смог написать только букву "м". В то же время он почувствовал слабость в правой руке и ноге. Но такое ощущение продолжалось не более часа и прошло.

Исследовав Владимира Ильича, Гетье нашел у него только желудочное заболевание и отрицал какую-либо связь бывших у Владимира Ильича явлений с мозговым заболеванием на предположение доктора Левина (который, впрочем, не заходил к Владимиру Ильичу, чтобы его не беспокоить), не мозговое ли это что-либо...

В субботу поздно вечером раздался опять звонок из Горок. Петр Петрович просил меня приехать тотчас же, не откладывая до утра. Он не сказал мне по телефону, в чем действительно было дело, но и так было ясно, что с Владимиром Ильичем опять нехорошо, хотя, по словам Петра Петровича, Ильич в это время уже спал. Я принялась отыскивать врачей, но на грех не могла никого найти — все были за городом. Передав семейным Семашко просьбу прислать врачей с утра, я отправилась в Горки. Все в доме уже спали. Меня встретил Петр Петрович, который рассказал, что с Владимиром Ильичем творится что-то неладное. Желудочное заболевание прошло, он на ногах, но не всегда может найти нужное слово. Странным показалось Петру Петровичу и то, что Владимир Ильич, отправляясь в Большой дом, не надел, по своему обыкновению, на голову фуражку и что вообще, мол, в поведении Владимира Ильича заметно что-то необычное".

Окончание в следующем номере.

["Коммерсантъ"]

http://www.kommersant.ru/doc/1967455

Журнал "Коммерсантъ Власть", №28 (982), 16.07.2012


"Пока Владимиру Ильичу не разрешали ни чтения, ни свиданий, он поневоле должен был искать себе занятие вне политики. Из Берлина был прислан даже целый чемодан различных игр"
Фото: РГАСПИ/Росинформ / Коммерсантъ 7
90 лет назад, 28 мая 1922 года, после резкого ухудшения состояния Ленина врачи приступили к более тщательному выяснению причин его болезни. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов представляет самые интересные фрагменты из воспоминаний сестры основателя советского государства М. И. Ульяновой о последних годах его жизни.*

*Окончание. Начало — статью "Владимиру Ильичу уже успели впрыснуть морфий" — читайте в предыдущем номере "Власти".

"А ты, Ильич, помрешь от кондрашки"

Наверное, одной из самых поразительных деталей, описанных Марией Ильиничной Ульяновой, было то, что после резкого ухудшения состояния Ленина для помощи ему не смогли найти врачей. По случаю выходного дня все они были на дачах вне Москвы. Так что медики прибыли к главе советского правительства лишь на следующий день.

"На другое утро (28 мая 1922 года.— "Власть"),— вспоминала она,— около 10 часов утра приехали Ф. А. Гетье и профессор Крамер. Выяснилось, что накануне Владимир Ильич чувствовал себя с утра довольно хорошо, но к вечеру появилась головная боль, глубокое расстройство речи и слабость правых конечностей. Эти явления были налицо и 28 утром, когда Владимира Ильича исследовал Крамер. Тут в первый раз был установлен диагноз мозгового заболевания. Ни об отравлении свинцом, ни об отравлении рыбой уже не было речи. Для невропатолога, подробно исследовавшего Владимира Ильича, все эти предположения отпали, вопрос шел только о том, на какой почве развилось это мозговое заболевание, какие сосуды затронуты и т. п. Диагноз Крамера гласил: "Явление транскортикальной моторной афазии на почве тромбоза". Ставя такой диагноз, "я подчеркнул,— пишет в своих воспоминаниях профессор Крамер,— что... лично считаю все заболевание Владимира Ильича за артериосклеротическое страдание головного мозга"... Но болезнь Владимира Ильича имела совсем необычное течение, что ставило нередко врачей в тупик...

Владимир Ильич был очень взволнован и возбужден. Он, вероятно, лучше врачей понимал свое заболевание... Однажды в мае, после одного короткого спазма сосудов, Владимир Ильич сказал Кожевникову: "Вот история, так будет кондрашка". И позднее, в начале зимы 1923 года, опять-таки после короткого спазма, который продолжался несколько минут, Владимир Ильич сказал Крамеру и Кожевникову, присутствовавшим при этом: "Так когда-нибудь будет у меня кондрашка. Мне уже много лет назад один крестьянин сказал: "А ты, Ильич, помрешь от кондрашки", и на мой вопрос, почему он так думает, он ответил: "Да шея у тебя уж больно короткая"". "При этом рассказе,— пишет Кожевников в своих воспоминаниях,— хотя Владимир Ильич смеялся и придал ему характер шутки, стало неимоверно грустно, так как по интонации Владимира Ильича чувствовалось, что он и сам придерживается мнения этого крестьянина"...

Когда приехали немецкие профессора, Владимира Ильича очень тяготило их присутствие, то, что из-за него поднято столько шума и такая суетня. Он считал, что присутствие их в Москве дает только пищу сплетням о состоянии его здоровья, которых (сплетен) было, как он знал, немало. При этом, чувствуя улучшение в состоянии своего здоровья, он был против "лишних трат".

Очень болезненно реагировал Владимир Ильич и на посещение врачей, присутствие которых не вызывалось необходимостью и которые к тому же не всегда достаточно тактично себя держали. Когда, например, на консультации врачей 24 июня, при обсуждении вопроса, чем Владимиру Ильичу можно заниматься, один из них предложил ему играть в шашки и при этом с плохими игроками, что было прямо-таки оскорбительно, Владимир Ильич очень расстроился и не спал всю ночь. "Это они меня за дурака считают",— говорил он. И Владимир Ильич потребовал, чтобы лишние врачи, которые не нужны были для дела, к нему больше не приезжали...

Настроение у Владимира Ильича в первые дни его болезни было очень удрученное и подавленное. 29 мая он целый день ничего не ел и только вечером выпил стакан молока".

"Объектом для шуток бывали между прочим нередко костюмы Надежды Константиновны, которая вообще крайне мало обращала внимания на свою внешность"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
"Для русского человека немецкие врачи невыносимы"

Несмотря на визиты к Ленину светил медицины и многочисленные консилиумы, поставить диагноз так и не удавалось:

"Все врачи признавали, что заболевание Владимира Ильича очень серьезное, хотя одни высказывались более оптимистически, другие — наоборот. Профессор Россолимо, например, в разговоре с Анной Ильиничной на другой день консилиума заявил, "что положение крайне серьезно и надежда на выздоровление явилась бы лишь в том случае, если в основе мозгового процесса оказались бы сифилитические изменения сосудов". Но этого не было. Очень мрачный прогноз ставил и Ф. А. Гетье, хотя, по словам Троцкого, он "откровенно признавался, что не понимает болезни Владимира Ильича". Но с нами он не говорил об этом или говорил не так определенно... Но сам Владимир Ильич смотрел на свое состояние очень мрачно. Он считал, что не поправится, он был уверен, что с ним паралич...

Улучшение, хотя и медленное, безусловно, отмечалось в следующие за первым припадком дни. Речь его стала значительно лучше, Владимир Ильич легко вспоминал названия предметов, запас этих названий у него становился все больше. Отмечалось улучшение и в чтении, а также в усвоении прочитанного. Постепенно возвращалась к Владимиру Ильичу и возможность писать, и 31 мая, например, он смог уже написать свое имя и фамилию.

Хуже обстояло со счетом. Восстановление возможности его производить шло гораздо медленнее, чем восстановление других утраченных или ослабленных припадком функций. То обстоятельство, что счет, даже в области самых простых операций, не удавался Владимиру Ильичу, очень волновало и расстраивало его. Когда, например, 30 мая врачи предложили ему помножить 12 на 7, и он не смог этого сделать, то был этим очень подавлен. Но и тут сказалось его обычное упорство. По уходе врачей он в течение трех часов бился над задачей и решил ее путем сложения (12 + 12 = 24; 24 + 12 = 36 и т. д.)...

И в эти тяжелые дни своей болезни Владимир Ильич не переставал думать о делах. Особенно волновал его какой-то конфликт в НКПС, и первое время Владимир Ильич не мог иногда спать ночью, все снова и снова возвращаясь мыслью к этому конфликту, который, по его мнению, надо было уладить. Об этом конфликте Владимир Ильич вспоминал и позднее. Так, 24 июня он сказал (по рассказу Кожевникова, бывшему у него вместе с другими врачами на консультации) Н. А. Семашко: "Пусть в НКПС уладят тот конфликт, о котором я узнал перед болезнью и о котором у меня даже в начале болезни был кошмар, а врачи думали, что это галлюцинации"...

Медленное улучшение в состоянии здоровья Владимира Ильича сказывалось в том, что головная боль была меньше и не держалась постоянно, сон, в общем, был хороший, настроение более ровное, хотя и довольно апатичное. Но всякое ухудшение, хотя бы и кратковременное: усиление головной боли, ухудшение речи (бывали дни, когда речь становилась менее отчетливой, ему чаще приходилось подыскивать слова, она была как бы смазанной), ослабление в движениях правой ноги или руки и проч., заставляли Владимира Ильича снова и снова возвращаться мыслью о неизлечимости своей болезни...

"В это время, когда тревоги за его здоровье были менее остры, мы целиком наслаждались обществом Ильича"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
На общее состояние Владимира Ильича в этот период, как и в дальнейшем, немало влияло состояние его желудка, которое нередко его беспокоило и из-за которого он подчас очень плохо ел. Лекарства, которые ему давали для лучшего действия кишечника, были в большинстве случаев недостаточны, мало или, вернее, совсем не было толка и от морковного сока, который Владимир Ильич пил в июне. Раз как-то, когда Владимиру Ильичу принесли стакан с этим соком, он сказал: "Стоит ли его пить, от него никакого толка". И на просьбу сестры милосердия все же выпить "хотя бы для очистки совести", Владимир Ильич ответил: "Ну, все равно, давайте выпью, хотя он, кроме совести, ничего не очищает".

В этом отношении некоторую помощь оказал Владимиру Ильичу крупный немецкий терапевт профессор Клемперер, консультация с которым состоялась 11 июня. Сначала Владимир Ильич был недоволен посещением Клемперера. В отличие от профессора Ферстера, Клемперер обладал меньшим тактом и умением подходить к больному. Его болтовня и шуточки раздражали Владимира Ильича, хотя он встретил его очень любезно и наружно был с ним очень вежлив... Но совет Клемперера относительно диеты пришелся кстати. Выполнив его предписание попостничать денек и только вечером поесть простокваши, а также другие его предписания, Владимир Ильич был очень доволен и сказал: "Немец — хитрый, хорошо придумал, так я чувствую себя гораздо лучше. А то давали масло и сало — это не годится"... В то же время Владимир Ильич сказал как-то Кожевникову: "Для русского человека немецкие врачи невыносимы".

13 июня Владимира Ильича перенесли на носилках в Большой дом. Такой способ передвижения был ему не особенно приятен, но пришлось покориться. На носилках он сидел, одетый в свою обычную серую тужурку и кепи и приветливо отвечал на поклоны попадавшихся на пути часовых. Но вид у него был несколько смущенный".

"Занять Владимира Ильича играми"

Как писала Мария Ильинична, Ленин категорически не соглашался соблюдать постельный режим:

"16 июня Владимиру Ильичу было разрешено в первый раз встать с постели. Он ждал этого момента с нетерпением и еще накануне обсуждал вопрос о том, когда ему можно будет встать, куда пойти и т. д. Рано утром 16 сестра Петрашева, ухаживавшая за Владимиром Ильичем, сказала мне, что Владимир Ильич уже вставал с кровати, ходил, завернувшись в одеяло, в уборную, умывался стоя и проч., а теперь требует, чтобы ему дали его платье — он хочет одеться. Так как за хозяйством и вообще за домашностью присматривала я, то платье Владимира Ильича с переезда из флигеля оставалось у меня. Я зашла к Владимиру Ильичу и попробовала указать на то, что, мол, еще рано, не подождать ли вставать. Но он встретил меня хохотом и слышать не хотел ни о какой отсрочке — давай, мол, сейчас штаны, не то я так встану. И он действительно стал уже завертываться в простыню и приподыматься с кровати. Оставалось только подчиниться. Брюки были принесены, и Владимир Ильич, находившийся в очень веселом и возбужденном настроении, сейчас же встал и пустился даже со мной в пляс...

Помню, что Кожевников сожалел, что в доме так много балконов: умывшись утром, Владимир Ильич шел на один из них и вытирал дорогой лицо, на другом — шею и т. д. Очень подвижной по натуре, Владимир Ильич считал, кроме того, что, если он будет больше двигаться, это улучшит его сон и отправление кишечника. А однажды принялся даже делать гимнастику в кровати, но вскоре вслед за этим у него был спазм сосудов и он пенял потом врачам, что они не предупредили его, что гимнастики делать нельзя. Так же, как и в физическом отношении, переутомлялся Владимир Ильич позднее и в своих занятиях письмом, чтением и проч...

23 июня Владимир Ильич опять спустился вниз по лестнице, чтобы пойти в сад, но в проходной комнате, внизу, от спазма сосудов и вызванного им паралича правых конечностей, упал... Происшествие это неприятно подействовало на Владимира Ильича.


"То обстоятельство, что счет даже в области самых простых операций не удавался Владимиру Ильичу, очень волновало и расстраивало его"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
Как только Владимир Ильич стал чувствовать себя лучше, безделье, вынужденное отстранение от дел начало очень томить его. Найти для него, проведшего всю жизнь в революционной работе и политической борьбе, какое-либо занятие, которое могло бы заинтересовать его, было крайне трудно.

Но первое время, пока Владимиру Ильичу не разрешали ни чтения, ни свиданий, он поневоле должен был искать себе занятие вне политики. Искали его и окружающие Владимира Ильича, но довольно безуспешно. Ему приносили книги с картинками (в большом количестве доставлял их нам Н. П. Горбунов), и Владимир Ильич перелистывал их от нечего делать, приводили довольно часто молодого ирландского сеттера — "Аиду", которого Владимир Ильич очень любил. Владимир Ильич учил его носить поноску и строил планы, как он будет с ним охотиться, когда поправится.

Кому-то пришла в голову мысль занять Владимира Ильича играми. Из Берлина был прислан даже целый чемодан различных игр, но они, как и надо было ожидать, не произвели на Владимира Ильича никакого впечатления. Он иронически говорил о них, а когда мы присаживались около него и играли в домино или гальму, пытаясь и его вовлечь в игру, он добродушно улыбался, но отказывался присоединиться к нам и принять участие в игре.

Был поднят вопрос и о том, чтобы подыскать для Владимира Ильича какой-нибудь ручной труд. Но таковой было трудно найти, потому что почти каждый из них требовал физического напряжения, которое было вредно Владимиру Ильичу. В конце концов остановились на плетении корзин из ивовых прутьев. Несколько дней Владимир Ильич занимался плетением, не проявляя, однако, к этому занятию особого интереса, но и оно стало утомлять его. Он сплел, правда, все же с помощью обучавшей его работницы, одну корзину, которую потом подарил мне, но на этом с плетением корзин было и покончено.

Больше чего-либо другого занимало Владимира Ильича в этот период сельское хозяйство. "Если нельзя заниматься политикой,— говорил он мне как-то,— надо заняться сельским хозяйством" и неоднократно возвращался потом к этому вопросу. Уже в середине июня, когда Владимир Ильич только что начал вставать, он завел речь о том, что в Горках следовало бы завести кроликов, использовав для них место, обнесенное сеткой, которое прежним владельцам Горок служило для игры в лаун-теннис. Кролики скоро были привезены, их приносили показать и Владимиру Ильичу, но в этот период своей болезни он в общем мало обращал на них внимания, хотя просил выписать из-за границы книги по кролиководству, а также по рыбоводству, куроводству и т. п. и поощрял Надежду Константиновну, которая одно время взялась следить за ними...

В то же время Владимира Ильича очень интересовал вопрос о культуре белых грибов. О культуре шампиньонов мы знали. Первая книга, которую Владимир Ильич стал читать, когда это было ему разрешено (в конце июня), была книга об искусственном разведении шампиньонов, и садовнику было поручено, ознакомившись с этой книгой, завести культуру шампиньонов и в Горках. Но данных о разведении белых грибов мы найти не могли. Однажды в старом журнале "Семья и усадьба", который оказался в библиотеке Рейнбота и в котором Владимир Ильич просматривал картинки, он нашел заметку о разведении белых грибов в парке Кшесинской, где-то около Петербурга, на островах. Способ разведения состоял в том, что у белого гриба обрезалась земля вместе с мицелиями и разбрасывалась под тонким слоем земли на том месте, где гриб был найден. Решено было испробовать этот способ и в Горках. Отправляясь гулять в парк, Владимир Ильич требовал, чтобы на том месте, где находили белый гриб и разбрасывали обрезки, ставилась отметка с записью какого числа и месяца там был найден белый гриб. Как и во всем, за что он брался, Ильич требовал и здесь аккуратности и пунктуальности и нередко выговаривал мне, когда у меня для этих записей не хватало терпения. Затем он поручил мне разыскать специалиста по разведению белых грибов. Запрошен был Наркомзем, который ответил, что они могут указать и специалиста-теоретика и специалиста-практика. Первый был действительно разыскан и прислал нам свою книгу, в которой, однако, ничего не было о культуре белых грибов. Практика же, который по сведению Наркомзема жил где-то в Воронежской губернии, так и не удалось разыскать".

"Первая оборванка"

Во время вынужденного безделья Ленина, как писала его сестра, особенно отчетливо проявлялись многие черты его характера:

"Улучшение, хотя и медленное, безусловно отмечалось во все последующее время. Скоро Владимир Ильич сам стал составлять себе арифметические примеры, а кроме того занялся переложением небольших рассказов, чтобы упражнять запоминание прочитанного. Иногда он кроме того переписывал с книги, упражняя почерк, который первое время отличался от его обычного почерка, был неровный и довольно мелкий, а порой и "сумасшедший", как называл его сам Владимир Ильич.

Какая трагедия! С одной стороны подготовлять доклад для съезда Советов, который Владимир Ильич должен был делать в декабре 1922 года, с другой — практиковаться в примитивных упражнениях по русскому языку и арифметике. Такова была злая ирония, которую сыграла с ним болезнь. Интеллект сохранил всю свою силу и мощь, а какие-то мелкие сосуды головного мозга благодаря тромбозу отнимали у него возможность правильно писать и считать. Но он с упорством старался превозмочь эти недочеты и неуклонно прогрессировал в этом.

Одно время Владимир Ильич делал, на всякий случай, так сказать, попытки писать левой рукой, зеркальным почерком. Когда я рассказала ему, что видела в одном магазине писца, у которого совсем не было правой руки и он писал левой и при этом очень отчетливо и быстро, Владимир Ильич заинтересовался этим и просил меня хорошенько разузнать, как он пишет. А вместе с Владимиром Ильичем заинтересовались писанием левой рукой и мы, и на все лады практиковались в нем...

"Очень болезненно реагировал Владимир Ильич и на посещение врачей, присутствие которых не вызывалось необходимостью и которые к тому же не всегда достаточно тактично себя держали"
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
В это время, когда тревоги за его здоровье были менее остры, мы целиком наслаждались обществом Ильича, который и к нам проявлял очень много внимания и заботливости. Он бывал весел, шутил. Объектом для шуток бывали между прочим нередко костюмы Надежды Константиновны, которая вообще крайне мало обращала внимания на свою внешность. Она никак не решалась, например, надеть шелковое платье, которое ей преподнесли ее сослуживицы по Главполитпросвету, считавшие, что она одевается недостаточно хорошо. Кажется, только один раз решилась она обновить его, и то на какой-то вечер на заводе, где можно было не снимать шубу, а потом отдала его в числе других вещей на фронт во время сбора их в период гражданской войны. Кроме того, Надежда Константиновна, как и Владимир Ильич, очень не любила ездить по магазинам за покупками, стеснялась этого и не привыкла тратить время на заботы лично о себе. Обыкновенно о ее платьях и других принадлежностях ее костюма заботились другие. Но и тут дело обходилось не всегда гладко. Особенно трудно бывало поладить с ней во времена военного коммунизма.

"Купи Наде валенки,— скажет, бывало, Владимир Ильич,— у нее зябнут ноги". Валенки давали по ордерам. Достанешь, доложив об этом Ильичу. Проходит день — валенок нет. Что такое? Где же они? Начинаются поиски, и, наконец, выясняется, что Надежда Константиновна отдала их кому-то, кто, по ее мнению, больше в них нуждался.

"Надо достать другие",— резюмирует Ильич, но меня это мало устраивает.

"Володя, скажи Наде, чтобы не отдавала валенок, а то и с другими та же история будет, ведь неудобно же так часто ордера брать". И дело, благодаря его вмешательству, улаживается.

Однако надо быть все время начеку. Вдруг начинает исчезать куда-то белье Владимира Ильича. Что за история? Что же он носить-то будет?

"Надя, ты не брала ли из шкафа Володино белье?" — спрашиваю я Надежду, догадавшись, что это дело ее рук.

"Да, знаешь ли, пришел ко мне один парень, ничего-то у него нет, вот я и дала Володины штаны и рубашку".

"Да ты бы ему,— говорю я,— денег дала".

"Да что же он на деньги теперь достанет",— вполне резонно возражает Надежда Константиновна, так как во времена военного коммунизма деньги действительно мало могли помочь. Но и меня мало соблазняет перспектива снова хлопотать об ордерах. Мое недовольство на такой образ действий недолго, однако, действовало на Надежду Константиновну, и через некоторое время приходилось опять констатировать какую-либо пропажу.

Иногда какую-либо часть своего костюма, привыкнув к ней, Надежда Константиновна носила так долго, что та приобретала совершенно прозрачный из-за дыр и потому малоприличный вид. В таких случаях вставал вопрос о том, чтобы спрятать у нее эту вещь и заменить ее другой, новой. Но это было не так-то просто. Надежда Константиновна могла быть недовольна на такое узурпирование ее права носить то, что ей хотелось. Для улаживания дела приходилось прибегать к помощи Владимира Ильича. Вытащив и продемонстрировав ему какую-нибудь часть костюма Надежды Константиновны, пришедшую в полную негодность, в такое состояние, что оставалось только "приделать ручку", чтобы легче забросить ее или отдать в музей древностей, как мы говорили шутя, и выслушав мнение Ильича о том, что действительно ее давно пора изъять из употребления, я обращалась к нему с просьбой поддержать меня в случае недовольства Надежды Константиновны за мое самоуправство. Ильич весело соглашался. План похищения выполнялся благодаря этому прекрасно.

Какой-то английский корреспондент, побывавший у Надежды Константиновны в Наркомпросе, описал затем эту встречу, упомянув и о наружности и костюме Надежды Константиновны. Заметка эта была озаглавлена "The first lady" (буквально — "Первая дама", как называют жену премьер-министра в Англии). Но Владимир Ильич, который, как и мы, немало потешался, читая это описание, заявил, что правильнее было бы озаглавить заметку иначе, а именно: "Первая оборванка". Так это название и оставалось на некоторое время за Надеждой Константиновной".

"Ильич очень любит детей (в противность утверждению товарища Лепешинского), и с крестьянскими ребятами у него всегда длинные и веселые разговоры. Часто бывало, мы дорогой забирали целый автомобиль белокурых головенок и катали их".
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
"Калинин много говорил и утомил Ильича"

По мере улучшения состояния Ленина окружающим казалось, что болезнь скоро пройдет. Ведь председатель Совнаркома становился все более работоспособным и требовательным:

"Однажды, это было как-то в конце июня или в июле 1922 года, к Надежде Константиновне приехал в Горки кто-то из ее сослуживцев по Главполитпросвету, кажется, товарищ В. Н. Мещеряков. Они уединились в комнату Надежды Константиновны и проговорили там довольно долго, а потом Мещеряков уехал. Владимир Ильич был у себя в комнате. Вдруг меня вызвали к нему. Когда я вошла, Владимир Ильич лежал на кровати.

"Не знаешь ли, Мещеряков еще здесь или уже уехал?" — спросил меня Ильич.

"Только что уехал",— ответила я.

"А накормили его, дали ему чаю?" — задал мне опять вопрос Ильич.

Предчувствуя недовольство Ильича, я со смущением ответила: "Кажется, нет".

Но я не могла себе представить, хотя и знала хорошо его внимание к товарищам, что недовольство его будет так сильно, что этот, казалось бы, незначительный случай произведет на него такое сильное волнение.

"Как,— воскликнул Владимир Ильич с большим волнением,— человек приехал в такой дом, и его не подумали даже накормить, дать ему чая!".

"Я думала, что Надя сама сделает это,— оправдывалась я.— Я чем-то занялась и упустила это из вида".

"Надя — известная...",— сказал Ильич, продолжая волноваться и употребляя слово, показывающее, что он не очень высокого мнения о хозяйственных способностях Надежды Константиновны, особенно когда она увлечена деловыми разговорами.— "А ты-то что думала?". Мне оставалось только признать свою вину...

5 сентября я писала в своих записях: "Все эти дни Володя чувствует себя хорошо: видно, дело серьезно идет к полной поправке... Каждый день теперь бывает кто-нибудь из визитеров, сегодня был Калинин. Обедали все вместе и Енукидзе тоже, или "министр двора", как называет его в шутку Сталин. Калинин много говорил и несколько утомил Ильича, но к вечеру он был опять весел и мил. Я сообщила ему, что завтра меня зовут в гости, и он советовал поехать развлечься. Может быть, и поеду, так как давно уже не слышала музыки. Только как-то странно уехать, не уложив Ильича. Этого не было за все время его болезни".

"Здоровье Ильича все улучшается,— значится в моих записях от 17 сентября.— Завтра Ферстер будет в последний раз перед отъездом в Германию, и с 1 октября Ильич берется уже за работу. Как это выйдет, не знаю, но факт, что и сиденье без дела его нервирует. За последние дни много гуляем. На днях ездили довольно далеко в лес за брусникой. Ильич очень любит детей (в противность утверждению товарища Лепешинского), и с крестьянскими ребятами у него всегда длинные и веселые разговоры. Часто бывало, мы дорогой забирали целый автомобиль белокурых головенок и катали их. На этот раз тоже был забран один мальчуган, который вызвался указать нам дорогу. Ильич всю дорогу весело разговаривал с ним"...

3 октября Владимир Ильич первый раз после перерыва по болезни председательствовал на заседании Совнаркома, особенно многолюдном в этот вечер. Товарищи всячески старались сделать это заседание возможно менее продолжительным, и оно длилось недолго. В то же время они постарались разгрузить Владимира Ильича от чтения и ответов на записки, которыми Ильич обменивался обычно с присутствовавшими на заседании Совнаркома товарищами. Этот обычай был заведен самим Ильичем, который не допускал на заседаниях никакого шума, хождения или разговоров,— это мешало ему работать. "Если что нужно — пишите записки, а не болтайте",— говорил он обыкновенно...

Один раз (это было 29 октября), чтобы отвлечь Владимира Ильича немного от дел, ему предложили поехать в студию Художественного театра, но "Сверчок на печи", который ставился в этот день, не понравился Владимиру Ильичу, а кроме того, он скоро устал и уехал из театра после первой картины второго действия...

Во время ремонта нашей квартиры была сделана и застекленная терраса на крыше, на которую из коридора вел лифт. Это давало Владимиру Ильичу возможность пользоваться воздухом, не выходя на двор Кремля, что было для него довольно утомительно. И в течение короткого времени, осенью 1922 года, пока Владимира Ильича не поразил снова удар, он довольно много пользовался этой террасой, обычно вытаскивая на нее подышать свежим воздухом Надежду Константиновну и меня...


"Мне уже много лет назад один крестьянин сказал: "А ты, Ильич, помрешь от кондрашки", и на мой вопрос, почему он так думает, он ответил: "Да шея у тебя уж больно короткая"".
Фото: РГАСПИ/Росинформ, Коммерсантъ
31 октября Владимир Ильич выступил на сессии ВЦИКа. Это было его первое публичное выступление после болезни. Но оно ничем не отличалось от его прежних выступлений. Это была такая же прекрасная по содержанию и по форме речь. Первого публичного выступления Владимира Ильича после перенесенной им тяжелой болезни все ждали с большим волнением. Сам он тоже, видимо, был озабочен и волновался. Удастся ли? Как выйдет? Докладом остались довольны не только все, кто слушал его, но и сам Владимир Ильич...

5 ноября у Владимира Ильича был спазм сосудов, клонические судороги и паралич правой ноги... Как только Владимир Ильич несколько поправился, он начал готовиться к докладу на конгрессе Коминтерна, где надо было выступать на немецком языке, что было, конечно, труднее, хотя Ильич и владел немецким языком... На докладе Владимира Ильича, который состоялся 13 ноября, присутствовали Крамер и Кожевников. Последний рассказывает об этом выступлении следующее: говорил Владимир Ильич "свободно, без запинок, не сбивался. Речь имела огромный успех. Во время речи не волновался"...

Короткий паралич правой ноги был 11 ноября, такой же паралич был и 18. Был у Владимира Ильича спазм и на охоте, куда он отправился с Дмитрием Ильичом 19 ноября, проходив в общей сложности 5-6 часов...

Тем не менее Кожевников, исследовавший Владимира Ильича 20 ноября, нашел, что "рефлексы в полном порядке. Патологических рефлексов нет. Сила очень хорошая". Но желудок действовал по-прежнему плохо, и Владимиру Ильичу приходилось почти ежедневно прибегать к слабительному. Он принимал обычно на ночь лакричный порошок и, если я бывала вечером в "Правде", звонил мне в редакцию, что хочет уже лечь спать и чтобы я приехала. Давать Ильичу это лекарство по вечерам было моей обязанностью.

20 ноября Владимир Ильич выступал на пленуме Московского Совета. Этого выступления москвичи, в частности Каменев, который был в то время председателем Московского Совета, добивались давно. Ильич обещал выступить и нарушить своего обещания не мог. Говорил он прекрасно, с большим подъемом и очень громко, видно было, что он сильно при этом напрягался и вследствие этого взмок до нитки. Московские рабочие и работницы встретили и проводили Владимира Ильича бурной овацией. Своим выступлением он произвел на слушателей, вероятно, впечатление совсем здорового человека, и радости их не было предела. Но это было последнее публичное выступление Владимира Ильича".

"Не мог сдержать горьких рыданий"

Как писала Мария Ильинична, Ленин не хотел верить, что его жизнь в политике завершена:

"25 ноября, когда Владимир Ильич шел по коридору своей квартиры, с ним случился сильный спазм, и он упал на пол. В это время мужчин в квартире не было, а нам было не под силу поднять его. Однако Владимир Ильич не хотел, чтобы кого-нибудь звали, и сказал, что встанет сам. Действительно, минуты через 1,5-2 он встал, дошел до своей комнаты и лег в постель. Приехавшие через два часа врачи не нашли и на этот раз, как и раньше, никаких отклонений от нормы со стороны нервной системы...

13 декабря у Владимира Ильича было с утра два паралича, причем второй захватил и руку и держался несколько минут... Врачам стоило большого труда настоять, чтобы Владимир Ильич совсем отказался от работы и уехал за город. А пока Владимиру Ильичу предложили не гулять и возможно больше лежать. В конце концов, Владимир Ильич согласился на отъезд и сказал, что "сегодня же начнет ликвидировать свои дела"...

Дальнейшее ухудшение в состоянии здоровья (16 декабря наступил более стойкий паралич, и Владимир Ильич слег в постель) отняло у него и эту надежду, и он просил передать Сталину, что выступать на съезде не будет. Невозможность выступить на съезде очень тяжело повлияла на Владимира Ильича, и он, несмотря на свою исключительную выдержку, не мог сдержать горьких рыданий...

В ночь на 23 декабря нога перестала действовать... Вечером в тот же день врачи констатировали "возможность движения в кисти всех пальцев. В ноге подергиваний нет, вполне возможны движения пальцев и стопы, а также сгибание колен. В остальном без перемен". Произведенная реакция Вассермана дала безусловно отрицательные результаты. Не было и лейкоцитоза...

23 декабря Владимир Ильич попросил у врачей разрешения вызвать стенографистку, чтобы продиктовать ей в течение 5 минут по одному вопросу, который его очень волновал, и он боялся, что не заснет. Получив разрешение, Владимир Ильич вызвал Володичеву и сказал ей: "Я хочу продиктовать Вам письмо к съезду". Диктовал в течение 4 минут...

А в феврале, когда в здоровье Владимира Ильича наступило некоторое улучшение и Ферстер разрешил ему заниматься диктовкой более продолжительное время, занятия его длились иногда 2-2 1/2 часа в день...

Надо принять еще во внимание, что Владимир Ильич "не умел", как он выражался, не привык диктовать свои статьи, почти не пользовался услугами стенографиста, когда был здоров. Он привык, чтобы рукопись была у него перед глазами, вследствие чего он мог остановиться, перечитывать написанное, обдумывать лучше ту часть статьи, которая у него не сразу клеилась, в которой он "увязал", как он выражался. В таких случаях Владимир Ильич ходил обычно по комнате, обдумывая статью, или уходил гулять. Помню, мы с Надеждой Константиновной еще за границей узнавали по виду Владимира Ильича, что он обдумывает какую-нибудь работу, находится в "писучем" настроении. Он бывал в такие моменты погружен в себя, неразговорчив, имел какой-то отсутствующий вид. Даже когда мы собирались вместе за столом во время обеда или ужина, Владимир Ильич, любивший обычно поговорить и пошутить с нами в свободное время, едва-едва подавал реплики, когда находился в процессе творчества. А иногда даже бормотал себе что-то под нос или "шипел", как выражалась Надежда Константиновна".

Воспоминания Марии Ильиничны Ульяновой обрывались на том времени, когда Ленин надиктовал письма и статьи, известные как его политическое завещание. Возможно, о ее работе над откровенными мемуарами стало известно Политбюро, и ей посоветовали прекратить это политически вредное занятие. Ведь эпизоды о нищете Ленина в эмиграции придавали весомости рассказам о том, что Ленин взял немецкие деньги на революцию. Подробное описание болезни основателя советского государства выставляло учреждение, ответственное за здоровье советских вождей,— Лечсанупр Кремля в самом неприглядном виде. А то, как она отрицала, что у Ленина был сифилис, только привлекало внимание к этой теме. Мало того, описание болезни в 1922 году, в период, когда страдавший от болезни Ленин вернулся к работе, давало врагам советской власти документальную почву для того, чтобы именовать политику большевиков больной.

Однако, скорее всего, ей было невероятно горько и тяжело писать о последних месяцах жизни любимого брата. Ведь на ее глазах человек, который смог изменить в России абсолютно все, менялся до неузнаваемости.

[Анатолий Баранов]

http://forum-msk.org/material/news/10205895.html
21.01.2014

Каждый год в этот день начинается шабаш вокруг захоронения Ленина.

Основной бенефициар ЛДПР Владимир Жириновский вновь призвал вынести тело Владимира Ленина из Мавзолея, а также освободить Красную площадь от других захоронений. "Сегодня годовщина со дня смерти Ленина. Мы всегда настаивали на ликвидации всего кладбища - не только Ленина, а все захоронения, которые за Мавзолеем и в стене", - сказал В. Жириновский журналистам во вторник. По его мнению, все эти могилы можно было бы переместить на Мытищинское мемориальное кладбище.

Уполномоченный по отсутствующим в РФ правам человека, член КПСС с 1960 по 1991 годы Владимир Лукин, в свою очередь, заявил, что вопрос о переносе тела Владимира Ленина из Мавзолея и ликвидации некрополя на Красной площади может быть решен в обозримом будущем: «Красная площадь не место для кладбища. И этот вопрос рано или поздно будет решен. Это оздоровит ситуацию в стране. История была искривлена. Ленинские и большевистские мемориалы в России не адекватны их роли в истории. Роль большая, но очень тяжелая и противоречивая. Дошло ли это до точки, когда это можно сделать безболезненно для социального спокойствия? Возможно, что да. Но я бы не возражал против того, чтобы мы лет пять-десять повременили, когда обстановка станет еще более здоровой и людям будет не очень существенно, где покоятся герои XIX и первой половины XX веков. Вопрос в том, настал такой ли момент или нет. На мой взгляд, дело идет в этом направлении. Сейчас уже не тот ажиотаж по поводу всех этих проблем — не только по поводу Мавзолея, но и всех захоронений у кремлевской стены».

В общем, как обычно, даже по сравнению с прошлыми годами как-то вяло Может быть, неловко одними и теми же губами... нет не подумайте чего, произносить упреки в адрес вандалов на Украине, разрушающих памятники Ленину, и предлагать провести аналогичный вандализм у себя дома.

А может хватит оборонять Ленина и нашу историческую память от вандалов в дорогих костюмах? Может, пора уже обвинять, в том числе с участием прокуратуры?

В прошлом году я уже напоминал, что покушение на некрополь основателя государства и видных деятелей этого государства, включая сюда его руководителей - это покушение на основы конституционного строя.

Сегодня напомним об оскорблении чувств верующих. Причем верующих не в учение Карла Маркса, а самых что ни на есть стороников традиционных конфессий - православия (и шире христианства), мусульманства и иудаизма. И хватит прикрываться иммунитетом - надо заводить дела.

Все любители покопаться в ленинском прахе напоминают о каком-то "нехристианском" способе захоронения вождя мирового пролеариата. Полноте - прежде чем нести околесицу, неплохо было бы прочесть хотя бы Библию. И где там сказано о "христианском" захоронении на деревенском кладбище, в деревянном гробу с крестом на могильном холмике? А нигде!

Сам основатель христианства говорил прямо: "Предоставьте мертвым хоронить своих мертвецов". Это как раз, когда кто-то из учеников собрался похоронить своего отца.

Но есть в Евангелии наглядный пример того, что могло считаться христианским погребением - это погребение самого Иисуса Христа, из которого он по Писанию поднялся на третий день. Что же это было? Это был вырубленный в скале склеп, в котором на специальном месте, плотно обернутый в погребальные пелены лежал труп. По сути это был распространенный на Востоке упрощенный вариант древнеегипетского захоронения - только у египтян тело бальзамировалось длительное время, а в более поздние периоды его просто плотно оборачивали пропитанными благовониями лентами ткани, без удаления внутренностей, пропитывания тела раствором соды и высушивания. Но по сути это было тоже бальзамирование (от слова "бальзам", которым и пропитывались погребальные пелены).

По существу, эзотерический смысл такой процедуры и был приготовлением к "воскресению мертвых и жизни будущего века", чего в позднеантичный период придерживались и иудеи, и ранние христиане.

А теперь сравним захоронение Ленина с захоронением Иисуса - тот же принцип, бальзамирование, сохранение тела в склепе. Разница только в технологиях. С той разницей, что эзотерика сменилась верой в торжество науки, которая в будущем должна позволить оживить если не все тело вождя, то хотя бы его мозг, тщательно сохранявшийся в Институте мозга. Наивно? Не более наивно, чем вера христиан, телесное воскресение мертвых в которой является основой основ Символа веры.

Вот на эту веру, существовавшую как минимум с 1 века новой эры, и покушаются господа "ленинские гробокопатели".

Кстати, эта вера заставляла погребать таким же образом и учеников Христа - в Абхазии и сегодня можно наблюдать гробницу апостола Андрея Первозванного. Само тело пропало давно, но гробница не оставляет сомнений - ничего общего с "православным" захоронением на кладбище в Мытищах.

Позже нетленные мощи святых также хранились не в земле, а положенными в специальные раки, выставлялись на обозрение в храмах - таково захоронение апостола Марка в Венеции, мощи монахов в Киево-Печерской лавре, мощи Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой и так далее, список очень длинный.

Можно еще вспомнить легендарную гробницу пророка Магомета, где стеклянный гроб с его телом парил в воздухе, поддерживаемый силой магнитов. Легенда или нет, но никто не подвергал сомнению правоверность такого захоронения.

Почему же лица, облеченные государственными полномочиями, требуют совершить кощунство, надругательство над захоронением Ленина? При этом приводят какие-то абсурдные обоснования, вдаваясь в какое-то мракобесие - вот, разгромим некрополь на Красной площади, и все у нас будет хорошо. Заживем!

Может им, как папуасам, призвать еще сожрать тело Ленина, чтобы обрести частичку его ума и силы?

Мне кажется, это уже повод для Генеральной прокуратуры РФ сильно возбудиться по данному поводу. Но обязательно с участием Института судебной психиатрии имени Сербского.

главный редактор ФОРУМа.мск