*2783. Коррупция

[Независимая газета Виталия Третьякова]

НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА, 8 МАЯ 2001 года № ()
Сегодня «НГ-политэкономия» публикует стенограмму круглого стола, прошедшего в стенах редакции, где российские известные эксперты попытались найти ответ на вопрос о том, как снизить уровень коррупции с нашей стране.
Участники круглого стола попытались выработать общие предложения для власти по борьбе с этим опасным явлением

В дискуссии участвовали:
Александр Борисович Василенко-начальник управления общественных связей НК «ЛУКОЙЛ»,
Сергей Юрьевич Глазьев-руководитель комитета Госдумы по экономической политике,
Михаил Александрович Краснов-вице-президент фонда «ИНДЕМ»,
Александр Евгеньевич Лебедев-президент Национального резнрвного банка,
Марк Иосифович Левин-директор Центра по изучению теневой экономики и коррупции фонда «ИНДЕМ»,
Елена Анатольевна Панфилова-директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив «Транспаренси интернешнл-Россия»,
Георгий Александрович Сатаров-президент фонда «ИНДЕМ»,
Лев Михайлович Тимофеев-директор Центра исследований теневой экономики и коррупции РГГУ,
Кузьма Лазаревич Шаленков-начальник главного оперативного управления ФСНП,
Евгений Григорьевич Ясин-научный руководитель ГУ-ВШЭ,
Виталий Тоевич Третьяков-главный редактор «Независимой газеты».

[Виталий Третьяков]

Несмотря на то что о коррупции в России говорят много, я не вижу ни в общественном сознании, ни в реальных делах государства какого-то движения вперед по этой проблеме. Да и в теории, на мой взгляд, может быть за исключением исследования Льва Тимофеева и Игоря Клямкина, также ничего нет. Хотя в России создан Национальный антикоррупционный комитет, часть присутствующих на сегодняшней встрече-его участники.
Прежде всего я хотел бы попросить присутствующих обозначить, что в их понимании означает сам термин «коррупция». Скажем, существуют ведь парадоксы истории: то, что раньше называлось спекуляцией, сегодня именуется бизнесом, или игрой на фондовом рынке. Тогда, может быть, и термин «коррупция» следует сейчас трактовать по иному.

[Михаил Краснов]

Для меня, как юриста, это определение не несет какой-то особой нагрузки, поскольку если сажают, то не за преступление под названием «коррупция», а за злоупотребление служебным положением, за взятки, коммерческий подкуп и так далее.
Бывший руководитель Российского бюро Интерпола написал книгу, где поместил совершенно свежую Конвенцию ООН, которая назывантся «Против транснациональной организованной преступности». Я просто зачитаю определение, что такое «коррупция»: «Обещание, предложение или предоставление публичному должностному лицу, лично или через посредника, какого-либо неправомерного преимущества для самого должностного лица или иного физического или юридического лица, с тем чтобы это должностное лицо совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей». Есть и дополнение: «Вымогательство или принятие публичным должностным лицом, лично или через посредников, какого-либо неправомерного преимущества для самого лица, с тем чтобы оно совершило какое-либо действие или бездействие при выполнении своих должностных обязанностей».
Это официальный документ, и это можно считать официальным определением коррупции.
На самом деле можно коротко сказать, что коррупция-это превращение конституционных прав в рыночный товар.

[Георгий Сатаров]

Я предлагаю сузить тему и говорить не о коррупции вообще, а о коррупции во власти.
Если чиновник или депутат, «слуга народа», используя свое положение, опираясь на возможность принять или заблокировать решение, использует свое право не на те цели, достижение которых ему официально поручили, а действует только исходя из своих интересов, то здесь можно говорить о коррупции. Она может сопровождаться подкупом в любых формах. Важно, что свой властный ресурс этот человек использует не на те цели, на которые его делегировал народ.

[Марк Левин]

Иногда выделяют два вида коррупции. Первый предполагает использование или присвоение имущества государственного или общественного. Второй-извлечение личной выгоды из должности.
Первое-это прямое воровство. Второе-получение взяток, привилегий, льгот от тех, в чьих интересах чиновник распоряжается вверенным ему полномочиями или тем же имуществом.

[Кузьма Шаленков]

Я вспоминаю одно выражение, авторство которого принадлежит классику советской эпохи. Он любил повторять, что ничего не может быть практичнее хорошей теории.
Действительно, за последние годы, за исключением книги Овчинского, каких-либо фундаментальных исследований этой проблемы так и не появилось. И прежде чем приступить к решению проблемы, необходимо разобраться с понятийным аппаратом, замерить параметры этого явления на основе данных о том, сколько раскрыто и зарегистрировано преступлений, связанных со взяточничеством. И вот только тогда мы сможем предложить набор эффективных мер противодействия этому явлению.
Сегодня же, как справедливо здесь отмечали, никому обвинение в коррупции не предьявляется.
В последние месяцы российские власти предприняли ряд шагов, которые достаточно благосклонно были восприняты международными инвесторами. Однако какими бы положительными ни были макроэкономические показатели, они, как полагают инвесторы, не могут быть достаточным основанием для привлечения в нашу страну стратегических инвесторов.
Инвесторам претит высокий уровень коррупции в России, не позволяющий рассчитывать на то, что любой конфликт между деловыми партнерами будет решен исключительно в рамках закона, а не «дружеских» связей.
Осуждают за получение взяток, как за самое опасное проявление коррупции. Предьявляют обвинение в коммерческом подкупе, в хищении путем злоупотребления служебным положением-и не более того. Сегодня, к сожалению, мы говорим о явлении, которое воспринимается как наиболее опасное зло. Но дать ему четкое определение сегодня, даже в этой небольшой аудитории, никто не может.

[Елена Панфилова]

На самом деле, когда говорим об определении, мы сталкиваемся со следующей ситуацией. Помимо упомянутой уже Палермской конвенции существует еще как минимум три международных документа по борьбе с коррупцией и взяточничеством. Все они дают то или иное определение коррупции: и Конвенция ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития) по борьбе с подкупом должностных лиц, и Конвенции об уголовной ответственности за взяточничество Совета Европы. Определений очень много. Даже в нашей литературе.
Вернусь к вопросу Виталия Товиевича: почему ничего не происходит с коррупцией? Да потому, что за последние три года те, кто должен был что-то делать с этим явлением, зачастую занимались лишь поиском определения, измерения коррупции. Все чрезвычайно увлеклись теоритической оболочкой. И мне иногда кажется, что власть зачастую нас к этому подталкивает: расскажите нам, что такое коррупция, измерьте, опросы проведите, а потом будем что-то делать. А изучать можно бесконечно, мы все это прекрасно знаем. И от того, что мы ее измерим, ничего не изменится. Мы все знаем, что она есть.
Дело надо заниматься. Коррупция в России-это способ государственного управления, вертикально пронизывающий всю систему власти. А если мы будем только ориентироваться на поиск определения, ровным счетом ничего не изменится.

[Георгий Сатаров]

Во-первых, совершенно не очевидно, что для борьбы с коррупцией нужно давать ей определение. Скажем, никто не борется с преступностью вообще. Борются с грабежами, убийствами, экономическими преступлениями.
Коррупция-настолько многообразное явление, настолько сложное, что, как только мы попытаемся определить какие-то рамки, можно заранее сказать, что 90 процентов реальных случаев просто не попадет сюда.
Что же касается исследования, то я думаю, что проводить его надо. Надо заниматься теорией и измерениями.

[Михаил Краснов]

Победима ли коррупция? Как явление, означающее масштабное разложение государственного аппарата, безусловно победима. Но как явление подкупа отдельных чиновников-нет. И это мы должны себе четко представлять.
Сейчас, когда мы говорим о коррупции, то подразумевается разложение всего государственного аппарата. Не надо полагать, что весь аппарат коррумпирован. Но масштабы явления таковы, что даже на честных государственных служащих падает тень подозрения: раз ты госчиновник, значит, ты коррупционер. И это опасно. Это продуцирует самые негативные эмоции по отношению к власти, что для страны очень вредно.
Властям и обществу можно и нужно бороться с коррупцией в разных формах. Конечно, можно подобно тимуровцам ставить на домах коррупционеров знаки отличия, скажем, доллар. Можно писать слово «коррупционер». Можно устроить проведение показательных судебных процессов. Можно создать специальный орган по борьбе с коррупцией, состоящий из фанатиков этой борьбы. Но при этом мы должны понимать, что не сможем в корне решить эту проблему. Когда существуют сильные соблазны и при этом под большим вопросом находится реальное наказание, то грешный человек, конечно, найдет десятки аргументов для успокоения своей совести. Так что рассчитывать на перевоспитание человека бксмыссленно.
Поэтому одной из главных задач Национального антикоррупционного комитета (НАК) при его образовании была попытка найти системные антикоррупционные меры, описать образ антикоррупционной политики.
Следует отметить один момент. Политику проводит не общественность, а государственная власть. И вот тут лежит главная проблема. Казалос бы, НАК состоит из фигур известных, политически влиятельных. Мы надеялись, что такая структура может стать очень эффективной, толкающей власть в нужном направлении. Но надежды не оправдались.
И еще уточняющее обстоятельство: мы хотели определить направления, а не программу антикоррупционной деятельности, и тем более не борьбы. Конечно, с помощью экспертов мы могли бы разработать технологический план. Но при этом мы должны были бы чувствовать некоторую заинтересованность государства, не говоря уже о прямом заказе. Однако вместо этого молчание. А без заинтересованности власти дальнейшая работа в этом направлении, именно по системным мерам противодействии коррупции, вряд ли имеет смысл. Да, можно, как Лев Тимофеев и Игорь Клямкин, без властей изучать коррупцию, ее структуру, масштабы. Но как можно действовать общественности без помощи власти уже непосредственно в практической плоскости?
Между прочим, очень показательным примером может быть история с принятием Кодекса об административных правонарушениях (КОАП). НАК при рассмотрении проекта КОАП направил в Думу, в правительство и президенту свои принципиальные возражения с целью исключить коррупционные нормы из этого кодекса. В частности, речь шла о «вилках» в административных наказаниях. По Уголовному кодексу судья может дать мксимальное или минимальное наказание. Но в административном праве, во всяком случае в нашей ситуации, можно обойтись вполне без этих вилок. Конечно, надо учитывать личность нарушителя, но наказания не настолько сильные, а соблазны огромные. Практически все из нас сталкивались с инспектораи ГИБДД и поэтому поймут, о чем идет речь.
Но эта позици не прозвучала в Думе, не поддержали ее даже многие члены нашего комитета. Я специально сегодня утром изучал письмо президента по отклонению Кодекса об административных правонарушениях. Там масса претензий, но нет претензии сугубо коррупционной.
Если же судить по тексту послания президента Федеральному собранию, то там также не нашли отражения наши предложения, которые были сформулированы в рамках «Основных направлений». Поймите, во мне и в моих коллегах, я уверен, не говорит авторское честолюбие. Бог с ним, мы готовы вообще анонимно все разослать, но речь-то идет об определенном отношении государства, точнее, публичной власти к антикоррупционной политике.
Так вот в Послании президента борьба с коррупцией не ставится в качестве стратегической цели. Может бытть, это связано с тем, что все уже устали от пустых разговоров. Но обычный экспресс-анализ может показать, что ничего нового со времен 1994-1998 годов Послание президента фактически не содержит. С одной стороны, это хорошо-то, что ранее говорилось, не было уж такой чушью.
Но с другой стороны, это является показателем того, что почти ничего не сделано за все эти годы.
В послании Президента девять мест посвящены антикоррупционным мерам власти: тут и открытые конкурсы, тут и прозрачность закупок (но почему то только для оборонной промышленности), и непрозрачные внебюджетные средства для нужд образования и другое. Много правильных вещей, но они так разбросаны, что ощущения стратегии все изложенное не оставляет.
Системное противодействие коррупции не поставлено в качестве стратегической задачи. К тому же не получили должного внимания еще некоторые системные меры. Скажем, одних только административной и судебной реформ мало. Должна быть проведена, например, еще и реформа политической системы.
Когда «Независимая газета», «Коммерсант», «Известия», «Комсомольская правда» или другие издания дают материалы о фактах коррупции, то все удивляются, почему власть молчит. Да потому и молчит, что чиновник политически никому не принадлежит. Он ничей. И поскольку непрозрачна вся политическая система, мы не знаем, кто несет ответственность за осуществление за власти, не персофиницированную, а системную ответственность. Поэтому и возникают такие дикие случаи, когда НТВ говорило о прокуратуре, а та в свою очередь, практически никак не реагировала. Это тоже показатель совершенно немыслимой независимости Генеральной прокуратуры. Она нигде не может быть независимой в таком политическом смысле. Практически везде она является составной частью исполнительной власти и, значит, президент или премьер-в разных странах по-разному-несут ответственность не за процессуальные действия прокуратуры, а за акценты в ее деятельности.
Еще хотел бы упомянуть один лозунг президентского Послания-эффективность. Этим президент закончил. Прекрасно, но эффективность без какой-то вдохновляющей, мобилизуещей идеи не сможет изменить образ страны. Не сможет, потому что эффективность может иметь и знак минуса.
И последнее, может быть самое важное, что предлагается в Послании. Все обращено непосредственно к государственному аппарату, а обществу как бы предлагается наблюдать и ждать, когда мы заживем хорошо. Такая методология никогда не приводила у успеху.

[Яблоко]

https://www.youtube.com/watch?v=RDq9J-3mQTM